ШАТОБРИАН

О нравах Арабов

(Отрывок из Шатобрианова путешествия по Востоку.)

Арабы, которых я видел в Иудее, в Египте и в самой Варварии, показались мне более высокого нежели малого роста. Поступь их гордая; они имеют стройный стан; очень легки; голова у них овальная, лоб большой и круглой, нос орлиной; глаза большие, имеющие форму миндаля и взгляд чрезвычайно нежной. Естьли они молчат, то вы не заметите в них ни малейшего следа дикости; но естьли напротив начнут говорить, то вы услышите грубые и сильные звуки; и увидите зубы длинные, ослепительной белизны, имеющие много сходства с зубами шакалей: различие между ими и дикарями Американскими состоит в том, что последние имеют дикость во взгляде, а выражение человечества не устах. [161]

Женщины Аравийские выше ростом нежели мужчины по пропорции, наружность их благородна; правильностию своего лица, красотою телесной формы и одеждою напоминают они о статуях жриц Греческих или Муз. На горах Иудейских встретились мы с тремя, которые имели на головах сосуды с водой: они напоили наших лошадей. Не дщери ли это Лавана или Маданитян? Но сии прекрасные статуи бывают иногда облечены в рубища; бедность, нечистота и страдания безобразят несколько сии прекрасные формы; смуглость, так сказать, скрывает от вас правильные черты лица их; одним словом: чтобы смотреть на этих женщин с приятным чувством, надобно видеть их в некотором отдалении довольствоваться целым и не входить в подробности.

Большая часть Арабов носят тунику, и перевязывают ее поясом; иногда спускают один рукав, и таким образом являются в древнем наряде; иногда одевают тело покровом из белой шерсти, который служит им вместо тоги, епанчи или покрывала, ибо они то обвивают его вокруг тела, то просто накидывают на плечо, то покрывают им голову. Они обыкновенно ходят с босыми ногами, вооружены копьем, киньжалом и длинным ружьем. Орды путешествуют караванами; верблюды идут один за одним; и передовой верблюд всегда привязан длинною веревкою из пальмовой коры к шее осла, который есть проводник каравана: в качестве вождя не имеет он никакой ноши и пользуется некоторыми отличиями; верблюды поколений богатых украшены бахрамою, перьями, бандеролями. [162]

Кобылам, смотря по благородству их происхождения, оказывают большую или меньшую почесть, но обыкновенно обходятся с ними чрезвычайно жестоко. Лошадей не ставят в тень, а всегда на солнце, привязав их за ноги к четырем колушкам, вбитым в землю, так что им не возможно сдвинуться с места; никогда неснимают с них седла; поят их один только раз и один раз в двадцать четыре часа; они съедают весьма малое количество ржи. Не подумайте, чтобы лошади от такого содержания изнурялись; напротив они приобретают привычку к терпению, к умеренности и чрезвычайно становятся быстры. Часто я удивлялся Арабскому коню, прикованному таким образом к раскаленному песку и стоящему неподвижно, с разбросанною гривою, опустив голову к ногам, чтобы занять от них несколько тени, и поглядывая косвенно дикими глазами на господ своих. Но ты снимаешь с него оковы, бросаешься на его хребет - он пенится, дрожит, разбрасывает копытами землю! труба зазвучала; он восклицает: вперед! и ты узнаешь коня, которого изобразил тебе Иов.

Все, что нам повествуют о страсти Арабов к сказкам, есть точная правда. Однажды остановились мы не подалеку от берегов Мертвого моря. Была уже ночь; Вифлиемцы наши сидели кругом своего огня, положив подле себя ружья. Лошади, привязанные к колушкам утвержденным в землю, составляли другой, внешний круг. Напившись кофе и говорив несколько времени все вместе, они вдруг замолкли, выключая одного Шеика. При свете огня я видел его [163] выразительные телодвижения, черную бороду, белые сверкающие зубы, и разные формы, которые он давал одежде своей, рассказывая с размашкою. Его товарищи слушали чрезвычайно внимательно, все наклонившись вперед, лицем на огонь, иногда восклицали с видом удивления, иногда с важностию повторяли слова и жесты расскащика; некоторые из лошадей и мулов вытягивали над головами их свои большие головы, которые, будучи освещены пламенем костра, отделялись от мрака. В отдалении шумело Мертвое море и кругом чернелись Иудейские горы.

Я видел дикарей на берегах озер Американских; и здесь представлялись мне дикари, но совершенно от первых отличные. Я имел перед глазами потомков первобытного поколения людей; видел их с теми же нравами, которые имели они во дни Агари и Измаеля; и в той же пустыне, которую сам Бог наименовал их наследием. Я встречал их в долине. Иордана, у подошвы гор Самарийских; на путях Эвронских, в местах, где некогда раздавался голос Навина; в полях Гомора, еще дымящихся гневом Иеговы и освященных потом спасительными чудесами Христа-Искупителя.

Арабы отличаются от народов нового света более тем, что они при всей своей грубости имеют какую-то нежность нравов; чувствуешь, что они рождены на востоке, в тех странах, которые произвели все искусства, науки, религии. Сокрытый на краю Запада, в отдаленном углу вселенныя, Канадец обитает в долинах, осененных вечными лесами и орошаемых реками великими; Аравиец, брошенный, так [164] сказать, на большую дорогу мира, между Азиею и Африкою, скитается среди блестящих степей востока, где нет для него ни воды, ни сеней древесных. Между поколениями Измайловых потомков находите господ, служителей, домашних животных, словом: свободу, подчиненную законам; напротив в Америке человек представляется вам один с своею гордою и жестокою назависимостию. Вместо шерстяного покрова, на плечах его медвежья кожа; вместо копья имеет он стрелы; вместо киньжала дубину; он не знает и не захотел бы вкушать ни фиников, ни верблюжьего молока: он требует мяса и крови. У него нет козей шерсти, для составления палатки: вяз, повалившийся от дряхлости, дает ему кору для составления шалаша; ему ненужно обуздывать коня для преследования дикой лани: он сам настигает на бегу оригинала; он не происходит от великих и образованных народов, имена предков его не встречаются в летописях мира: дряхлые, и поныне еще не падшие дубы, некогда были современниками его прародителей; гробы его отцев - памятники природы, а не истории - неведомые скрываются во глубине лесов непроходимых. Словом: в Американце видим мы дикаря, еще непришедшего в состояние образованности; в Арабах напротив все представляет нам образованного человека, снова пришедшего в дикость. В.