НАСИР-УД-ДИН

РУЗНАМЭ-И-ХАКИМ-УЛЬ-МАМАЛИК

ПУТЕШЕСТВИЕ ШАХА НАСИР-УД-ДИНА В ХОРАСАН

|30-31| (27 зуль-хиджа 1283 г. х. — 2 мая 1867 г.). Во время прибытия шахского кортежа в Кышлак (в булюке Хар) Ануширван-хан, главнокомандующий войсками Мазандерана и Астрабада, доложил его величеству, что группа старейшин и аксакалов мервских туркмен в надежде на шахскую благосклонность изъявила покорность и желание служить его величеству. Было постановлено, что завтра утром в момент выступления они представят шаху свою петицию и подарки.

|33| (28 зуль-хиджа — 3 мая). Ануширван-хан представил шаху Баба-бека, Курбан-бека, тохтамыша, Сары-бахадура, отамыша, и других старейшин туркменских племен. Они поднесли его величеству подарки и подали петиции. Удостоенные шахского внимания в той мере, какая соответствовала общественному положению каждого из них, они преисполнились надежд.

|65| (8 мухаррема 1284 г. х. — 12 мая). Из Эмир-абада до Дамгана 4 фарсаха. Дорога идет на северо-восток. Эмир-абад от Астрабада не более, чем в 16 фарсахах. В прежние времена часто бывало, что туркмены в течение одной ночи приходили из Гургана в эти места и, совершив нападение, возвращались домой.

|88| (14 мухаррема — 18 мая). Из Шахруда в Астрабад, Нардин и Буджнурд есть дорога. В случае необходимости (пользуясь ею) можно затребовать помощь от населения этих городов или, наоборот, прислать помощь им самим. Так как дорога из Шахруда в Мезинан является наиболее опасной во всем Хорасане, то здесь постоянно находятся конные стражники и артиллерия, которые доставляют караваны и паломников без вреда в Мезинан и сопровождают их на обратном пути. Хотя благодаря попечению правителей государства дорога в настоящее время совершенно безопасна и нет никакой нужды ни в конных ни в пеших стражниках, тем не менее правительство не пренебрегает мерами предосторожности против нападении туркмен. И в равнине и на всем протяжении шахрудских деревень, как и по всей области Хорасана, на расстоянии каждой тысячи шагов еще с древних времен построены башни, предназначенные для пикетов. Теперь они необитаемы, и большинство из них в разрушенном состоянии. Даст бог, еще немного — и под тенью шахской заботы жители этих местностей забудут и самое название этого дикого племени, и не будет больше никакой нужды ни в караульных постах ни в караульщиках.

|96| (17 мухаррема — 21 мая). Хайрабад разрушен и необитаем. Но так как он имеет хорошую воду, а также потому, что расположен в начале пути, где проходят туркмены, его заселение необходимо. Шах приказал навваб; Джехансуз-мирзе (губернатору Шахруда) принять все меры к заселению и благоустройству этой деревни. [311]

|99| (18 мухаррема — 22 мая). Сегодня 60 человек из ханов и старшин племени гокленов через Хайдер-кули-хана (ильхани, племени шадилю, губернатор Буджнурда и Джаджерма, впоследствии назначенный начальником карательной экспедиции против туркмен) удостоились счастья приблизиться и припасть к ногам его величества.

В Армия устроена государственная почтовая станция, деревня же начинается у самого входа в ущелье. В ней крепостца и башня, которые возведены в целях обороны от туркмен.

|100| (19 мухаррема — 23 мая). Туркменские ханы (племени гоклен), десять человек из самых главных, а именно: Сафар Али-хан, эркекли, Айдогды-хан, Ак Мухаммед-хан и другие были удостоены подарков в виде керманских шалей, а остальные денежных наград. Откланявшись шаху, ханы вернулись к себе домой.

|104| (20 мухаррема — 24 мая). Через два фарсаха от источника находится проход Зейдар, который является одним из главнейших проходов для туркмен. Это самый опасный пункт на всей хорасанской дороге. Покойный Хаджи, мирза-агасы, во времена покойного шаха в этом месте построил крепость и башню и поселил несколько семейств, которые живут до сих пор, имея небольшое количество возделанной земли.

|113| (22 мухаррема — 26 мая). Из Аббас-абада (Деревня в западном Хорасане, на пути из Шахруда в Сабзевар, на старой, ныне главной шоссейной, дороге в Мешхед. Шах Аббас I для охраны дороги и отражения набегов узбеков и туркмен переселил с Кавказа группу грузин и дал им здесь место для жительства; по имени шаха оно было названо Аббас-абад; население достигает 700 душ.«Матля-уш-шамс», т. Ш, стр. 71; Л. Артамонов. Астрабад-Шахрудский район и Северный Хорасан, Приложение, стр. 34) до Астрабада по прямой линии 5 фарсахов. Но если итти от Садр-абада, то более 7 фарсахов. По правую сторону дороги пустыня, Кевир и таговые заросли. По левую же сторону от Аббас-абада на протяжении полуфарсаха небольшие холмики, а за ними на расстоянии одного и двух фарсахов расположены низкие, безводные горы. На этой стороне есть источник, называемый Кязук, к которому спускаются во время набегов туркмены, чтобы запасти воды.

|124| (27 мухаррема — 31 мая). Около деревни Хосроуджирд сипахсалар Азам, наместник Хорасана-, эмир Хусейн-хан, ильхани зафаранлю, Аллаяр-хан, губернатор Дерегеза, и Юсуф-хан, хезаре, с военачальниками, хорасанской конницей и туркменами племени сарык, теке и другими, в количестве большем чем 3000, встретили шахский кортеж.

|147| (б сафара — 8 июня). Сипахсалар-и-азам на аудиенции у его величества, и представив заявление губернатора и ханов Систана, доложил следующее: «Так как незадолго перед тем туркмены по, своей страсти к насилию и своеволию захватили в плен кое-кого из населения Систана, ханы и военачальники этой области, решив Исправить происшедшее, отняли назад пленников и в свою очередь, кроме захваченных в плен разбойников, принесли вдобавок еще большое количество голов. [312]

|148| При таком известии шах очень обрадовался, и сипахсалар-и-азаму было приказано, чтобы он в ответ на заявление их дал им понять о шахской безграничной признательности, дабы они и в дальнейшем могли проявить рвение на службе его величества.

|219| (16 сафара — 19 июня). На Бала-хиябане (главная улица Мешхеда), по которому двигался шахский кортеж, перед его величеством пронесли три головы на пике и провели трех туркмен, схваченных в Хафе. Шах отдал приказание, чтобы и этих трех живых туркмен подвергли наказанию, заслуженному ими.

|228| (19 сафара — 22 июня). Вожди туркменских племен йомутов, гокленов и других, пришедшие (в Мешхеде) выразить его величеству свои верноподданнические чувства, через главного церемониймейстера шахского двора были удостоены этого высокого счастья. За два часа до заката солнца его величество, пожелав поклониться гробнице имама Ризы, направился по дороге через Бала-хиябан к «каабе своего желания». Хан Сувар-хан, хезаре (начальник конницы племени хезаре, посланный впоследствии в карательную экспедицию против туркмен), и сын его Рахимдад-хан, хезаре, в готовности верноподданнически служить его величеству, продемонстрировали перед шахом одну голову на пике и семь человек туркменских пленников из племени теке, которые были пойманы ими в лесу Туман-ага. Тот и другой были почтены за это шахским благоволением.

|232| (20 сафара — 23 июня). Так как злодеяния пойманных Хан Сувар-ханом туркмен были обнаружены и так как было доказано, что они принадлежали к числу разбойников и считали разрешенным и допустимым посягать на имущество и жизнь мусульман, то, согласно шахскому повелению, на Бала-хиябане при стечении народа с ними поступили так, как они этого заслуживали, дабы они могли послужить примером для других и вместе с тем удовлетворить чувство негодования у мусульман.

|244| (27 сафара — 30 июня). А также в этот день Хайдер-кули-хан, сделавший перед тем набег на туркмен, прислал его величеству в сопровождении всадников и собственных людей 60 пленников, 30 голов на пиках и бесчисленное количество баранов, чем и обратил на себя милостивое шахское внимание.

|246| (29 сафара — 2 июля). В полдень еще прибыли курьеры из Тегерана и Астрабада. Их депеши заключали донесения о нескольких событиях и происшествиях. Именно: из Астрабада сообщали, что некий человек, по имени Мурад, из афганцев, одаренный способностями к интригам и шарлатанству, появился среди племени джафарбайских туркмен. Своими интригами и шарлатанством он одурачил этих людей, внушив им мысль, что он пророк и что повиновение ему является для них обязательным. По этой причине, под названием «ишана», которое у туркмен означает духовного руководителя, он сделался популярным среди них и собрал вокруг себя |247| большие толпы народа, положив таким образом начало бунтам, разбоям и организации набегов из той области. Опечаленный и [313] расстроенный этими известиями, шах написал много писем и строгих приказов Мустауфи-уль-мамалику (Мирза Юсуф, министр финансов), сердару (Азиз-хан, главнокомандующий всеми войсками) и другим министрам чтобы они проявили рвение и старание в изыскании средств против всех этих бедствий. А Мульк-ара, астрабадскому губернатору, его величество распорядился послать на помощь большое количество конницы и пехоты.

|249| (30 сафара — 3 июля). В это время Ануширван-хан, пришедший к его величеству, доложил, что проклятый ишан направился в сторону Ак-кала и начал войну с Мульк-ара. Хаджи Мулла Риза, реис-уль-улема, принял' при этом мученическую кончину, а сам Мульк-ара с незначительным количеством людей засел в доме (крепости) Адина-хана, одного из преданных слуг правительства. Мухаммед-мирза, сын последнего, получил сабельные и огнестрельные раны.

Это известие разгневало шаха. Поклявшись уничтожить с корнем племя туркмен, его величество приказал Ануширван-хану с экстренными гонцами послать в Мазандеран и его области соответственное распоряжение и издать приказы о сосредоточении войск в Астрабаде.

Так как отряд Мульк-ара был невелик, туркмен же более 6-7 тысяч, а для переброски войск требовалось известное время, то его величество просил бога даровать ему известие о победе Мульк-ара и об избавлении последнего от случившегося с ним великого несчастия.

В два часа по заходе солнца из Тегерана прискакал курьер, употребив на весь этот путь трое суток, и привез депеши Мирза Юсуфа и Азиз-хана, а также известие о победе Мульк-ара и гибели ишана туркмен.

Об этом известии доложил его величеству Хаджи-ага Юсуф, хаджи-баши (начальник евнухов), за что и получил шахский халат и денежный подарок |250| в пятьсот туманов.

На основании тех донесений, которые поступили в шахскую ставку из Тегерана и Астрабада, подробности этих происшествий — возникновение войны, пленение Мульк-ара и смерть хаджи Мулла Ризы, а также умерщвление зловещего ишана — следующие.

Так как область во время пребывания там Мульк-ара находилась в состоянии полного спокойствия и безопасности, и так как уже с давнего времени со стороны туркменских племен не наблюдалось ничего дурного, то Мульк-ара отпустил по домам лариджанский полк, дотоле находившийся постоянно в Ак-кала и назначил туда Мустафа-кули-хана, мирпанджа, карагёзлю. Тегеранский же полк и полковника Абд-ур-реззак-хана отправил в Кухсар. (Самый восточный из семи булюков Астрабадской провинции, расположенный к юго-востоку от Фендереска, между Нардином на восток и яйлаками Катуля на запад, обладает прекрасным климатом и населен тюрками-герайли. Состоит из четырех «махалов», одним из которых считается Кябуд-дшамэ или ныне Хаджиляр. H.-L. Rabinо. Mazandaran and Astarabad, 1928, p. 82-84) Сам Мульк-ара с тремя стами ходжевендских [314] всадников, (Ходжевенд — лурское племя, переселенное Ага Мухаммед-шахом для защиты новой столицы Тегерана сначала в Шахрияр (западный булюк Тегерана) вместе с абдальмелики, а затем в Мазандеран, где они обитают в булюке Куджур; они забыли спой язык (лурское наречие) и превратились в истых мазандеранцев. Конница состояла в 1301 г. х. (1883/84 г.) из 500 человек. H.-L. Rabinо. Mazandaran and Astarabad, p. 12; «Матля-уш-шамс», т. I, Приложение, стр. 49) со всадниками Катуля и Садам Рустака (Садам (или Садан) Рустак — один из семи булюков Астрабадской области, лежит непосредственно к западу от г. Астрабада и простирается от подошвы гор до Каспийского моря, представляя болотистую, покрытую лесом местность, где в большом количестве произрастают хлопок, рис и хлебные злаки. Население булюка составляют тюрки-каджары, тюрки-герайли и таты; туркмены-джафарбаи кочуют на его северных окраинах; центр булюка — дер. Курд-махалле. H.-L. Rabinо. Mazandaran and Astarabad, 1928, p. 70) поместился внутри города (Астрабада).

(17 сафара — 20 июня) Мустафа-кули-.хан, мирпандж, и Хусейн Али-хан, шейх, один из военачальников, прислали к Мульк-ара из Ак-кала верхового и сообщили, что туркменский ишан, двинувшийся на Ак-кала с тремястами всадников из туркмен с Атрека, спустился к Ак Забилю, который находится на месте слияния двух рек и отстоит от Ак-кала в трех |251| фарсахах. Кроме того, доносили, что для гарнизона крепости необходимы пищевые припасы на несколько дней для того, чтобы он мог продернуться в том случае, если этот зловещий ишан сделает на них нападение.

Когда Мульк-ара получил такое донесение, Он тотчас яге приготовил 100 вьюков с провиантом: мукой, ячменем, рисом и прочим. Но так как Мульк-ара не имел при себе ни одного знающего дело и соответствующего данной специальности офицера, то сам, взявши сотню ходжевендских всадников, сотню катульских и еще сотню пехотинцев из Садам Рустака, выехал по направлению к Ак-кала, чтобы доставить провиант гарнизону и вместе с тем оградить его от вреда со стороны туркмен. В то самое время как он, перейдя мост через Сиях-аб, очутился на территории, примыкающей к Ак-кала от крепостного гарнизона прибыл верховой с известием, что туркменский ишан, пройдя поселение джафарбайцев, спустился к поселению Хаджи-ага, расположенному в полуфарсахе от Ак-кала.

Мульк-ара, взойдя на вершину холма, называемого Наргас-тепе, при помощи бинокля различил многочисленную конницу, приблизившуюся к Ак-кала. Затем, задерживаясь на том самом месте, он послал в город (Астрабад) верхового, затребовав от хаджи Мулла Ризы пушки и подкрепление. Почти в то же самое время туркменская конница лавой сразу бросилась на штурм Ак-кала. Мустафа-кули-хан, мирпандж, и Хусейн Али-хан шейх, поднявшись на крепостные валы, ружейным огнем и картечью из пушки заставили отступить конницу. Трое всадников было убито пушечной стрельбой, и конница, расстроив свои ряды, тотчас же рассеялась. |252| Пехотинец донес Мульк-ара, что ишан и туркмены бежали, отступив на территорию племени даз, покинув равнину и окрестности крепости [315] Не прошло и часа, как хаджи Мулла Риза с одной пушкой и четырьмястами горожан присоединился к коннице Мульк-ара. Увидя врага бежавшим и найдя поле сражения очищенным, Мульк-ара захватил с собою пушку, горожанам же отдал приказание возвращаться в город, а также попросил возвратиться в город и хаджи Мулла Ризу. Но тот не согласился на это предложение и с небольшим отрядом вместе с Мульк-ара прибыл в крепость. Там он распределил между солдатами пищевые припасы, артиллеристам же выдал соответствующие награды.

Утром 21-го числа (24 июня) три туркмена приблизились к крепости и сделали сообщение, что туркменский ишан напал на Сурх Келядэ, принадлежащую Абд-ус-самад-хану, братьев Абд-ус-самад-хана убил, а сына его и сорок человек из крестьян захватил в плен вместе с большим количеством скота и приготовился уходить обратно.

Мульк-ара тотчас же выступил из крепости со своей конницей и четырьмястами солдат, желая преградить неприятелю дорогу и освободить пленников. Не успел Мульк-ара добраться до берега реки, как ему дали сведения, что туркмены миновали Ялам и прошли позади Султан Дувица. Мульк-ара отчаялся в возможности их преследовать. Он отпустил Абд-ус-самад-хана и всадников максудлю домой и в крайней степени упадка духа, вместо того |253| чтобы возвратиться в город, вторично вернулся в Ак-кала и там провел ночь. >

Утром 22-го числа (25 июня) пришло известие, что туркмены сидят в засаде в Дараджике. Мульк-ара, сколько ни осматривал окрестности в бинокль, не нашел и следов присутствия неприятеля. Но так как возвращаться в город было необходимо, он командировал Керим-хана, туркмена, разузнать о положении неприятеля и определить место его нахождения. Возвратившийся Керим-хан не оправдал оказанного ему доверия и недобросовестно донес, что туркмены находятся на своих местах, в собственных жилищах, и что только сотня туркменских всадников несет сторожевую службу. Мульк-ара, убежденный в правдивости этих слов, с одобрения хаджи Мулла Ризы с двумястами всадников и двумястами пехоты вышел из Ак-кала и направился к городу (Астрабаду). Едва он успел отойти от Ак-кала на 2000 шагов, как внезапно туркменские всадники сделали нападение из засады. Выскочив отовсюду по 20, по 30 человек, они окружили Мульк-ара со всех сторон,

Мустафа-кули-хан, мирпандж, заметив .с вершины крепостного вала множество неприятельской конницы, при помощи трубы дал сигнал к отступлению (в крепость). Хаджи Мулла Риза, спешившись и взяв саблю в руки, не дал согласия отступать и начал сражение. Сколько ни требовали, чтобы он, сел на коня, он не соглашался и подобно рыкающему льву напал на этих врагов ислама. Между тем в окрестностях Наргас-тепе количество неприятельских всадников достигло трех тысяч, и положение мусульман сделалось |254| затруднительным. В этот момент с 60 гулямами из туркмен прибыл Адина-хан и стал настаивать на том, чтобы Мульк-ара засел у него в доме [316] (крепости), который находился на расстоянии тысячи шагов от Наргас-тепе. К этому времени сражение разгорелось, и Мульк-ара не нашел иного выхода, как только бежать в крепость Адина-хана. Выхватив саблю, идя впереди отряда и не переставая сражаться, он стал отступать по направлению к крепости. Дойдя до крепостного рва, он остановился и стоял до тех пор, пока весь отряд де вошел внутрь крепости, где они и засели, заперев крепостные ворота. После того выяснилось, что в этом сражении хаджи Мулла Риза был убит, сын последнего получил серьезную рану, Мулла Мухаммед Насрабади попал в плен, а пятнадцать человек из остальных всадников убиты или ранены. Наконец, когда тело убитого хаджи Мулла Ризы вынесли из гущи врагов и все вошли внутрь крепости, тогда открыли стрельбу с крепостных валов. Большая часть туркменских всадников поспешила в Ниран. Другие, прекратив сражение, отошли по направлению к Наргас-тепе.

Так как долее оставаться в подобном положении было крайне тягостно, то Махмуд-хан, каджар, добровольно выразил желание одному отправиться в город и оттуда привести городское население на помощь осажденным. Хотя Мульк-ара считал эту мысль бесполезной, тем не менее, ради того, чтобы поднять дух тех, кто находился в крепости, отправил Махмуд-хана |255| в город. Этот бесстрашный смельчак, быстро и ловко добравшись до города, сообщил горожанам о случившемся. Между тем наступил вечер. Мульк-ара поручил охрану двух сторон крепости Ноуруз-хану и Насир-хану из Катуля, третью сторону Мухаммед-мирзе, а сам, усевшись на противоположной, четвертой стороне, также принялся сторожить. Туркмены, дерзкие в ночных потемках, всем скопом сделали нападение на крепость Адина-хана. Храбрецы и смельчаки ислама, непоколебимо стоя, обстреливали их со всех сторон до тех пор, пока не положили убитыми большое количество, заставив неприятеля отказаться от дальнейших попыток к нападению и вернуться назад. Когда туркмены потеряли надежду одержать верх, они вызвали Адина-хана и предложили мир. Они потребовали от Мульк-ара уплатить сумму в 6000 туманов за кровь 60 убитых туркмен, чтобы возместить их родственникам, а также по принятому обычаю сделать почетный подарок в 100 штук шалей сотне туркменских военачальников, после того без всякой распри он может отправиться в г. Астрабад.

Когда Адида-хан передал Мульк-ара это предложение, последний, считая это наиболее выгодным в данном случае ради сохранения жизни мусульман, согласился уплатить требуемую сумму и прислать ее по возвращении в город. Адина-хан вернулся к туркменам, чтобы заключить мир, но в то самое время, как об этом велись переговоры, вдали показался отряд из городского населения. Когда туркмены увидели это, они прервали всякие разговоры о перемирии и сразу же напали на него в количестве 5-6 тысяч всадников и, окружив несчастных в зарослях и болотах, убили несколько человек, остальных захватили в плен и привели к шпану. Этот проклятый, по мерзости своей природы, отдал приказание умертвить всех. Но туркмены [317] на это не согласились и сказали: «От того, что мы умертвим их, нам не станет Никакой пользы, а от гневного шахского указа мы не сможем избавиться. С другой же стороны, если они будут оставаться нашими пленниками, мы, возвративши их, извлечем значительную пользу и в то же время избавим себя от неприятностей. Пусть же эти будут принадлежать нам, л вот те, которые внутри крепости, пусть остаются твоей собственностью. Ишан должен был поневоле согласиться с этим предложением и заговорил о перемирии. В вопросе о перемирии племена шереф и чуни, принадлежавшие к двум различным ветвям одного (йомутского) племени, заспорили друг с другом. «Войдя дверью ссоры», каждое из них выбрало себе место сеянки на разных сторонах холма.

Адина-хан, возвратившись, изложил Мульк-ара подробности дела и вместе с тем сообщил, что когда наступит ночь, племя джафарбаев предпримет нападение. Получив разрешение удалиться, Адина-хан отправился к племени атабаев. Через три часа после наступления ночи джафарбаи, приблизительно в количестве 1000 чел., сделали атаку на укрепление и опять точно таким же образом потеряли убитыми несколько человек и отступили, не достигнув цели. Но так как ишан был человек хитрый и вместе с тем |257| способный руководить, он, считая для себя невыгодным пререкания племен шереф и чуни, примирил их. Когда наступило утро, они все соединились вместе и по туркменскому обычаю обязались стоять друг за друга. Прочтя фатиху, они со знаменем и военным значком всею конницей сделали атаку на укрепление. Мульк-ара, потеряв всякую надежду и уже полагаясь на милость бога и счастье шаха, пошел на риск и решил дать отпор. Когда всадники приблизились и когда с той и с другой стороны обменялись пушечными и ружейными выстрелами, щахзаде Мухаммед-мирза, прицелившись в знаменосца ишана, выстрелом из ружья отправил его в «дом преисподней». Знамя опрокинулось. «Ишан», засучив рукава, с обнаженной саблей поскакал впереди всадников к воротам крепости. Прицелившийся в него Мульк-ара угодил ему пулей в левое плечо. В то же время один из гулямов Катуля второй пулей попал ему в другое плечо, так что ишан грохнулся на землю. Какой-то туркмен закричал, что ишан убит, и все всадники, услышав это известие, обратились в бегство. Не прошло и часа, как, кроме огромного количества трупов, на равнине никаких других следов от туркмен не осталось.

Мульк-ара, упав на колени, вознес богу молитву благодарности и час спустя со всеми товарищами, подняв тело убитого хаджи Мулла Ризы, пришел в г. Астрабад.

Весть об этой победе и приходе туркменских главарей с изъявлением покорности он доставил его величеству с особым курьером.

|258| После того его величество хотя и был обрадован и удовлетворен этой победой, дарованной милостью имамов и незаходящей звездою монаршего счастья, тем не менее он, не считая этого достаточным, утвердился в своем шахском намерении освободить всех пленников, привести в порядок все [318] области Астрабада до пределов Каспийского моря и подвергнуть суровому наказанию племена туркмен.

Той же ночью он дал необходимые и настоятельные распоряжения Ануширван-хану для выполнения этого важного дела.

|382| (14 раби II — 15 августа). Когда шах спустился с перевала вниз и очутился в долине Нардин, Ибрахим-хан, наиб-истабль (начальник шахской конюшни), доложил, что только что прибыл с Гюргена гулям к генералу Садык-хану и принес хаджи Хусейн-хану (Шихаб-уль-мульк, амир-туман шахской армии) известие, о победе. Шах, обрадованный этим известием, приказал, чтобы кто-нибудь отправился к хаджи Хусейн-хану и сообщил об истинном положении вещей.

Когда шах прибыл в Нардин, хаджи Хусейн-хан поспешил доложить ого величеству, что, благодаря незаходящей звезде счастия его величества, войско, отправленное в поход, (Имеется в виду экспедиция против туркмен под начальством Хайдер-кули-хана) одержало победу и разгромило 1500 семей шести йомутских племен. Мужчины частью умерщвлены, частью взяты в плен, женщины все захвачены, вьюки и имущество разграблены дочиста. Именно так, как ожидал его величество, войско, отмщая туркменам за дерзость и непокорность, превзошло самого себя в мужестве и отваге.

В ту же ночь Мухаммед-кули-хан, брат Хайдер-кули-хана, явившийся в шахскую ставку с депешами обоих ильханов (Хайдер-кули-хана и эмира Хусейн-хана) и других военачальников с подробными донесениями о победе и списком голов (убитых) и пленных, был принят его величеством и пожалован наградой. Он в следующем виде изложил перед шахом все, что касалось отправленного в поход войска, начиная от выступления из Буджнурда и кончая возвращением с набега на туркмен.

|383| Конные отряды в первую ночь перешли в Шуган, отстоящий от Буджнурда в 9 фарсахах. На второй день они отправились в Рабат-и-ишк, который находится в 6 фарсахах от Шугана и в котором есть разрушенный каравансарай и два источника. Днем они отдыхали в Пенах-тепё, невдалеке от которого находится каравансарай. Пенах-тепе служит убежищем и местом отдыха туркменским всадникам. На третью ночь отряды отправились в Армудли также на расстоянии 6 фарсахов. В Армудли — источник, сад без стен и несколько караульных башен. На четвертую ночь, сделав 7 фарсахов, всадники достигли Кальпуша. В пятую ночь они также сделали 7 фарсахов и, пройдя мимо Феранга и Фарсияна, остановились в долине Гюргена. В эту ночь все генералы и командиры, собравшись вместе, поклялись богом и шахской хлеб-солью в том, что следующей ночью они сообща нападут на врага и не допустят никакой небрежности в деле чести и храбрости. Закончив речи и совершив оба намаза (вечерний и ночной), всадники сели на коней и в темноте ночи, пройдя зарослями 4 фарсаха, вышли на Гюргенскую [319] долину. Затем они переправились через реку напротив Гумбед-н-Кабу с. Гумбед-и-Кабус находится на берегу р. Гюргена, в 8 фарсахах от Астрабада. Это — старинная постройка, которая, как известно, служила гробницей Кабуса Шамс-уль-маали, правителя Астрабада и Мазандерана. Во время утреннего намаза всадники, приблизившись к становищам туркмен, слезли с коней и совершили намаз; и вот в то время, как те мятежники считали, |384| что они отделались от возмездия за свои поступки и были объяты беспечным сном, самоотверженная и бесстрашная шахская конница разом напала на них. Когда они так спали, всадники, рассыпавшись по шатрам, стали захватывать в плен и заниматься грабежом. Некоторые из туркмен бежали из стана, сев на своих лошадей, между тем как шахские солдаты, захватив по одному или по два пленника, продолжали грабеж.

Четыреста из бежавших туркменских всадников, а также те туркмены, которые перед тем были в набеге и теперь возвратились, собравшись вместе, напали на шахских солдат. Увидев это, Хайдер-кули-хан и Шуджа-уд-доуле, вместе с командирами и небольшим количеством всадников, которые находились в строю, набросились на туркмен, в то же время угрожая своим и крича, чтобы они перестали грабить, выходили из шатров и позаботились о спасении своей жизни.

В то самое время, когда туркменские всадники напирали, а храбрецы ислама проявляли выдержку и самообладание, вдали показался отряд. Али-хан, пишхидмат, бросился по направлению отряда и узнал, что это пришел им на помощь Кальб Хусейн-хан, эмин-низам, со своей конницей. Они потеряли дорогу в ночных потемках и прибыли часом позже. Али-хан рассказал о случившемся Хусейн-хану. Тогда этот доблестный военачальник |385| со своей храброй конницей без промедлений и задержек поспешил на помощь обоим ильханам. До половины пятого часа (после восхода солнца) он вел сражение — и от всей туркменской конницы не осталось ни одного человека, от становища — следа, от палаток — ничего, кроме пыли. Хайдер-кули-хан переправил пленников и добычу через Дербенд (ущелье), и сам с конницей, следуя за ними, добрался до Ноудеха без всякого вреда.

Донося о победе, Хайдер-кули-хан доложил его величеству, что от пяти племен: кучик, татар, кан-юхмаз, чарва и чомур (Чарва и чомур — не племенные названия. Первое из них обозначает «скотоводы», а второе — «земледельцы», «оседлые») он доставит в шахскую ставку более тысячи пленников и двести голов на пиках.

|392| (16 раби II — 17 августа). Хайдер-кули-хан, эмир Хусейн-хан и другие генералы и командиры победоносного войска, прибывшего позапрошлого ночью на эту стоянку (Кашидар), находились невдалеке от шахской армии. Во время прибытия шахского кортежа они с подчиненными им всадниками стояли на краю дороги. Каждый отряд демонстрировал перед проезжающим шахом отрубленные головы и захваченных туркменских пленников с той целью, чтобы его величество это видел, а также для того, чтобы подобного [320] рода зрелище для всех окружающих было наглядным примером наказания за злодейство и воздействия за неповиновение. Его величество потребовал к себе Хайдер-кули-хана, эмира Хусейн-хана и других генералов и, почтив их милостивым шахским вниманием, ушел в свой шатер.

Во время намаза аср (от послеобеденного сна до заката солнца) Ануширван-хан, Фаррух-хан, Дабир-уль-мульк, мирза Мухаммед Хусейн, Хайдер-кули-хан, Али-хан и другие генералы и командиры были опять приглашены к его величеству. Хайдер-кули-хан и генералы, каждый по своему достоинству, степени и заслугам, были пожалованы высочайшими наградами. Согласно шахскому решению, ценности и сокровища, оказавшиеся |393| в числе военной добычи, а именно: деньги, золото, серебро и пр., стоимость которых определялась более чем в два курура (Курур в языке хиндустани имеет значение — десять миллионов, в персидском — пятьсот тысяч) туманов, постановлено считать собственностью победителей: каждый пользуется тем, что он захватил лично, другие же, даже военачальники, не имеют права доли в этом. Что касается пленников, то последние должны быть отданы его величеству. Всякий, смотря по количеству захваченных пленников, будет пожалован знаком военного отличия, наградой и прибавкой жалованья. Мирзе Али-хану, шахскому секретарю (Мирза Али-хан, заместитель министра иностранных дел и личный секретарь шаха), было приказано составить на особом листе краткую реляцию о победе, напечатать в войсковой типографии и копии в большом количестве экземпляров послать Мирзе Юсуфу с тем, чтобы он посредством курьеров разослал по всем концам государства, дабы эта реляция послужила в утешение мусульманским сердцам от зла, причиненного этим племенем. После того военачальники были отпущены. Его величество советовался с министрами, государственными сановниками и Хайдер-кули-ханом относительно административного управления Астрабада. Мнение шаха склонилось к тому, что управление этой областью необходимо поручить Ануширван-хану, а Джехансуз-мирзу (бывшего дотоле губернатором Шахруда) назначить его заместителем и без промедления отправить в Астрабад; что же касается самого Ануширван-хана, то последний должен был с шахским нотисом, сотней гулямов, сотней йаджаров и сотней регулярной конницы, отправиться к месту своего губернаторства со стоянки Хуш-яйлаг (один из пунктов шахского маршрута).

|394| За час до заката солнца (пленных) туркменских женщин, девушек и детей привели к шахскому шатру. Так как милость и благосклонности его величества обращается одинаково как на друзей, так и на врагов, и так как лучи монаршего милосердия и великодушия падают на всех, то пленникам была оказана шахская ласка. Его величество предоставил некоторых из них Ага-Али, личному пишхидмату, главному фотографу (Ага Риза) и также пшпхидмату Мухаммеду Али-хану. Одну женщину, которая была ранена [321] в ногу, шах поручил мне, чтобы я ее вылечил. Так, как времени было недостаточно, то всех остальных пленников его величество поручил Амин-уль-мульку Паша-хану с тем, чтобы на другой день подарить их министрам, сановникам и прочим приближенным.

|395| (17 раби II — 18 августа), переход от Кашидара в Тилявар). Затри часа до заката, освободившись от писания указов, его величество приказал привести оставшихся пленников и всех их по одному, по два, раздарил между придворными, министрами, сановниками и генералами, наказав им обращаться с пленниками возможно гуманней.

|399| (18 раби — 19 августа), переход от Тилявара в Хуш-яйлаг). В 4 часа до заката шахский кортеж прошел через упомянутый Дербенд (ущелье в местности Зардабэ), дорога по которому чрезвычайно опасна, и где очень часто появляются туркмены. Это та самая дорога, по которой туркменские |400| всадники проходят в равнины Шахруда и Бастама.

Шах спросил о начале источника (во втором ущелье по направлению к Хуш-яйлагу); его величеству доложили, что он выходит из горы Сурх и называется этим же самым именем и что здесь туркмены поят и пасут своих лошадей.

|404| (19 раби II — 20 августа). Так как злодеяния, бунтарство и разбои пленного туркмена из племени кучик — у него была седая борода, обрюзгшее лицо и поражающая своей странностью наружность, — а Также и двенадцати других его сотоварищей, были доказаны его величеству, и так как обнаружилось, что в прежние времена многие из паломников мусульман или убиты ими, или захвачены в плен, то по шахскому решению было постановлено в воздаяние за недостойные дела подвергнуть их такому наказанию, которого они заслуживают.

|426| (27 раби II — 28 августа). В начале дня его величеству через Ануширван-хана была подана подробно изложенная петиция, в которой говорилось о том, что предводители и старейшины племени йомутов и других племен «входят дверью смирения и ступают ногой службы и послушания». Они питают надежду, что Ануширван-хан испросит для них прощение и снисхождение, так как они дают обещание его величеству уплачивать налоги, а своеволие и непокорность оставить.

Далее, о чем говорили эти: предводители и старейшины, было следующее:

Когда победоносное войско напало на становища йомутов, женщины и мужчины этого племени, желая спасти свою жизнь, бежали из свалки во время боя и спрятались в зарослях на берегу реки Гюрген. Вследствие своего дурного поведения и в результате сопротивления государству они все погибли от голода и скитаний и таким образом место своего убежища обратили в место своей могилы. Люди из других племен, ходившие на реку за водой два дня спустя после того, нашли их тела на берегу реки. Эту злую участь, постигшую их как наказание за сопротивление и своеволие, они сами «делали наглядным примером для поучения другим. [322]

|474| (17 джумади I — 16 сентября). В этот день прибыл астрабадский курьер и доставил его величеству депешу от Ануширван-хана, который доносил, что спокойствие в Астрабаде восстановлено, захваченная туркменами при осаде Наргас-тепе пушка отобрана назад, а те, кто попал в плен к туркменам во время той войны, возвращены на родину.

(пер. под  ред. А. А. Ромаскевича)
Текст воспроизведен по изданию: Материалы по истории туркмен и Туркмении, Том II. XVI-XIX вв. Иранские, бухарские и хивинские источники. М.-Л. АН СССР. 1938