НАЗАРОВ Ф.

ЗАПИСКИ О НЕКОТОРЫХ НАРОДАХ И ЗЕМЛЯХ СРЕДНЕЙ АЗИИ

Пребывание Руских в Коканте

(Извлечение из Записок г-на Назарова, изданных в нынешнем году иждивением Государственного Канцлера, Графа Н. П. Румянцева).

"Мы прибыли в Кокант уже в первых числах Октября (1815 Года). Зимы там не было; погода была теплая, дерева имели лист, и земля одета была травою. С утра до 5 часов вечера продолжался жар; ночи же были темные и несколько холодноватые.

"...Народ с утра до ночи толпился в саду смотреть на нас, как на чудо; рассматривали нашу аммуницию, красные козацкие шапки, сабли, ружья и пистолеты; до сего времени они не видали ещё ни одного Руского. Мы не имели покоя ни на минуту, и караул принужден был выгонять их палками. Когда нам позволено было лошадей выпустить на подножный корм, где пасутся токмо аргамаки Владетеля; то главное чиновники просили нас показать им конную и пешую екзерциции. Козачий офицер выбрал лучших козаков, маршировал, палил плутонгами, делал атаку, и сими маневрами совершенно изумил Коканцев. По окончании [332] екзерциции, просили они показать им вблизи несколько козаков; мы, дабы заставить их более быть в почтении к себе, посадили троих человек нарочно на тех лошадей, на коих в чушках были уже заряженные пистолеты; а как козаки в дороге носили пистолеты в сакме на сабельном поясе; то и вышло так, что каждый из них имел при себе четыре пистолета, пику, саблю и ружье. Коканские чиновники, рассматривая все сие и записывая о количестве оружия каждого, говорили, что с таким вооружением один Русский в состоянии защищаться противу ста человек наподобие неприступной стены.

"По прошествии 11 дней, мне назначили день для поднесения Владетелю Амир Валлиами Высочайшей грамоты и подарков. От самого нашего сада до дворца, то есть на расстоянии 15 верст, выстоены были по обеим сторонам дороги конные войска, вооруженные саблями, копьями и ружьями с фитилями. Гвардия их, называемая Калеобатери, была на лучших аргамаках, в богатых платьях и в красных чалмах; прочие же войска имели чалмы белые.

Около 12 го часа утра я выехал из саду с офицером Безъязыковым [333] верхом; козаки же наши были спешены и разделены на 2 взвода, между коих 4 человека при 1 м уряднике несли ящик с Высочайшею Граматою и подарками. Перед нами ехал главный чиновник в латах, со щитом, имея возле себя вершника, который беспрестанно был в литавры. Коканцы весьма удивлялись, что козаки, не расстроивая взводов, шли прямо чрез пропущенные по улицам ключи, хотя вода и не касалась им выше лодышек, и называли Русские войска бессметрными..... Пройдя конницу, мы увидели пехоту, которая хотя и стояла во фронте, но держала ружья по своему произволу: иной к ноге, иной на плечо. Нам заметно было, что, за недостатком войска на столь дальнем расстоянии, задние обегали другими улицами и опять становились впереди по назначенному нам пути.

"Не доходя до дворца 150 ти саженей, нам приказано было сойти с лошадей, и мы пешие приведены были вместе с козаками к воротам обширной ограды дворца, где дожидались около получаса, пока о нас докладывали. Стечение народа было столь велико, что все возвышенные места, домы, кровли, стены и заборы усеяны были любопытными зрителями. У дворца мы видели множество наваленных мортир и пушек без лафетов. [334]

"Около палат в ограде под навесами сидели на покрытых коврами возвышенных местах в ряд Визири и все главные чиновники, составляющие Верховный Совет Владетеля.

"Я приведен был под руки в комнаты Владетеля, который сидел на возвышенном троне со ступенями. Владетель был не более 25 ти лет от роду, имел на себе Китайского штофа на золоте блестящий халат, а на голове шаль с золотыми бахрамами и кистями. Меня подвели к нему под руки два Визиря, а третий отворял двери. Приказано было преклонить колено; и Амир Валлиами, приняв у меня с головы Грамату и переводное письмо, отдал оныя стоявшему подле него Визирю; потом, привстав с трона, подал мне руку, которую, по их обыкновению, я должен был пожать обеими руками. После сего безмолвного приветствия, меня взяли Визири опять под руки и отвели, не оборачия к нему спиною, к самой двери. Владетель спрашивал о здоровьи ЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА, и не имею ли я каких словесных повелений?...

"После сего вывели меня опять на ограду и посадили на разостланный богатый [335] ковер против его окна, расстоянием от онаго на 8 саженей. Таким образом вводили козачьего офицера Безъязыкова, и посадили со мною рядом по левую руку. За нами, под навесами сидели Послы: Китая, Хивы, Бухарии, Сарсауса и восточных горских Пресиян. Приказано было ввести наш отряд и внести с подарками запертый ящик; козаков, по обыкновению Коканскому, посадили также на ковры поодаль нас; а 8 человек чиновников Коканских, взяв четыре опояски и поддернув оныя под ящик, подняли оной и понесли в комнаты Владетеля, показывая пред Азиятскими Послами вид о чрезвычайной тяжести.

"Главный Визирь Мурза Малля чрез несколько времени вынес из палат на голове упомянутую Грамату с переводным письмом и показывал оную Верховному Совету, который с почтением ее рассматривал; потом он обратно понес ее в палаты.

"Владетель, в изъявление особенного удовольствия, сделал для нас, для Азиятских Послов и для чиновников своих торжественный обед, состоящий их сарачинского пшена, окрашенного розовую краскою, с лошадиным мясом; но мы не ели онаго, отзываясь запрещение нашей религии. [336]

"по окончании стола, подняв нас, вывели из дворца, посадили на коней, и мы с прежним чиновником поехали обратно в отведенный нам сад. На возвратном пути некоторые из расставленных войск удивлялись обтянутому платью козаков, стегали их плетками; идущему на фланге козаку Любимскому сие приветствие столь не понравилось, что он, оборотя ружье и вышиб из седла; вместо того, чтоб за сие сердиться, Коканцы похвалили мужество его и громко смеялись.

"По возвращении нашем в тот же день Владатель прислал к нам 2 чиновникв с просьбою, дабы мы доставили ему посмотреть 2 ружья и 2 пистолета, которые мы ему и послали; а как оные весьма ему понравились, то он оставил их у себя, а в замену того прислал нам в подарок 1500 серебряных монет (называемых рупей), величиною в российский четвертак. Денег сих мы не хотели принять; но чиновники, высыпав их в палатке на землю, уехали, - и мы деньги отдали в пользу козаков. С сих пор нам уже позволено было самим выходить из саду на базар; но караула все еще не снимали. [337]

"Чрез два дни офицер Безъязыков с старшим урядником был призван к Секретарю Владетеля, который, при собрании главных чиновников, подарил его от имени Владетеля 2 мя халатами с опояскою, а урядника 1 халатом, объявя волю Владетеля, чтобы отряд наш чрез три дни возвратился в Россию; а что я, как посланный для открытия тракта, оставлен буду в Какании до весны, по наступлении коея, вместе с караваном и депутатами, долженствующими отправиться на Сибирскую линию для узнания истинной причины смерти их посланников, возвращен буду в свое отечество.

"Когда отряд выступил из Коканта в обратный путь; то я с оставшимися при мне 4 мя козаками и 1 м уридников поехал проводить оный за город; я уже тогда приметил, что за мною присматривают трое Коканцев, когда они, подъехав ко мне, объявили, что уже пора возвратиться в город.... Меня с урядником и козаками отвели в дом градоначальника.

"По прошествии 12 дней, когда Коканцы получили известие, что отряд шнаш вышел из их пределов, потребован [338] я был к главному начальнику во дворец. Будучи окружен чиновниками, он спрашивал: каким образом я намерен расплатиться за убитого в России посланника? Платежом ли окупа на удовлетворение родственников его, как они того требуют из прибывшего со мною каравана, или принятием их веры; - буде же не захочу сделать ни того, ни другого, то буду казнен.......... он говорил, что Владетель, буде я приму Магометанскую веру, обещает сделать меня чиновником, даст лучших 3 х жен и 3 аргамаков, и что окуп за убитого заплатит из своих доходов; желая убедить меня принять их веру, он представил мне молодую, богато одетую, пятнадцати лет прекрасную девушку, не смотря, что закон их воспрещает видеть женщин. Я отвечал, что окупа не могу заплатить; ибо караван принадлежит Российскому купечеству, а не мне, и я располагать им не могу; изменить вере и своему Государю не хочу; а смерти не боюсь: ибо уверен, что ГОСУДАРЬ ИМПЕРАТОР не оставит Кокании без отмщения. Видя, что я отвечаю смело, он приказал отвести меня обратно. С сих пор градоначальник получил приказ приглашать меня к себе; он делал веселые вечеринки, на [339] коих играла музыка, пели песельники и плясами мальчики.

"Так как я видался часто с первыми чиновниками, то некоторых из них преклонил подарками на свою сторону; иностранные же прикащики, бывшие в нашем караване, коих мы иногда встречали на базаре, удалялись, боясь говорить с нами, как с такими людьми, которые подверглись немилости Владетеля.

"Коканское правительство, не получивши согласия моего на все, казавшееся ему лестными и выгодными предложения и, может быть, опасаясь, чтобы я не изыскал какого-либо случая пробраться в Россию, решилось отдалить меня от тракта к оной и отправить к границам восточных Персиян, к стороне Китая."