5. Темим ад-Дарий. Говоря о грамоте, данной Мухаммедом даритам, различные авторы расходятся, как относительно имени лица, которому она была дана, так и относительно названий дарованных местностей. Самый текст грамоты имеется в двух различных редакциях.

Что касается лица, которому Мухаммед даровал Хеврон, то большинство писателей называют Темима ад-Дария. Так говорит Ибн-Са'д (стр. 37), ссылаясь на иснад: Хишам-ибн-ал-Кельбий (ум. 204 г.) со слов 'Абдуллы-ибн-Язид-ибн-Раух-ибн-Зинба'; дед 'Абдуллы, Раух, умер в 83 г.; он посетил, по словам Усуд-ал-Габе (I, 215), самого Темима ад-Дария (ум. 40 г.), так что это сообщение Ибн-Са'да восходит до самого Темима, причем является наиболее подробным из всех сообщений, говорящих о посольстве даритов [329] к Мухаммеду, что вполне понятно, раз оно восходит к предводителю этого посольства.

Темима ад-Дария называют также:

1) Ал-Бекрий ум. 487 г., ссылаясь на Абу-'Убейду (Быть может, вместо “Абу-'Убейда” надо читать “Абу-'Убейд”, т. е. ад-Касим-ибн-Селлам, и тогда это будет тот же передатчик, на которого ссылается aл-Mакризий) ум. 209 г., со слов Хаджжаджа ум. 202 г., со слов Ибн-Джурейджа ум. 150 г., со слов 'Икримы ум. 105 г., клиента Ибн-'Аббаса ум 68 г. (стр. 892). — 2) Якут ум. 627 г. (стр. 1005). — 3) Ибн-ал-Асир ум. 630г (Усул-ал-Габе I, 215). — 4) Ал-Макризий ум. 841 г., со слов ал-Касима-ибн-Селлама ум. 224 г. (стр. 649). - 5) Ас-Суютий ум. 911 г. (стр. 710) и 6) Муджир-ад-дин ум. 927 г. (стр. 1249, 1300-3).

Иное указание мы встречаем у Ибн-Са'да (стр. 32), который в сообщении без иснада (но, вероятно, из ал-Вакидия) называет Ну'айма-ибн-Ауса, брата Темима, причем дает текст грамоты: ал-Белазурий (стр. 67) говорит, что Хеврон был дан Ну'айму и Темиму, обоим братьям; сообщение ал-Белазурия восходит до Мухаммеда-ал-Кельбия ум. 140.

Как объяснить такое противоречие?

За невозможностью предположить, что Хеврон был дан Темиму и Ну'айму, каждому порознь, отдельно, при двух дарственных грамотах об одной и той же местности, остается только два возможных предположения: либо Хеврон был дан им обоим вместе, в общее владение (так у ал-Белазурия, стр. 67), либо одному Темиму (все остальные писатели, кроме Ибн-Са'да, стр. 32).

Заметим, что везде, гдe говорится о Hy'айме, нeизбежнo упоминается и брат его, Темим, но не [330] наоборот. Ну'айм, по-видимому, только потому и был известен, что брат его был Темим ад-Дарий. Ал-Белазурий называет сперва Темима ад-Дария, прибавляя: *** "и при нем брат его". Ибн-Са'д (стр. 32), вовсе не упоминая о посольстве и приступая прямо к изложению грамоты, пишет не просто "Ну'айм-ибн-'Аус" (он мог бы ограничиться прибавлением: ад-Дарий). но поясняя: брат Темима-ад-Дария.

Но если это так, то можно ли думать, что уступка Хеврона была сделана в пользу одного Ну'айма, с исключением его брата Темима? Либо она была сделана им обоим вместе, либо одному Темиму.

В пользу предположения, что уступка была сделана обоим братьям, говорит свидетельство ал-Белазурия со слов Мухаммеда ал-Кельбия (ум. 140). Это свидетельство подтверждается выражениями "Темиму ад-Дарию и его семейству" (ал-Бекрий, стр. 895; по-видимому, со слов ал-Кельбия), "Темиму-ад-Дарию и его ближним" (*** Якут, 1005), "Темиму-ад-Дарию и его братьям" (Муджир-ад-дин, стр. 1301). Эти показания не являются, в сущности, противоречащими показаниям авторов, упоминающих только одного Темима: при постоянном стремлении переписчиков сокращать свою работу, добавления: "и брату его", "и братьям его", могли с течением времени выпасть. За то показание Ибн-Са'да, стр. 32, находится, по-видимому, в полном противоречии со свидетельствами остальных.

Это показание у Ибн-Са'да не снабжено иснадом, но, по всей вероятности, восходит к ал-Вакидию (Wel1hausen, Skizzen und Vorarbeiten, Heft 4. стр. 88 говорит: “Das erste Kapitel, uber die Boten und Schreiben des Propheten, ist fast ganz dem Vakidi entlehnt, ausgenommen nur § 10. § 48—56”. Сведение об уступке Хеврона находится в § 19). Начало [331] его гласит: *** и оказывается в противоречии с показанием того же Ибн-Сада (стр. 38), что Мухаммед отдал Хеврон Темиму, причем это первое показание Ибн-Сада снабжено ссылкой на ал-Вакидия (стр. 37). Отсюда следовало бы заключить, что у ал-Вакидия было две редакции, противоречащие одна другой. Так как указание стр. 32 на одного Ну'айма противоречит всем остальным авторам, даже самому ал-Вакидию, то мы думаем, что начало известия, стр. 32, дошло до нас в испорченном виде, и что первоначально оно начиналось словами: *** либо ***. Порча произошла по рас-сеянности переписчика.

Что уступка была сделана обоим братьям, подтверждает один из древних (ум. 321 г.) писателей, Ибн-Дурейд (издание Wuestenfeld'a, стр. 226), показание которого не было принято во внимание при предшествующем рассуждении.

Если же, полагаясь на древность Ибн-Са'да и его источника и на сохранность его текста, считать его утверждение, что грамота была дана Ну'айму, согласным с истиной, тогда прибавление в позднейшем тексте грамоты (у ал-Белазурия) слов: "и Темиму" надо считать вызванным той славой, какой пользовался Темим, сравнительно с его братом. В та-ком случае окажется, что хотя грамота была дана одному Ну'айму, тем не менее его брат, Темим, был сначала, по соображениям переписчиков, поставлен наряду с ним, а затем и совсем вытеснил его. В пользу такого предположения можно привести утверждения Ибн-ал-Асира (со слов Абу-'Омара ум. 463 г.; Усуд-ал-Габе, I, 215) и ас-Суютия [332] (со слов Ибн-ар-Раби' ум. около 300 г., стр. 710 перев.), что Темим переселился в Палестину лишь после смерти халифа 'Османа, — следовательно, как будто не принимал участия в управлении хевронским поместьем. Из такого образа его действий возможно заключить, что это поместье не принадлежало ему. Мы сомневаемся, однако, можно ли дать преимущество одному известию Ибн-Са'да против другого его же сооб-щения и против известий всех остальных авторов.

Что касается названия дарованной местности, то наиболее древние авторы называют Хибру (или Хабру) и 'Айнун (или Бейт-'Айнун). Таковы показания: Ибн-Са'да ум. 230 г., со слов ал-Вакидия, ум. 207 г., и Хишама-ибн-ал-Кельбия, ум. 204 г., (стр. 32, 37-9); ал-Белазурия, ум. 279 г., со слов Мухаммеда ал-Кельбия, ум. 140 г. (стр. 67); ал-Келъбия же у ал-Бекрия, ум. 487 г., (стр. 895); Ибн-Дурейда, ум. 321 г. (издание Wuestenfeld'a, 226). К Хибре и Бейт-'Айнуну ал-Кельбий у ал-Белазурия (стр. 67) прибавляет Месджид-Ибрахим.

У более поздних писателей мы встречаем лишь одно название: 'Айнун (Ибн-ал-Асир, ум. 630 г., в Усуд-ал-Габе, I, 215; ал-Макрйзий, стр. 649; ас-Суютий, стр. 710). У Муджир-ад-дина, стр. 1249, назван один Хабрун.

Наконец у Якута (ум. 627 г.), стр. 1005, у Бурхан-ад-дина (ум. 794 г.) (Отрывок из сочинения Ба'ис-ан-нуфус Бурхан-ад-дина сохранился в Итхаф-ал-Axиcca; то место этого последнего сочинения, где находится выписка из Ба'ис-ан-нуфуса, имеется в “ал-Хадрат-ал-унсийе-фи-р-рпхлет-ал-кудсийе”, соч. шейха 'Абд-ал-Ганий-нбн-Исмаил-ибн-'Абд-ал-Ганий-ибн-Исмаил-ибн-Ахмед-ибн-Ибрахима ал-Кинания ал-Макдисия Ибн-aн-Haблycия, который путешествовал в 1101 г. хиджры. Выписка из последнего сочинения, имеющегося в руках нынешнего хевронского муфтия, Мухаммеда Халиля ат-Темимия, была доставлена мне Советом Православного Палестинского Общества, получившего ее через посредство генерального консула в Иерусалиме, А. Яковлева) и у Муджир-ад-дина (ум. 927 г.), [333] стр. 1301, мы находим: Хабрун, Бейт-'Айнун, ал-Мартум и Бейт-Ибрахим.

Заметим прежде всего, что 'Айнун и Хеврон — две совершенно отдельные местности; по карте Гуте X. Бет-'Енун находится приблизительно в 4 верстах к северу от Хеврона. Хибра, ал-Мартум и Бейт-Ибрахим (или Месджид-Ибрахим) — различные названия Хеврона. Относительно ал-Мартума *** у нас есть показание Насири-Хосрау, который говорит (стр. 877), что жители Сирии называют эту святыню Халилем, не упоминая названия селения, которое собственно называется Матлун ***. Мы думаем, что Матлун — испорченное произношение ал-Мартума (см. ле-Стрэндж, Palestine under the Moslems, стр. 310). Едва ли можно предположить, что у более поздних авторов, которые дают только одно имя, находится первичная редакция названия местности. Естественнее думать, что у них мы находим редакцию сокращенную.

Если мы оставим в стороне этих авторов, дающих только одно название, то у нас останется две группы писателей. Одни дают два имени, и эти писатели наиболее древние; другие дают четыре имени. Писатели, дающие 4 имени, Якут, Бурхан-ад-дин и Муджир-ад-дин, приводят текст грамоты. По словам последнего, он лично видел оригинал грамоты, настолько испорченный от времени, что его нельзя было разобрать, и копию оригинала, написанную рукой халифа ал-Мустанджида (царствовал от 555 пo 566 г.). Следовательно, редакция Муджир-ад-дина может восходить к VI в. хиджры. Но приводимый Муджир-ад-дином текст грамоты совершенно отличается от текста, помещенного у Ибн-Са'да, [334] стр. 32, в котором только два названия. Один из этих текстов должен быть подложным.

Уже одно то обстоятельство, что грамота Ибн-Са'да восходит к началу III века, а грамота Муджир-ад-дина к VI веку, заставляет нас склоняться в пользу Ибн-Са'да.

К такому же заключению мы приходим, сравнивая текст редакций.

Редакции Якута и Бурхан-ад-дина почти что совпадают. Редакции Якута и Муджир-ад-дина отличаются одна от другой тем, что некоторые выражения Якута опущены у Муджир-ад-дина, и наоборот; кроме того, порядок названий местностей иной, хотя названия одни и те же. В сущности, это два списка одной и той же грамоты; сокращения зависят от переписчиков. Текст этой грамоты, как мы видели, восходит к VI в. хиджры.

В этом тексте мы встречаем следующие выражения.

I) *** т. е. *** или ***. Слово *** в том смысле, в каком оно стоит в этом выражении, не встречается вовсе ни в Коране, ни в жизнеописании Мухаммеда, составленном Ибн-Хишамом по Ибн-Исхаку, ни в грамотах и письмах Мухаммеда по Ибн-Са'ду (Wellhausen, Skizzeo, 4 Heft), ни в сборнике хадисов ал-Бухария (изд. Krehl). He втречается оно и в сборнике стихотворений древних арабских поэтов (Ahlwardt, The Divans of the six ancient Arabic poets, London, 1870). Слово **, но в значении: "род тайлесана" есть у Ибн-Хишама (стр. 324 изд. Wuestenfeld); Меджд-ад-дин Ибн-ал-Асир в своем [335] сочинении *** (Каирское изд. 1311 г.) часть I, стр. 58 приводит хадис, в котором встречается выражение ***. Но слова *** в том смысле, в каком оно употреблено выше, нет в тех текстах, которые относятся ко временам Мухаммеда. Если оно не встречается на протяжении свыше трех тысяч страниц (Ал-Бyxapий, изд. Krehl — 1469 стр.; Ибн-Хишам — 1026; Коран (изд. Flugel) — 529; Ибн-Са'д — 78; поэты — 223), которые были в нашем распоряжении, и в которых содержатся изречения Мухаммеда, его письма, грамоты, различные рассказы, анекдоты, легенды, отдельные стихи и целые стихотворения, молитвы и законоположения, то мы вправе заключить, что слово *** в вышесказанном смысле было во времена Мухаммеда и в устах его словом по меньшей мере редким и малоупотребительным. Для нас оно сохранилось с того времени единственно в тексте грамоты Темима.

II) *** такое выражение не встречается ни в одном из вышеперечисленных текстов. Хотя в Коране выражение *** встречается около 30 раз, у Ибн-Хишама около 50 раз (Стр. 91, 93, 98, 115, 128, 138, 169, 172, 189, 190, 204, 206 и т. д., изд. Wuestenfeld), а в сборнике ал-Бухария около 35 раз (Т. I: 5, 292, 315, 320, 344, 351, 417; т. II: 74, 167, 210, 239, 261, 295, 300, 399; т. III: 15, 1(5, 93, 94, 108 и др.), но выражения *** нигде нет. Меджд-ад-дин Ибн-ал-Асир в ***, часть I, стр. 10 приводит хадис с выражением ***, прибавляя, что по словам других передатчиков, вместо *** читают *** и еще ***. Это последнее выражение приближается к ***, но правильным [336] чтением, судя по расположению частей данного текста Меджд-ад-дина, следует считать ***, как оно и напечатано в сборнике ал-Бухария (т. I, 446, т. II, 114 изд. Кгеhl). Следовательно, выражение *** было во времена Мухаммеда и в его устах по меньшей мерt редким, малоупотребительным и дошло до нас от того времени единственно в тексте грамоты Темима.

Одно обстоятельство, что слово *** не встречается в текстах, относящихся ко временам Мухаммеда. еще не дает само по себе права заключить, что тогда это слово в вышеуказанном смысле не употреблялось вовсе; отсутствие в тех же текстах выражения ***, отдельно взятое, тоже не дает нам права на упомянутое заключение; но наличность в Якутовской редакции текста грамоты Темима двух выражений, по меньшей мере редких во времена Мухаммеда, возбуждает coмнения в подлинности этой грамоты сравнительно с редакцией Ибн-Са'да. Одна из двух редакций поддельна; вероятнее, что поддельна редакция Якута.

III) *** "с их жителями иноверцами". Здесь, судя по контексту, *** надо понимать, как имя собирательное, зиммии, имя единичности от которого будет *** зиммий; здесь *** = ***. В Коране слово ** встречается, но отнюдь не в смысле ***, а в своем первоначальном значении: договор. обязательство (IX, 8. 11). В письмах и договорах Мухаммеда (по Ибн-Са'ду, изд. Wellhausen) выражение *** встречается довольно часто, но всегда в значении: договор, покровительство (op. cit. стр. 23: *** ** [337] стр. 26: ****) и никогда не употребляется в смысле собирательного, равного по значению выражению ***. Слово *** встречается и у Ибн-Хишама, но всегда в значении: договор, покровительство (Стр. 243, 244, 251, 2G6, 318, 342, 434, 636, 647, 830, 920, 921, 956, 962, 1024, изд. Wuestenfeld). Выражение же ***, которого нет ни в Kopaне, ни в письмах и грамотах Мухаммеда по Ибн-Са'ду, встречается у Ибн-Хишама только один раз (Стр. 5 изд. Wuestenfeld) в хадисе, передаваемом со слов 'Абдуллы-ибн-Лехи'и *** ....

"'Абдулла-ибн-Лехи'а со слов 'Омара, клиента Гуфры: посол Божий сказал: (побойтесь) Бога в (вашем обращении с) людьми договора, людьми темной почвы, смуглыми, курчавыми (Арабы называются *** “с вьющимися волосами” в противоположность персам и грекам, у которых волосы прямее. См. Lane, Arab.-engl. lexic. art. ***), ибо у них есть родословие и свойство. Омар, клиент Гуфры, говорит: родословие их состоит в том, что мать Исма'ила пророка — из числа их, а свойство их в том, что посол Божий взял из числа их наложницу. Ибн-JIexи'a говорит: мать Исма'ила, Хаджар, — из Умм-ал-'Араб, селения, существовавшего перед ал-Фарама, что в Египте, а [338] мать Ибрахима (Сына Мухаммеда) — Mapия, та наложница пророка, которую подарил ему ал-Мукаукис (Правитель Египта), — из Хакна, что в округе Ансина. — Этот хадис, возникший в Египте, имеет целью склонить арабов, завоевавших эту страну, снисходительно и мягко обращаться с туземцами коптами, христианами. По своему содержанию. (Мухаммед не мог относиться с такой заботливостью и предусмотрительностью к жителям страны еще не завоеванной) и по имени передатчика (Ибн-Лexи'а считался ненадежным передатчиком) (Его отвергают Лейс-ибн-Са’д, ал-Бухарий, ал-Неса’ий и все знатоки хадисов. См. ан-Нававий, изд. Wuestenfeld, стр. 365) этот хадис должен считаться подложным. Выражение *** для обозначения той части населения, которая противополагалась мусульманам, могло выработаться лишь тогда, когда мусульмане стали обладателями обширного государства, когда у них оказалось множество подданных, огнепоклонников, христиан и евреев, и явилась потребность в термине, который обнимал бы все немусульманское подвластное арабам население. Такого термина при Мухаммеде не было, так как в нем не было нужды. — В сборнике хадисов ал-Бухария слово ** встречается нередко (В издании Krehl т. I, 110, 351, 467; т. II, 59, 60, 258, 293, 296, 299, 360, 433; т. III, 37, 61, 87), но всегда в значении договор, покровительство. Встречается у ал-Бухария и выражение ***. На стр. 330, т. I, это выражение является более поздним пояснением слов ***, сказанных после покорения Ирака арабами, следовательно никоим образом не восходит до времен [339] Мухаммеда (Текст: *** ….): на стр. 260, т. II, есть хадис: ***.... Этот хадис встречается у болee раннего писателя, Абу-Юсуфа (ум. 182 г.; ал-Бухарий ум. 256 г.) в такой формe: ***.... С первого взгляда может показаться, что здесь *** = *** и должно переводиться: зиммии; но, в сущности тут *** coxpaняет свое первоначальное значение: договор, покровительство. "Я завещаю моему преемнику покровительство (обещанное именем) Бога и покровительство (обещанное) послом Божиим (так), чтобы им (которым оно обещано) оно было оказано сполна". Если даже не согласиться с таким толкованием, если даже принять, что здecь *** = ***, то, все-таки наличность этого выражения в устах умирающего 'Омара, когда Сирия, Персия и Египет были покорены, не может поколебать положения, что такого выражения при Мухаммеде не существовало. В сборникe ал-Бухария выражение *** встречается еще во II т., стр. 268, в заглавии главы, следовательно относится ко времени ал-Бухария или к еще более позднему времени; на стр. 291 того же тома выражение *** тоже входит в состав заглавия главы. Наконец на стр. 299, т. II, выражение *** влагается в [340] уста Мухаммеда (***) в хадисе предсказательного содержания, в котором предрекается то время, когда договоры, заключенные именем Бога послом Его, будут нарушены. Вероятно, что этот хадис подложен; но если и не согласиться с этим, то все же *** здесь может означать лишь те немногие христианские и еврейские общины, с которыми Мухаммед заключил договоры, а не те многочисленные иноверческие общины, которые были покорены позднее и которые еще позже стали называться зиммиями.

Слово *** встречается у ал-Бухария во II т.. стр. 113 и в III т. стр. 468, оба раза входя в состав заглавия главы, и наконец во II т., стр. 186, где оно влагается в уста ал-Хасана.

Итак, судя по Корану, грамотам Мухаммеда, жизнеописанию его по Ибн-Хишаму, по сборнику ал-Бухария, выражение *** в смысле *** во времена Мухаммеда не употреблялось, да и не могло быть в употреблении. И когда в известиях, относящихся к более позднему времени, идет речь о зиммиях, мы почти всегда встречаемся с выражением *** (ат-Табарий, 239, 243; Ибн-ал-Асир, 462; ас-Суютий, 710; Абу-Юсуф, 1310, 1311, 1313, 1316, 1318, 1320, 1326). Только изредка встречается *** в смысле *** (ал-Белазурий, 61, со слов Хишама-ибн-'Аммара, который ум. 245: ***).

Наличность в редакции Якута грамоты Темима двух выражений ** и ***, по меньшей мере редких во времена Мухаммеда, привела нас к заключению: из двух редакций договора вероятнее, [341] что поддельна редакция Якута. Присутствие в его редакции выражения *** в смысле ***I ***, выражения, которое не употреблялось во времена Мухаммеда — в нем не было нужды — позволит нам несколько видоизменить наше заключение и сказать: весьма вероятно, что поддельна редакция Якута.

IV) В Якутовской редакции слово *** соединено с местоименным суффиксом ** , который явно относится к названиям четырех селений и повторяется дальше в выражении ***. Правильнее было бы поставить вместо ** суффикс **. Хотя такую неправильность можно, пожалуй, допустить и в тексте времен Мухаммеда, но она гораздо вероятнее в более позднем тексте и до некоторой степени подтверждает наши сомнения в подлинности редакции Якута. В тексте Ибн-Са'да: *** .... В другой грамоте со слов Ибн-Са'да (Wellhaasen, Skizzen und Vorarb. 4 Heft стр. **): *** ....

V) Особое внимание обращает на себя подпись в редакции Якута. У Ибн-Са'да одно имя: 'Алий. Такие краткие подписи нередко встречаются в грамотах Мухаммеда; реже встречаются подписи нескольких лиц. Такой же подписи, какая находится в редакциях грамоты Темима по Якуту, Бурхан-ад-дину и Муджир-ад-дину, мы в других грамотах не находим. Эта подпись составлена из имен первых четырех халифов (у Бурхан-ад-дина — даже первых пяти халифов) в том самом порядке, в каком они царствовали один после другого (Абу-Бекр, 'Омар, 'Осман, 'Aлий, Му'авия). Едва ли можно [342] рассматривать такое совпадение, как случайное. Если же признать эту грамоту за поддельную, то выбор имен понятен: подделыватель не мог и придумать что-либо более внушительное, чем грамота, данная Мухаммедом и подписанная первыми четырьмя халифами, имена которых подделыватель, по привычке, выставил именно в том порядке, в каком они царствовали.

VI) В редакциях Муджир-ад-дина и Бурхан-ад-дина мы находим *** вместо **. Корень ** вместо *** встречается в других изречениях Мухаммеда, но крайне редко. В Коране его вовсе нет. Автор Тадж-ал-'Аруса (X, 372) приводит, кроме начала грамоты Темима, только пять примеров, взятых из хадисов. Такое выражение было свойственно некоторым иеменитским племенам, между прочим, ансарам. В подавляющем большинстве случаев Мухаммед корнем ** (вместо ***) не пользовался.

Таким образом, в редакциях Муджир-ад-дина и Якута мы встречаем:

Одно выражение (***), хотя и существовавшее во времена Мухаммеда, но крайне редкое в его устах; два выражения (** и ***), которые, по всей вероятности, не употреблялись во времена пророка; одно выражение (*** = ***), которое не употреблялось в те времена и, по нашим соображениям, возникло лишь позднее; неправильное согласование (** вместо **), более вероятное в позднейшее, чем в древнейшее время; подпись в высшей степени подозрительную.

Подвергая же исследованию текст Ибн-Са'да, мы приходим к совершенно иным выводам. Текст состоит из слов общеупотребительных, не редких, [343] и притом таких, какие встречаются и в Коране, и в сборнике хадисов, и в грамотах Мухаммеда, и в его жизнеописании. Так слово *** встречается в Кopaне 11 раз, оно есть и в письмах Мухаммеда (Ибн-Са'д, изд. Wellhausen, стр. 12) и в хадисах. Выражение *** встречается в письмах Мухаммеда не менее 9 раз (ibid. 9, 12, 14, 23, 24). Глагол ** неоднократно встречается в Коране, есть и в письмах пророка. Корень ** в Коране встречается гораздо чаще, чем корень *** (текста Муджир-ад-дина), причем выражения *** в Коране нет вовсе, между тем как выражения *** и ** (текста Ибн-Са'да) встречаются там по 4 раза; также и в письмах Мухаммеда корень ** встречается гораздо чаще, чем ***. Выражение *** "набатеи" (вместо: *** текста Якута) было, во времена Мухаммеда, выражением обычным (например у ал-Бухария, изд. Krеhl, т. III, 180: ****; у Ибн-Хишама, изд. Wuestenfeld, 911: ***). Подпись у Ибн-Са'да схожа с подписями других грамот Мухаммеда; заключительные слова текста Ибн-Са'да *** находятся в Коране (Сура II, 157), повторяются и у Ибн-Хишама (изд. Wuestenfeld. 970).

Из двух списков грамоты Темима, списка Ибн-Са'да с одной стороны и списка Якута и Муджир-ад-дина с другой, один должен быть поддельным. Исследование текста обоих списков приводит к заключению, что подделан список Якута и Муджир-ад-дина.

Ибн-Са'д скончался в 230 г. Его подробные [344] сведения о Темиме ад-Дарии взяты (см. стр. 37) от ал-Вакидия (ум. 207 г.) и Хишама-ибн-ал-Кельбия (ум. 204 г.). Вероятно, что и текст грамоты взят Ибн-Са'дом из сочинения одного из этих авторов. В таком случае этот текст восходит к середине II в. хиджры. Но, судя по одному сведению, текст грамоты Темима в той редакции, которая сохранилась у Ибн-Са'да, был известен уже во второй половине I в. хиджры. Ад-Белазурий (стр. 67) (Еще у ал-Бекрия, 895, со ссылкой на ал-Кельбия) сообщает со слов Мухаммеда ал-Кельбия (отца только что упомянутого Хишама-ибн-ал-Кельбия), скончавшегося в 140 г., что халиф Сулейман (Мухаммед ал-Кельбий был современником халифа Сулеймана, так как участвовал в битве при ал-Джемаджиме в 83 г. (см. Ибн-Кутейба, изд. Wuestenfeld, 266, и Ибн-ал-Асир, изд. Tornberg, т. IV, стр. 376 и 383), который царствовал в 96-99 гг., проезжая мимо Хеврона, не заезжал в него, опасаясь, как бы не поразило его проклятие пророка. В этих словах мы видим ясный намек на заключительные слова редакции Ибн-Са'да: "а если кто обидит их или что-либо отнимет от них, то будет проклят Богом и ангельством его и всеми людьми". Это проклятие, взятое Мухаммедом из священной книги, гораздо внушительнее заключительных слов редакции Якута.

Итак, редакция Якута и Муджир-ад-дина поддельна. Следовательно и та мнимоподлинная грамота, которую дариты представили халифу ал-Мустанджиду (555—566 гг. хиджры), и с которой он снял копию, была подложной. Подделать грамоту понадобилось очевидно потому, что подлинник был утерян; утерян же он был, вероятно, при завоевании Хеврона [345] крестоносцами (Еще около 435 г. (1092-3 по Р. Х.), следовательно до самых крестовых походов, дарованные Мухаммедом земли сохранялись в руках даритов. (См. Муджир-ад-дин, 1302)). Пока Хеврон находился в руках крестоносцев жалованная грамота Мухаммеда не могла иметь значение документа, который обеспечивал бы владение данной землей; о нем могли и не особенно заботиться. Но когда наступили времена Нур-ад-дина, когда его победы породили надежду на изгнание крестоносцев (В 1163 г. крестоносцы взывали о скорейшей помощи; их послы говорили Людовику VII: если не будет подана скорая помощь, то королевство Иерусалимское должно стать добычею врага (wenn nicht bald Hilfe kame, musse das Koenigreich Jerusalem eine Beute der Feinde werden. См.. R. Rоehriсht, Geschichte des Koenigreichs Jerusalem, Insbruck, 1898, стр. 333). В 1187 г. Иерусалим был взят Саладином. Тогда же и Хеврон перешел в руки мусульман. Мустанджид царствовал в 555-566 хиджры (1160—1170 по Р. X.)), тогда дариты могли рассчитывать вернуться в Хеврон и вступить во владение землями, пожалованными Мухаммедом. Весьма важно было отыскать или возобновить древнюю грамоту. И вот она появляется, представляется халифу ал-Мустанджиду, и он снимает с нее копию. Спрашивается, с какой целью ал-Мустанджид собственноручно снял копию и вручил ее даритам? Можно сделать два предположения: либо предъявленная грамота была настолько неразборчива, что копия с нее была необходима, и желательно было, чтобы эта копия была написана рукою возможно более почитаемого лица; но правдоподобно и другое предположение: ал-Мустанджид, дорожа такой реликвией, мнимо-подлинную грамоту оставил у себя, а даритам выдал только копию, но зато собственноручно написанную, дабы эта копия имела такое же юридическое значение, как и оригинал (Wuestenfeld, (Register zu den genealogischen Tabellen, Goettingen, 1853, стр. 442) говорит: Jener Schenkungsbrief wurde von ihnen aufbewahrt, bis ihn der Chalif el-Mustangid als ein merkwurdiges Dokument ankaufte und in seine Bibliothek nach Bagdad bringen liess. Вюстенфельд ссылается на рукопись Муджир-ад-дина в Лейдене, на рукопись Ибн-Са’да и на лейденскую рукопись ал-Макризия: история Темима ад-Дария). [346] Согласно этому предположению, к которому мы и склоняемся, тот оригинал со следами письмен, который Муджир-ад-дин видел более трехсот лет после ад-Мустанджида, был вторым поддельным экземпляром грамоты; первый экземпляр остался со времени ал-Мустанджида в Багдаде.

О дальнейшей судьбе этой поддельной грамоты мы имеем следующие известия.

На полях одной рукописи Ибн-Дурейда есть приписка рукою некоего Мухаммеда-ибн-'Омара, потомка Мухибб-ад-дина-ибн-аш-Шихны (Ibn Doreid's genealogisch-etymologisches Handbuch, изд. Wuestenfe1d, Goettingen, 1854. стр. V и 226) (Приписка относится к следующему тексту Ибн-Дурейда: ***…): *** …… [347]

"Я говорю: потомки Томима ад-Дария до сих пор находятся (Я читаю: ***) в Иерусалиме, и в их руках упомянутые два надела. У них была та грамота. которая заключает в себе дарование тех двух наделов и называется Китаб-ал-Инта, потому что она начинается словами: "это то, что даровал (анта) Мухаммед, сын 'Абдуллы". и т. д. Она написана рукою имама 'Алия-ибн-абу-Талиба, на коже газели куфическим уставом. И появился среди них (даритов) один по имени Такий-ад-дин; он был человеком знающим, образованным, превосходным, высокопоставленным. Он прибыл в высокий султанский дворец при правлении Мурадовом и подарил упомянутую грамоту в султанскую сокровищницу и получил взамен этого место судьи в Каире. Проездом через Халеб он свиделся с моим покойным родителем, и тот сказал ему: клянусь моей жизнью, ты сделал промах, обменяв грамоту посла Божьего на местечко в геенне!".

Ибн-ага-Шихна умер в 890 г. хиджры; с другой стороны турки овладели Египтом при Селиме I и только тогда могли располагать местами в Каире. Султан Мурад, о котором идет речь в приписке, мог быть Мурадом III (982-1003 хиджры; 1574-1595 по Р. X.). Следовательно, грамота со второй половины XVI в. должна находиться в Константинополе. [348] Но, если верить Сейиду Муртада аз-Зебидию, автору известного словаря "Тадж-ал-'Арус", скончавшемуся в 1205 году хиджры (= 1791 по Р. X.), то эта грамота все еще находится в руках потомков ад-Дария; по крайней мере свою статью об *** вместо *** (Т. ад-'Ар. X, 372) Сейид Муртада заканчивает словами: *** .....

"Эта грамота сохраняется у потомков его" (т. е. Темима ад-Дария).

Если согласиться, что дариты продали халифу ал-Мустанджиду подложную грамоту, что затем они показывали вторую подложную грамоту и сбыли ее султану Мураду III. то ничего нет удивительного в том, что после султана Мурада III они выпустили в свет, по примеру своих предков, новый экземпляр подлинной грамоты (По просьбе Совета Императорского Православного Палестинского общества Русский генеральный консул в Иерусалиме поручил нештатному драгоману для еврейского языка, А. Соломяке, собрать на месте сведения о потомках Темима и о данной ему грамоте. В своем донесении А. Соломяка пишет между прочим: “что касается самой дарственной записи, данной Мухаммедом Темиму ад-Дарию, то самого оригинала в Хевроне уже давно не существует. . . . Теперешний муфтий (Хеврона) утверждает, что у него имеется копия дарственной записи, засвидетельствованная султаном Солиманом (?), но он ее не показывает; впоследствии мне, быть может. удастся получить с этого списка, если муфтий говорит правду, фотографический снимок”).

Если бы можно было доказать, что при Мухаммеде куфический почерк не употреблялся, то это было бы новым доказательством подложности той привезенной в Константинополь грамоты, которая, по словам потомка Ибн-аш-Шихны, была написана *** куфическим уставом. [349]

Что касается времени прибытия Темима ад-Дария к Мухаммеду, то (по показаниям Ибн-Са'да, 87; Ибн-ал-Асира в Усуд-ал-Габе, I, 215; ас-Суютия, 710; Муджир-ад-дина, 1249; Ибн-Хаджара, Bibliotheca Indica, I, стр. 372) это случилось в 9-м году, послe похода в Тебук (Ибн-Кутейба (изд. Wuestenfeld, стр. **) тоже указывает на 9-й год). На этот же год указывают: Шпренгер, Das Leben und die Lehre des Mohammed, Berlin, 1869, т. III, стр. 432, и Вюстенфельд, Register zu den genealogischen Tabellen, Goettingen, 1853, стр. 441. — У ан-Нававия (стр. 571) показан 7-й год. Если это не описка (*** вместо ***), то такое, по нашему мнению ошибочное, мнение могло возникнуть вследствие того обстоятельства, что у Ибн-Исхака (Ибн-Хишам, изд. Wuestenfeld, 777) перечисление даритов, пришедших к Мухаммеду, внесено в рассказ о Хайбере и о 7-м годе, причем сказано, что дариты получили долю произведений пальмовых рощ хайберитов. Это могло дать повод думать, что дариты явились в 7-м году и даже, быть может, участвовали во взятии Хайбера. Но в тексте (ibid. 776) ясно сказано, что Мухаммед назначил даритам сто вьюков из произведений Хайбера при своей смерти......***.... , следовательно не в 7-м году. Список даритов помещен в вышеуказанном месте лишь потому, что Мухаммед, умирая, завещал им сто вьюков из произведений Хайбера, о взятии которого и распределении добычи говорится при сообщении сведений о 7-м годе.

Достойно внимания, что Ибн-Исхак, который (стр. 777 Ибн-Хишама, изд. Wuestenfeld), согласно с [350] Ибн-Са'дом (стр. 37 со слов ал-Вакидия и Хишама-ибн-ал-Кельбия), упоминает о прибытии посольства даритов и перечисляет послов (В этом перечислении у Ибн-Исхака генеалогия менее полна, чем у Ибн-Са’да; кроме того, вместо ‘Азиза *** в тексте Ибн- Исхака ***, а в приписке Ибн-Хишама ***; вместо *** у Ибн-Исхака ***, а в приписке Ибн-Хишама ***; вместо *** у ибн-Исхака ***. Эти варианты зависят от переписчиков), ничего не говорит о даровании Хеврона Темиму ад-Дарию. Так как у ат-Табария, пользовавшегося Ибн-Исхаком в редакции Саламы, тоже не говорится о даровании Хеврона, то надо полагать, что Ибн-Исхак не упоминал или не знал об этом обстоятельстве. Не упоминается о даровании Хеврона и в истории Ибн-ал-Асира, который очень много пользовался ат-Табарием. Но в Усуд-ал-Габе (I, 215) о даровании Хеврона говорится. Ан-Нававий о даровании Хеврона не упоминает, хотя, вообще говоря, его сведения о Темиме ад-Дарии, за исключением сведения о даровании Хеврона, настолько похожи на данные Усуд-ал-Габе, что оба последние автора должны были пользоваться одними и теми же источниками, которые и названы у них в тексте, именно: Ибн-Менда (ум. 395 г.), Абу-Ну'айм (ум. 430 г.) и Абу-'Омар Ибн-'Абд-ал-Барр (ум. 463).

Отсутствие у Ибн-Исхака сведений о даровании Хеврона, имеющихся у Ибн-Са'да со слов ал-Вакидия, подтверждает заключение Вельхаузена: что касается обилия данных, то ал-Вакидий превосходит Ибн-Исхака (Was aber sonst die Reichheltigkeit des Stoffes angeht, so wird darin Ibn Isxaq allerdings von Vakidi ubertroffen. (Wellhausen. Muhammed in Medina, Berlin, 1882, стр. 15)).

Предшествовавшее исследование привело нас к [351] заключению, что из двух редакций грамоты Темима редакция Якута и Муджир-ад-дина должна считаться подложной. Отсюда, однако, еще не следует, что редакция Ибн-Са'да подлинна. Исследование ее текста приводит нас к заключению, что она может быть подлинной, но так ли это на самом деле, мы не знаем. Вчитываясь в начало редакции Ибн-Са'да *** мы видим, что Ибн-Са'д и не выдает этого начала за подлинные слова грамоты; дальнейший же текст редакции Ибн-Са^:да кажется воспроизведением подлинных выражений оригинала грамоты. Издатель арабского текста и перевода грамот и посланий Мухаммеда, Велльхаузен, сомневается в подлинности грамоты Темиму. Он считает невероятным предположение, что сирийские бедуины заранее выпросили у Мухаммеда земли, еще не занятые мусульманами (M. gibt den Dariten eine Anweisung auf Hebron und Aenon, bevor Palastina und Syrien von den Muslimen erobert war. Es ist allerdings richtig, dass wahrend der Impuls zur Eroberung des Irak von den Beduinen von Bakr und Temim ausgegangen ist, die Eroberung Syriens auf die Initiatave Muhammeds selber zuriickgeht. Aber trotzdem is est unglaublich, dass syrische Beduinen sich im voraus eine Anweisung auf Land in partibus infidelium von M. haben ausstellen lassen: so festen Glauben in eventum hatte er wahrscbeinlich selber nicht, geschweige dass er ihn in Ismael gefunden hatte (Wellhausen, Skizzon, 4 Heft, стр. 90)). Обзор событий 8, 9, 10 и 11 годов хиджры приводит нас к иному выводу.

В 8-м году была отправлена в ал-Белка экспедиция под начальством Зейда-ибн-Харисы, приемного сына и любимца Мухаммеда. Быть может, как это предполагает де-Гуе, целью этого набега было приoбретение запаса машрафийских мечей в виду замышляемого похода на Мекку (De Goeje, Memoire sur la conquete de la Syrie, Leyde, 1864, стр. 5). Мусульмане были разбиты, [352] приемный сын Мухаммеда был убит, а вместе с ним погибли поэт 'Абдулла-ибн-Раваха, Джа'фар, двоюродный брат Мухаммеда и многие другие. Естественно предположить, что пророк дал себе слово отомстить за погибших. Но в течение 8-го года об этом нельзя было и думать, так как предстояли дела более важные. В этом году Мухаммед решил взять Мекку и взял ее, после чего ему пришлось еще осаждать Та'иф. В следующем, 9 году, вместо того, чтобы думать о мести, пришлось позаботиться о самосохранении. Набатейцы сообщили Мухаммеду, что Ираклий во главе сильной армии собирается идти на него, и что передовые отряды румов уже стоят в ал-Белка (стр. 23). Допустить врага внутрь страны, где он, вероятно, нашел бы себе союзников среди только что побежденных мекканцев, и куда он явился бы с бодростью, порожденной успешным движением вперед, способным вызвать панику среди мусульман, было бы слишком опасным. Мухаммед предпочел собрать все свои силы (около 30 тысяч человек по ал-Вакидию, стр. 24), идти навстречу и ждать врага в Тебуке, на границе населенной местности. Здесь можно было надеяться с успехом отразить неприятеля, которому пришлось бы вступить в бой тотчас после крайне утомительного перехода через безводную пустыню сыпучего песка (На карте Аравии Edw. Weller, F. В. G. S. из the dispatch Atlas, тотчас к северу от Тебука показан Nufood. О Нуфуде см. Д. Пальгрэв, Путешествие по Аравии, СПб. 1875, стр. 62—65 и 354. Doughty (Travels in Arabia deserta, Cambridge 1888, I, стр. 72) говорит, что последний переход из Сирии в Тебук караван, с которым ехал автор, совершил в 26 часов, из которых только 2 часа на отдых. Такой усиленный переход необходим вследствие отсутствия воды по дороге). Но [353] Мухаммед тщетно поджидал врага: слухи о сборах румов оказались ложными.

Стоянка при Тебуке была весьма полезною: жители Макны, Айлы, Азруха, Джербы явились изъявить свою покорность, а успешный набег Халида-ибн-ал-Валида на Думет-ал-Джендаль присоединил этот оазис к владениям мусульман. Экспедиция Халида была предпринята неспроста. Из Думет-ал-Джендаля идет путь к южной оконечности Мертвого моря, так что, в случае движения румов на Тебук, Халид мог ударить им в тыл и отрезать отступление. При таких обстоятельствах Мухаммеду, окруженному депутациями округов, прилегающих к Палестине, и мусульманами, из которых многие, в особенности корейшиты, уже бывали в Сирии и знали ее, могла естественно придти мысль завоевать Сирию, или, по крайней мере, Палестину. Дорога от Тебука до Мертвого моря была свободна, левый фланг обеспечен договорами с Макной и Айлой, правый фланг обеспечен занятием Думет-ал-Джендаля, войска румов не сосредоточены, как доносили Мухаммеду, а разбросаны по разным местам. Занятие Хеврона, усыпальницы Авраама, и Иерусалима, города пророков, обещали неисчислимые выгоды: трудно оценить, до какой степени могло возрасти обаяние пророка, владеющего и Меккой и Иерусалимом! Но Мухаммед, конечно, рассудил, что предпринять такой поход с полной уверенностью в успехе можно было лишь во главе войска еще более многочисленного, чем то, каким он располагал. Кроме того, его армия не была приготовлена к дальнейшему походу, да и долго оставаться в Тебуке не могла под опасением истощить местные средства и взятый с собой провиант. Необходимо [354] было также обеспечить свой тыл, привлечь на свою сторону южную Аравию. Мухаммед вернулся в Медину. После его возвращения к нему явилось множество депутаций готовых покориться арабов. Румы не посмели напасть на Мухаммеда, и этот успех усилил его обаяние; с другой стороны могли ходить слухи о предстоящем походе в Сирию и будущем ее разграблении, в котором всем желательно было принять участие. И вот в это время являются дариты, сообщают Мухаммеду, надо полагать, много интересных сведений о положении Палестины и предлагают ему содействие своих живущих около Хеврона сородичей. Мухаммед должен был дорожить такими людьми, благодаря которым, в случае похода в Палестину, у него оказались бы связи вплоть до Хеврона; вот почему он задержал их до своей смерти. Эти дариты, добровольные перебежчики, должны были хорошо знать положение Палестины, а поход в Тебук с его последствиями и зрелище сменяющих друг друга депутаций арабских племен должны были вселить в них убеждение в могуществе Мухаммеда, которого к тому же они только что признали за пророка. Нет ничего удивительного, что они поспешили обеспечить свою долю ожидаемой добычи и выпросили себе Хеврон. Не они одни, не один только Мухаммед думали о походе в Палестину и о несомненном уcпехе; так должны были думать многие из бывших в Тебуке; так думал куда'ит (Куда’иты жили на границах ал-Белька. См. стр. 27 и 140-1. Об Абу Са’лабе см. Усуд-ал-Габе, V, 155) Абу Са'лаба ал-Хашаний, который, как и дариты, просил пророка дать ему землю, еще находившуюся в руках румов. Пророк удивился. Его удивление [355] понятно: он не ожидал, что и другие так же, как он, уверены в успехе предприятия, о котором сам Мухаммед едва ли кому сообщал, кроме ближайших сподвижников (Ему, конечно, было бы невыгодно, если бы слухи о походе дошли заблаговременно до румов). Но Абу-Са'лаба поклялся, что эта местность будет завоевана (ал-Макризий, 649). Позже Абу-Са'лаба был послан к своим сородичам, совратил их в ислам, а когда Сирия была завоевана, то поселился в ней, вероятно в дарованной ему Мухаммедом местности (Усуд ал-Габе, V, 155). Возможно, что известие об Абу-Са'лабе сочинено впоследствии (Ибн-Дурейд (издание Wuestenfeld, 226) положительно утверждает, что кроме Хеврона и Айнуна в Сирии нет земель, дарованных пророком); но, по нашему мнению, положение дел было тогда таково, что помимо Мухаммеда, и другие могли верить в возможность завоевания Сирии. Обещание даровать даритам Хеврон ничего Мухаммеду не стоило, а между тем давало ему уверенность, что дариты ни за что не изменят ему. Дариты не уезжали из Медины до смерти Мухаммеда; он их не отпускал, потому что они были ему нужны, а они не уезжали, потому что ждали скорого выступления в поход и надеялись вернуться к сородичам в сопровождении победоносной армии и в качестве богатых помещиков. Когда же к Мухаммеду приблизилась смерть, то он пожелал вознаградить их чем-либо немедленно и велел отпускать им по сто вьюков фиников ежегодно.

В течение 10-го года дела южной Аравии и устройство правления — назначение сборщиков садаката — не позволили Мухаммеду ни отомстить за Зейда, ни собраться в поход. Появление лжепророка Мусейлимы было последним препятствием, помешавшим [356] Мухаммеду собраться в поход в Сирию, но не помешавшим ему отправить Усаму отомстить за Зейда. Смерть помешала пророку завоевать Сирию; привести его замысел в исполнение выпало на долю Абу-Бекра. Предшествующие соображения приводят нас к заключению, что дариты могли быть убеждены в скором завоевании Сирии; что Мухаммед вполне мог в глубине души питать такую же уверенность, и что дарование еще не завоеванного Хеврона вовсе не так невероятно, как то полагает Велльхаузен.

Сведения Ибн-Са'да о Темиме ад-Дарии, как мы видели выше, восходят к ал-Вакидию (ум. 207 г.) и к Хишаму-ибн-ал-Келъбию (ум. 204 г.) (Стр. 37). Ал-Вакидий передавал со слов аз-3ухрия (ум. 124 г.), а Хишам со слов внука Рауха-ибн-Зинба'; этот последний лично видел Темима ад-Дария. Ал-Белазурий передает со слов внука ал-Кельбия, получившего свои сведения через отца от деда, Мухаммеда ал-Кельбия (ум. 140 г.) (Стр. 67). У ал-Бекрия есть одно известие (стр. 895) со слов того же ал-Кельбия. Только в этом известии да у ал-Белазурия упоминается о халифе Сулеймане. Ибн-ал-Асир (Усуд-ал-Габе, I, 215), сообщая генеалогию Темима, ссылается на Хишама-ибн-ал-Кельбия. Таким образом, одним из главнейших источников сведений о Темиме и данной ему грамоте надо считать обоих ал-Кельбиев; другой источник — ал-Вакидий. У ал-Бекрия (стр. 892) есть еще другое сведение о Темиме с прекрасным иснадом: Абу-'Убейда (ум. 209 г.), ал-Хаджжадж (f 202 г.). Ибн-Джурейдж (f 150 г.), 'Икрима (ум. 105 г.), Ибн-'Аббас (ум. 68 г.). Но в этом известии значится, что Мухаммед даровал Темиму не Хеврон, а Бейт-Лахм (Вифлеем), [357] что противоречит показаниям решительно всех остальных авторов и должно быть сочтено ошибкой переписчика. — Из того обстоятельства, что в числе сравнительно поздних авторов только те упоминают кунью Темима (Абу-Рукайя), которые ссылаются на Абу-Ну'айма (Ибн-ал-Асир в Усуд-ал-Габе, I, 215; ан-Нававий, изд. Wuestenfeld, стр. 178-9; ас-Суютий, стр. 710), из более же древних кунью называет только ал-Белазурий со ссылкой на ал-Кельбия, можно заключить, что Абу-Ну'айм пользовался ал-Кельбием в оригинале либо через посредство других авторов.

По одному из известий Ибн-Са'да грамота была выдана самим Мухаммедом (стр. 32); по другому известию (стр. 38) пророк только обещал уступить Хеврон, грамота же написана Абу-Бекром. Это последнее утверждение Велльхаузен считает позднейшей поправкой (“Eine spaetere Korrektur, deren Motive aus dem, was Wuestenfeld in seinem genealogischen Register, p. 442 mittheilt, deutlich erhellen: Abu Hamid al Haravi, der Qadi von Jerusalem, erklaerte die Sehenkung fuer ungiltig, weil М. verschenkt habe, was er nicht besessen (Skizzen, 4 Heft, 182)). Другие писатели утверждают, что дарованная местность перешла в руки даритов, когда Сирия была завоевана, (ал-Белазурий, 67) и была передана им халифом 'Омаром (ал-Бекрий, 892; ал-Макризий, 650). При Абу-Бекре война была в полном разгаре, и едва ли он имел возможность и время вводить даритов во владение. По подписи 'Алия нельзя судить, кем была выдана грамота, так как 'Алий служил секретарем и Мухаммеду и Абу-Бекру (Ибн-ал-Асир, изд. Tornberg, II, 322. У aт-Taбapия SI, 2135 имя 'Алий опущено, быть может — вследствие убеждений автора).

Ради полноты данных о Темиме ад-Дарии, мы считаем нелишним воспроизвести ту выписку из [358] сочинения "Итхаф-ал-Ахисса", о которой сказано выше, стр. 332 Введения.

*** (В Усуд-ал-Габе, III, 69, есть часть этого хадиса с иснадом: Зияд-ибн-Фаид-ибн-Зияд-ибн-абу-Хинд ад-Дарий со слов своего отца, от деда, от Абу-Хинда) *** (Усд. Г. **) *** (Усд. Г. ***) *** (Усд. Г. ***) *** (Усд. Г. ***) *** (Усд. Г. ***) *** (Усд. Г. опускает ***) *** (Усд. Г. *** Здесь оканчивается текст редакции Усд. Г. со ссылкой на “трех”, т. е. на Ибн-Менду (ум. 396 г.), Абу-Ну'айма (ум. 430 г.) и Абу-'Омара-ибн-'Абд-ал-Барра (ум. 463 г.). См. стр. 205 Введения) *** [359] *** “Шейх Ибрахим-ал-Усьютий, упоминая в "Ит-хаф-ал-Ахисса" о землях, отведенных пророком [360] Темиму ад-Дарию, передает сообщение автора "Ба'ис-ан-нуфус ила зиярати-л-кудс ал-махрус", который рассказывает со слов Абу-Хинда ад-Дария:

Мы прибыли к послу Божьему в числе шести человек: Темим-ибн-Аус, его брат Ну'айм, Язид- (В тексте Зейд, но правильнее Язид, см. стр. 37) ибн-Кайс, Абу-Хинд (В тексте Абу-‘Абдулла; исправлено по Ибн-Са’ду, 37 и Усд. Г. III, 69) -ибн-'Абдулла, сообщивший данный рассказ, его брат, ат-Тайиб-ибн-'Абдулла, которого посол Божий переименовал в 'Абд-ар-Рахмана, и Вафа-ибн-ан-Нуман. Мы приняли ислам и просили посла Божьего даровать нам в надел одну из земель сирийских. Посол Божий сказал: просите, где хотите! Абу-Хинд ад-Дарий продолжает: тогда мы отправились от посла Божьего посоветоваться, где мы попросим. Темим сказал: мое мнение — просить в Иерусалиме и его округе. Тогда Абу-Хинд сказал: как ты думаешь, разве персидский царь не находится теперь в Иерусалиме? — Да, сказал Темим. — Таким же образом, сказал Абу-Хинд, в нем будет царь арабов, и я боюсь, что так наше дело не устроится. Тогда Темим сказал: попросим Бейт-Джибрин. — Это еще затруднительнее, ответил Абу-Хинд. — Так где ты думаешь просить нам? сказал Темим. — Я думаю просить те селения, где выделываются наши циновки, вместе с памятниками господина нашего Авраама, да будет над ним мир! Темим сказал: ты нашелся и сообразил! Затем мы отправились к послу Божьему, и он сказал: Темим, хочешь ли ты сообщить мне о том, что произошло между вами, или же я сообщу вам? — Нет, отвечал Темим, ты сообщи нам, дабы мы укрепились в вере. Тогда посол Божий [361] сказал: ты, Темим, хотел одно, а этот — другое; о как хорош совет Абу-Хинда! Рассказчик продолжал: и потребовал посол Божий кусок кожи и написал нам на нем следующую грамоту:

Во имя Бога Всемилостивого, Всемилосердого! Это — грамота, в которой упомянуто то, что подарит Мухаммед, посол Божий, даритам, когда Бог дарует ему (всю) землю (*** .... ***. Глаголы *** и *** стоят в совершенном времени, которое означает либо будущее, либо прошедшее; мы перевели будущем, но можно было бы перевести: “то, что подарил .... когда Бог даровал”. Если поставить глаголы в будущем времени, то данное место предполагает существование у Мухаммеда, еще до выселения в Мекку, убеждения в том, что он овладеет всей землей; если переводить прошедшим, то надо предположить, что Мухаммед получил от Бога, еще в Мекке, всю землю в свое распоряжение. Оба предположения маловероятны. По нашему мнению в тексте лишний алеф, так что вместо *** надо читать ** и переводить, принимая во внимание замену в арабском языке, при изъявлении согласия на сделку, нашего настоящего прошедшим временем: “то, что дарует Мухаммед даритам, так как Бог даровал ему (всю) землю”. Предложение от запятой вставлено с целью опровергнуть мнение того иерусалимского судьи, который, около 485 г. заявил, что пророк не мог дарить непринадлежащее ему (стр. 1302 перев), и помещено под влиянием ответа ал-Газзалия этому судье (ibid.)); он подарит им Бейт-'Айнун и Хабрун и ал-Мартум и Бейт-Ибрахим и тех, которые там, на веки веков. Были свидетелями 'Аббас-ибн-ал-Мутталиб, Джахм-ибн-Кайс, Шурахбиль-ибн-Хасана, и было (это) написано. Рассказчик продолжал: затем он вошел с грамотой в свое жилище и потрудился сложить этот кусок при помощи вещи, нам неизвестной, и завязал грамоту снаружи ремнем посредством двух узлов и вынес ее нам свернутой, говоря: ближайшие к Аврааму те, которые последовали за ним и за этим пророком, и те, которые уверовали вместе с ним; Бог же — [362] покровитель верующих. Затем он сказал: удалитесь, пока не услышите, что я выселился, Абу-Хинд говорит: и мы удалились; когда же посол Божий выселился в Медину, мы явились к нему и просили его дать нам новую грамоту. Он написал нам следующее (Текст грамоты почти вполне совпадает с редакцией Муджир-ад-дина, стр. 1301 перевода)...... Когда посол Божий был взят, и Абу-Бекр сделался халифом и снарядил войска в Сирию, то написал нам следующее письмо:

Во имя Бога Всемилостивого, Всемилосердого! От Абу-Бекра ас-Сиддика Абу-Убейде-ибн-ал-Джарраху. Привет тебе! я восхваляю тебе Бога, кроме Которого нет божества. Запрети тем, кто верует в Бога и в Последний день, наносить ущерб селениям даритов; если жители их покинули их, и дариты пожелают засеять их (поля), то пусть засевают, а когда жители их вернутся, то они (селения и поля) будут принадлежать им”.

Этот рассказ мы считаем сочиненным в сравнительно позднее время. Невероятно, чтобы дариты являлись к Мухаммеду еще до его бегства в Медину, и чтобы уже тогда Мухаммед предвидел завоевание Сирии. Bсе писатели, определяющие время прибытия посольства даритов, указывают на 9-й год хиджры (Исключая ан-Нававия, указывающего 7-й год; см. выше, стр. 349 Введения). В рассказе ясно выступает желание превознести Мухаммеда. В своем письме Абу-Бекр называет сам себя ас-Сиддиком, что невероятно. Первая часть нашего рассказа, имеющаяся в Усуд-ал-Габе, III, 69, существовала, судя по ссылке Ибн-ал-Асира, еще в IV в. хиджры (Ибн-Менда ум. 396 г.), а, вероятно, и раньше; эта часть — вариант редакции Ибн-Са'да [363] (стр. 37 перев.). Остальная часть рассказа присочинена к пространному тексту грамоты, именно к редакции ее по Якуту, составленной, по всей вероятности, около времени халифа Мустанджида (555—566 хиджры) (См. стр. 1300-1 перев. и стр. 344 Введения). Текст первой из двух помещенных в рассказе грамот явно подложен. Выражение *** "так как Бог даровал ему землю" заключает в себе ответ на возражение судьи Абу-Хатима (Стр. 1302 перев.), что данная даритам грамота не имеет силы, так как Мухаммед пожаловал то, чем не владел. Выражение **** навеяно ал-Газзалием, выступившим в 485 г. защитником прав даритов против вышеупомянутого судьи.