ПО ПОВОДУ ПОСЛЕДНЕГО ВОССТАНИЯ КИРГИЗОВ НА МАНГИШЛАКСКОМ ПОЛУОСТРОВЕ.

Прошло уже довольно много времени с тех пор, как бунт адаевцев нарушил спокойствие прибрежия Каспийского Моря. Кровавое событие это, к сожалению, до сих пор не было исследовано ни в одном печатном органе. Газеты известили о восстании жителей Мангишлакского полуострова, о погибели бывшего там пристава, полковника Рукина, о некоторых действиях посланных в край кавказских войск, но нигде не было помещено подробного описания этого происшествия.

В настоящей статье мы намерены поговорить подробнее о Мангишлаке и указать на те причины, которые, по нашему мнению, могли быть поводом к восстанию жителей против русского правительства. Быть может, заключения, нами выведенные, покажутся некоторым неверными и заставят их взяться за перо, чтобы опровергнуть наше мнение. Мы заранее объявляем, что всякое печатное возражение будет нами принято с особенным удовольствием: в нем мы будем видеть только пользу, которую подобного рода полемика может принести делу. Чем более мы будем заниматься своими внутренними делами, тем более принесем серьезной пользы отечеству.

Нам приходится говорить о стране немногим известной и о которой писалось весьма мало, а потому мы просим заранее извинения за те подробности, которые, во всяком другом случае, могли бы показаться излишними. [42]

На пространстве между рекой Эмбой, Тургайскою Областью, Аральским Морем, Хивинским Ханством, землями туркменов и Каспийским Морем кочуют киргизы и, частью, туркмены, вошедшие с с конца 1869 года в состав мангишлакского приставства ¹.

Пространство это занимает около 300,000 квадратных верст и, по местным особенностям, может быть разделено на следующие 1 отдельные районы: 1) полуостров Мангишлак, граничащий на севере, от Тюб-Караганского мыса, заливами Сарыташ и Кочак и горами Ак-Тау, на западе Каспийским Морем, до бухты Александр-Бай, на юге землею туркменов и на востоке Усть-Уртом; 2) полуостров Бугачи — между заливами Мертвый Култук, Кайдак, Кочак и горами Ак-Тау; 3) приэмбенская степь — между рекой Эмбой, Каспийским Морем, Тургайскою Областью и Усть-Уртом; 4) прибережье Каспийского Моря, между заливами: Александр-Бай, Киндерли, Карабугаз, собственно Мангишлаком, землею туркменов-йомудов и Усть-Уртом; 5) Усть-Урт, большая плоская возвышенность, окруженная со всех сторон довольно крутыми скалистыми обрывами, называемыми вообще «чинк», и доходящая до Аральского Моря и владений хивинского хана.

На этом пространстве кочуют адаевцы, т.е. киргизы, считающие родоначальником своим Адая. По имени потомков его называются до сих пор отделения, на которые подразделяются теперь [43] адаевцы ². Точно определить, в настоящее время, числительность адаевцев невозможно. До последняго восстания подать вносилась ими по числу 10,000 кибиток. Сколько известно из официальных данных, адаевцев вдвое более, т.е. 20,000 кибиток; по сведениям же, собранным у туземцев, надо полагать, что число их простирается даже свыше 30,000 кибиток. Кроме адаевцев, на Мангишлаке кочуют и платят там подать: 1) киргизы Бершова рода (которых, впрочем, не более 70 кибиток), кочевавшие прежде подле Уральска и только в последние годы перешедшие на Бузачи; 2) туркмены, занимающие узкую полосу земли по прибережью Каспийского Моря, подле заливов Александр-Бай, Киндерли и Карабугаз; их считают от 300 до 500 кибиток ³.

В соседстве с так называемыми оренбургскими киргизами, к которым причисляются и адаевцы, мы стали назад тому около 300 лет, непосредственно после покорения Астраханского Царства и почти одновременно с вступлением нашим в пределы Сибири. Последствием было то, что вскоре почти все султаны этих киргизов вступили в подданство России.

Адаевцы тоже признали себя подданными России, но в сущности власть наша здесь никогда не утверждалась и была чисто-номинальная ⁴; народ оставался вполне свободный и необузданный и исполнял требования правительства только тогда, когда находил это для себя выгодным. До какой степени мы мало владели Мангишлаком, можно судить уже по тому, что не далее, как в 1870 году, хивинцы свободно разъезжали по здешним степям и собирали зякят (род подати) в пользу хивинского хана, тогда как не только ни один из русских начальников и чиновников, но даже султан, правитель западной части области оренбургских киргизов, в непосредственном ведении которого находились адаевцы, при ежегодных объездах вверенного ему края не решался, с конвоем [44] из 150 казаков, проникать к ним в степь и обыкновенно, дойдя до Эмбы, возвращался в Оренбург ⁵.

Вообще, адаевцев считают самым диким, грубым и воинственным из всех киргизских племен. В то время, как другие киргизы оренбургского и сибирского ведомств, вследствие соседства с русскими, успели уже усвоить себе некоторые понятия гражданственности и порядка, адаевцы, почти нигде не соприкасаясь с нами, отделенные от нас огромными пространствами, преданные безначалию, грабежу и насилиям всякого рода, остались почти в первобытном состоянии дикости. Между ними даже религия ислама недостаточно утвердилась и коран до сих пор не мог вполне проникнуть в жизнь народа, Шариата ⁶ здесь не существует, мулл и мечетей почти нет, ученых хаджи невидно, так что, без сомнения, адаевцы одни из самых плохих мусульман в мире.

По многим причинам, о которых будет сказано ниже, край этот может иметь для нас в будущем большое значение как по своему географическому положению, так и по местным условиям; но, к сожалению, для колонизации его до сих пор не, сделано почти никаких попыток.

Первое ваше население основано здесь было в тридцатых годах, при графе Перовском, который, приступая к известному своему походу в Хиву, построил, на восточном берегу залива Кайдак, Ново-Александровское укрепление (в 1834 году); но пункт для этого укрепления был избран самый неудачный. Вследствие дурной воды и вообще нездорового климата, люди так сильно болели, что каждые шесть месяцев приходилось менять гарнизон, из (которого едвали половина возвращалась на Урал. Поэтому, в 1846 году, укрепление было упразднено, а взамен его, в том, же году, на Мангишлакском Полуострове, подле Тюб-Караганского мыса, построено Ново-Петровское, переименованное в 1859 году в Александровский форт ⁷. В трех верстах от Александровского форта имеется превосходная природная гавань, закрытая от всех ветров, довольно обширная и столь глубокая, что большие [45] суда и пароходы могут приставать к самому берегу. На берегу этой бухты, одновременно с постройкою, в 1846 году, Ново-Петровского укрепления, предположено было основать поселение из рыболовов, причислив их к уральскому казачьему войску. Вскоре поселение это, названное Николаевскою станицею, так развилось, что, в конце пятидесятых годов, считалось в нем уже до 70 домов. К сожалению, в начале шестидесятых годов, значительная часть новых поселенцев, до 44 семейств, переселены были на Кавказ для водворения в новых станицах кубанского казачьего войска, по рекам Белой, Пшехе и Псекупсу. Попытка этого переселения была во всех отношениях неудачна: люди, будучи исключительно рыболовами, не имея ни малейшего понятия о хлебопашестве, разорились окончательно и, кроме того, плохо перенося тамошний климат, сколько известно, большею частью, в самом скором времени погибли от различного рода болезней. Затем, оставшиеся здесь, поселяне, в 1870 году подверглись окончательному разорению: многие из них убиты, многие находятся в плену до сих пор; дома их и лодки сожжены, а имущество совершенно разграблено. Хотя, в настоящее время, оставшиеся в живых и собрались снова на старое пепелище, но, во всяком случае, трудно предполагать, чтобы, без существенного пособия от правительства, им удалось скоро вернуться к прежнему благосостоянию ⁸. Вот все, что сделано до сих пор для колонизации этого края, который, при всей кажущейся дикости и крайней непроизводительности, имеет, однако, много задатков для будущего развития. Здесь кратчайший и удобнейший путь для летней караванной торговли с Средней Азией, производившейся прежде в значительных размерах и прекратившейся только в последние годы, вследствие усилившихся между киргизами и туркменами грабежей ⁹; здесь производится и [46] теперь уже значительная меновая торговля между киргизами и живущими на форштадте Александровского форта армянами, причем первые сбывают продукты своего громадного скотоводства (шерсть, кожи, войлоки, также баранов) и получают взамен оных хлеб, доставляемый из России. Здесь находятся огромные минеральные богатства, а подле залива Сарытага, в десяти верстах от берега, есть громадные залежни бурого каменного угля, вполне годного для употребления на пароходах и могущего оказать немалую услугу всему волжскому бассейну; наконец, по всем берегам Мангишлака, от Мертвого Култука до Карабугаза, производится значительная и чрезвычайно обильная рыбная ловля. Все это ставит здешний край в весьма благоприятные условия и дает ему право рассчитывать, что им займутся теперь более серьезно, чем занимались прежде, дадут возможность развиться и быть, действительно, страною производительною, а не бесполезным бременем.

До 1869 года, т.е. до введения нового положения об управлении в киргизских степях, здешний край входил в состав области оренбургских киргизов и подчинялся султану, правителю западной части этой области. Но, как сказано выше, власть его почти не существовала, и адаевцы управлялись, по народным обычаям, своими сардарями (начальниками отделений). Всех сардарей было десять; в последнее время пять из них подчинены были начальнику верхней и пять начальнику нижней дистанций. Начальники дистанций избирались оренбургским начальством из среды почетных и влиятельных биев и состояли в непосредственном ведении коменданта Александровского форта, который, не имея никаких полицейских средств для управления народом, по необходимости вынужден был ограничиваться пассивною ролью как по сбору кибиточной подати, так и по [47] ограждению порядка и спокойствия и пресечению злоупотреблений. Кибиточною податью, в размере 1 руб. 50 коп. с кибитки, адаевцы обложены были назад тому около двадцати лет; они вносили ее в таком размере и с такого числа кибиток, как сами того желали и как находили выгодным для своих интересов. Нежелавших же вовсе платить подать, и тех, которые уклонялись от разбора разных гражданских и уголовных дел, комендант не имел никакой возможности принудить к тому силою, а еще менее мог расчитывать, в этом отношении, на содействие сардарей и дистаночных начальников, общность интересов которых с подвластными им киргизами была так велика, что они, по необходимости, должны были во всем им потворствовать ¹⁰.

В таком состоянии застало этот край новое положение, на основании которого одновременно: вводилась здесь более сильная и твердая власть; увеличивался размер подати с 1 руб. 50 коп. до 3 руб. 50 коп. ¹¹; требовалось более правильное и точное счисление кибиток; подрывались, введением выборного начала, влияние и власть родовичей; край разделялся на волости и аулы; отделялась административная власть от судебной назначением особых мировых (уездных) судей; требовались для разбора и решения дел особой важности чрезвычайные и волостные съезды биев-судей; вводилась новая паспортная система и, наконец, земли, на которых кочуют теперь киргизы, признавались государственными, предоставленный только в их пользование.

Остается еще присовокупить, что в 1869 году вызваны были в Уральск оба дистаночные начальника для разъяснения им оснований нового положения.

По возвращении их оттуда, в конце года, вместе с новым приставом, полковником Рукиным, один из этих дистаночных начальников, начальник верхней дистанции, Маяев, объявил в народе, что начальство требует, чтобы новое положение и усиленная подать теперь же введены были и между адаевцами; другой начальник нижней дистанции, Калбин (бывший во вражде с Маяевым), объяснял, что на адаевцев это требование пока еще не распространяется. Сколько известно до сих пор, [48] разноречивые заявления двух дистаночных начальников, обложение высшей податью и вообще непонятные для киргизов, совершенно к тому неподготовленных, требования нового положения и были главными и единственными причинами последняго восстания.

Мы считаем себя не в праве относиться критически к действиям оренбургского начальства, решившегося вводить новое положение в стране, во всех отношениях столь мало известной; но, "мы считаем долгом заметить, что кровавая драма, разыгравшаяся на берегах Сарыташского Залива, разорение Николаевской станицы, нападения на форт, разграбление форштадта и другие не менее печальные факты, могут служить довольно убедительными доказательствами, что адаевцы плохо былн подготовлены к принятью нового положения, и что оно здесь было едва ли своевременно. Трудно вводить гражданственность в народе, который не только не знает и тех, которые предписывают ему законы, но даже и не боится их. Уважение в Азии приобретается одною силою; следовательно, пока мы будем ограничиваться занятием лишь Александровского форта, положение наше здесь нисколько не изменится: управлять народом и вводить законы нам положительно не удастся, пока мы не углубимся во внутрь страны и, твердою ногою, не станем в самом центре народонаселения.

Кроме того, мы не можем не заметить. что соседство Хивинского Ханства имеет огромное влияние на мангишлакские дела. Возможность всегда легко уйти от русского правосудия и уверенности быть отлично принятым в Хиве дают адаевцам ту смелость, которая и происходит только от постоянной безнаказанности. Защищая один форт, мы не можем оказать покровительства темы киргизам, которые кочуют далеко от, него, да, по малочисленности наших войск, и тем, которые кочуют близко; мы по неволе должны терпеть то, что какой-нибудь хивинский посланный свободно разгуливает с партиею по краю и собирает в наших пределах и с наших же подданных подать, в пользу своего хана. Адаевцы, не раз испытав на себе гнев хивинского хана и будучи совершенно уверены по опыту, что русские не в состоянии, в случае нужды, оказать им ни малейшей помощи, предпочитают платить подать вдвойне русским, за то что те позволяют им свободно торговать в форте, и хивинцам, на которых они смотрят, как на главных своих покровителей, и за то, чтобы те их не грабили.

Восстание началось вследствие местных причин, без [49] вмешательства Хивы; но дальнейшие действия бунтовщиков и упорное их сопротивление происходили только от нравственной поддержки со стороны хана. Вообще, терпеть около себя это разбойничье гнездо и позволять его представителям безнаказанно хозяйничать в наших владениях, совершенно несовместно с достоинством России. Нам неизвестны виды высшего правительства, но, выражая свое мнение, мы не можем не сказать, что, пока не будет положен конец если не существованию самой Хивы, то, по крайней мере, безнаказанности ее неприязненных действий, до тех пор мы не достигнем желаемого спокойствия в киргизских степях и не дадим развиться здесь ни порядку, ни благосостоянию.

Восстание началось в средних числах марта и распространилось с такою быстротою, что, в начале апреля, весь край уже был положительно взволновин. Киргизы неистовствовали по всему Мангишлаку: убийства, грабежа и все возможные насилия не имели пределов; наконец дошло до того, что, уничтожив отряд полковника Рукина, взяв и обратив в пепел Николаевскую станицу и прибрежные маяки, киргизы осадили Александровский форт и, вероятно, если бы помощь присланная с Кавказа не подоспела вовремя, форт, несмотря на то, что в нем находилось четырнадцать орудий, был бы взят ими. С приходом кавказских войск, положение дел изменилось: энергические набеги и система действий, принятых начальником отряда, совместно с другими причинами, довели адаевцев до того, что, к концу июня месяца, часть народонаселения принесла покорность, и вообще можно было считать открытое восстание почти прекращенным ¹². [50]

Цель экспедиции состояла в умиротворении края и в наказании главных виновных; до какой степени это было достигнуто можно судить из следующего. Все адаевцы, более или менее, принимали участие в восстании; одни действовали открытою силою, а другие оставаясь равнодушными к производившимся беспорядкам, тем самым косвенно содействовали их успеху. Что делается теперь в Мангишлаке, нам, по неимению оттуда сведений, неизвестно но, к концу сентября прошлого года, часть адаевцев изъявила покорность к нам явились депутаты от 2,000 кибиток и, кроме того, известно было, что до 3,000 кибиток заявили оренбургскому начальству готовность принять новое положение ¹³. Собранная за прошлый год подать покажет, до какой степени приводимые цифры справедливы; во всяком случае, если считать народонаселение Мангишлакского Полуострова только в 20,000 кибиток, то окажется, что, к помянутому выше времени, еще три четверти адаевцев покорности не изъявляли и оставались к нам в том же неопределенном положении. Если же обратиться к причинам, заставившим часть адаевцев принести покорность, то окажется, что это произошло вовсе не от раскаяния, не от искреннего желания прекращения беспорядков и не от успехов кавказского оружия ¹⁴, а большею частью от причин — чисто случайных и от нас нисколько не зависевших, а именно: от недостатка корма для их огромных табунов и стад, от застоя торговли у богатых людей, от недостаточного привоза муки из Хивы и проч. Будь прошлый год богат дождями и будь травы на Усть-Урте обильнее, врядли, при наших средствах, нам удалось бы достигнуть каких-нибудь результатов. Неуспех был бы не от недостатка энергии или от неумения распорядиться, а по причине громадности края и невозможности, при отсутствии перевозочных средств ¹⁵, достигать вдали кочующих бунтовщиков, так [51] что, по нашему крайнему убеждению, ограничиться в настоящее время принятием изъявленной частью народонаселения покорности и считать этот кажущийся успех предвестником окончательного успокоения края, было бы преждевременно.

Во-первых, напрасно думают, что здешний край следует только, умиротворить: его нужно просто покорить, и смотреть на него, не как на взбунтовавшуюся русскую провинцию, а как на страну, для нас такую же новую и враждебную, как и остальные независимые средне-азиатские владения. Во-вторых, занимая один форт, не углубляясь во внутренность страны и прочно не устроясь в самом центре народонаселения, нужно взять на себя решимость владеть Мангишлаком только на бумаге, быть там гостями и управлять народом на столько, на сколько ему угодно будет нас к этому допускать. Наконец, что может обещать в будущем настоящее замирение? Край огромен; население кочующее, дикое, необузданное, своевольное, избалованное прежними удачами и неимеющее никакого понятия о могуществе России. Сегодня различные обстоятельства принуждают просить пощады и соглашаться на все требования правительства; завтра пойдут дожди, или получатся какие-нибудь известия из Хивы, кочевать можно будет далее от района действий наших войск — и снова те же самые люди забудут принятые на себя обязательства и опять потребуются громадные издержки и несколько месяцев военных действий для достижения тех же самых результатов. Следовательно, без занятия внутренности края, нельзя считать дело конченным и ограничиваться тем, чего достигли до сих пор.

Мангишлакский Полуостров нам почти неизвестен, и потому невозможно, без предварительных рекогносцировок, определить те места, которые следовало бы нам занять. Одно можно сказать: избранные пункты должны обезпечить за нами фактическое владение краем, служить нам складами и, вместе с тем, быть на столько удаленными от прибрежия моря, чтобы можно было, с одинаковым удобством, действовать во все стороны и как можно далее в глубь страны. Нельзя однако не заметить, что избрание таких пунктов на Мангишлаке гораздо труднее, чем во всякой другой стране. Множество обстоятельств, на которые нигде не обращают внимания, там играют [52] первостепенную роль. Рек, лесов и даже травы, годной для наших лошадей, там нет ¹⁶; так что всякого рода экспедиции ви здешнем крае потребуют огромных средств, следовательно ни в каком случае не должны быть предпринимаемы без особенно серьезной надобности. На Мангишлаке расчитывать на средства страны невозможно, потому что таковых не имеется; все следует приготовить заранее, доставить туда и обеспечить войска таки чтобы не поставить их в затруднительное, легко могущее перейти, в безвыходное, положение.

Мы считаем полезным бросить здесь беглый взгляд на край вообще и на те места, которые обыкновенно занимаются адаевцами, и тем дать возможность оценить всю справедливость сказанного нами.

У адаевцев нет определенных, исключительио кому-нибудь, принадлежащих, летних пастбищ (летовок) и зимних стойбищ (зимовок); но, несмотря на то, большая часть отделений почти постоянно кочуют с половины осени, т.е. с конца октября, до весны, т.е. до конца марта, на одних и тех же местах. Так отделения Джарово и Джебенеево, небольшая часть туркменов Адаев и 70 кибиток киргизов Бершова рода, кочуют постоянно на Бузачах, и не только в зимний период, но некоторые из них остаются там и на лето. Баимбетово отделение кочует постоянно с осени и до весны подле заливов Качак и Сарыташ. Отделение Кунан-Урус, Ахпан, Туркмен-Адаево, под-отделение Альмамбетово и часть Джебенеева отделения кочуют в это время на Каратау и Ак-Тау. Отделение Тобушево, часть Баимбетова, под-отделение Джаман-Адаево и часть туркменов кочуют зимою на Мангишлакском полуострове, между Тюб-Караганом, Кара-Тау Александр-Баем. Отделения Балыкчиево, часть Кунан-Урусова Ахпанова, Туркмен-Адаева и под-отделение Бяли зимуют под Киндирлей, у Чапан-Аты и Синек-Сум-Са. В теплые зимы некоторые из сих последних отделений остаются на зимовку в пещерах по западному склону Усть-Урта, вблизи Карабугаза. На зимовках киргизы остаются до последних чисел марта; в это время большая часть из них начинают перекочевывать на лето [53] на Эмбу, где кочевья их простираются до реки Уила, и на Усть-урт. Часть же их остается на Бузачах и в горах Каратау и Ак-Тау. От Мангишлака до Эмбы они проходят со стадами от 30 до 40 дней о прибывают туда в начале июня. Около этого же времени, часть их приходит на Усть-Урт, до которого от Мангишлака они следуют со стадами около двух недель. На Эмбе и Усть-Урте (если там есть корм) они остаются обыкновенно до половины сентября. В это время начинают возвращаться на зимовки и приходят в Мангишлак обыкновенно во второй половине октября ¹⁷.

Растительность в крае самая скудная; не только леса, но даже кустарников здесь нигде нет; несмотря на то, во время движения наших отрядов по степи, нигде недостатка в топливе не ощущалось. Здесь такие громадные табуны и такое огромное количество верблюдов, что вся степь, можно сказать, покрыта слоем кизяка, и какие бы большие отряды ни двигались по степи, по словам туземцев, па каждом привале, ночлеге и дневке можно всегда найти в изобилии хорошо-высушенный кизяк, горящий не хуже дров. Впрочем, осенью и зимою кизяка в степи менее, чем летом, особенно подле больших зимовок, потому что перед отправлением на зимовки киргизы, обыкновенно в сентябре, посылают вперед своих верблюдов, роют подле зимовок большие ямы и засыпают на зиму огромное количество названного топлива. На каждую кибитку подвозится на зиму от пяти до десяти верблюжьих вьюков. Поэтому осенью и зимою в тех местах, где в это время года сосредоточиваются кочевья, кизяка бывает менее; но ему может служить хорошим подспорьем особый род травы «челег», нечто в роде полыни, которая к зиме образует довольно толстые коренья. Коренья эти вырываются руками из земли и горят так же как дрова; ими покрыта почти вся степь и, более всего, Бузачинский полуостров.

Хорошего подножного корма, такого к какому привыкли наши лошади и скот, здесь, кроме находящегося подле некоторых источников в Каратау, нет нигде. Несмотря на то, что почти вся степь в изобилии покрыта полынью и бурьяном, которые, и летом и зимою, доставляют отличный и питательный корм для [54] верблюдов, овец и туземных лошадей, и что корма этого так много, что и зимою в местах, где кочуют киргизы, в ней нет недостатка, нам всетаки придется всю необходимую для наших лошадей пропорцию сена доставлять сюда на судах. Впрочем, издержку эту можно было бы, как мы уже сказали, отстранить, если бы приняли наше предложение покупать для казаков лошадей туземной породы.

Что касается до климата, то он здесь вообще здоровый; лихорадок почти не бывает; процент больных, во время экспедиции прошлого года, был самый ничтожный. Летом жары, особенно в песках, весьма сильны; говорят, что иногда термометр поднимается на солнце до 50°, так что в песке испекается яйцо и не глубокие колодцы высыхают. Поэтому, с июля и до половны августа, оставаться в степи с отрядом почти невозможно здесь незаметно таких резких переходов, как на Кавказе, от палящего зноя днем к довольно прохладным, сырым вечерам и ночам. Более прохладный и умеренный климат летом в Усть-Урте; но там колодцы весьма редки и глубоки, а зимою, пр ветрах, стужа бывает весьма сильная. В остальных раионах края, близость моря умеряет холод; говорят, будто зимою мороз не бывают более 20°, и то очень редко. Одно здесь невыносимо — это ветры: летом они удушливы, а зимою, даже при незначительных морозах, опасны, в особенности на Усть-Урте, чисто в степных пространствах на юге от Каратауских гор, на Бузачах и в местности, где находилось упраздненное Ново-Александровское укрепление. Море никогда не замерзает. Из заливов же, с конца ноября и до половины февраля, замерзает толы Мертвый Култук, так что все пространство от Сарыташа и Гурьева-городка покрывается сплошною массою довольно твердого льда, по которому зимою ходили почти из Бузачей, мимо Буинских островов до Гурьева в пять дней. Из прочих заливов покрывается иногда легкою пленою льда, на несколько дней, ви конце января или в феврале, только Тюб-Караганская гавань при Николаевской станице; чаще же эта гавань засаривается наносным льдом с устий Волги и Урала и с северных берегов моря, но так легко, что лед почти всегда можно расчистить, и он нимало не препятствует легким рыбацким лодкам круглую зиму ходить на переборку снастей. Еще менее замерзают заливы Александр-Бай, Киндерли и Карабугаз. Что же касается до колодцев, то, сколько известно, они почти нигде не замерзают [55] Числительность здешнего народонаселения, как сказано в начале статьи, простирается от 20 до 30 тысяч и даже более кибиток. От каждой кибитки, круглым числом, адаевцы могут выставить для военных действий не менее одного человека, так как для этого особой подготовки ненужно и на войну может идти всякий, имеющий лошадь, пику и топор (сабля есть не у всех, а огнестрельное оружие в весьма ограниченном числе). С своей стороны, мы полагаем, что такого большего числа вооруженных людей адаевцы выставить не могут: сколько известно, во время войны их с туркменами, когда положительно выходили все могущие носить оружие, число их никогда не превышало 15,000 человек, а в настоящее время мы не думаем, чтобы они могли выставить, при огромных усилиях, и 10,000 конно-вооруженных людей. Эго число может быть распределено между отделениями пропорционально общей числительности их. По показаниям туземцев и по числу кибиток, самыми главными между ними считаются отделения, происходящие от Муала (Баймбатово, Джавлиево и Кырк Мултукова): их около половины всех адаевцев; так что, во всех общественных делах, то, что захотят муаловцы, то и делается. Поэтому вооруженную силу муаловцев можно приблизительно определить в 4,000, тобушевцев в 2,000, туркменов-адаевцев тоже в 2,000, джебенеевцев в 1,000, кунан-урусовцев, ахпановцев и балыкчиевцев вместе в 1,000 конно-вооруженных людей.

Из сведений, собранных нами по поводу последняго восстания, видно, что на полуострове Базачи и около него, в том месте, где находилось упраздненное Ново-Александровское укрепление, сосредоточиваются обыкновенно осенью, и остаются на всю зиму, кочевья наиболее враждовавших против нас отделений (Джарова, Джебенеева и Баимбетова). Кроме того, нам известно, что и до восстания отделения эти всегда отличались необузданностью и своеволием, и менее всего расположены добровольно исполнять требования нашего правительства. А потому мы полагаем, что места ими занимаемые еще долго будут требовать бдительного надзора и весьма легко могут снова сделаться театром военных действий, Отряды наши на Бузачах до сих пор еще не бывали; но, сколько можно судить по рассказам туземцев, характер местности там почти исключительно равнинный, песчаный, и только около Ак-Тау гористый. Колодцев много и они неглубоки, но вода в них более солоновата, чем в других раионах края. Полынь и бурьян [56] летом и зимою находятся в большом изобилии; кизяк, по случаю того, что летом и зимою там пасутся огромные табуны.: встречается везде. Бузачи, почти со всех сторон, кроме небольшего прохода верст в 70, с юго-западной стороны, окружены морем; с запада заливом Качак, с севера Мертвым Култуком, с юго-востока заливом Кайдак. Все эти заливы весьма мелководны, только на небольших лодках можно приставать к берегам. Пароходы же могут подходить близко к берегу только с северо-западной части Бузачей, против острова Долгой. Зимою почти все эти заливы прочно замерзают. При сильных северных ветрах с моря, когда оно покрыто льдом, на Бузачах бывают большие морозы. Летом, когда накаляются пески, жары здесь невыносимые, причем многие колодцы высыхают. Вообще, л зимою, и летом, здесь климат менее умеренный, чем в других раионах края.

Что до местности, на которой было построено бывшее Ново-Александровское укрепление, то она представляет довольно низменную узкую полосу между заливом Кайдак и северо-западным склоном Усть-Урта. Здесь летом климат крайне-нездоровый, вследствие того, что низменные берега заливаются морскою водою, выбрасывающей много травы и дохлой рыбы; все это гниет и заражает воздух; в колодцах же отвратительная горько-соленая вода. Зимою, вследствие соседства Усть-Урта и льда, покрывающего Кайдак и ближайшие заливы, бывают сильные морозы. По всем этим причинам, процент больных здесь был постоянно так велик, что более шести месяцев не представлялось возможности держать в укреплении одних и тех же людей, и приходилось, чрез каждые полгода, переменять состав гарнизона, что, как известно, и было главною причиною упразднения укрепления.

Обращаемся к тем средствам, которые, по нашему мнению, необходимы для занятия внутренности края, для водворения здесь русской власти и для окончательного подавления восстания. Выше было сказано, что, занимая один форт Александровский, мы никогда не будем владеть фактически краем. Полагаем, высказанные нами причины на столько очевидны, что нет нужды более возвращаться к этому вопросу. Кроме того, следует обратить внимание еще на весьма важное обстоятельство: форт находится на краю Мангишлакского Полуострова и в таком отдалении от кочевий адаевцев, что всякие движения от него с войсками в высшей степени неудобны. Перевозочные средства, большею [57] частью, у нас недостаточны, и притом требуют значительных издержек; следовательно, нет возможности иметь при себе достаточного количества провианта, и все движения, производимые из форта как из единственного нашего складочного пункта, поневоле должны ограничиваться более или менее близкими расстояниями. В дальние кочевья, при имеющихся у нас средствах, нет никакой возможности попасть, и непокорные нам туземцы, конечно близко от форта некочующие, всегда останутся безнаказанны. Неудобство форта; как складочного пункта, заставило, во время экспедиции 1870 года, избрать взамен его Кунан-су; но и этот последний, по мелководью залива, по затруднительности выгрузки, а отчасти и по дурному климату, оказался неудовлетворительным. Если-бы мы были на столько знакомы с краем, что могли бы прямо указать на те пункты, которые следовало-бы занять в степи, а также и на те морские пункты, от которых ближе и легче было-бы доставлять для них продовольствие, то задача наша была-бы нетрудная, исчислив означенные пункты и оценив степень их важности, легко можно было-бы определить то количество войск и вообще те средства, которые потребовались-бы для постоянного их занятия. Ничтожные результаты, достигнутые в экспедицию 1870 года, происходили, главнейшим образом, от того, что войска не могли настигать неприятеля, упорно державшегося во внутренности края и имевшего всегда возможность, при приближении наших отрядов, уклоняясь от встречи с ними, воспользоваться тем, что ему никто не заграждал путь, уходить или по направлению к Эмбе, или на Усть-Урт. Из этого надо заключить, что нам непременно должно занять такие пункты, миновать которых адаевцам было-бы невозможно, и тем поставить их в такое положение, чтобы принудить постоянно находиться в руках мангишлакского начальства. Летние кочевки на Эмбе и Усть-Урте для адаевцев вопрос жизни и смерти; следовательно, владея доступами туда, мы принуждаем их находиться в полной нашей зависимости и признавать наше владычество уже не номинально, а фактически.

С первого взгляда, при виде огромной, нескончаемой степи, покажется, что такого рода задача невыполнима; при более внимательном рассмотрении обстоятельств и, конечно, при более тщательном изучении края, можно придти к сознанию, что такого рода пункты находятся в действительности, и что занятие их постоянною силою положительно обеспечит за нами господство в [58] крае. Степь громадна, но далеко не вся удобна для кочевой жизни.

В степи существуют, как и в других местностях, постоянные дороги, но направление их зависит исключительно от большего или меньшего количества колодцев. Туземцы, сколько мы слышали, всегда на Эмбу или Усть-Урт отправляются по одной и той же дороге, миновать которую, по безводию и бесплодности, им невозможно; следовательно, на этих дорогах должны существовать такие места, владение которыми достигало-бы наша цель. Так, например, нам говорили, что пески Сам, около колодцев Ак-Ченчрау и Кара-Кудук, могли бы служить весьма удобным пунктом для преграждения дороги на Эмбу. По рассказами туземцев, там так много воды, и, кроме того, ее так легко добыть везде, что не только можно обезпечить в течение целого года большие табуны, но можно было бы устроить орошение для хлебопашества. Расстояние Сама от моря не более 100 верст; содержа на этом пространстве колодец из преданных нам туземцев можно быть уверенным, что ни один аул не пройдет незамеченным. Обходить же Сам с востока, около Аральского Моря, по бесплодности и громадности степи, почти невозможно, и адаевцы ни когда по этому направлению не ходят.

Заградить путь на Усть-Урт, или в пределы Хивинского Ханства, несравнено труднее, потому что, углубляясь, в степь, вс«более и более придется удаляться от моря, то есть от источника продовольствия, а тем самым, по каким-нибудь непредвиденными случайностям, можно поставить опорный пункт в совершенно безвыходное положение. Но, в этом случае, сама природа нами как будто помогает. На Усть-Урте, по недостатку колодцев и скудной растительности, адаевцы с своими громадными стадами, составляющими их единственное богатство, в большом количестве и долго держаться не могут. Относительно Хивы то же самое: недостаток кормовых трав не дает возможности содержать там большие стада, и это-то обстоятельство есть главная причина, почему так мало киргизов решаются туда окончательно переселяться. Для преграждения пути на Усть-Урт, как мы слышали, было бы весьма удобно занять место называемое Биш-Акты, которое на столько: углублено в самый Усть-Урт и на столько центрально, что более или менее удовлетворяет всем требованиям; притом оно отдалено от моря не более как на 120 верст. Кроме того, для обеспечения наших рыбопромышленников, а также и туркменов, было-бы полезно занять небольшую бухту у мыса Порсу, в [59] Кинберлинском Заливе. Укрепленьице это могло бы также служить нам первоначальным складом для тех продуктов, которые требовались для укрепления, устроенного на дороге ведущей в Усть-Урт.

Итак, из всего нами сказанного, можно заключить, что, в настоящее время, самое необходимое для Мангишлакского Края суть рекогносцировки, с целью занятия внутренности края. Желательно было-бы, чтобы правительство решилось на эту меру, а, при осуществлении ее, не остановилось-бы перед издержками. Конечно, «военные прогулки» по такому краю, каков Мангишлак, не могут обходиться дешево; но за то, при сознании, что край необходимо занять, издержки вознаградятся весьма в недалеком будущем. Посылать войска исключительно для умиротворения страны и вообще продолжать ту систему, которая издавна здесь принята, то есть действовать в совершенно неизвестном крае и всегда ошупью, в сложности потребует гораздо более бесполезных затрат. Нельзя также упускать из вида, что средние азиатцы вообще, в том числе и киргизы, и туркмены, преимущественно торговый народ: дайте им возможность развиться, поддерживая их торговлю, обеспечьте их от грабежей и насилий, и скоро дикий Мангишлак будет страною производительною, и тогда наверное не придется раскаиваться в тех затратах, которые были сделаны для его изучения и занятия.

«Ничего не посеявши, трудно что нибудь и пожать» — старая, но верная пословица. Она, как нельзя лучше, применяется к настоящему положению дел на Мангишлаке.

Комментарии

1. 2-го Февраля 1870 года, мангишлакское приставство присоединено к кавказскому наместничеству, а до сего времени оно входило в состав оренбургского генерал-губернаторства, и пристав оного непосредственно подчинялся управлению Уральской Области. Подчинение Мангишлака кавказскому наместнику во всех отношениях выгоднее, чем оренбургскому генерал-губернатору; но непосредственное подчинение тамошнего пристава или уездного начальника командующему войсками в Дагестанской Области, как это существует теперь, далеко неудовлетворительно. Расстояние между Мангишлаком и Дагестаном и неудобство сообщений между ними ставят командующего войсками почти в невозможность лично посещать край и, в особенности, углубляться во внутрь страны, следовательно, он служит только излишнею инстанциею; притом нет ровно ничего общего между жителями Дагестана и киргизами, или туркменами. Нам кажется, что гораздо было-бы полезнее из всего восточного прибрежья Каспийского Моря, включая сюда и Красноводск, образовать отдел и назначить одного общего для всей страны начальника с правами военного губернатора, подобно тому, как существуют на Кавказе черноморский округ или сухумский отдел. Пр. авт.

В настоящее время, в форте Александровском находится, начальствуя мангишлакским отрядом и заведывая гражданскою частью края, дербентский градоначальник, генерал-майор Комаров, сохраняя вместе с тем и последнюю должность. Пр. авт.

2. Всех отделений адаева рода считают девять. От одного из потомков Адая, Колем-Верды, произошли отделения: Кунан-Урус, Балыкчи, Ахпан, Джебеней, Тобуш, Баимбет, Джавли (Джар) и Кирк-Мултук. Последние три известны также под общим названием Муал. От другого потомка Адая, Кудайки, образовалось только одно отделение туркменов-адаево. Кроме того, каждое отделение подразделяется еще на несколько подотделений. Пр. авт.

3. Туркмены также делятся на три рода: игдирцев, ходженцев и абдальцев. Пр. авт.

4. Объяснительная записка к проекту положения 1868 г. Пр. авт.

5. Официальные донесения оренбургского генерал-губернатора. Пр. авт.

6. Свод обычаев у адаевцев собран и составлен был артиллерии полковником Ломакиным. Нам удалось видеть этот замечательный и интересный труд; было-бы весьма жаль, если бы ему суждено было погибнуть в каком нибудь архивном складе. Пр. авт.

7. Переименование произошло вследствие того, что часто корреспонденция и грузы, следовавшие в Ново-Петровское укрепление, завозились в Петровское укрепление, на западном берегу Каспийского Моря, и на оборот. Пр. авт.

8. По ходатайству бывшего начальника Мангишлакского Полуострова полковника графа Кутайсова, Его Императорское Высочество, главнокомандующий кавказской армиею, пожаловал, в виде пособия, разоренным жителям Николаевской станицы по 100 р. с. на каждый дом и, кроме того, они получали казенный паек, что доставило им возможность на первое время, не заботясь о насущном хлебе, исключительно заняться рыболовством и, таким образом, приобресть некоторые деньги для восстановления разоренных жилищ и лодок. Пр. авт.

9. Люди, хорошо знакомые с прибрежием Каспийского Моря, согласятся, что сказанное нами справедливо. Путь, искусственно создаваемый из Красноводска в Хиву, имеет за собою огромные невыгоды; безводие будет служить всегда значительным препятствием к его осуществлению и мы, по многим данным, положительно сомневаемся в успехе этого предприятия. В доказательство можем привести следующее: в прежние годы, когда Мангишлак был еще занят туркменами, хивинская торговля направлялась на Тюб-Караганскую бухту; когда же киргизы оттеснили туркменов более к югу и движение караванов по этому пути стало опасно, то торговый путь подвинулся также к югу и направился сперва на бухту Александр-Бай и потом, по темже причинам, на Карабугаз. Когда же киргизы окончательно вытеснили туркменов и распространились по всему полуострову, то торговля почти прекратилась; но она, по причине безводия, а следовательно и невозможности посылать даже незначительные караваны, не направлялась на Красноводск. Нам кажется, что, принимая во внимание совершенную неизвестность края, вообще было-бы полезнее, не предпринимая никаких издержек для Красноводска, сперва исследовать вс.е пути и остановиться на том, который действительно окажется наивыгоднейшим. Пр. авт.

10. Гарнизон Александровского Форта состоял из крепостной артиллерии и двух пеших сотен уральского казачьего войска. Лошадей для хозяйственных надобностей форта, а также и для полицейской службы казаков, по штату полагалось 65. Понятно, что с такими средствами трудно было, в случае нужды, принимать какие нибудь решительные меры. Пр. авт.

11. 50 коп. на земские повинности. Пр. авт.

12. На Мангишлакский Полуостров, под начальством полковника графа Кутайсова, были посланы 21-й стрелковый батальон, две стрелковые роты Апшеронского полка, две роты № 14 линейного батальона, взвод пешей батареи 21-й артиллерийской бригады, четыре сотни Дагестанского конноиррегулярного полка, две сотки терских казаков и два конных орудия Терского казачьего войска. Весьма жаль, что, до сих пор, нигде не былн напечатаны подробности о действиях этих войск. Подробности были бы очень интересны и даже полезны для людей занимающихся военным делом; достаточно сказать, что кавказцы приступили к делу и к тяжелым степным походам, не имея никаких перевозочных средств и не получая даже вначале ни мясного ни винного довольствия. Несмотря на страшные шары и все возможные лишения, пехота, почти без отдыха, делала иногда по 30-ти и более верст в день, а кавалерия часто по 80-ти. Надо еще заметить, что люди носили постоянно на себе пятидневный провиант, а кавалерия, кроме того, и фураж на такое же число дней, а между тем здоровье войск было отличное, и бодрый, молодецкий вид не покидал их никогда. Прим. авт.

13. Главные зачинщики бунта не были выданы, и они, со всем своим имуществом, безнаказанно удалились в хивинские пределы или остались кочевать в Усть-Урте, в таком расстоянии от форта, что войска наши настигнуть их не могли.

14. Нам неизвестно, сколько, во все время военных действий, киргизы потеряли убитыми и ранеными; что же касается до других потерь, то они весьма незначительны: отбито у них всего было до 2,000 штук лошадей, почти столько же баранов и небольшое число верблюдов и крупного рогатого скота... Пр. авт.

15. Все перевозочные средства добыты были войсками с боя. По прибытии их с Кавказа, в форте не оказалось ни одного верблюда; лошади же, по штату положенные, погибли с отрядом полковника Рукина. Первые военные действе ограничивались набегами с целью добыть верблюдов; впоследствии, когда у киргизов были отбиты конные табуны, полковник граф Кутайсов сформировал из лучших лошадей перевозочный транспорт и, кроме того, посадил на конь, бывшую в гарнизоне, пешую уральскую сотню. Пр. авт.

16. Кавказские лошади очень хороши, но далеко не так выносливы как киргизские, и притом трудно привыкают к здешней воде. Нам кажется, что гораздо выгоднее было-бы посылать на Мангишлак казаков пешими, 4 лошадей покупать для них в крае; это составило-бы значительную экономию относительно перевозки, так как лошади перевозятся с Кавказа на судах общества Кавказ и Меркурий по весьма немалой цене. Пр, авт.

17. Оренбургский генерал-губернатор предлагал принять пограничною чертою между Уральскою Областью и Мангишлаком линию, идущую от Мертвого-Култука по прямому направлению к Аральскому Морю; нам кажется, что правильнее было-бы назначить границею реку Эмбу, ибо таким образом значительная часть жителей Мангишлакского полуострова, во время лета, будут находиться в ведении их постоянного начальства. Пр. авт.

Текст воспроизведен по изданию: Несколько слов по поводу последнего восстания киргизов на Мангишлакском полуострове // Военный сборник, № 5. 1871