ВОЕННО-ИСТОРИЧЕСКИЙ ПЛАКАТ XVIII ВЕКА О ПЕРСИДСКОМ ПОХОДЕ ПЕТРА I

Настоящая публикация знакомит с одним из мало известных военно-исторических выпусков Географического департамента Академии наук XVIII века, содержащим материалы по истории Персидского похода 1722-1723 гг. Первое и единственное сообщение об этом памятнике сделал уже давно В. В. Комаров в статье «Персидская война 1722-1725 гг.», к которой в качестве иллюстрации была приложена текстовая часть выпуска.

В исследованиях по истории политики России на Каспии в первой половине XVIII века, в том числе в специальном труде В. П. Лысцова «Персидский поход Петра I 1722-1723 гг.» (М., 1951 г.) рассматриваемый памятник не упоминается. Нет сведений о нем и в известных работах М. Д. Лебедева по истории развития географических знаний в России XVIII века. Не включен данный памятник также в источниковедческий обзор материалов по военной истории России Л. Г. Бескровного ¹.

В Библиотеке АН СССР (БАН) памятник хранится под шифром № 71/655, в Государственном историческом музее (ГИМ), он имеется в двух экземплярах, за № 2959, 6473/7250, в Центральном Государственном военно-историческом архиве (ЦГВИА) — то же в двух экземплярах за одним № 1538. Экземпляры ГИМ: № 2959 — из собрания барона Розена, № 6473/7250 — из коллекции Военно-Исторического музея; экземпляры ЦГВИА — из коллекции Военно-учебного архива ². В каталоге архива Гидрографического управления Морского министерства, составленном Б. Эвальдом и изданном в 1917 году, был также отмечен экземпляр публикуемого памятника (№ 1573) ³. В новое издание каталога, вышедшее в 1958 году, он уже не вошел ⁵. Поиски его не дали результатов ⁴. [394]

Все упомянутые экземпляры выполнены от руки тушью и, за исключением одного (№ 6473/7250), раскрашены акварельными красками. Последний вообще носит следы незаконченности и является скорее рабочим экземпляром. На нем сохранились архивные карандашные пометки, состоит он из двух разрозненных листов и т. п.

Публикуемый памятник не имеет общего заглавия. Он является своего рода плакатом, который состоит из трех частей: а) карты Каспийского моря, б) планов городов и крепостей юго-западного побережья Каспия и в) описания Персидского похода Петра I ⁶. Это описание расположено между картой и планами и занимает, кроме того, подвал общего листа источника ⁷. Размер плаката БАН 73 X 117 см, ГИМ и ЦГВИА — 80 Х119 см.

Обратимся к характеристике частей, составляющих содержание плаката. Центральное место в нем занимает рукописный текст под названием «Описание похода государя императора Петра Великого лежащим при Каспийском море персидским провинциям» ⁸. Автор текста не указан. Однако этот текст связан с именем известного русского картографа, непосредственного участника Персидского похода Петра I Ф. И. Соймонова. Он является сокращенным переложением сочинения Ф. И. Соймонова «Описание Каспийского моря и чиненных на оном Российских завоеваний, яко часть истории государя императора Петра Великого», которое было напечатано под редакцией Г. Ф. Миллера в Петербурге в 1763 году ⁹.

В публикуемый нами историко-географический плакат внесено несколько разделов «Описания Каспийского моря» Ф. И. Соймонова, в том числе «О походе Петра Великого к лежащим при Каспийском море Персидским провинциям в 1722 году», «О отправлении в Гилянь», «О экспедиции в Баку», «О езде в Гилянь» ¹⁰.

Эта часть труда Ф. И. Соймонова воспроизводит в хронологической последовательности ход военных действий в Прикаспии до 1725 года и носит чисто описательный характер. Текст «Описания похода», который внесен в плакат, разбит на пять частей, соответственно проведенным при Петре I экспедициям. Первая часть дана под общим заголовком «Описания похода»; вторая — под заголовком «Экспедиция для транспортного вспомогательного войска в Гилянь 1722-го года»; третья —«О экспедиции в Баку 1723 года»; четвертая — «1724 года»; пятая —«1725 года». Первая часть «Описания похода» в свою очередь разбита на шесть параграфов. Эти разделы исследования Ф. И. Соймонова использованы в плакате с сокращениями, но приведенный текст дан почти дословно. Составители плаката опустили, в частности, в разделе «О походе государя императора Петра Великого» изложение манифеста, описание города Булгар и т. д. Они применили и другого рода сокращения, как например: [395] «Генерал-адмирал граф Апраксин, который имел главную команду над всем сим флотом, на гукере, принцесса Анна называемом, при нем лейтенант Соймонов. Тайной советник граф Толстой на шнаве Астрахань: сию вел подпорутчик Лунин» (Подлинный текст Ф. И. Соймонова — стр. 66) и «Генерал Апраксин на гукере, при нем лейтенант Соймонов и прочие знатные генералы имели особливые суда» (текст плаката). В тексте плаката употреблены иногда другие, но по смыслу одинаковые, глаголы. Ссылка в конце третьей части плаката на ежемесячный журнал Академии наук «Сочинения и переводы к пользе и увеселению служащие» за октябрь месяц 1760 года взята из подлинного текста Ф. И. Соймонова ¹¹. В этом выпуске журнала опубликовано продолжение записок участника экспедиций на Каспийское море полковника артиллерии И. Г. Гербера «Известия о находящихся с западной стороны Каспийского моря, между Астраханью и рекою Кур, народах и землях и о их состоянии в 1728 году», посвященное описанию Баку и близлежащих окрестностей. Отметим, что В. В. Комаров, который опубликовал текстовую часть памятника в упомянутой выше статье, не связывал ее с именем Ф. И. Соймонова и ошибочно считал «Описание похода» неизвестным в литературе ¹².

Карты во всех экземплярах плаката имеют одинаковый заголовок: «Карта Каспийского моря с показанием: 1) морского пути государя императора Петра Великого в 1722 году в Аграханский залив, где и сделан был десант войску, а потом продолжение его же величества пути по берегу Каспийского моря до Дербента; 2) Экспедиция того же 722 года полковника Шипова в Зинзилии; 3) в 723 году экспедиция генерал-майора Матюшкина для взятия Баку, что значит на карте разными красками, а притом назначены на западном берегу тогда занятые персидские провинции с их городами» ¹³. Эти карты, идентичные по общему содержанию, проекции (конической) и размеру (50 X 36 см), отличны по выполнению виньетки, расположению картушей и другим небольшим деталям. Карты № 71/655, 2959 и 1538 даны в масштабе 52 версты в дюйме (1:2184000). Карта № 6473 обозначения масштаба не имеет. На рамке всех экземпляров карт намечена градусная сетка через 1°. На картах БАН и ЦГВИА в нижнем левом углу сделаны виньетки с изображением Петра I в лавровом венке с надписью «Petrus Magnus» ¹⁴. На всех картах одинаково вычерчена береговая линия всего Каспийского моря. На юго-западном берегу дана широкая прибрежная полоса суши. Кавказ нанесен до Тифлиса. В пределах этого района обозначены реки, населенные пункты и крепости. Рельеф прибрежной полосы нанесен холмиками; на карте показаны глубины моря у берегов.

Карта Каспийского моря, которая использована в плакате, неизвестна в географической литературе. В отличие от текстовой части, она не современна событиям, которым посвящен памятник в целом. Наиболее сходные очертания контура берегов Каспия имеются на карте капитан-лейтенанта Ив. Ногаткина 1765 года, составленной с учетом данных описания восточного берега Каспия капитана И. Токмачева 1764 года, на которой впервые был нанесен Кендырлийский залив ¹⁵. [396] Контуры Кендырлийского залива очерчены и на «Карте Каспийского моря с показанием морского пути». На восточном берегу последней карты также не сведен до конца залив Карабуганский (Карабугазский), пунктиром проведена береговая линия от Хивинского (Красноводского) до Балханского заливов. На месте прежнего впадения Аму-Дарьи в Каспий на обеих картах имеется надпись: «Место, по которому прежде река текла, а ныне только лес растет и местами есть вода. Сию признают за реку Акцус». Общий контур берегов Каспийского моря публикуемой нами карты также близок его контуру на карте Ногаткина 1765 года ¹⁶.

Между тем, карта Каспийского моря на плакате не является точной копией карты Ногаткина. На карте плаката не отражены еще последние данные описаний 1764 года штурманов Ерофеева и Горбунова района рек Себдуры, Фусы и Шахалинского залива, которые использовал при составлении карты Ив. Ногаткин; район юго-востока и юго-запада имеет отличную линию очертания берегов, в том числе Астрабатского и Зинзилинского заливов. Все это позволяет думать, что карта Каспийского моря, включенная в плакат, составлена была в 60-х годах XVIII века, может быть ранее карты Ив. Ногаткина ¹⁷. Как и на карте Каспийского моря Ив. Ногаткина 1765, года гораздо шире, чем на других картах Каспия XVIII века, показаны западные и юго-западные прибрежные территории. Но по показанию ситуации этой территории карты неравнозначны. На широкой западной и юго-западной прибрежной полосе исследуемой карты Каспия, от Астрахани до Астрабада нанесено большее число населенных пунктов, крепостей и гаваней персидских провинций (города Дербент, Баку, крепость Св. Креста, провинция Гилян и т. д.), временно отошедших к русскому государству. До нас дошло очень немного русских карт, специально посвященных этой территории ¹⁸, и поэтому Карта Каспийского моря с показанием морского пути представляет значительный интерес.

Плакат иллюстрирован 12 планами городов, крепостей и их укреплений, которые были заняты русскими войсками в период кампании 1722— 1723 годов ¹⁹. Это планы городов Дербента, Баку, Рящ, Кескера, Остары, крепости Св. Креста, новой крепости в устье реки Аграхани, местечек Лагашак и Перибазара, Аграханского и Бойнятского ретранжементов. Они выполнены на одном листе (размер 55 X 49 см); для каждого плана указан масштаб. Планы городов и крепостей юго-западного Каспия вычерчены на плакате, очевидно, в соответствии с принятым их изображением в период, близкий к событиям войны с Персией (в частности, Дербент изображен в традиции первой половины XVIII века).

Карта и планы Каспийского моря использованы составителями плаката для нанесения маршрутов экспедиций по морю, путей продвижения военных десантов на суше (1722—1724 гг.) и границ России, Персии и Турции (в пределах охвата картой Закавказья) после заключения мира. Маршруты экспедиций по морю на карте обозначены прерывающейся линией ннн, пути продвижения русских военных десантов на суше — [397] сплошной линией ²⁰. По линии пути морских экспедиций на карте даны зарисовки морских галер. Нанесены пути пяти морских экспедиций 1) Петра Великого в Аграханский залив в 1722 году; 2) флотилии с войском под командой генерал-адмирала графа Апраксина; 3) ластовых судов с провиантом под командой капитана Вердена в 1722 году; 4) полковника Шипова в Гилян в 1722 году; 5) генерал-майора Матюшкина в Баку в 1723 году.

Из сухопутных экспедиций на карте отмечен поход Петра I на Дербент в 1722 году. По линии путей морских и сухопутных экспедиций на карте, а также и на планах специальными литерами А, Б, С и др. обозначены главные пункты следования и остановок флотилии и десантов, в том же порядке, в каком они даются в «Описании похода».

Таким образом, карта и отдельно планы городов и крепостей Каспийского моря, которые включены в плакат, являются вспомогательным картографическим материалом и служат своего рода изобразительным средством для раскрытия темы памятника. В то же время каждая из этих частей служит самостоятельным источником по истории Персидского похода Петра I.

Как решается вопрос о происхождении публикуемого памятника? Возникновение плаката относится ко времени второй половины XVIII века, но не ранее 1764 года, когда впервые могла быть привлечена «Карта Каспийского моря с показанием морского пути». Экземпляры БАН, ЦГВИА и экземпляр, запись о котором сохранилась в каталоге атласов и карт Морского Министерства, составленном Б. Эвальдом, датированы. В конце заглавия карт в этих экземплярах поставлена дата 1779 год («Сочинена 1779 года», «Составлена в 1779 году»). Составление памятника имеет прямое отношение к деятельности Географического департамента Академии наук, который являлся основным картографическим учреждением страны в XVIII веке ²¹. Собрание морских карт рукописного отдела БАН, в котором хранится один из рассмотренных экземпляров плаката, принадлежало в свое время Географическому департаменту. При обследовании некоторых архивных дел департамента, в том числе отчетов о работах сотрудников, личных дел учеников и геодезистов, протоколов заседаний не было обнаружено директивных документов о составлении картографических материалов с показанием Персидского похода Петра I. Однако найдены другие ценные известия, подтверждающие факт осуществления работ по выпуску этих материалов. В «Списке геодезистов и какую карту он делал» дневного журнала Географического департамента за 1783 год оказались следующие записи за февраль месяц: «Федор Черный делает генеральную карту Астраханской, Азовской губерний, студент Андрей Ушаков делает карту последней восточной части Сибири. Ученик Петр Назаров делает карту Каспийского моря с показанием пути государя Петра Великого»; и за апрель месяц — «7 числа получена недоделанная карта учеником Назарьевым похода Петра Великого около Каспийского моря». Как стало ясно по другим материалам, Петр Назарьев в апреле 1783 г. ушел из Географического департамента ²². Поэтому можно думать, что работа по составлению картографических материалов и всего плаката в целом по истории Персидского похода Петра I велась в Географическом департаменте Академии наук, очевидно, в течение нескольких лет, [398] в том числе в 1779 и 1783 годах ²³. Более точно установить датировку памятника пока не представляется возможным. Те экземпляры, которые находятся в распоряжении автора настоящей публикации, не позволяют установить плакат-протограф, в частности карту-протограф. Речь может итти только о более поздних его списках. Бумага, на которой выполнены все экземпляры плаката,— александрийская, период хождения ее определяется концом XVIII века. Водяной знак бумаги — гербовый щит, увенчанный короной, в щите геральдическая лилия, под щитом буквы «I. Коо1.»— соответствует печатной книге 1791 года ²⁴.

Следует отметить, что составление плаката по истории Персидского похода Петра I продолжалось и было осуществлено и в других вариантах. В отделе картографии ГИМ за № 1992 находится вариант памятника, который исполнен в технике гравюры. Он составлен на двух листах, в переплете, на котором от руки подписано заглавие: «Две карты Каспийского моря и лежащих на берегах его городов. Также изображение похода Петра Великого в 1722 году». Памятник был напечатан известным писателем и переводчиком XVIII века Ф. Туманским. В картуше под названием обоих листов выгравировано: «Резаны и печатаны на иждивении Ф. Туманского». В это издание вошли только картографические материалы памятника-плаката: карта и планы городов и крепостей (не датированы) Каспийского моря с показанием Персидского похода Петра I. С именем Ф. Туманского связано начатое в 1787 году издание «Материалов к жизнеописанию Петра Великого». Публикация картографических материалов об экспедициях Петра I на Каспийское море могла явиться частью его большой издательской работы этого времени.

В коллекции материалов по истории войны России с Персией 1722-1725 годов Военно-топографического депо, хранящихся в ЦГВИА, за № 1539 числится еще один вариант памятника, который составлен как атлас под названием «Атлас о завоеванных при Каспийском море Персидских провинциях и крепостях государем императором Петром Великим с 1722 по 1725 гг., от Астрахани даже до Мазендорандских провинций». Атлас рукописный, раскрашен акварельными красками, в переплете, на 18 листах с оттисками печати: «Военно-Топографическое Депо», имеет полный комплекс материалов плаката ²⁵. Передача текста «Описание Каспийского моря» Ф. И. Соймонова в атласе Военно-топографического депо проведена с некоторым изменением стиля и новыми сокращениями. Планы городов и крепостей Каспия выполнены на страницах текстовой части атласа в порядке описания экспедиций Петра I. Карта Каспийского моря сделана на отдельном листе, имеет указание на ее составление в 1779 году.

Создание памятника, посвященного войне России с Персией в третьем десятилетии XVIII века, и продолжение работ по его составлению нельзя рассматривать без учета общих работ Географического департамента и [399] затем Военного-топографического депо по публикации военно-исторических материалов, необходимость и значение которых хорошо понимали в России. Эти материалы имели широкое распространение в то время, особенно в связи с частыми и большими по масштабу военными событиями. Появление предложенного для публикации памятника могло быть поставлено на очередь первой русско-турецкой войной и в дальнейшем развитием русско-турецких отношений.

Введение в научный оборот памятника по истории Персидского похода Петра I весьма полезно. Этот выпуск Академии наук явится дополнительным источником по истории политики России на Каспии и оригинальным памятником военной картографиии XVIII века. Весь комплекс выпуска, как и отдельные его части, посвящены отображению конкретного хода исторических событий. Они показывают развитие военных действий, территориальный рост государства и т. д. Плакат содержит интересные картографические источники, в том числе неизвестную в литературе карту Каспийского моря 60-х годов XVIII века, когда были дополнены и уточнены сведения первых инструментальных съемок Каспия, начатых при Петре I. Известно, что материалы о научном картировании Каспийского моря XVIII века и связанных с ним экспедиций дошли до нас не в полном объеме сведений, добытых русскими исследователями ²⁶. Восстановление истории развития картографических представлений о Каспии выдвигает задачу описания всех карт и архивных материалов по этому вопросу, сохранившихся до нашего времени. В плакат включен текст «Описания Каспийского моря» известного русского картографа Ф. И. Соймонова. Рукописные материалы Ф. И. Соймонова, которые находятся в различных архивных фондах, не учтены полностью и заслуживают быть полностью опубликованными.

* * *

Для издания взят экземпляр памятника — плаката БАН № 71/655. Этот экземпляр полный по составу, как сказано выше, точно датирован 1779 г., находится в коллекции Географического департамента. Текстовая часть памятника публикуется с сохранением пунктуации источника.

ТЕКСТЫ

ОПИСАНИЕ ПОХОДА ГОСУДАРЯ ИМПЕРАТОРА ПЕТРА ВЕЛИКОГО К ЛЕЖАЩИМ ПРИ КАСПИЙСКОМ МОРЕ ПЕРСИДСКИМ ПРОВИНЦИЯМ

Назначен путь на карте

1-е. § В 1722-м году Майя 15 дня отправился государь император из Москвы в путь в провожании императрицы его супруги, езда продолжалась по рекам Москве и Оке до Нижняго Нова-города на струге москворецком называемом, а потом государь 27-го майя в Казань прибыл, июня 15 в Астрахань и по прибытии немедленно поведено публиковать на разных азиатских языках манифест, то есть на татарском, турецком и персидском, и разослать тех мест по всем окрестностям для показания причин сего военного похода всем народам.

Более месяца продлилось покудова приуготовлялись и зделано распоряжение всем судам, на которых надлежало в Каспийское море отправится, некоторыя писатели и считали 442 судна, а от самаго императора в присланной реляции число полагалось только 274: может быть потому что его величество не включал всех лодок в число морских судов, коих немалое количество употреблено было, чтоб цехоту, артиллерию, аммуницию и весь воинский запас вести водою. [400] Конница же отправлена из Царицына сухим путем, тож и два корпуса донских и малороссийских казаков шли степью и горами; государь император для себя избрал к сему походу карабельной бот, которым управлял и при нем находился порутчик Золотарев.

Генерал-адмирал граф Апраксин командывал над всем флотом, ему определен был гукер Принцеса Анна называемом, при нем находился лейтенант Соймонов, а прочие знатные генералы имели особливые суда.

На карте литера А. Июля 18-го дня отправился весь флот из Астрахани, и того дня недалее могли доитти как до Иванчука рыбного закола Сергиево Троицкаго монастыря, лежащего в 30-ти верстах от Астрахани, где большие суда стали на якоре, а малые пристали к берегу; июля 19-го дня по утру в начале 8-го часу поданному сигналу паки пошли далее и около полудня прошли последней учуг; а от туда в вечору к Ярковскому устью, что значит на карте литера В. Сию ночь стояли еще на реке, на 3-й день, то есть 21-го июля, пошли в море и стали на якорях у острова 4 Бугра называемаго, под-литерою С.

На сем месте 22-го числа у генерала-адмирала на гукере в присутствии государя императора был совет, на котором определено следующее: 1-е Естьли погодою суда разнесет, то собиратся им к устью реки Терека. 2-е. Государю императору положено командовать на карабельном своем боте авангардиею, всем малым весельным судам, особливо москворецкому стругу и островским лодкам следовать за его величеством вдоль подле берегов. 3-е. Всем ластовым судам под командою капитана фон Вердена итти прямо к острову Чеченю и тамо ожидать указа. 4-е. Гукеру и двум шнавам, на коих были граф Толстой и гнязь Кайтемир, ехать подле берегов так блиско, как глубина дозволит. Того же дня в 3-м часу по полудни пошел весь флот при тихом северном ветре далее в море, карабельной бот, на котором государь присудствовать изволил, и следующий за оным островския лодки видны были в малом отдалении, в вечеру в исходе 9-го часу востал южно-западной ветр и следовательно упротивной с переменным порывом; и для того приказал генерал-адмирал дать сигнал к бросанию якорей, чрез час стал ветр паки благополучной, новой дан сигнал к продолжению пути, но островские лодки онаго не слышав стояли до следующего утра на якорях. Во время ночи гукер и шнавы отдалились несколько от берегу. Как скоро день настал 22-го числа, то старались опять к оному приближится, но уже был полдень когда императорской бот стал у них в виду, он стоял на якоре под мысом 12-ть Колков, что значит на карте литера D. По полудни около 4-х часов подошли они к боту весьма блиско, а следующего утра 23 дня повелел государь на своем боте якорь поднять, и направил путь свой к устью реки Терека — литера Е, куда его величество того же дня и прибыл, но генералу адмиралу и двум шнавам надлежало прежде буктироваться в круг мыса 12-ти Колков и для того они так скоро за государевым ботом следовать не могли, сверх того императорской бот шел скоряе нежели их суда, по сим причинам были они принуждены переночевать у острова Чеченя-литера F, за пять миль от устья реки Терека, между тем времянем государь император ездил на шлюбке к горду Терки, что значит на карте литера G. Положение сего города нашел в самом низком и болотном следственно и здоровью вредном для гарнизону месте, городок стоял на малом острову между протоками реки Терека и вокруг онаго рос один только камыш, для чего тогда мысли великого монарха были тем только заняты чтобы положение города Терки переменить и войска, где наиспособнее место обыскано будет, на берег высадить; для того государь и привез с собою двух козаков из того города, которые бы могли показать к тому удобное место.

2-е. §24, 25 и 26-го числ избираемы были места, где б можно зделать удобной десант во Аграханском заливе, и сие поручено было лейтенанту Соймонову, а 27-го числа день был достопаметнод победы одержанной [401] в 1714-м году при Гангуте над шведскою екскадрою, в тот день погода была ясная с тихим северным ветром, чего для генерал-адмирал приказал рано по утру приготовится к продолжению пути, но государь в то же время прибыв на шлюбке приказал на некоторое время обождать для отправления благодарного молебна, к тому избрано для пространности судно его величества, но как еще было рано отправлять молебен, то между тем желал государь осмотреть берег в том мнении, что они уже на том месте, где десант учинить можно, Соймонову поведено показать дорогу, но как государь приказал прямо править к берегу то подумал Соймонов что намерение его величества вытти, и для того принужден сказать, что то место, где пристать можно еще несколько далее впереди, потом государь повелел ехать подле берега, а Соймонов встал на носу шлюбки дабы тем лутше усмотреть место, и так Соймонов будучи в замешательстве самым делом онаго узнать не мог где им пристать надлежало по причине что высокой камыш, подле которого очень блиско ехали, закрывал берег почему и следовал он на удачу. Государь не мог далее терпеливо продолжать сей езды, наконец открылась прогалина между камышом и за оным сухой берег то и поведено тут быть десанту. Не знав про то что настоящее место Соймоновым избранное, как то он после узнал, отстояло еще больше впереди полуверсты государь император неторопливо имел желание вытти на берег, но за мелкостию воды не можно было ближе подойти к берегу шлюбке, чего ради повелел его величество четырем гребцам нести себя на доске на берег, гребцы шли в воде по пояс, а Соймонов шел подле государя, поддерживая его для лутшей безопасности, причем имели гребцы заряженныя ружья, в разстоянии берега от 200 до 300-х сажен усмотрены песщаные бугры, государь взошел на один из оных, откуда по другой стороне видно было открытое море, тот час избрал государь место, на котором бы стоять войску лагерем, тогда же пришла и другая шлюбка с квартермейстером Карчминым, которому от государя было приказано за ним следовать для показания места под лагерь гвардии, а потом приехали еще в особливой шлюбке губернатор Волынской и кабинет — секретарь Макаров для сведения не имеет ли государь чего повелеть, между тем гребцы нашли в камыше татарскую лодку, в которой лежала мачта, возвратившись к берегу государь указал лейтенанту Соймонову поставить на берегу сию мачту для приметы флоту сего места, а потом в шлюбке губернаторской ехать ему обратно ко флоту с повелением к генералу-адмиралу чтоб отправить молебен и по окончании онаго учинить на всех судах беглой огонь, а после того итти всем флотом и стать у сего места на якорь, по сему все точьно и исполнено. Того ж числа государь император вышел на берег, и по данному сигналу чинился выход со всех судов, с больших перевозились на шлюбках, а островския лодки так близко сколько можно было подходили сами к берегу, чрез то камыш везде поломан и с водою сравнен и таким образом весь берег открылся; генерал-квартермейстер Карчмин показал каждому полку место под лагерь и следующего дня поставили палатки. Сей лагерь проименован Аграханским ретраншаментом, потому что государь признавал за нужное чтоб укрепить оной валом дабы войски были в безопасности от нечаяннаго неприятельскаго нападения, более недели прошло покудова совсем сделаны потребные приуготовлении для предприятия намеренного похода, о чем ниже сего объяснено, к чему требовались лошади коих сухим путем ожидали с конницею, но сия притерпела дорогою великую нужду по недостатку в степи воды и фуража, да привступлении ея в Дагестан случилось от жителей деревни Андреевой нечаянное сопротивление, о чем в 3-м § подробно описано и сим причинено всему походу немалое затруднение.

3-е. § Между сим времянем государь повелел послать около лежащия места осмотреть и сыскать переправу чрез реку Сулак, так же островские [402] малые лодки привесть в безопасность дабы их на возвратном пути употребить было можно, в то же время как сие происходило пришел терской козак курьиром от брегадира Ветерани с известием о претерпенном близ Андреевой уроне, о котором государь тем больше сожалел, что сей причиненный проступок последовал от него — бригадира, он был отправлен от генерала-майора Кропотова с четырьмя полками драгун для взятья укрепленной деревни Андреевой, о коей губернатор Волынской обнадеживал, что жители противится не будут, но как 23-го июля в близости деревни шел он узкою дорогою, то вдруг и нечаянно с высоких мест из лесу встретили его стрелами и ядрами так жестоко что несколько из его войск были побиты, и его проступка еще умножена более что он долго медлил в уском проходе и думал противится неприятелю, у которого вся сила была скрыта, а естьли б он не останавливаясь устремился на деревню, тогда бы не претерпел такого урону, потом полковник Наумов согласись с прочими офицерами сам с командою тот час деревней овладел и претерпенной урон храбро отомстил, однако с нашей стороны побитых было не больше 80-ти человек драгун зато знатная добыча получена и вся деревня превращена в пепел. Государь император послал лейтенанта Соймонова с 12-ю терскими козаками к реке Сулаку для осмотру неможно ли где обыскать место чтоб чрез оную переправится на лошадях в брод, Сулак есть рукав реки Аграхани и впадает в Каспийское море от Аграханского ретранжамента до устья реки Сулака считается 20-ть верст разстоя-ния, оная на карте означено литерою Н. Всеобщие премечение, что реки при их устьях от наносного песку с моря бывают мелки произвело в государе мнение, что такое может быть и у реки Сулака, и так хотя надобно будет переправлять войска на плотах однако для обозу делается облегчение, сие приказано было Соймонову точьно осмотреть, он нашел устье действительно от берегов мелких и грунте крепкой, но как на средину реки пришел то так стало иловато и вяско что с немалым трудом лошади могли выбится и так совсем миновала надежда о получении желаемого успеха, а в место того более старания приложено о плотах кои по обыкновенному маниру канатом з берега на берег перетягивается, следующего дня заведены были все островские лодки позади острова Ракушечна, и Соймоновым поставлены по данному от государя приказанию 300 человек малороссийских козаков, остались на оных для караула чтоб их обезопасить, между тем прибывала конница драгуны и козаки сухим путем к реке Сулаку, и с ними лошади для войска стоящаго в ретранжаменте которые отправлены были порозжие из Астрахани чрез степь в Терки, а оттуда шли они под конвоем драгун, и по их изнурению принуждено было дать им отдых к чему очень была пригодна хорошая паства при реках Сулаке и Аграхане, в ретранжаменте оставлено для гарнизону 200 человек регулярного войска да 1000 казаков под командою полковника Мас-лова, все прочее войско следовало за государем; когда изволил 5-го числа вступить в поход под Дербент то суда в Аграханском заливе стоящие повелел государь генералу-адмиралу поручить лейтенанту Соймонову, чтоб с оными итти к острову Чеченю и там соединясь с командиром всех ластовых судов капитаном фон Верденом следовать к Дербенту, Соймонов и прочие от флота офицеры провождали несколько генерала-адмирала; в сем походе государь император изволил верхом ехать пред гвардиею, генерал-адмирал и весь генералитет также присудствовали близ государя, все сие происходило в наилутчем порядке; морские офицеры получа от государя отпуск и повеление отправились на свои суда и запасшись следующаго утра пресною водою поехали в путь свой, в вечеру в 7-м часу находились они у острова Чеченя, капитан фон Верден приняв над всеми судами команду по полученному с лейтенантом Соймоновым указу готовился к отъезду, несколько дней прошло в сем приуготовлении, чем они изделали приуспешность к скорейшему переезду в Дербент и все [403]

суда в полтора дни перешли имея ветр и погоду весьма способные, августа 6-го числа прибыл государь с армиею к реке Сулаку, чрез которую надлежало переправляться на плотах и паромах, переправа чинилась в следующая два дни. Султан Махмут из Аксая отправленной от Шамхала, Абдул-Герея из Тарку посланник представлены государю на уединенцию, на которой проздравляли его величество с благополучным прибытием и по его повелениям обещали всякое послушание. Султан Махмуд подарил государю шесть изрядных персидских лошадей и сто быков на содержание войска, отправленной от Шамхала посланник привел 600-т быков в телеги запряженных для перевозу провианта, 150-т быков на пищу войску и трех изрядных персидских коней, из коих на одном было богатое серебром обложенное седло и золотом украшенная узда. Как Султан и Шамхал были давно склонны к российскому интересу: первой потому что его земля находится в близости от города Терки, чего ради он имел пользу от содержания дружбы, и другой получил княжеское свое достоинство помощию российскаго двора, и для того в случае упорства опасатся ему надлежало, чтобы онаго не лешится.

4-е. § Августа 11-го дня армия выступила в поход от реки Сулака, хотя многие находятся речки из гор в моря текущий однако в некоторых местах воды недостает, чего ради Шамхал приказал там рыть колодцы в коих оказывалась только малая и мутная вода, 12-го числа переднее войско приближалось к городу Тарку, тогда Шамхал сам встретил государя императора и проводил его в назначенной у города лагирь, в продолжение трех дней армия вся собралась к сему для збору назначенному месту, некоторые депутаты от Наипа или коменданта города Дербента пришли в Тарку и засвидетельствовали государю свое обрадование о его прибытии и что его величества покровительством пользоватся имеют. Султан яко главный повелитель тамощнего места и окольных дистриктов выехал из Дербента для великой опасности от Дауд Бега и Сурхая Казы Кумыкского кои в минувшем 1721-м году овладели городом Шамахии и оной разграбили, и так ему предложенное от государя защищение было нужно, потому что ему ожидать было нечего от персидского правления из Изпагана, приведенного весною сего 722 года Мир Махмуд Мир Веска сыном в крайние безсилие, государь император послал в Дербент полковника Наумова с одним порутчиком и 12-ю донскими казаками чтоб утвердить Наипа в его добром мнении и договорится с ним о приеме его величества, Наумов прибыл в Дербент в то самое время, когда капитан фон Верден показался пред городом с транспортными и прочими судами, опасность тамощней рейды от всех ветров и при том худой грунт для якорей известны были морским офицерам, но оне не зная ничего о Наумове и не чая толь скорого императорского прибытия согласились ехать две мили далее в южную сторону к устью реки Милукеньтия, где грунт для якорей гораздо лутче и остатся там до указу, но тогда послал полковник Наумов к командиру флота и приказал его просить к себе в город, потому что имеет с ним говорить о нужных делах, фон Верден будучи тогда болен, послал вместо себя лейтенанта Соймонова, надобность состояла в том: Наумов согласился с Наипом чтоб у двоих городских ворот у северных и у морских поставить российской караул дабы жители, от которых Наип был небезопасен, не могли препятствовать вшествию государя императора; но понеже при нем мало было людей, то хотел он чтоб приехали ему с судов несколько человек без коих тамо обойтится можно на судах были два капральства драгун, кои тот час в город пришли и поставлены у городских ворот, Имам Кулибег-сие имя было Наипа, показал себя Наумову и Соймонову весьма благосклонным; он подчивал их великолепно и морским служителям было вольно всякий день приходить в город и запасатся всякими потребностями, для того и те суда, на которых оне прибыли, оставались на то время под Дербентом, но они имели на щастие, [404] что не случилось сильных ветров кои бы им вредить могли; между тем наша армия выступя 16-го августа из Тарку притерпела некоторой вред от неверности двух тамошних владельцев Салтана Махмута из Утемиша Нучмея Хайтакскаго, кои хотя послу Волынскому оказывали всякое доброжелательства, но когда дошло до самаго дела то совсем противное тому доказали; августа 18-го дня прошедши провинцию Боннак прибыл государь на то место, где земля Утемиж граничит с Хайтаками, послано было несколько Козаков для осматривания и разведывания той земли, сии возвратились с таким известием, что жители хотя и не оказывали неудовольствия от прибытия российских войск однако не дозволяли к ним подходить блиско, да и некоторые по них стреляли, для сего было определено чтоб 19-го числа остатца на месте и лошадям дать отдых; того же дня по утру послали есаула казацкого с тремя человеками в местечко Утемиж для отнесения султану письма от генерала-адмирала и для объявления ему чтоб он либо сам был или бы прислал депутатов в лагирь для принятия повеления от его императорского величества; вместо того чтоб на то изъяснится приказал султан Махмуд есаула и казаков изрубить безче-ловечьим образом; он уповал что собранные его из двух областей войска состоящее в 16000-ть человек довольно возпротивится могут против российской армии, а более потому, что он намерение имел нечаянное учинить нападение, но исполнить не мог, а в начале 4-го часа по полудни отводные караулы усмотрели их приближающихся, они нападая на российские войски билися запальчиво и долго стояли в сражении ибо сначала не можно было против их поставить довольную силу, но как скоро сие исполнить было возможно то совсем неприятель в бег обратился, однако за ними гнались 20-ть верст до султанской резеденции, которая есть то же местечко Утемиж, и сие местечко из 500-т домов состоящие тогда нашими войсками разграблено и в пепел превращено, тоже и зделали и с 6-ю деревнями, число побитых неприятелей простиралось до 1000 человек, а полученная добыча скота до 7000 быков и до 4000 баранов. Сей случай причинил что армия непрежде 21-го числа могла выступить в поход; 22-го числа стали лагирем при речке Дарбах — на карте литера К, а 23-го воспоследовало въшестие его величества в Дербент — литера Л. и особливой план подъ № 5.

Наип с великою свитою знатнейших жителей встретили государя за версту от города и падши на колени поднес его величеству два серебрянные ключа от городских ворот; регулярное пехотное войско прошед чрез город поставлено лагирем, а конница, драгуны и козаки для лутчих кормов расположено при речке Милукентии в 5-ти верстах от устья оной, тогда получил капитан фон Верден указ итти с судами к устью реки Милукенти и там стать на якорь, а лейтенант Лунин послан был на шнаве в Баку чтоб склонить жителей к послушанию; между тем к несщастию зделался немалый урон в выгруске из транспортных судов провианта, которой состоял под прикрытием капитана фон Вердена при устье реки Милукентии, из 12-ти нагруженных мукою ластовых судов, из коих надлежало муку перегрузить печь хлебы и сушить сухари для продолжения похода, над сим поручено смотрение бригадиру Левашеву, который имел у себя в команде 4000 человек солдат, но перед выгрузкою востал с севера жестокой ветр, от котораго ластовые суда течь начали, они держались до полудни: воду из них выливали всеми силами, наконец как течь умножилась и к выливанию воды сил больше недоставало, то не было уже другаго средства как отрубить якори и пустится к берегу и посадить суда на мель, одно судно последовало за другим и в два часа все 12-ть судов на мель сели, легко можно себе представить что тут много муки подмокло и попортилось, хотя его и легче было выгрузить по причине что суда близ берегу лежали; и по выгрузке всего провианта суда были разломаны и дрова употреблены на печение хлеба. Ожидали еще капитана [405] Вильбоа, которому поручено 30-ть провиантом нагруженных судов привести из Астрахани, но то время, в которое быть ему надлежало, уже прошло, думали, что он к Низобату проехал, потому что может быть он себе воображал, что армия не пробудет так долго в Дербенте или что способнее в Низобате приставать к берегу, Соймонов послан был по приказу генерала-адмирала потом наведатся, в один день доехал он до Низобата потому что сие место только на 9-ть миль отстоит от Дербента; в то же время пришло известие от капитана Вильбоа, что он прибыл с ластовыми судами только в Аграханской залив, а далее идти опасается потому что суда в худом состоянии и трудно на их будет ехать по открытому морю; сие побудило государя принять другия меры, по приказу его собран был военной совет, в котором рассуждали что войску не станет больше провианту как на один месяц чего ради и принято намерение поход ныне отменить и поставя гарнизон в Дербенте возвратится в Астрахань.

5-ое. § Во время приготовления к возвратному походу послан капитан лейтенант Бернард на шнаве, а на другой день лейтенант Соймонов на обыкновенном своем гукере навстречу капитану Вильбову чтоб его уведомить о сем намерении, тогда уже не нужно было чтоб Вильбоа пошел с худыми судами в море, паче того, если он езду уже начал, то поведено ему возвратится к Аграханскому ретранжаменту дабы там войско на возвратном своем пути могло у него запастись провиантом, между тем опасался Вильбоа чтоб войско в Дербенте не претерпело недостатку в провианте для того хотел он еще испытать не доведет ли туда ластовых судов, но как только он выступил на открытое море, то восстал жестокой штурм с югу, от которого все суда с провиантом течь начали, и множеству натекшей воды противится больше не могли и накакова другова не было средства как посадить суда на мель, и сие учинилось у самаго конца Аграханского мыса, в таком состоянии Бернард и Соймонов застали сию ескадру, легко представить себе можно что от того двойной урон причинился, однако довольно еще осталось провианту чтоб войска для возвратного походу поставленные в тамашних местах гарнизоны удовольствовались. Что касается до сих гарнизонов, то первой был поставлен в Дербенте, над которым полковнику Юнгеру поручена была команда, потом на возвратном походе изволил государь император при реке Сулаке 20-ть верст от устья оныя, на том месте, где река Аграхань от оныя отделяется, заложить новую крепость С-го Креста называемую, там остались под командою подполковника Леонтья Соймонова несколько пехоты драгунов и с корпусом козаков, который после отбытия его величества окончали крепостные строении, намерение при том такое было чтоб сия крепость вместо города Терки для усмотренного самим императором худого положения сего места прикрывали российские границы: положение ее было между двумя реками Сулаком и Аграханом, кои уже несколько служили к ее укреплению крепостные валы казались важнее нежели требовалось в разсуждении азиатского неприятеля, оная назначена на карте литерами М, и особливый план под № 3-м, впрочем тамошнее место имело по плодородию своему многие превосходства, потом состоялся указ чтоб поселить там 1000 семей казаков с реки Дону, от того произошли по реке Аграхану разныя укрепленные селении городками называемыя, козаки от слова семья переименовались семейными.

В привоследовавшем 1736-го года оставлении сей крепости переведены оные казаки на реку Терек, где они живут между крепостью Кизляром и гребенскими козаками в таких же городках и гребенскими козаками ровное имеют расположение.

6-е. § В то время когда государь упражнялся в заложении крепости Святого Креста, тогда приказал учинить атаману Краснощокому с 1000 человеками донских казаков и з 400-ю калмыков нападения на жилища Усмея Утемишского султана Махмута, дабы силою принудить чтоб оставил [406] свое упорство, сентября 25-го числа выступил Краснощокой в поход и 26-го дня по утру дошед неприятельских жилищ, где он нашел что от прежний акции осталось или опять жителями приведено в состояние и все разорил, многие из неприятелей порублены, 350 человек взято в полон, 11000-т рогатого скота получено в добычу, кроме что всяких вещей и драгоценностей козакам досталось; сентября 30-го числа прибыла сия партия обратно к армии в самое то время государь император дошедший с пехотою до устья реки Аграхани отправил бригадира князя Барятинского с 4000 человек на перед к судам чтоб их изготовить и когда все было готово к отъезду, тогда прибыв к Аграханскому ретраншаменту, отправил легкие войска сухим путем, а сам государь изволил сесть на прежней свой бот и направил путь свой в Астрахань, куда с 4 октября прибыл благополучно, но генерал-адмирал и все при нем находящийся суда и лодки отправясь через три дни после государя вытерпели четверо дневной ужасный штурм, оттого произошли опасный слухи кои немало государя обезпокоили, но сие миновалось благополучным окончанием возвратно прибывших войск, не приписывая к сему прежде бывшаго от разных случаев последовавшаго в армии урону, но сие не делает чрезвычайного в разсуждении транспортирования чрез море войск и трудностей похода в земле под жарким климатом, где одно изобилие тамошних плодов необыкновенному их употреблению великия пагубы нанесть может войску.

Государь император отравился из Астрахани 7-го ноября, а 13-го декабря имел в Москву торжественной въезд, на триумфальных воротах над проспектом города Дербента была следующаго на Александра Великого яко мнимаго здателя города клонящаяся и год 1722, в себе содержащая надпись.

ЭКСПЕДИЦИЯ ДЛЯ ТРАНСПОРТУ ВСПОМОГАТЕЛЬНОГО ВОЙСКА В ГИЛЯНЬ 1722-го ГОДА

Назначен путь на карте

Назначенное в Гилянь войско состояло только из двух батальонов пехоты, над которым государь определил командиром полковника Шилова, капитан-лейтенант Соймонов получил указ чтоб с карабельным мастером Пальчиковым изыскать такие суда кои бы к толь позной езде чрез море были удобны и приказал старание о приготовлении их иметь трем генералам-майорам и двум бригадирам, а имянно: Матюшкину, князь Юрью Трубецкому, Дмитриеву Мамонову, Левашеву и князю Баратинскому, которые при том так ревностно поступили как токмо желать было можно в пять дней, и сие было 6-го ноября изготовлены суда к отъезду; государь изволил на гукер прибыть в провожании генерала-адмирала тайного советника графа Толстого и генерала-майора и гвардии-майора Димитриева-Мамонова, тот-же час приказал его величество Соймонову дать сигнал о походе, как уже все было в движении, то возвратился государь в город.

Настоящая морская езда началась 14-го ноября от Четырех Бугров, прямо к Апшеронскому полуострову, причем больше ничего не произошло достопамятного как то отчасти жестокой северной ветр к скорой езде способствовал, а отчасти сильным течением в море суда прибавило больше нежеле думали к западному берегу и на самом ходу влекло их весьма сильно к югу. Первое: приметили 16-го числа увидя город Дербент в 4-м часу пополудни, когда по счислению надлежало еще быть им на шесть миль от оного, и мыс у реки Самуры иметь, но найдено разстояние от Дербента не больше одной мили к западу и мыс у реки Самуры усмотрели в южно-западной стороне. Второе: сведано на другой день, когда уже подошли к Апшеронскому полуострову, по счислению переехали они четыре [407] мили в один час и потому думали, что мыс Бармак еще впереди и в южно-западной стороне, но сверх чаяния увидели оной позади себя в севере западной стороне, оттого заключили, что прошедшей ночи больше 6-ти миль в один час переехали, что также от сильного течения в море происходило. Как 18-го ноября около полудня совсем утишилась, то стал Соймонов на якоре недалеко от берегу на 28-ми саженях глубины. Потом вошел он в пролив Апшеронской: можно бы было прямо ехать в Гилянь, но понеже осматривание устья реки было от государя поручено ему Соймонову, то проезжая мимо не хотел он упустить удобного к тому случия, ноября 28-го дня прибыл он к устью, а 29-го числа вошел в реку со всеми судами. От реки Куру отправлялась езда в Гилянь, кою и окончили в краткое время безпрепядственно.

Как они пошли в морской залив, или озеро Зинзилии, то полковник Шипов послал капитана Языкова в Рящ, чтоб тамошняго визеря и консула Аврамова известить о своем прибытии, и требовать, чтоб прислали к нему лошадей в Перебазар-под лит. N, для перевоски тягостей чрез 8 вёрст до Ряща. После сего поспешал с судами войти в устье реки Перебазара и занять лежащее несколько верст вверх по оной местечко того же имени, и им надлежало предупредить визиря, который также в Перебазаре засесть намерился, ибо нигде инде пристать было неможно для ниских и болотных мест, со всех сторон озеро Зинзилии окружающих и везде камышем зарослых, одно токмо там есть способное и жилое место Перебазар. Естьли б на пред визирь занял войсками своими, для пристанища надлежало употребить против его силу, что было бы непристойно учинить вспомогательному войску, а теперь уже когда бы захотел он иметь сие место в своей власти, то и не знал начинат ли неприятельския действия или нет; и так стали суда на якорях в устье реки Перебазара и две роты солдат пошли на шлюбках и лодках к оному местечку; а как еще больше требовалось людей, провианту, оружия, аммуниции и пушек, то все переведено в Перебазар на гукере и на большом карабельном боте, хотя весьма трудно было тянуть суда по многому камышу против воды. Однако выгрузили несколько пушек на берег и зделали окоп — под литером Q, и то все окончено в два дни; при том же с находящимися в устье реки Сулака содержали безпрерывную коммуникацию: визирь сие слышав приказал в Ряще, которому особливой план под лит. Р, приготовить несколько пушек, которые хотел он употребить к защищению себя и города. Но вскоре потом одумался и желал знать: «Действительно ли отправлен полковник от самого императора и естли собственно его величества указ о вступлении ево для защищения Гиляни от бунтовщиков, ибо естьли сие подлинно, на таком основании, то ему легче будет в том ответствовать пред своим государем, что он пустил российское войско в Ряще». Как о сем уведомился полковник чрез консула, то больше не было нужды, как позвать визиря в Перебазар для его уверения; он приехал в великолепном стате, состоящем из 200-х человек ево свиты, полковник поставил, якобы ему о своем прибытии по указу императорскому, и самой тот указ показал визирю, который приняв его поцеловал с великим почтением и возвысил над своею головою. Потом соглашеннось о полковничьем в Рящь вступлении. В Ряще был каменной четвероугольной Караван-Сарай или российской торговой дом, которой в плане оного означен под особлевый лит. Q. Россиане обыкновенно там жили и продавали свои товары, у оного двои были ворота и посреди двора колодезь. Сей торговый дом стоял на конце города, с городской стороны была пред ним широкая площадь, ас другой большой луг. Оной Караван-Сарай подобен был замку и удобно без дальнаго затруднения укреплен быть мог. В сем месте полковнику с его войском отведена квартира, каковой ему для своей безопасности лутше желать было не можно; он шел туда с пятью ротами, а в Перебазаре остался подполковник Колюбакин с двумя ротами. [408] Безчисленное множество народа смотрело на идущих в преизрядном порядке и при игрании музыки наших солдат, напротив того наши удивлялись величине города, которой вдоль и поперек простирался на 5-ть верст мерою, и никаким не окружен крепостным строением. Посему последнему обстоятельству некоторые сомневались назвать ли Рящ городом. Признать должно, что от недостатка крепостнаго строения происходили там многия злоключения и что жители прежде два раз претерпевали от донских казаков раззорение. Вовремя бунтовщика Стенки Разина по вступлении войска в квартиры сначала все было спокойно, а потом начало оказыватся более признаков злого визирскаго умысла, потому что ежедневно умножались в Ряще вооруженные персияне, коих намерения ни к чему иному клонилось, как только чтоб российское войско оттуда принудить выступить. Сих персиян неможно было почесть за обученной ружью воинской народ, потому что настоящих войск не находилось ни в Гиляни ниже в соседственных провинциях, а была токмо ландминицыя вооруженная саблями, а многие к тому имели и ружья но только без замков, кои фитилями зажигались. К каждому такому ружью не имели более двух или трех камышем обверченных патронов, но множество оных подавало полковнику сомнение в его безъопасности; однако не делал он на то никаких возражений визирю, потому что явной неприятельской причины к тому не открывалось: потом спустя несколько недель уведомились чрез армянских и грузинских купцов, что собралось уже до 15000-ти человек персиян, да еще пришли в Рящь два визиря, Кескерскойи Астаринской. Тогда полковник приказал на углах Караван-Сарая своего тотчас насыпать землянные два болверка и привести в профиль. Визирь велел его спросить о причине того, на что ответствовал полковник: «что европейские воинские правила требуют такой предосторожности, хотя и нет никакой явной опасности». С того времяни не посылал больше полковник просить визиря о лошадях для перевозу потребных снарядов и провианту из Перебазару, а возил все нужное на наемных лошадях или перетаскивали оной солдаты; в конце февраля месяца три визиря послали нарочного к полковнику и велели ему объявить общим имянем: «что оне не могут терпеть более пребывания его с войском в их земле, а в состоянии сами защищать себя от своих неприятелей, того ради и вышел бы сам пока его к тому не понудят, на что требовали у него ответа». А как сие неприятельское требование учинено не сверх чаяния, то дан на тот час ответ следующий: «Не мы тому виною, объявил полковник, что сюда пришли. Визирь и жители города Ряща призвали нас для своего защищения, и я не думаю что-нибудь мною учинено бы или дозволено было, чтоб мое и порученного мне войска пребывание здешнему народу противно быть могло. Великий государь император всероссийский посылая нас к вам, чрез то самое явно засвидетельствовал свое дружелюбие к шаху и персидскому государству; то я не сумневаюсь, что и назад он нас позовет, когда будет ему представлено, что пребывание наше в здешней стороне больше не нужно, но без имяннаго его императорского величества указа не могу я с места тронутся и невозможность сего исполнения чего они требуют, очевидно тому что отъехали отъсюда два судна с послом Измаилем Бегом, коих обратного пребытия ожидать должно, дабы все при мне находящиеся люди могли вдруг отправится. Естьли б я и хотел учинить нечто без указу всемилостивейшего моего государя в той надежде, что переменившиеся обстоятельства оправдают мой проступок и государь император по мудрому своему рассуждению не причтет того мне в вину: однако не мог бы я ничего больше зделать, как сперва послать на судах в Дербент все тягости и по возвращении судов итти мне самому с войском». Сей толь благоразумный ответ успокоил персиян на некоторое время, в ожидании, что тягости, а особливо артиллерия, которая наиболыпе страх им наводила, на суда нагружены будут. Но полковник и не думал того чтоб без оные остатца; [409] однако между тем приготовлялись суда к отъезду, потому что надлежало капитану-лейтенанту Соймонову окончать описание мест при устье реки Куре и оттуда ехать в Астрахань; в начале марта месяца начали изготовлять суда, на которых Соймонову итти в море, оных было 8-м, ибо по данной полковнику Шипову инструкции надлежало несколько судов оставить для защищения гавани. Таким образом, под командою капитана-лейтенанта Золотарева остались в проливе гукер, большей карабельный бот и Эверс, из коих два первые снабдены были артиллериею. Марта 17-го числа пошел Соймонов в море. Едва он отъехал то персияне, услышав, что тягости никакой, а более как артиллерии на судах не повезено, повторяли прежние свои требовании и наступали на полковника Шипова с тем, чтоб он неотменно из Ряща выступил. Но полковник несмотря на умножения персидских войск укрепя по престойности свою квартиру остался на месте, персияне много раз угрожали силою его выгнать, но он единственное положил себя оборонять, с тем намерением есть ли визири яачнут с своей стороны неприятельские действия, то имеют они и ответствовать во всеа следствиа войны, которые от того произойти не могут. Однако неприятелю придало смелость их великое множество и малость наших войск зделать нападение, что следующего дня начали неприятельские действия четырьмя пушечными выстрелами, а притом и из мелкого ружья стреляли по Караван-Сараю, от чего из российского войска один капитан Резин убит, а прочие остались благополучны, остальное же время дня было спокойно, но полковник ожидал только ночи, когда персияне с своей стороны беспечьны останутся, и зделав диспозицию, перво повелел капитану Шилингу с гранодерскую ротою вытти в задние ворота Караван-Сарая в поле и обошед кругом далее напасть на неприятеля с тылу, и как сия до назначенного посту скоро дойдут, то полковник тогда велел выступить двум ротам в передние ворота против их лица и бить в тревогу. Неприятели увидя, что с двух сторон вдруг чинится на них нападение, не знали с которой стороны сопротивлятся и в смятении больше 1000 человек, отчасти на месте пред Караван-Сараем, отчасти на побеге побито, и чрез несколько минут место сражение очистилось, а за бегущими чинено погоня по всем улицам города, и когда персияне отаковали Караван-Сарай думали истребить и воинские суда в Зинзилинском проливе стоящие, зделав в ночи батарею из плетня землею насыпанную и поставя на оной четыре чугунные 6-ти фунтовые пушки. На расзвете начали они стрелять из пушек: на наших судах было не больше сто человек, напротив того число персиян простиралось до 5000-ти человек и в таком случае должно было судам удалится от батареи, но капитан-лейтенант Золотарев принял последнее намерение и шел против огня. Суда велел тянуть за возом к батарее при сем случай, хотя и не без урону было, потому что неприятельское мелкое ружье доставало до людей у завоза бывших, но как стали напротив оной в размер и со всех судов, как из ружья так и из пушек учинили сильной огонь, то в четверть часа не одного неприятеля у батареи не осталось и на побеге поймали несколько бывших на сандалах малых персидских лодках, чрез озеро Зинзилинское кое утти хотели и после сей неудачной их атаки и ночнаго поражения персияне оставили наше войско в покое, а потом прибыли уже и прибавочные полки, о чем ниже следует описание, то и остались совсем в безопасности; а между тем как сие в Ряще происходило пришел Соймонов к реке Куре и осматривал большей западной рукав сей реки, он нашол и место, на котором по нужде заложить и город можно, и когда Соймонов по окончании морской езды вошел в Волгу, где встретился с ним капитан-лейтенант Мятлев, который на трех еверсах весь провиант и другие потребности для находящегося в Гиляни войска, бригадир Левашев оставлен был для того в Астрахани с 4-мя батальонами пехоты, которые и назначены в Гилянь для перевезения, были и для транспортных употреблены пришедшие [410] с Соймоновым и еще некоторые в Астрахани находящияся суда, на чом и отправлено войско, но знатнейшая экспедиция к завоеванию города Баку осталось на будующее лето 1723-го года.

Назначен путь на карте

Когда государь император изволил из Астрахани отправится в Москву то приказал его величество в Казане и в Нижнем Новегороде со всяким поспешением построить тритцать больших гекботов, кои бы по вскрытии рек поплыли в Астрахань, но добы тем исправнее все происходило, то оставлены для надсматривания майоры гвардии Румянцев в Казани, а князь Юсупов в Нижнем Новегороде, дальнее распределение государя состояло в данной генералу-майору Матюшкину инструкции, в которой написаны были сии по его величества обыкновению краткий но важный слова: когда придут весною из Казани 15-ть гекботов, тогда с четырьми полками на оных итти в Баку и взять, для сего остался Матюшкин в Астрахани с частию бывшего с государем в Дербентском походе войска и как скоро гекботы пришли в Астрахань, то с великим поспешением оные вооружились, а к тому еще пять галиотов и несколько бус прибавлены, а по сооружении расписаны были суда на три части.

Июня 20-го дня того 1723-го года отправились оне из Астрахани и 6-го июля прибыли к Баку, где и стали посреди залива на якоре. Генерал-майор Матюшкин взял с собой из Астрахани письмо от персидского посла Измаила Бега к султану (главнейшему начальнику) к городу Баку, в котором письме посол старался склонить султана чтоб он здал город российских войск предводителю. А письмо послал Матюшкин с майором Нечаевым в город и притом велел сказать: «Что он пришел по великого государя императора всероссийского указу, чтоб принять город в защищение против бунтовщиков, итого ради он уповает, что султан не будет препятствовать сие намерение исполнить, но паче поступить по предложенному от Измаила Бега совету».

Но бакинцы остались в своем неотменном упорстве, майора в город, не пустили задержав два часа на пристани, и следующим словестным ответом отправили назад: «Жители города Баку верные подданные шахова величества и уже четыре года против бунтовщика Дауда стояли, да и впредь сколько бы оный ни силен зделался они того не опасаются, и для того войска на вспоможение себе ни единого человека и провианта ни единого батмана иметь не желают, что же касается до письма посольскаго, то оное де писано в России и сверх того оне не обязаны следовать совету Измаила Бега ниже принимать от него повеления». По тому ответу приказал Матюшкин в тот час зделать настоящая приготовления к атаке, сперва командированы два полковника: Остафьев и Безобразов с четырьми баталионами к выходу на берег, а артиллерии майор Гербер получил приказание чтоб держать в готовности два бомбардирских гекбота и еще 5-ть других, на которых были 18-ти фунтовые медные пушки.

Июля 21-го дня в 7-м часу по утру начали перевозить командированных солдат на берег на шлюбках и ботах под прикрытием одного большого бота и некоторых бус, сие произошло без всякого помешательства и немалая часть солдат на берег сошли и обметались рогатками, но тогда появилась сильная из города конная выласка, в надежде что могут управится с россиянами, и пока сии не перевезут еще пушек на берег, но в том оне обманулись. Майор Гербер командующей артиллерию имел уже две полевые пушки в готовности, и из которых как стал производить скорую стрельбу, то немедленно все побежали назад в город, тогда же и 7-м гекботов, два бомбардирских и остальные пять для стреляния бреша по [411] данной генерал-майора Матюшкина диспозиции, подошед ближе к городу полуцыркулем стали на якорь-под лит. R. Осажденные думали воспрепятствовать судам стрелянием из своих пушек и действительно не без урону было бы людям, пока шли суда на предписанные места, но как уже с судов пушки действовать начали, то часа не вытерпели персияна, от своих пушек побежали, и больше производить стрельбу не могли; мортиры также оказали свое действие, и от третей бомбы искуством штыкюнкера Чиркова учинился в городе великой пожар, в тот день до вечера брошено 94 бомб в город. На берегу зделали батарею подле лагеря двух памянутых баталионов и поставили на оную 4 гаубицы. Как из сих так и с судов день и ночь стреляли в брешъ, чтоб не дать осажденным времяни проломанные места починить.

Июля 25-го дня определено было брать город приступом, причем генерал-майор следующее зделал распоряжение: на берегу ночью учинить тревогу в лагире, якобы оттуда имеет быть приступ, когда же осажденные обратят туда всю свою силу, то находящемуся на судах войску зделав десант итти в проломанное место, но сему учинится не можно было, потому что востал в ту ночь сильной с берегу ветр, которой суда с места съдвинул, так что и стрельбу продолжать было не можно, сей случай употребили осажденные в пользу себе и в ту же ночь заделали проломы, так что как день настал никакого вреда на стенах было не приметно. И следующего утра, то есть 26-го числа взяли персиянина, которой ехал в город с арбузами, привели его к генералу-майору Матюшкину, но как от него за незнанием никакого сведения получить не можно было, то разсудил генерал-майор послать его в город с письмом, в котором престойным образом об упорстве их зделал выговор свойственной со угрозами победителям, назнача термин чтоб оне здались на дискрецию, и когда сие учинят, то обнадеживает их высочайшую императорскую милостью; по получении оного письма и одного часа не прошло, как осажденные выставили белыя знамена на приморских набережных башнях, но притом давали знаки с своей стороны чтоб с берегу кто-нибудь к ним прислан был для сведения о их намерении, генерал-майор послал с офицерами две вооруженные шлюбки с коими пришли из города четыре депутата объявляющие, что жители желают здать город и в оучиненной противности просят прощения, в присудствии сих депутатов писал генерал Матюшкин договорные пункты и послал оные с ними в город. Депутаты просили для здачи города несколько часов времяни дабы отворить ворота, которые при начале осады землею засыпаны были; между тем хотя сильной ветр с прежней ночи и умалился, однако ж вовся не утих и волнение было не мало, чего ради не без труда было перевесть на берег генерала-майора Матюшкина, потому что он чрезвычайно боялся ехать на шлюбке, но ему неотменно надлежало быть на берегу для принятия города в его повеление, напоследок перевезли его на большом боте, на берегу находящиеся баталионы были поставлены в строй, а бакинские жители почти все вышли за город без оружия уведомляя генерал-майора, что все ко вшествию россиян готово. Шествие в город происходило в наилучшем порядке, и как ворота, в которые вошли, так в другие места российскими войсками тотчас заняты были (В городе найдено 80 пушек медных и чугунных и две большие гаубицы без станков, пороху и другой аммуниции было очень мало, а особливо недоставало ядер к гоубицам, который собирали персияне от наших 18-ть фунтовых пушек и клали по три и по 4 в гаубицу, когда из них стреляли тогда спознали причину для чего ядра всегда переносило чрез суда, ибо не могли оне поворотить гаубицы и прицелить без лафетов. Гарнизон в городе состоял из 700 человек-персидских солдат под командою одного Юс Ваши, то есть полковника Дериа Кули Бега, которые приняты в службу, а как Юс Баша донес на султана и султан взят под караул и отослан в Россию, о том пространно описано в ежемесячных сочинениях в октябре 1760-го года. (Примечание Ф. И. Соймонова)). [412]

По занятии города Баку, все принадлежащее для снабдения города со флотилии, то есть артиллерия, провиант, аммуниция выгружены на берег и ввезено в город, генерал-майор Матюшкин и генерал-майор князь Трубецкой отправились обратно в Астрахань, а командантом оставлен в городе по государеву указу бригадир князь Барятинской. Матюшкин его императорским величеством как за прежние так и за сию важную услугу пожалован в генерал-порутчики, а притом государь для лутшего наставления о будущих предприятиях быть ему к себе в Москву и взять с собою капитана-лейтенанта Соймонова, пред отъездом из Астрахани послал генерал Матюшкин от себя ордер князю Баратинскому в Баку в такой силе, чтоб отправить довольную команду к реке Куру дабы по данной ему инструкции овладеть тою страною. Вскоре потом капитан Нетисов отправлен к государю с известием, что то учинено, и что подполковник Зин-булатов с баталионом драгун овладел провинциею Силуанскою. Матюшкин и Соймонов с трудностию преодоля худую езду и переменную погоду приехал к государю в Москву и Матюшкин от сих трудностей весьма заболел и будучи в той болезни многократно посещаем был государем и во время его посещений капитан Нетисов приехал из Баку куръиром, государь изволил спросить: «Во многом ли числе послана команда в Салиан, на что донесено: что с одним баталионом (на что изволил сказать государь очень мало), потому что та Салаианская княгина Ханума великая варовка и опасно чтоб чего худого не учинилось, и притом приказал определить к бригадиру Баритинскому ордером чтоб людей сюда прибавить, и чтоб от той княгини имели всякую осторожность, и государь пророчески подсказал что вскоре потом и воспоследовало в Салиане, ибо подполковник Зин-булатов и все офицеры хитростью означенной княгини будучи зазваны в гости убиты. Государь разсуждая о таких обстоятельствах и прочих надобностей повелел генералу-лейтенанту Матюшкину в той стране Саллиан построить крепость и для того самому туда ехать, а потом принять главную команду над войском в Гиляне казанских татар, черемис и чуваш назначено 5000-ть человек для строения новых крепостей.

«1724-го года».

Майя 27-го дня того 1724 года генерал Матюшкин и с ним капитан Соймонов отправились из Москвы и прибыли в Астрахань 15-го числа августа, по прибытии туда получили оне подтверждение о вышеозначенном произшествии с подполковником Зинбулатовым, потом Матюшкин прибыл из Астрахани представляя его императорскому величеству о некоторых затруднениях что ему тою осенью отправится в Дербент не можно, но получил строгой указ, по которому 9-го ноября отправился и приехал той же ночи к Ярковскому устью, где уже был Соймонов; оттуда 10-го числа пошли опять в море, и по многократном плавании 24 числа прибыли в Дербент, там командывал тогда полковник Юнгер, где и пробыли до 30-го числа, а декабря 3-го пошли в Апшеронской залив, в котором стояли три дни, оттуда пошли они к Баку, где так же несколько дней пробыли, полковник Остафьев был там командантом, будучи в сем месте известились они обстоятельно, что случилось с подполковником Зинбулатовым и с бывшими с ним офицерами, потом поехал генерал Матюшкин к устью реки Кура и оттуда в Гилянь, все вдоль берегов при реке Куре ничего больше не воспоследовало, как генерал осмотрел тамошние места; генерал Матюшкин прибыл в Зинзилинскую гавань 22-го, а в Ряще 24-го декабря 1724-го года, корпус находился тогда в опасном состоянии от близь стоящего войска персидского из 20 000 тысяч человек под предводительском Кескерскаго визиря, так что ежедневно ожидали нападение, а у бригадира Левашова (которой в то же самое время пожалован в генерал-майоры) было под командою шесть баталионов [413] пехоты, 500 человек драгун и несколько рот легкого войска из армян, грузинцов и донских казаков, а хотя с Матюшкиным и прибыло несколько войск, однако все было мало в сравнении числа неприятельских сил; но сей недостаток награждаем был храбростию солдат и искуством их предводителей; артиллерия, хотя из немногих полевых пушек состояла, но весьма была полезна потому, что артиллеристы знали употребление оной гораздо искуснее нежеле персияне, наконец наши войски имели для защищения своего две крепости, из которых одна уже нами описана под именем укрепленнаго караванного двора, а другая в западной стороне города, что значит на плане лит. S; в прошедшем 1723-м году вновь заложена была регулярная, о чем написано было особливым пунктом в инструкции данной полковнику Шипову, посему Шипов точно исполнил, заложенная им на определенном месте, а Левашевым совершенная оная крепость состояла из земляного вала о пяти бастионах и служила цитаделью, защищая город с западной стороны, так как и с восточной стороны старой Караван-Сарай город защищал.

Город Рящ лежит под 36-м градусом 40 минут высоты полюса, в средине Гиляни на десяти или двенадцати версте от Каспийского моря при речке, которая текла бы в реку Перебазар, естьлиб она во многих местах летом не высыхала, для чего жители принуждены делать колодцы, выкладывая оные кирпичей и получают по большей части из оных воду, как то находятся такие во всех деревнях, да и там, где речной воды довольно, потому что персияне колодезную воду для чистоты ее речной представляют и в означенном городе домы все каменные да и порядочно построено по большей части крыты черепицами. Хотя город занимает место на пять верст квадратных, однако есть много и пустых мест, а к тому садов и рынков, а особливо больше 50-ти караванных дворов много места занимающих. Сии доказывают о прежде бывших там великих торгах, а торги состояли больше в шелку-сырце, которой до российского завоевания, или лутше сказать до персидских мятежов, так изобильно нигде не родился как в Гиляни и сии торги привлекали великое богатство.

«1725-го года»

С начала сего года совершенно открылись неприятельские действия, за день пред тем получено известие чрез армянских и персидских купцов, что следующего утра учинен будет сильной приступ, но с которой стороны то сказать не могли, ибо всех сторон с малым числом войска оборонять не возможно было; одако изготовились по положению места встретить неприятеля и поставили караулы с таким распоряжением войска учредили чтоб всякой по данным сигналам ту оборотился, где покажется сильнее неприятель, по вероятности заключили, что приступ учинен будет к одной из двух крепостей, но может быть новая крепость показались неприятелю важнее ион не хотел сначала испытать пред ней своего щастия, или уская дорога оттуда к горам лежащая не обещала им довольной безопасности в их ретираде в случае поражения, и так оне проходя по другой дороге лежащей от рек Фузы и Себдуры и маршируя разными колоннами пришли на разсвете, соединились все на большом лугу пред укрепленным караванным двором, чего ради и наши войски большою частию к тому месту приведены были, однако по пристойности не обнажая и прочих постов, неприятель стал или построился в порядок, а потом выскакала неприятельская конница с великой борзостию и криком или разъезжая во все стороны прилежно наблюдала, чтоб не очень приближатся к нашим войскам, потом пришло пешее их войско и заняло место между дорог и около конных по опушке лесу, да и те не осмелились подойти блиско. Они производили стрельбу чрез лук, но в таком дальном разстоянии не только одним выстрелом, но и тремя пули их долетать не могли. [414] Но напротив того как скоро с нашей стороны стали метать из малых мортир гранаты в неприятельскую конницу, то она в тот час вся расзыпалась, которая однако же вскоре собрався показывала прежнюю свою храбрость, и наши войска ждали еще несколько времяни не учинят ли неприятели формального приступа, но ничего больше не произходило, как пустая их тревога; наконец генерал приказал согнать их с поля, что и учинено одним баталионом пехоты, за которым три роты драгун следовали; потом приказал он из полковых пушек скорострельною пальбою прогнать их конницу, которая немедленно в бег обратилась, так часто наши войски в своем движении никакова не имели препядствия, по средине того лугу была малая речка по колено глубиною, как солдаты подходили к оной, то от персиян превеликая стрельба началась и тогда уже их пули наших доставали, чрез то оне еще более опощрены. Из наших же войск передние вскоре перешедши реку несколько рот тот час построились, но некое множество конницы паки прискакало с удивительным криком и с такою же поспешностию, а как только по них залп дали, то назад оборотились, видя сие персидская пехота также в бег ударилась, за коими драгун три роты пять верст гнались и побили их великое множество. По прошествии трех дней вторично учинен также от них приступ, а потом ни одной недели не проходило, в которые бы неприятели не делали подобных опытов, но завсегда таким же образом как и прежде назад разбиты и прогнаны были каждой раз, пред тем приходили известии или по их намерению угрозы, коль ужасно следующего дня поступлено будет, сие продолжалось два месяца, наконец пустую их тревогу почитали так малою, что больше одной или двух рот против их не посылали, и то только как бы для одной забавы; малая речка была всегда границею между обеими воюющими партиями, и персияне точно наблюдали чтоб не переходить чрез оную, напротиву того когда переходили наши, то им думалось что время спасать живот свой. Одно только нещастие приключилось грузинскому ротмистру, коему ухо и со всей щеки кожу срубили, сие зделалось от того, что он далеко наперед выехал, не дождався следующей за ним пехотной роты, которых неприятели весьма боялись, а сколь ни мала была опасность от неприятелей, однако персидский посол Измаил Бег, находящийся тогда в Ряще, был всегда в превеликом страхе и в отчаянии, каждой приступ приводил его вне себя, но и с ним очень бы худо поступлено было, если б он попался в руки своим землякам; после отвезли его назад в Астрахань, где еще больше 20-ти лет он прожил. Как опять все утишились, то услышал причину сих бесполезных и толь часто повторенных нападений. Визирь имел от того себе прибыток, потому что по учинении каждого приступа збирал он к новым вооружениям во всей земле новые подати, которые по большей части шли в собственный его карман должно было думать, да и опасались чтоб персияне в то же время не напали на стоящие в Зинзилинском проливе суда. Но сии не токмо нападения, но и никакого знаку неприятельского не видали, напротив того они с теми, которые приносили к ним съестныя припасы, скот и дичину на продажу, обходились по дружески. В марте месяце хотя и персияне ничего уже больше не предпринимали против находящагося в Ряще гарнизона, однако ж они иногда еще обеспокоивали следующие ис Перебазара транспорты; есть там не широкая, но глубокая и быстрая река, а дорога лежала подле ней самой, а на другой стороне той реки в некоторых местах засели в лесу неприятели и стреляли по проходящим по той дороге нашим войскам, отчего и не без урону бывало и люди проходящие никакова способу не находили чтоб от сего избавится, и для того принуждено было послать партию для разогнания гнездящихся персиян, и по учинении сего оной лес вырублен; потом пришел к Ряще визирь из Астары с прибавочным войском, о котором говорили: что он поступит гораздо храбрее прежняго визиря, стал лагирем при оной быстрой реке, [415] о которой мы теперь говорили, и хотел переправится чрез оную, но как ему послали навстречу три баталиона пехоты и несколько конницы; то он нимало не оказал охоты дать бои с ними, часть людей ево реку уже перешли было которые по большей части побиты, а остальные разогнаны были, а те, которые чрез реку возвратится хотели, потонули. Еще случилось, что офицер с малою командою посланной в близь лежащую деревню для приведения жителей в послушание был отакован великим множеством неприятелей. Персияне и принуждены терпеть некоторое время осаду в оной деревне, другая команда пошла ему на вспоможение, как сии шли по уской дороге, на которой едва шесть человек в ряд встать могли, то напало на них великое множество неприятелей, но при них была одна малая пушка, из которой как только стрелять начали, то все персияне вдруг разбежались. Сим способом спаслись, и находящаяся в деревне наша партия, которая услышав стрельбу, могла без препядствия соединится со своими и возвратится в Рящ, при всем том почти никакова не произошло урону, один токмо штыкюнкер Львов, которой знал толь искусно употреблять пушку, в грудь был пострелен.

Сим кончились все неприятельские действия, по крайней мере на такое время пока генерал-лейтенант находился в Гиляни, а к тому сие еще важнее что перемена правления в Испагании последовала и султан Ершек 22-го апреля возведен был на престол в место кончающегося Мир Махмуда понудила принять другия меры, Матюшкин хотел следующего лета строить назначенной государем императором город при устье реки Кура, для которого 5000 тысяч человек казанских татар, черемиз и чуваш отчасти в Ряще, отчасти в Баку были в готовности, и суда уже были оснащены; но на святой недели пришло печальное известие о кончине государя императора Петра Великого и побудило отложить сие намерение до получения подтвердительного указа, другие обстоятельства требовали чтоб генерал-лейтенант отправился в крепость С-го-Креста. Чего ради в июне он туда с Соймоновым отбыл и на проездном своем пути был в Баку 7-м дней, а в Дербенте 4 дни, в Аграханской же залив прибывши поехал Матюшкин на шлюбке на Сулак в помянутую крепость, а Соймонов продолжал путь свой в Астрахань, где находился провиант для гарнизону креп. С-го-Креста назначенной, которой еще той же осени перевесть туда надлежало. Соймонов переправил оной в октябре месяце в Аграханской ретранжамент, между тем генерал-лейтенант Матюшкин оканчив свои дела в крепости С-го Петра, употребил сей случай на возвратную езду в Астрахань, ноября 6-го прибыли они в Астрахань и тем заключили не только морскую езду, но и все при жизни государя императора Петра Великого 1725-го года.

Комментарии

1. В. В. Комаров. Персидская война 1722-1725 гг. «Русский Вестник», 1867, апрель, стр. 565-590; М. Д. Лебедев. География в России петровского времени. М.-Л., 1950; его же. Очерки по истории географии в России XVIII века (1725-1800 гг.). М.-Л., 1957; Л. Г. Бескровный. Очерки по источниковедению военной истории России. М., 1957, стр. 156, 223-228.

2. Коллекция Военно-Исторического музея, начало которой было положено в 1914 г., создана из разных поступлений, по инициативе и при участии ГИМ. Военно-Исторический музей, однако, не был открыт и материалы его коллекции в январе 1930 года переданы в фонды ГИМ.

3. Б. Эвальд. Каталог атласов и карт, хранящихся в Депо морских карт и книг Главного гидрографического управления Морского министерства, часть I. Игр., 1917, стр. 169.

4. «Описание старинных атласов, карт и планов XVI, XVII, XVIII веков и половины XIX века, хранящихся в архиве Центрального картографического производства ВМФ». [Л.], 1958.

5. Поиски памятника проведены в фонде Гидрографии Центрального государственного архива Военно-Морского Флота СССР (ЦГАВМФ) и его филиале в Ленинграде, куда в свое время была передана часть картографических материалов архива русской гидрографической службы Морского министерства. Архив Гидрографии ЦГАВМФ МВД СССР. 1724-1888 гг. Реестр 1390, ф. 913, опись 1; реестр 1932, ф. 1331, опись 3.

6. В экземпляре, хранящемся в ГИМ под № 6473/7250 нет описания Персидского похода Петра I. Картографические материалы его значатся в коллекции Военно-Исторического музея по порядку под № 5501 и 5502.

7. Материалы второго экземпляра № 1358 в настоящее время расшиты и хранятся отдельно.

8. Текст «Описания» см. в приложении к данной статье.

9. Текст публикуемого памятника не идентичен известному сокращенному изложению этого сочинения Ф. И. Соймонова под названием: «Экстракты журнала мореплавания и описания Каспийского моря, которое происходило в 1715, 1716, 1719, 1720 и 1727 годах и при том описание о высокославном государя императора Петра Великого походе в Астрахань», составленном в 1728 г. (см. ГИМ, отдел письменных источников, ф. 395, № 12).

10. Ф. И. Соймонов. Описание Каспийского моря и чиненных на оном Российских завоеваний, яко часть истории государя императора Петра Великого, части VI, IV, VI, VII. СПб., 1763.

11. Там же, стр. 166.

12. В. В. Комаров. Персидская война 1722-1725 гг. «Русский Вестник». М., апрель 1867, стр. 565.

13. Экземпляр БАН № 71/655 имеет дополнительную надпись почерком второй половины XVIII века на оборотной стороне листа: «Карта похода Петра Великого с персидскими провинциями». Экземпляр ГИМ № 6473/7250 не имеет в заголовке слов «разными красками».

14. Карта ГИМ № 2959 имеет неоконченную виньетку: нет изображения Петра I.

15. А. П. Соколов. Описи Каспийского моря с начала осьмнадцатого века по настоящее время. «Записки Гидрографического департамента». СПб., 1852, X, стр. 23.

16. Для сравнения взята рукописная карта Ив. Ногаткина 1765 года из собрания отдела картографии ГИМ (ф. ГО-№ 5138) и копия карты, приведенной в работе: Л.Багров. «Материалы к историческому обзору карт Каспийского моря». «Записки по гидрографии», 1912, вып. XXXV, стр. 61.

17. Подобную линию очертания берега этой части Каспия не приходилось встречать на других картах, которые просмотрены в фотокопиях и отчасти в подлинниках БАН, Публичной библиотеки им. М. Б. Салтыкова-Щедрина и Государственного Эрмитажа.

18. К. И. Шафрановский. Рукописные карты Каспийского моря Ф. И. Соймонова. «Географический сборник», вып. III. М.— Л., 1954, стр. 111.

19. Лист с планами городов и крепостей, отдельно хранящийся в ГИМ за № 7450, имеет заголовок «Планы городов и крепостей, занятых русскими войсками».

20. Путь Петра I с флотилией и сухопутный поход Петра I на Дербент нанесены красной линией, путь экспедиции в Гилян — голубой, путь экспедиции в Баку — коричневой.

21. Географический департамент был основан при Академии наук в 1739 г. С 1798 г. состоял при Сенате, в 1800 г. присоединен к «Собственному его императорского величества Депо карт», которое в 1812 г. было переименовано в Военно-Топографическое депо карт.

22. Архив Академии наук, ф. 3, опись 10, № 32, лл. 431 и 496.

23. Планы городов и крепостей, занятых русскими войсками во время Персидского похода, были выпущены в то время в большем числе экземпляров, чем то, которым мы располагаем. На это есть прямое указание. В каталоге атласов и карт Морского министерства, изданном Б. Эвальдом, имеется повторное упоминание о такого рода планах. К сожалению, этих планов в наличии не оказалось. (Б. Эвальд. Каталог атласов и карт, хранящихся в Депо морских карт и книг Главного гидрографического управления Морского министерства, ч. I. Пгр., 1917, стр. 174, № 1614-1619).

24. К. Я. Тромонин. Изъяснения знаков, видимых в писчей бумаге. М., 1844, № 1637, 1648. Н. П. Лихачев указывает только прототип этого водяного знака и ссылается при этом на К. Я. Тромонина (№ 386, 1681 г.) (Н. П. Лихачев. Палеографическое значение бумажных водяных знаков, ч. I. СПб., 1899, № 3544).

25. Бумага, на которой выполнен атлас, имеет два водяных знака, один в виде букв IЛ, другой разобрать не удалось. Бумага с водяными знаками букв IЛ датируется 1791 годом. Буквы Г и Л существовали в качестве двух самостоятельных водяных знаков на бумаге 1809 и 1813 гг. (см. К. Я. Тромонин. Указ. соч., № 1647, 1017, 1065).

26. М. Д. Лебедев. География в России петровского времени. М.-Л., 1950, стр. 220.