Мобильная версия сайта |  RSS
 Обратная связь
DrevLit.Ru - ДревЛит - древние рукописи, манускрипты, документы и тексты
   
<<Вернуться назад

ПИСЬМО XXXVII

Петербург, 30 июля 1739 г.

Мадам,

Вы, вероятно, знаете из газет, что здесь состоялось большое празднование свадьбы, и, следовательно, ожидаете исполнения моего обещания.

Маркиз Ботта, министр императора, только на три дня принял титул посла, чтобы формально от имени своего государя просить руки принцессы для принца Брауншвейгского, его племянника. В субботу маркиз отбыл из города в монастырь Св. Александра, откуда в воскресенье совершил официальный въезд в город в качестве посла. Этот въезд был во многом похож на все официальные въезды. В понедельник посол имел аудиенцию для сватовства к принцессе. Ее величество стояла под балдахином на троне, поднятом на двенадцать ступеней, в конце большого зала; позади нее было большое кресло, а по правую руку — стол. Все ее камергеры расположились на ступенях трона, а камер-юнкеры — рядами у его подножия. Знать и иностранные министры расположились в три ряда один за другим вдоль левой стены зала по всей его длине, а дамы — точно так же вдоль правой. Ни принцесса [Анна], ни герцог и герцогиня Курляндские не появились, принцесса же Елизавета со своим двором присутствовала. Посла сопровождала большая свита. После поклонов он взошел на ступени трона и надел шляпу. Она была у него на голове, пока он говорил, но он снял ее, вручая письмо. Великий канцлер ответил на его речь, и посол удалился, а ее величество осталась на том же месте. Подошел министр герцога Вольфенбюттельского, произнес речь и вручил письмо, но стоя у подножия трона и с непокрытой головой. Во все это время в зале стояла столь глубокая, нарушаемая только речами, тишина, что можно было услышать, как упала булавка. Эта тишина вкупе с богатством одежд ее величества, величественностью ее особы и знатностью всего общества придавала церемонии особую торжественность и пышность. Когда упомянутый последним министр удалился, ее величество перешла в длинную галерею, сопровождаемая всем обществом в прежнем порядке, и встала под балдахином, но без трона. Когда она заняла это место, принц вошел поблагодарить ее за согласие на его брак с принцессой. На нем был белый атласный костюм, вышитый золотом; его собственные очень длинные белокурые волосы были [249] завиты и распущены по плечам, и я невольно подумала, что он выглядит, как жертва. Когда он произнес свою речь, императрица поставила его под балдахином по правую от себя руку. Затем пригласили посла, который встал слева от императрицы. Тогда обер-гофмаршал и князь Черкасский ввели принцессу, она остановилась прямо перед ее величеством, и та сказала, что дала принцу согласие на брак с нею. При этих словах принцесса обняла свою тетушку за шею и залилась слезами. Какое-то время ее величество крепилась, но потом и сама расплакалась. Так продолжалось несколько минут, пока наконец посол не стал успокаивать императрицу, а обер-гофмаршал — принцессу. Ее величество, оправившись от волнения, взяла кольцо у принцессы, а другое — у принца и, обменяв их, отдала ей его кольцо, а ему — ее. Затем она повязала на руку племянницы портрет принца и поцеловала их обоих, пожелав им счастья. Потом принцесса Елизавета подошла поздравить невесту, как теперь называли принцессу, и, заливаясь слезами, обняла. Но императрица отстранила ее, и Елизавета отступила, чтобы другие могли подойти и поцеловать руку невесты, продолжавшей плакать. Принц поддерживал ее и действительно выглядел немного глупо среди всего этого потока слез. Как только все поздравления закончились, ее величество удалилась и все общество разъехалось по домам готовиться к завтрашней свадьбе.

Во вторник всем иностранным министрам были назначены места, откуда они могли бы наблюдать процессию, и также места в церкви, куда они должны были ехать, как только проследует процессия, ибо церемониалом не было определено их участие в процессии, так как никто бы не согласился занять самое непочетное место. Принц в сопровождении своего двора без особой пышности первым проехал в церковь. Затем стали съезжаться в каретах особы, занимающие государственные должности, и знать. Их экипажи — и кареты, и ливреи слуг — были великолепны; перед каждой каретой шло по десять лакеев, а у некоторых было еще по два скорохода и разнообразные ряженые на потеху публике. У одного экипажа, который мне очень понравился, двумя скороходами были негры, одетые в черный бархат, так плотно прилегавший к телам, что они казались обнаженными, и только, на индейский манер, были надеты перья. После того как все они проехали, появился принц Карл, младший сын герцога Курляндского, в коляске, предшествуемой [250] двенадцатью лакеями. Коляску сопровождали также четыре скорохода, два пажа, два гайдука и два господина верхами. За ним в таком же сопровождении проехал его старший брат, принц Петр. Потом проехал сам герцог в совершенно великолепной коляске, с двадцатью четырьмя лакеями, восемью скороходами, четырьмя гайдуками и четырьмя пажами — все они шли перёд коляской; кроме того, шталмейстер, гофмаршал и два герцогских камергера верхами. У двоих последних было по своему лакею в собственных ливреях. Затем показались ее величество и невеста, это был целый поезд. Первыми прошли сорок восемь лакеев, двенадцать скороходов, двадцать четыре пажа с их наставником, ехавшим верхом. Вторыми, тоже верхом, следовали камергеры, при каждом — скороход, державший лошадь под уздцы, и двое верховых слуг, каждый в своей ливрее; один из них вел в поводу лошадь. Третьими — обер-камергеры верхами, лошадь каждого вели два скорохода, и при них по четверо слуг в своих ливреях с тремя лошадьми в поводу; и ливреи, и сбруи лошадей были очень богатыми. Четвертым ехал обер-шталмейстер в сопровождении всех грумов, конюших и берейторов конюшен ее величества. 5) Обер-егермейстер, сопровождаемый всею охотничьей прислугой в соответствующих костюмах. 6) Унтер-гофмаршал двора со своим штатом. 7) Обер-гофмаршал со своим штатом, причем каждый еще имел при себе своих слуг в собственных ливреях подобно тому, как следовали обер-камергеры. 8) Коляска, устроенная таким образом, что один человек должен был сидеть в ней спиной; коляска была исключительно богатая, запряженная восьмеркой лошадей. Императрица и невеста сидели в ней напротив друг друга: императрица — лицом по ходу, невеста — спиной. На невесте было платье из серебристой, вышитой серебром ткани с жестким лифом. Корсаж весь был усыпан бриллиантами; ее собственные волосы были завиты и уложены в четыре косы, также увитые бриллиантами; на голове — маленькая бриллиантовая корона, и множество бриллиантов сверкало в локонах. Волосы ее — черные, и камни в них хорошо смотрелись. 9) Принцесса Елизавета со своим двором в семи каретах и со всем своим придворным штатом, расположенным по чинам, как и у ее величества, только не таким многочисленным. 10) Герцогиня Курляндская, ехавшая в одной коляске с дочерью, со своим двором, как и принцесса Елизавета. 11) Жены знатных господ, в каретах и со слугами, как и их мужья, [251] проследовавшие перед императрицей. Богатство всех этих карет и ливрей было неописуемым. Все вернулись из церкви в таком же порядке, с той лишь разницей, что невеста и жених ехали теперь в коляске вместе, а ее и его двор, соединившись, следовали за ними сразу после императрицы. Все, за исключением непосредственно царской прислуги, выстроились по чинам в большом зале дворца, чтобы встретить их.

Они вошли в следующем порядке. 1) Императрица в сопровождении герцога Курляндского. На ней было платье с жестким лифом (называемое здесь роброном), коричневое с золотом, очень богатое и, по-моему, очень красивое. [Из украшений — ] много жемчуга, но никаких других драгоценностей. 2) Невеста в сопровождении жениха. Его платье было таким же, как у нее, описанное мною выше. 3) Принцесса Елизавета в сопровождении принца Петра Курляндского; она была одета в розовое с серебром платье, превосходно украшенное драгоценными камнями. 4) Герцогиня Курляндская в сопровождении своего младшего сына, в роброне из белого, вышитого золотом атласа, превосходно украшенном рубинами. 5) Ее дочь в сопровождении князя Черкасского; роброн ее был из шелка с цветами по серебряному полю. Когда они вошли в зал, подошел с поздравлениями посол, затем то же сделали все иностранные министры и за ними остальное общество. Ее величество обедала за столом, при котором были только невеста, жених и принцесса Елизавета. Все прочие разъехались по домам весьма утомленными, так как процессия началась в девять часов утра, а когда мы сели обедать, пробило восемь часов вечера. В десять все вернулись ко двору, и начался бал, продолжавшийся до полуночи.

Тогда императрица повела невесту в ее апартаменты, пожелав, чтобы за нею не следовал никто, помимо герцогини Курляндской, двух русских дам и жен тех иностранных министров, дворы которых были родственны принцу. Из таковых женатыми были лишь императорский резидент и м-р Р., а поскольку жена императорского резидента была больна, то я оказалась единственной. Когда мы пришли в апартаменты невесты, императрица пожелала, чтобы герцогиня и я раздели невесту; мы облачили ее в белую атласную ночную сорочку, отделанную тонкими брюссельскими кружевами, и затем нас послали за принцем. Он вошел с одним лишь герцогом Курляндским, одетый в домашний халат. Как только принц появился, [252] императрица поцеловала обоих новобрачных и, простившись с ними самым нежным образом, отправилась в своей карете в летний дворец и приказала обер-гофмаршалу проводить меня домой, так как все общество разъехалось, когда она увела невесту. Я добралась до дома около трех часов утра, едва живая от усталости. Все дамы были в робронах, и, хотя дело было в июле, когда тяжелые одежды доставляют много неудобств, богатство каждого наряда невозможно вообразить.

В среду новобрачные ездили обедать с императрицей в летнем дворце. После обеда она приехала с ними в зимний дворец, куда снова были приглашены все, бывшие на свадьбе; теперь они появились в новых, не в тех, что накануне, нарядах. На новобрачной было платье с выпуклыми золотыми цветами по золотому полю, отделанное коричневой бахромой; на новобрачном — камзол из той же ткани. В большом зале состоялся бал и ужин для всего общества. Императрица, молодые, принцесса Елизавета и семейство герцога Курляндского сели за стол, но так как императрица никогда не ужинает, она постоянно переходила с места на место и разговаривала со всеми со своей обычной приветливостью.

Ужин был великолепный, и в зале был устроен фонтан, который все время бил, так что можно было подумать, будто он всегда здесь находился.

Четверг был днем отдыха, ибо ее величество сочла, что ей, как и всем остальным, это необходимо. В пятницу после обеда был маскарад. Составились четыре так называемые кадрили из двенадцати дам каждая, не считая ведущего каждой кадрили. Первую кадриль вели новобрачные, одетые в оранжевые домино, маленькие шапочки того же цвета с серебряными кокардами; маленькие круглые жесткие плоеные воротники, отделанные кружевами, были завязаны лентами того же цвета. Все их двенадцать пар были одеты так же; среди них находились все иностранные министры со своими женами — представители государей, связанных родственными узами либо с принцем, либо с принцессой. Вторую кадриль вели принцесса Елизавета и принц Петр, в зеленых домино и с золотыми кокардами; все их двенадцать пар были одеты так же. Третью кадриль возглавляли герцогиня Курляндская и граф Салтыков (родственник императрицы) в голубых домино и с розовыми с серебром кокардами. Четвертую кадриль вели дочь и младший сын герцогини, в розовых домино и с зелеными с серебром кокардами. [253]

Все остальное общество было в костюмах, какие кто придумал. Ужин был подан в длинной галерее только участникам четырех кадрилей. Вокруг стола стояли скамейки, украшенные так, что выглядели подобно лугу; стол был устроен так же. И стол, и скамейки были покрыты мхом с воткнутыми в него цветами, как будто росли из него. И сам ужин, хотя и совершенно великолепный, подавался так, что все выглядело словно на сельском празднике. Императрица прохаживалась весь вечер без маски.

В субботу ее величество и все общество обедали в апартаментах молодых, с церемонией прислуживания за столом, что, по обычаю этой страны, должны делать новобрачные. После обеда в дворцовом театре давали оперу.

В воскресенье был маскарад в саду летнего дворца, очень красиво иллюминированного, и фейерверк на реке, протекающей у сада. Каждый был одет в наряд по собственному вкусу; некоторые — очень красиво, другие — очень богато. Так закончилась эта великолепная свадьба, от которой я еще не отдохнула, а что еще хуже, все эти рауты были устроены для того, чтобы соединить вместе двух людей, которые, как мне кажется, от всего сердца ненавидят друг друга; по крайней мере, думается, это можно с уверенностью сказать в отношении принцессы: она обнаруживала весьма явно на протяжении всей недели празднеств и продолжает выказывать принцу полное презрение, когда находится не на глазах императрицы. Прошу Вас, не вздумайте задавать мне еще вопросы относительно этой свадьбы — я и так уже надоела Вам массой беспорядочной чепухи, от которой сама краснею. Но впечатлений было столь много и они слишком сильно перемешались в моей голове, чтобы я смогла изложить их понятнее, и ни голова моя, ни рука не позволяют мне добавить ничего более, кроме того, что остаюсь Вашей, и проч.

Еще больше интересных материалов на нашем телеграм-канале ⏳Вперед в прошлое | Документы и факты⏳

Главная страница  | Обратная связь
COPYRIGHT © 2008-2024  All Rights Reserved.