Письмо члена Французской Академии Жюля Кларети

К АВТОРУ.

Cher Monsieur!

Ваша книга появляется в свите в тот час и минуту, когда, без преувеличения можно сказать, глаза всего мира обращены на тот уголок земли, где Менелик совершает свои великие деяния.

Вы имели странное счастье, за которое отчасти дорого заплатили, видеть близко и изучить эту quasi-легендарную личность, окруженную кровавым ореолом, и Вы начертали нам ее портрет, составляющей вклад в истории.

Ваша точность особенно нравится мне в Вашей работе. Ваше перо ясно и образно, и обладает правдивостью тех мгновенных снимков, которые удалось сделать Вашему сыщику — фотографическому аппарату. Негус здесь как живой, — деятельный, привлекательный и — ужасный.

Несколько дней тому назад я читал в «Correspondant» статью, где Менелик представлен в более блестящем виде, и я воображал себе этого героя — ибо это герой действительно — в чертах более симпатичных.

В нем виден пророк, мистик и в то же время — современный человек. Он верить в участие Бога в его [6] победах и в то же время, как говорите Вы, в благодетельное действие йодоформа на раны... Вы показываете нам, как он следит за опытами взрыва динамита, а нам известно, что он хлопочет заключить Абиссинии в почтовый союз и заказывает почтовые марки со своим изображением ¹. Он христианин, он оплакивает кровь, которую, как он говорить, заставили его пролить Итальянцы, а, во время своего похода против Уаламосов, в котором Вы участвовали, он с удовольствием, кажется, вонзает пули своего Винчестера в черное человеческое тело.

Вы, действительно, можете хвастаться виденными Вами ужасными, поразительными зрелищами. Мне кажется, читая Вас, я слышу воинов царя Эфиопского, поющих их зловещий гимн военный:

Пойте, ястребы, пойте!
Вам для пищи готово 
Тело человеческое!

Когда я представляю себе, как батальоны несчастного Баратиери слышали этот гимн убийства, я думаю о трауре итальянских матерей, сыновей которых пронзили пики, изрубили короткие мечи Абиссинцев. Прежде чем черная Африка откроет нам свои тайны, много крови европейской выпьет она.

Я знаю, что каждый шаг вперед покупается такими жертвами, и что прогресс есть растение, питающее корни [7] свои в мрачном черноземе, насыщенном трупами. Разве невозможны мечты о завоеваниях без кровопролития?

Италия геройски отдает детей своих во имя идеи (?). Франция в свое время также отдавала своих. Мы все испытали чувство жалости при известии о разгроме, перенесенном воинами латинской расы, но мы помним также, что в час нашею поражения ², Менелик, гостем которого Вы были, узнав о том, какое военное вознаграждение требуют с нас, движимый великодушием и трогательной наивностью, предложил часть своих сокровищ царских, чтобы выкупить, как он выразился, Франции.

В этом человеке нет ничего вульгарного. Среди наших интеллектуальных немощей и хитростей г.г. политиков он возвышается как воплощение, правда, грубой силы, но величественной своим патриотизмом и отпором иноземцам. В нем виден Феодор ³, но с более великой душой. В нем нет надменной и в месте с тем меланхолической поэзии Абд-Эль-Кадера, но в нем велика энергия, а в атаках его, в тактике виден гений. Неприятно видеть его в кровавом дыму сражения, где он представляется каким-то черным демоном, — но это демон родины, отечества... Смертным пришельцам издалека он не позволяет приблизиться к могилам отцов своих. [8]

И те также храбро идут вперед, исподняя долг свой; они покинули фермы Ломбарды, неаполитанские виноградники, лагуны венецианские, родные селения, родную землю, залитую солнцем и песней, чтобы столкнуться с победителями Уаламосов, ружьями и мечами Негуса.

Думаю, что никто лучше Вас не оценить серьезности положения итальянской армии. Шоаны — страшные противники, и Вы видели в деле победителей при Адуа.

Чтение воспоминаний Вашего путешествия всегда представляло бы глубокий интерес для тех, кто, сидя в кресле, хочет знать, однако, жизнь вселенной; но ныне, при блеске, так сказать, сражений настоящих, отчет о Вашей экспедиции получает положительно пленительный характер, и в успехе книги Вашей я не сомневаюсь.

Истинный парижанин, Вы даете нам новейшие детали об Абиссинии, и книга Ваша, более современная, чем замечательный труд М. d'Abbadie, с интересом будет прочтена и здесь, и в Италии, и, быть может, там в Аддис-Абаба, где Негусу подносят вырезки из газет и журналов.

Я счастливь тем, что первый мог бросить взгляд на Ваши искрение страницы и глубоко благодарен Вам за удовольствие, вернее — за волнение, которым я обязан Вам, и которое разделить со мною читающая публика.

Сердечно Ваш

Член Французской Академии.

10-го Марта 1896 г.

Комментарии

1. Ныне Негус хлопочет о принятии Абиссинии в Женевский союз Красного Креста и, как говорят, получил невероятный и ничем не оправдываемый отказ от Швейцарского Правительства. Прим. Л. А. Б.-Б.

2. В 1871 году, когда Франция должна была уплатить пять миллиардов. Прим. Л. А. Б.-Б.

3. Негус Абиссинии (1855-1868), застрелившиеся благодаря Англичанам, видя невозможность защищаться в крепости Магдала и не желая пережить своей славы, деяниями его заслуженной (13-го Апреля 1868 г.). Прим. Л. А. Б.-Б.

(сокр. пересказ Л. А. Бич-Богуславского)
Текст воспроизведен по изданию: В походе с Менеликом, негусом абиссинским (двадцать месяцев в Абиссинии). Одесса. 1896