Из представляемых в копиях рапорта военного губернатора Туркестанской области от 12 января № 11 и переписки, веденной им с эмиром, Ваше Пр-ство усмотреть изволите, что ген.-м. Черняев был к сожалению вовлечен [61] в ошибку посланным к нему от эмира в октябре месяце Ишан-ходжею, который, уверив генерала Черняева в дружественном расположении к России владетеля Бухары, убедил отправить посольство к эмиру, обещав при этом его именем, что оно возвратится через 35 дней. Между тем, как надобно полагать, настоящим желанием эмира и было вызвать Черняева на последнее действие с тем, чтобы, задержав наших посланных (как это он и сделал), иметь в руках своих залог исполнения своих требований.

Первые известия о задержании эмиром наших посланных, как можно усмотреть из упомянутого рапорта № 11, генерал Черняев получил еще 7 декабря, но до настоящего времени не доводит об этом до моего сведения, а вошел между тем в переписку с эмиром, результатом которой был дерзкий ответ владетеля Бухары, отказавшего в освобождении нашего посольства до тех пор, пока его посланник, находящийся в Оренбурге, не будет допущен к Высочайшему двору.

Чтобы добиться от эмира освобождения нашего посольства, было-бы конечно возможно еще вследствие первого письма его, прекратив всякие дальнейшие переговоры ген.-м. Черняева с Бухарою, написать уже отсюда письмо эмиру, в котором, сообщив ему известие о воли Государя Императора вести переговоры в Оренбурге, уверить его, что недопуск Бухарского посланца в Петербург не составляет меру неприязненную, а напротив того выражает желание еще упрочить дружбу, существующую столько лет.

Если-бы в том-же письме выразить, что в случае немедленного выпуска всех русских подданных с их товарами, будет и с нашей стороны снято запрещение на торговлю и вместе с тем погрозить, в случае отказа, войною, то быть может эмир и уступил-бы. Что-либо подобное можно было-бы сделать и теперь, еслиб знать наверное, что ген.-м. Черняев не решится сам без всякого предварительного извещения предпринять что-либо решительное. Хотя прапорщик Лобков и сообщил мне от имени ген.-м. Черняева заверение, что он двинул несколько отрядов к Сыру только для угрозы и что ничего особенно важного и никаких военных действий он не предпримет, но, зная по опыту образ действий Туркестанского военного губернатора, я почти уверен, что он находится сию минуту с войсками уже не по сю, а по ту сторону Сыра, по дороге в [62] Бухару. В этом случае, весьма вероятном, было-бы конечно неуместно вести отсюда переговоры о мире и в то же время подвигать по дороге в Бухару военные силы. Теперь остается выжидать дальнейших известий от Черняева, которые, по всем вероятиям, получатся только по достижении им каких-либо результатов. На этот раз также, как было постоянно и до сих пор, ген.-м. Черняев ограничится только донесением о свершившемся факте.

Генерал Черняев просит выслать теперь-же на верблюдах баталион пехоты на усиление войск области и жалуется на совершенный недостаток денег.

Отправить теперь же батальон на верблюдах или другим каким-бы то ни было способом, при морозах свыше 20 градусах и при постоянных буранах, продолжающихся в этом крае весь февраль месяц, я признаю физически невозможным, независимо от этой огромной суммы денег, которую потребовала-бы подобная отправка. Опыт доказал, что ни люди, ни верблюды не выдержат зимнего похода по степи, не имеющей нигде ни жилищ, ни дров. Такой поход окончился-бы верною погибелью всего батальона.

Что касается жалоб генерала Черняева на невысылку денежных сумм на довольствие вверенных ему войск, изложенных как в помянутом рапорте ко мне № 11, так равно в телеграмме и донесении № 118, отправленных помимо меня к Вашему Пр-ству, коих копии сообщены мне военным губернатором Туркестанской области, то долгом считаю доложить нижеследующее: Вашему Пр-ству известно, что, будучи еще в Петербурге и с разрешения Вашего, я командировал в помощь к генералу Черняеву для приведения в порядок денежных дел, подполковника Матвеева. В бытность мою в Ташкенте разбор этих дел не был еще окончен. Невзирая на то, я дал ген.-м. Черняеву инструкцию, в копии при сем прилагаемую. Во исполнение ее до сей минуты равно ничего не сделано; но получены только от Туркестанского военного губернатора отчеты, до такой степени запутанные и неясные, что для истолкования и разбора их, я нашелся вынужденным нарядить особую комиссию. Дело комиссии идет довольно медленно: потому что работа ее нелегкая. Во всяком однако-же случае я наперед уверен, что денежное довольствие войск, говоря о жалованьи и о деньгах категорических, все истрачено по действительной необходимости на расходы. Экспедиционные инженерные и другие, на производство которых ген.-м. [63] Черняевым не были сообщены ни представления, ни требования, ни сметы, ни просьбы об утверждении их, ни даже извещения о их совершении. Так, напр., в настоящее время, как Вашему Пр-ству известно, составлен здесь проект устройства почтового сообщения по Туркестанской области, для чего командирован был от почтового ведомства особый чиновник. Проект этот будет на этих днях представлен мною на разрешение с испрошением ассигнования сумм. Между тем от лиц, приехавших из Туркестанской области, я узнал частным образом, что почты по всей линии от форта № 1 до Чимкента уже поставлены. Кроме того, комендант форта № 1 донес, что почты учреждены между фортами № 1 и 2, контракты с почт-содержателями заключены, и деньги им частью выданы. Из каких сумм произведен был этот расход и кто будет платить далее за содержание почт, мне осталось неизвестным, ибо от военного губернатора я не имею никакого об этом предмете извещения. Тоже самое и относительно полученных им доходов. Нередко ссылается он на расходы, сделанные им из сумм, о существовании которых не было никакого извещения. На все вопросы мои о полученных доходах с области, я получил на этих днях одно только донесение о собранной им кибиточной подати; объяснив, что подать эта выразилась в числах, в выноске приведенных. (собрано 56411 руб. серебряной коканскою монетою и 8955 баранов, из коих 8167 голов проданы в Ташкенте за 11909 р. и 788 голов в Аулиэ-ата за 1576 р., всего получено 69896 р. и осталось в недоимке 6646 р. и 2494 барана.) ген.-м Черняев умалчивает о том, куда зачислена на приход вся эта сумма и состоит-ли она у него в целости, или уже, как можно предполагать, вся израсходована.

За всем тем, генерал Черняев предпринимает теперь, без всякого сомнения, военные действия, которые могут завлечь нас далеко и стоить дорого.

Денег у него положительно нет, а для успеха действий они необходимы, а потому, невзирая на все, Ваше Пр-ство вероятно согласитесь со мною, что высылка теперь-же просимых Туркестанским военным губернатором 400 тыс. руб. монетою, есть дело необходимое и неизбежное, и притом без всякого определения, на какие именно предметы деньги эти должны быть назначены, ибо никакое назначение не будет в точности исполнено генералом [64] Черняевым и вполне форменного и законного отчета от него ожидать трудно.

Прошу принять уверение в совершенном уважении и преданности, с коими имею честь быть Вашего Пр-ства покорный слуга.

Подпись: Николай Крыжановский.

Резолюция: «Доложено Его величеству. 26 февраля.»

Резолюция: «В прилагаемом при сем письме ген.-адъют. Крыжановский дает объяснение по содержанию полученного на-днях от ген.-м. Черняева рапорта о недостатке у него денежных средств. Письмо это подтверждает мое заключение о страшном беспорядке, допущенном ген.-м. Черняевым в хозяйственной части его управления. Туркестанский военный губернатор распоряжается деньгами по азиятским порядкам, а не по европейским.

Покорнейше прошу сделать выписку из письма ген.-адъют. Крыжановского о том, что относится к вопросу о денежных делах, и передать эту выписку в канцелярию Военного министерства для соображения при составлении доклада по этому делу. Необходимо принять самые энергические меры для скорейшей высылки денег в Ташкент. Д. Милютин.»