ЭМИР СЕИД-АБДУЛ-АХАД

ТОЧНЫЙ ПЕРЕВОД

ДНЕВНИКА ЕГО СВЕТЛОСТИ

ЭМИРА БУХАРСКОГО

12-го Реджеба, в воскресенье, в 10-ть часов утра посетил нас дипломатический агент в Бухаре г. Лессар, а после него генерал Проценко и полковник Васильев, которые поднесли Царские подарки, пожалованные нам, сыну нашему и всей нашей свите и прислуге. Эти подарки, несомненный знак Царского к нам благоволения, нас в высшей степени обрадовали. В тот же день статский советник Жданов вручил нам подарки, присланные графом [44] Капнистом. В 9-ть часов того же дня вместе с толмачем (переводчиком) г. Асфендияровым отправились к военному министру и изъявив Его Высокопревосходительству нашу радость и благодарность за царские подарки вернулись во дворец. Затем остальную часть ночи провели под приятным впечатлением прошедшего дня.

13-го Реджеба, в понедельник, посетил нас гоф-маршал князь Кутузов и передал нам от имени Их Императорских Величеств приглашение на большой бал, назначенный на следующий день т.е. во вторник ночью. На этот бал приглашенных было более 3000 человек, в числе их были приглашены и наши сановники и все наши Ташкенские спутники. Весть об этом бале и надежда на лицезрение Их Величеств в высшей степени нас обрадовала. Затем приняв генерала Проценко, в 5 часов пополудни отправились с визитом к бывшему министру финансов г. Вышнеградскому, а по возвращении оттуда в 7 1/2 часов вечера отправились в восточную баню, откуда в 10-ть часов возвратились во дворец и легли спать.

14 Реджеба, во вторник, утром посетил нас бывший, адъютант генерала Кауфмана, полковник Булацель, с которым мы беседовали о разных эпизодах прошедшего времени. В этот день мы в знак дружбы и симпатии нашей пожаловали всем представлявшимся нам должностным лицам и офицерам, смотря по служебному их положению, Бухарские ордена восходящей звезды разных степеней и затем приняли г-на Вышнеградского, а вслед за ним полковника Цербицкого, который в 1883 году, при жизни любезного и благословенного нашего родителя, был инструктором Бухарских войск; в тоже время приняли и вновь назначенного начальника Туркестанского окружного штаба, генерал-маиора Повяло-Швейковского. После этого мы в сопровождении русской и Бухарской нашей свиты отправились на большой бал, устроенный в другой половине зимнего дворца. Описать роскошь и богатство этой половины дворца мы не в состоянии, достаточно сказать, что были удивлены [45] и поражены всем виденным нами. На этом бале было гостей обоего пола, около 4000 человек. При входе нашем в приемную, Государь Император, Государыня Императрица и Наследник Цесаревич милостиво встретив нас, благосклонно с нами разговаривали. Затем к довершению своей милости и внимания, Его Величество, соблаговолил осчастливить нас следующими словами: «по моему приказанию во дворце этом приготовлены для Вас особые аппартаменты: на случай, если Вы почувствуете утомление, переходите туда для отдыха». Мы поблагодарив Его Величество, вошли в большую залу, в которой под прелестную музыку танцевали любители. Пробыв в этой зале некоторое время и полюбовавшись танцующими, мы в сопровождении князя Долгорукова отправились в аппартаменты, назначенные для нашего отдыха. Тут для нас приготовлен был особый дастур-хан – угощение – и мы просидев здесь на воле около часу, потом опять в сопровождении того же князя Долгорукова отправились в большую танцевальную залу, где присутствовала и Государыня Императрица. После нас изволил пожаловать туда и Великий Император, а чрез полчаса после, прибытия Его Величества, отправились в столовую залу и сели рядом с Императрицею. По левую же от нас сторону изволила сесть супруга Великого Князя Владимира Александровича, Великая Княгиня Мария Павловна и другия дамы – супруги высокопоставленных государственных деятелей по росписаниям заранее определенными. Сервировка стола и изысканность подаваемых блюд выше всяких похвал и наше слабое перо не в состоянии описать все их прелести, – одним словом, великолепие этого большего бала, если и не превосходило великолепия Высочайшего обеда, то во всяком случае не уступало ему. Во время ужина Государыня часто обращалась к нам и не оставляла нас своею милостивейшею внимательностию, чем запечатлела в нашем сердце, неизгладимую память об этом бале и укрепила нашу дружбу еще более незыблемыми узами. Во время ужина Государь Император, Августейший Его брат Великий Князь [46] Владимир Александрович, Министр Двора, граф Воронцов-Дашков и еще несколько других придворных особ не садились, а обходя все столы милостиво разговаривали с некоторыми из гостей, а в общем одинаково внимательны были ко всем. После окончания ужина мы перешли в танцовальную залу, где пробыв полчаса времени с соизволения Государя Императора, засвидетельствовав глубочайшее наше почтение Государыне, Наследнику Цесаревичу и другим Великим Княгиням и Князьям возвратились в наше помещение.

15 Реджеба, в среду, в 11 часов утра, приняли сына Министра Иностранных Дел г-на Гирса и Генерала Разгонова, а в 2 часа пополудни вместе с Мехмандар-башами и туземною нашею свитою отправились осмотреть школу глухонемых. Школа эта учреждена по воле Государя Императора для детей глухонемых обоего пола, содержится она на счет казны и стоит она ей каждый год несколько сот тысяч. В школе этой учат глухонемых детей читать, писать и объясняться знаками. Школа эта имеет несколько отделений, – девушки и мальчики учатся в особых отделениях. Дети же недостаточных родителей, или круглые сироты обучаются, смотря по их способностям, разным ремеслам т.е. девушки – вышиванию, кулинарным искусствам и другим женским занятиям, а мальчики – плотничеству, портняжеству, сапожничеству, столярным и другим ремеслам. При таком порядке учения в этой школе – глухонемые дети по окончании учения могут самостоятельно заняться каким либо ремеслом и не прибегая к посторонней помощи поддержать свое существование. Такое полезное и благодетельное заведение учреждено Императором, лишь для блага своих подданных, которые ценят и любят своего Государя. Да на самом деле нельзя и не любить такого Великого Царя, который жертвует огромные суммы на нужды и благо своих подданных, чтобы поддержать существование неимущих и обиженных судьбою. Такая заботливость Государя Императора о своих подданных нас глубоко тронула и мы искренно [47] присоединяем к молитве русских людей и наши молитвы о даровании многолетия и счастия учредителю такого полезного заведения. Возвратившись домой в 3 часа, приняли мы г. Лессара, а затем адъютанта Наследника Цесаревича, привезшего нам подарки Его Высочества. В тот же день некоторым служащим в ведомстве министерства иностранных дел, чрез чиновника того же министерства г. Щелкунова, послали мы 15 золотых медалей, а вечером того же дня вместе с Мехмандар-башами и двумя сановниками из нашей свиты, отправились в театр, откуда вернулись домой в половине 12-го ночи.

16-го Реджеба, в четверг, в 11-ть часов утра отправились с Мехмандар-башами и 5-ю нашими сановниками осмотреть казармы Лейб-Гвардии Павловского полка, где после осмотра всех помещений и полкового учения, войска эти по-эскадронно прошли мимо нас церемониальным маршем. Мы поздоровались с войсками и поблагодарили их за доставленное нам большое удовольствие. Затем будучи приглашены г.г. офицерами на устроенный ими в честь нашу завтрак, отправились в дом командира полка и после роскошного и весьма вкусного завтрака, простившись с хозяевами и поблагодарив их за хлеб-соль, в половине второго вернулись обратно во дворец. По прибытии домой, приняли одного из директоров школы глухонемых, который поднес нам в подарок разные вещи, сделанные воспитанниками этого заведения; затем отправив Г. Нечаеву-Мальцеву алмазами украшенную Бухарскую звезду, а племяннику его г. Демидову золотую 3-й степени, в 5 часов пополудни вместе с переводчиком Асфендияровым и полковником Васильевым поехали кататься по городу. Возвратившись домой до следующего утра предались покою.

17-го Реджеба, в пятницу, в часу 11-м утра Гоф-Маршал Граф Кутузов, посетив нас, пригласил от имени Их Императорских Величеств на третий Высочайший бал. После него приняли мы г-на Лессара и генерала Проценко, а по уходе их прибыли к нам один [48] Германский Принц, брат супруги Великого Князя Владимира Александровича и его адъютант. Затем вместе с Мехмандар-башами, отправились мы осматривать больницу, но больных мы не видели, ибо они во время нашего посещения спали. Больница эта учреждена для бедняков и содержится на средства Государя Императора. Осмотрев больницу в 2 часа пополудни, мы возвратились во дворец. В тот же день в 4 часа получили из Бухары донесение, содержание которого нас порадовало. Остальную часть дня мы провели безвыездно во дворце.

18-го Реджеба, в субботу, в часу 11 утра приняли мы начальника Бахчисарайской полиции, который поднес нам карту Крыма. Приняв от него этот подарок, пожаловали мы ему орден восходящей звезды, серебряной 1-й степени. После него мы приняли подарок генерала Биндерлина и наградили лицо, доставившее подарок золотою медалью. Затем два генерала поднесли нам подарки министра внутренних дел г-на Дурново, а вслед за ними трое адъютантов начальника главного штаба вручили нам подарки генерала Обручева. Адъютанты эти были пожалованы нами звёздами: один золотою, а двое серебряными. Вечером того же дня, вместе с Мехмандар-башами и 6-ю нашими сановниками отправились мы в дом г-на Преселкова, где Мирза-Казым беком был устроен спектакль на персидском языке. Представление шло в 4-х действиях и доставило нам большое удовольствие. Приглашенных на этот вечер дам и кавалеров из лучшего петербургского общества было очень много. По окончании представления пригласили нас в другую комнату, где был сервирован великолепный и пышный стол. По окончании ужина, простившись с бывшими тут приятелями и поблагодарив любезного хозяина, часу в 12-м возвратились во дворец и остальную часть времени провели в отдыхе и спокойствии.

19-го Реджеба, в воскресенье, в 10-ть часов утра приняли директора Николаевского корпуса и двух других офицеров, а вслед за ними генерала Величко, которому мы [49] поднесли лично пожалованную нами ему алмазами украшенную звезду. В этот же день прибывшие из Бухары, Хасан Мурад джибачи и Мирза Низаметдин, о коих раньше было помянуто, откланявшись нам, вернулись обратно в Бухару, а в 4 часа пополудни, мы поехали с ответным визитом к генералу Величко. Затем в 9-ть часов отправились мы на Императорский бал, где было гостей иностранных и русских обоего пола более 900 человек. Представившись Государю и Государыне и поздравив Их Величества с днем Ангела Августейшей Их дочери Великой Княжны, Ксении Александровны и получив приветственный и милостивый ответ Их Величеств, отправились в большую танцевальную залу. В этой зале любуясь танцующими пробыли около часа времени, а потом пошли в заранее приготовленные для нашего отдыха аппартаменты, где пробыв до 12-ти часов, вышли опять в танцовальную залу, а через несколько времени мы вместе с Государынею Императрицею и Государем Императором отправились в столовую залу. Зала эта ни по величине, ни по богатому, ни по изысканнному украшению, не имеет на свете (по нашему понятию) себе подобной. Трудно описать всей прелести и роскошь этой залы, а если описать, хотя бы и поверхностно, то все таки не поверят и примут за сказочный разсказ. В названной зале под высокими тенистыми пальмовыми деревьями были сервированы около 80-ти столов для ужина по 12 кувертов на каждом столе. Освещена она была посредством электричества и свет проникал чрез листья пальм и производил очаровательное зрелище. За первым из этих столов, изволила сесть Государыня, по правую Ея сторону сели мы, рядом с нами села Великая Княгиня Мария Павловна и т.д. Ужин состоял из многих изысканных блюд и продолжался около часа. Вставши из-за стола, мы поблагодарили Их Величества; причем Всемилостивейший Государь, поговорив с нами некоторое время и разрешив при этом возвратиться на покой, милостиво проводил нас чрез две комнаты и при последовавшем прощании Его [50] Величество изволил благосклонно объявить, что во вторник мы еще увидимся. Из этого мы заключили, что означенный день назначен для прощальной аудиенции.

20-го Реджеба, в понедельник, в часу 11 посетили мы Николаевский корпус, где познакомились с начальствующими лицами этого высшего военно-учебного заведения и некоторое время с ними разговарили по поводу предстоящего воспитания света наших очей Сеид-Мир Алим-джан тюры. Из этого заведения в 2 часа пополудни отправились мы в здание занимаемое главным штабом и были там встречены начальником главного штаба, другом нашим, генерал-адъютантом Обручевым и другими высшими властями этого первостепенного Государственного учреждения. Генерал Обручев приняв нас очень любезно и объяснив нам значение и обязанности главного штаба, пригласил нас в свою квартиру, где было устроено пышное угощение. Пробыв там час времени и поблагодарив затем высокопоставленного хозяина, мы простились как с ним, так и с другими бывшими при этом лицами. Возвратившись во дворец, приняли двух офицеров, привезших нам подарки Его Высокопревосходительства, г. Военного Министра. Пожаловав этим офицерам ордена восходящей звезды и затем простившись с ними, занялись мы разсмотрением полученных почтою из Бухары, чрез посредство Министерства Иностранных дел, разных бумаг и донесений. Оставшись вполне довольны содержаниями полученных бумаг, остальную часть ночи провели в отдыхе.

21-го Реджеба, в 12-ть часов дня, во вторник, отправились мы в Аничкин дворец, в назначенную Великим Государем прощальную аудиенцию. Там мы были приняты Министром Двора, Графом Воронцовым-Дашковым и введены в комнату, где был по восточному обычаю приготовлен «дастур-хан», угощение. Чрез 10-ть минут, мы были осчастливлены лицезрением Его Императорского Величества в собственном кабинете Его Величества. При этом свидании для перевода находился лишь переводчик Асфендияров. [51] Государь, удостоив нас приемом в кабинете, милостиво пригласил сесть и в продолжении целого полчаса, мы были осчастливлены разговором с Августейшею Его Особою. Его Величество в угоду нашим желаниям, милостиво изволил обрадовать нас Высочайшим своим утверждением света наших очей, Сеид-Мир-Алим-джана, наследником Бухарского престола. В это время осветила кабинет своим присутствием Ея Величество Государыня Императрица и милостиво приветствовав нас, также осчастливила своим разговором, продолжавшимся еще четверть часа. Одним словом, за это время Их Императорские Величества оказали нам столько милости и внимания, что при прощании, от полноты чувств и счастия, мы не могли удержать наши слезы, которые невольно лились из наших глаз. Иначе и не могло быть, ибо за все наше пребывание в Петербурге, мы искренно полюбили Их Величеств и естественно разлука должна была быть для нас тяжела. Наконец простившись с Августейшими повелителями, в полном и совершенном счастии вернулись мы в зимний дворец. Спустя недолгое время вернулся из Аничкина дворца и наследник наш, Сеид-Мир-Алим-джан-тюре с остальною нашею свитою. Все они, также были осчастливлены и обрадованы лицезрением Их Величеств. Придерживаясь справедливой поговорки, что радость и счастие тогда только бывают полны и совершенны, когда оне делятся с друзьями и доброжелателями, мы о счастливом событии сего дня, послали телеграммы другу нашему Туркестантскому Генерал-Губернатору и регентам нашим в Бухаре: председателю Шариата Мулла Мир Бедреддин Кази Келяну, Турсун Ходже и коменданту «аркэ» Мулла-Джан Мирзе-Перванечию, равно в тот же день отправили обратно в Бухару, прибывшего оттуда с бумагами Абдурахман Караул-беки в сопровождении Касым Толмача. Затем приняв вернувшегося из Москвы Абди-Рауф Карван-башия, ездившего туда по нашему поручению, в 2 часа пополудни, в сопровождении полковника Путята и Мутереджима (переводчика) Земан-бека, сделали прощальные [52] визиты всем Великим Князьям. Вернувшись оттуда обратно во дворец, в 7 часов отправились на обед к адъютанту Великого Князя Сергея Александровича, Князю Юсупову, где было много приглашенных из высшей петербургской сферы. Угощение было великолепное. По окончании обеда, поблагодарив внимательную хозяйку дома и любезного хозяина и простившись с ними и другими нашими, бывшими там знакомыми, в половине десятого вернулись во дворец и до утра никуда не выезжали.

22-го Реджеба, в среду, от 10-ти до 2-х часов пополудни мы принимали посетивших нас друзей: г. Лессара, графа Капниста, петербургского градоначальника графа Толя, полковника Великанова и др., с которыми, по случаю нашего отъезда, тут же прощались, а в 2 часа в сопровождении полковника Путята и мутереджима Земан-бека отправились с прощальным визитом Его Высочеству, Наследнику Цесаревичу, где по установленному дворцовому этикету росписались в заведенной для подобных случаев книге. Затем отправились с тою же целью к Министру Двора, Графу Воронцову-Дашкову, товарищу Министра Иностранных Дел, г. Шишкину, графу Капнисту, Военному Министру Генерал-Адъютанту Ванновскому, начальнику штаба, генералу Обручеву, генералу Биндерлину и генералу Розенбаху, из коих виделись и простились только с Военным Министром и генералом Розенбахом, а остальных не застав, оставили наши карточки. По возвращении во дворец, мы получили от Министра Иностранных Дел, г-на Гирса, очень дорогой и изящный подарок, представлявший из себя богатый и замечательный альбом с портретами бывших царей. Альбом этот квадратный и на 4-х углах переплета вырезано наше имя, украшенное алмазами, блеск коих дает возможность на довольно большом разстоянии прочитать вырезанные надписи. Словом, альбом этот, как по изящности работы, так и по богатству украшения можно считать чудом искусства и роскоши. В этот же день в 5 часов, мы приняли генерала Обручева и статского [53] советника Жданова, с которыми и простились. Затем наградив медалями и другими подарками дворцовую прислугу и в это же время получив от г. Военного Министра оффициальное уведомление об утверждении света наших очей Сеид-Мир Алим тюры наследником Бухарского престола – с полною радости душою, провели ночь до следующего утра.

23-го Реджеба, в четверг, в 10-ть часов утра, мы простились с посетившими нас г. Лессаром, Министром Народного Просвещения графом Деляновым, генералами: Адельсоном, Розенбахом и Глуховским. Вслед за ними прибыл Князь Юсупов, который при этом почтил нас своими подарками. Простившись с ним, мы пожаловали ему и брату его ордена Бухарской восходящей звезды, а супруге его отправили подлежащия подарки. Затем в 6-ть часов вечера, выехав из дворца, прибыли мы на вокзал Николаевской железной дороги, где нас ожидали генералы: Проценко, Чингиз-хан, граф Толь, Бухарский дипломатический агент г-н Лессар, статский советник Жданов, надворный советник Щелкунов, полковник Васильев и другие чиновники и офицеры в числе 10-ти человек. Тут оставив при наследнике, Сеид-Мир Алим тюре в качестве дядьки, Осман-бек Караул-бека и для исполнения других обязанностей Гаджи-Абдул-Лятиф-Ходжи и Бочка-бердар Азым-бай Мирахура (последних временно) поручили всех их, сперва покровительству Всевышнего Бога, а потом попечению назначенного по Высочайшей воле воспитателем к нашему наследнику, полковника Демина; простились со всеми, нашими друзьями и в сопровождении всей нашей свиты и Мехмандар-башев выехали из Петербурга. Проехав ночью 3 или 4 станции, утром 24 Реджеба, в день пятницы, прибыли на станцию Динабург. Здесь мусульманское общество встретило нас с хлебом-солью и разными сластями. Поблагодарив и обласкав их, поехали далее и в половине второго дня, прибыли на станцию Вейскую. Тут поезд остановился, как потому, что персонал служащих должен был быть заменен новым, так и потому, что провожавший нас [54] из Петербурга, генерального штаба полковник должен был возвратиться и передать свои обязанности другому лицу. Прощаясь с первыми, мы в изъявление нашей благодарности, пожаловали 15-ть знаков ордена восходящей звезды золотой и серебряной разных степеней, а двум кондукторам – медали. На этой станции мы получили из Бухары телеграмму о благополучии наших владений. Затем в сопровождении нового персонала служащих тронулись мы с места и весь этот день ехали по местности покрытой дремучим лесом. Следующий день, т.е. 25 Реджеба, в субботу, мы ехали также по покрытой лесом местности, которая однако густо населена, ибо на всех станциях мы встречали многочисленную публику обоего пола. В этот день мы чувствовали себя немного нездоровыми, но благодаря Бога скоро поправились. Когда мы прибыли на ст. Нечин, там нас встретил Вице-Губернатор с одним полковником. На этой станции остановились на ? часа и затем продолжали наш путь и в половине 3-го прибыли в гор. Киев. Тут железнодорожным чиновникам мы пожаловали 9-ть золотых и серебряных звезд разных степеней. На вокзале встретил нас генерал Андреев, который ранее командовал закаспийским железнодорожным баталионом и еще четверо других должностных лиц. Сев в коляску, мы отправились в гостинницу в гранд-отель, где для нас было приготовлено помещение, а в 4 часа отправились с визитом к Киевскому Генерал-Губернатору Графу Игнатьеву и командующему войсками киевского военного округа, генералу Драгомирову, с коими познакомились и пожаловав каждому из них при прощании по звезде алмазами украшенной, вернулись в гостинницу и вскоре же после этого граф Игнатьев и генерал Драгомиров дали нам визиты, причем граф Игнатьев пригласил нас к себе на обед. В 7 часов отправились к графу, где было около 40 гостей из круга высшего киевского общества. По окончании обеда, усладив наш слух прекрасным концертом, устроенным в честь нашего приезда, в 10-ть часов вернулись мы в гостинницу. [55]

26 Реджеба, в воскресенье, в 9-ть часов утра приняли мы генерала Новицкого, бывшего нашего ташкентского знакомого, (во время нашего возвращения с коронации в 1883 году, генерал Новицкий исправлял должность военного губернатора), а после него посетил нас генерал Иванов, с коим мы также ранее были хорошо знакомы, ибо он будучи долгое время начальником Зеравшанского округа и военным губернатором Ферганской области, был добрым нашим соседом и другом нашего дома. Прощаясь с ним, в знак нашей душевной признательности пожаловали ему алмазами украшенный орден восходящей звезды. В 12-ть часов пополудни по приглашении киевских граждан отправились мы в местный клуб, где был приготовлен очень пышный завтрак, на котором присутствовало все высшее общество города. По окончании завтрака вместе с генералом Андреевым и переводчиком Асфендияровым, сев в сани, поехали осматривать достопримечательности древнего русского города и возвратились в гостинницу в 3 часа пополудни. Здесь нас ожидали две телеграммы – одна из Петербурга, от нашего наследника, а другая из Бухары, от наших регентов. Содержание обеих телеграмм доставило нам большое удовольствие. Затем приняв подарок графа Игнатьева и пожаловав генералу Троицкому алмазами украшенный орден восходящей звезды, киевскому городскому голове таковой звезды золотой 1-й степени, полицемейстеру города золотой 3-й степени и двум адъютантам серебряные звезды 1-й степени. В 5 часов пополудни отправились мы на вокзал железной дороги, где ожидали нас генералы: граф Игнатьев, Драгомиров, Троицкий и другие генералы, пожелав нам счастливого пути простились с нами и поезд наш тогда тронулся. Проехав несколько станций, ночью мы заснули и когда 27-го Реджеба, в понедельник, с разсветом проснулись, заметили, что едем по местностям культурным и вполне благоустроенным. Любуясь по обеим сторонам дороги представившимся нашим глазам приятным зрелищем, в половине первого дня прибыли в город [56] Одессу. Тут в знак нашей благодарности, роздав железнодорожным властям ордена восходящей звезды, трем – золотой второй степени, одному – серебряный 1-й степени и 3-му таковой же 3-й степени простились с ними. Затем приняли встретивших нас на этой станции градоначальника Одессы, адмирала Зеленого, городского голову и других должностных лиц города в числе 7 человек. Городской голова, приветствуя нас с благополучным приездом, поднес нам на золотом блюде с таковою же солонкою хлеб-соль. Приняв хлеб-соль и поблагодарив голову и горожан мы вышли из вокзала и сев в открытую коляску, приветствуемые собравшеюся по обеим сторонам дороги многочисленною публикою, – отправились в приготовленное для нас в гостиннице «Петербург» помещение, где в честь нашу были поставлены караулы и назначены ординарцы и вестовые. По прибытии нашем в гостинницу, после некоторого отдыха, мы отправились с визитом к генерал-адъютанту Рербергу, градоначальнику и городскому голове и не застав последнего оставили визитную карточку и затем возвратились в гостинницу, где нас ожидала полученная из Бухары от наших регентов успокоительная во всех отношениях телеграмма. Затем ночью по просьбе Одесских вельмож, посетили театр, где встретили всех знакомых нам генералов, с коими побеседовав некоторое время и полюбовавшись представлением, в часу 11-м ночи вернулись в гостинницу.

28-го Реджеба, во вторник, утром этого дня, послали графу Игнатьеву благодарственную телеграмму за оказанные нам киевлянами честь и гостеприимство и получили в тот же день ответ. Вслед за этим получили телеграмму из Бухары о благополучии наших владений. Вечером в сопровождении 4-х наших сановников, переводчика Асфендиярова и доктора Писаренко, отправились в баню, которая по своей температуре и чистоте воздуха была выше всяких похвал. Пробыв в ней с большим удовольствием около 2-х часов времени, вернулись в наше помещение, где ожидала [57] нас радостная телеграмма о здоровьи и благополучии нашего наследника и затем предались покойному сну.

29-го Реджеба, в среду, в 10-ть часов утра посетили нас генерал Рерберг, адмирал Зеленый и городской голова Действительный Статский Советник Маразли и поблагодарили за полученные ими Бухарские ордена; при чем г. Маразли в тот же день к 12-ти часам просил нас к себе на завтрак. В назначенный час мы отправились к г. Маразли, где застали все высшее Одесское общество. Поздоровавшись с знакомыми, сели за завтрак, приготовленный с большою роскошью и состоявший из множества разнородных русских блюд. По окончании завтрака провожаемые со всеми почестями хозяином и другими почетными гостями, вышли оттуда и простившись с ними в 2 часа вернулись в гостинницу, где ожидала нас телеграмма с весьма печальным для нас и нашего государства известием, о смерти правителя Каратешна Алмас-бий Перванечия. Сановник этот был один из добросовестных, правдивых людей, где бы он ни был правителем – обращался с вверенным ему населением отечески, лишних налогов, сверх определенной правилами шариата нормы не взыскивал и не злоупотреблял своею властию. Все эти и другия его хорошия качества, нам были известны и потому в отличие от других правителей, покойный был назначен нами правителем обширной Каратегинской провинции, которая граничит с одной стороны Ферганою с другой Хисаром. До присоединения ея к составу Бухарских владений, она имела самостоятельных владетелей, коих называли «Шахами» царями Каратегинскими. Доверенный наш Кюл-Кушбеги, правитель Хисара и окрестных курганов Аситане-кул-бий, который при восшествии нашем на престол ездил в качестве нашего посланника в Петербург и осчастливлен лицезрением Его Императорского Величества, нашего Великого покровителя и по этому случаю пользующийся поныне особым нашим доверием и расположением, узнав о безнадежном состоянии достопочтенного [58] Алмас-бия, в видах нашего интереса и благополучия населения, отправил от себя Токсабу Мурад-бека и Караул-бека Мирза Джюмы, чтобы они впредь до прибытия по нашему назначению нового правителя приняли все дела и казну и временно управляли этою провинциею. Известие это нас несколько успокоило и мы в тот же день телеграммою сделав распоряжение о назначении правителем этого важного поста, Хакима Дехнурского бийства, Мухаммед Таки бий Дадху, – в 8 часов вечера отправились в театр, где кроме многочисленной публики, был весь Одесский Генералитет, с коими побеседовав некоторое время и затем полюбовавшись представлением, вернулись в гостинницу.

30-го Реджеба, в четверг, в часу 9-м утра, Аситане-Кул-бий-Перванечи в сопровождении переводчика г. Асфендиярова отвез наши подарки к Генералу Рербергу, адмиралу Зеленому и голове города г. Маразли, а 20-ти должностным лицам этого города, мы пожаловали Бухарские ордена золотой и серебряной разных степеней. Получив затем от генерала Рерберга, адмирала Зеленого и действительного статского советника Маразли на память дружеские подарки, мы сделали распоряжение о сборе в дорогу; причем послали Генералу Драгомирову благодарственную телеграмму за оказанные Его Высокопревосходительством нам внимание и любезность. В три часа пополудни, после прочтения полученной из Бухары о благополучии наших владений телеграммы, отправили на вокзал наш багаж, а сами вместе с Мехмандар башами и нашею Бухарскою свитою, в половине четвертого поехали туда же, где нас встретили генералы: Герберг, Андреев, адмирал Зеленый, городской голова г. Маразли и несколько других должностных лиц, с коими побеседовав некоторое время и получив их добрые пожелания, о благополучном окончании нашего путешествия, дружески с ними простились и тронулись с места. По дороге на всех станциях видели большое сборище народа. Повсюду нас дружески приветствовали.

На другой день, 1-го Шебана, в пятницу, в 7 часов [59] вечера прибыли на станцию Екатеринослав. Тут нас встретил Вице-Губернатор с одним генералом и 10-ю другими должностными лицами. Поблагодарив этих господ, за оказанную нам честь и успокоившись полученною из Бухары телеграммою о благополучии наших владений – легли спать спокойным сном.

2-го Шебана, в субботу, в 11 часов утра мы прибыли на станцию Курмак и простояв там 10-ть минут, поехали далее и в 12-ть часов пополудни прибыли на станцию Симферополь. Здесь нас приветствовал Вице-Губернатор с двумя другими должностными лицами. Затем поехали мы далее и прибыли в половине второго на станцию Бахчисарай, где встретили нас, Вице-Губернатор, четверо других должностных лиц и редактор Мусульманской газеты «Переводчик» Исмаил-бек, которые после приветствия пригласили нас в Бахчисарайский древне-ханский дворец. Приняв приглашение, в сопровождении Мехмандар башев и 10-ти человек из нашей Бухарской свиты, сели в коляски и отправились в город Бахчисарай. Город этот расположен в красивой местности и отличается своею чистотою, оргинальностию и в нем как-то особенно хорошо чувствуется. Проехав по улицам, наполненным мущинами и женщинами, которые радостно нас приветствовали, мы достигли наконец дворца. Выйдя из коляски, мы вступили во внутренние его покои. Здесь был приготовлен пышный «дастур-хан» из разнородных вкусных блюд. Одним словом, ни в отношении радушного гостеприимства, ни в отношении оказанных нам дружеских почестей и любезностей не было никакого недостатка и все правила гостеприимства были безусловно соблюдены и мы остались довольными и благодарными всем. Затем в 4 часа оставив дворец, отправились осмотреть древнюю мусульманскую мечеть. После этого мы направились к вокзалу, где все сопровождавшие нас Бахчисарайские власти простились с нами, а мы поехали далее к Севастополю, куда и прибыли в 7 часов вечера. Здесь нас встретили и приветствовали два генерала с 10-ю [60] должностными лицами, равно и городской голова, который по примеру прочих городов встретил нас хлебом и солью. Тут же мы приняли редактора г. Исмаил-бека и некоторое время с ним беседовали. Ночь провели мы в вагоне, а на другой день, в воскресенье 3-го Шебана, в половине 10-го утра, сев в коляску, отправились с визитом к градоначальнику, который с своею супругою, встретив нас на крыльце своего дома, провели с почестями во внутренния покои. Пробыв здесь некоторое время и простившись с хозяйкою дома, в сопровождении супруга ея, сели в коляску и поехали по набережной до места, где были приготовлены лодки.

Здесь наше сухопутное путешествие временно оканчивалось и мы теперь должны были со всею нашею свитою и Мехмандар-башами сесть на отданный в наше распоряжение большой пароход под названием «Саратов»; но прежде чем сесть на этот пароход, мы на лодках отправились по морю осматривать военные пароходы. Когда мы отъехали от набережной на некоторое разстояние, глазам нашим показалась необыкновенная картина – нам виднелись в средине бухты какие-то железные горы, которые, когда подъехали близко, оказались военными пароходами. Величина и устройство этих пароходов нас окончательно поразило. Непостижимо, каким образом человеческое искусство изобрело такие необыкновенно грандиозные и в то же время, почти, сверхестественные постройки. На них находились множество разноколиберных орудий, кои были разставлены по правилам военного искусства. Пароходы эти были трехэтажные и каждый из них мог вместить в себе несколько тысяч солдат, со всеми их принадлежностями и продовольственными припасами. Несомненно, что на постройку этих пароходов и обзаведение их употреблено было очень много денег. Высказав наше удивление и полное уважение к изобретателю и строителю этих морских чудовищ, в 12 часов пополудни, поблагодарив командиров этих броненосцев и в то же время простившись с ними, [61] прибыли на наш пароход «Саратов», в котором и поместились. В этот же день в 7 часов вечера, вместе с Мехмандар-башами и 15-ю сановниками нашей Бухарской свиты, отправились в цирк, где г. градоначальник встретив нас с почестями, проводил в заранее приготовленную для нас и всей нашей свиты ложу. Пробыв там два часа и довольно полюбовавшись приятным зрелищем, в 9-ть часов вернулись мы на пароход и легли спать.

4-го Шебана, в понедельник, в 9-ть часов утра, отправили мы с г. Федоровым пожалованные нами г. градоначальнику и некоторым высокопоставленным лицам г. Бахчисарая и Севастополя ордена и подарки (градоначальнику орден алмазами украшенный), затем, мы были обрадованы полученными из Петербурга от нашего наследника и из Бухары от наших регентов телеграммами, а в 10-ть часов в сопровождении г. градоначальника и пяти наших сановников, отправились осмотреть одно из укреплений Севастополя, вход в которое посторонним воспрещен; даже наши русские спутники не могли нам при этом сопутствовать; нам же показывали его в знак особенного к нам доверия русского правительства, а потому мы от описания сего укрепления воздерживаемся. Наконец окончив осмотр означенного замечательного укрепления, в 12-ть часов пополудни мы вернулись на наш пароход, который в 4 часа двинулся со стоянки и отъехав версты две остановился с тем, чтобы продолжать дальнейшее плавание в два часа ночи. В назначенный час дан был пароходу полный ход и мы 5-го Шебана, во вторник утром, прибыли в город Ялту, где были встречены и приветствованы Вице-Губернатором, городским головою и другими двумя должностными лицами. Затем выйдя из парохода, мы сели в коляску и в сопровождении упомянутых властей и нашей свиты отправились в Ливадию; когда же прибыли туда, оставив наши коляски, пошли осмотреть дворец и его аппартаменты. По окончании осмотра, опять сев в коляску, вернулись обратно по украшенным флагами улицам, любуясь [62] при этом очаровательным местоположением, прекрасными зданиями города и некоторыми отдельными дачами. На пароходе, поблагодарив Ялтынских властей, мы простились с ними и поехали далее. К вечеру этого дня по воле Всевышнего начался ветер и шторм, так что некоторые из наших спутников подвергались морской болезни, однако мы и большинство наших спутников, благодаря Бога, не испытали этой болезни. Шторм продолжался до 10-ти часов ночи и наконец утих, и тогда только чувствующие себя нездоровыми подняли свои головы и покойно могли провести ночь.

6-го Шебана, в среду, утром в часу 8-м, показались горы Кавказа и Турецких владений, а в 4 часа пополудни благополучно и в добром здоровьи прибыли мы в Батум. Тут на пароходе представились и приветствовали нас помощник губернатора генерал-маиор Князь Эристов, городской голова, комендант крепости и семь других должностных лиц, а в 5 часов, оставив пароход сели в коляску и сопровождаемые властями и конвойными казаками прибыли на вокзал, где приняв выставленный в честь нашу почетный караул, остались до окончания перегрузки. Перегрузка вещей из парохода в вагоны продолжалась, около 3-х часов и все это время мы сидели на вокзале в особо приготовленной для нас комнате. Когда перегрузка кончилась и все заняли в вагонах свои места, мы пожаловав Князю Эристову золотой Бухарский орден 1-й степени и одному офицеру, поднесшему нам в подарок два ружья, таковой же орден серебряный 2-й степени, простившись с Батумскими властями, сели в вагоны экстренного поезда, который ровно в половине 9-го вечера двинулся по направлению к Тифлису. Ночь эту мы провели в вагонах в полном спокойствии.

7-го Шебана, в четверг, в 4 часа утра, прибыли на станцию Михайлово, где простояв около часа, поезд двинулся вперед и в 8 часов пришел на станцию Карели. Здесь поезд остановился лишь на 5-ть минут, а затем [63] продолжая свое движение, в половине 9-го прибыл на ст. Гори, где простояв 10 минут отправился далее и в 11 часов утра прибыл на ст. Мухет. На этой станции представился нам посланец из Бухары, привезший ящик с донесениями правителей, казиев и других должностных лиц. Кроме его представились здесь нам купец Гаят-хан, сыновья купцев Абди-Расула и Мирза-джана, которые по торговым делам ехали в Москву. После этого отправившись дальше, в 12-ть часов пополудни прибыли мы в город Тифлис. Тут на вокзале встретили и приветствовали нас вице-губернатор, городской голова, полицейместер города и четверо других должностных лиц. Выйдя из вагона, сели мы в коляску и в сопровождении эскорта казаков из 30-ти человек отправились в приготовленное для нас, знакомое нам по первому нашему пути, помещение. Тут вскоре после нашего пребывания, посетил нас Губернатор Князь Шервашидзе, комендант крепости генерал Эрнст и Полковник Шатилов, кои выполнив с изысканною деликатностию и предупредительностию обычные условия гостеприимства, уехали. После ухода их, мы прочитали телеграмму о благополучии наших владений. Затем послана была нами в Абас-Туман к Его Императорскому Высочеству, Великому Князю Георгию Александровичу телеграмма с известием о нашем благополучном возвращении и выражением нашего сожаления, что не можем повидаться с Его Высочеством. На эту телеграмму имели честь в тот же день получить ответ Его Высочества. Великий Князь в самых теплых и сердечных выражениях в свою очередь выразил сожаление, что лишен возможности видеть нас. На самом деле мы были очень огорчены этим обстоятельством, ибо судьба покровительствующая нам во всех других отношениях, в этом нас обидела и лишила счастия лицезреть Его Высочество; но что же делать? видно предопределение было таково и мы обязаны безропотно покориться Его Высшей Воле. В этот же день мы отправили уполномоченным нашим наместникам т.е. нашим регентам, телеграмму о выдаче [64] учащимся в Медрессах молодым богословам, в благодарность благополучного нашего плавания по черному морю – определенное им содержание за год вперед. После проведенного таким образом дня, мы предались покойному сну.

8-го Шебана, в пятницу утром, мы прочли полученную из Бухары успокоительного и радостного содержания телеграмму; вслед за тем отпустив привезшего накануне почту разсыльного Мирза Кару, приняли сопровождавшего в Бухару конюхов и других наших слуг, капитана Белова, который при этом вручил нам письмо Джан Мирза-бий-Перванечия. После этого приняв еще посетивших нас принца Персидского Риза-Кули-Мирзу и городского голову Князя Аргутинского, в 2 часа пополудни в сопровождении Полковника Путята и мутереджима-переводчика Земан-бека и двух наших сановников, в открытых колясках отправились с визитами к г. главноначальствующему генералу Шереметьеву, губернатору Князю Шервашидзе и принцу Риза-Кули-Мирзе, у коих оставив визитные карточки, вернулись домой. Затем явился к нам вторично капитан Белов, отправлявшийся по своим частным делам в Петербург и мы вручили ему письмо для передачи свету наших очей, наследнику нашему Сеид-Мир-Алим тюре. В 8-же часов вечера вместе с Аситане-Кул-бий Перванечием, г. Асфендияровым и доктором Писаренко отправились мы в баню. Баня эта во всех отношениях превосходила все ранее нами виденные бани, ибо в ней употребляется естественно горячая серная вода, которая имеет целительное свойство. После такой бани, как-то особенно хорошо чувствуется и расположение духа делается очень хорошим. Тут мы невольно вспомнили разговор двух древних поэтов: один спрашивает другого: объясни, друг, почему в бане человек делается беззаботным и веселым? Другой отвечает: от того, что в бане, из мирской суеты, кроме таза и фаты (покрывала) ничего нет. Итак, пробыв в бане около 2-х часов, мы вернулись домой в самом хорошем расположении духа. [65]

9-го Шебана, в субботу, Губернатор Тифлиса Князь Шервашидзе и городской голова, Князь Аргутинский посетив нас, около часа разговаривали о полезности и целительности Тифлисских минеральных вод; причем последний особенно восхвалял ванны Мирзаевской бани. В два часа пополудни с Полковником Путята и Мутереджимом Земан-беком отправились с визитом к помощнику главноначальствующего на Кавказе графу Татищеву, но не застав его дома, оставили визитную нашу карточку. Затем отправились осматривать город и вернувшись чрез час времени застали ожидавшую нас из Петербурга, от нашего наследника, света наших очей Сеид-Мир-Алим тюры радостного содержания телеграмму. После того приняв явившихся для поклона Бухарских купцев Муким-бая, Насреддина и Джурабека, которые возвращались из Москвы – остальную часть ночи провели в совершенном спокойствии и отдыхе.

10-го Шебана, в воскресенье, утром, представились нам прибывшие из Петербурга временно оставленные при нашем наследнике, Азым-бай Мирахур Бокча бер-дар и купец Лятиф-Ходжа, кои сообщениями своими о здоровьи и благополучии света наших очей, доставили нам большое удовольствие и великую радость. Затем приняв Кутаисского Губернатора, Генерал-Лейтенанта Шаликова, двух директоров кадетского корпуса, и Тифлисского Вице-Губернатора (Вице-губернатор представляясь, благодарил за пожалованный ему Бухарский орден), – в 3 часа пополудни в сопровождении Полковника Путята и Мутереджима Земан-бека отправились осматривать шелководную станцию. На обратном пути заехали к Генералу Шаликову и оставив у него визитную карточку вернулись домой. В 8-же часов вечера в сопровождении всей нашей свиты и всеми Мехмандар-башами, отправились в театр, откуда в 11 часов ночи, полюбовавшись представлением, вернулись в наше помещение.

11-го Шебана, в понедельник, утром сперва посетил нас с обычным приветствием Тифлисский Губернатор [66] Князь Шервашидзе, а после него приняли председателя и членов общества покровительства животных, находящегося под Августейшим покровительством Его Императорского Высочества, Великого Князя Михаила Николаевича. Общество это, удостоив нас избранием в почетные президенты, поднесло диплом на это звание и еще один знак и две медали для наших первостепенных сановников. Вслед за ними приняли заведывающего станциею шелководства г. Шаврова и поднесенные им подарки, а в 11-ть часов посетил нас Главноначальствующий Генерал Шереметьев. Его Высокопревосходительство, побеседовав с нами некоторое время, при прощании пригласил нас к себе на вечер. После этого вместе с полковником Путята и мутереджимом Земан-беком отправились осматривать гористую часть города Тифлиса, для чего поднялись на самый возвышенный пункт, откуда весь Тифлис виден был как на ладони и глазам нашим представилась весьма живописная картина древнего первостепенного города Кавказских народностей. Полюбовавшись некоторое время этим приятным и великолепным зрелищем, мы пустились в обратный путь. На пути нашем находилась казарма пожарной команды и провожавший нас Полицемейстер города, сделал обычный во время пожаров сигнал. Вследствие этого моментально вся команда выскочила из своих помещений, запрягла готовых лошадей в тележки, нагруженные бочками с водою и другими необходимыми при потушении пожара инструментами и в продолжении не более пяти минут была готова и начала свои действия. Цель устройства этой команды достойна Великой Империи, а быстрота и энергия ея выше всяких похвал. Поблагодарив полицеймейстера, офицера этой команды и самую команду мы возвратились домой. Отдохнув немного, послали Великому Князю Михаилу Николаевичу телеграмму с извещением, что находящееся под покровительством Его Высочества, общество покровительства животных удостоило нас избранием в почетные президенты. Затем в половине 10-го вечера, вместе с Мехмандар-башами и 10-ю [67] Бухарскими нашими сановниками отправились в устроенный Генералом Шереметьевым в честь нашу раут, где было собрано все высшее Тифлисское общество обоего пола. Генерал Шереметьев, встретив нас на крыльце, проводил во внутренние покои дворца и там представил нас своей супруге и познакомил с другими дамами. Вообще при встрече нас Генерал Шереметьев оказал нам большую почесть и выполнил в отношении нас в совершенстве все условия гостеприимства. Поместившись в предложенном нам кресле, слушали мы туземную музыку и пение певцев персиан на родном их, понятном для нас, языке. Все это нам очень понравилось, особенно было приятное зрелище, когда молодые стройные грузинские князья и княжны в своих нацинальных костюмах плясали лезгинку. Полюбовавшись некоторое время персидским концертом и танцами, по приглашению хозяйки дома перешли в столовую, где был сервирован роскошный стол с разнородными блюдами и сладостями. По окончании ужина, согласно изречению известного восточного писателя и поэта Эмира Наваи (Эмир Неваи – автор многих сочинений в прозе и стихах на Джегатайском наречии, сказал так: «По желанию приходят, с позволения уходят»), мы с позволения хозяина дома вышли на крыльцо и простившись с ним отправились в баню братьев Мирзаевых. В этой поездке сопровождал нас толмач-переводчик Асфендияров, доктор Писаренко и три человека из нашей свиты. В бане нас встретили с музыкою, которая продолжала играть все время до нашего выхода. Затем в полночь вернулись в наше помещение и до следующего утра спали покойным и безмятежным сном. В Тифлисе, в виде оказания нам особенной почести, по распоряжению Генерала Шереметьева, во всех наших прогулках и визитах, сопровождал нас эскорт из 10-ти человек казаков, а в ночное время они, не смотря на освещение города, провожали нас в отличие от других – с факелами, чем мы были очень довольны и благодарили за любезность наших Тифлисских друзей. [68]

12-го Шебана, во вторник, в 9-ть часов утра, приняли принца Риза-Кули-Мирза Каджара, а вслед за ним главного медицинского инспектора тайного советника Шелякова. После их ухода, явился фотограф, который снял нас в военной форме. Затем посетили нас помощник главноначальствующего, граф Татищев и отставной генерал-лейтенант, потомок Абхазских владетелей Князь Шервашидзе, причем последний поднес нам в подарок саблю, принадлежавшую одному из его владетельных предков. Побеседовав с ними некоторое время и поблагодарив их за посещение, мы простились с ними. Вскоре после того мы получили от Его Высочества Князя Михаила Николаевича ответную телеграмму с добрыми пожеланиями, по случаю избрания нас в почетные президенты общества покровительства животным. В этот же день 20-ти лицам города Тифлиса пожаловали мы Бухарские ордена разных степеней, и вечером, несмотря на перемену погоды (шел небольшой дождик) отправились в персидский театр, устроенный в нашу честь Тифлисскою молодежью, в дом Арцруни. В театре было много народу, а в том числе наши знакомые: Тифлисский Губернатор Князь Шервашидзе и Принц Риза-Кули-Мирза; кроме того был Тегеранский консул. Побеседовав с знакомыми некоторое время и послушав представление, в 10 часов вышли из театра и в сопровождении 3 наших сановников, переводчика г. Асфендиярова и доктора Писаренко отправились в Мирзаевскую баню, которая в честь нашу была иллюминована и убрана цветами. Музыканты играли и пели национальный гимн и песни и мы с большою приятностию, пробыв в бане час времени, в 11-ть часов вернулись домой и предались покою.

13-го Шебана, в среду, отправили в Бухару к Джан Мирзе Перванечию телеграмму с приказанием, чтобы Мухаммед-Юсуп Диванбеки, Хайдар-Кул-бий Дадха-бек Чарджуйский, Касым Ходжа Оврак Удейчи, Мирза Ислам-Кул Муньши и Мирза Абдулла Токсаба выехали навстречу и представились нам в Узун-Аде. Потом наградили двух [69] арендаторов Мирзаевской бани подарками и двух сыновей принца Риза-Кули-Мирза, состоящих в полковничьих чинах Бухарскими золотыми орденами 2-й степени и наконец сделали распоряжение о сборе в дорогу. Вскоре все вещи отправили вперед с нашею прислугою на вокзал, а в 12 часов пополудни приняли коменданта Генерала Эрнста, с которым после недолгой беседы простились; за четверть же часа до нашего выезда посетил нас Главноначальствующий Кавказа, Генерал Шереметьев, с которым побеседовав некоторое время вышли вместе из нашего помещения и сев в коляску направились на вокзал. Дорогою мы дружески разговаривали и от всего слышанного нами от Его Высокопревосходительства были в восхищении. На вокзале нас встретили, прибывшие туда с целью провожать нас, Губернатор Тифлиса Князь Шервашидзе, Вице-Губернатор, Городской голова, Жандармский Генерал Янковский, Принц Риза-Кули-Мирза и четверо других. Генерал-Адъютант Шереметьев, посидев некоторое время с нами, встал и, пожелав нам благополучного пути, простился с нами. После того послав в Петербург к нашему наследнику телеграмму о нашем выезде из Тифлиса и прочитав полученную из Бухары телеграмму, о благополучии наших владений, мы простились с прибывшими для провода нас друзьями и сели в вагоны; при этом пожаловали одному из адъютантов Генерала Шереметьева золотой Бухарский орден 2-й степени. Затем поезд наш двинулся и в половине пятого прибыл на станцию Караяз. Здесь поезд остановился на 15 минут, а потом продолжал дальнейшее движение. Наступившую ночь провели благополучно в вагоне.

На другой день, т.е. 14 Шебана, в четверг, в половине 7-го утра прибыли на станцию Алят, где была назначена 5 минут остановка. Здесь представились нам прибывшие из Бухары с разного рода донесениями Мирза Сеид, Мехра-акаси и Кербалай Махмуд. Содержание полученной нами корреспонденции нас успокоило и обрадовало. Затем, продолжая наш путь, в половине девятого [70] прибыли на ст. Баладжары. На этой станции на 20 минут была остановка и тут же Бакинский губернатор, ехавший из Тифлиса в нашем поезде, посетил нас. В 10-ть часов мы прибыли в город Баку. На вокзале этого города, хор музыкантов встретил нас национальным гимном, чем мы в высшей степени были довольны и благодарны. Около 10-ти человек служащих на высших должностях приветствовали нас с благополучным приездом. А так как отсюда мы должны были продолжать наше путешествие по морю на пароходе, то выйдя в приготовленную для нас на вокзале комнату, распорядились отправить наше имущество с частию сановников и прислуг на назначенный в наше распоряжение пароход. Мы же с 4-мя сановниками, Мехмандар-башами и губернатором области, обратно сев в вагоны, поехали осматривать месторождение нефти и способ приготовления из нея керосина, который заменяет свечи и ныне распространен по всему земному шару. По прибытии на станцию, мы пересели в коляску и отправились в один из замечательных керосиновых заводов, где хозяин завода на серебряном блюде приподнес нам хлеб-соль. Затем, осмотрев завод и более интересные и дорогия его приспособления, вернулись обратно и поместившись в вагоны, прибыли на прежнюю станцию, а оттуда в коляске поехали в приготовленное для нас в доме Хасан-бека помещение. От вокзала до дома Хасан-бека конвоировала нас земская стража в числе 30-ти человек, а по дороге приветствовали нас малолетние ученики городской школы, основанной Великим Князем Михаилом Николаевичем. Дети эти стояли по правую сторону дороги и играли Бухарский гимн. Поблагодарив детей и их наставника, поехали далее и прибыли в дом Хасан-бека. Здесь губернатор простившись с нами, уехал, а мы остались в нашем помещении. Кстати, считаем нравственною нашею обязанностию выразить наше удовольствие и сердечную благодарность генерального штаба полковнику Рутковскому, провожавшему нас из Батума до Баку. Офицер этот в [71] продолжении всей дороги, своею внимательностию и предупредительностию заслужил полную нашу симпатию и дружбу. В этот день мы должны были с ним разстаться и простились с большим сожалением. Затем в благодарность за оказанные нам воспитанниками городской школы радушие и приветствие, мы послали воспитателю их золотой Бухарский орден 3-й степени. После этого остальную часть дня и ночи провели в отдыхе и приятных воспоминаниях счастливого нашего путешествия.

15-го Шебана, в пятницу, утром, прочитав полученную из Бухары, о благополучии наших владений телеграмму и послав таковую же генералу Шереметьеву, в благодарность за оказанное нам гостеприимство, отправили двум нефтепромышленникам два золотые Бухарские ордена 3-й степени и затем написали два письма для отправления с полковником Путята в Петербург, одно – свету наших очей Сеид-Мир-Алим тюре, другое – Его Высокопревосходительству г. Военному Министру с выражением искренней и душевной нашей благодарности по поводу командирования для встречи и провода нас полковника Путята. Действительно полковник этот выполнял свое поручение все время в высшей степени аккуратно, был весьма приветлив и предупредителен и никогда нас не оставлял. Находясь безотлучно при нас, исполнял всегда всякое наше малейшее желание. За все это мы его очень полюбили и ныне разстаемся с ним с большим сожалением. Затем, в знак памяти подарив хозяину дома Хасан-беку золотые часы с таковою же цепочкою и двум должностным лицам г. Баку два серебряных ордена восходящей звезды 1-й степени, отправились с визитом в дом Губернатора, а оттуда в сопровождении самого губернатора и 8 других офицеров и чиновников поехали на пароход «Корнилов», принадлежащий обществу «Кавказ и Меркурий». Здесь простившись со всеми провожавшими нас господами и полковником Путята, которые пожелали нам счастливого и благополучного пути, в половине второго пополудни, мы [72] отправились на пароходе по направлению к Узун-Ада. День и наступившую ночь провели покойно, ибо благодаря Божьей милости, море было тихое и не было никакого шторма или ветра.

На другой день, т.е. 16-го Шебана, в субботу утром, мы пожаловали капитану парохода «Корнилов» и другим на нем служащим офицерам и чиновникам разных степеней 16 золотых и серебряных звезд; в 10 же часов прибыли на пристань Узун-Ада. Здесь на пароходе встретили и приветствовали нас посланцы нашего друга, генерала Куропаткина, коллежский советник Игнатов и подполковник Калетин. Кроме их имели счастие представиться нам на пароходе же вызванные по телеграфу из Бухары поименованные раньше сановники в числе пяти человек, а также сын Кази Килян Мирза Бедреддина, Мулла Мир Квамеддин Махдум, сын Мулла Джан-Мирза-бий Перванечия, Гулам Али Токсаба, Мирза Астан Караул беки и Джевхер Джибачи, а равно четыре купца и четыре человека из придворной нашей прислуги. После этого сойдя с парохода, мы направились в вагоны, которые стояли в порядочно далеком разстоянии от пристани. Весь этот наш путь, по распоряжению нашего хорошего друга генерал-лейтенанта Куропаткина, был устлан дорогими коврами и разукрашен флагами. Когда дошли до того места, где стояли вагоны, представился нам почетный караул, который мы приняли и поблагодарив всех присутствущих за оказанные нам почести и внимание, сели в приготовленные для нас вагоны. Затем наградив 9-ть человек из должностных лиц железнодорожного ведомства золотыми и серебряными орденами разных степеней, пустились мы в дорогу и на другой день 17 Шебана, в воскресенье, прибыли в город Асхабад. Здесь встретил нас генерал Куропаткин, который войдя в вагон дружески нас приветствовал, причем выразил душевную свою радость и удовольствие по поводу оказанных нам Его Императорским Величеством милостей и почестей. После [73] этого для выполнения обычных приветствий и благопожеланий вошел к нам в вагон управляющий Бухарским дипломатическим агентством г-н Клем, которого мы с большею радостию встретили и дружески пожали ему руку, а потом все мы вышли из вагона. Прежде всего поздоровавшись с военными офицерами, которые в ожидании нас стояли тут же, а затем приняв выставленный в честь нашу почетный караул, сели с генералом Куропаткиным и переводчиком Асфендияровым в коляску и в сопровождении Мехмандар башев и 12 человек нашей свиты, которые также сели в приготовленные для них экипажи, поехали в город. По обеим сторонам дороги три батальона местного войска, артиллеристы с своими пушками и полк кавалерии стояли шпалерами и мы, подъезжая к каждой отдельной части этого благоустроенного войска, здоровались и получали приятные и радушные ответы. Въехав в город, мы заметили, что дома были украшены флагами, а лавки и магазины разными дорогими материями. На улицах, наполненных многочисленною публикою обоего пола, заметна была чистота и опрятность и мы проехав по ним, наконец прибыли на обширное военное поле, где были разставлены для нас палатки. Здесь, мы, оставив наши экипажи, вошли в большую с открытыми полами палатку и в ожидании маневра войск сели за приготовленные из разных фруктов и сластей дастур-хан и вели с генералом Куропаткиным, за стаканом чая, дружескую беседу. Когда же маневрирующия войска показались с двух противоположных сторон в полном боевом порядке, то для разведок были посланы рекогносцировочные отряды и притом, на случай нечаянного нападения неприятеля, приняты необходимые предосторожности. Отряды эти, выполнив свои задачи, вернулись к своим частям и после этого началось наступление обеих колонн и загрохотали пушки, отзывавшиеся эхом в близь лежащих горах. В густоте дыма, произшедшего от пушечной пальбы и ружейных залпов атакующия войска достигли своей цели. Зрелище это было [74] очень приятное и доставило нам большое удовольствие. Затем все части войска обеих колонн прошли мимо нас церемониальным маршем и мы каждую из этих частей благодарили. После всего этого, сев с генералом в коляску и взяв с собою переводчика Асфендярова, вернулись обратно, но только по другой дороге. Во все время езды нашей, казаки с одной стороны, милиционеры-тюркмены с другой – производили джигитовку. Отдать справедливость тюркменской милиции, что она ни в чем не уступала казакам и это обстоятельство в глазах наших служило новым доказательством к подтверждению слов древних мудрецов – «что две вещи без помощи друг друга не имеют ценности», т.е. воспитание без способности и способность без воспитания. Вместе с тем успех тюркмен в военном деле положительно расположил нас к переобразованию Бухарского войска, ибо тюркмены в умственном развитии и вообще во всех других отношениях стоят гораздо ниже бухарских народностей и, мы не сомневаемся, что из бухарского войска под руководством опытных европейских инструкторов выйдут хорошие солдаты, которые при надобности могут быть полезными, как своей родине, так и нашим друзьям. Так, любуясь джигитовкою казаков и милиции, прибыли мы наконец на вокзал. Здесь Генерал Куропаткин войдя с нами вместе в вагон и побеседовав некоторое время, при отъезде своем, пригласил нас к себе на обед, и по отъезде своем, чрез недолгий промежуток, прислал с своим адъютантом в подарок нам в двух ящиках разные золотые и серебряные вещи. Поблагодарив адъютанта и в свою очередь отдарив подарками, отпустил его и затем приняли представлявшихся нам вновь прибывших Бухарцев: Мулла Барат Токсабу – заведывающего делами на станции Каган, Уста Иса Кул Мирахура и Уста Али Зергера. В это же время получили две телеграммы: одну от Великого Князя Сергея Александровича, а другую из Бухары, по поводу выдачи сохтам – студентам – Медрессов, учебного пособия. На [75] последнюю телеграмму тотчас же послали ответ в благоприятном для сохт смысле. Затем в час пополудни вместе с Генералом Штаба, Генерал-Маиором Федоровым и переводчиком Асфендияровым, сев в коляску в сопровождении 12 человек из нашей свиты и со всеми Мехмандар-башами, отправились в дом Генерала Куропаткина, где хор музыкантов при приближении нашем начал играть марш, а затем Генерал Куропаткин приветливо встретив нас, ввел в комнату, наполненную лицами имеющими Бухарские ордена, которые также нас приветствовали. После всего этого супруга генерала Куропаткина, как гостеприимная, умная и внимательная хозяйка вышла к нам и приветливо поздравила нас с благополучным возвращением, а затем ввела в столовую, где был сервирован роскошный стол и предложила разделить приготовленную трапезу. Все гости заняли заранее назначенные им места и начался обед. За обедом подавалось семь перемен различных гастрономических и весьма вкусных блюд. По принятому обычаю и вследствие нашей дружбы и единодушия, мы подняв бокал провозгласили тост за здоровье Их Императорских Величеств Государя, Государыни и Наследника Цесаревича; после нас генерал Куропаткин поднял свой бокал и провозгласил тост в следующих словах: «За здоровье Его Светлости Эмира Бухарского». Мы также провозгласили тост за здоровье Генерала Куропаткина. После этого, генерал поблагодарив нас от имени всех получивших Бухарские звезды, поднял свой бокал за благополучное наше возвращение и за здоровье нашего наследника оставшегося в Петербурге. Все присутствующие с нами и в других комнатах обедающие, встав с своих мест, начали чокаться и громогласно кричали «ура». После окончания обеда, мы с генералом Куропаткиным и переводчиком Асфендияровым вошли в кабинет его превосходительства, где беседуя некоторое время, выпили чаю, а затем выйдя в гостинную и посидев немного, встали и простились. В сопровождении генерала Куропаткина мы [76] отправились на вокзал железной дороги, где застали весь генералитет и всех офицеров, находящихся в Асхабаде. Простившись со всеми, мы вошли вместе с генералом Куропаткиным в вагон. После десятиминутной беседы, генерал простился с нами и вышел из вагона. После этого, а именно в 3 часа пополудни, поезд наш двинулся и в 6-ть часов вечера прибыл на станцию Ардек, где в ожидании проезда почтового поезда, была назначена на час остановка. Отсюда с почтовым поездом, отправив назад привезшего нашу корреспонденцию Мирза Сеида Чехра-акаси, сами продолжали путь и в 2 часа пополуночи прибыли на станцию Мерв. Здесь курьер Мирза Рахмет представил нам привезенную им из Бухары корреспонденцию.

18-го Шебана, в понедельник, утром, прибыли на станцию Байра-мали, на которой представился нам Мухаммед-Сеид-Ходжа Нур-Атынский – потомок Нур-Атынских ходжей, человек всеми уважаемый и особенно нами. Он, Мухаммед-Сеид ходжа, при жизни нашего родителя (дай Бог Ему царство небесное), всегда посещал нас в Кермине и был всегдашним нашим собеседником и спутником во всех наших охотах и других развлечениях. Помня прошлое и не желая отстать от других, он поспешил встретить нас на станции Байра-мали, за что и осчастливен оказанным нами ему вниманием и приемом. На этой же станции получили мы из Бухары телеграмму о благополучии наших владений. Затем поезд двинулся вперед и в 3 часа пополудни прибыл в сад Ходжа Мешеда. Здесь мы, выйдя из вагона при звуках Чарджуйской баталионной музыки, поздоровались с командирами баталионов полковниками Масловым и Кузьминым и с их офицерами, в числе 20-ти человек выехавшими для нашей встречи. Поздоровались также и с адмиралом Аму-Дарьинской флотилии и бывшими при нем офицерами морского ведомства. Народу тут было безчисленное множество, в числе коего были прибывшие из Бухары с начальником Бухарской артиллерии Мулла Хал Мурад бий Инаком, два Кординские [77] баталиона и Ахши бек бием сотня нашего собственного конвоя, которая при отъзде нашем в Петербург отсюда была возвращена в Бухару. Осмотрев прибывшия войска и поблагодарив их за верную службу, осчастливили их начальников и офицеров допущением к нашей руке. После этого поехали мы верхом в сад, где встретили нас с благословениями духовенство, купечество и ремесленники, числом более 300 душ; тут же имели счастие представиться нам все служащие в Чарджуйском бийстве. Отведав приготовленные здесь кушанья, в 4 часа мы выехали из сада и прибыли в Чарджуйский курган, где после благодарственной молитвы, предались покою.

19-го Шебана, во вторник, получив из Бухары и других провинций и курганов нашего владения донесения о благополучии и спокойствии наших подданных, очень обрадовались и принесли нашу благодарность Всевышнему Аллаху. Затем получили, по случаю благополучного нашего возвращения и счастливого окончания нашего путешествия, поздравительные телеграммы: от г-на Военного Министра, Генерал-Адъютанта Шереметьева, Туркестанского Генерал-губернатора – Барона Вревского, Военного Губернатора Самаркандской области – графа Ростовцева и Генерального Штаба – полковника Путята. В 11-ть часов утра посетили нас управляющий дипломатическим агентством г-н Клем, заведывающий Каганскою (Новая Бухара) колониею г. Черкес, переводчик г. Асфендияров, Полковник Калетин, Коллежский Советник Игнатов, переводчик Земан-бек, доктор Писаренко и начальник движения Самаркандской железнодорожной линии, кои, побеседовав некоторое время, уехали, а мы остальную часть дня провели в занятиях, касающихся до внутреннего управления наших владений.

20-го Шебана, в среду, получили от Министра двора графа Воронцова-Дашкова, Генерала Обручева, товарища министра Иностранных дел г. Шишкина, графа Капниста, нашего наследника Тюре джана, воспитателя его полковника Демина и подполковника Васильева поздравительные, по [78] случаю благополучного нашего возвращения, телеграммы. Содержание всех этих телеграмм нас очень обрадовало; затем в 11 часов приняли Мехмандар-башев т.е. Статского Советника Федорова, переводчиков Асфендиярова, Земан-бека и докторов Писаренко и Казанского (Под словом «Мехмандар-башев» подразумеваются поименованные лица и в этом смысле следует его понимать везде), с коими побеседовав некоторое время и высказав им наше желание видеться с ними почаще, простились. В 12 часов пополудни, приняли командира, расположенного в Чарджуе баталиона, полковника Маслова и 19 офицеров этого баталиона, а в 4 часа, мы осчастливили допущением к нашей руке прибывших из Бухары нукеров в числе 200 человек.

21-го Шебана, в четверг. Наградив прибывших из Бухары и других городов должностных лиц халатами и деньгами, приказали им отправиться к своим постам. В 11 часов приняли командира железнодорожного баталиона, полковника Кузьмина с 10-ю его офицерами, которые поздравляя нас с благополучным возвращением передали чрез переводчика Асфендиярова и доктора Писаренко, свои радости, по случаю оказанного нам в Петербурге приема.

22-го Шебана, день пятницы, мусульманского праздника, совпадал с днем рождения Его Императорского Величества. Послали по этому случаю поздравительные телеграммы Его Величеству, Государыне Императрице и Наследнику Цесаревичу, а равно Туркестанскому Генерал-Губернатору. В 10-ть часов приняли Статского Советника Федорова и Земан-бека, которые сообщили нам, что Туркестанский Генерал-Губернатор телеграммою поручил передать нам его поклон и благопожелание. Лица эти, побеседовав с нами некоторое время, уехали. Затем, приняв прибывших из Бухары Есаулов и Махремов (дворцовых слуг) отправились мы в мечеть для совершения Джюма-намаза т.е. праздничной молитвы. В мечети было множество народу, состоявшего из горожан, сельчан и прибывших из других местностей. Весь этот народ при виде нас, подняв свои [79] руки, начал громогласно молиться за нас. Окончив молитву, вышли из мечети и вернулись в курган. После этого мутереджим Земан-бек и доктор Писаренко представили нам строителя шоссейной дороги между Бухарою и станциею Каган. Поговорив с этим человеком и распросив его о положении дороги, мы отпустили его. В этот же день мы удостоились получить от Его Императорского Величества, Всемилостивейшего Государя телеграмму следующего содержания: «Мы очень обрадовались и благодарили Бога, что Вы благополучно вернулись в Ваше Государство». Содержание этой милостивой телеграммы Государя, нас очень обрадовало и мы будучи тронуты таким вниманием помолились о счастии и долгоденствии Его Величества и всего царствующего дома. Затем приняли Земан-бека, который принес для подписи и приложения печати на заготовленные им на пожалованные нами во время путешествия Бухарские ордена, фирманы. До окончания этого занятия получили ответную телеграмму Туркестанского Генерал-Губернатора. Остальную часть дня провели в чтении и составлении разных бумаг.

23-го Шебана, в субботу, утром, мы осчастливлены полученными от Государя Императора и Наследника Цесаревича благодарственными за наши поздравления телеграммами. В то же время удостоились мы получить от Великого Князя Георгия Александровича письмо. Его Высочество в самых приветливых и дружеских выражениях, поздравляя нас с благополучным возвращением, вместе с тем обрадовал нас сообщением о своем благополучии и добром здоровьи. Затем приняли посетившего нас в сопровождении переводчика Асфендиярова и доктора Писаренко, полковника Кузьмина и начальника Чарджуйского почтово-телеграфного учреждения, с которыми побеседовав некоторое время, простились и остальную часть дня и ночи провели в отдыхе и спокойствии

24 Шебана, в воскресенье, утром, были осчастливлены полученною от Ея Императорского Величества Государыни благодарственною телеграммою, за принесенное нами [80] поздравление. После этого, мы распорядились раздачею служащим в Чарджуе офицерам, чиновникам и другим лицам пожалованных нами золотых и серебряных орденов, в числе 27 звезд разных степеней и такого же числа медалей. В 3 часа пополудни приняли мутереджима Земан-бека и доктора Писаренко, которые побеседовав с нами некоторое время вернулись в свои помещения. Кстати скажем несколько слов о докторе Писаренко. Доктор этот, кроме того, что человек прекрасный, предупредительный, деликатный, в высшей степени искусный врач, душою преданный своей специальности. Мы скажем, положа руки на сердце, что он прекрасно знает свое дело, так как он лечил нас. Несколько лет сряду мы были подвержены болезни ног, которая всегда начиналась в конце зимнего сезона и сопровождалась сильною и мучительною болью в течении от 15 до 20-ти и более дней. В этом же году, благодаря оказанной им заблаговременной помощи мы, несмотря на Российские морозы, вовсе не чувствовали никакой боли в ногах и время, когда должна была начаться наша болезнь, прошло для нас самым благополучным образом. Такой благоприятный исход нашей болезни нас очень обрадовал, а радость наша доставляла доктору большое удовольствие. Доктор этот привязался к нам так сильно, что если имел бы возможность остаться при нас безотлучно, то конечно сделал бы это с большим удовольствием.

25-го Шебана, в 2 часа пополудни, мы отправились на поклонение мазару (гробнице) хазрета Али, где помолившись и получив благословение постоянных служителей этой священной гробницы, вернулись обратно в Курган. В этот день мы пожаловали людям статского советника Федорова, два серебряные ордена 3-й степени и две медали. Всю же остальную часть дня провели за делами, касающимися до Чарджуйского бийства.

26-го Шебана, во вторник, ранее восхода солнца, выехав из Чарджуйского кургана, остановились в саду Хаджа Мешхеда. Пробыв здесь до окончательной перегрузки [81] тяжестей, более часа времени, в половине восьмого сели в вагоны и прибыли на станцию Чарджуй, где русские купцы встретили нас с хлебом и солью на серебряном блюде. Затем сев в коляску, мы отправились в посольский дом. Войска русские стояли шпалерами по обеим сторонам нашей дороги, а полковник Маслов с двумя солдатами ожидал нас в посольском доме. По прибытии нашем в названный дом, нас встретил хор музыки игравшей национальный гимн. Приняв почетный караул и поздоровавшись с войсками проходившими мимо нас церемониальным маршем, равно поблагодарив полковника Маслова, вошли мы в дом, где отдохнув час времени, поехали осматривать казармы и затем вернулись на вокзал. В 10 часов утра мы сели в вагоны и двинулись в путь, останавливаясь на промежуточных станциях Фераб, Ходжа девлет, Каракул, Екке-тут и Мурчек от 5 до 15 минут. В 3 часа пополудни прибыли на станцию Каган, где нас встретило безчисленное множество народа, а также и прибывшия сюда Бухарские войска. Приняв назначенный со стороны русского правительства почетный караул, мы сели в коляску и отправились осматривать помещения, находящихся в Кагане русских войск, равно и другия здания выстроенные русскими людьми. Прибыв затем в Бухарской зякятный двор, мы приняли приехавших из Бухары духовных лиц и сановников, которые были осчастливлены допущением к целованию нашей руки. После них представились второстепенные должностные лица и другие наши слуги, которые, увидев нас, молились Богу и благодарили Его за дарованные нам благополучия. В 4 часа пополудни, оставив зякятный двор мы сели в коляску и при громадном стечении народа, стоявшего на всем протяжении нашей дороги с сияющими от радости лицами и благодарственною молитвою на устах, поехали до Чарбага, называемого Шир-беденом. Чарбаг, этот любимый наш уголок, в котором мы проводим большую часть времени года и все посещавшие его наши Европейские гости находили его очаровательным. На этом [82] месте ожидало нас главное духовенство просвещенной Бухары, которые, будучи осчастливлены милостивым приемом, помолилось за наше благополучие. После этого мы совершив благодарственную молитву, предались радости и веселию.

27-го Шебана, в среду, утром, сев на лошадь отправились в Эрк (древний Бухарский дворец, отстоящий от Шир бедена примерно в 4-х верстах). Все это пространство, между Эрком и Шир беденом было покрыто многочисленной толпою, состоявшей из горожан, ремесленников, земледельцев и пришлого люда. Такого скопления народа, никогда ранее нами не было замечено. Все эти люди громогласно высказывали свою радость и возносили свои молитвы о даровании нам благополучия и благоденствия. Видя такое искреннее радушие и любовь наших подданных, мы милостиво глядели на них и в душе нашей благодарили Бога за дарованное нам счастие. В добрый час мы достигли ворот Высокого Эрка-дворца наших предков и других древних Бухарских царей. Тут нас встретили и поздравили с благополучным возвращением наши регенты, Высокопросвещенные: Мулла Мир Бедреддин, Кази Килян и Турсун Ходжа Седр, а также высокие наши сановники Мулла Джан-Мирза бий Перванечи и Девлет Шах бий, которые, будучи милостиво приветствуемы нами, вознесли свои благодарности Всевышнему Аллаху. Во внутри же Эрка представились нам все Бухарские Шейхи, мудеррисы (профессора) и сохты, воспитывающиеся на счет правительства, которые благодарили Всевышнего Бога за дарованное нам на суше и на море благополучие. Счастливое наше путешествие, со дня выезда из Бухары и до дня возвращения продолжалось 87 дней.

Лица, назначенные в наше распоряжение со стороны Императорского правительства были следующия: со стороны Военного Министерства – Генерал-Лейтенант Проценко; Генерального Штаба – Полковник Путята и Подполковник Васильев; со стороны Министерства Иностранных дел – надворный советник Щелкунов; со стороны Петербургского [83] градоначальника – поручик Спиридонов; со стороны министра Императорского двора – Полковник Сперанский и другие два полковника; со стороны Туркестанского Генерал-Губернатора – Статский Советник Федоров, переводчики: Асфендияров и Земан-бек, капитан Белов, доктора Писаренко и Казанский, которые в нашем дневнике везде называются под словами Мехмандар-башев. Все означенные лица, своею предупредительностию и услужливостию, оставили в нашем сердце неизгладимые добрые впечатления, особенно Мехмандар-баши – они, как во время нашего движения, так и во время остановок исполняли с большим удовольствием и изысканною деликатностию все наши поручения и малейшия желания, – так например, если случалось нам обратиться к ним с каким-либо вопросом, или разъяснением какого-либо предмета, то они моментально и в самых изысканных выражениях удовлетворяли наше любопытство и тотчас же осуществляли всякое наше желание. Кроме того во все время нашего путешествия не было ни одного случая, чтобы они сделали что-либо вопреки нашего желания, или нам неприятное, хотя бы по недоразумению, – одним словом жертвовали своим покоем для нашего удобства и удовольствия. Хотя означенные лица на некоторое время и отказались в угоду нам от удобств и спокойствия, но зато вполне расположили к себе наше сердце и мы всеми ими очень довольны и в высшей степени благодарны.

Наше счастливое и памятное путешествие, благодаря милости и покровительству Императорского правительства, благополучно окончилось в 1310 году Хиджры, соответствующем 1893 году.