Такла-Хаварьят.

Значительное по объему житие преподобного Takla-Hawarjat («Насаждение Апостолов») заключается на ff. 1-8 и 170-206 рукописи №63 бывшей коллекции d'Abbadie. Страницы — большого формата, довольно древнего письма.

Как и все эфиопские агиологические произведения, и данное составлено для чтения в церкви на день памяти святого. Об этом прямо сказано в стихотворном вступлении: «да расскажем повесть о человеке Божием, читаемую 26-го числа месяца хедара». Житие состоит из ряда повествований об отдельных событиях, чудесах и т. п., по большей части предваряемых обращением к слушателям и заключаемых кратким поучением, часто с приведением библейских цитат. Например (f. 170 ч. II): «Послушайте, братие, чада церковные, таковое смирение с деянием, которое он предпочел. Ибо сим смирением приобрел он возношение. Сила молитвы его да сохранит нас от мира погибели во веки веков. Аминь». Или, например, заключение повествования на f. 199 v.: «И ублажили нового апостола, Такла-Хаварьята, учителя и проповедника (?), говоря: «воистину, он ревнитель, как Илия, и учитель, как Павел, исполнен премудрости, как Стефан, и камень веры, как Петр, проповедник Евангелия, как все апостолы, конь Духа и любитель пустыни, как Антоний и Макарий. Похвала памяти его сладостна для великого и малого. Благословение помощи его да будет нам, как, одеяние, ныне и присно, и во веки веков. Аминь». Далее идет начало следующего повествования: «Послушайте еще, отцы наши и братие, собравшиеся в сей святый храм, дивное и чудное, что сотворил Бог (f. 200) для сего отца нашего Такла-Хаварьята, девственника и иерея, блаженного и святого». После следующего за этим рассказа о посрамлении святым [308] пришедших к нему бесов, читаем: «Таков обычай сатаны. Когда он приходит бороться со святыми, и те начинают молиться, (обратившись) спиной к западу, а лицом (к востоку), он не входит и не может видеть образа лица Божия и помазания Духа Святого и сияния благодати Христовой на челе их, как сказал Господь наш во Евангелии: «всяк, делаяй злая, ненавидит света, и не приходит к свету, да не обличатся дела его, яко лукава суть» (Иоан. 3, 20). А кто это, чьи дела лукавы, как не сатана, противящийся святым, да восхитит их с собою во тьму? А тьма — дела греховные. А тот, чьи дела праведны, заботится о совершении их и идет к свету, да явятся дела его, яко о Бозе суть соделана. Воистину сей отец ваш Такла-Хаварьят — девственник, и иерей, и пророк, и апостол, и дела его явились, как свет с верою. И плоть его пригвождена железом в память пригвождения на кресте рук и ног, Господа сил и царя-царей, Бога-богов. И сего рода горело тело его любовью Духа Святого и не охладил он духа и тела водою греха. Посему дана была ему на земле жизнь ангельская и сатана не одолел его уловлением в грехи, хитростью, и нападением, явно и ужасая, придет ли он в полночь, сделавшись в своей задней части змием, или придет тайно, неся дубину». Иногда такие риторические заключения сделаны рифмованными стихами: ff. 8 (r-v.), 17 3v.¹, 182 v.¹, 186 v.², 193 v.¹, 195 v.², а также начало заключения всего произведения ff. 205 v.¹-206 v.².

Житие выдает себя за повествование очевидца — ученика преподобного, писавшего по личным воспоминаниям, по рассказам как самого Такла-Хаварьята, так и других, имевших с ним беседы или видевших его чудеса. Это высказывается во многих местах, особенно же в конце, на f. 203v.¹: «Сие написали мы, да не забудется память изрядств его, да будет надеждой и пользой верным, а не для славы тщетной. «Яже видехом и яже слышахом». Как сказал Евангелист: «Не может град укрытися, верху горы стояй», и не может укрыться весть о славе праведных. Не вжигают светильника под спудом, но поставляют его на свещнице, и светит всем, иже в храмине суть. И мы не могли обнять всецело повествование о человеке Божием. Одни говорили: «мы видели отца нашего Такла-Хаварьята, когда он шествовал на облаке света»; другие говорили: «и мы видели его, идущим на колеснице светоносной»; некто сказал: «видел я его, возвещающим евангелие Божества, причем осенял его ангел крыльями света, пока он не кончил». Другой говорил: [309] «16 ангелов дано отцу вашему Такла-Хаварьяту, охранявших (его от) змей; он ходил с ним». Иной сказал: «два ангела стояли пред ним, держа мечи, отгоняя демонов»; некто сказал: «видел я Иоанна, возлюбленного Господом, когда он рассказывал видение свое «Апокалипсис»... Таким образом самые невероятные чудеса влагаются в уста «очевидцев». Это делается и при повествованиях об отдельных чудесах. Многие частя жития влагаются в уста самому святому и рассказаны в первом лице. Все это мало говорят в пользу автора нашего текста. А между тем он должен не особенно далеко отстоять по временя от своего святого. Как мы увидим, последний жил при Зара-Якобе; палеографические соображения не позволяют отнести рукопись ко времени позже XVI века. Необходимо упомянуть также о неудовлетворительности этой рукописи. Производя с внешней стороны вполне благоприятное впечатление, она весьма неисправна, переполнена описками, ошибками и пропусками, иногда препятствующими пониманию.

Автор жития, как и все вообще эфиопские агиобиографы, был начитан в доступной ему литературе. Он ссылается на «книгу Климента» (f. 204v.), очевидно апостольские постановления Климента, папы римского, на житие Иоанна Колова (f. 205); изучение его творения убеждает в его знакомстве с другими произведениями египетской монашеской литературы и делает вероятным предположение о том, что он читал Епифания Кипрского.

* * *

«Был человек в земле Шоа, по имени Андрей; должность его (simatu) была в земле Энарэт (***). Имя жены его — Елена. Она /f. 1v/ зачала и пошла к своим родным; жители ее города служили идолам. Когда наступил праздник волхвов, собрались на него мужчины в женщины и посылали свои дары, чтобы принести в жертву богам своим. Звали они и Елену и говорили ей: «отчего ты не кланяешься богам? Пойдем с дарами». Елена встала и пошла с ними. Когда волхв увидал ее издали, идущую к нему, воскликнул, говоря: «не подводите этой женщины». Все встали и сказали волхву: «что с тобой и из-за чего ты вопишь?» Он сказал им: «не позволяйте этой женщине подходить ко мне, ибо во чреве ее огонь». Когда она приблизилась к нему, он убежал, ибо жег его огонь духовный, находившийся на сем младенце, ибо от чрева матерня освятил его Бог, как Иеремию пророка и как Иоанна... И когда она пришла туда, где находились собравшиеся, ей сказали, что изрек волхв и как он убежал от нее. Она вернулась со своим приношением домой, а затем ушла и [310] воз-/f. 2r/вратилась к своему мужу в землю Энарэт. Эта Елена была из славного рода. — Был один человек, по имени Акхадом (***), макванен Тигрэ. У него была дочь (?) ¹ по имени Марьям-Семри; и женился Атфеяхан (***) на (женщине) по имени Кац (***). Она родила Елену, которая родила сына и воспитала его в Духе Святом. И он рос понемногу».

Отданный мамхеру, он изучил псалтирь, писания и пророков и все законы церкви. «Потом ему стали сватать невесту из царского рода. И ввели эту невесту с великим брачным торжеством. И этот отрок был в доме своего учителя, а эта невеста выросла. Сказал ее отец: «выросла дочь моя и достигла юности, а твой сын мал. Доколе будет ждать дочь моя? Давай судиться». Отвечал отец отрока Андрей: «я не отпущу невесты: пусть рассудят между мною и тобою». Люди города говорили: «зачем они препираются из-за того, что невеста выросла?» Из-за этого они пошли друг на друга. Отец отрока взял много добычи, и отослал отец эту невесту. По воле Божией случилось, что он остался девственником, как Иоанн Креститель под охраной Св. Духа. И послали этого отрока к митрополиту, и поставил тот его диаконом. Он вернулся в свой город /f. 2v/ и возвещал писания и был любим всеми — иереями и верующими. Иереи любили его за сладкогласие и сладость гортани его, верные же за законность и правду. И научился он ездить верхом, стрелять из лука и охотиться на зверей».

Отец стал уговаривать его жениться. Он отказывался, ссылаясь /f. 3v/ на ряд текстов. Это не помогло. «Поэтому вышел он в полночь из дома отца своего, возжегши светильник Троицы и не взяв с собою ни золота, ни серебра, ни других одежд, но только одного слугу оруженосца. Щитом правды покрывшись, пошел он, как добрый работник, возделывать ниву Евангелия и засевать ее семенем пшеницы. И взял он на дорогу пищу от Екклесиаста, сказавшего: «суета сует пребывание в сем мире». Эта пища привела его к жатве хлеба. Он прибыл к затвору аввы Иоанна в Дабра-Вифат (*** ***), постучался в дверь и сказал трижды: «Euloghson», по обычаю святых. Сказал авва Иоанн: «кто ты?» Он ответил: «я — раб Отца и Сына и Св. Духа». Он сказал: «войди, раб Духа Святого». Он пал ему в ноги, обнял его шею и облобызал его, и сказал ему старец: «что значит приход твой, чадо?» Он рассказал ему, что хочет монашества, и сказал: «отче, облеки меня в схиму монашества». Авва /f. 4r/ Иоанн сказал ему: «ты знаешь чадо, что отец твой гневлив, и у меня с ним ссора. Ступай в монастырь отца нашего Такла-Хайманота, и там облечет тебя Бог одеянием монашества». Сказал отец наш Такла-Хаварьят: «благослови, отче, путь мой». Сказал он: «Бог да управит путь твой и шествие твое, как Он управил [311] пути древних отцов». И пошел он в Дабра-Либанос. И сказали отцу нашему Иоанну Кама богоносному стражи (aqabitu) отца нашего Такла-Хайманота: «пришел юный странник, брат иерея Андрея». Настоятель обители сказал в ответ: «приведите его ко мне», веря, что приход его от Духа, и облек его в одеяние монашества... И начал он поститься по 40 дней, не пья воды, и сделал рогожу под /f. 4v/ одеянием. Он стяжал воздержание, оставил есть хлеб и ел плоды бобов, омоченные в воде, возлюбил странных. Все это было, когда он был диаконом и еще не был поставлен во иерея. Иногда он уходил в пустыню один, ища святых, обитавших в пустыне, и находил живых из них, если же находил мертвых, то погребал их, собирал кости их и приносил в монастырь для погребения. Иногда он выходил из кельи своей в полночь, чтобы встретиться с «сокровенными» (sewuran), облеченными во власяницы. Все это рассказывали нам в Дабра-Либаносе святые, говоря: «жили мы с ним». После Иоанна Кама, отца нашего, поставлен был отец наш Андрей, носитель креста Господа вашего Иисуса Христа. На него много клеветали, говоря: «сын брата твоего, именуемый Такла-Хаварьят увел дочь вашу и отослал ее в женский монастырь и сокрыл». Позвали отца нашего Такла-Хаварьята. Он явился. Сказал ему настоятель: «правду ли говорят тебе, или нет?» Он ответил; «да, я отослал ее; она говорила мне: «отошли меня, ради Господа Бога, из сего тленного мира». Разгневался настоятель и сказал ему: «не приведешь ли ее?» Сказал он: «не приведу: она обитает у царя не-/f. 5r/бесного, облеченная в одеяние святости». Посему настоятель повелел бичевать его много раз. Он же принял бичевание ради любви Божией... Видя сие, дивились и изумлялись люди, находившиеся там, говоря: «как этот человек не отвечает ни слова, бичуемый?» И повелел настоятель связать его, и много дней он был связав. В полдень он встал и вошел в свою келью молиться; его восхитили и показали ему все тайны. Вернувшись, он дивился виденному и сказал: «Дивен Бог»... И посему желал он быть мучеником. Его потом разрешили от уз. В тот же час монахиня почила. Он дал клятву и сказал святым: «молитесь за меня пред Господом Богом моим, и он не посрамит меня от чаяния моего». Спросили его святые: «чего ты хочешь?» Он сказал им: «желанием возжелал я пролить кровь мою для оставления грехов моих». Сказали /f. 5v/ ему: «да дастся тебе по желанию». Сказал настоятель отцу вашему Такла-Хаварьяту: «ступай к митрополиту быть поставленным во иереи». Сказал отец ваш: «Мне лучше быть диаконом, а если нет — монахом». Снова сказал настоятель: «так как ты не хочешь быть иереем, то ступай к митрополиту, я посылаю тебя». Он согласился. А тот хотел послать его под видом поручения, для посвящения. Он не звал, во повинуясь пошел по приказанию своего наставника [312] с братьями. Прядя к митрополиту, он изложил ему поручение. Митрополит, зная Духом Святым, посвятил его во иереи, благословил его и сказал: «Бог да благословит священство твое, как он благословил священство Моисея и Аарона». .И с этими словами отослал его в его монастырь. Настоятель, узнав, что он посвящен во иереи, обрадовался великою радостью».— В беседе с одним другом, Такла-Хаварьят сказал, что у него есть другое имя, и пред-/f. 6r/ложил ему молится об открытии этого имени. Послышался глас с неба, который назвал его Замада-Орини за терпение в подвиге, Замада-Аарон — за священство, Замада-Набият — за пророчество.

Он рассказывал: «однажды побудила меня мысль, говоря: «выйди в пустыню». Я вышел и ходил, и там встретил женщину, по вмени Арва (***). Я спросил ее: «сколько тебе лет, откуда ты пришла в эту пустыню?». Она отвечала мне: «мне 70 лет». «Чем ты питаешься?» Она отвечала: «этими листьями снизу». Мне показалось горько, как /f. 6v/ алоэ (aguestar), и я вскрикнул. Она сказала мне: «попробуй сверху» и мне показалось сладко, как мед. И прославил я Бога, творящего так для любящих Его. И она объяснила мне все. Затем пошел я в другую пустыню, и нашел там человека Божия великого и преславного, по имени Ираклид; за ним следовало два льва. Я благословился от него, облобызал его руки и ноги, и он поведал мне все...»

«После этого вышел он из Дабра-Либаноса и пошел в город области Мугар (***), именуемый городом Растений (***). Вошел он в церковь, поклонился и помолился. Окончив молитву, он вышел и встретил вдову, рабу Божию, по имени Эгзиэ-Кебра, и приветствовал ее целованием духовным, и они беседовали о величии Божием. Она рассказала ему о гробнице митрополита, о том, что она находится в земле Гуаль (***) близ города Растений, и имя этого митрополита Афанасий. Услыхав это, отец наш сказал ей: «поведи меня туда, чтобы я увидал его гробницу». Она позвала сына своего, по имени Хабта-Микаэля, и поручила ему проводить его к гробнице митрополита. Отец наш пришел туда, поклонился и облобызал могилу, остался там семь дней и молился. И он сотворил чудеса и знамения...»

/f. 7r/ «После этого он размышлял о жизни святых, обитавших в пустыне. Трое скончались от войны, один — от яда, один — от срамных слушаний, один — от срамных видений. Услыхав об этом, он вышел из пустыни и пошел в город Агай (***) и жил в земле Зай (***). Здесь он нашел большую скалу. Он поселился в келье, постился, молился, делал поклоны, исповедался, проливал слезы и плакал, и так жил много дней, не давая покоя плотя своей, ни днем, ни ночью. Постился он по седмицам, не вкушая пищи, кроме суббот, когда он ел плоды пустыни, овощи и воду. От частых [313] поклонов сокрушились обе кости руки его, от продолжительного стояния распухли ноги его. И сделал он себе железный ошейник, в котором было 8 острых железных гвоздей: два спереди, два сзади, два на правой стороне, два — на левой, и кроме Рождества Христова, Богоявления и Пасхи, не снимал его с шеи до дня смерти своей, стоял ли, сидел ли, или делал поклоны. Когда он шел, они вонзались в тело его и, страдая, он напоминал душе своей страсти Сына, говоря: «грешная и блудная, разве ты не слыхала, как распинали иудеи Господа нашего Иисуса Христа, Творца неба и земли, чистого от грехов? Он вменился с беззаконными ради нас, страдал, да разрешит нас от уз». Сие воспоминая, он проливал слезы, как воду. Волос головы своей он не стриг, в только в день Распятия Единородного жег их огнем, так что горело тело его. Однажды спросили мы его: «зачем, отче, ты это делаешь?» Он ответил: «как /f. 8r/ Господа и Бога моего увенчали тернием, так подобает и мне для оставления грехов моих». Это он рассказывал нам, и это он делал до своего успения».

За это он удостоился великой благодати, посещения Богородицы, Апостолов, св. Георгия и самого Спасителя.

«Затем он вышел из этой пустыни по воле Духа, помня ска-/f. 8v/занное Апостолами в их «Синодосе»: «приближающийся ² к святым, сам будет свят». Посему он стал искателем святых, обходя страны востока, запада, севера и юга, где находились святые, пустыни, и монастыри и затворы. И он получал от них благословение и поручал себя молитвам их, и принимал тех, которые поручали себя ему».

За это удостоился видения: он увидел реку, на ней корабль, на который он сел и поплыл, водимый прилетевшей с востока белой птицей и приведшей его к горе, на которой были бесчисленные святые; здесь он созерцал величие Божие и слушал небесную обедню, /f. 170r/ за которой Богоматерь велела ангелам приобщить его первым, раньше святых. На недоумение последних она ответила: «он пришельствовал из монастыря в монастырь, ради любви к Сыну моему». Арх. Михаил подал ему «райскую ветвь», и с этого дня у него исчезли все земные желания и потребность пищи, он стал есть только бобы, благословенные для него Богородицей. — Однажды от сильной уста-/f. 170v/лости заснул, не окончив формулы поклонения Св. Троице («и Св. Духу»). Восхищенный на небо, увидал Третье Лицо, находившееся над Двумя, гневным и, на свой вопрос, получил прощание за отделение Св. Духа от Двух других Лиц. После раскаяния и произнесения правильной формулы был отпущен. Ангел объяснил ему, [314] что по пророку «иерей сидит одесную, а любовь и мир (т. е. Дух Св.) — над Обоими». Наученный этим, святой всегда «наставлял уче-/f. 172r/ников своих правильно поклонятся Троице — Богу нашему». — Великое почтение к св. тайнам явил святой, потребивши зловонную блевотину принесенного в церковь и приобщенного в его присутствии тяжкого больного. За это ему явился Спаситель и обещал прославить /f. 172v/ его пред небесными так, как он прославил Его пред людьми, затем коснулся и зажег солнце на лице его. По просьбе святого, не желавшего прославления до смерти, солнце было перенесено к но-/f. 173r/гам. Агиограф сравнивает святого с Моисеем. Потом Спаситель явился еще раз и заключил с ним «завет», причем дал ему власть видеть души при их исхождении из тел.

/f. 174r/ «Сказал отец наш Такла-Хаварьят одному человеку Божию, что желает встретиться с его учителем. Тот ответил: «невозможно, ибо он совсем не выходит». Сказал отец наш: «ты скажи ему». И когда он усиленно просил его, этот человек пошел и сказал. Раб Божий, услыхав это, сказал: «не удерживай его, приведи его тотчас». Тогда пришел отец наш, и этот отшельник имел в земле пещеру и не выходил, ни днем, ни ночью. Сказал отец наш: «мир тебе!» Сказал тот: «мир Бога да будет с тобой». Потом он поднял руку из рва своего к отцу нашему, и отец наш спустился в ров до чресл, и они коснулись друг друга концами пальцев рук своих. Сказал отец наш: «каковы деяния твои?» Отвечал тот: «тебя привел Бог, а мне повелел поведать тебе о себе от начала до конца. Родился я в Амхаре, отец и мать сватали мне жену и ввели ее в свое время с великой честью. Пришествие же мое, /f. 174v/ ради Бога, подобно Габра-Крестосу. Пришел я сюда давно и принял иго монашества. Потом вошел я в этот ров и не выхожу; дней моих — 45 лет. Не видал я совсем людей, кроме тебя. Сказал я: «что говорят твои отец и мать?» Он ответил: «постигло их добро, или зло, не знаю». Они провели время до вечера, беседуя о величии Божием. Потом спустил им Бог сосуд, полный молока на золотой веревке с тремя светильниками. Они напились вместе, благодаря Бога».— Далее приводится рассказ какой-то монахини о явлении святому ангелов и Иоанна Богослова, когда он ночевал в расстоянии дня и трех часов пути от моря Saf (***).

/f. 175r/ «Отец наш Такла-Хаварьят отправился в путь, чтобы спуститься в землю Анфраз (***) посетить святых, следуя гласу писания: «посещай святых ежедневно и благословляйся от костей праведных». Потом он пришел в один город, чтобы заночевать и остановиться там, ибо был вечер пятка, навечерие субботы. И придя в город в дом одного человека, он поместился отдельно от него на короткое время (?)».

Далее (ff. 175v—178r) приводится длинный рассказ о петухе, [315] прибежавшем к святому и просившем спасти его от ножа в день субботний. Такла-Хаварьят, не успев подействовать на его хозяина увещаниями о святости этого дня, выкупил его, дав больше, чем с него потребовали, и взяв клятву никогда не резать петуха и после смерти не выбрасывать, а закопать. Петух поклонился в ноги. Рассказ сопровождается длинными перечислениями животных, известных из Библии и апокрифов и говоривших с людьми и т. п. (змий райский, валаамова ослица, варухов орел, камень tatrаblon в Риме в др.). — Непонятно, говорил ли петух по человечески, или только святой имел, подобно апостолам, дар понимать его.— /f. 178r/ Затем следует со слов юноши Зара-Хайманота длинный рассказ о том, как, сидя с Такла-Хаварьятом в день пятидесятницы, он плюнул на землю. Святой укорил его, указав на то, что слюна христианина освящена приобщением и имеет силу крещения. Затем /f. 178v/ он чудесно отделил от песка тело Христово и положил себе на голову под клобук. «Чрез несколько времени это сделалось теплым и мягким, как тело агнца». Приводится постановление Синодоса о /f. 179r/ неприличии плевать и рассказываются случаи исцелений слюной христианина.

«Потом он надумал идти в Иерусалим поклониться (месту), /f. 180v/ где распят и погребен был Господь наш. Он вышел и отправился в землю Энфраз, обошел все монастыри и монахов, чтобы благословиться от них. И просил он их, говоря: «молитесь за меня Богу, да управит путь мой, чтобы придти мне в Иерусалим в сделаться там мучеником. Молитесь за меня, чтобы укрепил меня укрепивший мучеников и благословите чад моих». И он воспомянул всех прибегавших к нему. И пришел он в один монастырь и нашел там одного отшельника, боящегося Бога, стал у дверей его и сказал: «доложите обо мне авве». Тот узнал Духом Святым и вышел поспешно и сказал: «зачем вы заставляете стоять человека Божия Такла-Хаварьята». И улыбнувшись, он обнял его, как будто звал его раньше. И сказал ему Такла-Хаварьят отец ваш: «откуда ты знаешь меня и называешь меня по имени?» Отвечал он: «Я узнал тебя, когда ты был в Дабра-Либаносе связанный в 7-й час. Восхитили тебя и вознесли на небо. И меня поставили вместе с тобой и дали тебе 5 святых одежд, а мне дали две, и я сказал ангелу, поставившему меня: «почему ты дал ему 5 одежд, а мне две?» И ответил он: «есть и для тебя (еще) 5, а для него (еще) две, для украшения вас обоих (всего) семь». И сказал я ангелу: «как его имя и где его земля?» И ответил он: «Такла-Хаварьят из Дабра-Либаноса». Тогда-то я узнал тебя. Услыхав это, он тотчас узнал восхищенного, и они беседовали о величии Божием. И вышел он в пошел в землю Тигрэ, обходил монастыри, монахов, пустынников и затворников и благословлялся от них. Когда [316] однажды он шел с учениками, и они были впереди, а он следовал за ними, обернувшись, они увидали его стоящим с одним монахом, пришедшим неизвестно откуда. Они удивились. И сказал отцу вашему Такла-Хаварьяту этот монах: «куда идешь ты?» Отец наш ответил: «в Иерусалим ко гробу Господа моего, поклониться там; хочу я также сделаться мучеником, быть убитым мечем, или побитым камеями, или брошенным в огонь, или причаститься страстям /f. 181r/ Христовым, как сказал Павел, язык благовонный» (Рим. 8, 17). Этот монах знал все сокровенное, как свидетельствовал сам блаженный отец наш Такла-Хаварьят, говоря: «этот монах знал прежде чем двигаться горам, куда они двинутся, где будут и деревья и куда пойдут их камни, ибо в нем был Дух Святой, все ведавший». И сказал он отцу нашему Такла-Хаварьяту: «нет тебе части идти в Иерусалим, возвращайся в землю Шоа, и там окончи подвиг свой». Сказал отец ваш Такла-Хаварьят: «не пойду я назад: кто, взявшись за рало, возвращается назад? Право царствие Божие». Сказал монах: «истину говорю тебе: если не поверишь слову моему, то я возвещаю тебе чудо, которое будет тебе: ты возвратишься назад и вернешься в свой город и, если сегодня ты придешь сюда и мы встретимся на этом месте, эти чада твои не вернутся, кроме одного: один захворает, когда ты придешь в Энфраз, и ты оставишь его там, двое пойдут с тобой, но не возвратятся назад, и один пойдет с тобой с младшим сыном твоим». После этого они простились. Он отправился поклониться гробнице девяти святых, чтобы получить их благословение, и посетил каждый из монастырей их и поклонялся гробам их. Потом он вернулся и пришел в землю Энфраз и прибыл в один монастырь. Здесь захворал его сын, и он оставил его там. И пошел он в землю Шоа в свои пределы и прежде всего пошел в монастырь отца нашего Такла-Хайманота, поклонился гробницам и посетил всех братьев своих. Потом он вернулся в землю Тигрэ с двумя чадами своими с этим сыном. И встретился он с тем монахом, который сказал: «исполнилось». И увидав его, улыбнулся. Они облобызались, дивились /f. 181v/ величию Божию и прославляли Его.. Потом он ушел и прибыл в пустыню Цебла (***) и тут нашел 400.090 святых, возненавидевших и оставивших сей мир. У них не было ни одежды для прикрытия, ни посохов в руках, ни сандалий на ногах, но только власяницы и пояса кожаные на чреслах. Он благословился от них и приветствовал их. И сказали они мне все бывшее и будущее. Потом пошел я и перешел в векую пустыню, и там нашел 800.400 святых, которых сокрыл Бог от этого мира преходящего; они не имели желаний, и у них не было ни одежд, ни посохов; они не отдыхали ни днем, ни ночью, славословя Господа. Придя к ним, я приветствовал их, и они встретили меня, как будто знали раньше, [317] и поведал мне все. И сошел Спаситель наш с ангелами своими, водрузилась светоносная скиния, сошел иной с неба и служил Сам Спаситель наш, я же приблизился с ними впереди всех. И принес Спаситель наш три хлеба рукою своею; я взял этот хлеб первый и хотел вкусить от него. И сказал он мне: «не подобает вкушать в мире сем». И облагоухало меня благовоние этого хлеба на 30 дней, и не хотел я ни пищи, ни воды. Потом перешел я в некую пустыню и нашел в ней других святых, отвергших сей мир преходящий; число их 700 тыс. Они едят и пьют из руки Владычицы нашей Марии Богородицы, жизни всего мира, ежедневно, всегда. Я приветствовал их. Потом я ушел отсюда и перешел в другую пустыню и нашел в ней монаха, который весь был привязан к колу. Я приветствовал его. Увидав его распростертые руки, я вострепетал сердцем и запомнил свое неразумие. И сказал он мне: не бойся и не трепещи: Бог привел тебя ко мне. И пове-/f. 182r/дал он мне сказанное Богом, и я рассказал ему, что надумал сойти в Иерусалим. Он сказал мне: «принеси мне ладона», и я дал ему чистого ладона и изрядного. Не успел я прикоснуться своею рукою, как на ней оказались слезы, кровь вместо слез, ибо не хватило слез его от многого плача — плакал он целый день. И сказал он мне: «не отдавай другому иерею, сам кади рукою твоею, и по направлению дыма этого ладона — путь твой, по которому ты пойдешь». И кадил я, придя к церкви 4-х Животных в день праздника их. И направление дыма каждение было к Шоа, как сказал он мне. Исцелилось в этот день четверо расслабленных. Тогда понял я часть свою, что она не паломничество в Иерусалим, но не оставило желания помышление мое. И однажды, идя по пути, я опять встретил одного святого Божия, который бежал, одетый волосами. И сказал: «отче, почему ты бежишь?» Тот ответил мне: «Господь наш сказал мне: «ты умрешь от меча ради Меня и ради имени Моего». Я сказал ему: «разве лжет слово Божие, сказанное о тебе? Не бежи более». Он сказал мне гласом пророчества: «когда я умру, погреби тело мое». И я ушел от него. Чрез немного дней я вернулся /f. 182v/ к нему, и нашел его убитым мечем, и отпел и похоронил его, и измерил волоса тела его — и оказалось 24 пяди. Ему открыл Бог, чтобы он приготовился к подвигу, как могучий и борец». И видя труды их, он (т. е. Такла-Хаварьят) упрекал душу свою»...

«...Сказал отец наш Такла-Хаварьят: «Однажды шел я по пути я услыхал крик — кричали младенцы и жаловались пред Богом, говоря: «доколе, Господи, Ты не будешь мстить за кровь нашу, ибо не довели нас до возраста, когда бы мы могли творить волю Твою и получить воздаяние за добрые деяния наши и возмездие за злые? Убила нас мать зельем, когда мы находились в утробе». Услыхав это, я вострепетал, и убоялся, и удивился, и сказал: «что это значит?», и [318] помолился, да откроет мне Бог объяснение сего. И прибыл я в землю Энфраз в женский монастырь, в котором находилась одна женщина, изрядная монахиня, раба Божия, по имени Ferе-Marjam, и рассказал ей об этом и сказал ей: «помолись, ради любви Божией». И стали мы молиться оба с великим бдением, постом и молитвою и слезами многими. И принял Бог молитву вашу и моление наше, и /f. 183v/ услыхал я голос, возгласивший: «это сделала такая-то монахиня». Я встал и пошел искать эту монахиню, и искал ее с великим усердием, и нашел. И сказал я ей: «скажи мне, что ты совершила, чтобы я дал тебе исповедь?» И она рассказала мне все, как она зачинала трижды, и как умерщвляла зельем из-за страха людей. Тогда я утешил ее и дал ей исповедь по канонам апостольским и сказал ей: «молись Богу, да отпустит Он тебе грех твой». Сам я ушел, молясь об отпущении грехов ее. И тогда умолкли младенцы... /f. 184r/ и я понял, что Бог простил ей грех»... Далее приводится со слов святого, призывая Св. Духа в свидетели, «подлинный» рассказ одной изнасилованной монахини: Богоматерь и Архангел Михаил явились /f. 184v/ ей, когда она плакала и молилась, и вернули девство». Потом пошел я в страну Тигрэ и провел там часть четыредесятницы. В пяток на 6-й неделе («Осанны») прибыл я в Аксум, матерь градов, чтобы получить благословение от мощей праведников и служителей Бога, царей Абраха (*** sic!) и Ацбаха (***) и всех митрополитов. Я вошел и припал к гробам их. В воскресенье Осанны Христовой, когда я стоял на молитве в церкви и пел псалмы, подошла ко мне изрядная инокиня, раба Божия, восхищенная духом из Дабра-Либаноса, обители отца нашего Такла-Хайманота, по имени /f. 185r/ Сион-Замада, и сказала мне: «мир тебе». Сказал и я: «мир Бога да будет с тобою». Мы дивились и прославили Его. Я начал псалтирь Давида от начала до конца. Когда я подходы к какому-либо из псалмов, она говорила: «Слава Отцу и Сыну и Св. Духу» до конца. Потом она сокрылась от меня, и я сказал: «дивен Бог, дивен».

«Когда он шел по пути близ Такацы, подошел к нему человек и сказал: «прошу тебя, отче, прими молитву мою». И сказал ему отец ваш: «говори», и отвел его в сторону. И сказал он: «утешь меня, ибо велик грех мой». Сказал: «нет у тебя наставника?» Он ответил: «есть, но я боюсь множества грехов моих». Многим иереям я их рассказывал, и они говорили: «не можем /f. 185v/ тебя утешить, ибо велик грех твой». И продолжал этот человек: «Когда я находился в моей стране, пошел я к колдунье и спросил ее: «как мне разбогатеть?» Она сказала мне: «зарежь твою жену, вынь ее печень и внутренности, съешь, и тогда разбогатеешь». Я сказал: «она будет сопротивляться». Она сказала мне: «опои ее зельем, в когда она упадет, зарежь ее». Я поступил, как она сказала мне, отрезал и вынул печень и внутренности и съел их. Потом я [319] заплакал и зарыдал, чтобы услыхали соседи и люди, а ее отпел, завернув в одеяние, чтобы не узнали люди, и когда они приходили ко мне, говорил: «жена моя умерла, напившись яда». Потом я похоронил ее. Чрез несколько дней я вспомнил Бога, убоялся, вышел из моей страны, чтобы искать спасения души моей». Когда он это рассказал отцу нашему Такла-Хаварьяту, отец наш сказал ему: «не бойся, Бог простит тебе, только молись ему и побудь здесь, пока я приду к тебе». И сошел отец наш Такла-Хаварьят к Такаце, пришел к берегу реки, положил свои одежды, вошел в песок ногой; песок был раскален и жег, как пламя. Он поверг душу свою пред Богом и плакал, а песок палил плоть его, и она вы-/f. 186r/сохла, как рыба. И молился он и говорил: «Господи Вседержителю...» до конца. И снова молился он, говоря: «покажи мне, Господи, и уясни, чем мне утешить сего подобного мне грешника». И тогда позвал его глас с неба в сказал ему: «Такла-Хаварьят, возлюбленный мой! Так как ты утрудил плоть свою ради этого грешника, послушай, что сказано в Евангелии: «больше сия любви никтоже имать...» то я простил ему грех его ради тебя. Предпиши ему паломничество во Иерусалим, согласно апостольским канонам: пусть вдет, держась берега этой реки». — На пути его убили разбойники. Святой узнал об этом «духом».

Потом он ходил по области Вальдеба, где были пустынники, /f. 186v/ и посещал их. Он заходил ко всем святым, приветствуя их. Пришел он в один монастырь, и там сотворил прилежное моление (mehla) и провел там две четыредесятницы, связав назад руки и привязав себя веревкой к стволу большого дерева, не одеваясь, ни /f. 187r/ днем, когда жег его солнечный жар, ни ночью в холод и мороз, и не вкушая от древесных плодов до окончания этих дней. Не пил он и воды, и было единственное питие его слезы и плачь... Потом он перешел в Дабра-Дарба в мужской монастырь и постился там святую четыредесятницу, не вкушая пищи, кроме суббот и праздников... И пришел к нему глас: «встань и иди в землю Цаламет /f. 187v/ (***), ибо найдешь там многих людей, которые пойдут рукою твоею. Иди и проповедуй во имя Мое». После Пасхи он встал и пошел в страну Цаламет, и прибыл туда. На другой день встретилась с отцом вашим Такла-Хаварьятом мать сеюма Цаламта и сказала ему: «сын мой пошел воевать с христианами: скажи ему, чтобы он вернулся, да послушает он тебя». Он встал, и пошел, и встретил сеюма Цаламта со многочисленным войском, и сказал ему: «куда идешь ты?» Отвечает ему сеюм цаламтский: «воевать с христианами». Увидав благодать слова его, и сладость речи его, и красноречие уст его, и свет, что на лице его, и лицо его, как у ангела Божия, удивился, и полюбил его, и повиновался ему, как раб господину своему и рабыня госпоже своей, ибо дал ему Бог благодать, [320] как Моисею пророку пред сынами Израилевыми. И когда они возвратились, пришли к нему все воины со щитами и копьями и поклонились отцу нашему Такла-Хаварьяту те из них, которые были христиане, и сказали ему: «отче, Бог привел тебя к нам; мы же боимся жить здесь, ибо они воюют с христианами». Затем сеюм Цаламта пошел в свое жилище и сказал отцу нашему: «завтра я вернусь к тебе». Вернулся и отец наш Такла-Хаварьят в свое жилище. Иудеи сказали пророку: «есть здесь монах, презирающий закон наш и учащий закону христианскому; он знает писания». Тот разгневался и сказал: «я приду и одолею его». И в один из дней пришел пророк иудейский к отцу нашему Такла-Хаварьяту, когда тот находился в церкви и читал, стоя, евангелие Иоанна. Увядав его вид, внушающий страх и свет, что на лице его, он вострепетал и убоялся. Подошел к нему отец наш Такла-Хаварьят и сказал: «ты ли про-/f. 188r/рок иудеев, который учит их огню (?)?» И сказал он: «я». И он дал ему Евангелие и сказал: «читай». Он взял у него книгу и прочел, где было: «В начале бе Слово»... Прочитав это, он удивился и сказал на языке страны своей: «Jadra», что в переводе значит «Господи!» Они беседовали о писании от ветхого и нового завета, и объяснил ему отец наш Такла-Хаварьят все пророчества о Христе... И уверовал этот человек и сказал ему: «крести меня, отче, и даруй мне знамение христианства (mа'tab)». Потом пришел к нему сеюм Цаламта и возвестил ему отец ваш Такла-Хаварьят учение жизни и беседовали с ним относительно крещения христианского. И сказал ему сеюм Цаламтский: «пойдем в землю Сума-Арва (*** ***), там лучше, ибо она выше. Там я прикажу собраться народу, ты окрестишь их и возвестишь им слово жизни». Затем он вышел оттуда и вошел в церковь. Прибыл сеюм цаламтский, собрал народ из дальних и ближних мест, в вышел с ними отец наш Такла-Хаварьят на площадь. Его встретили и возлюбили все, видя сияние лица его. Он возвестил им учение жизни и сказал: «обратитесь к Богу /f. 188v/ и познайте Его». Когда они увидали сладость речи его, сердца их прилепились к красоте учения его и они сказали: «Бог привел тебя к нам, второй Илия». И все они уверовали от мала до велика и те, которые крестившись раньше из угодничества к царю и в тайне делали дела отцов своих, услыхав сладость речи его и красоту учения его, сказали: «и мы христиане, но не по убеждению, а из страха повеления царя и макваненов; теперь мы уверовали, крести вас». Он сказал им: поклянитесь именем Божиим, что не возвратитесь в вашу веру». Они сказали: «да», и поклялись законом Моисеевым, ибо уважали его, как закон иудейский. И крестил он их во имя Отца и Сына и Св. Духа, в приобщил Св. таин. И было число крестившихся 200, и он проводил их в мире в их жилища. И сказал один старец, по имени Иесахалана-Эгзиабхер из числа [321] крестившихся; его назвал отец наш Такла-Хаварьят Иесахалана-Крестос. Он спросил: после того, как я крестился, поститься ли мне в среду и пяток?» Он ответил: «почему же тебе не поститься?» Он сказал: «и не могу поститься, и по закону отцов моих я ел, и во дни молитвы нашей я стоял далеко, чтобы не заметили меня люди». Услыхав это, отец наш Такла-Хаварьят удивился и сказал: «постись у меня, если можешь, если же нет, я разрешу тебя». И согласился он. Он повел его в свою келью, и помолился за него Богу, и ласково беседовал с ним, пока не наступило время обеда, когда он сказал: «принесите ему есть». Потом он начал беседовать от писания, и когда наступило время 9-го часа, велел его накормить. Он провел два дня, и укрепил его Бог молитвою отца нашего Такла-Хаварьята, и был он благ и богобоязлив. После этого он окрестил многих людей мужчин и женщин, старцев и младенцев, и в эти дни не ел ничего, кроме суббот, чтобы помог ему Бог и обратил помышления людей к учению его и укрепил их в вере своей. Однажды вышел сын Кабантая (***), родственник сеюма Цаламта Зехур (***). Он вошел в дом священника заночевать. Его /f. 189r/ задержали и сказали о нем отцу нашему Такла-Хаварьяту: «он разграбит дома наши и перережет овец». И послал он к нему сказать: «не поступай насильственно относительно священников». Когда явились посланные, их не пустили к нему; они вернулись и сказали отцу нашему Такла-Хаварьяту. Тот сказал: вот поразит его Бог, как поразил Фараона, потопив в море». На другой день пошел этот человек, и поразила его болезнь. Он послал к отцу нашему Такла-Хаварьяту, говоря: «я преступил слово твое, и посему овладела мною болезнь; ныне же пощади меня, отче, и помолись Богу, чтобы Он исцелил меня по молитве твоей». Сказал отец наш: «каким образом может Бог умерщвлять тебя и укреплять (?) тебя». Так сказал он, и сделал знак глазами, и умер этот человек злою смертью. Люди, услыхав об этом, трепетали и боялись, боялся и трепетал сеюм цаламтский и говорили все: «он — чудотворец». Потом пришли к отцу нашему и рассказали, как умер этот гордый человек. Услыхав, отец ваш Такла-Хаварьят удивился и сказал: «благословен Господь и благословенно имя Его падением гордых, и славим Он устами святых». Когда услыхали об этом родичи и соседи его, был страх великий в земле Цаламет и говорили многие: «мы веруем в Бога сего человека Такла-Хаварьята. Они пришли к нему и сказали: «окрести нас, мужчин и женщин». Он дал им совершенную веру в Троицу, они крестились в большом количестве. Отец наш прожил здесь 20 месяцев, уча их алчущих духом от плодов писаний ветхих и новых. (Далее говорится об отше-/f. 189v/ствии от них святого после научения и поставления им наставников, о плаче их при разлуке). [322] «И он ушел в Самен. Когда я был на пути, рассказывал он, «беседовала со мною Владычица Мария и сказала мне: «иди в этот монастырь, и найдешь там трех святых сокровенных». Послушался я и пошел, и нашел их, как мне сказала Матерь Света. Я поклонился им, и они мне говорили о величии Божием. И сказали мне: «ступай во внутреннюю пустыню, и найдешь двух святых пречест-/f. 190r/ных». Я пошел и нашел их в этой пустыне, приветствовал их, и они говорили мне о величии Божием и сказали: «возвратись в свои город, и там ты найдешь, к чему стремишься». Тогда я вернулся в мою келью в Самене. Здесь научил многих людей отец ваш Такла-Хаварьят, ибо не тверда была вера земли Самен. Здесь он жил много дней, уча их посту и молитве, пока не укрепилась вера их. Был один иудей, учитель иудейский. Когда он услыхал об учении отца нашего Такла-Хаварьята, учившего новому завету, убежал в пустыню. Услыхав об этом, отец ваш Такла-Хаварьят приказал верующим в слово его схватить этого иудея и привести к себе. Получив приказание, они пошли и сказали иудею, что ищет его отец наш Такла-Хаварьят, и сказали ему: «повелел нам отец наш привести тебя к нему». Иудей, услыхав, сказал им: «этот монах не соблазняет вас, но вы блюдите ваше учение, которому я наставил вас, я же не пойду туда, где этот монах, не увижу лица его и не услышу беседы его». Затем он вошел в свое жилище, надел веревку на шею, удавился и умер. И рассказали об этом посланные отцу вашему Такла-Хаварьяту. И сказал он: «не прикасайтесь к трупу его, не трогайте его руками, ибо нечист сей душегубец и сопричастник Иуде». И повлекли его в пропасть. Услыхав об этом, один иудей из числа верующих сказал отцу нашему Такла-Хаварьяту: «слушай, отче, сие было по воле Божией. Когда он сам слыхал, что умер кто-либо из христиан, то говорил: «не касайтесь его». По писанию, кто копает яму для ближнего, сам впа-/f. 190v/дает в нее. Ты учил пути жизни днем, а он соблазнял ночью».

Однажды, в день Успения Владычицы нашей Марии Девы, когда он стоял в церкви и иереи служили, вошел пророк иудейский, названным отцом нашим во крещении, о котором я упоминал раньше, Иесахло-Крестос. Он хотел войти в церковь, но его не пускали диаконы, ибо он был мал в христианстве и не тверда была вера его. Сказал им отец наш Такла-Хаварьят; «не удерживайте его, пусть войдет». Он вошел за завесу святилища; завеса была открыта; он подошел к престолу табота, поклонился трижды (и сказал): «верую, верую, верую». Потом он произнес из Исаии пророка: «и бысть в лето, в веже умре Озиа царь, видех Господа сидяща на престоле высоце и превознесенне, и исполнь дом славы Его. И Серафими стояху окрест его и глаголаху: «Свят, Свят, Свят Господь Саваоф, исполнь небо и земли славы Его» (Ис. 6, 1-4)». [323] Отец наш, услыхав это, обрадовался, как бы приобретя обильную добычу, ибо он облагодетельствовал его, (исторгнув) от царя персидского, сиречь диавола, и вернул к царю небесному. И поспешно подошел к нему и сказал: «чадо мое святое, о ком сие сказано древле?» Отвечал тот: «согласно прежнему моему закону, или по закону христианскому?»: Сказал святой: «первое «Свят» сказано об Отце, второе — о Сыне, третье — о Св. Духе». После этого он благословил его и сказал: «да благословит тебя Бог, и да укрепит в вере своей». И был сей муж благ и богобоязлив... /f. 191r/

Послушайте пока, я расскажу вам, братие, как говорил мне он сам. «Я молился, чтобы показал мне Бог гроб Моисея, верховного пророка, раба Господня, хотя поклонится гробнице его, ибо возлюбило его сердце мое, ибо он глаголал ко Творцу своему лицеи к лицу, якоже аще бы кто возглаголал к своему другу (Исх. 33, 11). Однажды, когда на пути я подошел к берегу большой реки я вечерело, мы остались там с моими учениками. Я провел всю ночь, молясь Богу. И явился мне Спаситель наш и сказал: «мир тебе, Такла-Хаварьят, возлюбленный Мой! Вот я покажу тебе то, о чем ты просил Меня». И Он взял меня за десную руку и повел в пустыню и сказал: «вот гроб Моисея, раба Моего». И изголовья гробницы было большое дерево, подобного которому нет среди деревьев сего мира. Оно прекрасно ростом и листвой».

Далее сказал отец наш Такла-Хаварьят: «пришел я в пу-/f. 191v/стынь Вальдеба и нашел там 7 монахинь — пустынниц, приветствовал их. У них высохшие груди от многих трудов. У одной была дочь юная, красивая и статная. Мать скорбела о ней и о красоте лица ее, и молилась Богу, говоря: «возьми душу этой отроковицы раньше, чем увидит ее враг и душегубитель». Слушая это, я дивился премудрости этой матери. Она говорила мне о величии Божием. Ушел я в другую пустынь, жил там, и на другой день вернулся к ним от многой любви к ним. И нашел эту отроковицу умершей, а мать ее держащей льва и бьющей его; он же склонился у ног ее. Потом она рассказала мне, как поразил и убил ее лев без пролития крови. И спросила она меня: «как получишь ты завтра причастие?» Я оказал им: «разве в пустыне я получу причастие?» Она ответила мне: «понесут (?) тебя сокровенные на крыльях своих и перенесут в Аксумский собор (*** ***), и приобщатся вместе с тобой св. таин». Услыхав это, я сказал: «грешный и беззаконный я недостоин сего; зачем вы мне это сказали?»...

Потом он пошел в землю Вагра (***). Там его путеводил Бог, и однажды он пришел в землю, называемую Абахор (***) /f. 192r/ и провел там ночь стоя, творя молитву к Богу. Ученики его спали, и я, юнейший из них, спал у ног отца нашего. Он разбудил меня, и я встал. Он сказал мне: «принеси светильник», и я принес [324] и увидал у ног отца моего большого змея»... Святой велел разбу-/f. 192v/дить других учеников и умертвил его... Потом он исцелил бесноватого монаха в монастыре, который пришел навестить.

/f. 193r/ «Когда он входил в церковь, он спрашивал жителей города, и они говорили ему о своей вере. И если хороша была вера их, благословлял их, а если нет — собирал и учил их и старейшин церкви, возвещая от нового и ветхого (завета) веру с делами. И слушая сладость слова его, все соглашались с ним и говорили: «молись Господу Богу твоему и живи с нами». И сей отец наш Такла-Хаварьят, когда укреплялась вера их, возвращался (?) по воле Божией И уходил в монастырь и учил монахов подвигам иночества, как дал ему Бог (дар) врачевания. И дивились сладости слова его и красоте нрава его и повиновались ему все, и никто не противился ему, ни макванен, ни иерей, ни nebura-ed, ни воин царя. И все повиновались /f. 193v/ слову его и рабам Божиим; таков их обычай. И львы повинуются и все дикие звери слушаются их, не говоря уже о людях. И нося весь этот грозд благословения, шествовал он по всей стране Эфиопской. И жезл его творил чудеса и знамения, как у Моисея, верховного пророка, ударившего по морю Чермному. Об этом сообщил мне один монах, человек Божий: «взял я посох отца нашего Такла-Хаварьята, да будет мне упованием, и поместил его в моей келье. Он сотворил для меня много чудес: много больных приходило ко мне: я омывал этот посох, поминая труды мар-отца нашего Такла-Хаварьята, и давал им пить или окроплял их, и они исцелялись от болезней своих».

Далее приводится рассказ монахини Sjon-Zamadа о чудесах от /f. 194r/ ручного креста святого (mu'tab), выпрошенного ею от него и оставленного в кельи; на нем были изображены; Ветхий Денми, 4 Животные, 24 Старца, Богоматерь с Младенцем, 7 архангелов, 12 апостолов, мученики Георгий и Меркурий. Исцеление домашних некоего Габра-Марьяма от лихорадки святым, давшим им выпить воды после омовения своего mu'tab. Рассказ приводится со слов этого человека.

Пришел отец наш Такла-Хаварьят в местность земли Мугар (***), именуемую Адада (***), и учил в ней слову веры. Была там гора, называемая Габарма (***). И услыхал отец ваш, что живут Maqаwzе (***) по соседству с христианами и дружат с жителями города, он собрал людей этого города, мужей и жен со священниками и спросил их о вере их. Они рассказали, как служат (они) и Maqаwzej, и сказал им отец наш: «чему учит вас этот Maqаwzej?» Отвечали они мар Такла-Хаварьяту: «он говорить нам: «если вы будете исполнять волю мою, будете живы, я благословлю вас, а если будете противиться повелениям моим, умрете с сыновьями и дочерьми вашими и скотом». Поэтому мы боимся и даем [325] ему все, чего он хочет: одежды, быков, пищу. Когда он приходит к жилищам вашим, он ест и пьет; детей своих мы скрываем, чтобы он не заметил их, и они не умерли». Услыхав это, отец наш Такла-Хаварьят сказал им: «умрут дети ваши, как сказали эти проклятые?» И сказали они: «да, умрут». Улыбнувшись, отец наш сказал нм: «да будет он вам бог, как вы чтите». Потом он наставил их слову веры от ветхого и нового... и за-/f. 195r/клинал всех и каждого из мужчин и женщин со священниками не служить Maqаwazaj и не давать ему ничего: «заклинаю вас, скажите мне и не скройте от меня, если он придет к вам». И сказали люди: «да, отче». И нашел он среди них не верующих в воскресение мертвых из числа священников и мирян, и не знающих писания. И научил их отец наш, что встанут мертвые в духе и теле... И уверовали в это по слову его жителя города... Потом на-/f. 195v/ступил великий пост, и он уединился в затворе. Пришел один из учеников его принести воды для поливки растений у церкви и увидал этого Maqаwazaj издалека, идущим по пути. Воскликнул этот монах, говоря: «кто ты человек, идущий по дороге?» Ответил тот Maqаwazaj: «имя мое Макасаре (***)». И сказав так, он устрашил его. Услыхав это, монах бросился бежать силою Св. Духа и преследовать этого Maqаwazaj. Он сдавил шею его, ударил его по щеке, так что обагрился глаз его кровью, и закричал он громогласно. Когда люди услыхали крик монаха, пришли помогать ему и, увидав этого Maqawazaj, удавленным рукою юного монаха, все вострепетали. Одни из них говорили: «если мы поможем монаху, убьет нас Maqаwazaj своими чарами»; другие говорили: «если мы не поможем монаху, боимся отца нашего Такла-Хаварьята, ибо он заклял нас именем Божиим». Сказал им монах: «не бойтесь и не трепещите: я приведу вас к наставнику моему силою Бога моего, вы следуйте за мной». И он погнал его, давя его, и довел до дверей ограды, закричал мне — я находился в дверях отца нашего: он сказал мне: «расскажи обо мне отцу нашему: я привел Maqawazaj». И услыхал отец наш раньше, чем он ему рассказал, находясь в затворе своем, и сказал мне: «скажи ему, не вводи в ограду церкви, ибо он нечист: я сам приду к вам». И я передал монаху. Потом пришел отец наш из затвора поспешно, я шел впереди его, и мы пришли туда, где был волхв. Послал он ко всем жите-/f. 196r/лям города, чтобы они собрались к нему. Было собрание и поставил посреди их (?). И сказал отец наш Такла-Хаварьят среди собравшихся, облекшись в багряницу веры, окрашенную в день крещения, держа в руке своей лук креста победоносный. И сказал отец наш волхву: «скажи мне имя твое, злой дух, сын сатаны, враг правды проклятый и презираемый стадом Божиим? Ты говорил: «если вы будете меня оскорблять, я убью вас, а если будете [326] хорошо относиться — будете живы». Правду ты говорил, или нет? Каковы твоя дела, кто ты, и как твое имя?» Он, посрамленный, ответил по закону отца своего: «Maqawazaj». И сказал отец наш: «кому вы молитесь и кто бог ваш?» Ответил волхв: «бог наш называется Гор (Gor)». Услыхав это, отец наш Такла-Хаварьят, осенил свое лицо знамением креста святого и сказал: «во имя Отца и Сына и Св. Духа». Потом снова сказал: «Господа Бога всея твари вы не познаете, или на этого Гора нечистого навсегда упование ваше?» Отвечали и сказали ему: «мы не знаем Бога (Egzi'abher), один Гор — бог (Amlak) наш. Кто такой Бог?» Гор — идол Египетский и Самарийский. В Египте он назван именем нечистого диавола; к нему взывают и говорят: «Диагорор», а в Самарии — /f. 196v/ «Гор». Одно призывание имен: Диагора у Египтян и Гора — у Самарян. Посему люди, которые с ними, называются «диагороровцы (***) и горовцы (***)». И говорят ложь от сердец своих и соблазняют многих людей волхвованиями своими те, которые — кони сатаны нечистого. И эти люди — волхвы, называемые Maqawаzaj, заклинатели, над которыми нет Духа Святого, ибо от избытка своего говорят им нечистые Диагорохеркалес (***) Египтян и Горатинон (***) Самарян. И когда спросил отец наш Такла-Хаварьят одного из них и сказал: «кто бог твой?» тот провозгласил диагороровцев по-египетски и Гора по самарийски, и не Господа Бога всяческих христианского. И услыхав, отец наш Такла-Хаварьят, что Maqawazej провозглашает имя Гора, бога своего нечистого, сказал ему: «если Гор бог твой, пусть он спасет тебя». И разгневался великим гневом. И повелел ученикам своим принести бичи. Они тотчас принесли веревки; он приказал связать его по рукам и ногам четырем крепким мужам четырьмя веревками. И они растянули его на четыре стороны и повалили задом на землю. Он сказал: «пусть придет теперь бог твой Гор спасти тебя от руки моей, если у него есть власть, и да уверуют в тебя служащие тебе, а если нет, то пусть умертвит меня Бог мой Иисус Христос. Вот я посрамил тебя рукою моею, и поражу тебя многими ударами, и людей твоих пленю для Бога моего». Затем повелел отец наш бить его сухой воловьей жилой, и его били жестоко, пока не отпала /f. 197r/ и не разорвалась кожа живота его и всего тела от головы до чресл и не потекла кровь, обагрявшая землю. И был великий ужас в этот день среди собравшихся; объял их страх и трепет, и утомились те, которые били. И приказал он (бить) поочередно двум по два. И делилось мясо его на мелкие куски. Приказал он бить поочередно (по одному), а затем — отвязать и бросить и вымыть свои одежды, где капнула кровь этого нечистого волхва, а также вымыть руки и веревки. Потом возгласил этого волхва и приказал ему идти домой. [327] И сказал отец наш Такла-Хаварьят: «скажи богу твоему Гору и отцу твоему позорному, братьям и сродникам твоим нечистым: «вы с богами вашими нечисты более псов, ибо пес знает своего хозяина, а вы (не знаете) Создавшего вас». А когда спросят тебя относительно твоих побоев, скажи: «Такла-Хаварьят, странник и монах говорит вам: «бегите в другой город, а если будете противиться, я приду и погублю вас силою Бога моего». Услыхав это, он пошел, то ступая, то падая на землю. Видя это, мы прославили Бога, на имя которого уповаем, который дарует силу и победу рабам своим. Потом мы вернулись в наши кельи. А этот волхв пришел к своим родичам. Когда они увидали его раны, вострепетали и подумали, что его искусал зверь. Они стали препираться между собою, и собрались к нему мужчины и женщины и сказали: «что с тобой». Он рассказал им все, как было, и как его послал (святой). Увидав его раны в выслушав его речь, с кото-/f. 197v/рою он был послан, они понесли его к сеюму Мугара, по имени Баке (***) и рассказали ему, как поступил, и как бил, и как изувечил его отец наш Такла-Хаварьят, человек Божий. Сеюм, услыхав, закричал в сказал: «кто поставил этого монаха мамхером, и небура-эдом и апостолом и проповедником?», и показал этого раненного на сходбище в рынке. Все вострепетали. Когда смотрели на волхва, тело его вмело цвет белой проказы. Они сказали: «люди бьют по спине, а у этого избита шея и передняя сторона. Никогда не видали мы таких побоев, ни во дворе царя, ни во дворе макваненов?». И отрядил этот сеюм многих воинов, чтобы схватить отца нашего Такла-Хаварьята. И когда жители Габарма (***) услыхали это, пришел один человек из находившихся на рынке и застал отца нашего Такла-Хаварьята сидевшим и учившим писанию среди собранных, и рассказал ему все, что слышал от сеюма. Услыхав это, отец наш Такла-Хаварьят встал и препоясал чресла свои радостью, и исполнил его огонь ревности Божией... И 29 магабита (25 марта), в день Бочеловечения, праздник Господа нашего, /f. 198r/ собрал он учеников своих и сказал им: «следуйте за мной, куда я пойду». И пошли за ним иереи и диаконы, монахи и мужи, верующие в слово его, чтобы не служить другому Богу, кроме Св. Троицы... И пришел он туда, где находились волхвы, и повелел ученикам своим обойти, как обошел Иисус, сын Навин, погубляя необрезанных седмикратным («sam'u!) обхождением и ниспроверг тотчас стены Иерихона. Так поступил и сей человек Божий, отец наш Такла-Хаварьят. Когда услыхали волхвы шум восклицаний; растаяли, как воск от лица огня. Некоторые сказали: «видим!» и упали в пропасть, и когда они сказали: «видим!» то унеслись при помощи своих волхвований, и не оказалось в (городе) никого, кроме жен и детей их. И взяли этих жен, и оказалось в нем много /f. 198v/ [328] имущества и одежды. И сказал отец ваш Такла-Хаварьят: «принесите огня, чтобы нам сжечь дома их». И сказали жители города отцу нашему Такла-Хаварьяту: «сначала, отче, вынесем их имущество, чтобы потрудиться для церкви, или для царского дома, или для дела (?wa-la-geber), ведь у них много добра». (Святой запрещает, ссылаясь на 1 Кор. 10,27-28, Пс. 140,5,1 Цар. 15, причем вм. Амалика названы Ilofli — Филистимляне). И сказал он жителям города: /f. 199r/ «не трогайте ничего из имущества Maqawazaj’ев, да не прогневается на вас Бог, но сожгите огнем». И сделали они, как он повелел им, и они тотчас сожгли 60 домов волхвов с оградами их и (***) их(?) Еще нашлось имущество во дворце (?serh) и на поле. Он приказал сжечь его огнем, и погибли капища идолов. Приказал он привести женщин. Их привели, и он порицал их великим порицанием. И сказал: «где тот бог ваш, которого называют Гор? Почему он не избавил вас, когда вас били и жгли ваши жилища?» Так сказав, он выгнал их из домов их и из города, и они снизошли в юдоль плачевную, и прибыли к берегу реки великой, называемой Абай (***), где встретились со своими мужьями. И уничтожила их лихорадка силою молитвы отца нашего боголюбивого Такла-Хаварьята равноавгельного... Потом вернулся он со своими учениками в пещеру свою Габорма (sic). Потом пришел тот сеюм, по имени Бабе (***), с людьми своими, как он хвастал. Известили отца вашего Такла-Хаварьята о его надменном при-/f. 199v/ходе с намерением схватить его. Сказал он: «пусть он войдет один». Мы тогда ввели его, согласно приказанию отца нашего, а все люди его стояли вне ограды. Увидав отца нашего Такла-Хаварьята, сеюм был объят страхом в трепетом, и он пал к ногам его и сказал: «прости мне, отче: я думал, что ты подобен одному из жителей города». Так сказал сеюм, видя страх, (исходящий от) лица его, как от ангела Божия. И сказал ему отец ваш Такла-Хаварьят: «встань на ноги». Ты говорил: «кто поставил его небура-эдом и мамхером и проповедником в то время, как я макванен»?» Если можешь, говори согласно тому, как ты хвастал». Услыхав это, сеюм вострепетал и сказал: «не думай так, отче: на меня наклеветали люди». Отец ваш порицал его и научил всему слову Божию. И сказал он: «да!» И потом, повинуясь, ушел. И взошло вещание его во все пределы Мугара»...

Конец жития состоит из описания ряда чудесных событий, предсказаний и явлений. Так, однажды постом в субботу, на рас-/f. 200r/свете воскресенья, во время чтения Евангелия от Иоанна явился дьявол, чтобы убить святого дубиной и отомстить ему за изгнания. Такла-Хаварьят извлек свое железо с 8 гвоздями, которое он носил, «поминая пригвождение Господа вашего». Явилась светоносная /f. 202r/ сень, и диавол бежал со своими помощниками. Чудесный юноша, [329] сошедши с неба провел Такла-Хаварьята с учениками чрез реку, разлившуюся не в обычное время по действу диавола. В ночь на Богоявление, когда он с неким монахом Зара-Сионом совершал великое водоосвящение, сошел на него Дух Св. в виде белого го-/f. 202v/лубя. «Сие поведал мне по его преставлении отец наш Зара-Сион, отец множества, как Израиль, которого назвал отец его Андрей, звезда западная. Он заповедал чадам своим творить память его из рода в род. И я согласился с ним, увидав чудо в день Крещения»... и т. д. Наконец повествуется о кончине, которой предшествовало явление Богоматери, восхищение на небо, где он провел три /f. 208v/ недели. Получил обычные 7 венцов и обитель у Георгия и Иоанна Колова. Житие заканчивается стихотворным послесловием, последняя часть которого следующая: «се оставил пастырь стадо свое и /f. 205v/ учитель учеников своих, военачальник воинство свое! Се умолкла труба евангельская, возглашавшая для собирания верных! Се сокрылся от вас светильник вселенной, сиявший учением своим! Бегите омраченные, которых диавол уловил в сеть свою! Нет более врага, исцелявшего души, уязвленные стрелою врага, помазанием благовония во Иисусе Христе. Сокрылась жемчужина во гробе, не приобретаемая дорогою ценой! Увы вам, горе нам, оставленным наставником нашим: мы не найдем, подобного тебе отца, который будет учить нас пути жизни и слову веры!»

* * *

Приведенный пересказ и подлинные выдержки достаточны, чтобы признать в агиологическом тексте, из которого они взяты, один из наиболее интересных памятников эфиопской литературы. Несмотря на обычное обилие невероятных чудес, местами непоследовательность рассказа и порчу текста, он имеет для исследователя большую важность, не только снабжая любопытными бытовыми подробностями, но и давая интересные параллели к историческим памятникам своей эпохи. О том, какая это эпоха, не может быть сомнений. Это — время завершения устроения новой Абиссинии, период «реформ» Зара-Якоба. Имени этого царя нет в житии, но в качестве современников и наставников Такла-Хаварьята названы дабра-либаносские настоятели Иоанн-Кама и Андрей; оба относятся к XV веку; Андрей неоднократно упоминается в хронике Зара-Якоба и его преемника, Баэда-Марьяма. Настоятельство Иоанна-Кама, как увидим ниже, падает на время Исаака (1414-1429). Такла-Хаварьят прибыл в обитель еще при Иоанне-Кама; его связывало с Дабра-Либаносом не только духовное влечение, но и родство — он был братом будущего настоятеля Андрея. Сведения о его родственных [330] отношениях для нас также интересны, хотя при испорченности текста мы не в состоянии вполне ими воспользоваться. Ясно только, что в четвертом или третьем поколении он нисходит от тиграйского макванена Акхадома, которого мы встретили уже в житии Яфкерана-Эгзиэ, как современника царя Давида (1382-1411). Таким образом генеалогия святого не противоречит историческим данным жития ³. К числу последних можно также отнести упоминание об авве Иоанне дабра-вифатском (f. 3 v.), к которому приходит Такла-Хаварьят в самом начале своих подвигов, прямо из родительского дома. Как известно из краткой хроники, этот преподобный почил в 10-й год царствования Зара-Якоба ⁴.

Культурно-исторические данные жития замечательно близки к тем, которые почерпаются из других памятников эпохи Зара-Якоба, как исторических, так и агиологических. Укажем на f. 185, где рассказан случай изуверства, поразительно аналогичный тому, который с ужасом передает Зара-Якоб в своей «Книге Света» и который имел место еще при его отце Исааке в Дамоте ⁵. Где произошел описанный в нашем житии случай, не говорится: на берегу Такацы грешник ожидал святого, придя из «своей страны». И там, и здесь, виновницей изуверства была колдунья (marit); и там, и здесь побуждением было желание разбогатеть. Но в «Книге Света» видна некоторая связь между изуверством и его целью: злодей убивает отца и съедает его части, чтобы сделаться его наследником; возможно, что и здесь каннибальство объясняется верой в унаследование всех духовных свойств и материальных прав покойного. Но почему здесь употребление в пищу печени и внутренности убитой жены дает возможность разбогатеть, совершенно непонятно.

Весьма интересны ff. 194 v.-199 v., особенно в виду того, что в них дело идет о Maqawazaj (варианты; Maqawaze и Maqawazej), [331] известном из «Книги Света» ⁶ и из «Книги Рождества» ⁷. По-видимому — это имя языческих жрецов особого толка: в «Книге Света» они стоят наряду с другими жрецами и звездочетами; в нашем житии этим именем названы как целая языческая секта, существовавшая в Мугаре, так и главы ее, «люди — волхвы, называемые Maqаwazaj, заклинатели» (f. 196 v.). Бог, которому эти люди служили, назван Гором, причем сказано, что так он называется у самарян; у египтян же он носит имя Диагорор; служители его поэтому именуются «Goratawijan» и «Dijagorarawijan» или «Diagoroherqales». Как разобраться в этой «учености» агиобиографа? Возможно, что действительно какой-то бог у язычников Мугара носил имя Gor. Автор, когда-то читавший Ancoratus Епифания Кипрского, помнил из него несколько имен и остановился на Диагоре, сжегшем деревянный идол Геракла ⁸, и вспомнил также из сочинения того же святителя «Против ересей» имя самарийской секты «Gorthnoi» ⁹. Конечно это лишь попытка найти какой либо смысл в бессмысленных сопоставлениях автора жития. Специалист в области африканских языков может быть окажется в состоянии объяснить и имена Maquwazаj, Maqasare, Bаke (f. 197 v.; на f. 199 тоже имя читается Babe; где правильно?) и др.

Чудовищные подвиги и догматический педантизм также сближают житие с другими памятниками этой любопытной эпохи. Подобно Зара-Абрехаму ¹⁰ и Маба-Сиону ¹¹, Такла-Хаварьят находит приличным средством почтить страсти Христовы, истязая себя гвоздями и железным ошейником (f. 7) и привязывая к стволу дерева (f. 186), не стрижет волос ¹² (f. 7 v.), умилостивляет Бога, молясь за грешников и сопровождая молитву самоистязаниями ¹³ (f. 185 v. и др.). И в нашем житии видна тенденция возвеличить как культ страстей, так и культ Евхаристии. Если о Зара-Абрехаме сказано, что он из почтения к Св. Тайнам перестал плевать ¹⁴, то здесь мы находим [332] целый рассказ, имеющий целю сделать это обыкновение обязательным для всех и ставящий его под авторитет чуда (f. 179 v.). И здесь, как и в других известных нам житиях рассказывается случай с потреблением блевотины (f. 172). — К числу догматических мест жития следует отнести также f. 171 v., где указывается на равночестность Ипостасей Св. Троицы. Это, как мы знаем, заботило в те времена эфиопских монахов всех направлений и особенно подчеркнуто в житиях евстафианцев. Наш текст указывает на ту эпоху, когда и в дабралибаносские сферы проник тот же догматический педантизм. Частые ссылки на книгу «Синодос» и возвеличение субботы (ff. 175-178), опять-таки подкрепленное чудом, делают это житие мало отличным по духу от писаний евстафианскнх монахов. Если оно отстоит от времени Такла-Хаварьята не слишком далеко, то это обстоятельство указывает на быстроту, с которой евстафианский дух проник во всю эфиопскую церковь после примирительного собора при Зара-Якобе.

Житие выставляет Такла-Хаварьята миссионером не только среди язычников юга, но и среди иудействующих севера. То, что повествуется на ff. 187-191 о его подвигах в областях Цаламте и Самене, имеет интерес, хотя мы не видим, имело это место при Зара-Якобе, или при Баэда-Марьяме. При первом из этих царей области эти отложились; их правители Амба-Нахад и Цахай стали истреблять в них христианство и разбили царские войска ¹⁵; только пря Баэда-Марьяме их вернул к повиновению вельможа Марк, после чего они обновили в своей области церкви, которые они некогда сожгли; царь установил (там) закон христианский и новых военных колонистов (sewа) ¹⁶. Возможно, что миссионерство Такла-Хаварьята агиобиограф представлял себе именно в это время, говоря о крестившихся «из страха царя и вельмож». Частые перемены в отношениях к царю и религии объясняют нам и то обстоятельство, что сеюм Цаламта идет «воевать с христианами», а мать его просит святого вернуть его. Такое явление вполне понятно при частых обращениях и отпадениях, при взаимных браках в семьях вассалов различных областей исконно христианских, иудействующих, мусульманских и т. п. [333]

Упоминание о могиле какого-то митрополита Афанасия близ Мугара в местности Гуаль (f. 6 v.) имеет интерес и должно быть отмечено. Отсутствие Афанасия в известных пока списках митрополитов не может само по себе служить доказательством неправдоподобности сообщения. Списки эти для более древних времен недостоверны, особенно обозначенной у Гвиди цифрой II ¹⁷. Помещенный у него на первом месте (I) более надежен. так как составлен на основания бывших доступными автору сведений о гробницах иерархов и не стремится дать полный их перечень. Гробницы, как оказывается, рассеяны по всей Абиссинии, и ничего нет удивительного в том, что составителю осталась неизвестной гробница Афанасия, находящаяся на самом юге страны. Нам представляется возможным видеть в этом данном жития одно из таких преданий, какие были источником для составителя списка I. — Заслуживает внимания также известие о почитания гробниц царей-просветителей в Аксуме (f. 184 v.).

Такова историческая сторона жития. Не менее, если не более интересна его литературная форма. Такла-Хаварьят всю жизнь проводит в странствиях по монастырям, пустыням и святым местам Эфиопии. Он посещает и отдельных отшельников, и их сонмы, ищет подвижников и встречает пустынников и пустынниц, беседует с ними, созерцает их чудеса. Все это напоминает коптскую монашескую литературу скитского типа, наиболее типичными представителями которого являются известные жития Онуфрия, Павла Фивейского и изданное нами — Кира ¹⁸. И здесь не обходится без «Синодоса» — святой посещает подвижников, следуя его велению. Указанные агиологические произведения все имеются в эфиопском переводе, были достаточно распространены, и влияние их на эфиопского агиобиографа вполне естественно.

Комментарии

1. Текст испорчен: «и родила она (?) дочь».

2. В тексте испорчено. Ср. по изданию Rev. Horner, The Statutes of the Apostles, p. 5, четвертая строка сверху = p. 131,27 (перевод.).

3. В тексте f. 2 в генеалогии вероятно пропуск. Вероятно выпало имя жены Акхадома и первое упоминание о его сыне. Возможно, что правильный текст давал следующую схему: Акхадом + х; дочь его Марьям-Семра + х; внук Атфеяхан + Кац; затем Елена + Андрей — родители святого. Даже при таком исправлении текста, устанавливающем три поколения между Акхадомом и Такла-Хаварьятом, генеалогия может не противоречить тому, что святой уже около 1429 года является в монастырь: Акхадон мог быть послан Давидом в самом начале царствования (Яфкер.Эгзиэ f. 21), и в это время Елена могла уже быть на свете.

4. Basset, Etudes sur l'histoire d'Ethiopie. Journ. As. 1881,1, 326.

5. Dillmann, Ueber die Regierung... Zar’a-Jacob, 38.

6. Ibid. p. 40.

7. d'Abbadie, Catalogue raisonne, p. 73.

8. Ancoratus CIII (Migne, Patr. Gr. XLIII, p. 204).

9. Migne, Patr. Gr. XLI, p. 255 (30).

10. ff. 69-70 и 56. См. «Исследования», стр. 216 и 214.

11. Corpus Chabot, Aethiop. XXIII pp. 21, 24, 27 (текста = 1821, 28 перев.) и passim.

12. Ibid. p. 31 т. = р. 28 пер.

13. Ibid. p. 28 т. = р. 24 пер.

14. p. 30 текста = р. 26-27 пер.

15. Perruchon, Les chroniques de Zar'a-Ya'eqob etc. p. 96-97.

16. Ibid. p. 172-173.

17. Le liste dei metropoliti d’Abissinia. Bessarione 1899.

18. Копто-эфиопское сказание о преподобном Кире. Зап. Вост. Отд. Имп. Р. Арх. Общ. XV, 01-020.

(пер. Б. Тураева)
Текст воспроизведен по изданию: Некоторые жития абиссинских святых по рукописям бывшей коллекции d’Abbadie // Византийский временник, Том 13. 1907