ИЗВЛЕЧЕНИЯ ИЗ СБОРНИКА ОФИЦИАЛЬНЫХ ДОКУМЕНТОВ

«ИНША»,

по рукописи ИВ АН С 816

|11б| Приказ (о назначении) начальника (шихне) над предводителями туркмен.

Распространение справедливости и благодеяния превозносится и восхваляется на всех языках жителей мира и любимо сердцами всех творений. Обладатели царства, сторонники разных религий и толков, различных группировок и направлений сходятся в восхвалении этих двух образов жизни и путей действия. (Мы опускаем длинное восхваление справедливости)

|12а| Более всех других подданных имеют право на присмотр, заботу, охрану, внимание, милость и сострадание люди пустыни и жители степи, которые удалены от населенных мест; происшествия тайные и явные, которые случаются у них, поздно достигают двора (султана), их товары и предметы, дающие прибыль, являются причиной увеличения благоденствия, довольства и пользы людей, оседлых; знать и простой народ имеют долю в этих благах и преимуществах. Согласно тому, что следует из этого предисловия, было признано необходимым пожаловать начальствование (шихнаги) (Шихнаги — должность «шихне» — «начальник, комендант». Как видно из настоящего документа, над группами кочевых туркмен, помимо их собственных вождей, стояли назначенные сельджукским правительством чиновники, главным занятием которых было, конечно, собирание налогов (ср. ниже, стр. 356, о хуттальских гузах). Инанч Бильге Улуг Джандар-бек нигде в источниках не упоминается; судя по обращению к нему, это должен быть какой-то член рода Сельджуков, воспитывавшийся при дворе султана Санджара, которым дан настоящий указ. «Джандар», повидимому, значит «начальник охраны» или «начальник полиции», хотя этот термин часто переводится как «палач» (Туркестан, стр. 333) и |12б| управление (тимардашт) дружинами (хейль) эмиров и предводителей туркмен Гургана, его округов и местностей эмиру, великому и победоносному главнокомандующему, брату Шемс-ад-даула ва-д-дин, Инанч Бильге Улуг Джандар-беку и передать ему заботу об этих делах. Это потому, что у брата Шемс-ад-даула, Улуг Джандар-бека, есть прирожденная способность к правлению войском, ласковому обхождению с подданными и распространению царственных порядков, и он имеет наследственную способность занимать высокие должности. Он воспитан под нашим покровительством, воспринял и возвысился до наших нравов и обычаев, при соединении доблестей и при знании высоких мыслей он приобрел понятие о тонкостях господства и управления государством, оказавшись впереди своих сверстников. Он проявил доказательства того, что он заслуживает выдвижения и возвышения, и хотя он сам имеет достаточную полноту опыта и знания и не нуждается в завете выполнять условия этого дела, но все-таки, согласно обычаю в подобных этому (случаях), мы приказываем, чтобы он хорошо обращался с подданными, которые поручены (нам) богом, чтобы он удалял от них и пресекал все несоответствующие обращения и необязательные требования, чтобы он уважал святость шейхов и людей праведных, чтобы он подавлял и побеждал смутьянов и вымогателей, чтобы он назначал помощников достойных, имеющих короткие руки, (Т. е. мирных) которые требовали бы во время подати и сборы (хукук ва русум), (причитающиеся) шихне, чтобы он в этом деле не Отступал от старого установления и не вводил новых сборов и чтобы каждому начальнику (салар) и предводителю (мукаддам) с его подчиненными отводил пастбища в местах, которые к ним относятся и за ними [315] числятся. Приказ таков, чтобы все эмиры, начальники, предводители туркмен Гургана и его местностей во всех (своих) делах и потребностях обращались к брату Улуг-Джандар-беку, посылали в его диван свои просьбы, не уклонялись от его распоряжений и [на этом документ прерывается].

*Письмо султана Санджара сеистанскому мелику

|33а| От его величества султана (Муизз-ад-дин Абу-л-Харис Санджар, последний из Великих Сельджуков (511-552 = 1118-1157) мелику Тадж-ад-дину. (Тадж-ад-дин Абу-л-Фазль — владетель Седжестана (480-559 = 1087-1164), вассал султана Санджара. Нимруз — «юг» — название области Сеистан) Meлик (Титул «мелик» — арабское «царь» — в XI-XII вв. носили владетели небольших областей, находившиеся в ваосальной зависимости от верховного правителя — «султана» (В. В. Бартольд. Халиф и Султан, стр. 220 и 355). Начиная с XIII в. этот титул носили иногда наместники областей и высшие военачальники) Нимруза да знает, что милость (паша) по отношению к нему полнее, чем к кому бы то ни было, и желание встретиться и увидеться более чем с кем-либо, так как никто из приближенных державы, помощников и опор религии и царства, не находится на таком положении и месте перед нами, как брат Тадж-ад-дин. То доверие, которое мы имеем к основательности его взглядов и его хорошей распорядительности, не является тайной и не нуждается в объяснениях. Во всех делах царства и державы, мысли о которых приходят на ум, мы желаем совещаться с братом меликом Нимруза и обращаться к нему. До сих пор все дела шли по такому пути и таким же образом они будут итти (вперед). В каждом походе в страны мира, который мы предпринимали, брат Тадж-ад-дин или сам сопутствовал, или предоставлял в наше распоряжение сына с войском в полном снаряжении. Если в походе на Ирак (Речь идет о походе 543 (= 1148/49) г. Письмо писалось, очевидно, в следующем году) не было этого единодушия, то причина этого известна — извещение было дано поздновато, и раньше, чем мы (могли) потребовать от той стороны (Т. е. от Тадж-ад-дина) приготовления к походу, наши знамена пришли в движение. Это дело удалось сообразно желанию, мы заново устроили основы дел той страны, они укрепились и с каждым днем следы прочности и доказательства устойчивости их делаются более явными и заявления об удовлетворении ими чаще. Когда (мы) остановились в Нишапуре, то были намерены провести дни весны в развлечениях (с тем, что) брат Тадж-ад-дин прибудет к нам туда, от свидания с ним дружба увеличится, и (мы) будем совещаться о делах окрестных владений. Об этом мы писали ему |33б| (Тадж-ад-дину), посылали такого-то и на словах через него делали сообщение, которое, вероятно, уже он доставил. Когда же мы сами счастливо прибыли в Серахс, то пришлось сделать остановку. Теперь (мы) решили счастливо выступить к Герату и ожидаем увидеть там мелика Нимруза. В это время прибыл к нам такой-то, доставил к трону почтение мелика Нимруза и открыто и наедине вручил послания, которые он привез. При выполнении этого он соблюдал тонкости благоразумия и рассудительности, так что мы одобрили все его движения и остановки в разговоре и способ начала и прекращения его. Мы выслушали все известия и вникли в их содержание. Несколько раз мы удостоили такого-то отличием присутствовать на дружеском собрании и разговаривали с ним о всех предметах. Через него устно, как он передаст и объяснит, мы послали известия; им следует доверять и считать за то, что мы соизволили и сказали, вследствие того, что Шихаб-ад-дин настолько соединяет в себе одобряемые манеры, что может выполнять обязанности посла и годится для служб. Следует утвердить за [316] ним эту службу — обязанности посла, так чтобы он во всех случаях исполнял эти обязанности. Когда Шихаб-ад-дин вернется туда (Т. е. в Сеистан) и передаст известия, такому-то (По-видимому, следует понимать: Тадж-ад-дину, царю Нимруза) следует начать приготовления к прибытию в Герат. Нет сомнения, что эти приготовления будут закончены во время приезда (нашего), и он явится к нам во время прибытия наших знамен и при счастливом сочетании звезд. Он (этим) успокоит (наше) желание увидеться с ним, (мы) будем совещаться о делах местностей и окраин, далеких и близких, в особенности области Балха, которая в продолжение долгого времени лишена нашего победоносного взгляда и в которой племя гузов (Т. е. хуттальских туркмен, о которых см. ниже у Равенди (стр. 355 сл.) и Ибн ал-Асира (стр. 388 сл.) и др. История этих туркмен, повидимому, гораздо сложнее, чем представляет себе Равенди) перешло |34а| (всякий) предел в захвате и разрушении области; с этим делом будет поступлено так, как посоветует та сторона. (Т. е. Тадж-ад-дин) [Далее излагаются дела, связанные с наследством какой-то царицы в Кермане; даты в письме нет.]

*Письма хорезмшаха Атсыза султану Санджару и сеистанскому князю

|45б – 47б| [Три письма хорезмшаха Атсыза (Атсыз (522-551 = 1128-1156) — фактический основатель независимой династии хорезмшахов, внешне до конца жизни подчинявшийся Санджару) султану Санджару с поздравлением: по поводу его освобождения от гузов. Автор писем со всем войском (хашам) (Термин «хашам» в различные эпохи имел различные значения. До X в. он встречается редко и значит (собирательно): «свита, слуги» государя. У Бейхаки он, повидимому, еще значит «свита, приближенные», но иногда встречается в каком-то другом значении, речь идет, например, о хашаме Хорезма в числе 500 человек и т. п., говорится, таким образом, уже о войске. В источниках эпохи Сельджуков и Хорезмшахов этот термин употребляется очень часто и значит именно «войско» — войско феодальное, непостоянное, так сказать, совокупность вассалов. Говорится, например, о «победоносном хашаме», о сборе всего хашама и т. п. (много примеров можно найти в данном сборнике). Так как войско Сельджуков, Хорезмшахов и других владетелей этой эпохи состояло в основном из кочевых племен, то последние рассматривались как «войско» и именовались, как ниже в письме Тути-беку, — «хашам»; в более поздних источниках множественное число того же слова — «ахшам» — значит просто «племена» (кочевые) пришел в Хорасан и находится в пределах Несы, ожидая приказания султана — направиться ли к нему, вернуться ли обратно или оставаться в Хорасане.

В третьем письме упоминается о получении автором, в бытность его в Хабушане в раби I, известия о прибытии султана в Термез. (Атсыз получил известие о бегстве Санджара от гузов в Термез, находясь в Шахрастане, куда он прибыл в сафаре (апреле) 1156 г. (ср. след. документ). Вскоре Атсыз отправился в Несу, откуда и послал вышеприведенное письмо Санджару. В раби I (мае) он прибыл в Хабушан, где получил письмо от султана. Изложение этих событий см.: Туркестан, стр. 353 и сл.)]

|49а| [Поздравительное письмо хорезмшаха хану Абу-л-Касиму Махмуду ибн Мухаммеду (ибн) Богра-хану (Абу-л-Касим Махмуд ибн Мухаммед ибн Богра-хан, более известен как Рукн-ад-дин или Джемаль-ад-дин Махмуд, сын караханидского правителя Арслан-хана и племянник Санджара; он был преемником последнего в Хорасане (Туркестан, стр. 344) по поводу избрания его царем Хорасана, после смерти султана Санджара.]

|50б| Это письмо (Письмо написано Атсызом к правителю Седжестана (см. выше, стр. 315), как к одному из своих союзников против гузов; в этот союз входили еще хан Махмуд, и правитель Гура) написано мелику Нимруза Тадж-ад-дину Абу-л-Фазлю Насру ибн Халафу ас-Седжези с призывом его на помощь султану [317] величайшему... (Опускаем пожелания и восхваления) Перед этим из области Хорезма (нами) было отправлено приветствие, посланы доверенные лица и сообщено о выступлении нашем в |51а| сторону Хорасана, где можно рассчитаться за добро и выполнить заповеди. Несомненно, что оно (сообщение) к этому времени уже прибыло и благородное мнение (ваше) осведомлено о нем. В конце (месяца) сафара, когда этот друг (Т. е. автор письма) достиг Шахрастаны, прибыли гонцы благородного собрания, (Тадж-ад-дина) и было получено превосходное послание, украшенное тонкостями внимания и искренней дружбы... (Опускаем восхваления) Все, что благородное собрание написало и изложило о положении дел и обстоятельствах бедствий, которые произошли и распространились в Хорасане, о захвате власти насилием, возвышении порока, распространении смут, усилении несчастий, пролитии крови, об убийстве ученых, разрушении медресе и мечетей и мучительстве великих и уважаемых (людей) — все это так, даже более, — уничтожение этого зла и исполнение этого великого дела необходимо для всех людей ислама. В настоящее время во всех краях Востока и Запада нет властителя края (Сахиб тараф, букв, «владетель стороны, края, окраинный князь», т. е. вассальный владетель (ср. выше, стр. 212, прим. 1) более превосходного в высоких науках и разных родах внутренних качеств, чем благородное собрание; те милости и отличия, которые оно имело от властелина мира, (Т. е. Санджара) да поможет аллах его знаменам и да победит его врагов, известны обитателям мира и одобряются ими; сверх того, эти известные заслуги и одобряемые достоинства, которые есть у благородного собрания, признают и считают как помощь могущественной державы. На основании этих |51б| предпосылок, отражение этого бедствия и прекращение этого несчастья является крепчайшей и необходимейшей обязанностью благородного собрания. Хотя теперь благословенная особа повелителя мира благополучно ушла из стеснений насилия и становищ дикости и прибыла в (богом) хранимую крепость Термез, которая теперь является обширным убежищем столпов веры и безопасным местом для царей и султанов, однако это племя, люди неповиновения и сборище вражды, также (попрежнему) находится на своих местах, и полной расстроенности среди них еще не проявилось. Пока они не будут уничтожены, дела мира не придут в порядок и состояние обитателей мира не станет здоровым. Сегодня день удобного случая, так как властелин мира ушел от них, и они остались с разбитыми сердцами. Этот друг (автор письма) ради этого обстоятельства пришел в Хорасан, принялся за уничтожение этого насилия и преграждение этой трещины и достиг Шахрастаны. Невозможно описать, какие милости оказывает (нам) высокое собрание величайшего хакана Джелал-ад-дунья-ва-д-дина, (Т. е. хана Махмуда, см. выше, стр. 316, прим. 8) да не перестанет оно быть высоким, и какую радость он выказывает из-за прибытия этого друга. В эти несколько дней он несколько раз посылал гонцов и доверенных лиц и выказал свою (полную) любовь и чистое намерение. С разных сторон собираются рабы блистающего величества и искренне преданные могущественной державе и устанавливают порядок дела. Однако все будет задержано до тех пор, пока не прибудет благородное собрание, так как это затруднительное и важное дело не осуществится без поддержки и руководства благородного собрания и (без него) не получится успокоения для мусульман. В великолепном письме (еще) было, что если этот друг выступит, то он |52а| также присоединится. Теперь этот друг прибыл в Хорасан и занялся делом. Надежда на хорошие свойства и благородный характер благородного [318] собрания состоит в том, что он выступит и будет поспешно резать остановки и свертывать переходы. Благодаря его распорядительности и его хорошему убеждению основа этой смуты прекратится, зло этого насилия уйдет из мира, положение могущественной державы вернется к прежнему цветущему состоянию и за благородное собрание будут возноситься праведные и прославленные молитвы. Когда это станет известным благородному собранию, он поторопится в выступлении и до соединения будет посылать одного за другим гонцов, писать превосходные письма и сообщать желания, которые (у него) будут, чтобы в выполнении их были соблюдены обычаи, справедливость и условия дружбы. Привет. (На л. 52а рукописи находится письмо ему же и на ту же тему)

*Письмо хорезмшаха Атсыза предводителю туркмен Тути-беку

|55а| Это письмо написано богохранимой стороне, эмиру славному, великому военачальнику Насир-ад-дину Абу-Шуджа Тути ибн Исхак ибн ал-Хызру. (Насир-ад-дин Шуджа Тути ибн Исхак ибн ал-Хызр, иначе называемый Дуду ибн Дадик — гузский эмир, глава группы учук. На это письмо, написанное как и предыдущие, Атсызом, В. В. Бартольд указывает как на образец восточной дипломатии; события в нем освещены весьма своеобразно (Туркестан, стр. 354; Султан Синджар и гузы, стр. 046-047) |55б| Все время получаются лучшие известия о местопребывании богохранимой и благородной стороны, от слышания их увеличивается наслаждение, и у аллаха великого и славного просят, чтобы он соизволил содействовать, добрым делам, «а он слышит и отвечает». Обитатели мира знают о тех соблюдаемых правах и одобряемых заслугах, которые имеет богохранимая сторона и ее славные предки на покровительство, и содействие этой стороны. (Т. е. автора письма) Никогда пыль забвения не сядет на страницы (записей) об этом, и изображение этого никогда не сотрется с листа памяти. Также каждый раз, как какое-нибудь племя из подчиненных богохранимой стороне и других поколений войска (хашам) гузов, испытывало какое-нибудь огорчение в местностях Хорасана и Мавераннахра, они вследствие уверенности их в заботе и милости этой стороны приходили в область Хорезм. Ни в отношении увеличения их численности и средств пропитания, ни даже, по мере возможности, в отношении представления области этой стороной не было проявлено никакого недостатка и то, что было возможным из великих милостей и особых знаков почета, было осуществлено. В продолжение всего этого времени между обеими сторонами не произошло никакого действия, от которого произошло бы отвращение или возникла бы перемена (в отношениях); напротив, с каждым днем с той стороны были все яснее проявления дружбы, а с этой стороны все полнее знаки заботы. В силу этой искренности богохранимая сторона знает, что все, что говорится и делается этой стороной в устройстве дел и направлении желаний, является искренней милостью и настоящим добрым советом по отношению к нему и к другим племенам войскд, (хашам) гузов, и они (слова и действия) чисты от всяких козней и подозрений. Цель написания этих слов и изложения этих предпосылок состоит в следующем:

|56а| В то время, когда властелин мира, величайший султан, повелитель востока и запада (Санджар), находился в столичном городе Мерве, войско (хашам) (Т. е. гузы) пришло в Хорасан, а рабы могучей державы ушли из Мерва, тогда властелин мира, если бы хотел, также мог бы уйти, так как до самого края страны Рум все являлось владением властелина мира, является и теперь и да будет (впредь). Куда бы он ни пошел, он видел (бы) своих рабов [319] и детей своих рабов и все в рабском служении ему пожертвовали бы собой. В то время никто в Мерве не мог сопротивляться властелину мира. Однако властелин мира, считая войско (хашам) гузов своей собственностью, положился на них в царском суждении и милости к рабам и добровольно пришел в их среду. Войско гузов должно было знать цепу этой милости, не быть неблагодарным за подарок, который пожаловал им бог, с каждым днем быть более крепкими в службе и искренней преданности властелину мира и не совершать никакого действия, которым благороднейший ум был бы возмущен и опечален. (Они же) этой службы не выполнили так, как следовало, и обязанности почитания священного шатра не соблюли. Вследствие этого властелин мира ушел от них, предоставив их самим себе, и теперь находится в столичном городе Термезе, среди своих рабов в почете и уважении; все явились к его двору и опоясались поясом искренней преданности и покорности. Эта сторона также, чтобы выполнить обязанность (благодарности) за милость (по отношению) к властелину мира и его предкам, пришла в Хорасан и в окрестностях Хабушана виделась с высоким собранием |56б| великого хакана Джелал-ад-дунья-ва-д-дина. Рабы могущественной державы, которые были рассеяны по краям областей, (теперь) собрались, мелик Нимруза, и мелик Джибаля (Т. е. правитель Седжестана и правитель Гура (см. выше, стр. 316, прим. 9) прибудут с бесчисленным войском и присоединятся к этому делу. Теперь следует, чтобы богохранимая сторона сообщила, каковы намерения войска гузов и что они будут делать. Если они, по обыкновению, каждый день будут переходить в другой город, это им не удастся, так как дела, которые им удались, и тот захват страны Хорасана, который они совершили, произошли из-за святости нахождения среди них властелина мира. Теперь же эта защита святости прекратилась, и они остались без царя, который объединял бы разрозненное и управлял бы делом. Если они все будут в Балхе, — это положение будет далеко от большой дороги рассудка и пути учтивости, так как властелин мира благополучно воссел на султанский трон и никому не удастся против его (желания) находиться в центре его владений. Итак, для войска гузов будет правильным протянуть руку к извинению, итти по пути просьбы о прощении и изъявить покорность могущественной державе. А высокое собрание великого хакана Джелал-ад-дунья-ва-д-дина, да не перестанет оно быть высоким, благородное собрание царя Нимруза, благородное собрание царя Джибаля и эта сторона совместно окажут заступничество и будут просить властелина мира, чтобы он простил их вины и пожаловал им место кочевания (юрт-гах) и кусок хлеба, чтобы они провели остаток жизни в безопасности и довольстве и воздержании от гордости. Да знает (адресат), что всякое мнение и совет, |57а| которые исходят от стольких вельмож и царей, являются падежными и к этим соглашениям и договорам никогда не найдут пути расстройство и слабость. Пусть богохранимая сторона подумает и признает слова этой стороны бескорыстными и посчитает пользой для веры и жизни для себя и всего войска гузов принятие этих наставлений. Этот посол, который послан, бывал там, осведомлен и очень надежный и доверенный (человек). Пусть он. (адресат) доверяет всему, что он скажет и сообщит из известий, которые посланы устно через него, поскорее вернет его с ответом об извинении и изложит желания и просьбы, какие будут, с тем, что их исполнение получит предпочтение перед всеми делами. Привет. (На лл. 81б и 82а рукописи находится письмо хорезмшаха султану Рукн-ад-дину Махмуду ибн Богра-хану с соболезнованиями по поводу смерти султана Санджара. Письмо это послано Иль-Арсланом, преемником Атсыза) [320]

*Сражение султана Санджара с гурийцами

|142а| Во вторник 17 (числа) месяца раби I (Речь идет о сражении гурийцев с султаном Санджаром, которое по Ибн ал-Асиру (см. ниже, стр. 387) произошло в 547 (= 1152) г. у Балха, по Равенди (GMS, NS, II, pp. 175-176) в 544 = 1149 г. у Герата, по Джузджани (Ravеrtу. Tabakat-i-Nasirl, pp. 149 и 358-359) также у Герата. Письмо в рукописи начинается с полуслова и адресат неизвестен) мы приказали слугам расположиться в боевом порядке и послали их против того сброда, (сами же) мы стояли, любуясь и наслаждаясь. Высокий помысел ниспослал помощь. В одно мгновение, в которое те оказали сопротивление, они увидели такое превосходство, что до исчезновения мира о нем будут говорить. В тот же миг они были обращены в бегство и разбиты, более 30 000 гурийцев и гузов было убито в битве, в бегстве и (в то время) когда гузы и гурийцы убивали друг друга. Бесчисленная добыча, имущество и оружие попали в руки наших слуг. После молитвы царь Ала-ад-дин Хусейн, (Ала-ад-дин Хусейн Джехан-суз — правитель Гура, умер в 556 (= 1161) г.) который не нашел возможности к бегству, вернулся в горы и попал в руки вспомогательных войск (хашарат-и-хашам). Перед палаткой (нашей) ему в месте.. (Текст крайне неясен) голову и ноги…. (Текст крайне неясен) Хотя он имел бесчисленные провинности и грехи и заслуживал наказания, но от крайнего милосердия и благорасположенности, что является нашим старым уважаемым и почитаемым обычаем, мы оказываем ему особый маленький почет и даем ему скромные обещания. Крепости, которые были в его руках, будут заняты и попадут в руки (наших) слуг. По милосердию бога всевышнего с делом Гура покончено. Эта область осталась без людей, некоторые из известных этого племени были убиты, |142б| как к этому времени стало известно. Ласуса (***), бывшего самым великим из военачальников, который совершил измену, привели живым к трону, и он вкусил меча наших слуг. В плен попали: племянник царя Ала-ад-дина, который был его зятем, Кармах (***), Мухаммед Маргани (***) и Бу-л-Аббас Шанка (***), Джарджам (***) и несколько других...

Текст воспроизведен по изданию: Материалы по истории туркмен и Туркмении, Том I. VII-XV вв. Арабские и персидские источники. М.-Л. АН СССР. 1939