ЭККЕХАРД ИЗ АУРЫ

ВСЕОБЩАЯ ХРОНИКА ЭККЕХАРДА

EKKEHARDI URAUGIENSIS CHRONICON UNIVERSALE

43. 16. 1099 год Господень.

14* Рождество Господне император Генрих отпраздновал в Кёльне; на Богоявление же он провозгласил в Ахене королём своего младшего сына Генриха V ²¹⁰, отстранив старшего сына Конрада, которого ранее короновал.^15*

Конрад же, открыв причину своего мятежа лишь немногим и самым преданным ему в королевстве людям, взял из разряда министериалов отца некоего мужа по имени Конрад, человека весьма храброго и умного, и почти девять лет удерживал титул и достоинство короля в некоторых частях Италии, распространив, между тем, по римскому миру такой слух о своих талантах, что никто из благочестивых, никто из мудрых не сомневался, что именно на него следует возложить спасение государства. Ибо он был мужем во всех отношениях католическим и полностью послушным апостольскому престолу, более преданным религии, чем власти или оружию; в достаточной мере, или даже сверх меры наделённый силой и отвагой, он предпочитал проводить свободное время в чтении, а не в играх; он делался близким всякого рода несчастным, но, особенно, терпящим нужду рыцарям благодаря сочувствию и плодам милосердия; никого не презирая, никому не причиняя насилия, никого не осуждая до суда, он был доступен всем лицам и всякому сословию, а потому по праву всегда был угоден Богу и людям. Хотя он предпочёл бы всю жизнь сохранять целомудрие, но, вынужденный своими людьми, взял в жёны дочь ²¹¹ Рожера, герцога Сицилии, чуть ли не самого знаменитого в наши времена мужа, и столь целомудренно вёл себя в браке, что едва верилось, что он таки познал её.^16* Согласно законной заповеди: «Наготы отца твоего не открывай» ²¹², а также: «Почитай отца твоего» ²¹³, он никогда не позволял достигать своего слуха молве, которая по всей Римской империи порицала нравы его отца и которая собственно явилась причиной его напряжённых отношений с отцом и последующего отпадения от него, всегда именуя его своим господином и цезарем, или императором; всех приходивших из отцовского дворца он называл сорабами и даже с самыми низкими из них обходился с товарищеской благосклонностью. Кроме душевных достоинств и устойчивости нравов он был весьма красив телом и отличался высоким ростом.

В этом же году ^17* герцог Готфрид, Раймунд ²¹⁴, граф Сен-Жилль, Роберт ²¹⁵, граф Нормандии, и Роберт ²¹⁶, граф Фландрии, вместе с вооружёнными силами, во главе которых они стояли, с большими трудностями добрались до Иерусалима, уже на четвёртый год после того как столь великие воины добровольно взяли на себя крест участвовать в этом походе во имя распятого ради них Христа. Ибо остальная масса людей, кроме тех, которые вместе с Боэмундом ²¹⁷ обосновались в Антиохии, или вместе с Балдуином ушли в Рохас ²¹⁸, или оставалась в Лаодикее и Тире, была рассеяна по различным окрестным областям.

Здесь страстно хочется добавить кое-что к уже сказанному о причине этого ополчения, или похода, организованного не столько по человеческой, сколько по Божьей воле, особенно, ради опровержения некоторых неразумных, вернее, бесстыдных людей, которые, постоянно впадая в древнее заблуждение, дерзают безрассудными устами осуждать это новшество, столь необходимое постаревшему уже и близкому к гибели миру; сами они, предпочитая по эпикурейскому обычаю широкую дорогу удовольствий узкому пути духовного служения, видят слепым, как крот, сердцем мудрость в стремлении к миру и глупость в презрении к нему; то есть в темнице они видят отечество, во мраке свет, во зле добро, а в смерти – о стыд! – жизнь. В этом им способствует и придает такого рода дерзости искажённая уже повсюду, но особенно в тех краях перемена вещей, когда мудрость ненавистна более всего, всякая добродетель вызывает отвращение, религия презирается, смирение попирается, хитрость стоит на первом месте, порок склоняет к себе любовь, жестокость страх, а гордость повелевает чести. Мы же, хоть и безучастные зрители, но благосклонные сторонники, полагаясь только на Господа и глядя не на настоящее, но в будущее, желаем похвалить тех славных мужей нашего времени, которые победили царства мира, которые ради благочестивого взыскателя сотой овцы оставили жён и детей, царства и богатства, положили души свои в руки свои ²¹⁹ и, ревнуя ревностью ради Господа Бога войск, достойно вооружённые той и другой силой, начали служение своему небесному царю.

Во время Генриха IV, римского, и Алексея, константинопольского императора, согласно евангельскому пророчеству, восстал повсюду народ на народ и царство на царство, и большие землетрясения были по местам, и моры, и глады, и ужасные явления и великие знамения с неба ²²⁰; и, поскольку уже во всех народах евангельская труба вострубила о приходе справедливого судьи, вот также вся церковь созерцает, как весь мир вокруг возвещает об этом пророческими знамениями. Уже Иерусалим, которым завладели сарацинские горожане, служит Вавилонии ²²¹, которая является ныне столицей Египетского царства, уже слабая в ней религия христианского исповедания откупается ежедневной данью. Вифлеем, дом хлебов ангельских, сделался стойлом для скота, и все церкви вокруг в течение уже многих лет во всех отношениях подвергались насмешкам язычников. Между тем, когда по несчастливому стечению обстоятельств между восточными христианами, то есть между греками и армянами, возникла война, армяне, как более слабые и царством, и числом, призвали к себе из Персии соседних воинов славной репутации, то есть турок; когда это возмущение было улажено с их помощью по желанию армян, они отпустили их восвояси, весьма привлечённых изобилием и плодородием их земель. После того как через несколько лет было проведено по этому поводу совещание, многие полчища названных выше язычников вышли из северного края, из земли Хорасанской, которая, как рассказывают, более плодовита людьми, чем плодами; разделённые между четырьмя султанами, – ибо так они обычно именуют своих сатрапов, – и подчинённые одному лишь персидскому императору, которому оказывают чуть ли не божеские почести, они рассеялись по Армении, а затем по Каппадокии, всей Романии и Сирии. Ибо сперва они захватывают Никею, некогда прочнейшую башню католической веры, и, перебив захваченных в ней христиан, ставят тираном Сулеймана, одного из своих, вместе с гарнизоном, до основания разорив все окрестные земли до самого болота, или морского залива, который зовётся «рукавом святого Георгия» ²²², и не пощадив ни одной христианской души, ни одной церкви, или монастыря, и даже самих образов святых. Ибо мы сами видели и всё ещё видим достойное сожаления зрелище: как в полуразрушенных часовнях тех земель образы нашего Спасителя, Его славной Матери и любых других избранников отрезанными носами и ушами, руками и ногами в известной мере зримо выражают печаль опустевших церквей и своими, как бы всегда свежими страданиями сулят бодрствующую над ними розгу Божьего суда. От этих мечей, о благороднейший Константинополь, не уберегла тебя ни многократная хитрость твоего царя, ни несметное множество твоих граждан; не откупился ты ни обилием рынков, ни неисчислимыми грудами золота; не защитили тебя толпы ни варингов ²²³, ни твоих туркополов ²²⁴, ни печенегов, ни множество кораблей; лишь преграда названного залива была тебе защитой, вернее, только милосердие Творца оградило тебя. Этому неистовству подчинилась могущественная некогда Антиохия и, короче говоря, присягнули разом вся Сирия и Палестина. Итак, после того как была подчинена земля обетованная, мать нашего искупления и веры, Иерусалим, был угнетён игом двойного плена; утешением, хоть и очень слабым, было по крайней мере то, что сарацинский народ, гораздо более гнусный, чем турки, был наказан в такой же мере. Когда там расположился султан и огромное множество воинов, то для постройки наружного крепостного вала, известного до сих пор, и любых других строений были разрушены расположенные вне города монастыри; но Гроб Господень по крайней мере ради прибыли остался нетронутым; знаменитейший и, как я полагаю, не сравнимый ни с одним творением человеческих рук храм Господень был сохранён благодаря безбожному благочестию язычников, и всегда пользовался у них таким почтением, что они никогда не вступали туда иначе, как с босыми и вымытыми ногами, и никому из христиан, которых они считали особенно грязными, на протяжении стольких лет, во времена и сарацин, и турок, не разрешали вступать даже в переднюю [этого храма].

Итак, когда эти победители то действовали оружием, как того требовали обстоятельства, то предавались забавам и удовольствиям, поскольку перебрались из тощей каменистой [пустыни] в землю весьма плодородную, оставшиеся в живых христиане терпели у них на службе такие мучения, такие пытки и всякого рода несчастья, что этому едва ли сможет поверить всякий, кто не видел их собственными глазами; однако, то, как они посредством частых посольств и писем, которые мы также видели, жалобно призывали вселенскую церковь на защиту церкви Иерусалимской, легко можно узнать. Названный Алексей, император Константинопольский, также направил папе Урбану немало писем по поводу этих разбойников-варваров, рассеявшихся уже по большей части его царства, в которых горько сетовал, что не в состоянии защитить восточные церкви, и умолял его, если возможно, призвать к нему на помощь весь запад, который уже полностью привержен христианскому исповеданию, обещая лично предоставить всё необходимое тем, кто будет сражаться, на суше и на море.

Взволнованный этим, папа и вся римская церковь постановили созвать генеральный собор на границе с Испанией ²²⁵, или, как говорят некоторые, в Париже; он также пришёл туда по весьма тяжёлому пути и весьма красноречивыми устами объявил бесчисленным народам, которые там собрались, и послам от различных королевств всё то, что было описано выше, и даже больше того. И вот, как только столько тысяч людей бросилось в слёзы и вопли на разных языках поднялись в небо, этот славный наставник жалует им отпущение всех грехов, если они отрекутся от всего, чем владели, и, единодушно неся крест вслед за Христом, окажут помощь находящимся в беде христианским братьям. После того как в результате этого торжественного обещания все воспрянули духом, в воинство Господне тут же было зачислено около 100 000 мужей, а именно, из Аквитании и Нормандии, Англии, Шотландии и Ирландии, Бретани, Галисии, Гаскони, Галлии, Фландрии, Лотарингии и прочих христианских народов, чьи имена ныне не приходят мне в голову. Это воистину крестоносное войско носило на одеждах знак креста в качестве указания на умерщвление, веря, что с ним одержат верх над врагами креста Христова, согласно видению, открытому некогда Константину Великому. По удивительному и ни с чем не сравнимому промыслу Божьему столько членов Христовых, разных по языкам, коленам и племенам, внезапно соединились воедино из любви ко Христу и образовали одно тело, имея над собой одного царя, Христа, но отдельные народы во главе с отдельными вождями; такими вождями были Готфрид Лотарингский и его братья Балдуин и Евстафий, Роберт Фландрский, ещё один Роберт Нормандский, Раймунд, граф де Сен-Жилль, Гуго ²²⁶, брат Филиппа, короля Галлии, и прочие воины такого же трудолюбия, благородства и храбрости. Во главе их всех названный папа поставил мужа достопочтенной святости и мудрости, епископа Адемара ²²⁷; он разрешил ему постоянно вершить вместо себя власть вязать и разрешать, унаследованную римским престолом от блаженного Петра, и, осенив апостольским благословением отмеченное знаком небесного воинства войско, вместе с немалым отрядом этого воинства вернулся в Италию, после того как всеми было определено время выступления.

Затем, после того как послы вернулись каждый в свою землю, распространившаяся всюду весть тут же привела в движение весь мир; она, сверх того, о чём удивительно и сказать, с обычной быстротой перелетела через самый край океана и даже моря заставила покрыться судами островитян, [направлявшихся] в войско небесного царя. Ибо, как мы совершенно точно узнали, океан излил столь неведомые народы, что – я уж не говорю про их обычаи и одежду, – но даже язык их был незнаком любому жителю этого берега, и даже жителям приморья; и ещё других, которые не употребляли в пищу ничего, кроме хлеба и воды; и, наконец, третьих, которые во всех своих нуждах использовали серебро вместо железа. Здесь и всюду число крестоносцев ежедневно увеличивалось со всех сторон и, как мы уже писали, весь мир загорелся желанием участвовать в такого рода походе, весь мир поднялся, или, скорее, казалось, преобразился.

Западных франков легко можно было уговорить покинуть свои деревни; ибо Галлию в течение несколько лет жестоко угнетали то гражданская война, то голод, то смертность, и, наконец, вплоть до отчаяния в самой жизни напугала та напасть, которая возникла возле церкви святой Гертруды в Нивеле. Она была такого рода. Человек, поражённый невидимым огнём в той или иной части тела, так долго горел в жутких, вернее, ни с чем не сравнимых мучениях, пока не терял дух вместе с мучениями, или мучения вместе с поражённым членом. Об этом до сих пор свидетельствуют некоторые люди, потерявшие в результате этой кары руки, или ноги. Чернь и другие лица остальных народов заявляли, что они, помимо папского эдикта, были призваны в землю обетованную также некоторыми недавно появившимися среди них пророками, или небесными знамениями и откровениями, а другие говорили, что были вынуждены к подобному обету некоторыми неприятностями; большая часть их отправилась в путь с жёнами и детьми, нагруженные всем домашним скарбом. Однако, эта труба не прозвучала для восточных франков, саксов и тюрингов, баварцев и алеманнов, главным образом из-за того раскола между королевской и духовной властью, который со времени папы Александра и по сей день уже сделал – увы! – нас и римлян ненавистными и враждебными друг другу. Отсюда вышло, что почти все немецкие народы, не зная в начале этого похода о его причине, издевались над проходившими через их землю столькими отрядами конных и пеших, столькими толпами крестьян, женщин и детей, говоря, что они охвачены неслыханной глупостью, ибо, ловя ненадёжное вместо надёжного, напрасно оставили землю своего рождения, явным преступлением добиваются сомнительной земли обетованной, и, отказавшись от собственного достояния, посягают на чужое. Но, хотя наш народ своенравен более прочих, всё же ввиду милосердия Божьего тевтонская ярость склонилась, наконец, к слову этого возвещения, а именно, подробно узнав суть дела от отрядов проходивших людей.

Кроме того, знак, который, как было написано выше, видели на солнце, и множество знамений, которые появились как в воздухе, так и не суше, побудили к такого рода действию немало прежде равнодушных людей. Некоторые из них мы считаем весьма полезным привести здесь, хотя обо всех говорить было бы слишком долго. Так, мы сами видели тогда, около 7 октября, как в южной части неба стояла комета и простирала свой блеск в сторону подобно мечу; а через три года после этого, 24 февраля, мы наблюдали на востоке другую звезду, скачкообразно менявшую своё место на большом расстоянии; мы видели также кровавые облака, поднявшиеся как с запада, так и с востока и столкнувшиеся между собой в центре неба, и вновь то, как почти посреди ночи с севера поднимались огненные блики; то, что мы часто видели также пролетавшие по воздуху факелы, мы можем подтвердить при помощи многочисленных свидетелей. За несколько лет до этого некий достопочтенной жизни священник по имени Свитгер почти в девятом часу этого дня видел, как в воздухе столкнулись два всадника и долго сражались, пока один, который нёс немалых размеров крест, не поразил им другого, став таким образом победителем. В это же время священник Г., который ныне под монашеским одеянием вместе с нами уплатил Христу положенного агнца за ослиного первенца ²²⁸, прогуливаясь как-то в полуденный час по лесу вместе с двумя спутниками, увидел, как удивительной длины меч был унесён ввысь порывом ветра, поднявшимся неизвестно откуда, и, пока высота скрывала увиденное, различал шум ушами и металл глазами. Некоторые, которые несли стражу на конских пастбищах, рассказывали, что видели в воздухе образ города, и видели также, как различные толпы спешат к нему из разных земель конные и пешие. Некоторые также показывали знак креста, ниспосланный им свыше на лбах, или на одежде, или в каком-либо иной части тела, и верили, что этим знаком уже приписаны к воинству Господнему. Точно так же другие, терзаемые внезапным изменением образа мыслей, или наставленные ночным видением, решали отречься от поместий и личного имущества и нашить на одежды знак умерщвления; среди всех этих народов, наперебой, более чем тому можно поверить, устремившихся в церкви, благословение священников по новому обычаю раздавало мечи вместе с посохами и сумками. Что говорить, когда в те времена некая женщина, беременная на протяжении двух лет подряд, наконец, после того как было разрезано чрево, родила сразу заговорившего сына; когда точно так же были рождены ребёнок, во всех отношениях двучленный, ещё один с двумя головами, и несколько ягнят с двумя головами; а также жеребята при самом рождении показывали большие зубы, которые мы в народе зовём лошадиными и которые природа даёт разве что трёхлетним лошадям?

Когда этими и такого рода знамениями всякое творение было призвано в войско Творца, тот враг, вечно бодрый, даже когда все спят, ничуть не медля, посеял поверх этого доброго семени свои плевелы, поднял лжепророков, и под видом благочестия примешал к войскам Господним ложных братьев и недостойных особ женского пола; так, из-за притворства и лжи одних, и нечестивых осквернений других стадо Христово было настолько замарано, что, согласно пророчеству доброго пастыря, прельщены были даже избранные ²²⁹. Отсюда была выдумана та басня о Карле Великом, будто бы он для этой цели вновь воскрес из мёртвых, и о другом, уж не знаю, ком именно, также воскресшем, а также та нелепица о гусе, который будто бы служил проводником своей госпоже, и многое такого рода. Точно так же совратителей, как они были выявлены каждый по своим результатам, как заклеймены волками под овечьей шкурой, хотелось бы спросить, особенно тех из них, которые всё ещё живы, а именно, в каком порту, согласно своему обещанию, они переплыли море без корабля; в каких битвах, или местах они с малым отрядом поразили множество язычников; какие из их укреплений они тут же взяли; наконец, в какой части стен Иерусалима они располагались лагерем, и прочее; не имея, что ответить как по поводу пожертвований верующих, принятых ими посредством лицемерия, так и по поводу истреблённых за грабежи отрядов, которые они совратили, и, особенно, за их собственное отступничество, они по необходимости должны понести наказание.

Ибо, как было сказано выше, народ, следовавший за Фолькмаром через Чехию, когда у Нитры ²³⁰, города в Паннонии, возникла суматоха, погиб отчасти от меча, отчасти попав в плен; те очень немногие, которые остались в живых, обычно заявляют, что знак креста, появившись над ними с небес, спас их от грозившей им смерти. А Готшалк, не истинный, но ложный слуга Божий, после того как не без ущерба для восточного Норика вступил со своими людьми в Венгрию, начал под удивительной видимостью ложного благочестия строить на какой-то возвышенности укрепление и, разместив в нём гарнизон, с оставшимся народом со всех сторон опустошать Паннонию. Когда же эта крепость, разумеется, без промедления была взята местными жителями, а множество людей было перебито и взято в плен, остальная толпа рассеялась, и сам этот наёмник, а не пастырь, постыдно бежал.

В эти дни поднялся также некий муж рыцарского звания, граф тех земель, что лежат возле Рейна, по имени Эмико, весьма известный прежде своим тираническим образом жизни, а тогда, как говорят, словно второй Саул, призванный к такого рода благочестию божественными откровениями, и присвоил себе начальство над почти 12 000 крестоносцев; когда их вели по городам Рейна, а также Майна и Дуная, они, предаваясь христианскому рвению также и в этом, стремились или совершенно уничтожить проклятый народ иудеев, где бы они его ни находили, или загнать его в лоно церкви.

Когда они, увеличившись уже за счёт несметных толп обоего пола, также добрались до границ Паннонии, то им посредством сильных крепостей не позволили вторгнуться в это королевство, а именно, что было окружено отчасти болотами, отчасти лесами; ибо до слуха короля Коломана уже дошло, что в образе мыслей немцев нет никакой разницы между убийством язычников и венгров. По этой причине они, на протяжении шести недель осаждая укрепление Мизенбург, испытали там множество неприятностей; среди прочего также они были потрясены гражданским и глупейшим раздором по поводу того, кто из них под именем короля будет владеть паннонскими землями.

Итак, когда они шли на последний штурм, и стены были уже взломаны, горожане уже бежали, а войско местных жителей уже предавало пламени своё добро, по удивительной воле всемогущего Бога победившее войско пилигримом тем не менее обратилось в бегство; бросив поклажу, никто не унёс с собой ничего ценного, кроме жалкой жизни. Так собственно, таким образом люди нашего племени, имевшие ревность по Боге, но не имевшие Разумения Божьего ²³¹, ибо в воинстве, которое Христос предназначил для освобождения христиан, они в свою очередь стали преследовать других христиан, были по Божьей милости удержаны от братской крови, а венгры были спасены. Вот та причина, по которой некоторые простоватые братья, ибо они не ведают сути дела, пришли в соблазн и, как чересчур торопливые судьи, объявили всё начинание этого похода пустым и вздорным. Всё же, после того как мякина была устранена из гумна Господнего такого рода веялкой, мы увидели пшеничные зёрна, оставшиеся благодаря весу природной твёрдости, а именно, Готфрида и прочих упомянутых выше истинных вождей воинства Господнего, которые со своими более блистательными, чем всякое расположение звёзд, лагерями примером смирения и любви, как истинные ученики Христовы, добывали у всех правителей народов, через которые они проходили, мира и приязни, пока не прошли с различными дорожными трудностями через Болгарию и не достигли крепостей Константинополя.

Мы читали книгу о Иерусалиме ²³², которая с этого места весьма подробно излагает всю последовательность этих исторических событий и завершает многочисленные труды народа Божьего в течение трёх лет чрезвычайно радостной победой и взятием Иерусалима. Поэтому, начиная отсюда, мы лишь немногое скажем о многом, а именно, что император совершенно притворными благодеяниями расположил к себе таких славных героев, а затем связал их вынужденными клятвами в том, что они не будут причинять насилие его царству; хотя известно, что он коварно перебил бы их, в то время как первые отряды задержались там, ожидая других прибывающих, если бы мудрость герцога Готфрида не бодрствовала осмотрительно над стадом Господним. Об этом волнении свидетельствуют окрестности города, которые он тогда разрушил, и мост, который он захватил. Что же дальше? На протяжении почти двух месяцев Византий ежедневно принимал всё новые и новые войска, в которых, наконец, было насчитано 300 000 воинов, не считая невероятного множества черни, детей и женщин. Далее, отряды, следовавшие за Петром и ранее переправленные по приказу Алексея на тот берег, сделались уже игрушкой в руках язычников.

Итак, снявшись с лагеря, они прибыли к Никее и, прогнав названного правителя Сулеймана, захватили её и передали по взятии гарнизонам императора ²³³; ибо они таким образом подтвердили клятву, согласно которой города, отобранные у его империи, они в случае победы обязались возвратить прежней власти, и, в свою очередь, не сомневались, что в пределах этого края будут обеспечены как оружием, так и царским жалованьем. Далее, продвигаясь через царство Константина, землю богатейшую во всех отношениях, они добрались до Русского моря ²³⁴. Таким образом, как показывает отправленное графом Робертом ²³⁵ письмо, Христос привёл [туда] своё воинство с таким изобилием припасов, что баран стоил монету, а бык – сикль. «Кроме того, – говорит письмо, – сколько бы сарацинские князья и цари ни поднимались против нас, они по Божьей воле легко побеждались и попирались». Итак, поскольку некоторые возгордились из-за этих успешных действий, Бог противопоставил им Антиохию ²³⁶, город неодолимый для человеческих сил, где задержал их на девять месяцев и так смирил во время её осады, что угасла всякая напыщенность их гордыни. Итак, когда они были смирены в такой мере, что во всём войске едва можно было найти сотню добрых коней, Бог открыл им полноту своего благословения и милосердия, и ввёл их в город, и передал в их власть турок и всё их добро ²³⁷.

Когда они овладели всем этим, словно добытым их собственными силами, и не воздали достойную хвалу Богу, который всё это им даровал, их осадило такое множество сарацин, что ни один из такого большого войска не смел выйти из города. Кроме того, в городе воцарился такой голод, что некоторые едва воздерживались от человеческого мяса. Долго рассказывать о несчастьях, которые были в городе. Всё же Господь, заботясь о народе, который Он столь долго бичевал, любезно утешил его, и сперва, как бы в извинение за мучения, передал ему своё копьё, которым Он был ранен на кресте, дар невиданный со времени апостолов, как залог победы; а затем Он настолько воодушевил их сердца, что даже тем, у кого болезнь, или голод отняли силы ходить, дал силу взять в руки оружие и мужественно сразиться против врагов.

Итак, когда была одержана победа над врагами ²³⁸, войско оставило Антиохию из-за голода и скуки, но, главным образом, из-за раздоров среди князей, и отправилось в Сирию; они захватили Барру и Марру, сарацинские города, и овладели крепостями этого края. Когда они решили там задержаться, в войске был такой голод, что уже смердящие тела сарацин поедались христианским народом. Когда они по Божьей воле отправились оттуда во внутренние районы Испании ²³⁹, то имели с собой чрезвычайно щедрую, милосердную и победоносную длань всемогущего Отца. Ибо жители городов и крепостей того края, через который они проходили, высылали к ним послов с многочисленными дарами, готовые служить и сдать свои города. Но, поскольку войско было невелико и они все разом спешили в Иерусалим, то они, приняв меры предосторожности, сделали их данниками, ибо в каждом из многих городов, что были в этих прибрежных землях, было больше людей, чем во всём христианском войске. Когда в Антиохии, Лаодикее и Рохасе услышали, что с ними длань Господня, большинство из войска, которое там осталось, последовали за ними возле Тира. Итак, поскольку Бог сопутствовал и содействовал им таким образом, они добрались до Иерусалима ²⁴⁰. Поскольку войско сильно страдало во время его осады, особенно из-за недостатка воды, было проведено совещание, и епископы и князья объявили, что следует, мол, обойти город с босыми ногами, чтобы тот, кто в смирении вошёл в него ради людей, теперь ради их смирения во имя него открыл им его для свершения суда над его врагами. Итак, умилостивленный этим смирением Господь передал им город на восьмой день после их смирения, а именно, в тот день, когда отсюда была изгнана первоначальная церковь и когда многими верующими справляется праздник по поводу рассеяния апостолов ²⁴¹.

Между тем, не следует, кажется, обходить молчанием тот факт, что в то время как войско стояло, осаждая Антиохию, все народы на востоке были поражены страхом, и со всех сторон круга земного сновали посланцы и шпионы, одни затевая мир, а другие войну, и даже послы вавилонского царя предстали перед собранием князей, обещая среди прочего, что если они, победив антиохийцев, прогонят также из Иерусалима турок, то они будут иметь в лице их господина брата и друга вместе со всеми сарацинами; ибо турки, как было записано выше, уже некогда отобрали у сарацин Иудею вместе с Иерусалимом и всей Палестиной. Получив гарантии безопасности, немало самых отборных рыцарей было отправлено по этому поводу в Вавилонию, и варвары, поражённые их силой, ростом, одеянием, осанкой, и всяческим изяществом, признались, что франки, – ибо так они обычно именуют все западные народы, – более, чем люди, то есть боги, уверяя, что нет ничего удивительного в том, что такого рода воины стремятся подчинить себе весь мир.

Затем, проведя совещание, царь Вавилонии осадил Иерусалим и, предъявив послов, заявил, что он союзник франков, и пригрозил, что если они не сдадут ему город, он предаст их мечам франков. Итак, с помощью этой хитрости, посредством страха не перед ним, но перед франками, варварский царь возвратил себе город и, после того как турки были отпущены со всем своим добром, с величайшими усилиями укрепил его против прихода христиан машинами и воинами; так вышло, что Иерусалим был дважды захвачен в один и тот же год: сперва – сарацинами, а затем – франками.

Если же ²⁴² кто хочет знать, что было сделано с найденными там врагами, пусть знает, что в портике, что зовётся Соломоновым, и в его храме победители скакали в крови сарацин по самые колени коней. Затем, когда было определено, кто должен будет удерживать город, а другие хотели вернуться домой из любви к отечеству и к своим родителям, им сообщили, что в Аскалон с несметным множеством язычников пришёл вавилонский царь, намереваясь, как он сам говорил, увести в плен франков, которые были в Иерусалиме, и завоевать Антиохию. Но Господь решил по этому поводу иначе. Итак, когда те, которые были в Иерусалиме, убедились, что вавилонское войско и в правду находится в Аскалоне, они устремились к нему, оставив багаж и своих больных в Иерусалиме вместе с гарнизоном. Когда их войско и войско врагов оглядели друг друга, христиане, упав на колени, воззвали к Богу, чтобы Он, который поддерживал христианский закон в других их бедствиях, сломил в нынешней битве силы язычников и дьявола и распространил царство Христа и церкви в полном смысле слова от моря до моря. Бог тут же оказался среди воззвавших к Нему и даровал им такие силы и отвагу, что тот, кто видел, как они бросились на врагов, мог бы счесть вялым истомлённого жаждой оленя, бегущего к источнику живительной влаги; а именно, удивительным образом, поскольку в войске христиан было не более 5000 всадников и 15 000 пехоты, а в войске врагов могло быть 100 000 всадников и 400 000 пехоты. Тогда Бог явил чудо в своих рабах, когда ещё прежде чем они вступили в бой, от одного их натиска обратил в бегство это множество людей и отнял у них оружие, так что если они впоследствии и хотели оказать сопротивление, у них не было оружия, на которое они могли бы положиться ²⁴³.

О том, сколько было взято добычи, спрашивать излишне, раз захвачены были сокровища царя Вавилонии. Там пало от меча более 100 000 мавров; они были объяты таким страхом, что в городской гавани утонуло до 2000 человек; а тем, которые погибли в море, вообще нет числа; многие из них также застряли в терновых зарослях. Определённо сам круг земной сражался за христиан. И, если бы многих из них не задержали лагерные трофеи, то из такого множества врагов было бы очень мало таких, которые могли бы рассказать об этой битве.

А за день до того, как произошла битва, войско захватило много тысяч верблюдов, коров и овец. Когда народ по приказу князей отпустил их, отправляясь на битву, верблюды, – удивительно сказать, – образовали множество крупных отрядов, и точно также коровы и овцы. Эти животные сопровождали войско таким образом, что казалось стояли вместе со стоявшими, шли вместе с идущими и бежали вместе с бегущими. – Также тучи защищали христиан от солнечного зноя и создавали прохладу.

Итак, после того как была отпразднована победа, войско вернулось в Иерусалим; оставив там герцога Готфрида, Раймунд, граф Сен-Жилль, Роберт, граф Нормандии, и Роберт, граф Фландрии, вернулись в Лаодикею и застали там пизанский флот и Боэмунда ²⁴⁴. Когда архиепископ Пизанский ²⁴⁵ заставил примириться Боэмунда и других бывших с ним в раздоре, Раймунд решил удалиться ради Бога и ради братьев; большое количество людей, как было сказано, решило вернуться на родину; прочие же, которые остались, до сих пор по Божьему промыслу в мире удерживают эту землю.

А великодушный герцог, равного которому в благочестии едва ли можно найти, опираясь, правда, на малые силы, начал предпринимать во имя Господа всё, что было великого, преследовать остатки язычников, где бы те ни оставались, ставить в подходящих местах крепости, восстанавливать давно разрушенную Яффу и уже долгое время заброшенный там порт, возрождать, насколько мог, церкви и духовенство, собирать там монашеские общины и самым преданным образом жаловать подарки как монастырям, так и госпиталю, который никогда не прекращал существования в Иерусалиме. С жителями Аскалона и Дамаска у него был прочнейший мир ради интересов торговли; рыцарей нашего народа он почитал более прочих воинов и, с любезнейшей вежливостью рекомендуя их дикость галльским рыцарям, укрощал ту зависть, которая некоторым образом имела место между теми и другими, благодаря присущему ему от рождения знанию обоих языков.

В этом году Конрад ²⁴⁶,^18* епископ Утрехтский, был убит своими людьми. Умер Герман, епископ Кёльнский; ему наследовал Фридрих ²⁴⁷.

Умерли пфальцграф Рапото ²⁴⁸ и его двоюродный брат Ульрих ²⁴⁹, который, как говорили, был очень богат. Ибо в то время как император проводил с князьями совещание в Регенсбурге, внезапно возникшая смертность унесла двух вышеназванных магнатов и очень многих людей низкого звания, и учинила немалое опустошение среди народа по городам и областям. Также непредвиденный голод царил во многих местах.

Умер папа Урбан ²⁵⁰. Он созвал множество соборов по поводу – увы! – всё ещё сохранявшейся ^19* церковной смуты, и издал также множество декретов; среди прочего ^20* он, созвав в городе Пьяченце ²⁵¹ почти 200 отцов, объявил, что император Генрих лишён церковного общения как им самим, так и его предшественниками, особенно, после того как королева Адельгейда, жена этого цезаря, присутствовала при этом и сообщила о нём всему собору много дурного. Но, перед тем, как уйти из этой жизни, он, наставленный духом Божьим, наметил для избрания на апостольскую должность Райнера, кардинала из святого Климента, аббата святого образа жизни и доброй репутации, знатного римлянина; его, отмеченного также другими откровениями, вся римская церковь посвящает себе в пастыри, хоть и вопреки его воли, и нарекает Пасхалием ²⁵².

14* В Е₁ другой рукой добавлено на полях: Поставлен Хиллибольд, 10-й аббат святого Иоанна Крестителя, который ввёл порядок из Хиршау.

15* А. продолжает следующим образом: После этого, отправившись в Баварию, он поручил тем, которые ранее отсутствовали, также признать своим королём того сына, которого он поставил в короли.

Между тем, умерли пфальцграф Рапото и его двоюродный брат Ульрих, который, как говорили, был очень богат.

Император же, проведя в Бамберге рождество апостолов, увещевал князей этих земель, упорно их заклиная, верно соблюдать мир, и связал их клятвенным обязательством, что они без всякого отказа будут осуждать и преследовать разбойников и покровительствующих воровству; он также строго запретил фогтам назначать при себе других фогтов для грабежа народа и церквей; но это повеление – увы! – мало что дало, ибо князья, не желая лишаться отрядов рыцарей, которых они привлекали к себе главным образом такими ленами, вскоре после ухода императора вновь принялись за старое.

Иерусалим был взят христианами 15 июля, в пятницу.

Конрад, епископ Утрехтский, был убит в эти дни своими людьми.

Умер Герман, архиепископ Кёльнский.

Умер папа Урбан; ему наследовал Пасхалий, в то время как всё ещё жив был папа Викберт, он же Климент.

16* Наделённая верностью голубки, она отказывалась более от второго брака, так что после того как её тело утратило такую славную голову, она оставшееся время своей жизни посвятила труду, чтобы получить шестидесятикратную награду. Впоследствии Эккехард вычеркнул эти строки, когда узнал, что она вышла замуж за Балдуина, короля Иерусалимского.

17* За этим следует история Иерусалимской войны. Однако, она отсутствует здесь в D.E., которые добавляют отдельный рассказ и в этом месте вместе с С. указывают только следующее: В этом году Господь наш Иисус Христос открыл верным своим город своего спокойствия Иерусалим и, посредством величия своей силы уничтожив безобразия язычников, милосердно восстановил там свободное исповедание христианского благоговения.

18* Здесь продолжается история в С.D.E.

19* Слова: «увы! – всё ещё сохранявшейся» отсутствуют в С.

20* Слова: «среди прочего он …. много дурного» отсутствуют в С.

1100 год Господень.

При ^21* герцоге Готфриде, защищавшем Иерусалимскую церковь, в Иерусалиме состоялось внушительное собрание от всех христиан, которые были на востоке, и, особенно, тех пилигримов, которые обосновались в Антиохии, или в Сирии, в Рохасе, или в Палестине, такое многочисленное, что как раз в праздничные дни Рождества Господнего были посвящены очень многие епископы для прилегающих областей, и тем самым зримо обратились в историю таинственные до сих пор пророчества: «Восстань и воссияй, Иерусалим!» ²⁵³ и: «Возвеселитесь с Иерусалимом и созовите собрание все, любящие его» ²⁵⁴, и т.д.

Когда после этого усилился летний зной, воздух в Палестине испортился от трупного зловония. Впрочем, есть такие, которые говорят, что источники были отравлены варварами ядом, или цистерны заражены трупами убитых. Возникшая вследствие этого чума убила многих из наших, так как они сражались в чужом климате; среди прочих они самого Готфрида, достойного слёз всей католической церкви, чересчур преждевременно отняла у народа Божьего, который он опекал с отцовской заботливостью и лелеял с материнской любовью. Всего один год стоял он во главе народа Божьего, и, побеждённый продолжительной болезнью, 18 июля окончил во Христе исполненную веры и добрых дел земную жизнь. Не говоря,^22* или умолчав о всех достоинствах, какими он славился, [следует заметить], что он с такой кротостью относился как к местным жителям, так и к иноземцам, что едва можно было заметить, франками ли он сильнее оплакивался, или сирийцами и греками. Перед горой Кальварией в преддверии церкви на Голгофе находится его мавзолей, построенный из паросского камня.

В это самое время ^23* граф Балдуин находился в Рохасе, который является знаменитым городом, вернее, областью и частью Армении, после того как уже установил свою власть над этим народом, а именно, после смерти того пожилого христианнейшего правителя, который пригласил его к себе из Антиохии в защитники, и, когда Балдуин деятельно провёл множество битв, принял его также в сыновья и наследники. Ибо этот великий город, постоянно атакуемый с древних времён, никогда не сдавался язычникам, потому что был укреплён стенами, более прочными, чем любое творение человеческих рук, а также рекой, клокотавшей внутри него, всем своим естественным положением и богатством населения и продуктов питания. У нас нет ни намерения, ни времени сообщать здесь, сколько раз названный муж с малым войском разбивал огромное множество варваров, а иногда даже побеждённый одерживал победу, когда, потеряв войско, привёл другое из-под осады Антиохии, о том, наконец, как он освободился от коварства некоего, лживо союзного с ним турка по имени Балдук, а затем схватил и убил его самого; у того, кто захочет всё это описать, раньше закончится время, чем материал. Услышав всё же о смерти брата Готфрида, Булдуин поручил город и народ Балдуину Младшему ²⁵⁵, своему родственнику, а сам с почти 300 мужами направился в Иерусалим; тысячи засевших против него в засаде язычников он обманул, атаковал, победил и, нагруженный добычей, с триумфом вступил в Иерусалим. По всеобщей просьбе, всеми восхваляемый, он согласился быть их правителем; малое время спустя он, преклонив свою голову над могилой Гроба Господнего, навсегда подчинил себя служению ему. После этого, чтобы внушить язычникам ещё больший страх перед христианами, он короновался, приняв в день Троицы ²⁵⁶ королевское посвящение от легата апостольского престола. Затем он победил приморские города Ассур и Кесарию и, перебив бывших там сарацин, расширил своё королевство за счёт царя Вавилонии.

Умер Викберт, архиепископ Равеннский, поставленный над Гильдебрандом Григорием и названный папой Климентом, как бы то ни было довольно славный муж благодаря природному дарованию, красноречию, благородству и достоинству личности, который тогда не чувствовал себя дома ни в Риме, ни в Равенне и который взошёл на престол при живом папе, хотя и вынужденно, как говорят некоторые; он пережил трёх сменявших друг друга пап, отвергнутый обоими престолами – и Римом, и Равенной, предпочитая, как мы слышали из его собственных уст, никогда не принимать апостольского имени.

21* Слова: При герцоге … за счёт царя Вавилонии отсутствуют в этом месте в D.E. – В А. содержится только следующее: Император Генрих праздновал Рождество Господне в Шпейере, а на Богоявление назначил архиепископом Кёльна Фридриха, бамбергского каноника, молодого ещё человека. Он был рукоположен на праздник святого Мартина, в воскресенье. – Папа Викберт, который назывался также Климентом, умер.

22* Слова: Не говоря … или сирийцами и греками» отсутствуют в С.

23* В С. записано следующее: Ему наследовал его брат Балдуин, и был коронован, приняв королевское посвящение от легата апостольского престола; затем, исполняя обязанности как отличного воина, так и благочестивого защитника, он неутомимо ведёт войны Господни. Викберт, и т.д.

1101 год Господень.

Молодой король Конрад,^24* связанный с Матильдой, той великой, благороднейшей и, как некоторые говорят, благочестивой дамой, как родством, так и близкой дружбой, и постоянно пользовавшийся в требующих решения итальянских делах советами как её, так и господина папы и прочих богобоязненных лиц, в девятый год после того как ушёл из отцовского дворца, был застигнут внезапной смертью и в полной вере и добром исповедании отошёл, как полагают, из преходящего царства в царство вечное ²⁵⁷. Есть также такие, которые говорят, что он умер от яда. Те, которые при этом присутствовали, обычно уверяют, что видели, как на левой руке у бездыханного тела внезапно возник знак креста, и сами его похороны были почтены некоторыми чудесами.^25*

Один близкий нам человек видел ^26* летевший с запада на восток огненный [шар] наподобие крупного города.

Также невероятно огромное полчище червячков, которых называют «папилионами» из-за сходства с шатрами, в течение трёх дней летело из пределов Саксонии в Баварию.^27*

Вскоре последовал многочисленный поход, который вполне мог сравниться с предыдущим по крайней мере численностью и который, после того как стало известно о подвигах, вопреки надежде совершённых в Иерусалиме, вновь был подготовлен оставшимися народами всего запада, особенно теми, чьим обетам прежде помешали страх, или неверие, недостаток, или слабость; ^28* прежде всего, епископами Милана, Павии и прочими народами лангобардов, до 50 000 крестоносцев; затем народами разных немецких провинций; наконец, аквитанцами, во главе которых стоял Вильгельм Пуатье ²⁵⁸, до 30 000 закованных в латы рыцарей, не считая простого люда. Отряды лангобардов прошли с разрешения герцога Генриха ²⁵⁹ через Каринтию и, в то время как зимовали в городах Болгарии, оставив позади себя венгров, начали редеть числом; наконец, добравшись до Константинополя, они были переправлены на другой берег, – ибо это благодеяние пресловутый Алексей обычно спешил оказать пилигримам, – вернее подставлены под стрелы язычников. Ибо турки, узнав о бездействии ломбардцев, развеяли их, словно солому в такой мере, что немецкое войско, которое, следуя тем же путём, около начала июня добралось до этой же столицы, никоим образом не смогло выяснить, что случилось с предшественниками, ибо ни один выживший так и не вернулся из Романии. Ибо от самого входа, или первого города Болгарии, и до резиденции Алексея нам навстречу постоянно выходили его мирные посланцы, которые порой, однако, идя впереди, или сопровождая нас, исчезали подобно гаснущим искрам. Также армия их воинов, которых они называют печенегами, то наносила нам урон с тыла, то пыталась причинить насилие с флангов, то вступить в бой с фронта, то ворваться в ночное время в лагерь, но постоянно была рядом и враждебна нам в течение 20 дней, пока мы, наслаждаясь названной выше остановкой, вместе с отрядом герцога Вельфа, войском Вильгельма и различными, ежедневно прибывавшими силами не собрались в течение 15 дней в числе 100 000. Из них всех вождей отдельных отрядов Алексей по своему обыкновению принял под именем сыновей и после рукопожатий и принесения клятв раздал им, как и предыдущим войскам, подарки, а беднякам велел раздать щедрую милостыню за стенами города и устроить ярмарку. Ибо из-за существовавшего в отношении их недоверия лишь очень немногим лицам, да и тем лишь за деньги и тайным образом, разрешалось по всей его империи входить в тот или иной город, замок или укрепление. По этой же причине, когда Вильгельму с войском не дали пройти посреди Адрианополя, через который шла царская дорога, аквитанцы, тут же надувшись врождённой спесью, издали воинский клич, сожгли городские окрестности и напали на сам город; однако, в то время, как они яростно вели его штурм, войско печенегов, которое постоянно, как было сказано выше, оберегало по приказу цезаря этот путь, напало на них с тыла; вступив с ними в бой, они многих повергли, но и многих потеряли и, наконец, вступили на путь, которым только что пренебрегали. Итак, весь этот столь многочисленный народ решил направить свой путь через Романию, и каждый всё необходимое себе покупал по пустынным местам; затем мы как вынужденно, так и по собственной воле были переправлены через рукав моря, что зовётся рукавом святого Георгия, и в тревоге ожидали, какой результат будут иметь ежедневные встречи князей, а также их ежедневные переговоры с императором. Но вот, возник отвратительный ропот, будто император стоит скорее на стороне турок, чем христиан, и, разведав всё, что было вокруг нас, через частых посланцев восстанавливает их против нас. «Он, – говорили они, – тот самый вероломный Алексей, который при помощи некоторых алеманнских наёмников изгнал своего государя Михаила ²⁶⁰, присвоил себе его власть, а соучастников своего преступления, осудив на изгнание, приказал убить; а теперь, по его словам, он поступит со сражающимися франками и турками так, как поступают с грызущимися между собой собаками». Когда же кто-то пытался нанять суда, то услышал, что цезарь даже на море устроил пилигримам засады и с той же подлостью потопил перед тем множество кораблей. Поэтому все его ругали и проклинали, и на всех языках называли его не императором, но предателем. Тяжело говорить и жутко вспоминать тем, кто испытал это на себе, о том, какая растерянность была тогда в нашем, то есть германском, сообществе, самом малочисленном из всех, в то время как можно было видеть, как вместе с жизнью расставались отец с сыном, брат с родным братом, а товарищ с другом, много горше, чем разлучает сама смерть, когда один доверялся суше, а другой морю, и некоторые после отвешенной платы за проезд, после одной, или двух ночей, проведённых в море, вновь забирали багаж и с большим для себя ущербом приставали к берегу; выкупив коней за сумму, большую, чем та, по какой они их недавно продали, они, спасаясь от смерти, спешили навстречу гибели. Мы также, долго и много блуждая в том же душевном смятении, наконец, среди тех, которые отважились довериться морю, поскольку Божья милость направляла наши несчастья, через шесть недель добрались до порта Яффы ²⁶¹; да будет благословен во всём Иисус Христос!

Далее всё войско, получив от императора 300 туркополов, которые должны были вести отряды по удобному пути, обратилось против Никомедии, а оттуда, обходя стороной Романию, повернуло на север по направлению к земле Хорасан, которая является родиной турок. Ибо те места Романии, которые располагались вокруг общественной мостовой, вероломный Алексей опустошил, в то время как совсем недавно не смел оказать помощь осаждённым в Антиохии нашим, согласно клятве, и с тех пор, конечно, подозрителен как франкам, так и туркам. Сверх того, это воинство предполагало сделать себе имя в народах, точно также как предыдущее; но, как показал исход дела, это не было угодно промыслу Божьему. Ибо за несколько дней до этого язычники, как было сказано, закалили притупившиеся ранее мечи в едва остывшей крови лангобардов; воодушевлённые вследствие этого, они дерзнули оказать сопротивление столь неисчислимому множеству воинов. Турок было немногим более 4000, но все – отборные, на очень быстрых конях и в полной мере оснащённые оружием, стрелами и умением стрелять из лука; они пришли, чтобы скорее путём разведки испытать свою удачу, или доблесть незнакомого войска, чем вступать в открытую битву. Поэтому они по обыкновению разбойников преимущественно грабили арьергард, после этого брали в плен или убивали, затем, выехав вперёд по перепутьям, огнём или каким-то иным способом уничтожали фураж; иногда также они весь день тревожили войско, шедшее через камыш и осоку, дымом и пламенем, порой закупоривали источники или цистерны, атаковали стрелами из безопасных мест, а по ночам, врываясь то с одной, то с другой стороны лагеря, причиняли всем беспокойство. Посреди всего этого они никогда не вступали в бой развёрнутым строем и лицом к лицу по обычаю воинов, но отступали перед теми, кто оказывал сопротивление, бежали от преследователей, но затем возвращались и опять следовали за ними.

Если бы мы попытались в полной мере описать пером эти несчастья, плачевнее всех прочих несчастий, то это превзошло бы и меру, и возможности; нам пришлось бы рассказать, столько благородных мужей погибло там без всякой славы, сколько богатых из-за нужды, сколько храбрых без всякого меча, в то время как раб не мог оказать помощи господину, деньги помочь богачу, а храбрый не имел возможности сразиться. Ибо места эти были скудными, бездорожными и необитаемыми, хорошо известными врагам и неизвестными нашим, где столь славный народ Божий был заперт в результате козней предателя Алексея. Но что я медлю? Так, будучи на протяжении почти 20 дней как бы мишенями для стрел, так, ежедневно считая себя обречёнными на заклание овцами ²⁶², они, оказавшись, наконец, в отчаянном положении, доверились ночью лесной чаще, стараясь избежать горькой, но явно уготованной им смерти, хотя лишь немногим бегство принесло какую-то пользу, кроме того, что совершила всеобщая крайняя и медленная участь. Ибо мы не верим, что из столь неисчислимого народа Божьего – увы! увы! – в живых осталась всего тысяча мужей, которых впоследствии – едва державшихся на ногах – мы видели на Родосе, Пафосе и в прочих портах, а также очень немногих в Яффе; из них граф Бернгард и граф Генрих Регенсбургский умерли в Иерусалиме, а герцог Вельф, скончавшись на обратном пути, был погребён на Пафосе. Посреди длиннейшей истории их мучений, которую не позволяет привести здесь назначение этого краткого сочинения, они рассказывали, что из наших людей Тимо ²⁶³, архиепископ Зальцбурга, был взят в плен, маркграфиня Н.²⁶⁴ – убита, а оба Бруно, каноники и знатные мужи, погибли от голода и жажды; а из латинских князей в живых, как говорили, остались Вильгельм, Раймунд, Стефан ²⁶⁵ и какая-то часть остальных.

Пока всё это происходило таким образом, христианам, которые были в Иудее, также не было пощады, ибо они терпели как ежедневные разбои со стороны жителей Аскалона и Дамаска, так и сражения со стороны вавилонян. Так, после начала мая неподалёку от крепости Рамы разбила лагерь вавилонская армия, против которой король Балдуин направил войско и призвал своих людей, чтобы они, как несколько дней назад по милости Божьей с малым войском унесли из Аравии богатую добычу, так и теперь не отступили перед множеством врагов. «Давайте, – говорил он, – будем жить им на погибель, или умрём в бою! Вот та борьба, о добрые воины, которую мы некогда так желали и ради которой пренебрегли отечеством, родителями и миром. Сражаться за наследие Христово против захватчиков Святой земли и чужеземных грабителей почётно, побеждать таких врагов ничуть не сомнительно, а умереть славно. Им родина дарует бегство, а нам чужбина – победу. Давайте же докажем то, что они осуждают, а именно, что франки не боятся смерти, более того, пилигримы Христовы желают или победить во Христе, или умереть ради Христа!». После того как он сказал многое такого рода и его люди воспрянули духом, огромное войско сарацин по удивительной воле всемогущего Бога отступило перед одним только, или чуть более одного, отрядом наших, так что они даже не дерзнули вступить в битву, но через несколько дней, проведённых в этом стоянии, постыдно и без всякого результата вернулись домой. Около начала сентября, а именно, в то время, когда молва о прибывших христианах, о которых мы упоминали ранее, вновь привела в ужас Вавилонское царство, они, проведя совещание, решили заранее принять меры к нашему избиению, то есть избиению всех, которых тогда найдут в Иудее и прочих тамошних землях, и, отправив письма в Дамаск, Триполи, Габалу и прочие варварские города, укрепили себя как можно более прочным взаимным договором против христианства. Итак, 40-тысячное войско вышло из Вавилона и, намереваясь сперва овладеть Яффой, расположилось неподалёку от Аскалона, естественно, после того как оттуда были взяты подкрепления. Балдуин, не оставшись в неведении относительно этого дела, отовсюду, то есть из Иерусалима, Никополя, горы Фавор, Хеврона, Кесарии и Ассура, созвал своих людей в Яффе, где тогда находился значительный отряд пилигримов.

Мы видели, как в эти дни в народе свирепствовала такая смертность, которой мы сами едва избежали, что насчитывали до 300 трупов, которых каждый день вывозили из Иерусалима, а в Яффе за нескольких дней могилами было занято огромное поле. Наконец, в третьем часу этого дня ²⁶⁶, после того как впереди короля пронесли древо Креста Господнего, – оно очень долгое время было скрыто в земле, но в прошлом году некоторые сирийцы показали его герцогу Готфриду, – за стенами города Яффы состоялось собрание всего народа; Арнольд, некий почтенный и весьма начитанный клирик, по приказу короля начал посреди собрания [такую речь]: «Блажен народ, у которого Господь есть Бог, племя, которое Он избрал в наследие Себе ²⁶⁷. Вы, о дражайшие братья, тот самый блаженный народ, тот святой народ, тот народ наследия Христова, народ, взятый в удел, который, оставив всё, отечество, родителей и имущество, нёс ежедневный крест вслед за Христом; вы обрекли ваши тела на мучения ради Христа. Все видели, как вы сражались; но Христос соизволил очистить место своего святилища вашей добровольно принесённой ему в жертву кровью и драгоценной смертью ваших братьев и соратников, и хотел освободить город своего покоя Иерусалим после столь многолетних оков отвратительнейшего народа посредством вашего смиренного служения. «Это, – говорит Бог, – покой мой на веки вечные; здесь поселюсь, ибо избрал я его» ²⁶⁸. Вот письма язычников, по Божьей воле отобранные позавчера у захваченных послов и вопреки этой, данной нам в торжественном обещании Бога надежды, содержащие дьявольские предсказания: что мы должны быть уничтожены в этом году в битве с ними, Иерусалим разрушен до основания и, что даже сказать хуже всякого нечестия, самый камень славного Гроба Господнего, должен быть разбит на куски и, доставленный таким образом на верблюдах к морю, утоплен в самом отдалённом его месте, чтобы никогда больше не быть найденным христианами. Поэтому, о христиане, вы видите, что надлежит делать. Подумайте о том, какой конец должна иметь эта дерзость!». Многое хотел он ещё сказать, но тут же поднявшийся шум остановил его, и, словно из единых уст, раздался единодушный крик: «Дело, – говорили они, – находится в критической фазе; наше решение коротко и в известной мере готово: следует или храбро сражаться за Христа, Христовы законы и наших святых, или постыдно умереть; остаётся или со славой умереть и жить вечно, или позорнейшим образом отступить и краткой и постыдной жизнью заслужить вечную смерть. Но пусть не дано будет жить ни временно, ни вечно тому, кто не считает нужным сражаться против столь нечестивой, столь оскорбительной дерзости язычников!». Тут же перед Крестом искупления нашего было в единодушном смирении совершено исповедание в грехах и после объявленного апостольским легатом, который случайно там оказался, отпущения, они, получив благословение, призвали помощь Господню и радостные вернулись в лагерь; после этого, рано утром, насчитывая до 7000 пехоты и тысячи всадников, они с великой радостью вышли навстречу страшной опасности. Итак, увидев стоянку варваров, они, – удивительно и сказать, – воспылали такой верой, что каждый из них не сомневался, что он один в силах сокрушить столько отрядов; потому и вышло, что в то время как они, без всякого порядка проскакав почти целую милю, неосторожно обрушились на врагов, первая когорта была атакована с фланга и тут же полностью смята. Балдуин, придя по этой причине в бешенство, напал на них с таким натиском конницы, что они, хоть и сопротивлялись более ожесточённо, чем когда-либо прежде, уверенные в победе благодаря ответам идолов, всё равно таяли перед ним, как воск перед лицом огня. Достопочтенный аббат Герберт, который тогда постоянно носил Крест Господень с боку от короля, рассказывал мне, что никогда не видел такого густого снега или дождя, как та туча стрел, которая летела тогда против короля; но, увидев драгоценное древо, никто из врагов не полагался более на оружие и стрелы, но все искали спасения в бегстве. Итак, после победы, уступленной им Богом, – у которого нет различия, многими ли спасти, или немногими ²⁶⁹, – в то время как они, между тем, грабили вражеский лагерь и добычу, прибыл вестник, присланный жителями Яффы, который сказал, что город осаждён с суши и с моря. Тут же нагрузив себя добычей, а остальное предав огню, они как можно быстрее поспешили к нам на помощь, ибо мы, заблокировав изнутри ворота, были уже обложены с суши множеством всадников, а с моря – 42 носатыми кораблями; после стольких нападений врагов и таких несчастий в виде нужды и чумы, они позволили нам с величайшим ликованием завершить праздник рождества Богородицы ²⁷⁰, который мы в этот день начали с такой печалью. На следующий день 30 кораблей доставили нам великое изобилие хлеба и прочих припасов вместе с братьями пилигримами числом до 12 000 человек; в то время как вражеский флот попытался на них напасть, удивительное могущество Божье так обуздало его силой святого Креста, который, в то время как из города нельзя было оказать никакой реальной помощи, был, в свою очередь, поднят ввысь по приказу короля, что ни один из стольких кораблей никакими усилиями и никаким способом гребли нельзя было сдвинуть с места, что привело в сильное изумлении и язычников, и христианский народ.

Нельзя обойти молчанием и то, что, как мы узнали, случилось там в том же году, как достопочтенный священник Герман, который тогда обитал на Масличной горе, сообщил в таких словах: «В день святейшей субботы, – говорит он, – когда мы, согласно обещанию старинного милосердия Господнего, после того как крещение было уже совершено, с величайшим смирением ожидали, что нам будет дарован свет с неба, мы вплоть до вечера предавались обычным молитвам; однако, нам из-за наших грехов было решительно отказано в желанном небесном даре, который некогда даже в присутствии язычников христиане до нас всегда имели обыкновение получать, и мы провели эту ночь Воскресения Господнего без всякой службы праздничного собрания, в скорби и печали. Ранним утром мы с босыми ногами прошли с литаниями от Гроба Господнего и, войдя в Храм Господень, а именно, в то место, то есть на гору Мориа, на гумно Орны, где Давид, как мы читали, был услышан в величайшей нужде ²⁷¹ и где, согласно обещанию Соломона ²⁷², должны быть услышаны все, которые будут молиться там со смиренным сердцем: вскоре после молитв и слёз, пролитых ради того, чтобы Христос не оставил нас и не приготовил тем самым хулы своему имени среди народов, мы ещё не покинули этот славный двор, как вдруг услышали звон колоколов и гремящие с высот похвалы, звучащие нам навстречу от тех, которые там остались; войдя в вышеназванную церковь, мы, преисполненные огромной радости, увидели две лампады, зажжённые небесным огнём. Что же далее? Начав с обряда крещения, который мы накануне прервали, мы с самым радостным благоговением выполнили всю обязанность нашей службы, только что отнятую Господом, вплоть до совершения мессы; когда мы ушли, то посреди мессы сирийцев, которые всегда имеют обыкновение после нашего ухода петь псалмы в том же хоре, свыше были зажжены также и другие лампады, а до вечерней службы и во время самих вечерних молитв количество такого рода светильников зримо выросло до 16; так вышло, что в Иерусалиме нашлись лишь очень немногие, будь то христиане, или язычники, которые уверяли, что не видели столь явного могущества Христова».

24* В А. под этим годом следующее: Император Генрих праздновал Рождество Господне в Майнце при большом стечении народа. – Умерли Эгильберт ²⁷³, архиепископ Трирский, и Лиеммар ²⁷⁴, архиепископ Бременский. – Генрих ²⁷⁵, граф Лимбурга, поднял мятеж, но, после того как его крепости были осаждены и разрушены, сдался. – Таков конец этого сочинения.

25* С. добавляет: И по праву. Ибо он распространил, между тем, по римскому миру такой слух о своих талантах, что никто из благочестивых, никто из мудрых не сомневался, что именно на него следует возложить спасение государства. Ибо он был мужем во всех отношениях католическим и полностью послушным апостольскому престолу, более преданным религии, чем власти или оружию; в достаточной мере, или даже сверх меры наделённый силой и отвагой, он предпочитал проводить свободное время в чтении, а не в играх; он делался близким всякого рода несчастным, но, особенно, терпящим нужду рыцарям благодаря сочувствию и плодам милосердия; никого не презирая, никому не причиняя насилия, никого не осуждая до суда, он был доступен всем лицам и всякому сословию, а потому по праву всегда был угоден Богу и людям. Согласно той законной заповеди: «Почитай отца твоего», он никогда не позволял достигать своего слуха молве, которая по большей части порицала нравы его отца и которая, как полагали, явилась причиной его напряжённых отношений с отцом и последующего отпадения от него, всегда именуя его своим господином и цезарем, или императором; всех приходивших из отцовского дворца он называл сорабами и даже с самыми низкими из них обходился с товарищеской благосклонностью. Кроме душевных достоинств и устойчивости нравов он был весьма красив телом и отличался высоким ростом. См. выше, под 1099 г.

26* Остальное в этом месте под этим годом отсутствует в D.

27* Прочее под этим годом отсутствует в Е.

28* Об исходе этого дела мы имеем другие более подробные сочинения. В С., где остальное пропущено.

1102 год Господень.

Император Генрих, проведя совещание с князьями,^29* объявил о намерении отправиться в Рим и созвать там около начала февраля генеральный собор, чтобы, канонически обсудив на нём как своё, так и господина папы дело, укрепить католическое единство светской и духовной власти, которое столько лет оставалось нарушенным. Известно всё же, что ни сам он не прибыл, согласно этому решению, ни послов, которые бы заявили о его подчинении папскому достоинству, не отправил. Не осталось тайной и то, что он попытался бы, если бы это можно было сделать, поставить вместо господина Пасхалия другого папу, но не преуспел в этом.

После середины 40-дневного поста, когда собрались все епископы Апулии, Кампании, Сицилии, Тосканы и вообще всей Италии, а также послы от очень многих заальпийских отцов, в Риме состоялся великий собор, на котором помимо почтительного утверждения, как обычно, старинных установлений отцов, был также включён в число наиболее значимых ересей часто упоминаемый раскол нашего времени и вместе со своими зачинщиками и последователями предан вечному проклятию посредством следующего приведённого ниже исповедания: «Я предаю анафеме всякую ересь и, особенно, ту, которая привела в расстройство положение нынешней церкви, которая учит и доказывает, что анафемой следует пренебрегать, а церковные узы презирать. Я же,^30* призывая в свидетели Христа и церковь, обещаю послушание понтифику апостольского престола, господину Пасхалию, и его преемникам, утверждая всё, что утверждает святая и вселенская церковь, и осуждая всё, что она осуждает». Там же названный папа Пасхалий провозгласил против императора и римского патриция Генриха приговор, который мы также среди бесчисленных толп от разных народов слышали из его собственных уст в Латеранской церкви в день вечери Господней ²⁷⁶; собственно после того как мы, доверившись 24 сентября в Яффе морским волнам, оказались в Риме, приведённые сюда милостью Христовой на упомянутой великой неделе. «Поскольку, – говорит папа, – он не перестал рвать тунику Христову, то есть разорять церковь грабежами и поджогами, пятнать развратом, вероломством и убийствами, то за своё непослушание он был отлучён и проклят сперва блаженной памяти папой Григорием, а затем святейшим мужем Урбаном, моим предшественником; мы также на нашем последнем соборе по приговору всей церкви предаём его вечному проклятию. Мы желаем, чтобы это стало известно всем и, особенно, заальпийским жителям, чтобы они воздерживались от его нечестия».

Умер ^31* Гартвиг ²⁷⁷, архиепископ Магдебурга, муж во многих отношениях достойный похвалы, но особенно преданный народу и много заботившийся об увеличении выгод той церкви, во главе которой стоял; он был также неутомимым посредником между обеими сторонами в деле устранения часто упоминаемого раскола. – Умер Роберт, епископ Бамбергский; вместо него императором Генрихом был поставлен Отто ²⁷⁸, его канцлер, муж, как полагают, весьма благочестивый. Арибо ²⁷⁹, благородный князь из Каринтии и некогда пфальцграф в Баварии, уже в весьма преклонном возрасте отошёл к Господу.

Также ^32* Балдуин и те, которые были с ним в Иерусалиме, вступили в битву против несметного множества сарацин; поскольку дело там велось неразумно, наши были окружены превосходящим количеством лучников, ибо их было уже очень немного, и вынуждены были отступить за стены города Рамы, который был по соседству, а король, как говорят, спасся с тремя всадниками ²⁸⁰. Варвары же, которые казались многочисленнее камней замка, в скором времени разрушили все стены; взяв в плен и вырезав всех, кого они там нашли, они этих пленников вместе с вестниками своей победы отправили впереди себя в Вавилон, а сами спокойно, будто уже завладели этой приобретённой мечом страной, разбили свой лагерь на этих равнинах, пока, между тем, не вернутся вестники их царя. Но не осталась для них безнаказанной эта победа, одержанная не их доблестью, но Божьим промыслом над теми, которых Бог не желал более селить на земле, но желал поселить в раю. Ибо на третий день Балдуин, внезапно нагрянув с многочисленным войском, которого он должен был ожидать раньше, разгромил их с таким кровопролитием, что им и не по вкусу, и не к пользе пришлась прошлая победа. Это новое войско вели Раймунд из Триполи, которое он недавно завоевал, и Танкред ²⁸¹ из Антиохии; ибо его дядя Боэмунд был два года назад коварно пленён турками и оставил ему Антиохийское княжество.

29* С. продолжает: начал вести переговоры, чтобы, если это возможно, около начала февраля отправиться в Рим и, канонически обсудив на нём как своё, так и господина папы дело, укрепить католическое единство светской и духовной власти. Поскольку он был задержан другими делами, то по прошествии середины 40-дневного поста, и т.д.

30* Слова: «Я же … воздерживались от его нечестия» отсутствуют в С.

31* В D.E. оставшиеся события этого года излагаются так: Арибо … к Господу. Умер Роберт … благочестивый. Умер Гартвиг … раскола. В С. же можно прочесть лишь следующее: Поставлен епископ Роберт, муж во всех отношениях весьма благочестивый и преимущественно господину императору более всех и прежде всех верный до самой смерти, даже посреди великих опасностей. Умер Гартвиг, епископ Магдебургский.

32* Слова: Также Балдуин … Антиохийское княжество отсутствуют в этом месте в D.E. В С. их также нет.

1103 год Господень.

Император ^33* Генрих, отпраздновав Рождество Господне в Майнце, велел официально объявить через епископа Эмехарда, что он намерен передать управление своему сыну, королю Генриху, и посетить Гроб Господень; вследствие этого он приобрёл немалое расположение как народа, так и князей и клириков всего королевства, и многих из разных частей королевства воспламенил тем же обетом готовиться сопровождать его в этом походе.

Куно ²⁸², сын герцога Отто, один из высших князей, которому не было равных во всяком великолепии человеческих дел, а именно, вполне превосходивший прочих происхождением, а также знанием наук, храбростью и богатством, приветливый и приятный всем добрым людям за изящество и красноречие, однажды ночью, в то время как совершал путь, подвергся нападению и был убит в результата заговора некоторых проклятых людей, оставив знати королевства огромную печаль и одновременно подозрение, что такие преступления предпринимаются низшими людьми против высших. – Ибо три года назад Генрих Толстый ²⁸³, родной брат этого Куно, старший по рождению, в то время как отправился во Фризскую марку, во главе которой стоял, для ведения дел и ожидал повиновения, был окружён кознями со стороны простых фризов, которым тяжко было иго его господства; узнав об этом деле, он бежал к морю, но был ранен моряками и одновременно утоплен. Гибель столь славного мужа, который бесспорно вторым после короля осуществлял власть в Саксонии, была тяжело воспринята всем Германским королевством, и эта скорбь, как мы сказали, ещё удвоилась ныне из-за убийства его брата Куно.

Умер Генрих ²⁸⁴,^34* могущественнейший муж своего времени в Саксонии.

33* В С.: Когда император Генрих праздновал Рождество Господне в Майнце и обсуждал с князьями необходимые меры относительно положения государства, внезапно распространился слух, будто император Генрих намерен передать своему сыну управление государством, а сам решил посетить Гроб Господень и дать Христу удовлетворение за свои грехи.

34* В C.D.E.: маркграф Айленбурга.

1104 год Господень.

Император Генрих отпраздновал Рождество Господне в Регенсбурге. Когда он находился там какое-то время, а среди баварской знати ещё ранее возник ропот, поскольку саксам и франкам император оказывал там большее доверие и почёт, чем местным жителям, граф Зигхард ²⁸⁵, который в особенности выражал такого рода подозрения, постепенно начал казаться враждебным императору, главным образом из-за того, что он один прежде всех князей, которые тогда присутствовали, казалось, обезопасил себя более крупным отрядом рыцарей, приведённым им для сопротивления, если при дворе что-то случайно пойдёт не так.

По прошествии нескольких дней после этого, когда этот граф, чувствуя себя уже в безопасности, разрешил отрядам своих людей удалиться, против него, поскольку об этом сговорились как горожане Регенсбурга, так и люди от сословия министериалов из разных мест, поднялось неистовое волнение, которое никоим образом, даже через посредничество сына императора, не удавалось усмирить, пока граф, осаждённый на постоялом дворе с третьего часа дня до девятого, не был, наконец, обезглавлен, после того как были взломаны двери, но предварительно исповедовавшись и приняв предсмертное причастие Господне. Об этом ^35* преступлении нам не хотелось бы говорить чересчур много, особенно, когда месть и прочие последовавшие за этим злодеяния до сих пор стоят перед глазами, и мы не может знать, чем всё это кончится.

Всё же, исключая эти события, земля повсюду пребывала в покое и приятным образом наслаждалась миром и изобилием, а также хорошей погодой и телесным здоровьем. Некоторые также, которые вернулись с пальмовыми ветвями из Иерусалима, сообщили, что Акра, она же Аккарон ²⁸⁶, захвачена нашими, и рассказали, кроме этого, также немало другого благоприятного, что доставило нам великую радость, о положении Иерусалимской церкви.

Граф Бото ²⁸⁷, по прозвищу «Храбрый», родной брат того Арибо, о котором мы упоминали выше, уже исполненный дней, скончался неподалёку от Регенсбурга и, доставленный в Теерский монастырь, который он щедро одарил своими богатствами и поместьями, был там погребён. Эти два брата, то есть Арибо и Бото, по отцу вели своё древнейшее благородство от крови норикского рода, будучи потомками того знаменитого Арибо, который, как до сих пор поют народные певцы, был растерзан на охоте диким зубром, и сыновьями пфальцграфа Гартвига, который был братом того Зигхарда,^36* который родил Зигхарда, убитого в Регенсбурге. По матери же они происходили из Саксонии, из славного рода Иммедингеров, который, как передают, был близок славному роду Оттонов. Ибо история саксов упоминает об этом Иммеде в таких словах ²⁸⁸: «Жила, – говорится в ней, – славная и благороднейшая королева исключительной мудрости, а именно, Матильда, мать Оттона Великого, дочь Дитриха, чьими братьями были Видукинд, Иммед и Регинберн. Это был тот самый Регинберн, который сражался против датчан, долгое время опустошавших Саксонию, и победил их, освободив отечество от их вторжений вплоть до нынешних дней. Они были из рода великого герцога Видукинда, который вёл мощную войну против Карла Великого в течение почти 30 лет». От семени этих, как мы сказали, славнейших князей происходит благородная Фридеруна, мать Арибо и Бото, а именно, от Ретинга, сына Бото, сына Ретинга, рождённого от Бото II; после смерти Гартвига она тут же приняла вдовий покров, в то время как Арибо был ещё очень мал, а Бото находился в утробе и родился позднее. Мы знаем, что оба они вполне преуспели в науках, военном деле и прочих делах; однако же, как свидетельствует народ почти всей Германии и Италии, Бото был как более строен и изящен телом, так и более совершенен и знаменит в военном деле. Паннония признаётся, что некогда узнала его таким и столь великим, что у них верят, будто он воистину был одним из древних гигантов. О нём можно было бы рассказать ещё больше, если бы этому не мешала задача этого краткого сочинения.

Иоанн ²⁸⁹,^37* епископ Шпейерский, поражённый язвой в районе половых органов, о которой рассказывались некоторые примечательные подробности, изнемог в результате длительной болезни и был погребён в том же городе.^38*

Молодой Конрад ²⁹⁰, сын маркграфини Беатрисы, после того как, презрев занятие науками, в которых весьма преуспел, посвятил себя военному делу, согласно пророчеству Христову, погиб от меча, поскольку взял меч ²⁹¹. Малое время спустя умерла и сама Беатриса, и ^39* была погребена возле своего отца, герцога Отто, в замке Швейнфурте.

Когда около летнего солнцестояния разыгралась непогода, в Вюрцбургском округе, как говорят, посреди града упала ледяная глыба такой величины, что она, даже после того как её разделили на четыре части, казалась неподъёмной для стольких же человек. В Шпейерском же епископстве видели, как из хлебов текла кровь; её удивительным образом нашли также в кушаньях из чечевицы, что, как полагали согласно древней аналогии римской истории, предвещало гражданскую, вернее междоусобную войну.

35* Слова: «Об этом … в том же городе» отсутствуют в С.

36* В D.E.: Фридриха.

37* Слова: «Иоанн … в том же городе» отсутствуют в D₁.

38* В Е.: епископ умер и был погребён в своём монастыре, который сам построил в Синцхайме ²⁹².

39* Слова: «была погребена … для стольких же человек» отсутствуют в С.

1105 год Господень.

В то время как ^40* император Генрих праздновал в Майнце Рождество Господне, Генрих, его сын, названный пятым королём этого имени, готовил в Баварии мятеж против отца, а именно, по настоянию маркграфа Дипольда ²⁹³, графа Беренгара ²⁹⁴ и Отто ²⁹⁵, некоего знатного мужа и его родственника по материнской линии, по совету и при содействии которых он и покинул отца несколько дней назад. Ибо он, первым делом предав анафеме вышеназванную ересь, заявил о должном послушании понтифику апостольского престола, а затем, когда с ним соединились норикские князья и некоторые знатные люди из Алеманнии, а также восточной Франконии, направился к саксам. С почётом принятый ими, он, отпраздновав Пасху ²⁹⁶ в Кведлинбурге, вскоре овладел всеми городами Саксонии, и вельможи в полной мере почтили его королевским достоинством. По совету и при содействии епископа Рутарда Майнцского и Гебхарда Констанцского ²⁹⁷, а именно, представителей господина папы Пасхалия,^41* он возвратил к причастию римской церкви всю Саксонию, а епископам и клирикам назначил на 29 мая генеральное собрание в королевском поместье под названием Нордхаузен, на котором следовало обсудить меры по поводу уже ослабевшей дисциплины церковного распорядка. На этом соборе по поводу предстоящих решений были сперва зачитаны декреты отцов, и то, что можно, тут же было достохвальным образом улучшено, а кое-что, что казалось более серьёзным, было отложено до слушания в присутствии папы. Так, ересь симония была осуждена по обычаю отцов, и точно также отвергнуто там всеми развратное сожительство николаитов; вышеназванные епископы объявили апостольской властью, что пост марта месяца следует по римскому обычаю соблюдать в первую неделю 40-дневного поста, а пост июня месяца – в ту же неделю Троицы, и утвердили Божий мир; тем же ^42*, которые были посвящены лжеепископами, было обещано, что во время ближайшего поста им дадут примирение посредством католического возложения рук. Мы видели посреди этого, что не можем обойти молчанием, как король Генрих великим смирением и в то же время властью оправдал на глазах у всех немалые надежды на свой добрый характер. Так, когда он, только призванный, хотел принять участие в собрании рабов Божьих, – ибо там наряду с епископами и клириками собралась также огромная толпа аббатов и монахов, жаждущая церковного единства, – то, выйдя вперёд в смиренном одеянии и стоя на более высоком месте, он, наконец, разумным образом возобновил всем, согласно решениям князей, их законы и права; если же предлагались какие-то неразумные меры, то он отвергал их с восхитительным и не по возрасту мудрым возражением и наследственным великодушием, во всём этом удивительным образом сохраняя в себе застенчивость юности и оказывая достойное уважение к священникам Христовым. Между тем, проливая слёзы и призвав в свидетели самого царя небесного и всё небесное воинство, он заявил, что присвоил себе отцовскую власть не из желания царствовать и не хочет, чтобы его господин и отец был свергнут с престола Римской империи, вернее он всегда питал должное сочувствие его упорству и непослушанию; и обещал, что если тот по христианскому закону пожелает подчиниться святому Петру и его преемникам, то он или откажется от престола, или подчинится ему, как раб. Услышав это, вся толпа одобрила сказанное и стала проливать слёзы и молиться как за обращение отца, так и за успехи сына, громким голосом возглашая: «Кирие элейсон». В тот же час епископы Удо Хильдесхаймский ²⁹⁸, Генрих Падерборнский ²⁹⁹ и Фридрих Хальберштадтский ³⁰⁰, пав к стопам митрополита и призвав в свидетели его самого, а также стоящего рядом короля и всю присутствующую церковь, предали себя апостольскому послушанию. Их прегрешения тем не менее были отложены для папского суда, только при временном отстранении их от своих должностей.

Когда всё это было надлежащим образом устроено, король, отпраздновав Троицу ³⁰¹ в Мерзебурге, велел посвятить Генриха ³⁰², уже давно назначенного архиепископом Магдебургской церкви, но изгнанного верными императора; вскоре после этого он предпринял поход против Майнца, намереваясь восстановить изгнанного оттуда епископа, в то время как отец ожидал развития событий внутри его стен с немалым отрядом рыцарей и некоторыми, правда, не слишком верными ему князьями. Как тем мешало подойти к городу течение Рейна и отсутствие кораблей, так этим не давало вести братоубийственную войну размышление по поводу принесённых как отцу, так и сыну клятв. Всё же многочисленные гонцы сновали по реке туда сюда, все вельможи королевства обсуждали между собой многочисленные планы, в то время как отец обещал раздел королевства и обеспечение наследственной преемственности, а сын не требовал ничего, кроме подчинения папе и достижения церковного единства. Безуспешно отступив таким образом, [король] прибыл в Вюрцбург ^43* и, изгнав некоего Эрролонга ³⁰³, которого император назначил недавно вместо умершего епископа Эмехарда, посредством названного архиепископа Рутарда возвёл на престола Роберта, приора тамошней церкви, как ранее, так и ныне избранного духовенством и народом;^44* так, когда эта церковь была возвращена к апостольскому общению, [король], получив от горожан гарантии безопасности, отпустил саксов, а сам вместе с баварцами приступил к осаде крепости Нюрнберг; благополучно взяв её через два или более месяцев ³⁰⁴, он, распустив войско, направился в Регенсбург. Отец, следуя за ним по пятам, вернул жителям Вюрцбурга Эрролонга, предварительно изгнав Роберта, а затем, разорив всё, что принадлежало сторонникам сына, изгнал, наконец, из города и самого сына, поскольку жители Регенсбурга коварно оказывали ему содействие. Расположившись там, он поставил епископом этой кафедры одного молодого человека по имени Ульрих,^45* а затем собрал отовсюду войско и, двигаясь дальше, разорил марку Дипольда, главным образом благодаря жестокости чешского народа. Но рыцари короля вместе со своим господином не мешкают более, устраивают повсюду сходки, отплачивают людям цезаря с тыла огнём и грабежом и, наконец, с 10 000 отборных молодых людей, разбитых на пять отрядов, требуют битвы. Когда лагери были уже разбиты друг против друга, на протяжении трёх дней с одной стороны реки Реген развевались знамёна императора, с другой – знамёна короля, – весьма жуткое зрелище; уже в самом русле реки происходили частые поединки, в ходе которых со стороны императора пал граф Гартвиг,^{46* 47*} и немало людей с обеих сторон унёс сомнительный жребий Марса. Однако же в день, который самым очевидным образом предшествовал генеральному сражению, князья, которые, казалось, были главами и силой того и другого войска, после того как было получено взаимное согласие на мирные переговоры, после придирчивого обсуждения причины нынешней между ними войны, наконец, наученные, как полагают, Божьим духом, с единым мнением резюмировали, что в столь суровом и столь опасном деле слишком мало справедливости и слишком мало пользы; поэтому они с одинаковым стремлением решили, что бесспорно следует пощадить братьев, то есть христианский народ с той и с другой стороны, вернее прекратить братоубийственную войну. Говорят также, что молодой король, в то время как кровожадный Марс уже начал, как мы сказали, лютовать по выстроенным со всех сторон войскам, с взволнованным сердцем горестно воскликнул о своём отце: «Я от всего сердца благодарю вас, мои соратники, за ваше ко мне расположение; и не отказываюсь каждому из вас воздать тем же, если того потребует дело. Однако, пусть никто не желает и не рассчитывает приобрести мою милость тем, что будет хвалиться, будто благодаря ему был убит мой отец и господин, и не думает, что он должен быть убит. Я желаю получить причитающееся мне в соответствии с христианскими законами королевство, как наследник ^48* и преемник августа, если это всё же будет угодно повелителю всего сущего; и не желаю ни быть, ни называться отцеубийцей. Если же мой отец подчинится игу апостольского послушания, то я тут же удовольствуюсь тем, что мне только и уступит его милость; пока же знайте, что я сражаюсь не против отца, но борюсь за отцовское королевство». Итак, уже под вечер этого дня королевские фаланги освободили место, крича, что они оказывают уважение императорскому величеству. Император же, в то время как он давал в лагере распоряжения, уверенный в завтрашней битвы, вопреки чаянию услышал от чешского князя ³⁰⁵ и маркграфа Леопольда ³⁰⁶, что князьям не угодна ни эта битва, ни вообще намерение сражаться. Тут же пав духом, он смиренно просил их о помощи, но ничего не добился; узнав также от тайных посланцев сына, что против него составлен заговор его же людей, он вместе с очень немногими мужами тайно удалился из лагеря; так благодаря Божьему промыслу посредством спасения одного была спасена кровь многих, которая, как полагали, должна была пролиться. Ибо, как только об отсутствии императора стало известно повсюду по всему лагерю, каждый поспешил вернуться восвояси, тем более что покров тёмной ночи обеспечивал безопасность бегства. А король, в то время как мог поступить с рассеявшимися врагами по своему произволу, решив скорее щадить, нежели преследовать, закрепил за собой город бесспорно более суровым договором из-за нарушения заключённого ранее договора, и, устранив Ульриха, возвёл на тамошний престол Гартвига ³⁰⁷, во всех отношениях испытанного, католического и благородного мужа; он примирил с собой некоторых епископов и князей из отцовского войска, найденных внутри городских стен, и, тут же вернувшись во Франконию, предоставил испить ту же чашу неверным ему жителям Вюрцбурга. Посреди этого ^49* названный Эрролонг, который присвоил титул тамошнего епископа, обманутый в своих надеждах, уступил престол Роберту и сдался королю; с тех пор он считается среди его капелланов точно таким же верным.

Король, между тем, услышав, что его отец находится у Викберта ³⁰⁸, светлейшего и мудрого мужа, который княжил в тех землях, что населяют сорбы, разрешил предоставить ему сопровождение до самого Рейна, – ибо тот умолял об этом через послов; всё же, чтобы не быть потревоженным там каким-либо усилием с его стороны, он, заблаговременно удалившись из Вюрцбурга, не без риска переправился через названную выше реку неподалёку от Шпейера; тут же овладев этим городом и спрятанными там отцовскими сокровищами, он поставил Шпейерским епископом мудрого и благородного мужа, угодного всем здравомыслящим людям за добрую славу своего образа жизни и достоинство нравов, Гебхарда ³⁰⁹, аббата Хиршау. В те же дни достопочтенный архиепископ Рутард был выведен под охраной католических князей из Тюрингии, где он избегал ярости тирана в течение восьми лет, и при величайшем ликовании благородного Майнца восстановлен на своей кафедре; таким образом, примирив с апостольской церковью как духовенство, так и народ, он всячески почитался всеми не только как пожилой уже отец, но также словно воскресший из мёртвых. Итак, уладив дела в районе Рейна, король Генрих направился в Бургундию, но, призванный назад гонцами от своих верных, он с удивительной быстротой упредил козни отца, которые тот замыслил при помощи графа Зигфрида ³¹⁰. Ибо, когда тот направлялся в Майнц и пытался помешать хофтагу, который был назначен всеми князьями короля по поводу настоящего дела и ожидался на Рождество Господне, он застал его около 13 декабря в Бингене ³¹¹; лицом к лицу, в обратном, но изменённом лишь по необходимости порядке, сын увещевал отца об узах анафемы и прочих безрассудно совершённых им против государства деяниях, и обещал должное послушание, если тот соизволит лишь образумиться. Старший же откладывал эти и многочисленные такого рода предложения до слушания в присутствии вельмож и на усмотрение предстоящего хофтага, и таким образом оба вместе со свитами, миролюбиво по отношению друг к другу, одновременно двинулись по направлению к часто называемой столице. Между тем, верные через тайных послов сообщили сыну, что отец предпринимает некоторые действия, которые не согласуются с этим договором и миром, и они решили, что отец должен ожидать собрания князей отдельно со своими людьми в сильно укреплённой крепости, особенно,^50* после того как епископы Майнцский и Шпейерский и прочие, которые там были, официально заявили, что не могут предоставить ему церковное общение внутри своих недавно возвращённых им церквей. Уладив таким образом это дело, король, расставив стражу, чтобы от него не поступало никаких новостей и к нему не поступало ничего нового, прибыл в Майнц на собрание князей; но благодаря народной глупости повсюду разнеслась молва, что отец, мол, коварно схвачен сыном и помещён под стражу.^51*

В этом году ^52* король Балдуин, окружив Аскалон с моря огромным множеством кораблей, а с суши немалым войском, посредством длительной осады вынудил его стать своим данником. А спустя несколько месяцев Божья сила руками всего 4000 человек сокрушила у него на глазах 50 000 внезапно напавших на него сарацин, а именно, после того как один эмир, который, как казалось, был вторым после царя Вавилонии, был взят в плен, а другой – убит среди прочей толпы. В то время, как милость Христова содействовала своим паломникам в Антиохии, Сирии, Палестине и по всей Азии, а служба последних удаляла отовсюду варварские нечистоты, Алексей, незримый и тайный до сих пор гонитель церкви, обнажил долго скрываемую ядовитую ярость своего вероломства, заключил прочнейший союз с турками, у которых не осталось уже, – или осталось очень мало, – надежд господствовать на востоке, и – о постыднейшее преступление! – вернул сыновьям тирана Сулеймана Никею, которая, как мы писали выше, была оплотом нашей веры и только что приобретена ценой потоков крови христиан; он расставил караулы на суше и на море, чтобы мешать прохождению паломников, и через частых послов возбуждал против наших вавилонского царя. Его направленные против антиохийцев корабли и сами начали войну, но те, после того как у них всех были в поношение Алексею отрезаны носы и большие пальцы рук, нагрузили ими один из судов и отправили этому царю, убийце многих тысяч, такого рода блюдо. Также Боэмунд, уже освобождённый благодаря Божьему промыслу из трёхлетнего плена, прибыл на корабле в Италию и, велев строить там флот, начал разъезжать вплоть до испанских королевств и собирать против вышеназванного тирана всякое, какое только мог, воинство на любых условиях.

Умер герцог Фридрих ³¹², муж довольно известный мудростью, нравами и благородством, но ещё больше украшенный браком с исключительной и славной Адельгейдой ³¹³, а именно, дочерью императора, и потомком от неё удивительного таланта ³¹⁴.^53*

За день до кануна Рождества Христова на западе был виден такой яркий огонь, запылавший среди звёзд, что его можно было бы принять за сияние солнца, если бы он находился в восточной стороне.

40* В С.: Молодой король Генрих, движимый врождённым великодушием, начал по многим трудам своего хотя и вполне предусмотрительного отца, а равно и по частым недугам его тела задумываться об изменчивости судьбы и превратности обстоятельств; опасаясь, как бы неожиданная смерть отца случайно не застала его в то время, когда он ещё не вполне обзавёлся друзьями или вассалами и не особенно прославился в воинских подвигах, и не создала ему какой-либо помехи для царствования, он, не довольствуясь отцовским дворцом и совместной с ним, хоть и во всех отношениях императорской жизнью, отправился в Баварию; там, вступив в союз с теми князьями, некоторых из которых привлекло к нему родство по материнской линии, он уже самостоятельно, как король и сын короля, начал заботиться о делах государства. Итак, сперва он при помощи Гебхарда, епископа Констанцского, в то время представителя папы Пасхалия, соединился с римским престолом, заявив о должном ему послушании, а затем, взяв некоторых баварцев, а также кое-каких знатных мужей из Алеманнии и восточной Франконии, направился к саксам. С почётом принятый ими, он, отпраздновав Пасху в Кведлинбурге, вскоре овладел всеми городами Саксонии, и вельможи в полной мере почтили его королевским достоинством. Некоторые говорят, что этот разрыв был приготовлен по инициативе самого императора, с которым едва ли кто мог равняться в отношении предусмотрительности, чтобы посредством притворного разрыва искусно перетащить на сторону сына ту часть королевства, которая отпала от отца, а именно, чтобы у противников не было ни места, ни возможности дать ей какого-либо действительно враждебного главу. Мы, однако, верим, что всё это без сомнения произошло по Божьему промыслу и с Божьего согласия докажем это на основании добрых последствий. Ибо наставленный письмами господина папы Пасхалия, он по совету и при содействии Рутарда, и т.д.

41* Слова: «а именно, представителей господина папы Пасхалия» отсутствуют в C.D.E.

42* Слова: «тем же, которые … возложения рук» отсутствуют в С.

43* В С.: прибыл в Вюрцбург, и там, за пределами города разбил лагерь. В этом же году умершему епископу Эмехарду наследовал муж исключительной учёности и выдающейся мудрости, каноник Бамбергской церкви Эрлунг, который был весьма тщательно воспитан и основательно наставлен в свободных науках учёнейшим мужем Мейнхардом, а именно, своим дядей, бывшим епископом этого престола; за свою добрую репутацию он был взят из Бамбергского монастыря во дворец и там в течение нескольких лет деятельно исполнял обязанности канцлера, а затем с согласия как духовенства, так и народа получил Вюрцбургское епископство. Понимая, что добродетелью является постоянство в добром труде, он предпочёл скорее отказаться от этого места ещё до принятия посвящения, чем заслужить упрёк от императора, которому до сих пор служил с незапятнанной честностью, в малейшей неверности. Поскольку он отказался от этого места, король поставил Роберта, и т.д.

44* Слова: «как ранее, так и ныне избранного духовенством и народом» отсутствуют в C.D.E.

45* В C.D.E.: Ибо Гебхард, который достойным сожаления образом занимал это пастырское место в течение 16 лет, в этом же году был убит одним своим вассалом, которого он жестоко оскорбил, и умер вдвойне достойный скорби. Итак, собрав отовсюду войско, цезарь, двигаясь дальше, разорил марку, и т.д.

46* Слова: «со стороны императора пал граф Гартвиг» отсутствуют в С.

47* D.E. добавляют: в плен попал граф Зигхард.

48* В С.: Я желаю получить причитающееся мне в соответствии с христианскими законами королевство, как наследник моих отцов и преемник августов, если это всё же будет угодно повелителю всего сущего, и владеть им по народному праву; и не желаю ни быть, ни называться отцеубийцей. Если же мой отец подчинится игу апостольского послушания, что и является главной причиной [войны], то я тут же удовольствуюсь тем, что мне только и уступит его милость; пока же знайте, что я сражаюсь не против отца, но скорее борюсь за отцовское королевство». Между тем, когда уже вечерело, королевские фаланги вернулись в лагерь. А император, в то время как наставлял своих людей, словно уверенный в исходе завтрашней битвы, услышал от князей, что им не угодна эта битва и у них нет ни намерения, ни права сражаться. Узнав также от тайных посланцев сына, что против него составлен заговор его же людей, он вместе с немногими тайно удалился из лагеря; так благодаря Божьему промыслу посредством спасения одного была спасена кровь многих, которая должна была пролиться. Ибо, как только об отсутствии императора стало известно повсюду по всему лагерю, каждый поспешил вернуться восвояси, тем более что ночь предоставила такую возможность. А король, в то время как мог поступить с рассеявшимися противниками по своему произволу, решив скорее щадить, нежели преследовать, закрепил за собой город бесспорно более суровым договором из-за нарушения заключённого ранее договора, и, устранив Ульриха, возвёл на тамошний престол Гартвига, во всех отношениях испытанного, католического и благородного мужа; он примирил с собой некоторых епископов и князей из отцовского войска, и, тут же вернувшись во Франконию, предоставил испить ту же чашу неверным ему тогда жителям Вюрцбурга.

49* В С.: Посреди этого названный Эрлунг, который получил там епископство от императора, с досадой наблюдавший колесо фортуны, как мудрый и рассудительный муж, сдался восстановившему Роберта королю и с тех пор содержался среди его капелланов в великой и особой чести, ибо был ему давно хорошо известен. После этого король, придя к Шпейеру, поставил там епископом Гебхарда, аббата Хиршау, а также восстановил в благородном Майнце Рутарда, в течение восьми лет изгнанного из своей кафедры, и таким образом вернул к апостольскому общению как народ, так и духовенство. Направившись оттуда в Бургундию, он был призван назад гонцами от своих верных; так, упреждая коварные замыслы графа Зигфрида, посредством которых он, как говорили, вместе с императором пытался помешать тому хофтагу, который был назначен всеми князьями королевства по поводу настоящего дела, он застал своего отца около 13 декабря в Бингене; лицом к лицу, в обратном, но изменённом лишь по необходимости порядке, сын увещевал отца о том, что, казалось, требовало достойного исправления, и обещал оказывать должное послушание, если тот не отречётся от Бога.

50* Слова: «особенно, … недавно возвращённых им церквей» отсутствуют в С.

51* С.Е. добавляют здесь то, что записано ниже: За день до кануна Рождества Христова на западе был виден такой яркий огонь, запылавший среди звёзд, что его можно было бы принять за сияние солнца, если бы он находился в восточной стороне.

52* Слова: «В этом году … на любых условиях» отсутствуют в С. и на этом месте в D.E.

53* С. добавляет: Его герцогство получил Фридрих, его старший по рождению сын, но ещё ребёнок, который всегда пользовался у своего дяди, короля, великой и достойной его честью и любовью. Заканчивается вторая книга.

1106 год Господень.

При посредничестве Генриха Младшего в Майнце на Рождество Господне состоялось столь внушительное собрание всего Германского королевства, какого не видели на протяжении многих лет. Ибо те, которые присутствовали, рассказывают, что там было тогда 52 князя, или ещё более, так что было отмечено отсутствие только герцога Саксонии Магнуса, которому помешал прийти чересчур дряхлый возраст. Там прибывшие легаты апостольского престола, а именно, епископ Альбанский вместе с Констанцским, письменно и устно засвидетельствовав приговор об анафеме против Генриха Старшего, так называемого императора, неоднократно провозглашённый столькими следовавшими друг за другом папами, подтвердили, что всё множество людей, вернее вся рассеянная по всему кругу земному церковь уже многие годы властью Христа и блаженного Петра отделена от общения с ним. По этой причине, в то время как он пробовал явиться в Майнц из крепости, в которой находился, князья, чтобы уберечься от возмущения народа, который обычно больше сочувствовал его партии, чем партии сына, сами вышли к нему в Ингельхайм и, наконец, окружив его общим собранием, вынудили его к признанию вины и изъявлению покаяния. Поскольку легаты не могли тут же вернуть ему церковное общение и указать меру покаяния без решения генерального собора и исследования со стороны папы, он, вняв советам той и другой партии, передал во власть сына королевские и императорские инсигнии, а именно, крест и копьё, скипетр, державу и корону, желая ему удачи и с горьким плачем вверяя его князьям, и обещал впредь позаботиться о спасении своей души согласно решениям верховного священника и всей церкви. Таким образом Генрих, 5-й этого имени, избранный в короли сперва отцом, а затем, уже вторично, всеми князьями Германии, и католически утверждённый посредством возложения рук апостольскими легатами, после того как принял, согласно обычаям отечества, присягу как от епископов, так и от мирян, начал царствовать 88-м от Августа в 50-й год своего отца, в 1857 год от основания Города, в 5058 год от начала мира и, как сказано, в 1106 год от воплощения Господня.

Итак, когда перед королём и всеми князьями и епископами всей Германии, перед всем духовенством и народом были доставлены послания римского престола по поводу различного и укоренившегося осквернения церквей этого королевства, и, напротив, всеми было единодушно обещано исправление, то и король, и князья приняли решение отправить к святой матери римской церкви стольких и таких влиятельных послов от этих земель, которые были бы в состоянии надлежащим образом дать отчёт в обвинениях, тщательно исследовать спорные вопросы и во всех отношениях мудро позаботиться о церковных выгодах. Для этого дела были отобраны исполненные духом мудрости мужи, выдающиеся должностями, благородством рода, изысканностью или богатствами, достойные всяческого уважения как духовного, так и светского: из Лотарингии – Бруно Трирский ³¹⁵, из Саксонии – Генрих Магдебургский, из Франконии – Отто Бамбергский, из Баварии – Эберхард Эйхштеттский ³¹⁶, из Алеманнии – Гебхард Констанцский, из Бургундии – епископ Курский, а также некоторые благородные мужи мирского чина со стороны короля; среди прочего они получили задание добиться присутствия господина папы, если это возможно, в заальпийских пределах.

Комментарии

210. Генрих V (р. 1086 г. 8 янв. ум. 1125 г. 23 мая) – сын Генриха IV; король в 1106 – 1125 гг., император с 13 апр. 1111 г.

211. В 1095 г. на Констанции, дочери Рожера I, графа Сицилии, которая тогда была ещё ребёнком.

212. Левит, 18, 7.

213. Матфей, 19, 19.

214. Раймунд IV Сен-Жилль (ум. 1105 г.) – граф Тулузы и Триполи.

215. Роберт II (ум. 1134 г. 10 февр.) – ст. сын Вильгельма Завоевателя; герцог Нормандии в 1087 – 1106 гг.

216. Роберт II (р. 1065 г. ум. 1111 г. 5 окт.) – граф Фландрии в 1093 – 1111 гг.

217. Боэмунд I Тарентский (ум. 1111 г.) – старший сын Роберта Гвискара от его первой жены Альберады. Один из вождей Первого крестового похода. В 1098 г. захватил Антиохию и основал Антиохийское княжество, которое просуществовало 170 лет.

218. Эдессу.

219. Псал., 118, 109.

220. Лука, 21, 10 – 11.

221. Каиру.

222. Это название относится к проливам Босфору и Дарданеллам, а также к Мраморному морю.

223. Варяги, наёмники из северных стран.

224. Наёмники из тюркских народов.

225. В Клермоне (Овернь). Клермонский собор, открывший эпоху крестовых походов, был созван в ноябре 1095 г.

226. Гуго Великий (р. 1057 г. ум. 1101 г. 18 нояб.) – 2-й сын Генриха I, короля Франции, и Анны Ярославны, дочери Ярослава Мудрого; граф Вермандуа.

227. Адемар Монтейльский (ум. 1098 г. 1 авг.) – епископ Ле-Пюи. Легат папы во время Первого крестового похода.

228. Ср. Исход, 13, 13.

229. Матфей, 24, 24.

230. Нитра – город в Словакии к востоку от Братиславы (Пресбурга).

231. Рим., 10, 2.

232. Очевидно, имеется в виду книга «Деяния Божьи, совершённые через франков».

233. Никея была взята крестоносцами 19 июня 1097 г.

234. Под «Русским морем» (Mare Ruscia) следует понимать Мараш (Marusi), последний крупный город перед Антиохией.

235. Фландрским. Это письмо Эккехард использовал уже под 1098 г. в первоначальном варианте текста (см. выше) и отчасти повторяет теперь.

236. В октябре 1097 г.

237. В июне 1098 г.

238. 28 июня 1098 г.

239. Хагенмейер объясняет это как лежащую к востоку от Оронта местность, которую пересекала дорога на Исфахан (Ispahan). Мост через Оронт, по которому шла дорога, также звался Исфахан (Ispahan).

240. 7 июня 1099 г.

241. 15 июля 1099 г. До сих пор Эккехард следует письму.

242. Здесь Эккехард вновь возвращается к письму Роберта Фландрского.

243. Битва при Аскалоне произошла 14 августа 1099 г.

244. В B., а также в D. и H. здесь добавлено: «Ибо огромное множество, кроме тех, которые расположились с этим Боэмундом в Антиохии, или ушли с Балдуином в Рохас, остались в Тире и рассеялись по различным окрестным областям, устроили там собрание.

245. Даимберт (ум. 1107 г. 16 июня).

246. Конрад (ум. 1099 г. 13 апр.) – епископ Утрехта в 1076 – 1099 гг.

247. Фридрих I (ум. 1131 г. 25 окт.) – архиепископ Кёльна в 1100 – 1131 гг. Младший сын графа Бертольда I фон Шварценбурга.

248. Рапото V (ум. 1099 г. 14 апр.) – пфальцграф Баварии, граф Хама и Фобурга, граф в Иннтале и в Аугстгау; фогт св. Эммерама и св. Павла в Регенсбурге.

249. Ульрих I (ум. 1099 г. 24 февр.) – младший брат Рапото V; граф Пассау и Финнингена.

250. 19 июля 1099 г.

251. В 1095 г.

252. Пасхалий II (Раньеро ди Бьеда) – римский папа с 13 авг. 1099 г. по 21 янв. 1118 г.

253. Исайя, 60, 1.

254. Исайя, 66, 10.

255. Балдуин II де Бурк (ум. 1131 г. 21 авг.) – сын Гуго, графа Ретеля, двоюродный брат Готфрида Бульонского; граф Эдессы в 1099 – 1118 гг. Король Иерусалима в 1118 – 1131 гг.

256. 21 мая 1101 г.

257. 27 июля 1101 г.

258. Вильгельм IX Пуатье (р. 1071 г. ум. 1127 г. 10 февр.) – герцог Аквитании в 1086 – 1127 гг.

259. Генрих III – герцог Каринтии в 1090 – 1122 гг.

260. Имеется в виду Михаил VII Дука – император в 1067 – 1078 гг. Однако, его сверг с трона не Алексей Комнин, а Никифор III Вотаниат.

261. В августе 1101 г.

262. Рим., 8, 36.

263. Тимо фон Медлинг – архиепископ Зальцбурга в 1090 – 1101 гг.

264. Ида Австрийская.

265. Вильгельм де Пуатье, Раймунд де Сен-Жилль, Стефан де Блуа.

266. 7 сентября 1101 г.

267. Псал., 32, 12.

268. Псал., 131, 14.

269. 1 Макк., 3, 18.

270. 8 сентября 1101 г.

271. 2 Цар., 24.

272. 3 Цар., 9, 3.

273. Эгильберт (ум. 1101 г. 3 сент.) – архиепископ Трира в 1079 – 1101 гг.

274. Лиеммар (ум. 1101 г. 16 мая) – архиепископ Бремена в 1072 – 1101 гг.

275. Генрих I (р. 1062 г. ум. 1119 г.) – сын графа Вальрама II и Ютты Люксембургской; граф Лимбурга в 1082 – 1119 гг.; герцог Нижней Лотарингии в 1101 – 1106 гг.; пфальцграф Лотарингии в 1095 – 1099 гг.

276. 3 апреля 1102 г.

277. Гартвиг (ум. 1102 г. 17 июня) – архиепископ Магдебурга в 1079 – 1102 гг. Сын Зигфрида I фон Спонхейма.

278. Отто I (ум. 1139 г. 30 июня) – епископ Бамберга в 1102 – 1139 гг.

279. Арибо II (р. 1024 г. ум. 1102 г. 18 марта) – пфальцграф Баварии в 1041 – 1055 гг.

280. В июле 1102 г.

281. Танкред (р. 1072 г. ум. 1112 г. 12 дек.) – племянник Боэмунда Тарентского; князь-регент Антиохии в 1100 – 1112 гг.; князь Галилеи.

282. Куно фон Байхлинген (ум. 1103 г.) – 3-й сын графа Отто фон Нортхайма. Графом Байхлингена стал благодаря браку с Кунигундой.

283. Генрих Толстый (ум. 1101 г.) – старший сын Отто фон Нортхайма; маркграф Фризии в 1101 г.

284. Генрих I Старший (р. 1070 г. ум. 1103 г.) – маркграф Айленбурга; маркграф Мейсена в 1089 – 1103 гг.

285. Зигхард IХ (ум. 1104 г. 5 февр.) – граф Тенглинга и Бургхаузена. Сын Фридриха I и Матильды фон Хам-Фобург.

286. Называлась также Птолемаидой.

287. Бото (ум. 1104 г. 1 марта) – граф Поттенштейна.

288. Видукинд, I, 31.

289. Иоанн I фон Крайхгау (ум. 1104 г. 26 окт.) – епископ Шпейера в 1090 – 1104 гг.

290. Сын Беатрисы, дочери маркграфа Отто фон Швейнфурта и наследницы Швейнфурта.

291. Матфей, 26, 52.

292. Город в Бадене.

293. Дипольд III (ум. 1146 г. 8 апр.) – маркграф баварского Нордгау в 1078 – 1146 гг.; граф Хама, Фобурга и Наббурга.

294. Беренгар II (ум. 1125 г. 3 дек.) – граф Зульцбаха. Отец Гертруды (ум. 1146 г.) – жены императора Конрада III и Берты (Ирины) – жены императора Мануила I Комнина.

295. Отто фон Габсберг, внук Отто III, графа Швейнфурта.

296. 9 апреля 1105 г.

297. Гебхард III фон Церинген (ум. 1110 г. 12 окт.) – епископ Констанца в 1082 – 1110 гг.

298. Удо (ум. 1114 г. 19 окт.) – епископ Хильдесхайма в 1079 – 1114 гг.

299. Генрих II фон Вальбек (ум. 1127 г. 15 окт.) – епископ Падербона в 1084 – 1127 гг.

300. Фридрих I – епископ Хальберштадта в 1090 – 1105 гг.

301. 28 мая 1105 г. Здесь, очевидно, ошибка, так как собор, как сказано выше, состоялся 29 мая, а Троица началась 28 мая.

302. Генрих I фон Ассель – архиепископ Магдебурга в 1105 – 1107 гг.

303. Эрлунг (ум. 1121 г. 30 дек.) – епископ Вюрцбурга в 1105/06 – 1121 гг. Возможно, именно он является автором «Жизни Генриха IV».

304. В августе 1105 г.

305. Боривоя II, который был князем Чехии в 1100 – 1107 и 1117 – 1121 гг.

306. Леопольда III Благочестивого, маркграфа Австрии в 1095 – 1136 гг.

307. Гартвиг I фон Спонхейм (ум. 1126 г. 3 марта) – епископ Регенсбурга в 1105 – 1126 гг.

308. Викберт II Старший (ум. 1124 г. 22 мая) – граф Гроича; маркграф Лаузица с 1117 г.

309. Гебхард II фон Урах – епископ Шпейера в 1105 – 1106 гг.

310. Зигфрид фон Балленштедт (ум. 1113 г.) – старший брат Отто Богатого; пфальцграф Саксонии в 1095 – 1113 гг.; граф Веймара и Орламюнде.

311. Бинген – город на Рейне к западу от Майнца.

312. Фридрих I Штауфен (ум. 1105 г. 6 апр.) – герцог Швабии с 1079 г. Дед Фридриха I Барбароссы.

313. Агнеса (Адельгейда) (р. 1070 г. ум. 1143 г. 24 сент.) – дочь императора Генриха IV; жена: 1) (1086 г.) Фридриха I Штауфена; 2) (1106 г.) Леопольда III Благочестивого, маркграфа Австрии.

314. Имеется в виду Фридрих II Штауфен (ум. 1147 г. 4 апр.) – герцог Швабии в 1105 – 1147 гг.

315. Бруно (ум. 1124 г. 25 апр.) – архиепископ Трира в 1102 – 1124 гг.

316. Эберхард I (ум. 1112 г. 6 янв.) – епископ Эйхштетта в 1099 – 1112 гг

Источник: Ekkehardi chronicon universale. MGH, SS. Bd. VI. Hannover. 1844