III.

Изложенные ниже взгляды о положении англичан в Индии, значении этого соседства для вас и возможности движения русских войск в Индию, были писаны Скобелевым в бытность его Ферганским военным губернатором, в конце 1876 года.

Находясь тогда под обаянием личного успеха в недавней войне с покоренным им Коканом, в соседстве с Памиром, отделявшим его от сказочной великолепной Индии, он, подобно другим полководцам, мечтал о походе за Гинду-Куш. Основательно познакомившись с сочинениями разных путешественников и военных людей, преимущественно англичан, он, руководствуясь ими, в сжатой форме выразил политическое и военное состояние современной Индии, наше положение в Средней Азии, соотношение держав и значение демонстрации против английской Индии в выгодном для нас разрешении восточного вопроса. При этом Скобелев особенно придерживался вышедшего тогда сочинения подполковника Керри «Shadows of coming Events or the eastern menace». London. 1875. Таким образом, несколько резкие взгляды на «тревожное» положение британского могущества в Индостане, представляют в большинстве случаев выражение английских же мнений.

Впоследствии, в особенности в Ахал-текинской экспедиции, в которой знаменитый генерал еще раз лично испытал, какие [276] усилия, расходы, боевые средства и прочее, должно было употребить на операции против Геок-Тепе, поход в Индию ему представлялся уже гораздо менее возможным. Славянский же вопрос, охвативший в последнее время все его помыслы, значительно охладил его к Азии.

При свидании своем в нынешнем году с г. Марвином, Скобелев, между прочим, говорил: «нельзя равнять наши средства с английскими и не дай Бог нам занять Герат; тогда у нас будет предмет действия и мы рискуем вовлечь себя в разорительную войну... Я не верю в индийский поход в ближайшем будущем, потому что для него надо создать огромные перевозочные средства... Но мы можем ударить шар шаром и так, что вы не устоите... Россия миролюбива и добра»... Таким образом, Скобелев намекал на демонстративные действия, которые в действительности, как надо полагать, только и могут принести какую-либо пользу. Что же касается сочинения полковника Керри, то относительно его можно заметить, что Керри, как и многие другие английские писатели, рисует слишком мрачными красками положение дел в Индии, что на самом деле не совсем так. Все эти писатели и спят и видят приближение русских войск; вследствие этого, трудно выполнимые, а иногда даже невозможные операционные линии, им кажутся вероятными, и таким образом они видят наступление и опасность отовсюду. Такое «тревожное» отношение к вопросу ослабляет доверие к упомянутым сочинениям.

_____________________

«...Наступившие грозные события в Европе заставляют нас оглянуться на те средства исполинского края, столь недавно и с такими ничтожными силами завоеванного, частью уже успевшего обрусеть, везде сознающего ваше безусловное превосходство, и взвесить те огромные преимущества, которая за последние десять лет мы приобрели в Туркестане, в смысле решительного участия его в неизбежной тяжелой войне, которая, при умении и счастье, закрепить за Россией мировое первенство.

Настоящее наше положение в Средней Азии в смысле стратегической базы, в особенности в смысле громадности вашего политического и военного обаяния, есть результат твердой, честной политики вашей в крае и военного торжества, не запятнанного ни одной неудачей. В этот славный период беспрерывного торжества, туркестанские войска выработали себе целую систему военных действий (основанную на звании местных условия, характера противника, а главное — на сознании своей собственной боевой годности), которая дает им право сознательно решаться в будущем на военные предприятия, соответствующие современным боевым средствах Туркестана. В течение последних десяти лет, от [277] рискованных предприятий, каковы были Джейзак, Ура-Тюбе, Китаб, мы научились брать города без потерь, с весьма малыми силами. Можно сказать, что теперь для нас в Средней Азии, если мы будем продолжать действовать с отрядами так, как действовали до сих пор, не существует более преград.

Действительно, если бросить взгляд на первые шаги наши в здешнем крае, то увидим, что и тогда наши войска всегда умели бить азиатов в поле без больших потерь, а это при старом оружии, чего при том же оружии и в ту же эпоху нельзя сказать про англичан; тогда, как и теперь, среднеазиатский неприятель, не за стенами, не представлял для нас серьезного значения. Но брать города быстро, почти без потерь, мы научились лишь в последнее время. Припомним, что Ак-Мечеть, обороняемая гарнизоном в 500 человек, держится полтора месяца против отряда в 2500 человек, имеющего сильную артиллерию и ведущего правильную осаду; что Пишпек, крепостца с гарнизоном еще меньшим чем Ак-Мечеть, тоже держится довольно продолжительное время и сдается лишь после правильной осады. Затем наступает Черняевская эпоха эскалад, и хотя время овладения крепостью, по сравнению с прежним способом атаки, сократилось весьма значительно, но подобный способ носит характер слишком рискованный и всегда обходится с большими для нас потерями. А вопрос о потерях здесь, в Азии, представляется совершенно иным, чем в Европе; здесь его следует назвать, безусловно, первостепенным, особенно в смысле обеспечения успеха продолжительных военных предприятий, когда приходится действовать по операционным направлениям в несколько сотен верст, иногда при прерванных сообщениях с базой. Наконец, под Махрамом создалась формула, можно сказать, безошибочных действий против главного оплота неприятеля — городов. Я это испытал во всех последующих военных действиях, и считаю долгом чести заявить, что наши войска овладели впоследствии Наманганом и Андижаном, с столь малыми потерями и так решительно, только благодаря впечатлению, вынесенному мною из дела 22-го августа 1876 года. Я вдумывался, старался привести в систему все, что видел, все, что испытал в те дни, когда я нес тяжелое бремя ответственности за наманганский действующий отряд. Я пришел к твердому убеждению, что мы дозрели до того, чтобы при целесообразных систематических действиях, при обеспечении отряда орудиями и снарядами в пропорции, далеко превосходящей требования европейской войны, бить неприятеля в Средней Азии наверняка, как в поле, так и в городах, и почти без потерь.

Как под Махрамом, в Намангане, под Андижаном и Тюря-Курганом, происходит одно и то же: мы занимаем окружающие высоты артиллерией, громим город, и затем занимаем его без [278] всякой потери. Действовать сходно с этим против Азии мы можем везде, ибо нельзя допустить, чтобы при тщательной рекогносцировке не найти средств выбить артиллерию неприятеля из любой укрепленной позиции.

При современном нашем опыте, молодецких войсках, весьма значительных, как мне кажется, боевых средствах, нет такой Азии, которая могла бы действительно помешать нам выполнить самые широкие стратегические замыслы.

Могут возразить, что при походе на Кабул нам придется, может быть, вести горную войну; но по горам отряды, при самых неблагоприятных обстоятельствах, всегда проходили умеючи; при современном вооружении европейские войска приобрели и в горах несомненные выгоды. Кавказская война кончилась с введением нарезного оружия; в горной стране утвердиться трудно — это пожалуй верно, но нам не придется этого делать.

Совсем в ином положении находятся англичане. Англия владеет в Индии 190 млн. жителей, враждебных своим завоевателям. «До какой степени они (мусульмане) ненавидят англичан, — говорит Венюков, — доказывается частыми, почти непрерывными убийствами с их стороны разных представителей британского владычества, начиная с простых солдат и кончая генерал-губернаторами, ибо Шир-Али, убивший в 1872 году лорда Майо, был мусульманский фанатик». Имея всего 70-ти-тысячную европейскую армию, Англия должна охранять спокойствие на пространстве 1.000,000 квадратных миль. Базис ее находится в Европе, за тысячи миль, по пути подверженному нападению. В случае войны в Европе вряд ли она будет в состоянии выделить в Индию значительные силы, так что эта последняя должна быть предоставлена собственным силам, а эти силы состоят только из 70.000 европейской армии, так как сипаев в расчет брать нельзя, а армии туземных владетелей и подавно. Если же Северная Америка воспользуется войною Англии с нами для того, чтобы овладеть Канадой, и военные флоты этого государства появятся на всех морях, то утвердительно можно сказать, что и из колоний своих, находящихся во всех частях света, Англия не в состоянии будет двинуть в Индию ни одного солдата, ни одного орудия; так что весьма вероятно, что столкновение русских с англичанами в Азии произойдет в силах равных.

Как утверждают люди компетентные, достаточно одного появления внешнего врага на почве Индии или даже на границах ее, чтобы произвести там всеобщее восстание и обратить всю страну в театр войны. «В тот день, когда русские, пройдя Афганистан, вступят в долины Гималаи и Верхней Бенгалии для того, чтобы выгнать англичан из Индостана, они тотчас же найдут готовых союзников в 26 — 30 миллионов туземцев, которые из жажды [279] мести восстанут по первому сигналу (Jacolliot «Voyage au pays des perles», 1874, стр. 29. Jacolliot, как в этом сочинении, так и в «Voyage au pays des elephants», — делает много указаний на непрочность владычества англичан в Индии). Движение русских войск может не только потрясти, но разрушить Британскую империю в Индии, а последствия такого разрушения будут столь необъятно велики, что весь мир содрогнется.

Поход в Индию со стороны Туркестана, благодаря базе, системе действий, которая дает возможность не обращать внимания на азиатского неприятеля, если бы таковой случайно подвернулся, вполне осуществим, я в том глубоко убежден. Чтобы не допустить нас до Индии, англичане могут решиться выдвинуть операционный корпус в Афганистан, но положение их в этой стране вряд ли будет выгоднее нашего. Напротив того, Афганистан связан для них с позорным воспоминанием, и вся последующая политика английских государственных людей относительно этой страны, за последние 30 лет, дала повод англичанам относиться к афганцам слишком осторожно, чтобы не сказать более, а этих последним глубоко презирать их. На субсидию, выплачиваемую Англией Шир-Али, в Азии смотрят как на нечто в роде дани.

Перехожу теперь к изложению свода мнений английских государственных людей, людей военных, путешественников и др. (Раулинсона, Мак-Ниеля, Гольдсмита, Вамбери и др.) об отношениях России и Англии в Средней Азии, об английской армии, об отношениях к Англии Афганистана и других соседних земель и вообще о положении России в Азии.

Все эти мнения отчетливо сгруппированы в сочинении подполковника Керри «Shadows of coming Events or the eastern menace» London. 1875.

Подполковник Керри поразил меня ясностью сознаваемого им убеждения в неминуемости столкновения между Россией и Англией в самой Индия или у ее преддверии, и это во имя самых дорогих политических интересов России. Несмотря на патриотическое воодушевление, доверие к силам, особенно нравственным и преимущественно основанным на бесспорно славном, даже величественном, боевом прошлом, в сочинении Керри бесспорно проглядывает сознание современной немощи великобританской армии, скажу более — народа, неспособности его за последние годы воодушевляться отвлеченным политическим идеалом, в особенности сносить бремя и риск, сопряженные всегда со всяким серьезным военным предприятием.

Полусознания Керри для молодой, обновленной с Крымской войны России имеют особенное значение. Великий день 19-го февраля 1861 г. впервые призвал к жизни все наличные силы [280] русского народа. Не только Европа, но и русские государственные люди еще не испытали на деле свободной России в трудные минуты ее существования. Со дня освобождения крестьян русский народ имел возможность два раза высказать свое самосознание ошеломленной Европе: в 1863 году и в настоящую минуту. Оба раза совершались на наших глазах явления, доказывающие, какая пропасть разделяет нас с эпохой крепостного права. Мы теперь смело смотрим в глаза врагам, — скажу более: те, которым в настоящую минуту суждено руководить силами отечества, обязаны, когда того требуют интересы его, соображать и решаться на предприятия соответствующие воодушевлению, бесспорному мужеству, готовности всем жертвовать 80-ти миллионного русского народа, Если до 19-го февраля 1861 г. русские силы ходили в Париж и Адрианополь, почему же теперь, когда державной волей государя императора создался весь русский народ, нам задаваться меньшими целями.

Я невольно отклонился от вопроса, именно потому, что изучение современных английских писателей, ораторов, государственных людей, наводит на размышления совершенно противоположного свойства. Все сколько-нибудь следящие за английской жизнью за последнее время не будут оспаривать, какие успехи, за последние годы, сделал в ней самый грубый материализм и стремление большинства удовлетворять во что бы то ни стало потребности всевозможных, чувственных наслаждений. Англия, по многим приметам, находится в том периоде народной жизни, который всемирная история называет началом упадка великого парода, когда избыток средств успел заглушить малоприбыльную любовь к отечеству. До какой степени в этом отношении может дойти народ, служит примером Франции. Неужели есть что схожее между Францией 14-го года и Францией 70-го года? Всякий внимательный наблюдатель может убедиться, что на полях сражений в Крыму, в эпоху знаменитого entente cordiale двух старинных врагов, французы как будто заразили своих союзников теми страшными недугами, от которых сами погибли в 1870 году. Чтение сочинения Керри подтверждает мои выводы.

В случае войны России и Англии, от действий Туркестана будет зависеть лишить английский флот всех преимуществ безнаказанной инициативы. Не береговые батареи в Одессе, Риге, Кронштадте, самым действительным образом будут защищать наши порты и торговый флот, а целесообразные, соответствующие наличным средствам Туркестанского края и политическим обстоятельствам, решения туркестанского генерал-губернатора. Я не говорю про судьбу Константинополя только потому, что по недавно опубликованным документам занятие его, очевидно, не входить в виды вашего правительства; но если бы, вследствие изменившихся политических и военных обстоятельств, наше правительство когда [281] либо желало удержать за собою занятый русскими войсками Царьград, или передать его по усмотрению, то опять-таки несомненно, что роль туркестанского генерал-губернатора снова становится первенствующей, так как вырвать у англичан согласие на окончательное утверждение единственно нашего влияния в Константинополе можно лишь серьезно угрожая ее индийским владениям. Что это так, указывает здравый смысл. Пусть укажут мне на средства иначе как из Туркестана нанести самой Англии какой-нибудь чувствительный государственный ущерб. Мы можем уничтожить английскую армию; но та самая армия Мура, которую Наполеон разбил под Коронией, послужила ядром армии, гнавшей французов от Торрес-Ведрас до Тулузы и вступившей в Париж.

Чтобы яснее представить современное нравственное состояние английской нации, в особенности Англо-Индии и ее армии, я счел уместным по возможности полно привести наиболее характеристические места из только что появившегося сочинения Керри...»

_____________________

«Далеко то время, когда войны перестанут решать судьбу народов, а потому и английской нации необходимо более серьезно подумать о своих вооруженных силах.

Английский народ издавна славится своим мужеством, способностью драться; весь склад английской жизни во всех слоях общества, во всех возрастах, развивает именно эту способность. Этому коренному свойству британского народа Англия обязана своими многочисленными победами, но совершенство вооружения и вообще технической части военного дела приравнивает между собою, в смысле шансов на успех, все армия, одинаково вооруженные. Конечно, качество крови всегда будет иметь большое значение на полях сражении, но если ее значение достигает своего maximum'а в рукопашном бою, то, напротив того, оно уменьшается по мере удаления противников; характеристика же войн современных заключается именно в решающем, в большинстве случаев, значении огня.

Итак, главный элемент успеха — превосходство индивидуальное, с помощью которого до сих пор Англия завоевала себе такое положение в мире и с успехом противостояла усилением масс, — мало-помалу исчезали! Между тем никогда не стояли перед Англией столь грозные полчища! Допуская даже, что на стороне англичан остались и наука, и уменья, нельзя, однако, отвергать, что и соседние народы во многом сделали большие успехи; хотя бы немцы — в прошлую кампанию 1870 — 1371 годов бесспорно доказали большую боевую подготовку.

Нельзя пренебрегать хорошо вооруженным и обученным солдатом, к какой бы нации он не принадлежал. Когда число неприятельских солдат насчитывается миллионами, то даже Англия обязана подумать, может ли она в данный момент с ними справиться.

Тем не менее, однако, быть может, именно во имя бессмертных боевых качеств английской нации, ее армия не представляет и 1/10 части войск, с одержимых великими державами. [282]

Причину подобного явления следует искать в беспредельном доверии всей нации к своим силам, к своему мужеству, а также в исключительности географического положения.

Допустим, что Англия права и действительно способна оборонять территорию Соединенного королевства, но за границей Англия бесспорно слаба, неспособна к серьезной наступательной войне.

Известное нежелание английской нации подчиниться необходимым требованиям, чтобы создать сильную постоянную армию, мотивируются: а) боязнью, чтобы эта армия не послужила средством порабощения страны, b) презрением к учреждениям континентальных государств, где гражданин лишен тех прав, которые составляют бесспорную собственность каждого англичанина при его рождении.

Первое всегда было главкою причиною того, что постоянная армия была с незапамятных времен крайне непопулярной в Англии. Это-то чувство главным образом и заставляет всякого порядочного молодого человека смотреть на поступление в ряды армии, как на позор. Этому чувству следует приписать тот факт, что нигде в Англии, иначе как насилием, нельзя найти свободного места под постройку казармы; всякий уважающий себя фермер будет протестовать против подобного соседства, так как он убежден, что обитатели этих зданий бесполезные, ленивые и недостойные люди, которые питаются незаслуженным хлебом; красная куртка — мундир, несмотря на то, что уже несколько веков стояла за Англию на многих славных полях сражений, все-таки осталась в глазах английского народа признаком личного ничтожества и разврата.

Необходимо, чтобы общественное мнение побороло это позорное, несправедливое предубеждение, без чего невозможно надеяться когда-либо соответственно реорганизовать национальные силы.

В наше время солдат не импровизуется в один день. Недавние события доказали всю несостоятельность даже многочисленных и хорошо вооруженных, но недостаточно обученных ополчений против войск, стоящих этого названия. Решительные моменты событий в современных войсках следуют один за другим, даже быстрее, чем события в современной истории. К концу года, потребного, чтобы научить защитников отечества владеть оружием, по всей вероятности, нечего будет защищать. Только в мирное время можно создать армию обученную, верующую в свои собственные силы л в своих начальников, а главное — дисциплинированную. Все в Европе, кроме англичан, в этом давно убедились.

Допуская даже, что регулярные войска, с помощью конституционной армии (милиции), в состоянии будут оборонять Соединенное королевство, в случае высадки неприятеля, есть еще другая постановка вопроса, столь же существенная для Англии.

В Англии за последнее время укоренилось мнение, что Великобритания держава не континентальная, не заинтересованная непосредственно в войнах, могущих вспыхнуть между державами европейского материка, что ей незачем содержать значительную армию и было бы безрассудно спорить в этом отношении с прочими великими державами.

Стратегически, Великобритания — первостепенная континентальная держава, которая имеет чрезвычайно сильную цитадель — свой остров, в сильную оборонительную линию — океан. Но главнейшие английские владения [283] удалены от правительственного центра и находятся на двух противоположных полушариях (Индия и Канада). От метрополии до этих владений Англии необходимо охранять длинные коммуникационные пути. В соседстве Индии и Канады растут два врага, которые пользуются выгодами флангового положения своего относительно упомянутых коммуникационных линий. Англия так связана своими интересами в Европе, что всякая пертурбация непременно вовлечет ее в войну для защиты этих коммуникационных линий. Англия должна во всякую минуту быть в состоянии выставить в поле сильную армию, без чего ее сообщения с Индией будут отрезаны. На пути в Индию англичане владеют несколькими пунктами, которые возможно удержать лишь абсолютной силою оружия.

Насколько мир в Европе не обеспечен, очевидно для всякого мыслящего человека. Восстание в Боснии может быть временно подавлено, но способ действий великих держав указывает, что в скором времени последует разрыв. Россия может временно желать отложить разрешение восточного вопроса; ей это выгодно по причинам весьма понятным, но нет никакого сомнения, что восточный вопрос будет предъявлен к разрешению в тот день, когда Россия сочтет себя к тому готовой. Нельзя скрывать от себя того громадного жизненного значения, которое имеет восточный вопрос для Англии. Для нее это вопрос денежный.

Допустим, что Великобританский остров не уязвим; но британские владения, из которых англичане получают свои главнейшие средства, отдалены от метрополии; между тем защита их столь же важна, как и защита самого острова.

Оба громадные владения, составляющие основу для Англии — Канада и Индия, вполне несхожие между собою, солидарны лишь в том отношении, что отдалены от правительственного центра и представляют из себя предмет действий, одинаково сильных и энергических врагов — Америки и России. Эти последние весьма выгодно расположены относительно коммуникационных линий, соединяющих Англию с ее важнейшими колониями.

За последние несколько лет война была почти неизбежна с обоими упомянутыми государствами. С одним из них она была крайне желанна. Чтобы не иметь войны с Америкой, Англия заплатила ей громадную сумму денег. Чтобы избегнуть войны с Россией, Англия допустила нарушение трактата 1856 года — последнего результата кровавой, тяжелой войны, которую она вынесла с успехом. Вследствие этого, Англия поставила себя в весьма странное и фальшивое положение. Быть может, Англия не услышит более об Ала-Баме, но зато возникнут другие недоразумения с Америкой, потому что эта последняя готова драться, а Англия только платить деньги. Что касается России, то Англия невозможно далее уступать ее требованиям в Европе и Азии, если она не намерена сойти с политической арены. Англия, пожалуй, еще в течение нескольких лет избежать войны с Россией ценой уступок; но война возгорится, лишь только Англия откажет России в ее требованиях. Россия добилась своего положения на Черном море и Англия это дозволила; затем, в Турции и Персии давление России закрыло Англии те прямые пути в Индию, которые, не будь России, были бы во власти Англии...

Если уж придется делать выбор между Канадой и Индией, то, конечно, лучше потерять Канаду, чем Индию. Только Индии Англия обязана [284] своим громадным богатством и теми бесконечными средствами, которыми она обладает. Одна только Индия дает Англии средства поддерживать ее финансовое положение в мире. Содержание половины британской армии ложится на бюджет Индии. Только Индия даст Англии право считать себя державой первостепенной. Страна эта, имеющая более одного миллиона квадратных миль, даст более 60 млн. фунтов дохода в год и на 14 млн. фунтов всяких оборотов. Если прибавить к этому частные торговые предприятия, процент всяких предприятий, общественные постройки, железные дороги и телеграфы, то тогда только можно понять, что случится если Индия будет оторвана от Англии. Средства Индии неисчерпаемы и не початы. История Индии записана кровью сынов Британии от Плесси (в 1767 году) до Дели (в 1857 году).

Покуда борьба будет значить что-нибудь между людьми, пока алчность будет руководить действиями людей, пока будет существовать сила и возможность взрыва гордости и негодования в человеке, война будет существовать. Там, где миллионы людей покорены горстью завоевателей и лишены прав личных и собственности, в этой стране несомненно должна свирепствовать беспощадная война (Jacolliot в своем «Voyage au pays des perles», 1871 г. описывает страшное угнетение, которое претерпевает туземное население Индостана от англичан, смотрящих на него, как на чернорабочую силу, подлежащую возможно большей эксплуатации.). Если к такому шаткому положению англичан прибавить тихий, но верный подход другой силы, которая из года в год постепенно улучшает свою стратегическую базу относительно Индии и охватывает ее железным кольцом, то истина становится очевидной и англичанам следует признать неизбежность войны.

Указания на приближение кризиса: в наше время события быстро следуют одни за другими; увеличение армии; громадные богатства Англии, которая по своему географическому положению слишком слабая держава и вместе с тем обладает армией безусловно недостаточной для обороны длинных границ; неизбежное в близком будущем распадение Турции, существование которой есть аномалия и анахронизм в нашем веке; попытки социалистов и, наконец, относительно Англии, очевидная для всего мира слабость ее в Индии.

Англия перестала быть исключительно морской державой, а между тем поддерживается традициями и учреждениями, исключительно присущими морской державе. В то время, как стратегическое положение России в Азии изменяется в пользу ее, Англия не имеет там армии, все ее военные учреждения отжили свой век. А между тем предстоит в скором времени выбор между национальной войной и разорением, рабством и падением Британской империи!

Стратегическая позиция англичан в Индии не безопасна только с северо-запада. На северо-западной границе Индостана живут народы фанатические, воинственные, дикие и беспредельно ненавидящие англичан. Страны, ими обитаемые, в военном отношении самые труднодоступные, правительства их самые слабые в мире. Один лишь Афганистан имеет значение как владение независимое. Белуджистан состоит из массы всяких владений. Страна Афреди (Сенстан и др.) слишком слаба, чтобы ее возможно было считать опасной. [285]

К северу заслуживают внимания: государство Непал, дающие хороших воинов (они индусы по религии и тоже ненавидят англичан), Кашмир и Ладак. В стратегическом отношении страна эти значения (Относительно Ладака это еще вопрос очень спорный.) не имеют, так как окружены с севера неприступными горами.

С приближением русских англичанам придется оборонять линию гор. Все выгоды наступления с упрочением русских в Туркестане переходят на их сторону.

От России будет зависеть поставит ли Афганистан относительно себя в положение вассальное, подобное тому, в каков Кашмир находится относительно Англии.

Хотя Индию отделяет от среднеазиатских владений России Афганистан, но эта так кажется; на самом же деле, в смысле стратегическом, границы России и Англии в Азии уже сошлись.

Некоторые военные люди в Англии думают, что время удобной обороны индийских границ уже упущено...

Да не утешаются те, которые думают, что Индию отделяет от русских Гинду-Куш. Не говоря уже о громадном нравственном значении наступления русских к Индии, физические затруднения похода будут с каждым шагом для русских уменьшаться...

Ничто так не доказывает упадка значения в Азии англичан и военных учреждений их, как-то, что в настоящее время поход против азиатов становится делом трудным, тогда как прежде это было дело легкое (Мы пока, слава Богу, не испытываем никаких затруднений. Мы легки на подъем.).

Сколько известно, Англия посредством переговоров с правительством России уступила ей Туркестан от Каспийского моря до Китая и от Аральского моря к Хорасану и по течению Аму-Дарьи. Чтобы ассимилировать это обширное царство, надо время и значительные расходы…

_____________________

Открыто течет река русского нашествия, разливаясь и затопляя все по мере своего наступления. Разрушаются вековые царства: Персия с одной стороны, Турция с другой. Каким чудесным вмешательством будет остановлено это нашествие? Англия, для которой события каждого дня имеют беспредельное историческое значение, ослеплена блеском золота, которым владеет, и роскошью. Еще пусть поспит, и она очутится бессильной перед врагом своим, который стоит во всеоружии, как бывало, стояла сама Англия в те дни, когда умела владеть оружием.

Все молодые народы жаждут развития своих сил...

Если Бонапарт считал возможным наступление на Индию, Бонапарт, опиравшийся лишь на Астрабад, то теперь положение России вдвое выгоднее...

Некоторые говорят, что английская армия должна встретить русских на Инде, потому что чем далее русские от своего базиса, тем они слабее, тем операционная линия их наиболее подвержена нападению восставших племен, и с другой стороны, чем ближе английская армия к морю, тем она [286] сильнее. Но подобный взгляд применим в Европе, а не в Азии, где все основывастся на нравственном впечатлении. Оборона на Инде немыслима: не говоря уже о ток нравственном впечатлении, которое произведет появление русских войск на границе, нет силы, которая 6ы могла помешать вторгнуться диким ордам в плодородные страны Индии и произвести там восстание.

...Если бы Индия была отторгнута от Англии, то, не говоря уже о дезорганизации в торговле и в общественных делах, в Англии произойдет социальная революция (Jacolliot в своем «Voyage au pays des elephonts», стр. 30-ая, говорит: «Пока английскому народу никто не помешает грабить Индостан, он не потребует отчета от эгоистической олигархии, управляющей судьбами Великобритании», и далее: «движением на Индостан может быть вызвана социальная революция в самой Англия».). Страшно представить себе последствия, если бы в Англии узнали, что армия ее разбита, сипаи изменили и что крепости, форты и арсеналы в руках неприятелей!

Англия сильна своим богатством, имеет население, способное быть хорошими солдатами, оружие ее — лучшее в мире, и она имеет возможность приготовлять его в громадном количестве; военное воспитание не уступает таковому же других народов. Сами враги англичан признают, что британские войска, имея равного себе противника в европейских армиях, постоят за себя. Но если не будет изменена военная и политическая система, то Англия окажется державою слабой.

Военная система Англии не соответствует ни значению государства, ни ее континентальным владениям, ни тем силам, которые могут быть направлены на борьбу против нее. Английская армия слаба, треть ее находится в Индии и на эту треть возложена задача поддерживать власть Великобритании силою оружия, при невыгодных стратегических условиях на границах. Индийская армия призвана оборонять длинный фронт, сообщения которого с морем, вследствие вероятного восстания, крайне ненадежны, и это в виду энергического неприятеля, наступающего на самую слабую часть этого фронта.

Средства усилиться в Индии: создать местную армию и укоротить линию сообщения с метрополией.

В Индии ровно столько войск, чтобы поддерживать порядок.

С уничтожением компании, порвалась нравственная связь англичан с Индией. Теперь чиновники думают о том, как бы отбыть свою службу и вернуться в Англию, Старые, опытные чиновники вымирают, а молодые не соответствуют своему назначению. Современный индийский чиновник связал с Индией жаждою наживы; он пользуется и сомнительными средствами к обогащению себя, но взоры его обращены от Индии к Англии, которая, благодаря Суэцкому каналу, стала гораздо ближе к Индии, чем прежде. Ныне офицеры и молодые люди вступают на службу с насмешкой к Индии.

Существовавшая связь между английскими офицерами и сипаями исчезла и влияние европейского элемента уменьшилось. Молодые офицеры британских полков зачисляются в главный штаб туземной армии неохотно. Сипайской армии нет. С уничтожением компании уничтожились все связи, которые [287] существовали между европейцами и массою завоеванного населения. Англия может удерживать свое положение в Индии постоянной готовностью к войне. Только обладая достаточной силой, только страхом давя на подвластные государства, окружающие Индию, Англия может владеть страною. Кроме этих средств, у Англии нет других. Но в Индии нет ни достаточных сил, ни обеспеченных сообщений.

Если в Европе мир, то в Индии будет продолжаться status quo. Но в настоящем положении взрыв приведет к погибели. Опасности эти не случайные и не временные; они имеют raison d'etre в недостатке средств. Национальная конституция Великобритании не соответствует тому факту, что она сделалась большою континентальной державой. Вот главные причины слабости англичан.

Силы, назначенные для обороны Индии, совершенно не соответствуют своему назначению. Если Англия не изменит коренных своих законов, то она будет идти навстречу поражений.

Уничтожение компании оправдывают тем, что у нее была плохая администрация; восстание сипайской армии вынудило перестроить всю административную машину. Насколько правы утверждающие это, разберем. Сипаи восстали потому, что им сдали всю страну в руки, что они почувствовали себя сильнее европейцев. Так, перед восстанием европейских войск в Индии находилось: 18 пехотных полков, 9 конных артиллерийских рот, 23 пеших артиллерийских роты и 2 кавалерийских полка.

Сипайская же армия состояла из 127 пехотных полков, 39 батарей и 44 кавалерийских полков.

Испугавшись восстания, правительство лишило себя силы, которая ему помогала. До 1857 года английские войска терялись в массе сипаев. В Пенджабе, где были европейские войска в достаточном количестве, восстания не было, несмотря на то, что он был недавно присоединен. Если бы европейская армия в Индии была уменьшена до размеров до 1857 г. (30 т. человек), то восстание опять началось бы. Если бы в 1857 г. было 70 т. европейской армии, то восстания не было бы.

Превосходство сипайской армии и было причиной, что она взбунтовалась; доверие к своим собственным силам и было причиной восстания.

Иррегулярные сипайские полки были наиболее страшны во время восстания, потону что в мирное время наименее имели над собою влияния массы европейских офицеров (генерал Уинтгем был разбит в поле иррегулярными войсками (Это единственный случай поражения англичан в поле.). Регулярные сипайские полки, имевшие исключительно английских офицеров, после истребления их остались без головы. В настоящее время состав европейских офицеров в сипайских полках уменьшен против того состава, который был в них до восстания 1857 г. Но через это полки являются недостаточно организованными для войны с европейцами и в то же время усиливается кадр туземных офицеров...

При первом серьезном вооруженном столкновении Англии придется выбирать между общеобязательной повинностью и унижением. Дом ее основан на песке, а когда касается Англии буря военная, то при современных ее военных средствах должно последовать страшное падение [288]

Если вышеизложенное справедливо относительно средств обороны самой метрополии, то насколько в более опасном положении находятся англо-индийские владения.

В настоящую минуту в Индии англичане лишены всяких резервов. Надо, однако же, быть полоумным оптимистом, говорит Керри, чтобы утверждать, что в Индии резервов никогда не понадобится. В настоящее время единственным резервом для индийской армии могут служить войска в Англии, но, в случае войны, рассчитывать отвлекать эти силы Индии было бы равносильно самоубийству.

Приступая к вопросу о целесообразной реорганизации сипайской (туземной) армии, наталкиваешься сразу: а) на крайнюю количественную и качественную недостаточность европейских офицеров и, как последствия этого, все более заметное отсутствие связи между офицерами и командуемыми ими туземными частями войск, и b) на совершенно несоразмерную, относительно задачи, численную слабость туземных войск.

Все эти признаки слабости особенно ярко стали выступать за последние годы.

Последствием бунта сипаев 1857 т. было удаление правительством из рядов туземных войск большинства европейских офицеров, — единственного элемента, который быль способен придавать массам серьезное боевое значение.

На старую полковую организацию прежней сипайской армии взвалили всю вину восстания — и уничтожили ее.

Ныне же действующая в Индии организация есть представительница всех ошибок, которые могут представиться воображению, исключительно направленному на то, чтобы делать дурно; это свод всего, что может служить представителем человеческой неспособности — именно учреждение главного штаба индийской туземной армии (India Staff Corps).

Учреждение это, несправедливое, непопулярное, не соответствующее особенностям индийской армии, ни в каком отношении не достигло ожидаемых результатов. Чтобы это выяснить, бросим беглый очерк на организацию туземной армии до восстания 1857 г.

В Индии существует обычай, истекающий из необходимости, назначать европейских офицеров туземной армии на всевозможные должности по военно-народному управлению: из числа их даже назначались судьи, сборщики податей, офицеры для полицейской службы и проч. Иррегулярные полки, союзные контингенты, дипломатические агенты — все пополнялись офицерами из полков той же регулярной туземной армии. Так как все эти должности гораздо лучше оплачивались, нежели служба строевая, то лучшие офицеры уходили из полков.

Этот коренной недостаток тогдашней организации был причиной, что еще далеко до восстания начальство в Индии освоилось с необходимостью учреждения India Staff Corps.

Предполагалось офицеров, оставляющих строевую службу, вовсе откомандировать от частей, где они по старой организации продолжали занимать вакансия в ущерб офицерам, желающим продолжать службу в строю. Признавалось полезным офицеров, занимающих должности по управлению, зачислять окончательно в India Staff Corps и этим, открыть строевым офицерам доступ к повышению в чинах, чем несколько уравновесить [289] выгоды строевой службы относительно служащих по управлению в India Staff Corps, производство на вакансии предполагалось вовсе уничтожить и производить офицеров, занимающих должности по военно-народному управлению не иначе, как по прослужении ими определенного законом срока на известной должности. Но это предположение никогда не было приведено в исполнение. После 1857 года, когда взялись пересоздавать туземную армию, остановились на решениях, не доставляющих ни одной из вышесказанных выгод:

1) Штатное число офицеров в сипайских полках уменьшено на половину.

2) Всех офицеров туземной армии зачислили в India Staff Corps, дабы обеспечить лучший выбор офицеров на все вообще нестроевые должности; остальные распределялась по полкам.

3) Офицеры, желающие из полков быть зачисленными на должности по управлению, продолжали числиться в списках полка.

Кроме того, уничтожены были полковые кассы, которые существовали в лодках для того, чтобы от офицеров награждать пенсионом старых штаб-офицеров, чем часто открывалась дорога молодым.

Организация 1857 года, кроме того, лишила массу офицеров штатных должностей, породив вследствие произвольных выборов при назначении массу интриг и недоразумений, убивших прежний дух доблести и преданности долгу службы, которым так заметно отличались офицеры старой армии при полковой организации.

Образовалась масса офицеров тунеядцев, состоящих «при» и «по». Денежные преимущества служащих были значительно сокращены, содержание уменьшено на 10% и проч. Словом, все основы, на которых существовала молодецкая туземная армия, были окончательно потрясены, что в высшей степени неблагоприятно отразилось на боевой годности туземной армии, уничтожив тот корпус офицеров, который смотрел на Индию, на туземного солдата, как на нечто родное, и который умел внушить туземным полкам и доверие к предводителям, и даже стойкость на поле сражения.

В Индии туземная вспомогательная армия во всякое время будет необходимостью:

1) Потому что содержание соответствующей всем требованиям обороны
и управления европейской силы обошлось бы слишком дорого.

2) Европейские солдаты, вследствие климатических условий, не выдержали 6ы всю ту службу, черную работу, которая ныне выпадает на доли туземных войск.

3) Весьма значительный класс туземцев ныне находит удовлетворение всех своих жизненных потребностей в рядах армии, и лишать его этой возможности было бы крайне опасно.

Раз, таким образом, потребность в содержании значительной туземной армии признается, то следует, по возможности, иметь войска годные к бою. Этого нельзя сказать про нынешние туземные войска. О недостаточности корпуса офицеров было уже говорено. Про нижних чинов придется сказать столь же мало утешительного; старый доблестный тип сипая прежних времен ныне совершенно исчезает, недоверие к ним англичан после восстания, изменение организации и проч. «понизили спрос», а теперь те элементы, которые прежде вырабатывали из себя лучших солдат, [290] нашли себе другие занятия. Правительство в последние годы всеми средствами старалось задушить в массах все признаки военного самознания и в этом отношении результаты достигнуты блистательные; конечно, это облегчило управление страной, но не могло не отразиться в сильной степени на качестве вновь созданных после 1857 года (на совершенно иных против прежнего основаниях) туземных войск.

Но кроме всего этого вербовка хороших солдат в туземную армию в весьма значительной степени затрудняется стремлением неопытных английских офицеров непременно применять, со всею строгостью, уставы английской регулярной армии, требования гарнизонной службы, шагистику, нисколько не желая принять в соображение ни характера, ни особенностей туземного солдата. Между тем пика гораздо более сходна с топором, нежели сипай, в лучшем смысле этого слова, похож на английского солдата. Стремиться вылить их в одну и ту же форму — просто невозможно.

Эти пагубные увлечения, одинаково вредные как в пехоте, так и в кавалерии, особенно бросаются в глаза последней: туземная легкая кавалерия, Рохилли и Мюраты во все времена были действительно грозной кавалерийской силой; какая кавалерия выше, как боевая сила, при известных обстоятельствах в особенности, европейская или азиатская, — вопрос еще весьма и весьма сомнительный (Европейской кавалерией следует, полагаю, признавать единственно кирасир.).

Некоторые азиатские племена достигли в полном смысле слова совершенства во всех боевых особенностях кавалерийской специальности, в подготовке лошадей, материала и формы седла, поворотливости, наконец, главное, способности к натиску холодным оружием, как в одиночном бою, так и в массах.

Английской кавалерии, правда, удавалось бить лучших представителей азиатской, но это ничего не доказывает, кроме разве того, что европеец вообще лучше дерется, чем азиат, а главное — англичане закрепили за собою нравственное превосходство, которое главным образом и служит единственной опорой их владычества в Индии вообще.

Во всяком случае, навязыванье азиатской кавалерии снаряжения и системы обучения, ей совершенно не сродных, можно назвать большой ошибкой (турецкие уланские полки в Азиатской Турции 1853 — 1854 годов).

В настоящее время англичане могут радоваться, что успели переделать крайне полезного молодца иррегулярного кавалериста в карикатурный образ негодного английского драгуна.

Такова теперь туземная кавалерия индийской армии, которая в прежние годы умела быть страшною в бою.

Воспитание войск, как в пехоте, так и в кавалерии, совершенно ложно роняет боевую годность войск, а, главное, делает службу в туземной армии крайне тягостной и непопулярной.

Офицеры совершенно не знают своих солдат, не умеют приобрести на них необходимого влияния, что не удивительно, так как они глубоко презирают своих подчиненных (чего не было при старых компанейских офицерах). Вообще, правильных отношений — дисциплины быть не может при нынешней организация. Несомненно, что в минуту испытания никакой надежды нельзя иметь на туземные войска. [291]

Современное состояние туземной армии во всех отношениях — в строевом, хозяйственном, в особенности в нравственном, в высшей степени плачевно. Офицеры даже друг с другом незнакомы, их мало, а главное, они презирают ту часть, в которой служат; солдаты это знают и служат только из-за жалованья, с ненавистью в сердце к своих начальникам; но, наученные опытом, они скромны, терпеливы... ждут случая...

Необходима коренная реорганизация и туземной, и английской армий».

_____________________

«Даже те из писателей, которые наиболее склонны смотреть с доверием на успехи русских в Средней Азии, не сомневаются, «что те же причины, которые привели англичан к южным отрогам Гинду-Куша, заставят русских владеть северными отрогами его, и не далеко то время, когда это предсказание сбудется».

_____________________

С таким громадным государственным долгом, каков английский, с такой массой нуждающегося в работе населения, с такой огромной потребностью на жизненные припасы, потеря денег, людей и торговли, которая пострадала бы от всякого сколько-нибудь тяжелого удара, нанесенного англичанам в Индии, была бы для Великобритании смертельной раной.

Все вышеизложенное ведет к заключению:

1) Распадение значительной державы не может обойтись без кровопролития, — борьба очевидна. Тот народ, который наименее подготовлен в данный момент, а вместе с тем заинтересован в предстоящих событиях, но несет наибольшие потери.

Держава, ныне умирающая, — это Турция; держава, наименее готовая к серьезной войне и наиболее заинтересованная в восточном вопросе, — это Великобритания: а) у нее уязвимых мест более, чех у других держав, которые будут с ней спорить; б) английская армия, крайне немногочисленная, по своей организации неспособна развиваться до требований военного времени.

2) Предмет действий для Англии наиболее страшный, пагубный, это Индия. Не может быть сомнения, что когда вспыхнет восточный вопрос, то неприятель немедленно будет угрожать Индии.

Вопрос этот, в случае войны, безотлагательно для Англии важен Дипломатическое бумагомаранье тогда только может иметь значение, когда оно является представителем штыков. Первое условие существования государства — это возможность вести серьезную войну. В настоящее время технические усовершенствования придали войнам характер решительный, следовательно — кратковременный. Необходимость подготовки к войне более чем когда-либо важна. Те же технические усовершенствования придали значение массам, снаряжению, более чем прежде, когда исход борьбы решался скорее личной доблестью. Вся боевая эпопея Великобритании основала на боевых нравственных качествах британской армии, чего, пожалуй, будет недостаточно.

Владея обширными и отдаленными странами земного шара, Англия обладает военною силой, которая не соответствует задаче. Это, несомненно, [292] по всей своей страшной наготе выкажется при первой европейской войне, Самые дорогие английские государственные интересы за последние годы так тесно, так неразрывно связались с сохранением Индийской империи и с безраздельным там и в окрестных странах владычеством Англии, что нарушение такого положения повлекло бы за собою гибель Англии.

Чем длиннее коммуникационная линия, чем дальше передовая линия от средоточия сил, тем труднее оборона. Коммуникационная линия Англии с Индией длинна и слаба. Когда подобной линии угрожает с фланга могущественный враг, то это крайне опасно.

3) Вооруженная сила в Индии двух родов: а) английская армия, численностью крайне ничтожная по задаче: никогда в истории мира, никогда в истории военной не выпадало на долю 70.000 человек (строевых и нестроевых) обеспечивать власть на пространстве одного миллиона квадратных миль, и б) другая армия, туземная, которая составлена из покоренных народов, тоже недостаточно сильная (в смысле резерва), но, главное, сердцем, умом, душою Англии враждебная. Эта армия предмет справедливого недоверия англичан, недоверия, которое находит оправдание в страшном восстании 1857 года.

Этим двум армиям поручено охранение Индии, как части Великобританского королевства, а между тем это владение подвержено нападению извне и поголовному восстанию туземных шаек внутри.

Средства к обороне, которыми обладает Англия, если бы неприятель вторгнулся в нее — эта общеобязательная воинская повинность, но для Индии она применена быть не может. Тем не менее, потеря для Англии Индии — и это сознают все англичане — столь же пагубно отзовется на существовании государства, как и вторжение в пределы самого соединенного королевства.

Богатство и обаяние англичан в Индии дают им не только уважение прочих народов, но и главное средство существования. Великая катастрофа, постигнувшая Францию, ничто в сравнении с тем, что постигло бы Англию в случае удачного приближения к пределам Индии. Оно произвело бы полное онемение торговли последствием которого было бы падение законного правительства, и вовлекло бы голодом всю Англию в дикую революцию. Вот последствия подобной комбинация для самой богатой и могущественной державы. Нет сомнения, что при известных обстоятельствах искушение для врагов будет неодолимо. Поражение английских войск впереди Индии повело бы к взрыву самых диких и необузданных страстей в Англии. Этот взрыв в связи с дикими страстями, которые одушевляют самые опасные рабочие массы значительных фабричных городов в Англии, в связи с завистью, ненавистью и всем тем, что за последние годы сильно волнует бедные классы против богатых, — все бы поднял в общем смятении.

Как ни преувеличены и ни поразительны кажутся эти выгоды, но они логическое последствие знакомства с вопросом. Англия владеет громадной отдаленной империей, доступной для известного рода опасностей, и обороняет эту империю средствами, безусловно, недостаточными. Даже самые ярые оптимисты и люди мира соглашаются, что оставить Индию англичане не могут. Глава партии подобных людей, Грант Дуф, в официальном донесении в бюро по индийским делам, в ноябре 1875 года, выражается [293] так: «вопрос об оставлении Индии теперь, в виду нашего экономического положения, совершенно невозможен; мы втянулись в нее и должны за нее держаться во что бы то ни стало, ибо мы не в состоянии бы были иначе заплатить наши индийские долги; железнодорожные капиталисты наши, затратившие там свои капиталы, обанкротились бы и вообще были бы скомпрометированы сознания английских капиталистов. Мы бы не могли платить те многочисленные пенсионы, которые обещали служившим в Индии, и главное, не могли бы вознаградить бесчисленное множество торговцев, которые были бы разорены подобной переменой в нашем политическом положении.

Британское правительство сделало важный шаг в смысле политики деятельной, — купив Суэзский канал, но не нужно забывать, что права на Суэзский канал только тогда действительны, пока Англия в состоянии поддерживать их силою оружия.

Нельзя сомневаться в том, заключает Керри, что английское правительство, раз вступив на этот путь, не остановится и перед необходимостью обнажить оружие; но Англии нельзя терять ни одной минуты времени; ей необходимо приступить к реорганизации своих сил, которые соответствовали бы ее первенствующему положению, как в Европе, так и в Азии».

_____________________

«Приобретение Туркестанского края вышло для Россия делом совершенно случайным и, как неоднократно заявляли наши государственные люди, скорее бременем ложилось на Россию, чем приносило пользу. Не вхожу в разбирательство истины этих слов, а только считаю уместным напомнить об этом теперь. С объявлением войны Англии, Туркестан обязан отречься от себялюбивого взгляда и принести себя в жертву самым дорогим интересам России. Не может быть сравнения между тем, чем мы рискуем, решаясь демонстрировать против англичан в Индии, и теми мировыми последствиями, которые будут нашим достоянием в случае успеха такой демонстрации. До сих пор Туркестан даже не колония и по характеру своего завоевания, и по характеру своего занятия нами, он, не может быть назван ничем иным, как операционной базой; предмет же действий указан Провидением.

Туркестанский край держится до сих пор скорее обаянием, соединенным со славными беспрестанными делами стечение последних десяти лет, чем силой наличного числа войск. Никакого нет сомнения, что и в глазах англичан, и в глазах всей Азии наше значение упадет, если Туркестан останется безучастным зрителем решения судьбы отечества на западе. Когда войска наши идут на «ура» против азиатов, то им кажется до сих пор, что они плюют огнем; английский офицер генерального штаба представляет теперь нашу туркестанскую власть соединяющею Туркестан с Москвой железной дорогой. Каково же будет впечатление, когда бездействием снова в решительный момент судьбы отечества, враги поймут, что мы не знаем, не понимаем [294] и, главное, не хотим понять, зачем мы случайно забрели в Туркестанский край.

Образование туркестанского генерал-губернаторства было первым шагом к тому, чтобы привести к определенной цели беспорядочные порывы предшествовавших ему деятелей; завоеванием Хивы и Кокана обеспечено исполнение; десятилетним обрусением Самарканда открыт доступ к этой цели, во имя которой только и может быть оправдано наше пребывание в Средней Азии, ибо иначе овчинка не стоит выделки...

На необходимость участия Туркестана в предстоящих событиях указывает и то, что в случае неудачи войны, очищение или ограничение нашего положения в Туркестане неминуемы. Если мы, даже при полной неудаче наших предприятий, как в Европе, так и в Азии, докажем, хотя и несчастной предприимчивостью, всю возможную грозность нашего теперешнего положения в Средней Азии, то, при необходимости заключить несчастный мир, России, быть может, предстоит откупиться ценою Туркестана, поднявшегося в цене.

М. Скобелев.

25 декабря 1876 года, г. Коканд.

Текст воспроизведен по изданию: Посмертные бумаги М. Д. Скобелева // Исторический вестник. № 11, 1883