АРХЕОГРАФИЧЕСКОЕ ВВЕДЕНИЕ

Печатаемые в настоящем сборнике материалы извлечены Историко-Археографическим Институтом, главным образом, из фондов, хранящихся в Центрархиве СССР, в Московском его Древлехранилище (б. Московский главный архив мин. ин. дел). Материалы эти отложились в особый фонд еще в XVII веке, как результат деятельности Посольского приказа, и давно уже служили основным источником для исследований по истории внешних сношений Московского государства. В частности и материалы по сношению Москвы со Среднею Азиею подвергались неоднократным обследованиям и публикациям. Однако, при господствовавших в дореволюционное время тенденциях русской исторической науки, упор в изучении этих материалов делался на внешнегосударственную, дипломатическую их сторону, вопросы же социально-экономического характера освещались сравнительно мало.

Современная марксистская историография предъявляет Историко-Археографическому Институту новые запросы, и в стремлении их удовлетворить ИАИ по новому подходит и к сложному вопросу о выборке из обширнейших, иногда почти необъятных архивных фондов, материалов, подлежащих публикации. Проделав предварительную большую работу по просмотру всего сохранившегося до нашего времени фонда сношений Московского государства с народами Средней Азии, ИАИ стремился выбрать из него все документы, освещающие хозяйственный и социальный строй этих народов. К сожалению, само содержание изучаемого фонда, имеющего специфический "дипломатический" характер, не вполне удовлетворяет требованиям ИАИ.

Вопросы внутренней жизни широких народных масс, борьбы классов, производственных процессов и т. п. не находят достаточного отражения в этих документах. Лишь торговые взаимоотношения Москвы со Средней Азией выявляются с почти исчерпывающей полнотой. Этим обстоятельством и определяется внутреннее деление материалов публикуемого сборника. Наиболее обширной его частью является I отдел: "Торговые сношения Московского государства с народами Средней Азии XVI — XVII веков" вместе с тесно с ним связанным отделом II, под заголовком: "Работорговля и русские пленные в Средней Азии". В III отделе "Международное положение Средней Азии в XVI — XVII веках" публикуются все документы, [90] касающиеся, хотя бы отчасти, вопросов внешней и внутренней борьбы, быта и экономического состояния народов Узбекистана, Таджикистана и Туркмении в XVI и XVII веках. Само собой разумеется, что указанная классификация документов по отделам в значительной степени условна, так как содержание некоторых документов весьма разнообразно и касается тем, относящихся к разным отделам.

Необходимо еще особо оговорить, что включение в настоящий сборник, специально посвященный сношениям Московского государства с среднеазиатскими ханствами, некоторых данных, касающихся московского посольства Семена Маленького, отправленного в 1695 г. в Индию, объясняется тем обстоятельством, что Семен Маленький, в связи с исполняемым им поручением, повез с собою публикуемые в сборнике грамоты московского правительства, адресованные балхинскому и хивинскому ханам. ¹

Сохранившиеся от делопроизводства Посольского приказа материалы имеют различную внешнюю форму: согласно принятой архивной терминологии они разделяются на "столбцы", "грамоты", "дела" и "посольские книги". В опубликованных до настоящего времени исторических исследованиях, основанных на материале рассматриваемого архивного фонда, приводимые в них документы цитируются по разному. В настоящем сборнике в легендах к каждому отдельному документу всегда точно указывается принадлежность его к тому или иному из указанных видов. Стоящие в начале легенды буквы МД, т. е. Московское Древлехранилище, указывают на общую принадлежность данного документа к этому архивному хранилищу; указание на фонд Посольского приказа опускается, чтобы не удлинять цитации, как само собою предполагающееся. В легендах не указывается характер самого документа, т. е. является ли он подлинником, черновым отпуском или копией в тех случаях, когда это само собою понятно, т. е. когда это вытекает из принадлежности данного документа к одному из указанных выше видов. Например, в "столбцах", являющих собою составленные еще в XVII веке в Посольском приказе комплексы связанных одною темою отдельных документов, всегда будут являться подлинниками поступающие, т. е. "входящие" в этот приказ документы, и всегда черновиками, вернее делопроизводственными "отпусками", документы из приказа "исходящие"; в посольских книгах, представляющих собою сборники документов, относящихся к тому или иному отдельному посольству, переписанных и переплетенных в специальные книги еще в XVII веке, все документы, само собою разумеется, являются копиями и т. п. Упомянутые выше "столбцы", вернее "столпы", состоящие иногда из многих сотен отдельных документов, в настоящее время расклеены [91] и сшиты в виде длинных узких тетрадей со сплошной нумерацией листов, т. е., вернее, отдельных подшитых "сставов"; поэтому при публикации какого-либо документа, взятого из середины такой тетради, в легенде отмечается не число его сставов, а соответствующие листы тетради, в коей он вшит.

Некоторое количество публикуемых в настоящем сборнике документов извлечено из фонда "Астраханских актов", хранящихся в Историко-Археографическом Институте АН СССР. Два документа — из фонда "Верхотурских актов" того же Института, два — из книг Сибирского приказа Московского Древлехранилища, представляющих собою переплетенные в книгу списки с подлинных столбцов, и, наконец, один отрывок из наказа астраханским воеводам — из собрания Гос. публ. библиотеки в Ленинграде. В легендах к соответствующим документам принадлежность их к названным фондам всегда особо отмечается.

Приложенные к сборнику таблицы, характеризующие торговый импорт из Средней Азии в Московское государство через Тару и Тобольск, составлены на основании данных, заключающихся в приходных таможенных книгах Сибирского приказа за соответствующие годы. Книги эти также хранятся в Московском Древлехранилище (по печатному описанию Н. Н. Оглоблина "Обозрение столбцов и книг Сибирского приказа, ч. II, Документы таможенного управления. Чт. Общ. истор. и древн., 1895, кн. II"; по указателю таможенных приходных книг (стр. 106 — 113) №№ 119, 649, 256, 313, 397, 500, 1127 и 1169 по Таре и №№ 44, 181, 263, 327, 348, 371, 533, 547 и 562 по Тобольску). Кроме общих сводных таблиц приводится, в виде примера, по одной частной таблице, обнимающей данные о внешнем привозе товаров в оба из названных городов, в Тобольск за 1655—56 г. и в Тару за 1658—59 г. (данные этих таблиц входят в соответствующие сводные таблицы). Также для примера дается специальная таблица товаров, привезенных в Тобольск в 1640 г. отдельным крупным караваном.

Таблицы русского экспорта в Среднюю Азию через Астрахань составлены на основании "явок" Астраханской таможни, сохранившихся в составе упомянутого уже выше фонда Астраханских актов, хранящихся в ИАИ АН СССР. Повидимому "явки" эти сохранились далеко не полностью, но тем не менее ИАИ решил свести их в соответствующие таблицы, дающие представление о социальном составе русских экспортеров и о роде вывозимых ими товаров. На точность статистических данных о годовых торговых оборотах таблицы эти не претендуют.

Сводная таблица посольств, перечисленных в хронологической их последовательности, составлена на основании печатных материалов с дополнениями и исправлениями, вытекающими как из публикуемых в настоящем сборнике документов, так и из других неизданных архивных материалов. В последней графе этой таблицы указываются источники, на коих основаны приводимые в ней данные.

Хронологическая таблица преемственности власти среднеазиатских ханов основана на труде Стэнли Лэн-Пуля "Мусульманские династии", [92] СПб. 1899, и на работах Н. Веселовского и В. В. Бартольда с коррективами, также вытекающими из публикуемых ныне новых документов.

Текст публикуемых в настоящем сборнике русских документов передается современной орфографией, но с стремлением сохранить звуковые особенности языка подлинника. В тех случаях, когда какая-либо орфографическая особенность подлинного текста проводится в нем систематически, в виде более или менее устойчивого правила (например ь в предлоге вь перед гласной буквой, или буква ю в окончании дательного падежа в отчествах: Михайловичю, Федоровичю и т. п.), особенности эти сохранялись. В остальном применялись приемы передачи текста, уже оговоренные в последних изданиях ИАИ. Так, например, цифры, написанные словами, передавались арабской цифирью; слова рубль, алтын, деньга сокращались на руб., алт., д.; ь в середине слов вставлялся согласно современному правописанию; слова и отдельные слоги, пропущенные в подлинном тексте, вставлялись и заключались в квадратные скобки; явные описки писцов исправлялись без оговорок; в видах экономии места царский титул полностью не печатался, а заменялся условным сокращением [т.] = краткий титул, [п. т.] = полный титул, [б.] = "богословие", т. е. более или менее трафаретное обращение к царю с упоминанием имени бога.

При печатании текстов с редакционными исправлениями, особенно часто встречающимися в черновых отпусках, отправленных по назначению документов, вычеркнутые и замененные редакции фраз и отдельных слов приводились в примечаниях лишь в тех случаях, когда самый смысл текста видоизменялся последующей редакцией, если же исправления сводились лишь к стилистическим поправкам, то зачеркнутый текст особо не оговаривался. В текстах на среднеазиатских языках слова, исправляемые в примечании, если слов более одного, отмечены звездочкой в начале и цифрой в конце данной группы слов.

Во всех случаях, когда текст подлинника не мог быть прочтен, ставилось многоточие: при этом оговаривались в примечаниях или легендах случаи, когда невозможность прочтения текста обусловливалась физической утратой соответствующей части данного документа (места вырванные, истлевшие и т. п.), при отсутствии же этой оговорки многоточие обозначает неразобранные места существующего текста. Многоточия, встречающиеся в копиях XIX века с пе реводов хивинских и бухарских ярлыков, приводятся в настоящем издании без особых оговорок. Часто встречающиеся на документах разнообразные делопроизводственные "пометы" всегда печатались вслед за текстом и адресом документов, без указания места, где каждая данная помета фактически написана, т. е. вверху ли документа, под текстом, на обороте, сбоку и т. п.

Транскрипция восточных имен в заголовках документов сделана, по соглашению с Институтом востоковедения АН СССР, согласно правильному их произношению и иногда весьма расходится с начертаниями, встречающимися в тексте, так, например, в заголовках Мухаммед-Эренк, [93] в тексте Аран, в заголовке Пехлеван-Кули, в тексте Налван-лулы-бечка, или Палван-кулы-бек и т. п. О трудностях этого вопроса в отношении документов на восточных языках сотрудник Института востоковедения проф. Е. Э. Бертельс говорит нижеследующее: "Транскрибирование имен собственных в издаваемых документах представляет весьма значительные затруднения. Документы не всегда разборчивы, малограмотны и, кроме того, самый арабский алфавит, которым они написаны, не всегда позволяет с уверенностью говорить о том, как эти имена произносились. Поэтому, думать о возможности воспроизведения русскими буквами произношения этих имен невозможно. У нас нет никаких данных, чтобы установить, как то или иное имя произносилось в ту эпоху. Единственным возможным путем было исходить из начертания, причем в широко распространенных общемусульманских именах придерживаться нормы арабской огласовки, считаемой арабскими словарями за правило. Таким образом, начертание, которое может фактически произноситься и Мамед и Мамет и Мехмед и Мехмет, передается в его классической форме "Мухаммед", и точно также мы поступаем со всеми остальными аналогичными именами. В отношении имен не арабского происхождения мы старались придерживаться существующей традиции их произношения, в случае же отсутствия таковой оставляли их в той форме, в какой передали их старые переводчики.

Титулы вроде "Хаджи", "Ходжа" и т. д., когда они не входят в состав имени, пишутся отдельно, если же есть предположение, что они являются составной его частью, отделяются от него черточкой".

Датировка восточных дипломатических грамот (ярлыков), обычно не имеющих аутентичных дат, производилась в заголовках не на основании времени подачи их в Москве, обычно отмечаемом приказным делопроизводством на соответствующих русских их переводах, а на основании времени прибытия в пределы Московского государства привезшего их восточного посла, с приблизительным учетом времени, необходимого для проезда от пункта отправления до Московской границы или до Москвы. Даты, установленные этим путем, во всех случаях имеют соответствующие разъяснения в легендах.

Тексты старого и новейшего переводов восточных грамот печатаются в сборнике параллельными столбцами, в целях большей наглядности сравнения их содержания, но лишь в тех случаях, когда новейшие переводы дают некоторые разночтения. Переводы XVII века печатаются в левом столбце под литерой А, переводы же, сделанные Институтом востоковедения для настоящего издания, в правом под литерой Б.

При отсутствии разночтений печатается лишь современный перевод, а старый опускается, за исключением грамот на восточных языках, исходивших от русской власти, см. отд. I, № 110.

В приложении печатаются ярлыки и некоторые другие документы на восточных языках, исходящие от среднеазиатских ханов и их послов. Среди ярлыков, написанных на восточных языках, публикуются также [94] тексты грамот 1695 г. от царей Ивана и Петра Алексеевичей к хивинскому хану Мухаммеду-Эренку, представляющие своеобразные языковые особенности.

Восточные документы — ярлыки, исходившие из Бухарского ханства, писаны на таджикско-персидском языке, а грамоты хивинского происхождения — на хивинско-узбекском литературном языке и на персидском. Грамоты Ивана и Петра Алексеевичей писаны на литературном татарском языке той эпохи, представляющем соединение литературно-языковых элементов чагатайских и османо-турецких с элементами живого татарского языка. Этот язык подлинника в переводах восточных грамот отмечается в настоящем издании в легендах к ним, по указаниям Института востоковедения.

При издании грамот и ярлыков на восточных языках сохранялось правописание подлинников и оговаривались в примечаниях ошибки, вставки и исправления. Особенно много исправлений имеется в документе № 24, стр. 447—449, представляющем черновик перевода русского оригинала грамоты Ивана и Петра Алексеевичей к хивинскому хану на татарский язык, причем большинство исправлений касается замены русских синтаксических конструкций, проникших в перевод, татарскими.

При переводе на русский язык восточных ярлыков, сделанных ИВ для настоящего издания, находящиеся в начале их своеобразные обращения (Khitab) часто опускались. По поводу этого проф. Е. Э. Бертельс высказывает следующие соображения:

"Все более важные документы, исходившие из правительственных канцелярий Переднего Востока, обычно составлялись по определенному шаблону. Так, во всех документах, адресованных на чье-либо имя, начало отводилось под так называемое обращение (Khitab). Обращение это, путем применения различной титулатуры, должно было определить социальное положение адресата и фиксировать отношение к нему отправителя письма — является ли он подчиненным адресату, равным ему, или его начальством. Другими словами, при составлении письма должно было точно учитываться положение адресата на лестнице феодальных взаимоотношений. Если адресат являлся лицом высокопоставленным, то титулатура, конечно, должна была содержать максимум блеска и пышности феодального витиеватого языка.

Опытный мунши (секретарь) широко черпал из сокровищницы классической поэзии и не скупился на эпитеты, заимствованные из литературных памятников, создавая по их образцу бесчисленные новообразования. Чем искуснее мунши, тем, конечно, пестрее и сложнее было и обращение. Отсюда понятно, что в ярлыках, исходивших из среднеазиатских канцелярий на имя московских царей, обращения должны были быть особенно пестрыми и вычурными. Состоят они по большей части из нагромождения бесчисленного ряда эпитетов, по форме представляющих собой сложные прилагательные, образование которых по законам персидского языка [95] чрезвычайно легко. Обычно это прилагательные, состоящие из двух слов, в сочетании обозначающие "обладающий тем то и тем то", вроде sitara sipah — обладающий войском (многочисленным, как звезды), jam-jah — обладающий саном Джемшида (мифический персидский царь); falag-gadr — обладающий мощью небосвода, bahrama-saulat — обладающий натиском планеты Марс (т. е. воинственный) и т. п. Перевод этих эпитетов (особенно на русский язык, не дающий возможности таких образований) крайне труден, ибо передать все оттенки этих эпитетов можно было бы только при наличии обильного количества примечаний, излагающих всю схоластическую премудрость этой эпохи. Вместе с тем для современного читателя все эти эпитеты покажутся только нелепым и непонятным набором слов и перевод их абсолютно ничего не даст. Оценить их можно разве только с художественной стороны, учитывая знакомство писца с литературой, ритмическое соответствие и звучность рифмы, эпитетов, для чего однако требуется знакомство с языком оригинала. Поэтому мы, сохраняя в печатаемых здесь оригинальных текстах все обращение полностью, в переводе его часто опускаем, ибо для читателя, интересующегося содержанием документа, обращение все равно ничего не даст, а читатель, интересующийся формой его, может изучать ее только при условии знакомства с языком, а, следовательно, должен будет пользоваться имеющимся здесь оригинальным текстом."

Наиболее интересные по тем или иным основаниям восточные документы издаются фототипически.

Помимо приложенной в конце книги специальной библиографии исторических монографий, статей и изданных первоисточников, касающихся темы настоящего сборника, в примечаниях к самому тексту, в хронологической последовательности введены указания на напечатанные уже в разных изданиях материалы документального характера, тесно связанные с публикуемыми ныне новыми документами. Указания эти даны лишь на основные, важнейшие публикации и отнюдь не претендуют на исчерпывающую полноту.

В осуществлении настоящего издания принимали участие сотрудники ИАИ и Института востоковедения, под общим руководством акад. А. Н. Самойловича, С. Г. Томсинского и Б. Д. Грекова.

Над составлением тома работали сотрудники ИАИ — А. П. Чулошников и В. Г. Гейман.

Указатели личный и географический выполнены В. М. Неклюдовым.

Таблицы составлены сотрудниками ИАИ — Е. А. Каринской, В. Г. Гейманом и А. П. Чулошниковым.

Переводы с восточных текстов и их редактирование сделаны акад. А. Н. Самойловичем и проф. Е. Э. Бертельсом при участии сотрудников Института востоковедения и ИАИ — К. Д. Ильиной и В. А. Забирова. Карта исполнена А. П. Чулошниковым.

Словарь малопонятных слов составлен А. С. Булгаковым, а библиография — М. И. Ахуном и В. А. Петровым. [96]

Историко-Археографический Институт считает необходимым указать, что настоящий том выходит в свет при ближайшей материальной поддержке со стороны среднеазиатских советских республик — Узбекской, Туркменской и Таджикской, в значительной мере содействовавших скорейшему его изданию.

Комментарии

1 Следует иметь в виду, что название Хивы как государства появилось лишь в середине XVII века после переноса около 1645 г. столицы этого ханства из города Ургенча (Юргенча) в город Хиву. В Москве, в течение всего XVII века, продолжали называть Хивинское ханство по старому "Юргенским" или "Юргенчским".