ИВАНИН М.

ОПИСАНИЕ

ЗИМНЕГО ПОХОДА В ХИВУ

в 1839—1840 г.

Les grandes entreprises lointaines pe-

rissent par la grandeur mкme des prepara-

tifs,qn'on fait pour en assurer la reussite.

Montesquieu.

ГЛАВА I.

Обзор походов в Хиву, предшедствовавших походу 1839—1840 г.

Успех или неуспех каждого похода или войны, обусловливаются множеством причин, содействующих или препятствующих успеху. Причины содействующие успеху, или препятвующие ему, зависят, кроме сопротивления неприятеля, деятельности его, храбрости и искусства — и от свойства местности, расстояния которое надо пройти, чтоб достигнуть неприятеля; обширности театра войны, от климата, от политического состояния и администрация воюющих сторон, от свойств народа и от других более или менее важных причин, уловить или постигнуть которые, могут только люди, изучившие театр войны, свойства населяющегося его народа, войска из этого народа составленных и проч. Для изучения войн Европейских содействует, богатая военная литература, обширные военные библиотеки, гласное обсуждение военных вопросов и проч.; к умножению сведений о военном деле содействуют даже такие великие писатели-полководцы, как Юлий Цезарь, Фридрих Великий, Наполеон I и проч. Но для изучения войн в Азии военная литература наша очень бедна, мы не имеем даже азиатского журнала, который знакомил бы нас с современным состоянием азиатских государств, и только с недавнего времени начали появляться в Военном Сборнике и Русском Инвалиде [2] некоторые сведения, и то в сжатом виде, об Азии, но далеко недостаточные для разъяснения вопросов, необходимых при обсуждении какого либо предприятия в Азии, в дела которой, мы каким то неодолимым роком вовлекаемся более и более; весь север которой мы занимаем уже около двух сот лет и, при большем внимании на дела Азии, можем рассчитывать на извлечение из нее громадных способов к развитию нашей промышленности и торговли, ¹ если сумеем не столько оружием, сколько политикой поставить себя в дружеские отношения с азиятскими народами, и приобретем их доверие справедливостью и умеренностью наших требований, а для ограждения наших выгод употребим настойчивость, и только в крайних случаях силу. Для почина исследований и описания походов в Азии, я решился описать поход в Хиву ген. ад. Перовского 1839—1840 г. с указанием причин его неудачи, в которых строго осуждать ген. ад. Перовского нельзя; мы тогда еще плохо знали Среднюю Азию и те условия, которые могли бы способствовать или помешать успеху этого похода, на котором оправдалась известная русская пословица: «первый блин комом; — но если на ген. ад. Перовском легла тяжесть этой неудачи, то мы должны отдать ему и долю заслуги, за предприятие

этого похода, который научил нас многому и заставил нас обратить на дела Азии более серьезное внимание. Могли ли мы ничтожному, полудикому ханству позволять грабить наши торговые караваны, препятствовать нашей торговле, не допускать к себе наших агентов, и побуждать сопредельные и подвластные нам кочевые племена грабить наши пределы и увозить наших подданных, для продажи в тяжкую неволю в Хиву? Во время предприятия похода 1839—1840 г., немногия из государственных наших людей того времени разделяли силу побудительных причин в предприятию этого похода; но после [3] примера Англии, пожертвовавшей более 44 мил. метал. рублей на абиссинскую войну 1867—1868 г. ² , для освобождения нескольких десятков своих подданных, — как бы в подтверждение слов мудреца Греции: что то государство есть самое счастливое, где обида, нанесенная одному, оскорбляет все общество; после такого примера, поход в Хиву не может казаться предприятием вздорным; — по сведениям у нас увезено было и продано в Хиву до 3,000 человек ³. Полагаю также, что после быстрого развития нашей средне-азиатской торговли, последовавшего вследствие этого похода, взгляд на цель его должен измениться. Но в то время, кроме несочувствия к нему многих наших государственных людей, было и тайное противодействие. В комитете, составленном из графа Нессельроде, графа Чернышева и ген. ад. Перовского, 11 марта 1839 г., между прочим постановлено было: 1) содержать истинную цель похода в Хиву в тайне, действуя под предлогом посылки только одной ученой экспедиции к Аральскому морю. 2) Отложить самый поход до окончания дел Англии в Авганистане.

Для чего стеснять главного начальника содержанием в тайне такого предприятия, которое, по сущности своей, не может оставаться тайною? Первая значительная покупка запасов и отправка их в степь, уже делает очевидным для всякого, куда направляется удар.

Второе положение, принятое комитетом, отложить самый поход до окончания дел Англии в Афганистане, еще более должно было стеснять распоряжения главного начальника. Разве можно предвидеть время окончания такого дела, какое было у Англичан в Афганистане, при обширности театра войны и [4] воинственности Афганов? И можно ли было опасаться в то время появления английских войск в долине р. Аму, оставя в тылу только разбитый, но еще не покоренный этот народ? Наконец, если нежелание Англии нашему предприятию в Хиву стесняло нас, то разве не вправе мы были сказать правительству Англии: «вы владеете в Азии богатейшими землями, вам повинуются 150 мил. народа, у вас в Индии сто тысячная армия; фабрики ваши обширны и в цветущем состоянии, вы можете снабжать оружием и средствами для войны наших врагов в Средней Азии, и потому мы не желаем, чтоб вы распространяли ваше владычество и влияние далее Индии. Мы считаем всякий шаг ваш за правый берег Инда враждебным нашим торговым и политическим видам. Как морская держава, вы распространяете ваши торговые и политические предприятия на все прибрежья Азии, оставьте для нашей торговли хоть внутренния страны Азии; иначе мы должны смотреть подозрительно, и считать вмешательством в наши дела, всякий шаг ваш за Инд и за Гималайский хребет.» И разве мы не могли, в свою очередь, дать дружеский совет Англии, не снабжать оружием соседние с ее Индией народы и усиливать их; разве не могли указать ей на опасность для ее собственных владений, если по-соседству с нею оснуется сильное, воинственное государство; оно естественно будет заботиться о расширении своих владений, и без сомнения, при первом удобном случае, при первой вашей внутренней неурядице, бросится на вашу Индию, как на самую богатую и верную добычу.

Но в то время политика наша не задавала себе подобных вопросов; и главный начальник Оренбургского края не мог не предполагать, что обусловливать поход в Хиву окончанием дел в Афганистане, при тогдашних медленных сообщениях значило оттянуть на неопределенное время, или расстроить исполнение похода. Хотя в этом решении комитета сказано, что бы не откладывать похода далее весны 1840 года, — но это дипломатический способ выиграть время. Стоило только получить из Англии ложное сведение, что 8,000 отряд войск Ост-[5] Индской компании готовится к переходу в долину р. Аму, и наше предприятие в Хиву было бы положено в долгий ящик.

Другой вопрос, стесняющий ген. ад. Перовского, это вопрос финансовый; чтобы приготовиться как следовало к этому походу, требовалось бы расходу не менее 5 или 6 мил. рублей; но в то время такую сумму не дали бы на этот поход, и потому надобно было ограничиться скромной суммой; на все приготовления к походу исчислено менее 2 мил. рублей; остальные расходы предполагалось возложить на средства края. Скудость средств была одною из причин неудачи похода, а к этому присоединились злоупотребления, неизбежные в то время при всех покупках и заготовках военных запасов. Если бы, после похода в Хиву, назначено было следствие по этим злоупотреблениям, как после Крымской войны, то без сомнений нашли бы не одного виновного в злоупотреблениях; но в настоящее время, после трех десятилетних давностей и по закону, вопрос этот предается на волю Божию, и потому я считаю безполезным говорить о них.

Будучи участником похода этого, я заметил много причин способствовавших к неудаче его, о которых в своем месте будет сказано, но не считая себя столько компетентным, чтобы считать свои мнения авторитетом в вопросах о предприятиях в Средней Азии, я предварительно описания похода в Хиву 1839—1840 г., прочитал описание нескольких степных походов прежнего времени, как наших, так и других народов в Хиву, и когда получил более уверенности в правильности моего взгляда на причины неудачи зимнего похода в Хиву, причины большею частию не те, которые были распространены в общественном мнении того времени, тогда решился приступить к изданию описания этого похода.

Походы Монголов по средней Азии.

Так как чтение Военной Истории может быть полезно только в том случае, если при описании хода войны излагаются и причины успеха или неуспеха военных действий, то чтобы придать моим заключением о неудаче похода 1839—1840 г. в Хиву, более фактических, нежели теоретических оснований, считаю необходимым, предварительно описать несколько походов [6] в Средней Азии и преимущественно в Хиву, предпринятых в разные времена года и с разных сторон.

Для опровержения распространенного вообще мнения, что зимние походы по степям Средней Азии невозможны, и что поход в Хиву, предпринятый в 1839 году зимою, будто бы от того и был неудачен, считаю нужным указать, что много зимних походов, даже с силами гораздо большими, нежели были у нас в 1839 г., совершались с большим успехом. Так, в 1218 г. Чингис-Хан, предприняв поход против Ховарезмского Султана Мухаммета (владевшего тогда странами от Богдада до Инда и от Персидского залива до Кавказских гор и Сыр-Дарьи) — с армиею, имевшею около 250,000 воинов, совершил поход зимою от верховьев р. Иртыша к р. Сыр-Дарье. Поход Батые, в 1237—1238 г., для завоевания тогдашней северной части России, был также зимний. В начале зимы Батый двинулся с нижних частей Дона и Волги к Рязани, Москве Владимиру, Суздалю, Угличу, оттуда на Торжок, потом Селигерским путем, т. е. берегом Верхней Волги к озеру Ильменю, не дойдя которого, уже весною, Батый вернулся в степи между Доном и Волгою.

В 1391 г. Тамерлан, для войны против Тохтамыша, с армиею, превышавшею 200,000 человек, с средних частей Сыр- Дарьи направился к вершине р. Тобола тоже зимою; отсюда, уже весною, он повернул к средней части р. Урала и потом к Волге (в нынешнюю Самарскую губернию), где при р. Кондурче разбил на голову Тохтамыша. Несколько лет спустя Тамерлан, для совершенного ослабления Золотой Орды, предпринял против нее поход с Кавказа в Придонские и Прикаспийские степи тоже зимою. Так как в это время года здесь кочевала большая часть Золотой Орды, то он успел захватить здесь на месте значительную часть народа и скота, принадлежащего этой Орде, и так разорил ее, что свержение монгольского ига московскими князьями не представляло уже большой трудности ⁴. [7]

Зимний поход при Иоанне III в северо-западную Сибирь.

И мы делали зимние походы тоже успешно. Поход в 1499 году при Иоанне III, из нынешней Вологодской губернии, для завоевания Северо-Западной Сибири, был зимний. Наши войска в числе около 5,000 человек, под начальством Симеона Курбского и Петра Ушатого, на лыжах и нартах, прошли тогда до р. Оби и Иртыша и, оконча успешно поход, возвратились благополучно.

Преследование Наполеона I в 1812 году от Москвы до Вислы по разоренной, следовательно почти пустынной, местности, было также зимою.

Поход в Хиву Уральских казаков, князя Бековича и Шах-Надира.

И так успех или неуспех похода в степях зависит не столько от того, что он производится зимою, сколько от уменья приготовить войска для похода в зимнее время. Для лучшего ознакомления с свойствами степных походов, считаю нужным описать несколько степных походов, предпринятых летом в Хиву. Два из них были предприняты ими от Уральской линии, а третий из Герата, Шах Надиром. Первый из них предпринят был Уральскими казаками в 1605 году, и описан Абулгази — Баядур — Ханом, при отце которого Арап-Магомет-Хане и был этот поход. У казаков об этом походе осталось одно только предание, но Абулгази рассказывает его так: «когда десять хивинских купцов пришли к Уралу с товарами, то Уральские казаки узнали от них, что Хивинский Хан летом кочует с ордой своею на берегах р. Аму; тогда они, убив восемь из этих купцов, остальных двух взяв вместо провожатых, пошли, в числе 1000 человек, в Хивинское Ханство и подойдя к городу Ургенчу (вероятно нынешний Куня-Ургенч т. е. древний Ургенч), ворвались в город, изрубили его жителей, забрали в нем лучшие товары, нагрузили ими тысячу арб, взяли с собою тысячу женщин и пошли назад. Но вероятно замешкались своим возвращением; Арап-Магомет-Хан, узнав о набеге казаков, немедленно погнался за ними, настиг их в каком то ущелье, пересек им дорогу и заставил пробиваться силою. Хивинки не захотели последовать примеру Сабинянок, и казаки, после двух дневного кровопролитного боя, хотя успели пробиться, но должны были оставить всю свою добычу вместе с взятыми [8] красавицами. При дальнейшем их движении, Арап-Магомет-Хан обходом настиг их в другом тесном месте, где Уральцы не могли уже пробиться; и как воды здесь было мало то они, для утоления жажды, принуждены были пить кровь убитых своих товарищей, и после продолжительного боя были истреблены; едва сотня из них успела уйти и укрыться близь города Тука, на берегу р. Кгессиль, (судя по некоторым местам истории Абулгази, надо полагать, что это одно из русл р. Аму, а теснины, о которых говорит Абулгази, были вероятно спуски и всходы Усть-Урта), где они питались рыбной ловлей, ожидая благоприятного случая возвратиться в отечество. Здесь они, чрез 15 дней, быти открыты и истреблены. ⁵ Хотя Абулгази не пишет из какого места уральской линии выступили казаки, каким путем шли, в каком составе шел их отряд и, не смотря на стереотипное число 1,000 казаков, 1,000 арб и 1,000 захваченных женщин, рассказу этому в общих чертах нельзя не верить, потому что набег совпадал с временем его (Абулгази) рождения и напоминал ему данное по случаю этого события, его имя. Не смотря на сжатость рассказа, можно из него видеть, что бездомные Уральские казаки, желая обзавестись женами, сделали набег на Хиву, пришли, в Ургенч исправно, захватили много себе невест, и еслиб не домогались об увеличении их приданого, то может быть благополучно возвратились бы домой. Но замешкавшись грабежем, были застигнуты в теснинах с своим большим обозом, и сделались жертвою излишней отваги.

Второй поход в Хиву был при Петре Великом в 1717 году, и также был предпринят летом. Приготовления к этому походу продолжались около трех лет и начались по следующему поводу. Туркмен Хаджа Нефес, бывший в 1714 году в Петербурге, уверил Петра Великого, что воды реки Аму-Дарьи, текущие в Аральское море, можно обратить в Каспийское и открыть чрез Среднюю Азию торговый путь в Индию. Для [9] достижения этой цели, Петр Великий немедленно дал в распоряжение князя Бековича-Черкасского несколько судов, с достаточным числом матросов и войск, и послал его для поверки показаний туркмена Нефеса и описи берегов Каспийского моря. В следующем году, Бекович представил свои розыскания относительно старого русла реки Аму-Дарьи, и карту восточного берега Каспийского моря; оне были рассмотрены Петром Великим, который потребовал князя Бековича для личных объяснений, и 14 Февраля 1716 года Петр Великий дал повеление основать при бывшем устье реки Аму-Дарьи, возле гавани, крепость на 1,000 человек и потом идти с отрядом в Хиву, по направлению старого русла р. Аму, до плотины, останавливавшей течение вод р. Аму в Каспийское море и, буде возможно, разорив плотину, обратить течение реки Аму к старому направлению, а прочия русла запереть; хивинского же хана склонить к добровольному подданству. Другой отряд состоящий из казаков и сотни драгун, должен был быть послан провожать караван из Астрахани в Хиву; он должен был, когда придет к плотине, послать партию к морю по направленно русла р. Аму.

Для выполнения этого предположения в распоряжение Бековича дано было:

4,000 регулярных солдат, в составе 3-х пехотных полков ⁶ .

Один эскадрон драгун 100 человек.

1,500 Уральских казаков.

500 Гребенских казаков.

24 пушкаря.

2 инженера.

3 лекаря, с годовою пропорциею лекарств.

Всего, с офицерами 6,129 человек. [10]

На эту экспедицию показано расхода более 218,000 рублей тогдашнею монетою.

Войскам отпущены были: лопаты, кирки, топоры и проч. Продовольствия из Казани и Астрахани доставлено было на год, да для морского похода из Астрахани отпущено продовольствия на полгода.

Из показанного числа людей Бекович в 1716 году отправил морем три пехотных полка для занятия гарнизонами крепостей, основанных на восточном берегу Каспийского моря, а именно: на Тюп-Карагане, при заливе Александр-Бай и на Красноводской косе.

В Тюп-Карагане 9 Октября высажен был Казанский полк под начальством полковника Хрущева в составе 240 чел. с несколькими орудиями; из этого гарнизона к 9 мая 1717 г. было умерших до 500 человек.

В Александр-Бае оставлено гарнизоном три роты Астраханского полка.

В Красноводске высажены часть Астраханского полка и часть Крутоярского (или Азовский полк) в составе 1,100 чел., в этом гарнизоне смертность была еще большая.

Об участи Александр-Байского гарнизона неизвестно. Цель основания этих трех укреплений трудно объяснить. Если полагали иметь в них склады запасов и продовольствия на случай отступления отряда из Хивы, то достаточно было одной ближайшей к Хиве крепости. Если же имели целью из этих укреплений, посредством торговли, завести связи с туземцами, чтобы потом, на случай похода в Хиву, получить от них наймом или покупкою необходимое для отряда число верблюдов и лошадей, а также иметь возможность покупать у них потребное для войска мясное продовольствие, то для этого нужно бы было более продолжительное время; притом же, в то время торговля наша с туземцами не могла производиться с выгодою для нас, так как главный товар их, которым они могли платить за наш хлеб, выделанные кожа и другия наши изделия, были овцы, лошади, верблюды, а в то время этих животных нельзя было возить морем, не запасаясь на [11] весь путь сеном и пресной водой, что сопряжено было бы с неодолимыми трудностями, а следовательно и торговля ими была невозможна.

В 1717 году Бекович, оконча в Астрахани все приготовления к походу, на святой неделе (первый день пасхи был в том году 21-го Апреля) выступил из Астрахани в Гурьев, в числе около 4,000 человек; пехота плыла морем, а конница шла вдоль берега сухим путем.

На 7-й неделе после пасхи, следовательно около половины Июня, отряд Бековича двинулся далее к Усть-Урту, взяв с собою продовольствия на три месяца. Отряд состоял: из полка драгун, около 600 челов. двух рот пехоты, посаженных на лошадей, 6 или 7 орудий с артиллерийской прислугой, астраханских дворян, мурз, нагайских татар около 500 чел; 500 человек Гребенских казаков, около 1,500 Уральских; кроме того, в отряде было купцов Русских, Татарских, Бухарских, и проч. до 200 человек, а всего людей до 4,000 человек.

Для перевозки продовольствия, для пехоты, куплено было 297 лошадей, драгунам дано было по одной вьючной лошади на два человека; казаки имели своих вьючных лошадей; под разные тяжести велено было купить 200 верблюдов, полагая платы по 10 рублей за каждого верблюда. Кроме того взято было более 300 арб и телег, сверх провианта велено было выдать рыбы по 1/2 пуда на человека, вина и уксусу по ведру на человека и по шубе на человека.

От Гурьева до Эмбы (около 250 верст) отряд шел 10 дней; оттуда до Усть-Урта (около 140 верст) 5 дней, Усть-Уртом около 7 недель, спустясь с него отряд пришел 15-го Августа к урочищу Карагач, близь коего полагали плотину, запиравшую воду в старое русло р. Аму. (Вероятно это было русло р. Аму, называемое Лаудан, от которого во время разливов р. Аму Дарьи отделяется проток Шаркараук, идущий по старому руслу р. Аму; глубина этого протока бывает во время большой воды так велика, что караваны переправляют на судах. Допустив урочище Карагач при русле Лаудана, все [12] пройденное отрядом, от г. Гурьева расстояние, составит около 1,000 верст, на что употреблено было более двух месяцев. Эта медленность движения обясняется тем, что отряд, для сбережения лошадей и для добывания себе воды, принужден был местами по Усть-Урту делать особые дневки и рыть колодези глубиною от 2-х до 4-х сажень.

Так как сведения об этом походе составлены по распросам от освбодившихся из хивинской неволи наших пленных, и других не точных источников, то направление пути, по которому шел наш отряд, трудно угадать по искаженным названиям урочищ и колодцев, на которые шел отряд, и которые вероятно переданы были и по-калмыцки, и по-киргизски, и по-туркменски. Названия эти со-слов выбежавших пленных, записаны были по порядку следования: урочище Богочь, колодцы: Дучкан, Мынсуальмас, Чилдан, Сан, Косшегозе, Беляулы, Дурали, Ялгизу. При Ялгизу Бекович принужден был оставить 1,000 казаков для поправления их лошадей. Казаки эти после к нему присоединились при урочище Карагач. От Ялгизу отряд направился на Шемилдун, Карагумбет, Аккуль до урочища Карагач, где предполагалось устроить крепость и где была речка Порсунган, вытекавшая из реки Аму-Дарьи. Несмотря на искаженные названия урочищ и колодцев, можно полагать, что отряд шел: на могилу Бекет, где перешел чрез реку Эмбу, поднялся на Усть-Урт при урочище Мынсуальмас, шел на пески Сам колодцы Беляулы, где имеются развалины старинных зданий, следовательно где была пресная вода, на Карагумбет, где есть спуск с Усть-Урта, речка же Порсунган, вероятно, или проток Лаудан, выходящий из р. Аму, или оросительный канал, находящийся близь м. Порсу, где по уверению выведенных из Хивы наших пленных, Хивинцы и теперь указывают место последнего боя Бековича с ними. Здесь (то есть, вероятно, близь м. Порсы), Бекович был окружен 24,000 хивинцев и туркмен; после 3-х-дневного боя, хивинцы, не имея успеха, вступили в переговоры и так как Бекович требовал, чтобы для отряда доставлено было продовольствие ⁷ , то хивинцы под [13] предлогом, что им невозможно на одном месте собрать достаточного, количества продовольствия для всего отряда, коварными обещаниями побудили Бековича расположить отряд в 5 отдельных местах; ослабив его и разъединив таким способом его силы, хивинцы изменнически напали неожиданно на наши войска и истребили их по частям, или забрали в плен.

Оба похода эти в Хиву чрез Усть-Урт произведены были летом. В последнем для пехоты, конницы и артиллерии было не менее 3,800 лошадей, более 200 верблюдов и до 4,000 людей; но отряд в воде не встретил большего недостатка, поэтому и в летнее время путь от нижней части Уральской линии к Хиве был не так непроходим как полагали ⁸.

Третий поход в Хиву был предпринят с юга этого ханства знаменитым Шах-Надиром в 1739 г. Этот даровитый полководец, родившийся среди дикарей, в глухих степях Средней Азии, около г. Мерва, знакомый с верблюдами и движениями на них по степям, после обширных завоеваний и разграбления богатств великого Могола, имел средства скупить или нанять несколько десятков тысяч верблюдов для похода в Хиву, но он понимал затруднения двигаться по маловодным степям с большим обозом, особенно против предприимчивого и деятельного неприятеля и успеть понять, что ему выгоднее будет для предполагаемого похода воспользоваться водяным путем, представляемым рекою Аму. Для этого, после похода в Индию [14] (1737—1738 г.) и разграбления города Дели, Шах-Надир на возвратном пути приказал взятых им в Индии рабочих и мастеровых, направить к городу Балку, откуда они посланы были в леса, росшие на верхних притоках р. Аму-Дарьи, для постройки там судов, которые должны были служить для устройства моста чрез р. Аму-Дарью и для доставки к Хиве запасов вниз по этой реке. Рабочие эти летом 1739 года успели приготовить 1,100 судов. В тоже время Шах-Надир велел заготовлять в окрестностях Герата необходимые запасы, для задуманного им похода в Хиву. В конце Июня 1739 г. Шах Надир выступил из Герата и направился к г. Балку, куда прибыл в конце Августа. Нагрузив близь него стоявшие на р. Аму суда артиллериею и продовольствием, он отправил их вниз по течению р. Аму, а сам пошел сухопутно и чрез две недели прибыл в окрестности укрепления Чарджуй; здесь в три дня им наведен был мост чрез р. Аму, для прикрытия которого на обоих берегах устроены были укрепления, в которых оставлен был гарнизон и сложена часть запасов. В сентябре Шах-Надир заключил союз с бухарским ханом; обезпечив таким образом, правую сторону своей операционной линии, он с значительною частью войск пошел степью и чрез 15 дней достиг урочища Дивеюсси, (недоходя трех фарсангов до Газараспа), где узнав, что хивинский хан Юлбарс, заперся в укреплении Газараспе, он, чтобы выманить его оттуда, направился к городу Хиве. Когда Юлбарс вышел из Газараспа и потянулся вниз по р. Аму-Дарье, то Шах-Надир бросился на него, разбил его близь местечка Ханки и потом, повернув опять к городу Хиве, взял город этот приступом и тем кончил эту войну. Вместо убитого в сражении хивинского хана Юлбарса, Шах-Надир возвел нового хана, а также освободил из хивинского плена всех Персиян и Русских, выступил затем в обратный путь, и чрез 15 дней похода степью, в конце Ноября прибыл опять в Чарджуй, откуда чрез города Мерв и Мешед возвратился в Персию. [15]

Движение к Хиве Геодезистов Муравина и Гладышева.

Одновременно с походом Шах-Надира в Хиву, и наш отряд из Орска ⁹ шел туда же по следующему случаю: киргизский хан Абул-Хаир, изъявивший желание поступить под наше подданство, просил об основании для него укрепления на р. Сыр-Дарье; для выбора места такого укрепления, посланы были в 1739 г. геодезисты: Муравин и Гладышев. Выступив из Орска 5 сентября, и прибыв к р. Сыр-Дарье в 33 дня, они узнали, что Абул-Хаир избран ханом Хивы и уехал туда. Муравин и Гладышев последовали за ним и догнали его, не доезжая Хивы. Когда они, переплыв 4 Ноября на 20 лодках, подымавших кождая по 3 и 4 лошади, р. Аму, приближались к г. Хиве, то получили известие, что Шах-Надир пришел к ней же с юга, Абул-Хаир устрашась его, немедленно бежал за р. Сыр-Дарью. Гладышев же и Муравин представились Шах-Надиру, и в знак его благоволения получили созволение забрать из Хивинского ханства, бывших в нем, наших пленных, с которыми они, выступя 11 Ноября, возвратились 13 Апреля 1740 г. в Орск. С ними, при движении от Сыр-Дарьи к Хиве, было не менее 3,000 человек, а лошадей и верблюдов еще более, потому что Киргизы пешком не ходят на дальния расстояния.

Другим доказательством, что путь от Сыр-Дарьи к Хиве не представляет неодолимых затруднений, служит то, что в 1219 г. Чингис-Хан послал этим путем для завоевания Хаварезма трех своих сыновей, с значительною армиею. По словам Абулгази, при взятии столичного города Хивы, побито было более 100,000 человек и из оставшихся жителей при дележе досталось каждому воину по 24 человека ¹⁰. Если это и преувеличено или перепутано и надобно понимать, что это говорится не об одном городе, но о целом ханстве, то нельзя не заключить, что, посылая для завоевания этого ханства трех своих сыновей, Чингис-Хан не мог им дать менее 50,000 воинов. Впрочем в подтверждение возможности проходить с значительным [16] отрядом показанными путем, мы имеем более новое сведение. Проходивший от Сыр-Дарьи к Бухаре поручик Виткевич, в Декабре 1836 года с бухарским караваном из 1,500 верблюдов состоявшим, говорит, что, по переходе р. Сыр-Дарьи и Куван-Дарьи он шел 6 дней с караваном вниз по течению р. Яны-Дарьи, делал здесь распросы о пути, оттуда в Хивинское ханство, и в своей записке говорит, что дорога по р. Яны-Дарье, до высохшего залива Карашур, или до урочища Акча-Денгиз, удобна для движения, большего отряда войск, ибо в подножном корме, воде и топливе недостатка нет; далее от урочища Акча-Денгиза, до ближайших хивинских жилищ, на верблюдах три дня ходу, а баранов пригоняют туда в неделю; по этой дороге хивинцы ездят для собрания с Киргиз подати, отрядами в несколько тысяч человек ¹¹ . Подтверждением этому служит то, что, когда в начале ноября 1824 года послан был нами в Бухару вооруженный караван, под прикрытием отряда войск из 625 человек и 2-х орудий, имевший товаров на значительную сумму, следовательно в этом караване было не менее тысячи верблюдов; то караван этот по переходе р. Сыр-Дарьи, был хивинцами частию разграблен и принужден был возвратиться; поэтому число нападавших хивинцев должно было быть не менее 2 или 3,000 челов.; такое число их показывает, что и нашему отряду подобной же силы, возможно двигаться по восточную сторону Аральского моря. Нападения хивинцев происходили во второй половине Января 1825 г. и продолжались вместе с преследованием 18 дней; отряд возвратился на линию 18 Апреля. Это показывает возможность движения по этой степи зимой и нашим отрядам.

Поход к Аральскому морю полковника Берга.

Остается еще сказать о походе из Сарайчика к Аральскому морю, в зиму 1825—1826 года отряда войск под начальством генерального штаба полковника Берга (ныне генерал-фельдмаршал). Отряд этот состоял из 1,200 Уральских казаков, 400 Оренбургских казаков, 475 челов. пехоты Оренбургских линейных баталионов и 6 легких казачьих орудий, [17] всего 2,310 человек. Продовольствия: фуража, аммуниции взято было до 30,000 пуд., размещенных на 872 пароконных повозках; лошадей для этого обоза дали: — 600 Уральские казаки, 600 Оренбургские и 544 Башкирцы (всего 1,744 лошади). Всех же лошадей при отряде было 2,695. Отряд имел с собою 200 топоров, 400 мотык, 100 лопат, 2,000 турсуков (кожанных мешков для воды); продовольствие состояло из сухарей, крупы, водки, овса, баранов и рогатого скота. Пехотные и артиллерийские солдаты снабжены были тулупами, казаки оделись по своему обычаю; большая часть их имела бурки. Для перевозки запасов следовало бы прикупить 2,000 верблюдов, но это возвысило бы расходы до 600,000 руб. ассс., а на всю экспедицию назначено было всего 200,000 руб. асс. Впрочем, при устьях р. Эмбы достали до 100 верблюдов.

16 Декабря 1825 года отряд выступил из крепости Сарайчика, шел вдоль камышей Каспийского моря 250 верст; 27 Декабря направился на Усть-Урт, до которого дошел только 12 Января (1826 года); пройдя степью 150 верст и встретя большие затруднения от глубокого снега, полковник Берг принужден был, недоходя Усть-Урта, возвратить большую часть отряда на линию. С 1,000 Уральских казаков и двумя легкими орудиями, полковник Берг направился далее к Аральскому морю, до которого оставалось еще 242 версты; достигнув его благополучно, он прошел еще 80 верст к югу по западному берегу Аральского моря и 11 Февраля пошел обратно прямым путем к нижнему Уралу; пройдя 360 верст, отряд спустился с Усть-Урта, а пройдя еще 440 верст, достиг Сарайчика 5 марта 1826 года.

Порядок движения во время этой экспедиции был следующий: впереди шли три полка Уральского казачьего войска тремя колоннами, с двумя орудиями уральской казачьей артиллерии; за ними навьюченные верблюды в два ряда, позади их пехота и казаки Оренбургского корпуса, находившиеся при обозе, четырьмя или осмью колоннами (вероятно рядами повозок) смотря по местности; при них артиллерия Оренбургского казачьего войска. Впереди отряда шел авангард, позади ариергард, а по [18] флангам казачьи команды с офицерами генерального штаба для съемки местности. Останавливаясь лагерем, обоз строил каре; кавалерея располагалась вне каре, занимая места удобнейшие для корма лошадей; становища выбирались по возможности ближе к воде и местам где можно было иметь топливо.

Больных при отряде было: до 26 Января всего 7 человек, из них умерло 5 (в это время всего при отряде было людей: 1,000 уральских казаков с двумя орудиями; но в возвращенной части отряда без сомнения больных и умерших было более); до 5 Марта больных было 40 человек, умерших 15. В продолжение похода морозы доходили: с 16 по 19 Декабря от 15 до 16° R., с 19 по 31 Декабря от 8 до 11° R., с 1 по 14 Января от 10 до 20 ° R., с 14 по 18 от 1 до 10° R., с 18 Января по 1 Февраля от 2 до 26° R., с 1 до 24 Февраля от 10 до 31° R., с 24 Февраля по 5 Марта от 1 до 10° R.

Переходы были от 4 до 10 верст и от 25 до 30 верст, смотря по местности и глубине снега, но средние переходы были от 18 до 23 верст.

Возвратясь с этой экспедиции, полковник Берг представил план похода в Хиву, который при надлежащем исполнении его, мог бы иметь успех, но ошибочное указание складочного пункта и неправильное исполнение этого плана, имели для похода 1839—1840 г. роковые последствия, как увидим ниже.

Экспедиция полковника Берга, хотя и была предпринята под предлогом нивеллировки уровня морей Каспийского и Аральского, но приготовительные меры к ней, дали повод полагать что цель ее была, — если представится возможность, наказать Хивинцев за их дерзкие поступки и за подстрекательство Туркмен и Киргиз к похищению наших подданных и продажу их в Хиву, в неволю.

Хиву, по ее действиям в отношении к ее соседям, можно было назвать Алжиром Средней Азии, так как главным промыслом ее правительства было грабить своих соседей и торговать людьми. Для прекращения этих грабежей для связания с Хивою правильных политических сношений, а также для улучшения нашей торговли с нею и с Бухарою, не оставалось другого средства кроме оружия.

Трудность степных походов.

Из приведенных примеров степных походов к Хиве видно, что отряду из 3 или 5 тысяч и даже значительно большему, можно придти в Хиву по разным направлениям и в разное время года. Но придя в Хиву с изнуренными лошадьми, с истощенными запасами продовольствия, не значит еще достигнуть цели предприятия; при несколько искусных действиях хивинцев, можно лишиться всех перевозочных способов, умереть с голода и жажды, и подвергнуться участи уральских казаков и Бековича, как выше было сказано. Если Шах-Надир успешно окончил поход в Хиву, то он для уменьшения обоза из вьючного скота, умел воспользоваться водяным путем. Успехи походов в войнах в Средней Азии Чингиз-Хана и Тамерлана, объясняются тем, что войска их состояли преимущественно из кочевого народа, которому хорошо известны свойства лошадей и верблюдов для которого военные движения в степях были почти те же перекочевки; который, питаясь преимущественно мясом и молоком, не нуждается в таких запасах растительного продовольствия, какие требуются для нас. Употребляя в пищу лошадей и верблюдов, они гнали за войсками огромные табуны их, а приближаясь к неприятелю, умели скрытно нападать на него и отгонять его скот и захватывать другие продовольственные запасы. Для направления войск по степным местам, имеющим воду годную для питья и хороший подножный корм, они имели особых чиновников — юртджи, изучавших предварительно свойства тех местностей, по которым предполагалось идти войскам, поэтому предварительные распоряжения для успеха похода, можно было делать заблаговременно. Для войск же, составленных из народа оседлого, питающихся преимущественно растительнею пищею, заготовление продовольствия при движении по степям, составляет одну из главных забот, и чем расстояние до цели похода дальше, чем времени до окончания похода потребуется более, тем более потребуется заготовить запасов и перевозочных средств, и тем [20] более представится затруднений при движении по степи с большим отрядом и при охранении его от неприятеля. Затруднения эти еще более увеличатся если местность, по которой надо проходить и воевать, как было с нами в 1839 году, малоизвестна.

При снаряжении такого похода, нового в то время, столько представилось мелочных потребностей, столько новых предметов заготовки, столько новых обстоятельств, которые надо было обсудить, что главный начальник не имеет возможности всем этим заняться, он должен возложить очень многое на своих помощников, удачный выбор которых и составляет главное условие успеха всякого предприятия. К сожалению ген. адъют. Перовский не обладал великим даром выбирать людей, не умел окружить себя дельными, способными и честными сотрудниками, выбор которых ограничивался и тем, что самый поход до времени должен был сохраняться в тайне, а это и было причиною, что обсуждение плана похода, приготовления к нему, закупки и проч. попали в руки самонадеянных говорунов, ловких интригантов, шарлатанов, лихоимцев, которые и подготовили поход так, что с того места, где он должен был начаться, т. е. от передового складочного пункта, его пришлось кончить.

При соображении перевозочных способов, вся тяжесть перевозки легла на верблюдов. Верблюд называется кораблем степей; опытный моряк, отправляясь в дальнее плавание, осматривает корабль, на котором ему придется плыть, чтоб узнать выдержит ли он дальнее плавание, удары волн, силу ветров и бурь; какой груз может поднять его корабль, знает ли свое дело экипаж, нет ли на пути плавания мелей, подводных камней и проч. Если прочность корабля ненадежна, если экипаж плохо знает свое дело, если море мало знакомо, то естественно, что первая буря и корабль пойдет ко дну, первый туман и корабль может наскочить на подводный камень или на мель.

Почти в таком же положении находились и мы, приготовляясь для похода 1839—1840 года.

С качествами карабля степей — верблюдом — мы плохо ознакомились, а из собранных сведений о Хивинском ханстве мы [21] знали, что в то время войска ханства состояли из всякого сброда, вооружены были плохо; что народ не воинствен, что и плохих войск наберется не более 20,000 или 25,000, которые после первого удара разбегутся, что некоторые только города обнесены земляными стенами, частию обрушившимися; это дало надежду на легкое завоевание Хивинского ханства и внушило полное презрение к слабому неприятелю. А самонадеянность сделала нас менее предусмотрительными, менее заботливыми к собранию предварительных сведений о бывших походах в Хиву и удобнейших путях к ней, об узнании свойств этих путей и принятию мер, необходимых для безостановочного следования по ним и для успешного дальнего похода, как увидим ниже. [22]

ГЛАВА II.

Исследование путей в Хиву, первоначальная смета на издержки похода; план похода.

Описание степей, лежащих между Россиею и Хивою.

Несмотря на слишком значительную несоразмерность сил России и Хивы, наказание этого ханства вооруженною рукою, представляло множество затруднений. Чтобы убедиться в этом, и понять в чем должны были состоять план похода и трудность его, надобно предварительно бросить взгляд на местность, отделяющую Россию от Хивы, и принять в соображение недостаток имевшихся в это время сведений о Киргизской степи и об Хивинском ханстве, и рассмотреть пути, ведущие от пределов России к этому ханству ¹² .

Хива отделяется от пределов России обширными и большею частию неудобопроходимыми, для составленных из оседлого народа войск, степями, по которым проходят небольшие торговые караваны и перекочевывают аулы пастушеских народов с их стадами, составлиющими главное средство их существования. Как движения караванов, так и перекочевки в Кайсацкой степи направляются обыкновенно, в начале весны, от юга к северу, а в начале осени от севера к югу. Причиною такого порядка перекочевок, есть свойство местности. Весна в южной полосе степи, начинается ранее, а осень позже, нежели в северной полосе ее; лето бывает знойное, продолжительное, сухое, а зима короткая и умеренная. Растения, едва показавшиеся после зимы, от жару и засух, скоро начинают желтеть, делаются жесткими и малогодными для корма скота; но в степи есть такие растения и камыши, растущие по рекам [23] Киргизской степи, берегам Аральского моря, на некоторых озерах и даже солонцеватых низменностях, которые летом вовсе негодны в корм скоту и даже вредны ему, но когда их хватит морозом, могут служить пищей, хотя скудной для поддержания жизни скота в течении короткой зимы. Пресной воды в южной части степи, кроме рек: Сир и Аму и на песках Барсуках, очень мало; но за то почти вся эта полоса степи изобилует соленою и горькою водою и солонцами. Подвигаясь к северу, травы и пресные воды делаются постепенно обильнее, а солонцы уменьшаются. Грунт земли, на протяжении от Хивы к Оренбургу, частию каменистый, частию песчаный, состоящий обыкновенно из наносных бугров, частию глино-песчаный, но преимущественно глинистый и глинисто-солонцеватый; последний от летних жаров ссыхается и образует частые, широкие трещины в вершок и более шириною, чрез что очень затрудняется быстрое движение лошадей. В южной полосе степи травы низкие, вершка в два или три вышиною (за исключением незначительных долин) и до того редки, что стебель от стебля растет на расстоянии четверти аршина и более; а между стеблями совершенно голая земля. С приближением к северу растительность делается гуще, раснообразнее, травы выше; но мест, образующих как в наших Новороссийских степях — слой чернозема и покрытых дерном и в самой северной полосе чрезвычайно мало. Образованию чернозема и дерна препятствуют здесь как сухость климата, так и обыкновение туземцев по временам выжигать степь, при чем перегорают семена растений и молодые корни, не глубоко вошедшие в землю; выжигание это производится с тем, чтобы после высохшей, пожелтелой травы выросла свежая зелень. Эти степные пожары переносятся с быстротою ветра на десятки и даже сотни верст, сжигают всю растительность, оставляя после себя обуглившуюся почернелую почву, на которой чрез несколько недель вновь появляется зелень, правда такая же скудная как и прежняя, но по крайней мере мягкая и молодая. Здешния степи зажигаются иногда и с умыслом вредить проходящим отрядам, или враждебным племенам и были примеры, что целые аулы и табуны их [24] охватывались пламенем горящей степи и делались жертвою огня. От степных пожаров Киргизы часто раззоряются не менее, как оседлые жители от случающихся у них пожаров.

От изложенного выше свойства степи и произошел порядок движения Киргиз, то от севера к югу, то на оборот от юга к северу, основанный на том, чтобы избежать на юге летом, продолжительных жаров, безкормицы и безводия, а на севере зимою, продолжительной стужи, буранов и глубоких снегов, препятствующих скоту, особенно при гололедице, добывать из под оледенелой снеговой коры подножный корм.

Вот причина почему большая часть Кайсаков зимует в южной части степи, а с наступлением весны постепенно перекочевывают на север ¹³. Смышленные средне-азиатские купцы, пользуясь этим порядком перекочевок, принаровили к нему и движение своей торговли, отправляя караваны с своими товарами на север с весны, и возвращая их к зиме, потому что Кайсакам, и без того имеющим намерение двигаться в этом порядке, можно дешевле взяться поставлять верблюдов для возки товаров. Время открытия нижегородской ярмарки, в Августе месяце, соответствует этому порядку движения караванов и способствует средне-азиатской торговле. Но как верблюды зимою от скудного корма худеют, то весенния передвижения производятся медленнее, а осенью, когда верблюды отъедаются, движения эти можно производить гораздо быстрее. От Оренбурга до Хивы около 1,400 верст; но осенью, это расстояние, с малыми караванами проходили иногда на верблюдах в 32 дня.

Если от этих свойств климата и степи, происходит такое решительное влияние на порядок движения средне-азиатской торговли и кочевания туземцев, то и военные отряды, особенно значительных сил, должны соображаться с этими свойствами степи, при их движении с севера на юг, потому что чем многочисленнее отряд, тем он более в зависимости от корма и воды; к этому надобно прибавить, что движения военных отрядов [25] встречают в степи более затруднений, потому что не могут пользоваться теми удобствами движения как караваны, или перекочевывающие по степи аулы. Отряды, имея с собою артиллерию и артиллерийский обоз, принуждены бывают часто следовать путем удобнейшим для повозок, а такой путь не всегда бывает обилен кормом и водою. Опасаясь угона лошадей и верблюдов, военный отряд не может ни двигаться с таким сбережением сил их, ни так пользоваться кормами и водой как Кайсаки на перекочевках, или торговые караваны, состоящие часто не более как из 200, 500 или 700 верблюдов, для которых легче отыскивать становища, обильные кормом и водою, нежели для больших военных отрядов. В южной степи, на расстоянии нескольких сот верст, летом и осенью другой пресной воды нет, кроме как в копанях или колодцах, в которых можно в сутки напоить сотню или две верблюдов; так что здесь, даже малые караваны, для водопоя, иногда разделяются на части, а для доставления лучшего пастбища скоту, заходят в стороны и удаляются от прямого направления, чего военные отряды делать не могут, как из опасения быть истребленными по частям, так и потому, чтоб не терять времени, которое и в европейских войнах ценится дорого, а здесь потому оно еще дороже, что продовольствие каждых суток увеличивает число запасов и умножает обоз; и потому значительным отрядом переходить южную часть степи иначе нельзя, как зимой с выпадом снега, или весной пока растаявшая снеговая вода не высохнет. Между множеством исторических примеров, подтверждающих изложенные мнения о порядке передвижения по этим степям войск, довольно упомянуть, что им следовали величайшие полководцы кочевых народов. Чингис-Хан в 1211 году, для открытия военных действий с Китаем, двинулся от вершин рек Селенги и Онона к Китаю осенью, для того, чтоб по снегу перейти степь Гоби; о движении его в 1218 г., для войны с Магометом Хоразиским и, зимних походах Монгольских полководцев, было сказано выше. [26]

Разбор путей, ведущих от границ России к Хивы.

Перейдем теперь к рассмотрению удобнейших путей, ведущих из пределов России в Хиву чрез не гостеприимную киргизскую степь. Эти пути можно разделить на два главные отдела: 1) на пути, идущие от восточного берега Каспийского моря и 2) идущие от Оренбурго-Уральской линии.

Из путей, ведущих от берегов Каспийского моря, следует упомянуть о трех главных:

1) От Красноводска в Хиву, которым шел капитан (впоследствии генерал от Инфантерии) Муравьев, посланный туда в 1819 г. знаменитым Ермоловым. Путь этот кратчайший, всего около 600 верст ¹⁴ , но не обилен кормами и водой; при том, кочующие здесь Туркмены с нами не имели близких сношений, находятся под влиянием Хивы и Персии и в случае движения по нем наших войск, мы не могли надеятся получить от туземцев пособий в доставке лошадей, верблюдов, для мясных дач баранов, вожаков; скорее можно было ожидать найти в них врагов, или вероломных друзей, потому что начатые с ними Ермоловым приязненные сношения мы, без всякой причины, прекратили и не сделали ничего для избавления их от торговой зависимости и притеснений Хивинского и Персидского правительств. Хотя Генералу Перовскому полезно было продолжать политику Ермолова, и возобновить связи с Туркменами Восточного берега Каспийского моря, но он ничего этого не сделал. Тоже надо сказать о пути от Киндерлинского залива.

2) Путь от Мангишлака длиннее первого, — имеет около 900 верст и почти такого же свойства.

3) От упраздненного Н. Александровского укрепления чрез возвышенную плоскость Усть-Урт; путь этот короче второго, всего 700 верст, за то скуднее кормами и водой; притом, по уверению Киргизов, от которых собирали сведения, об Усть-Урте, вода местами в глубоких колодцах на глубине 4, 8, 10, 15 и даже 20 сажень; стоило только заложить их сверху и присыпать [27] землею, чтоб нельзя было отыскать их, или набросать падали или зарыть их и значительный отряд совершенно лишился бы воды, не имея возможности вырыть в короткое время новых колодцев такой значительной глубины, тем более, что грунт земли здесь, большею частию, твердый и каменистый.

К изложенным неудобствам этих трех путей надобно присоединить, что в случае избрания которого нибуть из них за главную операционную линию, управление из Оренбурга, по заготовлению запасов и снаряжению похода, по отдаленности, сопряжено было бы с большими затруднениями и медленностию, а успех похода был бы в эпоху снаряжения его, более нежели сомнителен по следующим причинам.

Флотилия Каспийская была в то время малочисленна; частных судов, для найма перевозки запасов, лошадей и войск, было недостаточно; при том противные ветра и бури могли бы задержать доставку войскам запасов и расстроить все предприятие. Чтобы убедится в этом, стоит только вспомнить поход, Петра Великого в 1722 г. в Персию, в котором дойда до Дербента, мы должны были вернуться, потому что суда, назначенные для доставки войскам провианта, разнесло бурей.

Параходов же, во время снаряжения Хивинской экспедиции, на Каспийском море еще не было. Но если бы они и были, и удалось бы даже перевезти в один из упомянутых трех пунктов войска, со всеми для них запасами, то как выступить отсюда в Хиву, без лошадей для конницы и артиллерии и без верблюдов для перевозки запасов? Народ, кочующий на всем Восточном берегу Каспийского моря, или предан Хиве, как напр. Адаевский род Киргиз, или подвластен, или под влиянием Хивы, как Туркмены; тот и другой народ магометанского вероисповедания, находится с Хивой в близких торговых сношениях, зависит от нее в средствах существования, и при том всегда промышлял захватом в плен наших подданных и продажею их в неволю в Хиву. Естественно что мы, не основав с ними тесных политическим и торговых связей, не могли бы получить от них ни верблюдов, ни лошадей, ни скота для мясных порций, ни надежных вожаков. Если же [28] привести сюда заблаговременно своих верблюдов и лошадей с линии, по безплодной степи, то они изнурятся, и для поправки их надобно было бы несколько недель откармливать; но при бывшем укр. Ново-Александровском, воды едва достаточно было для горнизона, а корма на всем Восточном берегу Каспийского моря вообще скудны, и потому пришлось бы перевозить туда морем сухой фураж, на несколько месяцев, для всех верблюдов и лошадей отряда, что еще более увиличило бы трудность и дороговизну предприятия, заставя прежде похода, основывать на Восточном берегу Каспийского моря новые укрепления.

Итак пути от Восточного берега Каспийского моря можно принять вожможными для значительных отрядов только тогда, когда: 1) мы будем иметь на Каспийском море множество судов при параходстве, 2) укрепления на этом берегу с достаточными гарнизонами, не только для обороны самых укреплений, но и туземцев от притеснений Хивинцев и Персиян и 3) деятельную торговлю, чтобы снабжать туземцев необходимыми для них потребностями, и тем поставить их под свое влияние, внушить к себе доверие и удалить от них мысль невозможности существования без Хивы и Персии. Но этого в то время не было; следовательно движение наших значительных военных сил от берегов Каспийского моря было неудобоисполнимо. Основанное перед тем укрепление Н. Александровское, по неудобству к нему морского пути, скудости кормов и совершенному почти недостатку воды в окрестностях его, не могло соответствовать вышеизложенным видам, но тем не менее, как готовый уже складочный пункт, было избрано для перевозки в него части запасов, необходимых к походу, и путь от него, как будет описано ниже, предназначен был служить путем побочным и второстепенным, для движения небольшего отряда, с запасным продовольствием на случай необходимости в нем для похода в Хиву.

От южных пределов России в Хиву, несколько путей. Начнем с самых северных. Идущие от Сибирской линии, или от г. Троицка, могут быть приняты только в случае похода [29] сибирских войск и то в Ташкент, но в Хиву, по отдаленности, эти пути неудобны.

Путь от кр. Орской идет (если следовать по восточную сторону Аральского моря), на реку Иргиз, мимо озер Аксакал-Барби, потом песками каракум, на переправку чрез р. Сыр-Дарью, близь урочища Раима; отсюда идет на Хивинскую крепостцу Биш-Кала; потом реками Куван и Яны-Дарьею, от последней поворачивает на пески Кизыл-Кум, мимо озера Деукара, к переправе чрез р. Аму, против Хивинского местечка Кипчак; все протяжение его около 1350 верст. Путь этот до р. Иргиза, и даже южнее его верст на 500 от Орска, не имеет недостатка в воде и кормах, но далее, около 250 в., до р. Сыр-Дарьи идет местами мало-кормными и мало-водными, и в топливе имеет большой недостаток. От Сыр-Дарьи до р. Аму качеств пути мы положительно не знали; могли только заключать о проходимости его для 3000 и более лошадей, как выше сказано при описании движения Гладышева и Муравина в Хиву, и из записки Виткевича. Посему полагали, что путь этот представляет мало способов для движения значительных военных сил и почти на 800 верст идет мало-кормными и мало водными местами.

Из Оренбурга в Хиву два пути: по восточную сторону Аральского моря и по западную; первый до озера Ходжа-Куль почти на 550 верст идет местами обильными подножным кормом и водою; отсюда песками Барсуки и Каракум на расстоянии около 350 верст до р. Сыр-Дарьи, также скуден кормом, мало-воден и песчан, как и путь, идущий от Орска, между Иргизом и р. Сыром; а далее идет тем самым путем, который описан выше, при изложении Орского пути. Вся длина его до Хивы около 1,400 верст, а малокормного и маловодного пути до 900 верст.

Второй путь из Оренбурга, по западную сторону Аральского моря, обилен кормами, водою и частию топливом почти на 500 верст, до впадения в р. Эмбу р. Атыджаксы; далее до подъема на возвышенную равнину Усть-Урта от 200 до 250 верст, идет местностию большею частию солонцеватою и имеет корма [30] и воду - скудные; топлива мало; отсюда поднявшись на возвышенную равнину Усть-Урта, почти на расстоянии 500 верст корма скудны, вода только в весеннее время в ямах, после таяния снега и в колодцах, местами глубиною в 4, 6, 8, 10 и до 20 сажень ¹⁵ , но в топливе недостатка нет. По спуске с Усть-Урта, кормы хотя не обильны, но в пресной воде нет недостатка; пройдя же верст 70 до г. Куня-Ургенча (старого Ургенча), начинается обработанная полоса Хивинского Ханства. Всего пути до Куня-Ургенча около 1320 верст, а местами малокормными и маловодными около 800 верст ¹⁶ . Впрочем, путь этот до 1839 г. только до Эмбы был нам положительно известен, далее до Хивы, путь этот мы знали только по распросам.

Остается рассмотреть путь от нижней Уральской линии, между кр. Калмыковой и Сарайчиком.

От нижней части Уральской линии, до всхода на Усть-Урт, на расстоянии около 450 верст, местность большею частию солонцеватая, корма скудны, хорошей воды мало; и приходится переходить топкими солонцами, удобопроходимыми для тяжестей только во время сильных засух или трескучих морозов; а далее около 700 верст, до г. Куня-Ургенча, путь такого же свойства, как и описанный при изложении той же части Оренбургского пути по западному берегу Аральского моря; все протяжение этого малокормного и безводного пути около 1150 верст, и этот путь известен был только до Усть-Урта и частию по Усть-Урту до Аральского моря из экспедиции полковника Берга, бывшей [31] зимою с 1825 по 1826 г., но далее до Хивы мы знали о нем только по распросам.

Рассматривая пути от Орска, Оренбурга и нижней Уральской линии, если предположить описание их верным, — видно, что пути от Орска и Оренбурга по восточную сторону Аральского моря проходят местами обильными кормами и водой, первый только около 500 верст, а второй около 550 в., а далее оба они идут на расстоянии от 800 до 900 верст местами мало-водными и малокормными, что впрочем в 1839 г. положительно не было известно. При том здесь приходится переправляться чрез две большие быстрые реки: Сыр — шириною до 100 саж., Аму — шириною до 250 и более сажень, и одну малую речку Куван-Дарью, шириною в 20 сажень, при недостатке местных способов к переправе; очевидно, что эти оба пути, если бы предположения о дурном качестве кормов по ним оказались справедливы, представили бы для движения военного отряда с значительным обозом большие препятствия ¹⁷ .

Из остальных двух путей, ведущих по западную сторону Аральского моря, от Оренбурга и от нижней части Уральской линии к Хиве, последний путь около 200 верст короче первого, но сокращение это не доставляет большой выгоды, потому что безкормного пути прибавляется слишком на 300 верст и вообще весь этот путь на 1150 верст, от нижней Уральской линии, идет то топкими солонцами, то местами малокормными и маловодными, при том нижняя линия не представляет удобных мест для сбора войск, верблюдов и лошадей; между тем, как по пути из Оренбурга, скудного свойства пути всего 800 в., а сокращение безкормного пути, как увидим впоследствии и составляет одно из главных условий к успеху предприятия. Если сверх того, принять в соображение что г. Оренбург есть средоточие управления всего края, что в нем находятся артиллерийский арсенал, баталлионные мастерские, что для похода в Хиву нужны были огромные заготовления, которые, по новости, [32] разнообразно и трудности своей, требовали личного и бдительного надзора, что доставка запасов из внутри России и из Оренбургской губернии, в коей самая хлебородная полоса находится в средней ее части, — удобнее всего в Оренбург, откуда почти в прямом направлении к Хиве, можно было отправлять их внутрь степи, по местам, обильным кормами и водопоем верст на 500 от Оренбурга, в избранные для склада запасов укрепления и наконец, что сбор верблюдов, по обилию кормов около Оренбурга и центральному положению его, легче и скорее можно было производить в прилежащих к тому городу степях, где верблюдов, в случае надобности, удобнее и дешевле было откармливать; то нет сомнения, что путь из Оренбурга, в эпоху предприятия похода 1839 г., должно было предпочесть всем прочим путям и считать удобнейшим для экспедиции в Хиву. А путь от нижней Уральской линии, или от укр. Н. Александровского, можно было считать путем побочным и второстепенным, годным только для небольших отрядов.

Избрав Оренбург главным сборным пунктом запасов и отряда, предназначенных в Хиву, остается решить, какой путь выгоднее избрать для движения отряда: по западную или восточную сторону Аральского моря. По видимому ген. адъют. Перовский сначала полагал идти в Хиву по восточную сторону Аральского моря. В 1836 г. мне и капитану Никифорову поручено было составить проэкт основания укрепления на нижней части р. Сыр-Дарьи, где в предшествовавшие наши движения в Бухару видны были оросительные каналы и посевы. Выполнение этого проэкта т. е. постройка укрепления с искусственным орошением полей и прочими принадлежностями оседлости, с колонизацией на 1000 человек, по смете, могло бы обойтись, сколько помнится около 460,000 р. при чем поселенцев предпологалось перевести не разом; а по мере развития хлебопашества — частями в течении нескольких лет. Вместе с тем полагалось перевезти туда несколько морских судов или хотя косных или Эмбенских лодок, а если возможно то и пароход. В случае похода отсюда в Хиву, лодки эти послужили бы для перевозки [33] запасов к устьям р. Аму, или к складочному пункту на острова Токмак-Ата, или близь мыса Ургун-Мурун, словом, где-бы оказалось удобным или где бы потребовалось.

Тогда не было бы надобности брать с отрядом большего числа верблюдов. Лодки эти пригодились бы также и для переправ чрез рр. Аму, Сыр, Куван и каналы. Нам известно было, что кочевавшие при Сыр-Дарье Киргизы сильно притеснялись хивинскими и коканскими чиновниками и обременялись тяжелыми податями. Киргизы эти просили нас основать укрепление при Сыр-Дарье и оградить их от притеснения Хивинцев, обещая, по требованию нашему, доставлять нам, в случае похода в Хиву, сколько понадобится верблюдов, лошадей и овец для мясных порций.

Косных лодок или однодеревок мы могли найти сколько угодно на Волге в Нижегородской губернии. Обшивку их или наращивание досками, можно было произвести на месте или в Астрахани. Лодки эти могли подымать до 15 человек и клади более 100 пуд. Стоимость лодки с парусами, веревками, якорем и вообще со всем снаряжением была тогда около 100 руб. Лодки эти сидят в воде от 1 1/2 до 2 фут., а с полным вышепоказанным грузом 2 1/2 фут.; вес такой лодки, со всем снаряжением, до 80 пуд., следовательно пара верблюдов или тройка лошадей могли ее везти. Для гребли на лодках лучше иметь калмыков.

Кроме этих лодок полезно было бы иметь, на каждые шесть лодок, еще одну большего размера, называемую салмовкой, которая может поместить до 25 человек и до 150 пудов грузу. Стоимость ее, со всем снаряжением, была до 160 р. Ее также может везти одна тройка лошадей или пара верблюдов.

Вместо того, чтоб везти их чрез Оренбург и потом степью, удобнее было бы направить их по Волге и Каспийскому морю; против устьев Урала дождаться западного ветра, тогда все эти суда могут приплыть к прорвинским островам и так выгрузиться на берег, между тем сухопутный отряд может из Гурьева или Сарайчика, выступя на дрогах, запряженных лошадьми или верблюдами, принять эти лодки, для следования к [34] Аральскому морю, где сдав прибывшему от Сыр-Дарьи отряду, возвратиться назад. Повозки, колеса, и проч. можно было купить в Казани, или на Дубовской пристани.

Если положить, что в укр. на Сыр-Дарье было бы отправлено 100 таких судов, то они могли бы в каждый рейс доставлять к складам близь Хивинского ханства, по 10,000 пуд. И заменяли бы 700 или 800 верблюдов. У Хивинцев не было тогда никакой флотилии; брать укреплений наших они не могли, и потому полагаю, что такое распоряжение могло бы иметь успех. От Сыр-Дарьи до Хивинского ханства с небольшим обозом можно было бы пройти в 20 или 25 дней (около 500 верст) ¹⁸ , а от Ак булака к Куня Ургенчу в 30 дней; но для большего обезпечения можно было взять продовольствия на 1 1/2 месяца; а для отряда в 4000 или 5000 чел. довольно было от 2 до 3000 верблюдов. Верблюды и лошади на таком коротком расстоянии не изнурились бы; тогда в Хиве можно было делать быстрые движения, и не рисковать умереть с голоду от недостатка припасов.

Не знаю почему Ген. Ад. Перовский отложил постройку укрепления на р. Сыр-Дарье, а с тем вместе отказался и от похода в Хиву по восточную сторону Аральского моря, и предпочел направление по западную его сторону, где приходилось идти местами малокормными и маловодными более 800 верст. План для этого похода, как выше сказано, составлен был Полковником Бергом. По этому плану следовало осенью со всем отрядом прийти на половину пути до Хивы, и на этом пункте предварительно устроить склад запасов, дать отдых здесь лошадям и верблюдам, выждать первого выпада снега, чтобы на маловодном Усть-Урте иметь снеговую воду. Так как жаров в это время не бывает, то расстояние около 660 верст можно бы пройти без большего изнурения верблюдов, и успех похода был бы более чем вероятен. Но ошибочное назначение места складочного пункта и, надобно прибавить, интриги, испортили все дело. Полковник Берг предложил место склада запасов на урочище Донгуз-Тау. В то время мы еще не знали хорошо [35] степи и свойства степных трав. Урочище это состоит из болотистого солонца, покрытого чием и вероятно камышем, кугою и другими травами солонцеватых низменностей. Зимою они доставляют укрытие для скота и скудный корм, но летом они для скота вредны; при том в сухое лето и показанные травы рассут там скудно. Возвращаясь в 1826 г. с Усть-Урта зимою, Полковник Берг вероятно видел на этом урочище множество скота и заключил, что оно должно быть удобно для основания здесь склада запасов. План этот, составленный 14 лет тому назад, не был подвергнут новому обследованию и обсуждению, и урочище Донгуз-Тау не было предварительно осмотрено; это и было причиною множества последовавших от того ошибок расстроивших успех похода, как в своем месте будет изложено.

Краткое описание Хивинского Ханства.

Рассмотрев пути в Хиву, следует описать Хивинское ханство. ¹⁹ Это обработанная полоса земли, лежащая к югу от Аральского моря, на низовьях р. Аму-Дарьи, длиною не более 300 верст, а шириною около 80 верст; оно окружено, как Египет, безплодными степями и обязано своим плодородием благотворным разливам р. Аму.

По причине сухости климата и редких дождей, земледелие возможно здесь только при искусственном орошении; для этого из р. Аму проведено несколько каналов, прорезывающих Хивинское владение почти во всю ширину его; ширина каналов близь вершин от 10 до 20 сажень; по мере удаления их от вершин, каналы эти съуживаются до 2-х и 3-х сажень. По многим из них производится судоходство. От этих главных каналов (длина их доходит до 80, 100 и более верст) отходит в поля и в дробные участки пашень множество каналов меньшего размера. Таким образом Хива представляется землею перерезанною во всех направлениях, более или менее, широкими и глубокими каналами. Устроенных путей для движения значительных обозов здесь нет. Так как земля часто напаяется искусственными орошениями, или разливами р. Аму, местность [36] большею частию солонцевато-глинистая, мосты чрез каналы редки, не прочны и дурно устроены, то сообщение на повозках здесь затруднительно; и Хивинцы, хотя и ездят по некоторым направлениям на арбах, запрягаемых лошадьми или верблюдами но не во всякое время года, не с большими грузами и не на дальния расстояния; и внутренния сообщения производятся, большею частию, или на вьючных верблюдах, или на лошадях и ослах, или на судах, по каналам и по р. Аму. Главное население находится на левом берегу р. Аму: самая населенная и обработанная полоса этого Ханства есть южная, от пограничного местечка Питняк до м. Кипчак и Ильаллы. К северу от этих местечек население гораздо реже, обработанных земель менее и начинаются разветвления р. Аму на протоки, которыми во время разливов Аму, наводняется большая часть северного ханства образуя множество озер, заливных мест заросших камышами между коими только местами, не большими участками, производится земледелие. При больших разливах Аму, можно наводнять и южную полосу ханства, разрыв валы или плотины, идущие вдоль каналов и берегов р. Аму, и как главные разливы там бывают в Мае и Июне месяцах, то это время самое неудобное для движения сухопутного отряда по Хиве; но с другой стороны, застав весь хлеб на корню, можно было найти в Хиве большие продовольственные способы, а препятствуя орошению и сбору хлеба, принудить неприятеля к заключению мира. Урожаи, от искусственного орошения земли, хороши и почти постоянны; излишний, от собственного продовольствия хлеб, Хивинцы сбывают окрестным кочевым народам; значительных хлебных запасов на случай неурожаев не имеют. Дома их состоят

из глиняных мазанок с плоскими крышами; дворы и имеющиеся при домах сады обводятся также глиняными стенами, толщиною внизу до 2-х арш. в верху до 1/2 арш., а вышиною до 4-х аршин. Народ Хивинский изыскивающий усиленным земледельческим трудом средства к существованию, вообще беден, больших промышленных заведений, или ценных построек в Хиве нет; богатство народа состоит в скоте и невольниках, [37] обреченных на тяжелые работы: ²⁰ копание и разчистку канав и каналов, обработку земли и уход за домом; посему надобно было ожидать, что в случае нашествия неприятелей зимою, часть Хивинцев, забрав весь скот, свои движимые имущества и хлеб, укроется временно или в окрестные степи, или в другое Хивинское владение, лежащее в окрестностях г. Мерва, в верстах 400 к югу от Хивы, за безплодными степями. По этому опасались, что значительному отряду, предназначенному в Хиву, нельзя было надеяться найти на месте больших продовольственных способов. Лесов естественных, удобных для постройки судов и зданий, почти нет, но для этой цели Хивинцы разводят искусственный лес сажая его в садах, или вдоль оросительных каналов, чем отчасти и заменяется у них недостаток естественного леса. Оседлых жителей в Ханстве приблизительно полагают не свыше полумиллиона обоего пола душ, ²¹ состоящих: из Узбеков, — народа, завоевавшего Хиву лет триста тому назад, Сартов, первобытных жителей края, Кара-калпаков, пленных Персиян, Русских и проч. Последнее время начали принимать оседлость и туркмены. Кроме того Хивинскому Хану повинуются многия племена Туркмен и Киргиз, кочующие между р. Аму и восточным берегом Каспийского моря и в окрестностях Аральского моря и на низовьях: Сыр и Аму.

Народ Хивинский, при всей хищности своей, не воинствен; хотя Хан, на, случай войны, и мог в то время выставить до 20,000 худо вооруженных, большею частию конных воинов, [38] но они не знали ни какого воинского устройства и следовательно нельзя было ожидать, чтобы они могли сделать сильное сопротивление. Артиллерия их состояла из десятка с небольшим орудий тяжелых, неповоротливых и мало удобных для движения; порох худого качества, ядра не пригнанные по колибру, так что загонялись в канал орудий с войлоком; прислуга, состоя преимущественно из наших пленных, не знала своего дела. Укрепления в Хиве редки и состоят из невысоких глиняных стен, неудобных к продолжительной обороне.

Из этого описания Хивинского ханства, собранного распросами, должно было заключить, что оно не могло доставить больших местных способов продовольствия для значительного отряда, что запасы на весь поход надобно было везти с собою, что в Хиве нельзя было надеяться на ремонтирование ослабевших, изнуренных, или павших верблюдов и лошадей, и потому приходилось, озаботиться сильными перевозочными способами и независимо от верблюдов и лошадей, имевшихся при отряде, принять меры к доставлению, в случае надобности, с линии свежих верблюдов и лошадей. Предположив несколько недель усиленных действий в самой Хиве, пути в оба конца до 3-х тысяч верст, из которых не менее 1,600 верст приходилось идти по местам малокормным и маловодным, очевидно, что лошади и верблюды, только при тщательном их сбережении, благоприятной погоде, умеренной зиме и не глубоком снеге, могли бы выдержать такой продолжительный путь и усиленное движение в течении 4-х или 5-ти месяцев.

Вот затруднения, которые при составлении плана похода и приготовления к нему, предусмотрительность должна была изыскивать средства преодолеть, и которые только войска из кочевых народов могут преодолеть легче, по лучшему их знанию степей, свойства верблюдов и лошадей; мы же, задумали поход в Хиву, не изучивши хорошо и местность по которой следовало проходить и свойства верблюдов.

Сравнение степных походов с походами по населенной части Европы.

Кто участвовал только в войнах Европейских, кто знаком только с походами Фридриха Великого, французской революции, Наполеона и проч. тому трудно представить, что такое поход по [39] степям Средней Азии. В Европейских походах недостатка в воде почти не встречается, только случалось иногда запасать ее в манерки; движение войск производится по устроенным путям, в землях населенных, обработанных, в которых можно найти не только значительную часть продовольствия для армии, но даже способы к снабжению войск лошадьми, одеждою и боевыми запасами. Прибавка к армии или корпусу нескольких полков или баталионов, увеличивает обоз их только десятками повозок, остальное хозяйство войск заготавливается в тылу армии, и подвозится к ней независящими от ее обозов, средствами; неприятеля приходится встречать только спереди, обходы и нападения в тыл и фланг составляют исключения, почему для войск и принят строй преимущественно колонный, и развернутый фронт.

Но предпринимая дальний поход чрез степи Средней Азии, вступя в эти негостеприимные степи, вы переходите на совершенно новый театр войны. Тут понятия ваши о базисах, об операционных линиях, о стратегических путях, о системе снабжения армий продовольствием, должны измениться. Движение войск и обозов, строй, расположение их на позициях, способ продовольствия в степном походе, делаются иначе, нежели в войне по стране населенной оседлым, образованным народом; и как история представляет мало примеров дальных степных походов, истории которых мы впрочем в то время и не изучали, а тем менее дельных и подробных описаний их, могших служить образцом, то в предпринимаемой Хивинской экспедиции все, до самой безделицы, должно было придумываться, изобретаться вновь; а только после тяжких уроков опыта, получается убеждение хороши ли или дурны придуманные меры, и удобны ли оне к применению на деле. В Средней Азии, в противоположность с Европейскими походами, недостаток воды составляет одну из главных трудностей похода и величайшую заботу начальствующего; путей устроенных не существует, приходится идти по компасу или указанию вожака. Туземцы, составляя кочевой народ, с приближением вашим удаляются, если вы предшествовавшими сношениями с ними не [40] расположили их к себе; и вы иногда, пройдя сотни верст, не встретите ни одного туземца; местных способов для продовольствия нет, поэтому продовольствие и все потребности для войск надобно брать с собою; необозримость и открытость степей, дозволяя движения во все стороны, делают обходы удобными, поэтому нападения вы должны ожидать со всех сторон, и самый обыкновенный строй ваш есть каре, или сходное с ним построение. Пройдя сотни верст, не встретя неприятеля, вы не должны полагать, что он не следит за вашим движением; напротив, тут-то и должны удвоить бдительность сторожевой службы, иначе малейшая оплошность и вы рискуете, что у вас отгонят верблюдов и лошадей, и вы останетесь среди степи, без средства продолжать движение и подвергнетесь опасности умереть с голода и от жажды.

В Европейских войнах на тысячу человек войска, приходится увеличивать обоз армии 20-ью или 30-ью повозками т. е. на 50 или 40 человек иметь одну повозку, но в походе в Хиву; в 1839 году, нам пришлось на каждого воина иметь по 2 верблюда, и почти на каждых двух воинов по одному киргизу, для надзора за верблюдами; хотя эти киргизы были необходимы для отряда по знанию их свойств верблюда, навыку и уменью вьючить, ухаживать за верблюдами, пасти их, и по знанию степи и движений по ней; но тем не менее верность и преданность их к нам были ненадежны и, в случае нападения, надобно было против них принимать такии же меры осторожности, как против неприятеля, и опасаться не только побегов их, но и сношений с враждебными нам киргизами и с неприятелем, для облегчения или способствования им к угону у нас лошадей и верблюдов; а между тем дли киргиз отряда надобно было везти значительное количество продовольствия.

Из этого видно, что военный отряд в Средней Азии, при таком его составе, при дальнем походе; есть, в строгом смысле, большой караван или обоз, следующий под прикрытием войска; но обоз, двигающийся без дорог, без местных средств к снабжению себя необходимыми предметами, постоянно нуждающийся в топливе, в воде, в подножном корме и [41] при каждом ночлеге опасающийся лишиться лошадей и верблюдов, следовательно и средств двинуться с места.

У Наполеона в 1812 году, при армии в полмиллиона войск, было 20,000 повозок и 200,000 лошадей и, не смотря на то, что лето 1812 года было сухое, следовательно дороги в довольно хорошем состоянии, но пространство от Немана до Москвы всего около 1000 верст, он шел слишком два с половиною месяца, так что для движения его вперед приходится не более 12 верст на день; не смотря на это медленное движение, с приходом в Москву, обозы его армии расстроились, лошади изнурились и на обратном пути его войскам пришлось нетолько терпеть голод, но даже умирать с голода; а театр войны считается еще страною населенной и земледельческой.

Чтоб получить понятие о зимнем походе 1839 года, надобно представить отряд войск, при котором на каждого воина приходится по два вьючных верблюда, которых надобно ежедневно вьючить и развьючивать, смотреть дорогой, чтобы они не отставали; отряд, который делает в зимней одежде переходы верст в 15 или 20 по глубокому снегу, а известно, что идти по глубокому снегу гораздо утомительнее чем даже по сыпучему песку; — солдатам же, между тем приходилось в то же время подымать верблюдов, ежели они спотыкались и падали, поправлять вьюки на них, если те развяжутся, а то и другое случалось нередко. При том пришедши на становище, солдаты вместо того, чтобы отдохнуть, должны были разгресть снег до голой земли для постановки кибитки и для укладки верблюдов, а иногда разгребать снег для открытия верблюду скудного подножного корма; должны были нарыть из под снега корешков растений для топлива, для варки пищи и для таяния из снега воды; караулить стан, охрянять верблюдов и лошадей от угона, потому что степные разбойники — барантовщики — всегда следуют за нашими отрядами, как в море акулы за кораблями, и с ними надо всегда быть крайне осторожными. Пусть представят почти 3 тысячи верст похода в оба конца по степи, где нет ни лесов, ни посевов, ни городов, ни селений; по которым кочующе Кайсаки, живущие в войлочных кибитках (шатрах), [42] перекочевывают со своими стадами, и в случае надобности откочевывают при приближении наших отрядов, так, что их даже трудно бывает отыскать, и вы на всем этом пути можете не найти живой души, ни средств для существования в течении нескольких месяцев, ни места где бы можно укрыться от непогод. Изменения же погоды здесь чрезвычайно резки. Не смотря на широту места, одинакую с южной Францией, зимой морозы в 30° R. здесь нередки. Так как здесь нет ни высоких гор, ни лесов, удерживающих порывы степных ветров, то бураны здесь бывают так сильны, что срывают кибитки, разгоняют стада, подымают такие тучи снега, что в 10 шагах нельзя видеть предметов, и против ветра захватывает дыхание. Эти облака снеговой пыли, переносясь с места на место, в короткое время заносят снегом рытвины и долины, или образуют большие снеговые бугры, и если в эту пору случатся путники вдали от аула, или в ауле не запасено топлива, — состоящего преимущественно из скотского помета, — то гибель застигнутых бураном бывает неизбежна. Были примеры, что от продолжительных буранов гибли целые стада и аулы. В ясные же безветренные дни, степь представляет глазам вашим необозримые снеговые равнины и сугробы, постоянно однообразные; блеск снега утомляет зрение и производит, без принятых предосторожностей, воспаление глаз и даже слепоту. После зимы, иногда очень суровой, переход к лету, и даже к зною, часто бывает крутой; стужа скоро сменяется сильными жарами, доходящими иногда, как в Сирии до 45° R. ²². Летом, только в северной части степи, растут вообще довольно высокие травы, особенно ковыль, который однако же удачно пущенным палом (степным пожаром) можно превратить в несколько часов в пепел, а пастбища на десятки верст в черную обгорелую землю, и таким образом уничтожить все ваши надежды на хороший подножный корм. Но чем далее к югу, тем растительность беднее, воздух суше, ковылы заменяются [43] выродками растительного царства, мелкими, редкими былинками скудной киргизской флоры: джусаном, биургуном, кубнеком, покрывающими однообразные равнины, по которым пресмыкаются разноцветные ящерицы, змеи, тарантулы, скорпионы и проч. Насекомые эти могут только вредить человеку, но ни для пищи, ни для какого полезного употребления не служат. По этой полосе степи дичи почти нет, а из животных, которых можно употреблять в пищу, изредка только встречаются куланы, род диких лошадей, и сайгаки быстрые на бегу, и которых ловля только изнурит лошадей, следовательно может служить только для охоты, но не входит в соображение, как способ продовольствия войска. Что описанные затруднения степных, дальних походов не преувеличены, и что война степная имеет свои правила, свои законы, свои соображения, это можно было бы видеть, еслиб история сохранила подробные описания приготовительных мер для движения по степям, и последствия этих мер, для успеха или неуспеха степных походов, но таких описаний походов история сохранила мало. Из них более известны поход Дария Истаспа против Скифов, по степям нынешнего Новороссийского края, кончившийся неудачно; поход величайшего из полководцев древнего мира, Александра Великого, по степям Гедрозии при возвращении из Индии в Вавилон, при чем он потерял три четверти своей армии; поход Красса и Марка Антония против Парфян; походы наши против Крымских татар во время малолетства Петра Великого и проч. Без сомнения неудачи происходили от плохого знания метности, по которой приходилось проходить войскам и от непринятия надлежащих мер к преодолению предстоявших затруднений.

В Киргизской и Туркменской степях затруднения дальних, зимних походов еще более увеличиваются по следующим причинам:

Если бы знать наверное время выпада снега, глубину его, свойство и продолжительность зимы, то можно бы и рассчитать время сбора верблюдов и отряда, и выступления в поход, снарядить отряд соответственно зиме; приготовить для людей надлежащую одежду; но здесь иногда в южной части степи почти [44] совсем не бывает снега, иногда выпадает снег не большой, не мешающий, движению и между тем доставляющий необходимую для питья и варения пищи воду, иногда же выпадает снег очень глубокий. Зима обыкновенно устанавливается в Ноябре, но иногда в Декабре и Январе, и бывает то легкая, то умеренная то очень суровая, сопровождающаяся сильными продолжительными буранами. К этому непостоянству климата, присоединяется не редко гололедица, при которой растаявшая при оттепели снеговая вода образует ледяную кору, покрывающую травы; и как лошади, верблюды и порционный скот должны довольствоваться подножным кормом, то закрытие трав ледяною корою, или глубоким снегом, лишает их возможности отыскивать себе продовольствие, и тогда совершенное изнурение, неспособность к движению и даже голодная смерть для них не минуемы.

Приняв в соображение трудность и отдаленность похода в Хиву, неизвестность почти половины этого пути, непостоянство погоды и изменчивость ее, а также что в поход этот взяты были люди не привыкшие к перенесению резких перемен погоды и трудностей походной жизни, то очевидно, что при снаряжении экспедиции, приходилось по необходимости на непредвидимый случай, везти с собой несравненно более запасов и потребностей, и брать более предосторожностей, нежели сколько бы потребовалось, если бы имелись положительные обо всем сведения, и если бы взяты были войска, закаленные в трудах, привыкшие к походам, к бивачной жизни, напр. с Кавказа.

Так как предварительно не было собрано положительных и верных сведений о южной части степи и о Хивинском ханстве, то чем более рассматривался вопрос о походе в Хиву, тем более представлялось затруднений, и они могли бы быть не преодолимые если бы в Хивинцах было более искусства, воинственности и уменья пользоватьсся своим положением, свойствами местности и нашими ошибками.

Но от выбежавших и освобожденных из Хивы наших подданных, из которых некоторые были в услугах у самого Хана и главных его вельмож, - мы положительно знали, что Хивинцы не воинственны, что войска у них набираются [45] преимущественно из Туркмен, неохотно плативших Хиве дань, и, только по склонности к грабежу, готовых служить в войске Хана, но без преданности к нему, и державшихся пословицы: «куда ветер, туда и мы». Войска эти не приучались ни к строю, ни к уменью владеть оружием, вооружались как кто мог и чем мог. Огнестрельного оружия имели мало, артиллерия была в плохом состоянии; порох дурного качества; об литье снарядов не имели надлежащего понятия. Артиллеристы были наши же поданные, из взятых в плен крестьян и казаков, и потому можно было надеяться, что в первом же сражении они оставят пушки и передадутся к нам.

Это дурное качество Хивинских войск подавало надежду на успех; нужно было только достигнуть Хивинских владений, а для этого желательна была легкая зима и не глубокий снег, в особенности необходимый для перехода второй, маловодной половины пути к Хиве, по Усть-Урту; но этого не случилось и поход, худо приготовленный, не удался.

Из всего сказанного очевидно, что продовольствие отряда и приискание перевозочных способов составляли главнейшие затруднения для предпринимаемого похода. Если слова знаменитого нашего полководца Румянцова-Задунайского: что войну надобно начинать с желудка, — составляют не опровергаемую истину для войн Европейских, то в степях Азии, эта истина еще более ощутительна. При перевозке запасов, представлялись следующие соображения: дальность пути более 1,300 верст, при чем до 800 верст предстояло малокормной степи, делала не возможным одними и теми же верблюдами везти запасы, при быстрых военных движениях, во весь путь; по этому для успеха похода необходимо было предварительно перевезти большую часть запасов во внутрь степи, по возможности ближе к Хиве, особыми перевозочными способами, где, сложив их на выбранной удобной местности, собрать при ней предварительно сколько можно более верблюдов, дать им здесь достаточный отдых, подкрепить их силы хорошим кормом и потом, с выпадом снега, на свежих в хорошем теле верблюдах, с умеренными вьюками, двинуться в Хиву; по этому прежде всего надобно было [46] на пути следования отряда, по западную сторону Аральского моря, по возможности ближе к Хиве, выбрать складочное место, удобное для укрепления его, здоровое, имеющее хорошую воду и пастбища, куда заранее свезти необходимые для похода запасы и пригнать тысячи четыре хороших верблюдов, отпасти их получше; отряду, по мере приготовления к походу, выступать с линии, по возможности на легке, из разных мест линии и сосредоточиться у складочного места. Здесь после отдыха нескольких недель, выждать выпада первого снега, необходимого для замена воды, и тогда идти чрез Усть-Урт на свежих верблюдах усиленными переходами, чтобы пройти скорее эту безводную возвышенность, придти в Хиву зимою, когда в Хивинском ханстве наводнения Аму прекращаются и каналы делаются сухими, а деревья не одеты листьями, следовательно менее препятствуют движению и действию войск; вступя в ханство занять там более центральный и удобный к укреплению город, устроить в нем склад запасов и госпиталь, потом, составя по возможности легкий обоз, который не задерживал бы движений, броситься на главные силы неприятеля, и разбив их, двинуться туда, куда надобность потребует.

Но такой простой план не пришел в голову составителям предположения похода. Из доклада Высочайше утвержденного 16-го Февраля 1839 г. ²³ видно, что предварительно в степи предположено было основать два становища: одно при южной оконечности Мугоджарских гор, другое у Донгуз-Тау за полгода до выступления в степь всего отряда. Что касается собрания при этом последнем становище за несколько недель до выступления в поход до 4,000 хороших верблюдов, — главного основания успеха похода, то этого не предполагалось. При этом докладе утверждено было следующее предположение состава отряда для похода в Хиву в 1839 году и примерный рассчет издержек экспедиции. [47]

ПРЕДПОЛОЖЕНИЕ

СОСТАВА ОТРЯДА ДЛЯ ПОХОДА В ХИВУ В 1839 ГОДУ.

[48]

Примеч: 1) часть подъемных лошадей под артиллерию можно будет заменить верблюдами и вместо 203 лошадей положить 69 лошадей под два орудия, а под остальные восемь 69 верблюдов, чрез это может уменьшиться до 50 челов. нестроевых и прибавится до 15 или 17 киргизских возчиков.

2) Для заблаговременного подвоза продовольствия и фуража в оба становища, как для отряда, так и для гарнизона, полагая, что и вошедшие в расчет 1,712 верблюдов, будут употреблены предварительно на тот же предмет, понадобится еще упряжных 3,400 верблюдов и при них возчиков 700, если поднять все это в один раз; если же в два оборота, что весьма возможно, то довольно половинного числа, но в этом случае необходимо назначить конвой в помощь гарнизону еще до 400 казаков.

3) Следовательно на полугодовом продовольствии, со включением возчиков, при отряде состоять будет до 5,776 чел., 1,402 лошади и 1,638 верблюдов.

4) На годовом в обоих становищах (полагая основание становищ: одно при южной оконечности Мугоджарских гор, другое у Донгуз-Тау за полгода до выступления отряда, в степь) 731 челов., 100 лошадей, полагая при каждом становище по 50 конных казаков и 8 верблюдов при артиллерии. Остальные 603 лошади, 66 верблюдов обоих гарнизонов, равно как и временной конвой, если он назначится к каравану, в помощь гарнизонам, будут на продовольствии, смотря по обстоятельствам, от 3 до 6 месяцев.

5) Полагается при отряде и на становищах иметь полтора комплекта боевых зарядов, 4 комплекта ружейных патронов для пехоты и по 60 патронов на казачье ружье и пистолет; кроме того в запас пороха 100 пудов, свинца 10 пудов, ракет генерала Шильдера 250, сигнальных ракет 500, фальшфейеров 500.

6) Всем чинам отряда полагается винная и мясная порции: офицерам по одному фунту в день мяса; нижним чинам, включая и нестроевых, возчиков и вожаков, вина по 3 чарки и мяса по 3 фунта в неделю. Офицерским и артиллерейским [49] лошадям отпускать по 4 гарнца овса в день; всем прочим по 2 гарнца.

7) Опоражнивающихся по пути верблюдов из под продовольствия, предполагается употреблять на перевозку при отряде воды.

8) (*) Если верблюды пойдут под вьюком, то вместо 1,712 верблюдов понадобится их до 5,000.

Примерный рассчет издержек экспедиции.

I. По продовольствию войска.

а) За исключением нижних чинов, состоящих постоянно на казенном продовольствии, вновь вступает до 2,300 человек; на них на шесть месяцев:

1. Сухарей до 3,600 четвертей, по 9 р. четв. 32,400 р.

2. Круп до 325 четв., по 13 р. четв. 4,225 »

3. Мяса на 6,000 чел. до 11,000 пуд, по 5 р. пуд 55,000 »

4. Спирту 1,000 ведер, по 24 р. вед. 24,000 » за 250 боченков, по 10 р. боч. 2,500 »

5. Уксусу 50 ведер, по 12 р. вед. 600 »

6. Соли до 1 т. пуд, по 1 р. пуд 1,000 »

7. Сушеной квашеной капусты по 1/2 ведру на человека в месяц, за ведро 1 р. 20 к. 21,600 »

8. Овса на лошадей и верблюдов до 15 т. четвертей, по 5 р. четв. 75,000 »

Итого 216,325 р.

б) Годовое продовольствие на 731 человек и 100 лошадей при становищах:

1. Сухарей на 100 казаков, 540 четв., по 9 руб. четв. 4,860 р.

2. Круп на 100 казаков 29 четв., по 13 руб. четв. 377 »

3. Мяса на 731 челов. 2,200 пуд., по 5 р. пуд. 11,000 » [50]

4. Спирту 600 ведер, 24 р. ведро, да на боченки 1,600 р., всего 16,000 р.

5. Уксусу 30 ведер, по 12 р. вед. 360 »

6. Соли 220 пудов, по 1 р. пуд 220 »

7. Квашенной сушеной капусты на 731 чел. 5,262 »

8. Овса на 100 лошад. 115 четв., 5 р. четв. 575 »

Итого 38,654 р.

Примечание: Рассчет этот сделан в том предположении, что на становищах будет, за исключением 100 казаков, пехота; в противном случае, годовое довольствие гарнизонов обойдется до 95,000 рублей.

с) Шестимесячное продовольствие четырех казачьих сотен, назначенных в конвой к продовольственным караванам, обойдется по тому рассчету до 20,000 р.

d) В запас, сверх полугодового на отряд продовольствия, трехмесячное, которое частию доставится на Мангишлак и Ново-Александровск 108,000 »

Итого на продовольствие 382,979 р.

II. По постройке разных вещей.

1. На постройку 3,500 верблюжьих арб с упряжью, по 75 руб. арба 262,500 р.

2. Дегтю и коломази 17,500 »

3. На постройку двух разборных лодок со всеми к ним принадлежностями и 6 будар (уральских казачьих лодок) 5,000 »

4. На две кузницы со всеми припасами 2,000 »

5. За 1,000 кожаных мехов (бурдюков), по 8 руб. 8,000 »

6. За 200 ведер, 500 лопат, 200 кирок, 200 топоров, 70 ломов 3,500 »

7. На покупку кошм (войлоков), веревок и [51] брезентов для укупорки провианта и артиллерийских снарядов, по 12 руб. на арбу 42,000 р.

8. На госпитальные припасы и принадлежности 8,000 »

9. На покупку 47 войлочных кибиток, по 150 р. каждая 7,050 »

Итого 355,550 р.

Примечания: 1) Если бы понадобилось строить на нижних чинов пехоты теплую одежду, то это составило бы, полагая по 25 р. на человека, до 85,000 р.

2) Может быть окажется необходимым запастись холщевыми мешками для земляных работ.

III. Наем вожаков и покупка верблюдов.

1. Возчикам и вожакам из киргиз, собственно при отряде на продовольствии состоящим, 421 чел. по 120 р. каждому 50,520 р.

2. Тоже 350 человек при караване, на своем продовольствии, по 150 р. каждому 52,500 »

3. На покупку 3,000 верблюдов, по 150 р. каждый 450,000 »

4. На покупку 10 лошадей под топографов 1,500 »

Примечание: Если бы, вопреки нынешнего предположения, пришлось выступить зимою, то необходимо было бы снабдить верблюдов кошемными попонами.

Итого 554,520 р.

IV. Чрезвычайные издержки.

1. На покупку во время похода лошадей и верблюдов, взамен упалых и усталых 50,000 р.

2. На подъем штаб и обер-офицерам [52] годового жалования по внутреннему положению 90,000 р.

3. На добавочное жалованье по грузинскому окладу 180,000 »

4. На непредвиденные расходы 6,000 черв.

5. На подарки киргизам, на раздачу им провианта, на-одарение туркменских старшин 6,000 »

Итого 320,000 руб. 12,000 черв.

А всего на-все примерных расходов 1.698,049 руб. ассигн. и 12,000 червонцев (120,000 руб.)

Примечание: 1) В издержках по экспедиции артиллерийские снаряды не включены.

2) Издержки могут быть отчасти сокращены: хозяйственными распоряжениями при заготовлении вещей и выручкою за продажу скота по окончании похода; но с другой стороны, неблагоприятные обстоятельства и непредвиденные затруднения в доставке продовольствия могли бы и увеличить по некоторым статьям расходы. Независимо от этого, издержки могли бы отчасти быть вознаграждены сбором с хивинцев военной контрибуции. Из соображений о составе отряда для похода в Хиву видно:

1) что перевозку запасов предполагалось производить упряжными верблюдами; даже полагали значительную часть артиллерии перевозить верблюдами (примеч. 1 и 2); но приучать верблюдов к упряжи вовсе не думали;

2) что под госпиталь назначено было только 4 верблюда, и на госпитальные припасы назначено всего 8,000 р. Но верблюдов для перевозки больных вовсе не назначено, и перевозочных способов для перевозки больных и раненых не полагалось.

3) На случай, если бы приучить к упряжи до 5,000 верблюдов (примеч. 2) не удалось, то для перевозки запасов вьючными верблюдами пришлось бы купить их втрое более, а это увеличило бы расходы слишком на миллион рублей. [53]

Муки вовсе не предполагалось покупать, но из ниже-приложенной ведомости ²⁴ видно, что ее куплено было более 4,000 четв. Спирта куплено, вместо предположенных 1,600 вед., 8,286 вед. И сверх предположенных продовольственных запасов куплено было: 1,000 пуд. бараньего сала, 205 пудов свиного сала и проч. Ведом. № 2.

В то время очень немногие разделяли мысль о необходимости похода в Хиву, и потому надобно было изыскивать искусственные способы, для получения разрешения на этот поход. Это объясняет нам, почему первоначальное предположение так много расходится с последующими распоряжениями и приготовлениями к этому походу, и почему смета расходов так скромно составлена, не без доли, впрочем самообольщения, так как в докладе между прочим сказано, что: «хивинцы с трепетом ожидают исполнения поверья, что хива погибнет от русского оружия, и что при движении отряда полковника Берга, в 1825-1826 гг. к Аральскому морю, приготовлялись победителю городские ключи, и что золотые ключи были уже отлиты.»

По прибытии в Оренбург ген.-ад. Перовского начались деятельные приготовления к показанному походу, и составлено следующее предположение:

1) Для совершения похода составить отряд в 5.000 человек, из которых для наказания Хивы считалось достаточным около 3,000 челов., а остальных предполагалось употребить для прикрытия подвозов и запасов на места складов их. Отряд должен был состоять из войск Оренбургского корпуса ²⁵.

2) Все заготовления, как для удобства и дешевизны, так и для лучшего надзора, произвести в Оренбурге, откуда и выступить главным силам отряда.

3) По мере изготовки запасов и потребностей к походу, [54] перевозить их наряженными башкирскими конными подводами к Оренбургу; а оттуда внутрь степи, в избранное складочное место, лежащее на пути от Оренбурга в Хиву, по западную сторону Аральского моря.

4) Предварительно послать отряд для выбора по пути следования в Хиву удобнейшего складочного места, которое укрепить и снабдить гарнизоном.

5) Для прикрытия в пути этих транспортов от нападений хищных киргиз и хивинцев, составить особый летучий отряд, не входящий в состав войск, предназначенных идти в Хиву.

6) Перевозку всех потребностей для главного отряда и дальнейшее их движение в Хиву от последнего склада произвесть верблюдами, и для этого собрать потребное их число в течение лета, от подвластных нам киргизских родов.

7) Для большего и надежнейшего обезпечения хивинского отряда припасами и перевозочными способами, еще предположено было подвезти часть запасов Каспийским морем, из Астрахани в Новоалександровское укрепление и потом, собрав верблюдов и киргиз, кочующих между означенной крепостью и нижней уральской линией, навьючить на верблюдов подвезенные морем запасы и отправить на встречу отряду, когда он станет подходить к Аральскому морю. Верблюдами, прибывшими из Новоалександровского укрепления, предположено было также дополнить убыль их, и заменить слабых и изнуренных переходами от Оренбурга к Аральскому морю.

Примечание: Верблюды с места сбора, к Новоалександровскому укреплению, а оттуда к отряду с запасами, должны были пройти по местам малокормным до 800 верст, следовательно ослабели бы в силах и не могли бы заменить верблюдов свежих и сытых, какие могли бы получиться из складочного места после одыха нескольких недель; посему составленное предположение не вполне обезпечивало успех похода ²⁶ . К [55] сожалению, все это предположение во многих отношениях было худо выполнено, от дурного выбора людей, которым вверялось исполнение предположения, ошибочных действий их и неспособности.

По недостатку асссигнованных на экспедицию из сумм военного министерства до 1.700,000 руб. ассигнациями и 12,000 червонных, при исполнении проэкта, предоставленного Оренбургскому военному губернатору, предположено было большую часть расходов покрыть местными способами Оренбугского края.