ДЖОН ПЕРРИ

ДРУГОЕ И БОЛЕЕ ПОДРОБНОЕ ПОВЕСТВОВАНИЕ

О РОССИИ

Когда я писал предыдущее повествование, я имел в виду только показать его в рукописи некоторым почетным лицам, с целью получить занятие на родине, после многолетнего опыта, приобретенного мною в иностранной службе, где я имел под моим начальством, для построения водопусков, много мастеров и художников из Англичан и Голландцев и пользовался случаем делать нужные опыты. Я написал мое повествование с надеждою, что все то, что выше сказанный Посол писал обо мне в своих донесениях, и ныне находящихся среди бумаг Государственного Секретаря, будет рассмотрено в свое время, а мне возможно будет выхлопотать от Короля милостивое приказание Министрам, клонящееся к облегчению моей участи, касательно следуемого мне жалованья, расчет о коем был выведен и находился в Царских Приказных Местах, а уплата была приостановлена, с единственною целью заставить меня продолжать службу Царю на тяжких для меня условиях.

Когда же предыдущее повествование мое было написано, некоторые из друзей моих уговорили меня отдать его в печать, и упрекали меня за то, что я не сделал этого в первый приезд мой в Англию, прежде чем предложил свои услуги для исполнения какого-либо дела. Другие из друзей моих, с которыми я часто беседовал о привычках и обычаях народа Русского, и о преобразованиях, сделанных нынешним Царем, подали мне мысль написать следующее повествование о всех замечательных случаях, представившихся моему наблюдению.

В бытность мою в России я никогда не думал, что мне [40] придется писать что-либо в таком роде, а по тому не в состоянии представить отчета столь полного, как бы желал; но во всем, что я писал, я постоянно старался ни сколько не удаляться от истины, и желал бы, чтобы все, написанное мною, было прочитано самим Царем, которого я лично всегда буду чтить и уважать. Я был бы готов служить ему до конца жизни моей, если бы не встретили, злонамеренных козней Бояр (Boyars), которые задерживали мое жалованье и были враждебны мне и моим предприятиям

Я приложил здесь, с некоторыми поправками, на сколько то позволяли мои сведения, генеральную карту Царских владений, в которой начертил предполагаемое водное сообщение; а точечными линиями я означил, докуда простираются владения Царя, населенные подвластными ему народами; удвоенными же точками показал пределы последних завоеваний Шведов.

Не во власти моей, как я уже сказал, дать полное и совершенное описание всех владений Царя и событий, в них происшедших; о той же части России, которая лежит на границе Европы, я не имею намерения много распространяться, так как это составляет предмет общеизвестный. Я сообщу только сведения о более отдаленных частях Царских владений, и о народах, населяющих их к востоку, а затем приступлю к краткому известию о Русском народе и о тех преобразованиях, которые были сделаны в среде его.

Я сам не раз слышал, как Царь выражал свое намеpение послать людей с целью снять верную карту страны, как только наступит мир и он будет иметь досуг заняться этим исследованием, чтоб определить, есть ли возможность кораблям проходить мимо Новой Земли (Nova Zembla) в Татарское море (Tartarian Sea) на восток от реки Оби, где можно было бы строить корабли для отправления к берегам Китая, Японии и проч. Если бы оказалось, что означенное море в некотором расстоянии на восток от Новой Земли действительно удобно для плавания судов, как то можно было предполагать, то в таком случае открылся бы путь для перевозки груза и товаров, частью сухим путем, частью водою, к тому порту, где Царь решит устроить заведение для постройки кораблей. Перевозка товаров зимою на санях, т. е., самым легким способом из всех перевозов [41] сухим путем, не потребовала бы больших расходов и производилась бы до другой какой-либо реки, или порта, на запад от реки Оби, между Архангельском и Новой Землей. Тут построились бы складочные места и магазины и основались бы фактории. Европейские корабли совершали бы незатруднительные плавания и получали бы товары из Китая и Японии, не имея надобности переезжать через равноденственник. Для Царя, во всяком случае, этот путь был бы несравненно удобнее того, посредством которого производится ныне торговля между Москвой и Пекином, т. е., на всем протяжении сухим путем, что требует большое количество людей и лошадей, и представляет столько же замедлений, сколько и расходов.

Царь также имеет намерение послать корабли для исследования самой крайней восточной части Каспийского моря, чтоб устроить там пристань, с целью поощрить торговлю с Великой Татариею. Народ этот, как известно, населяет большую часть стран, находящихся между Каспийским морем и границею Китая; страны эти покорены Татарами 70 лет тому назад. Татары занимают лучшую часть умеренной полосы от 38° cевep. широты, а в некоторых местах от 52° и даже 53° сев. широты. Страна эта изобилует плодами земными, на ней пасутся многочисленные стада овец и всякого скота, и, за небольшим исключением пустынных степей, представляет удобства для жизни. В стране этой протекает несколько больших рек, иные из них на протяжении ста Русских верст, а другие даже тысячи верст, и затем впадают в Каспийское море. С этим морем Русские, которые весьма плохие моряки, не имеют ни какого сообщения, но предполагают, что этим путем можно бы было основать весьма выгодную торговлю. Обо всем этом я буду говорить в другом месте. Теперь возвращусь снова к повествованию о народах, населяющих местность около Новой Земли, от границ Архангельска до Татарского моря. Русские оскорбительно называют эти народы Самоедами (Samoiedes) (т. е., людьми, которые едят друг друга), хотя это весьма несправедливо; они живут в дружественных и соседних отношениях с другими народами, но в Архангельске известно, что от бедности и нужды они питаются самой непотребной пищей, как, например, скупают у мясников, по дешевой цене, внутренности [42] животных. Они производят в Архангельске торговлю мехами, кожами и лесным материалом для постройки судов. В других же местах, т. е., в пограничных странах, Самоеды предпочитают иметь как можно меньше дела с Русскими, во избежание дурного обращения и вероломства, которому подвергаются со стороны этих последних. Народ этот сильный и смуглый, носы у них короткие и плоские, а скулы широкие, как у некоторых из Восточных Татар. С тех пор, как я писать эти строки, я получил сведения, что у них много общего с народами, обитающими в северной и северо-западной части края: они не пашут и не сеют, потому что в этой холодной стране никакая жатва не может созреть. Они также не имеют достаточного числа пастбищ, чтобы прокормить свой скот, и питаются преимущественно оленями, медведями и другими дикими зверями, дичью, сушеной рыбой и репой, заменяющей им хлеб; те же из них, которые живут около Архангельска, научились от Русских есть хлеб, и для этого в малом количестве покупают рожь. Они признают себя подвластными Царю, но отказываются принять Христианскую Веру в том суеверном виде, в котором представляется она им у Русских; по этой же причине отказываются от Христианства и многие из народов, находящихся непосредственно под Царским правлением. Я имел случай разговаривать с некоторыми из этих Самоедов, которые говорили мне, что у них нет никакой установленной формы Религии, и нет также духовенства, но что правила жизни они получают от старцев или старшин, которые ведут добродетельную жизнь и поступают справедливо. Лица эти избираются по общему согласию и приговору их и подчиняются постановлениям во всех распрях и недоразумениях, могущих произойти между человеком и его ближним. Самоеды верят, что существует Бог, который управляет солнцем и звездами и благословляет людей здоровьем и долготою дней, если только они справедливы друг к другу. Страна эта изобилует оленями, особого рода мхом, который растет на земле и на деревьях в лесах; от этой пищи они очень жиреют зимою. Эта особая порода оленей, которую Бог и природа приспособила к этой холодной стране, жителям которой они оказывают такие многосторонние услуги. [43] Ростом своим эти олени немного превышают наших оленей, но более чем вдвое толще их; с соразмерной толщиною они соединяют силу ног, заканчивающихся толстым, широким, копытом; это последнее до того широко, что ничем не задерживает быстроты их бега и дает им возможность бежать по поверхности рыхлого снега, не проваливаясь в него. Жители страны этой употребляют оленей вместо лошадей, запрягают их в зимнее время в сани: для этого у них устроены особого рода тонкие и легкие сани, которые могут скользить по поверхности снега. Pуccкие со своими санями, запряженными лошадьми, не могут, как эти люди, проезжать везде по глубокому, рыхлому снегу, и должны ограничиваться проложенными путями сообщения. Жители страны этой также имеют обыкновение крепко привязывать к ногам своим особого рода длинную толстую доску, которая дает им возможность бежать по поверхности снега, не проваливаясь в него. Кроме пищи, северные олени служат и для одежды. Из кожи их, покрытой толстым, теплым мехом, который предохраняет от зимнего холода, туземцы шьют верхнее платье, сорочки же делаются из кожи молодых оленей, они мягки и покрыты мехом, а потому предпочитаются полотну. Платье и шапка меховые внутри и снаружи, и сшиты из одного куска, так что холод и снег не проникают в затылок, а спереди на лицо, в случае надобности, т. е., во время очень холодной погоды, пристегивается к шапке покрывало, спускающееся на лицо с небольшими дырочками против глаз и носа, чтоб дать возможность смотреть и дышать. Сапоги или башмаки Самоедов также сделаны из двойного меха и сшиты таким образом, что oбе кожаные стороны прилегают друг к другу и тем лучше предохраняют от суровой зимы, которая длится девять, или десять, месяцев; на самом же севере cтраны этой есть два, или три, месяца, в течение которых вовсе не видно солнца. Не смотря на то, народ этот очень доволен своим образом жизни, и многие из туземцев, бывших в Poccии, на предложение остаться там, отвечали, что предпочитают вернуться к месту своего рождения, чтоб там жить и умереть. Так дал Бог способность всякому народу быть довольным своей судьбою.

В течение холодной зимы обитатели Севера живут в [44] хижинах или земляных пещерах, устроенных таким образом, что они могут нагреваться небольшим огнем. Хижины эти устраиваются следующим способом, которому подражают и Pyccкие, когда им приходится зимою ставить жилища в местностях, где нет у них постоянных домов: они избирают какой-нибудь сухой пригорок, в котором прокапывают довольно глубокую яму, сглаживают ее по сторонам и покрывают верхушку щепками, или бревнами, одним словом, всем тем, что попадается под руку; затем уколачивают внутри стены, чтоб дать им прочность; на крышу этого жилища накладывают толстый слой земли. Внутри жилья все кругом расположены лавки, на которых можно сидеть и спать, а в самой середине устроен очаг, над которым в крыше проделано отверстие для дыма. Когда разводят огонь, и когда он уже потух, то дыра, выпускающая дым, затыкается; в этих пещерах или хижинах тепло сохраняется весьма долгое время. Pyccкие строят такие жилища в военное время в станах, или иногда для работ в таких местах, где не предполагают остаться долгое время. Если же жилье должно служить на целую зиму, или нa более продолжительный срок, то, вместо простого очага, на средине устраивается, около одной из внутренних стен, настоящая печь; в ней, в случае надобности, варят кушанья и пекут хлебы, и когда печь закрыта и тpyбa заткнута, то жар сохраняется долгое время в стенках печи, и тепло в жилье может быть доведено до весьма высокой температуры, посредством небольшого количества топлива, употребляемого раз, или два, в день. Обыкновенно в этих жилищах устраивается нечто вроде передней, т. е., около самого входа вешается занавес, который предохраняет от внешнего холода; тут рубят дрова и ставят все ненужные вещи. Если же Ескимосы намереваются поселиться в таком месте, где земля сильно замерзла, то они сначала раскладывают костер в размерах, соответственных предполагаемому жилью, и этим способом освобождают землю от накопившегося льда и снега.

Всем известна печальная судьба Английских моряков, посланных отыскивать путь в Китай и застигнутых в этом предприятии суровым холодом, что и заставило их перезимовать в Новой Земле, где на следующий год нашли их всех [45] замерзшими на корабле своем; в каюте нашли письменное донесение о бедствиях, претерпенных ими oт холода, причинившего смерть их. Если бы эти моряки, как только заметили, что они окружены льдами, и имея перед собой еще несколько дней до наступления сильных зимних морозов, немедленно отправили людей по направлению к материку, чтобы отыскивать следы туземных жителей, могущих оказать им помощь, а тем временем устроили ceбе жилище вроде тех, о которых я упомянул выше, то они могли бы перенести туда с корабля жизненные припасы и приготовлять себе пищу. В более же светлую погоду и при лунном свете (который в этих местах очень яркий и заменяет oтсутствие солнца), они имели бы возможность выходить с ружьями на охоту и убивать оленей, для снабжения себя пищей. Это дало бы им возможность приятно и без нужды провести зиму, после чего, с наступлением весны и появлением солнца, от которого снега начали бы таять, они бы на корабле своем могли свободно продолжать путь.

Некоторые особы, с которыми я имел случай разговаривать об этом предмете, возражали мне, что опасно было бы людям этим покинуть корабль свой и на целую зиму, в течение стольких месяцев, оставаться в такой земле, где они могли быть растерзаны медведями и волками. Толки и понятия такого рода вовсе неосновательны и не должны быть приняты во внимание. Бог устроил так, что эти хищные звери всегда бегут от человека и боятся его, признавая, что он создан Богом, как царь всех тварей. Положительно известно, что они никогда не бросаются на человека, за исключением тех случаев, когда он сам на них нападает и они не имеют средства спастись бегством, а также и весною, когда детеныши их нуждаются в добыче для пищи. Кроме этих случаев положительно известно, что медведи в зимнее время лежат смирно и сосут свою лапу. Русские хотя и знают, что страна их полна волков и медведей, постоянно путешествуют по лесам и днем и ночью, преимущественно в зимнее время, на санях; и весьма редко, лучше сказать никогда не было примера, чтоб какой-либо дикий зверь напал на человека и причинил ему вред.

Mне часто случалось на дороге встречать медведей и волков, и я даже пытался стрелять в них, но (далее в издании пропущено несколько слов – OCR) [46] убедиться, что они бегут от человека. Когда я работал на pеке Камышенке, во время поездок моих туда из Москвы, проезжая через те страны, которые Русские называют степью (Step), где, по случаю частых набегов Татар, жилья не встречается иногда на расстоянии 50, 100, или 200, Русских миль, мне случалось останавливаться на окраине леса, чтоб кормить лошадей; разложив костер, я сидел и грелся у огня; множество волков сбиралось около нас и поднимали страшный вой; они непременно бы пожрали наших лошадей, если б эти последние оставались без нас, но в присутствии человека лошади не подвергались никакой опасности. Медведь, или кабан, когда в него стреляют в близком расстоянии, непременно бросится на стрелка, и надо быть совершенно уверенным в своем выстреле, или же быть окруженным товарищами, чтоб идти на такую охоту; когда же стреляют в волка, и он не убит с первого выстрела, то он убегает, как собака.

Страна, называемая Новая Земля, куда посланы были многие Английские корабли, для открытия пути в Индию, обитаема Самоедами на расстоянии нескольких градусов от Ледовитого Океана, через который, как уже сказано, Царь предполагал посылать разных лиц с поручением исследовать, нет ли чрез него какого-либо пути сообщения, хотя сам он был такого мнения, что путь этот не существует, и говорил, что, по его соображениям, эта страна, вероятно, в этом месте соединяется с Америкой, и что эта часть света была населена в те времена, когда не было еще тут такого множества льда и холод не так сильно свирепствовал около полюсов. Действительно, не без основания можно предполагать, что в то время, когда крайний Север был населен, климат в этих местах был гораздо приятнее и мягче, представляя более удобств в жизни; а не то люди, даже гонимые нуждой, не избрали бы себе этот край, как место пребывания, не поселились бы на такой неплодородной почве и в таком суровом климате. Все в природе клонится к тому, чтоб доказать, что в начале, когда Бог создал мир, на поверхности вод вовсе не было льда, даже и при самых сильных морозах в течение первого года толстый слой не мог образоваться. Это могло произойти только с течением времени, вследствие многократно [47] повторенного действия зимы, а в течение летних месяцев силою солнца, которое, хотя и находится в косвенном положении, но все-таки более, или менее, смотря по влиянию ветров, до некоторой степени уничтожает снег и лед. Таким образом огромная масса льда, которая во многих местах в этой холодной полосе сосредоточивается в глыбах, имеющих несколько сотен футов толщины, постепенно образовалась в течение многих тысяч лет. Это особенно хорошо можно согласовать с предположением Доктора Чейна (Cheyne), который, в своих “Философских началах религии” приводит доказательство того, что и в самом солнце уже сила тепла утратилась. Это также и мое мнение, и из этого следует заключить, что с течением времени, по мере того, как прибавлялась масса льда, холод, который он порождает вокруг себя, распространился в этом направлении далее, чем в начале создания миpa. Но об этом пускай каждый судит, как ему угодно. Я только прибавлю несколько подробностей, чтоб показать, до какой степени жители Северного материка в настоящее время подвержены различным действиям погоды, смотря по силе влияния тепла, или холода.

Английские купцы, которые ежегодно совершают путешествие от города Москвы до Архангельска, лежащего под 64° ширины, где солнце светит в течение 21 часа среди лета, говорили мне, что нередко температура бывает до того жаркая, что люди ходят с открытою грудью и едва способны вынести на теле какое- либо платье, в то время, когда дует южный ветерок, который получает свою силу от лучей солнца, отражаемых от земли. Когда же ветер вдруг, изменив направление, начнет дуть с севера, т. е., прямо со стороны моря, то, в течение одного, или двух часов, температура внезапно изменяется и становится до того холодного, что жители прикрываются мехами, чтоб согреться. Эти внезапные и крайние перемены погоды часто случаются в течение лета, преимущественно в июне и в начале июля месяцах, когда лед на Белом море уже тронулся и еще не совсем прошел.

В 1708 году купеческий корабль (имя Капитана я забыл), на пути своем из Англии, обогнувши Северный мыс, и направляясь к Белому морю, в средине июня месяца, при весьма теплой погоде, и благоприятном S. S. W. ветре, наткнулся [48] случайно на огромный нанос (drift), состоящий из обломков льда, плавающих по этому морю. Внезапно холод, отражаемый льдом, стал до такой степени пронзителен, что в этой измененной атмосфере матросы, ходящее по палубе, не могли свести зуб с зубом; матросы же, посланные на самый верх стенги, чтоб посмотреть, как лучше направить путь корабля между льдинами, заметили, что на этой высоте воздух был сравнительно гораздо мягче, чем на палубе, находящейся под непосредственным отражением льда. После и некоторого времени, когда им с великими затруднениями удалось выбраться из льда, находящегося под ветром, они очутились снова в теплой температуре. Многие другие корабли на том же пути, наталкиваясь на такие же глыбы льда, подвергались тем же внезапным случайностям.

Есть еще другое замечательное явление в Архангельске. Так как в начале зимы, в Сентябре и Октябре месяцах, когда верхний слой земли только что замерзает и она покрывается снегом на расстоянии трех, четырех, а иногда пяти и шести, градусов южнее Архангельска, а лед на Белом море еще не образовался, тогда кажется, как будто полюсы изменили свое положение, и влияние ветра имеет совершенно противоположное действие тому, о котором выше упоминалось; тогда южный ветер, который дует с земли и проникнут отражением холода от снега, покрывающего землю, производит в Архангельске сильные морозы, между тем как северный ветер, дующий прямо с моря, еще не покрытого льдом и не проникнутого холодом, бывает сравнительно теплее, чем южный ветер, дующий с земли. В Вологде (Wolloda), находящейся на полпути между Архангельском и Москвою, в самой Москве и в других странах средней полосы, во время зимы, когда уже снег покрыл материк на расстоянии 10, или 15, градусов к югу, морозы бывают одинаково сильные при том и другом ветре, но всего сильнее при светлой, тихой погоде, когда нет вовсе ветра, или недостаточно, чтоб вызвать отражение снега и смешать оное с верхним слоем воздуха. Тогда мороз действует непосредственно и чрезвычайно сильно на поверхности земли; по той же причине в летнее время, когда земля раскалена лучами солнца, тихая, ясная погода без ветра приводит в [49] соприкосновение верхний слой воздуха с этим отражением, и тем самым устанавливает сильный зной. Другой замечательный пример крайности тепла и холода, перемежающегося при внезапных изменениях: погода проявляется более к югу, в странах, лежащих около высоких гор. Эти последние, находясь в верхнем слое воздуха, вечно покрыты снегом. Я не буду останавливаться над Гренадскими горами (Granada Hills), горою Араратом, лежащих южнее Каспийского моря; я только упомяну о тех горах Китая в 20, или 30 милях расстояния от городов Кантона (Canton), Гитема (Hyshem), которые, хотя и находятся в расстоянии градуса, или полутора, от жаркого пояса, но когда ветер дует с этих гор, то люди, живущие у подошвы их, ощущают холод до такой степени, что принуждены согреваться меховою одеждою. В Китае мода носить меха, и это заставляет Китайцев обращаться к России за меховым товаром, который в их стране, т. е. в Китае, не находится в достаточном количестве; но об этом будет сказано далее. С другой же стороны, когда ветер повернет к SW., то есть, когда он дует с равнины, где земля нагрета лучами солнца, то жители означенного города и окружающей его области ощущают сильный зной. Подобное явление повторяется и в других местностях, так как высокие горы тянутся по всей стране этой. В других частях Китая, особенно в области собственно Китай (Кittay), которая находится на самом севере Империи, и также к востоку около морского берега, где с самого крайнего места Новой Земли постоянно дует WNW и NW проходящий через материк, покрытый снегом, в зимнее время приносит с собою такую же степень холода, как ONO и NO приносит к восточным берегам Европы, тогда как восточный ветер, дующий прямо с моря, причиняет умеренную погоду. Из многих случаев явствует, что сила холода и тепла распространяется на материке посредством отражения.

Вследствие этого острова, быв со всех сторон окружены морем, не подвержены ни чрезмерному холоду, ни чрезмерному теплу, так как то и другое передается посредством отражения. На островах климат всегда блaгoпpиятнee и мягче, чем на материке. В какое бы то ни было время года и с какой бы стороны ни дул ветер, сила холода и тепла должна [50] непременно уравновеситься посредством температуры воды, с которой соединяется на пути. Замечательно, однако, что в Англии, среди лета, от последних чисел июня до половины Августа, когда зной всего сильнее на материке, восточный ветер приносит более палящий жар, а западный более холодную погоду. Зимою же бывает совершенно противное этому действие.

Подобные крайности во влиянии температуры встречаются на восточном материке (преимущественно в Москве, где нередко мороз бывает до такой степени силен, что птицы на лету падают мертвые, а люди, сидя в своих санях, замерзают до смерти, и в таком положении лошадь, запряженная в сани, привозит их в город). Нередко также отмораживают себе лица, руки, ноги, гуляя по улицам городов и окрестностям, те же самые явления, хотя в меньшей силе, проявляются в местностях, находящихся под соответствующим градусом широты в Америке. Если бы Англия находилась в таком же близком расстоянии от этого берега, как от Европы, то западные ветры приносили бы с собою столько же холода зимою, как то здесь случается при восточных ветрах; но если б под тем же самым градусом широты находился остров, лежащий в равном расстоянии от обоих берегов, то он менее подвергался бы крайнему холоду и крайнему зною, и, следовательно, во всех отношениях представлял бы более удобств и приятностей жизни. Таким образом, хотя Ирландия и лежит более к северу, чем Англия, но так как она отстоит в большем расстоянии от материка, то и морозы в этой стране умереннее, чем в Англии.

Но пора возвратиться к предполагаемому мною описанию владений Царя. На восток от страны, обитаемой Самоедами, т. е., в северо-восточной Сибири, около устьев реки Оби, по течению этой реки и на берегах Татарского моря, даже до пределов Китая, живут народы, не подвластные Царю, которые постоянно берутся за оружие (мечи, копья, лук и стрелы) и не допускают в свои пределы никого из лиц, посылаемых из Тобольска (Tubollsky) (Столицы Сибирского Царства.), для исследования края и обозрений морского [51] берега. По этой причине Русские не могут составить описаниe Татарского моря, а об жителях страны этой (с которыми они имеют некоторые сношения по случаю обмена соболей и проч.) говорят, что, хотя они несколько образованнее Самоедов, но в образе жизни весьма сходны с этими последними.

Сибирь (место, куда Царь ссылает, на вечное изгнание уголовных преступников) была покорена Русскими во времена Ивана Васильевича (Evan Bassilavitz). Страна эта в некоторых местах занимает к югу пространство по 45, или и по 50 градусов широты включительно, а к северу простирается за Троицкий монастырь, лежащий на реке Тунгуске (Tunguska) под 66 градусом. В длину же, от реки Оби до верховьев реки Аргуни (Argun) (Река Аргун впадает (собственно в Амур, а с ним) в Великий Океан на востоке Китая.), находящейся в расстоянии нескольких дней пути от знаменитой Китайской стены. Стена эта, по мнению отца Леконта (Father Le Comte), была воздвигнута, 1800 лет тому назад, в, защиту от набегов соседних Татар, которые, однако, не смотря на это, 70 лет тому назад, овладели страной этой, и Ханы Великой Татарии (Chams uf Great Tartary), называемые Богдой Татары (Bogdoi Tartars, Богдыханы), продолжают и до сего дня быть Императорами Китая.

Покорением Сибири главным образом обязаны некоему Строгонову (Strugenoff), Русскому купцу, владельцу множества плоскодонных судов (подобных тем, которые в употреблении между Русскими доныне); некоторые из этих судов были даже в 1000 тонн, и служили ему для перевозки по реке Волге ржи, соли, рыбы, и других предметов разного рода. Строганов имел своих приказчиков (Factors) во всех больших городах на Волге и, кроме того, в других местах, находящихся по берегам восточных рек, впадающих в реку Волгу; таким образом он был в сношениях с народами, живущими на реке Оби, и выменивал у них товар свой на богатые Сибирские меха: черных лисиц, соболей, тигров, куниц, бобров и проч. Он начал с того, что уменьем своим обращаться с туземцами ободрил их и привлек к себе, а потом достал от Царя военную силу, в числе которой [52] находились некоторые из Донских Казаков (Donskoy Cossacks), и менее чем в течение двух лет совершенно покорил край. Царь Сибирский был убит в сражении, а сыновья его приведены были пленниками в Москву. Один из потомков этого семейства, известный под именем Сибирского Царевича или Князя (Sibersky Czaravich), живет и до сих пор в Москве, где ему отдали во владение имение, состоящее из четырех, или пяти, небольших деревушек, чтоб он мог вести жизнь, до некоторой степени соответственную его сану. Сам Царь и Дворяне относятся к нему с почетом.

Царство Сибирское, с принадлежащими к нему областями, составляет восьмую часть всех Царских владений (разделенных, шесть лет тому назад, на Губернии) (1708 года, Декабря 18. О. Б.). Это Сибирское Царство доставляет значительный доход в царскую казну, содержит гарнизоны в самом крае и, кроме того, поставляет рекрутов в Царскую армию, преимущественно в полки пехотные: Сибирский и Тобольский (Sibersky and Tubollsky), а также и в драгунские, которые, за исключением гвардии (куда обыкновенно выбирают людей из всех других полков), считаются лучшими в армии.

Кроме всех этих выгод и надежды, при удобном случае, распространить завоевание Царя до самых пределов Татарского моря, около которого изобилуют лучшие меха, Русские получили возможность путем этой страны вести весьма выгодную торговлю с Китаем. Ежегодно отравляются туда значительные купеческие караваны, нагруженные преимущественно драгоценными Сибирскими мехами, как то: черно-бурая лисица, соболь, тигр, горностай в проч., равно как и разного рода мелким ввозным товаром, получаемым чрез Архангельск. Из Китая же караваны возвращаются с чаем в больших кувшинах и с шелковою камкою, а также вывозят оттуда особого рода льняную ткань с примесью бумаги, известную у Русских под именем Китайки (Kittay). Ткань эта окрашена бывает в красный, синий, или какой-либо другой, цвет, и употребляется Русскими женщинами для принадлежностей одежды. Из Китая также вывозят в небольшом количестве жемчуг и слитки золота. [53] Кроме этого сами Pyccкиe ловят жемчуг в некоторых из восточных рек, протекающих по Китайской границе. Между сей последней и Тобольском, по пути в Китай, построено несколько городов и крепостей, в которых Русские содержат гарнизоны. И в последнее время я слыхал от Господина Салтыкова (Solticoff), Царского Резидента в Англии, что с тех как я вернулся из России, получено было Царем донесение от Сибирского Губернатора о том, что Русские в одной из рек, протекающей по юго-восточной части этой области и впадающей в Каспийское море, нашли значительное количество золотого песка, от которого со временем можно надеяться получить большую прибыль. В Сибири находится несколько железных заводов, и привозимое оттуда железо за доброту свою ценится весьма высоко: его в России продают втрое дороже, чем всякое другое железо. Из Сибири привозят также особого рода кость, похожую на слоновую и добываемую из земноводного зверя, называемого бегемотом (Behemot), который находится в реке Лене (Lama) и окрестных озерах. Русские, живущие в Сибири, равно как и туземцы, поддерживают дружественные сношения, с Монголами (Mungul), Братскими (The Bratskoi), Тунгузами (Tungoese), Богдоями (Bogdoi) и Узбекскими Татарами (Yousbeck Tartars), обитающими к югу от Сибири до пределов Китая.

С некоторыми из этих Татар, живущими на границе Царских владений и признающих покровительство Китайского Императора, Pyccкиe вели войну, вследствие чего и построили на реке Амуре (Yamour) крепость, которая находилась в их руках с того самого времени, когда ныне царствующий Государь вступил на престол. Но в 1691 году, по заключении мира, крепость эта была уступлена Китайцам, и границею между обеими странами положено было считать верховья реки Аргуни. По этому случаю, для переговоров о мире, послан был в Китай Граф Головин (Gollovin), о котором упоминалось выше, как о После Царском здесь, в Англии.

Затем, в 1693 году, в качестве Царского Посла, в Китай отправлен был Датчанин, Господин Исбрант (Isbrant) (Род. в Голштинии, в городе Глюкштадте (Gluekstadt), по другим Evert Isbrant Ides — Голландец, в чем уверяет и описание им путешествия своего, продолжавшегося 3 года, по Голландски, которое издано в Амстердаме 1704 г., в 4-ку, с изображениями, под заглавием: “Driejaarige Reize naar China etc., 2-е изд. 1729, в 12 д., по Немецки во Франкфурте 1707, в 8-ку, в Любеке 1723, в 8-ку, тоже с изображениями, и по Английски в Лондоне 1706. О. Б.) [54] для подтверждения мира и для переговоров по некоторым статьям торгового договора с Китаем. В 1694. году из этой страны был также прислан к Царю Посол, и дружественные отношения, по-видимому, упрочились с обеих сторон.

Все пространство земли, находящееся между Сибирью и Каспийским морем, на восток от реки Волги, населено Бухарами (Bucharsky), Монголами (Mungul) и Калмыками (Cullmick), a также некоторыми другими Татарскими Ордами, которые подчиняются своим особым Окоям (aucoes) или Ханам. Многие из них признают власть одного главного Хана, ведущего свою родословную от великого Тамерлана; местопребывание его находится в Самарканде, на одном из притоков реки Оксуса (Oxus), на восточной стороне Каспийского моря. Некоторые из этих Татар, преимущественно Калмыки, находятся под покровительством Царя, другие же живут в дружественных отношениях с Русскими и приезжают ежегодно на восточный берег Волги, для торговых сношений с Царскими подданными. Народы эти придерживаются Вероисповедания, весьма схожего с Магометанским, с тою только разницею, что они охотно употребляют в пищу конину и мясо других животных, к которым ни Турки, ни Kpымскиe Татары не прикасаются. По всем сведениям, какие только имеются об этом крае, видно, что все пространство, находящееся между рекою Волгою и Китайскою стеною, испещрено долинами и лесами, озерами и реками, из коих некоторые впадают в Каспийское море, а другие в Татарское; почва вообще удобная и плодородная.

Богдои, Узбеки (Yousbek) и Бухарские Татары, поселившиеся ближе к Китаю, ведут жизнь в домах и проводят лето и зиму на одном и том же месте, тогда как некоторые из западных Татарских Орд, смежных с Царскими владениями, живут в палатках и, вместе со стадами и табунами своими, с женами и детьми, перекочевывают, то более к северу, то к югу, смотря [55] по времени года. Эти народы большею частью имеют кожу смуглую, волосы черные, носы плоские, скулы широкие, а бороду жидкую, едва заметную. В бытность мою на pеке Камышенке я имел случай наблюдать образ жизни этих народов, и нашел его весьма сходным с повествованием Моисея о первых веках мира: люди эти также не пашут и не сеют, а, ища новых пастбищ, перемещаются с места на место и пользуются плодами земли, где и как находят их. Они узнают время года, сообразуясь с полетом птиц небесных и, следуя за ними, с наступлением весны, направляются к югу, к берегам Каспийского моря, и некоторые из них доходят до полосы, лежащей под 43 и 44° сев. шир., где вовсе нет снега, или очень мало его, а с наступлением весны, когда снега начнут таять, они опять передвигаются к северу и рассыпаются по всей этой равнине до 52 и 53° сев. шир. отрядами в восемь, десять, пятнадцать и даже двадцать тысяч человек; они разбивают палатки свои в известном порядке, наподобие городов, или деревень где каждый знает свое определенное место. Mне не редко случалось видеть, как в то время, когда гонят коров домой для того чтоб доить их, каждая корова, останавливается около палатки своего хозяина.

Во время перекочевания, народы эти часто останавливаются на восточном берегу Волги и проводят недели две, три, около городов, обитаемых Русскими. Тут они обменивают своих лошадей, овец (Мясо Калмыцких овец, равно как и всех прочих Татарских, которых встречал я на берегах Волги, очень вкусно, но породы этой не видал я ни в одной стране миpa: она бесхвостая, а вместо хвоста у них на заду находится толстый, крепкий и жирный кусок мяса, весом около шести, или восьми, фунтов, и вкусом похожий на грудину. Овцы эти имеют некоторое сходство с Турецкими овцами. Шкуры черных баранов, которые находятся в большом количестве, продаются обыкновенно вдвое, или втрое, дороже, чем сам баран; они черны, как уголь, и шерсть на них завитая мелкими кольцами, чрезвычайно лоснящаяся. Существует и другой вид овчин, который получается из Персии и продается в Москве еще дороже первого; овчины эти чисто серого цвета и вьются мельче, чем Татарские овчины. Из них делают опушки для шапок, а также обшиваются и подбиваются кафтаны, что считается между Русскими Господами весьма богатым нарядом.) и прочий скот (который имеется у них в большом количестве) на рожь, или муку, железо, медь, котлы, [56] ножи (suffers) и проч. Они также приобретают от Русских верхнее платье и белье.

Перекочевывая станами своими с места на место, Калмыки перевозят жен и детей своих в закрытых повозках на двух больших колесах, имеющих в поперечнике около восьми футов ширины при соответствующей вышине, так что они весьма легко могут переправляться через небольшие реки. В повозках этих, равно как и в палатках, они живут также удобно, как в домах. Лица высокого звания имеют несколько таких повозок, чтоб перевозить свое имущество. В них запрягают дромадеров. Животное это больше, чем верблюд: на спине у него два горба, которые служат вместо седла, так как между ними человек легко может поместиться; дромадеры имеют легкую, быструю, поступь; на спины их навьючивают палатки и прочее имущество тех Калмыков, которые не имеют повозок; животные эти так приучены, что они становятся на колени, чтоб их удобнее было навьючивать, но они обыкновенно делают это, издавая какой-то особенный звук, подобный ворчанью.

Из шерсти дромадеров Татары ткут узкую ткань, нечто вроде камлота (Camlet), и Русские, которые, со времени царствования нынешнего Государя, начинают уже переставать носить шапки, приучаются делать шляпы из шерсти дромадеров.

Вследствие договора, Калмыки получают от Царя для содержания небольшую ежегодную помощь, которая выдается им в Астрахани рожью, одеждою и проч. За это они обязаны, по первому приказанию, помогать Царю в его войнах, не только против Турок и Татар, но и против других врагов его; хотя народ этот не дисциплинированный, но он сильный и воинственный и происходит, как предполагают, от тех Скифов, которые так прославились войною против Персов. Они еще недавно оказали Царю большие услуги в войне со Шведами, о чем я буду говорить позже, упоминая о преобразованиях в Царской армии.

Обыкновенные палатки, в которых Калмыки и прочие Татары живут и перекочевывают с места на место, сделаны из небольших дощечек, сложенных вместе наподобие решетки, они имеют форму голубятни, и одна дощечка [57] приспособлена к другой таким образом, что, когда вытащат колья, которые прикрепляют их к земле, вся палатка для укладки не требует много места. Палатки эти покрываются войлоком; это очень легкая ткань, похожая на ту, которая употребляется для шляп, но не такая плотная; она толщиною более, чем в полдюйма, и предохраняет от холода столько же, сколько и от дождя. В палатках этих устроено два отверстия: одно служит вместо двери, а другое, находясь на верху, пропускает дым, когда на средине палатки разводят огонь. На ночь Калмыки укладываются спать около стен на постели, состоящей из куска войлока, который для этого употребления ткут вдвое толще того, которым покрыта палатка. Когда дверь заперта и верхнее отверстие заткнуто, то в палатке этой тепло, как в печи. Лица высокого звания имеют подобные же жилища, с тою только разницею, что, как мне случалось видеть у одного из Окоев (Aucoes), т. е., начальников, постель сделана из Персидской, шелковой ткани, и палатка подбита подобной же тканью.

В то время, когда я занимался на Камышенке устройством сообщения между Волгой и Доном в течение целого лета, небольшие орды этих Татар раскидывали палатки свои на противоположном берегу Волги. Для торговых сношений они часто переправлялись через реку, а также и Pyccкие переезжали на их берег для той же цели. Mнoгиe из них посещали мои работы и с любопытством осматривали снаряды и способ употребления их. Таким образом я имел случай оказывать им вежливость, и они приглашали меня и помощников моих в свой стан, где в разговоре предлагали нам весьма основательные вопросы касательно нашей родины и места нашего происхождения; они всегда принимали нас очень радушно.

Теперь буду я говорить о другом народе, Кабанских Татарах (Caban Tartars) (Кубанские? О. Б.). Они сильного сложения, весьма пропорциональны. Волосы у них черные, цвет лица смуглый, как и у всех прочих Татар; они обитают на запад от реки Волги по северо-восточному берегу Черного моря, в области, находящейся между этим морем и Каспийским. Из этой местности они делают постоянные набеги на пограничные Pyccкие земли, грабят и жгут селения и нередко уводят с собою рогатый [58] скот, овец, лошадей и даже людей. По этой причинe широкая полоса земли на западной стороне Волги, между городом Саратовом и Каспийским морем, почти вовсе не населена, за исключением островов около Астрахани. В городах Камышенке, Царице, Ишорнике (Черный Яр? О. Б.) и Терки (Camishinka, Czaritza, Ischornico and Terki), отстоящих друг от друга на 150, 160 и 200 миль, содержится сильная охранная стража, всегда готовая взяться за оружие в случай тревоги. По причине этих набегов со стороны вышеназванных, Татар, Русские в этом крае не пашут и не сеют (хотя почва чрезвычайно плодородна); рожь для продовольствия привозится вниз по реке Волге, и те же суда возвращаются вверх по течению, нагруженные рыбою, солью и проч. Предметы эти вывозятся в таком количестве, что большая часть России пользуется запасами, вывезенными из местечка, отстоящего миль за тридцать от Камышенки. Из Астрахани суда на возвратном пути ежегодно привозят богатые Персидские и Армянские товары, шелковые, бумажные и льняные ткани.

Татары обыкновенно делают свои набеги в летнее время, когда луга покрыты обильною травою, чтоб лошади могли пользоваться подножным кормом. Отправляясь в подобного рода походы, каждый всадник запасается двумя лошадьми, и на походе, он попеременно едет на одной, а другую ведет на поводу. Направляясь по пустынной стране, которую Pyccкие называют степью, они обыкновенно выступают большими отрядами, и чтобы их приближение не было замечено, во все стороны рассыпаются отдельные всадники для обозрения местности. Они подвигаются вперед с такою быстротою и предосторожностью, что появление их не может быть заранее замечено, и бросаются на всякую добычу, которая попадается им на пути. Опустошив страну, на сколько это для них окажется возможным, они с подобной же поспешностью возвращаются назад, прежде чем Русские успеют опередить их и отрезать им отступление. С теми, которые попадутся в плен, с обеих сторон обращаются варварским образом, и этим несчастным весьма редко удается освободиться из неволи. Одно из главных преимуществ, представляемых устройством сообщения между [59] Волгою и Доном, заключалось в том, что это полагало преграду дальнейшим вторжениям этих Татар в пределы Poccии. Во все время, пока я занимался устройством работ на Камышенке, там находилось войско из 2000 благородных всадников (большая часть из них Мордва и Морзейские Татары (Mordwa and Morzee Tartars) (Ерзенские? О. Б.), состоящая в непосредственном подданстве Царя (об них я буду иметь случай говорить позже).

Вместе с конницей был также и отряд пехоты в 4000 человек и 12 полевых орудий, предназначавшихся для предохранения работников от набегов вышеназванных Кабанцев, а на расстоянии нескольких миль на вершинах гор и прочих удобных местах расставлены были пикеты, во избежание внезапных нападений; но, не смотря на все эти предосторожности, однажды на рассвете дня, прежде чем мы могли быть предуведомлены, отряд в 3000, или 4000, этих Татар подошел к самому нашему стану; однако, как только ударили тревогу и с наших линий начали стрелять из пушек в них, они с поспешностью удалились, прежде чем наши люди успели сесть на лошадей и построиться в должном порядке, чтоб напасть на них. Во время этого набега многие из лошадей наших находились в некотором расстоянии от стана и были захвачены и уведены неприятелем; всего уведено было около 1400 лошадей; некоторые из них принадлежали войску, другие рабочим. Захвачены были также в плен несколько человек, которые стерегли лошадей, пока они паслись на лугах, так как в этой стране нет обыкновения огораживать пастбища изгородями.

В полосе, находящейся между Камышенкой и Терки, климат отличный, почва плодородная и страна эта весьма приятна для жизни. Весною, как только сойдет снег (который в этой местности покрывает землю не более, как в течение двух, трех, месяцев в году), то непосредственно за тем наступает теплая погода; тюльпаны, розаны, ландыши, гвоздика и многие другие цветы и травы, в большом разнообразии вырастают в поле, как в саду. Спаржа лучшая, какую мне случалось есть, растет так густо, что во многих местах можно было бы косить ее; простая луговая трава столь высока, что доходит по брюхо [60] лошадям; миндалевые и вишневые деревья растут в большом количестве, но они редко бывают высоки и плоды на них некрупные. Осенью созревают разные хлебные зерна и овощи, которые при обработке земли могли бы быть весьма улучшены. В этих местах большое разнообразие птиц всякой дичи; водятся также рыжие небольшие олени, лоси, волки, кабаны, дикие лошади и дикие овцы. Мне привелось есть мясо дикой овцы, которая, преследуемая волком, была захвачена рыбаком, случившимся в это время в лодке своей на реке Волги; мясо это нежнее и вкуснее обыкновенной баранины; шерсть же этой овцы была очень короткая и такая жесткая, что ни на какое употребление не могла быть годною. Что же касается до кож диких лошадей, то они покрыты теплым мехом и обыкновенно продаются в Москве для того, чтоб подбивать ими полости на простых санях.

Не могу не упомянуть еще об одной подробности. Так как край этот не населен, то густая трава, покрывающая землю, никогда не бывает скошена, ни съедена скотом; она растет и сохнет на стебле. Русские, или Татары, которым случается путешествовать по этому пустынному краю, останавливаясь на пути, чтоб кормить лошадей, обыкновенно разводят огонь, для приготовления ceбе пищи, а в холодное время они ложатся вокруг костра, чтоб греться и спать, для чего подкладывают под себя, вместо постели, кусок войлока, который вместе с тем служит потником во время езды, покрываются же они плащом из подобного же войлока, а под голову подкладывают седло. Это обыкновенный способ отдыха в переездах с места на место, длящихся иногда по несколько дней сряду. Во время этих привалов, иногда умышленно, иногда нечаянно, загорается сухая трава, и пожар распространяется с великой яростью. Ночью он виден издалека, отражаясь ярким светом на темных тучах. Днем же бывает заметен по густому облаку дыма, который дает путникам возможность избегать тех мест, где свирепствует пожар. Нередко огонь распространяется одновременно во все стороны, не останавливаясь до тех пор, пока не дойдет до какой-нибудь реки, или болотного леса; кустарники и трава, находящееся по пути, делаются жертвою огня, способного распространиться на 20 и 40 миль. Пожары эти [61] случаются часто и на восточной стороне Волги и во многих других местностях, которые Русские называют степью; преимущественно же на западной стороне реки Дона, по направлению от Воронежа до Азова, в земле, граничащей с Крымскими Татарами. Пожары эти всего более свирепствуют весною, когда из-под снега показывается засохшая, прошлогодняя трава, способная легко загореться.

В расстоянии 40 верст от выше означенного города Царицы (Czaritsa), что на Русском наречии означает Королева, под 48° 20’ сев. шир., стоят развалины большого города, называемого Царев Город (Czaroff gorod); развалины эти, остатки древней столицы Скифского Царя, находятся в очень красивой местности.

Весьма достойно сожаления, что такая прекрасная и богатая страна, находящаяся на берегах великой реки Волги, которая более всех рек в мире изобилует рыбою, и в которую впадает множество малых рек (не означенных на карте), находится в настоящее время в таком запустении и лишена всякого населения, тогда как Самоеды, о которых было говорено выше, проводят дни свои в злополучной нищете, и даже многие из Русских северных жителей, за недостатком солнца, без которого не может созревать жатва, принуждены печь хлеб с примесью соломы и разных корней от полевых злаков.

В виду всего этого стоило бы Царю обратить внимание на то, чтоб основать и поддержать хорошие отношения с выше упомянутыми Татарами, и, оказывая им свое покровительство, улучшить состояние края, населив южную часть его. С другой стороны, так как Царь возымел уже мысль о построении судов для плавания по Каспийскому морю (о котором подданные его в настоящее время не имеют ни какого понятия), то путем Волги открылась бы возможность завести и упрочить торговлю с Персиянами и Армянами (и те и другие преимущественно народ торговый: Русские и теперь находятся в сношениях с ними). Но, кроме того, посредством рек, протекающих через страны, лежащие около Каспийского моря, открылась бы возможность завязать торговлю с Великой Татарией; это, по мнению наших Английских купцов (с которыми я в Москве имел случай говорить об этом предмете), открыло бы со временем сбыт [62] значительного количества Английских сукон, равно как и льняных тканей, ржи, пшеницы и прочих произведений, добываемых из Царских владений, потребность и употребление которых со временем могли бы развиться.

На южной стороне Каспийского моря нередко встречается в диком состоянии большое количество яблок, груш, гранат, Грецких орехов, лесных орехов, винограду, персиков, абрикосов, и проч. и проч. В этих странах, преимущественно в Персии и Грузии, занимаются винокурением. Mне случалось пить там вино: оно хорошо, но не может сохраняться долгое время; однако мне кажется, что если б оно было приготовлено лучшим способом, то могло бы быть чрезвычайно хорошо и несомненно имело бы в России большой сбыт.

Царь предполагал насадить виноградинки и улучшить способ винокурения по эту сторону Каспийского моря, в Терки и Астрахани (Терки находится под 43 1/2°, а Астрахань около 46° сев. ш.), где растет превосходный виноград, красный и белый, весьма крупный и вкусный, который в большом количестве ежегодно привозится в Москву, равно как и отличный плод, известный под именем арбуза. Тот род, который растет в Астрахани, по мнению всех тех, кто отведал его, превосходнее всякого Европейского арбуза. Он бывает двух родов, кожа у обоих светло-зеленая, мякоть же в одном из них желтовато-белого цвета, такого же оттенка, как ананас, а в другом мякоть великолепного розового цвета, чрезвычайно сочная, нежная, очень утоляет жажду и никогда (сколько мне известно) не производит расстройства желудка.

Но Pyccкие, которые охотно едят арбузы, равно как и прочие плоды, обыкновенно выпивают после этого чарку водки. Каждый из этих родов арбузов обыкновенно имеет в поперечнике 10, 12, а иногда 13, или 14, дюймов, но пересаженные в Москву (что иногда делается, как любопытный опыт), они никогда не доходят до пяти, или шести, дюймов в поперечнике и совершенно теряют всякий вкус, тогда как наш обыкновенный род арбузов растет в Москве в большом изобилии и бывает весьма крупный. Русские едят арбузы с сахаром, или имбирем; лучший вид называется Бухарский (Bucharski): он [63] выведен был из этой страны через Сибирь. Достопочтенный Мистер Витворт в то время, когда он был Чрезвычайным Послом Ее Величества в Москве, послал семена этих плодов Его Королевскому Высочеству, Принцу Георгу Датскому, и теперь эти разводятся в садах Его Величества.

В 1706 году Царь приказал покойному Мистеру Генри Стайлсу выписать 10, или 12, человек, искусных в виноделии и разведении виноградников, с тем, чтобы поселить их Астрахани; но брат Мистера Стайлса, Мистер Томас Стайлс (который с тех пор тоже умер), отвечал из Лондона, что он писал некоторым доверенным (Кorrespondents) своим в Испании и Португалии, которые входили в переговоры с разными лицами, но что никто не соглашается вступить в такое предприятиe и наняться в службу в стране, где положение иностранцев небезопасно, так как вовремя случившегося мятежа в 1703г. г. в Астрахани все чужестранцы, находившиеся в этом городе, сделались жертвою мести и были изрублены, не исключая женщин и детей (в числе погибших находится некий Капитан Мейер [Муеr] и некоторые другие чужестранцы, бывшие на Голландских кораблях, предназначенных для плавания по Каспийскому морю). Вследствие неудачи этих переговоров, предприятие осталось без исполнения до сего дня.

Мятеж продолжался в течение двух лет: начальник города был вероломно захвачен в плен и изрублен, равно как и главные начальники стражи и все иностранцы, находившиеся в это время в Астрахани. После этого мятежники направились к Камышенке, но тамошняя стража была готова к обороне и заставила их отступить. Тогда они осадили Царицын, но также не имели успеха, и наконец вернулись опять в Астрахань, где Петр Матвеевич Апраксин (Peter Matfeaich Apraxin), брат Адмирала, посланный в Астрахань с войском, овладел городом и перебил всех мятежников, за исключением некоторым начальников, которые и были живые отправлены в Москву, где их предали пытке и потом казнили.

В 1699 году Царь Грузии, одной из самых благодатных стран и более населенных, находящихся на берегах Каспийского моря, отделенной от Персии Араратскими горами (на вершине которых, как предполагают, остановился после [64] потопа Ноев ковчег), изгнанный подданными из владений своих, явился в Poccию, с просьбой о покровительстве Царя. Во время первого лета, когда я занимался работами для сообщения между Волгой и Доном, Царь Грузинский, проезжая мимо, остановился и зашел посмотреть на мои работы. Это был высокий, красивый, мужчина; не знаю, из любезности ли к Русским, или по другой какой причине, но он, как все Русские, носил бороду. Я имел честь обедать вместе с ним в доме Камышенского Губернатора, который был предуведомлен об его приезде и получил приказание принять его со всеми почестями, свойственными званию владетельного Государя. По приезде в Москву он был милостиво принят Царем, назначившим на содержание его и окружающих его доходы с нескольких деревень. Царь Русский обещал водворить Грузинского Царя в его владениях, и в 1702 году, приказано было (как предполагают) с этой целью Датским мастерам построить на реке Волге 120 парусных судов 12-ти и 16-ти пушечных; но тут последовал выше упомянутый мятеж, с начала в собственной земле Царя, а потом два других мятежа: один в земле Казанской, а другой, самый значительный, между Донскими Казаками; все это в течение трех лет. Тут же открылась война со Швециею, столь тягостная для Царя, и выше означенные суда до сих пор гниют на Волге, не быв употреблены ни в какую посылку.

Сын Царя Грузинского, тотчас по приезде в Poccию, вступил в Царское войско, где, к несчастью, при Нарвском сражении был взят в плен Шведами; четыре года спустя он умер в Стокгольме, где был известен под именем Милететского Царевича (Milletetsky Czaravich). Отец его, которого Русские называли Милететским Царем (Царь на Славянском наречии значит Король), умер в Москве месяцев двадцать тому назад. Вследствие этого рушились окончательные заманчивые надежды Царя на покорение Грузии, или, по крайней мере, устройство в этом крае поселения, с целью принудить жителей к обязательной торговле и податям, что было бы чрезвычайно выгодно.

Каспийское море, одно из самых великих озер в мире, изобилует отличной рыбою. В Волге, величайшей из рек, [65] впадающей в это море, водится в большом количестве белуга (Bolluga). Рыба эта длиною в восемь, а иногда и в девять, футов, и во всех отношениях превосходит осетра. Из этой рыбы Pyccкие добывают икру, которая весьма вкусна, особенно если есть ее свежую, только что приготовленную. Икру также солят в прок и кладут под гнет; в таком виде ее в большом количестве рассылают и продают по всей Европе, преимущественно на берегах Средиземного моря. В той же реке Волге водится много осетров, стерлядей, красных судаков, окуней, раков, карпов, щук, линей и других речных рыб; также есть и небольшие черепахи, которых мне самому иногда случалось ловить в Камышенке. В южной же части Волги они находятся в большом количестве.

Стерлядь небольшая рыба с острым носом, из породы осетров, но мясо ее желтоватого цвета, жирнее и вкуснее осетрины. Все эти рыбы очень вкусны; их приготовляют как телятину, или черепаху; они без костей, с одною только костью вдоль спины; их можно есть холодными с соусом.

Судак очень похож на мерлана, но только в шесть, или восемь, раз больше его; мясо судака твердое, как у трески; Англичане иногда для разнообразия солят его и едят с маслом, яйцами и горчицей, как треску. Но из всех рыб, которыми изобилует Poccия, по моему мнению, самая вкусная — лососина, которая не так жирна, как красная. Другие же предпочитают стерлядь. Те из Русских, которые знакомы с Каспийским морем, говорят, что море это и впадающие в него реки изобилуют теми же породами рыб, которые находятся в Волге.

Мне случалось говорить со многими хозяевами судов, проведших жизнь свою в плавании по Каспийскому морю, из Астрахани в Пepсию и Армению, и слышать от них, что суда эти не способны реить, и устроены таким образом, что могут переезжать озеро только гонимые ветром, вследствие чего они нередко бывали прибиваемы к таким местам, куда не думали направляться. Эти люди уверяли меня, что в Каспийское озеро впадает еще много больших рек, не помеченных на карте. Если предположить, что озеро это, согласно с самыми вернейшими сведениями, имеет, по крайней мере, сто пятьдесят [66] миль в длину и около ста двадцати в ширину, и находясь в средине стран, раскинувшихся далеко к северу, югу и востоку, служит водоемом для стольких больших рек, то надо думать, что великое множество воды сосредоточивается в этом озер. Так как известно, что не существует никакого сообщения между ним и Великим Океаном (по заключению всех тех, кто только занимался исследованием по этому вопросу), то важно было бы знать, куда девается все это множество воды? Читатель лучше будет судить об огромном количестве вод, основываясь на исследованиях, сделанных мною над рекою Волгою: исследования эти суть следующие:

Около трех миль ниже города Камышенки, в узком пространстве, где струя воды бежит без всякого препятствия и берега с обеих сторон обнажены, я начал свои исследования над быстротою течения, измеряя и сравнивая его в разных местах. Тут я исчислил, что быстрота течения равняется двадцати трем саженям или ста тридцати восьми Английским футам в минуту; затем я измерил глубину реки в самом мелком месте, где оказалось, по крайней мере, семнадцать футов; наконец всю ширину реки, производя мои исследования посредством теодолета. Тут оказалось пять тысяч восемьсот шестьдесят футов (не считая дробь), и перемножив все эти суммы, т. е., течение реки, глубину и ширину ее, в итоге оказалось 13747560 кубических футов, текущих в pycле Волги в означенное время. Сумму этy я разделил на тридцать шесть, то есть, на число кубических футов, заключающихся в тонне воды, и в частном оказалось, что река Волга изливает 381876 тонн воды в течение минуты.

Расчет этот был сделан мною в Августе месяце, т. е., в самое сухое время года, когда вода в берегах понижается на несколько сажень; но надо взять в соображение, что весною, во время таянья снегов, вода поднимается обыкновенно от 30 до 40 футов, и на расстояние нескольких миль заливает окрестности (Когда я в 1700 году находился на Камышенке, то река эта поднялась, примерно, на 36 футов и разлилась на 4, или 5, миль; в других же местах, где берега не так высоки, разлив бывает на 15, 20 и 30 миль.); следует также заметить, что я делал мои [67] исследования не в том месте, где всего больше скопление вод, а, по крайней мере, за 600, или 700, Русских миль от устья реки Волги, где, при содействии множества малых рек, впадающих в нее, оказалось бы, конечно, больше воды, чем в том месте, где я производил мои исследования.

Кроме этого, следует обратить внимание на то обстоятельство, что потоки, которые берут свое начало в России и впадают в Волгу около Астрахани, в половине, или в последней части, Апреля несутся с великой быстротой в продолжение двух месяцев, и достигают Астрахани не ранее как в последних числах июня, или в начале июля, так как северным рекам, после таяния снегов, приходится протечь большое пространство. Основываясь на всех этих соображениях, я пришел к тому заключению, что одна Волга в течение целого года изливает более чем 445522 тонн в минуту. Но, кроме Волги, еще многие другие реки со всех сторон впадают в Каспийское море, протекая такое же большое пространство, как и эта река; и, по скромному моему соображению, я рассчитываю, что сложность всех этих вод должна составить в итоге количество почти втрое больше того, которое изливается рекою Волгою, т. е., 1336566 тонн в минуту, не считая постоянных дождей, которые тоже способствуют к поднятию уровня воды, и для всей этой массы, как я уже сказал, нет стока, так как Каспийское море не имеет сообщения с океаном.

В 1699 году Князь Голицын, о котором я уже упоминал, приехал в Камышенку осматривать работы, которыми я тут занимался, и пожелал на небольшом Голландском судне (которое в этом году было спущено на воду) послать некоего Датчанина, Шельтрупа (Sheltrup), вместе с одним из моих помощников, дав им поручение изучить Kacпийcкoe море и снять верную карту берегов рек и проч. Я посоветовал Шельтрупу воспользоваться блaгoпpиятнoй погодой и переехать море в двух, трех, местах, чтоб измерить глубину, для каковой цели он запасся лотом с веревкой в тысячу саженей, которую, при благоприятной и тихой погоде, должен был опускать в море вместе с большим камнем и шаром из пробки в 8, или 10, дюймов в поперечнике, прикрепленным к этому камню посредством петли и короткого крючка таким образом, [68] что как только камень касался земли, то пробочный шар немедленно отстегивался и поднимался на поверхность воды. Исчисляя время, потребное на то, чтоб камень мог погрузиться на дно, а пробка подняться вверх, примерно в сто саженей, затем уже не трудно будет, в каком бы то ни было определенном месте, рассчитать, сколько саженей отделяют мгновение, когда камень опускается на дно, а пробка поднимается на поверхность.

На основании всех этих данных легко можно было бы произвести довольно удовлетворительное pешение касательно глубины моря, на случай, если б обыкновенный щуп оказался недостаточным, что легко могло случиться при предположении о подземном соединении этого моря с океаном; но, к несчастью, господин, посланный с этим поручением, никогда не возвратился и не мог, дать отчета в своих исследованиях.

В то время, когда он с судном своим приблизился к устью какой-то реки, впадающей в один из заливов в южной части этого моря, он был захвачен туземцами (подданными Персидского Царя), которые сняли с него платье, отняли инструменты и увели в плен в ближайший город, находящийся на той же реке; несчастного заключили в темницу, где он заболел горячкою и умер через несколько дней. Об этом послано было донесение Персидскому Двору, откуда немедленно отправлен был гонец, снабженный платьем и всем необходимым, с приказанием перевести пленного в Испагань (Ispahan); но гонец этот приехал слишком поздно. Русский служитель, находившийся при Мистере Шельтрупе, перевезен был в Испагань, где с ним обходились очень вежливо и, допросив касательно путешествия его господина (о чем он мог сообщить весьма мало), человека этого отправили с провожатым обратно в Россию, вместе с судном и всем, что на нем находилось. В следующем году, по возвращении своем, этот человек сообщил мне все эти подробности.

Если б выше упомянутый господина не погиб, я бы имел возможность во многих отношениях представить здесь более подробное описание этого моря. Как бы то ни было, но все лица, мнение которых я об этом спрашивал, утверждают, что уровень воды понижается и возвышается, смотря по времени [69] года, а также и вследствие дождей, или засухи. Тут есть отмели, которые в иные годы бывают видны, а в другие вовсе неприметны; вообще замечают, что вода понижается в Августе или Сентябре, месяце, а в зимнее время, когда на Cевере реки замерзают, и в этих странах, в продолжение пяти, или шести, месяцев не бывает дождя, то в Каспийском море уровень воды бывает всего выше. Это же самое явление я имел случай заметить и на других меньших озерах; но об этом не буду распространяться, так как существуют достаточно сильные доказательства, что Каспийское озеро, или море, не имеет никакого подземного сообщения с океаном; следовательно, понижение уровня воды, находящейся в этом море, нельзя объяснить ничем иным, как силою испарения, обусловливаемого лучами солнца и влиянием ветров. Все это согласно с мнением Профессора Гали (Halley), касательно вод Средиземного моря. Извлечение из любопытных его исследований над испарением воды, он представил Королевскому Обществу, и читатель может найти его в журнале: “Философские труды” за 1687 год, под № 189 и 212. Я же только хочу заметить, что, при исчислении количества воды, изливаемой посредством некоторых рек в Средиземное море, он предполагает, что oни в девяносто раз превышают количество воды, изливаемое Темзою в Британские моря (приливы и отливы не берет он вовсе в соображение). Но если мы сравним реку Нил с рекою Волгою, и примем во внимание все то пространство земли, через которое протекают реки Дон и Днепр, т. е., по крайней мере, около 2000 Русских миль, на протяжении которых oбе реки принимают в себя множество притоков, прежде чем одна из них впадает в Черное море, а другая в Меотийское болото (Palus Maeotis), то я скромно утверждаю, что количество вод, изливающееся посредством многих рек в Средиземное море, гораздо значительнее, чем то предполагают, но, вместе с тем, прилив около самого устья рек, нередко шириною в 20 миль, и до того глубоко, что измерить и определить его не возможно, может служить достаточным подтверждением вычисления Мистера Галя о количестве воды, испаряющейся в продолжение целого года.

Далее, в ответ на предположение, что Kacпийское море имеет подземное сообщение с океаном, я позволю себе заметить, что и в [70] Средиземном море, если только предположить подобное подземное сообщение с океаном, то прилив около устьев рек не существовал бы, так как вода находила бы себе исток другим путем. Влияние ветрa и притягательная сила солнца и луны заставляют всякую массу вод стремиться к тому, чтоб равномерно удаляться от средины земли, т. е., разлиться таким образом, чтоб везде был одинаков уровень поверхности. Если бы не существовало покатости около устьев рек, т. е., если б грунт не был в этом месте ниже, или ближе, к средине земного шара, то никакая сила природы не могла бы направить туда обратное течение прилива. Там, где нет спуска, или покатости, не может быть течения; вода с более высокого места всегда направляется к более низменному, и так, если б, где бы то ни было, в этом море существовало подземное сообщение с океаном, то выше изложенная причина, неизбежною силою закона природы, произвела бы непременно известное следствие. Для примера вообразим три пруда (находящихся друг от друга в некотором расстоянии), между которыми существовало бы сообщение либо посредством канала, либо же посредством подземных труб, то, при этом обстоятельстве, в каждом из этих прудов поверхность воды поддерживалась бы в одинаковом уровне с прочими; и если бы из одного из них исчерпали какое бы то ни было количество воды, чтоб понизить уровень поверхности, то со стороны обоих других прудов проявилось бы давление, последствием которого было бы уравнение всех трех поверхностей, так что предположение касательно подземного сообщения в Средиземном море противоречит природе и разуму.

Продолжая речь об ученых исследованиях Профессора Галя и доказательств его насчет силы испарения посредством солнечного тепла, я приведу здесь несколько случаев, почерпнутых из моего собственного опыта и исследований в России. Подобное же могло быть замечено в большей, или меньшей, степени всеми теми, кто прожил несколько времени в этой cтране, или в других Северных странах, где свирепствуют морозы и где в зимнее время топят печи, чтоб нагревать жилые комнаты. Замечания мои могут служить подтверждением опытов Мистера Галя, и я полагаю, что читатель охотно прочтет их. [71]

Выше упомянутые печи в общем употреблении в России: их ставят во внутренних комнатах, и приноровлены они таким образом, что одна охапка дров, которую накладывают в нее даже в самое холодное время, раз, или два, в день, производит теплоту, что в комнатах можно легко потеть. Печи эти нагреваются до какого угодно градуса. На полу наложен толстый слой земли, двери и окна постоянно заперты, трубы нет, и не существует никакого отверстия, через которое воздух мог бы свободно проходить, чтобы умерить силу жара. Замечательно то обстоятельство, что когда в этих комнатах случается мыть полы (во время чего печи сильно натоплены, чтобы скорее просушить комнату), вода испаряется в воздухе и густой нар тянется по направлению к окну. Если мороз в это время не очень силен, то пар этот садится каплями на стекло и, стекая с них, образует лужи на подоконниках; при сильном же морозе этот пар замерзает на стеклах и образует на них твердую, белую, неровную льдину; чем более тепла внутри комнаты, и чем сильнее мороз на дворе, тем скорее замерзают окна. Если же сырость в комнате не прекращается долгое время (я сам делал этот опыт), то лед на окнах нарастает толщиною в четверть дюйма, Подобным же образом, если налить на дно кадки дюйм воды, и поставить ее в теплой комнате около печки, то по той же причине тепло уничтожит воду.

Вот еще другой пример: если взять кувшин с холодным пивом, покрытый крышкою, или бутылку с какой-нибудь холодной жидкостью, стоявшую в холодном погребе, и внести в одну из таких теплых комнат, особенно если комната эта недавно была вымыта, или если в ней находится большое собрание людей, дыхание которых распространяет в воздухе влажность, то на кувшине этом, или на бутылке, поставленной на стол, образуются капли и потекут по сторонам сосуда. Когда же кружка, или бутылка, простояв несколько времени в комнате, начнет согреваться, то явление это прекращается и никакой влажности уже не бывает заметно. Таким же образом, если во время путешествия зимою случится вынуть из саней пару пистолетов и в руках внести их в теплую комнату, то на них немедленно образуются капли воды, так что положительно необходимо досуха обтирать оружие, после того как оно [72] некоторое время полежит в комнате, а не то оно заржавеет и испортится. Таким же образом, если вынуть саблю из ножен, то на ней можно заметить то же самое действие тепла. Из всех этих случаев явствует, что или сама влажность, распространенная в воздухе, стремится к холодному месту, или что в теплой комнате, натопленной печью, в которой окна и двери герметически затворены, холод имеет способность притягивать влажность, выделяя ее из воздуха. Если же бы в комнате был камин с трубою, то влажность, находящаяся в воздухе, могла бы этим путем испаряться. Я имел случай заметить в Воронеже, когда получил от Царя позволение выстроить для себя на его счет дом по моему вкусу. И так на месте, где производились работы, я построил красивую комнату для приема Его Величества, на случай его приезда. В этой комнате я поставил камин, прислоненный к обыкновенной печи, чтобы иметь возможность разводить огонь на Английский способ так как тут было много Англичан. Каждый раз, когда в комнате этой мыли пол, и в то же время разводили огонь в камине, влажность на полу тотчас же высыхала и испарялась в камин, не образуя на окнах никаких капель, а также не садилась ни на какой холодный предмет, который из внешнего воздуха внесен был в теплую горницу.

Первый из этих случаев, т. е., то, что вода испарялась и в тепло натопленной комнате, по мире того, как высыхал влажный пол, сырость садилась на стекла окон, может служить ясным доказательством того, что в природе, влиянием солнечного тепла, испаряются воды, и что ни одна, даже малая часть воды, которая ежедневно на наших глазах высыхает, ни в каком случае не пропадает и не уничтожается, а только изменяет место и положение. Затем остается решить другой вопрос: каким образом в теплой комнате сырость с мокрого полу, вместо того, чтоб садиться на потолок и стены, стягивается к окнам, где или замерзает, или стекает на подоконник, т. е., каким образом влажность подымается в воздухе, и какою силою притягивается к поверхности холодного предмета скорее, чем стремится к такому предмету, в котором больше теплоты, чем в ней самой? Далее, каким образом распространяется сырость в воздухе, и по какой причине холодный [73] предмет притягивает ее? Он ли выделяет ее из среды воздуха, или тепло отталкивает влажность по направлению к холоду? Может быть, обе эти причины в сложности своей обусловливают это обстоятельство. Я не возьму на себя решить этот вопрос, но только выражу мнение, что тут есть нечто общее с тем процессом, посредством которого ежедневно высыхает вода на поверхности земли силою солнца и ветров, действии которых нельзя заметить простым глазом (Если впустить лучи солнца в теплую комнату, в которой стоит сосуд с водою, и рассматривать ее через микроскоп, то можно заметить, как из поверхности воды в большем, или меньшем, количестве выделяются частицы, болee, или менее, мелкие, или крупные, смотря по температуре воздуха и воды.). На поверхности прудов, озер и рек постоянно существует подобное явление; вода (если только не встретит на пути препятствия облаков), притягивается в верхний слой воздуха, который не довольно плотный, чтоб сдержать ее, вследствие чего замерзает в этой холодной атмосфере. Отдельные частицы соединяются друг с другом, образуя снежные звездочки, которые собственной силой притягиваются друг к другу, и напором ветра гонимые в воздухе, составляют тучи, покуда наконец не образуется из них такая сплошная масса, которую земля и море обратно притягивают к себе. Тяжесть туч заставляет их распадаться и опускаться на землю или хлопьями снега, или дождевыми каплями, если на пути они встретятся с теплом.

Для того, чтоб дать об этом более ясное понятие, следует заметить, что роса, когда она только что начинает подыматься в те слои воздуха, где превращается в снег, положительно несравненно легче воздуха, в котором образовался снег, и что прежде чем упасть на землю, снежинки были сжаты силою воздуха, что и придало им тяжесть. Все частицы росы, составляются каждую отдельную снежинку, находились сначала в составе туч, потом, действием атмосферы, выделились из нее. Иногда во время ясной благоприятной погоды можно заметить, как составляются эти тонкие белые облака, как движутся высоко в воздухе; солнце и луна свободно светят сквозь них, тогда как в нижнем слое воздуха можно заметить другие облака, стягивающиеся в сплошную темную массу и [74] заслоняющие солнечный свет. Подобно кораблю сильно нагруженному, который напирает на воды более, чем легкое судно, тучи эти, нагруженные ветром, напирают все более и более на слои атмосферы, спускаясь ближе к земле, пока наконец, не разряжаются дождем.

Все частицы воды, испаряющейся с поверхности земли, возвышаются до верхнего слоя воздуха, о котором только что было упомянуто, и там превращаются в снег. Я постараюсь доказать это основательными доводами.

Во-первых: мы видим в Англии в зимнее время, что из туч ниспадает только снег, а не дождь в то время, когда воздух слишком холоден, чтобы на пути к земле cнег мог растаять.

Во-вторых: в теплых странах мира, в возвышенных местностях, вершины высоких гор всегда покрыты снегом.

В-третьих: так как дождь и мороз никогда не бывают одновременно, то с тех пор, как создан мир, на равноденственнике не выпало ни одной снежинки, за исключением тех высоких гор, которые вечно окружены холодом. Я имел случай это заметить на Тенерифе; мне нередко случалось видеть, как в то время, как на пути нашего корабля и на низменных частях острова шел дождь, подножье Тенерифского пика тотчас же покрывалось снегом, который, после нескольких часов теплой погоды, непременно таял; на самой же вершине пика снег никогда не тает. Это могло быть замечено, кроме меня, и многими другими лицами. Также хорошей известно, что в городе Оратавии (Oratavia), где нагружается большая часть наших Английских кораблей, хотя и не бывает морозов и никогда не выпадает ни снежинки, однако, в течение круглого года, постоянно с самого пика привозят лед, который продают фунтами городским барам, чтоб остужать столовое вино. На этом острове, равно как и во многих других местах, в самое знойное время года, каждый человек имеет возможность избирать для себя какую желает температуру, поднимаясь более, или менее, на возвышенности.

В-четвертых: предполагая, что туча не может состоять из каких-либо других частей более твердых, чем атомы, [75] замерзшие вследствие разрежения воздуха и отсутствия отражения солнечных лучей, по моему мнению, атомы эти не что иное, как видоизменение испарения росы, поднявшейся до этого слоя атмосферы. Я считаю достоверным, что эти испарения росы, составляющие каждую отдельную снежинку, носятся в верхних слоях воздуха, перемежаясь с ним. В противном случае количество воды или массы cнега, входящее в состав туч, не могло бы держаться в атмосфере. Воздух, наполняя промежутки между отдельными частицами, поддерживает их до тех пор, пока они, соединившись в болеe сплошную массу (тающую по мере приближения к земле, где воздух теплее), собственною тяжестью не вытесняются из облаков, падая на землю снежинками, или дождевыми каплями.

В-пятых: повсеместно в теплых странах замечают, что во время жаркой погоды тучи разряжаются быстрее, т. е., теплый воздух, распространяясь далее от поверхности земли и моря, тучи подвергает влиянию тепла, не имея необходимости опускаться столь низко, как это бывает зимою.

Иногда на море (так как в нем заключается болеe силы притяжения, чем в земле) (Если выстрелить в цель из двух ружей, поставленных на одной черте и заряженных одинаковым количеством пороха и пулею, или дробью, одинакового веca, то тот выстрел, который направлен будет через воду, падет ниже направленного через сушу.) при тихой погоде, когда солнечные лучи отражаются в воде, как в зеркале, и тем получают большую силу, тучи приближаются на столько к слою теплого воздуха, что, смешавшись с ним, вызывают явление, известное между моряками под именем смерча (Между необразованными моряками установилось убеждение, что облака притягивают к ceбе из моря воду, и тем образуют эти смерчи, снабжающие их водою, которая потом дождем ниспадает на землю. Понятие это теряет всякое правдоподобие, если только, вместе с многими другими доказательствами противного, обратить внимание на следующие два обстоятельства: во-первых, не возможно было бы, чтоб тело бесконечно легкое, как составные частицы снега, плавающие в воздухе, имело силу притянуть к себе сплошную и тяжелую массу воды для образования смерча. Это объяснится еще яснее, когда мы рассмотрим самый состав атмосферы. Во-вторых, даже если предположить, что это возможно, то такая масса воды, как та, из которой состоит смерч, не могла бы ни одной минуты держаться в воздухе, не раздробившись на мелкие замерзшие атомы. Такого рода непонятный процесс (в возможность которого еще иные люди до сих пор верят) следовало бы объяснить прежде, чем принимать на веру.). Во время этого явления [76] нижний слой туч уводеняется и через несколько минут опускается в виде воронки, расширенной к верху и суженной к низу. Я сравнил бы это с громадной снежинкой, которая, пришла в соприкосновение с теплым воздухом, тает, и силою притяжения сосредоточивается в одну каплю. Таким же образом отдельные частицы в большом количестве снега, внезапно приходящего в соприкосновение с теплым воздухом, во время падения притягивают друг друга и ниспадают сплошною твердой массой.

Также можно заметить на равноденственнике; и в близи лежащих к нему странах, что в жаркую и тихую погоду дождь льет ливнем и капли при начале его непомерно велики. Когда же, после некоторого времени, дождь освежит воздух, то капли бывают гораздо мельче. Зимою же в холодных странах мы видим, что тучи носятся весьма низко над землею и дождь ниспадает мелкой изморозью

В-шестых: в самых жарких странах, при самой знойной погоде, когда испарения всего сильнее во время солнечного заката, т. е., в ту самую минуту, когда сила тепла, возвышая испарение, уже прекращается, но не успела притянуть их до того слоя атмосферы, в котором эти, едва заметные тонкие частицы могли бы подвергнуться замерзанию, тогда собственною тяжестью эти частицы обратно падают на землю, особенно при безветрии.

Самый поразительный случай подобного рода был исследован мною и некоторыми другими лицами во время недавнего солнечного затмения. Это было в Лондонском Кремле (City of London); мы стояли на крыше дома, покрытого свинцом; утро было тихое и ясное; замечательно, что незадолго до той минуты, когда солнце было совершенно заслонено от земли, роса ниспускалась на землю в виде тумана, что легко могло быть замечено простым глазом. Я убежден, что холод, в это время весьма ощутительный, был вызван не столько отсутствием солнца, сколько действием росы, наполнявшей воздух и [77] ниспускавшейся с значительной высоты, где влияние холодной атмосферы придало этому явлению беловатый цвет, и так как многие частицы присоединились друг к другу, то это могло быть замечено простым глазом.

В России, когда замерзают реки и вся поверхность земли покрывается снегом, во время самых сильных морозов при тихой погоде, эти частицы влажности, находящиеся в воздухе, без содействия солнечных лучей не так легко испаряются и не могут подняться до обычной высоты. Например: влажность, исходящая из всех земных существ посредством испарины и дыханья, а также и выходящая через наружную открытую дверь из теплой комнаты, одним словом, во всех тех случаях, где испарение влажности вызвано действием тепла, отделяется в виде облака, или тумана, и немедленно замерзает. С поверхности рек, ручьев и потоков постоянно подымаются частицы влажности, которые при сильном морозе могут быть приняты за густой туман. В этом ли случае, или во всяком другом, какие бы то ни были частицы влажности, находящиеся в воздухе, немедленно распространяются (??) от влияния сильного мороза; воздух же, лишенный той упругости, которую придает ему солнечная теплота (что особенно ясно проявляется в приведенном мною примеpе падающей росы), изменяет обычному стремлению притягивать вверх частицы влажности, принимающей при теплой погоде разноцветные оттенки. Подвергшись процессу замерзания, oни не тотчас же ниспадают на землю, но носятся над поверхностью земного шара до тех пор, пока все слои воздуха не наполнятся замерзшими атомами, которые блестят и сверкают, пропуская сквозь себя солнечные лучи, в ясный день, когда высоко над головами нашими небо кажется совершенно голубым, так как тут менее атомов, заслоняющих наше зрение. Крайне замечательно, что на расстоянии 10-ти, или 15-ти, градусов над небосклоном, небо представляется как бы в тумане (В этой стране (в зимнюю пору) солнце, когда оно на полуденнике кажется очень низко на небосклоне, так как самая Москва находится на четыре градуса севернее от Лондона). Вследствие этого поперечник солнца кажется как бы увеличенным и представляется вдвое более [78] против обыкновенного. Таким образом солнце, луна, во время восхода, или заката, вследствие густоты воздуха, находящегося около поверхности земли, иногда кажутся нам более против обыкновенного, хотя в это время отстоят около полупоперечника земли далее от нас, чем когда стоят на высшей точке.

Теперь, упомянув о подобного рода туманном небе, мне приходит на память то, что не раз было замечено моряками во время их плавания. В знойные дни, при безветрии, когда на небе незаметно ни одного облака, очень редко бывает чистый небосклон и трудно наблюдать за высотою солнца в полдень. Я считаю, что это происходит от сильных испарений воды в это время дня, вследствие которых воздух сгущается и небосклон неясно виден, так что нельзя различить в некотором расстоянии ни корабля в море, ни берега. По этой причине только утром и вечером, когда воздух чист и ясен, посылают людей на стенгу, чтоб оттуда лучше обозревать море.

Наконец, эти частицы росы, поднятые в верхний слой атмосферы, о которых здесь упоминалось, конечно, расширяются и становятся легче в то время, когда только что подымаются над поверхностью; все это объяснится еще лучше, когда мы рассмотрим, насколько лед в сущности твердая масса. Если бутылку, или какой-нибудь сосуд, наполнить водою, то как только вода замерзнет, масса расширяется, отчего сосуд лопается; квадратный фут или дюйм твердого льда весит 1/7 более, чем равное кубическое количество воды не замерзшей. Если этот опыт оказывается верным в отношении фута или дюйма льда, то, по-моему, несомненно, что такой же закон существует и для замерзшей капли, или какой бы то ни было частицы воды, т. е., что она становится 1/7 легче, чем в то время, когда не подвергалась замерзанию.

Bcе вышеизложенные примеры привели меня к убеждению, что роса подымается вверх, что тучи состоят из снега, и что холод, отраженный в верхних слоях атмосферы, и тепло, отражаемое землею, одинаково необходимы, чтоб обусловить действие, о котором идет здесь речь Я также пришел к убеждению, что тот высокий слой атмосферы, где царствует вечный холод, если я могу так выразиться, есть [79] громадный алембик, куда постоянно силою солнца поднимается роса. Не что, как самое естественное свойство холода, не способно было бы мгновенно расширить эти частицы росы, или тумана, и каким бы то ни было образом придать облаку возможность поддерживаться в воздухе и носиться над земным шаром, орошая его везде, где Господь Бог считает нужным напоить землю дождем.

Я вовсе не имел в мыслях рассуждать об этом предмете, когда начал писать эти записки, которые намеревался посвятить только тому, что исключительно относится до Царских владений. Но упомянув о Каспийском море, я увлекся и пошел далее, чем предполагал, хотя признаюсь, что познания мои весьма незначительны. Но все-таки я имел случай делать весьма много любопытных наблюдений, вследствие чего надеюсь, что читатель благосклонно отнесется к моему труду и будет снисходителен к моим ошибкам. Если же между читателями найдутся не вполне понимающее свойство и объем воздуха, то я считаю не лишним повторить, что (согласно с мнением новейших астрономов) то, что принято называть атмосферою, есть жидкое воздушное тело, созданное Богом, чтоб постоянно, напирая на землю, сопровождать ее в годичном и суточном кругообращении. Атмосфера со всех сторон окружает поверхность земного шара, подобно тонкой скорлупе, толщиною не более 40, или 45, миль (На основании новейших опытов и суждений некоторых астрономов, иные утверждают, что атмосфера существует только в расстоянии пяти, или шести миль от земли. Как бы то ни было, но нам положительно известно, что самые высокие облака, различаемые простым глазом, не поднимаются выше, как на расстояние двух миль от земли. За этим пределом воздух находится в таком расширенном и жидком состоянии, что никакие частицы материи, принадлежащей нашей планете, не могли бы в нем ни оставаться, ни подняться выше.).

Нижние слои, прикасающиеся более к земле, суть более сплошные и сильные; те же, которые находятся над этими первыми слоями, все более и более расширяются и разреживаются; а затем во все края, куда только может простираться мысль, разливается беспредельное пространство, где нет ничего, кроме невыразимой, великой и безграничной пустоты (vacuum), [80] без малейшей частицы материи, или воздуха, за исключением того, что составляет принадлежность других тварей и тел, которые как предполагают окружены также своею атмосферою. Если человека, или птицу (созданных Богом и природой, чтоб жить здесь на земле) перенести за пределы нашей атмосферы, то они, за недостатком воздуха, немедленно должны умереть, как рыба умирает от недостатка воды, но еще несравненно скорее и внезапнее, что и было доказано употреблением воздушного насоса. Если положить птицу (или какую другую тварь) под стеклянный колпак, из которого, посредством насоса, устранен будет весь воздух, то птица, или всякая другая тварь, мгновенно падает мертвою. В этой-то части атмосферы, заключающей в себе дух и жизнь миpa, в которой движутся все твари, и без которой даже деревья и овощи не могли бы расти, в этом-то слое воздуха находятся те частицы росы, которые испаряются силою солнца, расширяются и становятся весьма легкими. В том же слое воздуха, вокруг планеты нашей, носятся облака, поднимаются птицы, распростирая крылья свои, и также свободно движутся и кружатся в пространстве под солнечными лучами все мелкие атомы, стертые с поверхности разных предметов, столь тяжелых, что если б в целости первобытного вида какою бы то ни было силою они были подняты вверх, то немедленно упали бы на землю. Даже и золото, самый тяжелый из всех металлов, если только находится в виде тонкого листового золота, равно как мелкие частицы камня и стали, все одинаково могут быть подняты в воздух малейшим дуновением ветpa, даже и тогда, когда эти частицы довольно велики, чтоб быть усмотрены простым глазом. Положенные в стеклянный сосуд, наполненный жидкостью, приведенною в движение, вышеозначенные частицы всегда плавают на поверхности и не идут ко дну. Таким же образом и по той же причине, какое бы то ни было твердое тело, имеющее более, или менее, тяжести, смотря по тому, как частицы его отстоят в большем, или меньшем, друг от друга расстоянии, опускается на дно воды с большею, или меньшею, быстротою. Подобное явление повторяется и в воздухе, смотря по соотношению тяжести выше означенного тела и самой атмосферы. Кусочек пробки движением человеческой руки не может быть заброшен так далеко, [81] как камень; равным образом, если из пушки, или оружия, выстрелить куском дерева, то он не полетит далеко, а сразу упадет на землю, тогда как обыкновенный заряд, при таком же количестве пороха, полетит на гораздо дальшее расстояние. Ружейная пуля, вылитая из одного куска свинца, летит далеко, тогда как тот же самый кусок свинца, разделенный на мелкую дробь, не пролетит и трети того расстояния. Это повторяется и в отношении всякого предмета, брошенного с какой-либо высоты в воздушное пространство. Большая, или меньшая, быстрота падения обусловливается собственною тяжестью предмета и тою силою отпора, которую он на пути встречает в самом воздухе.

Привожу в подтверждение этого весьма замечательный и убедительный опыт: если из большой стеклянной трубки, или другого какого-либо, приемным насосом выкачать весь воздух, и потом пропустить сквозь эту трубку ружейную пулю и перо, то они оба одновременно упадут на землю, или на дно приемника. По тому же закону, если бы можно было в самый верхний слой атмосферы, в уровень с самыми высокими тучами, прикрепить трубку, и выкачать из нее воздух, то самая легкая частица снега, или атом пыли, сброшенной сверху, упал бы на землю, как свинец. Из всех этих примеров можно заключить, что сила тяготения, или вообще стремление к средоточию, до того сильна, что уничтожает сопротивление воздуха, вследствие чего всякий предмет, падающий со всех сторон земного шара упадет непременно к средоточию. Из этого явствует, что никакая частица влажности, или атом пыли, не может (без особого вмешательства силы Божией) ни лететь за пределы нашей атмосферы, ни утратиться на веки с земного шара. Во-вторых: что по самому свойству воды и всяких других жидкостей, на поверхности их может держаться и плавать только то, что легче их самих, а всякий предмет более тяжелый непременно опускается ко дну; таким же образом и в воздухе поддерживается только то, что равносильно его весу; следовательно, движение росы и дождя не может производить ее никаким другим способом, как тем, о котором только что, было говорено; по этому случаю следует заметить удивительную премудрость Бога, который, во-первых, создал температуру [82] атмосферы гораздо более сплошную и упругую в нижних слоях, и несравненно более разряженную в верхних, что и поддерживает тучи в известной высоте над землею, не позволяя им опускаться на столько низко, чтоб задевать за верхушки дерев и крыши домов, обдавая нас, вместе с тем, внезапным холодом. Во-вторых: Бог так уравновесил и обоюдное влияние теплоты и холода, так определил свойства воздуха и воды, что, в общей сложности, количество дождей остается постоянно одинаковым, никогда не бывает чрезмерно скудно, ни чрезмерно обильно, и тем оплодотворяет землю.

Если остается непоколебимым общий закон или правило, что та же самая причина должна вызвать то же самое действие, и что земля постоянно совершает свое вращение в тот же самый промежуток времени и на том же расстоянии от солнца, согреваемая этою великою действующею силою, которая отражает лучи свои посредством атмосферы и освещает в ту же самую минуту более половины земного шара; если принять все выше сказанное за достоверное, то несомненно, что с тех пор, как мир существует, количество испаряющейся воды на всей поверхности земного шара должно быть одинаково, хотя Бог, вмешательством своего провидения, направляет таким образом ветры и тучи, что в одном месте бывает более, а в другом менее, дождя.

В дополнение к тому, что было сказано касательно обыкновенного движения росы и туманов, частицы которых (едва видимые простым глазом) поднимаются в атмосфере, быв по сущности легче воздуха, в дополнение ко всему этому, я считаю уместным сказать нечто о двух ниже следующих вопросах:

Во-первых: о причине туманов, которые бывают видимы над поверхностью земли и еще чаще над водою; они также появляются на вершинах и на скатах гор не на столько возвышенных, чтобы быть покрытыми снегом и находиться в том слое атмосферы где царствует мороз.

Во-вторых: о том, каким образом град, который есть твердое тело (не смотря на то, что было сказано касательно атмосферы), образуется в верхних слоях воздуха и ниспадает на землю; каким образом и во сколько времени может он ниспуститься на нашу планету? [83]

Начнем с тумана. Обыкновенно замечают, преимущественно в Англии, что туманы являются осенью и зимой, т. е., в такое время года, когда тепло убывает, а не весною, или среди лета, когда жар становится все сильнее и сильнее. Это обстоятельство служит, по моему мнению, несомненным доказательством причины туманов: когда солнце всего сильнее действует теплом на ту часть земного шара, на котором мы живем, и обратно возвращается к южному полюсу, то, по мере того, как солнце переходит через равноденственник, воздух становится холоднее самой земли, а особенно ночью; также еще в большой степени бывает холоднее море, где тепло, проникающее глубже от поверхности, не может так скоро исчезнуть. В это время, когда от наклонения солнца воздух становится холодным, а море и земля продолжают еще сохранять сравнительную теплоту (особенно море), то я считаю достоверным, что это и есть главная причина появления и распространения туманов, что особенно замечательно на берегах Ирландии, орошаемых океаном, где, вследствие глубины, вода сохраняет большую теплоту в зимнее время. Моряки замечают, что туман всегда сильнее на этих берегах Англии и Британском канале.

Причина этого, мне кажется, та же самая, как и та, которая обусловливает сильное испарение сырости и туманов, поднимающихся, во время жестоких морозов, из ручьев, водопадов и рек, и когда они, как и погреба (о которых говорено было выше), становятся теплее воздуха. Однако было бы грубой ошибкой в тех случаях, где существует малейшее сообщение, или проницание, воображать, что воды теплее зимою, чем летом; но это уже не относится к тому предмету, который я имел в виду. Достаточно будет предположить, что море, или всякое другое собрание вод, в это время кажется теплее воздуха, и что два противоположные свойства холода и тепла постоянно стремятся (если я могу так выразиться) к тому, чтобы слиться и доставить одну общую температуру. В этом же случае, чем сильнее разница температуры воздуха и воды, тем сильнее стремление жара, переданного посредством солнца, высвободиться на поверхность земли, или воды, и тем обильнее выделяются из него частицы влажности; особенно ясно проявляется это на воде, куда влияние тепла глубже проникает. То же было замечено и в [84] отношении теплой комнаты, и вообще известно, что роса, поднимаясь в верхний слой атмосферы, дает возможность холоду вытягивать из нее все частицы влажности, во всех тех случаях, когда она свободно движется в воздухе. В этом случае, чем сильнее действует причина, заставляющая росу, или пар, подыматься вверх, т. е., чем сильнее разница температуры холода и тепла, тем крупнее эти частицы. Быв одинаковой тяжести с нижним слоем воздуха (который в это время лишен обыкновенной своей упругости), они не могут подыматься выше, следуя непрерывно друг за другом, как то бывает, когда они только что начинают подниматься с поверхности земли, или моря, прилегая друг к другу и составляя сплошную массу, видимую простым глазом, которая носится над поверхностью земли до тех пор, пока сила солнца нагревает воздух и дает новый толчок воздуху; тогда частицы эти распадаются и поднимаются в более легкие и разряженные слои атмосферы. В ясную погоду, когда солнце восходит утром, на облачном и холодном небе, при небольшом ветре, можно видеть туман, который поднимается над землею и не рассеивается в течение нескольких дней и ночей. Это явление весьма обыкновенно около моря и всякого другого большого собрания воды. Но, подвигаясь в глубину материка, в такую полосу, как та, в которой находится Москва, воздух гораздо чище и редко бывают туманы. Далее, было также замечено во всех частях света, что в жарких странах, при жаркой погоде, на вершинах и по склону гор, на возвышающихся до того слоя воздуха, в котором находилась бы под влиянием сильного холода, и не подверженных также тем условиям зноя, которые причиняют испарение росы и пара в нижних слоях воздуха над самою землею, т. е., находятся в таком слое воздуха, где степень температуры и упругость ее та самая, о которой только что шла речь, например, на вершине Тенерифского пика, покрытой вечным снегом, случается иногда такая полоса воздуха разряженного, тонкого, что он делается неспособным поддерживать тяжелые частицы, вследствие чего туманы не могут образоваться над землею, тогда как, спускаясь ниже по склону пика, мы встречаем в этих местах, равно как и во многих других возвышенных местах на Канарских островах, [85] резкий переход от крайнего зноя в нижних слоях воздуха к крайнему холоду, царствующему в верхних слоях воздуха, вследствие чего в тихую, ясную, погоду весьма быстро поднимаются туманы.