Документ № 23

Перевод с донесения Нур Мухамед ишана Мангишлакскогв начальнику Мангишлакского отряда.

Высокопочтенному полковнику Ломакину

Шаабана месяца 12 числа, с разрешения вашего (В конце октября прошлого года ишан заявил мне, что он чувствует что ему недолго осталось жить, поэтому желает поехать в Хиву, проститься там с детьми, благословить их и затем отправиться в Мекку, чтобы окончить там свои дни. (Сноска в документе)). я поехал в Хиву, куда и прибыл 15 числа, Рамазана. Остановился я в кочевьях туркмен Чаудырского рода, где находились почти все мои родственники. Отсюда три дня пути до г. Хивы, местопребывания хана. Поэтому там тотчас же распространился слух, дошедший до хана, что из Мангишлака прибыл Сары ишан (белокурый ишан), который перед тем был представлен великому князю наместнику Кавказскому и государю императору. Вследствие этого, хан приказал своему есаулу баши Махмуду, начальнику всех туркменских, чаудырских и каракалпакских племен, призвать к нему Сары Ишана и через 8 дней прибыл ко мне с этим приказанием посланный от присутствия хана. Получив это приказание, я взял с собой своего сына Кулмухамеда и поехал с ним к есаул баши Махмуду, у него мы переночевали, а на другой день поехали с ним в присутствие хана. Когда мы подъезжали к дому хана, хан увидел нас и сказал мне: "Хош чельды, якши чельды (Не “чельды”, а “гельды” т. е. пришел, прибыл (ред.)). Потом спросил меня: “правда ли, что я был недавно в Дагестане и видел государя императора и брата его великого князя”. Я сказал: “правда” и добавил, что государь император сказал всем нам, что рад нас видеть, а перед тем, когда я в числе прочих представлялся великому князю, он спрашивал меня, когда я заслужил медали, которые были на мне, и выразил, что он надеется, что я и впредь буду также хорошо служить.

После этого, хан спросил меня: "правда ли, что русские войска двинулись к нашей стороне". Я сказал: "правда", хан тогда сказал мне: "ты человек старый, опытный, скажи мне: что ты думаешь об этом?" Я ответил: "русские войска необычайно сильны и могучи, как раздраженный лев, и никто не может противостоять им. Я полагаю, что для вас будет самое лучшее, если вы выйдете с миром в этом деле". Хан ответил: "я сам так думаю, но не знаю, примут ли русские моего посланника, если я пошлю его к ним с самыми мирными и дружественными предложениями". Я сказал: "мне кажется, что великий государь [49] император не отвергнет ваших добрых предложений”. После этого хан приказал своему есаул баши, чтобы он принял меня с сыном и хорошо угостил. На другой день утром, потребовал меня к себе дядя хана Амариль Омара, он спрашивал меня после, что и хан, и я ему ответил то же, что и хану.

Четыре дня спустя, Махтар и есаул баши хана объявили мне, "что хан просит меня быть его посланником; и спрашивали, соглашусь ли я принять на себя это дело, я ответил, что с своей стороны готов сделать все, чтобы установить согласие между обеими сторонами, но только для этого необходимо, чтобы хан особо назначил от себя какого-нибудь почетного человека. Тогда хан и все его советники единогласно выбрали для этого, пользующегося большим и общим уважением всех хивинцев, главного хивинского ишана, Магомед-Алия, причем предложили нам взять с собой в помощь старших сыновей наших и дали нам, в особом запечатанном ящике, грамоту хана, для представления его высочеству великому князю наместнику, а также, на первый раз, одного пленного, причем хан объявил, что и всех остальных пленных он собрал в одном месте, чтобы освободить их.

Хан сначала предложил нам ехать на Красноводск, но потом некоторые из нас доложили хану, что они лучше знают и место, и людей, и начальника на Мангишлаке и потому просили позволить им следовать через Мангишлак, на что хан и согласился. Затем мы выехали. Зима, холод, снег и, главное, моя старость (85 лет) были причиной, что едва в месяц мы приехали сюда и увидели вас.

Письмо это за меня писал мой сын Кулмухамед, я же прикладываю свою именную печать. Ишан Нур Мухамед Бектурдыев.

Верно: За старшего адъютанта, подполковник Гродеков. Сверял: помощник старшего адъютанта, майор (неразборчиво).