АХМАД ИБН МАДЖИД

ТРИ НЕИЗВЕСТНЫЕ ЛОЦИИ

ПОКАЗАНИЯ ЛЕНИНГРАДСКОЙ РУКОПИСИ СТРУКТУРА

В сборной рукописи В-992 Ибн Маджид представлен тремя лоциями, изложенными в стихах: первая и вторая — размером раджаз (***), откуда возникло их арабское название "урджузы" (***), третья — в тавиле. По объему они резко непропорциональны: первая поэма (лл. 83r-96r) ¹²⁰ содержит 805 стихов, вторая (лл. 97v-104r) — 273, а третья (лл. 104v-105v) — всего 54 стиха. Кроме того, между первой и второй урджузами, на двух листах (96v-97r), помещены стихотворные отрывки богословско-нравоучительного содержания, принадлежащие шейху Абу Бакру ибн ‘Абдаллаху ал-‘Айдарусу (***) ¹²¹. В первом и втором сочинении каждый стих имеет свою особую рифму, объединяющую оба полустишия; таким образом, первичной стихотворной единицей здесь является двустишие. В третьей лоции этот принцип уступает место сквозной рифме на *** (1 стих) || *** (= *** 14 стихов) || *** (*** 38 стихов) ¹²², пронизывающей все произведение и давшей ему формальное название *** [sic!] ***.

Основной — стихотворный — текст сочинений начинается сразу после введений, написанных в прозе и тоже неравномерных по объему (№ 1 — 9 строк, № 2 — 7, № 3 - 4 строки). Каждая строка текста содержит два полустишия, которые, как правило, отделяются друг от друга простым пробелом. Лишь в некоторых местах между ними [88] появляются разделительные значки в форме завитков. В первой урджузе они имеют тот же цвет, что и текст (черный), но употреблены лишь на пространстве третьей части листа (л. 84v — 7 верхних стихов из 22). Во второй урджузе они уже выполнены rubrum и разделяют полустишия на целых шести листах из 14 (лл. 97v, 98r, 98v, 99r, 99v, 100r). В третьем номере они отсутствуют. Кроме того, на первых пяти из имеющих завитки шести листов текста второй урджузы окончания стихов украшены перевернутыми запятыми, тоже выполненными rubrum. Количество стихов на листах крайне неравномерно: ¹²³ в первом сочинении оно колеблется от 22 (л. 84v) до 36 (л. 93v), а на предпоследних двух листах, где стихи помещены также на полях, возрастает до 42 (л. 95r) и даже до 48 (л. 95 v); наоборот, во второй поэме колебание почти незаметно — от 19 (лл. 101r, 102r, 103r) до 21 (лл. 99v, 100v, 104r), так же как и в третьей. Ряд листов (лл. 89v, 93v, 95r, 95v, 96r, 104r) имеет кажущиеся вставки к основному тексту. Из этих вставок наиболее значительная (17 стихов) находится на л. 95v; судя по тому, что после нее помещен custos к л. 96r, она должна следовать сразу за основным текстом л. 95v, предшествуя тексту следующего листа. Наличие этих вставок объясняется не двойной редакцией, как можно было думать при первоначальном ознакомлении, а более просто — стремлением сэкономить бумагу, в расходовании которой переписчик был, видимо, ограничен. Это видно из того, что вставки всюду, где они появляются, по смыслу следуют за последним стихом листа, но никогда за каким-либо из средних.

ПАЛЕОГРАФИЯ

Все три лоции переписаны одной рукой, за исключением фрагмента в № 1 от середины л. 86v до конца л. 88r (стихи 178-280), написанного другим почерком. Отличие этого последнего от почерка остальной части лоций состоит в том, что представляемые им очертания букв более тонки, закруглены и изящны, откуда следует, что они выполнены посредством нового калама, имеющего более отточенное острие; аккуратнее соблюдается пунктуация и вспомогательные значки. Появление чужого почерка в середине текста (а не на полях) рукописи — в арабской палеографии явление довольно редкое. В данном случае возможно, что преобладающий почерк принадлежал переписчику-учителю, а на фрагменте лл. 86v-88r — его ученику. На это указывает самый характер письма: у человека молодого оно обычно осложнено разными добавочными линиями и завитушками, в то время как в пожилом возрасте человек пишет буквы проще. Тогда появление почерка ученика в середине рукописи учителя можно объяснить тем, что последний желал предоставить своему ученику возможность «пробы пера», но, не удовлетворившись результатами эксперимента (возможно, потому, что переписка более замысловатым почерком требовала большего количества времени), стал снова переписывать рукопись сам. Его почерк неоднороден. Когда он пишет на свежую голову или сознавая, что работать ему придется немного, а бумаги хватит с избытком, его калам движется спокойно, давая плавные и уверенные очертания букв, строгая красота которых выгодно отличается от вычурного письма фрагмента. Но старый переписчик быстро устает и становится рассеянным: буквы уже не отделываются, а кладутся кое-как, почерк становится беглым, детали упрощаются. Если к тому же он видит, что бумаги в обрез, то эти угловатые строки мельчают, громоздятся друг на друга, переходят на поля рукописи. Ему, каллиграфу, это неприятно, он торопится закончить работу, но от торопливости увеличивается рассеянность: листы с основным почерком насчитывают 41 зачеркнутое место с надписанными вверху исправлениями ¹²⁴. Ошибки касаются букв, отдельных слов и даже целых фраз ¹²⁵. Другая группа — слова с перемещенными, лишними или, наоборот, опущенными буквами ¹²⁶. Для фрагмента более характерны ошибки по существу, проистекающие, видимо, от недостаточного знакомства с предметом ¹²⁷. Грамматические неточности здесь случайны ¹²⁸.

Пунктуация проведена почти повсеместно, однако иногда произвольная расстановка точек затемняет смысл текста ¹²⁹ и затрудняет дешифровку специфических иноязычных названий ¹³⁰. Крайне редкая огласовка, как правило, появляется при конечной хамзе и танвине фатхи, которые отмечаются лишь тогда, когда нужно подчеркнуть размер стиха. В некоторых случаях отсутствие огласовки приводит к обманчивому представлению, от которого сразу трудно отделаться ¹³¹. Средняя хамза *** облегчается через *** ¹³² Ташдид, встречающийся главным образом в письме фрагмента, помимо своего основного назначения служит также (наряду с простой "птичкой") знаком отсутствия троеточия (например, над ***, тогда как отсутствие одной точки вверху здесь обозначается точкой внизу буквы, например, ***). Основной почерк ташдидом почти не пользуется, разве только (наряду с гласной) для того, чтобы подчеркнуть размер и рифму ¹³³ или оттенить нужную букву, переправленную из написанной ошибочно ¹³⁴. Начертания букв, кроме обычного при переходе к беглому письму стремления от закругленных форм к прямолинейным, имеют следующие особенности: не соединяющиеся с последующими иногда нарушают этот принцип, образуя новые типы лигатур; конечная *** отдельно не выписывается, а показывается заворотом или загибом финальной линии предшествующей буквы; *** вообще выполняется без точек, не считая некоторых, не проводимых систематически исключений в третьей поэме, где она является рифмующим согласным ¹³⁵; конечная *** иногда выписывается в обратную сторону. Почти во всех случаях употребления эта буква имеет две точки внизу, даже в функции алифа максура. В этом последнем значении она по временам заменяется долгим алифом ¹³⁶. Изредка встречается обратная замена. ¹³⁷ [90]

ЯЗЫК

В заключительных стихах первой урджузы (792-805 = л. 96r, 17-30), принадлежащих переписчику, последний заявляет, что запомнил ее содержание со слов Ахмада ас-Са’ди, т. е. Ибн Маджида (***, 96r, 17), переложил в стихи (*** там же, 19)

и знал еще при жизни автора, который задавал ему вопросы, связанные с ней и ее «камнями преткновения»" (***: там же, 21). Нас не должно смущать, что претенденту на такую завидную память ¹³⁸ как будто противоречит характер его ошибок во всех стадиях переписки, когда ряд слов, а затем целых полустиший дублируется, и дублеты потом зачеркнуты (см. прим. 125). Несомненно, это обстоятельство указывает не на запись по памяти, не на внутреннюю работу ума, а на то, что переписчик механически воспроизводил более раннюю рукопись, лежавшую перед ним, и по рассеянности иногда сбивался со строки, что знакомо и нам. Но в то же время нет оснований утверждать, что более ранняя рукопись принадлежала не ему. Наоборот, его заявление о личной связи с автором позволяет предполагать, что он слушал устные рассказы прославленного пилота об условиях навигации во всех местностях, где тому пришлось побывать за свою жизнь, затем проникся намерением увековечить их в наиболее доступной запоминанию форме стихотворных поэм с несложным размером раджаз, и документом того, что это намерение было осуществлено, явилась ранняя рукопись, с которой, уже по смерти Ибн Маджида, переписан наш экземпляр. Эта рукопись еще могла пройти авторскую правку, но правку только по существу, так как Ибн Маджид, отнюдь не кабинетный литератор-профессионал, а капитан-практик, мало интересовался формой, да и вряд ли он был в ней силен; гораздо больше его заботила фактическая сторона, правильная передача содержания, и здесь он мог подвергать своей редакции каждую деталь. Форма же была предоставлена в полное распоряжение переписчика. Это подтверждается тем, что все три введения к урджузам, составленные после смерти Ибн Маджида и принадлежащие исключительно авторству переписчика, страдают точно теми же погрешностями против грамматических канонов, что и основной стихотворный текст. Налицо, таким образом, единый язык всех компонентов рукописи при наличии двух авторов, из которых второй по отношению к первой урджузе едва ли не вырастает в соавтора, если считаться с его замечанием, что она содержит 700 стихов (***: 96r, 17): по-видимому, это количество было верно для первого варианта, а переписчик механически указал его и во втором, упустив из виду, что последний дополнен 105 стихами его собственного сочинения. Разница в показаниях переписчика и самой урджузы относительно количества стихов также говорит в пользу наличия неизвестной нам ранней рукописи первой урджузы и, вероятно, не только первой. [91]

К согласованию состояния имен с местоименными суффиксами язык урджуз относится в высшей степени безразлично. Вместо ***, объединяющего все женские имена единственного числа и только неодушевленные множественного, он свободно применяет по отношению к этим последним множественный суффикс женских одушевленных *** и даже мужских: *** ¹³⁹. Если в основном стихотворном тексте такую ненормальность еще можно было бы оправдать, конечно, с большой натяжкой, требованием размера и она могла бы сойти за экстраординарную, но все же поэтическую вольность, границы которой, как известно, крайне условны, то в прозе введений она прямо указывает на недостаточную грамотность переписчика ¹⁴⁰. Насколько далеко по временам заходит это пренебрежение грамматикой, видно из того, что разными суффиксами могут обозначаться одни и те же предметы ¹⁴¹, иногда даже в пределах одной строки ¹⁴². Странно выглядит замена фатхой кесры после предлога, показанная огласовкой. ¹⁴³

Внутренняя архитектоника стиха определяется требованиями метрической схемы. В одних случаях «нехватка» слогов приводит к пользованию лаконичными формами профессионального языка ¹⁴⁴, наоборот, в других необходимость заполнить зияние по размеру вызывает нагромождение излишних слов и растянутых оборотов. ¹⁴⁵ Так в этих двух особенностях стиля выражаются два источника языка урджуз — морская практика и литературная теория. Вторая особенность представлена полнее первой и в основном слагается из обращенных к читателю увещаний ¹⁴⁶ и эпитетов, а также бесконечно повторяющихся вводных определений: "по правде", "по истине", "действительно", "достоверно", "несомненно", "бесспорно" и т. д. Стандартный характер этих элементов и преимущественное положение их в конце полустиший показывают, что другой стороной они связаны с требованиями рифмы.

На 1132 стиха урджуз приходится 202 случая употребления 68 эпитетов, образованных от 38 корней. Отсюда видно, какую серьезную роль играли эпитеты в процессе работы над рифмой, и ничего удивительного в этом нет: при корневом богатстве арабского языка и при многообразии вариаций внутри каждого корня едва ли не любой рифме можно ответить более или менее употребительным эпитетом, причем в зависимости от этой рифмы и независимо от характера своей синтаксической связи этот эпитет может принимать любые окончания. ¹⁴⁷ Но приведенные цифры, подчеркивающие злоупотребление эпитетами, говорят и о большой скудости языка, и средние показатели — по два эпитета от одного корня при трех случаях употребления каждого — не должны нас обманывать; в самом деле, от 25 корней образовано всего по одному эпитету, а такое обращение, как например ***, насчитывает 32 случая употребления.

Другим обстоятельством, весьма облегчившим работу над рифмой, является значительная условность звуковых соответствий, зыбкость границ между звуками, подвижность принципов рифмования. Фонетическая общность по месту происхождения (лабиальность), по степени [92] артикуляции (эмфатичность) или соответствия спирантно-сибилянтного типа позволяют *** рифмоваться с ***, иногда усложненным в *** ¹⁴⁸. Единство графического типа приводит к допущению рифм *** ¹⁴⁹. Слабые звуки и звукосочетания в окончаниях полустиший не учитываются и потому могут по одиночке или чередуясь сопровождать один или оба рифмующие согласные в качестве pocionus ¹⁵⁰. Это же относится и к личным местоимениям, но не ко всем, так как если это верно для ***, как придыхательного, не защищенного последующим долгим гласным ¹⁵¹, то *** в *** рассматривается как рифмующий согласный, поскольку предшествующие ему сильные звуки, как общее правило, не рифмуют, ¹⁵² остающийся же алиф подчиняется положению о слабых звуках. Если же фонетический принцип уступает место семантическому и ***, независимо от звукового состава, трактуется лишь как местоимение, то, подобно ***, оно теряет в рифме самостоятельное значение, приравниваясь к слабым; ¹⁵³ иногда эта особенность захватывает и фонетически более сильное *** ¹⁵⁴. Отсутствие точек над *** уравнивает его в правах с *** ¹⁵⁵. Из конечных согласных, опускаемых также и графикой, характерен исчезающий ради рифмы, но только из такой связи, в которой его может легко восстановить сознание читающего ¹⁵⁶.

Наконец, в третьей группе стихов работа по подбору рифм упрощена частым употреблением одних и тех же сочетаний ¹⁵⁷, иногда с параллельным оформлением суффиксами ¹⁵⁸, применением неправильного соответствия ¹⁵⁹ и даже полным пренебрежением рифмой ¹⁶⁰. Тяготение к упрощенной рифме отмечается в факте механического сочетания друг с другом числительных, имеющих семантически общее окончание ¹⁶¹, а также тех иноязычных имен, рифмующие элементы которых нивелированы арабской передачей ¹⁶².

Таким образом, и в этом отношении литературный стиль урджуз стоит не на высоте. Дополнительным подтверждением является редкость сравнительно удачных исключений в виде рифмы полной, совпадающей всеми ударными звуками ¹⁶³, сдвоенной ¹⁶⁴, таджнйсной ¹⁶⁵, параллельного оборота ¹⁶⁶, игры слов ¹⁶⁷. Из поэтических вольностей в области собственных имен любопытно отметить сокращение долгого гласного или, наоборот, удлинение краткого, причем в обоих случаях получаются слова, графический рисунок которых знаком нам по другому контексту, что на первых порах ведет к недопониманию смысла ¹⁶⁸. Эти единичные отклонения в общей массе текста приобретают характер случайных. Иноязычный элемент представлен главным образом в топографических и этнических названиях, в меньшей мере — в области астрономии и специальных морских терминов ¹⁶⁹.

ДАТИРОВКА

Из 32 произведений Ибн Маджида, известных науке до настоящего издания, датированы только три. Урджуза «Краткие правила морской науки» (***: ркп. 2292, № 2) фиксирована [93] 866/1462 г.; ¹⁷⁰ прозаический трактат «Главы о правилах и основах морской науки» (***: 2292, № 1) имеет дату 895/1490 г.; ¹⁷¹ в урджузе о звездах Медведицы (***: 2292, № 6) фигурирует 900/1495 год. Основываясь на этих показаниях, Ферран мог констатировать, что литературная деятельность Ибн Маджида охватывает 33-летний период (1462-1495), и, если не считать упоминаний об участии нашего пилота в экспедиции Васко да Гамы 1498 г., этим исчерпывались все хронологические данные о нем. Существующие обзоры арабской литературы шли в этом отношении за Ферраном, не внося ничего нового. ¹⁷²

Ленинградские урджузы нигде не содержат прямых указаний на время их создания. Но описывая различные местности восточного побережья Африки в районе Мозамбика и называя в их ряду пустыню между оазисами Судана и рудниками Софалы, Ибн Маджид повествует о том, что в девятисотом (=1494/95) году мимо нее шли корабли франков (т. е. португальцев), пытавшихся найти путь в Индию. ¹⁷³ После безуспешных блужданий в незнакомых водах в течение двух лет (94r, 13, 14) они вернулись в восточноафриканскую область зинджей (94 г, 15), затем последовала экспедиция Васко да Гамы и установление португальцами тяжелого колониального режима на севере Индийского океана, вызывающее у Ибн Маджида горькую реплику: "О, если бы я знал, что от них бывает!" (20). По-видимому, это намек на решающее участие в экспедиции 1498 г., и стало быть, и здесь надо видеть одно из опорных хронологических показаний. Но самая важная дата сообщена несколько выше (16), когда указывается, что после неудачных плаваний до первого путешествия да Гамы португальцы прибыли в Индию в 906 г. [= 1500/01 г.], приобрели там жилища, поселились и завели дружбу с каликутскими князьями-самири, на которых опирались. ¹⁷⁴ 1500/01 год называется и в другом месте (93v, 1), когда место высадки португальцев на индийском побережье уточняется упоминанием Каликута. ¹⁷⁵ Трудно переоценить важность этого хронологического свидетельства. Во-первых, оно показывает, что в противоположность остальным 32 сочинениям Ибн Маджида, относящимся к XV в., наши уникальные урджузы созданы уже в начале XVI в., поскольку 1500/01 год является для них datum ante quem non. По этой причине они, во-вторых, являются самыми поздними из доступных науке произведений Ибн Маджида. И, наконец, в силу этого обстоятельства они, в-третьих, на целых шесть лет удлиняют период литературной деятельности арабского пилота, доводя его, против 33 лет, установленных Ферраном, почти до полного сорокалетия. Если доныне упоминание об участии в экспедиции Васко да Гамы было последним свидетельством о нашем авторе, после чего его следы терялись, то теперь мы можем с уверенностью сказать, что дни Ибн Маджида продолжались и в XVI в., и его горький самоукор, вызванный португальской политикой, мог быть основан на уже достаточно длительных наблюдениях. [94]

Время переписки урджуз определяется двумя датами, имеющимися в других частях сборной рукописи В-992. В конце текста первого из расположенных в рукописи сочинений (лл. 1v-39r), озаглавленного «Послание относительно науки музыки, называемой украшением мелодий» (***), указано, что оно переписано «в последних числах славного Ша’бана 941 года» (***), т. е. в феврале 1535 г. Последнее из сочинений, помещенных в рукописи (лл. 108v-147r), — «Книга событий [жизни] султана Джема сына султана Мухаммада-Хана» (***) *** [в тексте: ***] — дает на л. 147r следующее указание: «Закончена книга событий [жизни] султана Джема, с помощью аллаха и содействием его, в 920 году» (*** [в тексте: ***]), т. е. в 1514 г. Других хронологических показаний рукопись не содержит. Обе даты — 1514 и 1535 гг. — сами по себе не дают нам никаких точных сведений о дате переписки наших урджуз. Различные сочинения, входящие в рукопись, переписаны разными почерками и, следовательно, вышли из-под пера разных переписчиков. Таким образом, мы имеем ряд произведений, различных не только по авторскому и тематическому признакам, но также и по палеографическому и, тем не менее, объединенных в общем сборнике. Ближайшее рассмотрение показывает, что признаком, допустившим это объединение, является общность времени переписки всех входящих в сборник сочинений. На это обстоятельство указывает не только тот факт, что даты переписки первого и последнего из них отстоят сравнительно недалеко друг от друга, но также и более или менее одинаковая степень сохранности бумаги и цвета чернил. Отсюда, принимая даты 1514 и 1535 гг. как дающие общую хронологическую ориентацию, мы имеем основание полагать, что временем переписки урджуз является первая половина XVI в., заключающая в себе и terminus ante quem non, и ter,imus post quem non. Переписка всех трех произведений была сделана уже после смерти их автора. На это указывают формы пожеланий, помещенных после имени Ибн Маджида во введениях к тексту урджуз: первой — «да осенит его аллах своим милосердием!» (***: 83r, 9 вт), второй — «да будет доволен им аллах!" (***: 97v, 7 вт) и, в особенности, третьей — «да помилует его аллах!» (***:104v, 3 вт). Все это — мусульманские заупокойные формулы. Этот факт говорит и о том, что введения возникли позже основного стихотворного текста урджуз и были составлены переписчиком в виде заглавий с кратким планом содержания каждого из трех произведений.

СОДЕРЖАНИЕ

Если при анализе структуры урджуз мы имели дело с их внешней характеристикой, то рассмотрение содержания вскрывает внутреннюю картину всех трех сочинений. Формально — урджузы, т. е. поэмы, написанные [95] в размере раджаз, они по существу представляют собой лоции, путевые справочники для пилотов Индийского океана. Стихотворный размер и рифма здесь стоят на втором плане, и само определение «поэмы» условно. Форма служит практической цели облегчить запоминание содержания — разносторонних и необходимых навигационных сведений. С этим мерилом и следует подходить к литературному анализу урджуз, отсюда и следует объяснять отмеченные выше погрешности стиля, все несовершенство формы.

Географические ареалы первой и второй лоций показаны уже в названиях, присвоенных им переписчиком. Первая — "софалийская" — в основной массе посвящена описанию условий навигации в водах восточного побережья Африки. Вторая — "малаккская" — имеет дело уже с Индией, Малайским архипелагом и портами южного Китая. Третья лоция фигурирует под формальным названием «урджузы» с рифмой на та", но сразу вслед за этим указано, что она — «от Джедды до Адена»: это сжатый путеводитель по Красному морю, прообразом которому могли послужить морские справочники отца Ибн Маджида, популярнейшего в свое время пилота «дороги паломников». Таким образом, три произведения дают в сумме полную картину бассейна Индийского океана в необходимых мореплавателю аспектах и тем самым предоставляют возможность судить об уровне арабской морской науки в XV в. Для последней это столетие явилось во многих отношениях уже итоговым; тем важнее характеристика содержания урджуз.

Две основных темы переплетаются в процессе изложения: астрономическая, т. е. описание положения звезд по отношению к той или иной местности на побережьях Индийского океана с указанием звездного коэффициента, при котором можно или нельзя выходить в открытое море, и направления, вдоль которого этот коэффициент повышается или понижается; топографическая, которая раскрывается в описании самих местностей, а также того или иного конкретного фарватера с фиксацией попутных островов, отмелей и рифов, системы течений и водоворотов, направления ветров в различное время года. ¹⁷⁶ Качественный диапазон раскрытия обеих тем неравномерен. Если первая ограничивается сухим перечнем цифр, характеризующих положение звезд по отношению к определенным координатам, то вторая реализуется гораздо многограннее: при описании местностей дается характеристика природного рельефа, флоры и фауны, ископаемых богатств; приводятся этнические и династические имена, а топонимика иногда представлена и в двух — арабском и туземном — вариантах. Обе темы тесно переплетаются в пределах едва ли не каждого листа, по временам и внутри отдельных стихов. Но в общем, с точки зрения удельного веса на листах, они идут двумя сменяющимися волнами. Так, в первой лоции в основном астрономическими можно считать фрагменты лл. 83v-86v (вкл.), 88r-89 r (вкл.), вторую половину 90 v, 91v, первую половину 92v, частично 95r и 95v. Возрастающие промежутки заняты [96] топографией; вторая часть произведения принадлежит ей почти безраздельно.

Во второй лоции астрономический элемент сосредоточен главным образом лишь на лл. 9-98r и 99r; топографические описания преобладают. Наконец, в третьей лоции, отчасти из-за ее небольшого объема, звездные показания уже не занимают самостоятельного места, а привлекаются в качестве вспомогательных при изложении топографических данных.

Вторая часть первой урджузы оживлена неоднократным упоминанием «франков» — португальцев; на протяжении нескольких листов их имя фигурирует 14 раз. Но, несмотря на такое внешнее выделение и на то, что в этой части повествования автор иногда поднимается до патетических тонов, этот мотив почти целиком входит в общую топографическую тему. Впервые франки названы при описании муссонов, дующих у восточного побережья Африки в районе Кильвы-Кисивани. Незнание сроков благоприятного муссона сделало их жертвами кораблекрушения (92v, 4-7), почему и важно предварительное знакомство с ветровым режимом этой местности (7₂). С запада, из страны франков, приезжают люди, добывающие в Софале медь и серебро (93 r, 9-10). Это замечание высказывается как бы в скобках при описании Софалы и ее рудников, принадлежащих двум туземным царькам, и сразу за ним следует рассказ о Ниле. Значительное место уделено географической характеристике "франкских", т. е. христианских владений; версия Ибн Маджида частично ассоциирует их с древними территориями Рима и простирает от Канарских островов до Закавказья, от Сеуты и Венеции — "рынка всех окрестностей румской земли" (93v, 15) — до Мадагаскара и отсюда через португальские владения в Индии до Китая (93 r, 24-34; 93v, 6-15; 94v, 25-31). В связи с описанием пустыни между Софалой и Суданом появляется упоминание о кораблях франков, которые плыли мимо нее, отыскивая путь в Индию; после двухлетних блужданий в открытом море они безрезультатно вернулись к африканскому берегу (94r, 12-15). Поиски дороги на Восток отражены и в сообщении об экспедиции франков, прибывшей в Абиссинию и рассылавшей письменные приглашения людям, побывавшим в Индии (94v, 32-34). В этом эпически спокойном повествовании видна большая сдержанность человека мысли. Но по временам она Ибн Маджиду изменяет: живой свидетель фактов португальской колониальной политики, которая, установив новый режим в Индийском океане, действовала в ущерб арабскому мореплаванию, он считает нужным даже в техническом трактате выразить обуревающие его чувства. «Они, — говорит он о португальцах, — в девятьсот шестом [=1500/01] году прибыли в Каликут. Там они покупали и продавали, властвовали и притесняли, опираясь на подкупленных туземных князьков-самири. Приплыла с ними и ненависть к исламу! Люди предались страху и озабоченности. Оторвалась земля самири [=Индия] от мекканской, и закрылся Гвардафуй для проезжающих. Мне передавали, что франк перенес его из страны Судана к берегам сирийского Ладджуна — [97] тот франк, который покорил Магриб и Андалус» (93v, 1-6). Колонизаторы вездесущи: «…острова Шарбух [= около Пембы] — их три. Красный среди них — Васйка, на нем находят слоновую кость и амбру… Пришли туда корабли франков и овладели им после того, как напали» (93v, 34-35; 94r, 2). После небольшого промежутка автор возвращается к событию 1500/01 г.: «Они [франки] приплыли в Индию, приобрели жилища, поселились и стали заводить знакомства, опираясь на самири. Но люди сомневались и в мудреце из них, и в безумном воре, а они чеканили монету посреди того порта — порта Каликут во время путешествия... О, если бы я знал, что от них будет! Люди поражались их поведению» (94r, 16-20). Это мучительное раскаяние лоцмана Васко да Гамы и дата, указанная им, — свидетельства первостепенной историко-литературной важности. До сих пор ни один из источников, на которых строилось изучение Васко да Гамы и Ибн Маджида, таких показаний не давал.

____________________

В заключительные части всех трех урджуз вступают личные мотивы, пополняющие общую характеристику умонастроений автора. Здесь и сетования на падение нравов, объясняемое им, по-видимому, ослаблением мусульманского влияния за рубежом, и радость по поводу благополучного прибытия в порт, и планы на будущее. Вот как завершается описание Малакки и вместе с тем текст второй урджузы: «Причаль туда, достигши порта. Легковесна твоя добыча! Укрепи здесь свой якорь — и выхвати его. Появятся около тебя люди — недобрые люди! Им совсем неизвестны правила. Иноверец сочетается с мусульманками, а мусульманин берет себе иноверок. Назовешь их иноверцами — но они не иноверные, а если скажешь «мусульмане», то без свидетельства об этом. Среди них воровство — они его обеляют; не пренебрегают они тем, что среди них. Собака ест мясо мусульманина — не кладут они запрета на то, что среди них. Они распивают вино на рынках и не молятся при отъезде. Они сократили верность и правдивость, спеша к ним с попирающей пятой и притеснением. Их профессия — обман и медлительность в купле, продаже и всех делах. Избегай их со всей тщательностью — не ударяй драгоценным камнем по простому» (104r, 12-22). Зато с какой радостью Ибн Маджид описывает путь по Красному морю в один из южноарабских портов: «Плыви по Сириусу ночью, а если это будет днем, то по Таиру плыви к ‘Аре. Если будешь в местной лодке, связанной пальмовыми волокнами, а судно легко и ты не опасаешься выступа скрытой отмели, направляй его по звездам Плеяд — их восходу — к Шамсану и войди в порт ‘Ары. Как прекрасно это обиталище, вокруг которого я привязываю свой канат с безопасностью! Как прекрасно при развернутых флагах, смоляных огнях и украшениях! Хвала и благодарность аллаху с моею радостью!» (105v, 8-12). Затем следует религиозная эвлогия на три стиха, заключающая третью «урджузу» ¹⁷⁷. В этом [97] отрывке сквозит и чувство большей уверенности при приближении к мусульманской гавани и, быть может, отзвук нахлынувших воспоминаний об отце, который десятилетиями водил корабли по этим же водам, зачастую в эту же ‘Ару.

Португальский контроль над путями Индийского океана Ибн Маджид рассматривает как состояние войны, ибо хочет дожить до «времени мира», в котором видит возможность осуществления своих заветных мечтаний: «Если продлятся мои дни и ночи — я буду водить корабли до своего конца. Если я доживу до времени мира — соберу к себе познание, достойное хвалы, обо всей северной земле Рума, затем о Китае — и мне не будет достаточно его» (95r, 10-12). В устах человека, вступившего в седьмое десятилетие скитальческой жизни, эти слова говорят о большой внутренней энергии, укоренившейся любви к трудной профессии, неостывающем творческом беспокойстве. ¹⁷⁸ Выше, списком имен литературно-научной традиции, вошедшим в произведения Ибн Маджида, мы отметили широту его общего культурного диапазона. В области специальных знаний он еще более выпукло выступает как подвижник науки, неутомимо собирающий, впитывающий и критически перерабатывающий в своих лоциях и данные старых иранских рахна-маджей, и разноязычные сообщения современников, и показания богатого личного опыта. Здесь мы вплотную подходим к вопросу об источниках.

ИСТОЧНИКИ

Даже в такой небольшой части его литературного наследства, как 1132 стиха наших урджуз, они неоднородны. Правда, именные ссылки представлены здесь единичным упоминанием Камаладдина Мухаммада ибн Мусы ад-Дамири (745/1344 — 808/1405), автора трактатов по зоологии. ¹⁷⁹ Зато сплошь и рядом достоверность приводимых сведений подкрепляется глухими указаниями: «по словам обладающих опытом» (89v, 9; 92r, 3; 93r, 6; 93v, 30; 94r, 10); «я передаю это со слов знающего, который испытал» (93r, 23); «передал это розыскатель» (94v, 24); «говорили мне» (94v, 26); «говорил мне про это умудренный, знающий. Но мы слышали удивительное известие от знатока, носителя тонкого ума" (95v, 13-14); «пришло от того, кто подтвердил это известие» (95v, 18); «когда мы услыхали науку... то стали осведомленными» (95v, 23). При всей своей неопределенности эти источники заслуживают доверия, так как ряд пассажей текста показывает, что Ибн Маджид проявлял большую разборчивость при их выборе. Так, при описании острова Васини (между Пембой и Момбасой) он указывает, что болота на нем тянутся до крайнего юга; между тем, туземцы-зинджи утверждают, что они простираются только к северу. «Это, по-моему, ошибка, — замечает Ибн Маджид, — слушай мое описание и найдешь поправку» (89r, 1-3). В другом месте, сообщая, что над Мафией (остров южнее Занзибара) [99] cозвездие Большой Медведицы стоит в 12 «пальцах» над горизонтом, а из двух Фаркадов (b и g Малой Медведицы) Большой удален на 2 1/2, а Малый — на 3 1/2 «пальца», он отзывается еще более резко: «Зинджи врут в своих сведениях. Она [Большая Медведица] выше других, а они это извращают. Я проверил собственными глазами» (90v, 14-19). Не уточненные именами ссылки Ибн Маджида составляют разряд внешних источников, который включает рассказы бывалых лоцманов-капитанов, коллег по профессии, а также показания иранских рахнамаджей; один раз последние названы в тексте прямо, в связи с рассуждением о непостоянстве географических имен, указываемых под тем или иным градусом. «Я не тот, кто скрывает познания, — заявляет автор в конце первой урджузы, — если, по сравнению с Хавией, ¹⁸⁰ здесь имена под измерениями несколько изменились, то надо верить последней передаче.

Например, под десятью градусами называют Мидвар и Диу, а ведь одно и то же; сюда же причисляют Махайам, Тану и Нахравару [= рода в Индии]. Семь градусов бывает в Саджире [= гора в Аравии] и в Зуфаре [= арабский порт на Индийском океане], это же может быть и в неведомых морях. Подобные указания бывали и в древних рахманаджах — теперь ученые не прибегают к этому! Имена переменились и лучшие из них известны лишь людям, которые предшествовали» (95r, 22-30). К этой же категории внешних источников относится информация, прямо или косвенно полученная от португальцев: «увеличил нас в знании нашем франк» (93r, 24), «передал нам это франк» (94v, 13), «говорят франки» (95v, 29). То, что, повествуя об Индийском океане в самом начале XVI в., арабский лоцман был вынужден считаться уже и с португальской версией, — факт, конечно, весьма показательный. Тогда всестороннее проникновение Запада в этот бассейн шло по восходящей линии и с такой быстротой, что иногда Ибн Маджиду приходится прямо отсылать читателя к европейским сведениям: «заимствуй от них этот путь» (95r, 6); «от франков [теперь] — знание и искусство» (96r, 15). Так человек, проложивший Западу путь на Восток, передавал в руки первого пальму первенства в морской географии, столь долго и с такой ревнивой тщательностью сохранявшуюся вторым.

Рядом с внешними источниками располагаются внутренние — это произведения самого Ибн Маджида и его долголетний профессиональный опыт. В числе первых он упоминает лишь***, свою наиболее раннюю (866/1462 г.) работу, как бы подводя этим в самой поздней итог своей сорокалетней деятельности (95r, 24), и другую, имя которой не названо («я рассказал о них не в этой урджузе» — 86r, 1). Более широкое место уделено ссылкам на личный опыт (83v, 15; 84v, 2; 86r, 7; 90v, 18; 98v, 11), в частности, характерно указание на пользование астролябией (89r, 20). Ибн Маджид неоднократно подчеркивает, что описываемые им явления он наблюдал сам. Практические источники в его ссылках неизменно преобладают над теоретическими и, конечно, для лоций это естественно и законно. Он исходит из [100] убеждения, проверенного долголетним трудом в море, — самые совершенные теоретические руководства не могут заменить лоцману личного опыта. При глубоком уважении к авторитету мореходов-предшественников и старших современников пользующийся их лоциями обязан постоянно проверять, насколько их показания сходятся с изменчивой действительностью моря, и в соответствии с этим вносить в справочные курсы нужные изменения. Вот почему, не довольствуясь приобретенными данными, Ибн Маджид с каждого листа рукописи настойчиво призывает читателя своим опытом проверить правильность сообщаемых ему сведений. Анализ характера его обращений, густо рассыпанных по тексту (см. прим. 146), показывает, что в составе 90 типов увещания целая треть предписывает активную самостоятельную деятельность. ¹⁸¹ Пожалуй, никакая другая область арабской литературы не развивала в такой степени самосознания читателя, его критического отношения к себе и к миру, и нигде более институт прошлых авторитетов не покоился на такой разумной основе.

Характеристику содержания трех лоций и их автора завершает послесловие Ибн Маджида в конце первой поэмы:

«Я описал то, что нужно для путешествия. Но сколько еще других островов и опасностей! Но до тех пор, пока останутся хотя бы лишь острова женщин, которыми правит немощный, не имеющий пары, острова птицы Рухх и последних представителей рода адамова, затем дроби в измерениях звезд и путей, риф и необитаемый остров, стихия воды и гавань, в которой ты бросаешь якорь, — в мужественном сыне моря его собственная личность будет стоять позади. Уточняй и убеждайся, чтобы добыть результат, затем определи его. Уповай на эту софалийскую урджузу — она будет тебе верным путеводителем по югу. Другого для этого пути нет; но, конечно, важнее ее — постижение. Ты можешь усовершенствоваться на этих стезях: теперь от франков знание и искусство. В несколько приемов они покорили в последнее время край Ходейды» (96r, 7-16). Этим выразительным признанием заканчивается авторский текст. Последние 14 стихов (17-30) принадлежат переписчику, который коротко рассказывает о своем участии в создании рукописной версии (см. об этом в начале раздела о языке).

ПРИНЦИПЫ ИЗДАНИЯ

Понятие уникальности рукописи не исключает возможности существования ее копий вообще; оно лишь определяет количество экземпляров, находящихся в распоряжении науки. Первая часть этого положения слабо утешала меня, когда я приступал к работе над настоящим изданием. В большинстве случаев исследователь располагает несколькими, минимум двумя списками и это обстоятельство дает возможность установить единый, критически отредактированный текст произведения. [101] Ленинградская рукопись лоций Ибн Маджида — уникум, и это сразу поставило ее исследование в сложные условия.

Обстановка несколько разряжалась наличием фототипического издания парижской рукописи 2292, где представлены 19 других произведений Ибн Маджида, часть которых по форме и жанру аналогична издаваемым лоциям. Конечно, одно не могло заменить другого; но общность формы и жанра предполагала общность языка и, в известной мере, специальной терминологии, что должно было облегчить как общее понимание текста, так и идентификацию технических названий. В этом смысле обращение к фототипии сыграло свою роль — меньшую, чем первоначально предполагалось, но все же довольно значительную. Эта роль могла бы быть более эффективной, если бы мы имели дело с законченной работой. Но рукопись 2292 представлена не критическим изданием, а всего навсего простым фототипическим воспроизведением, выполненным, правда, с учетом данных параллельного дамасского списка, но зато лишенным и перевода, и сопроводительных комментариев, т. е. как раз тех элементов, которые в отношении текстов Ибн Маджида, насыщенных сложной технической терминологией, имеют принципиально важное значение.

Другую группу литературы, использованной в процессе работы, составляют справочные издания общего порядка. Это — «Relations» того же Феррана, представляющие свод географических сообщений мусульманских авторов о восточной части Индийского океана с VIII по XVIII в.; «Die topographischen Capitel» Биттнера-Томашека, ценное не столько своим текстом, сколько 30 картами, приложенными к изданию и воссоздающими топографическую картину Индийского океана в XV в.; «Monumenta cartographica» Йусуфа Камаля, дающее материал для географической ориентировки на восточно-африканском побережье; ¹⁸² атлас «Mappae Arabicae» К. Миллера, на картах которого иногда представлена морская топонимика. Наконец, «Энциклопедия ислама» и разнообразные словари, каждый понемногу, в общей сложности составили важное подспорье в значительной части работы по идентификации. В третьей группе пособий фигурируют монографии, касающиеся нашей темы косвенно, иногда вскользь, по временам заменяющие прямые указания намеками, но тем не менее, при терпеливой проработке, снабжающие ценной информацией познавательного значения. Перечень использованной литературы замыкает четвертая группа, в которой представлены все невостоковедные издания, консультация с которыми внесла свой вклад в дело выяснения некоторых частных деталей. Поименный список двух последних групп дан в общем библиографическом указателе, который завершает собой справочный отдел издания.

Исследование открывается статьей, ставящей своей задачей изложить не только сумму, но и систему данных, которыми располагает сегодняшняя наука относительно личности Ибн Маджида и арабской морской литературы вообще. Необходимость такого обзора, быть может [102] несколько широкого для рамок издания трех небольших произведений, диктовалась почти полным отсутствием сведений об Ибн Маджиде в русской литературе, а с другой стороны, и неразработанностью в этой последней общих вопросов арабского мореплавания. Отдельные упоминания о фактах деятельности Ибн Маджида имеются в общем, а также специальном историко-географическом курсах лекций по истории арабской литературы, читанных акад. И. Ю. Крачковским в Ленинградском университете, начиная с 1933 г. В двух последующих работах ученого — докладе «Арабские географы и путешественники» (1937) и главе «Лоцман Васко да Гамы» из книги «Над арабскими рукописями» (1942) дана сжатая характеристика личности и творчества Ибн Маджида, изложены предварительные сведения об уникальной рукописи его лоций. В 1941 г. в Ленинграде вышел русский перевод географических частей второго тома труда французского ученого Б. Карра де Во (Carra de Vaux) «Мыслители ислама» (Les penseurs de l’Islam). Из трех переведенных глав вторая посвящена арабскому мореплаванию и его основным представителям; среди последних значительное место отведено Ибн Маджиду, однако ничего нового здесь не сказано. Этими выступлениями пока исчерпывается литература вопроса на русском языке. Понятно, что .такое состояние оправдало и большой объем примечаний к обзорной статье. Значительная часть статьи специально посвящена всестороннему анализу издаваемой рукописи, и, думается, этот анализ убеждает в том, что она по праву заслужила такое внимание.

Арабский текст трех лоций публикуется, как уже было сказано, по единственной редакции, но с критикой данных на основании параллельных источников. Изучение последних, а также проработка специальной литературы позволили внести поправки в чтение отдельных слов, сгруппированные в аппарате примечаний к исследованию. Перевод, который, возможно, мог бы явиться и более совершенным, как первая попытка передать средствами русского языка технические образцы арабской морской литературы, может оказаться небесполезным как для понимания вопросов навигации на Востоке, так и для будущих успешных изысканий в этой области.

Последний компонент работы — справочный отдел — образуется серией последовательных указателей, схем и таблиц (Приложения I-XIII), которые располагаются в следующем порядке: «Топографический указатель» (I), наглядным дополнением которого является «Карта маршрутных пунктов» (II) трех лоций, где отмечены основные идентифицированные названия; «Астрономический указатель» (III), который развивают последующие пять приложений: «32 румба арабской розы ветров» (IV), «Комментарий к арабской розе ветров» (местонахождение, значение, расшифровка румбов) (V), «28 лунных фаз (наименование, значение, положение)» (VI), «Распределение фаз Луны по знакам Зодиака» (соотношения) (VII) и «Даты лунного вхождения в фазы» (VIII); за астрономической частью следует «Мореходный спецификарий» (IX), [103] представляющий указатель технической навигационной терминологии (названия инструментов и приборов, ветров, типов морского рельефа, побережий и т. д.); «Varia» (X) — явления общего порядка, требующие, однако, специального объяснения (имена упоминаемых в тексте авторов, сур Корана и др.); чисто-литературную часть образуют «Алфавитный указатель рифм» (XI), «Метрические схемы» (XII) и «Указатель эпитетов читателя» (XIII). Состав издания завершают библиография (список использованной литературы) и список сокращений.

Все указатели являются в то же время и глоссариями. Это объединение представляется целесообразным по соображениям как экономии места, так и удобства пользования. В глоссариях каждое определение подкрепляется ссылками на достаточно авторитетные источники, причем лишь в крайних случаях число этих последних ограничивается одним; издатель старался максимально расширить указания на литературу, видя в этом залог устойчивой идентификации. Карта маршрутов построена на основании данных топографического глоссария и сверена с параллельным, посвященным "Мухиту" Челеби, атласом Биттнера-Томашека. Таблицы и схемы созданы как обобщение отрывочных данных, рассеянных в европейской литературе. Основными, но не единственными, пособиями здесь явились «Untersuchungen» Иделера, «Introduction generale» Рейно, «Introduction» Феррана Феррана и де-Сосюра. Метрические схемы было найдено возможным представить лишь тремя образцами, исходя из того, что основные лоции написаны одним размером и являются произведениями не поэзии, а географии. Выделение эпитетов читателя в особый раздел — прием, необычный в литературе, — может показаться на первый взгляд странным; оно вызвано большим количеством разнообразных экземпляров этого рода в тексте лоций и стремлением подчеркнуть эту особенность языка Ибн Маджида. В целом, весь состав приложений отражает пестрое многообразие содержания трех лоций, которое указывает на то, что и специальным областям арабской литературы была иногда свойственна та же калейдоскопичность затрагиваемых тем, которая характеризует и ее энциклопедические произведения. А более близкий вывод говорит о разносторонности образцов арабской морской литературы.

Таковы приемы исследования трех уникальных лоций и архитектоника их издания. Фундаментом здесь является арабский текст, рождающий первые вопросы и сомнения, предположения и догадки. Вехами последующей черновой кропотливой работы вырастают глоссарии и таблицы, шлифуемые временем. Из их данных слагаются основные возможности перевода. И, наконец, сумма частных данных, количественный элемент, перерастает в качественную систему обобщений, и тогда говорит не только само произведение, но и его критика — то, чему мы отводим место во вступительных статьях.

Некоторые отклонения от общепринятых норм допущены в области транскрипции. Арабский определенный член *** передается в [104] географических и астрономических именах русской заглавной буквой, поскольку при отсутствии последней в арабском он является единственным средством перевести нарицательное значение в собственное; если же перед заглавной буквой писать бесконечное ал-, то это будет уже не транскрипция, а скорее транслитерация, которая в данном случае обрекает на двойную передачу одного и того же явления. В некоторых других случаях *** переводится указательным местоимением. Расположение слов в глоссариях также отступает от обычного принципа: при всей связанности общей системой языка каждое слово живет в ней самостоятельной жизнью и отнесение к тому или иному «устойчивому»" корню зачастую носит формальный характер. Исходя из этого, в глоссариях отсутствует деление на коренные и некоренные звуки. В основу положен не подразумеваемый корень, а само слово. Поэтому, например, ***, помещено под ***, но не под ***, причем *** VIII также самостоятельно; *** или *** одинаково стоят под ***, но не под *** и ***; артикль ***, конечно, не учитывается. Думается, что этот принцип оправдывается и самим терминологическим, узко специальным характером глоссариев.

Не забудем, что хронологически Ибн Маджид — первый из дошедших до нас реальных авторов арабских лоций. А настоящая работа представляет первую попытку издания произведений Ибн Маджида в европейской науке; задуманное Ферраном исследование других сочинений этого автора и Сулаймана ал-Махри по четырем рукописям свыше четверти века назад остановилось на втором томе и, по существу, не состоялось. ¹⁸³ На русском языке нынешнее издание вообще впервые пытается воспроизвести специальные образцы арабской мореходной литературы. Эти обстоятельства до известной степени могут служить оправданием тому, что предлагаемая работа пока не претендует на исчерпывающее разрешение темы; ряд частных деталей остался неидентифицированным, некоторые общие положения также ждут окончательного ответа. Быть может, именно неполная разрешенность темы, связанная с ее незаурядным интересом, и послужит стимулом для дальнейших исследований. В доступной мере облегчить труды будущего и является одной из важных целей настоящего предприятия.

Комментарии

120. В настоящем издании сохранена общая пагинация сборника.

121. Абу Бакр ибн'Абдаллах ибн Абу Бакр Ба'алави ал-'Айдарус ал-Йамани (умер в 909/1503 г.) — южноарабский поэт (из Забида). Сочинения: Диван (берлинская ркп. 7928), Васийа (20 стихов), с комментариями его сына 'Абдалкадира ибн шайха ал- 'Айдаруса (берлинская ркп. 4012): GAL, II, стр. 181. Отрывки между первой и второй лоциями, по-видимому, фрагменты дивана, по признаку самостоятельного автора и независимого содержания следует считать восьмым компонентом сборной рукописи В-992, до сих пор не замеченным. Дата смерти ал-'Айдаруса — 1503 г. — близка к остальным четырем, помещенным в других частях рукописи (1494/95, 1500/01, 1514 и 1535 гг.).

122. Плюс один стих с выпавшей рифмой (105r, 4: ***).

123. Приводимые данные не касаются первых (заглавных) листов всех трех произведений (лл. 83r, 97v, 101v), где в каждом случае около половины листа занимает введение, и поэтому количество стихов значительно меньше, нежели на остальных листах (на л. 83r 16 стихов, на л. 97v - 12 и на л. 104v - 19).

124. Из этого количества на период от начала первой урдж/зы до ученического фрагмента (177 стихов) падает 5 помарок, от конца фрагмента до конца урджузы (525 стихов) — 23 помарки; во второй лоции (273 стиха) их насчитывается 6 и в третьей (54 стиха) — 7, т. е. в начале переписки первого сочинения одна помарка приходилась, в среднем, на 35 стихов, в конце его переписки — уже только на 23 стиха, в начале второй (меньшей) половины переписки — на 45 стихов и в конце всей работы — одна помарка на каждые 8 стихов!

125. Например:*** вм. *** (85v, 26); *** вм. *** (86r, 22); *** вм. *** (89r, 12); *** вм. *** (89v, 14); *** вм. *** (90r, 30); *** вм. *** (90v, 11); *** вм. *** (91v, 24); *** (92r, 21) вм. *** (92r, 17); *** вм. *** (92r, 28); *** вм. *** (93 г, 30). *** вм. *** (93 г, 33); *** вм. *** (94r, 19); *** вм. *** (94 г, 33 ср. предыдущее полустишие); *** вм. *** (95r, 10); *** вм. *** (95r, 18; ср. предыдущий стих); *** вм. *** (95r, 20) и *** вм. *** (95 v, 18); *** вм. *** (95 v, 22); *** вм. *** (101 v, 9); *** (102 v, 10) вм. *** (102 v, 9); *** (104 v, 122) вм. *** (104 v, 142); *** (104 v, 131) вм. *** (104v, 151).

126. *** вм. *** (84r, 6); *** вм. *** (86r, 21); *** вм. *** (89v, 8); *** (91v, 11); *** вм. *** (91 v, 28); *** (93r, 2); *** вм. *** (93r, 4); *** вм. *** (93 г, 16).

127. *** вм. *** (86v, 18); *** вм. *** (87v, 7); после полустишия *** на поле добавлено: *** (87v, 13); после *** на поле исправление второго числа: *** (88r, 6).

128. *** вм. *** (87r, 11); *** вм. *** (87v, 14); ср. начало полустишия.

129. *** вм. *** (83v, 21); *** вм. *** (89r, 20); *** вм. *** (89v, 29); *** вм. *** (90r, 12-13); *** вм. *** (90 v, 33); *** (92v, 27).

130.*** (87r, 28) вм. *** (Барава, порт в Восточной Африке); *** (91r, 5), *** (91r, 10), *** (91r, 13), *** (91r, 16) вм. *** (о. Сонга-Сонга); *** (91v, 11), *** (92r, 20; 92v, 12, 14, 22, 26; 93v, 31) вм. *** (= *** Мозамбик); *** (102 v, 12; 104 г, 11) вм. *** (остров в Малакском проливе).

131. Например, *** (85r, 14; 95r, 25; 103v, 17; 104r, 8) — это не ***, как сразу прочитает арабист, a *** (мыс на западном побережьи Индии), где в окончании *** -спрятано санскр. vara — "страна"; в *** благодаря отсутствию огласовки и пунктуации трудно заподозрить *** (***) = *** Могадишо (95r, 21).

132. *** вм. *** (98r, 16); *** вм. *** (99v, 5); *** вм. *** (104v, 1 вт), и т. д.

133. *** (99r, 9).

134. *** из *** (101r, 4).

135. *** (104v, 2), *** (104v, 9), но *** (104v, 8), *** (105r, 5), *** (105r, 13), (105r, 14), *** (105r, 18) и т. д. На л. 84v, 22 *** вм. *** как результат переправки из ***.

136. *** вм. *** (86v, 25); *** вм. *** (86v, 25); *** вм. *** (95r,-14).

137. *** вм. *** (87r, 2; 87v, 29).

138. Его, конечно, не следует сравнивать с традиционными хафизами, знавшими наизусть весь Коран или его значительные части. Заучивание сур Корана начиналось еще в детском возрасте и всю жизнь подкреплялось религиозной практикой. Запомнить же произведение хотя и значительно меньшее по объему, но с техническим содержанием, насыщенным множеством иноязычных названий и количественных данных, мог только человек с феноменальной памятью. Имя переписчика — *** [***=]? Эти два слова помещены внизу л. 97r, после стихов ал-‘Айдаруса, переписанных той же рукой, что и урджузы.

139. *** (83 v, 16); *** (84r, 8 и след.); *** (100v, 2); *** (102r, 4); *** (105r, 4); [о местностях *** и ***] *** (105 г,15).

140. *** (83r, 6вт); *** (97 v, 2-3 вт).

141. *** (84v, 5) и ***(85r, 4); [***] *** (89r, 7) и *** (89r, 8); *** (99r, 13) и *** (99r, 14).

142. [О звездах *** и ***] *** (84 v, 2); [о звездах *** и ***] (85v, 5); [о звездах *** и ***] (98 r, 14).

143. *** (91r, 17).

144. Некоторые примеры: [***] *** (83v, 9); *** (83 v, 13); *** (85v, 9); *** (89r, 14); *** (90 r, 19); *** (92r, 25); *** (92r, 28); *** (95r, 4); *** (95 r, 35); *** (95 v, 37); *** (97 v, 3); *** (98r, 20); *** (98v,9); *** (89v, 21); *** (100 r, 18); *** (100v, 21; 101r, 1); *** (101 v, 4).

145. *** (85v, 2); *** (85v, 12); *** (89r, 18); *** (90r, 18); *** (90 r, 26); *** (93v, 5); *** (94 r, 4);*** (98r, 7);*** (99r-8);*** (99r, 19).

146. Типы: ***. (83v, 11); *** (83v, 13); *** (83v, 14); *** (83v, 15);*** (83v, 17); *** (83v, 18); *** (83v, 21); *** (83v, 24); *** (84r, 10); *** (84r, 21); *** (84v, 10); *** (85r, 13); *** (85r, 14);*** (85r, 20); *** (85v, 13); *** (85v, 21); *** (86r, 12); *** (86r, 18); *** (86r, 24); *** (86v, 2); *** (86v, 4); *** (86, 18); *** (86v, 23); *** (87r, 3); *** (87r, 17); *** (87r, 20); *** (87v, 5); ***(87v, 30); *** (88r, 1); *** (88r, 19); *** (88r, 27); *** (88r, 30);*** (88v, 4); *** (88v, 10); *** (88v, 16); *** (88v, 18); *** (88v, 30); *** (89r, 3); *** (89r, 27); *** (89v, 1); *** (89v, 20); *** (90r, 27); (90v, 8); *** (91r, 12); *** (91r, 18); *** (91r, 24); *** (91v, 1); *** (91v, 26); *** (91v, 28), *** (92r, 9); *** (92r, 24); *** (92r, 30); *** (92v, 10); *** (92v, 18); *** (92v, 21); *** (93r, 14); *** (93r, 15); *** (93r, 29); *** (93v, 8); *** (93v, 9); *** (93v, 26); *** (94v, 3); *** (94v, 10); *** (94v, 22); *** (94v, 34); *** (95r, 26); *** (95v, 10) *** (95v, 34); *** (95v, 38); *** (96r, 6); *** (96r, 12); *** (97v, 9); *** (98r, 8); *** (98v, 6); *** (98v, 20); *** (99r, 2); *** (99r, 16); *** (99v, 18); *** (101r, 4); *** (101v, 14); *** (102r, 7); *** (102, 6); *** (102v, 7); *** (103r, 2); *** (103r, 18); *** (103v, 7); *** (103v, 14); *** (104r, 5); *** (104r, 22); *** (105r, 1); *** (105v, 1). Многие из этих типов имеют в тексте весьма частое применение; подавляющее большинство служит одновременно и размеру, и рифме.

147. Например: *** (18 случаев), *** (5 случаев), *** (4 случая).

148. *** (94v, 23); *** (95v, 24); *** (102r, 6; 103v, 15); *** (102r, 16).

149. *** (83v, 17); *** (86v, 18); *** (91r, 13); *** (93r, 33); *** (93v, 34); *** (95v, 36); *** (103r, 1).

150. *** (83v, 15; 84v, 2); *** (84r, 5); *** (84v, 18, 19, 20); *** (85r, 9); *** (85v, 1, 2, 3, 4); *** (87v, 17); *** (88v, 4); *** (90v, 29); *** (91r, 3); *** (91r, 10); *** (91v, 11); *** (94r, 17); *** (99v, 18); *** (101 v, 17, 18, 19, 20); *** (102v, 13). Насколько игнорируется при рифмовке, например, ***- видно хотя бы из сопоставления двух показаний: *** (93v, 26) и *** (95r, 37). Слабая рифма крайне редка (*** — 89v, 13).

151. Например, четыре случая *** и *** (91r, 22; 93r, 16; 100r 7; 103v, 11), также *** (84v, 17); ***(91r, 2).

152. *** (88v, 16); *** (89v, 10); *** (94v, 6); *** (98v, 10); также интересны случаи приравнения *** к ***: (94r, 20); *** (94r, 21), однако *** (84v, 11).

153. *** (90r, 15) или 5 случаев *** и *** (90v, 34; 98r, 6; 99v, 8; 100v, 19; 101r, 7).

154. См., например, прим. 158.

155. *** (84r, 23); *** (87v, 15; 92v, 23); *** (95r, 28); *** (104r, 13).

156. *** (вм. ***) *** (97v, 7), *** (102r, 7), даже *** (90r, 4) и др. (5 случаев); соответственно *** (87r, 4).

157. Например, *** и *** по 4 случая; *** — 5 случаев; *** — 6 случаев; *** — 9 случаев; *** — 10 случаев. Подробно см. в указателе рифм.

158. *** (83v, 9) и *** (94v, 26); *** (104r, 4) и *** (104 г, 5).

159. *** (95v, 8), *** (102v, 4) за счет предшествующего долгого ударного гласного.

160. *** (86r, 5);*** (88r, 8); *** (94v, 2); *** (94r, 24); *** (95v, 15); *** (96r, 19). Сюда же, поскольку в расчет не принимается, можно отнести и *** (83r, 4), *** (89r, 9).

161. *** (92r, 28), *** (98v, 9) — формальные рифмы вроде русских «двенадцать – тринадцать» или «пятьдесят – шестьдесят». По существу тут, конечно, рифмы нет.

162. *** (94r, 15); *** (100r, 12; 100v, 16); *** (100r, 5; 101r, 13).

163. *** (85v, 15; 89v, 19; 92r, 22; 99v, 20); *** (88r, 6); *** (99v, 19); *** (101v, 11).

164. *** (91v, 6,7).

165. *** (93r, 9).

166. *** (96r, 30).

167. *** (88v, 11) (о двух облаках). Здесь игра словом «стрела» по-арабски (***) и по-персидски (*** которое означает также имя Полярной звезды).

168. 84r, 22: *** (имя звезды) > (самостоятельное значение «твердая земля, материк»); 104v, 8: *** (имя звезды) > (самостоятельное значение "гора Арарат").

169. Перс.***, специальное значение которого до сих пор не выяснено, встречается в урджузах только один раз (103r, 15) и в окружении специфических мореходных терминов, что позволяет предполагать, что оно по своему значению должно входить именно в эту номенклатуру.

170. 116v, 13: «Окончена в месяце паломничества, в Джульфаре — родине льва моря [Ибн Маджида]… в день Пруда, благословеннейший из дней (***), посвященный добрым делам и воздержанию; это было, друг мой, в 866 году хиджры" [18 зу-л-хидджи 866 = 13 сентября 1462 г.]. Под *** подразумевается день, в который у пруда на полудороге между Меккой и Мединой Мухаммад назначил 'Али своим преемником. На этом основании Ферран склонен считать Ибн Маджида шиитом или, по меньшей мере, носителем шиитских умонастроений (L'element persan, стр. 194).

171. Ркп. 2292, л. 88r, 13. До этого, в том же сочинении (4v, 10) указана дата 880/1475 г. Замечание Ибн Маджида «и вот на протяжении уже почти сорока лет мы совершенствуем опыт отца и деда» (л. 78r), в сопоставлении с более поздними хронологическими показаниями его биографии, заставляет отдавать предпочтение дате 895/1490 г.

172. Брокельман ограничивается этими датами и в новейшем дополнительном томе (Geschichte der arabischen Litteratur. Zweiter Supplementband, Leiden, 1938, стр. 230-231), хотя и называет здесь уже все 32 сочинения Ибн Маджида (против 6 в основном издании 1902 г.) и указывает позднюю литературу.

173. 94r, 12,13: ***.

174. 94r, 16, 17: ***.

175. 93v, 1, 2: ***.

176. В нашем тексте, как и вообще в арабских лоциях, время начала и окончания периодических ветров систематически указывается по иранскому солнечному (джалалловскому) календарю, в то время как общие события датируются по хиджре. Объясняется это, по-видимому, тем, что при солнечном годе (365 1/4 дня) сроки ветров остаются неизменными, тогда как при лунном (354 дня) они меняются из года в год, и в таком случае нужно было бы ежегодно составлять новые руководства для плавания.

177. В первой урджузе, при значительно большей массе текста, ей специально отведен только один предпоследний стих (96r, 29), не считая первого вступительного (83r, 1). Во второй урджузе она совершенно отсутствует.

178. Если считать, что со своим первым произведением *** (866/1462 г.), в котором отражен уже солидный практический опыт, Ибн Маджид выступил в возрасте 25 лет, то эскадру Васко да Гамы он вел 61-летним стариком, а в 1501 г., упоминаемом в нашей рукописи, ему было 64 года.

179. *** (85r, 27; 85v, 1). Здесь же глухое упоминание о какой-то другой книге (*** — 85v, 12). Об ад-Дамири см. GAL, II, стр. 138.

180. ***. О ней см.: GAL, II, стр. 179; Supplementband, II, стр. 230-231; EI, IV, стр. 375-382 (фр. изд.), стр. 389-396 (нем. изд.); L'element persan, стр. 194; Ibn Majid, стр., 203 passim.

181. «Не спи ночью при передвижениях» (83v, 18); «остерегайся» (83v, 21); «запомни основы науки об исчислении пальцами» (84r, 21); «расскажи всем людям» (84v, 10); «познай законы науки об измерениях» (85r, 13); «будь благоразумным и неспящим» (85r, 14); «измерь» (85r, 25); «отметь на шнурке» (86r, 18); «запомни измерение» (86v, 4); «будь хозяином мысли» (86v, 23); «поступай по своему опыту» (87r, 3); «будь бодрствующим» (88r, 27); «истолкуй и проверь»" (88r, 30); «храни» (88v, 18); «будь догадавшимся» (88v, 30); «будь предохраняющимся» (90v, 8); «будь заботливым» (91r, 18); «не будь путаником» (92r, 9); «усвой» (92 r, 24); «узнай условия моря» (92v, 10); «реши» (95v, 34); «уточняй и убеждайся» (96 r, 12); «считай свои замы со дня выхода в путь» (98v, 6); «будь проницательным» (99 r, 2); «не будь носителем ошибок» (99 r, 16); «будь бдительным» (101r, 4); «не будь небрежным, сонливым» (101v, 14); «не будь утомленным в дороге» (103r, 2); «будь осмотрительным» (103v, 14); «не будь братом пренебрежений» (105v, 1).

182. В связи со смертью издателя (во время второй мировой войны) этот капитальный труд доведен лишь до начала XV в. (XIII т.); последние авторы, фигурирующие в нем, — Ибн Халдун (1406) и наш соотечественник 'Абдаррашид ал-Бакуви (1413). Непосредственно интересующая нас эпоха здесь не представлена.

183. Предположительный состав этого издания был таков: т. I — тексты Ибн Маджида по рукописи 2292 (фототипия); т. II — тексты Сулаймана ал-Махри и Ибн Маджида по рукописи 2559 (фототипия); т. III — перевод географических частей рукописей 2292 и 2559 с комментариями и словарем важнейших морских терминов; т. IV — перевод некоторых португальских лоций XVI в. Критическое издание крупнейшего произведения Ибн Маджида и всей арабской морской литературы — «Книги польз в основах и правилах мореведения" (1490 г.) — по ленинградской фототипии парижской рукописи 2292 выходит в ближайшее время в СССР.