ИВАНИН М.

ОПИСАНИЕ

ЗИМНЕГО ПОХОДА В ХИВУ

в 1839—1840 г.

ГЛАВА III.

Приготовления к походу, состав отряда, закупка и заготовка разных запасов.

Войск в отдельном Оренбургском корпусе, из которых надобно было делать выбор при снаряжении похода, в то время считалось на лицо:

В КАЗАЧЬИХ ПОЛКАХ.

В казачьих войсках.

[57]

Пехоты 22-й пехотной дивизии.

Артиллерии.

Из этих войск, казачьи полки давно не участовали в военных действиях, в европейских войнах и на Кавказе, при том регулярный 1-й Оренбургский полк, по новости сформирования своего и по недостатку офицеров, был не вполне удовлетворителен и для предстоящего похода мало полезен, по неспособности вообще регулярной конницы к степным и особенно зимним походам.

Уральские казаки хотя не составляют регулярной конницы, но по знанию степи и степных походов, привычке к трудам [58] и непогодам, и постоянному отражению хищнических набегов при охранении своих пределов, могут считаться хорошими воинами для степных походов и необходимым конным войском для экспедиции в Хиву. По той же причине, годными для степных походов воинами были жившие близ линии Оренбургские казаки, участвовавшие в поисках за хищническими партиями; но казаки, жившие далеко от линии, потеряли воинственность и потому не могли быть употреблены для экспедиции; а как перед тем основана была новая Оренбургская линия, увеличивавшая число кордонных войск, то из Оренбургских казаков, охранявших огромное протяжение старой Оренбургской линии и новую линию, нельзя било отделить значительного числа для отдаленного похода в Хиву.

Пехота оренбургская не только давно не участвовала в делах против неприятеля, но даже не делала никаких походов. Солдаты, с поступления на службу, мало занимаясь ученьями, редко ходя в караулы, не собираясь в лагери, и только изредка препровождая арестантов, отстали по фронту от прочих войск;

притом, постоянно находясь в однех и тех же полинейных станицах, многие из нижних чинов построили свои дома, занялись земледелием и торговлею. Генерал-адъютант Перовский, желая прекратить это положение дел, отвлечь солдат от несвойственных воину занятий, и заставить заняться фронтовым обучением, передвинул все баталионы с прежних мест их расположения на новые, и начал собирать часть войск в лагери.

Хотя это не могло сделать пехоту воинственною, но по крайней мере отвлекло от торгового направления и улучшило фронтовое образование. К тому же, кроме недостатка боевых, опытных и сведущих офицеров, и самый состав баталионов мало благоприятствовал успехам воинского образования и внушению военного духа. В апреле 1839 г., в 7 Оренбургских линейных баталионах считалось:

Рекрут русских 582

» польских 549

Поляков прежнего поступления 1,578

Сосланных и наказанных 1,694 [59]

Следовательно почти 2/3 линейной пехоты была не надежна, и требовала самого строгого выбора людей для предпринимаемого похода.

Артиллерийские: конно-казачья и 14 гарнизонная бригады имели общий недостаток оренбургских войск: недостаток опытности и хороших офицеров.

Что же касается до Башкирского, Мещеряцкого и Калмыцкого войск, то они, по недостатку в обучении и невоинственности, мало годились для похода.

Так как Уральские казаки обязаны охранять свою линию на значительном протяжении (до 600 верст), то из 3 1/2 тысяч их с трудом можно было отделить для похода два Уральских полка; по той же причине и из Оренбургского казачьего войска нельзя было отделять слишком много; притом затруднение продовольствовать значительное число лошадей в степном походе сухим фуражем, и необходимость иметь более пехоты для обороны запасов на стоянках и на местах складов, вынудили ограничиться крайне необходимым числом конницы; по той же причине и по затруднению движения повозок степью, по неимению устроенных дорог и по причине кое-где овражистой местности, по необходимости пришлось взять самое малое число орудий и по возможности меньшего колибра, а упряжных верблюдов заменять вьючными. По этим соображениям отряд, назначенный для похода в Хиву, составлен был из следующего числа и состава войск: 3 1/2 баталиона пехоты, линейных Оренбургских баталионов: № 2, 4, 6 и две роты № 1; недостающее до комплекта число пополнено было, по распоряжению начальника дивизии, из прочих баталионов.

В состав конницы входили: дивизион первого Оренбургского казачьего полка; два полка Уральского войска и около трех сотен Оренбургских казаков и башкирцев, 16 и 9 кантонов, как более воинственных. Сверх того, к отряду должен был присоединиться султан, правитель западной части Кайсацкой орды с 250 киргизами.

Артиллерии было:

12 фунтовых орудий 2 [60]

Конных 1/4 пуд. единорогов 2

6-фунтовых пушек 2

Горных 10-фунтовых единорогов 8

Кугорновых 6-фунтовых мортир 6

Фальконетов чугунных 1 фунтовых, (для предположенных на Аральское море двух судов) 2

Сверх того 4 станка конгревовых ракет.

Конные единороги и 6-фунтовые пушки взяты были из казачьих № 14 и 15 батарей; батарейные и горные единороги доставлены из Брянского арсенала, остальные орудия из Оренбургского арсенала. Прислуга назначена была из конно-артиллерийской оренбургской казачьей бригады и оренбургского артиллерийского гарнизона, а для ракетных станков — из ракетной № 1 батареи оренбургского артеллерийского гарнизона и линейной пехоты, назначенной в поход.

Всего в отряде войск состояло ²⁷ :

Кроме того, отряд был снабжен минным инструментом с галваническим прибором, для действия которым прикомандированы лейб-гвардии обер-офицер 1 и рядовых 5.

Для заведывания 6 цилиндрическими холщевыми понтонами и такими же лодками прикомандированы 1 конно-пионерного эскадрона обер-офицер 1, лейб-гвардии саперного баталиона рядовой 1, коим приданы в помощь, на случай переправ, из линейных баталионов унтер-офицеров 4, рядовых 48.

Для заведывания двумя разборными лодками и 4 бударами прикомандированы были 45 флотского экипажа штаб-офицер 1, гвардейского экипажа обер-офицер 1 и назначены Уральского войска 64 Гурьевских казака.

Приготовления к походу; покупка и постройка зимней одежды и других предметов.

Из всех назначенных в поход войск, только № 2 линейный баталион находился в Оренбурге; остальные же расположены были по квартирам в полинейных станицах и городах, в довольно значительном расстоянии от Оренбурга, почему заблаговременно сосредоточивали их к этому городу, исключая двух полков Уральских казаков ²⁸ и 64 Гурьевских казака, которые собраны были (к 11 ноября) около кр. Калмыковской, для направления их оттуда прямо в степь, к месту склада запасов. За исключением их, в октябре, все войска, назначенные в поход, были собраны в Оренбурге.

Между тем по принятому, изложенному выше составу и числу войск, вскоре после утверждения плана похода, приступлено было к закупке и заготовлению необходимых для них потребностей и запасов; для этого с весны 1839 г. посланы были чиновники и офицеры для закупки провианта, овса, рогож, войлока, посуды, овчин и проч.; вытребованы из линейных баталионов мастеровые, и наняты рабочие для шитья одежды, обуви, джулам (кибиток) и других для похода потребностей, из которых главнейшие были:

Для одежды войск: нижним чинам регулярных войск, [62] которым постройка одежды производилась в Оренбурге, выкомандированными из 7 баталионов, 175 портными и 98 сапожниками, равно как остальными рабочими баталионов № 2 и 3 и вольнонаемными, сшиты были полушубки из джебаги (свалявшейся шерсти киризскич баранов, которую на подобие ваты настегивали на холст), саксачьи (овчины молодых киргизских баранов) куртки, суконные шаровары, с стеганными джебогою наколенниками, длинные онучи к 4 аршина каждая, фуражки с подзатыльниками из крестьянского сукна, холщовые широкие шаровары, надевавшиеся сверх суконных, к которым походом снег менее приставал, и которые легче было просушивать; шинели сделаны были шире, чтобы под них могла надеваться теплая одежда; заготовлены широкие сапоги, кошемные кеньги, теплые рукавицы, крытые верблюжьим сукном, необходимое белье, летние сапоги и проч.

Казакам предписано было иметь: шинели, полушубки, шаровары, большие сапоги с кошемными чулками и с суконными для обвертывания ног и колен онучами, теплые шапки, рукавицы и достаточное количество белья ²⁹ . Из оружия: пики, ружья, или винтовки, пистолеты и сабли; в числе седельного прибора: треноги (для лошадей), торбы, саквы, коновязи с приколами, кошемные попоны, которые укрывали бы всю лошадь, мешки для трехдневного запаса сухарей, и по две пары передних и одной пары задных подков с запасными гвоздями. Сверх того артельные [63] котлы, безмены, гарнцы, косы, топоры, лопаты и железные ведра.

Офицерам предоставлено было приготовить к походу все необходимое по их усмотрению ³⁰ и искупить лошадей; для этого разрешено было выдать им не в зачет годовой оклад жалованья, и во все время похода производить жалованье по грузинскому положению.

Кроме этих заготовлений к предохранению от стужи, необходимо было принять меры и для сбережения здоровья людей, и потому куплено было достаточное число войлоков для подстилки вместо постелей; пошиты джуламы (кибитки) для укрытия от буранов и непогод в время стоянки, заказаны лопаты для очистки снега при постановке кибиток; для сбережения зрения от постоянного блеска снега, производящего глазные воспаления, заготовлены черные, волосяные для глаз сетки.

Продовольствие отряда. Обезпечение продовольствием требовало не меньшей заботливости. Рассчитывая на каждого человека полную дачу сухарей, мясную и винную порции для шестимесячного запаса, требовалось:

[64]

Для удовлетворения этой потребности предписано было Оренбургской провиантской коммисии отпустить муку из магазинов: Оренбургского, Сеитовского, Илецкого, Красногорского и Верхне-озерного, и выдать ее для заготовления из нее сухарей в баталионы № 2 и 3, в артиллерийский гарнизон, в артиллерийскую казачью бригаду, в непременный полк Оренбургского казачьего свойка, в Сакмаркский городок, в Красногорскую и Илецкую дистанции, и в селения государственных крестьян Илецкого района; к концу октября все требуемое количество сухарей было заготовлено.

Крупа поступила из тех же магазинов; соль закуплена в Илецком промысле; спирт для винных порций — в Оренбурге; мясо для отряда обязался поставлять, торговавший в Киргизской степи 1-й гильдии купец Зайчиков, который вместе с тем вызвался быть и маркитантом отряда.

Сверх 6-ти месячного запаса для отряда, для надежнейшего обезпечения его, предписано было провиантской коммисии закупить в Астрахани и доставить с последним рейсом судов в Н. Александровское укрепление 2,500 четвертей муки и 250 чет. круп.

Для поддержания здоровья солдата, улучшения пищи их и для больных еще заготовлено было:

Опыт прежних поисков в степь показал, что лошади даже летом, при одном подножном корме скоро изнуряются, почему необходимо было для дальнего похода в Хиву, при скудном [65] подножном корме, почти на расстоянии 800 верст, поддерживать силы лошадей сухим фуражем.

Предполагая выдавать лошадям по временам сено и постоянно овес, а верблюдам, в случае недостатка подножного корма, по 2 1/2 фунта муки и 16 золотник. соли, по числу лошадей и верблюдов отряда требовалось на 6 месяцев:

Овса 15,828 пуд ³² .

Муки 3,793 четв.

Соли 1,925 пуд.

Для заготовления овса посланы были с весны офицеры в уезды: Оренбургский, Стерлитамацкий, Богорусланский, Бузулуцкий, Бугульминский, Белебеевский и Челябинский, которыми и закуплено почти все потребное количество; остальное дополнено в Оренбурге, Самаре, Уральске и Сарайчике; мука отпущена провиантскою коммисиею; сена 10 т. пуд всято из заготовленного по линии кордонною стражею; сено это, для удобства перевозки на вьюках, сжато было в тюки (от 6 до 7 пуд. тюк) посредством гидравлического гнета; его предположено было везти при отряде; сверх того заготовлено было сена на пути следования отряда: до 20,000 пуд на уроч. Биш-Тамак; 20,000 п. при Эмбенском укреплении и до 25,000 пуд при Ак-Булаке.

Боевые снаряды. Из них назначены были: два комплекта к 2-м 12-ти-фунт. пушкам, к 2-м 6-ти-фунт. пушкам и к 2-м 1/4 пуд. конным единорогам, из которых один комплект возился в зарядных ящиках, а другой во вьючных ящиках в парке.

Для 8 горных 10-ти-фунт. единорогов взяты, кроме обыкновенных гранат, 200 гранат, приготовленных по способу Шрапнеля; для шести кугорновых мортир часть гранат везена была изготовленною, другая в телах.

Конгревовых ракет взято было:

Зажигательных 20-ти-фунт ……… 25

» 12 » …….. 25 [66]

Боевых 12-ти-фунт. ……. 75

» 6 » ………. 250

К ним станков …….. 4

» полутруба ........ 1

Для возки их потребовалось 28 вьючных ящиков.

Патронов изготовлено:

Ружейных ................ 996,000

Карабинных ................... 102,000

Пистолетных ............. 102,000

С картечью ........... 50,000

К ним вьючных ящиков 420.

Для подавания отряду сигналов

взято:

Фальшфейров ........ 710

Сигнальных ракет ..... 570

Сигнальных патронов 1000

К ним вьючных ящиков 26.

Сверх того, взято особо пороху, свинцу, коломази, мыла для коломази, фитиля, армяку, запасных ружей, кремней, 2 походных кузницы и проч. ³³

Шанцовый инструмент, понтоны, лодки. По неимению в степи проложенных дорог, по представлявшемуся снежному пути, и на случай устроения окопов, необходимо было запастись значительным количеством шанцового инструмента; часть его заимствована была из запасов, имевшихся на новой линии, по случаю возведения там непрерывного рва и вала, часть же заказана была в Златоусте и Оренбурге.

На случай переправ чрез каналы и протоки в Хиве, изготовлены были при л.-г. конно-пионерном эскадроне холщевые понтоны, холщевые лодки и 300 бурдюков, которые могли служить как для моста, так и для паромов. Сверх того, устроены были в Оренбурге 2 разборные плоскодонные лодки с полным вооружением, имевшие по 35 футов длины, и доставлены из Уральска 4 челна или будары. Лодки [67] предназначены были для плавания по р. Аму и описи берегов Аральского моря, почему и были снабжены необходимыми для мореплавания инструментами.

Госпитальные вещи. Для возки больных изготовлено было 80 арб ³⁴ ; сверх того 2 будары, покрытая кошемным верхом и поставленные на дроги, употреблены были под походный госпиталь.

Из лазаретных вещей предписано каждому баталиону иметь на половинное число больных, определенных по положению, сверх того выписано из Московской коммисариятской комисии госпитальной одежды на 100 человек.

Аптечные принадлежности закуплены в Оренбурге и казани по назначению корпусного штаб-доктора.

Укупорочные вещи. Дальность похода и особый способ перевозки делали самую укупорку тяжестей труднее и многосложнее. Для лучшего сбережения запасов от раструски, укупорочные вещи были следующих видов:

1) Мешки и кули для насыпки круп, овса и муки.

2) Короба для сухарей, мяса, сала, бульона, крута, соли, луку, чесноку, хрену и проч.

3) Ящики для артиллерийских снарядов, аптечных принадлежностей, сушеных капусты и огурцов.

4) Боченки для спирта, уксуса и свиного сала.

5) В запасные короба уложены были: кадки, уголь, пиленые дрова, витое сено и проч.

Для вьючки верблюдов заготовлены были: кошмы (на седла), веревки, коклюши для вдевания их в веревочные петли.

Каждый вьюк должен был иметь от 5 до 7 пуд. весу; 2 вьюка прикреплялись к палкам, вделанным в кошемные верблюжьи седла; а чтобы, вьюки менее жали ребра верблюдов, то их стягивали сверху веревками, застегнутыми коклюшами, заменявшими узлы, которые на морозе вязать было неудобно и медленно. Некоторые тюки, для лучшего сбережения, покрывались еще кошмой. [68]

Вьючка артиллерийских запасов, в которых могла встречаться скорая надобность, была придумана с особенной тщательностию. Ящики с зарядами обвязывали веревками только с боков и снизу, а сверху не обвязывали затем, чтобы крышку можно было открывать, не развязывая вьюка и даже не развьючивая. С боку, по длине ящиков, по средине и по концам приделаны были веревочные петли; когда надобно было вьючить, то середния петли перекидывали чрез верблюдов, между горбами, и, соединив их и вдевши одну в другую, застегивали их посредством привязанного на одном из ящиков болта или коклюши; а чтобы ящики не болтались во время движения, утверждали их боковыми петлями, пристегиваемыми к палкам седел ³⁵ . Ракеты были уложены в длинные ящики, которые утверждали к верблюжьим седлам посредством веревок так: одни концы веревок привязаны были к палкам седел, а другие, снабженные железными крючками, при вьючке обходили под низ ящиков, потом сверху закидывались за веревки, привязанные к палкам седел и таким образом стягивали ящики, образуя род петель ³⁶ .

Прочие запасы экспедиции. В числе их надобно упомянуть: кибитки и джуламы (малые кибитки, без верхнего отверстия ³⁷ , для укрытия людей от непогоды, мыло, листовой табак, угли, дроги и понтонный обоз, сбрую, седла с прибором, железные ведра для черпания воды (а для добывания ее, в случае надобности из глубоких колодцов, придуман был особый снаряд, который ниже будет описан), деревянные ведра, весы, безмены, сабы и турсуки (кожаные мешки для запасной воды), ушаты железные, корыта, ливеры, точила, гвозди, стекла, железо, меры разной величины, гарницы, веревки, волосяные арканы, канаты, березовые дрова, бревна и доски для бани в укрепления; земляные мешки, бадьи приколы, пакля для конопатки, железные печи, [69] котлы, шайки, сороковые бочки, пробки, краны, бурава, фонари, решета, свечи, деревянные чашки и ложки, жестяные стаканы, сигнальные фонари, вспышники, сигнальные щипцы, факелы, рыболовные снасти и проч. ³⁸ .

Одно из главных затруднений похода в Хиву есть переход маловодных пустынь, окружающих Хиву; на возвышенной равнине Усть-Урта, хотя местами и есть колодцы, но глубокие, сажени в 4, 8, 10, 15 и более глубиною. Колодцы эти, по рассказам киргиз, от верху до низу выложены камнем, и чтоб их не заносило песком и не могли ночью в них падать скот и люди, то сверху они заложены огромными камнями, с отверстием по средине около полуаршина в диаметре, для опускания ведер; подле колодцев почти везде есть каменные корыта для водопоя скота ³⁹ .

Поэтому небольшие караваны легко могли проходить эти степи; но большие караваны, вероятно, и в то время не могли, не разделясь на части, ходить по безводному Усть-Урту; кроме [70] недостатка воды, должна была затруднять и глубина колодцев, из которых в час едва можно почерпнуть от 20 до 30 ведер, следовательно в сутки напоить 300 лошадей или верблюдов.

Посему добывание воды из нескольких глубоких колодцев простыми ведрами, привязанными на веревку, потребовало бы для напоения всех лошадей и верблюдов отряда, несколько суток; возить же с собой на верблюдах ушаты ведер в 10 неудобно, притом в отверстия колодцев, имеющие около полу-аршина в диаметре, не пролезли бы большие ушаты. Для преодоления этих затруднений генерал-адъютант Перовский приказал составить прибор для скорейшего черпания воды, который можно бы везти на верблюдах ⁴⁰ .

В числе целей похода в Хиву было исследование Аральского бассейна, и решение географического вопроса, который со времен Петра Великого занимает ученых Европы: текла ли Аму-Дарья в Каспийское море, и могут ли воды ее быть обращены в Каспийское море в настоящее время, и какими [71] средствами? Удовлетворительное решение этого вопроса, предполагая возможность открыть водяной путь из Каспийского моря в Среднюю Азию, дало бы другое направление нашей азиатской торговле. Для решения этого вопроса предполагалось произвесть нивеллировку между морями Каспийским и Аральским. Нивеллировку эту, посредством хорошо устроенных нивеллиров Рейхенбаха, предполагалось произвесть на обратном пути, смотря по обстоятельствам, или по Усть-Урту, или от Аральского моря при уроч. Тайлы до Шаркраука и потом по старому руслу Аму-Дарьи, откуда, смотря по местности, или до Карабогазского залива или до Балканского; при чем имелось в виду осмотреть это русло во всей подробности.

Почти все запасы, взятые для Хивинского похода, предположено было везти на вьючных верблюдах, исключая понтонов, будар, судов, арб и саней для больных и походной церкви и тяжелых артиллерийских орудий, которые по их тяжести не могли быть подняты верблюдами; но легкие орудия, напр. 10-фунтовые горные единороги, везли тоже на вьюках, так прилаженных, что, в случае надобности, орудия в 1/4 часа могли быть готовы к бою; на 3-х верблюдах везлись два единорога с их лафетами ⁴¹ . Для сбережения сил артиллерийских лошадей орудия и зарядные ящики предположено походом везти на верблюдах, запряженных посредством ярм, сходных устройством с ярмами, употребляемыми для запрягания волов ⁴² . Наконец, для сбережения пехоты в походе и для приучения к езде на верблюдах, чтобы в случае надобности можно было посылать ее как драгунов с легкими отрядами, предположено было половину пехоты везти на запасных верблюдах сажая на каждого верблюда по два человека, и сменяя людей во время похода по очереди. Так как первоначальное предположение перевозки запасов упряжными верблюдами заменено было вьючными верблюдами, то, естественно, потребовалось их более, нежели против первоначальной сметы. [72]

По мере закупки заготовления запасов и потребностей к походу, их надобно было свозить в Оренбург, и потом внутрь степи, к месту склада; как эта перевозка должна была быть произведена в течение лета заблаговременно, то предположено было употребить для нее лошадей; но наемка подвод для такого громадного заготовления стоила бы слишком значительных сумм, и в Оренбургском крае, в рабочую пору была почти невозможна, то предположено было сделать для этого наряд от Башкирского и Мещеряцкого войск.

С этой целию предписано было начальствовавшему сказанными войсками, выкомандировать 7,550 троеконных телег, с таким же числом возчиков из этого войска, под начальством их же офицеров и урядников, снабдив каждого из нижних чинов 2-мя хорошими рубахами, парою прочных сапог, шейным платком, шапкой, фуражкой, шинелью или кафтаном, 2-мя переменами онуч, суконными шароварами, пикой, саблей, ружьем или луком, седлом и продовольствием (в муке, крупе или сухарях) на 4 1/2 месяца, с потребным количеством соли и котлов для варки пищи; подможных денег выдано каждому башкирцу от кантонов по 10 руб. ассигн.

Телеги предписано выбирать прочные и просторные, с кованными колесами, железными сердечниками и плотным лубяным верхом, и иметь в запасе при каждой: три лубка, одну переднюю ось, одну оглоблю, лагун и 18 арш. лычных веревок; при двух телегах сверх того: по одной запасной оси, по одному колесу и дуге; при 10-ти телегах: по топору, бураву и долоту.

Упряжь была прилажена так, что возчик на одной из пристяжных лошадей, запряженных длиннее других на 3 вершка, мог ехать верхом, для удобнейшего управления подводою и защиты обоза в случае нападения.

Наряд башкирских и мещеряцких подвод рассчитан был так, чтобы оне, отправляясь из своих кантонов, забирали на пути в гг. Стерлитамаке, Белебее, Бирске, Челябинске, дер. Наурузовой и других селениях закупленный там овес; в Казанской и Вятской губерниях кули, а из Златоуста шанцовый [73] инструмент ⁴³ ; незначительное количество остальных запасов доставлено в Оренбург летнею стражею и вольнонаемными возчиками ⁴⁴ . [74]

ГЛАВА IV.

Выбор передовых укреплений в степи для склада запасов; перевозка в них запасов, сбор верблюдов и выступление передового отряда.

Отправление полк. Геке для выбора складочного пункта в степи.

Для дальнейшего направления обозов с запасами, надобно было предварительно выбрать и устроить для них складочное место, для этой цели послан был состоявший по кавалерии полковник Геке, в мае месяце с отрядом, составленным из линейной пехоты № 2 и 3 баталиона, до 400 человек строевых нижных чинов, двух сотен башкир 7-го кантона, из резерва летней стражи, при 4-х 3-х-фунтовых единорогах. С ним отправлен был и первый башкирский транспорт в 1,200 подвод.

Полковник Геке выступил за Илецкую линию 30-го мая; 18-го июня прибыл на истоки р. Эмбы, слишком за 400 верст от линии. Дабы избежать лишних передвижений с транспортом, Геке оставя обоз на Эмбе, сформировал легкий отряд из одного взвода пехоты, везенный на 40 телегах и 400 ⁴⁵ конных башкир, при 2-х 3-х-фунт. единорогах, и отправился 21-го июня к уроч. Донгуз-тау, где, по журналу полковника Берга, составленному во время нивеллировки Усть-Урта, между Каспийским и Аральским морями 1825—1826 г., показывался удобный для склада запасов пункт. 25-го июня полк. Геке прибыл на уроч. Чушка-Куль, не доезжая 53-х верст до Донгуз-Тау, расположив здесь пехоту и 200 башкир, а с остальными 200 челов. осмотрел окрестности и убедился, что ни Донгуз-тау, ни прилегающие к нему места, по безводию и недостатку травы, [75] решительно неудобны для устройства этапов; лучшим же для склада местом во всех отношениях, есть уроч. Чушка-Куль, при р. Акбулаке, где вода, хотя солотковатая, но в изобилии, достаточно травы, и в 20 ти верстах много камыша и тальнику.

Решаясь на выбор этого места для склада запасов, полковн. Геке 30 июня отрядил 300 башкир за оставленным на Эмбе обозом, а сам, сделав два перехода назад, до горы Бакир (в 57 верст. от Чушка-Куля), остановился там в ожидании обоза.

Для показания характера степных походов в Средней Азии и затруднений для движения колесных обозов, выписываю донесение полковника Геке о дальнейшем следовании обоза.

«Овражистая и изрезанная местность, производя большую ломку обоза, множество песков и солонцов, еще тонких от недавних весенних вод, скудость подножного корма и начавшиеся сильные жары, изнуряя лошадей, помешали этому обозу, ранее 5-го июля соединиться с полковником Геке.

«Так как предстоял еще 40-верстный переход без воды и травы, то полковник Геке, сделав дневку, чтобы исправить обоз, освежить силу лошадей и иметь возможность выступить утром, ранее, еще с вечера спустил все телеги с возвышенности горы Али, находившейся в начале перехода; но необходимость напоить из колодцев до 4,000 лошадей воспрепятствовала отряду тронуться прежде 5-ти часов утра; башкиры запаслись на переход травой и, у кого были турсуки, водой; — солдаты налили ее в манерки и в две бочки. Пройдя 17 1/2 верст, в 11-ть часов до полудни сделан был привал, а в 3 часа по полудни двинулись снова. День был знойный, при безветрии; удушающая пыль вилась густыми столбами, солнце палило как в африканских степях (термометр показывал в тени от 32° до 38° R., а на солнце от 42° до 45° тепла); пройдя 6 верст, люди начали томиться жаждою; вся остававшаяся вода, смешанная с уксусом, роздана была солдатам; даже офицеры спешили уступить имевшийся у каждого маленький запас; но это было далеко недостаточно: люди падали в изнеможении, и только скорое открытие крови спасало их от смерти. [76]

«Немедленно 5 лучших лошадей из резерва посланы были за водою в Чушка-Куль, а отряд медленно двинулся вперед; в стороне от дороги открыли солотковую копань и несколько грязных луж, которые вскоре были осушены; наконец первая половина обоза, около полуночи, достигла Чушка-кульских колодцов, откуда и послана вода во второй отдел, ночевавший за изнурением лошадей на дороге; 15-го июля вся команда прибыла к Акбулаку.»

Место, выбранное для укрепления, находилось возле самого ручья, и хотя песчаность грунта, совершенный недостаток дерна и леса значительно затрудняли работы, но не менее того к 3 августа, тремя стами рабочих, полевое бастионированное укрепление было окончено и приступлено к устройству, на близь лежащей возвышенности, редута для 30 человек ⁴⁶ , а внутри укрепления — землянок для казарм, лазарета, бань, кухонь, казачьих конюшен, винного и порохового погребов, и начата складка провианта, для которого устроены временные навесы, под коими и сложены привезенные с первым обозом запасы в бунты, основанием от 12 до 20 четвертей. Вместе с тем накошено и сложено при укреплении около 25 т. пудов сена, и заготовлен камыш и тальник для топлива, в дополнение к сломанным телегам, лубкам и бревешкам, привезенным с транспортом, из которых впрочем значительное количество употреблено при постройках.

Назначение полк. Жемчужилова для выбора нового складочного пукта.

Несмотря однакоже на успешный ход работы, трудность перевозки запасов на телегах от Эмбы до Чушка-Куля, побудила изменить первоначальное предположение и, обратив Акбулакский этап во временный и второстепенный, устроить главный склад на Эмбе; к этому побуждало еще богатство пастбищ близ сказанной реки, представлявших возможность заготовить здесь значительное количество сена.

Исполнение этого проэкта возложено было на обер-квартирмейстера Оренбургского корпуса, полковника Жемчужникова, находившегося уже в степи с отрядом из 2-х сотен [77] Оренбургских казаков и 4 сотен башкир, при 2-х-3-х-фунтовых единорогах казачьей артиллерии; отряд этот выступил из станицы Благословенной 23 мая. Первоначальное назначение его было охранять прилинейных и мирных кайсаков по ею сторону Мугоджарских гор, от грабежей сообщников султана Кенисары и Джуламана, прикрывать отправляемые к складам транспорты и заготовлять по возможности сено на урочище Биш-тамак, в 280 верстах от Оренбурга, где и долженствовало быть главное местопребывание отряда. Для содействия ему придан был султан-правитель средней части Орды с 200 киргиз.

По случаю нового поручения основать главный склад на р. Эмбе, предписано было полковнику Жемчужникову для исполнения прежней цели отряда и охранения накошенных уже на урочище Биштамаке 12 т. пуд. сена, оставить при султане-правителе 315 башкир, с прочими же войсками, усиленными 65-ю Оренбургских и 50-ю Уральских казаков, постоянного султанского отряда, соединиться с башкирским транспортом № 2, следовавшим в степь к месту склада запасов, под прикрытием одной роты пехоты и 2-х шести-фунтовых орудий конно-казачьей артиллерии, и продолжать движение к тому месту, которое будет избрано для нового склада запасов.

Обоз этот прибыл на урочище Биштамак только 1 августа; изнурение лошадей и значительная ломка повозок побудили полковника Жемчужникова дать транспорту отдых до 5-го числа, после которого транспорт двинулся далее; сам же полковник Жемчужников, с 300 Оренбургских казаков и 50 башкирами, отправился вперед, для выбора места под укрепление.

18-го прибыл он на устье речки Аты-Якши, на правом берегу которой, в 300 саженях выше впадения ее в Эмбу, устроил склад. На другой день по прибытии транспорта, 19 августа, приступлено было к работам, и к первым числам сентября вал укрепления был окончен ⁴⁷. Вместе с тем накошено 25 т. [78] пудов сена ⁴⁸ ; затем в это укрепление начали складывать тяжести, привозимые остальными транспортами, направленными из Оренбурга в течение лета ⁴⁹ .

С тем вместе полковник Геке, 10 сентября, согласно данному ему предписанию, прибыл в Эмбенское укрепление с частью акбулакского гарнизона и 4-мя 3-х-фунтовыми орудиями гарнизонной артиллерии, взамен которых посланы были на Акбулак две 6-ти-фунтовые пушки казачьей артиллерии, назначенные в состав экспедиционного отряда, которые вместе с гарнизоном и оставшимися запасами, с движением отряда в Хиву, предположено было забрать, а Акбулакское укрепление упразднить.

Сдав укрепление и запасы полковнику Геке, Жемчужников 20 сентября возвратился на линию, потеряв в продолжение 4 месяцев от болезни 3-х башкир, и от изнурения 38 лошадей ⁵⁰ .

Вместе с тем разрешено было Султану-Правителю Средней Орды возвратиться в кочевья свои, оставив для охранения сена, на Биштамаке, 75 Оренбургских казаков; в то же время из Акбулакского и Эмбенского укреплений, отпущены были 200 башкир резерва летней стражи, для замены которых в гарнизоны командированы Оренбургского казачьего войска 1-го кантона 124, 2-го 126, 4-й дистанции 100, — всего 350 человек.

После сказанных перемещений в гарнизонах состояло: в Эмбенском 634 человека, в Акбулакском 399 человек.

О перевозочных способах в степях Средней Азии; меры к снабжению отряда верблюдами, описание этих животных.

Обезпечив перевозку запасов к складочным пунктам в степи, надобно было озаботиться перевозкою их за отрядом в [79] особенности при движении его на второй половине пути в Хиву, к чему, по непостоянству зим, ни сани, ни телеги не были удобны, и в чем непостоянство погоды и зим представляли величайшее препятствие; а потому необходимо было употребить туземный степной способ перевозки запасов, на вьючных верблюдах ⁵¹ ; способ этот в европейских походах вовсе не употребителен, и так как свойства самого животного нам не достаточно известны, то не излишним будет описать их свойства и способность верблюдов для перевозки тяжестей в степях.

По устройству своему, верблюд создан для песчаных степей и сухого, жаркого климата, а в Киргизской степи он, как пришелец, заведенный в нее волею человека, может существовать только в состоянии домашнего животного, с помощию бдительного надзора и ухода за ним; но в степной знойной Аравии и Африке он как бы на родине, в полном развитии своих сил и способностей. Арабы считают это животное даром неба, без которого они не могли бы торговать, путешествовать и даже существовать в своих степях. Мясо верблюдов, особенно молодых, и молоко верблюдиц служит им пищею, копченые языки их служат лакомством и составляют предмет внешней торговли; из урины приготовляют аммониаковую соль; кал служит для топлива; тонкая шерсть их, которая весной вся слезает, служит для одежды. Арабы тщательно занимаются воспитанием этого полезного животного; несколько дней спустя после рождения верблюда, они приучают его лежать на брюхе, скорчивши под себя ноги, потом заставляют лежать в этом положении, навесив на его спину груз, увеличивая его постепенно; после того приучают вставать и ходить с грузом, и также к умеренности в пище и питье, уменьшая постепенно время пастбища, и увеличивая, при перекочевках, проходимые расстояния; когда верблюды начнут приходить в силы, то их приучают к беганию вместе с лошадьми (это [80] последнее говорится о дромадерах), и делают их столь же легкими на бегу как лошадей. Когда верблюды укрепятся, то предпринимают с ними дальния путешествия и набеги. В военное время арабы сами сидят на более легких верблюдах, а на прочих везут свои запасы и добычу. На дромадерах они легко делают до 1,200 и более верст в 8 дней ⁵² , и во все это время верблюдам дают не более часу в сутки отдыха и кусок теста ⁵³, или несколько горстей ячменя или бобов; были примеры, что верблюд во время путешествия по 9 и 10 дней бывал вовсе без питья; так в одном из путешествий, продолжавшемся 65 дней, верблюдов поили только каждые 9 дней, и то по разу. С грузом верблюд может идти 14 и 15 часов сряду; но после степного 40 или 50 дневного похода, верблюды худеют, если не поддерживать их ячменем; постоянная пища их — грубая трава; но содержимых в домашнем быту можно кормить сеном, мукой, овсом и проч. Верблюд приучается ко всякой пище; бывший у меня верблюд ел суп, сухари, крупу гречневую; для содержания верблюда в теле, ему довольно в день 30 фунт. сена, а дромадеру 20 фунт.

При вьючке верблюды приучаются по слову ложиться и вставать; когда груз для него велик, то он издает жалобный крик и не встает. Большие, сильные, откормленные верблюды могут нести по 35 пуд, но при небольших переходах; при умеренном грузе верблюд делает от 60 до 70 верст в сутки. На хорошем пастбище ему довольно попастись один час, чтобы быть сытым на сутки. Любимая пища его полынь, волчец, крапива, дрок и вообще грубые и соленые травы; верблюд, кроме четырех желудков, по примеру всех травоядных животных, отрыгающих жвачку имеет еще большой пятый желудок, назначенный собственно для запаса воды, которую он по произволу впускает в прочие желудки для [81] разжижения пищи, вода в этом пятом желудке может пробыть не порченною довольно долго. Бюфон у которого заимствовано мною описание этого животного, у одного издохшего дромадера нашел чрез 10 дней в пятом желудке более штофа почти совершенно свежей воды. Этой водой верблюд может запасаться на несколько дней ⁵⁴ . Шишки (кочки) или горбы верблюда, состоящие из жиру, по мере того как верблюд худеет, делаются также тоще и отвисают; посему кочки, состоя из жиру, вероятно назначены природой для поддержания сил верблюдов в случае продолжительной скудости пищи, как жир у сурков и медведей во время зимнего их сна — и показывает, что это животное создано для степной жизни, для трудов и перенесения лишений в пище. Широкие копыта делают их способными для ходьбы по сыпучему песку; но от ходьбы по мокрым местам копыта эти отмокают, подвергаются болезненным опухолям и даже отпадают.

Верблюды любят музыку и песни, и арабы, желая ускорить ход их, сделать переход больше, поют походом или играют на инструментах по кадансу; и чем музыка громче — тем верблюдам приятнее.

Верблюдов случают весною в феврале месяце; в это время верблюд весьма мало ест, и может пробыть при самой скудной пище до 40 дней, бывает зол, кусается и даже иногда бросается на своего хозяина. Для этого обыкновенно извозных верблюдов холостят. Самка носит от 12 до 13 месяцев, при хорошей пище дает молока много, и молоко густое, так что люди, для употребления смешивают его с водою и квасят; напиток этот у наших татар и туркмен приготовляется довольно вкусно и называется айран; верблюженки сосут год, а если хотят, чтобы они были крепче, их припускают к маткам и дольше; в работу верблюдов начинают употреблять с 4 лет; верблюд живет от 40 до 50 лет. Дромадер имеет один горб, и способен преимущественно для скорой [82] езды; двухгорбый же употребляется преимущественно для возки грузов; самые крепкие вьючные верблюды происходят от случки дромадеров с обыкновенными верблюдицами; этого приплода верблюды называются нар; верблюды же, происходящие от случки других пород верблюдов слабее верблюдов нар; их в Персии называют лок. На 8 или 10 самок достаточно иметь одного самца.

Киргизы не имеют ни дромадеров (употребляя для скорой езды лошадей), ни отличной породы сильных верблюдов; самим воспитанием верблюдов менее занимаются, нежели арабы. Верблюды киргизские приучаются только при вьючке ложиться и вставать; чтобы они были послушнее и способнее к управлению, то годовалым или двухгодовалым верблюженкам протыкают мякоть ноздрей, просовывают туда крепкого дерева палочку с головкой, и посредством привязанной к этой палочке бичевки, заменяющей возжи, правят верблюдом. Размножению верблюдов, особенно дромадеров в киргизской степи, препятствует холод, к которому последние особенно чувствительны; верблюженки же только что родившиеся вовсе бы не могли выдержать суровости киргизских зим, без материнской, можно сказать, заботливости об них киргизок, которые в это время няньчатся с ними как с детьми, обкладывают их шерстью, закутывают в войлоки, держат в своих кибитках и сами подносят к верблюдицам, когда их надобно кормить молоком. Это продолжается несколько недель, пока наступит весна, ибо, как, выше сказано, верблюды случаются в феврале и родятся около этого же времени. Спустя год после рождения, их уже начинают вьючить, смотря по силам верблюда, увеличивая постепенно тяжесть вьюка. Если верблюд сберегается и поддерживается кормом зимой, особенно во время стужи и буранов, то служить до 35 лет, а с трехлетнего возраста верблюды уже случаются. Зимой верблюдов пасут там, где есть кустарник, камыш или высокие травы, но добывать корм из под снега, разгребая его, как это делают лошади (что называется тебеневкой), верблюды почти нигде в степи не приучены, да и устройство их копыт тому препятствует. [83]

Лучшие верблюды киргиз, на расстояниях от 700 до 800 верст нагружаются по 20 и 22 пуда, и то по пути не очень трудному, и при неспешной доставке товаров; а в дальния путешествия навьючивают на них только от 12 до 16 пуд ⁵⁵ .

Так как верблюды мало способны переносить холод, сырость и мокроту, то их разводят преимущественно киргизы, кочующие в южной части степи; но так как киргизы в южной степи подвержены влиянию хивинцев, то это обстоятельство естественно должно было затруднить и замедлить сбор верблюдов и привод их в Оренбург. Почему заблаговременно были приняты самые деятельные меры к сбору их.

По ограниченности назначенных по смете расходов на экспедицию и для значительного сокращения издержек, положено было приобрести верблюдов, вместо покупки, наемкою. С этою целию, председатель Оренбургской пограничной коммисии генерал-майор Генс отправился 13 мая в ставку Султана Правителя западной части Оренбургских кайсаков, который уже был предуведомлен об этой поездке и должен был собрать сколько можно более почетных людей из соседственных родов орды. Позднее открытие весны, бездождие и безкормица изнурили скот кайсаков в этом году, почему приглашением султана воспользовались только ближайшие к его ставке ордынцы. Изъяснив собравшимся цель прибытия своего, г. м. Генс поручил им распространить в орде известие о требованиях Правительства, а Султану-Правителю предписал разослать людей для приглашения на съезд к 11 июня старшин и биев отдаленнейших родов.

Хотя присутствовавшие при первом сборе выслушали сделанное им предложение без возвражений, и обещали совершенное повиновение воле Правительства, не менее того требование это, по небывалости своей, возродило множество толков, почему, по приезде на вторичный сбор кайсаков, где уже были [84] представители всех их отделений, г.-м. Генс объявил присутствующим, что Правительство ожидает от кайсаков не толков, а повиновения воле Императора, что впрочем в нужном случае она исполнится и без их согласия, содействием посланных уже и снаряжаемых еще в степь отрядов, но что от киргиз зависит теперь воспользоваться добровольно важными выгодами, им предлагаемыми. Все без исключения отвечали, что и не думали противиться воле Правительства, и что не только готовы исполнить ее, по даже берутся представить Султану-Правителю тех неблагонамеренных людей, которые будут волноновать степь ложными слухами.

Немедленно составлена была ведомость о требуемом с каждого рода числе верблюдов, и предписания о доставке их розданы присутствующим.

К уджряевцам же, назаровцам, каракисякцам, тляукабаковцам, джанклынцам и джакоимовцам для лучшего успеха отправлен, состоящий при г.-м. Генсе, корнет Аитов, при следующем объявлении:

«Старшинам, биям и всем почетным ордынцам:

«По Высочайшей воле Великого Государя Императора, должен отправиться осенью сего года в Киргизскую степь отряд с учеными людьми ⁵⁶ .

«Для подъема тяжестей сего отряда потребно значительное число верблюдов.

«Верблюды эти требуются на 6 месяцев, начиная с 1-го ноября сего года.

«На 5 верблюдов нужен один вожак.

«Груз на каждого верблюда составит вместе с увязкою не более 16 пудов.

«Вожаки должны иметь собственную пищу на 1 месяц т. е. до 1 числа декабря.

«3а каждого верблюда казна платит 10 руб. сер. или 36 руб. [85] ассигн. в три срока по утверждении условия, при выступлении в поход и по возвращении.

«Начиная с 1 декабря, до окончания похода, каждому вожаку ежедневно будет выдаваться по два фунта круп и 1/2 фунта мяса.

«В случае надобности, для поддержания сил верблюдов, будет отпускаться на каждого в сутки до 3 фунтов муки.

«Из тех родов, которые покажут усердие в поставке верблюдов, не будут требоваться к суду виновные в преступлениях, сделанных по нынешнее число.

«Султаны, старшины и все те, которые будут употребляться по этому делу, получат, по мере оказанного усердия и успеха, особые награды и подарки сверх платы за верблюдов.

«Правительство исполнение сего предложения сочтет киргизскому народу за заслугу, дающую ему право на особенную милость, внимание и покровительство.

«Верблюдов можно найти сколько угодно у калмыков и у Хана Джангера, но я просил, дабы позволено было поставить их киргизам зауральских степей для того, чтобы дать им случай заслужить милость Великого Государя Императора.

«Пишу вам с тем, чтобы вы все знали в чем состоит дело.

«Сверх того прошу вас послать поскорее от себя несколько человек благоразумных и надежных людей к Правителю западной части, подполковнику и кавалеру Султану Бай-Мухаммеду Айчувакову, которому поручено собрать верблюдов.

«Наконец объявляю вам, что отряды, которые выходят в степь, не будут обижать киргизов, и нет им до вас никакого дела.

«Поэтому вы можете приходить смело и кочевать где желаете.»

Объявления такого же содержания были разосланы к томинцам, чумекеевцам и джегалбайменцам, в кочевья которых председатель пограничной коммисии отправился сам.

Меры эти имели полный и можно сказать превзошедший ожидания успех. [86]

Только баюлинцы уклонились от исполнения обещаний своих. Дабы пример этот не произвел вредного впечатления, предписано находившемуся в степи с отрядом полковнику Жемчужникову перехватить, если возможно, мятежные рода при перекочевке их чрез долину реки Тык-Темира, отобрать всех годных верблюдов и выпроводив баюлинцев за горы Мугоджарские, воспретить навсегда приближаться к линии.

Для дальнейшего же преследования их, командирован в степь Оренбургского казачьего войска подполковник Подуров с тремя стами казаков.

Выступив 8 августа из Григорьевского форпоста, подполковник Подуров, на речке Исянбай, присоединил к отряду своему 150 человек башкир из команды Правителя Средней части Орды и, узнав о значительном скопище баюлинцев испросил у полковника Жемчужникова еще 200 казаков при одном 3-фунтовом единороге, с которыми и следовал за Мугоджарские горы. Скорость бегства предуведомленных баюлинцев не давала надежды настичь их и как главная цель — устрашение Орды — была достигнута, то подполковник Подуров в половине сентября возвратился с отрядом на линию.

Все остальные кайсацкие рода обещали исполнить требования Правительства и обязались доставить 11,444 верблюда.

Исчисление верблюдов отряда.

Сверх сего приобретено в собственность экспедиции:

Пожертвованных ханом Джангером ………. 1,000 верблюдов.

От киргиз Назаровского рода за выручку старшины Байтюры. ......... 130 »

Куплено киргизских верблюдов ...... 110 »

Выменено. ..................... 100 »

И так, если бы полное число верблюдов было доставлено к сроку, то их было бы всего 12,784 верблюда ⁵⁷ .

Но некоторые роды киргиз к назначенному времени сбора не доставили требуемого числа верблюдов, так что в отряде при выступлении его было всего 11,500 верблюдов.

С верблюдами киргизы выставили и возчиков по одному на каждых 4 или 5 верблюдов. [87]

Результат сначала казался весьма благоприятен во многих отношениях.

1) Приобретены транспортные средства за весьма дешевую цену.

2) Отряд обезпечен значительным числом возчиков.

3) Но главную выгоду полагали в том, что кайсаки как бы соединились с русскими в войне против хивинцев, и

4) подвергнуты в первый раз натуральной повинности, ибо на показанный сбор верблюдов, по незначительности платы и самому способу сбора, нельзя смотреть как на наемку.

Действия кайсаков.

В продолжении всего этого времени, не смотря на небывалое еще устройство укреплений в глубине степи, кайсаки оставались спокойными, привыкая таким образом к хозяйничеству русских среди кочевьев их, что еще недавно казалось им невозможным и несогласным с правами ордынцев.

В течение 6 месяцев совершены из под степных укреплений только три угона, но и те должно отнести скорее к обыкновенным у киргиз воровствам, чем к набегам, сделанным с целию повредить успеху похода.

Первый произведен был чумикли-табынцами и алачинцами из под Эмбенского укрепления, в ночи на 22 августа, при чем угнано 398 башкирских лошадей, 2 транспорта; 60 из них были отбиты нами, остальных же, за темнотою, настигнуть не могли.

Второй угон совершен в ночи на 29 сентября, из под Акбулакского укрепления, угнано 32 лошади; третий — 17 октября, из под Эмбенского укрепления украдено 180 быков маркитанта Зайчикова.

Преследования воров в обоих случаях, по изнурению казачьих лошадей, были неудачны, а как это могло подать повод к более важным набегам, особенно осенью, в обычное время воровства и баранты у кайсаков, то полковник Геке, осведомясь о близком нахождении известного разбойника Магомета Утямисова с сообщниками его, выступил 30 октября из укрепления со взводом пехоты, 30 казаками, при одном орудии, и 1 ноября настиг аулы, где сказанная шайка укрывалась. [88] Утемисов, опытный и предуведомленный заранее, бежал еще накануне, но десять известных барантовщиков были удачно захвачены, или, лучше сказать, выданы, самими кайсаками, когда они убедились, что войска не намерены обижать покорных. Вообще строгая дисциплина, соблюденная в сем случае; содействовала более самой поимки воров к упрочению тишины в степи.

Количество запасов, перевезенных в степь башкирскими транспортами, состояние транспортов и гарнизонов укреплений.

Спокойствие это в особенности благоприятствовало движению к степным укреплениям башкирских обозов, которые все благополучно достигли своего назначения, перевезя в передовые укрепления до 30,000 четвертей продовольствия и до 8,000 пудов разных запасов. Гораздо менее благоприятствовали транспортировке жары, болезни и недостаток подножного корма, причинившие значительную смертность в людях и лошадях.

В пяти башкирских обозах умерло людей. ...... 199 чел.

Угнано киргизами, за усталостию брошено и пало лошадей. ............... 8,869

Лошадей в этих пяти обозах было 23,290, следовательно погибло их более трети ⁵⁸ .

Сырость землянок, быстрый переход от дневного жара к холодным ночам и дурного свойства вода в Акбулаке имели тоже гибельное влияние на гарнизоны передовых укреплений, в которых, по ведомости от 23 октября, было:

Больных Слабых.

На Аты-Якши. ............... 34 20

На Акбулаке. ................. 56 -

Больных было в первом укреплении 11 человек, во втором 7-ой; главная болезнь была на Аты-Якши: цынга (14 человек), нервная горячка (6 человек) и кровавый понос (6 человек). На Акбулаке цынга (52 человека). С наступлением холодов болезни значительно усилились; по ведомости 19 декабря больных было:

На Аты-Якши .............. 168 человек

На Акбулаке ................. 164 »

Умерших в обоих укреплениях было 93 человека. [89] Главные болезни были: горячки, поносы, водяная, но в особенности цынга.

Выступление первой колонны отряда, названной караваном.

Когда первые пять башкирских обозов доставили в укрепления главную часть запасов и успех приготовлений решил открытие похода осенью, то в виде опыта степного похода отправлен был на верблюдах с частью запасов 6-ой обоз или караван под начальством состоявшего по кавалерии подполковника Данилевского, которому и предписано было сделать замечания по предмету вьючки, движения и расположения на становищах отряда.

Транспорт этот или караван, состоявший из 1,128 верблюдов, под прикрытием 234 человек пехоты, 116 казаков, 25 артиллеристов, при 4-х 10-ти-фунтовых горных единорогах с 16 вьючными зарядными ящиками, направлен был к Эмбенскому укреплению, где должен был ожидать главного отряда. Он выступил из Оренбурга 21 октября. В то время снегу не было; только изредка морозы, наступавшие после дождей, производя гололедицу, затрудняли движение, но, не смотря на то, отряд шел довольно успешно, и 12 ноября прибыл благополучно в Эмбенское укрепление, пройдя в 23 дня 475 верст или более 1/3 всего расстояния от Оренбурга до Хивы. Из этого опыта можно было заключить, что движение до Хивы легко было бы произвесть в 60 или 70 дней, еслиб не лежавшие впереди 800 верст безплодной степи, заставившие, для поддержания сил лошадей и верблюдов, взять с собою огромные продовольственные запасы, прибавившие обоза почти на половину. Из ведомости № 2 ⁵⁹ видно, что на продовольствие верблюдов и лошадей отряда надобно было взять 3,940 четвертей муки, 11,078 четвертей овса и 10,000 пудов сена, что составит слишком 100,000 пудов клади.

Пока перевозились запасы внутрь степи, в Оренбурге производились опыты над действиями минного снаряда и зажигательных ракет. Назначенные нижние чины под надзором подпоручика 1-го конного пионерного эскадрона Шильдера приучались [90] к наведению понтонов; строились суда под наблюдением капитан-лейтенанта Бодиско, оканчивались необходимые для похода заготовления, сосредоточивали из степи киргиз с собранными для похода верблюдами, приготовлялась упряжь на верблюдов для возки артиллерии и повозок, заготовлялись принадлежности для вьючки верблюдов, и проч. — и час выступления наступил.

14-го ноября в Оренбурге издана была декларация, в которой генерал-адютант Перовский изложил все дерзкие и наглые поступки хивинцев с Россиею и объявил, что, для обезпечения на будущее время прав и польз российских подданных, не остается другого средства, как отправить военный отряд против Хивы ⁶⁰ . [91]

ГЛАВА V.

Выступление в поход главных сил отряда и движение их до Эмбенского укрепления.

Разделение отряда.

Все приготовления, изложенные в предъидущей главе, делались под видом ученой экспедиции к Аральскому морю, но огромность их, необыкновенная деятельность, шитье зимней одежды, сбор небывалого прежде числа войск и верблюдов, заставляли предполагать иную цель, и общее мнение угадывало, что все эти приготовления делались для похода в Хиву. За несколько дней до выступления войск из Оренбурга, утром 12-го Ноября собраны были на городскую площадь войска, долженствовавшие участвовать в походе и бывшие в то время в Оренбурге. Им прочитан был приказ г. корпусного командира о походе на Хиву ⁶¹ , потом, после многократных ура и молебствия, войска [92] прошли церемониальным маршем. К 14 ноября они распределены были к выступлению в назначенные им места.

Все тяжести, которые не могли быть забраны башкирскими транспортами и передовым отрядом, вышедшим с подполковником Данилевским, перевезены были за р. Урал, где все вьюки, повозки, верблюды, войска, артиллерия распределены были, для удобства движения, продовольствия, пастбища и управления, — на 4 колонны:

1-я колонна составлена была из 2-х рот баталиона № 2, 1 сотни оренбургских казаков, 2-х 10-ти-фунт. горных единорогов и 360 киргизских верблюдовожатых при 1,800 вьючных верблюдах.

2-я колонна из 2-х рот баталиона № 5 с баталионным штабом, 50-ти башкирских и 50-ти оренбургских казаков, 2-х 10-ти-фунт. единорогов и 400 кайсаков при 2,000 верблюдах.

3-я колонна — или главная — заключала баталион № 4, дивизион Оренбургского казачьего полка, сотню Уральских казаков, 2 — 12-ти фунт. орудия и 6 кугорновых мортир, команды: ракетную, мортирную, парковую, понтонную, лодочную с их обозами; походную церковь, подвижной госпиталь, штаб отряда и 700 киргиз при 3,600 верблюдах.

4-я колонна — из 2-х рот, баталиона № 5, 1 сотни башкир, 2-х 10-фунт. горных единорогов и 360 кайсаков, при 1,800 верблюдах ⁶² .

Первая из этих колонн вверенна была начальнику 22-й пехотной дивизии генерал-лейтенанту Толмачеву, который в то [93] же время был и начальником пехоты; 2-я колонна была под начальством командовавшего конно-артиллерийскою бригадою полковника Кузьминского, который был в то же время и начальником артиллерии и парка всего отряда; 3-я колонна вверена была состоявшему по кавалерии полковнику Мансурову, и наконец 4-я колонна и вся конница отряда были под начальством командовавшего башкирским и мещеряцким войсками генерал-майора Циольковского.

Кроме этих 4-х колонн, еще выступили 16-го ноября с нижней уральской линии два полка уральских казаков при 1,800 верблюдах, под начальством уральского войска полковника Бизянова. Для избежания напрасных передвижений, они направлены были (с верблюдами, пожертвованными ханом внутренней Орды Джангером и доставленными киргизами с Калмыковской крепости) прямо к укреплению, устроенному на Эмбе ⁶³ .

1-я и 2-я колонны направлены были из Оренбурга по Бердяно-Куралинской линии и выступили 14 и 15 ноября; 3-я и 4-я колонны выступили 16-го и 17-го ноября на Илецкую защиту; все четыре колонны должны были соединиться близ караванного озера на правом берегу р. Илека, верстах в 17-ти от пограничного форп. Григорьевского. Здесь, перед выступлением за границу, отдан был по отряду приказ генерал-адъютанта Перовского от 22-го ноября, что Государь Император удостоил облечь его всеми правами и властию командира отдельного корпуса в военное время.

При выступлении в поход дана была отряду нужная для степного, зимнего похода организация и предписаны правила для отправления службы во время похода. (Правила эти представлены на Высочайшее усмотрение 17 ноября 1839 г. № 263 ⁶⁴ . [94]

На основании этих правил колонны составлены были, как самостоятельные части отряда, из пехоты, конницы, артиллерии, с необходимими боевыми запасами и с соразмерным числом вьючных верблюдов.

Начальники колонны заведывали всеми частями ее в хозяйственном и строевом отношениях. В помощь им назначено было несколько офицеров, которым вверено было управление частей колонны. Начальник колонны должен был наблюдать за безопасностию колонны, заботиться о здоровьи людей, о хорошей пище и наблюдать, чтобы лошади и верблюды получали положенные им дачи и чтобы, за ними имели надлежащий надзор. Принимая колонну, должны были осмотреть вьюки и разпределить их, соображаясь с силами верблюдов.

Иметь строевые списки всем чинам колонны, строевым и подъемным лошадям, киргизам, опись всем тяжестям и ведомость о расходе и приходе всех запасов.

Подчиненные им офицеры, заведывая каждый своею частию, должны были находиться походом при своих частях, наблюдать, чтобы верблюды шли в порядке и конвойные казаки и киргизы следовали при них. В лагере обязаны были наблюдать, [95] чтоб верблюдов пасли, как следует, и потом располагали на ночлеге в приличных местах, надзирать над киргизами, делать им перекличку и смотреть за выдачею им по положению продовольствия, требовать, чтобы одни и те же верблюды были постоянно назначаемы под те же вьюки.

Они должны были иметь списки верблюдовожатым и припасам и ведомость о расходе продовольствия.

Порядок этот был только на бумаге; правильной организации отряда, при которой бы начальник мог всегда знать состояние отряда, не было. Не смотря на то, что генерал-адъютант Перовский действовал на правах командира отдельного корпуса, не было ни походного начальника штаба, ни обер-квартирмейстера, ни обер-провиантмейстера Н., Д., Ц. и проч., желая не выпускать из рук своего влияния на генерал-адъютанта Перовского, без сомнения содействовали этой неурядице. Спустя несколько переходов назначен был дежурный штаб-офицер, но выбор был очень неудачный, он пал на Д..., не отличавшегося тою деятельностию, которая требуется для этой должности. При том, если запасы первоначально и были распределены под надзор нескольких казачьих офицеров, то, дня три после выступления из Оренбурга, с прибытием в главную колонну (3 колонны), генерала Перовского с огромным штабом, офицеры которого, желая принять на себя какие либо части отряда для наружного управления, чтобы иметь случай к наградам, — не знаю по чьему приказанию, разобрали зря, под свой надзор, по нескольку десятков верблюдов с запасами, которыми и заведывали только несколько дней, и в это время до того перепутали и верблюдов и запасы, что даже киргизы изумились безпорядку. По этому поводу рассказывали; что когда впоследствии на р. Эмбе пришлось, для облегчения верблюдов, пересыпать кули для сделания тяжелых вьюков более легкими и рассортировать запасы по колоннам, то почти целый месяц бились с этим, и не могли доискаться некоторых запасов. А в этот месяц снега увеличились, верблюды от морозов худали и потеря месяца увеличила затруднения дальнейшего похода.

В каждой колонне назначался дежурный для наблюдения за [96] порядком на походе и в лагере и за лагерным караулом. Походом он преимущественно находился при ариергарде, принимая над ним начальство, и вообще исполнял все обязанности дежурного по баталиону.

Для управления киргизами, в каждой колонне были караван-баши (старшины).

За два часа до рассвета били генерал-марш ⁶⁵ , по которому люди вставали, завтракали, разбирали кибитки и увязывали их; потом часов около 5 1/2 или 6 били сбор, по которому навьючивали верблюдов; конвойные казаки выезжали к своим частям, приказывали киргизам вести верблюдов к вьюкам; остальные люди рассчитывались отделениями по 6 человек для вьючки; им назначали определенное число верблюдов; навьючив одного верблюда, отделение переходило к другому, третьему и так далее.

Офицеры наблюдали за порядком вьючки, за надлежащей увязкой вьюков ⁶⁶ ; после вьючки пехота отправлялась к ружьям, надевала аммуницию, часть ее садилась на верблюдов, а казаки на лошадей. Авангард выезжал на рысях и за ним трогался весь отряд, двигаясь походом в несколько рядов или ниток. Требовалось, чтобы верблюды одного рода запасов следовали в одном и том же ряду, или нитке; но это не могло наблюдаться, потому что запасы в самом начале похода перемешались, как было сказано выше.

При каждых 10 верблюдах было по 2 киргиза: один из них ехал впереди, другой шел сбоку, подгонял задних верблюдов и поправлял вьюки. Если приходилось остановить верблюда для перевязки вьюков, то он, отводился в сторону, чтобы не останавливать задних верблюдов. [97]

К каждому ряду или нитке приставлялось 6 конвойных казаков для наблюдения за порядком следования и помощи верблюдовожатым. Впереди каждой нитки ехал передовой казак для указания своему ряду удобнейшего пути следования; передовые казаки по возможности равнялись между собою.

Прочия войска размещались: в авангард, арьергард и по бокам колонны.

Ариергард имел обязанность принимать всех отсталых при нем был: отряд казаков, часть лагерного караула и часть верблюдов, назначенных для подвоза отсталых пехоты, и порожние верблюды, для замена усталых.

Верблюды, которые после поправки вьюка не могли попасть на свое место, должны были примыкать к хвосту своего ряда, или арьергарду. Становища выбирались на местах, на которых был корм, топливо и вода поближе, если представлялась к тому возможность.

Чтобы дать время попасти верблюдов, колонна останавливалась за 2 или 3 часа до захода солнца и располагалась правильным четыреугольником.

На пастьбу отводили верблюдов под надзором одной четверти наличных киргиз и казаков; последние содержали пикеты вокруг табуна и высылали партии на высоты за несколько верст от лагеря; другия части войск раскладывали по рядам вьюки, разбивали кибитки, приготовляли топливо, подносили воду и проч.

Придя на становище делалась смена дежурным, караулам и прочим должностным лицам.

Против каждого фаса становились по 2 и по 3 часовых, которые должны были опрашивать всякого приезжающего и отъежающего из колонны и также наблюдать, чтобы не было воровства из вьюков, к чему киргизы оказывали наклонность.

Казаки по 3 человека в бекет, назначались вокруг лагеря на пикеты, становясь на версту и более от него, наблюдая, чтобы никто не мог прокрасться, не будучи ими замечен, ни выйдти из лагеря.

К сумеркам приводили верблюдов с пастбища и [98] располагали их для ночлега. Офицеры делали перекличку людям, поверку лошадям и верблюдам, каждый своей части, и доносили о своих частях начальнику колонны.

Первые дни была прекрасная осенняя погода, почти без ветра, при 4° R.; морозу; но 19-го задул северо-восточный ветер и термометр опустился на 10° R. 21-го ноября выпал небольшой снег, а на другой день, как бы для подтверждения слов приказа г. корпусного командира, что нас встретят стужа и бураны, с приходом к лежащей близ границы Илецкой защиты, мороз по утру был в 18°, а в вечеру 29° R., и потом морозы и бураны были постоянными спутниками отряда.

Для нас, живших постоянно в теплых домах, выезжавших только на охоту или в дорогу, и потом, после нескольких часов езды, отогревавшихся в теплых избах и гостиницах за кипящим самоваром, эти холода первое время были невыносимы. В походе, т. е. при езде верхом, нельзя было одеваться так тепло, как в дороге, следовательно приходилось зябнуть; ночью, когда обыкновенно мороз усиливался; спать на мерзлой земле, покрытой войлоком, под войлочной кибиткой, хотя и закутавшись тулупом, было не менее холодно как и днем; обыкновенно мы закрывались с ног до головы, чтобы во время сна не отморозить ног и носа, но во время ночи от испарины и дыхания, к волосам головы и усам примерзал тулуп, так что первая забота, вставая, была оттаять образовавшийя на говове и усах лед и отделить примерзшие к тулупу волосы. Первые ночи с непривычки мы не могли заснуть, но потом привычка и природа взяли свое; морозы в 15° уже казались оттепелью, и мы, не смотря на них, после добрых переходов и усталости, спали сном богатырским. Ворочем некоторые из более догадливых и имевших средства, во время дневки при Илецкой защите, поделали из железных ведер железные печки, и джуламы с такими печками были благодеянием для офицеров штаба отряда, потому что в них можно было не только отогреться, написать, необходимые бумаги ⁶⁷ , но по [99] временам побриться и переменить белье. Впрочем и в них не всегда было тепло. В бураны теплота в кибитках вовсе не держались, и при 6° или 7° R. буран был несноснее морозу в 30° при тихой погоде. В умеренную погоду, т. е. при 9° или 10° R. и тихой погоде, в натопленной джуламе было, так сказать, два климата, теплый, или умеренный и холодный: в верхней части джуламы, во время топки печки, термометр показывал несколько градусов тепла, иногда до +14° R., а внизу было также холодно как и на открытом воздухе; по прекращении топки чрез час или два, внутренняя теплота в кибитках исчезала.