ФОН БЛЮМЕНБЕРГ

ПРИЗЫВ РОССИИ НА БОРЬБУ С ТУРЦИЕЙ

1684 г.

Обращаю внимание читателей “Русской Старины” на весьма редкую брошюру: “Beschreibung des Schau- und lasswuerdigen Moscowitischen Hinzugs und Tractements derer bei der. Romisch-Kaiserlichen Gross-Gesandten an die Moskowitischen Zaaren als der Hochwohlgebohrenen Herrn, Herrn von Blumenberg” etc (брошюра эта напечатана в 1684 г.). Во главе посольства, отправленного в 1684 г. римским императором в Москву, состоял барон Блюменберг (или Блюмберг). Произнесенная им речь на латинском языке, по поводу приглашения царей Иоанна и Петра примкнуть к союзу против Турции, была сообщена одним из служивших тогда при дворе московских царей иностранцев его приятелю в Гамбурге. Сообщаю выдержки из этой речи, весьма интересной, особенно в настоящее время.

К. В.

Во второй половине ХVII-го столетия, в Европе родилась мысль составить коалицию против Турции. Римский император, одержав над турками блистательную победу, разгромившую их полчища, и желая воспользоваться этою победою, отправил к европейским дворам послов с приглашением образовать союз для освобождения христиан от жестокого турецкого ига. Заключив союз с Венгрией и Польшей, римский император в начале 1684 года отправил посольство в Москву, с целью убедить царей Иоанна и Петра Алексеевичей принять участие в предстоявшей войне с турками.

Посольство это, во главе которого находились бароны Блюмберг и Цировский, направило свой путь через Польшу. Но, приблизившись к [446] русским границам, оно встретило такие глубокие снега, что было принуждено отложить на некоторое время въезд свой в пределы России, и лишь 24-го мая прибыло в Москву, а 27-го числа имело первую аудиенцию у юных царей. В этот раз посольство ограничилось лишь поздравительною речью по случаю бракосочетания царя Иоанна Алексеевича. Во второй аудиенции, происходившей два дня спустя, барон Блюмберг, в присутствии обоих царей, сказал речь, в которой, изобразив в самых черных красках тогдашнее положение Турции, приглашал Москву к союзу против общего врага христианства. По окончании речи, был собран совет из семи бояр, под председательством князя Василия Васильевича Голицына. На этот раз в совете обсуждались лишь главные основания предложенного союза. На следующий день происходило новое совещание, которое однако не привело ни к какому результату, так как бояре настаивали на том, чтобы прежде присоединения России к союзу был заключен вечный мир с Польшей, причем последняя обязывалась навсегда уступить России Смоленск и Киев.

На совещании, происходившем 3-го июля, со стороны бояр была сделана уступка, и вступление России в союз против Турции обусловливалось лишь заключением мира с Польшею, при чем Москва обязывалась отправить войско против крымских татар, с целью отнять у последних возможность оказать помощь Турции, в случае нападения на нее со стороны других государств Европы.

7-го июня происходила последняя и прощальная аудиенция австрийских дипломатов, на которой послам было положительно объявлено, что Москва готова вступить в союз, но под тем лишь условием, чтобы Польша уступила Киев и затем заключила с Московским государством прочный мир. Посланники остались этим совершенно довольны, рассчитывая, что влияние папы подвинет Польшу удовлетворить требованиям московских царей.

Речь, произнесенная бароном Блюмбергом, замечательна тем, что она дает ясное понятие о том, как Европа смотрела в то время на положение Турции. Негодуя на турок, представитель Австрии употреблял выражения, поражающие своей меткостью, хотя выражения эти, быть может, и не обычны в правилах дипломатического красноречия. Чрезвычайно интересно ознакомиться с содержанием этой речи. Коснувшись восточного вопроса и представив в живых красках тогдашнее положение Турции, барон Блюмберг уподобил положение этого государства состоянию “неизлечимо больного человека”, — выражение, которое в ХIХ-м веке западная туркофильская печать постоянно приписывала и приписывает русской дипломатии.

Вот как описывает тогдашнее состояние Турции австрийский дипломат, приглашая Москву стать против поработителей христианства. [447]

“Ныне, — говорит он, — настало самое удобное время для выполнения желанной цели. Швеция находится в состоянии полнейшего мира. Польша, вследствие заключенного перемирия, совершенно спокойна и безопасна; мертвенное лицо Оттоманской империи и ее полное бессилие, присущее лишь телу, обреченному к смерти, и в скором времени долженствующее превратиться в труп, суть предвестники полного разложения.

“Поражением при Вене она лишилась силы и могущества; овладевший ей страх уничтожил в ней бодрость; быстрота постыдного бегства в конец сломила ее; для нее настал час гибели и разрушения. С разбитием при Баракане ее лучших войск исчезла и ее сила. Пучины Дуная поглотили ее крепкие кости и мозги; что же осталось? Мясо без костей, тело без души, голова без разума. Обе руки, из которых одну образовали моравы, кроаты и албанцы, а другую Молдавия и Валахия, отрублены венецианцами и сарматами (поляками). Турция подавлена собственною тяжестью и силится освободиться, не без потрясения своего внутреннего организма, от всего, что отягощает ее желудок, переполненный множеством властей, нагруженных накраденными богатствами страны. Теперь представляется удобный случай проложить путь к водам Евксинского моря. Преграды на пути не большие, на воротах висит мало крепких запоров. Еще меньшие преграды представляет дорога к Меотийскому болоту и Черному морю, а Красное море с нетерпением жаждет обнять вас с распростертыми руками. Вся Греция и Азия ожидают вас. Настал час идти в Крым, куда до сих пор путь представлял вам столько затруднений. Крымских татар, от хищнических набегов которых страдали все народы, должно заставить уважать вашу державу. Долго ли еще они будут злоупотреблять вашим терпением! На зубастого волка надо наложить намордник, чтобы не кусал. Чигирин ваш уже проглочен, Азов опустошен, и теперь он жаждет только добраться до ваших низовьев. Берите — дабы у вас не взяли. Турок хватается то одною рукою за восток, то другою за запад, не ведая где должно закрепить блеск его далеко распространившегося могущества. Если бы небу вздумалось придать его телу величину, равную его алчности, то весь мир не в состоянии был бы обхватить это чудовище. После войны с венграми оно бесчестью напало на Кандию, не успело еще переварить ее, как уже бросилось на Подолию; едва оно покончило с нею, как разгромило не малую часть ваших земель; не истек еще срок перемирия, как оно опустошило мечом и огнем плодородную Панонию и цветущую Австрию. Наконец, настала пора затмить его блеск и разрушить кумир его могущества. Свет полулуния уже погас перед солнцем Леопольда. Анаграмма луны [448] (lima) — ульна (ulna) (Ulna, по латыни — локоть.); так как в настоящее время существует только половина луны, то ее и легче измерить. Полулуние незнакомо с затмениями, но для луны существует полное исчезновение. Уменьшите эту половину и отрезанной частью пополните то, что принадлежит уже вам. Приступайте же, протяните ваши могучие длани, и оттоманскому чудовищу придется ограничиться пядью земли в пол-локтя. Льдина уже треснула. Лев уже готовится в пищу орлам, султанов меч притупился. Уверяю вас, что теперешний султан — старая баба, не знающая прясть, а умеющая только плакать (не умеет затыкать прорехи и их исправлять, а может только оплакивать их.). Сломите же Турцию вашими могучими руками. Меч ваш откроет путь к обладанию обширными землями”.

Эти слова австрийского дипломата доказывают, что придаваемое Турции название больного человека существовало уже 200 лет тому назад и что выражение это, в последнее время постоянно приписываемое русскому правительству, принадлежит австрийской дипломатии, и было употреблено ее представителем в Москве в то именно время, когда Россия в первый раз должна была принять участие в политических делах Европы.

К. А. Висковатов