К истории русско-марокканских отношений конца XIX в.

История русско-марокканских связей в XIX в. еще не нашла подробного отражения в советской и зарубежной литературе ¹. В какой-то мере восполнить этот пробел позволяют документы, хранящиеся в Архиве внешней политики России (АВПР) МИД СССР, часть из которых впервые вводится в научный оборот. В публикуемых источниках — решении Государственного совета России, выданной царем верительной грамоте министру-резиденту ², управляющему русским генеральным консульством в Марокко, дипломатических донесениях последнего, ответной грамоте султана Марокко, отчете МИД России за 1898 г. — раскрывается история установления дипломатических отношений между Россией и Марокко, содержатся интересные для историков и страноведов сведения о внутренней и внешней политике Марокко, борьбе между колониальными державами за порабощение единственной в то время в Северной Африке независимой страны.

В конце XIX в. Марокко было объектом дележа европейских держав: Англии, Франции, Испании, Италии и Германии, которые ради достижения своих целей не гнушались самых грубых и циничных методов. Затянувшееся империалистическое соперничество завершилось установлением в 1912 г. франко-испанского протектората.

Колониалистская политика западноевропейских стран пагубно отражалась на положении Марокко. Эта, по сути дела, средневековая монархия с ее аграрной и феодально-племенной структурой не выдерживала натиска промышленно развитой Европы. Попытки марокканских султанов преодолеть развал страны путем ее изоляции от Европы — ограничения въезда европейцев, строгого таможенного контроля, введения монополии султана на внешнюю торговлю и др. — к чему подталкивали султана господствующие консервативно-феодальные круги, были безуспешными. Следствием империалистической экспансии, нарастания феодально-буржуазных и феодально-племенных противоречий была хроническая экономическая и внутриполитическая деградация Марокко. В конце XIX в. в стране участились волнения арабских и берберских племен, нарастала феодальная анархия, не прекращались интриги и распри внутри султанского правительства — махзана. Утрата страной независимости была фактически предрешена. Но внешне Марокко оставалось монолитным. Свободолюбивое марокканское население еще надеялось отстоять независимость, в целом проявляло единство и сплоченность вокруг традиционного символа марокканской государственности — султана.

Именно в этот сложный для Марокко момент были установлены русско-марокканские официальные отношения. Публикуемые документы позволяют сделать вывод, что не в пример западноевропейским державам, Россия не участвовала в империалистическом дележе Марокко и что ее политика в отношении марокканцев являлась доброжелательной.

История русско-марокканских отношений уходит своими корнями в последнюю четверть XVIII в. Тогда Марокко посетили русские моряки, через посредничество которых была налажена дружественная переписка между русской императрицей Екатериной II и марокканским султаном Мухаммедом Абдаллахом. Активные связи [55] между двумя странами продолжались и в XIX в. Несмотря на замкнутость Марокко, в нем побывали многие русские моряки, путешественники-географы, писатели, художники, ученые, дипломаты. Передовая общественность России была осведомлена о славной истории Марокко, давшего миру высокие образцы средневековой исламской цивилизации. Вызывало восхищение свободолюбие марокканцев, решительно отразивших неоднократные попытки Османской империи в XVI в. подчинить себе Марокко, не раз дававших отпор наступлению европейских колонизаторов, впервые проникших на марокканское побережье в XV в.

Публикуемые материалы свидетельствуют, что марокканцы отдавали себе отчет в радикальном отличии политики России от откровенно империалистической политики западноевропейских держав в отношении их страны. Марокканский султан высоко ценил намерение России развивать с Марокко дружественные всесторонние отношения. Подобное проявление симпатии между марокканцами и русскими людьми в XIX в. вписывает яркую страницу в историю взаимоотношений между двумя странами.

Документы в подборке представлены в основном подлинниками. Стереотипные формы вежливости, обращения, перечисление титулов в начале и конце документов даны в сокращенном варианте или опущены.

При подготовке текстов документов к печати и при переводе на русский язык сохранен стиль языка XIX в., устранены только явные описки, грамматические ошибки и стилистические искажения. Имена собственные и географические названия преимущественно употреблены так, как принято в современных текстах географического и исторического содержания. Слова, вставленные по смыслу вместо неразборчиво написанных, заключены в квадратные скобки. Заголовки документов даны по оригиналам или выбраны по возможности в точном соответствии с видом документа, а также с учетом особенностей делопроизводства в российском МИД XIX в. Все даты документов приводятся по старому стилю.

Большая часть документов составлена на русском языке. Сведения о языке источника включены в легенду.

Публикацию подготовила Т. Л. Мусатова, кандидат исторических наук ³.

№ 1

Государственный совет, в соединенных департаментах законов и государственной экономии и в общем собрании, рассмотрев представление министра иностранных дел об учреждении генерального консульства в Марокко с министром-резидентом во главе, мнением положил:

I. Учредить должности: а) министра-резидента, управляющего генеральным консульством в Марокко, и б) секретаря при нем, на которого возложить обязанности драгомана ⁴.

II. Означенным должностям присвоить: а) министру-резиденту — IV класс по чинопроизводству ⁵, IV разряд по шитью на мундир, годовой оклад содержания в 15 000 рублей и 2250 рублей в год на канцелярские расходы, и б) секретарю — VII класс по чинопроизводству ⁶, VII разряд по шитью на мундир и годовой оклад содержания в 5250 рублей.

III. Потребный на содержание генерального консульства в Марокко ежегодный расход, в количестве 22 500 рублей, принять, с 1 января 1898 г., на счет государственного казначейства, а в текущем (1897) году отнести на остатки от кредита по 26-й расходной смете Министерства иностранных дел на означенный год.

Подлинное мнение подписано в журналах председателем и членами ⁷.

С подлинным верно: государственный секретарь Плеве

АВПР МИД СССР, ф. Департамента личного состава и хозяйственных дел (ДЛСХД), Исполнительный отдел, 1 стол, оп. 749/1, д. 1202, л. 18-19 об. Подлинник. [56]

№ 2

Кредитивная ⁸ грамота Николая II В. Р. Бахерахту ⁹

(По большому титулу).

Его величеству султану марокканскому (дружественное) приятельское приветствие. Пресветлейший и державнейший государь, любезный наш брат и друг. Желая укрепить столь счастливо установившиеся дружественные отношения между империями нашими, признали мы за благо учредить дипломатическое представительство наше в Марокко. Вследствие сего повелели мы нашему статскому советнику в звании камер-юнкера двора нашего [и кавалеру] Василию Бахерахту быть нашим министром-резидентом [при вашем величестве]. Аккредитуя его в означенном звании, мы просим ваше величество допустить его к себе благосклонно на аудиенцию и давать ему совершенную веру во всем, что он именем нашим будет иметь честь представлять Вам, особенно же при засвидетельствовании уверения в истинной нашей к вашему величеству дружбе.

Желаем вашему величеству счастливого царствования и успеха во всех благих начинаниях Ваших.

Дана в С.-Петербурге, марта четвертого дня, тысяча восемьсот девяносто восьмого года, государствования же нашего в четвертое лето.

АВПР МИД СССР, ф. Турецкий стол (новый), д. 5363, л. 5-5 об. Черновик.

На черновике — переводе на французский язык — пометы: Проект грамоты е. в. императора е. в. султану Марокко. Утверждена 4 марта 1898 г. Оригинал подписан е. и. в. собственной рукой: Николай. Завизирован министром иностранных дел: граф Муравьев.

№ 3

Донесение В. Р. Бахерахта М. Н. Муравьеву о его прибытии в Танжер

№ 1

Милостивый государь граф Михаил Николаевич.

Прибытие мое в Танжер обставлено было обычными здесь для приема иностранных представителей почестями и церемониалом.

У пристани меня встречали заведовавший по сие время русскими интересами в Марокко испанский посланник ¹⁰ со всем составом миссии, равно как и старшие драгоманы остальных пребывающих в Танжере миссий, явившиеся с поздравлениями от имени своих начальников.

Несколько дальше, у городских ворот, меня ожидал представитель султана для внешних сношений Сиди Мухаммед Торрес ¹¹, старик лет семидесяти в живописном белом бурнусе с длинной серебристо-белой бородой. Около него стоял со свитою великан паша-губернатор, риффен по происхождению. После обмена комплиментами, меня проводили в город. Поднимаясь по узким крутым извилистым и грязным улицам Танжера, среди многочисленной пестрой толпы, собравшейся посмотреть на посланца повелителя далеких северных стран, я, прежде всего, зашел в испанскую миссию, на которой развевался русский флаг, чтобы там же поблагодарить посланника за устроенный мне прием. Оттуда предшествуемый двумя отданными в мое распоряжение солдатами (кавасами) я прошел через город в одну из находящихся за воротами гостиниц.

Через день, в субботу, так как по пятницам у мусульман приемов не бывает, я отправился в сопровождении испанского посланника и вновь поступившего на службу нашего генерального консульства, по рекомендации г-на Охеда, драгомана, к представителю султана. После официального представления меня Сиди Мухаммед Торресу среди более чем скромной домашней обстановки и обмена несколькими словами г-н Охеда удалился, и я тогда вручил занимающему здесь пост министра иностранных дел копию своих верительных грамот, причем я прочел ему речь на французском языке, оставив ему затем, по принятому здесь обычаю, подписанный мною арабский перевод с оной.

Этой речью я постарался с первого же дня поставить русское представительство на подобающую ему высоту в духе и смысле данных мне вашим сиятельством инструкций и рассеять, в то же время, некоторые распускаемые нашими политическими недоброжелателями слухи о вполне второстепенной роли, которую нашему представительству суждено играть в Танжере, подчиняя себя всецело пребывающей здесь французской миссии. Эти же недоброжелатели, по дошедшим до меня слухам, постарались также умалить в глазах султана марокканского значение и мировое положение России. Это и заставило меня распространяться в речи моей о могуществе Российской державы.

Сиди Мухаммед, прочитав со вниманием арабский текст моей речи, сказал мне в [57] ответ, что он передаст мои слова шерифу, что он очень рад приветствовать представителя могущественной Русской империи, явившегося впервые в Марокко, притом еще в качестве искреннего друга, наконец, что он приложит все старания к поддержанию наилучших отношений со мною.

Перед уходом я ему еще повторил, что во всякое время я буду готов сообщать ему взгляды императорского правительства, в случае возникновения каких бы то ни было недоразумений между ним и представителями иностранных держав, прибавив, что Россия, не имея здесь прямых интересов, в состоянии беспристрастно судить, с высоты занимаемого ею мирового положения, об истинной выгоде и пользе Мароккской империи.

День спустя Сиди Мухаммед Торрес отдал мне визит. Я воспользовался этим случаем, чтобы еще говорить ему о России, показывая ему, между прочим, карту, на которой обозначен великий сибирский путь, что, видимо, его заинтересовало.

Иностранные представители посещают Сиди Мухаммеда в экстренных только случаях. Сношения по текущим делам ведутся через посредство драгоманов.

С глубоким почтением и пр.

В. Бахерахт

АВПР МИД СССР, ф. Политархив, д. 1368, л. 2-4 об. Подлинник.

№ 4

Ответная грамота султана Абдельазиза ¹² Николаю II

... Мы получили послание вашего величества, составленное в самом изысканном стиле и доброжелательном тоне, свидетельствующее о заинтересованности вашего величества в укреплении отношений между двумя нашими государствами, а также о том особом внимании, которое Вы уделили выбору представителя вашего величества в нашей счастливой империи, который будет служить посредником между двумя нашими странами. Ваше величество назначил на этот пост дворянина Василия Бахерахта, который в должности министра Вашего — о, августейший монарх! — надеется встретить со стороны нашего шерифского величества самый гостеприимный и обнадеживающий прием, равно как и подобающее отношение ко всему тому, что он будет передавать нам от вашего августейшего имени, и прежде всего, к заверениям в искренней дружбе вашего величества, пожеланиях дальнейшего счастья, прогресса и процветания нашему королевству.

Что касается желания вашего величества укреплять отношения между двумя странами, оно подтверждает то, о чем мы давно наслышаны — сколь славна деятельность вашего величества, благородны и высоки добродетели его. Что касается нас, то мы движимы по отношению к вашему величеству теми же самыми чувствами, а кроме того, еще и чувствами самой искренней симпатии и уважения.

Что касается Вашего министра, то он беспрепятственно вступил в пределы нашей империи и остановился в городе Танжере, где был окружен такими же большими уважением и почестями, как и министры всех других стран, во исполнение договоров и конвенций, заключенных на прочной основе. И все, что он будет передавать от имени вашего августейшего величества, будет с вниманием встречено и принято на веру, как в том, что касается чувств дружбы со стороны вашего величества в отношении нашего величества, так и Вашего горячего желания видеть наше королевство счастливым...

Мы надеемся, что дружба вашего величества явится для нас одним из бесценных сокровищ и что проявление явной благосклонности вашего величества к нам будет способствовать миру, согласию и торжеству радости во веки веков.

Дано во дворце нашем, в городе Марракеше, 16 сафар 1316 г. хиджры.

АВПР МИД СССР, ф. Политархив, д. 1368, л. 48-51. Перевод с арабского на французский, сделанный в российском генеральном консульстве в Танжере.

№ 5.

Из отчета МИД России за 1898 г.

...11. Марокко. Состоявшееся назначение министра-резидента нашего в Танжер ознаменовало собой начало непосредственных сношений русского правительства с империей мароккских султанов, издавна обращавшей на себя внимание европейского материка ввиду занимаемого ею исключительного географического положения.

Прибыв к месту служения, статский советник Бахерахт был встречен с подобающими почестями и торжественностью и, не теряя времени, вступил в деловые объяснения с пребывающим [58] в Танжере министром иностранных дел султана, ведущим сношения с имеющими свою резиденцию в означенном порте представителями держав.

Назначение русского дипломатического агента вызвало немало толков на почве Магриба, причем заметно проявилось стремление умалить значение нашего представительства выставляя существующую будто бы зависимость его деятельности от политических видов Франции.

В этом отношении весьма характерными явились происки великобританского посланника, кои, однако, не достигли цели, благодаря умелому образу действий нашего министра-резидента, не замедлившего занять подобающее ему положение.

Наглядным тому доказательством могло служить успешное разрешение вопроса о вознаграждении русского путешественника доктора Вестермарка ¹³ за разграбленное у него имущество. Махзан без всяких замедлений и по первому о том требованию статского советника Бахерахта удовлетворил нашу претензию в широких размерах. А между тем, другим правительствам в подобного же рода делах, постоянно возникающих на почве Магриба, приходится вести бесконечные переговоры и весьма часто прибегать даже к угрозам и морским демонстрациям. Так именно случилось в минувшем году с Англией, пославшей двух броненосцев в Мазаган, заявив при этом, что она будет бомбардировать означенный порт, если предъявленные ею требования не будут исполнены. Требования эти были вслед за тем удовлетворены. К такому же приему прибегла Италия и, конечно, не с меньшим успехом.

Постоянные затруднения, чинимые иностранцам, объясняются желанием ослабить путем этим натиск европейцев, в видах охранения самостоятельности и самобытности страны.

Без сомнения, существующее антиевропейское движение поддерживается отчасти искусственно, и, хотя великий визирь ¹⁴, самовластно распоряжающийся судьбами Магриба, за молодостью и неопытностью султана в некоторой мере и склонен к новшествам, но он опасается возбудить против себя сильную партию фанатиков, приверженцев старого порядка, вследствие чего и поддается общему течению, умело пользуясь при этом существующим между державами соперничеством.

Противодействие нововведениям, между прочим, сказалось в нежелании принять сделанное Францией предложение установить в стране золотую валюту путем внешнего займа в парижском Comptoir d'Escompte ¹⁵. Предложение это было вызвано происшедшим в Испании вследствие войны с Америкой финансовым кризисом, который самым невыгодным образом отразился на Марокко и его торговых отношениях, так как в стране обращаются испанские денежные знаки.

Означенная война имела и другое последствие — значительное уменьшение обаяния Испании в Магрибе.

Старания представителя мадридского кабинета всячески поднять пошатнувшийся престиж его правительства имели, однако, мало успеха, и едва ли к практическим результатам приведет и сделанное им предложение о том, чтобы разные возникающие вопросы неполитического характера разрешались коллективными представлениями держав.

Изучив местную почву и дела, наш министр-резидент в конце минувшего года стал готовиться к путешествию в Марракеш, вторую столицу султана, для представления последнему своих верительных грамот, после чего и личных сношений с всесильным великим визирем окончательно определится истинный характер и значение нашего Представительства в Марокко...

АВПР МИД СССР, ф. Отчеты МИД, 1898 г., л. 177 об-179. Подлинник.

№ 6

Милостивый государь, Михаил Николаевич.

Сегодня утром в 8 часов как было заранее условлено с великим визирем, за мной приехал кайл [Рга] для сопровождения меня на аудиенцию к султану. Я поехал впереди сопровождающих меня лиц, окруженный пешим и конным конвоем, к дворцу и остановился на обширной, прилегающей к нему площади, где уже были собраны пешие войска без оружия. Мы слезли с лошадей и недолго ждали прибытия султана. Сначала провели шесть кровных арабских жеребцов, прибежали телохранители, вооруженные саблями и палками, которые остановились и выстроились немного поодаль по обеим сторонам подъезжающего султана. В шести шагах от меня султан остановился. Он сидел на буланом жеребце, а за ним стоял человек, держащий над его головой большой красный зонт, признак власти в Магрибе. По обеим сторонам у стремян стояли служители, вооруженные длинными полотенцами, которыми отгоняли мух, могущих беспокоить его величество. У правого плеча лошади стоял всесильный великий визирь Ба Ахмед. За ними стояли рядом главнейшие [59] сановники махзана. Когда султан остановился, я подошел и обратился к нему со следующей речью на русском языке:

«Ваше величество, по повелению его императорского величества имею честь вручить Вам грамоты, аккредитующие меня в качестве министра-резидента при вашем величестве.

Исполняя сие приказание, могу лишь повторить то, что при приезде моем в Танжер я сказал представителю Вашему Сиди Мухаммеду Торресу, а именно: что мое присутствие в Марокко есть явное доказательство дружелюбного расположения государя императора к вашему шерифскому величеству.

Я, следовательно, вправе надеяться, что вашему величеству угодно будет смотреть на меня, представителя могущественнейшей в мире державы, как на истинного друга, и что представители верховного авторитета вашего величества будут со мной обращаться как с таковым во все время моего пребывания в подвластной вашему величеству стране».

После перевода моих слов драгоманом миссии я передал грамоты султану. Подержав их немного, он передал их великому визирю и затем начал негромким, дрожащим голосом свою речь, которая была у него записана на бумажке, на которую он изредка косился. По дословному переводу с арабского, переданному мне драгоманом, сказал он следующее:

«Хвала всевышнему!

Мы узнали, что его величество император России приказал Вам передать нам эти высокие верительные грамоты, содержанием коих мы глубоко прониклись. Мы считаем их весьма почтенными и столь же священными, сколь высоко их происхождение.

Мы признаем, о, ваше величество, вашего посла в качестве министра России в нашем процветающем королевстве; мы встречаем его со всем радушием и обращаемся с ним как с послом великой державы.

Что же касается того, что единственной целью его миссии является упрочение дружественных связей между нашим шерифским величеством и вашим августейшим монархом, хвалу благородным чувствам коего мы постоянно слышим, то мы разделяем эту цель, выражая вашему августейшему монарху наши ответные симпатии и заверения в самой искренней дружбе.

Что касается желания вашего превосходительства относительно того, чтобы с ним обращались как с другом, то мы будем относиться к Вам со всей благосклонностью, которую заслуживает посланник искреннего друга нашего процветающего королевства и Вы познаете в отношениях с нашим шерифским величеством только радость, продвигаясь по пути сближения между нашими двумя сторонами в целях безопасности обоих народов.

Добро пожаловать, ваше превосходительство посол и ваша свита, в наше гостеприимное королевство!»

С глубочайшим почтением и пр.

В. Бахерахт

АВПР МИД СССР, ф. Политархив, д. 1369, л. 24-27. Подлинник. Изложение речи султана — на французском языке.

Комментарии

1. В сб. «Итоги и задачи изучения внешней политики России» (М., 1981) отмечается: «В целом... история отношений России со странами Африки в XIX веке еще мало изучена» (с. 302).

2. В соответствии с постановлением Аахенского конгресса держав — участниц «Священного союза» (1818 г.) министры-резиденты составляли средний класс между министрами второго ранга (посланниками) и поверенными в делах. Наравне с послом и посланником министр-резидент мог быть аккредитирован при главе государства.

3. Автор приносит благодарность начальнику Историко-дипломатического управления МИД СССР доктору исторических наук П. П. Севостьянову, заведующему АВПР МИД СССР Н. С. Агафонову, сотрудникам архива Э. В. Науменковой, С. И. Повальникову, С. Л. Туриловой за содействие при работе над публикацией.

4. Драгоман — официальный переводчик, состоящий при дипломатических и консульских представительствах в странах Востока.

5. По Табели о рангах — действительный статский советник.

6. По Табели о рангах — надворный советник.

7. Это мнение Государственного совета 17 ноября 1897 г. было утверждено царем, который приказал его исполнить (АВПР МИД СССР, ф. ДЛСХД, Исполнительный отдел, 1 стол, оп. 749/1, д. 1202, л. 35-35 об. Копия).

8. Верительная.

9. Бахерахт В. Р. (1851-1916) — карьерный дипломат, находился на службе в МИД с 1871 г., до назначения в Танжер занимал ответственные дипломатические посты в представительствах России в Берне, Мюнхене, Риме, Брюсселе и Лиссабоне. Являлся министром-резидентом, а затем посланником России в Танжере (после преобразования генерального консульства в миссию) с 1897 по 1906 г. Впоследствии был назначен посланником в Берн.

10. С 1881 по 1897 г. интересы России в Марокко представляла Испания.

11. Танжер был местом пребывания дипломатического корпуса. Столицы внутреннего Марокко — Фес, Рабат, Марракеш и Мекнес — были закрыты для иностранцев. С начала 60-х годов XIX в. в Танжере была введена должность представителя султана по связям с консульским и дипломатическим корпусом. В 90-х годах эту должность занимал Мухаммед бен Торрес.

12. Мауля Абдельазиз (1880-1943) — алавитский султан (1894-1908), младший сын Мауля Хасана I.

13. Доктор Вестермарк, уроженец Финляндии, совершал научную экспедицию в Марокко в 1898 г. Более подробных сведений об этой экспедиции нет.

14. Роль великого визиря в махзане — султанском правительстве — была равнозначна должности премьер-министра.

15. Учетном банке.