Забытая страница из истории русско-марокканских отношений в последней четверти XVIII века

Марокко издавна привлекало к себе внимание как Османской империи, так и ряда европейских государств, неоднократно пытавшихся покорить эту страну.

В упорной борьбе против турецких завоевателей марокканскому народу удалось сохранить свою независимость. Менее успешным было сопротивление Марокко проникновению европейских держав. Испанцы захватили марокканские порты Сеуту, Мелилью и Алусемас, французы и голландцы навязали Марокко неравноправные договоры.

В Архиве внешней политики России хранятся документы, освещающие интересный эпизод из истории русско-марокканских отношений последней четверти XVIII в. - попытку марокканского султана заключить торговый договор с Россией ¹. События, о которых идет речь в этих документах, связаны прежде всего с Архипелагской экспедицией русского флота.

В начальный период войны с Турцией (1768-1774 гг.) Россия в помощь своим сухопутным армиям направила из Балтийского в Средиземное море эскадры Свиридова, Эльфинстона и Арфа. При этом эскадрам предписывалось избегать сражений с кораблями Алжира и Туниса ², хотя последние были вассалами Турции.

В связи с нуждами Архипелагской экспедиции обязанности русского консула в Гибралтаре исполнял с 1769 г англичанин Лидс Бут, который оказывал помощь русским эскадрам, а также подробно информировал русское правительство о наиболее важных событиях в бассейне Средиземного моря ³. В донесениях Лидса Бута встречается ряд сведений о политическом положении в Марокко, о сношениях марокканцев с иностранными державами и т.д. В "Санкт-Петербургских ведомостях" появлялись, на основании этих донесений, заметки о Марокко, что свидетельствовало об интересе, проявлявшемся в России к Марокко.

Одержанная Россией победа над Турцией способствовала росту международного авторитета и популярности России в странах Африки и Азии.

К сближению с Россией стало стремиться и марокканское правительство. 10 октября 1777 г. Лидс Бут писал в своем донесении, что султан Марокко "обнародовал указ, полученный здесь сего утра из Тангира, изъявляющий Его намерение иметь вечный мир, как с королем Гишпанским, так и с другими християнскими державами, к которым он хочет послать по сему делу объявление. Ея Императорское Величество (то есть Екатерина II. - Б.Д. и В.Ж.) включена между прочими упомянутыми [88] в списке" ⁴. 16 марта 1778 г. в "Санкт-Петербургских ведомостях" появилась следующая заметка: "Африка. Из Мекинеца ⁵ от 22 декабря. Марокканский владелец разослал циркулярные письма к находящимся в Сале, Тангере и Магадоре консулам, такого содержания, что впредь все Российские, Неаполитанские, Мальтийские, Немецкие, Прусские, Тосканские, Генуэзские, Венгерские, Сардинские и Американские корабли могут свободно входить в его гавани и пользоваться там всеми привилегиями, данными другим народам, пребывающим с сим владельцем в мире".

23 декабря 1777 г. русский консул в Тоскане Моцениго в депеше вице-канцлеру И.А. Остерману сообщал о прибытии в Ливорно к великому герцогу Тосканскому губернатора г. Мармара ⁶ Мухаммеда бен Абдель Малека, чрезвычайного посланника Марокканской империи для заключения мирного договора с Тосканой. Местные консулы нанесли марокканцу визиты. Моцениго от визита воздержался, поскольку между Россией и Марокко не было никаких сношений, и просил соответствующих указаний по этому поводу ⁷.

Были ли им получены таковые, нам неизвестно.

В сношение с марокканским посланником вступил по собственной инициативе капитан 2 ранга Козлянинов 8, под командованием которого в 1776 г. в Средиземное море было послано несколько русских судов. 29 марта 1778 г. Козлянинов писал вице-президенту Адмиралтейской коллегии Чернышову, что, застав в Ливорно Мухаммеда бен Абдель Малека, он нанес ему визит и сообщил о повелении Екатерины II дружественно относиться к марокканским судам. Марокканский посланник в свою очередь заявил Козлянинову о решении султана открыть для русских судов, как для судов дружеского народа, порты Марокко ".

Спустя несколько дней состоялся обмен письмами между марокканским посланником и Козляниновым. Марокканский посланник уведомлял о предоставлении права входить в марокканские порты военным и торговым кораблям, плавающим под российским флагом, наравне с судами других европейских государств ¹⁰. В письме отмечалось, что желание марокканского султана "есть благо, любовь и всеобщий мир со всеми нациями, а в особенности с государями Европы, чтобы его подданные находились в состоянии дружбы с подданными других правителей и чтобы между ними существовали сношения как по морю, так и по суше вместе со свободой передвижения". Посол заканчивал свое письмо следующими словами: "Я написал тебе это словесное разъяснение, чтобы ты был спокоен духом и чтобы эти слова дошли до царицы России, дабы она была осведомлена обо всех делах, и были бы между нею и нашим государем только благо и приязнь" ¹¹.

Капитан Козлянинов сообщал в своем письме о полученном им повелении "чтобы в случае встречи моей с судами Мароккской империи не только не оказывать им себя неприязнствующим, но паче стараться наблюдать миролюбие и дружбу, вспомоществуя оным в случае какой-либо их надобности" ¹².

Оба указанных документа имеют большую историческую ценность. Это первые официальные документы по истории русско-марокканских отношений. Они [89] свидетельствуют о взаимном желании обоих государств установить дружественные отношения. Вскоре после обмена письмами Козлянинов по просьбе марокканского посла предоставил в его распоряжение два русских фрегата "Павел" и "Констанция" под общей командой капитана Скуратова ¹³ для возвращения со свитой из Ливорно в Танжер. В письме И.Г. Чернышеву Козлянинов писал, что он взял на себя эту смелость принять подобное решение, "как в заключенье сих уверительных о взаимном дружестве писем, так и в показание сему народу ласковости, отвозом помянутого их посланника на нашем фрегате. Причина, побудившая меня к сему была та, что как Мароккская империя имеет порты свои на пути нашего в Медитеранию плавания, то не токмо оныя могут служить в случае надобности пристанищем для наших судов, но и начинающейся коммерции нашей быть весьма полезными, по изобилию многих продуктов своих, так и по лучшей удобности для нас в продолжении толь дальнего путеплавания". ¹⁴

25 мая 1778 г. "Санкт-Петербургские ведомости" писали об отъезде марокканскою посланника из Ливорно, а спустя некоторое время поместили сообщение из Гибралтара: "Оба российских фрегата, на которых отправился из Ливорны марокканский посланник, прибыли в Тангер и приняты там с наивеличайшими почестями" ¹⁵. Сообщение сопровождалось краткой заметкой о местоположении Танжера, с характеристикой производительных сил страны и ее природных ресурсов. [90]

Уезжая из Танжера в г. Марокко для доклада султану, марокканский посол просил Скуратова задержаться до получения депеш к Екатерине II и Чернышеву. О пребывании русских фрегатов в Танжере и оказанных им "учтивостях" дважды писал из Танжера английский чиновник Симон Люкас. Он отмечал желание марокканского султана заключить с Россией трактат о мире и торговле ¹⁶. Далее Люкас сообщал, что 30 июля в Танжер были доставлены письма марокканского султана на имя Екатерины II и Чернышова, а также письмо Мухаммеда бен Абдель Малека Козлянинову. Все эти письма были отправлены со Скуратовым. В них говорилось о стремлении Марокко поддерживать дружественные отношения с Россией, о желании заключить с ней торговый договор и выражалась признательность за предупредительное отношение к марокканскому послу ¹⁷.

В письме на имя капитана Козлянинова марокканский посол сердечно благодарит за внимание, оказанное ему во время переезда со стороны капитана Скуратова и русских офицеров, сообщает о благоприятном впечатлении, которое произвел его доклад императору о переговорах с Козляниновым. Одновременно он указывает, что император марокканский хотел бы получать из России все необходимое для оснащения судов, особенно канаты, веревки и парусную ткань, а также все виды военного снаряжения для сухопутных войск, включая пушки и мортиры ¹⁸.

В письме И.Г. Чернышеву Мухаммед бен Абдель Малек писал о дружбе марокканского императора к России и о готовности его принять русского посла. "И кого бы Ея Величество ни изволила от себя послать в высокую и державную моего Государя резиденцию, то мир будет заключен и Ея Величества подданым оказываны будут наивеличайшие знаки дружбы, предпочитая их всем прочим народам, находящимся в мире с моим Государем" ¹⁹.

Марокканский султан Мухаммед писал Екатерине II и заверял о "мире на земле и море", указывая: "Когда Ваш посол приедет в наши области, мы тогда заключим и подтвердим мирные статьи... и ежели которые ваши суда заблагорассудят приезжать в порты нашего владычества, то будут как приятели приняты, по верности нашего императорского слова, вследствие чего и отправили мы уже наши императорские указы во все наши порты" ²⁰.

Среди известных нам архивных документов и в литературе нет сведений о том, как реагировали в Петербурге на письма, полученные из Марокко. Есть основания предполагать, что этот вопрос не получил развития вплоть до 1782 г. Однако интерес к Марокко и, в частности, к личности бывшего марокканского посла в Тоскане, бесспорно, существовал. В этом убеждает, в частности, опубликованная "Санкт-Петербургскими ведомостями" заметка из Танжера от 13 июля 1782 г. по поводу намерения султана отправить "губернатора Бен Абдель Мелика послом к Тосканскому и Венскому дворам" ^2l. Несомненно, что газету, которая, как правило, не давала информации о приездах тех или иных послов к заграничным дворам, Абдель Малик интересовал именно в связи с той ролью, которую он играл в русско-марокканских делах. Позднее появились сообщения о прибытии "посла от владельца марокканского к Флоренцскому и Венскому дворам" ²² о том, что посланник "Магомет бен Абдель Малек прибыл 1 января из Ливорно в Пизу и принят герцогом Тосканским" ²³ и другие информации. [91]

12 (23 декабря) Моцениго довел до сведения Остермана о прибытии марокканского посла в Тоскану и его просьбе ускорить отправку привезенных им писем султана Екатерине II ²⁴. Письма были отправлены через русское посольство в Вене. 29 декабря 1782 г. марокканский посол также направил письмо Остерману. В письме содержалось предложение заключить договор, аналогичный договорам с другими европейскими государствами. В своем послании на имя Екатерины II от 22 июля 1782 г. султан не ставил вопрос о заключении договора и лишь подтверждал достигнутую "через нашего верного последователя и посла при христианских державах, Мугамед бен Абд-Малека" договоренность о сохранении мира и дружбы. В послании подтверждалось также право свободного посещения русскими кораблями и купцами портов Марокко ²⁵.

В ответном письме, направленном султану через Моцениго в мае 1783 г., Екатерина II с удовлетворением приняла к сведению дружественные заявления султана Марокко. Одновременно она сообщала, что на началах взаимности "равные права будут предоставлены марокканским подданным" ²⁶.

Обмен письмами, несомненно, создавал условия для некоторого развития торговых отношений между двумя странами.

Известный русский писатель и экономист М.Д. Чулков писал: "Город Ливорна всей Италии магазейн, ибо от всех портов Леванта корабли туда приходят... через [92] него можно российским купцам производить коммерцию в Венецию, Гишпанию, Португалию, в Тарбар... а в Барбарию (Северную Африку) отпускать от нас железо и всякия железный мелочи, красную юфть, стекла и стеклянную, деревянную посуду" ²⁷.

Дальнейшему развитию отношений между Россией и Марокко временно помешала вторая русско-турецкая война 1787-1791 гг. Но уже в мае 1791 г., т.е. еще до подписания прелиминарных условий мирного договора в Галаце (31 июля 1791 г.) консул в Гибралтаре Симпсон, в своем донесении Остерману от 23 мая 1791 г. писал: "Проявляемое сейчас императором Марокко стремление поддерживать доброе согласие со всеми державами Европы кажется мне наиболее благоприятной возможностью, которая только может представиться для заключения договора между Его Императорским величеством и принцем" ²⁸.

Нам не удалось обнаружить документы о заключении договора между Россией и Марокко. Между тем Уляницкий, большой знаток русских архивов, приводит выписку: "От Симпсона донесение ²⁹ к гр. А.Р. Воронцову о заключении дружеского трактата с владетелем африканским для предохранения российского флота от опасностей, которым он ныне от барбарских морских разбойников подвержен". Следовательно, можно предположить, что трактат (или обмен письмами на месте), о котором он сообщает, мог быть заключен в конце 1791 - начале 1792 г. после подписания мирного договора в Яссах.

Имеющийся материал ярко характеризует дружественные отношения между Россией и Марокко в последней четверти XVIII в.

Ниже приводятся отдельные упомянутые документы ³⁰, в переводах, сделанных в Коллегии иностранных дел России.

№ 1

Письмо марокканского султана русской императрице

2 июля 1778 г.

Во имя Бога несть ни власти, ни крепости, кроме Бога, Великого Бога, от того, кто есть раб божий и управляем святою его волею и раздает его веления силою и споспешеством Всемогущего - Могамет Бен Абдалах Бен Измаель Шериф, слуга божий, которого Бог да упрочит и да споспешествует своему слуге, аминь.

Екатерине Алексеевне II, Великой и сильной надо всею Москвою, здравствовать ходящими в путех божиих.

Мы уведомились о происходившем между вашим комодором Козляновым и нашим слугою Бен Абдел Мелеком, и из того усматриваем вашу к нам дружбу (превознесенную по власти божией), что подало нам великое удовольствие и по доношению нашего реченного слуги, мы посылаем к вам нашу Императорскую грамоту, во уверение вас о нашем мире и дружбе на земли и на море, и когда ваш посол приедет в наши области, мы тогда заключим и подтвердим мирные статьи (с помощию божиею). И ежели которые ваши суда заблагорассудят приезжать в порты нашего владычества, то будут как приятели приняты, по верности нашего императорского слова, в следствие чего и отправили мы уже наши императорские указы во все наши порты.

АВПР, ф. Внутренние коллежские дела, 1778 г., д. 726, л. 1. Копия с перевода. [93]

№ 2

Грамота марокканского султана вице-президенту адмиралтейской коллегии И. Г. Чернышеву

14 июля 1778 г.

Во имя Бога и проч.

Графу Чернышеву первому Министру Высокой и Державной Императрице Московской здравствовать ходящим в путех божиих.

Мы писали Грамоту к вашей Императрице, уверяя Ее о нашем мире и дружбе на земли и на море, - а по прибытии вашего посла в наши области, заключим тогда и подтвердим статьи мирныя.

АВПР, Внутренние коллежские дела, 1778 г., д. 726, л. 1 об. Копия с перевода.

№ 3

Письмо марокканского султана русской императрице

22 июля 1782 г.

Во имя всевышняго и милосердаго Бога, коего в руце вся сила и помощь.

От раба Божияго на господа уповающаго Мугамад-Бен-Абд-Алла.

Пресветлейшей Императрице Всероссийской Екатерине Алексеевне мир и благоденствие последователей истинне и свету.

Да будете посему ваше Императорское Величество известны, что мы всегда рачительно и твердо сохраняем искренний мир и дружбу, в прошлое время между нами и вашим императорским величеством заключенную чрез нашего вернаго последователя и посла при христианских державах Мугамад-Бен-Абд-Малека. Мы, вознамерясь его отправить в помянутыя страны, а именно к Римскому Императору Иосифу II, и к его королевскому высочеству Светлейшему Герцогу Тосканскому, брату его, почли за благо написать сию грамату к вашему Императорскому Величеству и отдать оную вышереченному послу для надежнаго к вам доставления, и дабы из того ваше Императорское Величество усмотрели нашу искренность и точность в соблюдении постановленнаго.

Чтож касается до всего того, в чем ваши корабли, приходящие в наши порты, будут иметь нужду, и до их удовольствования, то наказали мы всем Градоначальникам и приставам помянутых портов, дабы никто не дерзал препятствовать вашим кораблям брать и запасаться всем тем, в чем им случится надобность. Равномерно, какой купец из вашей империи ни прибудет в реченные наши порты и города, будет он нами как в приезде, так и в отъезде отличаем и предпочитаем всякому народу. Я в прочем вашему Императорскому Величеству желаю всякаго благополучия.

Верно.

АВПР, ф. Сношения России с Турцией, 1778-1782 гг., д. 131, л. 14-15. Перевод.

Комментарии

1. Вопрос этот получил некоторое освещение в дореволюционной русской литературе (XVIII в).

2. "Русская историческая библиотека", т. I СПб., 1867, стр. 130.

3. В. Уляницкий. Русские консульства за границей в XVIII в М., 1899, стр. 394-397.

4. АВПР, ф. Сношения России с Англией, 1777 г., д. 729, л. 35.

5. Мекинец - город Мекнес в Марокко.

6. Город Мармара, или точнее Мамура - ныне Кенитра на Атлантическом побережье Марокко.

7. АВПР, ф. Сношения России с Тосканой, 1777 г., д. 61, л. 8-10.

8. Тимофей Гаврилович Козлянинов, командир фрегата "Северный Орел", был участником сражений при Наполи де Романия и Чесме в период русско-турецкой войны. О нем см. "Общий Морской список", ч. II. СПб., 1885, стр. 184-187.

9. См. "Материалы для истории русского флота", ч. XII. СПб., 1888, стр. 439-440 (со ссылкой на Архив Морского министерства. Дело гр. Чернышева 185).

10. АВПР, ф. Сношения России с Турцией. 1778-1782 гг., д. 131, лл. 30-31.

11. Там же, л. 32.

12. Там же, л. 44 (копия).

13. О Н. С. Скуратова см "Общий морской список", ч. II, 1885, стр. 391-393.

14. "Материалы для истории русского флота", ч. XII, СПб., 1888, стр. 440.

15. "Санкт-Петербургские ведомости", 20 июля 1778 г , № 58, стр. 512.

16. Письмо Мухаммеда бен Абдель Малека капитану Т.Г. Козлянинову. 26 июля 1778 г., АВПР, ф. Сношения России с Турцией, 1778-1782 гг., д. 131, лл. 46-48.

17. Письмо Мухаммеда бен Абдель Малека И.Г. Чернышеву. 26 июля 1778 г., АВПР, ф. Внутренние коллежские дела, 1778 г., д. 726, л. 2; см. также публикуемые нами документы № 1 и 2.

18. АВПР, ф. Сношения России с Турцией, 1778-1782 гг., д. 131, л. 46-48.

19. АВПР, ф. Внутренние коллежские дела, 1778 г ., д. 726, л. 2.

20. Там же, л. l.

21. "Санкт-Петербургские ведомости", 9 сентября 1782 г., № 72, стр. 576.

22. Там же, 18 ноября 1782 г., № 92, стр. 715.

23. Там же, 3 февраля 1783 г., № 10.

24. АВПР, ф. Сношения России с Тосканой, 1782 г., д. 88а, л. 1.

25. Письмо марокканского султана Екатерине II, 22 июля 1788 г., АВПР, ф. Сношения России с Турцией, д. 131, л. 14-15.

26. Грамота императрицы Екатерины II марокканскому султану Мухаммеду. Май 1783 г., АВПР, ф. Сношения России с Турцией, д. 67, л. 21.

27. М. Чулков. Историческое описание Российской коммерции, т. II, кн. 1. СПб., 1786, стр. 534.

28. АВПР, ф. Сношения России с Англией, 1791 г., д. 755, л. 7.

29. Донесение Симпсона и записка (выписка) коммерц-коллегии, на которую ссылается Уляницкий, в архиве не обнаружены.

30. Авторы приносят свою искреннюю благодарность тт. В.И. Беляеву, А.Ф. Искандерову, Н.С. Луцкой и В.Б. Луцкому, оказавшим помощь в переводе с арабского (магрибского наречия) на русский ряда архивных документов, использованных нами в настоящем сообщении.