Гражданская община (консехо)

Гражданская община, структура которой отражена в судебниках, во всех отношениях — сложный, многоуровневый организм, включающий сельские общины (деревни), приходы, сейсмос (налоговые округа) и городской центр. Консехо следует рассматривать и как территориально-административную структуру, и как гражданский коллектив. Социализация индивида и приобретение им правоспособности происходили внутри сельских общин (граждане округи) и внутри приходов (граждане городского центра). Соответственно городской центр — это совокупность приходов в территориально-административном отношении и граждан приходов в социально-правовом.

Город. В структуре гражданской общины город — ключевой элемент и центр округи. Главное и определяющее в городском центре Эстремадуры состояло в том, что он, после утверждения за ним сельской округи, т. е. границ собственной [48] юрисдикции, становился структурообразующим поселением. На ранних этапах освоения округи колонистами из самого города и пришельцами город выполнял, прежде всего, военные и судебные функции. Четко выраженных функций хозяйственного центра округи город в этот период не имел. Единство округи и города и неразделенность в хозяйственном отношении делали гражданскую общину аграрным организмом. Ремесло, в отличие от некоторых стран Европы, не было здесь монополизировано цеховым производством, свободно развиваясь в округе.

Город Эстремадуры это еще и ключевой элемент муниципальной организации — городская община, консехо города. Консехо состоял из двух видов собраний. Первое — это собрание, которое до XIII в. включало всех "соседей"-граждан и называлось "весь консехо" (todo el concejo). Наряду с этим Большим советом (или, как его еще называют исследователи, "открытым советом" — concejo abierto) существовал и более ограниченный по составу совет, включавший только магистратов и часть "соседей", которым остальные граждане вверяли либо детальную проработку вопросов, решенных на Большом совете, либо рассмотрение текущих вопросов. (Carie M. Del concejo medieval. P. 105-107.) В фуэро Сепульведы он называется cabildo (капитул, собрание должностных лиц) (FSExt. t.t. 33, 46, 93, 208). Собрание Большого совета происходило по воскресеньям после богослужения. В его компетенцию входило решение вопросов нормотворчества, управления, судебные и экономико-фискальные вопросы.

Что касается нормотворчества, то здесь нужно отметить следующее. Если краткие судебники были в значительной степени продуктом королевской канцелярии или представителей монарха, то работа над пространными судебниками — Бехара, Пласенсии, Сории, Сепульведы — была результатом правотворческой активности этого городского собрания. Со временем эта сфера деятельности сводится к изданию местных уставов (ordenanzas), которые регулировали исключительно хозяйственные вопросы.

В сфере управления Большой совет решал, например, вопросы о заселении округи и об условиях этого заселения, о пожалованиях округ отдельным деревням, об утверждении итогов выборов магистратов и вспомогательного персонала, об участии в военных кампаниях за свой счет или во исполнение обязательств перед королем. Здесь же торжественно совершались [49] различные юридические акты: дарения, продажи, объявлялись завещания, которые нуждались в более твердых правовых гарантиях, подкреплявшихся документами с печатью совета.

В судебную компетенцию общего собрания граждан входили вопросы, касавшиеся, прежде всего, уголовного права. Это было принятие очистительных присяг при подозрении в убийстве, объявления о начале и прекращении кровной мести.

Компетенция Большого совета в экономико-фискальной сфере включала контроль через специальных служащих за правильностью мер и весов, принятие отчетов об использовании имущества совета, раскладка существующих и введение новых налогов. (Martinez Llorente F.J. Regimen juridico. P. 437-441.)

В XIII в. Малый консехо, состоявший из магистратов, городских рыцарей и "добрых людей", расширяет свои полномочия за счет их сужения у общего собрания всех граждан общины. В актовом материале совет города чаще персонифицируется с кабальерос и алькальдами. Таким образом, собрание "соседей"-граждан заменяется советом муниципии. (Valdeavellano L G., d e. Curso. P. 548.)

Совет города в рассматриваемый период являлся владельцем так назыв. bienes comunales и miz del concejo. Появление первого вида имущества — муниципальной собственности связано с характером колонизации. В ее ходе определенная часть земель жаловалась поселенцам, которые и являлись членами совета. Земли, не поделенные после закрепления пахотных участков, находились в общей собственности "соседей. С того времени, когда на передний план стал выдвигаться совет, состоявший из магистратов и ограниченного круга граждан, олицетворяя собой общину в целом, права пользования неподеленным имуществом со стороны "соседей" стали ограничиваться. Совет города приобретает право домениальной в римско-правовом понимании собственности на эти земли. Неподеленные владения общины граждан превращаются, таким образом, в муниципальную собственность. (Nieto A. Bienes comunales. P. 1-16,181-215.) Приращение муниципальной собственности могло происходить и за счет владений отдельных граждан. Судебники Куэнки и Сепульведы, например, предписывают, чтобы "соседи" продавали за двойную цену совету владения, на которых находились каменоломни, залежи гипса, камень, [50] используемый для изготовлении жерновов, или глина, пригодная для выделки черепицы и кирпича (FC. 1, 7, 3; FSExt. t. 167).

Совет имел и свое имущество, принадлежавшее ему как городской общине по праву коллективного собственника (raiz del concejo или propios). Эти земли могли передаваться в держание, во временное владение или в краткосрочную аренду за определенную ренту. И судебник Куэнки, и судебник Сепульведы совершенно запрещают продавать или отчуждать такого рода владения (FC. 1, 7, 2; FSExt. t. 166). Средства от эксплуатации собственных земель городского совета шли частично на оплату услуг должностных лиц, а также на коммунальное обустройство, поддержание в исправности дорог, организацию поездок к королю или на кортесы.

И город, и вся его округа были объединены едиными судебно-административными органами и инстанциями. Округа в плане судебной юрисдикции являлась пространством, где городские магистраты — судья, алькальды, приставы и присяжные выполняют реальные управленческие функции: берут залог, преследуют воров и разбойников (FC. 2, 6, 29; FSExt. t.t.88— 89), следят за прохождением кровной мести (FSExt. t. 50). Жители округи были обязаны по тревоге (apellido) участвовать в поимке преступников (Если кто амбар взломает..., то объявляют о его поимке в округе и захватывают его; и деревня, которая услышит призыв, но не будет преследовать преступника, возмещает весь ущерб" (FMolina. Р. 67—68).) или заявлять о них в городе (FSExt. t. 89). При всем этом городской центр в процессуальном плане имел явные преимущества перед округой, что отражало реальные различия в социально-правовом и лично-правовом статусе жителей города и жителей деревни. Это выражалось, например, в том, что жители деревень были обязаны обеспечивать свой иск против граждан города залогом, процессуальной гарантией в пользу последних (FSExt. t. 78). Назначать сроки явки в суд для граждан города житель округи мог только в присутствии постоянно проживавшего в городе человека (FSExt. t. 216). Штраф за отнятие залога у судебного пристава был в два раза выше в округе, чем в городе (FC. 2, 6, 29). В делах, связанных с причинением ущерба имуществу жителей деревень, они должны были через своих присяжных, а не напрямую обращаться в городской суд (FC. 2, 1, 11), т. е. не могли, по-видимому, прямо выступать свидетелями против "соседей" города (FC. 3, 4, 13; [51] см. также 3, 4, 11). Граждане города пользовались также более почетными средствами доказательства своей невиновности при поджоге или при разрушении дома в сравнении с жителями округи. Так, если первые очищались от обвинения очистительной клятвой или поединком, то вторые подвергались испытанию раскаленным железом (FLed. 227).

Должностные лица консехо. В кастильском консехо, как и, например, в римской муниципии выделяются высшие и низшие магистраты. К первым можно отнести судью, алькальдов и секретаря. Ко вторым — сайона, судебных приставов, альмутасафа, портеро, смотрителя сьерры. Вероятно, ко второй же группе (ее верхнему уровню) необходимо отнести хурадос (присяжных), верных (fieles). Не совсем ясно, к высшим или нижним магистратам относились так назыв. fechizos — временные заместители судьи или алькальдов. Впрочем, если судью замещал один из алькальдов, то в этом случае можно говорить о делегировании полномочий одного высшего магистрата к другому высшему магистрату. Не до конца ясно также положение упоминающихся в судебнике Куэнки майордомов (FC. 3, 8,16). Все должности в консехо были ординарными, чрезвычайных должностей, сосредоточивающих в своих руках высший империй, по судебникам не прослеживается. Магистратуры были годичными, избрание на второй срок, следующий за сложением полномочий за предыдущий год, допускалось как исключение. Напомним также, что параллельную муниципальным магистратам ветвь, представляющую центральную власть, составляли сеньор города, королевский мерино, алькайд (комендант крепости), королевские алькальды, сборщики третий и других платежей, поступавших в казну.

Высшие магистраты

Судья и алькальды. (В § 1 гл. 2 своей диссертации С. Д. Червонов кратко, но очень емко и полно осветил обязанности должностных лиц городского совета. Его данные используются нами в разделах "Высшие магистраты" и "Низшие магистраты".) Главную роль в муниципальной организации играли судья (judex, juez) и алькальды, причем считалось, что судье "присущи более важные дела" (FC. 3, 8, 9). Судья должен был принимать поручительство по гражданским и уголовным делам; собирать штрафы и те деньги, которые консехо должен был выплачивать королю или другим лицам; принимать [53] залоги; осуществлять правосудие для всех желающих (FC. 2, 6, 12). Кроме того, судья должен был руководить задержанием опасных преступников и держать их в заключении в своем доме (FC. 3, 4, 1 — 3). Судья решал имущественные споры между жителями деревень (FC. 1, 2, 11), а также между жителями деревень и горожанами (FC. 3, 2, 4). Только он имел право назначать заседания совета-консехо (FC. 2, 6, 34). Судья был также главой городского войска и ополчения. Нередко судья осуществляет свои функции вместе с алькальдами. Вообще же обязанности судей и алькальдов весьма близки. Алькальды, как и судья, имеют право на взимание штрафов (FC. 1, 1, 10; 1, 2, 3 и т. д.), ведут (вместе с судьей или отдельно) судебные дела (FC. 1, 1, 10; 3, 8, 6) и принимают апелляции (FC. 3, 8, 1—2), организуют, как и судья, судебный поединок (FC. 6, 3, 1—16), задерживают преступников (FC. 2, 4, 25), контролируют деятельность других магистратов, берут залоги (FC. 3, 1, 6).

Положение судей и алькальдов различается в частностях: судья не может быть вызван на судебный поединок, а алькальд — может (FC. 3, 5, 1); к судье можно апеллировать в тех случаях, когда участник тяжбы недоволен решением алькальдов. Алькальды упоминаются в связи с относительно маловажными юридическими процедурами (возвращение долга — FC. 3, 4, 10, оценка земельного участка — FC. 1, 2, 14), в которых, именно в силу их обыденности, участия судьи не требовалось. Кроме того, судья был один, а алькальдов — несколько. Такая близость функций судьи и алькальдов объясняет статью FC. XXIX, 1 (в издании Дж. Аллена), согласно которой именно из числа алькальдов назначается "судья-заместитель" (старокаст. — juez fechizo) в тех случаях, когда выборный судья (juez annal) выбывал из города. Несмотря на первенствующее положение судьи, алькальды располагали средствами для контроля над его деятельностью. Так, если последний не исполнял требования алькальдов и не принимал мер для решения судебного дела, он подвергался штрафу в десять мараведи в пользу алькальдов (FC. 2, 6, 6). В Алькала де Энарес во время судебного заседания судья по требованию алькальдов обязан был покинуть место заседания, что должно было обеспечить независимость их решения (FAlc, 134).

Число алькальдов в разное время было различным. Судя по тексту фуэро Куэнки, в этом городе их было не меньше четырех: ст. FC. 3, 8, 7 предписывает, чтобы они заседали "по двое".[53]

Это соображение подкрепляется и документальным материалом. В документе 1184 г. двое алькальдов названы поименно; в документе 1186 г. упоминаются трое алькальдов "и их спутники", в документе 1189 г. — двое алькальдов "и их спутники". С начала XIII в. утверждается практика, согласно которой число алькальдов в городе было пропорционально числу приходов (как правило, по одному человеку от прихода). В соответствии с этим документ 1231 г. подписали уже 12 алькальдов Куэнки. (Червонов С. Д. Города... Дисс. С. 118.) В Теруэле было 4 алькальда, в Гвадалахаре — не меньше шести, в Пласенсии —6, в Сории — 17, по одному от двух приходов (FTeruel. 58; FGuad. 2, 6; FPlas. 712; FSor. 51). Иногда один из алькальдов считался старшим (mayordomo de los alcaldes), однако особых прав и функций, очевидно, он не имел (FTeruel. 125, 286; FSal. 278, 281). В Сории 17 алькальдов и судья разделялись на три mayordomias по шесть человек в каждой и отправляли свои обязанности четыре месяца в году (FSor. 52). В этом случае положение судьи среди алькальдов как первого среди равных представляется особенно явным.

Таким образом, верховная судебная и распорядительная власть в городе принадлежала коллегии из судьи и алькальдов, которые не только сотрудничали, но и контролировали друг друга. (Там же. С. 119)

Секретарь (нотарий). В судебнике Куэнки говорится, что "секретарь в управлении городом считается вторым после судьи и алькальдов" (FC. 2, 6, 19). В его обязанности входили ведение городской документации (FC. 2, 6, 19), в частности, списков поручителей за безопасность (FC. 2, 5, 2) и налогоплательщиков, а также хранение "книги" — официального текста судебника, "книги судебных решений" (скорее всего специального регистра вынесенных судебных решений по гражданским делам и приговоров по уголовным), отчеты совета, судьи и алькальдов (как мы полагаем — они содержали информацию, прежде всего финансового характера) (FC. 2, 6, 19). Не исключено также, что именно секретарь формировал и нес ответственность за муниципальный архив, составной частью которого являлись и документы, исходившие из королевской канцелярии в адрес муниципии, с особой интенсивностью — при Фернандо III и Альфонсо X: привилегии с конфирмацией предыдущих грамот [54] или фуэро, грамоты дарения, грамоты обмена, так назыв. cartas abiertas — открытые письма короля, cartas desaforadas — грамоты, отменявшие какие-либо привилегии; мандаты — документы, содержавшие судебные распоряжения, освобождения от каких-либо повинностей, налогов. Без сомнения, частью этого архива являлись и договора совета с различными сеньорами (светскими и церковными), а также с другими советами (например, разграничивавшие юрисдикцию на спорных территориях или упорядочивавшие хозяйственное освоение пограничных земель; сюда же можно отнести договора о создании и участии в эрмандадах — союзах муниципий); договора купли-продажи владений или обмена владениями.

Секретарь вместе с судьей и алькальдами берет залоги, переписывая взятое имущество (FC. 3, 8, 10). К нему применимы те же юридические нормы, что и к другим высшим магистратам консехо — судье и алькальдам: освобождение от судебного поединка, повышенный штраф за оскорбление при исполнении служебных обязанностей и т. д. (FC. 3, 5, 1). Секретарь принимает участие и в военных походах, где ведет учет участников и военной добычи (FC. 3, 14, 8 и 32).

Низшие магистраты

Сайон. Сайон обязан был по требованию судьи объявлять о заседаниях совета и судебных заседаниях, а также делать другие объявления по требованию судьи и алькальдов. Он объявлял также обо всех пропажах, участвовал в продаже военной добычи, в судебных заседаниях в качестве судебного исполнителя (FC.2, 6, 34; 3, 8, 13), присутствовал при взятии залога (FC. 3, 1, 3).

Судебный пристав. Судебный пристав (его С. Д. Червонов называет квестором) исполнял поручения судьи и алькальдов. Судебные приставы по их приказу ездили в округу, караулили и казнили преступников, дежурили во время судебных заседаний в палате алькальдов или у ворот судьи с тем, чтобы в любой момент исполнить поручение высших магистратов (FC. 2, 6, 26). В компетенцию приставов (иногда под названием fieles — присяжные) входило также сопровождение ко двору короля участников тяжб, которые апеллировали к королевскому суду (FC. 3, 11, 5 и 7—13). По поручению судьи и алькальдов они могли также брать залоги.

Корредор. Корредор — продавец городских имуществ. Он — единственный магистрат, относительно которого сказано, что [55] им может быть как христианин, так и мавр или еврей (FC. 2, 6, 17). В Сории корредоров было несколько (FSor. 109). Корредор ведал продажей земельных участков, а также рабов-мавров и скота (FC. 2, 6, 33). В последнем случае, по всей видимости, речь идет о реализации военной добычи.

Альмутасаф. Альмутасаф обязан был еженедельно осматривать все меры и веса, которые имелись у горожан (FC. 2, 6, 25), осуществлял контроль над ремесленниками и торговцами (FC. 2, 6, 22). В тексте фуэро Куэнки неоднократно указывается, что альмутасаф обязан взимать штраф за нерадивую, некачественную или несвоевременно выполненную работу с хлебопеков (FC. 1, 2, 20), банщиков (FC. 1, 2, 24), трактирщиков (FC. 4, 12, 13), ремесленников. Он следил также за сроками продажи виноградников, за величиной ростовщического процента, штрафовал за продажу рыбы и дичи вне рынка. Также в обязанности альмутасафа входил надзор за санитарным состоянием города. С. Д. Червонов полагал, что в руках альмутасафа находилась вся торгово-ремесленная жизнь города.

Смотритель сьерры. Во многих судебниках зафиксирована должность смотрителей сьерры (муниципальных пастбищ, лесов и гор). Они должны были следить за тем, чтобы не вырубались леса, не происходили лесные пожары, не нарушались сроки и порядок охоты и рыбной ловли, не запахивались без разрешения городские пастбища. Особой заботой смотрителей было недопущение на городские пастбища чужого скота (FC. Аре. 3. Р. 831, 833).

Портеро. Об этой должности известно немного. Из судебника Куэнки видно, что он находился на службе при алькальдах, присутствовал в пятницу — в дни судебных заседаний, находясь у дверей палаты алькальдов, и следил, чтобы туда не входили посторонние лица, но только приглашенные ?и заседания (FC. 3, 8, 16). Не исключено, что под портеро судебник подразумевает дежурных приставов.

Система муниципальных должностей, функции магистратов, зафиксированные в фуэро Куэнки, в целом характерны для других муниципий Эстремадуры. Отличия заключаются, главным образом, в том, что в некоторых городах вводились дополнительные муниципальные должности. Как правило, это низшие магистраты и служащие, такие, как дневные и ночные сторожа в Теруэле, казначей в Корни, надсмотрщик за городскими укреплениями в Мадриде (FTeruel. 137, 140; FCor. 73; FMadrid. [56] 98). В Саламанке, Корин, Ледесме, Сории существовали должности jurados и justicias, принимавших участие в судебных заседаниях, помогавших алькальдам собирать налоги и т. п. (FSal. 112, 163, 278, 338; FCor. 20, 319; FLed. 267; FSor. 49, 132, 225).

Деревня. Деревня была включена в структуру гражданской общины в качестве ее низового звена. В некоторых случаях ее организация близка к тому типу, который принято называть применительно к Франции и Италии сельскими коммунами. Так как округи гражданских общин в Эстремадуре были неодинаковы по площади (от нескольких десятков до нескольких тысяч кв. км), (См. подробнее: Gonzalez J. Fernando III. Vol. 1. Estudio. P. 513—544.) то число деревень — центров небольших районов (а, следовательно, и самих районов), находившихся в пределах их территории, колебалось от 5 до 419². (См. Martinez Diez G. Las comunidades. Р. 674—677.) Деревни включались в собственно округу (termino) гражданской общины в строгом смысле слова, т. е. в ту ее часть, которая подчинялась юрисдикции города и состояла из двух секторов: принадлежавшего гражданам последнего (vecinos cibdadanos) и жителям деревень (aldeanos). Деревня всегда имела собственную округу (termino), которая была обозначена межевыми столбами (mojones). (Gautier-Dalche J. Formes. P. 151.) Ей принадлежали владельческие права на леса, луга, водоемы, которые находились в общем пользовании всех жителей данной общины⁴. (См. Корсунский Л. Р. История Испании. С. 61—62. Автор, правда, предпочел использовать в данном случае термин "право собственности". Исходя из того, что статус различных деревень был неодинаков, мы предлагаем использовать термин "владельческие права".) Те деревни, костяком которых являлись собственники земли или, по крайней мере, ее владельцы с очень широкими правами распоряжения вплоть до передачи ее по наследству, могли образовывать свой совет-консехо (или были организованы в него до включения в округу муниципии), а также иметь своих должностных лиц. Совет деревни-альдеа упоминается уже в судебнике Куэнки (FC. 4, 13, 3). В XIII в. существование сельских консехо отражено актовым материалом и судебником Сепульведы 1300 г. В его компетенцию входили вопросы распашки целины, нарезания участков, располагавшихся в альдеа, размещение новых поселенцев. В последнем случае, если совет сельской общины препятствовал этому, консехо города сам отводил таким колонистам земли для расселения в [57] альдеа (FSExt. t. 106). Совет деревни избирал своих смотрителей пастбищ, водоемов, посевов, виноградников. Совет также мог иметь свои денежные средства. Контроль за правильностью мер и весов, однако, принадлежал одному из должностных лиц города, (Carie M. Del concejo medieval. P. 180-181.) с XIII в. — альмутасафу. К XII в. относятся первые упоминания о должностных лицах совета сельской общины, а в XIII в. у него появляются и свои судьи-алькальды.

В налоговой системе муниципии деревня являлась коллективным налогоплательщиком. Это довольно жестко связывало ее с городом, контролировавшим округу и располагавшим всей совокупностью юрисдикционных прав и средств их осуществления. К XIII в. практически полностью определился весь набор налогов и повинностей, отражавший, кстати, и этапы развития самой гражданской общины в феодальной системе Кастилии. Эти платежи можно подразделить, хотя и не всегда четко, на внутриобщинные, муниципальные и королевские. Ниже мы приводим их перечень из грамоты совета Авилы 1283 г. весино Веласко Веласкесу, основывавшему поселение Сан Адриан. (Юнтерия — гужевая повинность; андадерия — судебная пошлина; квартилья — постой и обеспечение постояльцев; сбор за охрану города; сбор на содержание дорог; комедуриас — подношение лучшей части туши животного; янтар или кондучо — «кормление» короля, его свиты или должностных лиц или денежное выражение «кормления»; мартиньега или инфурсьон — поземельный платеж, которым облагался каждый земельный участок и дом; если он платился в мае, то он назывался марсадга, а если ко дню св. Мартина — мартиньега; налог на жалованье алькальдам и судьям по уголовным делам; сервисьо. печо или педидо — прямой поголовный налог, вотируемый кортесами; айюда — разовый не фиксируемый налог по случаю вступления в брак сына или дочери короля; фонсадера — сбор, заменявший непосредственное несение военной службы; фасендера — денежное возмещение отработочных повинностей; коэчас — штрафы за нераскрытые преступления в округе; налог на ведение падрона — списка граждан-налогоплательщиков альдеа или прихода; монеда форера — налог, который выплачивался раз в семь лет всем населением страны в пользу короля (Грамота опубликована в: Sanchez Albornoz С. Investigaciones y documentos. P. 511).) Помимо этого жители деревни должны были платить по приходам церковную десятину. Только изредка они освобождались от отдельных платежей — от таможенных сборов и рыночной пошлины, платы за выпас скота на чужой земле, от маньерии.

Сельские общины были не только территориальными подразделениями и налоговыми округами низшего уровня. Они [58] могли выполнять и более активную роль в сфере управления гражданской общиной. Нередко короли в XIII в. обращаются к "совету города и деревень" — коллегиальному органу, представлявшему всех жителей города и округи. (Желая содеять благо и милость совету Куэнки, как города, так и деревень..." "Пришли ко мне кабальерос и добрые люди совета города и деревень..." (Urena. Ape. Privilegio de Alfonso X de 1256. Р. 861).) В компетенцию этого совета входили, прежде всего, вопросы налогообложения, будь это решение о взимании налогов с кабальерос, имущество и боевое снаряжение которых не соответствовали установленному цензу, (Ibid.) раскладка сервисьо, (CDC. Doc. 30. P. 73-74 (1274).) или же временное освобождение какого-либо селения от налогов с целью его быстрейшего заселения. (Ibid. Doc. 15. P. 50 (1305).) Согласно Ф. X. Мартинесу Льоренте часть деревень, включавшаяся в сферу городских приходов, также могла быть представлена, благодаря этому, в муниципальном совете. (Martinez Llorente F.J. Regimen juridico. P. 167.) Правда, не все сельские общины пользовались подобной привилегией. Это были скорее те деревни, основание которых происходило на ранних этапах колонизации округи, когда значительную роль в ее освоении сыграли именно приходы. Сельские общины могли быть также представлены уполномоченными-персонерос. В грамоте 1303 г. Фернандо IV, в которой сообщается о конфликте между Мадридом и Сеговией из-за Реаль де Мансанарес, спорного владения, в качестве уполномоченных упоминаются четыре человека от деревень. В привилегии 1304 г. говорится об "уполномоченных Сеговии из города и деревень". (Martinez Moro J. La Tierra. P. 118.)

Пример эволюции органов свободной сельской общины мы находим в местечке Эспинар в округе Сеговии. Так, в грамоте 1297 г., основывавшей это поселение, речь идет о "консехо поселенцев Эспинара". Во второй грамоте в 1317 г. сообщается о "консехо и добрых людях Эспинара". И, наконец, в грамоте 1368 г. перед нами уже выступают как единое целое "Совет, судьи-алькальды, и альгвасилы, и добрые люди указанного поселения Эспинар". (Ibid. P. 120.) Таким образом, налицо — самоуправляющаяся сельская коммуна, центр которой находится в поселении Эспинар. [59] По мере демографического роста, формирования экономической базы, возрастания роли собственного совета некоторые сельские общины или их группы становятся носителями сепаратистских начал. Иногда, как в случаях с выделением Пласенсии и Бехара из округи Авилы, такое стремление находило поддержку у короля, в результате чего возникали новые самостоятельные гражданские общины. Эти процессы обострились на рубеже XII—XIII вв., как и пограничные конфликты между самими муниципиями. Свидетельство этому — серийные уставы Фернандо III 1222 г. и грамоты советам Эстремадуры 1250— 1251 гг. В них король требовал от сельских коммун, чтобы они ни под какими предлогами "не отделялись от города"¹. ("О деревнях такое установление: чтобы деревня не отделялась от города, Напротив, пусть будет с городом так, как это было во времена короля Альфонсо, доброй памяти нашего деда" (G. F. III. II. Doc. 168. Р. 206).) Он также требовал восстановить положение, существовавшее при Альфонсе VIII, и отменил все грамоты раннего периода своего правления, подтверждавшие случаи такого рода. ("Когда я был ребенком, в некоторых местах отделились многие деревни от городов, и в то время... я не мог этому воспрепятствовать...Полагаю по праву и разумным, чтобы возвратились деревни к городам, как это было во дни моего деда и к его смерти, и пусть то фуэро, и то право, и ту жизнь имеют люди деревень с людьми из городов, и люди из городов с людьми из деревень, которые они имели при короле доне Альфонсе, моем деде и к его смерти". "И приказываю, чтобы все грамоты, которые я дал как городам, так и сельским общинам [в которых говорится], чтобы деревни отделялись от города и город от деревни, считались утратившими силу" (G. F. III. III. Doc. 827. Грамота Калатанясору 1251 г.); также: Procter. Ape. P. 285, 287. Грамота Алькарасу 1251 г.; Urena. Ape. Р. 859-860. Грамота Куэнке 1250 г.).)

Приход. Система разделения сельской местности на приходы в Западной Европе стала формироваться примерно с 800 г. Этот процесс проходил в Италии, Англии, а более интенсивно во Франции, в Германии, а также в Испании. В последних случаях этому способствовали внутренняя колонизация и появление новых деревень. Новые церкви получали в них в XI—XII вв. десятину и с самого начала имели статус приходских. В некоторых городах приходы становились низовым звеном городской системы управления. (Reynolds S. Kingdoms and communities. P. 81—91.)

Городские поселения в Эстремадуре по обе стороны от Центральной горной системы были совокупностью приходов (collaciones), формировавшихся по признаку территориального [60] или этнического происхождения. X. Вальдеон Баруке полагает, что именно с этим связана независимость прихода как автономного организма. (Valdeon Batuque J. Feudalismo y consolidacion. Р. 18; Такого же мнения придерживаются М. Монтеро Вальехо и Ф. X. Мартинес Льоренте. См. Montero Vallejo M. El Madrid medieval. Р. 137; Martinez Llorente F. J. Regimen juridico. P. 209.) Еще более определенно выразился Р. Гиберт, который рассматривал приходы как конституирующий элемент муниципии². (Gibert R. El concejo de Madrid. P. 92.) Однако не все приходы городского центра могли пользоваться привилегированным статусом административной единицы. Это были скорее те, которые в силу своей древности рассматривались городскими властями как церковные единицы с административными функциями. (Martinez Llorente F.J. Regimen juridico. P. 209.)

Количество городских приходов в разных общинах было неодинаково. По одному приходу было в Усеро, Осме, Андалузе, Монтехо, Кабрехос; по три в Янгуас, Карасене, Искаре; по девять в Бехаре, Калатанясоре, Мадеруэло, Айльоне; по десять в Альмасане, Мадриде; четырнадцать в Сепульведе, Пласенсии и Куэнке; восемнадцать в Куэльяре, девятнадцать в Авиле, тридцать два в Сеговии, тридцать пять в Сории и сорок шесть в Саламанке. (Martinez Diez G. Las comunidades. P. 9; Montero Vallejo M. El Madrid medieval. P. 138; Gonzalez J. Repoblacion de las tierras de Cuenca. P. 196.)

Центром прихода было культовое здание, церковь. Прихожан объединяли совместные религиозные празднества и обряды, а также то, что каждого из них хоронили вокруг одного храма. Приход — это территориальное подразделение церковной администрации и в городском центре — административный район. Все члены прихода вносились в список жителей и налогоплательщиков прихода (падрон). Городской центр в гражданской общине в социально-правовом отношении состоял из граждан приходов. Никакого другого гражданства-"соседства" Эстремадура не знает.

Со временем у прихода появляется собственная юрисдикция, а с начала XII в. приход становится и налоговым округом. С этим связано более точное определение его границ и составление налоговых списков, уточнение числа налогоплательщиков. (Garcia de Cortazar J. A. La sociedad rural. P. 90-91.) Основными налогами, которые платили по приходам, были [61] церковная десятина и королевская третина (2/9 десятины, ее королевская часть), которая взималась одновременно с десятиной ("Из каждого прихода Сепульведы, как города, так и деревни, назначают своих сборщиков третин, чтобы взимать десятины, и они должны назначаться всегда за пятнадцать дней до [праздника] святого Иоанна" (FSExt. t. 205).) и печо. Судебник Сепульведы не признает гражданами тех лиц, кто, хотя и живет в городе "на законном основании", но десятину не платит (FSExt. t. 248).

Что касается муниципальной системы управления, то приход включался в нее двумя путями. Во-первых, его граждане выбирали своих собственных должностных лиц — судей-алькальдов (FC. 3, 14, 5; FSExt. t.t. 175-176) и сборщиков налогов — кохедоров. Во-вторых, приход являлся своеобразным избирательным участком. Согласно судебнику Сепульведы 1076 г. глава совета гражданской общины — судья (juez) избирался по приходам (FSLat. 24). Этот же порядок выбора главы общины существовал и в XII в., когда по приходам стали избирать и городских алькальдов, ("Я, граф Альмерих, жалую вам в фуэро, чтобы вы, совет Молины, всегда назначали судью (juez) и алькальдов ежегодно в каждом из приходов" (FMolina. P. 86).) и в конце XIII в. (FSExt. t. 175). Приход, наконец, представлял собой и самостоятельную боевую единицу городского ополчения.

Приход, вернее, его граждане, играли важнейшую роль при совершении различных юридических актов в гражданском праве. Так, кредитор не мог захватывать залог у должника без свидетеля — члена этого прихода (FMedinaceli. Р. 438; FC. 3, 1, 1). Залог; по каким-либо причинам не возвращенный его владельцу, распределялся между прихожанами (FMedinaceli. Р. 438). Сделки, связанные с продажей земли, также должны были совершаться в приходе покупателя "в воскресенье после обедни". (Ibid. P. 78.) Наследование имущества, недвижимости, как и продажа земли, непосредственно затрагивали интересы прихода. При отсутствии прямых наследников, а также родственников по восходящей и боковым линиям, в наследство вступал приход, выделяя из него вклад "за упокой души". (Ibid. P. 80-81.) Даже при отсутствии завещания и при вступлении в наследство по закону со стороны "ближнего племени" (pariente propinquos) приход все равно [62] получал "пятину из благоприобретенного имущества (del ganado)" (FC. 1, 11, 3). Фуэро Куэнки предусмотрел даже случай получения "пятины" от неграждан, по-видимому, простых держателей земли или батраков приходом их хозяина, или сеньора (FC. 1, 9, 4).

Важнейшую роль прихожане играли в процессуальном праве. Прежде всего, стороной в процессе мог выступать "сосед" как против такого же, как и он прихожанина-"соседа", так и "против любого другого человека" без всяких дискриминационных ограничений (FC. 3, 4, 12). Неграждане-жители (moradores), например, могли быть полноправной стороной в процессе только против жителей (FC. 3, 4, 12), а жители округи должны были искать поручителя, давать в залог дом с имуществом либо подвергаться испытанию менее престижными судебными доказательствами. От двух до четырех соприсяжников-прихожан, как правило, вместе с подозреваемым участвовали в принесении разного рода присяг в исках по поводу рукоприкладства, нанесения ран и в менее тяжких случаях. Это были клятва манкуадра, (FMedinaceli. Р. 536.) очистительная присяга, (FC. 2, 1, 10; 2, 1, 13; 2, 1, 15; 2, 2, 3; 2, 2, 4; 2, 2, 5; 2, 2, 9; 2, 2, 12; 2, 2, 19; 2, 2, 20; 2, 2, 24.) и обычная клятва. (FC. 2, 1, 25; 2, 2, 26;)

Приход имел в своем распоряжении часть имущества, принадлежащего совету гражданской общины. Ответственными за него были должностное лицо прихода — сборщик налогов (кохедор) и два его поручителя. Последние гарантировали своими домами с залоговым имуществом добросовестное исполнение кохедором должностных обязанностей (FC. 3, 12, 2). В тех случаях, когда сам судья (juez) или кредиторы намеревались воспользоваться залогом, брать его они должны были у поручителей или кохедора. В противном случае ответственность перекладывалась на других членов прихода (FC. 3, 12, 2), либо на весь приход в целом (FC. 3, 12, 2—3). Выход "соседа" из гражданства также обусловливался отсутствием долгов по отношению к имуществу или, скорее, к фискальным обязательствам прихода (FC. 2, 3, 20).

Сейсмо (округ). Появление сейсмо, промежуточного звена в административно-фискальной структуре гражданской [63] общины, объясняется практически всеми исследователями особенностями завоевания и колонизации новых земель. Сейсмо могли возникать двумя путями. В первом случае, они появлялись как подразделения округи с целью раздела земель сразу же после завоевания. (Carie M. Del concejo medieval. P. 49—50.) Колонизацией этих сейсмо занимались городские приходы. Земля, подлежавшая разделу, делилась на шесть частей (sexmo — шесть), иногда на три, четыре или восемь. В других случаях, например, в Сории, сейсмо стали возникать исключительно в фискальных целях, чтобы организовать эффективно сбор налогов городом в его округе. На примере Молины видна и сложная структура сейсмо: он делился на двадцатые части, каждая из которых состояла из пятин-киньонов. В целом это давало 600 пятин-киньонов или около 19 тыс. га, если согласиться с оценкой площади пятины, предложенной X. Гонсалесом. Во главе сейсмо обычно находилось должностное лицо городского совета — сейсмеро (ответственный за дела округа) с полномочиями распределять владения и назначать размежевателей. (Valdeavellano L G., de. Curso. P 546.) Двадцатая часть сейсмо также могла иметь своего главу, ответственного за раздел земель. (Carie M. Del concejo medieval. P 50.)

Среди гражданских общин Эстремадуры нетипичный случай представляла собой округа Сепульведы. Впервые она подверглась реформированию в конце правления Альфонсо VIII, когда была поделена на восемь частей. Во главе каждого нового подразделения округи была древняя крепость: Канталехо, Берсимуэль, Прадена, Кастильехо, Педрисас, Наварес, Педраса, а также (до выделения в самостоятельную общину), Фресно. (Martinez Llorente F.J. Regimen juridico. P. 217.)

При Фернандо III и Альфонсо X сейсмо попадают в поле зрения королевской власти, так как сейсмеро были ответственны за сбор налогов, поступавших на нужды и самого совета i общины, и монарха. Из грамоты Эскалоне 1261 г. видно, что город избирал двух сейсмеро из "добрых и благонадежных людей, тех, которых налогоплательщики города выберут сами". Они вместе с городскими судьями должны были собирать кондучо для короля. Деревни, разбитые на четыре группы и входившие [64] в такое же число сейсмо, выбирали четырех сейсмеро, "жителей округи, которые будут влиятельны и богаты (poderosos)". (МНЕ. I. Doc. 47. Р. 187-188.) И сейсмеро, и налогоплательщики, как в городе, так и в округе, имели взаимные обязательства возмещать ущерб, который мог быть причинен обеим сторонам в ходе сбора налогов. (Ibid.)

Заключительные положения. Как уже говорилось выше, цель настоящего издания — познакомить русского читателя прежде всего с впервые публикуемыми текстами судебников. Тексты сопровождаются примечаниями и пояснениями ключевых институтов или неясных мест. Перевод и объяснение значений ряда слов и терминов, параллельные места латинских и старокастильского списков судебника Куэнки и разночтения также помещены в подстрочнике или в комментариях. Учитывая, что оба судебника имеют в некоторой части практически полные текстовые совпадения, комментарии к тексту судебника Куэнки имеют такое же значение и для параллельных мест судебника Сепульведы. В приложении дается развернутая картина распространения судебников семейства Куэнки, а также судебника Сепульведы, который в свою очередь находится во главе самостоятельной семьи Сепульведы-Уклее. Кроме того, в приложении приводится перевод грамоты Сепульведы от 1076 г., сопровождаемый ее источниковедческим анализом, в основном вводной и заключительной частей.

Переводчик стремился в русском тексте сохранить не только смысл, но также форму и ритмику статей оригинала судебников, избегая по возможности перестройки структуры статей и пересказа. Для передачи своеобразия общественных и правовых отношений средневековой Испании используются оригинальные термины, например, когда речь идет о должностных лицах городского совета — алькальдах, сайоне, альмутасафе, или военной организации (адалид, альгара, талаверо), должностных лицах короля (о сеньоре города, алькайде и мерино), или, наконец, тогда, когда речь идет о термине, глубоко укоренившемся в отечественной испанистике (кабальеро — городской рыцарь; сервисьо, печо — налоги). С последним обстоятельством связано также то, что используется русская калька для терминов, обозначающих некоторые категории населения, например, [65] колласо или мансебо, пеоны. Не переводится на русский язык и регулярно встречающийся термин "фуэро", который в зависимости от контекста следует понимать как судебник, устав, правило или закон (впрочем, предметный указатель старается учитывать все эти оттенки).

С другой стороны, мы постарались передавать в русском звучании такие устоявшиеся в российской испанистике термины, как concejo (совет) и villa (город, селение), так как они встречаются настолько часто и в стольких комбинациях, что употребление калек с этих слов затрудняет чтение текста.

Учитывая зачастую скупость языка средневековых кодификаторов, мы включаем в квадратные скобки слова, которые подразумеваются логикой текста (например, "и за ветку [платит] один мараведи"). Этот же прием используется нами и в тех случаях, когда в тексте из-за длительности предыдущих логических периодов статьи, отсутствия личных местоимений не ясно, о ком же или о чем идет речь. В этом случае уточнения берутся одновременно и в квадратные, и в круглые скобки, например: "Алькальды должны решить, чтобы они [(стороны)] дали с каждой стороны двух верных".

Хотелось бы также отметить еще одну особенность перевода со старокастильского языка на русский, связанную с модальностью. Как правило, оригинальные тексты крайне редко для передачи императивности предписаний используют глаголы долженствования (например, debe/en — должен/должны или (h)a de + инфинитив глагола). В подавляющем большинстве случаев это либо — в активном залоге — сослагательное наклонение глагола (modo subjuntivo), либо — в пассивом залоге — глагол ser (быть) в сослагательном наклонении (presente subjuntivo) и participio. Так, в первом случае, например, peche la calonna, переводится, как "пусть он платит штраф"; во втором, например, sea vencido переводится, как "пусть он будет побежден". Когда же в статье чередуются одно за другим несколько предложений, в каждом из которых в оригинале долженствование выражено сослагательным наклонением, в русском переводе мы используем глаголы 3-го л. ед. или мн. числа изъявительного наклонения, например: "Пусть является в суд... платит штраф... становится врагом".

В заключение я хотел бы выразить благодарность моему учителю — кандидату исторических наук Денисенко Николаю Петровичу, замечательному испанисту, доценту кафедры Древнего [66] мира и Средних веков Ивановского государственного университета в 1978—1998 гг. Он первым ознакомился с переводом судебника Сепульведы и высказал замечания в отношении ряда статей и отдельных терминов. Не менее ценными для меня оказались сформулированные им принципы перевода таких сложных памятников, как пространные судебники, а также комментарии некоторых публичных и частноправовых институтов средневекового права в королевстве Кастилия.

Текст воспроизведен по изданию: Памятники права средневековой Испании. Фуэро Куэнки (1189-XIII в), Валенсийский кодекс. Фуэро Сепульведы. М. Зерцало-М. 2004

Еще больше интересных материалов на нашем телеграм-канале ⏳Вперед в прошлое | Документы и факты⏳

Главная страница  | Обратная связь COPYRIGHT © 2008-2024  All Rights Reserved.