ПИСЬМО РИМСКОГО ИМПЕРАТОРА ЛЕОПОЛЬДА I К АНГЛИЙСКОМУ КОРОЛЮ ИАКОВУ II

Предварительное примечание.

Иаков II вступил на престол Великобритании в 1685 году, по наследству после брата своего Карла II. Хотя Короли: дед, отец и брат его были исповедания протестантского, которое было тогда и доныне есть господствующее в Англии; однако ж, по некоторым связям и наущениям французов, он, ещё будучи принцем, принял католическую веру, и оную, восшедши на престол, публично исповедовал, не смотря на явное от оной отвращение всей английской нации. В сем его поддерживало наиболее французское правительство, дабы через то, сколько можно, произвести внутренние в Англии беспокойства, [132] и обессилить оную. Великие подкрепления, обещанные ему тайно французским королем Людовиком XIV, сделали его весьма неосторожным и в самых мерах правления, а сие и было причиной, что усилившаяся против него в Англии партия пригласила принца Оранского, известного под именем Вильгельма III, принять престол Великобритании. Иаков принужден был в 1688 году из Государства со всем своим семейством во Францию. В начале 1689 года, будучи в Сенжермене, близ Парижа, писал он к Римскому Императору и просил пособия к возвращению его на прародительской престол. Ответ Императора, описывающий французов каковыми они и доныне (1813 года) остаются, весьма любопытен. Предлагаем верный перевод его.

“Леопольд, Божьей милости, и проч.

Мы получили письма Вашего Величества из Сенжермене от 6 минувшего февраля, врученные нам графом Карлинфордом, Вашим посланником при дворе нашем: из [133] оных узнали мы состояние, в которое Ваше Величество приведены, что Вы, по прибытии принца Оранского в Англию, быв оставлены Вашей армией, Вашими придворными и даже теми, коим Вы наиболее доверяли, и почти всеми вашими подданными, принуждены были, для собственной безопасности, удалиться и искать убежища и покровительства во Франции, и что Вы требуете нашего пособия для возвращения вам Королевства. Мы уверяем Ваше Величество, что, как только услышали мы о сем жестоком обороте дел, то были поражены не только общим чувствием человечества, соответствующим той искренней привязанности, которую мы всегда к Вам имели. Мы сердечно сожалеем, что наконец случилось то самое, что нам собственные наши прискорбные мысли давно предвещали, хотя и ожидали мы лучшего. Если ли бы Ваше Величество дружеским нашим советам, которые мы предлагали Вам через нашего посланника графа Кауница, в том, что обманчивые [134] внушения французов клонились единственно к тому, чтобы, питая беспрерывное несогласие между Вами и народом вашим, приобрести более удобности делать безопасно нападения на другие христианские области; есть ли бы Ваше Величество силой и властью своей положили преграду многочисленным их нарушениям мира, в котором Вы, по Нимвегенскому трактату, были главным поручителем, и для того есть ли бы Вы вступили в совещание с нами, и другими державами, столько же справедливо о сих делах мыслящими; - то мы совершенно уверены, что сим средством Вы бы весьма много успокоили мысли Вашего народа, только уже оскорбленного принятием Вашим нашей (католической) религии, и общая тишина, как в Ваших Королевствах, так и здесь в Римской империи, не была бы нарушена. Но теперь, мы на собственное Вашего Величества суждение отдаем, в состоянии ли мы подать Вам какую-либо помощь: мы не только ведем войну с турками, но в самое сие время видим несправедливое и варварское на нас нападение [135] французов которые, считая себя безопасными со стороны Англии, предприняли оное в противность всем договорам и мирным трактатам. Мы не должны при сем случае скрыть от Вас, что величайший вред, нанесенный нашей (католической) религии, произошел не от другого кого, но от самих французов, которые не только почитают себя в праве заключать вероломные союзы с непримиримыми врагами креста святого, клонящиеся к разрушению нашему и всего христианства, дабы только удержать предпринятые нами подвиги для прославления имени Божия, и остановить успехи, коими Всевышний доселе оные увенчал, но и внутри самой Империи беспрерывные вероломства и измены производят. Имперские города, уступленные им на известных условиях, самим наследным принцем подписанных, истощены непомерными налогами; по истощении ограблены, по грабеже сожжены и в конец разорены. Княжеские дворцы, которые во всякое время и даже при самых опустошительных войнах были сохранены, теперь сожжены до [136] основании. Церкви разграблены и жители, покорившиеся им, выведены самым варварским образом из мест своих, как невольники. Одним словом, французы находят удовольствие и забаву свою в том, чтобы производить всякие неистовства и жестокости, особливо в католических землях, превосходящие жестокости самих турков (Удивительно, что такое свойство, так сказать, природное всей нации, и только известное не воспрепятствовало доселе признавать французов просвещеннейшими в Европе людьми. Вопрос сей разрешается тем, что французские писатели все действия своего народа и правительства превращают, выхваляют или скрывают, что французы овладели воспитанием детей во всех почти странах твердой земли Европы; что от того никто других, кроме французских книг, не читает, и наконец, что и самые те книги выбираются сими учителями такие, кои наименее основательны, и писаны только для обмана или для забавы). Таковые действия необходимо принуждать нас защищать самих себя и священную Римскую империю, всеми возможными средствами, не меньше от французов, как и от турков. Мы ожидаем от справедливости Вашей согласия в том, что не от нас зависит продолжение праведной войны, [137] коей мы стараемся приобрести безопасность, никакими трактатами доселе недостигаемую, и что мы в сих мерах защищения соединились со всеми теми, которых польза равномерно с нами того требует. Остается нам молить Бога до управить все к славе своей, и да подасть Вашему Величеству в нынешнем Вашем великом бедствии истинное и твердое утешение”.

Вена. Апреля 9, 1689 г.

(Переведено из английской книги: The Harleian Miscellany, vol. 1, pag. 18)