31. ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ ДЖ. ЛЕДИАРДА

[о-в Уналашка, октябрь 1778 г.]

... ¹ Как я уже упоминал, к востоку отсюда, почти вплоть до Сандвичева пролива, мы замечали много признаков общения с Европой. На этом же острове мы попали в обстоятельства, которые не только указывали на такое общение, но, как казалось, прямо говорили о том, что где-то здесь в действительности есть европейцы. Признаки, которые подсказывали подобные догадки, таковы: мы обнаружили среди жителей этих островов два разных типа людей — одни, как мы знали, были уроженцами Америки, другие же, по нашим предположениям, пришли с противоположных берегов Азии. Мы заметили, что они говорят на двух различных наречиях и что им нравятся табак, ром и нюхательный табак (табак у них был даже в достатке), а также что некоторые из них одеты в синие парусиновые рубахи и штаны. Но самым примечательным было появление красивого молодого вождя, который вышел к нам в сопровождении-двух индейцев из тех, какие нам показались выходцами из Азии, и подарил Куку свежеиспеченный ржаной пирог с лососиной, сдобренной перцем и солью. Было видно, что вождю очень хотелось объяснить Куку значение подарка и цель своего посещения, в чем он настолько преуспел, что внушил ему, будто на острове живет несколько белых чужеземцев, которые прибыли по большой воде на судне, напоминающем наши. Хотя и не такое большое, оно намного превосходила их собственные. [47]

Последствием этого было то, что Кук решил обследовать остров. Однако трудность заключалась в том, чтобы выработать план, который одновременно отвечал бы требованиям безопасности и необходимости спешить. Вооруженный отряд продвигается медленно, а если его отрежут индейцы, то мы в нашем положении понесли бы невосполнимую утрату. Один человек всецело рискует жизнью, но если он избежит нападения, то у него все преимущества подвижности; случись же ему погибнуть, потери ограничатся одним человеком. Последнее представлялось наилучшим, но оказалось, что крайне трудно выделить такого человека и приказать ему отправиться в поиск, а потому было решено, что надлежит направить добровольца или же не направлять никого. В то время, как и ныне, я был в близкой дружбе с Джоном Гором, эсквайром, лейтенантом с корабля «Резолюшн», как и я уроженцем Америки и моим командиром. Он посоветовал капитану Куку выбрать меня, с чем я немедленно согласился. Капитан Кук заверил меня, что он счастлив, что в глубь острова пойду я, ибо он верит, что я добьюсь удачи. Дав мне указания о том, что я должен предпринять, он напутствовал меня добрым словом и попросил, чтобы мое отсутствие, если получится, длилось не более недели, по истечении которой он ожидает моего возвращения. Если я не вернусь к тому времени, он выждет еще неделю, но не больше. Упомянутый выше молодой вождь и два его спутника должны были служить мне проводниками... ²

Начинало смеркаться, когда за нами пришло каноэ. Это была лодка из кожи с двумя отверстиями для гребцов, какие строят эскимосы. Индейцы, которые прибыли на каноэ, перемолвились с моими проводниками, а затем подошли ко мне и дали понять, чтобы я сел в него, на что я, однако, согласился не очень охотно, ибо там не было иного места, кроме как между двумя отверстиями, где мне следовало лежать на спине, растянувшись во весь рост, что исключало возможность видеть, куда меня везут, или спастись в случае опасности. Но так как выбора не было, я позволил упрятать себя на дно лодки и помчался головой вперед по воде; приблизительно через час я почувствовал, как каноэ уткнулось в берег, как вслед за этим его подняли и некоторое время несли, затем опустили снова и меня под руки вытащили наружу три или четыре человека. Было уже совсем темно, и я не смог разобрать, кто были эти люди, хотя [48] и понял, что язык их для меня нов. В сопровождении двух незнакомцев я прошел около 22 ярдов, как вдруг увидел огни и несколько хижин, подобных тем, которые я покинул утром. Когда мы приблизились к одной из них, ее дверь отворилась, и при свете горевшей внутри лампы я к радости своей и удивлению обнаружил, что те двое, державшие меня за руки, были европейцы, светловолосые и красивые. По их виду я заключил, что они русские, и вскоре убедился, что это правда. Хижина, куда мы вошли, была сильно вытянута в длину. По обеим ее сторонам я увидел настилы из досок и возле них нескольких индейцев, которые мне поклонились. В дальнем конце хижины жили русские. Когда я достиг его, меня усадили на лавку, покрытую шкурами, и, заметив, что я очень устал, промок и озяб, принесли мне пару синего шелкового белья, меховую шапку, сапоги и халат, которые я надел с такой же готовностью, с какой они были мне предложены. Гостеприимство — истинно человеческая добродетель, и пользоваться им столь же обязательно, сколь его оказывать.

Как только я согрелся и освоился, передо мной поместили стол, на котором стоял светильник.

Все русские, что были в хижине, уселись вокруг меня. Тут же принесли и поставили на стол бутылки со спиртным, табак, нюхательный табак и прочие припасы, какие были поручены мной Перфилу. Я преподнес их русским, объяснив, что это подарок от капитана Кука, англичанина. Тогда один из них дал мне понять, что все белые, которых я вижу, подданные российской императрицы Екатерины, вслед за чем поднялся и поцеловал мне руку, тогда как остальные обнажили головы. Я объяснил им, как умел, что капитан Кук хочет видеть их и послал меня, дабы я проводил кого-нибудь на наши корабли. После такого вступления мы сели за ужин, состоявший из вареного китового мяса, жареного в масле палтуса и жареной лососины. Ел я лишь лососину. Они угостили меня ржаным хлебом, но сами к нему не притрагивались. Зато им очень понравился ром, который они пили, ничем не разбавляя и без всякой меры. Мне отвели весьма удобную постель из шкур, на которых я лежал и которыми накрывался. Прошедший день утомил меня, и вскоре я отправился на покой. Едва я улегся, русские молча созвали индейцев и сотворили молитву по обычаю греческой церкви, который [49] очень напоминает католический. Я не мог не отметить, с каким особым благоговением индейцы отдавали долг богу у своих маленьких распятий, с каким удовольствием они отправляли многочисленные обряды, сопутствующие такого рода богослужению. Я думаю, что среди религий мира эта более других способна привлекать прозелитов, особенно тех, кто либо не хочет, либо не способен предаваться размышлению, или же не может получить правильного образования, которое ознакомило бы их с началами и историей христианства.

За ночь я хорошо отдохнул и проснулся лишь поздно утром... ³ Пока снаружи шел снег, я, оставаясь в помещении, развлекался тем, что записывал слова из языков американских индейцев и азиатов, прибывших на этот берег с Камчатки вместе с русскими. Числительные на этих языках таковы:

Я не стану говорить что-либо о приведенных примерах, удовлетворившись тем, что не кто иной, как я принес весть о новых и далеких языках в кабинеты моих соотечественников, чьи ученые досуги позволят им с большей пользой, чем это мог бы сделать я сам, употребить сию диковину при исследовании происхождения народов. Замечу только, что звук этих языков настолько гортанный, что мне было одинаково затруднительно как уловить, так и передать его, сообразуясь с нашим правописанием, те же, кто говорит на них правильно, должно быть, делают это Е Gutture, Per labia, In Palato et Per Denteo ⁴, подобно говорящим на древнееврейском языке, с которым они так сходны. В самом деле, числительное на языке американских индейцев «щее», что означает «восемь», произносится почти так же, как древнееврейское слово «шехм». Гортанные звуки присущи поистине всем туземным языкам этого континента, от Гренландии до перешейка Дариен и от Новой Земли по всему северу Европы и Азии.

После полудня погода прояснилась, и я вышел посмотреть, как живут русские искатели приключений. Я обнаружил, что поселок состоит примерно из 30 хижин. Все они построены таким образом, что их основания находятся в земле, а то, что возвышается над ее поверхностью, обложено дерном и поросло жесткой травой.

Единственное их достоинство в том, что они теплые, а это объясняется отчасти их устройством, отчасти тем, что в печи и днем и ночью поддерживается огонь. Спят они на полатях, построенных по обе стороны хижины, которые покрыты медвежьими и иными шкурами. Выросшие в суровых условиях, они редко нуждаются в чем-либо сверх того, что добывают на морском промысле и на охоте. Русских насчитывается до 30 человек, а с ними еще примерно 70 камчадалов, или индейцев с Камчатки. Последние вместе с американскими индейцами, с которыми они завязали дружбу, обосновались в поселке, пользуются всеми правами наряду с русскими и даже перешли в их веру. Тем островитянам, которые еще не переняли их веры и жизненного уклада, в правах отказано, равно как запрещено носить кое-что из оружия.

Кроме того, в бухточке за поселком я обнаружил причаленный шлюп водоизмещением 30 т, а рядом на берегу хижину, где хранились его паруса, оснастка и прочее морское снаряжение, а также старая трехфунтовая пушка. Человеку, наделенному живым умом, когда он попадает в город, дом или на корабль, прославленный подвигом, свойственно в полную силу ощутить то удовольствие, которое проистекает лишь из самого полного удовлетворения благородной любознательности. Едва мне сказали, что это тот самый шлюп, на котором знаменитый Беринг ⁵ совершил открытия, снискавшие ему славу и сослужившие такую службу его стране, как я тут же решил подняться на борт и вполне предаться чувствам, приличествующим случаю. Я поведал свое желание сопровождавшему меня человеку, который вернулся в поселок и привел каноэ. Мы переправились на корабль, где я пробыл около часа, а затем возвратился назад.

Беринг родился русским. Подобно его предшественнику и государю, царю Петру, он был рожден сослужить своей стране службу, на что способны лишь истинно великие и те, кто непреклонен в своей решимости творить добро. Сохранилась история его жизни и открытий, но я не имел счастья видеть ее, хотя мне говорили, что Кук возит ее с собой. Поэтому я вынужден отослать моих читателей к этому жизнеописанию, где они найдут более полный отчет как о всех его свершениях, так и о том, что касается данного путешествия, я же за неимением его не в силах прибавить что-либо к уже сказанному. Мне бы хотелось, чтоб душу такого великого человека, [50] как Кук, не запятнала зависть. Ведь неоспоримо установлено, что открытия Беринга на побережье Америки от 59° с. ш. и 217° в. д. до о-ва Провиденс, а оттуда, вдоль всего побережья, до двух знаменитых мысов, мыса Искуска Носс и мыса Принца Уэльского, предшествовали открытиям Кука. Правда, они во многом облегчили ему плавание, но и лишили его чести быть единоличным первооткрывателем Северо-Запада Американского континента, хотя следует признать, что сведения Беринга о тех краях, которые он исследовал, отличались неточностью и несовершенством и бесконечно уступали в полноте и упорядоченности познаниям Кука. Открытия, совершенные Берингом, сделаны безвестным, лишенным поддержки гением, которому приходилось преодолевать все мыслимые трудности, какие только могут выпасть в столь огромном предприятии на долю человека без широкого образования. Открытия Кука — это достижения человека, завоевавшего прочную славу, чей гений опирался на все богатство опыта, а оснащение его кораблей включало лучшее из того, что могут измыслить просвещенные умы первейшего морского королевства мира.

Упомянутые азиаты использовали этот небольшой камчатский барк для того, чтобы переправиться на остров (который они называют Уналашка), где они хотели основать пушную промысловую факторию. Они живут здесь уже около пяти лет. Один раз в год они плавают на нем до Камчатки, чтобы доставить на главную факторию свой товар и запастись там всем необходимым, на чем я еще остановлюсь в дальнейшем.

Я покинул поселок на следующий день, радуясь благополучному исходу путешествия, которое теперь казалось мне столь же приятным, сколь оно было нежелательным вначале. Меня сопровождали трое русских старшин и несколько слуг. Мы сели в большую кожаную лодку, очень похожую на наши 12-весельные китобойные баркасы, и напрямик пересекли залив, чем на несколько миль сократили себе путь. На следующий день мы миновали ту самую деревню, которую я посетил днем ранее, и на закате вошли в бухту, где стояли наши корабли. Еще до того как стемнело я вместе с моими новыми знакомыми поднялся на борт. Легко вообразить, какое удовлетворение это открытие принесло Куку, а также те почести, которых удостоился я. Наши догадки о связях туземцев с иностранцами нашли подтверждение... ⁶

Рукопись не обнаружена. Печат. no: Ledyard J. A Journal of Captain Cook's Last Voyage to the Pacific Ocean, and in Quest of a North-West Passage between Asia and America, Performed in the Years 1776, 1777, 1778 and 1779. Hartford (Conn.), 1783, p. 90—100.

Комментарии

1. В опущенной части журнала Ледиард описывает первые этапы своего путешествия на борту судна «Resolution» в качестве участника третьей экспедиции капитана Кука в южные районы Тихого океана. Экспедиция отправилась из Плимута (Англия) в январе 1776 г. и в январе 1778 г. достигла Гавайских островов, которые Кук назвал Сандвичевыми. Оттуда экспедиция отправилась к Нутка-Саунд на о-ве Ванкувер и затем дальше к северу вдоль побережья Северной Америки.

2. Далее следует описание первых двух дней пути Ледиарда вместе с вождем Перфилом.

3. Здесь Ледиард повествует, как он умывался и завтракал.

4. Посредством гортани, губ, нёба и зубов (лат.).

5. По-видимому, Ледиард был введен в заблуждение — это был не корабль Беринга.

6. Далее Ледиард описывал их отъезд с Уналашки 1 ноября, обратный путь к Сандвичевым островам, где в феврале 1779 г. Кук был убит туземцами, и путь оттуда до Камчатки, где оставшиеся в живых участники экспедиции провели большую часть лета 1779 г. В октябре этого года они отплыли с Камчатки, направившись в Кантон и Макао, и прибыли в Англию в октябре 1780 г.