Мобильная версия сайта |  RSS
 Обратная связь
DrevLit.Ru - ДревЛит - древние рукописи, манускрипты, документы и тексты
   
<<Вернуться назад

А. КУЛЬЧИЦКИЙ

БРАК У КИТАЙЦЕВ

(Продолжение; см. вып. 16-17. Кит. Бл.)

Полагаем, что не лишнее будет рассказать происхождение и значение этих существ прежде описания самой брачной церемонии.

Тао-хуа-нюй и По-чжоу-гун.

Происхождение Тао-хуа-нюй, существа враждебного брачным союзам, и По-чжоу-гун, существа, покровительствующего этим союзам, связано с биографией одного *** Фо, по имени *** Дзин-ду-фо (с пустым, чистым чревом Фо), которого истукан встречается и в буддийских и в Даосских кумирнях. По характеру своему этот Фо должен принадлежать Даосам, хотя и носит буддийское название Фо. Эта странность произошла, впрочем, от того, что упомянутый Фо, бывши еще человеком и живя на земле, имел дело с хэшанами (буддийскими монахами) и с Даосами. Одна очень древняя театральная пиеса под заглавием *** Лао-сэн-дянь-хуа (хэшан читающий проповедь), передает историю Дзин-ду-фо следующим образом.

Одиннадцатой Китайской династии *** Лян, Император по прозванию *** Лян-ву имел только одного сына, по имени *** Чжен-ву Действие начинается с того времени, когда Чжен-ву был уже женат и объявлен наследником престола. Является Лао-сэн т. е. буддийский монах и начинает проповедывать принцу о суете мира сего и о необходимости искать высших, более [3] прочных, благ. Чжен-ву долго колебался, но наконец, после нескольких бесед уже с другим проповедником, именно Даосом, решается оставить родителей, жену и царство, поселиться в необитаемых горах и искать высшего совершенства. Приняв такое решение, он в одно прекрасное утро поднимается в путь. Как ни твердо было намерение Чжен-ву, как ни велика ревность: но сомнения невольно западают в его душу и возмущают ее до глубины. Терзаемый самыми мрачными мыслями и чувствами Чжен-ву незаметно приближается к утесистой горе и видит пред собою человека, который огромнейший брус железа точит о скалу, «что делаешь любезный?» спрашивает он незнакомца. Иголку для шитья платья, отвечает тот. «Помилуй», возражает Чжен-ву, — «когда же такое толстое бревно состружится в крошечную, обыкновенно употребляемую иглу?» Ничего! успокоительно замечает незнакомец, — «мало по малу, хоть и в продолжении долгого времени, приложив терпение, я надеюсь из этого толстого бруса сделать иглу». Этим разговор кончился, но из него Чжен-ву понял, что ему отчаиваться не следует, т. е. что, если и он приложит старание, то раньше или позже достигнет своей цели. Додумав это, Чжен-ву уже с большею энергиею и решимостию продолжает путь. Заметив, что сапоги его отказываются служить, он берет их, разрывает окончательно в мелкие куски и бросает прочь; с одеждою и бельем поступает точно таким же образом. Но вот горе, как отделаться еще от одного врага, чрезвычайно докучливого и настойчивого? Голод и жажда неотвязно преследуюсь Чжен-ву; мешают самоуглублению, прерывают созерцание, заставляют думать и заботиться о предметах суетного мира сего. Как быть и что предпринять, Чжен-ву не постигает и, уступая воплям голодного желудка, не идет, а бежит на встречу разнощику, в надежде достать у него что-нибудь съестное. Разнощик в двух корзинах нес на продажу шпинат, по китайски называемый *** бо-цай. Чжен-ву останавливает его вопросом: «что продаешь почтеннейший?» Разнощик, надо полагать, был человек веселого нрава и любил выражаться фигурально; почему он и назвал свой товар не настоящим его именем, а другим, более замысловатым. «Я продаю», отвечает он на вопрос Чжен-ву», «*** у-синь-цай» (Стебель китайского шпината имеет трубкообразной вид, подобно стеблю лука.), т. е. растение, не имеющее сердца, внутренностей». Вот оно что, подумал про себя Чжен-ву, есть растение без внутренностей и оно живет, расцветает и [4] дает семена. Ничтожное былие обходится без желудка (Надо полагать, что Чжен-ву был недалек в естественной истории.), а я, существо высшее и более совершённое чем всякое растение, почему бы не мог существовать без этого докучливого органа?

1., Юэ-ся-лао-жень держит в руке красный шнурок — аттрибут профессии. Шнурком этим он связывает судьбу молодого человека, с судьбою предназначаемой ему жены — девицы. По сторонам Юэ-ся-лао-жень прислуга, не имеющая важного значения.

2. Вески, на которых взвешивает жениха и невесту. прежде чем порешит — быть им со временем нежными супругами.

3 и 4., Тростниковые палки, поставленные пред Юэ-ся-лао-жень людьми, задумавшими во что бы ни стало соединить узами брака, имеющуюся в виду пару молодых людей.

1., Цзинь-ду-фо. иначе еще называемый.— Чжен-ву-е.

2., Тау-хуа-нюй, сущеспгво враждебно влияющее на невест.

3., По-чжоу-гун, существо покровительствующее женихам.

4., Шэ, цзи, змий и черепаха, существа не имеющие отношения к браку.

Нет! надо полагать, что и я подобно шпинату могу существовать и достигать своей цели не имея желудка, только это простая мысль, почему то не приходила мне в голову». Построив такой умный силлогизм, Чжен-ву не стал рассуждать более и немедленно, взяв нож, распорол им себе живот, вытащил оттуда желудок, кишки и бросил все это на дороге вместе с ножом и ножнами. Только после такого подвига он мог беспрепятственно предаться созерцанию и в скором времени, по словам китайских буддистов стал *** чень-фо, т. е. достиг степени фо; а по уверению Даосов *** чень-сянь, т. е. не умирая, преобразился в существо высшего разряда. Между тем желудок, кишки, нож и ножны, брошенные Чжен-ву на дороге, оставались под влиянием различных живительных физических сил: солнце согревало их днем, луна освещала ночью, ветер продувал, дождик и роса освежали. Мало по малу в продолжении неизвестно какого времени, только эти четыре вещи получили начала жизни и преобразились: кишки в змия *** (шэ), желудок в черепаху *** (гуй), нож в молодого мужчину (По-чжоу-гун), ножны в девицу чудной красоты (Тао-хуа-нюй). Принадлежа по первоначалу такому знаменитому мужу как Чжен-ву, эти второрождения не могли остаться обыкновенными существами и, следуя своему в некотором смысле родителю, пошли искать совершенства в горах. В непродолжительное время все они приобрели особенные необыкновенные силы и свойства: Змий и черепаха сделались неодолимы в борьбе с врагами; девица Тао-хуа-нюй осталась навсегда девственницею, не смотря на тьмы искателей и посвятила себя на распространение девства между своим полом: так как она начала действовать посредством чар и могла быть опасною для молодых мужщин, ищущих себе жен то из ножа выродившийся По-чжоу-гун, получил силу разрушать чары своей сестрицы, и посвятил себя на служение молодым людям, желающим жениться. Тао-хуа-нюй, чтобы расстроить свадьбу имеет обыкновение портить невест, напускать на них злого духа сюн-шень, наделять их различными физическими и нравственными недостатками. По-чжоу-гун в видах противодействия всему этому, научил [5] женихов пускать три стрелы по направлению к носилкам невесты, ставить пылающую жаровню у порога жениховой комнаты, окуривать принесенные для поезда невесты носилки благовонною свечею, и. т. под. Вообще, как ни изобретательна Тао-хуа-нюй на всякие штуки, чтобы только воспрепятствовать соединению посредством брачного союза молодых людей, но По-чжоу-гун неусыпно стоит на страже своего пола и каждый раз внушает, как разрушать враждебное навождение.

По-чжоу-гун и Тао-хуа-нюй никогда не изображаются отдельно, а всегда вместе с Дзин-ду-фо, как на прилагаемой нами картинке. Отдельных жертв им также не полагается. Благодарить за содействие, оказанное По-чжоу-гуном при заключении брачного союза, нет обычая; умилостивлять Тао-хуа-нюй чем бы то ни было так же не принято.

Сюн-шень.

Сюн-шень есть существо злое, старающееся всячески вредить людям. Всякого рода злодейства, убийства, самоубийства и т. под. совершаются, или по наущению этого духа или при его содействии. Сюн-шень иногда входит в человека, принявшего твердое намерение сделать какое нибудь преступление. Прислуга Сюн-шеня помогает и содействует злым людям при самом совершении ими злодеяний: так длинный чорт подсаживает лезущих в петлю; карлик чертик помогает в таких случаях, когда нужно, как говорится, пролезать в щель, действовать незаметно, тайно. При заключении Китайцами брачных союзов Сюн-шень портит невест, отнимает у них красоту, наделяет недугами и по преимуществу различными капризами и дурными привычками. Тао-хуа-нюй, как замечено было выше, часто напускает Сюн-шеня на невест единственно с тою только целию, чтобы расстроить свадьбу и заставить невесту навсегда остаться девственницею, отказавшись от замужества. Но Сюн-шень раз спущенный с цепи, обыкновенно заходит дальше, чем это нужно бывает для цели Тао-хуа-нюй. Случалось, что он совершенно овладевал невестою и поселялся даже надолго в ее прекрасном теле. Орудие, посредством которого Сюн-шень действует на людей, есть особого рода воздух *** Ша-ци; почему и сам он иногда называется Ша-шень, т. е. духом злого, убийственного, вредоносного воздуха.

Палатка Суан-мин-сян-шена,

1. Над входом в палатку обыкновенно делается такая надпись: Чжи-ян-у-ин, дослова: прямые слова без утайки, т. е. будет-мол показано все так как выходит по таблицам без малейшей утайки.

2., Сян-шен разбирающий 8-м букв жениха и такие-же буквы невесты.

3., Циклы: Тянь-дан и Ди-чжи. Остальные лица — посетители, прохожие и любопытные.

Наружность Сюн-шеня так отвратительна и страшна, что сам он убегает за 10,000 ли (вань ли), когда случится ему увидеть себя в зеркале. [6]

Истукан Сюн-шеня находится только в таких кумирнях, где собраны и представлены в лицах похождения всех богов, духов добрых и злых; короче — где изображены: весь китайский Олимп и все обитатели тартара. Таких кумирен очень немного и в них истукан Сюн-шеня занимает очень скромное место.

Янь-ду, — ядовитые глаза.

Китайцы, подобно другим суеверным народам, верят в дурной глаз, в возможность сглазить и самому подвергнуться сглазу. Разница только в том, у всех других народов понятие о дурном глазе и, так называемом, сглазе не развито, а Китайцы напротив обратили все свое внимание на этот важный предмет, исследовали его до тонкости, почему и пришли к воззрениям, несколько отличным от тех, ни на чем не основанных суждений, которые повторяют суеверы других наций. Например, хоть бы все наши Самойловны и Мироновны так много, часто и пространно рассуждающие о сглазе, должны непременно затрудниться, если спросить их: а на чем основывают они то мнение, что у соперницы старухи Карповны дурной глаз? и чем докажут, что у них самих не ядовитые глаза, как выражаются Китайцы?... Кроме того, все верующие в сгла. держатся того ошибочного мнения, что дурной глаз так и остается дурным, всегда и в всяком месте т. е. на кого бы такой глаз ни посмотрел, все будет неладно. Ну возможно ли это? да ведь здесь с первого взгляда видно преувеличение. Наконец все суеверы вопиют единогласно: ах окаянные, ах злодеи! сглазили, сглазили! а того не принимают в соображение, что иметь дурные глаза так же невыгодно, как и самому подвергнуться сглазу. Короче, всем интересующимся сглазом, допускающим его возможность и имеющим охоту рассуждать о нем, рекомендуем обратиться к Китайцам и послушать как они смотрят на этот предмет. Уж если китайцы и отстали в чем нибудь от других наций, то этого никак нельзя сказать о их весьма глубоких и отчетливых воззрениях на сглаз или как он называют, ядовитые глаза.

1. Сюн-шень.

2., Черт — великан.

3., Черт — карлик.

Китайцы верят в неотразимое влияние взгляда, брошенного в известное время одним человеком на другое лицо, находящееся в известном, исключительном положении. Такое необъяснимое влияние взгляда, нисколько не зависящее от воли того, кто обладает им, в всяком случае бывает недоброе, вредное; почему и самые глаза, извергающие такой нехороший взгляд, называются [7] ядовитыми. Веру в несомненное существование ядовитых глаз, у некоторых людей в известное время, разделяют в Китае не одни только суеверы, а все без исключения жители поднебесной. За то к чести Китайцев, надобно заметить, что при всей наклонности к различного рода суевериям, они допускают возможность, так называемого сглаза в весьма немногих, исключительных случаях. Именно: вредное влияние ядовитых глаз может иметь место только при *** Хун-ши и *** бай-ши, т. е. при свадьбах и похоронах, и то не во все продолжение упомянутых церемоний, а в известные только, более важнейшие моменты. Что значит сглазить покойника и что с ним может статься, если на него посмотрит человек, обладающий ядовитыми глазами, мы это надеемся объяснить в своем месте и в свое время, т. е. при описании Китайских похорон. При свадьбах же имеющим ядовитые глаза запрещается смотреть: когда невесту высаживают из носилок, по прибытии в дом жениха; когда она вместе с женихом делает поклонение небу и земле; когда причесывается и нарумянивается, когда пьет вино вместе с женихом из связанных рюмок; и проч. Короче — запрещается смотреть на невесту ядовитыми глазами со времени прибытия ее в дом жениха, до утра следующего дня, когда она сойдет с кана и торжественно выйдет из жениховой комнаты. Если бы сверх всякого чаяния, взгляд, принадлежащий ядовитым глазам, пал на невесту в упомянутое время: то от этого неосторожного действия надобно было бы ожидать самых плачевных последствий. Именно: невеста могла бы вдруг подурнеть, или сделаться больною, или получить какой нибудь физический порок, или остаться неплодною, или даже мгновенно умереть. Бедные китайские невесты! какими тревожными опасениями отравляются лучшие моменты в их жизни! Впрочем среди этих невидимо и отовсюду грозящих невесте бедствий, она может утешаться тем, что злодей, осмелившийся бросить на нее взгляд из своих ядовитых глаз и причинивший этим неизбежное зло, непременно сам понесет должное наказание за свою дерзость. Да, это так; с тех пор как существует вера в сглаз, существует так же и то убеждение, что при сглазе страдает, не только тот кого сглазили, но и тот кто сглазил; т. е. если например, от взгляда брошенного ядовитыми глазами, невеста мгновенно лишилась жизни; то вместе с тем и в то же самое время должна последовать смерть и того, кому принадлежали эти ядовитые глаза, убившие, невесту. Последнюю особенность ядовитых глаз один почтенный Китайский ученый объяснял мне примером пчелы, [8] теряющей, как известно, жизнь вместе с ядовитым своим жалом. Итак смотреть на невесту ядовитыми глазами так же опасно, как и подвергнуться сглазу. Страшно подумать — сколько несчастий могло бы случаться каждый раз при свадьбах, как с невестами так и с людьми, обладающими ядовитыми глазами, если бы древние ученые китайские мужи не позаботились самым точным образом решить вопрос: когда и у кого именно бывают ядовитые глаза и, следовательно, кому и когда следует остерегаться смотреть на невест? Исследования по этому, настоятельно требующему ответа вопросу, привели китайских мыслителей к следующим результатам: 1, нет людей, у которых были бы постоянно (во всю их жизнь) ядовитые глаза; напротив глаза каждого Китайца по временам получают на известное время ядовитое свойство; 2, Когда глазам Китайца приходится быть ядовитыми, то это свойство остается за ними один круглый год; 3, глаза, раз бывшие ядовитыми, чрез четыре года в пятый опять получают это нехорошее свойство; 4, Каждый раз ядовитые глаза бывают у тех лиц, которые родились под 1-м, 5-м и 9-м циклами круга Ди-чжи, считая от цикла данного года (На каких данных, или, по крайней мере, на каких соображениях основаны все эти положения неизвестно; тем не менее все китайцы верят им безусловно и считают непогрешимыми.). Последнее положение и, как самое главное, и, как менее других понятное, требует пояснения. Чтобы разъяснить себе это положение, необходимо познакомиться с тем, что Китайцы называют Шу-сян. Шу-сян до слова значит вид года. Различных видов года бывает 12-ть по числу циклических знаков круга, выше нами уже представленного, Ди-чжи, по которому, как было сказано, вместе с другим кругом Тянь-гань, китайцы ведут свое времясчисление. Для большой ясности при объяснении, еще раз нарисуем этот цикл:

Если, положим, данный год припадает под циклом 2-м, то это значит, что вид этого года *** (Шу-сян) есть цикл чоу/2 что значит корова. Если данное лицо родилось, положим, под знаком 3-м, то (вид года) рождения этого лица (Шу-сян), будет цикл тигр. Зная Шу-сян данного года, уже ничего не стоит узнать, — кому в этом именно году можно и кому нельзя смотреть на невест, или что тоже у кого безразличны и безвредны в этот год глаза, и у кого ядовиты. Например, если данный год держит цикл хай/12: то все лица, родившиеся под циклами цзы (крыса)/1, чень (дракон)/5, шень (обезьяна)/9, де должны смотреть на невест, как [9] имеющие ядовитые глаза. Нагляднее это можно представить в следующей таблице:

Цикл данного года: Ядовитые глаза у родившихся под циклами:

Цзы,

1.

2.

6.

10.

Чоу,

2.

3.

7.

11.

Инь,

3.

4.

8.

12.

Мао,

4.

5.

9.

1.

Чень,

5.

6.

10.

2.

Сы,

6.

7.

11.

3.

У,

7.

8.

12.

4.

Вэй,

8.

9.

1.

5.

Шень,

9.

10.

2.

6.

Цзю,

10.

11.

3.

7.

Сюй,

11.

12.

4.

8.

Хай,

12.

1.

5.

9.

Из календаря, ежегодно издаваемого Пекинским астрономическим приказом, каждый китаец может знать, под какою циклическою буквою значится данный год. Кто из Китайцев в состоянии запомнить свои лета, тот несомненно твердо помнит под каким (Шу-сян), циклическим знаком, он родился на свет. Формула 1-ый, 5-ый и 9-ый, (и-у-дзю), служащая для [10] определения, когда и у кого бывают ядовитые глаза, тоже известна всякому китайцу, начиная с семилетнего ребенка. Итак, хотя страшная сила ядовитых глаз не подлежит сомнению; но несчастия от глаз случаются очень, и очень редко. Всякий китаец весьма хорошо знает, каковы его глаза в данном году; если они ядовиты, то никакими соблазнами, никто не в состоянии заставить его посмотреть на прибывшую в дом жениха невесту. Может быть иной китаец и не пощадил бы невесты своего соседа, не пожалел бы ее сглазить: но он этого не сделает ради себя, побоится сам подвергнуться какому-нибудь несчастию, твердо всегда помня и ни сколько не сомневаясь в том, что ядовитые глаза поражающие невесту, наносят равносильный вред и тому, кто не остерегся бросить на нее взгляд из таких злокачественных глаз.

Цзы-сунь-нян-нян.

Нян-нян, — есть почетный, титул, обыкновенно усвояемый первым трем супругам китайских государей. Матрона, называемая китайцами Цзы-сунь-нян-нян, никогда не была женою повелителя Поднебесной и возведена в достоинство нян-нян уже после своей смерти из обыкновенной, хотя и именитой, дамы. В книге *** Фын-шень-янь-и, находится об этой пожалованной нян-нян следующий рассказ, относящийся по времени к царствованию *** Чжоу-вана, жившего за два с половиною столетия до Рожд. Христова. Однажды, говорит упомянутая книга, по случаю нового года, жены знатнейших сановников явились ко Двору, для принесения поздравлений настоящей *** (чжен) нян-нян своего государя Чжоу-вана. Между приносившими поздравление дамами, трудно было не заметить жену генерал-полицмейстера, отличавшуюся необыкновенною красотою. Нян-нян Чжоу-вана, зная женолюбивые наклонности своего царственного супруга, вознамерилась показать ему красавицу-полицмейстершу. Под предлогом прогулки, она повела свою гостью по различным дворцовым беседкам, павильонам и как будто случайно, взошла вместе с нею на балкон одной башни, где всего чаще любил уединяться Чжоу-ван. Этот сладострастный Государь, как только увидел красавицу-полицмейстершу, сейчас же начал обнаруживать свои грязные на счет нее виды. Почтенная дама, ни за что в мире не желавшая изменить своему законному мужу, попробовала было открыто противиться неуместным нежностям развратного Государя и даже осмелилась заметить ему, что, по народным обычаям, [11] Государь не должен видеть жен своих чиновников, а тем менее позволять себе расстраивать семейное счастие своих подданных. Но само собою разумеется, что все это ни к чему не повело и ни сколько не обуздало животных порывов Чжоу-вана. Тогда несчастная красавица, для спасения своей чести, решилась на отчаянный шаг; а именно, — улучив мгновение, она бросилась с балкона башни, после чего была поднята мертвою. За этот геройский подвиг, и вместе с тем, (что бы не сказать по преимуществу), за то, что она успела родить своему мужу полицмейстеру классическое число детей: 5 сыновей и 2-е дочери; — тот же государь Чжоу-ван возвел ее в достоинство Нян-нян, а народ придал ей прозвание Цзы-сунь (сын внук; вместе значит потомство) и стал почитать покровительницею замужних женщин, обязанных, по мнению китайцев, прежде всего и по преимуществу, приносить своим мужьям как можно больше детей.

Цзы-сунь-нян-нян, — Матрона, наделяющая замужних женщин способностью рождать. —

Подробное объяснение этой картинки будет сделано при описании китайских родин: там оно будет более уместно.

Современные нам китайцы верят, что Цзы-сунь-нян-нян имеет силу наделять замужних женщин способностию рождать вообще и кроме того разрешать неплодство, нераждающих. Понятно поэтому, почему они обращаются к Цзы-сунь-нян-нян во время совершения брачных церемоний. Между прочим в честь Цзы-сунь-нян-нян, принято при свадьбах подносить новобрачным блюдо из пельменей, называемых *** цзы-сунь-бо-бо, т. е. пельменей изображающих собою будущее потомство новобрачных, ниспосылаемое, как обыкновенно все полагают, от Цзы-сунь-нян-нян в то самое время, когда жених и невеста, сидя на кане отведывают цзы-сунь бо-бо.

Кумиров Цзы-сунь-нян-нян чрезвычайно много и все они буквально завалены различными приношениями. О различных видах жертв Цзы-сунь-нян-нян, надеемся поговорить в последствии, при описании китайских родин.

(Продолжение следует).

Текст воспроизведен по изданию: Брак у китайцев // Китайский благовестник. № 23-24. 1908

Еще больше интересных материалов на нашем телеграм-канале ⏳Вперед в прошлое | Документы и факты⏳

Главная страница  | Обратная связь
COPYRIGHT © 2008-2024  All Rights Reserved.