№ 149
Из рапорта капитана Н. Н. Муравьева
главнокомандующему на Кавказе о туркменах и их
взаимоотношениях с Россией, Хивой и Ираном
12 апреля 1820 г.
Туркменский народ населяет степи,
лежащие между Каспийским морем, хивинским
владением, Бухарией и Хорасаном. Народ сей
разделяется на одиннадцать главных поколений,
кои суть следующие:
1. Човдур-Ессен-эли. Их считается до 8000
кибиток или [222]
семейств; они
кочуют частью около Мангышлака, а частью в
Хивинском ханстве.
2. Йомут. Они полагают себя в числе 40000
семейств. Главное местопребывание их по рекам
Гургену и Атреку, впадающим в Каспийское море
неподалеку от Астрабада, и по Балханскому заливу.
(Для соображения сих записок должно
руководствоваться картой Каспийского моря,
приложенной к описанию экспедиции графа
Войновича в Астрабад (примечание автора))
3. Гоклен, 40000 кибиток, кочуют при
верховьях рек Атрека и Гургена; главное
местопребывание их называется Карри-Кала-Сюид.
Поколение сие в непримиримой вражде с иомудами и
повинуется персиянам.
4. Теке, 50000 кибиток, между гокленами и
Хивой; народ самый разбойничий, покоренный
недавно хивинским ханом и во вражде с йомутами.
Дождевые речки, текущие с гор, орошают землю их,
которую они обрабатывали до завоевания их.
Главный старшина их Мурад-Сердар имеет
местопребывание свое в крепости Аркаш. (Аркач)
5. Салыр. Местопребывание их на восток
от теке и называется Сарагт; числом их до 4000
кибиток.
6. Имрели кочуют на восток от салыров;
считается их до 3000 кибиток.
7. Эрсары. Прежде кочевали около
Балханского залива, но теперь перешли к Бухарии,
где и покорились тамошнему владельцу, числом их
до 100000 кибиток.
8. Ата жили около Балхана, откуда
вытеснены йомутами и ныне удалились в степь по
дороге к Хиве; числом их до 1000 кибиток; главный
старшина их называется Хаджи-пир; народ сей
смирней прочих и, угнетен будучи йомутами, ищет
покровительство хивинского хана.
9. Сакар, живут близ Бухары; их считают
до 2000 кибиток.
10. Сарык, находятся в соседстве их и в
таком же числе.
11. Уз-оймак (Юз-аймак)
живут близ Мешеда и полагаются в подданстве
персиян; числом их до 80000 кибиток.
Народы сии все мухамеданской веры,
исповедания сюнни; язык их турецкий. (Тюркский)
Разделение некоторых из сих поколений
на другие племена показаны в приложенной при сем
таблице с означением названий некоторых из
старшин в различных сих племенах. Из поколения
йомут джафарбай считается самым сильным и
военным.
Туркменцы, поколения йомут, не имеют
над собой ни начальника, ни законов; они
управляются обычаями, блюстителями коих суть
старшины; но власть сих, последних весьма слаба:
не имея права наказывать своих единоплеменников,
они только могут мирить их, а как они избираются
всем народом или поколением своим из людей
старших и опытнейших, то они вообще пользуются
доверенностью их; между ними существует почти
всегда доброе согласие.
Замечательнейшие места по
туркменскому берегу, начиная от юга, суть
следующие... (Опущены
географические сведения о восточном побережье
Каспийского моря и Хивинском ханстве).
Туркменцы, поколения йомут, прося
покровительства и вступая почти в безусловное
подданство России, излагают перед
правительством российским крайнюю нужду,
которую они имеют в хлебе, и претеснения,
терпимые ими от персиян. [223]
Туркменцы сии могут разделиться на два
рода: то есть первые те, которые, живя на реке
Гургене в соседстве персиян, удержаны отчасти в
грабительствах, которые они делали в персидских
границах; другие, кои имеют до 8000 кибиток,
удалились от братии своих к северу и поселились
около Балхана, откуда не перестают частыми
набегами беспокоить Персию...
Гургенские и атрекские туркменцы
торгуют в Персии и посылают к шаху залоги из
хороших фамилий; некоторые из них получают
жалованье от персидского двора; народ даёт оному
иногда небольшое конное ополчение в помощь во
время войны персиян против соседей своих; но не
платит никакой подати, не состоит ни под чьим
начальством, управляется старшинами своими по
поколениям и, не видя никогда почти персиян, не
признает никакой власти.
Однако люди старые и ездившие ко двору
персидскому постигают зависимость свою, хотя
никакое письменное обязательство не
свидетельствовало сей зависимости народа
туркменского от Персии.
Зависимость сия была прежде слабее
нынешней, как и ненависть одних к другим... (Опушены сведения, дублирующие док. № 148)
Туркменцы чувствовали слабость свою и
принуждены были согласиться, дабы жить покойно
на берегах Гургена, — место, удобное для сеяния
разного рода хлеба и имеющее пастбища. Они стали
сеять хлеб и пасти стада свои, предохраняя себя
единственно от набегов других двух
соседственных поколений: гоклен и теке, которые
опять принялись за прежние междоусобия.
Разделение на поколения всех туркменцев,
населяющих, степи от Каспийского моря до Бухарии,
показано в открытом описании туркменского
народа и в таблицах, представленных вашему
высокопревосходительству.
Однако все туркменцы поколения иомуд
не хотели признать власти персиян над собой. Я
уже выше сказал, что 8000 кибиток удалились к
Балханскому заливу, откуда были ими вытеснены
туркменцы же поколения ата, кочевавшие при оном.
С того времени новые пришельцы сии не имеют
другого промысла, кроме воровства; они приезжают
на Гурген и под покровительством родственников
своих делают набеги в Персию, откуда уводят
пленных на продажу в Хиву. Не занимаясь ни
хлебопашеством, ни порядочной торговлей, они во
всем нуждаются, хотя и имеют довольное
количество денег; они нуждаются даже в самых
необходимых, для них предметах. Водой они
пользуются из колодцев; вода сия бывает во многих
солоноватая. Хлеб добывают они из Хивы, куда они
приезжают после 17 суток по трудной дороге.
Наложенная на них Мамед-Рахим-ханом хивинским
подать почти воспретила им сей отдаленный путь;
они злобствуют на хана и готовы ополчиться на
него. Вот настоящие причины, понудившие
туркменцев искать покровительства России.
Жители Балхана нуждаются в оном, а кочевья, на
Гургене расположенные, мечтают об исполнении
давнишнего желания их избавиться от ига персиян,
не удаляясь от родины своей; но тех и других самые
приятные надежды состоят в том, что грабеж
Астрабадского ханства будет им гораздо
свободнее.
По всему расстоянию от Балханского
залива до Астрабада представляется только одно
удобное место для устроения крепостицы и
содержания войска русского, в чем состояла
отчасти цель нынешней экспедиции, вашим
высокопревосходительством наряженной...
В устроении такого рода заведений было
бы излишне руководствоваться правилами
фортификации. Народ, не имеющий ни порядка, ни
постоянства, ни начальства, не мог бы никогда
причинить вреда [224] малейшему
отряду нашему, огражденному самым
незначительным валом или рогатками для
предохранения себя от внезапного нападения.
Искусно расставленные караулы не позволили бы
нападающим воспользоваться сими выгодами...
Изложив таким образом средства,
представляющиеся правительству к занятию
берегов туркменских, я должен еще представить
пользу, могущую произойти от сего, помощь,
которую можем ожидать от туркменцев, виды
персиян на сей счёт и какие ещё устройства должно
сделать, дабы согласно с местоположением и
нравственностью народа, поступающего в наше
подданство, успех были значительнее.
Выгоды, представляющиеся от занятия
сих берегов, двояки: первые — со стороны
торговли; вторые — со стороны военных видов.
Я уже несколько раз сказал, что
туркменцы, нуждаясь в хлебе, имеют довольное
количество наличных денег, которые они добывают
воровством и продажей малого числа изделий
своих, как-то: ковров, армяков из верблюжьей
шерсти, нефти, соли и скота.
Пшеничный хлеб мог бы доставляться из
Баку в Красноводск; сверх того ещё толстые сукна,
холсты, кожи, ножи и ножницы, посуда чугунная и
деревянная, оружие, порох, свинец, весла, веревки
и множество такого рода вещей, которых туркменцы
с жадностью ищут, могли бы быть доставлены им.
Я не могу судить обстоятельно о
выгодах, которые нам доставляли бы нефтяные и
соляные промыслы, имеющиеся на острове Челекене
или Нефтяном и в других местах сего берега.
Известно только, что туркменцы
ежегодно добывают с Челекена до 2 тысяч пудов
соли, которую и доставляют в Астрабад.
Промысел сей принадлежит туркменцам,
живущим на вышеупомянутом острове. Прочие
береговые йомуты довольствуются выгодами,
происходящими от одной перевозки сей соли.
Перевозка сия делается на киржимах или
плоскодонных лодках с одной мачтой и одним
парусом. Они сами строят сии лодки в большом
количестве; лес же добывают с границ Астрабада.
Туркменцы очень ловко управляют оными, но не
пускаются в море, а плывут около берегов, и то
днем, на весьма малой глубине; ночью же они
становятся на мель, а сами ночуют на берегу.
Главное пристанище сих судов бывают в
Красноводском заливе, в Челекенской бухте, в
заливе Гасан-Кули и у Серебряного Бугра.
Торговые связи наши с туркменцами
могли бы еще способствовать нам к разведению в
отечестве нашем славной породы лошадей
атрекских, известных во всем свете своей
добротой, проворством, ростом и красотой.
Торговые сношения наши с туркменцами
на первый случай могут простираться далее...
Но учреждая заведение свое при
Красноводске, где даже не существует самой
легкой зависимости от Персии и, где народ вольный
промышляет грабежом тех людей, которые,
называясь властелинами соседственных
единомышленников их, не смеют перейти границы
своей; там может ли вступиться персидский двор,
который едва знает по слухам, что есть Балханский
залив? Народ сей, гордящийся независимостью
своей, населяющий страны, лежащие ближе к
российским границам, чем к владениям каджаров,
просит покровительство русских в надежде
получить средства к прокормлению себя, будучи
слишком отдален от Астрабада для добывания
оттуда хлеба и гнушаясь связью с персиянами,
которых они считают созданными, чтобы
рабствовать у них в неволе и приумножать их
богатства. [225]
Обитатели Балхана, почувствовав
выгоды от сношения их с Россией, в короткое время
усилились бы гургенскими и атрекскими жителями,
из коих переселились бы к нам многие.
Тогда должно бы начальствующему в
Красноводске заняться устроением некоторого
порядка между обывателями. Самого бойкого из них
назвать ханом и дать ему власть. Средства сии,
непозволительные в образованном правлении,
необходимы с народом зверским и почти диким.
Новый хан сей, чувствуя, что сила его зависит от
русских, преклоняя главу свою пред нами, рубил бы
головы тех из соотечественников своих, которых
мнения не согласовались бы с видами нашего
правительства. Залоги, взятые из лучших фамилий,
были бы нам порукой за верность их.
Такого рода обращение не отвратило бы
туркменцев от повиновения нашего, если бы не
вкрались злоупотребления; корысть, покушения на
жен их, нерачительность к делам и беспечность ко
всему, что до собственного лица не касается,
судные дела, заброшенные ими, тянущиеся
несколько лет, озлобят народ сей против самого
добродушного начальника, тогда как скорое
решение и строгое наказание за проступки —
смерть оправдает его во мнении народа.
Содержа его в воинственном духе,
занимая его игрищами (главное удовольствие,
возбуждающее в них соревнование), делая изредка
пиршества, отличая при оных тех из старшин,
которых народ сам более уважает, и, не нарушая
обычаев их, можно привязать туркменцев к нашему
правительству, к которому они теперь прибегают,
будучи к тому понуждены.
Должно составить словесный суд,
заседателями коего были бы сами старшины их; они
и занимались бы нарядами для разных повинностей.
Русскому начальнику в сии наряды мешаться не
должно: они превосходным образом сделаются в
народе, разделенном на множество поколений,
отличающихся названиями и различными
свойствами: одни более склонны к грабежу, другие
к торговле, третьи к плаванию и так далее.
Суда, пришедшие в Красноводск, должны
бы сперва лечь на якорь в вышеупомянутой бухте.
Высаженные люди расположились бы в
обывательских кибитках до устроения казарм из
леса и кирпича, привезенного из Астрахани и Баку.
Конницы нельзя содержать в Туркмении
за неимением пастбищ; да и конница наша ни к чему
служить не может там, где наездничество ставится
в одну из первых добродетелей народа; но должно
бы при пехотном отряде нашем иметь до 100 конных
туркменцев, которые получали бы жалованье и
очередовались при начальнике; они служили бы
вместо полиции и для рассылок внутри края.
Для артиллерийских лошадей наших
можно бы привозить фураж; но если сие показалось
слишком затруднительно, то перевозка орудий
могла бы устроиться на приученных к тому
верблюдах.
Построение мечети при укреплении, при
которой находился бы туркменский кази, или
духовная особа их, служило бы по пятницам
сборищем народу, исправляющему с большой
точностью обряды своей веры.
Казалось бы, что выгода, со стороны
военных видов представляющаяся, гораздо
превосходнее тех, которые могла бы нам доставить
торговля; но если, по незнанию моему намерений
нашего правительства, я слишком много на сей счёт
распространился, то представлю еще в лучшем виде
ту пользу, которая может произойти по торговым
видам от учреждения Красноводской крепости.
Наше правительство с давнего времени
намеревалось устроить [226] постоянную
и безопасную торговлю с Хивой. Кажется, что после
неудачной экспедиции князя Бековича,
случившейся в царствование императора Петра
Великого, намерение сие осталось без внимания.
Экспедиция, снаряженная в прошлом 1819 г. вашим
высокопревосходительством, имела столь удачный
успех, что оставить предприятие сие могло бы
счесться невозвратимой потерей... (Далее
сообщается о событиях в Хиве и торговле России с
Востоком)
Гвардейского генерального шгаба
капитан Муравьев 4-й.
АКАК, т. VI, ч. II, Тифлис, 1875 г., стр. 713—716.
