44. РЕСКРИПТ ЕКАТЕРИНЫ II РОССИЙСКОМУ ПОСЛАННИКУ В ЛОНДОНЕ И. М. СИМОЛИНУ

С.-Петербург, 27 октября [7 ноября] 1780 г.

Божиею милостию мы, Екатерина Вторая, императрица и самодержица всероссийская, и прочая, и прочая, и прочая.

Благородный, нам любезноверный! В другом сего отправления рескрипте ¹ предписано вам сообщить великобританскому министерству содержание заключенных нами с королями датским и шведским конвенций ², препровождая оные нарочными для сего употребления соглашенными записками, в чем и имеете вы, как там же сказано, общее составить дело с находящимися в вашем месте министрами тех обоих государей. А здесь независимо уже ни от кого поручаем мы вашей ревности и вашему проницанию изыскать по поводу такового сообщения удобный и приличный случай ко учинению аглинскому двору следующего предложения собственным нашим именем.

Что мы, поставя себе в долг обеспечить и охранить на время войны торговые промыслы и плавание наших подданных, не для того всемерно пригласили к таковому же подвигу и другие в коммерческой навигации интересованные области, чтобы тем которой-либо из воюющих держав нанесть досаду или предосуждение, но единственно в намерении доставить неутральному флагу принадлежащие ему права и преимущества, кои во многих случаях без всякой пощады пренебрегаемы и оскорбляемы были. Что мы, руководствовавшись тут человеколюбием нашим, сострадающим бедствованию народов, побуждаемся оным и далее еще желать, дабы воюющие между собою государи, коих личные качества и добродетели толико удалены от склонности проливать без крайней нужды кровь их подданных, могли как наискорее изыскать резонабельные и на все стороны сносные средства к примирению своему, хотя б то было с пожертвованием или заменою некоторых меньше важных уступок или снисхождений. Что взаимные их военные действия по сю пору ничего не произвели, кроме разорения и истощения земель и владений их. Что при рассматривании беспристрастным оком взаимных сил и пособий, так же и естественного положения каждой из воюющих держав, нельзя им с вероятностию и впредь от продолжения войны ожидать других плодов, ни же не признаться, что и нынешняя кампания при всех для нее [68] повсеместно от них усилованных способах и вооружениях не произвела, однако ж, ни в чью пользу поворота и поверхности решительных. Что мы не берем на себя судить их побудительные причины, их виды и их надежды, но думаем, однако ж, что для всякой из них расходы одной кампании дороже обходятся, нежели чего могут стоить приобретаемые напоследок выгоды или же приносимые в жертву снисхождения. Что, открывая сии наши рассуждения в образе дружеского нашего доброжелательства к интересам и славе его великобританского в-ва, не имеем мы подлинно другой цели, кроме удовлетворения благотворительным нашим склонностям в пользу человечества, и что, впрочем, объявя торжественно как воюющим державам, так и всему свету нашу твердость в сохранении к ним равного и строжайшего нейтралитета до последних пределов возможности, остается нам только желать, чтоб каждая из них действительно и совершенно уверена была сколь в сей истине, так и в том, что мы охотно бы хотели дружбу и благонамерение наше доказать ей другими, больше деятельными опытами, и что таковое испытание, сколько вы по известному вам образу мыслей наших судить можете, зависит от собственного ее произволения, согласно с исповедуемыми от нас правилами.

Сие самое внушение повелели мы ныне же учинить и дворам версальскому и мадридскому ³, дабы везде познать короче настоящие расположения и оным сообразовать дальнейшие наши подвиги к восстановлению общего в Европе мира.

Вы не оставите потому подробно и во всей точности нам донести ⁴, каким образом исполните вы предписанное внушение, какую импрессию оно произведет и будет ли вам что в ответ сказано от стороны аглинского министерства, которому между тем надобно будет приметить в разговоре вашем, чтоб оно, естьли иногда находит настоящий момент не довольно еще зрелым к сериозному о мире помышлению, не поставило нам на счет, будто мы напрашиваемся в оном участвовать, когда, напротив, вопрос настоит об изъявлении только с нашей стороны чистосердечного желания видеть скорее конец народным бедствиям, а особливо пролитию невинной крови, каким бы то образом ни было достигнуто. Сие же самое желание тем свойственнее нам и всякой другой нейтральной державе, что при всех менажементах и частных удовлетворениях, от той или другой воюющей стороны к торговле и плаванию подданных наших случайно оказываемых, из остановки их судов, заведения оных в свои порты и забранил в свою пользу грузов, хотя с учинением за то довольной платы, происходят, однако ж, существительная расстройка и действительный подрыв в спекуляциях и предприятиях купцов, когда товары их попадаются не в те руки, куда они их [69] адресовали или поставить обязались. Таковое неудобство, будучи следствием войны, и принуждает потому всякого государя интересоваться в скорейшем ее прекращении, хотя, впрочем, что до нас принадлежит, цену наших стараний и наших услуг другим на пользу, конечно, ставим мы выше того, чтоб ими кому-либо навстречу идти; но, с другой стороны, обыкнув делать везде и при всяком случае зависящее от нас добро, не отречемся же опять никогда и от употребления их там, где того дружески требовать и просить будут. Вот для вас самих размер, по которому вы отзывы и поступки ваши всегда учреждать имеете.

Мы пребываем вам императорскою нашею милостию благосклонны.

Дан в С.-Петербурге октября 27-го дня 1780 г.

По имянному ее и.в-ва указу.

Граф Н. Панин

Граф Иван Остерман

Получен 15/26 декабря.

АВПР, ф. Лондонская миссия, д. 345, л. 15—17 об. Подлинник, рус. яз. Опубл.: Из истории русско-американских отношений / Подгот. Н. Н. Башкина, В. И. Жиленко, В. И. Мазаев.— Международная жизнь, 1974, № 7, с. 156—158.

Комментарии

1. Имеется в виду рескрипт Симолину от 19/30 октября 1780 г., в котором, в частности, подтверждалось намерение российского правительства «сохранять строжайший нейтралитет равно ко всем воюющим державам» (АВПР, ф. Сношения России с Англией, оп. 35/6, д. 68, л. 16—19; О вооруженном морском нейтралитете, с. 142—144).

2. См. примеч. 4 к док. 38. В ст. IX русско-датской конвенции подчеркивалось, что «сия конвенция ...послужит основанием тем обязательствам, кои могут быть по обстоятельствам приняты впредь...», и что ее положения «должны в прочем быть почитаемы за всегдашние и послужат законом относительно торговли и мореплавания и всякой раз, где дело будет об определении прав нейтральных наций» (О вооруженном морском нейтралитете, с. 126).

3. Речь идет об отправке рескрипта от 26 октября/6 ноября 1780 г. российскому посланнику в Мадриде Зиновьеву (АВПР, ф. Сношения России с Испанией, д. 391, л. 30—33) и указа от 27 октября/7 ноября 1780 г. временному поверенному в делах в Париже Хотинскому (АВПР, ф. Сношения России с Францией, оп. 93/6, д. 350, л. 20—22 об.; О вооруженном морском нейтралитете, с. 144—147).

4. В реляции Екатерине II от 15/26 декабря 1780 г. Симолин сообщил о намерении Англии привлечь Австрию в качестве посредника на будущих мирных переговорах и изложил данный ему лордом Стормонтом ответ. См.: АВПР, ф. Сношения России с Англией, оп. 35/6, д. 310, л. 24—29 об. «Мне кажется,— писал российский посланник о позиции лондонского кабинета,— они не постоят за тем, чтобы принести в жертву второстепенные, менее важные интересы; что же касается, в частности, согласия на отделение североамериканских колоний, то его можно будет вырвать у них, лишь полностью их разгромив. Повторяю, что таков доподлинный образ мыслей и правительства, и нации» (Там же, л. 29 об.).