РЕДКОЕ И ДОСТОПАМЯТНОЕ ИЗВЕСТИЕ, О БЫВШЕЙ ИЗ РОССИИ В ВЕЛИКУЮ ТАТАРИЮ ЭКСПЕДИЦИИ,

под имянем Посольства, принадлежащее к пользе, в службе находящимся и в коммерции упражняющимся,

ВСЕАВГУСТЕЙШЕЙ МОНАРХИНЕ ПОСВЯЩЕННОЕ.

В САНКТПЕТЕРБУРГЕ,

у Содержателей Типографии, Вейтбрехта и Шнора.

1777 года.

=================================================================

ВСЕПРЕСВЕТЛЕЙШЕЙ, ДЕРЖАВНЕЙШЕЙ, ВЕЛИКОЙ ГОСУДАРЫНЕ, ИМПЕРАТРИЦЕ,

ЕКАТЕРИНЕ АЛЕКСЕЕВНЕ,

САМОДЕРЖИЦЕ ВСЕРОССИЙСКОЙ, И ПРОЧАЯ, И ПРОЧАЯ, И ПРОЧАЯ. ВСЕМИЛОСТИВЕЙШЕЙ ГОСУДАРЫНЕ, ВСЕПОДДАННЕЙШЕЕ ПОСВЯЩЕНИЕ.

=================================================================

ВСЕМИЛОСТИВЕЙШАЯ МОНАРХИНЯ, ВСЕМИЛОСТИВЕЙШАЯ ГОСУДАРЫНЯ!

Усердие подданного к своему Монарху признавается иногда от подносимых плодов, трудами его произращенных.

Высочайшая Монархиня! все великие Государи знание достопамятных дел своих Прародителей, почитали нужным для всякого предприятие. Ваше ИМПЕРАТОРСКОЕ ВЕЛИЧЕСТВО между неусыпными трудами к пользе подданных предприемлемыми, и о деяниях Высочайших Своих Предков ведать благоволение показуете, потому я малый мой труд заключающей в себе редкое [6] приключение, которое Россия имела, осмеливаюсь поднести с глубочайшим благоговением к стопам Вашего ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА.

ВСЕМИЛОСТИВЕЙШАЯ ГОСУДАРЫНЯ!

ВАШЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА,

Всеподданнейший раб.

Ротмистр, Василей Могутов. [7]

ПРЕДУВЕДОМЛЕНИЕ.

Ежелиб потомки не имели исторей, тоб деяния Прародителей были не известны, экспедиция предприятая в большую Бухарию к сысканию золота описана весьма кратко: сочинитель на Генварь месяце 1760 году извиняется тем, что за неимением подлинных известий о важных ее обстоятельствах изъяснить ему более не возможно было. Я как об оных, так и о способах к сему предприятию потребных по возможности моей собрав, рассудил выдать в свет, уповая что таковое редкое приключение, которое Россия имела в нашем веке, принадлежит не только ко одному сведению, но находящиеся в службе, могут поставить его ко всегдашней своей предосторожности в подобных оному делах, от Монарха на них возлагаемых [8] примером, а торгующие понимать имеют о Коммерции. В древние времена инде не было других Историков, кроме Стихотворцов, и по тому не можно дивиться, когда оставались там слабые следы о тогдашних предприятиях; а в нынешнем веке надобно вести о всяком важном приключении обстоятельное описание, поелику кому какое сведение позволяет. И когда надлежит употребить труд и прилежность, то к сему побудить нас может пример Самодержицы нашей; а неусыпное ЕЕ попечение о пользах Отечества, имеем мы всегдашним на то поощрением. Писано в Оренбурге, Сентября 1 дня, 1776 года. [9]

со объявления покойного Генерал-Маиора Тевкелева.

ПЕРВАЯ ЧАСТЬ.

В 1713 году знатного Трухменского роду, именуемого Садыр, Трухменец Ходжа Нефес, приехав к Туккараганской пристани, на Каспийском море имеющейся, куда российские купцы из города Астрахани езживали на судах торговать с Трухменцами разными товарами, объявил о себе случившимся тут Российским людям, что они имеет некоторое знатное дело к пользе Российского государства; и требовал, чтоб его отвезли в Астрахань, куда он [10] прибыв, спознался с живущим тут крещеным из Гилянцов, которой именовался Князем Замановым, и рассказал ему о реке имеющейся в Бухарии, где пещаное золото достают, и о других тамошних обстоятельствах. Что он Заманов приняв во уважение, с тем Трухменцом нарочно в Москву ездил, и представя его Государю Императору ПЕТРУ Великому донес о всем показуемом от Трухменца, за что оной Князь Заманов тогдаж пожалован был Стольником, и отпущен в Астрахань по прежнему, а Трухменец удержан в Москве. Под случай сего посланец Хивинского Хана находился при дворе и о том подтвердил.

(Чтож принадлежит до Трухменцов, то оной народ кочевной, занимают то место, которое за Эмбою рекою вдоль по Каспийскому морю, из них лучшие служат Хивинскому Хану из жалованья, а другие промышляют торгом, в Персию, в Хиву, в Бухары, в Балх и в Бадакшан.)

В то время служил в гвардии Капитаном-Порутчиком Александр Беккевичь Черкасской, которой быв у Кабардинских Черкасс Князем, принял Христианской закон, и по знанию его ориентальных языков возымел приказ, с тем Трухменцом разговаривать о том деле, и что от него слышал, о всем Его Величеству [11] доносил, оказуя при том и свое желание к произведению оного в действо.

По том истребовал наперед позволения, чтоб ему для сего предприятия съездить в Астрахань и в Кабарду, где сего Князя было отечество, для обстоятельного о всем том осведомления, и приискать к тому охотников из способных и знающих людей.

В 1715 году, был он Князь для того в Астрахане и в Кабарде, и оттуда возвратясь о всем обстоятельно, что мог разведать, Его Величеству донес.

И потому в 1716 году, отправлен он Князь был от Его Величества в чине полномочного Посланника в Хиву и в Бухарию, с тем намерением, чтоб пришед в Бухарию тут остановиться, и чрез посылку в окрестные места нарочных и надежных людей, о показанной реке где достают золото, и о всех тамошних обстоятельствах, а особливо о Восточной Индии, и о тамошней коммерции сухим и водяным путем, достоверные разведывании чинить и к Его Величеству репортовать; а дабы по его требованиям в Казане и в Астрахане во всем исполнении были чинены, на то снабден он Князь Беккевичь имянными за [12] собственноручным Его Величества, подписаньем Указами.

В сию экспедицию отправлены были с ним Беккевичем для Каспийского и Аральского моря, и для других дальнейших предприятий морские Офицеры, Капитаны Когин да Урусов, Порутчик Кожин, Подпорутчик Давыдов, да штурман Бранд природою из Калмык, (а оное прозванье заимствовал от знатного Голландского купца Бронта, у коего он бывал слугою) корабельные и галерные мастера с принадлежащими к тому людьми, да для посылки курьерами из салдат Лейб-гвардии даны были Иван Чеботаев, Степан Яковлев да Князь Вяземской.

По прибытии его в Казань и в Астрахань, для транспорту чрез Каспийское море построено, а к тому несколько и готовых взято морских судов так много, что всех оных при отправлении его Князя Беккевича в море счислялось близь ста судов, он же по данной ему от Его Величества полной мочи из находящихся тогда в Казане, Шведских пленников набрал охотников, из самых лутчих людей пять сот человеке, и учредя из них эскадрон определил к ним командиром, Маиора Франкоберга, родом Саксонца, которой будучи в [13] Шведской службе, и в плене попавшись в Казанеж находился. Тут же взял в команду свою Пензенской полк, да из Воронежа прислан к нему Крутоярской полк, на конец из Астрахани взял Рыдеров полк, и того три полка пехотных.

Со оною командою на тех судах выступил они Князь Беккевичь в Каспийское море 1716 года, в Октябре месяце с таким намерением, чтоб осмотря Трухменские берега, во первых для коммуникации с Астраханью из дальнейших месте, где нужные по берегам Каспийского моря крепости заложить, и в них гарнизоны оставить. С ним находился и объявленной Трухменец Ходжа Нефес, так же и Князь Заманов.

Во время сей морской перьвой его экспедиции на левом берегу оного моря заложены были следующие крепости.

1) Туккараганская, а по Трухменскому наречию Тюп Тараган, в самом том месте, куда как выше сказано, российские купцы приезжая из Астрахани с Трухменцами торг имели, где на одном мысу при самом море избрано было крепкое место, расстоянием от Гурьева городка на устье [14] реки Яика (что ныне Урал (Указ публикован в 1775 году, Генваря 16 числа.)) стоящего, с триста пятьдесят, а от устья реки Эмбы с двести пятьдесят верст. Неудобность сего места состояла в том, что свежей и текучей воды тут не было, а хотя копая пещаную землю, свежую воду без дальнего труда доставали, но оная чрез двадцать четыре часа становилась горька и противна; чего ради принуждено было за всегда новые колодцы копать, от чего людям разные чинились затруднении и болезни. В гарнизон сей крепости оставлен был Пензенской полк, в котором находились штаб-офицеры, Полковник Федор Семенов сыне Хрущев, Подполковник Иван Иванов сын Виненков, Маиор Петр Алексеев сын Соковнин.

2) Александро-Баевская, на Гирле или на истоке из настоящего моря в залив, кою называют особым морьцом, расстоянием от первой крепости со ста пятдесят верст, и понеже сие место от натуры укреплено, по тому и от неприятельских набегов казалось безопасно, в рассуждении сего тут в гарнизоне оставлено было только три роты при одном Маиоре. Оная крепость наименована по имени его Князь Беккевича. [15]

3) Красные воды, а наименована сим имянем по тому, что тут надеялись найтить реку называемую тогда Дарьей, и хотя на несколько верст виден был знак, как бы тут течение воды бывало, и раковины верстах в пяти от моря находили; но воды ничего не имелось, а далее и след водяного течения не приметен был (О сей реке во второй части видеть обстоятельнее можно.). Сия крепость была последняя и главная, а заложена на одном мысу в море, которой к Матерой земле уским перешейком сообщался, и ниже можно его полуостровом именовать. Во оной крепости, как в главной и отдаленной в гарнизоне оставлены были два полка, Крутоярской и Рыдеров и несколько разночинцов; от Александробаевской крепости до оной счисляли около трех сот верст, а до Астрабата нижеизъясненного города от нее более четырех сот верст не было.

Таким образом учредя оные крепости и оставя в них означенные гарнизоны, 1717 году, в Феврале месяце, возвратился он Князь Беккевичь в Астрахань сухим путем чрез Гурьев городок, и препроводя в Астрахане остальное зимнее и наступившее вешнее время, для [16] дальнейшего своего походу чинил надлежащие приуготовления.

В Хиву с пристойными известиями к тамошнему Хану, он Князь Беккевичь прежде выступления своего из Астрахани три посылки учинил, выбрав к тому людей способных: в первую посылку употреблен Гречанин, прозванием Кириак, в другую Астраханской дворянин Иване Воронин, а в третью послан был так же человек надежной, и о всем том, что он Князь Беккевичь учинил, Его Величеству репортовал.

Тогож 1717 года в Июле месяце, выступил он Князь Беккевичь из Астрахани в поход сухим путем прямо к помянутому Гурьеву городку, имея в команде своей драгунской эскадрон из Шведов учрежденной, две роты пехотные, довольное число артиллерии с ее офицерами и нижними служителями, так же и морских служителей, да нерегулярных служивых людей, Астраханских дворян, Казаков, Мурз и Нагайцов пять сот, Гребенских Казаков, пять сот, Яицких Казаков (что ныне Уральские), тысяча пять сот человек, при которых Атаман был Никита Бородин, (отец войскового Атамана Андрея Бородина, [17] которой находился в 1760 году), а бывшей пред оным войсковой атаман Андрей же Бородин был при нем Никите есаулом, да из Купцов Астраханских и из разночинцов выбрав к тому способных людей, из Российских, из Татар, и из Бухарцов взял до двух сот человек, из которых некоторые и товары для торгу при себе имели.

От Гурьева городка чрез двои сутки дошли до реки Эмбы, чрез которую переправлялись на плотах. От оной отошед в пять дней получил он Князь Беккевичь от Его Величества высочайшее повеление собственною рукою писанное: существительное оного содержание состояло в том, чтоб он отправил от себя чрез Персидское государство в Индию, человека надежного и знающего тамошние языки, которой бы в проезд свой о всех тамошних обстоятельствах, а особливо о тех местах и реках, где достают золото достоверно разведал, а из Индейского государства в Бухарию, к нему Князю Беккевичу выехав, о всем том его уведомил.

По оному имянному указу от него Князя отправлен был туда находившейся при нем из Татар Мурза Тевкелев, чрез [18] Шамаху в Испагань (Шамаха, Ширванской столичной город, которой шах Надир, с 1733 году разорил до основания, а Испагань, Персидская резиденция, лежит неподалеку Индейских провинций, что близь Индейского моря.), а оттоль надлежало ему далее следовать: и об оном от него Беккевича Его Величеству донесено. (а оной Тевкелев наконец Генералом был, и состоял в своем Магометанском законе, а потом получа в 1760 году от службы увольнение, жил в своих Татарских деревнях, и умер не переменя своего алкорана).

В Астрабате городе Персидском, по сумнительству тамошнего командира Сяфы-Кулы Хана, он Тевкелев задержан был в крепком аресте; но за всем тем употребя однакож политические средства, нашел случай дать о себе знать в Испагань, к бывшему тогда там полномочному посланнику Волынскому, чрез которого по указу от Персидского Двора и освобожден, но далее для оного предприятия не ездил, по тому что с Князем Беккевичем и со всего его командою от Хивинцов последовало нещастие.

По отправлении ево Тевкелева, шел он Князь Беккевичь беспрепятственно с месяц и уже миновал все трудные и безводные места, також и то место прошел, где [19] бывал прежней Хивинской город Урганичь по близости Аральского моря, от города Хивы со ста с двадцать верст.

И как сей путь надлежало иметь чрез жилища таких народов, которые опасаются терять вольность свою, и при том в состоянии находятся нарочитой силе сопротивляться, то остановлен он Князь Беккевичь был Хивинским Ханом Шаргази, при коем имелось войска двадцать четыре тысячи человек.

Оной Хан со всем своим войском сряду по три дни чинил на команду его Князя Беккевича жестокие нападения; но такое находил сопротивление, что чрез то все Хивинцы приведены были в страх, и опасаясь своей погибели многие из города Хивы, боясь Российских людей, выбираться было начали.

При таковой мнимой Хивинцами опасности, один из тамошних Сартов имянем Досынбай, которой у Хивинцов за весьма умного и хитрого человека почитался, и был тогда у них казначеем Государственным, представил Хану по народному их состоянию с немалою укоризною, что он Хан безрассудно поступает, [20] надеясь Российских людей победить своею силою, которые в свете за непобедимых людей почитаются, а советовал употребить хитрость и обман, и тем сохранить от них свое государство, и до того его Хана довел, что как он так и все войско, на таковое его Досынбая предложение, согласились.

И таким образом усоветовав, во первых послали от имени Ханского к Российскому лагерю двух человек с значками, давая тем знать по тамошнему обыкновению, что они посланы от Хана своего к Российскому командиру для некоторого объявления. А как они допущены были до Князя Беккевича, тогда имянем своего Хана с почтением донесли ему, что все с Хивинской стороны неприятельские нападения учинены от неведения: то есть не зная какие военные люди, и с каковым намерением в земле их оказались, и Хану недонесено было что идет Российской Посол А как скоро он уведал, то и отправил их с объявлением, что он Посла идущего от Великого Государя готов принять; и примет с подобающею ему честию как гостя, и для согласия могут к нему Князю присланы быть с Хивинской стороны люди знатные. [21]

После сего объявления бывшие от Хивинцов на команду Князя Беккевича нападения затихли, и началась от Хана пересылка, которая продолжалась дни с четыре, и присылались к Князю от Хана Хивинцы из знатных людей не однократно, с коими наконец положено было, чтоб Князю с некоторою командою, ехать самому к Хану; а дабы ему и команде его от них, а Хивинцам от Российских людей никакого вреда учинено не было, в том со обоих сторон утверждено было присягами.

И таким образом склонившись на оное поехал он Князь Беккевичь к нему Хану, взяв с собою несколько Офицеров, Князя Заманова, да из Уральских козаков пять сот человек с их Старшинами. Но как скоро в Ханской лагерь он прибыл, то не допустя его до Хана, тотчас многолюдством Хивинским их Российских окружили, и Князь Беккевичь взят под крепкой караул, а находящиеся при нем вооруженные люди все были побиты; и так он Князь сделан был невольником.

В таковом состоянии будучи он Беккевичь лишился почти всего своего разума, и по тому Хивинцам легко уже можно [22] было принудить его на то, что дал он от себя в команду такой ордер, в коем объявил, что он Князь с Хивинским Ханом согласился, дабы всей его команде расположиться по квартирам в разные Хивинские жительства, назнача при том и места куда и коликому числу следовать, и чтоб по тому его ордеру командующей в небытность его в лагере Маиор Франкаберг исполнял.

Оной Маиор не токмо по первому, но и по трем таким ордерам за рукою его Князя Беккевича присланным от исполнения отрекся, догадываясь что оные ордеры даются от него может быть по неволе и требовал, чтоб он Князь сам возвратясь персонально о том ево Маиора определил, а без того он исполнения чинить не может; но когда четвертой ордере за егож рукою получил, с таким подтверждением, что ежели он Маиор по сему не исполнит, и с посланными при оном ордере Хивинскими квартирмейстерами на назначенные квартиры команду не распределит и не отправит, то с ним и со всеми поступлено будет как с преступниками. [23]

В таком случае он Маиор в твердости своей стоять более не отважился, хотя с Хивинскими квартирмейстерами Российских от него Князя Беккевича при ордере его прислано не было, к томуж он Маиор Российских прав будучи пленником ведать не мог, а Хивинского народа непостоянство со всем было ему не известно; и для того предприял по тому ордеру учинить исполнение и к нему от репортовать.

А Хивинцы почтя сей коварной свой умысел себе за полезной, как скоро усмотрели, что Российская команда по росписанию на квартиры начала следовать, так нечаянно всем своим многолюдным войском, учиня на разделенные не большие Российские команды нападение, всех тех людей, которые было оборонятся от нападения их начали, побили, достальные взяты были в плене, а Князю Беккевичу напоследок отрубили голову, стольникаж Князя Заманова в мелкие части изрубили, и все оружие неприятелю в руки досталось.

Хивинской Хан сей злостной поступок учиня, отсеченную Князя Беккевича голову отправил от себя к Бухарскому Хану с посланцами своими, уведомляя его, что он [24] Российского посла, человека весьма знатного, от которого им обоим и владениям их не малая опасность настояла, со всею его командою погубил. И в знак общей радости голову его к нему посылает. Гордость и неистовство варварских народов, тем паче прирастает, чем им более попускается.

Но Бухарской Хан весьма иного мнения был, он уведомясь о том прежде, послал от себя к тем Хивинским посланцам на встречу, и приказал у них спросить, кушает ли их Хан человеческое мясо? и буде употребляет, тоб они обратно к нему, посланную голову отвезли без замедления, а к нему отнюдь бы не ездили: ибо он к таковому его бесчеловечному поступку приобщится не желает, и чтоб они из его владения выехали немедленно. И недопуская близко к Бухарии выслать их приказал. Сей Хан большой Бухарии, в которой столичной городе Бухаре (Мнение о золотом песке в Бухарии, без сомнения основано было на том, что песок некоторых рек их, находят с сим металлом, о чем в переди на своем месте изъяснено.). [25]

Главная его Князя Беккевича ошибка или оплошность состояла в том, что он ведая, яко посланные от него из Астрахани к Хивинскому Хану люди ни один не возвратился, а присланы были к нему Хивинцы; утвердясь на их ласкательствах и присягах, на которые мало полагаться можно, и не приняв в рассуждение непостоянства сих народов и обману их, сам к Хану ехать отважился. Но многие извиняют его тем что он в пути получил ведомость о жене своей, Князя Бориса Алексеевича Голицына дочери, которую он чрезвычайно любил, что она будучи на реке Волге с двумя дочерьми его, в великую бурю (от чего судно, на коем она была, опрокинулось) потонула; и печалясь о ней лишился здравого рассуждения. А с другую сторону будто бы присоветовал и склонил его на то Князь Заманов, которого советам он Князь Беккевичь быв в печали и задумчивости, безрассуждения последовал.

Когда Его Величеству дошла ведомость, о погублении Хивинским Ханом Князя Беккевича со всею его командою, то хотя и крайне тем злостным Хивинским поступком оскорблен был; но тогдашние обстоятельства воспрепятствовали Его Величеству учинить за то достойное отмщение. [26] (однако Хан Хивинской по прошествии десяти лет Российскими пленниками убит.)

А между тем оказуя высочайшее свое удовольствие на поступок Бухарского Хана, повелел отправить к нему Хану чрез Персию посланником, коллегии иностранных дел Секретаря из Италианцов Флери Беневения, которой тамошние языки знал, что было и исполнено.

А за тем имел в высочайшем своем рассуждении, чтоб впредь елико возможно, будет стараться, во перьвых Киргис Кайсацкие орды склонить к Российской стороне, а по том чрез них высочайшее свое намерение со временем в действо произвесть.

Но сие Его Величества премудрое предприятие кончиною его пресеклось. (И хотя начатая экспедиция не имела желаемого окончания, но послужила однакож предметом к заведению Оренбургской губернии.)

Из плену Хивинского немногие Российские люди разными способами освободились. В том числе Уральской есаул Бородин, которой по том в их войске войсковым [27] атаманом был и о тех обстоятельствах известил.

А заложенные Князем Беккевичем показанные крепости тогдаж оставлены, и военные люди из оных в Россию явились, из коих Пензенской полк находился уже в городе Оренбурге, которого заведение чинено было при Государыне Императрице АННЕ ИОАННОВНЕ в 1734 году на реке Оре, в падающей в реку Урал, и Киргиские орды к Российской стороне сами склонились, и по прошению их в подданство приняты (Киргиской народ состоит в трех ордах, которые имянуются, большая, средняя и меньшая; последние две в Российском подданстве.). Городу Оренбургу, которой заведен по прошению Абулхаир Хана Киргиского, Монаршая привиллегия в том же 1734 году пожалована. Но по том при Государыне Императрице ЕЛИСАВЕТ ПЕТРОВНЕ, в 1743 году, построен оной город по способности места на реке Урале, в падающей в Каспийское море, от устья реки Оря, где городу по привиллегии быть надлежало, с двести пятдесят верст ниже.

Может быть до получения тех достовернейших известий, которые мы ныне о [28] Азиатских местах имеем, и до приобретения тех выгод, которых польза уже по кончине ПЕТРА Великого стала оказываться, еще бы целые веки прошли, ежели бы учиненное туда отправление к тому случая неподало.

На Оренбургскую ярмонку с начала заведения сего города, для торгу стали приезжать с товарами из Азиатских провинций Азиатские купцы, Бухарцы, Ташкенцы, Кашкарцы и Хивинцы, а с ними под их названием и под именами степных народов не редко и других дальнейших городов жители, караванами на верблюдах, чрез Киргиские орды сухим путем, а для безопасности к препровождению своих караванов нанимают они в конвой из Киргизцов, и меняют между другими товарами своими камень, называемой Лапис-Лазули, которой из всех Азиатских мест в одной Бадакшанской области в большой Бухарии близ Индейских пределов в горах добывают; с верьх хороших Индейских товаров и тамошние дорогие каменья в нарочитом числе у Бухарцов являются. Вывоз от Азиатцов золоту и серебру с 1748 года начался, с коего из дорогих каменьев по силе указов и по особливому Оренбургскому тарифу пошлин [29] не берется. А имелось в вывозе по 1755 год, золота пятдесят, а серебра четыре тысячи шесть сот пуд, состоящее по большой части в Индейских и Бухарских монетах, кроме того, что из оного, и из каменьев вмену не вошло, и Российскими купцами внутрь государства без всякой явки вывезено, чего за ними усматривать не возможно.

Некоторые из Азиатских купцов по силе помянутой привиллегии записываются в Оренбургское купечество, и остаются на житье в Сеитовой Татарской слободе, от Оренбурга в осьмнадцати верстах состоящей; помянутой Генерал Тевкелев будучи одного с ними закона имел случай всегда с Азиатцами о всяких обстоятельствах разговаривать; ибо он в рассуждении сих народов, в Оренбургскую Губернскую канцелярию и Членом определен был.

Киргиской народ, также приезжает на Оренбургскую ярмонку и меняет товары и скот свой; они кочевьями своими занимают то степное место, которое между Оренбургскою линиею и помянутых Азиатских владений; средняя орда пред меньшею люднее и богатее, сего ради и купцы Азиатские в Оренбург чрез Улусы средней орды охотнее и безопаснее ездят, да и [30] лесов по сказаниям посыланных туда из Оренбурга людей находится довольно, которых в меньшей орде весьма недостаточно. В 1740 году, Зюнгорские Калмыки от своих пределов, до самой Орской крепости, Киргисцов гнав поражали за чинимые ими пакости, но когда с Российской стороны объявлено было Калмыкам, что Киргизцы в Российском подданстве состоят, тогда Калмыки от стремления своего удержались. И хотя Киргизцы числятся в подданстве, но повиновение их к России только в словах состоит, да и Ханов своих будучи народ необузданной слушают токмо тогда, когда хотят, а паче когда видят в том собственную свою пользу, и Ханы лутчих Киргизцов ласкают и дарят, чтоб они обще с народом почитали их и слушали, а Оренбургских командиров, о худых Киргизких намерениях, когда оные по легкомыслию и ветреному их состоянию, к Российской стороне клонятся, уведомляют потаенно.

Чрез посыланных из Оренбурга в Киргизкие орды уведано, о имеющихся там горах, кои по мнению содержат в себе богатые металлы. А Киргизцы без сомнения не знают своего сокровища, ни способов, как доставать оные. [31]

1) Гора Улу-Тау от крепости Орской расстоянием верховою ездою на востоке дней десять, а от крепости Ямышевской дней восемь. Из сей горы вышли три реки, и соединясь вкупе впали в реку Сарасу: одна именуется Джизлии (то есть медной) Кангыр, вторая Джиланлы (или змеиной) Кангыр, по тому что при оной много змей, мнят якобы тут золота и серебра много и медной руды, как в горе сей, так и по дву рекам оным, и лесу соснового и березового довольно. В сем месте зимуют Киргизцы средней орды, а летом для великого множества змей, кочуют поодаль.

2) Гора Баяк Ула, от крепости Ямышевской расстоянием верховою ездою чрез Эремейские горы дня четыре; имя ее значит богатую гору, потому что в ней медных и железных руд множество, а сказывают якобы и золотой и серебреной руды признаки есть, лесов разных находится по ней довольно, в ней же сказывают пещеру, в которой есть озеро, при коем находятся небольшие птички особого роду.

3) Горы Кукчинские, между реке Иртыша и Ишима, от крепости с. Петра, которая стоит на реке Ишим по новой [32] Сибирской линии, расстоянием в полуденную сторону два дни, а от реки Иртыша дней с пять. Длина сих гор на дватцать, а в ширину верст на десять, руды в них медные и железные, а сказывают яко бы и серебреная есть; лесов всяких (кроме дубу и липы) на них весьма довольно; около сих гор множество озер пресных и соленых.

А как находимые в Америке алмазы, из гор текущая вода из хрусталя отмывает, о чем в последующей части описано, по тому и о имеющейся в Киргизкой же степи хрустальной горе при сем за неизлишнее почитаю уведомить.

Сия гора именуется Шиша-Тау, и стоит по сю сторону реки Сарасу, от Орской крепости расстоянием дней двенатцать, по пути к Туркестану: она при солнечном сиянии рефракциею лучей, разные колеры и весма приятной вид являет: ибо хрусталь всей горе натурально полируется гранями, и вырастает штуками величиной с голову и больше, из которых штук выходят отрасли как пальцы, гранямиж разных цветов. Около сей горы имеются многие родники весьма чистой и студеной воды. Кочуют тут Киргизцы средней и меньшей [33] орды. Да и в Башкирии во многих местах находятся в речках и в горах, хрустали и тумпасы, большими и малыми штуками.

Российские купцы торгующие с Азиатцами и с Киргизцами на Оренбургской ярмонке, с качала имели по причине незнания Азиатцами, товарам Российским цены, великой прибыток. А как Азиатцы и Киргизцы от Российских вторговле навыкли, тогда Российские с не большею прибылью оставаться стали. По том Российские купцы уведали, что приезжающие из Азиатских провинцей в Оренбург тамошние купеческие караваны с великим прибытком в свое отечество возвращаются. В рассуждении сего не многие из купцов, и Армян, с разными товарами начали было в Бухарию и в Хиву также караваны из Оренбурга отпускать, которые в Азиатские места чрез Киргизские орды и дошли, и товары свои весьма сходною целою роспродали, а Азиатские товары за дешевую цену на купили, которые в России продаются дорого; но на возвратном пути Киргиз Кайсаками ограблены, и люди при тех караванах бывшие остались у них Киргизцов в плену, которых чрез разные способы едва на выкуп достать могли. И за теме они [34] купцы с полезную коммерцию оставить принуждены (Ныне для получения в Азиатских провинциях товаров их, ходячих у них червонных, купцы столько оставляют, сколько за вывозимые отсель туда товары получают, по тому что прибытку более в России иметь могут от тамошних товаров; а ходячей у них червонцев содержит в себе серебряных Азиатских пять рупей, которая весом два золотника три четверти.).

Упускать неприятелям свои обиды, значит их поощрять к деланию других, как то в самом деле и последовало.

В 1774 году по причине бывшего в Оренбургском краю нещастного приключения (Указ публикован Декабря 19 дня 1774 года.), когда пограничная линия оставалась без прикрытия от военных команд, тогда Киргизцы не видя своим набегам никаких препон, простерли свои наглости даже во внутренность России, перейдя весною чрез границу пленили сельских жителей и проезжих, и запродали их в Бухарию, в Хиву, и в Ташкент. Сии народы удовольствуясь от них покупкою, не стали наконец ни за какую уже цену покупать, и Киргизцы оттоль обратно в свои кочевья пленных отвезли: и хотя с Российской стороны приложено было всякое старание о [35] возвращении пленных, но никакого успеха в том от Киргизцов не получено; и для того по обыкновенному с ними поступку в 1775 году зимним временем Российскими военными командами, из их Киргизкого народа в их улусах несколько душ было захвачено, на выкупе коих и Киргизцы стали выдавать имеющихся у них пленных Российских, и получено было от них немалое число (Сие происходило более от меншей орды.).

В Оренбурге правительством учинено полезное для казенного вечного приращения учреждение, какового в других знаменитых Российских городах где порты состоят не имеется: Гостиной и меновной дворы с лавками для купцов сделаны каменные казенные, и не токмо приезжающие на торге, но и Оренбургские купцы берут лавки с платежем полавочных денег, и сей доход вечно в казну приходить будет, ибо Азиатские караваны время от времени умножаться имеют: сие правительство думая, что оные дворы останутся на веки казенными, и будут показывать позднейшим потомкам великое его о приращении высокого интереса усердие и ревность, которые никогда незабываются справедливыми людьми. [36]

Карпеин посыланной от папы Инокентия IV в 1246 году к Татарам во время Батыево, в конце путешествия своего объявляет, что в бытность его там разные и многие Европейские купцы ездя чрез Россию, в великой Татарии торговали; однако сии торги пред древнею комерциею бывшею у Азиатцов с Россиею никакого сравнения иметь не могли; о чем в последующей части видеть можно.

КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ.

Текст воспроизведен по изданию: Редкое и достопамятное известие о бывшей из России в Великую Татарию экспедиции под именем посольства. СПб. 1777