ВИЛЬГЕЛЬМ ТРИПОЛИЙСКИЙ

КНИГА О СОСТОЯНИИ САРАЦИН,

ПО ВОЗВРАЩЕНИИ КОРОЛЯ ЛЮДОВИКА ИЗ СИРИИ

LIBER DE STATU SARACENORUM POST LUDOVICI REGIS DE SYRIA REDITUM

72.— Характеристика Бибарса, мамелюкского султана.

1260 — 1273 г.

(В 1273 г.).

В изданном отрывке из сочинения нашего автора, первая глава делает краткий обзор судьбы мусульманских государств, по низвержении Эйюбитов и пленения Лудовика Св. в 1250 г., до возведения на престол Каира бывшего предводителем мамелюков Бибарса-Бондогара, в 1260 г. затем следует глава, посвященная характеристике нового султана

II. О процветании нынешнего султана и его имени. Этот султан (Бибарс, принявший по вступлении на престол имя: Малек-Эльвегер-Бондогар), можно сказать, в военном искусстве не уступал императору Юлиану (Juliano Caesare), а своими злодеяниями не был ниже Нерона. Он успел подчинить себе пять государств, в которых царствовал и правил единовременно: царство Египет; королевство Иерусалимское, где некогда господствовали Давид и Соломон; царство Сирию, с столицею Дамаском; царство Алеппо, в земле Эмат; и царство Аравию, страну детей Моава и Аммона. Этот султан уже погубил 280 своих эмиров и друзей, по двое, по трое или по четыре вместе, под тем предлогом, что они будто бы хотели его умертвить. Тем же, которые остались в живых, он внушил такой страх, что они не осмеливались перейти из одного дома в другой, ни говорить друг с другом, ни называть себя приятелем кого-нибудь. Чтобы всех заставить трепетать пред собою, он, переодевшись, разъезжал с немногими, с четырьмя, пятью или семью спутниками, и когда думали, что он в Египте, он ездил по Азии, и наоборот; так что немногие, и даже никто, кроме своих, не могли знать, где он находится с своими приближенными. И если кому случится увидеть его и узнать, он запрещал говорить: "вот султан", или кланяться ему: все должны были молчать, как бы глаза у них были закрыты, и пока он не проехал, никто не дерзал говорить: "султан здесь или там". И не вздумай кто-нибудь спросить: "где находится султан?" Он приказал умертвить одного несчастного за то, что этот, при встрече с ним, сошел с лошади, стал на колени, преклонил голову и поклонился ему, так как он узнал султана, шедшего с своею небольшою свитою; спутников же умерщвленного он отпустил с миром, ибо они его не узнали.

Когда он тайно готовился идти в пилигримство ко гробу Магомета в Мекку (т.-е. в Медину), один из его эмиров (admirallus), друг его и человек домашний, подошел к нему и почтительно просил взять его с собою в святое странствование. Султан спросил его: "Откуда ты знаешь, что я должен странствовать?" Несчастный отвечал: "Повелитель, я расспрашивал и узнал, что вы намерены отправиться в дорогу". По приказанию тирана, его тотчас вывели на площадь, где собралось множество народа, вырезали [710] ему язык, и пред всеми объявили: "Так наказывается каждый, кто осмеливается проникнуть в тайны султана".

Этот султан легко клянется, присягает и обещает, но держит слово только тогда, когда хочет. Правду он любит в других, но сам не краснеет оттого, что в нем царствует коварство; хвалится тем, что превосходит всех своею силою и славою, и не признает никого выше себя. Он сознается, что Магомет был велик, но утверждает, что сам он совершил более великие дела и совершит еще большие. Наше могущество (т. - е. христиан) и наше воинство он осмеивает, говоря: "Против нас ходил король французов, король Англии и даже император римский и германский, но они рассеялись, как облака от ветра. Пусть придет, пусть придет король Карл (т. е. король Сицилийский, Карл Анжу, брат Лудовика IX Св.), и с ним вместе грек и турок! мы обогатимся их добычею и в войне прославимся победою".

III. О зле, которое он причинил государю Эдуарду. Султан, видя, что не может ничего сделать оружием против государя Эдуарда (Odoardus, английский принц Эдуард, сын Генриха III и спутник Лудовика IX Св. в походе его в Африку), который явился с 300 человек для защиты Св. Земли, прибегнул к хитрости, как побежленный, и, призвав к себе одного эмира, научил его притвориться другом Эдуарда и его врагом. Эмир вступил в дружбу с Эдуардом, чрез посредство посла, которого он отправил к нему и представлял как человека вполне надежного. Этот посол сделался домашним и самым близким человеком у Эдуарда, и входил к нему во всякое время, не возбуждая никаких подозрений. Но однажды ночью он вошел к нему и, застав его одного с переводчиком, поразил своего господина и друга. Принц был ранен смертельно; но, поддержанный божественною силою, он сам ударил убийцу кинжалом, обмазанным ядом, и убил. Чрез несколько дней Эдуард, сверх ожидания своих друзей, выздоровел.

Султан был очень раздражен против наших, и говорил, что они не держат слова, как те древние и могущественные христиане (т. е. первые крестоносцы). Он упрекал их в тех пороках и преступлениях, которые сам ненавидел и не терпел: в чужом глазу видя сучок, он не видал в своем бревна. Он уверяет, что если бы они возвратили ему всех сарацинских пленных, как он намерен освободить христиан, и как к тому обязались обе стороны, то он не взялся бы за оружие; мир и дружба сделались бы прочны и не последовали бы убийства и опустошения.

IV. О том, что султан делал хорошего. Султан же ненавидел вино и распутных женщин, говоря, что они делают людей сильных слабыми и женственными, а потому, вот уже пять лет со времени указа, в его владениях нельзя найти ни кабака, ни распутного дома; и если кто пьет вино, то по секрету. Когда ему замечали, что его предшественники содержали, на сбор с кабаков и распутных домов, пять тысяч наемников, он отвечал: "Я предпочитаю нметь немного трезвых солдат, нежели большое число [711] таких, которые хуже женщин и сражаются во имя Венеры и Бахуса, а не в честь Марса, бога войны и доблестных людей".

Султан одобряет брак: у него четыре жены, из них четвертая молодая христианка, родом из Антиохии; он возит ее всюду за собою. Содержания же наложниц не одобряет, и ненавидит все противоестественное. Он требует и предписывает, чтобы все его подданные жили в мире и по правде: к христианам, живущим в его государстве, благосклонен и особенно к монахам горы Синая и других провинций; едва только он услышит о их распрях, как немедленно произносит суждение и оканчивает их спор. Весьма охотно выслушивает он и оказывает почтение своим духовным, называемым факирами (focora); между ними был один, особенно привязанный к своему суеверию, а не к Богу, и которого называли Фекит-эль-Кодре. Он пользовался таким расположением султана, что назывался его верным пророком. Он был враг и преследователь христиан и евреев; но наконец расположение султана изменилось в ненависть: ему вырвали глаза, и он погиб среди мучений, по тайному приказанию султана.

Если бы султан захотел, он мог бы сделать христианам более зла; но Бог умеряет его могущество. От него зависит овладеть без сопротивления многими городами и укреплениями христианскими, как то: Сидоном, Беритом, Библосом, Тортозою (Антарад), Маргатом и, может быть, даже Тиром и Триполем; но он говорит, что, из милости и сострадания, он не желает более угнетать христиан, насколько то возможно и пока они то заслуживают. Впрочем это дело известное почитателям Христа, что он ничего не желает так, как овладеть Акрою, этою главою, убежищем и оплотом христиан. А потому он старался убедить некоторых из наших, что он милостив к христианам, чтобы дать хорошее о себе понятие в Акре и внушать ее жителям доверие, а потом улучить минуту и овладеть городом без сопротивления. Христианам сознался в том один сарацин.

Султан показывал себя весьма приверженным к своему пророку Магомету; не довольствуясь первым пилигримством к его гробу, он не успокоился до тех пор, пока не сходил снова, и возвратился оттуда к празднику блаженной Марии-Магдалины, в год господень 1273, когда все это было мною писано.

V. О смерти султана. В этом именно году, как говорят сарацинские мудрецы, астрологи и математики, султан умрет, и после его смерти вступит на престол другой мамелюк (Turchus), который также умрет в течение первого года своего управления. Затем воспрянет владычество Христа, крестоносное знамя разовьется и торжественно пройдет до Цезареи Каппадокийской, и будет в то время великое землетрясение. Но о том знает один истинный Бог.

Сарацинам известен их близкий конец из одной их науки; они твердо в то верят и говорят, ссылаясь на свидетельство Магомета. Магомет же сказал: "Сарацины будут как странники". И мудрецы их толкуют это. говоря, что мусульмане [712] кончат свое существование тогда, когда они разделятся на три части: одна часть падет от меча, другая спасется бегством в пустыню и погибнет; третья же примет христианскую веру.

Монах Вильгельм Трипольский.

Fragmentum ex Libro de statu Saracenorum, post Ludovici Regis de Syria reditum.

Вильгельм Трипольский (Guillelmus Tripolitanus) был одним из знаменитых миссионеров на Востоке и папским нунцием; он родился в г. Триполе, в 1201 г. Папа посылал его в Татарию, и, возвратившись из путешествия, Вильгельм составил, в виде отчета, "Книгу о состоянии сарацин, по возвращении короля Лудовика (IX) из Сирии". Эта "Книга" была им представлена папе Григорию X (1271—1276); но она до сих пор остается неизданною вполне, и только отрывок помещен в сборнике Duchesne, Historiae Francorum scriptores etc. Par. 1649. Т. V, стр. 432 и след. Мы привели его в целости, исключая небольшую первую главу.

(пер. М. М. Стасюлевича)
Текст воспроизведен по изданию: История средних веков в ее писателях и исследованиях новейших ученых. Том III. СПб. 1887