ОБ ИНТЕРПРЕТАЦИИ НЕКОТОРЫХ ДОКУМЕНТОВ С ГОРЫ МУГ И МЕСТНОЙ ТОПОНИМИКЕ

Исключительное значение, которое имеют мугские документы для реконструкции этнополитической и социально-экономической истории не только районов Верхнего Зеравшана, но и куда более обширных территорий в первой четверти VIII в. н. э., не вызывает сомнений. Однако плохая сохранность текстов многих документов, отсутствие в большинстве случаев даже относительных датировок, недомолвки и умолчания текстов, а также сложности перевода делают их понимание чрезвычайно трудным и приводят к различным толкованиям исследователей.

При этом постепенно накапливается материал, позволяющий вновь обсудить эти сюжеты, уточнить некоторые места документов, трудные для понимания, а в ряде случаев и существенно изменить трактовку их содержания. Это касается, в частности, и документа, получившего шифр А-9, который был впервые переведен, опубликован и прокомментирован В.А. Лившицем ¹. Поскольку в источнике не сохранились сведения ни о его авторе, ни об адресате письма, а также нет текстовых возможностей датировки, предлагаемый ниже анализ сделан исключительно по его содержанию. Документ представляет собой письмо, написанное на лицевой и оборотной сторонах куска кожи. Приведем его текст для того, чтобы уяснить логику анализа.

Л. ст. «И есть такой слух: кучинцы (?) /и "ym-цы ² и весь народ, в/ брахманскую веру перешли («вышли») – и знать, и купцы, и/ простой народ («работники»), и 14000 духовных наставников. И гонца мы отпра-/вили, но затем так услышали, что якобы он вернулся в Хутталь./ А (в день) ехшевар-рoч военачальник остановился в Шавкате. Пеших воинов (?), всех что были, /5/ я отправил через Буттаман против (?) него. А земли, которые в Паргаре самыми лучши-/ ми будут, ты ему не оставляй («не покидай») – этот военачальник до тебя/ не дойдет. И, государь, был такой приказ (от тебя): «вместе с Диштвачем/ готовь коней! (В день) мэртaт-рoч надежные («хорошие») люди/ придут в Рамуш» – но известий об этом у меня еще нет. Как бы /10/ ты не заключил перемирия, ни ты не получишь справедливого (мира), ни (твой) народ./ И еще одного гонца я послал, а какие новые вести будут, я сообщу/ и еще гонца пошлю. А уструшанские люди,/ немногие, (тоже) придут. И никакой тревожной вести («печали») не появилось, а/ о нас не тревожься (?)».

Об. ст. «И, господин, я не знал,/что ты подозреваешь (?), ибо/... ты слышишь. И, господин, хорошего/ человека, смотри, ...возьми. И, господин,/ ... пусть пребывает ... И, господин, /5/ того, которого я тебе пошлю (?),/ему .../да будет, чтобы я (?).../ И, господин,...мне сюда все/ быстро прикажи послать. И, господин, я /10/ сам хочу [15] прибыть (к тебе). И мне относительно/ этого пусть будет сообщено. И, господин,/я сам (тоже) отвечу. И, господин,/ пришли, я так буду благодарен, (и) к своему/ ... /15/ отправлюсь.../я пошлю (?), так/ будет..., я.../ отправлю. И если меня/ ты согласишся принять, то, господин, /20/ побыстрее гонца соизволь/ послать. И, господин, новые слухи (?)/...,/ и не тревожься».

Таким образом, в письме речь идет о следующем. Его автор, описывая конкретную и хорошо известную адресату ситуацию, сообщает о некоторых событиях и связанных с ними своих действиях. Так, он пишет, что им был отправлен гонец в Кучи (Китайский Туркестан), вернувшийся оттуда в Хутталь. Автор напоминает адресату об обещании последнего прислать людей в Рамуш ³ (или, скорее, о прибытии этих людей в результате какой-то договоренности), а также о своей просьбе к Уструшане помочь людьми. Сообщается о прибытии в Шавкат некоего военачальника и просьба к адресату не оставлять земли Паргара. Автор письма предостерегает адресата от заключения перемирия с арабами, которое не приведет к политическому выигрышу.

Кроме В.А. Лившица письмо комментировали О.И. Смирнова и Ю. Якубов ⁴. Что касается атрибуции письма, то его адресатом исследователи единодушно и, видимо, совершенно справедливо считают пенджикентского владетеля Деваштича. Автором письма, по мнению В.А. Лившица, было доверенное лицо Деваштича или же кто-то из его вассалов. Остальные исследователи в целом согласны с этим ⁵.

Ключевым моментом для понимания изложенной в документе политической ситуации стало упоминание о прибытии в Шавкат военачальника. В.А. Лившиц считал, что речь здесь идет об арабском полководце, который вел боевые действия в Ходженте против согдийцев, т.е. о Саиде б. Амре ал-Хараши. Другие исследователи, опираясь дополнительно на документ В-17, пришли к выводу, что в письме говорится о военачальнике ферганского царя ⁶. Но так или иначе, по мнению историков, в документе упоминаются события в округе Ходжента и Уструшане, и исходя из этой посылки реконструируются события. Это привело О.И Смирнову и Ю. Якубова к предположению, что название города, переведенное В.А. Лившицем как Кучи, следует читать Ходжент (Хучжанд), а сообщение о переходе жителей этого города в «брахманскую веру» – интерпретировать как массовое принятие жителями ислама после разгрома согдийцев в этом городе. Важно при этом отметить, что О.И. Смирнова, поддержав прочтение «Ходжент», а не «Кучи», фактически отказалась от окончательных комментариев документа, отметив лишь, что его содержание «осталось непонятным» ⁷. В отношении этих же событий Ю. Якубов, по сути, согласился с нею, считая что «дать связанное изложение... мы пока не можем» ⁸.

Однако существует и возможность иной, более полной интерпретации событий, изложенных в письме. На это указывает прежде всего то место (стк. 6), где говорится, что автором письма отправлены все пешие воины против военачальника через Буттаман. Как известно, [16] в средние века Буттамом или Буттаманом называли горную страну между Туркестанским и Гиссарским хребтами. В мугских же документах понятие Буттаман относится к еще более локальной области – примерно к территориям Фана и Янгоба. Данный отрывок текста оставлен исследователями без комментариев, так как явно не укладывается в их схему реконструкции событий. Между тем одна эта фраза показывает, что автор письма не мог находиться в Уструшане, поскольку направление «через Буттаман» для него в этом случае приходилось бы на юг, тогда как Ходжент и уструшанский Шавкат находились бы от него к северу. Таким образом, автор письма мог пребывать лишь в местности по крайней мере к югу от Туркестанского хребта. Несмотря на то что позже, в IX-X вв., часть территории Буттамана временами входила в состав Уструшаны, анализ всего комплекса мугских документов свидетельствует, что в рассматриваемый период (VIII в.) эти земли не принадлежали Уструшане, а находились в тех или иных отношениях с Пенджикентским княжеством.

Трудно согласиться с мнением, что речь идет об уструшанском Шавкате еще и потому, что расстояние до него – свыше 100 км только от Шахристанского перевала – затрудняет получение оперативной информации. И хотя известны случаи, когда специальные гонцы-скороходы в Бухарском ханстве конца XIX в. проходили по горам за сутки более 100 км, все же это расстояние предельно. К тому же при таком варианте должна учитываться необходимость преодоления Туркестанского хребта и ведения военно-политических действий на чужой [17] территории, что вряд ли допустимо в связи с возможным нарушением суверенитета афшина Уструшаны.

Указанные противоречия легко снимаются, если предположить, что в письме речь идет не об уструшанском, а о паргарском Шавкате (современные селения Шеватки-боло и Шеватки-поен). В этом случае все события документа сдвигаются в местности по Зеравшану и к югу от него и легко увязываются между собой. Однако на достоверность любых построений существенное влияние оказывает и датировка документа. Подобно другим исследователям ⁹ мы считаем, что описываемые события имели место между концом июня – началом июля (не ранее), когда произошла ходжентская трагедия ¹⁰, и осенью 722 г. ¹¹, когда случилась трагедия в Абаргаре. Здесь можно высказать и такие соображения. В письме, а также связанном с ним документе В-17, о котором речь пойдет ниже, называются дни с разрывом в неделю, без упоминания месяца. Значит, всеми действующими лицами предполагалось, что предстоящие события должны произойти в текущем месяце. Эта датировка позволяет не только без противоречий увязать описываемые события, но и придать им внутренний смысл и логику.

Видимо, все же стоит уточнить и вопрос об авторе письма, так как, исходя из содержания, автор не должен быть вассалом Деваштича. Косвенным подтверждением тому может служить обращение «государь» вместо «господин», которое употребляет, например, по отношению к Деваштичу его чачский посол ¹².

Строго говоря, здесь возможны варианты. Обратим внимание на стк. 13-16 оборотной стороны текста, где говорится, что автор куда-то или к кому-то (здесь лакуна) отправится. Видимо, утрачено название владения или имя сюзерена. Это как будто бы свидетельствует о том, что автор письма был вассалом другого крупного владетеля. Возможно, на него указывают стк. 3-4, в которых говорится о после автора письма (а вероятнее, о после его сюзерена), вернувшемся из Кучи в Хутталь. Ясно, что собственный посол вряд ли мог нарушить приказ господина и вернуться в совершенно другое владение.

Известно, что Хутталь, куда вернулся посол, был в это время наиболее крупным и сильным владением к югу от Гиссарского хребта, занимая территорию кулябской группы районов и Вахшской долины. В политическом отношении Хутталю подчинялись и другие владения Южного Таджикистана. До 725 г. и арабы не предпринимали военных действий против Хутталя ¹³. Это, во-первых, делало владение естественным союзником Деваштича и, во-вторых, вполне объясняло положение автора письма в местной социальной иерархии. В стк. 9-10 упоминается сел. Рамуш. В.А. Лившиц, переводя документ, указал на то, что селение с аналогичным названием находилось в окрестностях Бухары, но, исходя из контекста, предположил, что Рамуш документа следует искать в Пенджикентском владении. В связи с этим мы снова можем обратиться к территориям к югу от Гиссарского хребта, где в бассейне р. Сорбо – одного из истоков Кафирнигана – расположено сел. Ромит. Учитывая временное изменение формы бухарского топонима [18] Рамуша на Рамитан, можно сделать вывод, что таджикистанский Ромит – это и есть указанное в письме селение. Таким образом, не будет большой натяжкой предположить, что автором письма был некий чиновник хуттальского владетеля или же владетель-арспан Рамуша, находившийся со специальной миссией в районе Пенджикентского владения, скорее всего в бассейне р. Янгоб ¹⁴. В этом случае можно более убедительно увязать между собой все сведения рассматриваемого документа.

По нашему мнению, речь в нем идет о следующем. Дихкан (или арспан – см. ниже) Рамуша направляется с военно-политической миссией к владетелю Пенджикента князю Деваштичу и устраивает свою резиденцию в долине Янгоба, с администрацией которого у него были давние и постоянные связи. Скорее всего, резиденция располагалась в запирающем Янгоб сел. Хшартобе. Отсюда дихкан Рамуша устанавливает связи с Деваштичем и начинает дипломатическую деятельность. Через своих наблюдателей он получает сообщение о продвижении из Ферганской долины через перевалы Бузтоз или Туро в верховьях Матчи небольшого ферганского отряда. Можно предположить, что этот отряд был направлен ферганским царем Алутаром (Ат-таром) после разгрома согдийцев в Ходженте с целью оказать определенное военно-политическое давление на Деваштича (заставить его отказаться уйти в Фергану) путем занятия части его территории со стороны Ферганы. Это могло произвести дополнительное благоприятное впечатление на арабов, особенно необходимое в связи с ликвидацией Алутаром арабского наместника в области, известной как долина (перевал) Исама б. Абдаллаха ал-Бахили. Эта долина локализуется нами в местности, известной ныне как Кех (согд. «замок») к востоку от верхнего исфаринского селения Воруха. Представительством отряда Карзанча в Ходженте и последующим давлением на Деваштича Алутар достигал временных политических выгод, обеспечивал западные границы своего владения от новых нападений арабов.

В этой ситуации становится ясна и позиция самого Деваштича, понятны его стремление найти союзников прежде всего на юге, возникшее, видимо, после неудачной попытки договориться с тюрками ¹⁵, а также посылка автором письма гонца на восток в Кучи (с 692 г. – китайское наместничество Аньси), где находились китайские гарнизоны, тюрки и тохары ¹⁶. В этом же ряду стоит и договоренность с Уструшаной о помощи людьми. Из данного контекста следует, что автор послания занимал активную позицию в процессе сколачивания Деваштичем антиарабской коалиции.

При этом несложно реконструировать маршрут воинов, посланных на перехват ферганского военачальника. Он должен был пролегать из Хшартоба через перевал Минор и фальгарское сел. Фальмоут, где находился мост через Зеравшан (Матчу), и выводить воинов прямо к сел. Шавкат. Этот путь можно было преодолеть за день. Так же [19] реконструируется маршрут гонца в Кучи через один из перевалов Гиссарского хребта (перевалы эти выводили из верховьев р. Янгоба в Гарм, затем по долине Сурхоба в Алайскую долину, через Кашгар и Аксу в Кучи). Из Кучи обратный путь гонца лежал до Кашгара, откуда можно было достичь Хутталя. Понятным становится и упоминание в письме Рамуша, связь с которым осуществлялась через современный пер. Дехибалянд на Гиссарском хребте, куда вела дорога из одноименного янгобского селения.

Кроме того, ранее сделанный в литературе вывод, будто Деваштич в момент написания письма находился в Паргаре, теряет свою актуальность, так как из Хшартоба в кратчайшие сроки можно доставить письмо даже в Пенджикент либо двумя приречными путями по Зеравшану, либо, что быстрее, горной дорогой через оз. Искандеркуль и бассейн Кштута.

О дальнейших событиях, очевидно, сообщается в письме В-17, где Деваштич пишет владетелю Хохсара Афаруну о пленении им ферганского военачальника ¹⁷. Смысл послания в том, чтобы пресечь колебания Афаруна и подстегнуть его к активным действиям на стороне Деваштича. В нем, в частности, говорится (л. ст.):

«... А/ у меня известия таковы: наши гонцы сюда /10/ спустились и мне от кагана высокий чин и почет/принесли. И прибыло («спустилось») ¹⁸ также много войск, а также тюрки и/ китайцы. А от ферганского царя в день aпвах-рoч сюда к/fw''nk-y пришел военачальник, а я здесь военачальника схватил»/.

Непереведенным осталось одно слово, которое можно прочитать как Говинк – современное сел. Говин в ущелье левого берега Зеравшана напротив Оббурдона и в 25 км выше бывшего Шавката. Казалось бы, в этом скрыто определенное противоречие, так как в док. А-9 ясно говорится, что военачальник остановился в Шавкате. Однако оно кажущееся, поскольку на этом участке зеравшанского пути наиболее благоприятной дорогой для конных был в прошлом не правобережный приречный маршрут, а именно путь по отрогам Зеравшанского хребта, через сел. Дарх и Ронч на Говин. Например, Л.Ф. Костенко, составивший в 1880 г. военно-статистическое описание Туркестанского края, так оценил этот участок: «Дорога эта отделяется от зеравшанского берегового пути в 2-х верстах выше селения Похут и переходит на левый берег Зеравшана... Дорога вообще трудная и от меридиана Шаватки-бала до Вишаба недоступна для конных» ¹⁹. Более того, упоминание сел. Говина дает возможность представить положение военачальника после стычки с направленным против него отрядом, когда он пытался уйти от погони назад, в Фергану.

По тексту также ясно, что Деваштич блефовал, говоря о том, что к нему пришло много войск, в том числе тюрки и китайцы. Ю. Якубов, оценивая эти действия Деваштича, употребил выражение «мягко говоря, преувеличил свои связи и возможности» ²⁰. Однако все же более точным здесь будет наше определение «блефовал». В то же время сохраняется вероятность того, что Деваштичем были получены какие-то [20] сведения о продвижении упомянутых отрядов. Подобная ситуация в какой-то мере может объяснить трагический исход похода пенджикентского владетеля, его первоначальное стремление продвинуться в верховья Зеравшана и принятое неожиданно решение остаться в Абаргаре. Поэтому можно отклонить выдвигавшиеся ранее предположения о том, что Деваштич стремился перейти через Шахристанский перевал и продвинуться на соединение с Карзанчем в Ходжент. Не мог он и пытаться перейти в Ферганскую долину (точнее, в долину Исаи б. Абдаллаха ал-Бахили), так как после разгрома отряда Карзанча арабами и пленения военачальника ферганского царя путь этот был для Деваштича закрыт.

Теоретически у него оставались две возможности. Во-первых, уйти через перевалы на юг и, во-вторых, дождаться подмоги в горных районах Зеравшана. Однако его надежда на подмогу оказалась тщетной, а обе последние возможности, в силу этого, – невыполнимыми. И пенджикентский государь оказался в ловушке ²¹.

С рассматриваемыми событиями связаны, видимо, и еще два документа мугской коллекции. Это прежде всего второе письмо Деваштича Афаруну (В-18), в котором он, в частности, пишет:

«И также то письмо,/ которое мною не было дозволено («приказано»), ты написал W'skrt-y. И если /15/ я так услышу, что ты отнес это письмо или что-либо взял, то пока я/ жив, я не соглашусь увидеть твою рожу»./

В слове W'skrt переводчик видел имя собственное какого-то лица, хотя и указывает на г. Вашгирт на юге Таджикистана ²². Известно, что Вашгирт был центром одноименного владения, несколько позднее он входил в состав Хутталя, а в IX в. даже был его столицей ²³. Все это подкрепляет вывод о южных связях Деваштича через Рамуш – Вашгирт – Хутталь. Смысл же письма В-18 в том, что наш герой, будучи крайне невысокого мнения о деловых качествах и политических способностях Афаруна, боялся, как бы последний своей самодеятельностью случайно не нарушил его политическую игру. Слишком велики, как прекрасно понимал Деваштич, были в этой игре ставки.

И наконец, еще один документ (Nov. 2), в котором партанский владетель сообщает Деваштичу, что он:

«...переслал ответное письмо через («в руке») Азака. И, господин,/ теперь вот те слухи и известия, которые здесь были, о них/ господин, написал в своем письме арспан (?), чтобы, господин, /10/ ты прислал ответ. И, господин, (с тех пор) как ты («государь») к себе («туда к себе») / ушел, то, господин, я пребываю здесь, у Навзандика (?)»/ ²⁴.

В стк. 10 этого документа виден намек на то, что автор письма явился передатчиком почты от Деваштича к арспану ²⁵ и обратно. Хотя в безличном арспане В.А. Лившиц видел имя собственное, М.Н. Боголюбов и О.И. Смирнова уточнили понятие и указали на возможную связь документа с текстом А-9. Следовательно, док. Nov. 2 – своего рода сопроводительная к письму (рамушского?) арспана. [21]

Таким образом, упомянутые документы относительно датируются: 1) А-9; 2) Nov. 2; 3) В-17 и 4) В-18, а абсолютно – началом июля – осенью 722 г. Уточним датировку. Если за начало отсчета взять нижний рубеж даты ходжентских событий – конец июня 722 г., то события, о которых мы говорим, могли произойти лишь после получения Деваштичем сведений о разгроме согдийцев (4-5 дней), завершении тюркской миссии посла Деваштича (10-15 дней), посылке посла в Кучи и получении сведений о ее результатах (не менее 30 дней для караванов, но 6-7 дней для почты в одну сторону ²⁶) – 12-15 дней. То есть события, описываемые в документах, могли произойти не ранее августа 722 г. Следовательно, Деваштичу до начала похода оставалось 2-3 месяца. Это свидетельствует об исключительно интенсивной дипломатической деятельности Деваштича по сколачиванию антиарабской коалиции в конце лета – начале осени. Он упорно пытался противопоставить арабам все наиболее крупные военно-политические силы региона. Беда Деваштича заключалась в том, что опереться ему было не на кого: китайцы завязли в бесконечных войнах с Тибетом за Китайский Туркестан (войнах, в которых на стороне Тибета выступали и тюрки ²⁷).

Изложенное выше понимание документа А-9, увязка его с другими текстами мугской коллекции снимают, как представляется, ряд противоречий в предыдущих трактовках, позволяют логичнее увязать упоминаемые факты с иными известными нам событиями политической истории этого исключительно сложного времени.

В более чем в восьми десятках документов с горы Муг ²⁸ упомянуты свыше шестидесяти топонимов, значительная часть которых относится к бассейну Верхнего Зеравшана. На карте, опубликованной О.И. Смирновой ²⁹, нанесены 19 топонимов – названий современных населенных пунктов. Позднее были локализованы еще несколько ³⁰. Группа топонимов относится к территориям вне верховьев Зеравшана. Это владения Руст, Согд, Уструшана, Фергана, Хутталь, Чач, а также города и селения Бухара, Вашгирд, Канд (Канибадам), Кучи, Кушания, Навекат, Рамуш (Ромит), Самарканд, Трабанд, Хохсар, Фурнамад, Хами. Перечисленные топонимы в целом не вызывают двоякого толкования и удовлетворительно соотносятся с современными или известными в прошлом населенными пунктами. Можно лишь высказать замечание в отношении Навеката (Nov. 3 и Nov. 4), сопоставляемого переводчиками с одноименным городом в Семиречье на берегу р. Чу. Однако поселения с таким названием известны и значительно ближе. Лишь в Ферганской долине есть по крайней мере два таких населенных пункта. Один лежит на берегу р. Аравана в Восточной Фергане, другой – на побережье р. Сырдарьи к западу от Коканда. Одноименные селения имелись также в окрестностях Самарканда и Иштихана. [22] Представляется, что некоторые из них вполне могут быть сопоставлены с Навекатом, упоминаемым в документах ³¹.

В документе А-9, о котором шла речь выше, в стк. 1 наряду с кучинцами упомянуты некие "ym-цы, так и оставшиеся неидентифицированными. Мы предлагаем соотнести этот топоним с названием г. Хами и соответственно в его жителях видеть хамийцев. Это предположение вполне укладывается в схему реконструированных выше событий и дополнительно подтверждает чтение Кучи, а не Ходжент (Хучжанд).

Из остальных топонимов около 30 сравнительно легко читаются и более или менее уверенно сопоставляются с верхнезеравшанскими реалиями. Это названия владений и местностей Буттаман, Паргар и Партан, а также владений и селений Анзоб, Варз, Вешаб, Вишист, Гузн, Дарх, Зэроват, Искодар, Канси, Крут, Кум, Кштут, Магиан, Мадм, Мадрушкат, Похут, Пенджикент, Рарз, Сор/Сарытаг, Утагар, Фальмоут, Фатмев, Хшикат, Шавкат/Шеватки. Селение Вешаб в документе передано в двух формах, принятых исследователями за два различных селения, – Вешаб и Вешак (Б-26 и А-5) ³². То, что в обоих случаях речь идет о современном селении Вешаб, видно из документа В-11 ³³, в котором это название приведено в форме ws"k stn'k, т.е. Вешак-Устанак. Топоним Устанак сохранился в названии перевала через Туркестанский хребет, между современными селениями Вешаб и Шамтич, по которому в 1879 г. перешел претендент на афганский престол Абдуррахман-хан ³⁴. Но еще в конце XIX в. в начале пути на перевал существовало одноименное селение, видимо, уже заброшенное жителями, в связи с чем неописанное дорожниками и не учтенное статистикой.

Селение Дарх упомянуто в двух формах – Дарх и Даргоут (Б-15, Б-5 и В-6), так же как и селения Мадрушкат (Мартуш и Мартушкат, Б-7, В-3, А-7) и Похут (Похут и Подгоут, Б-1, Б-6) ³⁵. Однако сомневаться в идентичности всех этих селений пока нет никаких оснований.

Относительно названий селений Марг (А-5) и Сор (1.1) ³⁶ мнения исследователей расходятся, но Марг чаще сопоставляется с Маргузаром, а Сор – либо с одноименным современным селением, либо с современным же кишлаком Сарытагом. Однозначно решить этот вопрос пока сложно. В отношении Марга можно отметить, что в настоящее время существуют два Маргузара: в Фане, т.е. в бассейне р. Фан и в Магиано-Фарабе, на р. Шинг. В то же время топоним mr?w док. А-5, на анализе которого построены сопоставления Марг/Маргузар, на наш взгляд, скорее можно сопоставить с сел. Маргиф/Маргеб, расположенном на берегу р. Янгоб ниже Анзоба. На это указывает его окончание, которое в раннем средневековье произносилось, видимо, мягко (ср. название реки Оби-миньёу на юге Таджикистана). [23]

Значительная группа топонимов пока не получила убедительного толкования, в том числе нередко из-за трудностей чтения. Это относится, в частности, к топониму (название области) ??t документа В-8 ³⁷, который, по мнению В.А. Лившица, следует искать либо в пределах Самаркандского Согда, либо в Уструшане. И действительно, в Уструшане мы находим искомое поселение. Это Вагат, как в древности назывался г. Уратюбе. Хотя мы не ставим целью анализ содержания указанного документа, нельзя не отметить, что подобное чтение существенно меняет смысл текста, поскольку делает возможным отнесение документа не к пенджикентским, а к уструшанским правителям. Дело в том, что столицей последних также был Пенджикент (Бунджикат арабских источников), что и отметил переводчик. Соответственно государь Панча Чыкин Бильга, сын Бичута, становится не предшественником Деваштича, а владетелем Уструшаны. Кстати, В.А. Лившиц отметил и резкое отличие документа В-8 по почерку от остальных текстов мугской коллекции, объясняя это индивидуальными особенностями почерка писца ³⁸.

В то же время такой трактовке препятствуют, кажется, данные пенджикентского монетного чекана, в котором присутствуют монеты правителя Пенджикента Бидйана, имя которого иногда читают как Бильге. Однако такое чтение также спорно (Бильге – это не имя, а эпитет «мудрый»). Кроме того, упоминаемый в документе топоним Пэшхувад (стк. 9) можно соотнести с селением Пакшиф выше Мадрушката, что косвенно подтверждается наличием поблизости селения Дашти Миона (позднее переосмысление названия «лягушачья равнина», о которой речь идет в стк. 10 документа). Все же вопросов в отношении этого текста пока больше, чем ответов ³⁹.

В документе Б-2 речь идет о пшенице из S'r?w?-a. В этом топониме можно видеть название владения или местности и искать его южнее Гиссарского хребта, в бассейне р. Сорбо – правого истока Кафирнигана. В пользу этого сопоставления свидетельствует упоминание в мугских документах сел. Рамуша (совр. Ромита), расположенного в низовьях р. Сорбо, что может свидетельствовать о давних и устойчивых связях между этими районами. О пути из верховьев р. Сорбо в долину Янгоба уже говорилось выше. Дополнительным доводом в пользу подобного сопоставления служит факт сохранявшихся по крайней мере до конца прошлого века экономических связей Гиссара и Верхнего Зеравшана. Еще в 1880 г. Л.Ф. Костенко отмечал, что через Анзобский перевал «ходят караваны Гиссарского края, снабжающие хлебом селения Когистана» ⁴⁰. Этот же топоним в форме sr?? упомянут в документе Б-1 ⁴¹.

Объективности ради нужно отметить, что восточнее Сорбо один из правых притоков Сурхоба также назывался Сорбог. О связях населения этой реки с верхнезеравшанскими районами свидетельствует в том числе и общность топонимики (см. таблицу).

Тем не менее мы все же склоняемся к отождествлению Сарбуга с долиной р. Сорбо, а не Сорбога. [24]

В документе А-5 ⁴² упомянут, в частности, топоним ?уn'к, который можно сопоставить с современным сел. Вин в верховьях Кштута. Для этого же селения в источниках засвидетельствована форма Вингам ⁴³, что позволяет связать эту местность с несколько более поздним рустаком (районом) горной Уструшаны.

Местность Twtyskt документа В-4 В.А. Лившиц предлагает искать «скорее всего в области Пенджикента» ⁴⁴. Как представляется, эту местность скорее можно сопоставить с современной летовкой Гурфкат ⁴⁵ на левом берегу Зеравшана в Фальгаре, для которой Всероссийской перепесью 1920 г. зафиксирована форма Турфекат ⁴⁶.

В связи с этим отметим, что в указанном документе речь идет о сдаче в аренду мельниц в названной местности. Их наличие здесь объясняется удобством размещения на достаточно мощном горном ручье селениями левобережья Зеравшана (совр. Сурхат и Арнохум) и селениями по Зеравшану (Постигав, Узвар и Ходишар/Хадича), где мельницы поставить было невозможно. Таким образом, сравнительно высокая плата за аренду трех мельниц была обусловлена значительным объемом их работы на несколько селений. Поэтому можно высказать предположение о том, что современный сай Сурхат – это более позднее переосмысление Тутишката (но не позднее IX в., когда селение Сурхат здесь было отмечено арабскими географами).

Исключительно интересный топоним упомянут в документе А-18, речь идет о помощи неким «зрунбцам» ⁴⁷. При таком прочтении убедительно толковать топоним не представляется возможным. Мы предлагаем подразумевать в данном случае нынешнее селение Зауран/Завран в Кштуте, однако не в его современной форме, а в форме Зурванпат (стк. 5: z-r'wnp't). Зерванизм, как известно, – это религиозное течение, соперничавшее с маздеизмом, распространенное в том числе и среди согдийцев ⁴⁸. Зурванпат вполне мог иметь отношение именно к этому культу. В этой связи можно напомнить, что в мугских документах упоминаются «официальные» служители зороастризма, причем разного ранга – магупат и вагнапат. Кроме того, верхнезеравшанская топонимика, как кажется, дает широкие возможности для зороастрийских сопоставлений. Укажем лишь на кштутское селение Рашна. [25] Его название, видимо, восходит к имени зороастрийского божества Рашну, занимавшего видное место в зороастрийском пантеоне, который иконографически показывался как восседавший рядом с Митрой и державший весы правосудия ⁴⁹, а также янгобское сел. Риман/Ремон, этимология которого осталась неясной даже для специалиста по местной топонимике, лингвиста А.Л. Хромова ⁵⁰. На наш взгляд, название это вполне можно сопоставить с именем зороастрийского божества мира и покоя, покровителя скота Рамана ⁵¹.

В названии ?wrz-w'?c, которое О.И. Смирнова читает как Вурзавад и переводит как название селения «Долина Варз» ⁵², а В.А. Лившиц этимологизирует как «высокая обитель» ⁵³, можно совершенно определенно видеть современное селение Варсоут в долине р. Янгоба. Янгобское же селение Гармен можно читать в нисбе ?rmch док. Б-1, которую О.И. Смирнова читает как гармец (т.е. житель Гарма) ⁵⁴.

Для переводчиков осталось непонятным и слово twrk (док. В-5, В-9, Б-1), которое в контексте перевода предлагали интерпретировать как имя собственное или должность. Содержание же документа вполне позволяет иметь в виду здесь селение Турук. В современной топонимике это название не сохранилось, однако известно, что так раньше называлось современное селение Катта-кишлак, расположенное ниже Пенджикента на правобережье Зеравшана. Известно, что в начале XIX в. здесь обосновались узбеки-кальтатаи, заняв заброшенное ранее таджиками селение. Однако какое-то время они сохраняли позднее забытый топоним. О древности этого селения косвенно свидетельствует и бытовавшее некоторое время второе его название – Иски-кишлак, что значит «старое селение» ⁵⁵.

Таким образом, к известным ранее названиям мы можем с большой долей уверенности добавить еще полтора десятка топонимов. Это г. Хами в Восточном Туркестане, бассейн р. Сорбо с сел. Ромитом к югу от Гиссарского хребта, г. Вашгирд (совр. Файзобад) – столица одноименного владения по дороге на Хутталь, Вагат (совр. Уратюбе) в Уструшане, Говин, Гурфкат и Устанак в Фальгаре, Маргиф в Фане, Гармен и Варсоут в Янгобе, Вин и Зауран в Кштуте, Турук (совр. Катта-кишлак) в Афтобруе. С одной стороны, это существенно расширяет географию адресатов Деваштича и его фрамандара, а также наши представления о системе расселения в раннем средневековье, с другой – сделанные заключения подтверждают наши предположения о почти полной сохранности системы поселений в верховьях Зеравшана на протяжении почти полутора тысяч лет.

.

Текст воспроизведен по изданию: О интерпретации некоторых документов с горы Муг и местной топонимике // Вестник МГУ. Серия VIII. История. № 3, 1992