АБУ ХАЙЙАН АТ-ТАУХИДИ

КНИГА УСЛАДЫ И РАЗВЛЕЧЕНИЯ

КИТАБ АЛ-ИМТА' ВА-Л-МУАНАСА

[78]... Меня всегда удивляет, когда муж высокой доблести и всеобъемлющей учености, здравого ума и разносторонней образованности отвергает то, что я описал и отрицает то, что я упомянул. И тем более поражает меня ал-Джайхани ¹, который в своей книге бранит арабов, задевая [79] их честь и оскорбляя достоинство, и говорит: «Они едят тушканчиков ², ящериц, крыс, змей, чернят друг друга и порочат, хулят и поносят, словно их освежевали, лишив человеческого облика, а взамен напялили на них свиную шкуру». И говорят еще: «Недаром Хосров называл царя арабов саган-шах, т. е. "собачий царь", добавляя: «Ибо они весьма походят на собак и их щенков, на шакалов и их детенышей» ³. И еще многое говорит в том же роде, что я не считаю нужным упоминать, хотя его речи унижают только его самого.

Неужто он и впрямь не догадывается, что, окажись в этой пустыне, на этом полуострове ⁴, в этом диком и голодном краю любой хосров персидский, любой цезарь ромейский, любой балахвар индийский, любой фагфур хорасанский, любой хакан тюркский, любой ихшид ферганский, любой сабахбуз аскананский и ардуванский ⁵, [80] [они] вели бы себя точно так же, ибо голодный ест что найдется, насыщается чем придется, пьет что попадется, любя жизнь и цепляясь за существование, боясь смерти и страшась исчезновения. И когда Ануширван на самом деле оказался в пустынях племени асад, в земле Вабара, на склонах Тибы, в песках Йабрина и просторах Хабира ⁶ и мучился от холода, голода и жажды, разве не ел он тушканчиков и крыс, разве не пил он верблюжью мочу и гнилую воду из колодцев и луж? Разве не надевал он грубый плащ и жесткую накидку, разве не кутался он во всякую ветошь? Все это он делал, клянусь Аллахом! Обвинять в употреблении в пищу земных насекомых и горных растений, а также всего горького, кислого, испорченного и протухшего может только невежественный и несправедливый человек.

К тому же арабы ⁷ — да смилостивится над тобою Аллах ⁸ — жили лучше и обеспеченней других людей, когда небо бывало щедро к ним и дожди милостивы. Земля расцветала, плоды зрели, русла были переполнены водой. В изобилии были молоко, козья пахта, сыр, мясо, свежие и сушеные финики, злаки. Возникали рынки, [81] зеленели луга, ширились угодья, где плодородная почва давала один урожай за другим, запасы продуктов не иссякли, пастбища множились, и пастуху повсюду был простор. Племена встречались у мест водопоя, держали совет и высказывали обиды, заключали союзы и договоры, посещали друг друга, декламировали стихи, договоривались о сделках, изрекали мудрые мысли, давали приют путникам, потчевали гостей, снаряжали проезжих, указывали путь заблудившимся, уплачивали выкупы и пеню, давали свободу пленным, звали на пиры всех, а не только избранных, соперничали в добрых делах. И все это, когда они еще обитали в родных местах, среди своих гор и песков, где жили их деды и отцы, где появились па свет их сородичи и дети, во времена первого и второго невежества ⁹. [73]

А когда подули благоприятные им ветры и держава их воздвиглась благодаря вышнему призванию, а призвание распространилось благодаря общине, а община упрочилась благодаря пророчеству, а пророчество возобладало благодаря закону, а закон утвердился благодаря халифату, а халифат расцвел благодаря власти духовной и светской, то, как ты видел, все достоинства народов перешли к арабам и добродетели других племен достались им, хотя они о том и не просили, не искали их и не старались обрести. Эти достоинства и совершенства, эти редкие заслуги пришли к ним сами по себе, поселились в складках их палаток случайно, забредя туда мимоходом. Так бывает со всем, [82] о даровании чего печется сам Аллах, что Он своей силой вручает заслуживающим того, чем Он наделяет достойных по своему выбору. Никто не устоит против повеления Аллаха, ничто не отменит приговора Аллаха. Поэтому Всевышний сказал.: «Скажи: “О боже, царь царства! Ты даруешь власть кому пожелаешь, и отнимаешь власть у кого пожелаешь, и возвеличиваешь кого желаешь, и унижаешь кого желаешь. В Твоей руке — благо; Ты ведь над всякою вещью мощен!”» (3: 25 26) ¹⁰. Аллаху ведомы о своих созданиях тайны, в соответствии с которыми вращаются круги дня и ночи, и направляются судьбы, доколе не свершится для возлюбленного Им и ненавидимого Им приговор. Велик Бог, которому поклоняемся. Славен Господь, которого восхваляем и к которому стремимся.

Далее несомненно и неоспоримо, что помимо арабов нет на земле людей, которые, живя в пустыне, полагаясь на тучи и дожди, разводя верблюдов, лошадей, овец и прочих, этим удовлетворяли бы себя во всем, большом и малом, привычном и редкостном, доступном и труднодостижимом. Арабы же уповают на небо с его дождем и землю с ее растениями, применяясь к любым временам, не теряясь в любых обстоятельствах, твердо зная, как поступать и чего избегать. Как было сказано и разъяснено ранее, арабов отличает знание плодородных и бесплодных почв, мягкого и сурового климата, жаркого и холодного времени, переменчивых ветров и обманчивых облаков, верных примет, благодатных и губительных дождей и других чудесных и удивительных вещей.

И все от того, что они при своей дикости человечны, при своей кочевой жизни оседлы. В них соединились лучшие обычаи оседлости и чистейшие нравы кочевья.

Такое соединение чуждо жителям городов и оседлому люду, ибо изнеженность, низость, подлость, хитрость, суесловие, плутовство, лукавство, коварство, обман одолели [83] и опутали горожан, ибо привыкли они дурно обращаться друг с другом, лицемерить и нарушать обещания.

Арабов же Аллах избавил ото всех этих пороков и своею силой наделил их высочайшими добродетелями. Поэтому можно увидеть араба в грубой одежде, босого, с непокрытой головой, который помнит о чести, гордится славными делами, выказывает храбрость, помогает слабым, улыбается гостю, встречает его приветливо и говорит себе: «Я буду беседовать с ним, беседа ведь тоже угощение». При этом он не только сам расточает добро, творит благо и стойко переносит удары судьбы, но и подвигает на это малого и великого, склоняет к этому, воодушевляет на это с великим старанием и терпением.

Как-то раз одного из них, одетого в лохмотья, спросили: «Неужели ты не можешь найти себе плащ, о брат арабов?» Он ответил: «Я никуда не спешу, и мне довольно того, что на мне». Перс не в силах достичь подобной высоты. Смысл этих слов недоступен ему, столь тонко ответить он бы не смог, как не смогли бы того ни ромей, ни индиец, ни другие инородцы.

Одно из свидетельств черт оседлости в их кочевой жихни и кочевого уклада в их оседлости – ярмарки, которые бывали у них в пору невежества. Например, Дума ал-Джандал в местах поселения [84] калбитов ¹¹, что на полдороге из Ирака в Сирию. Люди стекались туда в первый день месяца рабиа ал-аввал ¹² и устаривали торг, где покупали и продавали, брали и отдавали. В Думе десятину с них взимал Укайдир. Возможно, на рынке главенствовали калбиты и некоторые вожди их также брали себе десятую долю выручки. Ярмарка продолжалась здесь до конца месяца. Потом переезжали на ярмарку Хаджара в ал-Машаккаре ¹³, которая проходила в месяц рабиа ас-сани, и торг продолжался там. Десятину с них брал ал-Мунзир ибн Сава из рода Абдаллаха ибн Дарима ¹⁴. Затем [74] отправлялись в сторону Омана, где устраивали ярмарку в местечке Даба, затем в поселении Сахар. .Снова снимались с места и останавливались в Ираме и селених аш-Шихра ¹⁵, где на несколько дней раскидывали ярмарку. Потом переезжали в Аден Абйанский ¹⁶. На аденском рынке торговали мускусом и разными благовониями. Не было на земле места более благоуханного, более прославленного своими благовониями, чем Аден. Затем снова трогались в путь и останавливались уже на холмах Хадрамаута ¹⁷. А некоторые [85] двигались дальше и достигали Саны, где устраивали ярмарку. Оттуда везли иглы, кожи, плащи, поступавшие из Муафира ¹⁸, где промышляли изготовлением плащей и накидок. Позже, в заповедные месяцы ¹⁹, ехали на ярмарку в Указ и Зу-л-Маджаз ²⁰. Декламировали стихи, вели тяжбы, разрешали споры. Захватившие пленных старались получить здесь за них выкуп. С жалобами и нерешенными спорами обращались к тому, кто вершил суд из племени тамим. Последним таким судьей был ал-Акраа ибн Хабис ²¹. Затем останавливались у горы Арафат ²² и совершали положенные обряды, А уж потом разъезжались по родным местам.

Ярмарки не прекращались круглый год, и арабы съезжались на них из ближних и дальних мест. Так жили они еще в пору дикости, видя доблесть только в господстве, не зная иной крепости, кроме меча, иной опоры, кроме скакуна, иной ; гордости, кроме красноречия.

Когда же арабы стали владеть домами, дворцами, садами, долинами, реками, металлами, замками, городами, странами, степями, горами, сушей и морем, для них не стали пределом достижения тех, кто обогнал их на тысячи лет. Обретенное не смутило их, но было освоено, приумножено и превзойдено. Все это известно и очевидно, несомненно и бесспорно. Отвергающему это не к чему обратиться, упорствующему в отрицании — не на что сослаться.

Пусть же после столь исчерпывающего и убедительного разъяснения справедливость заставит ал-Джайхани устыдиться тех поношений и дерзостей, которыми он начинил свою книгу. Пусть он станет выше того, что противно и неприемлемо для мужа беспристрастного, ученого и просвещенного, пусть не пытается сокрушить [86] противника, бесчестя его своими речами, не подменяет доводы оскорблениями, не ищет легких путей к победе в споре. Слепая приверженность может подвести и выдать слабое место, обнаружить уязвимость и навлечь беды, даже если : утверждаемое истинно. Что же говорить о приверженности к ложному мнению? Упаси нас Аллах отрицать достоинства какого-нибудь народа, равно как и не замечать его недостатков. Отрицающий истину являет свою низость, не видящий пороков свидетельствует тем о своем несовершенстве. Но об этом довольно.

Общепринято и общепризнано, что обитатели пустынных и диких мест, для которых ложем служит земля, а крышей — небо, превосходят всех прочих числом, привычней к странствиям, не столь привержены к роскоши и благополучию. Они сильнее, энергичнее, рассудительнее, сообразительнее, расчетливее, находчивее, нетерпимее к мерзостям, строже судят дурное. Побуждают их к этому причины самые очевидные: удовлетворение насущных потребностей, любовь и привязанность к близким, суровые невзгоды и тяжкие испытания. Недаром говорят: «Зло богатства в том, что оно порождает тупость, а благо бедности в том, что она пробуждает сметливость». Этот драгоценный смысл постигнет только знающий и вдумчивый.

А вот ал-Джайхани говорит: «На наше ²³ первенство, благородство, величие, высокий удел указывает то, что Аллах одарил нас благополучием и завидной долей, поселив в городах и садах, приучив к неге и роскоши. Арабам же Он не дал этого. Напротив, Он послал им тяготы и мучения, заботы и лишения, [87] заставив тесниться на узком полуострове, на этом крохотном клочке земли, и пить мутную теплую воду. Но ведь ясно, что тот, кто наделен благополучием и достоинством, выше того, кто унижен».

Он пространно рассуждает об этом, полагая, что отыскал неопровержимый довод и неоспоримое доказательство. Будь все так, как он говорит, это не укрылось бы от других и было бы ими замечено. А на деле? Пришло время, и всякий видит, что арабы наделены богатствами, которые пробуждают зависть у лишенных [75] их и навлекают гнев на обладающих ими. Кроме того, его слова свидетельствуют, что он ничего не смыслит в благополучии и не знает, в чем секрет мудрости.

Послушать его, так получается, что невежда, который носит мягкие одежды, ест хлеб из просеянной муки, ездит верхом, окружен свитой, пьет выдержанное вино, развлекается с красавицами, достойней, чем мудрец, который одет в рубище, питается травою, пьет простую воду, спит на голой земле, довольствуется малым, ограничивается самым необходимым, а за лишним не гонится. Но он ошибается. Первым подобное суждение отвергает Всевышний, затем все добродетельные, разумные, набожные и воздержанные люди. Так ведь можно додуматься до того, что зрячий достойней слепого, а богач благородней бедняка.

Разве неведомо ему, что лишенный разума ничтожней любого бедняка, а обедненный верой презренней любого богача? Дары Аллаха бывают двух видов: первые ниспосылаются на всех рабов Его и изначально, без всяких заслуг объемлют милостью всех Его тварей. Ведь Он созидает и насыщает, опекает и охраняет, ободряет и защищает, оберегает и прощает, вершит добро и щедро одаряет. В этом справедливость и вместе милосердие, уравнивание и вместе превознесение. [88] сила и вместе мудрость. А вторые надо заслужить трудом и дерзанием, рвением и старанием, верой и опытом. Они награда и воздаяние, поэтому за ослушание и своеволие Он их отнимает, а за послушание и покорность Он ими осыпает. Неужели неясно теперь, что судить надо не по роскоши и изнеженности, не по золоту и серебру, не по шерсти и глине? ²⁴

Речь об этом уже шла выше. Пусть же, наконец, уляжется буря в душе ал-Джайхани. Пусть оставит его безумие и он поймет, что справедливый не скупится на признание добродетелей у тех, кто ими обладает; что унижающий себя возвышается до истины, а возвышающий себя унижается до лжи.

Еще одно требует разъяснения. Умеющий отличить незапятнанную добродетель от добродетели, запятнанной пороком, беспримесный недостаток от недостатка с примесью достоинства не станет отказывать ослепляющей страсти в привкусе добродетели, или приписывать пагубной предвзятости хотя бы тень благородства, или отрицать, что зависти присуще и некое достоинство. Все твари к милостям Всевышнего приобщаются, из дланей Его кормятся, сообразно дарам Его возвышаются, благодаря Его мощи действия совершают, по Его воле совершенства достигают, о Его мудрости возвещают, благодеяния Его в памяти хранят. Его за щедрость благодарят, благодеяния Его в памяти хранят, о нескудеющей деснице Его повсюду твердят, любой приговор Его с терпением принимают, за добро награду от Него обретают, за зло возмездия Его не избегают, на милосердие и прощение Его уповают. Аллаху ведомы их дела; Он видит то, что они скрывают и что всенародно объявляют.

Абу Сулайман ²⁵ говорит: «Арабы превосходят других в природной проницательности при безмятежной чистоте разума, и потому для них помнить о добродетелях и избегать качеств противоположных — дело само собой разумеющееся. Если бы их рассудительность не уступала их чутью, они были бы совершенством. Однако совершенство ни им, [89] ни другим народам недоступно. Все народы схожи между собой в том, что несовершенны, но могут быть один выше другого в соответствии с тем, что досталось им от первичной природы и вторичного выбора. А в этом они разнятся. Людей не принято попрекать тем, чего они лишены изначально. Слепому не скажут: “Где твои глаза?", длинному — “Экий ты вымахал!'', коротышке — “Подведи глаза сурьмой, накрась ресницы, будь пококетливее", долговязому — “Пригнись-ка, чтобы протиснуться в этот проулок, наклонись, чтобы пролезть". Если же они не лишены чего-либо изначально, а, напротив, наделены неким качеством и одарены им, то тут уже смотрят, хорошо оно или плохо, служит оно к их оправданию или осуждению».

Среди прочего ал-Джайхани говорит: «У арабов нет ни книги Евклида, ни “Алмагеста» ²⁶, ни сочинений о музыке, земледелии, врачевании и исцелении, пи трактата о полезных свойствах и отличительных качествах души».

Но пусть ал-Джайхани узнает, что все это у арабов есть, причем божественное, а не человеческое. У остальных же — человеческое, не божественное. Под божественным и человеческим я разумею естественное и искусственное. Однако с [76] божественным тех смешано человеческое этих, человеческое этих сочетается с божественным тех. К тому же, будь клеветник человеком сведущим, он знал бы, что «Алмагест» и прочее не принадлежит персам. Мне думается, что он приписывает им эти книги из чистого упрямства. Сказав: «Это принадлежит грекам, но греки — инородцы и персы — инородцы, поэтому я распространяю заслугу одних инородцев на других», он унизил бы самого себя, обнаружив свою ущербность. Превознося за что-нибудь греков, он уже не может [90] превозносить за то же самое персов, говоря: «Мы тоже инородцы, поэтому ваши заслуги, в частности эти книги, — это и наши заслуги. Они принадлежат как вам, так и нам». Попробовал бы он высказать это грекам. Вряд ли они похвалили бы его. Они наверняка встретили бы его слова бранью и окриком «Цыц!», как говорят невежде, а может быть, даже «Прочь!», как говорят в хадисах ²⁷. Забывающий об этом себе вредит. Кто защищает врага, терпит поражение.

Кади Абу Хамид ал-Марваррухи ²⁸ говорил: «Если бы все добродетели и впрямь сосредоточились у персов, точно самоцветы, рассыпанные или нанизанные на нить бус или ожерелья, если бы они сверкали тут и там в их волосах, были вдеты в их уши, увенчивали их чело, им не нужно было бы бахвалиться этими добродетелями, стараясь не упустить ни мелких, ни великих. Но ведь это они сожительствуют с матерями, сестрами, дочерями, что противно естеству, ославлено и отвергнуто всеми, кто наделен душевным здоровьем, омерзительно для любого неизвращенного существа».

И говорил: «Они беззастенчиво и нагло лгут, утверждая, что подобное совершается с соизволения Всевышнего, по закону, ниспосланному Аллахом. Всевышний наложил запрет на омерзительную пищу, мог ли Он разрешить мерзость в совокуплении?» [91].

И продолжал: «Они лгут. Не был Зарадушт ²⁹ пророком. Будь он пророком, Всевышний упомянул бы его в числе пророков, которых Он назвал и о которых повествовал в писании. Не случайно Пророк ³⁰, да благословит его Аллах и приветствует, говорил: “Устанавливайте для них закон как для людей писания ³¹", ибо нет у них ниспосланного от Аллаха писания, которое возвещало бы о Нем. Есть лишь вымысел, которым прельстил их Зарадушт, опираясь на силу царя ³³, воспринявшего этот вымысел от него и угрозами и посулами принудившего к тому же людей, хотели они этого или не хотели. Неужто Аллах пошлет пророка, который призывает к вере в двух богов? ³³ Разум не может этого принять. А Аллах сотворил разум именно для того, чтобы он свидетельствовал об истинности слов правдивого и о ложности — лживого. Если бы этот вымысел действительно был ниспосланным законом, он был бы знаком людям обоих писаний, то есть иудеям и христианам, а также сабиям ³⁴, ибо они пристальней других вникали в различные вероучения, ревностней их изучали, глубже постигали содержащиеся в них истины, чтобы утвердиться в собственной вере. Ведь христиане знают Ису ³⁵, а иудеи — Мусу ³⁶. Мухаммад же, да благословит его Аллах и приветствует, упоминает их обоих, а также Дауда, Сулаймана, Йахйю, Закарию ³⁷ и прочих, но Зарадушта среди пророков Он не называет и что тот, подобно Мусе и Исе, истинно и верно передает от Всевышнего — не говорит…» ³⁸. «Но послан я отменяющим всякий закон и дающим заново закон, который Аллах доверил мне одному из всех арабов» ³⁹.

Абу Хамид говорил: «Ничто так явно не свидетельствует об их лжи, здесь их уязвимое место. Ведь они разрешают то, что запрещает разум, совершают то, что отвратительно естеству, одобряют то, что отвергает обычай.

Взгляни на бессловесных тварей. Если хотят спарить самца с его матерью, он не подчиняется, а если его понудят или обманут и он догадается об этом, то озлобляется против своих хозяев, ревет на них и замышляет дурное. И если даже скоты не желают этого, если даже их природа этому противится, даже их чутье, как оно ни слабо, от этого отвращается, [92] даже их похоть, как она ни распалена, от этого остывает, то что сказать о людях, которые на это соглашаются, да еще восхищаются своим разумом и превозносят себя.

И если бы в подтверждение столь дурного обычая и мерзкого деяния Зарадушт привел любые знамения и всевозможные доказательства, если бы он осыпал их [77] звездами с небес, заставил солнце взойти с запада, разрушил горы, осушил моря, послал Плеяды шагать по земле, на всем пути возвещая его правоту, то и тогда они должны были бы противиться ему всеми силами своего разумения и рвения, достоинства и отвращения, пылкости и гордости, усомниться во всех явленных им знамениях, покарать и убить его.

Столь разумно они некогда встретили Маздака ⁴⁰. Обойдись они с Зарадуштом так же, как с Маздаком, истина бы победила, а ложь была бы сокрушена, и никак иначе. Но на Маздака сыскался разумный царь ⁴¹, который ниспроверг его ложь, а Зарадушту попался царь ничтожный, который его ложь вознес. Аллах справедливо отнял у них царство ⁴². Как сказал Всевышний: “А когда они Нас прогневали, Мы отмстили им"» (43: 55/55).

И говорил далее: «Все, что за гранью божественной, разумной и природной мудрости,— тлен и суета, которые должно презреть и отвергнуть. Если выйдет за эту грань невежда, ему простится, ибо он невежествен, а если так поступит знающий, он будет осужден, ибо он сведущ».

И говорил еще: «Если бы арабы обладали столь дурными наклонностями и творили подобные мерзости, им было бы простительней, ибо они более других страстны и невоздержанны, более крепки телом и охочи до женщин. На это указывают их пылкость и влюбчивость, их поэзия и проза, их досуг и увлечения. Однако, несмотря на такие привычки и пристрастия, они этого не делали и не допускали. Попытайся кто-нибудь их заставить или уговорить, они бы не поддались. Да и не нашелся среди них человек, [93] который призывал бы к подобному. А появись он, ему бы тотчас раздробили голову палицей и вспороли брюхо кинжалом. И ведь удерживали их только душевное благородство и прямой нрав, самообладание и брезгливость, добрые обычаи и прочные устои. Закапывать, подобно им, девочек ⁴³ менее позорно и скверно, чем совершать то, что одобрял Зарадушт и что восприняли от него персы, которые притязают на знание и мудрость, решительность и твердость, а сами от безмерного невежества и необузданной похоти запамятовали, что только Аллах, преславен Он, может разрешать и запрещать, попускать и удерживать, дозволять и возбранять. Воистину, когда Аллах повелел разумным распознавать, где истина, а где ложь, следуя установлениям религии, он отличил их в мире дольнем и вознес в мире горнем. Да будут награждены богобоязненные».

Бывший при этом Абу-л-Хасап ал-Ансари ⁴⁴ сказал: «Индийцам более простительно, что они в кумирнях идолов отвели особые помещения для соития и так, обманом, достигли желаемого ⁴⁵. Ведь они не возводили этого обычая к Аллаху, не допускали клеветы на Него, не ссылались на пророка, посланного Аллахом, но считали это правильным установлением, пришедшимся им по душе в результате упражнения и привычки…»

[95] Тут Абу Хамид сказал: «А что же сказать о людях, которые не сведущи ни в явлениях природы, ни в тайнах закона? Нет, не напрасно Аллах унизил их, не несправедливо отнял у них царство ⁴⁶. Он поразил их позором и бесчестьем не иначе как в воздаянье за их дурные дела, за их наглую и бесстыдную клевету на Аллаха. Аллах не притесняет понапрасну своих рабов».

Когда рассказ подошел к концу, вазир сказал: «Клянусь Аллахом, как прекрасно это долгое и пространное повествование! Редко мне приходилось слышать подобные речи. Отложи все и запиши их, чтобы я мог перечитывать их, тешить душу сладостью рассказа и извлекать из него пользу. Когда воспринимаешь речь слухом, она тут же улетает, а когда можешь прочесть ее глазами в книге, она остается при тебе. Порхающее трудноуловимо, а пойманное всегда готово служить тебе. Если услышанное не смог удержать в памяти, то потом вспоминаешь из него кое-что, а дальше опираешься на необоснованные догадки и невесть куда заводящее воображение».

Я отвечал: «Слушаю и повинуюсь. Я сделаю это, если пожелает Аллах».

Комментарии

1. У Саманидов было несколько вазиров с именем ал-Джайхани, происходивших, вероятно, из одного рода. Одним из них (точнее не установлено) было написано не дошедшее до нас сочинение «Китаб ал-масалик ва-л-мамалик» («Книга [78] путей и царств»), на которое ссылаются Йакут, Масуди и другие арабские историки и географы. Оно содержало описание городов, стран, морей, рек, народов и мест их обитания. Вероятно, об этой книге и говорит ат-Таухиди.

2. Тушканчик считался на Ближнем Востоке нечистой пищей. Так, в иудейском законе запрет употреблять в пищу распространяется на тушканчика, верблюда, зайца и свинью (Левит II : 4-7), из которых только свинья остается запретной для мусульман.

3. Титул малик ал-араб — «царь арабов» носили до ислама лахмидские правители Хиры. Возможно, имеются в виду события, приведшие к заточению и казни последнего лахмида ан-Нумана ибн ал-Мунзира Хосровом Парвизом.

4. Имеется в виду Аравийский п-ов.

5. Имя Хосров (араб. Кисра), которое носили два наиболее известных сасанидских правителя Ирана предисламского периода — Хосров Ануширван (531-579) и Хосров Парвиз, воспринималось арабами как титул персидских царей. Балахвар — возможно, искаженное Билаухар, имя одного из героев арабизированной версии биографии Гаутамы Будды, которая послужила прототипом для христианского сказания о Варлааме и Иосафате. Фагфур — титул китайского императора в персидской и арабской традициях, от которого происходит русское слово «фарфор». Хакан — титул тюркских вождей, известный арабам. Ихшид — титул правителей Согдии и Ферганы в доисламский и раннеисламский периоды. Сабах буз — арабизированная форма персидского сепахбод — «военачальник».

6. Список реальных и мифических пунктов в пустынях Восточной Аравии примерно на пути из Ирака в Хиджаз. Несколько можно судить, Хосров Ануширван там никогда не бывал. Однако упоминание племени асад, которое кочевало в районе Евфрата, заставляет предположить, что речь идет не о Хосрове Ануширвана, а о Хосрове Парвизе, который в начале своего правления вынужден был бежать через земли арабских племен, кочевавших в Сирийской пустыне, к византийском-императору за помощью.

7. Здесь и далее под арабами имеются в виду арабы-бедуины доисламского периода как наиболее чистые представители арабского этноса.

8. Речь Абу Хаййана обращена к вазиру.

9. В Коране упоминается ал-джахилиййа ал-ула — «первое невежество» (33: 33/33), временные рамки которого определялись в традиции от Адама до Ноя (или Авраама).

10. Здесь и далее цитаты из Корана даются в переводе И. Ю. Крачковского.

11. Пастбища племени калб находились в степях между Ираком и Сирией, где было расположено поселение Дума ал-Джандал, правителем которого был Укайдир ибн Абд ал-Малик, возводивший свой род к южноаравийскому племени кинда.

12. Рабиа ал-аввал и упоминающийся ниже рабиа ас-сани — третий и четвертый месяцы мусульманского лунного календаря.

13. Ал-Машаккар— крепость на восточном побережье Аравийского п-ова в районе Хаджар (ал-Хаса), напротив Бахрейна.

14. Ал-Мунзир ибн Сава, принадлежавший к могущественному роду Абдаллаха ибн Дарима из племени тамим, был правителем Хаджара.

15. Ирам и аш-Шихр находятся на юге Аравийского п-ова.

16. Порт Аден входил в область средневекового Йемена, которая называлась Абйан; отсюда его полное название в средневековых источниках — Аден Абйанский.

17. Хадрамаут — область на юге Аравии, входящая ныне в состав НДРЙ, игравшая значительную роль в истории ислама.

18. Муафир — область древнего Йемена.

19. Заповедные месяцы — время, когда запрещено кровопролитие.

20. Указ и Зу-л-Маджаз расположены в западной части Центральной Аравии, неподалеку от Мекки. Ярмарка в Указе, походившая в течение 20 дней в месяц шаввал (10-й месяц лунного календаря), была самой знаменитой и играла большую роль в культурной жизни доисламских арабов.

21. Исполнение функций третейского судьи в Указе было привилегией племени тамим. Последний из таких судей, ал-Акраа ибн Хабис (ум. после 32/653), осуществлял свои обязанности вплоть до возникновения ислама. Впоследствии принял ислам и был активным деятелем раннего ислама.

22. Арафат — гора к востоку от Мекки. Еще до ислама была объектом поклонения и сохранила статус святого места и при исламе.

23. Имеются в виду персы.

24. Шерсть — символ кочевого уклада; глина, из которой строили дома, — символ оседлости.

26. Абу Сулайман ал-Мантики (Логик) ас-Сиджистани (ум. 375/985) — философ, логик, языковед, знаток поэзии, учитель Абу Хаййана и один из самых близких ему людей, наиболее цитируемый в книге авторитет.

26. «Алмагест» — основной астрономический труд Птолемея.

27. Хадисы — предания о высказываниях или поступках пророка Мухаммада, составляющие сунну (предание), второй после Корана по авторитетности источник, регулирующий жизнь мусульманской общины.

28. Абу Хамид ал-Марваррузи (ум. 362/973) — видный законовед, учивший Абу Хаййана шафиитскому праву. Существовало мнение, что ат-Таухиди приписывал ему свои взгляды, которые не хотел высказывать от собственного имени.

29. Зарадушт (Заратуштра, Заратустра, Зороастр) — основатель зороастризма.

30. Здесь и далее формула «да благословит его Аллах и приветствует» означает, что имеется в виду пророк Мухаммад.

31. Согласно мусульманским воззрениям, людьми писания являются наряду с мусульманами также иудеи и христиане.

32. Имеется в виду Виштаспа, царь из династии Кавайидов, первым признавший Зарадушта и много сделавший для распространения зороастризма в Иране.

33. В отличие от монотеистических религий, к которым относится ислам, зороастризм признает существование двух божеств, одно из которых — Ахура Мазда —бог света и добра, а другое — Ангра Манью — бог мрака и зла.

34. Сабии — языческая секта, первоначальным центром которой был Харран, просуществовала до XI в. Учение сабиев вобрало в себя разнородные элементы (поклонение звездам, вера в переселение душ), соединив их с элементами греческой философии. В X в. сабиев было много в Багдаде, они активно участвовали в интеллектуальной жизни халифата. Из среды сабиев вышло много ученых и переводчиков. Сабии трижды упоминаются в Коране как люди писания, что определяло терпимое отношение к ним со стороны мусульманских правителей, сменявшееся по временам жестокими гонениями. См.: В. В. Бартольд. Сочинения. Т. 6. М., 1966, с. 469—486, 543.

35. Иисус.

36. Моисей.

37. Давид, Соломон, Иоанн Предтеча, Захария, входившие вместе с Иисусом, Моисеем и другими в череду пророков, признаваемых исламом, первым из которых был Адам, а последним по времени — Мухаммад, которому откровение было дано в окончательном виде, раз и навседа.

38. Лакуна в тексте.

39. Это, очевидно, прямая речь Мухаммада.

40. Маздак — религиозный реформатор, которому покровительствовал сасанидский царь Кавад (488-531), казнен сыном Кавада Хосровом Ануширваном.

41. Имеется в виду Хосров Ануширван.

42. Речь идет об арабском завоевании Ирана и падении сасанидской державы.

43. Обычай закапывать новорожденных девочек существовал в доисламской Аравии.

44. Абу-л-Хасан ибн Кааб ал-Ансари — современник Абу Хаййана, постоянный персонаж его произведений.

45. Имеется в виду существовавшая в индуизме традиция ритуального соития храмовых жрецов со служительницами храмов, которые назывались девадаси — «рабыни бога».

46. См.примеч. 42.

(пер. Д. В. Фролова)
Текст воспроизведен по изданию: Абу Хайан ат-Таухиди об арабах и персах // Народы Азии и Африки, № 4. 1985