БАРЕЦЦО БАРЕЦЦИ

ПОВЕСТВОВАНИЕ

О

ЗАМЕЧАТЕЛЬНОМ И ПОЧТИ ЧУДЕСНОМ ЗАВОЕВАНИИ

ОТЦОВСКОЙ ИМПЕРИИ,

СОВЕРШЕННОМ ЯСНЕЙШИМ ЮНОШЕЙ

ДИМИТРИЕМ, ВЕЛИКИМ КНЯЗЕМ МОСКОВСКИМ,

СОБРАЛ ИЗ ДОСТОВЕРНЕЙШИХ ИЗВЕСТИЙ

Бареццо Барецци

ВО ФЛОРЕНЦИИ, У ГУИДУЧЧИ,

1606

с позволения старших

Границы Московского Государства,

Все Государство Великого Князя Московского сопредельно, на Севере, с Ледовитым морем.

На Востоке, с Татарами, преимущественно с теми, которые называются Черемиссамн, и с Каспийским морем в Азии.

На Юге, с Турками и с Поляками.

На Западе, с Ливонией и с Финляндией, подвластной Шведскому Королевству, которое принадлежит Сигизмунду Третьему, яснейшему Королю Польскому.

ПОВЕСТВОВАНИЕ

о

достопамятном завоевании

ОТЦОВСКОЙ ИМПЕРИИ

ДИМИТРИЕМ, ВЕЛИКИМ КНЯЗЕМ МОСКОВСКИМ,

в 1605 году.

_________________

ГЛАВА I.

Димитрий, недавно (можно сказать, чудесно) достигший престола Великого Княжества Московского и других отцовских владений, как Русских, так и Татар Казанскнхъ и Астраханских, покоренных отцем его, представляет нам, случай начертать полное описание этого события, как потому, что оно собрано из рук в руки от тех, которые в Польше и в Московии лично видели все, касающееся до этого дела, так и потому, что в истории нескольких столетий едва ли найдется пример, в котором бы так ясно отражался Промысл Божий.

Приступая к этому oписанию, необходимо предварительно рассказать события, который показывали, что это дело должно было руководиться разумом, выше человеческого, дабы npивести к какой нибудь великой цели, для пользы Христианства.

Блаженной памяти Папа Григорий XIII, во все продолжение своего первосвященничества, постоянно заботился об усилении всякого блага и о распространении Католической Веры. Как всемирный Отец, оказывая другим народам многия пособия, он намеревался пригласить Государей, еще чуждавшихся Апостольского Престола, к их собственному спасению, а, следовательно, и к спасению их народов. [2]

В продолжении нескольких лет мысли Его Святейшества были заняты желанием приобрести пособие Московии, как крайняго Государства в Европе, npoстирающегося и во внутренность Азии до Каспийского моря. Посылая кардинала Мороне легатом к Императору Максимилиану на Регенсбургский Сейм, он поручил ему переговорить с Его Величеством об избрании способного прелата Немецкого для отправления его с грамотами от Императора и от Его Святейшества нунцием к Иоанну Васильевичу, бывшему тогда Великим Князем Московским. Когда это отправление было определено (хотя нашлись некоторые люди, старавшиеся помешать ему из ненависти к Католической Религии, нунций, готовившийся к путешествию, занемог и умер (Hунций, избранный (в 1576 г.) кардиналом Мороне, был священник Гудольф Кленхен (см. известное об нем письмо кардинала к Царю Иоанну Васильевичу.)). Так кончились эти переговоры, но решимость Григория от того не охладела. Он избрал другой путь: призвав к себе Александра Kaно6иo, умершего после епископом Форлийским, он отправил его в Московию с инструкциями, дарами и грамотами, какия казались нужными для подобного предприятия. Александр отправился. Хотя, по прошению Папы, он получил от Польского Короля пропускную грамоту и проводников, однако, по прибытии к границам Королевства, был не только ограблен, по и задержан теми, которые не желали, чтобы Католическая Вера распространялась столь далеко, так что он не мог продолжать путешествия, и без успеха возвратился в Рим. Тогда Папа, с постоянством принося Богу это желание, имел случай отправить священника с несколькими товарищами к Иоаннy III, Королю Шведскому, отцу Сигизмунда III, нынешняго Короля Польского и Шведского. Это было в следствие того, что Иоанн III присылал в Рим своего посланника, который, переговаривая о разных Делах, просил Его Святейшество прислать особу, которой Король мог бы доверчиво и без опасности для Королевства открыть средства, какия он хотел употребить для возвращения своих подданных к древней Католической Вере и для того, чтобы и самому перейти в недра святой Церкви, как он после и сделал относительно себя и многих других. И так этим то путем, чрез Финляндию, сопредельную Московии, Григорий вознамерился послать несколько своих грамот к Великому Князю. Но так как Шведский Король был тогда в войне с Москвитянами, то он ответил, что, не время посылать означенные грамоты чрез его посредство: из этого ответа можно было заключить, что он боялся, чтобы Московский Государь не вооружился протпв него сильнее прежняго, подумав, что он нуждается в таких грамотах для прекращения войны. Таким образом и этот путь был оставлен. Господь своим небесным промыслом хотел открыть новую, неугаданную самим Папой, дорогу, как для того, чтобы вся слава принадлежала одному Богу, так и для того, чтобы показать Папе, что постоянные стремления к усилению Христианства будут со временем предшественниками событий, которые выше всего, что человек мог вообразить.

Григорий не оставлял этой мысли, как по желанию блага Москвитянам, так и потому, что он предвидел, что, по соединении их с Апостольским Престолом и по умирении с Польским Королевством, этих двух Государей будет [3] достаточно для поддержания Христианства; вместе с тем он понимал, что когда получится от Великого Князя Московского позволение (которое и было получено) посылать людей сухим путем чрез его империю к Персидскому Государю и в Индию, то будут открыты весьма обширные врата для блага всей Церкви Христовой.

И так Божия премудрость, сама подготовившая основу этой ткани, чтобы тем легче было после довершить ее трудами Апостольского престола, определила следующее: Иоанн Васильевич, отец Димитрия, уже два раза пораженный войском Стефана Батория, Короля Польского, и видя что на третий год. приготовляется новое войско, чтобы пройти далее с новыми победами, принуждена был отправить к Григорию своего посла, по имени Северигина (Московский гонец Шевригин был послан к Императору и к Папе в 1580 г.), с письмами от себя и от Императора Рудольфам, с прошением, чтобы Его Сиятельство немедленно прислал особу, которая могла бы отклонить Короля Стефана от намерения начинать новую войну. Письма Великого Князя Московского были того содержания, что Григорий должен уговорить и убедить Короля Стефана обнажить меч против общего врага, вместо того, чтобы стараться проливать кров Христианскую, и что Великий Князь сделает тоже самое, как скоро Король прекратить с ним войну.

Тогда Папа, принявши со всевозможной благосклонностью Московского посла, пребывшего по истечении пятидесяти лет с тех пор, как уже не было ни одного посланника из Московии в Рим, решился отправить того же священника, который, по вызову Его Святейшества, недавно возвратился из Швеции в Рим, и ему было поручено стараться о мире между Королем Польским и Государем Московским.

Из успеха этих стараний видно было, что сам Бог располагал всем делом: для переговоров об означенном мире нужен был именно человек, который бы хорошо знал дела Королевства Шведского, так как. и об нем надлежало рассуждать при этих соглашениях, человек, который бывал в Германии и посещал разные места, дабы лучше знать все дела, и который бы уже прежде находился нъ переговорах с Стефаном, Королем Польским, касательно требований его со стороны Шведского Короля, для того, чтобы одно дело не мешало другому и чтобы оба Короля остались единодушными в случае заключения мира с Московскими Государем.

По этому упомянутый священник, пробывший при Шведскомъ Короле в первый раз пять месяцев, а во второй раз целый год, и производивший переговоры с Императором и с Польским Королем, незаметно приобрел столько сведений об этих делах, что по истечении семи месяцев, проведенных им в Московии, (т. е., два месяца под Псковом, в войске Польского Короля, и два месяца при Великом Князе Московском, при Божией помощи, заключен был мир, по которому Ливония с 33 крепостями снова присоединена к Королевству Польскому, положено основание Епископству Венденскому в Ливонии, учреждены две Коллегии, в Риге и в Дерпте, городе, лежащем на границе [4] Московской, а в Вильне по прежнему оставлена семинария для Русских, основанная на счет Апостольского Престола для образования деятелей, которые бы могли быть со временем полезными для Московии. Мы не упоминаем о других благах, которые оказались после, как следствия первого желания, Богом внушенного и поддержанного в Григории XIII.

_________________

KAKИE СЫНОВЬЯ БЫЛИ У ИOAHHA ВАСИЛЬЕВИЧА, В. КНЯЗЯ МОСКОВСКОГО

ГЛАВА II.

В то время, как от имен Григория начаты были переговоры о мире с Королевством Польским и Великим Княжеством Литовским, Иоанн Васильевич имел двух сыновей. Старший был Иоанн, 20 лет, женатый и склонный к добру; второй назывался Феодором, которому, как говорят, еще в детстве, дано было какое тo питье для лишения его рассудка, чтобы он, как полуумный и неопасный, не мог спорить с старшим братом об отцовской Империи. По этой причине священнику, присланному от Григория для распространения Религии и для утверждения мира, не было позволено видеть этого сына и подать ему грамоту Папы, который писал также и к нему. Но Бог попустил, чтобы отец поссорился с старшим сыном, Иоанном, за его жену, впрочем, в деле; не бесчестном: ударив его сильнее, чем хотел, палкой, окованной железом, которую всегда носил с собой, он его убил. Таким образом, по смерти его, Империя досталась Феодору. За два года до смерти Государь еще женился на молодой жене, от которой родился Димитрий, ныне царствующий в отцовской Империи. Перед смертию Иоанн назначил несколько важнейших вельмож опекунами каждому из сыновей особо, т. е., Феодору и Димитрию.

______________

ГЛАВА III.

Феодор, восшедши на престол после отца своего, был женат на умной женщине, которая видя, что муж не может управлять государством и no болезням неспособен иметь детей, приставила к нему свого брата, Бориса [5] Годунова, для того, чтобы приучить его к управлению Империи. С помощью сестры, Борис вскоре овладел всеми делами, и во ими Феодора долго правил всем (как тогда казалось) весьма хорошо, захотел сделаться Вел.. Князем, ибо видел, что с неспособностью Феодора соединялась надежда на кратковременность его жизни. По этому он искусно отделался от опекунов, приставленных к Феодору Иоанном Васильевичем, отправив их в Казань, в Астрахань и в другия отдаленные места, с титулом наместников и приказанием вести войну с остальными, еще непокоренными, Татарами. После этого все они в скором времени или умерли или исчезли, так что не было известно, что с ними сталось. Не прошло много времени, как Борис уже сделал тоже самое с опекунами Димитрия, и, сверх того, решился умертвить самого Димитрия, воспитывавшегося в отдаленном от Двора замке, который, вместе со всей провинцией, назначен был ему отцем. Когда Борис прислал людей для убиения Димитрия, воспитатель его (который, как говорят, был. Немец из окрестностей Кельна) уведомлен был матерью Димитрия о их прибытии, а также и о месте и времени избранных для убиения Царевича. По этому наставник положил в одну постель с Димитрием мальчика таких же лет и сходной наружности, не сказавши о том никому, и как скоро мальчик уснул, велел тайно унести Димитрия из постели. Когда пришло время, назначенное для убиения Димитрия, посланные Бориса, думая скрыть преступление во мраке ночи, пошли к постели Царевича и убили положенного туда мальчика, считая его за Димитрия. Домашние слуги, услышав шум и несколько криков мальчика, побежали к постели Димитрия: увидев умершего и приняв его за Димитрия, они были поражены ужасом и горестью. Слух об этом событии тотчас распространился в ближние места, в следствие чего стечение народа сделалось так велико, что от тесноты или от других причин, погибли еще другия дети. Между тем воспитатель Димитрия, поручив его какому то дворянину и отправив в безопасное место, притворно показывал сильную горесть по случаю его смерти. Вместе с тем он употреблял все средства, чтобы умерший мальчик не был узнан и чтобы обман не открылся, Борис, боясь, чтобы не распространился слух об убийстве, приказал рассказывать, что язва свирепствует в этом городе, и что Димитрий и другия дети умерли от нея. Москвитяне несказанно боятся язвы. По этому город был оцеплен, и под тяжкими наказаниями было запрещено не только выходить оттуда, но и входить в город или приближаться к нему. Потом Борис, показывая будто боится, чтобы, не смотря на все эти меры, язва не вышла оттуда и не распространилась во всем государстве, велел сжечь весь город со всеми людьми, которые там находились. Вскоре после того умер Феодор, и Борис, думавший, что отстранил все препятствия и не упустил из виду ничего, без противоречия провозглашен Великим Князем. Это было сделано тем ее, что все думали, что уже не осталось никого из роду настоящих Государей; притом, во время жизни Феодора, Борис недурно управлял общественными делами. [6]

_____________

ГЛАВА IV.

Между тем Димитрий, тайно воспитанный своим наставником, убежавшим из созженного города, узнал от того же наставника, вскоре умершего, что он законный наследник Иоанна Васильевича. Чтобы не быть узнанным, воспитатель советовал ему вступить в какой нибудь монастырь этой страны, где монахи не Католические и не ученые, Димитрий вступил в монастырь, но не долго там оставался и перешел в другой, а потом еще в новый монастырь, меняя таким образом места из страха (как он сам говорил), чтобы не быть узнанным или чтобы не быть принужденными постричься. Наконец, никому не открываясь, он прошел в Литву с монахом одного монастыря, находящегося близь границы области Kиевской. Там он вскоре оставил монашеское платье и начал служить сперва в доме воеводы Острожского, потом у какого то Польского господина, по имени Гольского: говорят, что он служил даже на кухне. Наконец, услышавши о ненависти Московских народов к Борису за то , что он отдалился от прежняго образа правления и приблизился к тирании, Димитрий решился открыться одному благородному господину или, как они называют, князю, по имени Вишневецкому, зятю Сендомирского воеводы. Димитрий просил, чтобы он через своего тестя выхлопотал ему позволение явиться ко Двору Польского Короля, дабы объяснить, кто он такой и в какой мере справедливы его притязания. Означенный князь привез его в Краков, дав ему приличные одеяния и снабдив его слугами и другими необходимыми предметами. Здесь просили Короля, чтобы делo Димитрия было выслушано несколькими Сенаторами, что и было позволено. Тогда Димитрий с великим достоинством и силой рассказал события своей жизни, ссылаясь на свидетелей и на верные признаки, а также показывал собственные приметы, именно, весьма заметную бородавку близь правого глаза со стороны носа, и одну руку, бывшую горазда длиннее другой: поэтому Его Величество и Сенаторы остались убежденными в истине.

В речи, произнесенной пред самим Королем, Димитрий, между прочим, сказал следующия слова: "Вспомните, Ваше Величество, что вы родились узником: Бог, освободив вас вместе с вашими родителями, хочет, чтобы вы освободили меня от изгнания в возвратили мне родительскую Империю" Для уразумения этих слов должно знать, что Иоанн III, Король Шведский, отец Польского Короля, до восшествия своего на престол, вместе с Королевой, супругой своей, содержался в заключении, по повелению брата его, Генриха, бывшего Королем, между тем как Иоанн был Великим Князем Финляндским. Заключение продолжалось четыре года, и в это время рожден Сигизмунд III, нынешний Король Польский. Возведенный дворянством на престол, Иоанн заключил в темницу своего брата, Короля Генриха, и в продолжении осьми [7] лет держал его в заключении, в котором Генрих и умер. В речи своей Димитрий упомянул также о пользе, какую оказанная ему помощь могла бы принести всему Христианству: возвративши под свою власть Московию и прочия части своей Империи, Димитрий могъ бы оказать пособие Польскому Королю для завоевания Шведского Королевства из под власти мятежника Карла, а также содержать в страхе Турецкого Султана, дабы н не мог распространять далее своих завоеваний. Между темъ Димитрий, около трех лет пробывши в пределах Литвы, в кругу упомянутых дворян Польских, уже научился говорить по Польски, а отчасти и по Латыни, и чувствовал склонность к обрядам Католической Церкви. Прибывши в Краков, он посещал тамошние храмы и ежедневно все более и болеe проникался учением Католическим, так что изъявил желание глубже изучить его. Услышав о том, Король поручил этот труд Иезуиту Каспару Савицкому, начальнику Краковской Иезуитской школы. Вскоре Димитрий, весьма прозорливый и исполненный усердия, написал собственноручное письмо к блаженной памяти Папе Клименту VIII. В этом письме, поручая себя молитвам Его Святейшества и прося его благословения, он обещал употребить все усилия для распространения божественного исповедания в отцовской Империи, как скоро она возвратится под его власть.

________________

ГЛАВА V.

Между тем как все это готовилось, Борис Годунов, не задолго пред сим узнав о переходе Димитрия в Польшу, склонил на свою сторону многих Москвитян, готовых к восстанию, и испытывал разные средства для убиения Димитрия и для отвращения тех событий, которыми угрожали ему сознание тиранства и собственные преступления. Так, с самого начала своего царствования, он писал писма в Италию и в другие места, распространяя славу о себе, как о Государе милосердом, и приглашая разных людей ехать в Московию, где они будут пользоваться его щедростью в узнают, что его правление не походит на правление его предшественников, более склонных к жестокости, нежели к милосердию. Он отправлял послов к Императору Рудольфу, предлагая ему продолжение дружбы и пособие в войне, которую Император вел в Венгрии против Турок. Впоследствии он послал к Рудольфу множество соболей: хотя был слух, что ценность их восходила до миллиона золотом, однако они стоили не более 300 тысяч скудий. Император, раздав их своим приближенным, [8] получил небольшое облегчение, а не помощь; принятие же Московских послов и отправление их назад в Московию с дарами еще уменьшило выгоды, полученные от Бориса.

Не после, видя усилившуюся недоверчивость в своих и близкие приготовления Димитрия, к которому стекались разные сенаторы и дворяне, убеждавшие его идти в отцовское государство, Борис употребил три средства для отвращения будущих событий. Во первых, он послал к Польскому Королю на Варшавский сейм, с жалобами на нарушение Mиpa пособиями его врагу; он утверждал, что Димитрий сын священника и обманщик, и потому требовал, чтобы выдали его, живого или мертвого. Во вторых, он вступил в сношения с некоторыми Поляками, чтобы расстроить это предприятие, о чем после будет сказано. В третьих, он расставил войска по границе п распространял в Московии слух, что Димитрий волшебник, весьма известный в той стране. Но Польский Король мудро ответствовал послам, не обращая внимания на слышанные им клеветы и угрозы, и решился по прежнему оказывать пособия, обещанные Димитрию: этим-то он и доказывал сохранение мира и дружбы в отношении к Москвитянам.

_______________

ГЛАВА VI

Король дал Димитрию позволение тайно набрать в Королевстве 5000 человек, которые бы выступили в поход и собрались около границ Литовских; между ними должны были находиться и такие солдаты, которые уже воевали в Московии при Короле Стефане. С ними должны были еще соединиться 5000 Козаков, которые обыкновенно находятся в пределах Королевства: привыкнув жить грабежом, Козаки поспешно пошли к Димитрию. Равным образом Король уступил воеводе Сендомирскому некоторую сумму денег, которую воевода должен был заплатить Его Величеству за Самборское имение; кроме того дал еще денег Димитрию, дабы он мог содержать себя сообразно с своим достоинством. С такими пособиями Димитрий отправился в Московию, находясь под руководством означенного воеводы, который взял с собой двух Францисканских монахов (из тех, которые в Польше называются Бернардинцами, по причине преобразований св. Бернардина) и двух отцев, принадлежавших к Иeзyитскому обществу, с одним из их товарищей: они, как люди, весьма добродетельные, должны были духовным оружием подкреплять войско. Эти Иезуиты были отец Николай Чиржовский и отец Андрей Лавицкий: они постоянно находились при Димитрии, между тем как Бернардинцы вскоре возвратились в свой монастырь. Войско собралось по сю сторону Днепра. Значительная часть его быстрым переходом и переменой пути избегла засад, приготовленных другим благородным Поляком, под предлогом Королевской службы и мира, заключенного [9] с Московией: чрез это ему хотелось остановить предприятие, от которого он видел, что не только не будет ему никакой чести, но, напротив, усилится власть Короля и значение Сендомирского Воеводы, что было противно его намерениям.

По сю сторону Днепра оставались несколько долее, чем думали: это произошло от того, что не все были усердны в содействии походу; кроме того, в распределении провианта и в способе перехода чрез Дпепр, который был весьма глубок, надлежало поступать осторожно. К тому же, при переходе чрез эту реку, нужно было знать, по какой дороге можно было всего безопаснее идти вперед; и хотя для того всего лучше казалось продираться сквозь густые леса, простирающееся на 40 миль, однако здесь должно было скорее ожидать засад, которые могли быть расставлены приверженцами тирана Бориса.

Тем не менее эта остановка на несколько недель была делом Провидения, потому что воины Димитрия, и особенно Поляки, имели время слушать слово Божие из уст Католических священников: многие из них лучше узнали дела Веры, в коих некоторые были весьма несведущи; многие подкрепили себя Св. Таинствами. Это так усилило их бодрость и верность во многих великих предприятиях, что впоследствии храбрейшие из них продолжали сотнями причащаться каждую неделю. Такой пример был весьма назидателен для Москвитян, потому что Бог располагал таким образом события для распространения Католической Веры в сих обширных Северных странах.

______________

ГЛАВА VII

Но Димитрий, благополучно переправившись чрез Днепр и отправясь с войском обширным лесом, не встретил ни засад неприятельских, ни сопротивления; когда же приблизился к первой пограничной крепости Московской, то она добровольно сдалась ему, не ожидая ни пальбы, ни приступа, хотя Борис снабдил ее гарнизоном, состоявшим из осьми сот человек, укрепил пушками и велел сжечь предместие, дабы оно не могло служить станом для Димитрия. Оставив здесь значительный отряд своего войска, Димитрий отправился к другой крепости, которая сильнее первой, но и она сдалась ему. Не раз вступая в битву с воинами Бориса, который прислал войско для защищения этой страны в открытом поле, Димитрий нанес им несколько поражений, особенно под крепостью Новгородом ()Новгородом Северским. Когда же он удалился от Новгорода, не имея возможности взять его, в войске произошло такое смятение, [10] что, не будучи никем преследуемо, оно разделилось на три отряда. Один пошел к Чернигову, другой к Путивлю: эти оба отряда хотели идти в Польшу, частию с Сендомирским Воеводой, частию с своими предводителями. Наконец третий отряд отправился в Комарницкую волость, с самим Димитрием. Настигнутый в той же области весьма многочисленным Борисовым войском, в котором, кроме Москвитян, были и Татары и Немцы, в битве 30-го января, прошедшего 1605 года, Димитрий был так поражен, что немог возобновить сражения для склонения победы на свою сторону: виной этого поражения были Козаки, на которых он слишком много полагался. Все так упали духом, что каждый старался спастись бегством, которое кончилось только за 14 миль от поля битвы, у Рыльска, второй крепости, сдавшейся Димитрию. Пробыв здесь два дня для собрания воинов и для отдохновения, Димитрий сделал новый переход в 12 миль, до Путивля, который ближе к границам Польского Королевства. Козаки, не будучи впущены в Путивль, отправились назад в Запорожье (Zazurosso), откуда они пришли. Одна часть Поляков ушла в Польшу, другая же осталась с Димитрием: последняя состояла из 500 человек. С этими воинами и с другими, приставшими к нему, Димитрий старался привести в порядок войско, ободрить сдавшияся ему крепости и послал в Польшу за новой помощию: все это он делал с духом, более нежели геройским, не смотря на то, что находился в описанном нами положении.

__________

ГЛАВА VIII

Но Бог, который уязвляет и исцеляет, оживил в Димитрие и в его приверженцах твердую надежду на счастливое продолжение и окончание предприятий. Полководец Борисовой рати, думая, что остатки Димитриева войска бежали в Польшу, преследовал его только один день, т. е., до Рыльска. Рыльск, весьма сильная крепость, передалась (как уже сказано) Димитрию; к ней принадлежала весьма пространная область. Против них пошла часть войска Борисова: жители, поддерживаемые небольшим числом воинов, присланных к ними Димитрием, вышли на встречу, убили тысячу, взяли в плен 200 человек, и нанесли остальным такое поражение, что неприятели оставили осаду и искала спасения в бегстве, как кто мог. Тут были захвачены 2 пушки, а палатки частию сожжены, частию разграблены. Кроме того, пять других, весьма сильных, крепостей добровольно сдались Димитрию, вместе с обширными своими областями, именно, Оскол, Нолойка (Валуйки), Норонишь (Воронеж), Борисов град [11] Белгород. В последней крепости было 150 пушек. Начальники всех этих крепостей, называемые Воеводами, отведены в заключение в Путивль и переданы во власть Димитрия. Равным образом схвачен был Гришка Отрепьев. тот знаменитый маг н волшебник, о котором тиран распространял слух, что не Димитрий, сын Иоанна Васильевича, а этот маг, известный во всей Московии за дурного человека, приходил вместе с Козаками Польскими, чтобы отнять у него престол. Таким образом, праведный суд Божий, который всегда обрушает на главы клеветников их собственные клеветы, явно обнаружил, что совсем разные люди были этот маг и Димитрий, законный Государь. Через несколько дней две другия крепости вместе с их областями также добровольно покорились Димитрию: оне называются Елец и Лепина (Ливны); последняя из них более Путивля и гораздо важнее прочих в военное время. Поэтому Димитрий, уразумев, что Бог, хотевший предшествовавшим поражением наказать войско за какой нибудь грех, тем не менее покровительствовал ему во всем прочем, прилежно старался возблагодарить Его и предаться днем и ночью в волю Его десницы, так что Москвитяне и их священники, называемые попами, дивились этому и назидались.

Когда Димитрию покорилось уже все Северское Княжество и 8 крепостей вне этого Княжества, а успех его предприятия все более разглашался по Московии, Белогородцы перехватили письмо полководца Борисова войска, который уже несколько недель осаждал Кромы, важную крепость, сдавшуюся Димитрию. В этом письме полководец писал Борису, находившемуся в Москве, что он уже не в силах удержать в послушании солдат, которые разлагаются, что, кроме того, он ежедневно терпитъ уроны, наносимые крепостями, сдавшимися Димитрию, почему и просил, чтобы ему, как можно скорее, было прислано другое войско на помощь, в противном же случае хотел распустить своих людей и возвратиться в Москву. Около 8-го Марта, того же 1603 года, тайно пришли в Путивль три старца, посланные Борисом из Москвы к народу IIутивльскому, с письмами, в которых Борис обещал Путивльцам простить их за возмущение и поручал им убить Димитрия или прислать его пленного, а также перебить или захватить в плен находившихся при нем Поляков. Были также письма от Патриарха или Митрополита Московского, который отлучал их от Церкви и предавал проклятию. Но эти старцы были схвачены прежде, чем могли распространить в народ письма; один из них, подвергнутый пытке, открыл все дело, и таким образом упомянутые письма вынуты из их сапогов, где они были зашиты. Прощенные Димитрием, старцы писали тирану и Патриарху, что они узнали в Димитрие законного наследника и Государя, и что напрасны будут все старания, противные справедливости. В Путивле была открыта еще другая измена: один Москвитянин письменно призывал Борисово войско, обещаясь предать самого Димитрия живого. Изменник был отдан народу, который расстрелял его. [12]

_______________

ДЕЛА БЛАГОЧЕСТИЯ И РАЗГОВОРЫ ДИМИТРИЯ С ПОЛЬСКИМИ СВЯЩЕННИКАМИ ВО ВРЕМЯ ПРЕБЫВАНИЯ В ПУТИВЛЕ

ГЛАВА IX

Димитрию нужно было долго оставаться в Путивле, так что он провел там великий пост того года и несколько недель после Пасхи: тогда он явил новые знаки благочестия. Сведущий в обрядах Русских, он рассуждал о них с своими вонами так, что мог их научить и привести к лучшему состоянию Веры из того внешняго и невежественного положения, в котором они содержали дела божественные (Читатели не забудут, что эти слова написаны иезуитом, ревностным приверженцем Католицизма). Он показывал столько благоговения к Блаженной Деве, что ежедневно пред образом Ея молился долго и усердно, поручая себя ея заступлению. Из одной крепости, называемой Курском (В подлиннике: Curssa), ему принесен был образ Богоматери, украшенный драгоценными камнями, золотом и серебром: по словам Москвитян, во время пожара, случившегося в храме, этот образ остался цел и неповрежден огнем. Димитрий пошел на встречу образу, вместе с своими воинами, попами и Москвитянами, и с великими почестями сопровождал его в Путивль; на следующий день он повелел торжественно носить этот образ около крепости, и потом с благочестием снова поставил его в городе. По случаю приближения праздника Благовещения Пресвятой Девы, который отцы Иезуиты и Польские воины собирались праздновать, Димитрий, зная об этом, прислал им в дар другой образ Пресвятой Девы, весьма древний, хорошо писанный и тоже в серебряном вызолоченном оклад, украшенном драгоценными камнями: он хотел, чтобы в такой торжественный день благоговение к Пресвятой Деве еще более возбудилось в душах Поляков. Для праздников Пасхи Димитрий подарил другой образ, несколько более блестящий, и Персидское деяний; из которого сделаны риза и покров для украшения алтаря; сперва же священники употребили этот покров на украшение гроба, выставляемого Католиками на страстной неделе, в воспоминание Господа нашего Ииcyca Христа. Для этого торжества, равно как для торжества во время ночи, предшествующей дню Пасхи, когда в Польше празднуется память Христа воскресшего, которую и в Путивле праздновали Польские солдаты в этом году, начальник их стана, господин Доржицкий, получил от Димитрия позволение вывезти из крепости несколько больших в полевых пушек к дому, где Польские Католические священники отправляли богослужение; об этом были предуведомлены главные из Москвитян, дабы пушечная пальба при отправлении богослужения не произвела тревоги. По этому настоящая ночь прогремела не только в Путивле, но гораздо далее, пушечной пальбой, барабанным боем, звуками труб и литавр и церковными песнопениями. Хотя Москвитяне изумились, однако остались проникнутыми удивлением к обрядам и благочестию Католиков. [13]

Не смотря на то, что у Димитрия было на руках огромное предприятие—завоевать отцовскую Империю и содержать в повиновении и верности покорившиеся ему крепости и страны, а вместе с тем отражать в разных местах вторжения и нападения врагов, и сверх того наблюдать за всеми действиями Бориса, особенно же охраняться от стольких предательств, беспрестанно замышлявшихся против него, тем не менее каждый может удивляться не только его благочестию, но и заботливости о том, чтобы учредить со временем в Московии Академии и Коллегии, в которых юношество могло бы воспитываться подобно тому, как в Польше. Об этом Димитрий часто рассуждал с Поляками и с некоторыми из своих: он жаловался на нерадениеe и невежество Москвитян, из коих весьма немногие умеют читать, а еще менее знают дела Веры; к числу их принадлежать и монахи, которые живут в таком невежестве и своеволии, что преобразование их кажется необходимым (Под словом преобразование автор разумеет введение Католической Веры в России: — любимая мысль Иезуитов того времени. Не должно забывать, что это настоящая причина, почему здесь порицается состояние нашего духовенства). Димитрий говорил, что он хочет, по восшествии на престол Великого Княжества Московского, призвать молодых и хорошо воспитанных иностранцев, для того, чтобы примером их возбудить Московских детей к изучению наук и искусств. Частые разговоры его об этом предмете тем еще не кончились: он хотел в немного дней иметь понятие о том, что древние Латинские авторы писали касательно риторики и философии.

_______________

ГЛАВА X

Между тем как Димитрий действовал таким образом в Путивле, Господь Бог иначе действовал в его пользу. 29-го Апреля, того же 1605 г., когда Борис принимал каких то иностранных послов, в присутствии своих Сенаторов и многочисленного дворянства, он внезапно был поражен рукой Божией: открылось обильное кровотечение из его глаз, носа, рта и ушей, так что он пал мертвый. Свидетели этого были так устрашены, что почти все стали тогда бояться суда Божия и признали, что само Провидение защищает правое дело Димитрия. Тем не менеe жена Борисова побуждала сына своего, Феодора, поскорее вступить в управление Государством; но она не могла успеть в своих намерениях: народ, восставши в пользу Димитрия, заключил ее в темницу вместе с сыном и дочерью, дабы предать их Димитрию для наказания. Въ то время, как Димитрий находился в Туле и намеревался идти к Москве, ему принесено было это известие Польским капитаном, Домарацким, который взят был [14] в плен при поражении Димитрия под Новгородом и находился в Москве: освобожденный тогда, от явился с известием о том, что видел собственными глазами, сказывая также, что многие другие пленные, находившееся в заключении у Москвитян, собирались идти к Димитрию. По этому жена, сознавая жестокость своего мужа, уже умершего, равно как и собственние вины, приняла сама яду в темнице и дала его детям, в следствие чего она и сын вскоре умерли; но дочь, при помощи врачей, давших противуядие, осталась жива.

___________

ГЛАВА XI

С другой стороны Бог позволил, чтобы Борис, собравши многочисленнейшее войско, какое когда либо собирал, именно более 100 тысяч воинов, вес цвет Московии, повелел Иoaннy Годунову, своему двоюродному брату и предводителю в этих предприятиях, взять важную крепость Кромы (о чем мы выше говорили). Эта крепость, сдавшаяся Димитрию, получила от него подкрепление около Духова Дня, после того, как она уже выдержала десять жестоких приступов неприятеля. На помощь ея отправился господин Запорский; при нем было 200 человек Польской конницы из тех, которые вместе с другим оружием носят копья с весьма острым железом, и 100 человек пехоты: они приняли от священников в Путивле обычное благословение. Приблизившись к Кромам на расстояние двух миль, Запорский остановился и соединился с 10,000 Московских солдат, присланных Димитрием. В это время Кромские воины, услышав, что многие из Борисова войска склонялись па сторону Димитрия, вошли с ними в сношение. Вышед из крепости, они побили множество из тех солдат, которые еще оставались верными Борису; те же, которые были привержены Димитрию, притворно обратившись в бегство, оставили Кромских воинов убивать неприятелей, как они и сделали. В это же время Запорский отправил гонца к Кромскому войску, с письмом, содержание которого состояло в том, что 40,000 человек конницы идут из Польши и на следующий день вступят в битву с Борисовым войском, которое принуждено будет оставить осаду. Этому гонцу Запорский наказал ехать вправо, в направлении к неприятельским постам, которые схватили его вместе с письмом и доставили письмо в войско, где оно и прочтено. Подвергнутый пытке, гонец объявил, что великое множество Поляков находится весьма близко. В Борисовом войске сделалось сильное волнение, соединенное со страхом. Полководец отправил против подкрепления, присланного Димитрием, сперва 200, а потом 2000 солдат; другой отряд Борисова войска следовал за ними. Сшибка началась с различными возгласами с обеих сторон; но врага, yвидев копья Польской конницы и храброе нападение Димитриевой пехоты с [15] боку, подумали, что это многочисленнейшее войско, и, не надеясь одержать победу, добровольно сдались. Важнее же было то, что один Москвитянин, по имени Басманов, который под Новгородом очень утомлял войско Димитрия, первый, с несколькими тысячами своих воинов, двинулся вперед и, в виду всего Борисова войска, громко закричал, что Димитрий его господин и наследник Московии, и за тем с присягой предался войску Димитрия. Остальное войско послало к Запорскому трех Воевод, которые, именем всех, поддались Димитрию; потом они прибыли к нему в Путивль с 500 из войсковых старшин и во имя всего войска дали присягу покорности и верности: это было 23 Мая. Иоанн Годунов, начальник всего войска, по отъезде Мстиславского и Шуйского (отозванных в Москву), хотел спастись бегством, но пойманный и связанный своими же воинами, был приведен к Димитрию и заключен в Путивльской темнице, потому что не хотел преклонить главы пред Димитрием. Трудно было бы изобразить, как велика была радость по случаю этого благодеяния, посланного Богом, и с каким усердием приносило Ему благодаpeния все войско. Часто были слышны следующие возгласы: "Бог и молитвы наших отцев покорили сердца врагов и приклонили их пред яснейшим Государем, Димитрием." Были также слышны следующия слова Димитрия, обращенные к священникам Иезуитского общества: „Теперь исполнилось то, что вы, отцы, предсказывали мне во время нашего бедственного бегства, ибо вы говорили, что Господь Бог, сильно поразивший меня, также сильно меня обрадует, и что поэтому я не должен терять надежды на полную победу."

_____________

ГЛАВА XII

25 Мая, 1605 года, когда Димитрий покорил уже все Северское Княжество и другия, так что вся Московия преклоняла выю пред его властью; когда к нему явились уже многиеe воеводы и столько же духовных лиц, сколько светских, для того, чтобы признать его законным Государем и испросить у него прощение, тогда, сопутствуемый многочисленной толпой, он двинулся из Путивля и отправился в Москву. Из Путивля он направил путь свой к Рыльску, и оттуда прибыл 3-го Июня в Кромы. Ои остановился здесь и дал своим воинам случай удивляться и восхвалять Бога, который отнял разум и силы у столь огромного войска Борисова, между тем как так мало было войска у Кромских жителей, которые непобедимо защищались и сохранили верность к Димитрию. Не говоря о войске тирана, которое (как уже было сказано) состояло более чем изо 100,000 воинов, здесь находилось 70 больших пушек, стрелявших против крепости, и между ними некоторые были столь огромны, что два человека не могли обхватить их. Нo осажденные, имея глубокие рвы, [16] подкопы и подземные ходы, и делая разные вылазки, так поражали врагов, что без всяких уронов имели всегда преимущество над ними. Равным образом они сделали двойные рвы, весьма глубокиe, не считая других оборонительных средств и оград крепости, так что если бы неприятель занял первый фронт города, то они в замке стали бы защищаться до тех пор, пока у них оставались бы жизнь и дыхание. Оттуда Димитрий отправился в Тулу, город, находящийся в 36 милях от Москвы, где было 600 старых солдат Польских из тех, которые под начальством Короля Стефана Батория уже воевали против Москвитян. Здесь отдыхали два дня, и в продолжение этого времени Димитрий имел особенное попечение о больных. Потом он снова двинулся и прибыл в Орел. Его везде встречали новые толпы народа, приходившего отовсюду, особенно из Москвы. Видно было, что путеводителем Димитрия был сам Бог, который, отвратив разные козни врагов, безопасно привел его с войском в Москву. Там, с должными приготовлениями, торжествами и со всеобщей радостью, Димитрий был провозглашён Императором всей России, Великим Князем Московским и других Княжеств, Царем Казани и Астрахани (так обыкновенно именуется Великий Князь). Последния две провинции, называемые у Русских Татарскими Ордами, были завоеваны Иоанном, отцем Димитрия, как уже выше сказано. День венчания Димитрия на царство был последняго числа Июля, после которого следует праздник св. Петра и вериг: как Петр был освобожден от заключения Иродова, так он умолил небо, чтобы и Димитрий был освобожден из рук другого Ирода и возведен на отцовский престол.

___________

ГЛАВА XIII

Человеческий разум едва может постигнуть, с каким смирением, силой души и благоразумием Димитрий принес благодарения Богу и начал устраивать дела своей Империи. Из того уже, что совершено за несколько недель пред сим, можно понять прошедшее в делать предположения о том, чего должно ожидать в будущем.

Главное состоит в следующем: Димитрий уже девять недель мирно царствовал; монета чеканилась с его изображением и надписью; Воевода со всей Псковской областью дал ему присягу в верности; в церквах совершались общественные моления о Димитрии и проклиналось имя Бориса; Полякам открыты свободный сношения с Московией и вход в нее; в казнохранилище найдено девять сундуков с драгоценностями; 74 семейства, державшия сторону Бориса (из коих мнoгие были его родственники) заключены и отправлены в ссылку в разные места Империи—все они в одних рубашкахъ везены в телегах, в виду [17] всей Москвы; Димитрий писал к жителям Пскова, даруя прощение всем, кто носил оружие против него; равным образом он писал к Московскому дворянству, приказывая быть в готовности, чтобы, по первому повелению, начинать войну против Шведов, отложившихся от Короля Польского; Димитрий велел вырыть телo Бориса из места погребения Великих Князей, находящегося в храме св. Михаила, и похоронить его вне Москвы, в монастыре св. Амвросия ; Петр Басманов с 332 особами и 200 лошадьми отправлен с драгоценными дарами и почетным посольством к Королю Польскому, чтобы принести ему благодарность н чтобы заключить теснейшую дружбу с Королевством Польским: это Посольство прибыло в Краков в то время, как Король приказал приносить общественные благодарения Богу по тому случаю, что в Ливонии небольшое войско его побило 9,000 солдат мятежного Герцога Карла и рассеяло и взяло в плен до 14,000, при чем, между прочими, Герцог Люнебургский с своими Немцами и с одним из Графов Мансфельт, и Ландерсон, Губернатор Ревельский, пришедшие на помощь Герцогу Карлу, убиты, а сам Герцог, Карл, был ранен и спасся на корабли, с которыми отправился обратно в Швецию. Димитрий намеревался также отправить другое посольство к Папе Римскому, чтобы получить от него новое благословение, ибо ему было известно, что отец его, Иоанн, не только отправил к Папе первое посольство для заключения мира с Польшей, но еще другое для принесения благодарности за последовавший мир. Кроме дружественной грамоты к Королю Польскому, послана другая к Сендомирскому Воеводе, с 40 связками соболей (В подлиннике: 40 Timarri (?) di zibellini.) в дар и с 100,000 талеров для его дочери, на которой Димитрий хотел жениться: он приглашал воеводу привезти ее к нему как можно скорее. Таким образом два знаменитые и царственные брака (Короля Польского и Димитрия) должны последовать почти в одно время, с надеждой, что имея жену Католической Веры, Димитрий станет распространять благочестие. Да будет Богу слава!

Текст воспроизведен по изданию: Повествование о Димитрие Самозванце собранное Бареццо Барецци // Чтения в императорском обществе истории и древностей Российских. № 5. М. 1848