ТОМАС БЭНИСТЕР И ДЖЕФФРИ ДЭКЕТ

1568—1574 гг.

1. Пятое путешествие в Персию, совершенное г. Томасом Бэнистером и г. Джеффри Дэкетом, агентами Московской компании, начатое выездом из Англии в 1568 г. и продолжавшееся до 1574 г. Записано П. И. со слов Лайонеля Плэмтри.

Вместе с Лайонелем Плэмтри июля 1568 г. они сели в Ярославле на баржу под названием “Томас Благое предприятие” (Thomas Bonaventure), вместимостью в 70 тонн, взяв с собою до 40 человек русских для работ и услуг. Во время их путешествия, когда они были в 40 милях от Астрахани, случилось, что на них напали ногайские татары, некий грабительский и жестокий народ. Они подъехали на 18 лодках, вооруженные, кто мечами, кто копьями, иные луками и стрелами; их общее число достигало, по оценке наших, до 300 человек. Хотя наши, со своей стороны, хотели бы спокойного путешествия без боя и насилий, но, не желая быть ограбленными такими варварами, они стали защищаться от нападения ногайцев. Вследствие этого завязалась страшно жестокая битва, жарко продолжавшаяся в течение двух часов, во время которой наши люди так хорошо поиграли своими мушкетами, что заставили татар обратиться в бегство с потерею 120 человек, как потом сообщил русский пленник, бежавший от ногайцев и пришедший к нашим в Астрахани, куда они приехали 20 августа.

В городе Астрахани их путешествие несколько задержалось; они пробыли там 6 недель вследствие того, что к Астрахани, по внушению великого Турка, подступило большое войско, состоявшее из 70 000 турок и татар, в надежде захватить город внезапным нападением, или взять его продолжительной осадой. Однако, в конце концов, с приближением зимы, а также вследствие известий, что русский царь снаряжает большую экспедицию для защиты Астрахани, они должны были снять осаду и уйти ни с чем (Поход турок и крымских татар на Астрахань происходил по русским источникам не в 1568, а в 1569 г. Ближайшей задачей и турок и их союзников было выкопать канал на “Переволоке” и таким образом ввести турецкий флот в Boлгу и затем овладеть ее низовьями и городом Астраханью. Можно думать, что эти действия должны быть первыми шагами к нанесению большого контрудара Москве, незадолго перед тем завладевшей главным мусульманским центром Поволжья — Казанью. Поход этот был первым в истории непосредственным столкновением между русскими и турками. Неудачу похода можно объяснить естественными трудностями, отдаленностью операционной базы для турок и скрытым противодействием, которое оказывал туркам крымский хан Девлет-Гирей (1551—1577 гг.), боявшийся, что успех турок приведет к уничтожению той относительной самостоятельности, которой пользовался вассальный крымский хан по отношению к своему сюзерену — султану.). [251]

С отходом турок и татар наши люди получили снова возможность продолжать свое путешествие; пользуясь этим, они выехали из Астрахани и прибыли в Бильбиль в конце октября. Оттуда они отправились в Ширван (Shavaran); живя в палатках, они испытывали большие мучения от страшных стай шакалов или лисиц (sholcaves or foxes), которые так наседали на них, что вытаскивали их пищу из палаток и за ночь сожрали до костей огромного дикого кабана, которого прислал нашим в подарок правитель страны.

Оставшись в. Ширване 3 или 4 дня для того, чтобы обеспечить себя повозками и другими необходимыми для путешествия предметами, они выехали оттуда и прибыли в Шемаху, находящуюся в 4 днях пути от вышесказанного Ширвана. В Шемахе все они вместе провели зиму, а в апреле следующего (1569) года направились оттуда в Ардебиль, город, имеющий большое значение и весьма чтимый по той причине, что там находятся гробницы персидских царей, погребенных по большей части здесь. Вот почему этот город сделался местом суеверного почитания персов. В этом городе Ардебиле они пробыли 5 или 6 месяцев, делая кое-какие сделки и продавая кое-что; но оставаться здесь было напрасным делом, потому что в этом городе живет и посещает его гораздо больше дворян, чем купцов.

Пока они были в Ардебиле, там происходили большие религиозные смуты: брат искал истребить брата; ближайшие родственники шли друг на друга, так что один из наших — Лайонель Плэмтри — иной раз видел до 14 человек, убитых в драке. Он очень интересовался их приемами боя, любил наблюдать и очень недоверчиво относился к их ударам, и потому едва не разделил их кровавой трагедии, будучи два раза ранен стрелой, хотя и не до смерти.

Шах Тахмасп (Shaw Thomas) прислал гонца в Ардебиль, приглашая наших людей явиться к нему в Казвин. Томас Бэнистер тотчас же отправился туда, хотя г. Дэкет лежал тяжело больным в Ардебиле, так что почти не было надежды на его выздоровление. Когда Бэнистер приехал к шаху, последний принял его очень ласково и оказывал ему большое благоволение и особенную милость. Он удовлетворил все его просьбы, за [252] исключением одной: когда Бэнистер просил шаха о дозволении провезти через его владения некоторое количество коней в Индию, шах, казалось, очень не хотел дать ему разрешение на это. Однако он не отклонил этого прямо, но отложил решение вопроса на будущее. Что же касается самой торговли, то не было со стороны Бэнистера предложения или просьбы, которые не исполнялись бы, как только были произнесены. Сам шах купил у него много каразеи и так платил, как это только можно было желать; он даже часто посылал деньги за товар вперед, прежде чем получал самые товары, чтобы честно задуманная сделка была еще вернее.

Считаю нужным припомнить здесь одно, несколько странное, обстоятельство. Когда шах намеревался послать большую сумму денег в Мекку, в Аравию, как приношение их святому пророку Магомету, он не хотел посылать своих денег и монет, но отослал к английским купцам менять свои монеты на принадлежащие им в точном соответствии с их стоимостью. При этом он приводил тот довод, что деньги, нажитые нашими купцами, приобретены честным путем, добросовестно, и достойны служить приношением их святому пророку, а его собственные деньги скорее нажиты обманом, притеснениями и бесчестными средствами и потому не годятся для столь священной цели.

После 6 месяцев, проведенных в Казвине, вышесказанный Томас Бэнистер поехал в большой город Тавриз, где нашел г. Дэкета, которого оставил в Ардебиле, оправившимся от болезни.

Вышеупомянутый г. Дэкет оставался в Тавризе 2 1/2 года, продавая английские товары. Кроме разных других местных товаров, он закупал большие запасы чернильных орехов, в изобилии произрастающих в местности на расстоянии дня пути от Тавриза.

После этого Томас Бэнистер уехал из Тавриза в Шемаху распорядиться отправкой товаров, закупленных для Англии. Закончив их отправку, он выехал из Шемахи на верблюдах в Арраш, город, лежащий от Шемахи на расстоянии 4 дней пути на верблюдах, для закупки шелка-сырца. Но там, вследствие нездорового воздуха и гнилой воды в жаркое время года, он, Лоренс Чэпмэн и несколько других англичан, к несчастью, умерли. Как только узнал об этом г. Дэкет, он тотчас же выехал из Тавриза в Арраш, чтобы вступить во владение товарами, иначе, по обычаю этой страны, если нет другого купца или друга умершего, который мог бы вступить во владение оставшимся имуществом, все попадает в руки шаха. Впрочем, оставшиеся в Арраше товары нельзя было получить из рук чиновников, которые успели их захватить и запечатать, пока г. Дэкет не побывал лично у шаха и не выхлопотал у него приказа о их выдаче.

В то самое время, когда г. Дэкет хлопотал в Казвине о товарах, Лайонель Плэмтри, вследствие убеждений нескольких бухарцев, стал [253] готовиться к путешествию в Китай с повозками и товарами и, подготовив все, украдкой выехал во главе каравана. Но когда он отъехал на 6 дней пути, За ним спешно послан был отряд из 50 всадников по велению Эразбек-Султана, шахова наместника, и вследствие стараний Хёмфри Гринселла (который позднее, находясь в Ормузе, в Восточной Индии, был зверски сожжен португальской инквизицией), чтобы вернуть его обратно и не допустить его предпринять такое опасное путешествие из боязни разных осложнений, могущих от этого последовать.

Затем г. Дэкет снова возвратился из Казвина в Шемаху и сейчас же стал готовиться к путешествию в Кашан, находящийся в 4 днях пути от Шемахи (sic!), взяв с собой 4 мулов, нагруженных деньгами.

На своем пути он проехал через Персеполь, древнюю столицу персидских царей, но теперь разрушенную и обезображенную. Остатки ее, которые еще можно видеть, состоят из двух ворот, отстоящих друг от друга на 12 миль, нескольких башенок в горах и водопровода для пресной воды (Фантазия Дэкета или автора записки. Развалины Персеполя находятся более чем в 500 км от Кашана, до которого доехал Дэкет. Он мог проехать дальше в целях сделать рекогносцировку по направлению к Ормузу, но о такой поездке южнее Кашана он не говорит ничего.).

Вышеназванный город Кашан живет исключительно торговлей: он посещается индийскими купцами, и потому именно здесь ведется самая оживленная торговля во всей Персии.

Здесь наши люди закупили большие запасы всякого рода шелковых тканей, некоторое количество пряностей и добрый запас бирюзы.

Город выделяется своим благоустройством и хорошим управлением. Лентяев здесь не терпят. Ребенок уже с пяти лет занят работой. Не дозволяются ни злоупотребления, ни беспорядки, ни драки из-за игры. Игра в кости и карты немедленно карается смертью.

В Кашане они пробыли 10 недель, затем снова вернулись в Шемаху и, побывав в разных местностях страны для закупки шелка-сырца и других товаров, они, наконец, приехали снова в Ширван (Shavaran), где стояли в гавани их корабли; они погрузили товары, сами сели на суда и, подняв паруса, 8 мая 1572 г. направили путь к Астрахани. Вследствие постоянных перемен ветра и опасного мелководья Каспийского моря, они носились по морю около 20 дней. 28 мая они стояли на якоре в мелких водах; несколько русских казаков, изгнанников, поставленных вне закона, узнав, что наши находятся поблизости и везут с собою большие богатства, подошли к ним на нескольких лодках, прикидываясь друзьями, взошли на корабль, но тотчас же схватились за топоры и на решетках, закрывающих люки, истребили несколько человек из русских, находившихся на корабле. Увидев это, г. Дэкет, Лайонель Плэмтри, Уилльям [254] Смитс, шкипер, человек большой храбрости, и Амос Райалль, находясь под спардеком, выказали такую отвагу, что очистили люковые решетки, перебили 14 казаков, столкнули и переранили еще 30 человек из нападавших, которых было по меньшей мере 150 человек, вооруженных мушкетами и другим оружием, пригодным для такого злого дела.

Тем не менее г. Дэкет и остальные англичане получили от неприятеля ранения и ушибы и были так теснимы превосходным по силе врагом, что им, наконец, пришлось войти в переговоры с казаками и сдать им корабль, заставив их перед тем поклясться на кресте, что англичанам не будет причинено еще какого-нибудь вреда.

Так корабль был взят, а все англичане тяжело ранены; казаки немедленно спустили их с корабля, дав им корабельный бот и два или три персидских щита, на которые положили конского и свиного мяса, не дав им никаких других съестных припасов и не оказав никакой помощи. Очутившись в таком положении, наши приложили все усилия, чтобы добраться до Астрахани. Когда они приехали туда, г. Дэкет подал челобитную правителю, чтобы тот выслал лодки и людей выручить и отобрать назад корабль, если это окажется возможным. Тот немедленно послал своего сына на 40 лодках с 500 людьми для преследования пиратов. По счастливой случайности им удалось найти место, где корабль с казаками стоял на якоре, но по своему легкомыслию они стали бить в барабаны прежде, чем подъехали к кораблю. Казаки, увидев лодки, перерезали канаты и ушли в море; лодки, не будучи в состоянии следовать за ними, вернулись обратно в Астрахань, после чего было вторично выслано 60 лодок для преследования разбойников. Эта вторая экспедиция добралась до места, где нашла многих из этих казаков и перебила их. Были найдены также места, где некоторое количество тюков с товарами было зарыто в земле в ящиках, взятых с корабля. Все это было снова возвращено английским купцам. Всего товару они получили обратно примерно 5 000 весовых фунтов на сумму в 30 000 или 40 000 фунтов деньгами. Все остальное казаки увезли с собою на корабле.

На том же месте были далее найдены тела казаков, убитых англичанами: они были зарыты в земле, завернутые в 40 или 50 ярдов атласа и тафты, а некоторые — в турецкие ковры, изрезанные и испорченные этими погаными пиратами. Многие из них были позднее захвачены в плен персами, которые очень расположены к англичанам, и подвергнуты жесточайшим мучениям во всех городах, получив возмездие по заслугам.

Наши люди, лишившись таким образом своих товаров и израненные, оставались около 2 месяцев в Астрахани, пока не излечились совсем. Набравшись понемногу сил, они заготовили лодки и поплыли вверх по Волге с теми товарами, какие им удалось получить обратно от казаков. Из Казани они поплыли к Ярославлю, но на этом участке пути лед в [255] начале октября загородил им дорогу. Внезапно ночью они были захвачены жестоким и сильнейшим морозом; вода настолько вследствие этого замерзла, что их лодки были раздавлены льдом и разбиты, вследствие чего они испытали новую опасность потерять и жизнь и товары. Все то, что им с большими хлопотами и усилиями удалось спасти, было перевезено на санях в Вологду, а оттуда большинство товаров отправлено к св. Николаю для погрузки на суда и отправки в Англию.

Но г. Дэкет, Лайонель Плэмтри и Амос Ройалль с некоторым количеством тюков отправились в Москву и там продали часть их царю. Последний, сожалея о тяжелых потерях, которые они понесли от его собственных взбунтовавшихся подданных, накупил для себя очень много товара и заплатил за него наличными деньгами. Проведя зиму в Москве и заготовив товары, пригодные для Англии, они выехали к св. Николаю и там сели на суда в августе месяце. Им пришлось выдержать ужасный переезд, длившийся 9 недель и 3 дня, недостаток в съестных припасах, жестокие противные ветры и другие приключения. Наконец, они приехали в Лондон в октябре 1574 г. Так окончилось это несчастное путешествие. Если бы богу угодно было послать ему успех и все товары прибыли бы в Англию так же благополучно, как они были заботливо заготовлены и с трудом приобретаемы, то это оказалось бы самым богатым по результатам путешествием и самым прибыльным по товарному обороту из всех, когда-либо предпринимавшихся английскими купцами. Однако, несмотря на все несчастия, они не упустили из рук своего главного предприятия, а потеряли только прибыль и барыш, которые могли бы получиться от использования товаров в это время.

2. Замечания о состоянии Персии, составленные во время вышеописанного пятого путешествия г. Джеффри Дэкетом, одним из агентов, участвовавших в этом путешествии.

Шемаха — лучший город во всей Мидии; главнейший товар этой страны — шелк-сырец, которого великое множество в городе, лежащем в 3 днях пути от Шемахи и называемом Арраш. В 3 днях пути от Арраша лежит страна, по имени Грузия (Grosin), обитатели которой — христиане; предполагают, что это тот же самый народ, который иначе называют георгийцами (Georgians). Там также продается много шелка. Главный город этой страны называется Зегам (Zegham) (Один из главных городов Кахетии в XVI в.), откуда ежегодно вывозится в Персию невероятное количество орехов одного и того же сорта и добротности, таких же вкусных и с такой же тонкой скорлупой, как наши лесные орехи. Их вывозят ежегодно на 4 000 груженых верблюдах. [256]

Царь Персии, которого у нас мы называем великим Суфием, не называется так в Персии, но называется шахом. Было бы опасно там называть его великим Суфием, потому что Суфий на персидском языке означает нищий, и это было бы все равно, как если бы назвать его “великим нищим”. Он живет в городе, называемом Казвин, расположенном в хорошей плодородной долине, длиной от 3 до 4 дней пути. Город выстроен плохо, по большей части из кирпичей, но не жженых на огне, а только высушенных на солнце, как построено большинство зданий в Персии. Царь уже 33 или 34 года не выходит за пределы своего дворца; причина этого неизвестна, но говорят, что это происходит от суеверного отношения к каким-то пророчествам, к чему все здесь очень склонны. Ему теперь около 80 лет от роду, но он очень бодр. Чтоб поддержать свою бодрость он имеет 4 постоянных жены и около 300 наложниц. Один раз в год к нему привозят красивых девушек и женщин, каких только могут найти в близких и отдаленных областях; он внимательно их осматривает, ощупывает все части тела, берет тех, которые ему нравятся, и отпускает некоторых из тех, которых раньше держал у себя, а теми, кого он отпускает, он награждает лиц, оказывающих ему наибольшие услуги. Если он при случае отбирает чью-нибудь жену, то муж последней бывает очень доволен этим, а в возмещение шах часто дарит мужу одну из женщин своего прежнего запаса, которую тот принимает с благодарностью.

Когда какой-нибудь иноземец-христианин является к шаху, он должен надевать пару новой обуви, сделанной в Персии, и от того места, где он входит во дворец, дорогу вскапывают, так что получается как бы насыпанная дорожка до того места, где он должен говорить с шахом. Когда шах разговаривает с иностранцами, он всегда стоит на верху на галерее; когда иноземец уходит, насыпанная дорожка уничтожается, и пол опять выравнивается.

О религии персов

Религия персов одинакова с религией турок, за исключением расхождения по поводу того, кто был истинным преемником Магомета. Турки говорят, что преемником Магомета был некий Омар (Homer) и его сын Осман (Usman). Но персы говорят, что это был некий Али (Mortus Аli), что они доказывают следующим образом. Они рассказывают, что был созван совет, чтоб решить, кто будет преемником Магомета. Когда они воззвали к последнему, чтобы тот указал им свою волю и желание в этом вопросе, среди них появилась маленькая ящерица, объяснившая, что [257] Магомету угодно, чтоб его преемником был Али. Это был доблестный человек; он убил Омара, турецкого пророка. У него был меч, которым он постоянно сражался, которым победил всех своих врагов и многих из них убил своими ударами. Когда Али умер, появился святой пророк, который возвестил, что вскоре появится белый верблюд, на которого пророк приказал положить тело и меч Али и пустить верблюда идти, куда тот хочет. Когда все было исполнено, белый верблюд понес тело и меч Али на берег моря; он вошел довольно далеко в воду и был вместе с телом и мечом Aли взят на небо. В Персии долго надеялись на возвращение Али. На этот случай царь всегда держит оседланную лошадь, приготовленную для Али, и держал с давнего времени одну из собственных дочерей, готовя ее в жены Али, но она умерла в лето господа нашего 1573-е. Они говорят еще, что если он скоро не явится, то они перейдут в нашу веру. Они подобны евреям, ожидающим, что их Мессия придет, будет вечно царствовать над ними как светский царь и избавит их от плена, в котором они ныне находятся среди христиан, турок и язычников.

Персидский шах или царь не может сравниться по сите и могуществу с турком; хотя его владения очень велики, но их и сравнивать нельзя с турецкими; нет у него ни хорошей артиллерии, ни ружей, ни самопалов. Несмотря на это, старший сын шаха, Измаил, около 25 лет тому назад выиграл большую битву у турок и перебил до 100 000 человек из их войска. После возвращения своего с войны он был брошен, по приказанию отца, в тюрьму, где и находится до сего дня. Его отец, шах, подозревает его в том, что он хочет свергнуть его и сам захватить власть.

Их мнение о Христе таково, что он был святым человеком и великим пророком, но не таким, как Магомет. Они говорят, что Магомет был последним пророком, с которым пророки кончились, и что поэтому он и был величайшим. Чтоб доказать, что Христос не был божьим сыном, они говорят, что у бога никогда не было жены, а следовательно, не могло быть сына или детей. Из самых отдаленных областей Персии они ходят на богомолье в Мекку, в Аравии, а по дороге посещают также гробницу Христа в Иерусалиме, которую они называют теперь Кыч-Кале (Couch Kaly).

Большинство пряностей, привозимых в Персию, вывозится с острова Ормуза, расположенного в Персидском заливе, называемом Sinus Persicus, между персидским и аравийским материками. Португальцы заходят в Ормуз как по пути в Восточную Индию, так и обратно домой и вывозят оттуда все пряности, с которыми дела ведутся в Персии и в смежных с нею странах. Перца они возят очень мало, и обходится он по очень дорогой цене.

Турки изредка привозят перец из Мекки, в Аравии, и продают его по той же цене, по какой продают перец, идущий из Ормуза. Шелка ни [258] откуда не ввозятся, но все вырабатывается персами в их собственной стране. Ормуз находится в 2 милях от персидского материка, куда португальцы ездят за пресной водой, уплачивая за это дань шаху или персидскому царю.

Внутри Персии нет ни золотых, ни серебряных рудников, но у персов имеются и золотые и серебряные монеты, а также мелкие медные монеты. В Персию ввозится несметное число голландских талеров, большею частью уплачиваемых за шелк-сырец.

У персов мало книг и еще меньше учености; по большей части они ничего не понимают ни в каких настоящих науках, за исключением до некоторой степени шелководства и таких дел, которые касаются ухода за лошадьми. В них они чрезвычайно сведущи.

Их светские законы, так же как и законы, касающиеся их религии, нечестивы и отвратительны. Если кто-нибудь оскорбит государя, то последний жесточайше наказывает не только его, но и его детей и родственников, сколько их у него найдется.

Воровство и убийство часто влекут за собой наказание, но последнее налагается исключительно по произволу правителя того места, где совершено преступление, и зависит от того, много ли у преступника друзей и может ли он откупиться деньгами.

В больших городах нередко возникают значительные беспорядки в народе по поводу того, который из сыновей Али выше. Часто из-за этого в городах дерутся 2000-3000 народа, как я сам видел в Шемахе, Ардебили или в большом городе Тавризе, где я видел человека, шедшего с боя и хвастливо несшего в руке четыре или пять человеческих голов, держа их за волосы. Хотя персы бреют голову обычно два раза в неделю, они оставляют на голове чуб волос длиной фута в два. Я спрашивал зачем они оставляют такие чубы на голове. Мне ответили, что таким образом они легче перенесутся на небо, когда умрут.

Для отправления религиозных дел у них есть священники, одетые, как и все другие люди. Каждое утро и в послеполуденное время они поднимаются на верхушку своих храмов и рассказывают сказку о Магомете и Али. Других молитв у них нет. Их пост бывает после рождества и состоит не только в воздержании от мяса, но и в воздержании от всяких кушаний и напитков, пока не стемнеет, но после этого они иногда едят всю ночь. И хотя пить вино противоречит их религии, однако по ночам они очень злоупотребляют им и напиваются пьяными. Пост их начинается в новолуние, но они не начинают поститься, пока не увидят нового месяца, и кончается пост только тогда, когда они увидят следующий молодой месяц, хотя бы из-за облачной погоды его долго не было видно.

Среди персов есть святые люди, которых они называют сеидами (Setes). Они считаются святыми потому, что они или кто-нибудь из их [259] предков побывали на богомолье в Мекке, в Аравии. Ибо, кто идет туда на богомолье и посетит гробницу Магомета, тот и все его потомство называются после этого сеидами и считаются святыми людьми; и сами они смотрят на себя так же. Если кто-нибудь начинает спор с одним из таких людей, тот говорит, что он святой, что поэтому ему нужно верить и что он не может лгать, хотя бы он на самом деле лгал бесстыднейшим образом. Так в человеке появляется слишком много святости. А ведь нет большей гордости, чем гордость ума, возвеличивающего себя тем, что он представляется святым самому себе в своем собственном мнении. Эти сеиды бреют всю голову, кроме мест на обеих сторонах несколько выше висков. Эти места они оставляют небритыми, заплетают волосы, подобно женщинам, и отращивают их как можно длиннее.

Каждое утро они молятся богу, Магомету и Али и во время молитвы обращаются на юг, потому что Мекка лежит в этом направлении от них. Во время путешествия, на дороге, многие из них, как только взойдет солнце, слезают с лошадей, обращаются на юг, кладут перед собой свои халаты, сабли и четки и, стоя прямо, обращаются с поклонами на юг. Во время молитвы они становятся на колени и целуют четки или другой предмет, который лежит перед ними.

Ни мужчины, ни женщины никогда не ходят мочиться, но берут с собой горшок с желобком, а когда помочатся, то споласкивают водой тайные части. Так поступают и мужчины и женщины, и это у них вопрос, имеющий большое религиозное значение. Когда они мочатся, то мужчины садятся на корточки так же, как и женщины.

Когда персы что-нибудь утверждают положительно, они клянутся богом, Магометом и Али, а иногда и всеми вместе, говоря на своем языке так: “Алла, Магомет, Али”. Но если кто-нибудь клянется головой шаха, говоря: “Шахам башка”, тогда вы можете поверить ему, если хотите.

Двор шаха содержится в большом великолепии. И хотя иногда никто из его советников и приближенных не видит его целый месяц или недель шесть, они все-таки ежедневно являются ко двору и некоторое время проводят во дворце, пока не станет известно, пожелает он приказать им что-нибудь или нет. Каждую ночь его охраняет отряд из 1 000 человек, называемых “кэршами”. Он пользуется ими для рассылки в соседние области по самым важным делам. Когда он посылает одного из них хотя бы к самому знатному из своих подданных, последний повинуется посланцу, хотя бы тот избил его до смерти.

Два дня в неделю шах проводит в своей бане. Когда он собирается туда идти, он берет с собой пять или шесть своих наложниц, иногда больше, иногда меньше; один день последние заняты тем, что моют, растирают и купают его, а другой день стригут ему ногти и делают другие дела. Большую часть своей жизни шах проводит среди своих жен и [260] наложниц. Он процарствовал уже около 54 лет и поэтому считается очень святым человеком: персы всегда особенно чтут своих государей, если они царствуют пятьдесят лет или больше, ибо они измеряют божью милость счастьем человека, а его неблаговоление — человеческими несчастьями и невзгодами. И турецкий султан очень почитает этого шаха за то, что тот царствует так долго.

Я уже вам говорил, что у шаха четыре жены и столько наложниц, сколько он хочет. Если у кого-нибудь из наложниц родится ребенок и шах намерен ему передать свое наследство, тогда, если умирает одна из его жен, он делает женой наложницу, к которой он благоволит больше всего, а ребенка, которого больше всех любит, назначает своим преемником.

Обо всем, что я слышал об обычаях, связанных с их браками, я не осмеливаюсь писать из боязни оскорбить честную совесть и чистые уши. Об их посте я уже говорил выше. Обрезание детей в семилетием возрасте у них происходит так же, как у турок.

Как я уже сказал, дома в Персии, по большей части, строятся из кирпича, но не жженого, а только высушенного на солнце. В домах у них очень мало хозяйственной утвари, за исключением ковров и медных изделий, ибо все их котлы и блюда, на которых они едят, — медные. Они едят на полу, сидя на коврах и поджав ноги, как портные. Нет такого человека, даже из самых простых, который не сидел бы на ковре — хорошем или плохом; весь дом или вся комната, в которой они обычно сидят, устлана коврами. Их дома всегда с плоскими крышами из глины. В летнее время они лежат на них всю ночь.

У них очень много рабов и рабынь. Рабы и рабыни — один из лучших видов товара, который человек может здесь приобрести. Когда персы покупают молодых девушек или женщин, они ощупывают все части их тела, как у нас делают с лошадьми. Если кто купит молодую женщину и она ему нравится, он держит ее для своего собственного пользования, пока это ему угодно, а затем продает ее другому, который поступает с ней точно так же, так что случается, что одну и ту же женщину в течение 5—6 лет перепродают от 12 до 20 раз. Если перс держит рабыню для себя и увидит, что она ему изменяет и отдается другому, он может убить ее, если это ему угодно.

Когда купец или путешественник проезжает какой-нибудь город, где предполагает пробыть некоторое время, он на время своего пребывания нанимает женщину, а иногда двух или трех. Приезжая в другой город, он поступает точно таким же образом, так как персы отдают в наем своих женщин, как у нас отдают в наем лошадей.

Есть большая река, текущая в Джаватской дороге и впадающая в Каспийское море у города, называемого Баку (Bachu). Около этого [261] города можно наблюдать странную вещь: из земли здесь выходит большое количество масла, за которым приезжают из самых далеких концов Персии: во всей стране оно служит для освещения домов.

Это масло — черного цвета и называется нефтью. Его перевозят по всей стране на коровах и ослах, и вы можете часто встретить караваны из 400 и 500 таких животных.

Есть у того же города Баку и другой сорт масла: оно белого цвета и ценится очень дорого; по предположению, это то же масло, которое у нас называется петролеум. Неподалеку от Шемахи есть вещь, похожая на смолу; она также выходит из земли. Мы испытали ее, и на наших судах она отлично служит вместо смолы.

В Персии существуют два вида коров: одни — подобны коровам нашей страны, другие — в высшей степени уродливы, с выдающимися костями, очень худые и почти без шерсти; молоко их не совсем сладкое. Они напоминают тех, о которых говорится в писании, — тех, которые во сне фараона означали семь голодных годов: более худых и уродливых животных нигде не увидишь.

В Ширванской области, иногда называемой Мидией, если вы остаетесь в поле поблизости от селения, то, как только спускаются сумерки, вокруг вас появляются 200—300 лисиц [шакалов. — Ю. Г.], которые поднимают удивительный вой, и если вы плохо смотрите за своими припасами, то вряд ли они уцелеют, разве только шакалы захотят поделиться ими с вами.

На Каспийском морс нет ни приливов, ни отливов; лишь иногда при очень сильных ветрах оно поднимается очень высоко. Вода в нем очень соленая. Тем не менее пресная вода, текущая из большой реки Волги, приводит к тому, что вода в море остается пресной по крайней мере на 20 лиг. Каспийское море удивительно богато рыбой, но, насколько я мог узнать, в нем нет никаких видов чудовищных по размерам рыб; однако в нем водятся особые виды рыб, которых нет в здешних частях света (Т. е. в английских морях.).

Баранина там очень хороша: овцы крупные, с большими задами и очень большим количеством жира на них. Рис и баранина составляют главную пишу персов.

Текст воспроизведен по изданию: Английские путешественники в Московском государстве в XVI веке. М. Соцэкгиз. 1937