АЛ-МАСУДИ

ЗОЛОТЫЕ КОПИ И РОССЫПИ САМОЦВЕТОВ

МУРУДЖ АЗ-ЗАХАБ ВА МА'ДИН АЛ-ДЖАУХАР

Абу-л-Хасан 'Али ибн ал-Хусайн ибн 'Али ал-Мас'уди

ЗОЛОТЫЕ КОПИ И РОССЫПИ САМОЦВЕТОВ

[История Аббасидской династии: 749—947]

/266/ [I] О халифате Абу-л-'Аббаса б. Мухаммада ас-Саффаха'

И присягнули Абу-л-'Аббасу ас-Саффаху ¹ — он 'Абдаллах б. Мухаммад б. 'Али б. 'Абдаллах б. 'Аббас б. 'Абд ал-Мутталиб — в ночь на пятницу тринадцатого [числа] месяца раби' ал-ахар сто тридцать второго года. Говорили [также, что это было] в среду одиннадцатого числа месяца раби' ал-ахар сто тридцать второго года (28.11.749). Говорили [также, что это произошло] во [второй] половине месяца джумада-л-ахира этого года (30.01 — 12.02.750). Мать его Райта б. 'Убайдаллах б. 'Абд ал-Мадан ал-Харисиййа ². [Ас-Саффах] поехал верхом в соборную мечеть в пятницу и произнес проповедь стоя, в то время как Омейяды ³ говорили проповеди сидя. Люди зашумели и сказали: «Ты оживил обычай, о сын дяди Посланца Аллаха, да пребудет с ним приветствие Аллаха и Его благословение» ⁴. И было правление его четыре года, девять месяцев и двадцать дней. Умер [ас-Саффах] в ал-Анбаре ⁵ в городе, который он построил. [Это произошло] в воскресенье двенадцатого числа [месяца] зу-л-хиджжа сто тридцать шестого года (8.06.754). (В день смерти ас-Сиффаху было) тридцать три года. Говорили [также, что ему было] двадцать девять лет. Мать [ас-Саффаха] была замужем за 'Абд-ал-Маликом б. Марваном ⁶. У нее от него был ал-Хаджжадж б. 'Абд ал-Малик ⁷. Когда 'Абд ал-Малик умер, на ней женился Мухаммед б. 'Али б. 'Абдаллах б. ал-'Аббас ⁸. От него она родила 'Абдаллаха б. Мухаммада ас-Саффаха, 'Убайдаллаха ⁹, Да'уда ¹⁰ и Маймуну ¹¹.

/267/ Совокупность известий [об ас-Саффахе] и его деяниях, а также обо всем замечательном, что было в дни его

Когда Ибрахим ад-Имам ¹² был заточен [в темницу] в Харране ¹³ и понял, что ему не спастись от Марвана ¹⁴, он подтвердил свое завещание и сделал его в пользу брата своего Абу-л-'Аббаса 'Абдаллаха б. Мухаммада [ас-Саффаха], которому велел возглавить династию, осознать серьезность положения и [немедленно] двинуться [в [47] путь], так чтобы не задерживаться в ал-Хумайме ¹⁵ и направиться в Куфу ¹⁶, ибо власть неминуемо перейдет к [Абу-л-'Аббасу], как об этом говорилось в пророчестве. [Ибрахим ал-Имам] поведал [Абу-л-'Аббасу] о деле глашатаев и старшин в Хорасане ¹⁷, составив по этому поводу для [своего наследника] руководство, завещав не отступать от него. [Ибрахим ал-Имам] передал завещание Сабику ал-Хаваризми ¹⁸, своему маула ¹⁹, и приказал ему, если с ним самим днем или ночью что-нибудь случится по вине Марвана, срочно скакать в ал-Хумайму, чтобы вручить этот завет брату его Абу-л-'Аббасу.

Когда Ибрахим скончался, Сабик поспешно поехал, прибыл в ал-Хумайму, вручил завещание Абу-л-'Аббасу и сообщил ему о смерти [Ибрахима ал-Имама]. Абу-л-'Аббас приказал [Сабику] держать завещание втайне, [Ибрахима ал-Имама] велел оплакать. Затем он сообщил о своем деле родственникам и призвал к содействию и доверию брата своего Абу Джа'фара 'Абдаллаха б. Мухаммада ²⁰, сына своего брата 'Ису б. Мусу б. Мухаммада ²¹ и своего дядю 'Абдаллаха б. 'Али ²². И Абу-л-'Аббас поспешно выступил из Куфы, а те — вместе с ним в сопровождении тех из родственников, кто был легок на подъем.

[Аббасидов] встретила бедуинка по дороге в Куфу у одного из бедуинских водоемов. Абу-л-'Аббас, брат его Абу Джа'фар и дядя его 'Абдаллах б. 'Али подъехали вместе с теми [людьми], что были с ними, к воде. И бедуинка сказала: «Ей-Богу, [никогда] я еще не видела лиц, подобных этим — халиф, халиф и бунтовщик». Абу Джа'фар ал-Мансур ответил ей: «Что это ты говоришь, раба Божья?» [Бедуинка] молвила: «Ей-Богу, править [государством] будет этот», — и она указала на ас-Саффаха, — «Ему наследуешь ты, а этот восстанет на тебя», — и указала на 'Абдаллаха б. 'Али.

Когда [Аббасиды] доехали до Думат ал-Джандал ²³, их встретили Да'уд б. 'Али ²⁴ и Муса б. Да'уд ²⁵, которые ехали из Ирака в ал-Хумайму, что в земле аш-Шарат ²⁶. Да'уд спросил [Абу-л-'Аббаса] о его путешествии, и тот рассказал о причине [своей поездки], а также поведал ему о том, что хорасанцы идут [к Аббасидам на подмогу] во главе с Абу Муслимом ²⁷ и что сам он хочет восстать в Куфе. Тогда Да'уд сказал ему: «О Абу-л-'Аббас! Ты восстанешь в Куфе, но ведь Марван — шейх Омейядов и предводитель их среди сирийцев, а ал-Джазира ²⁸ [угрозой] нависла над /268/ иракцами. Ибн Хубайра ²⁹ же — шейх арабов среди бедуинской знати в Ираке. [48] И Абу-л-'Аббас ответил: «Дядя, кто захочет жить, унизится» и произнес слова ал-А'ши:

И если умру я не беспомощным, не станет смерть [моя]
Позором, коли не обуяет душу злой ее дух ³⁰.

И Да'уд повернулся к сыну своему Мусе и сказал: «Ну, сынок, прав сын дяди твоего. Давай вернемся — будем жить вместе с ним в силе или умрем достойными». И они повернули своих верблюдов. Абу-л-'Аббас же двинулся и вошел в Куфу.

Когда [известие] об убийстве Ибрахима ал-Имама достигло Абу Саламы Хафса б. Сулаймана ³¹, он замыслил отойти от аббасидско-го призыва, который поддерживал, и [поддержать] род Абу Талиба ³².

Абу-л-'Аббас прибыл в Куфу вместе с упомянутыми нами членами его семьи тайно. Чернознаменные ³³ были с Абу Саламой в Куфе. [Абу Салама] поселил всех [Аббасидов] в доме ал-Валида б. Са'да' ³⁴ у бану ауд ³⁵, одном из хаййев ³⁶ йеменских арабов ³⁷. Мы упомянули в этой книге ³⁸ о достоинствах ауд, об их достохвальных качествах выше в известиях об ал-Хаджжадже ³⁹, о непричастности ауд к 'Али и пречистым из его потомства ⁴⁰. Я не видел до настоящего времени — а это триста тридцать второй год (343/4) — в тех царствах, что я объездил, человека из ауд, который не оказался бы, если его дотошно расспрашивать, насибитом ⁴¹, содействующим роду Марвана ⁴² и его сторонникам ⁴³.

Абу Салама скрыл дело Абу-л-'Аббаса и бывших с ним и приставил к ним особого человека. Прибытие Абу-л-'Аббаса в Куфу было в сафаре сто тридцать второго года (19.09 — 17.10.749). В том же году по бариду ⁴⁴ прибыли послания для потомков ал-'Аббаса. Когда был убит Ибрахим ал-Имам, Абу Салама испугался, что дело развалится или извратится, и послал Мухаммада б. 'Абд ар-Рахмана б. Аслама ⁴⁵ — а Аслам ⁴⁶ был маулой Посланца Аллаха, да пребудет с ним приветствие и благословение Аллаха — и дал ему два письма одного и того же содержания к Абу 'Абдаллаху Джа'фару б. Мухаммаду б. 'Али б. ал-Хусайну б. 'Али б. Абу Талибу ⁴⁷ и к Абу Мухаммаду 'Абдаллаху б. ал-Хасану б. ал-Хусайну б. 'Али б. Абу Талибу ⁴⁸ — да будет доволен ими Аллах, — приглашая каждого из них явиться к нему, чтобы призыв был [в пользу установления власти одного из них] и чтобы хорасанцы присягнули [одному из них]. [Абу Салама] сказал гонцу: «Поспешность, поспешность. Не будь подобен послу 'ад ⁴⁹». Мухаммад б. 'Абд ар-Рахман прибыл в [49] Медину ⁵⁰ к Абу 'Абдаллаху Джа'фару б. Мухаммаду, и тот встретил его ночью. Когда [Мухаммад /269/ б. 'Абд ар-Рахман] прибыл к нему в дом и сообщил, что он посланец Абу Саламы, и вручил его послание, Абу 'Абдаллах сказал: «Какое мне дело до Абу Саламы? Абу Салама — не мой сторонник». [Мухаммад б. 'Абд ар-Рахман] ответил: «Я — гонец. Прочтешь его письмо и ответишь, как считаешь нужным». Тогда Абу 'Абдаллах кликнул, [чтобы принесли] светильник, затем взял письмо Абу Саламы, положил его на светильник так, что оно сгорело, и сказал гонцу: «Доложи своему господину о том, что ты видел». Затем прочитал слова ал-Кумайта б. Зайда ⁵¹:

О тот, кто возжигает огонь, свет которого [будет светить] другим, О собирающий дрова — для другого ты их собираешь.

Тогда гонец вышел от [Абу 'Абдаллаха], пришел к 'Абдаллаху б. ал-Хасану и вручил ему послание. ['Абдаллах] поцеловал [письмо], прочитал его и возрадовался. На следующий день после того, как к нему пришло письмо, 'Абдаллах сел на осла и приехал к дому Абу 'Абдаллаха Джа'фара б. Мухаммада ас-Садика. Увидев ['Абдаллаха], Абу 'Абдаллах придал большое значение его приходу, а ведь [он] был старше 'Абдаллаха.

Так вот, [Абу 'Абдаллах] сказал ему: «О Абу Мухаммад, тебя привело какое-то дело?» ['Абдаллах] ответил: «Да, [и это дело] столь велико, что его не опишешь». [Абу 'Абдаллах] сказал: «Что же это, Абу Мухаммад?» ['Абдаллах] ответил: «Это письмо Абу Саламы, который призывает меня принять предложение. К нему пришли наши сторонники из жителей Хорасана». Тогда Абу 'Абдаллах сказал ему: «Абу Мухаммад, когда это хорасанцы были твоими сторонниками? [Разве] ты послал Абу Муслима в Хорасан? [Разве] ты приказал ему надеть черные [одежды]? [Разве] ты причиной тому, что [эти люди] пришли из Хорасана, или ты посылал за ними? Знаешь ли ты кого-нибудь из них?» 'Абдаллах б. ал-Ха-сан ответил отрицанием на слова [Абу 'Абдаллаха], а потом сказал: «Люди хотят сына моего Мухаммада ⁵², ибо он — махди этой общины ⁵³». Абу 'Абдаллах Джа'фар ответил: «[Клянусь] Аллахом, он не махди этой общины и если обнажит меч, то будет убит». 'Абдаллах стал возражать ему и сказал: «[Клянусь] Аллахом, только зависть мешает тебе [признать] это». Тогда Абу 'Абдаллах ответил: «[Клянусь] Аллахом, это всего лишь мой совет тебе. Абу Салама [50] написал мне то же, что он написал тебе. Но гонец его не нашел у меня того, что нашел у тебя. Я сжег его письмо, прежде чем прочесть». И 'Абдаллах разгневанным ушел от Джа'фара. Посланец [же] Абу Саламы не ушел от ['Абдаллаха] до тех пор, пока не присягнули ас-Саффаху на халифат.

А было это вот как. Однажды Абу Хамид ат-Туси ⁵⁴ вышел из лагеря в Куфу и повстречал Сабика ал-Хаваризми на рынке ал-Кунасы ⁵⁵. [Ат-Туси] спросил: «Сабик?» Тот ответил: «Сабик». И /270/ [ат-Туси] спросил его об Ибрахиме ал-Имаме. Сабик ответил: «Его убил Марван в тюрьме». В то время Марван находился в Харране. Абу Хамид тогда спросил: «В чью же пользу [сделано] завещание?» [Сабик] сказал: «[В пользу] его брата Абу-л-'Аббаса». [Абу Хамид] сказал: «Где [же] он?» [Сабик] ответил: «Здесь, с тобой в Куфе — он [сам], его брат, несколько его дядьев и родственников». [Абу Хамид] спросил: «С каких пор они здесь?» [Сабик] ответил: «Два месяца» [Абу Хамид] сказал: «[Так давай] пойдем к ним». [Сабик] сказал: «Завтра у нас с тобой здесь свидание».

Сабик захотел спросить у Абу-л-'Аббаса разрешения на это [свидание], пошел к нему и рассказал [об этом]. [Абу-л-'Аббас] упрекнул [Сабика] за то, что он не привел к ним [Абу Хамида]. А Абу Хамид ушел и рассказал об этом нескольким хорасанцам-военачальникам над воинами Абу Саламы, в том числе Абу-л-Джахму ⁵⁶ и Мусе б. Ка'бу ⁵⁷, [над которыми] он был главным. На другое утро Сабик пришел в [условленное] место, встретил Абу Хамида, и они вошли к Абу-л-'Аббасу и бывшим с ним. [Тогда Абу Хамид] сказал: «Который из вас имам?» Да'уд б. 'Али указал на Абу-л-'Аббаса и сказал: «Этот — ваш халиф». Тогда [Абу-Хамид] припал к ногам [Абу-л-'Аббаса], стал их целовать и приветствовал его халифским титулом. А Абу Салама [ничего] о том не знал. К [Абу-л-'Аббасу же] пришли главные военачальники и принесли ему присягу. [Тогда и] Абу Салама узнал об этом и [тоже] присягнул ему. И они вошли в Куфу в наилучших одеждах, построились рядами, поставив впереди конницу. [Тогда] Абу-л-'Аббас и [бывшие] с ним сели верхом [на лошадей] и прибыли в амирский дворец. Это было в пятницу двенадцати ночей, прошедших от раби' ал-ахарсто тридцать второго года (29.11.749).

Выше в этой книге мы приводили расхождения людей [во мнениях] по поводу того, в каком месяце этого года была принесена присяга [Абу-л-'Аббасу] ⁵⁸. [51]

Затем он вошел в соборную мечеть амирского дворца, восхвалил Аллаха и восславил его, упомянул о величии Господа и милостях Его, а также о достоинстве Пророка, да пребудет с ним приветствие Аллаха и Его благословение. [Потом] он стал упоминать преемничество и наследование, пока не остановился на себе самом. И пообещал [Абу-л-'Аббас] людям добра. Затем замолчал. [Тогда] заговорил дядя его Да'уд б. 'Али, [стоявший] на минбаре ⁵⁹ ниже Абу-л-'Аббаса, и сказал: «[Клянусь] Аллахом, не было после Пророка, да пребудет с ним молитва Аллаха и Его благословение, халифа, кроме 'Али ⁶⁰, да пребудет он в мире, и того Повелителя Верующих, что [стоит] за мной». Затем они оба спустились [с минбара]. Потом Абу-л-'Аббас выехал в лагерь Абу Саламы и остановился в его шатре. Наместником над Куфой и окрестными землями он поставил /271/ дядю своего Да'уда б. 'Али и послал дядю своего 'Абдаллаха б. 'Али к Абу-л-'Ауну 'Абд ал-Малику б. Йазиду ⁶¹. Они вместе отправились к Марвану, и все происходило так, как мы рассказали ранее о том, что [касалось] их встречи на аз-Забе и поражения Марвана б. Мухаммада ⁶².

Дошло до Абу-л-'Аббаса ас-Саффаха то, что [было] с 'Амиром б. Исма'илом и [известие] об убийстве им Марвана в Бусире ⁶⁴. Говорили, что сын дяди 'Амира по имени Нафи' б. 'Абд ал-Малик ⁶⁵ был убит в ту ночь в сражении, а ['Амир] этого не знал, и что 'Амир, отрубив Марвану голову, овладел его лагерем и вошел в церковь, где находился Марван, уселся на его ложе и отведал его еды. Тогда вышла к ['Амиру] старшая дочь Марвана, известная как Умм Марван ⁶⁶, она была самой великовозрастной из [его дочерей], и сказала: «О 'Амир! Рок сбросил Марвана с его ложа и посадил на его место тебя. Ты отведал его пищи, присвоил его дело и [стал] распоряжаться в его владениях. [Но рок] может изменить благоденствие, [в котором ты пребываешь]».

До ас-Саффаха дошли деяния и слова 'Амира, он разгневался и написал ему: «Горе тебе! Разве не было у тебя богобоязненности, которая удержала бы тебя от того, чтобы есть пищу Марвана, сидеть на его постели и возлежать на его подушках? [Клянусь] Аллахом, если бы Повелитель Верующих не истолковал то, что ты сделал, как нечаянное и некорыстное, то настиг бы тебя его гнев и стал бы для тебя мучительной наукой, а для других увещеванием. И когда придет к тебе письмо Повелителя Верующих, то принеси Аллаху Всевышнему садаку ⁶⁷, которой ты погасил бы Его гнев, [52] и [соверши] молитву, которой ты показал бы смирение, постись три дня и прикажи всем твоим людям поститься так, как постишься ты». Когда Абу-л-'Аббасу принесли голову Марвана и положили перед ним, он пал ниц и долго лежал, потом поднял голову свою и сказал: «Слава Аллаху, Который не сохранил мою месть к тебе и твоим родичам. Слава Аллаху, который помог мне победить и одолеть тебя». Потом [Абу-л-'Аббас] сказал: «Не тревожит меня, когда ко мне припожалует смерть. Ведь я убил за ал-Хусайна и сыновей отца его ⁶⁸ двести [человек] из бану умаййа, сжег останки Хишама ⁶⁹ за сына дяди моего Зайда б. 'Али ⁷⁰ и убил Марвана за брата моего Ибрахима. [Потом Абу-л-'Аббас] прочитал:

Коли бы они пили кровь мою, то не утолил бы жажды пивший.
А кровь их из-за гнева [моего] не напоила бы меня.

Затем он повернул лицо свое к кибле ⁷¹ и долго лежал ниц, потом сел, поднял лик свой и /272/ произнес слова ал-'Аббаса б. 'Абд ал-Мутталиба ⁷² из [сочиненных] им байтов ⁷³':

Родичи наши не захотели быть к нам справедливыми.
Тогда справедливо поступили
В наших десницах мечи, с которых капает кровь.
Они унаследованы от праведных старцев, что приносили жертвы
Ими в день войны и шли впереди.
Если смешивались с головами мужчин, то оставляли их,
Подобно яйцам страусов, расколотыми.
Поэты [сочинили много стихов] о деле Марвана.

Упомянул Абу-л-Хаттаб ⁷⁴ [со слов] Абу Джа'ды б. Хубайры ал-Махзуми, который был одним из вазиров и полночных сотоварищей Марвана; когда настало время Абу-л-'Аббаса, [ал-Махзуми] присоединился к его сообществу и стал одним из сподвижников и приближенных Абу-л-'Аббаса, которых тот набрал себе. [Он сказал], что в тот день присутствовал в собрании Абу-л-'Аббаса, а голова Марвана была перед ним. В то время [сам Абу-л-'Аббас] находился в ал-Хумайме. Он повернулся к своим соратникам и сказал: «Кто из вас знает этого?» Абу-л-Джа'да рассказывал: Я ответил тогда: «Я его знаю. Это голова Абу 'Абд-л-Малика Марвана б. Мухаммада, вчера нашего халифа, да смилуется над ним Аллах!» Рассказывал [Абу-л-Джа'да]: Я взглянул на сторонников [халифа], и они прямо убили меня своими взорами. Тогда Абу ал-'Аббас сказал мне: [53] «В каком году было его рождение?» Я ответил: «В семьдесят шестом году (685/6)». Тут [халиф] встал, цвет его [лица] изменился от гнева. Люди разошлись из собрания. Ушел и я, раскаиваясь в том, что совершил. Люди [на все лады] стали это обсуждать, и я сказал: «Вот позор, который люди никогда не извинят и не забудут». Пришел домой и весь остаток дня делал распоряжения и завещания. Когда наступила ночь, я совершил омовение и приготовился к молитве. [Дело в том], что если Абу-л-'Аббас замышлял что-то недоброе, то посылал [по этому поводу] ночью. Я не спал до утра. Утром же я сел на свою мулицу и поразмыслил в душе своей, к кому [могу] направиться в связи с делом моим. Я не нашел никого более подходящего, чем Сулайман б. Халид ⁷⁵, маула бану зухра ⁷⁶. Он занимал при Абу-л-'Аббасе влиятельное положение и был из числа сторонников [Аббасидов]. Я прибыл к нему и сказал: «Вспоминал ли обо мне вчера Повелитель Верующих?» [Сулайман] ответил: «Да, ты был упомянут. [Абу-л-'Аббас] сказал: «Этот сын нашей сестры верен своему господину. Коли мы сделаем ему добро, то он будет еще более благодарным нам». И я поблагодарил [Сулаймана] за это, отплатил ему добром, воззвал [к Аллаху, чтобы Он сотворил /273/ Сулайману благо] и ушел. Всякий раз, сколько я ни приходил к Абу-л-'Аббасу, я видел от него только хорошее.

Слова, которые были произнесены в собрании у Абу-л-'Аббаса, когда принесли голову Марвана, [стали] передавать, и они достигли Абу Джа'фара и 'Абдаллаха б. 'Али. [Тогда] 'Абдаллах б. 'Али написал Абу-л-'Аббасу, сообщая ему о тех моих словах, которые стали ему известны, и о том, что это невыносимо. Абу Джа'фар [же] написал то, что стало ему известно, говоря: «Это брат нашей сестры, и нам в большей степени пристало использовать его и искать от него добра». До меня дошло то, что было между ними, и я замолчал. [Потом] рок нанес удар. Однажды, когда я находился у Абу-л-'Аббаса — это случилось [некоторое] время [спустя], [когда] мое положение у него возвысилось, и он меня облагодетельствовал — люди встали, и я встал тоже. [Тогда] Абу-л-'Аббас сказал мне: «Успокойся, Ибн Хубайра, садись». Я сел. [Абу-л-'Аббас] встал, чтобы выйти, и я встал [тоже], так как поднялся [халиф]. [Тогда Абу-л-'Аббас] сказал: «Садись». Он поднял занавес и вышел, а я [снова уселся на свое место]. Затем [Абу-л-'Аббаса] долго не было, потом он поднял занавес и вышел в двух расшитых одеждах — в рид'е ⁷⁷ и джуббе ⁷⁸. Мне [в жизни] не приходилось видеть [кого-либо] краше, нежели [54] он, или лучше [того], что было на нем. Когда [Абу-л-'Аббас] поднял занавес, я встал. Он сказал «Садись». Я сел. [Тогда] он сказал: «О Ибн Хубайра! Я скажу тебе об одном деле, только пусть никто из людей об этом не узнает». Затем он сказал: «Ты знаешь, как устроили мы это дело и что мы отдаем попечение завета тому, кто убил Марвана. 'Абдаллах б. 'Али — вот, кто убил его, ибо это было [совершено] его войском и его соратниками. Брат [же] мой Абу Джа'фар обладает [всеми] достоинствами, знанием, возрастом, преданностью делу Аллаха. И как же можно отстранить его от [попечения завета]?» Рассказывал [Ибн Хубайра]: И [Абу-л-'Аббас] долго хвалил Абу Джа'фара. Тогда я сказал: «Да ниспошлет Аллах благо Повелителю Верующих! Я не указываю тебе, но [хочу] сказать то, с чем ты посчитаешься». [Абу-л-'Аббас] ответил: «Говори». [Тогда] я сказал: «В Год Залива ⁷⁹ мы были с Масламой б. 'Абд ал-Маликом ⁸⁰ под ал-Кустантиниййей ⁸¹. Вдруг к нему пришло письмо [от] 'Омара б. Ал-'Азиза ⁸² с известием о смерти Сулаймана ⁸³ и о переходе власти к ['Омару]. [Маслама б. 'Абд ал-Малик] послал за мной. Я вошел к нему. Он бросил мне письмо, и я прочитал его. Потом [Маслама] разрыдался. Я сказал: «Да ниспошлет Аллах благо амиру! Не плачь о брате своем, но плачь о том, что халифат ушел от сынов отца твоего к сынам дяди твоего». А [Маслама] плакал так, что у него намокла борода». Рассказывал Ибн Хубайра: Когда я закончил свой рассказ, Абу-л-'Аббас сказал мне: «Довольно. Я понял тебя». Потом сказал: «Если желаешь, встань». Я [встал и] отошел недалеко, как вдруг /274/ [Абу-л-'Аббас] сказал: «Эй, Ибн Хубайра!» Я вернулся назад. И он сказал: «Ступай. Разве ты не отблагодарил одного и не настиг местью твоей другого?» Сказал [Ибн Хубайра]: Так вот, не знаю я, чему больше удивляться — то ли проницательности [Абу-л-'Аббаса], то ли памятливости его о том, что было.

Этот самый Абу Джа'да б. Хубайра [происходит] из сыновей Джа'ды б. Хубайры ал-Махзуми ⁸⁴ от Фахиты Умм Хани' бинт Абу Талиб ⁸⁵. 'Али, Джа'фар и 'Укайл — его дядья [по материнской линии] ⁸⁶. Выше мы приводили сообщение о нем в этой книге ⁸⁷.

Сказал ал-Мас'уди: Нашел я в ал-Ахбар ал-Мада'ини ⁸⁸ [рассказанное] со слов Мухаммада б. Ал-Асвада, [вот что] он сказал: Однажды 'Абдаллах б. 'Али сопровождал брата своего Да'уда б. 'Али. С ними [был] 'Абдаллах б. ал-Хасан б. ал-Хасан ⁸⁹. [Тогда] сказал Да'уд 'Абдаллаху: «Почему ты не прикажешь двум своим сыновьям объявиться?» 'Абдаллах ответил: «Что же за этим [55] последует? Еще не настало для них время. И 'Абдаллах б. 'Али повернулся к нему и сказал: «[Кажется], ты считаешь, что как раз твои сыновья то и убили Марвана». ['Абдаллах] ответил: «Так оно и есть». Тогда 'Абдаллах [б. 'Али] сказал: «Что же за этим последует?» И прочитал:

Достаточно тебе слов моих, [о] ищущий смерти,
Легковесный, из детей Хама ⁹⁰.
«[Это] я, [клянусь] Аллахом, убил его».

Сказали 'Абдаллаху б. 'Али: «'Абдаллах б. 'Омар б. 'Абд ал-'Азиз ⁹¹ упоминает, что он прочитал в одной из книг, будто Марвана убьет 'Айн б. 'Айн ⁹², и ['Абдаллах б. 'Омар] надеялся, что это будет он [сам]. 'Абдаллах б. 'Али ответил: «Клянусь Аллахом, это я. У меня перед ['Абдаллахом б. 'Омаром] преимущество в три 'айна. Я 'Абдаллах б. 'Али б. 'Абдаллах б. 'Аббас б. 'Абд ал-Мутталиб б. Хашим, а он — 'Амр б 'Абд Манаф ⁹³».

Когда 'Абдаллах б. 'Али построился [напротив] Марвана, Марван подошел к человеку, [стоявшему] рядом с ним, и сказал: «Кто, по-твоему, враждовал с 'Абдаллахом б. Муа'вией б. 'Абдаллахом б. Джа'фаром ⁹⁴ Горбоносым, Железновзорым, Прекрасноликим?» Я ⁹⁵ сказал: «Аллах дарует ясновидение тому, кому пожелает». Сказал [Марван]: «Поистине, это он». Я ответил: «Да». Сказал Марван: «Он из потомков ал-'Аббаса б. 'Абд ал-Мутталиба?» Я ответил: «Да». [Тогда] Марван сказал: «Аллаху мы принадлежим и к Нему возвращаемся. Горе тебе! Я думал, что тот, кто сражается против меня, [происходит] из потомков Абу Талиба ⁹⁶, а этот человек — из потомков ал-'Аббаса и имя его 'Абдаллах. Знаешь ли ты, почему я завещал власть после себя сыну своему 'Убайдаллаху после 'Абдаллаха, [в то время как] Мухаммад ⁹⁷ старше 'Абдаллаха?» Я сказал: /275/ «Почему?» Сказал [Марван]: «Ибо нам сообщили, что после меня власть перейдет к 'Абдаллаху и 'Убайдаллаху. Я посмотрел, [и оказалось], что 'Убайдаллах ближе к 'Абдаллаху, чем Мухаммад. И я назначил ['Убайдаллаха], миновав Мухаммада».

Сказал [Мухаммад б. ал-Асвад]: После того как у Марвана состоялся такой разговор со своим сподвижником, он послал тайно к 'Абдаллаху б. 'Али: «Власть, сын дяди, переходит к тебе. Так побойся Аллаха [и не обидь моих] женщин». Сказал [Мухаммад б. ал-Асвад]: 'Абдаллах послал ему: «Правда с нами, [если прольем] твою кровь, и правда против нас, [если обидим] твоих женщин». [56] Упомянул Мус'аб аз-Зубайри [со слов] своего отца ⁹⁸. Он сказал: Умм Салама бинт Йа'куб б. Салама б. 'Абдаллах б. ал-Валид б. ал-Мугира ал-Махзуми ⁹⁹ была у 'Абд ал-'Азиза б. ал-Валида б. 'Абд ал-Малика ¹⁰⁰, и он сгинул из-за нее. Потом была она у Хишама, и он сгинул из-за нее. Однажды она сидела, и мимо нее прошел Абу-л-'Аббас ас-Саффах. Он был красивым, пригожим. [Умм Салама] спросила о нем, и ей назвали его родословную. Тогда [Умм Салама] послала [Абу-л-'Аббасу] свою маулу с предложением взять [Умм Саламу] в жены. [Умм Салама] сказала [своей мауле]: Скажи ему: «Эти семьсот динаров ¹⁰¹ я посылаю тебе». У [Умм Саламы] было великое богатство, драгоценности и свита. Маула пришла к [Абу-л-'Аббасу] и предложила ему это. Он сказал: «Я нищ. У меня нет казны». [Тогда] она отдала ему деньги, и он наградил ее. [Потом Абу-л-'Аббас] пришел к брату [Умм Саламы] и попросил его выдать [сестру за него] замуж, и [брат] поженил [Абу-л-'Аббаса) на ней. [Абу-л-'Аббас] отдал [за Умм Саламу] пятьсот динаров приданого и подарил двести динаров. Он вошел к ней той же ночью. [Умм Салама] оказалась [лежащей] на высоком ложе, и [Абу-л-'Аббас] поднялся к ней. Каждый член ее [тела] был увенчан драгоценностями, и [Абу-л-'Аббас] не добрался до нее. [Тогда] Умм Салама позвала одну из своих невольниц, [которая] спустилась, сменила ее одеяние на одежды из крашеной [ткани] и постелила [Абу-л-'Аббасу] постель на полу ниже [ложа Умм Саламы], и он не смог до нее добраться. [Тогда Умм Салама] сказала: «Да не уязвит тебя это. [Других] мужчин поражало то же, что поразило тебя». Так она вела себя, пока он в ту же ночь не добрался до нее; она ему понравилась, и [Абу-л-'Аббас] поклялся не брать [других жен и наложниц]. [Умм Салама] родила от [Абу-л-'Аббаса] Мухаммада и Райту ¹⁰². Она [так] сильно подчинила его себе, что он не решал ни одного дела, не посовещавшись и не посоветовавшись с ней, пока к нему не перешел халифат. [Абу-л-'Аббас] не приближался к женщинам — ни к свободной, ни к рабыне, оставаясь верным [Умм Саламе] в том, в чем он ей поклялся, неизменно ¹⁰³.

Однажды во время халифата [ас-Саффаха] с ним уединился Халид б. Сафван ¹⁰⁴ и сказал: «О Повелитель Верующих! Я подумал о твоем деле и обширности твоего государства. Ты поставил над собой единственную женщину и ограничился ею. Если она заболевает, заболеваешь и ты, если нет /276/ ее, то нет и тебя. Ты лишил себя наслаждения прелестью невольниц. [Ты] не [57] интересуешься тем, как они живут и не пользуешься тем, чего желал бы [получить] от них. Среди них, о Повелитель Верующих, [есть] и высокая, томная, нежнокожая белянка, и породистая смуглянка, и тонкокостая чернокожая, и полнобедрая берберка из числа мединских воспитанниц ¹⁰⁵, чарующая беседой своей и доставляющая наслаждение, когда с ней остаешься наедине. Почему же Повелитель Верующих не обращает внимания на дочерей свободных [людей], не смотрит на то, что [есть] у них, и [отстраняется] от приятной беседы с ними? И если бы ты увидел, о Повелитель Верующих, и высокую белянку, и смуглянку с алыми губами, и полнобедрую бледноликую, и сладкоречивых воспитанниц басрийских и куфийских, с перетянутыми талиями, с завитыми волосами на висках, с насурмленными глазами, с упругими грудями, [если бы ты узрел] красоту их одежд и украшений, и вид их, то посмотрел бы на славное». И Халид принялся живописать, сильно приукрашая сладостью речей и щедростью описаний. Когда он закончил речь свою, сказал ему Абу-л-'Аббас: «Горе тебе, Халид. Никогда еще ушей моих не достигали, [клянусь] Аллахом, более прекрасные слова, нежели те, которые я слышал от тебя. Так повтори же эти слова, [ибо] они запали мне [в душу]. И Халид повторил речь свою еще краше, чем [тогда, когда] начал ее. Затем он ушел. Абу-л-'Аббас задумался над тем, что услышал от [Халида]. [Тут] к нему вошла Умм Салама, жена его. И когда она увидела [Абу-л-'Аббаса] задумавшимся и опечаленным, она сказала: «Я не узнаю тебя, о Повелитель Верующих; случилось ли нечто такое, что тебе не нравится, или же пришло к тебе известие, которое тебя испугало?» [Абу-л-'Аббас] сказал: «Ничего подобного не было». Умм Салама сказала: «В чем же дело?» [Абу-л-'Аббас] стал увиливать от ее расспросов. [Умм Салама же] настаивала до тех пор, пока он не рассказал ей о том, что сказал Халид. Умм Салама спросила: «Что же ты ответил сыну распутницы?» Абу-л-'Аббас сказал: «Господи! Он мне дает совет, а ты его ругаешь!» Она вышла от него рассерженная, послала к Халиду артель плотников с пилами и велела им не оставить живого места на [его теле]. Рассказывал Халид: «Я ушел к себе домой, радуясь тому, что явил мне Повелитель Верующих и тому, что ему понравилось произнесенное мной. Я не сомневался в том, что прибудет ко мне его награда. Вскоре явились ко мне эти плотники, а я сидел у двери моего дома. Когда я увидел, что они подошли ко мне, я почувствовал награду и подарок. Потом плотники встали надо [58] мной и спросили обо мне. Я сказал: «Вот он я, Халид». [Тогда] один из них подбежал ко мне с дубиной, [которая] была у него. И когда /277/ он ею на меня замахнулся, я вскочил, вбежал в дом, закрыл за собой дверь, спрятался и [несколько] дней находился в таким положении, не выходя из своего жилища. [Потом] мне пришло на ум, что ко мне приходили от Умм Саламы. Абу-л-'Аббас же стал меня настойчиво искать. И вот, однажды, не успел я опомниться, как на меня напали [какие-то] люди и сказали: «Повинуйся Повелителю Верующих». Я почувствовал [приближение] смерти и поехал [с ними], а был я ни жив ни мертв. Не успел я добраться до дворца, как меня встретило несколько гонцов. Я вошел к [халифу] и обнаружил, что он был один. [Тогда] я немного успокоился. Я приветствовал [Абу-л-'Аббаса], а он жестом велел мне сесть. [Тут] я заметил, что за моей спиной дверь, а на ней — опущенные занавеси, за которыми [кто-то] шевелится. И [халиф] сказал мне: «Халид, я не видел тебя три дня». Я ответил: «Я был болен, о Повелитель Верующих». Он сказал: «Горе тебе! Во время последнего [твоего] прихода чего только ты мне ни наговорил о женщинах и девушках, лучше этих слов не прожигало ушей моих. Повтори же мне [все это снова]». Я сказал: «Да, о Повелитель Верующих. Я рассказал тебе, что арабы выводили слово «дирра» (одна из жен одного мужа) от «дарр» (вред) ¹⁰⁶ и что никто из них не женился более чем на одной женщине, иначе же [это] [непосильное] бремя». [Тогда халиф] сказал: «Горе тебе! Этого не было в [твоих] речах». Я ответил: «Напротив, о Повелитель Верующих, я сообщил тебе, что три женщины — как треножник котла, на котором варят». Сказал Абу-л-'Аббас: «Да отрекусь я от родства с Посланцем Аллаха, да пребудет с ним приветствие и благословение Аллаха, если я слышал это от тебя». Сказал [Халид б. Сафван]: «Я сообщил тебе, что четыре женщины — это собранное [вместе] зло для их господина, [которое] сделает его седым, старым и больным». Сказал [Абу-л-'Аббас]: «Горе тебе! Клянусь Аллахом, до сих пор я не слышал этих слов ни от тебя, ни от других». Сказал Халид: «Это не так, клянусь Аллахом». Сказал [халиф]: «И ты обвиняешь меня во лжи?» Сказал [Халид]: «А ты хочешь убить меня, о Повелитель Верующих?» Сказал [Абу-л-'Аббас]: «Продолжай речь свою». Сказал [Халид]: «Я сообщил тебе, что девственные невольницы — это мужчины, только без яичек». Сказал Халид: [Тут] я услышал смех за занавесом и сказал: «Да, я сообщил тебе также, что бану махзум ¹⁰⁷ — это [59] базилик курайшитов ¹⁰⁸ и что у тебя базилик базиликов, а ты глазами своими желаешь свободных женщин и рабынь». Сказал Халид: Тут было сказано за занавесью: «Ты говоришь истинное, [клянусь] Аллахом, дядюшка, и выказываешь почтение. Ты ведь об этом говорил Повелителю Верующих, а он изменил и извратил [твои слова], говоря за тебя». [Тогда] Абу-л-'Аббас сказал мне: «Что с тобой, да убьет тебя Аллах, и да осрамит тебя и да /278/ расправится с тобой!» Сказал [Халид б. Сафван]: И я оставил его, вышел и почувствовал жизнь. Сказал Халид: «Я и не заметил, как ко мне пришли гонцы Умм Саламы с десятью тысячами дирхамов, скамьей, породистым конем и невольником».

Никто из халифов не любил беседовать с мужами, подобно Абу-л-'Аббасу ас-Саффаху. Он части говаривал: «[Достоин] удивления тот, кто не желает преумножать [свое] знание и предпочитает увеличивать [свое] невежество». И сказал ему Абу Бакр ал-Хуза-ли ¹⁰⁹: «Каково толкование этих слов, о Повелитель Верующих?» [Абу-л-'Аббас] сказал: «Оставляет беседу подобный тебе и твоим друзьям, входит к женщине или девушке и долго слушает глупости и рассказывает пустяки». [Тогда] сказал ему ал-Хузали: «Вот почему выделил вас Аллах среди [прочих] людей и сделал [одного] из вас печатью пророков» ¹¹⁰.

Вошел к [Абу-л-'Аббасу] Абу Нахила-поэт ¹¹¹, приветствовал его, назвал ему свою родословную и сказал: «Раб твой, о Повелитель Верующих, и поэт твой. Позволишь ли ты мне прочесть тебе [стихи]?» [Тогда Абу-л-'Аббас] сказал ему: «Да проклянет тебя Аллах! Разве не ты сказал о Масламе б. 'Абд-ал-Малике б. Марване:

Я, Маслама, о сын всех халифов, о витязь битвы, о гора земли,
Благодарил тебя. Благодарность — это узы богобоязненности,
не всякий, кому ты оказал благодеяние, отдает [долг].
Ты оживил упоминание обо мне и всколыхнулось то, что ослабело.
Однако новое упоминание будоражит сильнее прежних»?

[Абу Нахила] ответил: «Но я, Повелитель Верующих, тот, кто говорит:

Тогда мы увидели, что ты медлишь,
Мы были ненавистниками,
Обладателями всех пророков
За исключением многобожия. [60]
И все, что я сказал не о тебе, [а о других], —
Подлог, и одно обвинило в ереси другое.
До этого мы ожидали твоего отца,
После этого ожидали твоего брата.
Затем ожидали тебя.
И ты помнил о просьбах».

Сказал ¹¹²: «И [Абу-л-'Аббас] смилостивился над [Абу Нахилой], наградил его и пожаловал».

Когда Абу-л-'Аббасу приносили еду, он весьма радовался. И Ибрахим б. Махрама ал-Кинди, если хотел его о чем-нибудь попросить, то задерживал еду, потом просил. Однажды [Абу-л-'Аббас] /279/ сказал ему: «Ибрахим, что заставляет тебя отрывать меня от еды твоими просьбами?» Сказал [Ибрахим б. Махрама]: «Заставляет меня это [делать] надежда на успех в ходатайствовании о том, о чем я прошу». Сказал Абу-л-'Аббас: «Поистине, ты достоин главенства [благодаря] такой сообразительности».

Коли [начиналась] вражда между двумя людьми из сподвижников и приближенных [Абу-л-'Аббаса], он не слушал [жалоб] одного на другого и не принимал их, даже если говоривший был беспристрастен в своем свидетельстве. Если [же] два человека мирились, то он не принимал свидетельства одного из них за или против другого и говорил: «Старая злоба порождает тяжкую вражду. [Она] заставляет выказывать примирение, а под ним — змея, которая, если доберется, то [в живых] не оставит».

В начале своего правления [Абу-л-'Аббас] появлялся перед своими сотрапезниками, потом закрылся от них [занавесью]. Это произошло по прошествии одного года его правления по причине, о которой мы упоминали в наших предыдущих книгах. И было пребывание его за занавесью в соответствии с тем, о чем мы упомянули выше в этой книге в житии Ардашира сына Бабака при [описании] его правления ¹¹³.

[Абу-л-'Аббас] веселился, [сидя] за занавесью именно так, как мы [об этом] сказали, и кричал развеселившему его певцу: «Клянусь Аллахом, ты хорошо [спел]. Повтори этот напев».

И не уходил от него [ни] один из его сотрапезников, [ни один] из его певцов без денежного подарка или платья. Он говаривал: «Да не будет радость наша преходящей, а вознаграждение [наше] тому, кто образован и развлек нас, запоздалым». Опередил [61] [Абу-л-'Аббаса] в этом деянии один из царей, [бывших] у персов, — это Бахрам Джур ¹¹⁴.

Однажды был у [Абу-л-'Аббаса] Абу Бакр ал-Хузали. Ас-Саффах повернулся к нему [и стал] говорить с ним о войне Ануширвана ¹¹⁵ с царем одного из народов. [Тут] подул ветер и бросил пыль и крошки кирпича с крыши [дворца] в приемную залу. Те, кто присутствовал на приеме, опечалились этому происшествию и испугались его. А ал-Хузали глядел на Абу-л-'Аббаса, не [меняясь] в лице, [так] как изменились другие. [Тогда] сказал ему Абу-л-'Аббас: «Славен ты, о Абу Бакр. Я не видел дня, подобного сегодняшнему. Разве тебя не устрашило то, что устрашило нас, и разве ты не почувствовал того [же]?» [Абу Бакр] сказал: «О Повелитель Верующих! Не дал Аллах человеку два сердца в груди его, но дано человеку одно сердце. И когда объяла его радость в связи с пользой для Повелителя Верующих, не нашлось в нем места для происшествия. И /280/ если Аллах, Велик Он и Славен, дарует милость Свою кому-либо и хочет, чтобы осталось у того воспоминание об этом, ниспосылает эту милость посредством языка пророка или халифа. Это милость, которой был удостоен и я. К ней склонился мой ум, и занялись ею мои мысли. И если бы Зеленое упало на Пыльную ¹¹⁶, то я не почувствовал бы этого и промолчал бы, [сказав] только то, что мне нужно [сказать] Повелителю Верующих, да укрепит его Аллах Всевышний». [Тогда] сказал ему ас-Саффах: «И если продлятся дни мои, то подниму то, что у тебя внизу, [чтобы] не ходили вокруг этого львы и не спускались орлы».

Выше в этой книге мы [приводили] увещевание 'Абд ал-Малика аш-Ша'би ¹¹⁷ о выгоде [проявления] внимания к царям.

Рассказывали об 'Абдаллахе б. 'Аййаше ал-Мантуфе ¹¹⁸, что он сказал: «Простонародье не приближалось к царям с такой покорностью, рабы — с такой услужливостью, придворные — с таким вниманием».

Рассказывали о Раухе б. Зинба' ал-Джузами ¹¹⁹, что он говаривал: « Если хочешь, чтобы царь открыл перед тобой свое ухо, то открой свое ухо для того, чтобы внимать его беседе. И не подвергаю я упрекам мужа, если он внимал беседе [царя], и не высекается то, что сказано о нем, в моем сердце, ибо прилежно внимал он мне перед этим».

Рассказывали о Му'авии ¹²⁰, что он говаривал: «Подчинишь себе царя, если следуешь двум правилам: кротость при гневе его и внимание к беседе его». [62]

Я нашел в жизнеописаниях царей из персов [сообщение о том], что когда Ширавайх сын Абарвиза ¹²¹ [находился] в одном из своих садов в иракской земле, то никто не ходил вровень с Ширавайхом. Мужи высоких чинов [ехали) за ним вслед в соответствии со своими степенями. Если он поворачивался направо, то к нему приближался начальник войска, если поворачивался налево, то к нему приближался мобед ¹²². Тому, кто из них приближался, [царь] приказывал привести того, с кем он хотел побеседовать. Во время этой прогулки Ширавайх повернулся направо, и к нему приблизился начальник войска. [Тогда царь] сказал: «Где Шаддад б. Джарсама?» Его привели, и он поехал рядом с царем. И Ширавайх сказал ему: «Я подумал о предании, [связанном] с дедом нашим Ардаширом сыном Бабака — когда он сражался с царем хазар ¹²³. Расскажи мне, если ты помнишь». Шаддад слышал это предание от Ануширвана и знал о западне, [а также] о том, [как] /281/ Ардашир заманил в нее царя хазар. [Однако] Шаддад сделал вид, что не понимает и внушил Ширавайху, будто он не знает [этого предания]. [Тогда] Ширавайх поведал ему предание, и [Шаддад] внимал [царю] всеми своими органами [чувств]. Путь их лежал по берегу реки. [Шаддад], оттого, что он глядел на Ширавайха, перестал следить за тем, куда ставит копыта его лошадь. Одна из ног лошади поскользнулась, она наклонила седока вправо, он упал в воду, а лошадь убежала. Свита царя и его рабы поспешили за ней, [поймали], подвели [к тому месту, куда упал Шаддад], подтянули его к берегу и на руках вытащили. Царь опечалился этому. Он слез со своего коня. Тут же ему и накрыли, и он пообедал. [Потом] царь велел принести платье из своей собственной одежды, и [это платье] набросили на Шаддада. [Царь] поел с ним и сказал ему: «Ты не доглядел, куда твоя лошадь [ставит] копыта». [Шаддад] сказал: «О царь! Если Аллах ниспосылает рабу [Своему] благодеяние, то сопровождает его испытанием и противопоставляет этому [благодеянию] несчастье. И испытания бывают по мере благодеяний. Аллах ниспослал мне два великих благодеяния, это то, что царь обернул ко мне лицо свое среди этой величайшей толпы, и это польза — ]наставление о] ведении войны, поскольку [царь] рассказал об Ардашире. Так что если бы я вошел туда, где восходит и заходит солнце, то был бы в выигрыше. Когда же сочетались эти два великих благодеяния одновременно, то сопроводило их это испытание. И если бы не вельможи царя и удачливость его деда, то овладела бы [63] мной погибель. Но вместе с тем, если бы я утонул и ушел бы со счастливой земли и царь сохранил бы обо мне вечное воспоминание, пока существуют свет и тьма, южный ветер и восточный ветер». И царь обрадовался этому и сказал: «Не думал я, что ты таков, каков ты есть». И он наполнил уста [Шаддада] драгоценностями и сверкающим дорогим жемчугом и включил его в свою свиту, так что [Шаддад] подчинил [себе] большинство дел царя.

Мы упомянули это известие из известий ¹²⁴ о живших в древности персидских царях для того, чтобы было ведомо, что Абу Бакр ал-Хузали не придумал [этого] образа действия, [ибо] предшествовали ему в нем прочие.

Лучшим положением относительно царей является внимание им и получение от них. Греческие мудрецы говорили: «Долг того, к кому с речью обратился царь или обладающий главенством, — внимать всем своим сердцем, даже если и ведомо ему то, что слышит он от царя, словно [прежде] никогда не слышал этого, и проявить радость [по поводу] царской науки, [получаемой] от царя, и ликование [по поводу] его речи. В этом два дела. Одно из них — проявление [царедворцем] своей /282/ благовоспитанности, ибо он воздает царю должное почтением к его речи и удивлением ею, словно он [прежде] ее не слышал, и проявлением радости и [видимым] извлечением пользы из нее. [Ибо] душа более расположена и приближена к полезному научению, [получаемому] от царей, и к разговорам об этом, нежели к тому же, [позаимствованному] у простонародья и тому подобного».

Несколько знатоков известий, таких, как Ибн Да'б ¹²⁵ и других, упомянули о подобном касательно Му'авии б. Абу Суфйана и Иазида б. Шаджары ар-Рухави ¹²⁶. Дело в том, что Ибн Шаджара однажды шел рядом с Му'авией, проявляя к нему почтение и внимая его беседе. Му'авия, оборотившись к нему, рассказывал о Джа-д'ан ¹²⁷ — дне, наступившем для бану махзум и других курайшитов во времена великой войны, на которой погибло много людей — это [было] до ислама. Сказано, [что] это было до хиджры ¹²⁸. Абу Суфйан ¹²⁹ обладал в [том деле] честью и первенством в верховенстве. Дело в том, что, когда обе стороны оказались на грани уничтожения, он поднялся на возвышенность, затем окликнул оба воинства и махнул рукавом. Оба войска разошлись, повинуясь его приказу. Му'авия был восхищен этим рассказом. В то время, как он повествовал его [Йазиду б. Шаджаре], а [тот] глядел на него, и их охватило [64] наслаждение рассказчика и слушателя, в лоб Йазида б. Шаджары ударил шальной камень и разбил его до крови. Кровь потекла по его лицу, бороде, одежде и другому, но он не умерил внимания [к рассказу халифа]. [Тогда] Му'авия сказал ему: «Славен ты, о Ибн Шаджара! Разве ты не видишь, что случилось с тобой?» Сказал [Ибн Шаджара]: «Что это, о Повелитель Верующих?» Сказал [Му'авия]: «Это кровь, что течет по одежде твоей». Сказал [Ибн Шаджара]: «Да освобожу я тех, кем обладаю, если рассказ Повелителя Верующих не увлек меня так, что утопил мои мысли и заслонил от меня мое сердце, и я не почувствовал того, что случилось, пока не обратил на это мое внимание Повелитель Верующих». [Тогда] сказал Му'авия: «Несправедливо поступил с тобой тот, кто положил тебе жалование в тысячу и исключил тебя из [тех, кто получает] жалование сынов мухаджиров ¹³⁰ и воинов, бывших с нами при Сиффине» ¹³¹.

Затем [Му'авия], продолжая идти, приказал [выдать Ибн Шаджаре] пятьсот тысяч дирхамов ¹³², а [также] увеличил его жалование на тысячу дирхамов и поставил его между кожей своей и одеждой своей.

/283/ Сказал некто из людей знания и вежества из [числа] составителей книг об этом и другом из того, что мы поведали о Му'авии и Ибн Шаджаре: «Если Ибн Шаджара [и] обманул Му'авию в этом, то Му'авия из тех, кого не обманешь. Об этом сказал древний:

Кто совокупляется с диким ослом, совокупляется со сластолюбцем.

Если же тупость Ибн Шаджары и его нечувствительность достигла [таких пределов], о каких говорил он сам, то не был он достойным награды в пятьсот тысяч и прибавки в тысячу к его жалованию. И не думаю я, что это скрылось от Му'авии».

Сказал ал-Мас'уди: Много говорили о том мудрецы и приказали примерно внимать и молчать. Я же преувеличил это. Они сказали [также]: «Беседа удается только благодаря хорошему пониманию». И сказали они: «Научись примерному вниманию [так же], как ты обучаешься красноречию». А примерное внимание — это [значит давать] время рассказчику, пока не завершится его речь.

Из правил установлений разговора: не урезать его, не торопиться и не делать тому подобного, включать [в разговор только] то, что способствует его течению, чтобы одна часть беседы была связана с другой в соответствии с тем, как сказано в пословице: [65] «Разговор — что дорога», имея в виду разветвление и разрастание беседы от одного корня к многочисленным различным предметам, поскольку вся жизнь [заключается] в приятном собеседнике. Сказал [некий] человек: «[Клянусь] Аллахом, как скучна беседа!» [Тогда] сказал слушающий: «Скуку навевает старое, а не беседа».

Поэты глубоко почувствовали этот смысл ¹³³ [сказанного], и о том слова 'Али б. ал-'Аббаса ар-Руми ¹³⁴:

Мне надоели мои устремления, словно лучшие из них отощали,
Кроме беседы. Она,
Подобно своему названию ¹³⁵, новая.

Лучшее, что сказано об этом — [это] слова Ибрахима б. ал-'Аббаса ¹³⁶:

Время и то, что вы видите у меня на макушке,
Изгнали заблуждения, и я ушел достойно.
И взволновала меня только встреча с рассказчиком
С хорошей речью, преумножающим мои знания.

/284/ Один из рассказчиков из числа людей вежества упомянул, что не приличествует сотрапезнику [вести] длинных речей и что наиболее сладостный и запоминающийся рассказ [тот], в котором избегают долгих разглагольствований, смысл коих теряется, и выражений со скрытым значением, [по мере] приведения которых заканчивается время встречи [друзей], к коим прилепляются души, а чаши выпиваются до дна. Такое [происходит] на встречах знатоков историй, [но] не на собраниях ученых.

Воспользовался этим смыслом и прекрасно [сказал об этом] 'Абдаллах б. ал-Му'тазз би-л-Лах ¹³⁷, описав винолюбцев за питием. Он сказал:

Среди их кубков — краткая беседа.
Это волшебство, а остальное — слова.
И виночерпии среди собутыльников подобны
Алифам ¹³⁸, стоящим среди строчек.

Вот манера [поведения] тех, кто последовал [тому, что сказано в стихах], в [дни], когда звучали любопытные речи.

Первым, кто получил имя вазира ¹³⁹ в государстве сынов ал-Аббаса, был Абу Салама Хафс б. Сулайман ал-Халлал ал-Хамдани, маула субай ¹⁴⁰. Абу-л-'Аббас [ас-Саффах] [держал] нечто на него в душе своей, ибо он хотел отвратить власть от [Аббасидов] к другим. [И] Абу Муслим написал ас-Саффаху, советуя ему убить [66] [Абу Саламу] и говоря [ас-Саффаху]: «Разрешил тебе Аллах [пролить] его кровь, ибо он нарушил, изменил и извратил». [Тогда] ас-Саффах сказал: «Да не начну я [правление] моей династии убийством человека из своих сторонников, особенно такого, как Абу Салама. Ведь он господин этого призыва, он подвергал себя [опасности], жертвовал кровью своей, расходовал достояние свое, давал советы имаму своему и сражался с врагом его». Об этом говорили с [Абу-л-'Аббасом] брат его Абу Джа'фар и дядя его Да'уд б. 'Али, [так как] Абу Муслим написал им, прося посоветовать ас-Саффаху убить [Абу Саламу]. [Тогда] сказал Абу-л-'Аббас: «Да не испорчу я многие его благодеяния, великие его страдания и блаженные дни его из-за того, что он однажды споткнулся. Ведь это одно из наваждений шайтана ¹⁴¹ и одна из оплошностей человека». Но [Абу Джа'фар и Да'уд б. 'Али] сказали ему: «Следует, о Повелитель Верующих, стеречься его, ибо мы не в безопасности от него». [Тогда] сказал [Абу-л-'Аббас]: «Напротив, я не опасаюсь его ни днем, ни ночью, ни в тайном, ни в явном, ни когда я один, ни когда я с людьми». И когда эти слова Абу-л-'Аббаса достигли Абу Муслима, он счел их важными и великими и /285/ испугался, что Абу Салама станет его ненавидеть. [И тогда] он послал нескольких своих сподвижников, [которым] доверял в устройстве козней, убить Абу Саламу. Абу-л-'Аббас же привечал Абу Саламу, и тот проводил у него ночные беседы, [ибо] Абу Салама был остроумным, восхищающим, знающим [основы] управления [государством] и устройство [дел его]. Говорят, что однажды ночью Абу Салама возвращался от ас-Саффаха в городе ал-Анбаре, и с [Абу Саламой] никого не было. [Тогда] набросились на него сподвижники Абу Муслима и убили его. Когда известие об этом достигло ас-Саффаха, он произнес [стихи]:

В огонь пусть идет он, и [тот], кто был подобен ему.
Стоит ли печалиться о той беде, которая нас не постигла?

Абу Муслима называли доверенным [лицом] рода Мухаммада, а Абу Саламу Хафса б. Сулаймана нарекали вазиром рода Мухаммада.

Когда Абу Салама был убит вероломно, так, как мы упоминали, поэт сказал об этом байты:

Беда может обрадовать, и, возможно,
Гадость была достойна того, чего я не желал. [67]
Вазир, вазир рода Мухаммада
Погиб. Так, [а тот] кто ненавидит тебя, стал вазиром.

Мы привели известие о его убийстве и о том, как обстояло дело с ним, в ал-Китаб ал-Аусат ¹⁴².

Ас-Саффаху нравились речения и самовосхваления арабов из низар ¹⁴³ и ал-йаман ¹⁴⁴, а также обсуждение этого. У Халида б. Сафвана и других кахтанидов [есть] хорошие известия, самовосхваления, беседы и ночные бдения с Абу-л-'Аббасом ас-Саффахом. Мы пространно привели их, а также то, что мы выбрали лучшего из этого, в двух наших книгах Ахбар аз-заман ¹⁴⁵ и [ал-Китаб] ал-Аусат, что избавляет от [необходимости] упоминать их.

Из упомянутых уже известий об [ас-Саффахе] и [того,] что распространилось из ночных его бесед, — упомянутое ал-Бахлулом б. ал-'Аббасом со [слов] ал-Хайсама б. 'Ади ат-Та'и ¹⁴⁶ со слов Йазида ар-Раккаши' ⁴⁷. [Йазид] сказал: Ас-Саффаху нравилось вести ночные беседы с мужами. Однажды я полуночничал у него, в [ас-Саффах] сказал: «Йазид, поведай мне самый интересный рассказ, что ты слышал». Я сказал: «О Повелитель Верующих! Остановился человек из танух ¹⁴⁸ в хаййе 'амир б. са'с'а ¹⁴⁹». И всякий раз, когда выкладывал что-либо из своих вещей, произносил такой байт:

[Клянусь] жизнью твоей, будут души [бедуинов из] 'амир страдать
От порицания, пока [носят] они свою кожу.

/286/ [Тогда] из становища вышла девушка, заговорила с ним, приветила его и [стала] его расспрашивать, так что [путнику] это понравилось. Потом она спросила: «Кто ты родом, о тот, кто приносит наслаждение?» Он сказал: «Я человек из бану тамим» ¹⁵⁰. [Тогда] девушка сказала: «Знаешь ли ты того, кто говорит:

Тамим в дорогах низости [разбираются] лучше, чем куропатки.
Если бы они пошли по путям чести, то заблудились бы.
И если бы блоха верхом на вше
Двинулась на две толпы тамим, то они разбежались бы.
Мы закололи [верблюда] и дали имя [новорожденному],
и завершилось ваше жертвоприношение.
А тамим ни разу не закалывали [верблюда], давая имя.
Вижу, как день прогоняет ночь, и не вижу,
[Чтобы| наипостыднейшие поступки расстались с тамим». [68]

[Тогда незнакомец] сказал: «Нет, клянусь Аллахом, я не из них». Девушка сказала: «Кто же ты родом?» Он сказал: «Я человек из 'иджл» ¹⁵¹. Она сказала: «Знаешь ли ты того, кто говорит:

Я вижу, (что] люди получают обильное. Однако
Дар бану 'иджл — три и четыре.
Если умрет иджлит в [какой-нибудь земле], то
Вырывают ему в ней [могилу размером] в локоть с пальцем».

[И незнакомец] сказал: «Нет, клянусь Аллахом, я не из 'иджл». [Девушка] сказала: «[Так] кто же ты родом?» Он сказал: «Человек из бану йашкур» ¹⁵². Она сказала: «Знаешь ли ты того, кто говорит:

Если твоя одежда соприкоснется с одеждой йашкурита,
То не поминай Аллаха, пока не очистишься».

[Незнакомец] сказал: «Нет, клянусь, Аллахом, я не из йашкур». [Девушка] сказала: «[Так] кто же ты родом?». Он сказал: «Человек из бану 'абд ал-кайс» ¹⁵³. Она сказала: «Знаешь ли ты того, кто говорит:

Я видел, [что] 'абд ал-кайс достойны унижения.
Если они достают лука и уксуса,
И соленого приготовленного [мяса], [которое] почернело,
то ложатся тешить женщин.
Обнажили набатеи ¹⁵⁴ мокрые камышовые пики».

Он сказал: «Нет, клянусь Аллахом, я не из 'абд ал-кайс». Она сказала: «[Так] кто же ты родом?» Он сказал: «Человек из бахила» ¹⁵⁵. Она сказала: «Знаешь ли ты того, кто говорит:

Если благородные столпятся, [стремясь] к возвышенному,
[То] бахилит отойдет от толчеи.
И если бы халиф был бахилитом.
То не смог бы противиться благородным.
Честь бахилита. даже если он оберегает
Ее, подобна платку с едой».

/287/ Он сказал: «Нет, клянусь Аллахом, я не из бахила». Она сказала: «[Так] кто же ты родом?» Он сказал: «Человек из бану фазара» ¹⁵⁶. Она сказала: «Знаешь ли ты того, кто говорит:

Не доверяй фазариту, с [которым] ты остался наедине,
Твою молодую [верблюдицу) и привяжи ее ремнями.
Не доверяй фазариту угольев [69]
После того, как он испек на огне член осла.
Если остановятся на их земле гости,
[Фазариты] скажут матери своей:
«Помочись на огонь».

Он сказал: «Нет, клянусь Аллахом, я не из фазара». Она сказала: «Так кто же ты родом?» Он сказал: «Я человек из сакиф» ¹⁵⁷. Она сказала: «Знаешь ли ты того, кто говорит:

Потеряли знатоки родословий прародителя сакиф.
И нет у них прародителя, кроме заблуждения.
Если [сакиф] дать какую-либо родословную или если они сами себе
изберут родословную,
[Восходящую] к кому-либо, то это чепуха.
[Они] — свиньи из кустарника. Так убивайте же их —
Их кровь вам можно [проливать]».

Он сказал: «Нет, я не из сакиф». Она сказала «[Так] кто же ты родом?» Он сказал: «Человек из бану 'абс» ¹⁵⁸. Она сказала: «Знаешь ли ты того, кто говорит:

Если абситка родит мальчика,
То пророчь ей верный позор».

Он сказал: «Нет, клянусь Аллахом, я не из 'абс». Она сказала: «Так кто же ты родом?» Он сказал: «Человек из са'лаба» ¹⁵⁹. Она сказала: «Знаешь ли ты того, кто говорит:

Са'лаба б. кайс — наихудшие из людей,
Самые низменные и самые коварные из соседей».

Он сказал: «Нет, клянусь Аллахом, я не из са'лаба». Она сказала: «[Так] кто же ты родом?» Он сказал: «Человек из ганий» ¹⁶⁰. Она сказала: «Знаешь ли ты того, кто говорит:

Если женщина из племени ганий родит мальчика,
То пророчь ей искусного портного».

Он сказал: «Нет, клянусь Аллахом, я не из ганий». Она сказала: «[Так] кто же ты родом?». Он сказал: «Человек из бану мурра» ¹⁶¹. Она сказала: «Знаешь ли ты того, кто говорит:

Если женщина из племени мурра окрасит себе руки,
То выдай ее замуж и не надейся, что она будет верна». [70]

Он сказал: «Нет, клянусь Аллахом я не из бану мурра». Она сказала: «[Так] кто же ты родом?» Он сказал: «Человек из бану дабба» ¹⁶². Она сказала: «Знаешь ли ты того, кто говорит:

/288/ Глаза твои голубые, о Ибн Мука'бир ¹⁶³,
Как всякий из племени бану дабба голубоглаз от низости».

Он сказал: «Нет, клянусь Аллахом, я не из бану дабба». Она сказала: «[Так] кто же ты родом?». Он сказал: «Человек из баджила» ¹⁶⁴. Она сказала: «Знаешь ли ты того, кто говорит:

Мы спросили о баджила, когда они разбежались,
Чтобы узнать, где по ним пришелся удар.
Не знают баджила, когда к ним обращаются,
Кахтан ли их прародитель или Низар ¹⁶⁵.
Баджила попали в усобицу,
И их потеряли подобно тому, как теряют стыд».

Он сказал: «Нет, клянусь Аллахом, я не из баджила». Она сказала: «Так кто же ты родом, горе тебе?» Он сказал: «Человек из бану-л-азд» ¹⁶⁶. Она сказали: «Знаешь ли того, кто говорит:

Если аздитка родит мальчика,
То пророчь ей отличного солевара».

Он сказал: «Нет, клянусь Аллахом, я не из ал-азд». Она сказала: «[Так] кто же ты родом, горе тебе? Разве тебе не стыдно? Скажи правду». Он сказал: «Я человек из хуза'а» ¹⁶⁷. Она сказала: «Разве ты не знаешь того, кто говорит:

Если хуза'а станут гордиться [своей] древностью,
[То] мы обнаружим, (что) их слава — это винопитие.
Продали Каабу Милосердного открыто
За бурдюк [вина] ¹⁶⁸, горе гордящимся [такой| славой».

Он сказал: «Нет, [клянусь] Аллахом, я не из хуза'а». Она сказала: «[Так] кто же ты родом?» Он сказал: «Человек из сулайм» ¹⁶⁹. Она сказала: «Знаешь ли того, кто говорит:

Аллах разбил дело сулайм.
[Они] сношаются руками, а их пенисы бессильны».

Он сказал: «Нет, клянусь Аллахом, я не из сулайм». Она сказала: «[Так] кто же ты родом?» Он сказал: «Человек из лакит» ¹⁷⁰. Она сказала: «Знаешь ли того, кто говорит: [71]

[Клянусь] твоей жизнью, моря и пустыни
Не обширнее задних проходов бану лакит.
Лакит — наихудшие из тех, кто ездит верхом,
И самые подлые из тех, кто ходит по земле.
Разве не проклял Бог бану лакит,
Остатки пленных родичей Лута» ¹⁷¹.

Он сказал: «Нет, клянусь Аллахом, я не из лакит». Она сказала: «Так кто же ты родом?». Он сказал: «Человек из кинда» ¹⁷². Она сказала: «Знаешь ли того, кто говорит:

Если похваляется киндит,
Великолепный, разукрашенный,
/289/ [То похваляется он] тканью и обувью,
И ожерельем, и украшением.
Оставь же кинде ткани,
[Ведь] высшая их гордость — чесотка».

Он сказал: «Нет, [клянусь] Аллахом, я не из кинда». Она сказала: «Так кто же ты родом?» Он сказал: «Человек из хас'ам» ¹⁷³. Она сказала: «Знаешь ли ты того, кто говорит:

Если освистаешь хас'ам,
То разлетятся они по земле вместе с саранчой».

Он сказал: «Нет, клянусь Аллахом, я не из хас'ам». Она сказала: «[Так] кто же ты родом?» Он сказал: «Человек из тайй» ¹⁷⁴. Она сказала: «Знаешь ли ты того, кто говорит:

Тайй — это [просто] собравшееся мужичье-набатеи,
[Которые] сказали: «Собрало нас слово и держит нас».
И если бы крылатая блоха распростерла свои крылья
Над двумя горами тайй, то укрылись бы они в [этой] тени».

Он сказал: «Нет, клянусь Аллахом, я не из тайй». Она сказала: «[Так] кто же ты родом?» Он сказал: «Человек из музайна» ¹⁷⁵. Она сказала: «Знаешь ли ты того, кто говорит:

Неужели музайна — это всего-навсего [ничтожное племя],
От | которого] не стоит ожидать ни щедрости, ни веры?»

Он сказал: «Нет, [клянусь] Аллахом, я не из музайна». Она сказала: «[Так] кто же ты родом?» Он сказал: «Человек из ан-наха'» ¹⁷⁶. Она сказала: «Знаешь ли ты того, кто говорит: [72]

Если ан-наха'-подлецы встану (утром) все (вместе),
То будет людям невтерпеж это столпотворение.
[Ан-Наха'] не стремятся к благородной славе
И по сути (своей] они не из благородных».

Он сказал: «Нет, [клянусь] Аллахом, я не из ан-наха'». Она сказала: «[Так] кто же ты родом?» Он сказал: «Человек из ауд». Она сказала: «Знаешь ли ты того, кто говорит:

Если остановишься у ауд в жилищах,
Знай, что ты от них не спасешься.
И не полагайся ни на пожилого ни на молодого.
[Ведь] среди (этих] людей нет иных, кроме бьющих палками».

Он сказал: «Нет, [клянусь] Аллахом, я не из ауд». Она сказала: «[Так] кто же ты родом?» Он сказал: «Я человек из лахм» ¹⁷⁷. Она сказала: «Знаешь ли того, кто говорит:

Если люди укажут на славу своего прошлого,
[То] будет далека слава людей от всех [людей] лахм».

/290/ Он сказал: «Нет, [клянусь] Аллахом, я не из лахм». Она сказала: «[Так] кто же ты родом?» Он сказал: «Я из джузам» ¹⁷⁸. Она сказала: «Знаешь ли ты того, кто говорит:

Если чашу вина однажды пустить по кругу
По (причине] достойного дела, то она отклонится от джузам».

Он сказал: «Нет, [клянусь] Аллахом, я не из джузам». Она cказала: «[Так] кто же ты родом, горе тебе? Разве тебе не стыдно? Ты слишком много врешь». Он сказал: «Я человек из танух, и это правда». Она сказала:

«Знаешь ли того, кто говорит:
Если танух перейдут через водоем,
[Чтобы совершить] набег и отомстить,
То возвратятся с позором, ниспосланным Божеством величия,
И с [дурной] славой среди родичей и соседей».

Он сказал: «Нет, клянусь Аллахом, я не из танух». Она сказала: «[Так] кто же ты родом, да потеряет тебя мать твоя!» Он сказал: «Я человек из химйар» ¹⁷⁹. Она сказала: «Знаешь ли ты того, кто говорит:

Мне сообщили, что химйар осмеивают меня.
[Тогда] я сказал им: «Не считал я их существовавшими и созданными,
Ибо химйар — люди, у которых нет основы, [73]
Словно ствол на дне [вади] ¹⁸⁰ — ни воды, ни листьев.
Нет у них потомства, даже если долга жизнь их.
И если бы помочилась на них лисица, то они бы утонули».

Он сказал: «Нет, [клянусь] Аллахом, я не из химйар». Она сказала: «[Так] кто же ты родом?» Он сказал: «Я человек из йухабир» ¹⁸¹. Она сказала: «Знаешь ли ты того, кто говорит:

И если бы застрекотал сверчок в земле йухабир,
То они умерли бы и полегли костями, [валяющимися] в пыли».

Он сказал: «Нет, [клянусь] Аллахом, я не из йухабир». Она сказала: «[Так] кто же ты родом?» Он сказал: «Человек из кушайр» ¹⁸². Она сказала: «Знаешь ли того, кто говорит:

О бану кушайр, я убил вашего саййида ¹⁸³,
[Так что] сегодня ни выкупа, ни виры».

Он сказал: «Нет, [клянусь] Аллахом, я не из кушайр». Она сказала: «[Так] кто же ты родом?» Он сказал: «Человек из умаййа». Она сказала: «Знаешь ли того, кто говорит:

Стать их — от Умаййи ¹⁸⁴,
И потеря их легка для Аллаха.
И было так, что в прошлом
Власть умаййа не страшилась Аллаха
/291/ Род Харба ¹⁸⁵ не повиновался Посланцу [Аллаха|,
И не боялся Аллаха их Марван» ¹⁸⁶.

Он сказал: «Нет, [клянусь] Аллахом, я не из бану умаййа». Она сказала: «[Так] кто же ты родом? Он сказал: «Человек из бану хашим» ¹⁸⁷. Она сказала: «Знаешь ли того, кто говорит:

Бану хашим, вернитесь к вашим пальмам.
[Ведь] стали эти финики [продаваться]
За са' ¹⁸⁸ по дирхаму.
Если вы говорите, [что вы] родичи пророка Мухаммада,
То |тогда] христиане — родичи 'Исы б. Марйам» ¹⁸⁹.

Он сказал: «Нет, [клянусь] Аллахом, я не из бану хашим». Она сказала: «Так кто же ты родом?» Он сказал: «Человек из хамдан» ¹⁹⁰. Она сказала: «Знаешь ли ты того, кто говорит:

Если в день войны закрутятся
Жернова ее над головами мужей, [74]
То ты увидишь, что они погоняют скакунов,
Быстро убегая от сражения».

Он сказал: «Нет, [клянусь] Аллахом, я не из хамдан». Она сказала: «Так кто же ты родом?» Он сказал: «Человек из куда'а» ¹⁹¹. Она сказала: «Знаешь ли ты того, кто говорит:

Да не хвалится кудаит семьею своею.
[Ибо] он не из ал-йаман чистый, ни [из] мудар ¹⁹².
[Куда'а] раздираемы [между одними и другими].
Ни Кахтан родитель их,
Ни Низар. Так оставьте их в преисподней».

Он сказал: «Нет, [клянусь] Аллахом, я не из куда'а». Она сказала: «Так кто же ты родом?» Он сказал: «Человек из шайбан ¹⁹³». Она сказала: «Знаешь ли ты того, кто говорит:

Шайбан — люди, которых много.
Каждый из них отвратительный подлец.
Нет среди них [ни] знатного с родословием.
Ни благородного, ни щедрого».

Он сказал: «Нет, [клянусь] Аллахом, я не из шайбан». Она сказала: «Так кто же ты родом?» Он сказал: «Человек из бану нумайр» ¹⁹⁴. Она сказала: «Знаешь ли того, кто говорит:

Опусти взор — [ведь] ты из нумайр.
Ты не сравнишься ни с ка'б ¹⁹⁵, ни с килаб ¹⁹⁶.
И если положить зады бану нумайр
На железные обломки, то они растаяли бы».

Он сказал: «Нет, [клянусь] Аллахом, я не из нумайр». Она сказала: «Так кто же ты родом?» Он сказал: «Я человек из таглиб» ¹⁹⁷. Она сказала: «Знаешь ли того, кто говорит:

/292/ Не жди родственной заботы от таглибитов.
[Даже] чернокожие лучшие дядья, чем они.
И если таглибит откашляется [после угощения],
То почешет свой зад и приведет примеры» ¹⁹⁸.

Он сказал: «Нет, [клянусь] Аллахом, я не из таглиб». Она сказала: «Так кто же ты родом?» Он сказал: «Человек из муджаши'» ¹⁹⁹. Она сказала: «Знаешь ли того, кто говорит: [75]

Плачет вдали девушка из муджаши'.
И если ее услышат, то [решат], что ревет осел».

Он сказал: «Нет, клянусь Аллахом, я не из муджаши'». Она сказала: «Так кто же ты родом?» Он сказал: «Человек из калб» ²⁰⁰. Она сказала: «Знаешь ли того, кто говорит:

Никто не приближается к калб и к двери их шатра
И не желает [этого] прохожий, увидев свет их огня».

Он сказал: «Нет, [клянусь] Аллахом, я не из калб». Она сказала: «Так кто же ты родом?» Он сказал: «Я человек из тайм» ²⁰¹. Она сказала: «Знаешь ли того, кто говорит:

Таймитка [лицом] подобна носу слона.
[Она] направляет жернова грубыми пальцами».

Он сказал: «Нет, [клянусь] Аллахом, я не из тайм». Она сказала: «Так кто же ты родом?» Он сказал: «Человек из джарм» ²⁰². Она сказала: «Знаешь ли того, кто говорит:

Прельщают меня савиком ²⁰³ из винограда джарм.
Кто такие джарм и что это за савик?
[Ведь| они не пили его, когда он был дозволенным,
И не продавали по дорогой цене в базарный день.
Когда же был ниспослан запрет на [савик],
То джармит от него не пробуждается».

Он сказал: «Нет, [клянусь] Аллахом, я не из джарм». Она сказала: «Так кто же ты родом?» Он сказал: «Человек из сулайм». Она сказала: «Знаешь ли того, кто говорит:

Если придешь к сулайм во время обеда,
То вернешься, как и пришел, голодным, хотящим есть».

Он сказал: «Нет, [клянусь] Аллахом, я не из сулайм». Она сказала: «Так кто же ты родом?» Он сказал: «Человек из мавали». Она сказала: «Знаешь ли того, кто говорит:

/293/ Кто хочет разврата, низости и беспутства,
Ищи этих редкостей у мавали».

Он сказал: «Я ошибся в родословии своем, клянусь Господином Каабы ²⁰⁴. Я человек из ал-хуз» ²⁰⁵. Она сказала: «Знаешь ли того, кто говорит: [76]

Да не ниспошлет вам Аллах, Господь мой, благодать,
сообщество ал-хуз, — ал-хуз в [адском] огне».

Он сказал: «Нет, [клянусь] Аллахом, я не из ал-хуз». Она сказала: «Так кто же ты родом?» Он сказал: «Я человек из потомков Хама» ²⁰⁶. Она сказала: «Знаешь ли того, кто говорит:

Не вступайте в браки с потомками Хама.
[Ведь] они Безобразные создания Аллаха — Урод сын Косорукого».

Он сказал: «Нет, [клянусь] Аллахом, я не из потомков Хама. Однако я из потомков побиваемого камнями шайтана». Она сказала: «Да проклянет тебя Аллах и да проклянет прародителя твоего шайтана вместе с тобой! Знаешь ли ты того, кто говорит:

О рабы Божьи! Вот враг ваш
И вот враг Аллаха Иблис ²⁰⁷, [так) убивайте!»

[Тогда] он сказал ей: «А я-то ищу у тебя помощи!» Она сказала: «Встань и уезжай прогоняемым, порицаемым! И если остановишься в каком-либо [сообществе] людей, то не читай им стихов, пока не узнаешь, кто они, и не обсуждай недостатки людей, [ведь] у каждого сообщества [есть] плохое и хорошее, кроме Посланца Господина миров и тех, кого Аллах избрал для рабов Своих и укрепил их против врага их. А ты — как сказал Джарир ал-Фараздаку ²⁰⁸:

И если ты останавливался в чье-либо доме,
[То] уезжал, забирая с собой бесчестье, и оставлял позор».

[Тогда] он сказал ей: «[Клянусь] Аллахом, я никогда не произносил стихотворного байта» ²⁰⁹.

[И тогда] ас-Саффах сказал: «Если ты придумал этот рассказ и сочинил стихи о тех, кого упомянул, то у тебя хорошо получилось. Ты господин лжецов. А если рассказ верен и ты был правдив в том, что сказал, то эта амиритская девушка лучше всех [дает] ответы и замечает порочные качества».

Сказал ал-Мас'уди: «Об ас-Саффахе есть [и] другие известия о славных ночных беседах, [которые он вел]». Мы полностью привели их в двух книгах — Ахбар аз-заман и ал-Аусат.