Оставшиеся вдвоем казаки отстали от последних двух сажен на 300, как вдруг выскочила из камышей шайка человек в 100 бухарцев и окружила их. Увидев это, два только что отделившиеся казака ускакали в лагерь, чтобы дать знать о случившемся. Посланная из отряда кавалерия, под начальством подполковника Пистолькорса, успела нагнать помянутую шайку бухарцев. Преследование продолжалось даже ночью, при лунном свете. При всем том, увезенных казаков возвратить не успели. Причиною [162] тому было, что лошади нашей кавалерии не могли еще поправиться от трудного, хотя и кратковременного, тяжелого похода к Джизаку и от затруднительности в приобретении фуража.

Бухарские-же лошади были свежия, и большая часть партии была о-двуконь, что особенно помогло им взятых в плен казаков поспешно отправить в Джизак. Кавалерия наша из партии в 300 человек захватила 4 в плен, взяла много разного оружия и 6 лошадей.

Для большего обеспечения Зачирчикской стороны, в последних числах февраля был сформирован, под начальством полковника Краевского, особый отряд из 5 рот пехоты, одной сотни казаков и 4 орудий и расположен в окрестностях Кереучей.

24 февраля, вследствие тревожных слухов о появлении партии коканцев, под предводительством Рустембека, в горах Курама, отряд Кереучинский двинулся в этом направлении. Коканцы, узнав о движении отряда, бежали, и хотя отряд прошел около 40 верст, но нигде коканцев настичь не мог.

Для лучшего сообщения с Кереучинским отрядом и для прикрытия брода чрез Чирчик, 10 марта лагерь главного отряда переведен к устью этой реки, где и устроена чрез Сыр-Дарью новая переправа. Для обеспечения-же этой переправы, на случае движения главного отряда, устроены два укрепления: одно на левом берегу Сыра, в виде тет-де-пона, и другое - в виде отдельного редута, на ближайшем острове.

11 марта конным бухарцам удалось убить солдата, неосторожно удалившегося за цепь нового лагеря. Солдат был бухарцами обезглавлен в виду нашего лагеря, тело брошено, а голова увезена.

На наших сообщениях в марте месяц начали появляться небольшие партии. Так, 20 марта на казака, ехавшего с бумагами из Ташкента в Чимкент, при выезде его из садов, бросилось несколько человек, казак, хотя при этом был ранен, успел ускакать.

24 марта партия, в числе 30 человек, из бухарского гарнизона Чардары пробралась на разбой на Ташкентскую дорогу и, в 25 верстах от последнего, бросилась на пост наших милиционеров. Нападение сделано было ночью, киргизы разбежались: 10 из них были взяты в плен. [163]

Главным притоном для шаек, появлявшихся на наших сообщениях, служила кр. Чардара, в которой бухарцы содержали небольшой гарнизон в 100 человек.

Для уничтожения этого притона, а также в видах наказания киргиз рода Кунград, кочевавших на Арысе и перешедших в январе настоящего года, в числе 600 кибиток, в бухарские пределы, за р. Сыр-Дарью, к Чардаре еще 22 марта была отправлена колонна из 3 рот пехоты, одной сотни Оренбургских казаков, при 2 батарейных и 2 конных орудиях, под начальством капитана Абрамова. Расстояние 75 верст было пройдено в два дня, и утром 25 войска приблизились к Чардаре. Бухарский гарнизон поспешно удалился из крепости, а нами немедленно приступлено было к разрушению верков. Одновременно с тем отбито у кочевавших под прикрытием бухарского гарнизона киргиз около 2000 баранов, 150 крупной скотины и верблюдов.

В стычке с бухарцами с нашей стороны было ранено 3 казака и 1 артиллерист.

Потеря бухарцев состояла из 10 человек. Затем, весь отряд капитана Абрамова расположился в 3 верстах от Чардары на Сыр-Дарье. Для сообщения-же с главным отрядом был устроен пост из 10 человек милиционеров на правом берегу Сыра.

26 марта на правой стороне реки, в виду лагеря капитана Абрамова, показалась спускающаяся с гор небольшая партия конных. Немедленно были отправлены туда частию вплавь, частию на небольшом пароме 15 казаков и столько-же солдат. Команда эта вместе с выставленными на том берегу нашими милиционерами преследовала шайку и успела отбить 6 киргиз, взятых накануне в плен с поста, расположенного между Чимкентом и Ташкентом. Из шайки неприятельской партии трое были убиты. 29 марта колонна капитана Абрамова вернулась в главный отряд.

27 марта начальствование над главным отрядом, как и над всеми войсками Туркестанской области, передано генерал-майором Черняевым ген.-м. Романовскому.

В течение всего марта постоянно получались с разных сторон самые настойчивые слухи о намерениях эмира открыть против нас, в союзе с Коканом и даже с Хивой, решительные наступательные действия. Союз с Хивой [164] был маловероятен, так как, по случаю прекращения торговли бухарцев с Россиею, хивинцы в настоящее время пользуются большими торговыми выгодами. Но сведения о движении части хивинских туркмен на помощь Бухаре подтверждались неоднократно как в письмах из Бухары, так и в донесениях с Сыр-Дарьинскои линии. Союз Кокана с Бухарою был вероятен, тем более, что одновременно с усилившимися в конце марта беспокойствами в крае, которые производились бухарскими наездниками в виду Кереучинского отряда, стали там появляться партии конных коканцев. Лазутчики доводили численность войск эмира до громадных размеров, определяя ее в 100,000, при 100 орудиях, и, кроме того, говорили, что одновременно с движением эмира на Чиназ и Чардары Худояр-хан двинется в Зачирчикский край с отдельною Коканскою армиею в 40,000, при 50 орудиях.

В подобном смысле получено было сведение и в ночь с 27 на 28 марта. Приехавший лазутчик уверял, будто-бы передовые войска эмира, в составе 10,000, при 20 орудиях, вышли на Сыр и расположились верстах в 40 или 50 от главного лагеря и будто-бы вслед за этими передовыми войсками должен двинуться сам эмир с остальною массою, которую держал в окрестностях Ура-тюбе.

Ген.-м. Романовский, получая тревожные сведения о положении края, во время следования своего в Ташкент, еще в дороге распорядился направлением в Ташкент 2 рот 5 батальона из форта № 1, команды стрелков и казаков из форта Перовского и части войск Ала-тауского округа. На основании предварительных распоряжений Военного министра, начальству Западной Сибири приказано было, в случае требования подкреплений из Туркестанской области, дать туда часть своих войск. На этом основании, предложено начальнику Ала-тауского округа выслать для занятия укреплений левого фланга 2 роты пехоты, 2 сотни казаков и 2 орудия, а начальнику левого фланга предписано часть вверенных ему войск, освобождаемых этим распоряжением от гарнизонов, направить в Ташкент. Всеми этими мерами передовые отряды как главный, так Кереучинский, а равно наши сообщения, могли значительно усилиться. Но на все это требовалось времени еще недели две или три, а потому, для скорейшего обеспечения от мелких хищнических партий, с которыми, неизбежно, соединяются наступления Азиатских владетелей, тотчас по получении нового известия о движении эмира, предписано было в Ташкенте, Чимкенте и [165] Туркестане сформировать милицию из благонадежных киргиз. Вместе с тем усилены меры предосторожности в лагере, и на следующее утро назначена была рекогносцировка.

По случаю весьма ненастной погоды, рекогносцировка отложена до 29 числа. В этот-же день и следующие, 29 и 30 марта, под небольшим прикрытием, была осмотрена местность вокруг лагеря на расстоянии до 20 верст н неприятель нигде не открыт. В то-же время посланные для приобретения верных сведений более надежные лазутчики привезли известия несколько успокоительнее. Хотя все они подтверждали о сборе значительных бухарских войск в Ура-тюбе и на дороге от Ходжента к Чиназу, но самая численность войск показывалась уже вдвое менее. Кроме того, эти лазутчики выражали сомнения о намерениях Коканского хана действовать заодно с эмиром.

Продолжительная жизнь в землянках в Ташкенте и трудный зимний поход к Джизаку весьма изнурили войска и породили болезни: тиф, скорбут и возвратную горячку. Число заболевавших в отряде некоторые дни доходило до 25 челов. При составе главного отряда в 14 рот, 5 сотен и 18 орудий, число боевых единиц составляло только около 2 тысяч. Так как в Ташкенте, кроме гарнизона, имелось много людей при штабах, то оттуда вытребована в отряд еще одна рота.

Кроме того, чтоб избавиться от необходимости, в случае движения отряда, оставлять особые гарнизоны в старом Чиназе, отстоящем от лагеря в 6 верстах, и в новых укреплениях у переправы, 1 апреля заложено укрепление на правом берегу против переправы, на местности, во всех отношениях более выгодной старого Чиназа, и предполагается, тотчас по возведении верков, перевести туда гарнизон из Чиназа.

2 апреля, для быстрого сообщения между главным и Кереучинским отрядами, учреждены два поста из милиционеров.

3 апреля вновь сформированная войсковым старшиною Серовым, Ташкентская милиция послана для осмотра ближайших окрестностей Ташкента и дороге от Ташкента к Чиназу и на Сыр-Дарью. С этою-же целью осмотра местности и освобождения края от мелких хищнических партий, 4 апреля из главного отряда на правый-же берег Сыра была выслана сотня Уральских казаков, которой приказано было обследовать правые и левые берега Чирчика и [166] правый берег Сыра на расстояние от лагеря верст до 30. Объезды милиции и сотни продолжались в течение 4 дней, по 8 апреля. Открыто было несколько мелких партий, от 10 до 30 человек, но все оне, при приближении разъездов, спешили укрываться, были преследуемы, несколько человек из них убито, а другие вынуждены были поспешно переправляться вплавь через Сыр, в виду казаков.

4-го же апреля в главном отряде получено известие о появлении значительного числа бухарской конницы верстах в 20 от лагеря, выше по Сыр-Дарье, и о каких-то неопределенных намерениях неприятеля, а потому на 5 апреля назначена была рекогносцировка к стороне Мурза-рабата.

Подробное донесение о рекогносцировке 5 апреля представлено за № 418.

Подпись: полк. граф Воронцов-Дашков.