(Пометка ”Получ. 1 декабря 1841 г.)

Арх. шт. Сиб. окр. 2 отд. Генер. шт. Сиб. корп. 1840 г. № 30.

Милостивый Государь Князь Петр Дмитриевич!

Получив отношение Вашего Сиятельства от 10-го ноября № 465, коим Вы, милостивый государь, уведомляя о показании старшины Кожебергенева, возлагаете некоторым образом на меня ответственность за действия султана Кенисары Касымова, я считаю нужным войти по сему предмету в объяснение, которое казалось мне до сих пор излишним.

Многолетние опыты доказали бесполезность усилий войск Сибирского корпуса в Киргизской степи против мятежника Кенисары. С одной стороны трудности степных поисков и с другой удобность представляющаяся Кайсакам избегать преследования воинских отрядов, достаточно оправдывают безуспешность подобных предприятий; не менее того, шайка мятежного султана каждогодно снова возрождалась, иногда в превосходнейшем против прежнего числе, и в будущем мало представлялось надежды к прекращению этих беспорядков. Экспедиция против Кенисары, не нанося собственно ему значительного вреда, давали повод наказания целых Кайсацких родов и тем усиливали только в этом народе ненависть к России.

В таком положении дела получив я от Кенисары обещание прекратить навсегда грабежи и нападения свои и просьбу об исходатайствовании ему Всемилостивейшего прощения. Я не имел причины сомневаться в искренности его раскаяния, тем более, что знаки оного были совершенно [137] добровольны; но, принимая на себя это ходатайство, само собою разумеется, что я не мог ручаться за будущая действия и образ мыслей Кенисары. Просьбу его я представил на усмотрение г. Военного Министра и получил от князя Чернышева уведомление, что Государь Император, Всемилостиеейше соизволяя на прощение султана, изволит полагать необходимым заменить экзекуционную систему мерами кротости. Высочайшее прощение было объявлено Кенисаре и с тех пор в течение целого ныншнего лета не подавал он повода ни к каким против него неудовольствиям.

Прежния возмутительные действия Кенисары не только приводили в затруднение Сибирское начальство, но имели весьма вредное влияние и на Киргизов подведомственных Оренбургскому, а потому весьма естественно, что я должен был воспользоваться представившимся благоприятным случаем к обузданию султана. Однако же в прощении, ему исходатайствованном за прошедшие противузаконные поступки, не заключается и не подразумевается безнаказанности за подобные же проступки на будущее время; напротив того, я полагаю, что если бы Кенисара решился ныне нарушить данное общание и в особеннести вторгнуться в Сибирские пределы, то наказание его сделается необходимостью и получит даже в глазах Киргизского народа все значение законного возмездия.

Я вместе с сим повторил султану Кенисаре настояние о прекращении враждебных действий против коканского владельца и требую от него объяснений по всем другим обвинениям, заключающимся в показании старшины Кожебергенева. Признаюсь, однако же, Вашему Сиятельству, что обвинения эти я не нахожу довольно положительными и не вижу из них явного нарушения покорности султана. О грабеже караванов говорит Кожебергенев неопределительно, между тем как здесь достоверно известно, что в прошедшую зиму русские приказчики, бывшие с товарами в аулах Кенисары, были им приняты дружелюбно и выехали оттуда совершенно довольными. Что же касается до нападения султана на Ташкению, то сколько бы не было желательно видеть прекращение подобных событий, но Ваше Сиятельство, конечно, изволите согласиться, что доколе мы не оградим Кайсаков от самоуправства и грабежей Коканцев, трудно требовать, чтобы они оставляли без отмщения раззорение аулов и смерти родных своих.

С совершенным почтением и преданностио имею честь быть Вашего Сиятельства покорный слуга

Подпись. Василий Перовский.