ПОХОД АНГЛИЧАН В АБИССИНИЮ

в 1867-1868 году.

(Продолжение).

ОРГАНИЗАЦИЯ, СОСТАВ И МАТЕРИАЛЬНАЯ ЧАСТЬ ЭКСПЕДИЦИОННОГО КОРПУСА.

АРТИЛЛЕРИЯ.

В экспедиции участвовали:

1. Батарея 14-й артиллерийской бригады, состоявшая из шести 12-фунтовых армстронговых орудий (старого образца).

2. Батарея 21-й бригады, из шести 7-фунтовых горных орудий и двух ракетных станков.

3. Батарея той же бригады и такого же состава, также с двумя ракетными станками.

4. Батарея 25-й бригады, состоявшая из шести 7-фунтовых горных орудий (гладких).

5. Две 8-дюймовые мортиры, прислуга для которых была взята из людей батарей 25-й бригады.

6. Морская ракетная бригада, состоявшая из двенадцати ракетных станков, разделенных на две батареи.

Всего: 24 орудия, 2 мортиры и 16 ракетных станков. Штаб артиллерии состоял из следующих лиц: Начальника артиллерии экспедиционного корпуса, бригадного генерала Петрика, одного бригадного адъютанта, одного бригадного квартирмейстера, двух младших адъютантов, казначея и бригадного доктора; всего 9 офицеров и 4 человека писарей. [254]

В батареях числилось 32 офицера и 460 человек нижних чинов ¹.

Не входя в ближайшее рассмотрение устройства материальной части горной артиллерии, о которой имеются для специалистов весьма подробные и интересные сведения в сочинении Кодолича, мы ограничимся замечанием, что для переноски шести орудий и двух ракетных станков горных батарей, с лафетами, колесами и прочими принадлежностями, а также и с запасными частями, снарядами, походною вьючною кузницею и шанцевым инструментом, и проч. и проч., употреблялось 63 мула, сверх того, на каждую батарею имелось 29 мулов при артиллерийском резерве, для, переноски снарядов, разного рода материалов, и 18 заводных, всего же 110 мулов на батарею.

Полный вес тяжести, приходившейся на каждого мула, включая сюда и вьючное седло с принадлежностью (39 фунтов), простирался до 267 фунтов; наибольшую тяжесть нес мул, навьюченный походною кузницею (около 280 фунтов), а наименьшую — мул, навьюченный разного рода столярным, кузнечным и шанцевым инструментом.

Морская ракетная бригада (Royal Naval Racket Brigade) состояла, как уже было упомянуто, из двенадцати ракетных станков; личный состав бригады был сформирован из людей, взятых с находящейся в Анеслейском заливе эскадры великобританского флота ². Мысль сформировать такую бригаду принадлежит самому главнокомандующему, который хотел и моряков сделать непосредственными участниками славной экспедиции. С восторгом был встречен, в конце февраля, приказ Непира о сформировании бригады, и, в первых числах марта эта часть была уже в состоянии выступить в поход. Несмотря на новизну дела, люди, [255] по свидетельству очевидцев, в короткое время успели, со свойственною морякам сметливостью и ловкостью, привыкнуть к форсированным переходам, вюченью мулов, уходу за ними и т. д. а благодаря быстрому следований бригады, ей удалось Вовремя примкнуть к действующей колоне и принять участие в деле на Аррогийском плато.

Бригада состояла под начальством командора Феллоуса (Fellowes) и в ней числилось: два лейтенанта (командиры батарей), два мичмана, бригадный доктор и квартирмейстер (он же адъютант и казначей).

Нижних чинов состояло: 2 фейерверкера при бригадном штабе, 2 в батареях, 2 при запасных снарядах и проч., 2 плотника и 1 оружейник, 72 матроса, по 36 на батарею или по 6 на каждый ракетный станок, 11 матросов запасных, на случай убыли; всего 93 человека, при 7 офицерах.

Для переноски станков, ракет, разного рода шанцевого и другого инструмента, в бригаде было 90 мулов, в том числе 14 заводных, для ухода и присмотра за которыми было прикомандировано необходимое число погонщиков.

Англичане действовали во время экспедиции ракетами Гэлэ (Hale), которые дали весьма удовлетворительные результаты. Они состоят из железной цилиндрической гильзы, в 16,2 дюйма длины, которая оканчивается коническим сплошным снарядом; гильза наполняется обыкновенным ракетным составом; в заднем конце ее находится винтообразный вращательный прибор, в котором есть три отверстия для выхода газов.

Для перевозки четырех орудий ³ армстронговой батареи от Антало, где кончалась колесная дорога, англичане употребили слонов индийской армии, которые, в числе 45, были перевезены из
Бомбая в Зуллу. Замечательно, что эти умные животные умудрились пронести свою тяжелую ношу благополучно до самой Магдалы, по самым трудным и узким каменистым тропинкам и весьма крутым подъемам и спускам. Упомянутые выше две 8-дюймовыя мортиры были перевезены также на слонах от самого места высадки до Мащалы.

Обыкновенная дача для слонов состояла из 20 фунтов муки и 100 фунтов сена, соломы или соответственного количества травы; при недостатке фуража, он заменялся усиленным отпуском муки, до 40 фунтов. Из муки выпекались для слонов, плоские хлебы, [256] около 2 футов в диаметре с достаточною примесью соли. Большое затруднение составлял для этих животных, недостаток в воде, который сделался особенно ощутительным. Перед взятием. Магдалы;_: жажда, которую им пришлось испытать, была главною причиною худобы и общего упадка сил этих колосов и потери шести из них. Чтобы предохранить ноги слонов от наминок, при движении по каменистым дорогам, были заготовлены особые башмаки из толстой кожи; но вскоре оказалось, что эта предосторожность излишняя, так как слоны с необыкновенною осмотрительностью выбирали дорогу и хоботом сбрасывали мешавшие им камни. Слоны двигаются медленно; по дорогам не слишком трудным они, делают в, час около 3 1/2 верст; по дурным, же и каменистым дорогам, в особенности если на них, встречаются крутые подъемы, скорость уменьшается до 3/4 версты в час.

Для перевозки 4-х армстронговых орудий с принадлежностью, снарядами, инструментами и проч., потребовалось 27 слонов, в том числе три запасных, причем тяжести были распределены следующим образом:

Наибольшую тяжесть пришлось нести слонам под лафетами — 1,616 фунтов (966 фунт. самый лафет, 150 фунт. подкладка и 500 фунт. вьючное седло с потниками, подпругами и прочею принадлежностью).

Мортиры также перевозились, как выше замечено, на слонах; тяжести были распределены между восемью слонами: [257]

На слонов под мортирами приходилось по 1,844 фунтов, под лафетами по 1,760 фунтов.

Седлание и вьючение слонов весьма сложная операция, требующая более часа времени. Слон становится на колени, и тогда на него накладывается множество потников и попон, покрывающих всю спину животного; затем кладется седельная подушка, равняющаяся размерами двойному матрацу; на ней помещается большой деревянный ленчик, на котором сделаны соответственные выемке для утверждения перевозимого предмета. Все это скрепляется длинным канатом, из которого образуются подпруги, набрюшник и подхвостник. Для подъема орудия или лафета, кладутся два крепких бруска, верхние концы которых утверждены на окраине вьюка, а нижние упираются в землю; по этим брусьям и вкатывается орудие помощью рычагов и канатов и затем прикрепляется к ленчику, посредством особых цепочек и закладок. Обстоятельство первостепенной важности, которое следует иметь в виду при навьючивании слонов, это, чтобы тяжесть легла против самой середины спины.

ИНЖЕНЕРЫ.

Инженерным ведомством экспедиционного корпуса заведовал подполковник с. Клер-Вилькинсон в инженерном штабе числилось, кроме его помощника и бригадного адъютанта, еще 26 офицеров.

Инженерные войска корпуса состояли из следующих чинов:

10-й инженерной роты английских войск (Royal Engenters) — 3 офицера и 80 человек нижних чинов; трех рот мадрасского и четырех рот бомбайского саперного к минерного корпуса — 20 английских и 15 индийских офицеров и 858 человек нижних чинов. Всего, со штабом, 67 офицеров и 938 человек нижних чинов. [258]

Выше было говорено о некоторых инженерных работах, произведенных, в лагере при Мулькутте (Зулле)_, начало которых относится ко времени приготовительных действий, руководимых комиссией, под председательством генерала Мириуэзера; теперь следует сказать несколько, слов о продолжении дороги от Сенафе до Магдалы и перечислить постройки, которые были возведены инженерами сверх тех, о которых мы уже упомянули.

Продолжение дороги до Адигерата (65 верст) и затем до Антало (137 верст) не представляло значительных затруднений; исключая проходов Гуна-Кума и Керсуба, лежащих между Сенафе и Адигератом. В Антало кончался колесный путь и далее шла вьючная дорога, иногда сносная, но местами весьма трудная, каменистая и с чрезвычайно крутыми подъемами и спусками. Самые трудные места в этой части пути следования английских войск были перевалы: через Алажийский проход, возвышающийся на 10,500 футов над морем, и через хребты Атала и Мухан, лежащие почти на такой же высоте; наконец, от южной оконечности озера Ашанги до м. Лат идет чрезвычайно крутой подъем, и дорогу, вьющуюся местами над отвесною стеною, приходилось врезывать в возвышающуюся над ней скалу. От Антало до Лата 128 верст. За этим последним пунктом до м. Дильди дорога была довольно удобная; но, миновав Дильди, пришлось перейти через высокий хребет по ущелью Емана (10,662 фута) и спуститься с большими, затруднениями до м. Сантары, лежащее на нижнем уступе плато Вадела, близ верховий реки Такассие; далее дорога идет по довольно ровному плато Вадела, до м. Гажу, верст на 37 южнее Сантары. Здесь дорога отклоняется от своего первоначального направления и, вместо того чтобы продолжиться прямо на юг к Магдале, уклоняется на юго-запад, с целью выйти на большую военную дорогу, построенную Феодором, из Дебра-Табора, в Магдале. Продолжение последнего участка дороги от Лата до Магдалы равнялся, 203 верстам, а длинна всей дороги 645 верст.

Что касается до построек, возведенных инженерами экспедиционного корпуса сверх тех, которые были исполнены в лагере при Мулькутте, то они состояли из 10 бараков в Камайло и 4 бараков в Сенафе назначенных для помещения нижних чинов транспортных парков.

Инженерный парк, с материальными депо, находился в Зулле, а отделения его в Сенафе.

Люди 10-й инженерной роты английских войск, состоявшей [259] как выше было сказано, из 4 офицеров и 80 человек нижних чинов, разделялись на телеграфистов, сигналистов, фотографов; часть была назначена для рытья колодцев, часть состояла при инженерном парке, остальные были распределены, в качестве надзирателей, по различным работам, производимым индийскими инженерными частями.

Походный телеграф состоял из легкой, открытой линии, проволока которой большего частью была прикреплена к тонким столбам, а местами, где обстоятельства это допускали, — к почти отвесным стенам скал; действовали апаратами Морзе и Генлея. Кроме этой тонкой проволоки, была прислана из Англии толстая — медная, обтянутая гуттаперчею, которая и предназначалась для настоящего походного телеграфа; но большой вес ее, делавший перевозку весьма затруднительною, был причиною того, что она все время оставалась в Зулле без употребления.

Телеграфная часть была подчинена, как уже известно, генерал-квартирмейстеру экспедиционного корпуса и находилась в ближайшем заведывании капитана С. Джона; кроме его, личный состав этого ведомства состоял из 8 офицеров (большею частью инженеров), 20 гражданских телеграфных чиновников из Индии и инженерных кондукторов, 10 инженерных солдат и потребного числа индийских саперов или солдат пионерных подков.

Во время экспедиции были проведены следующие телеграфные линии:

350 верст медной проволоки от Зуллы до Антало (доведена в конце января до Сенафе, в конце февраля до Адигерата и в конце марта до Антало);

79 верст железной проволоки через проход Комайло;

18 верст медной проволоки вдоль линии железной дороги. Всего 447 верст, на которых находилось 4 главных и 8 промежуточных станций. Во время экспедиции, по этим линиям было передано 8,000 телеграмм.

В абиссинском корпусе употреблялась, сверх электрических телеграфов, еще особая система полевой сигналистики, честь первоначального изобретения которой принадлежит Соединенным Штатам, где и были сделаны первые опыты практического применения ее к военному делу во время междоусобной войны Севера с Югом. С тех пор этот вид полевой сигналистикн подвергся многим улучшениям; в особенности замечательны усовершенствования, сделанные капитаном Болтоном.

Сущность системы заключается в сочетании коротких и [260] длинных знаков. Самые знаки бывают, смотря по обстоятельствам, оптические или акустические; первые производятся посредством более или менее быстрых движений какого либо предмета, как то значка, флага или плетеного сигнального шара, в стороны, вверх и вниз, или же, ночью, посредством фонарей особого устройства; вторые употребляются в крайних случаях, когда оказывается невозможным прибегнуть к оптическим сигналам, и подаются обыкновенным сигнальным рожком или свистком.

Из сочетаний коротких и длинных знаков образуются условные изображения цифр и некоторых общих вспомогательных выражений; соединение выраженных таким образом чисел, не более двух, соответствует буквам; соединение трех чисел соответствует слогам, и наконец четырех — целым фразам, заключающимся в особом сигнальном своде.

В сигнальном своде, который был принят для абиссинского корпуса, числа, состоящие из трех знаков, от 100 до 1,000, соответствовали слогам; главный же свод состоял из 10,000 четырех-циферных групп, из которых каждая соответствовала поставленному против нее предложению. При своде находится особый алфавитный указатель, в который внесены все существительные имена помещенных в своде предложений. В этом своде было оставлено известное число групп свободных, для занесения таких предложений, имен, названий и прочее, надобность в которых могла обнаружиться во время самого похода. Свод вообще расположен таким образом, что обращение с ним весьма легко, и достаточно непродолжительного упражнения, чтобы приобрести навык к скорой работе.

Уже было замечено, что различного рода условные движения сигнального флага, или другого предмета, днем, а ночью более или менее продолжительное появление света сигнального фонаря, служат для изображения короткого и длинного знаков, которые графически можно изобразить точкою и тире: . короткий знак; — длинный знак.

[261]

Кроме того, употребляются некоторые общие вспомогательные сигналы, например:

«Приготовление» — ряд коротких знаков;

«Стой» — ряд длинных знаков;

«Общий ответ» — ряд коротких и длинных знаков;

«Числовый сигнал» (показывающий, что следующий за ним сигнал есть число) изображается так: —. . . . .

«Вопрос» . . . . «Отрицание» — . . .

«Повторение» — «Склады» . — —

Этот последний сигнал показывает, что депеша будет передаваться по буквам, согласно нижеследующей таблице:

А изображается так же, как и цифра 5: (. . . . . .);

При передаче депеши, согласно этой таблицы, по буквам, дается после каждого слова сигнал «стой»; «общий ответ» дается по окончании передачи каждой депеши, и означает, что она понята.

При передаче сигналов посредством значков или флагов следует обращать внимание на фон, который находится за подающим сигналы, и, сообразно фону, употреблять значки белые или черные, или же, при смешаном фоне, состоящие из белой и черной полосы. Флаги не должны быть мягкие, но их следует натягивать на легкую рамку, прикрепленную наглухо к шесту.

Для ночных сигналов употребляют простой дорожный фонарь с двояко-выпуклым стеклом; все приспособление заключается в приделке особого клапана с пружиною, прикрывающего стекло, который, простым нажатием рукою, открывается и быстро закрывается от действия пружины.

Такой фонарь может служить для подания сигналов лишь на малых расстояниях — не более как на 1 1/2 версты, и только при особенно-выгодных условиях на две версты; для больших расстояний употребляют фонарь особого устройства, названный, в честь его изобретателя, «Captain Bolton's Chatam liglit», посредством [262] которого могут быть произведены перемежающиеся появления света, большей или меньшей продолжительности.

Фонарь Болтона состоит из стеклянного цилиндра с металлическою фонарною крышкою и таким же основанием; в нижней части его, обделанной также металлом, находится резервуар, откуда идут вверх две металлические трубки, устья которых приходятся противу пламени маленькой спиртовой лампы, помещенной в верхней стеклянной части фонаря. В резервуар кладется легко-воспламеняющийся порошок, состоящий из трех частей магнезии, одной части колофониума и одной части ликоподиума. Нажатием на небольшой мех порошок этот вгоняется из резервуара в вышеупомянутые трубки, при выходе из которых он, от действия пламени спиртовой лампы, быстро воспламеняется и производит ослепительно-яркий свет. От большей или меньшей силы и продолжительности нажатия меха зависит и продолжительность проявлений света.

Дальность, на которую, посредством такого прибора, можно передавать сигналы, весьма условны: например, при удивительной прозрачности воздуха на горных плато Абиссинии, он действовал на 20 верст; за среднее же расстояние, при обыкновенных условиях, можно принять от 7 до 8 верст.

Недостаток пресной воды заставил прибегнуть к различным способам добывания ее. Мы уже видели, что в лагере при Мулькутте (Зулле) пресная вода приготовлялась, посредством перегонки, на находящихся в Анеслейском заливе паровых судах и в двух конденсаторах. В Комайло и Сенафе также сначала не нашли воды, а между тем оба эти пункта нуждались в большом количестве ее, первый -как главное сборное место для вьючных и вообще для обозных животных, второй — как главный складочный пункт на нагорье, к которому ежедневно прибывали значительные транспорты. В Комайло было прорыто несколько колодцев, из которых воду поднимали посредством одного цепного насоса Бастие (Bastier), четырех всасывающих насосов с двойным маховым колесом, одного простого всасывающего насоса и трех насосов системы Нортона ⁴. Приборы эти давали до 372-х галонов в минуту. В Сооро и в двух других местах около этого пункта были найдены родники, воду из которых провели в особо устроенные бассейны; в Вельсе (на [263] полупути между Сооро и Сенафе) действовали два насоса Нортона и и один цепной Бастие. В Сенафе 1 насос Бастие, 14 насосов Нортона и 1 обыкновенный; в Фокадо 5 насосов Нортона и и 2 всасывающих; в Адигерате, где было достаточно проточной воды для пойла животных, поставлены два насоса Нортона для воды годной в питье людям; в Антало действовали с тою же целью четыре таких насоса.

Сверх всего этого имелись еще, при действующей колоне, 8 Нортоновых насосов, для перевозки которых, со всеми принадлежностями, требовалось 6 мулов; кроме того в каждой роте, в каждой батарее и в каждом эскадроне были по два носильщика и по одному волу, которые переносили свежую воду в бурдюках. Каждый кавалерист имел маленький кожаный бурдючек с водою, который прикреплялся под брюхом лошади; в пехоте же и в других частях люди были снабжены жестяными флягами, обтянутыми шерстяною материею, как уже было замечено выше.

ИНТЕНДАНТСТВО.

Снабжение абиссинского корпуса продовольствием и вообще всеми предметами интендантского довольствия представляет, вследствие исключительности обстоятельств, в которые англичане были поставлены в зависимости от местных условий и отдаленности театра военных действий, одну из самых интересных и поучительных страниц истории этой экспедиции.

Главные затруднения, существовавшие в данном случае, заключались в том, что место высадки английских, войск, составлявшее действительный базис действий, было лишено всяких средств, которые могли бы, не говоря уже об обеспечении, послужить хотя к облегчению, в известной степени, продовольствия войск; о средствах же, которые могли представиться при движении во внутрь края, не имелось никаких положительных сведений. Во всяком случае, нельзя было рассчитывать на возможность воспользоваться теми скудными средствами, которые могли оказаться в крае, так как неприятель, по всей вероятности, не преминул бы их уничтожить. Пришлось, следовательно, создать искусственный базис: его и представляли находившиеся в Анеслейском заливе военные и транспортные суда, посредством которых экспедиционный корпус связывался с своими отдаленными питомниками: Бомбаем и Аденом с одной, Лондоном, Триестом, Мальтою и Суэзом с другой стороны. Значительное протяжение операционной линии [264] потребовало огромных перевозочных средств для поддержания правильной системы подвозов продовольствия к действующей колоне и ко всем пунктам расположения войск.

Интендантское ведомство корпуса находилось под начальством генерал-коммисара (Commissary General), подполковника Люкаса и состояло, кроме него, из следующих чинов:

2-х помощников генерал-коммисара 1-го класса, 3-х помощников генерал-коммисара 2-го класса, 3-х коммисаров 1-го и 2-х коммисаров 2-го класса и 6-ти подкомисаров; кроме этих чинов, взятых из числа интендантских чиновников индийской армии, в распоряжение генерал-коммисара были откомандированы от войск: 1 майор, 3 капитана и 6 субалтерн-офицеров. Имелись еще чиновники низшего разряда, как-то смотрители магазинов, надзиратели и проч. и большое число носильщиков, нагрузчиков и других рабочих.

Генерал-коммисар находился постоянно в лагере у Анеслейского залива; на его обязанности лежало доставление заготовительных смет для продовольствия всего корпуса и распоряжение о доставке необходимых предметов из Англии, Индия, Мальты, Триеста, Египта и Адена в Зуллу, распределение их по устроенным на операционной линии магазинам и подвоз продовольствия к действующей колоне, при которой следовал старший из помощников генерал-коммисара.

Большие склады продовольствия были устроены в Комайло, Сенафе, где, как уже было упомянуто, оказалось возможным заготовить часть фуража поставкою от жителей, наконец в Антало.

Малые магазины находились между Комайло и Сенафе, в Сооро и в двух других пунктах; между Сенафе и Антало — в девяти пунктах, между которыми в Адигерате и в Агоола находились более значительные и разнообразные запасы продовольствия и фуража. За Антало имелись еще в двух местах малые фуражные магазины; наконец, в Атала был значительный склад, из которого однако проходящие команды не продовольствовались, так как он играл роль запаса для обеспечения довольствия действующей колоны и переносился далее по операционной линии, по мере движения вперед самой колоны.

Благодаря хорошим отношениям, которые установились между войсками и жителями страны, особенно же вследствие умения англичан привлечь на сторону местных князей и сделать их орудием своих интересов, оказалось возможным находить подспорье в [265] местных средствах края, на которые, как выше было замечено, сначала вовсе не рассчитывали. Кроме доставки разного рода продовольствия, из местных жителей был сформировал особый транспортный парк, который с большою пользою действовал между Сенафе и Атала.

Продовольствие людей и фуражное довольствие лошадей и мулов отпускались в следующих размерах:

На каждого офицера, на каждого из нижних чинов европейцев и на каждого человека из офицерской прислуги отпускалось в день:

Хлеба 1 фунт, рису 1 ф., мяса 1 ф., овощей (консервов) или картофелю 24 лота, луку 8 лот., соли 1 1/3 лота, пикулей 4 лота, чаю 1 1/2 лота, сахару 5 лотов, рому 1 13/25 драхмы.

На каждого строевого и нестроевого из индийцев:

Баранины 1 фунт, рису или муки 1 ф., далу (хлебное растение) 8 лот, жиру 4 лота, овощи в консервах (два раза в неделю) 4 лота, соли 1 1/3 лота.

В лагере при Зулле и в некоторых других местах отпускалась еще ежедневно лимонадная эссенция для улучшения воды, что имело весьма хорошее влияние на сбережение здоровья людей.

За Антало порции были несколько уменьшены, а именно: лук и пикули вовсе не отпускались, а овощи, сахар, чай и ром выдавались в меньшем количестве, и то невсегда.

В последний период движения, и под самой Магдалой, случалось, что на человека приходилось в день всего: 1 1/2 фунта мяса, 1 ф., а иногда только 1/2 фунта муки и 1 лот чаю.

Офицеры платили за свою ежедневную порцию по 8 анасов (около 32 1/2 коп.) и за фуражную дачу лошади по 12 анасов.

Из вышесказанного видно в какой степени роскошно был обеспечен английский солдат. Продукты, составлявшие полную порцию, по своему обилию, разнообразию и хорошему качеству вполне удовлетворяли самым утонченным гигиеническим требованиям; даже minimum довольствия, которым, по необходимости, пришлось ограничиться под Магдалою, был достаточно питателен и составлял в сущности более обильную пищу, чем та, которую получает обыкновенно наш солдат в походе ⁵.

Хлеб у англичан выпекался в особых переносных [266] железных печах; каждая печь состояла из четырех частей, которые, при постановке печи, скреплялись очень легко и просто посредством задвижек и закладок. После постановки, требующей очень немного времени, печи покрываются слоем глины, чтобы лучше удерживать жар. В такой печи выпекалось, в течение часа, 145 фунтовых булок и хлеб выходил очень хорош.

Фуражная дача.

Случалось однако нередко, что обстоятельства заставляли уменьшать эту дачу до 5-ти и даже до 3-х фунтов овса или ячменя; 15 фунтов сена тоже редко приходилось получать лошадям, вследствие чего они, к концу похода, были в дурных телах... Там, где нельзя было довольствовался фуражом заготовленным в самом крае, прибегали к отпуску пресованного фуража, содержащего овес и сено перемешанными в соответствующей пропорции ⁶. Этот вид пресованного фуража оказался отличным во всех отношениях; сильно сдавленный, он занимал мало места и был поэтому весьма удобен в перевозке, а между тем сохранял вполне свой первоначальный аромат и, несмотря на неблагоприятные климатические условия, весьма редко портился.

В заключение остается сказать несколько слов о вещевом довольствии, главные склады которого находились в лагере у Зуллы и в Сенафе.

В этих двух пунктах, а также и в некоторых других, где были устроены небольшие магазины, интендантство сосредоточило огромные запасы всевозможных вещей, в особенности много белья, обуви, одеял и набрюшников, так что никогда не встречался, где бы то ни было, недостаток в этих предметах, несмотря на то, что они, особенно белье и обувь, требовались в большом количестве.

ПЕРЕВОЗОЧНЫЕ СРЕДСТВА.

Замечательное протяжение операционной линии и особые местные условия требовали, как выше уже было замечено, значительных [267] перевозочных средств для снабжения войск продовольствием и другими необходимыми предметами; сверх того, пришлось уделить не малую часть обоза для перевозки полковых тяжестей, в видах возможного облегчения ноши солдата, необходимость чего вызывалась климатическими условиями страны и трудными дорогами, по которым предстояло следовать войскам.

Все перевозочные средства составляли первоначально один транспорт, управление которым было вверено подполковнику Голланду, впоследствии же, когда главная квартира заняла Адигерат, главнокомандующий признал необходимым разделить весь обоз на два отдела: равнинный, на обязанность которого было возложено доставление продовольствия и всякого рода запасов в Сенафе, и горный, посредством которого должно было производиться снабжение всем необходимым действующих колонн и промежуточных складочных пунктов.

Состав этих обозов был следующий:

а) Равнинного обоза (Lowland train).

Всего же в равнинном обозе состояло слишком 20,000 вьючных и упряжных животных, разделенных на 10 дивизионов, приблизительно по 2,000 голов в каждом.

б) Горного обоза (highlang train).

Горный обоз делился на 4 дивизиона, личный состав которых был взят, по преимуществу, из кадров бомбайского и пенджабского обозных дивизионов.

Все вообще обозные дивизионы подразделялись на взводы (troops), по 125 животных в каждом, а каждый взвод на 5 отделений,

Кроме перечисленных вьючных животных употреблялись еще слоны для перевозки особенно тяжелых предметов, как-то больших индийских палаток, хлебопекарных печей ⁷.

Повозки употреблялись двух родов: индийские воловые и мальтийские муловые; они оказались, по своей вместительности и прочности, весьма пригодными и вообще принесли большую пользу, так как, только благодаря присутствию колесного обоза, стало возможным доставлять своевременно потребное количество запасов в Сенафе.

Наименее-соответствующими из вьючных животных оказались въючные волы: они двигаются весьма медленно, легко страдают от наминок и скоро спадают с тела при недостаточном корме; к тому-же они пугливы, часто сбрасывали с себя ношу, вследствие чего происходил беспорядок и движение замедлялось.

Гористая местность, каменистые дороги, и, в особенности, прохладные ночи оказались гибельными для верблюдов, смертность между которыми, сравнительно с другими вьючными животными, была самая значительная. Большею частью они страдали от наминок и ран на ступнях и употреблялись почти исключительно между Зуллою и Сенафе.

Из мулов испанские оказались худшими, так как они не могли переносить климат страны и недостаток обильного и хорошего корма: раз спавши с тела, они редко опять поправлялись; сирийские и северо-индийские мулы, напротив, привыкли к климату, были переносливы, крепче и довольствовались скудным кормом. Вьючные лошади сохранились вообще во время похода довольно хорошо и переносили почти такую-же тяжесть, как и мул. Волы, [269] употреблявшиеся для возки, и ослы (исключая слишком молодых, которые никуда не годятся) составляли также довольно надежную часть перевозочных средств.

Норма тяжести, налагаемая на разных животных, была принята следующая:

эта норма относится только до обозов; в артиллерии, куда выбирались лучшие животные, получавшие притом более обильный корм и пользовавшиеся самым заботливым уходом, размер тяжести был, как мы уже видели, несравненно выше.

Одно из важнейших условий для исправного состояния вьючного обоза — это соответственный выбор вьючных седел, почему на этот предмет и было обращено внимание главнокомандующего; тем не менее большенство разнородных седел, которые были высланы для экспедиции, не соответствовали своему назначению как по самой конструкции и значительной тяжести, так и потому, что и меньший размер имевшихся седел был слишком велик для мулов и лошадей, большинство которых принадлежало к мелким породам.

По мнению Кодолича, лучшие виды вьючных седел, употреблявшиеся в абиссинской экспедиции, были седло «Отаго» и венгерское ⁸; но и они не представляют совершенства: первое из них тяжело и дорого, а второе хотя и отличается дешевизною и легкостью, имеет тот важный недостаток, что неустойчиво и легко слезает вперед или назад. Несмотря на указанное неудобство, венгерское седло заслуживает внимания: неустойчивость легко может быть устранена соединением, посредством особых ремней, переднего конца вьюка с подхвостником, а заднего с набрюшником и, сверх того, представляется возможность облегчить еще более это седло, которое и в настоящем виде, вместе с потником, весит только 24 фунта.

Кроме этих двух видов следует указать еще на пенджабский вьюк, особенно пригодный для перевозки мягких предметов; он состоит из двух подушек-потников: нижней, покрывающей всю спину животного, и верхней, служащей непосредственною подкладкою [270] для перевозимой тяжести. Вьюк этот весит до 34 фунтов и отличается, главным образом, простотою и тем, что он весьма редко причиняет наминки.

Потеря вьючных животных от смертности была громадная и усматривается подробнее из нижеследующей таблицы:

Если прибавить к этому животных, павших до января и с мая до средины июня, число которых простирается до 4,000, то общая убыль во время экспедиции получится в 11,000 слишком.

К причинам такой значительной убыли следует отнести: дурную организацию обозов в первый период экспедиции, до прибытия главнокомандующего; недостаток в офицерах, ветеринарах и надзирателях; крайне дурной состав погонщиков, набранных из разного сброда; страшное напряжение сил, которое потребовалось после занятия Сенафе для снабжения этого пункта продовольственными и другими запасами; наконец, недостаток воды и корма, трудная служба вообще — все это привело к тому, что из 40,000 вьючных животных, высаженных в Зулле, и 2,000, купленных в самом крае, погибло около 25%.

Здесь будет у места сказать несколько слов о средствах, употребленных англичанами для перевозки экспедиционного корпуса из Бомбая в Анеслейский залив и для доставления к месту высадки той громадной массы разного рода предметов, в которых войска нуждались.

Морские перевозочные средства экспедиции заключались в следующих судах:

Великобританского военного флота: 1-го фрегата * ⁹, 6-ти корветов *, 2-х шкун*, 2-х транспортов *, 4-х госпитальных судов.

17-ти судов* бывшего бомбайского военного флота.

56-ти — * торгового флота, зафрахтованных в Англии, Бомбае, Калькутте, Адене и Суэзе. [271]

175-ти судов торгового флота зафрахтованных в Бомбае и Калькутте.

69-ти мелких судов, зафрахтованных в Индии, Суэзе, Адене и в Красном Море.

4-х баркасов *, купленных для экспедиции.

Низшая фрахтовая цена было по 20 рупий (13 рублей) в месяц, на каждый тонн для паровых и по 7 1/2 рупий (4 руб. 87 1/2 к.) для парусных судов; высшая же цена: для пароходов — 27 рупий, для парусных 21 рупия, на каждый тонн в месяц.

Паровыя суда имели в сложности до 13,012 лошадиных сил и содержали около 76,363 тонн; парусные же суда около 173,515 тонн.

Сверх фрахтовой платы, правительство снабжало транспорты потребным количеством угля на свой счет.

САНИТАРНАЯ ЧАСТЬ.

Санитарные учреждения абиссинского экспедиционного корпуса можно подвести под следующие три категории:

1. постоянные госпитали, учрежденные в разных местах.

2. подвижной полевой госпиталь, который двигался с главною квартирою, и

3. подвижные полковые лазареты, следовавшие при своих частях.

Во главе медицинского ведомства стоял генерал-инспектор госпиталей; он находился постоянно при главной квартире и на его обязанности лежали, между прочим, выбор пунктов для расположения разного рода санитарных учреждений и распоряжения по отправлению больных из действующей колоны в госпитали, устроенные в Зулле и вдоль операционной линии, и далее в Индию или в Англию.

Постоянные госпитали находились в следующих местах:

В Зулле: большой досчатый госпитальный барак на 200 больных, длиною 450, шириною — 75, высотою у стен — 12, а в середине 20'. Деревянная обшивка барака не была доведена вплоть до самой крыши, под которою, для лучшей вентиляции, было оставлено 4' необшитыми; на каждой из длинных сторон барака имелось по 30-ти окон; крыша была сделана из индийского тростника. Барак разделялся, досчатыми перегородками, на пять больших больничных покоев, из которых два назначались для помещения строевых, а три для нестроевых нижних чинов; кроме того, по [272] обоим концам барака находились две небольшие комнаты для дежурных врачей и проч. В этом госпитале пользовались исключительно люди частей индийских войск.

Кроме упомянутых выше четырех госпитальных судов, на которых помещались трудно-больные, имелись еще в Зулле два павильона для больных офицеров, два таких же павильона для жилья медицинских чинов и четыре госпитальных шатра.

Кроватей, нар или матрацов не полагалось: больные располагались на полу, подстилая себе свои одеяла.

В Сенафе и Адигерате были устроены такие же госпитальные бараки, с тою разницею, что прохладные ночи заставляли в этих местах покрывать стены бараков сплошною досчатою обшивкою и уменьшить число окон.

В Антало находился госпиталь, помещавшийся в больших — индийских палатках, а в Дильди, Синди и Таланта — лазареты.

Склады медикаментов имелись в Зулле, Сенафе и Антало.

На хорошее содержание больных было обращено самое строгое, самое заботливое внимание; имелось в изобилии не только то, что необходимо для успешного лечения больного, но и тысяча таких вещей (medical comfort), без которых и можно было бы обойтись и которые служили для того только, чтобы окружить больного большим комфортом. Во всех госпиталях и лазаретах имелись постоянно большие запасы всевозможных консервов, мясной экстракт Либиха, арораут, лимонадная эссенция, шоколад, портвейн, портер, ром, коньяк, чай, сахар и проч. и проч.

Подвижной госпиталь следовал, как уже было замечено, с главною квартирою; больные помещались в палатках: нижние чины по 4 до 6, а офицеры по 2 на каждую. Для перевозки этих палаток и других тяжестей, госпиталь не имел определенного числа вьючных животных, но перевозочные средства назначались по мере действительной надобности в них.

Личный состав медицинских чинов составляли: главный доктор, 2 врача, 4 помощника, 8 учеников, смотритель, аптекарь, 2 помощника его, 15 человек госпитальной прислуги и потребное число людей для ухода за больными, прикомандированных от частей войск.

Подвижные лазареты находились при каждой отдельной частя: на каждый полк полагалось иметь по 5 палаток для больных и потребное число носилок (по 5 на 100 человек списочного состава). [273]

Перевозочные средства требовались частями, по мере действительной потребности, из корпусного обоза.

Для перевозки больных, при экспедиционном корпусе имелось: 40 двухколесных больничных повозок, 400 крытых носилок (doolies), 136 улучшенных носилок (dandies), 128 простых носилок, 2,129 гамаков, 240 легких верблюжьих кресел (kuejawah), 175 больших верблюжьих седел и 144 седла для мулов.

Больничные двухколесные повозки тяжелы и неудобны; они состоят из деревянного кузова, покрытого парусиною, выкрашенною белою масляною краскою, и имеют два, сиденья, между которыми, в случае надобности, вкладывается рама с плетушкою, и тогда является возможность перевозить больных лежа. Далее Комайло эти повозки вовсе не употреблялись.

Крытые носилки состояли из ящика с крышею на два ската; остов делается из тикового дерева, дно заплетено тростником, а стелы и крыша обтянуты парусиною, выкрашенною масляною краскою; палки из бамбукового тростника. Вес такой doolie равняется 123 фунтам; для переноски назначалось по 6 носильщиков, в том числе двое для смены.

Улучшенные открытые носилки (dandies) состоят из деревянной рамы, обтянутой плетушкою или парусиною, и железных палок с кольцами, через которые продеваются бамбук; вес — 45 до 55 фунтов, 4 носильщика.

Обыкновенные носилки состояли из двух бамбуковых палок, к которым прибит кусок парусины в 7' длины и 2' ширины.

Все открытые носилки, в том числе и гамаки, имеют то важное неудобство, что не защищают больного ни от солнца, ни от дождя и ветра; кроме того носилки эти, за неимением каких-либо подставок, приходилось при остановках класть на голую землю, т.е. при случае, прямо в грязь. Что же касается крытых носилок, то в них, правда, эти важные неудобства устранены, но, за то они имели довольно значительный вес и переноска их по дурным горным дорогам до того затруднительна, что вместо 6-ти носильщиков приходилось назначать по 10-ти и 12-ти.

Куявы состоят из двух легких кресел с опорою для ног, соединенных между собою железными дугами, которые и перекладываются через седло верблюда.

Верблюжьи седла, для двух человек каждое, мягки и снабжены высокими спинками; для перевозки легко-больных эти седла оказались весьма удобными. [274]

Кодолич указывает, как на важную ошибку, на то обстоятельство, что большое число больных оставалось при своих частях, вследствие чего они немало затрудняли движение колонн. Без сомнения, было бы несравненно практичнее соединять всех больных в один правильно-организованный транспорт: этим не только устранялось бы вышеуказанное неудобство, но и самый порядок следования больных оказалось бы возможным подчинить, гигиеническим требованиям в большей мере, нежели это может иметь место при движении больничных транспортов непосредственно при частях войск.

Состояние здоровья английских войск вообще было удовлетворительное, что, главным образом, следует отнести к благоприятному времени года, в которое совершена экспедиция. Вообще климат прибрежья до Комайло, где средняя температура поднималась до 115° Ф., более благоприятствовал туземным индийским войскам; климат нагорья с его холодными ночами, напротив того, легко переносился англичанами и вредно действовал на индийцев, вследствие большой разности температуры дня и ночи.

Главные виды болезней у прибрежья: солнечные удары, воспаления мозга, тиф, реже дисентерии, поносы и страдания печени. Климат нагорья является, вследствие разреженного воздуха и большего содержания кислорода, особенно гибельным для людей со слабою грудью и страдающих горлом; вообще же его следует отнести к числу благоприятных, о чем подробнее оговорено в первой части этого очерка; ревматизмы, колики, дисентерии, поносы и разного рода катары — преобладающие виды болезней.

Лихорадки были весьма редки; цинга проявлялась между индийцами вследствие употребления в пищу непривычной для них солонины.

Главные причины болезней следует искать на прибрежье, в тропическом зное и в дурном качестве воды; в горах же вредное влияние на здоровье имели быстрые изменения температуры, местами дурная вода, отчасти дурной хлеб, выпеченный из кислой абиссинской муки (выдавался перед самым взятием Магдалы и после, покуда не подоспели транспорты с хорошею мукою), отсутствие спиртуозных напитков. В то самое время, когда дурное качество воды делало приправу ее крайне необходимою.

Если, несмотря на множество неблагоприятных условий, общее состояние здоровья войск экспедиционного корпуса может быть названо вполне удовлетворительным, то это следует приписать [275] вполне приноровленному к климатическим условиям страны обмундированию людей; снабжению их разными дополнительными предметами, как-то одеялами, набрюшниками, шерстяными рубахами, носками и другими подобными вещами, подробно перечисленными выше; обильной, хорошей и разнообразной пище, которою люди пользовались постоянно, исключая трех недель, когда, в видах скорейшего занятия Магдалы, действующая колона двигалась вперед ускоренными маршами, вследствие чего подвозы продовольствия по необходимости запаздывали и порции, качественно и количественно, скудели. Наконец, нельзя не упомянуть о том благоприятном влиянии на здоровье, которое, без всякого сомнения, должен был иметь бодрый и веселый дух и уверенность в успехе, никогда не покидавшие войска.

Среднее списочное число английских войск (европейцев) за все время экспедиции, т.е. с октября 1867 до середины июня 1868 года, простиралось до 2688 человек; ежедневное число больных до 156 человек.

Смертные случаи распределяются следующим образом:

Относительно индийских войск и всех вообще нестроевых нижних чанов, число которых в сложности простиралось приблизительно до 30,000 человек, имеются менее точные данные: смертных случаев между индийцами было всего 284, в том числе 91 случай в частях войск и 193 между нестроевыми, обозными и проч. из индийцев. В течение 8-ми месячного периода времени, между индийцами было всего около 13,000 случаев заболевания.

РАСПОЛОЖЕНИЕ ВОЙСК ЛАГЕРЕМ.

Не малое влияние на вообще удовлетворительное состояние здоровья в войсках экспедиционного корпуса имело то обстоятельство, что люди никогда не располагались для ночлегов под открытым небом, но помещались всегда: строевые в палатках, а все вообще нестроевые большею частью в; бараках, которые были устроены в важнейших пунктах расположения войск. [276]

Число палаток разных образцов, которое имелось при корпусе, видно из следующей таблицы:

Индийская палатка для европейских солдат, с одною палкою, весит до 525 фунтов, занимает площадь в 15 футов в квадрате и состоит из двойной стены и двойной крыши, которые сшиваются из тройной довольно легкой и мягкой индийской ткани, — имеющей тот важный недостаток, что легко всасывает в себя значительное количество воды, отчего тяжесть палатки чрезмерно увеличивается. В Индии в таких палатках помещают до десяти солдат-европейцев, в Абиссинии же они преимущественно употреблялись для субалтерн-офицеров, канцелярий и проч.

Другой вид таких палаток, с двумя палками, делается из такой же ткани и совершенно сходного устройства с предидущими; вся разница заключается в размере. Палатка с двумя палками занимает площадь в 22 фута длины и 16 футов ширины, весит 630 фунтов и рассчитана на 16 человек; в Абиссинии в таких палатках помещали по одному штаб-офицеру или по 2-3 субалтерн-офицеров. Вследствие значительного веса, перевозка этих палаток возможна только на телегах или вьюком на слонах; поэтому они употреблялись исключительно в постоянных лагерях в Мулькутте (Зулле), Комайло и Сенафе.

Палатка для фельдфебелей весит, при сходном с предидущими устройстве, около 360 фунтов и занимает площадь в 144 квадратных фута; она также слишком тяжела для перевозки на мулах и употреблялась, главным образом, в лагерях, находившихся в проходе Комайло, для помещения офицеров.

Индийская госпитальная палатка, для европейских солдат, отличается чрезвычайно целесообразным устройством, отлично [277] защищает больных как от дневного зноя, так и от гибельного влияния холодных ночей и быстрых изменений температуры; она весит 1,440 фунтов, занимает площадь в 27 футов длинный 14 футов ширины и вмещает в себе, с полным удобством, 12 человек больных. Между наружною и внутреннею стенками палатки оставлен проход, шириною в 4 фута; четыре входа закрыты тяжелыми индийскими циновками, которые, для проветриванья, поднимаются как шторы; в одном из углов прохода устроен ретирадник.

Индийские палатки для туземных солдат не имеют двойных ни крыш, ни стен и потому в жарком климате для европейца никуда негодятся; вес их довольно значительный: палатка с двумя палками, рассчитаная на 30 человек, весит 344 фунта, а палатка с одною палкою весит 176 фунтов и с трудом вмещает в себя 13 человек. Эти два вида палаток употреблялись почти исключительно в постоянных лагерях Антало и Адигерат и на промежуточных станциях между первым из названных пунктов и Сенафе.

Присланные из Англии простые и двойные колоколообразные палатки (double fly and single fly circular bell-tents), по удобству перевозки, могли служить первые до Лата, а вторые до самой Магдалы. Кодолич полагает, что эти палатки не годились бы в стране очень жаркой, например в Индии; к климатическим же условиям абиссинского нагорья они оказались приспособленными как нельзя лучше.

Двойная палатка имеет цилиндро-коническую форму, диаметр равняется 13 футам, вес 112 фунтам; цилиндрическая часть имеет до 3 футов высоты; в боках и на вершине конусообразной крыши устроены вентиляторы. Палатки эти делались из крепкой и плотной, пропитанной непромокаемым составом, парусины. Простая палатка, почти таких же размеров и из такой же материи, весит 66 фунтов; палатки эти весьма удобны к перевозке (две составляют легкую ношу для мула), но имеют тот недостаток, что простая крыша не представляет надлежащей защиты против солнечных лучей.

Каждая из этих палаток была рассчитана собственно на шесть человек, но, в последний период наступательного движения экспедиционного корпуса, приходилось, по необходимости, увеличить это число до 10-12 офицеров или 20 человек нижних чинов на каждую палатку. [278]

Кроме лагерей, устраивавшихся на всех ночлежных пунктах, материал для которых возился при частях войск, существовало еще несколько больших постоянных лагерей.

Самый большой лагерь находился у места высадки английских войск при Зулле (Мулькутте), между сухими ложами рек Хаддаса и Комайло, которые, во время периодических дождей, впадают здесь дикими, стремительными потоками в Анеслейский залив, а в остальное время года совершенно высыхают, Мы уже имели случай говорить о страшно-знойном климате этой местности; теперь нам остается сказать еще несколько слов об устройстве лагеря и о мерах, припятых для возможного устранения гибельного влияния климатических условий на здоровье тех, которым, в течение шести месяцев, пришлось изо дня в день нести самую трудную службу, совершать самые тяжелые, неблагодарные работы под палящими лучами тропического солнца, задыхаясь в облаках мелкой, раскаленной пыли, поднимаемой, ежедневно дувшим легким ветром, от 10 часов утра до 5 часов вечера.

Фронт лагеря был расположен перпендикулярно направлению господствующих ветров (N. O.); впереди находилась линия палаток главнокомандующего и главной квартиры; затем следовали офицерские палатки, а за ними лагерь нижних чинов. Длинна всего расположения простиралась до 325°, а глубина до 100 сажен. Лагерь разделялся широкою, перпендикулярною — фронту, дорогою на две почти равные части; за левым флангом помещались коновязи строевых лошадей, за правым палатки полевого казначейства; за тылом, близ самого ложа главного рукава Хаддаса, которое в этом месте имеет направление параллельное фронту лагеря и отстоит от задней линии солдатских палаток сажен на 100, разместились палатки медиков, а на противоположном берегу был госпиталь, значительно левее которого тянулись линии обозов и транспортных парков. Еще далее, сажен на 100 за госпиталем, раскинулся, окруженный сухими рукавами другого протока главной реки, базар, разделенный главною улицею на две части, из которых северная была предназначена для европейских, южная для всех вообще не европейских купцов. Пространство между лагерем и перечисленными учреждениями с одной и берегом залива с другой стороны занимали бараки разного рода мастерских, палатки интендантских офицеров и морские склады; все они лежали на одной высоте с заднею линиею солдатских палаток, и далее на юго-запад обширные вещевые и [279] продовольственные склады интендантства, инженерное депо и бараки нестроевых и обозных. За ними, в расстоянии 120 сажен, было кладбище, левее которого, сажен на 300, у самой линии железной дороги, помещался обозный двор; в 150 саженях от кладбища, все в том же юго-западном направлении, находилась бойня. Что касается молов, конденсаторов и некоторых других построек, то об них было уже упомянуто выше. Все учреждения, которые, распространением вредных испарений, могли способствовать образованию миазмов и пагубно влиять на здоровье войск, как-то базар, бойни и прочее, были отнесены на значительное расстояние от лагеря собственно; чистота во всех частях расположения была примерная; пути сообщения внутри лагерного расположения имелись в достаточном числе и содержались постоянно в исправности; все предметы, которые могли распространять вредные испарения, были немедленно сожигаемы.

При Комайло находился другой постоянный лагерь, который приобретал особенную важность вследствие положения своего на окраине пустынного прибрежья у прохода, ведущего к абиссинскому нагорью и представляя собою кроме того конечный пункт железной дороги. Эти обстоятельства и обилие хорошей воды, найденной в Комайло, и были причиною, что этот пункт сделался средоточием огромных перевозочных средств. В станциях прохода Сооро, Ундало-Вельсе и Рарей-Гудди, находились малые лагери для двух рот пехоты и небольшие интендантские склады.

Третий значительный лагерь был в Сенафе, пункте весьма важном в том отношении, что он служил операционным базисом для действий в нагорье и представлял собою главное складочное-место, на случай, если бы обстоятельства заставили продолжить экспедицию за период дождливого времени года, В Сенафе было обращено главное внимание на то, чтобы места расположения войск не могли быть наводняемы сильными ливнями; поэтому лагерь и был, раскинут на небольшом плато с крутыми, скалистыми скатами. Бараки для госпиталей и интендантских складов были построены из досок и крыты тростником; бараки же для обозных и всех вообще нестроевых состояли из деревянного остова, заплетенного хворостом. Войска располагались в палатках. Коновязи для обозных животных занимали наиболее возвышенные места и, состояло из нескольких линии, разделенных на отделения; каждое отделение было обнесено каменною оградою и снабжено дощечкою, на которой [280] обозначались род и число животных, которые должны были быть, в нем помещены; земля под коновязями была плотно утрамбована; на соблюдение самого строгого порядка и чистоты обращалось неослабное внимание. Такого же совершенно устройства были коновязи в Комайло и в других местах.

В Гуна-Гуна ¹⁰ находился небольшой лагерь для кавалерийского отряда, точно также и в Фокадо, где, сверх того, был, устроен лазарет для больных вьючных животных и значительный провиантский склад.

Находившийся в Адигерате укрепленный лагерь, вооруженный двумя 12-фунтовыми армстронговыми пушками, предназначался играть роль сборного и опорного пункта на дождливое время года; с юга, востока и частью с севера лагерное место ограничивалось почти отвесными скалистыми обрывами и не нуждалось в искусственном укреплении; с западной и удободоступной части северной стороны был набросан легкий бруствер футов в 5 вышиною, с рвом шириною в 6 ф.

В Май-Вагизе, Адабаге, Донголо, Агола, Доло и Эйкулуте находилось по 2-3 палатки, занятых небольшими постами индийской кавалерии.

Последний большой лагерь был устроен в Антало; его предполагали, в случае надобности, укрепить и сделать главным сборным пунктом для войск действующей колоны, если бы экспедиции затянулась до дождей и пришлось бы прекратить военные действия до наступления более благоприятного времени года.

За Антало находились лишь малые лагери: в Аттало, Ашанги, Лате, Дильди, Сантаре и Синди, в которых было расположено по 2-3 роты пехоты при 20-30 индийских всадниках; в других пунктах находились небольшие кавалерийские посты.

О лагерях, в которых войска располагались в последний период движения, мы подробнее поговорим ниже.

В заключение очерка организации, состава и материальной части экспедиционного корпуса, материалом при составлении которого служил, как выше было замечено, почти исключительно богатый драгоценными данными труд. Кодолича, помещается ниже таблица, показывающая дислокацию экспедиционного корпуса 10-го января 1868 года.

[281]

А. Кр-ь.

Комментарии

1. Кодолич, Приложен. на стр. 246 и 247; по Маркхаму, число это более, а именно 657 (см. стр. 205); но разность произошла от того, что он принял в расчет людей одной батареи ост-индской армии, которая все время оставалась в лагере у Зуллы и, следовательно, в экспедиции не участвовала.

2. Эскадра эта состояла из следующих паровых судов:

И две шкуны, в четыре орудия и 200 сил каждая.

3. Остальные два орудия этой батареи были оставлены в Антало.

4. В октябрской книжке "Военного Сборника", на 1869 год, помещена весьма интересная статья о переносных трубчатых колодцах Нортона и Франка.

5. Прессованый картофель и другие овощи и зелень парижской Фабрики Шолле, отличались, по свидетельству Кодолича, необыкновенною свежестью и полным сохранением первоначального вкуса.

6. Адрес привилегированного Фабриканта: E. J. Davis-Globe Warf, Regent Canal, Mile End, London.

7. Из числа 45 слонов, находившихся при экспедиционном корпусе, 37 были назначены для переноски армстронговых орудий и мортир остальные же 8 числились в обозе.

8. Фабрики Манштейна в Вене.

9. Паровые суда отмечены *.

10. На некоторых картах Гуна-Кума.