ИМЕННОЙ УКАЗ Е. И. ПУГАЧЕВА БАШКИРСКОМУ ПОХОДНОМУ СТАРШИНЕ АДЫЛУ АШМЕНЕВУ

В исторической литературе о Крестьянской войне 1773-1775 гг. можно найти лишь самые скудные сведения об одном из руководителей повстанческого движения в Приуралье – башкирском старшине Адыле Ашменеве ¹. Между тем, судя по недавно обнаруженным архивным документам, он занимал довольно видное положение в лагере восставших. Адыл Ашменев был лично известен атаману И. Н. Зарубину-Чике и самому Е. И. Пугачеву, выполнял их поручения по организации повстанческих сил в башкирских и русских селениях левобережной Камы, участвовал в боях под Кунгуром, Осой и Казанью.

Имя Адыла Ашменева встретилось автору этих строк на именном указе Е. И. Пугачева от 19 июня 1774 г., хранящемся в фонде Секретной экспедиции Военной коллегии среди бумаг военно-походной канцелярии генерал-поручика князя Ф. Ф. Щербатова ². Обращение к фондам ЦГАДА привело к находке документов, воскрешающих биографию Адыла Ашменева и его боевые дела в дни Пугачевского восстания. В материалах Казанской секретной комиссии, производившей следствие, суд и расправу над пленными [122] пугачевцами, были обнаружены краткие протокольные записи показаний Адыла Ашменева и его товарищей на допросах в октябре 1774 г. ³

Адыл Ашменев ⁴ рассказал о себе, что он житель д. Елпачиха, расположенной на р. Тулве (левый приток Камы) в Гайнинской волости Уфимского уезда, от роду имеет 47 лет.

Адыл Ашменев примкнул к восстанию в декабре 1773 г. Как известно, в декабре 1773 г. И. Н. Зарубин-Чика, осадивший со своими отрядами Уфу, обратился к населению местного края – русским крестьянам, заводским работникам, горожанам, казакам, татарам и башкирам – встать под знамя «императора Петра III» ⁵. Эти воззвания были получены и башкирами Гайнинской волости. Как показал впоследствии на допросах Адыл Ашменев, башкиры Гайнинской волости решили отправить к И. Н. Зарубину-Чике депутацию из числа наиболее авторитетных лиц, и «выбрав старшину Кучукбая Абдулина, да к тому из рядовых башкирцов Сайфулу Сайдашева, Батыркая Иткинина и ево, Адыля, послали в село Чесноковку к Чике со объявлением повиновения их в подданство к злодею Пугачеву» ⁶. Добровольный переход башкир в лагерь восставших был, несомненно, подготовлен распространившимися уже с начала октября 1773 г. указами Е. И. Пугачева к башкирам, по которым населению Башкирии предоставлялись широкие автономные права в случае признания власти «императора Петра III» ⁷.

Адыл Ашменев и другие члены делегации тулвинских башкир по прибытии в Чесноковку были приняты И. Н. Зарубиным-Чикой, который, «назвав их старшинами, дал им от себя наставлении приводить башкирцов к равномерному повиновению к злодею, именуя его государем». Возвратившись в Гайнинскую волость, вновь назначенные старшины, в руки которых перешла административная власть, стали активно вербовать местных башкир в ряды восставших. За короткий срок Адыл Ашменев набрал около 200 человек и после соединения с отрядами старшин Абдея Абдулова, Батыркая Иткинина и Сайфулы Сайдашева («у коих в команде было башкирцов более тысячи человек»), объединенные силы повстанцев направились к г. Осе ⁸. 22 декабря они без боя овладели городом. Адыл Ашменев позже участвовал во взятии и разгроме Юго-Камского и Шермеяитского заводов и в осаде Кунгура. В январе 1774 г. отряды Сайфулы Сайдашева и Адыла Ашменева потерпели поражения в боях с карателями и отошли к Рождественскому заводу, а затем, «перешед Каму реку, разъехались по своим жительствам» ⁹.

Новый подъем повстанческого движения в Прикамском крае обозначился к лету 1774 г., когда сюда вступили отряды Е. И. Пугачева, вытесненные с Южного Урала преследующими его правительственными войсками. В мае 1774 г. атаман Сайфула Сайдашев отправил Адыла Ашменева во главе 50 башкир-повстанцев в русскую деревню Неволину. Здесь к ним присоединился русский повстанческий отряд атамана Федора Максимова-Клюжи численностью до 150 человек.

18 июня 1774 г. главное войско Е. И. Пугачева подошло к стенам Осы и приступило к ее осаде. Здесь, в стане под Осой, Е. И. Пугачев и получил рапорт из д. Неволиной от старшины Адыла Ашменева и сотника Мукаша Сютеева с сообщением о переходе жителей д. Неволиной и окрестных селений на сторону «императора Петра Третьего» и о намерении выступить на Рождественский завод, занятый неприятелем ¹⁰. В ответ на этот рапорт Е. И. Пугачев 19 июня 1774 г. направил Адылу Ашменеву свой именной указ, впервые в полном виде публикуемый здесь.

Указ гласит:

«Указ Нашего императорского величества, самодержца Всероссийского, верноподданным рабам, сынам Отечества, наблюдателям общаго спокойствия и тишины ¹¹, башкирскому походному старшине Адилю Ашменеву, сотнику Мукату Четееву.

Репорт ваш Нами получен, коим уведомляете, что как Неволина деревня, так и около оной многия жительства склонны под Нашу корону, – на том благодарим Всевышнюю десницу. [123]

И по получении сего имеете прилагать ваше старание и усердное попечение, так как верные и нелицемерные рабы, ко увещанию и склонению народа под Наш скипе[т]р, коим объявлять, что Мы отеческим нашим милосердием и попечением жалуем всех верноподданных Наших, кои помнят долг своей к Нам присяги, вольностию без всякаго требования в казну Нашу подушных и протчих податей и рекрутскова набору, коим казна сама собою довольствоватца может, а войско Наше из вольножелающих к службе Нашей великое исчисление иметь будет.

Сверх того, в России дворянство крестьян своих великими ¹² работами и податями отягощать не будет, понеже каждой восчювствует прописанную вольность и свободу.

Напротиву чего всячески старатца вам, старшине и сотнику, набирать к имеющемуся у вас в команде войску и, по набрании достаточного числа, дожидаться вам со оною прибытия Нашего величества с армией Нашей в деревне Неволиной.

А Мы ныне находимся под городом Осою, и, взяв оную в склонность, немедленно к вам следовать имеем.

Поход же вам для взятья Рожественскаго заводу до прибытия Нашего умедлить.

С сего ж указу в разныя жительства и деревни, списывая копии для сведения народу о Нашем шествии, розсылать копии.

По получении сего, в самом скором времени с нарочно посланным руским репортом с прописанием обстоятельств Нас уведомить.

И старшине Ашменеву и сотнику Чютееву учинить о том по сему Нашего императорскаго величества указу непременно.

В верность чего за подписанием собственной руки и за приложением Нашей короны ¹³ дан сей июня 19 числа 1774 года.

На подлинном подписано тако:

Петр» ¹⁴

Перед нами относящаяся к 1774 г. официальная копия именного указа Е. И. Пугачева. Копия указа была приложена к письму казанского губернатора Я. Л. фон-Бранта командующему карательными войсками генерал-поручику князю Ф. Ф. Щербатову от 30 июня 1774 г. Требуя скорейшей присылки войск для защиты Казани от наступающих отрядов Е. И. Пугачева, захвативших Осу, Воткинский и Ижевский заводы, и предупреждая о «предстоящей опасности и могущих от того родитца худых следствий», губернатор в постскриптуме к письму сообщал о посылаемой копии пугачевского указа: «С полученной от господина колежского советника Венцеля злодейской копии таковую ж к сведению вашего сиятельства препровождаю» ¹⁵.

Обратившись к содержанию именного указа Е. И. Пугачева Адылу Ашменеву, можно выделить в его составе три части: уведомительную, распорядительную и декларативную.

В уведомительной части указа Е. И. Пугачев сообщал Адылу Ашменеву о получении его рапорта и извещал о предстоящем движении войска восставших в д. Неволину после взятия Осы.

В распорядительной части рескрипта Е. И. Пугачев предписывал Адылу Ашменеву вести на основе посланного указа агитацию среди населения округи в пользу «императора Петра III», пополнять отряд новыми бойцами, а также распорядился повременить с намеченным Адылом Ашменевым походом на правый берег Камы для захвата Рождественского завода. Последнее распоряжение было вызвано тем, что отряд Адыла Ашменева, располагаясь в 40 верстах западнее Осы, охранял переправу через Каму и прикрывал действия главных сил Е. И. Пугачева, приступивших в те дни к штурму этого города. Уход отряда Адыла Ашменева на правый берег Камы мог поставить войско Е. И. Пугачева в опасное положение, открыв неприятелю путь на восток вдоль левого берега реки. Именно поэтому Е. И. Пугачев и приказал Адылу Ашменеву с отрядом оставаться в д. Неволиной до прихода главных сил повстанцев.

Наибольший интерес, на наш взгляд, представляет декларативная часть содержания указа Е. И. Пугачева. Здесь в сжатой форме изложены социально-политические лозунги восстания. Указ провозглашал отмену крепостной зависимости крестьянства, [124] предоставлял трудовому народу ряд экономических и гражданских льгот. Жалуя всех «верноподданных» своих, «коли помнят долг своей к Нам присяги, вольностию без всякого требования в казну Нашу подушных и протчих податей и рекрутскова набору», Е. И. Пугачев объявлял о намерении навсегда лишить дворянство феодальных прав и привилегий: «Сверх того, в России дворянство крестьян своих великими работами и податями отягощать не будет, понеже каждой восчювствует прописанную вольность и свободу».

В известной мере, именной указ Е. И. Пугачева являлся одним из важных шагов в разработке антикрепостнических лозунгов Крестьянской войны, получивших свое законченное выражение в июльских манифестах Е. И. Пугачева (28 и 31 июля 1774 г.). Если мы обратимся к манифесту от 31 июля 1774 г., то встретим там уже знакомые нам по тексту указа Е. И. Пугачева Адылу Ашменеву слова о пожаловании «всех находившихся прежде в крестьянстве и в подданстве помещиков…, вольностию и свободою…, не требуя рекрутских наборов, подушных и протчих денежных податей…» ¹⁶. При дословном совпадении отдельных положений указа 19 июня 1774 г. и манифеста 31 июля 1774 г. следует, однако, иметь в виду, что в последнем документе было дано четкое и развернутое изложение лозунгов восстания. Манифест не только провозглашал освобождение всех категорий крестьянства от крепостной зависимости, но и предусматривал перевод крестьян в разряд казачества, снимал с народа все тяготы, налагаемые крепостническим государством, передавал в пользование народу землю со всеми ее угодиями и промыслами. Беспощадную борьбу с дворянством, вплоть до его полного истребления, манифест выдвигал в качестве первоочередной задачи. В пугачевском указе Адылу Ашменеву не было намечено разрешение крестьянского вопроса в столь радикальной форме: указ предусматривал пока лишь ликвидацию крепостнической эксплуатации крестьянства, не выдвигая задачи физического уничтожения класса дворян-крепостников.

Именной указ Е. И. Пугачева Адылу Ашменеву интересен тем, что в нем были впервые даны наметки предполагаемых преобразований в государственной жизни России после утверждения власти «императора Петра III». Предусматривалось, в частности, что государство откажется от взимания подушной подати и других налогов с населения, поскольку в этом нет никакой необходимости, ибо казна будет пополняться за счет внутренних ресурсов… самой казны! («казна сама собою довольствоватца может»). Указ предусматривал также, что в «империи Петра III» будет отменена и обременительная для народа рекрутская повинность, ибо армия будет полностью комплектоваться за счет добровольцев («войско Наше из вольножелающих к службе Нашей великое исчисление иметь будет»). Руководители восстания и народные массы наивно верили в возможность подобных утопий, в возможность построения в России XVIII столетия общества и государства на таких нежизненных основаниях. Социальный и политический переворот, рисовавшийся в воображении восставшего народа и его предводителей, не имел реальных оснований в наличных материальных условиях эпохи.

Кто был автором-составителем именного указа Е. И. Пугачева Адылу Ашменеву? Учитывая сходство содержания и стиля указа с соответствующими атрибутами пугачевского манифеста 31 июля 1774 г., о котором точно известно, что он был составлен секретарем повстанческой Военной коллегии А. И. Дубровским ¹⁷ (бывший мценский купец И. С. Трофимов), можно без каких-либо сомнений утверждать, что он же был автором-составителем указа Е. И. Пугачева к Адылу Ашменеву, написанного со свойственными только ему пафосом, яркостью и доходчивостью.

Именной указ Адылу Ашменеву, равно как и многие другие указы сходного содержания, рассылавшиеся из ставки Е. И. Пугачева в конце июня – начале июля 1774 г., обеспечили переход на сторону восстания трудового населения Прикамского края, [125] позволили пополнить повстанческие отряды тысячами новых бойцов, создали благоприятные условия для продвижения главного войска Е. И. Пугачева от Осы к Казани.

Обратимся к последующим событиям в жизни Адыла Ашменева. Захватив 21 июня 1774 г. Осу, Е. И. Пугачев направился к Казани. 22 июня он вступил в д. Неволину, где и произошла его встреча с Адылом Ашменевым. Последний обеспечил переправу отрядов Е. И. Пугачева на правый берег Камы. В составе войска Е. И. Пугачева Адыл Ашменев участвовал во взятии Воткинского и Ижевского заводов, города Мамадыша и в штурме Казани.

12 июля 1774 г. в сражении между отрядами Е. И. Пугачева и корпусом подполковника И. И. Михельсона на Арском поле, под Казанью, Адыл Ашменев был взят неприятельскими гусарами на поле боя с оружием в руках и содержался с другими пленными в Казани. Благодаря ходатайству «бывшего в команде Михельсона башкирского старшины Шарыпа Киюкова» Адыл Ашменев был освобожден на поруки и «отпущен в дом свой с билетом» ¹⁸. Дома с Адылом Ашменевым случилось несчастье: он лишился зрения. В сентябре 1774 г. его арестовали и отправили в Казанскую секретную комиссию. Члены следственной комиссии отметили упорство и дерзость Адыла Ашменева во время допросов: «Поелику сей слеп, так нельзя приметить сердечного его чувствования, но лицо его и выговор слов показывают его, кажется, злым человеком», – написали они на полях протокола допроса ¹⁹. Показания сотоварищей по восстанию и собственные признания Адыла Ашменева выявили его активную роль в повстанческом движении в Прикамском крае. Не желая усугублять своей участи Адыл Ашменев скрыл, однако, от следствия сведения о своих письменных сношениях с Е. И. Пугачевым и, в частности, факт получения от него именного указа 19 июня 1774 г.

Материалы следствия по делу Адыла Ашменева были отправлены в Москву на рассмотрение Тайной экспедиции Сената, в приговоре которой от 5 апреля 1775 г. указывалось, что Адыла Ашменева за его преступления «надлежало б послать в каторжную работу вечно». Учитывая, однако, слепоту Адыла Ашменева («следовательно, в работу послать его и неудобно, и сего ради, как уже человека никак к работе неспособного, однакож самым промыслом божиим за злодеянии его лишением зрения наказанного»), судьи приговорили «отпустить в жилище его с пашпортом, в коем написать, чтоб жители из селения своего никуда его не выпускали и никакого б с ним, как с человеком, погруженном в злодеяниях обхождения нимало не имели, а содержали б его в самом сущем презрении» ²⁰. Собственноручной надписью «Быть по сему» Екатерина II утвердила приговор, обрекавший Адыла Ашменева на положение изгоя в родной его деревне.

Неизвестный ранее именной указ Е. И. Пугачева от 19 июня 1774 г. и история пугачевского походного старшины Адыла Ашменева должны найти свое место в летописях Крестьянской войны 1773-1775 гг.

Комментарии

1. «Крестьянская война в России в 1773-1775 годах. Восстание Пугачева», т. II. Л., 1966, стр. 33, 330, 435.

2. ЦГВИА СССР, ф. 20, кн. 10 (1240), л. 98 и об.

3. ЦГАДА, Госархив, разряд VI, д. 507, ч. V, лл. 30-37, 55-59, 259-260 и др.

4. В следственных документах он порой проходит под именем Адиль Азменев (а иногда Азметев).

5. «Крестьянская война в Россия в 1773-1775 годах», т. II, стр. 220-236.

6. ЦГАДА, Госархив, разряд VI, д. 507, ч. V, л. 30 и об.

7. См. «Пугачевщина», т. 1. М.-Л., 1926, док. №№ 4-6, 9, 16.

8. ЦГАДА, Госархив, разряд VI, д. 507, ч. V, л. 30 об.

9. Там же, лл. 31-32 об.

10. Рапорт Адыла Ашменева не сохранился. Содержание рапорта установлено по публикуемому ниже именному указу Е. И. Пугачева.

11. Выражение «наблюдателям общаго спокойствия и тишины», равно как и выражения типа «сыны отечества», «отеческое попечение о благоденствии народа» и др. были явно заимствованы пугачевцами из фразеологии царских манифестов того времени. См. подробнее об этом: Н. И. Павленко. Идея абсолютизма в законодательстве XVIII века. В сб. статей «Абсолютизм в России XVII-XVIII вв.» М., 1964, стр. 398-399 и др.

12. Далее в тексте следует слово отягощениями, взятое в квадратные скобки, – очевидно, написанное по ошибке.

13. Имеется в виду оттиск печати Е. И. Пугачева на оригинале указа.

14. ЦГВИА СССР, ф. 20, оп. 47, кн. 10 (1240), л. 98 и об. – копия. На л. 98 над текстом помета «Копия с копии»; на л. 98 об. под текстом скрепа «Сверял поручик Степан Сорокин». Следует отметить, что небольшая цитата из этого указа от слов «Мы отеческим нашим милосердием…» и до слов «…восчювствует прописанную вольность и свободу» была воспроизведена Н. Ф. Дубровиным в монографии «Пугачев и его сообщники» (т. III. СПб., 1884, стр. 53). При этом автор не указал, кому был адресован указ, и не привел точного архивного шифра документа.

15. ЦГВИА СССР, ф. 20, оп. 47, кн. 10 (1240), л. 96 и об.

16. «Пугачевщина», т. 1, стр. 40-41.

17. Даже видные екатерининские сановники вынуждены были отметить большое искусство А. И. Дубровского в сочинении воззваний, яркость и доходчивость его письма. Начальник секретных комиссий генерал П. С. Потемкин писал о А. И. Дубровском, что среди соратников Е. И. Пугачева «он был всех умнее» («Пугачевщина» т. III. М.-Л. 1931, стр. 326). Имея в виду указы и манифесты, написанные А. И. Дубровским, командующий карательными войсками граф П. И. Панин писал Екатерине II 30 августа 1774 г., что Е. И. Пугачев «приобрел себе кого-нибудь из способнейших, нежели доныне имел, ко изданию от самозванического своего имени сочинений на уловление к себе» (Сб. РИО, т. 6, стр. 128). Впрочем, сама Екатерина II не соглашалась с подобными оценками. 16 сентября 1774 г. она писала П. И. Панину, что «еще по сю пору не открылось, чтоб при злодее находился кто с каким ни есть искусством в сочинении, а статься может, что ныне кто из приказных по городам взятых людей, кто ни на есть, последние его воровские приказы сложил, кои не суще разнствуют прежних» (Сб. РИО, т. 6, стр. 136). Явная предвзятость мнения Екатерины II доказывается сопоставлением пугачевских манифестов и указов от сентября 1773 – марта 1774 гг. (написанных И. Я. Почиталиным, М. Д. Горшковым и др.) с аналогичными документами июня-августа 1774 г. (написанными А. И. Дубровским). – См.: «Пугачевщина», т. I., док. №№ 1, 2, 8, 10 и др. и №№ 19, 21, 22, 31 и др.

18. ЦГАДА, ф. Госархив, разряд VI, д. 507, ч. V, л. 33 об.-34.

19. Там же, л. 30.

20. Там же, лл. 259-260.

Текст воспроизведен по изданию: Именной указ Е. И. Пугачева башкирскому походному старшине Адылу Ашменеву // История СССР, № 2. 1972