МЕХМЕД ХУРШИД

ОПИСАНИЕ ПУТЕШЕСТВИЯ ПО ТУРЕЦКО-ПЕРСИДСКОЙ ГРАНИЦЕ

СИЯХЭТ-НАМЭ-И-ХУДУД

ГЛАВА ПЕРВАЯ.

БАСРСКИЙ ЭЙАЛЕТ.

Общие границы.

В настоящее время Басрский эйалет ¹ (См. примечания переводчика в конце книги) граничит, к востоку, землями Хювсезе ² и Феллахийе, принадлежащими Хузистану ³; к югу, берегами Басрского залива ⁴; к западу, большою пустынею и к северу, большим каналом (харг-и-кебир), отходящим от Ефрата под названием Дагара на юге от города Хилле, подведомственного Багдаду; далее, землями племен Эль-Акра и Эль-Афедж (Слово Афедж пишется также и выговаривается, по местному наречию, Афек), также подведомственных Багдаду и расположенных на афеджском разливе (хоур) (Тигр и Ефрат, разливаясь по степи около Багдада и между Багдадом и Басрой, затопляют огромные пространства земли водами своими, посреди которых размножаются камышники, разводятся топи, излишек же этих вод возвращается в ложе двух упомянутых рек. Такого рода скопления вод, зарастающие тростником, местные жители называют словом хоур.), который обязан своим существованием водам упомянутого большого харга;. затем, на несколько миль (агадж) его протяжения, левым берегом реки Шатт-эль-Хей, которая, отделяясь от Тигра, соединяется с Ефратом; наконец, землями, известными под названием Амара, где кочуют племена (аширет) Бени-Лям, подчиненная Багдаду. [2]

Область эта состоит из самого города Басры и принадлежащих к нему аренд (мукатаат), из сильных мунтэфикских ⁵ аширетов, из местностей Зобеир и Куэйт, округа (лива) Хафар, из провинций (санджак) Доуракистана и Кабана и из принадлежащих им мест, называемых остров (джезирет) Эль-Хызр ⁶ и Мухаммере, санджака Нишва и округа (капуданлык) Шатт-эль-арабского.

Описание прежнего и настоящего положения города Басры.

Известно, что город Басра (Басра расположена на 30° 30' 9'' сев. широты и на 45° 32' 52", долготы от парижского меридиана. Данные эти вычислены сопутствовавшими инженерами) построен во время правосудного халифатства Омар-эль-Фарука, в 14 году хиджры пророка. Согласно бытописаниям, он был некогда на довольно высокой степени благосостояния, но вследствие распространившегося с некоторого времени насилия арабских племен и ужасов чумы, свирепствовавшей в последние дни правления покойного Давуда-паши, столпы его благосостояния пошатнулись.

Кроме этих причин, миазмы, порождаемые гниющими водами, произвели чрезвычайную смертность и остальные силы Басры пришли в такой упадок, что теперь в городе насчитается не более 2000 домов. Из этого числа домов разве пять или шесть сотен, надо полагать, составляют собою остатки прежних каменных зданий; прочее же не что иное как род шалашей, построенных посреди финиковых садов, из тростника и называемых сарифе.

Между упомянутыми каменными зданиями возвышается прекрасный базар, выстроенный в одну линию около 600 шагов длиною, с куполами на крыше; близ него каменная джами, (соборная мечеть), возведенная бывшим басрским [3] мютэселлимом (градоначальником) Азиз-беем, вышедшим из невольников покойного Давуда-паши; а при ней каменная же медресэ (семинария). Эти джами и базар лучшие в Басре. Есть в городе и другие джами и медресэ, и около упомянутого базара и в стороне от него, другие рынки, из разных эснафов (цехов) суровских, бакалейных, рыбных, котельничих, золотых дел мастерских и др. Затем, есть завод простых стекол, две бани, несколько каменных ханов (каравансераев), сады с финиковыми и другими фруктовыми деревьями.

Местные изделия, промышленность и произведения Басры.

Басра не производит тканей, которые заслуживали бы особенного упоминания; но для местного употребления в ней ткутся бязи и кисея. Продавцы материи торгуют только тканями Индии, Алена, Дамаска и Диарбекира. Но лучших индейских тканей там нет. Больше всего в лавках продается рыбы; а из местных продуктов главное место занимают финики. Прочих произведений недостает и для одного употребления, так что многое привозится туда для продажи из багдадских владений или из мест находящихся во власти мунтэфикских племен. Некоторое количество фиников Басрских садов перевозится по р. Каруну ⁷ в персидские владения; а по Шатт-эль-арабу ⁸ (От места своего соединения, Тигр и Ефрат текут в одном ложе до Басрского залива, под названием Шатт-эль-араба) и Басрскому заливу, в Индию, где и идут в продажу.

Жители сеют клевер, которым кормятся лошади, как их собственные, так и те, которые покупаются барышниками у Арабов для продажи в Индию. Клевер очень полезная пища этих животных. В Басре растут лимоны, померанцы и ряд фруктов, называемых муз (бананами) и произрастающих [4] только в жарких климатах. В Константинополе, свежих найти нельзя ⁹. Ствол этого дерева тростниковой породы, очень влажный и нежный; но ростом тростник этот доходит до полутора куладжей (саженей); листья его такие же как и листья обыкновенного камыша, длиною в куладж, шириною в аршин ¹⁰ и необыкновенного вида. В глухую зиму они не принимаются; во все же остальные сезоны, когда бы их ни посадили, к концу года они непременно дадут плод. Рассказывают, что когда ешь банан, он принимает вкус того фрукта, о котором в это время подумаешь; но это неправда ¹¹. Я слышал также, что вкусом своим он не напоминает никакой другой вкус ¹².

О торговле.

Аширеты Мунтэфик, обитающие в окрестностях Басры, и другие Арабы, не принимают иных денег, кроме монеты, известной под названием шами, выбитой во дни покойного султана Абдуль-Хамид-хана и стоящей 40 пар, да еще монеты, которую они, в смысле гуруша, называют джарш, обращающейся в цене восьми тур. пиастров ¹³, и его онлуков ¹⁴, называемых феуари. Так как купцы, прибывающие из Индии для покупки фиников, этого главного местного продукта Басры, не имеют в руках другой монеты, кроме иностранной, то для того, чтобы Арабы, хозяева фиников, принимали от них деньги, они принуждены бывают выманивать свою монету. Для облегчения сделок, помощью этой монеты, между покупателями и продавцами, завелся в Багдаде, особый меняльный промысел: Евреи и другие мастера торговых оборотов, для размена монеты, находящейся в руках упомянутых покупщиков, составляют капитал из имеющих обращение между Арабами шами и выменивают их в свое время на иностранную монету, принимая последнюю пятью и даже восемью процентами ниже нормальной их ценности; потом, эту иностранную [5]

монету они продают, по номинальной её стоимости, другим торговцам; а когда оказывается потребность в золоте, продают ее купцам и лицам, отправляющимся в Мекку на поклонение (хадж); в случай же надобности и в казну, по возвышенной цене, и таким образом наживают большие барыши. Нет сомнения, что подобным плутовством, из которого эти господа сделали себе ремесло, они заграждают Арабам и другим племенам путь ознакомления с иностранною монетою. И это до такой степени, что золотая, полновесная и чистопробная монета, выбиваемая в правосудные дни е. в., несравненного благодетеля, нашего могущественного государя (да сохранит его Господь от всяких бедствий и пр.), и обращающаяся в народе под названием меджидийе, выменивается иногда на шами в 98 пиастрах.

Прибавленье.

Хотя упомянутые нами спокон веку обращаются как в Багдаде, так и во всех местах между Багдадом и Басрой, но нет сомнений, что с того времени, как они были выбиты, много их исчезло, много взято из обращения вследствие высочайших распоряжений об изъятии из употребления старой мелкой монеты; много их также, со времени чеканенья монеты в Багдаде, обратилось в багдадскую монету. Но судя потому, такое большое количество ее находится еще в обращении, надо полагать, что так как бедные арабчики (sic) не принимают другой монеты кроме шами, некоторые ростовщики занимаются отыскиванием этой монеты, чтобы не оставить без неё жителей.

Польза, происходящая от прилива и отлива.

Прилив и отлив океана обнаруживаете свое влияние в Басрском заливе, во впадающем в него Шатт-эль-арабе до Басры и на 8 м. далее, до места, называемого Корна ¹⁵ и еще далее, [6] до макама пророка Узейра (Эздры), возвышающегося на берегу Тигра; а по Ефрату, до окрестностей Сук-эш-шуюха ¹⁶ (Сук-эш-шуюх расположен, на юго-западе от Басры, милях в тридцати от него по сухому пути. Он находится в руках мунтэфикских шейхов. О нем будет упомянуто ниже).

Известно, что в продолжение суток два раза бывает прилив и два раза отлив. Прилив продолжается 6 часов сряду, по истечении которых начинается отлив, то есть вода начинает убывать, и убывает также в продолжение 6 часов. Сила прилива не всегда бывает одинакова. В начале арабского месяца, так же как в половине и в конце его, то есть в полнолуние и в последнюю четверть луны, прилив усиливается. В окрестностях Басры явление это в Мае месяце бывает сильнее чем в другие времена года. По общему замечанию и по свидетельству моряков, в обыкновенное время вода поднимается на 8 фут.; в начале же и в половине месяца высота ее доходит до 12 и даже до 15 фут. Суточная прибыль воды не всегда бывает в одно время, она случается разно, потому что разно бывает время и восхождения и захождения луны. Например, если сегодня оно началось около 10 часов, то завтра оно начнется в 48 минут одиннадцатого. Таким образом, вращается явление это в продолжение суток.

Басра расположена на правом берегу великой реки Шатт-эль-арабе, соединившей в себе Ефрат и Тигр и увеличившейся впадающими в нее реками Суэйб и Карун, в нескольких минутах расстояния от берега, внутри страны. Но для удобного доставления туда товаров и необходимых предметов и для вывоза их оттуда, с давних времен существует канал, прорытый от Шатт-эль-араба до самой середины города и даже выше, на протяжении около трех четвертей мили (Этот канал называется Ашар-нехри; а устье его Ашар-багазы).

Когда прилив наполняет канал этот, по водам его [7] тянут суда в 3 и 4000 кило вместимости, на бичевой, и минут через двадцать доставляют их в город. Что касается малых лодок, то их движут баграми, упираясь ими то в дно канала, то в берега и через полчаса доводят до середины города, где разгружают или по пристаням базаров, в дверях ханов, открытых в сторону реки, или на других местах, по желанию (Эти багры называются там мерди. Во время отлива, лодки лежат на песке ¹⁷ и сами собою подымаются на воду когда она начинает прибывать. Лодки, величиною с скотоперевозный каик (атэш каигы) и с пеший (ниядэ), называемые там, первые — машхуф, а вторые бэлям, доходят до самого конца Ашара и пробегают также по другим крупным и мелким каналам, проведенным в большом множестве из харгa ¹⁸ в сады, огороды и предместья).

Польза прилива, таким образом, обнаруживается в удобстве, с которым суда и катера подымаются до города; великая же польза отлива — в свободе, с которою лодки выходят из канала. Но этим входом и выходом лодок не ограничивайся польза, доставляемая приливом и отливом; прилив также приносит огромную пользу краю в отношении произведений земли, орошая, без пособия рук, сады, огороды, поля, как в самой Басре и ее участках, так и в мукатаатах, о которых будет сказано далее, в Корне и участках, находящихся на обоих берегах Шатт-эль-араба, ниже Басры до самого Басрского залива, по Каруну милей на пять протяжения, и наконец по Бехемширу (Бехемшир, название реки, в настоящее время составляющей рукав реки Каруна; проходя с восточной стороны острова Хызр, она впадает в Басрский залив).

Таким образом единственный труд, который нужен для того, чтобы воспользоваться водами этими для обработки какой-нибудь местности, состоит только в том, чтобы прорыть канаву; и затем, для произращения финиковых деревьев и других произведений, остается очищать харги эти и закрывать, или открывать, смотря по надобности, их устья. [8]

Разные роды судов и лодок.

В Басре есть трех родов купеческие суда: багла, бут и шауэй.

Суда, называемые багла, подымают от 15 до 18 кило. Они ходят по Шатт-эль-арабу, по Басрскому заливу, по Индийскому морю к Корну, Куэйту, в Бахрейн, в Лехса и до Бумиана.

Буты и шауэй ходят по Шатт-эль-арабу, нахрам (каналам) Тигра, Ефрата до Багдада, Сук-эш-шуюха и Хилле, по нахрам Каруна ¹⁹ до персидских городов Шуштер и Дизфуль. На малых лодках ходят пассажиры и перевозятся товары, смотря по их вместимости, по упомянутым нахрам и хоурам.

Страшась Арабов и по отсутствию в пустыне средств продовольствия и воды, путешественники ходят из Басры в Сук-эш-шуюх, Мухаммере, на о. Хызр, в Шуштер, Дизфуль и другие местности Джезире ²⁰ (Джезирой называется все пространство между Корной, пунктом соединения Тигра и Ефрата, и Багдадом) на малых белямах, этом подобии ниядэ.

В прежние времена выс. правительство имело в Басре порядочную эскадру; но мало по малу она пришла в упадок и в настоящее время там всего пять, шесть судов, больших по тамошнему, но пришедших в совершенную негодность. Несмотря на это, правительство е. в. содержит там высокого сановника со званием капудан-паши (генерал-адмирал). Адмиралтейство, вполне устроенное, находится в местности, называемой Маннади. Выписывая лес из Индии, здесь строят разного рода суда, достаточно годные для употребления в крае ²¹. Как бы то ни было, хотя в продолжение довольно долгого времени адмиралтейство это находилось в совершенном расстройстве; но четыре года тому назад выс. правительство прислало в Басру, [9] под командою риала, одного из высших морских офицеров, несколько человек командиров судов, морских офицеров, плотников. Во время нашего там пребывания дела адмиралтейства еще не были приведены в порядок; но нет сомнения, что попечениями е. в. флотилия басрская получит устройство и достигнет положения гораздо лучшего чем то, в котором она находилась в прежнее время. Излишне было бы объяснять всю пользу, которая должна произойти от этого.

Причины постепенного упадка Басры.

Так как Джезаирские плотины, находящаяся в окрестностях Сук-эш-шуюха, на правом берегу Тигра, остаются без всякого присмотра, т.е. без радикального исправления, и как он постоянно разрываются или от естественных причин или умышленно Арабами, которые из этого обстоятельства извлекают свои выгоды, воды Ефрата, в известное время года, проходят в их промежутки и затопляют пустыню до городка (касаба) Зобеир, до самых стен Басры и на 5 или на 6 миль южнее, до мукатаата Девасир, по берегу Шатт-эль-араба, одним словом, на пространстве 30 или 40 миль. Воды образовавшихся таким образом хоуров, по которым в зимнее время пробегают ниядэ и баркасы большого размера, начинают по окончании разлития гнить и заодно с разлагающимися камышом, травами, падалью и испарениями болот, заражать воздух вредными миазмами, распространяющими лихорадки и горячки, от которых ежегодно гибнет множество народа.

Порча вод Басры и вредные ее последствия.

Город Басра, как сказано было, расположен по близости Шатт-эль-араба, и другой воды для питья, кроме доставляемой этой рекою, не имеет. Так как река эта составилась из [10] слияния Тигра и Ефрата, известных отличным качеством своей воды, да и после того она еще принимает в себя Сюэйб и Карун, воды которых также очень хороши, то следовало бы заключить, что и вода Шатт-эль-араба должна быть отличною; на деле однако же совсем не то. Воды бесчисленных харгов, как будет с подробностью объяснено далее, отходя ниже кута (Слово кут взято с индийского языка, на котором оно означает крепость, укрепление. В Ираке же этим именем называются земляные крепостцы) Эль-Амара, от Тигра, по обе его стороны, и от Ефрата, ниже Хилле, также направо и налево, распространяются по Джезире и в пустыни образуют хоуры, подобные морю. Пробегая по растущему в нем камышнику, воды эти изливают излишек свой обратно в Шатт-эль-араб. С другой стороны, вода реки смешивается, посредством прилива, с морскою водою. По этим причинам, вода Шатт-эль-араба до того портится, что пить ее почти невозможно; но достаточные люди наливают шатт-эль-арабскую воду в фильтр местного произведения, состоящей из грубо сделанного кувшина, ставят его на таз для принятия водяных капель ²², и потом пьют эту воду, из них накопившуюся. Вода, составившаяся таким образом, в самом деле, бывает очень хороша. Но люди бедные, рабочий народ, не имея возможности заняться очищением воды, пьют воду Шатт-эль-араба, со всеми ее нечистотами. Жители же Басры, за отдаленностью реки, протекающей от неё на некотором расстоянии, не могут ею пользоваться и пьют воду Ашара и харгов от него отделяющихся. А между тем весь сор и все нечистоты города, которые стекают или выбрасываются в харг Ашар, скопляются в нем, отчего вода его еще несколько хуже воды Шатт-эль-араба. Можно ли после этого изумляться упадку Басры! Скорее надо удивляться тому, как еще живут люди, в ней находящееся. По достоверным сведениям харг Ашар имел некогда еще одно, ныне заглохшее устье, выходившее в Шатт-эль-араб с [11] другой стороны, так что вода постоянно протекала по харгу. По словам других, воды хоура подходили к самому харгу и при высокой воде в нем, она стекала из этого устья в разливы. В обоих этих случаях воды Ашара должны были очищаться; но во время чумы, случившейся в последний год управления страною Давуда-паши и после него, устье это, оставаясь без наблюдения, заглохло. Прибавляют, что некоторыми из старшин разведены были даже, на берегах этого протока хоура, финиковые плантации и что многие мютэселлимы города затевали было, одни за другими, восстановить их; но до этого не допустили хозяева финиковых садов, видевших в подобном предприятии большой ущерб своим интересам.

О берегах деревни Гырдилян.

Прямо против Басры, на левом берегу Шатт-эль-араба, находится дер. Гырдилян. Некоторые из городских жителей переезжают туда подышать тамошним воздухом, который они предпочитают воздуху Басры. Так как воды, находящаяся на том берегу Шатт-эль-араба, то есть на гырдилянской стороне, бегут далеко от Тигра, то и разливов там меньше, а потому и вода у того берега, в самом деле, лучше воды басрского берега, хотя от влияния прилива несколько солоновата.

Во время дневной кочевки нашей на берегу Шатт-эль-араба, около Гырдиляна, в мае месяце, сырость места была необыкновенная: все, что на нас было надето и даже ковры, на которых мы сидели, пропитывались влажностью. Сырость эта образуется ночью, и несколько уменьшается к рассвету.

С 18-го мая, в продолжение 60 дней, дует там ветер, называемый большой барих; а затем другие 20 дней, малый барих, явление это составляет особенность того края в упомянутое время года. Пребывание наше, о котором я только что говорил, случилось именно в начале этого сезона. [12]

С 10-го часа утра и почти до самого вечера неслись из пустыни облака чрезвычайно мелкого песку, застилая собою небо, точно так же как самые густые тучи покрывают его зимою, и спускаясь на землю засыпали нас своею пылью, как мука покрывает мельников. Пыль эта набивается в глаза, вызывая слезы, и когда капли их, за одно с каплями пота, падают с лица вместе с пылью, то вам кажется, что вы проливаете из глаз ручьи грязи.

Жители Басры, их одежды и обычаи.

Коренных жителей в Басре осталось очень немного; теперешнее население города состоит из Арабов и чужестранцев. В прежнее время там было много зажиточных и торговых людей, и “настоящих” улемов, и лиц просвещенных; ныне же в Басре не осталось ни людей очень богатых, ни улемов достойных замечания. Большая часть населения города состоит из мусульман, но есть там и евреи и халдеи. Есть там мусульмане и шафиийского, и малекийского, и хамбелийского толков ²³; но шиийцов больше других. Местный язык арабский; некоторые же говорят и по персидски, и по-турецки.

Летом, по причини жаров, начиная от кушлука ²⁴ и часов до девяти, до десяти вечера ²⁵. жители удаляются в подземелья, называемый сэрдабами ²⁶, а вечером располагаются на терассах, устроенных по крышам домов и на открытых местах, где и проводят ночи.

Одежда их состоит из обыкновенных шальвар, из широкой и длинной рубахи с треугольными рукавами, из длинного энтэри ²⁷ и джуббэ ²⁸. Летом, поверх джуббе набрасывается нечто в роде машляха ²⁹, плащик из тонкой белой шерстяной ткани, называемой баттыйе; а зимою жители надевают, сверх всего, плащи из толстой черной шерстяной материи или из черного сукна, скроенные на подобие машляха. [13]

Голову обматывают шалью, агабани ³⁰ и белой кисеей. Большая часть жителей красят волоса на голове и бороде. Простой народ тоже носит шальвары и рубашку и сверху длинный энтэри; на голову надевают платки, вытканные из бумаги и шелка, красные с желтым ³¹, употребляемые у нас только одними аккямами ³² из Арабов. Платки эти складываются так, чтобы составить треугольник; а поверх его обматывают голову родом чалмы, состоящей из длинного мотка верблюжьей шерстя, перехваченного шелковыми перемычками красного цвета, на расстоянии одного или двух вершков одна от другой; чалму эту называют они икал. Хотя обыкновение обматывать голову икалами собственно принадлежит пустынным Арабам или бедуинам; но так как бедуины распространили на всю страну свое владычество, и как по естественному ходу вещей, побежденные перенимают обычаи победителей, то многие местные жители стали также употреблять их. Молодые щеголи из почетных фамилий, выезжая в поле, надевают на голову кефийе ³³, обматывая их икалами, и страшно кокетничают, гарцуя на хорошей серой кобыле, если удается им добыть такую.

Разные породы хищных птиц жители ловят, одних, вынимая прямо из гнезд, других, уже оперившихся, на лету, силками, называемыми тор, и потом обучают их охоте. Помощью этих то птиц они потом охотятся за зверями, из четвероногих за джейранами ³⁴ и зайцами; из пернатых, за дурраджами ³⁵ и утками. Из семейства гусей ловят они таким образом джади (?), рыболовов, журавлей и орлов (?) ³⁶. По истине, это очень приятное развлечение. Почетные люди и богачи ³⁷ со страстью предаются ему. Они имеют обыкновение посылать дичь друг другу в подарок. А для обучения птиц охоте, они имеют особых сокольничих.

Женщины, вне дома, носят покрывала клетчатые или полосатые, белые полосы с черными, или красные с белыми, или желтые с белыми, а лица свои маскируют сетками, ткаными [14] из черного волоса. Хотя сетки эти по наружности и безобразны, но очень удобны для маскирования лица. Убранства их следующие: золотые украшения на голове, на шее и на груди; кольца в ноздрях; перстни на пальцах; браслеты на руках и на ногах.

В пищу там употребляют более всего мясо, рис, полбу; зелень же не в большом употреблении.

Мукатааты Басры и места от них зависящие.

Приведу здесь сведения, какие только можно было приобрести, об именах, числе домов и душ разных мукатаатов, подведомственных Басре, хотя некоторые из них находятся под управлением шейхов мунтэфикского и куэйтского племен; а другие присоединены к Мухаммере, с тех пор как эта последняя отошла к Персии ³⁸.

Мукатааты, находящиеся под управлением Басры.

(Там, где число душ неизвестно, поставлены вопрос. знаки.)

[15]

Мукатааты Басрского эйалета, принадлежащие Мунтэфикам

Мукатаат Меамир, на пр. берегу Шатт-эль-араба, входит также в состав Басрского эйалета, но находится в управлении города Куэйта. Жителей имеется 250 душ.

Мукатааты, принадлежавшие Басре, но находящиеся ныне в управлении Мухаммере, с тех пор как эта последняя отошла к Персии ⁴⁰.

[16]

Сумма доходов Мухаммерского мукатаата.

Финики: 3693 каре ⁴¹, стоимостью в 400 тур. пиастров ⁴² за каждый, всего 1,476,800 пиастр. или 2.953 кисэ-и-руми ⁴³ т.е. турецк. кошельков ⁴⁴.

Мукатааты Джезирет-уль-Хызр, в прежнее время также принадлежавшие Басре, но со времени присоединения острова к Персии находящееся под ея управлением:

Сумма доходов мукатаатов о. Хызр.

Финики: 4710 каре ⁴⁶; по 400 п., всего 1.884,000 пиастров или 3,768 тур. кошельков ⁴⁷. Сборы упомянутых мукатаатов, большею частью, состоят из фиников. [17]

Хотя там возделываются и другие произведения, но их недостает и на дневную потребность самих феллахов ⁴⁸. И так как никакою долею такого рода произрастаний не пользуется ни казна, ни другие землевладельцы, и все они потребляются феллахами, то я и не поместил их здесь. В каждом из этих мукатаатов есть по одному или по два харга, проведенных из Шатт-эль-араба, или из Каруна, или Бехемшира, а от больших харгов проведено по ним множество мелких. В большей части их имеются крепостцы, так называемые куты, окруженные земляным валом. Хозяева мукатаатов, и даже иные феллахи, помещаются посреди этой ограды в построенных ими жилищах, состоящих из землянок или из тростниковых шалашей, называемых сарифе. Прочие жители строят свои землянки и сарифе между финиковыми деревьями.

О феллахах.

Состоятельные феллахи имеют у себя и хлеб и сорочинское пшено, а при появлении гостя режут и кур и баранов. Остальные феллахи хлеба достают мало и употребляют в пищу почти одни финики. Старые и малые ходят у них с голыми ногами, но большею частью вооруженные. У тех из них, которые побогаче, одежда состоит из спускающихся до лодыжки рубах с рукавами, а поверх ее длинный энтэри из алепской, дамаскской или диарбекирской материи, зимой и летом надевают некоторые белый или черный машлях. Все они, смотря по средствам, носят на голове описанную выше кефийе, а под нею белый платок; сверх же всего; кто надевает икал, а кто чем-нибудь другим обматывает себе голову. За поясом одни носят кинжалы, другие — оружие, называемое джембийе, подобное кинжалам. Оружием пеших бывает сабля и редко у кого есть ружье. Да и большая часть феллахов пешие; конных между ними очень немного. [18]

Простые люди летом носят рубашку, спускающуюся до колен, и больше ничего; зимою же, поверх рубашки, набрасывают на себя кусок грубой шерстяной ткани.

Феллахи, хотя и имеют вид честных поселян, но при случае не отказываются и от воровства, и никогда не ходят без дубинки с толстым наконечником, называемой матрак ⁴⁹. Большая часть из них ездят верхом без седла, перепоясывая лошадей своих волосяными подпругами, называемыми себтэ. На рубашках же они поясов не носят. Большинство феллахов шиийцы.

Когда я буду говорить о феллахах мунтэфикских и других племен, то для избежания повторений не буду распространяться о них, так как они ничем не отличаются от только что мною описанных.

У нас пашни и огороды определяются и измеряются дёнюмами, пространства же финиковых садов — джерибами. Расстояние от локтя до оконечностей пальцев составляет один зыра (локоть); шесть зыра — одну аса; квадратное пространство, имеющее в каждой стороне по 20 аса, т.е. 20 аса в длину и 20 в ширину, составят 400 квадратных аса, или так называемый джериб. На одном джерибе садят от 80 до 100 финиковых дерев; впрочем на таком пространстве садить их более 80 не следует, потому что с теснотою деревьев, как известно, уменьшается и сила их плодовитости.

Средняя пропорция сбора фиников составляет 5 малых каре с деревьев, занимающих пространство одного джериба, а каре имеет в себе 20 басрских батманов (Батман Басры равняется 50 константинопольским окам и потому один каре фиников составляет 1,000 константинопольских ок. Большой каре вдвое больше малого. Один каре фиников стоит от 30 до 130 шами ⁵⁰; взяв за среднюю цену их 50 шами, один каре фиников может быть оценен в 400 курушей ⁵¹. По этой-то норме и вывел я оценку сбора фиников в мукатаатах Мухаммере и Джезирет-уль-Хызра). [19]

Феллахи этих мукатаатов, если они коренные, исконные жители места или владельцы каких-либо участков, делят сборы фиников с хозяевами имения по полам; временные же феллахи или простые работники получают от землевладельца 1/4 всего сбора. Как видно из ниже приведенного примера, в некоторых из казенных мукатаатов Басры казне принадлежит 3/4, а феллахам 1/4 сбора; в других же, где казенные имения арендованы феллахами, казна получает с каждого джериба условленный и определенный, соразмерно с силами мукатаата, так называемый бэдэл (т.е. деньгами).

Мукатааты, отдаваемые казною в аренду, и в которых 1/4 сбора натурою и бэдэлем остается феллахам, а 3/4 арендатору, следующие:

Дэвасир — дает сбору деньгами (бэдэл) 6,000 шами (по 8 пиастров каждый шами) и натурою 700 каре фиников.

Нахр-и-Джасим — дает бэдэлю 1700 шами и натурою 260 каре фиников.

Бур — дает бэдэлю 700 шами и натурою 120 каре фиников.

Имения, принадлежащая феллахам, и с которых казна посредством сборщиков получает определенный, соразмерно с силами имения, бэдэл с джериба в свою пользу:

Сараджи; с джериба, 8 шами.

Яхуди; ” ” 9 1/2 ”

Хамадан; ” ” 12 ”  [20]

Описание деревни ⁵² Мухаммере.

Деревня Мухаммере отстоит от Гырдиляна, расположенного против Басры, сухим путем на 8 м. и находится на правом берегу реки Карун, в четверти мили от ее устья в Шатт-эль-араб. Деревня эта окружена четырехугольною, слепленною из земли стеною, каждая сторона которой в длину и в ширину имеет около 600 шагов. В стенах этих находится до 150 кирпичных домов и от 40 до 50 сарифе, всего до 200 домов, от 80 до 90 лавок, суровских, суконных, мускательных, золотых дел мастерских, кузнечных, рыбных, сахарных и одна красильня; из каменных строений два караван-серая, две кофейни; затем площадь, называющаяся Сейф, где продают под открытым небом разные продукты и стоят несколько лавок. Коренные жители этой деревни принадлежат к племени Кяб ⁵³: кроме того там проживают торговые люди из Багдада и Басры. Местный язык арабский, но вследствие частых сношений с Персиянами, некоторые из жителей говорят и по персидски. Деревня эта не из древних; она возникла не более 30 или 45 лет тому назад. До того времени тут было несколько феллахских хижин из тростника или хворосту, таких же, какие и теперь находятся в ее окрестностях.

Прежняя Мухаммере находилась у самого устья, на правом же берегу Каруна; осталась от неё одна деревушка, но и та в разрушенном состоянии.

Положение и произведения упомянутых выше мукатаатов, подведомственных Мухаммере, так же как и число душ их.

В настоящее время некоторая часть мукатаатов, принадлежащих Мухаммере, находится на левом берегу Шатт-эль-араба, [21] до самого устья Каруна, на пространстве двух миль; другие расположены на правом берегу Каруна, начиная от устья этой реки, при впадении ее в Шатт-эль-араб, на пространстве четырех миль до поселка, называемого Сабле. По достоверным сведениям, собранным на месте, полный годичный сбор фиников в мукатаатах, принадлежащих Мухаммере, достигает количества показанного в общем списке мукатаатов. Полагая примерно среднюю ценность каждого каре в 50 шами, ценность упомянутого сбора будет простираться до одного мильона четырех юков ⁵⁴ семидесяти шести слишком тысяч курушей. Согласно сделанному условию, 2/3 сказанной суммы обращаются в казну, a 1/3 принадлежит феллахам; таким образом ежегодный (с этих мукатаатов) доход казны будет 2,200 кошельков с небольшим ⁵⁵. Но так как племя Кябов, живущее в Мухаммере и ее окрестностях, не коренные владетели этих мукатаатов, а овладев ими силою, разделили их между собою как хотели, то в настоящее время половина упомянутых сборов остается у феллахов, а другая идет, во-первых, старшине, колена Мухейсин Кябского племени, Хаджи Джаберу, живущему в Мухаммере, одному из числа овладевших насильственно страною и признаваемому поэтому землевладельцем; во-вторых, главному шейху Кябов, из племени Бадийе, живущему в Феллахийе ⁵⁶, и еще одному или двум лицам, живущим в том же городе. Мухейсинский род (тайфа), составляющей колено Кябского племени (аширета) и подвластное Хаджи Джаберу, может выставить 6,000 человек застрельщиков. Из этого числа 2,000 находятся в Мухаммере, в Басре и их окрестностях; 4,000 других в Феллахийе. Таким образом, если каждый дом поставляет по одному застрельщику, то число домов племени Мухейсин должно простираться до 6,000 (Я слышал, что такое число застрельщиков только на словах, но в сущности ружья не у всех) [22]

Жители и количество сбора произведены о. Хызра и принадлежащих ему местностей.

Джезирет Эль-Хызр, с одной стороны, омывается Шатт-эль-арабом, с другой, Басрским заливом, с третьей, рекою Бехемшир и наконец с четвертой, рекою Карун. В длину он имеет 8 м. протяжения, в ширину, смотря по месту, одну, две или три мили. На острове этом находится священная гробница угодника Хызра, по высокому имени которого и названа остров. Там также есть деревня Аббадан. Название это вошло в пословицу: говорят, эта деревня есть место жительства рабов Божьих (от слова абд, раб).

В древности джезирет Эль-Хызр был весь заселен; но в последние 50 лет он стал приходить в упадок. В настоящее время заселены на полмили или на милю в глубину только места напротив Мухаммере, по берегам Шатт-эль-араба и Бехемшира; да в заливе Шатт-эль-арабском есть небольшое селение, называемое Касабат-эн-Нэсар. Остальное все в разрушенном состоянии и запустении. Против самой дер. Мухаммере, на острове находится другой Кябский кут, известный под названием Кут-Фарис. Хотя деревня эта тоже обнесена стенами, возведенными из земли; но в ней, как и в Мухаммере, нет ни лавок, ни рынка ⁵⁷, ничего, кроме нескольких землянок да хижин из камышника, всего на все домов до ста. Затем совершенно так же, как и на мухаммерском берегу, между финиковыми деревьями разбросано несколько жилей, которые из камыша, которые из земли, служащих приютом феллахам.

На острове Хызре живут отрасли Кябского аширета, племена Аль-Идрис и Эн-Нэсар. Кроме того финиковые сады острова Махаллэ, о котором будет говорено далее, находящегося на Шатт-эль-арабе, на западе от о. Хызра, и затем такие же сады левого берега Бехемшира и левого же берега Каруна, по [23] близости поселка Сабле, на пространстве от 3/4 до 1 мили в длину, и на 1/4 мили и на полмили в глубину, принадлежит двум упомянутым племенам и подведомственны о. Хызру.

Изо всех мест, принадлежащих племенам Аль-Идрис и Эн-Нэсар, самые населенные касабат Эн-Нэсар и джезирет Эль-Махаллэ.

Финиковый сбор этих мест, как показано было в списке мукатаатов, рассчитанные по каре, оценяя каре в 400 курушей (т. пиастров), дает 1.884,000 т. пиастров доходу; по предыдущему расчету, 2/3 этой суммы принадлежат казне, a 1/3 феллахам, и потому годовой доход (с этого места) простирается до 2,500 кошельков; но так как места эти также захвачены силою двумя упомянутыми племенами, которые разделили их между собою, как хотели, со взаимного согласия, то половина сбора также идет феллахам, а другая главному шейху Кябов, живущему в Феллахийе, и почетным лицам двух племен. Эти два племени считаются как бы одним и численностью равняются Мухейсинам. Из них 2,000 населяют местности, упомянутые выше, как на самом о. Хызре, так и в участках от него зависящих, а 4,000 в участках Феллахийе. Сбор фиников о. Хызра, Мухаммере и местностей им принадлежащих перевозится для продажи по Каруну, через города Шуштер и Дизфуль, в персидские владения, но большая часть его для той же цели идет по Шатт-эль-арабу и Басрскому заливу, в Бомбай и другие места Индии.

Об острове Махаллэ.

Джезирет Эль-Махаллэ, о котором было упомянуто в своем месте, есть отдельный остров на Шатт-эль-арабе, на запад от о. Хызра и на одной с ним высоте; эти два острова отделены один от другого только одним рукавом Шатт-эль-араба. В окружности он имеет от двух до трех часов [24] пути; хотя таким образом он и не велик пространством, но за то весь заселен и обработан. Не смотря на то, что остров этот находится в таком близком соседстве от о. Хызра и состоит в его владении и населяющих его племен Аль-Идрис и Эн-Нэсар, он не входит в число спорных между Турцией и Персией пунктов.

О прежнем состоянии Мухаммере и ее окрестностей.

Судя по остаткам прежнего времени и по достоверным рассказам, Мухаммере, джезирет Эль-Хызр и их окрестности были никогда места очень заселенные. Р. Карун, вливающаяся в настоящее время в Шатт-эль-араб, втекала в него, лет сто тому назад, не нынешним ложем своим. До Сабле, о которой было говорено выше, она пробегала по нынешнему своему ложу; но об этом последнем, начиная от Сабле и до впадения реки в Шатт-эль-араб, существует двоякое сказание. Во-первых, говорят, что одна часть настоящего течения Каруна, ниже Сабле, была занята степью, а другая до устья Бехемшира, при впадении его в Шатт-эль-араб и даже еще выше, каналом, наполненным водами Шатт-эль-араба; на берегах этого канала были расположены селения, известный под названием Мукатаат-и-Хафар. Говорят также, что плотина, существовавшая на Каруне, по близости Сабле, не пускала воды его течь далее и поднимала их уровень. Как бы то ни было, ясно только то, что в обоих случаях Карун протекал не по настоящему своему ложу, и что воды его подымались в окрестностях Сабле. Вследствие этого, как на левом берегу этой реки были харги, проведенные к Северному и южному Кобану, Умм-уль-Хамру, Умм-уль-Азаму и Доуракистану, точно так же и на правом берегу ее существовал, под названием Хумейли, большой харг, который, отделяясь от Каруна около кутов Эль-абд и Хумейли, проходил между Каср-и-Басра и Каср-и-Хювсезе ⁵⁸, возвышающихся [25] посреди пустыни, и соединялся с Шатт-эль-арабом около кута Рейан, милях в двух выше д. Гырдилян, подведомственной Басре. Таким образом, благодаря водам, проведенным по правую и по левую сторону Каруна от Сабле до берегов Басрского залива, а также от Сабле и от кута Эль-Абд до упомянутых выше двух касров, на протяжении 15, 20 миль в длину и от 3 до 5, а в других местах от 8 до 10 м. в глубину, все пространство, в настоящее время совершенно пустынное, было некогда заселено и обработано. Находившиеся под властью Басры, жители этих местностей, кябские и им подведомственные племена, движимые бедуинскими наклонностями, общими всем Арабам, до времен повелителя Персии Керим-хана зендского, то выходили из повиновения властям и правителям Басры и опирались на соседственную им персидскую провинцию Хузистан, то, склоняясь опять на нашу сторону, в надежде приобрести еще более силы и значения, бунтовали против Персиян. Так как подобное положение не могло быть приятно ни той, ни другой стороне, то Керим-хан-Зенд послал против кябского аширета войско, и не довольствуясь тем, что побил этих Арабов, разрушил еще описанную нами выше плотину возле Сабле, с целью высушить харги, служившие единственным источником существования их поселений. Или может быть прорыл он (около плотины) часть степи; отчего в самом деле харги и высохли. Следствием этого было только то, что места эти совершенно запустели и заглохли, потому что как финиковые деревья не могут произрастать без воды, так же точно она необходима для жизни и других органических существ. Говорят, что на этих заглохших пространствах произрастали не одни финиковые деревья, что на них возделывалась и другие продукты, даже и сорочинское пшено, и что если бы только у Сабле построить плотину, страна эта в короткое время достигла бы высокой степени процветания, что совершенно верно. [26]

Причины и род отношений и связи кябского аширета с Персиянами.

В эпоху процветания упомянутых селений, все кябские ⁵⁹ тайфы без исключения были подвластны высокой Османской империи, и управление делами их, какого бы рода они не были, было в руках Басрского вали. Главное место правления этих селений был город Бунейна, развалины которого видны еще и теперь. После упомянутого мною разгрома и разорения, произведенных Керим-ханом зендским, аширет принужден был разделиться на две части. Одна часть осталась на местах прежнего своего жительства, в Мухаммере, Хызре и их окрестностях; другая, вместе с главным шейхом всего аширета, поселилась в Феллахийе, принадлежащей к персидским владениям. Так как вся сила аширетов основана на их преданности и послушании шейхам, избранным из среды семейств, которых с поконвека признают они почетнейшими, то повиноваться власти этих шейхов вошло у них в обыкновение. И потому хотя кябские тайфы и распались на две части, но следуя описанному здесь обыкновению, оставшиеся у нас племена признают все таки над собою власть главного шейха, перешедшего на ту сторону ⁶⁰ и все дела их оканчиваются правителями Басры, через посредство этого главного шейха. Что касается этого последнего, то, находясь сам в персидских владениях, он по необходимости вошел в сношения и с Персиянами, точно так же, как служить и Туркам; с другой стороны, как турецкие власти посылали ему халат к новому году, точно так же и от Персиян получал он и халаты и жалованье, в замен которых он, с своей стороны, начал посылать Персиянам разные приношения. В последнее время пребывавшие в Басре мютэсаррыфы (губернаторы), мютэселлимы (вице-губернаторы) или вайводы ⁶¹, из личных выгод своих, притесняли племена той стороны, которые, имея поддержку у Персиян и вовсе не [27] желая терпеливо переносить тиранического обращения наших властей, мало по малу стали оказывать неповиновение Басре и обратились к Персии. Таким образом, до эпохи покойного Давуда-паши, правителя багдадского, тайфы кябские, населяющие местности этой стороны, Мухаммере, о. Хызр и их окрестности, мало ли, много ли, а платили (нам) подати и другие повинности. Но во время управления Али-паши, сменившего Давуда-пашу, они совершенно вышли из повиновения правителей Багдада и Басры; вследствие чего, хотя Али-паша, как уже было об этом говорено выше, и ходил на тайфы эти и наказал их, но возвратился, неизвестно по каким причинам, не принудив их подчиниться своей власти (О походе Али-паши, преемника багдадского правителя Омара-паши, в 1175 ⁶² году против Кябов, для наказания их, рассказано в примечании к истории Багдада Гюльшени-хулэфа, написанной и напечатанной в Багдаде). После этих событий, Персияне, в следствие обращения к ним тайф, стали считать себя их властителями и заявлять свои притязания на Мухаммере и джезирет Эль-Хызр; а самые тайфы вышли окончательно из круга своих подданнических обязанностей.

По собранным сведениям, число душ мужеского пола, способных носить ружье, которых, кроме упомянутых тайф Аль-Мухейсин, Аль-Идрис, Эн-Нэсар, могут выставить тайфы, находящиеся, вместе с главным шейхом, в Феллахийе, простирается до 4000. Если эти сведения достоверны, весь кябский аширет, не считая детей, стариков и женщин, и принимая в расчет только людей, способных и годных на всякую службу, должен состоят из 16.000 душ.

О повинностях, которые получали Персияне с Кябского аширета в прежнее время и о добавлении, сделанном в последствии.

Повинность, называемая Арабами джаизэ ⁶³ и состоявшая в подарках и приношениях, которые Персия получала в прежнее [28] время от шейха, поселившегося в Феллахийе, в последнее время составила часть откупной системы. Пользуясь неурядицами, подымавшимися иногда между племенами за первенство их шейхов, Персия удвоила податную сумму, так что, до эпохи описанного выше разгрома, нанесенного племенам Али-пашою, сумма вносимая Персии аширетом простиралась до 30.000 кранов, составлявших 15000 курушей, в год. После же сказанного события, в Мухаммере пришел с отрядом войска сановник, посланный туда Персией со званием Мутэмид-эд-доулэ ⁶⁴, и присоединив Мухаммере и ее окрестности к стране, находившейся под управлением кябского шейха, он распространил, таким образом, круг его действий и вместе с тем увеличил на целые 100.000 кранов сумму, выплачиваемую аширетом, так что ежегодная повинность этого народа простирается ныне до шестисот пятидесяти... ⁶⁵.

Прибавление. Главный шейх кябского племени уплачиваете сумму эту из доходов, получаемых с фиников Мухаммере, Хызра и их участков, а также и Феллахийе, 1) из податей взимаемых, вместо десятины с прочих посевов, 2) из доходов своего шейхства; и наконец 3) из таможенных доходов, о которых будет говорено ниже.

О таможенной пошлине Мухаммере и ее окрестностей.

В Мухаммере собственно никто не платит никакой таможенной и ни другой пошлины. Но с товара, отправляемого из Мухаммере, Хызра и принадлежащих им местностей, по р. Каруну в Шуштер и Дизфуль, а оттуда в персидские владения ⁶⁶, в чем бы он ни состоял и откуда бы ни происходил, шейх кябского аширета взимает, в месте, называемом Рахвали на Каруне, пошлину по одному шами с лошачьего вьюка. Кроме того, в месте, называемом Исманли, с такого же вьюка взимает еще по два шахи таможенной пошлины, шейх аширета Ребия, [29] который собственно подвластен Багдаду, но по нахождению своему с некоторого времени на той стороне,, вошел в число персидских аширетов и известен ныне под названием Бавийе. Хотя товары эти и вещи отвозятся по Каруну на судах, но так как суда доходят только до Шуштера и Дизфуля ⁶⁷, а там для дальнейшего следования, вещи и товары навьючиваются на лошаков, то прежде нагрузки их на суда, их связывают в вьюки, по которым и рассчитывается таможенная пошлина.

О глубине якорного места Мухаммере и о величине судов, которые оно может принять.

Якорное место Мухаммере состоит из вод реки Каруна, между Мухаммерой и Хызром. Глубина его, при малой воде, имеет 21 фут или 3 1/2 сажени (куладж); во время прибыли, вода, как замечено, подымается еще на 15 ф. и потому всей глубины тогда бывает 36 ф. Надобно при этом заметить, что большая прибыль воды бывает не в Мае месяце; в 1851 году была она между 5 и 9 числом Марта, или по арабскому календарю в 1267 г. между 14 и 18 Джемази-уль-ахыра, в такую фазу месяца, когда прибыль сравнительно бывает более обыкновенного, а именно в полнолуние. Не смотря на этот факт, по данным, которые сообщены мне были морскими офицерами, глубина воды в устье Шатт-эль-араба, при впадении его в Басрский залив, доходит до 13 ф.; во время же прилива, при обыкновенных условиях, уровень подымается еще на 8 ф., так что всей глубины бывает 21 ф. Между этими двумя показаниями, как мы видим, обнаруживается огромная разница; но первое из них, будучи основано на опыте, имеет более правдоподобия. Глубина в 13 ф., которую устье это имеет во время убыли, может быть и не далека от истины, потому что в большей части устьев, от встречи двух противоположных течений, бывает обыкновенно мельче, чем в других местах; однако ж надо не упускать [30] из виду, что, хотя прилив не всегда одинаково силен, но так как прибыль идет с моря, то во всяком случай вода в самом устье естественно должна подыматься более чем около Мухаммере.

Как бы то ни было, на якорное место Мухаммере ⁶⁸ приходят суда величиною в корвет, и, вступая в устье Каруна, подымаются по реке на очень небольшое пространство.

В прежнее время, а именно, когда существовала в Сабле плотина, р. Бехемшир, выходившая из Шатт-эль-араба, а теперь выходящая из Каруна и падающая особым устьем в Басрский залив, хотя и имеет достаточную ширину, но так как глубина ее не велика, то большие суда, баглы, машуа и бут не ходят по ней; она доступна только одним шауэй и лодкам несколько побольше их; да и самое шауэй мало по ней ходят.

Из Басрского залива в Шатт-эль-араб заходит акула, так называемая кевседж, которая убивает человека, если увидит его в воде. Случилось, что акула, схватив ногу одного солдата из отряда, бывшего с нами, сорвала все мясо от самого верху ляжки до пальцев ⁶⁹. Рыба эта доходит по Тигру до Багдада, а по Ефрату — до Хилле. В Багдаде, по достовернейшим сведениям, она зарезала несколько человек.

Сословия в кябском аширете, состояние этих Арабов; их законы, порядки и нравы.

В этом аширете есть два сословия; сословие феллахов, то есть земледельцев, и сословие оуляд-ы-хамулэ, или людей благородного происхождения, управляющих отдельными частями народа. Первый из этих классов народ рабочий, второй заражен недугом кичливости и наглости. И те и другие большие хитрецы и при случае не прочь обокрасть, солгать и смошенничать. Настоящий язык их арабский; но в Феллахийе вследствие частых сношений с Персиянами, жители знают и по персидски. [31]

В начале, все они были шафиийского или хембелийского толков; но в последнее время сделались шиийцами. Впрочем, шиийство их не похоже на шиийство Персиян, оно более подходит к сунне. Из ближайших дознаний оказывается, что люди этого аширета склонны вообще и привыкли к безначалию и безграничной свобод; подобно животным пасутся они на лугу буйства и мятежа, избранному ими для своей жизни, прядают и носятся по полю грабительства, а в случай надобности, готовы забежать на путь каких угодно верований. Хотя, одинаково со всеми другими арабскими племенами, они составляют самую первобытную и беспорядочную республику, но в их понятиях, они поступают во всем по законам справедливости и истины. Этими законами они не многим отличаются от прочих животных. Например, чтобы пуститься на грабеж и воровство вне места их жительства, им достаточно только подучить разрешение (хэлял); так, один человек или целая шайка, перед отправлением своим на подвиг грабежа или разбоя, берут на это позволение от своего старшины. В случае, если при обнаружившемся преступлении, придется возвращать покраденное добро, или если, в случай убийства или нанесения ран, виновный должен быть осужден на уплату цены крови, деньгами или жизнью, или тому подобным, то он прибегает к защите старшины, давшего ему позволение и дело улаживается смотря по обстоятельствам. Но не приведи Бог, если бы кто осмелился на подобное дело без такого разрешения. Он неминуемо подвергнется гневу старшин своих, которые взыскивают с него за его проступок.

Если кто-нибудь из аширета убьет своего человека или иностранца и истец потребует удовлетворения, то виновного ему не выдают, а судят по обычаям аширета. В случай необходимости уплатить дийет или удовлетворить истца выдачею какой-нибудь суммы или за кровь, или за врачеванье раны, сумму раскладывают на аширет и собрав ее выдают кому [32] следует. Если же это не удастся и от слов дело дойдет до драки, аширет, к защите которого прибегнул виновный, идет на борьбу с племенем противной стороны. Одним словом, как нелицеприятный судья, все дела их решает арабское изречение: “дал Господь волю собаки над свиньею”.

Отступление. Сумма, таким образом, раскладываемая на аширет, для уплаты за пролитую кровь, называется вэди. Если кто из одного аширета захочет перейти в другой, один ли будет человек или несколько, их только тогда принимают на общих правах, когда они выразят свое согласие принять в случай нужды участие в уплате вэди. Также люди, где бы они ни были, пользуются покровительством принявшего их аширета, который их уже считает своими.

Некоторые обычаи и свойства упомянутого племени.

Эти Арабы, то есть народ аширетов, всю жизнь проводят в собирании разных вестей. Все они занимаются этим, от мала до велика. Такому обычаю, впрочем, удивляться нечего; он проистекает от условий их образа жизни: всегда готовые лететь на помощь сильным, оставляя слабых в презрении, они, чтобы действовать в этом духе, считают необходимым наводить по сторонам разные справки и выглядывать все, что делается вокруг их.

Арабы, народ не ленивый; труда они не боятся. С начала Марта и до конца Мая, жители Мухаммере и окрестностей копают и расчищают землю под финиковыми деревьями, прокладывают и исправляют канавы, сеют семена, пригодные тому времени года, осеменяют финиковые деревья ⁷⁰ и обрезывают их листья; после чего, те из них, которые имеют пашни в Феллахийе, Исмаили, Ахвазе, Шуштере, Дизфуле, при наступлении жатвенного времени, в Июле месяце, идут туда жать свои посева; идут с ними и неимущие пашен, для того [33] чтобы работать в поле для других за плату. Отправляясь еще в конце Мая, они остаются там пока не вымолотят хлеба и пока потом не перенесут и не сложат в амбары свои запасы. Ко времени окончания этих работ поспевают финики, и Арабы до Касымова дня ⁷¹ собирают их и таскают в сосуды; а те у которых нет деревьев, приготовляют разные снаряды, чтобы заняться ремеслом лодочников. В Касымов день, окончив свои посевы, и до Марта, одни занимаются ремеслом лодочников, другие — иным делом.

Эти люди полагают, что лучшее в свете произведение, это их финики; что вкуснее, слаще их нет пищи. Во время нашего там пребывания один Араб спросил у переводчика английского комиссара, есть ли в хваленой их Англии финики, и когда переводчик ответил отрицательно, Араб воскликнул: “как же вы там живете!” По его понятиям свет создан единственно для того, чтобы наслаждаться видом и вкусом фиников; потому и удивился ответу.

Во время свадеб и на праздниках Арабы эти устраивают торжество (алай) для исполнения военных игр. Так же как и посреди битв, они, для взаимного возбуждения к подвигам храбрости, имеют обыкновение петь небольшие стихи, например следующего содержания.

Запевало поет громких голосом:

1-й стих: “Прогоним туземцев, водворимся на их место и будем внимательны к жалобам”.

(Хор остальных громко подхватывает тоже самое).

2-й стих: “Прислушайтесь к Фатминьке, что она поет, прислушайтесь!”

(Хор повторяете первый стих).

3-й стих: “Затянул я на своем поясе кушак борьбы рукою своею”.

(Хор повторяет первый стих). [34]

На свадьбах и на праздниках они подымают тот же рев. И в самом деле он производит сильное впечатление (Другой пример:

Эти завыванья называются хоусэ).

В аширетах к женщинам не имеют уважения и при случае говорят, что женщина тоже что башмак. Чуть Араб что-нибудь узнает преступного про жену свою, или сестру, или дочь, то тотчас же их убивает, и никто не мстит за их кровь. При женитьбе, они совершают бракосочетание, и от пяти до тысячи курушей назначают в мехр, как муаджель, так и муэджель. Они считают самым законным из браков брак с двоюродною сестрою (дочерью дяди). Если со стороны главы семейства выразится на выдачу дв. сестры дв. брату несогласие, то из этого обыкновенно возникаете между ними вражда. Так как подобный брак с двоюродными сестрами у них в такой чести, то муж в припадки нежности называет обыкновенно жену, если бы даже она была и чужая ему до брака, двоюродной сестрой: (бинт-и-амми). Говоря о ней и в третьем лице, они, вместо употребляемых у нас эхлим (жена моя), айалим (хозяйка), зевджем (супруга), называют ее бинт-и-амми. Есть у них также обычай — обмена сестер. Например, если у двух Арабов есть по сестре или у одного из них дочь, а у другого сестра, и если они того пожелают, то могут, в виде, обмена, выдать друг за друга девушку, которой они были попечителями (вэли). А законники (алим), пользующиеся у них одинаковым значением с нашими судьями (казы), осведомившись о подобном браки, заставляют их, для того, чтобы он получал законную силу, выдать один другому по пяти или десяти курушей мехра. [35]

Большая часть Арабов не довольствуются одною женою, берут иногда за себя, согласно разрешению шариата, до четырех жен.

На свадьбу (велимэ) и обрезание (хатан) они приглашают гостей. В подобных собраниях, суфи (святоши) и люди степенные читают присутствующим историю рождения пр. Мухаммеда (мулэд). Хозяин угощает гостей финиками и разными кушаньями, смотря но состоянию; и наконец занимает всех присутствующих, за исключением суфиев, разными забавами и развлечениями. Музыкальные инструменты их состоят из дум-бэка (мал. бубны), маахуда (балалайка) и дарабуки (литавры). Если молодой богат, то на сцену является дэф, величиною с глубокое решето (бол. бубен).

Арабы не знакомы с разнообразною кухнею; большею частью они варят пилав, выкрашивая его кушницом (coriandre) в желтую краску, и наполняя изюмом, винными ягодами и миндалем, и род яхни (рагу) из мяса с разными приправами, что делает его похожим на гевдже (кашу). По правую и по левую сторону блюда с пилавом ставят по две, по три тарелки с этим яхни, а рядом с ними чашки с сывороткой (аирами) или с шербетом. Едят они пальцами, и каким-то особенным образом; но так как подробное описание такого способа едения может возбудить тошноту, то я оставляю его в стороне.

Одежда и убранство женщин.

Женщины упомянутых аширетов не носят ни шальвар, ни исподних, одежда женщин простого класса состоит из длинной рубашки синего цвета и из покрывала, которыми они окутываются. Богатые, сверх рубах, надевают так называемую у них дарийе. Покрывала их бывают из шелковой материи, или красной, или клетчатой; но кроме этих, есть и [36] другого рода покрывала. Головы и шеи свои украшают они золотом; носят кольца, браслеты и серьги. Кроме того, протыкают они себе ноздри и продевают в них золотые и серебряные украшения, имеющие подобие гвоздики (каранфиль) и потому называемые карунфуля; в эти же отверстия в носу продевают кольца. Наконец, в носовую перепонку пропускают они огромной величины кольцо, касающееся щёк и подбородка, и имеющее форму полумесяца (Эти кольца называются также ыран). На лодыжки надевают ножные запястья (халхал) и опоясываются поясом (кэмэр). Наконец они татуируют себя узорами, такими же какими были покрыты руки янычар, одни более, другие менее, руки свои до конца пальцев, лица, лбы, носы, шеи, живот и ниже живота; губы их, алые как розы, через татуировку, принимают мертвенный цвет. Детям, даже мужеского пола, накалывают таким же способом пунктики, наподобие мушек, на подбородке, на щеках и даже на конце носа. Не говоря об одеждах и украшениях, иною описанных, татуировка, употребляемая этими женщинами, в ходу не только у других арабских и курдских женщин, которая будут описаны далее, но и между обитательницами городов. — Женщины аширетов красивы, но большею частью смуглы, хотя встречаются некоторые и с белыми лицами.

Испытанная сила жаров Мухаммере и окрестностей.

Жары в Мухаммере и окрестностях начинаются с Апреля месяца. Так как мы оставались там до конца Мая, то я могу, по собственному замечанию, сказать, что в исходе Мая стоградусный термометр показывал под палаткою до 56°. В зимнее время, хотя по ночам бывало так холодно, что чуть не замерзала вода, днем жар все-таки доходил до 18 и до 20°. В тот [37] год, когда в Басру прибыл правителем Машук-паша, там выпал снег, и все изумлялись этому редкому явлению. С весны до осени там водится большое множество скорпионов и змей; эти последние принадлежат к породе ехидн (эйрек), которых яд смертелен. В начале Мая показывается такое множество и столько равного рода комаров и мошек, что исчислить их нет возможности.

Перед самым вечером опускались, кроме дверец, все стенки палаток и окуривалась их внутренность; когда все мошки были выкурены, закрывались дверцы. Пока не наступал час ложиться в кровати, все сидели покрывшись плотно кисейными пологами. В это время там нет человека, не исключая и феллахов, который обходился бы без полога, хотя бы из бумажной материи. Эти полога называют там кэллэ. В Мухаммере есть род крыс с выхухолью. Запах их очень силен.

Касаба Зобеир, подведомственная Басре.

Касаба Зобеир лежит в двух с половиною, в трех милях на запад от Басры. По рассказам, город этот имеет приблизительно 2000 домов, небольшой рынок, один хан, две джами, хорошую воду, и окружен стенами. К этому городу, из Басрского залива протянулись две бухты; одна, в миле от городских стен, называется Хор-Абдала, другая, в трех четвертях мили, носит название Хувейр. Купеческие суда, привозящие товары из описанной далее касабы Кувейт, расположенной на берегах Басрского залива, из Маската, находящегося вне залива ⁷² и других мест, для избежания уплаты таможенной пошлины, входят в эти бухты и выгружают товары на самом отдаленном от залива пункте их берегов. Оттуда они перевозятся на животных до Зобеира и далее в арабские кочевья и другие местности. В город этот приезжают для торговли также купцы из Дамаска (Шам), Алена (Халэб), а [38] случается даже и из Египта (Миср). Гробница блаженного Зобеира находится в городской джами имени этого угодника и имеет своего тюрбе-дара и кэлид-дара (смотрителя гробницы и ключаря). Город сам прозван по имени этого святого. Минутах в десяти от городских стен находятся священные гробницы (мэркэд) других угодников: Талха, Хасана-Басри, Ибни-Сирина. На пространстве между Зобеиром и Басрой, в 2 1/2 — 3 милях от обоих городов, возвышается в пустыни священная гробница Уаниса-бен-Малек. По разсказам все эти гробницы были посредине древней Басры. В настоящее же время, кроме мавзолея угодника Зобеира, все остальные гробницы находятся на открытых и пустынных местах. Вторая джами в городе, называется Нэджадэ, потому что была построена одним из людей Нэджда, там проживавших. В Зобеире водятся отличные белые ослы, за которых платят по 1000 и по 2000 пиастров за одного.

Касаба Куэйт, подведомственная Басре.

Мы не были в Куэйте, но слышали, что касаба эта отстоит от Басры, по сухому пути, на 24 мили и расположена на берегах Басрского залива в прекрасном месте. Куэйт обнесен каменною стеною и имеет около 2000 домов, свой хороший лиман и занимается торговлею. Но годной пресной воды нет там вовсе; большая часть жителей употребляют для питья горькую воду колодцев. Достаточные же и прихотливые из них пьют воду, привозимую из Шатт-эль-араба. Между жителями есть довольно богатые люди; они имеют 50 — 60 купеческих кораблей и несколько судов, годных для военного дела. Язык их арабский. Это тот самый город, который на европейских картах назван Грана ⁷³.

Корна, подведомственная Басре.

Корна есть деревня, расположенная в шести милях на север от Басры, у соединения Тигра и Ефрата, а именно на пр. [39] берегу Тигра и на левом Ефрата, в самом углу, составленном слиянием этих рек, т.е. на оконечности страны, называемой Джезире. Упоминаемая в Джехан-нума и других историях крепость (кале) Корна возвышалась на этом самом пункте. Хотя остатки постройки этой видны и теперь, но их нельзя уже назвать крепостью. Из памятников древности в Корни есть одна каменная джами. Строения же ее состоят из нескольких землянок с крышами, да из некоторого числа камышовых хижин (кулюбэ). Для взимания таможенной пошлины находятся здесь отряженные из Басры чиновники; а для наблюдения за контрабандою стоит постоянно на якоре одно военное судно из басрской флотилии. Кроме мукатаатов, расположенных как в этой местности, так и на обоих берегах Тигра и Ефрата и описанных в главе, посвященной Басре, тут есть много финиковых плантаций (нахлистан). Одни из них подведомственны Басре, другие принадлежат состоящим в ведомстве басрского управления аширетам Мунтэфик. Из достопримечательностей этого места назову производимый здесь род сыра, который местные Арабы плетут как волосы.

Река, известная у Персиян и у Арабов хузистанских под названием Керха, а у жителей турецких владений под названием Сувсеб, вытекающая из Луристана (Луристан состоит из персидских владений Хуррем-абада, с его окрестностям ⁷⁵ и населен Лурами. Хузистан есть персидская провинция, сопредельная с Басрским эйалетом) и в прежнее время проходившая через г. Хювсезе ⁷⁴, в полумили на юг от Корны, впадает в Шатт-эль-араб с левой его стороны. Обстоятельство это описано таким же образом и в Джехан-нума; но из упомянутых в ней и в других исторических сочинениях, города Убулле и прочих крепостей и городов, здесь будто бы существовавших, нет теперь уже более ни одного, и только остались финиковые рощи, орошаемые водами, [40] проведенными к ним посредством харгов, как на обоих берегах рек, так и внутри страны.

Аширеты Мунтэфик, подведомственные Басре.

Аширет Мунтэфик состоит из собственно так называемых Мунтэфиков и из племен им подвластных и потому делится на две части, которые в свою очередь распадаются на множество мелких обществ. Я не мог найти никого, кто бы объяснил мне настоящее происхождение этих аширетов и связь, существующую между различными их подразделениями (оймак); но на сколько это было возможно, я собрал некоторые достоверный сведения о главных мунтэфикских аширетах и тайфах, и так как я убежден, что подробнейшее описание оймаков не принесло бы никакой существенной пользы и только утомило бы читателя, то я предлагаю здесь одни упомянутые сведения.

Аширеты собственно мунтэфикские состоят из следующих трех: Бени-Малик (Этот Бени-Маликский аширет распадается на две части, живущие, а потому и перечисленные здесь, одна от другой отдельно), Аль-Аджуад и Бени-Саид. Каждый из них составлен из множества тайф, список которых я здесь прилагаю.

а) Тайфы аширета Бени-Малик.

Итого 16 тайф. [41]

Итого: тайф 20; душ м.пола обоих отделов 2500.

б) Тайфы аширета Аль-Аджуад.

Итого: тайф 17; душ м. п. 1000.

в) Тайфы аширета Бени-Саид.

Итого: тайф 13; душ м. п. 1800. [42]

Кроме этих трех главных подразделений (кысмов) мунтэфикских аширетов, другие тайфы, находящиеся под властью Мунтэфиков, в качестве подданных, и живущие на обоих берегах Ефрата, следующие:

а) Тайфы, расположенные на правом берегу Ефрата, между Корной и касабой Сук-эш-шуюх.

(Число душ первых двух тайф показано приблизительно).

Итого душ 17100.

б) Тайфы, находящиеся в Джезире на левом берегу Ефрата между Корной и Сук-эш-шуюхом.

[43]

Итого душ 5320.

в) Тайфы, живущие на обоих берегах Ефрата, между Сук-эш-шуюхом и местностью Самауа.

1. На стороне Шамийе, т.е. на правом берегу Ефрата.

Итого душ 4350.

2. Живущие в Джезире, т.е. на левом берегу Ефрата.

Итого душ 6200. [44]

Места жительства и число душ аширетов, подведомственных Мунтэфикам в Джезире.

Ниже сего представлен будет список приблизительного числа душ аширетов и тайф, подведомственных Мунтэфикам и живущих в Джезире (Бени-Лямы вместо буквы джим произносят йим; прочие же Арабы произносят ее хорошо) по реке Шатт-эль-Хей, от начала ее и до конца, реки, которая отходит от Тигра с западной или правой его стороны против кута Эль-Амара, подведомственного Багдаду, и впадает в разных пунктах многочисленными рукавами в Ефрат. С тем вместе указаны будут и места их жительства, число домов, которое означено будет также цифрами.

Деревня Кут Эль-Хей, состоящая из 200 домов, расположена на левой стороне Шатт-эль-Хей, милях в семи от ее начала. Между этим кутом и д. Кут Эль-Амара, по правой стороне Нахр-эль-Хей помещается, в числе 300, дома тайфы Амара из фамилии шейхов аширета Рэбиа; а по левую, две большие тайфы того же аширета Рэбиа, одна Ас-Сарадж в числе 1000 семейств, а другая Аль-Мейах, в числе 500. В одной миле от Кут-эль-Хей, ниже его, Шатт-эль-Хей разделяется на две ветви; из них правая носит название Абу-Хумейрат, а левая — Шатт-эль-Уасит. Но, пробежав ровно 8 м., две ветви эти снова сходятся у местности, называемой Зенабэ. Остров (джезире), образуемый этими ветвями, называется Джезире-и-Кенанэ или Джезире-и-Уасит и имеет в длину 8 м., а в самом широком месте 3 мили. На этом острове и на берегу упомянутой реки, находятся две деревни, одна из 50 семейств, Уасит; другая из 30, Шейх-Джеуар. В этих двух [45] селениях, кроме земледельцев, есть еще 150 семейств аширета Рэбиа и тайфы Мейах, да 200 домов аширета Шауийе.

После слияния своего у Зенабэ, рукава Абу-Хумейрат и Уасит принимают название Мусерхед. Милях в восьми, примерно, ниже слияния, на левом берегу реки этой, отходит от неё довольно большой харг, называемый Бэдэт-Мухаммед. Между Зенабэ и харгом Бэдэт-Мухаммед, на правом берегу реки Мусерхед, расположены 500 домов аширета Бени-Рикаб, а на левом 400 семейств тайфы Икейль, 200 Шувселят, 150 Хюмейд и 100 семейств тайфы Сырейфийин. Каждая из этих четырех тайф подразделяется на три и на четыре общества, старшины которых повинуются главному шейху Мунтэфиков.

Между точкою отделения харга Бэдэт-Мухаммед от р. Мусерхед и местностью Гамук, отстоящей от нее, на восток на 4 м. и до местности Сыдэйфе в 2 от нее милях на запад, харг Бэдэт-Мухаммед расходится на большое число харгов, между которыми есть даже и несколько разливов (хоур). На этом пространстве находятся следующие деревни: Сейид-Мусафир, 200 домов; Этаб, 500 д. и наконец 700 д. тайфы Бени-Саид. Жители этих деревень занимаются хлебопашеством.

Большой харг Шатре, отделяющейся направо от Мусерхеда, в каких-нибудь 1/4 миле от харга Бэдэт-Мухаммед, поливает поля деревни Шатре, из 300 д. и деревни тайфы Абудэ, 400 д. расположенных у начала харга. Остальные воды стекает в хоур Эль-Хисейнат. Поливаемые, таким образом, поля в окружности имеют около 5 миль. Д. Шатре, как мне говорили, в довольно хорошем состоянии и заслуживает название городка. Мы проходили в 1/4 мили от нее и в самом деле могли видеть некоторые признаки ее благоустройства. Жители ее люди торговые, бакалейщики, суровские торговцы; а некоторые занимаются и хлебопашеством. От точки отделения харга Шатре, от р. Мусерхед, также на правой его стороне, [46] отходит другой большой харг Абу-Шибейбе. Между этими двумя харгами, по берегу реки Мусерхеда, живут феллахи тайф Убудэ и Хафиджа и между Бэдэт-Мухаммед и макамом (гробница) Хамза (Макам-Хамза имеет купол (куббе) и в большом уважении у Арабов) 300 д. тайфы Тоувинат. Пробежав 3 мили расстояния, харг Абу-Шибейбе вливается в хоур Маляб или Джеуабир, в свою очередь сообщавшиеся своими протоками с Ефратом.

Две трети аширета Хафаджа, считающего 700 д., возделывают поля на харг Абу-Шибейбе. Одна треть тайфы Шауийе пасут буйволов (это Мааданы).

От точки отделения харга Абу-Шибейбе в 3 1/2 милях от Мусерхеда, отходит с правой стороны другой харг Бэдэт-Мухаммед или Нахр-эс-сэбиль. Между Абу-Шибёйбе и Нахр-эс-сэбиль, на правом берегу Мусерхеда поселены феллахи Хафадже и Нахр-эс-сэбиль, а на левом феллахи Бэдэт-Мухаммед и аишреты Аль-Ибрахим.

Когда еще древнее ложе Нахра Мусерхед заключалось в нынешнем ложи харга Аль-Ибрахим, никто Мухаммед, брат Хамуд-эс-Самира, шейха Мунтэфиков, во время управления Багдадом валия Давуда-паши, вырыл упомянутый харг Эс-себиль, который и назван был тогда Бэдэт-Мухаммед. Этот Нахр-эс-сэбиль тянется на 4 м. до Нахра Сидейнауийе, отходящего от Ефрата и производит по обоим своим берегам разливы. Хлебопашцы этой местности состоят из 400 домов тайфы Аль-Изуйрик. Последний рукав р. Мусерхед есть Нахр-Ибрахим, который имеет также 4 м. протяжения и произведя разливы, вливается и в Тигр и в Ефрат (Весною, когда подымается вода в Тигре и Ефрате, разливаются и харги, по которым в то время пробегают, на парусах и на бичевой, лодки от трех до пяти сот кило вместимости). Здесь поля возделываются аширетом Аль-Ибрахим. [47]

Список имен, числа душ тайф и деревень, находящихся между р. Шатт-эл-Хей и этим последним местом.

Итого число душ 1800, домов 5780.

Считая по одному человеку на дом, окажется число живущих в них душ всего (1800 + 5780): 7580.

Аширет Аль-бу-Мухаммед, живущий на обоих берегах Тигра между Умм-уль-Джемель и мавзолеем Неби Узейр (пр. Эздра), был прежде подвластен аширетам Бени-Лям, но во время управления краем Давуда-паши, часть этого аширета, живущая в том месте, причислена была к Мунтэфикам, а часть, живущая выше Умм-уль-Джемель, подвластна в настоящее время Бени-Лямам. Число душ отдала (фырка) Аль-бу-Мухаммед, принадлежащей Мунтэфикам, простирается до 3000.

О происхождении шейхов мунтэфикских.

Шейхи мунтэфикские, составляющие собою особую, вне прочих исчисленных тайф, фамилии (ханэдан) Аш-Шебиб, лет полтораста, а может быть и более 200 лет тому назад вышли [48] из Хеджаза и жили между поселенными в этих местах аширетами Бени-Малик, Аль-Аджуад и Бени-Саид. Вследствие вражды и раздоров, возникших между этими аширетами, место главного шейха их (шейх-уль-мешайх) оставалось праздным, и так как ханэданы Аш-шебибские были люди богатые, почетные и сильные, то аширеты, кончили тем, что место это предоставили одному из упомянутых ханэданов и все признали его власть над собою; с тех пор и по сие время, власть эта из рода в род остается за ними. До той эпохи аширеты имели каждый особое название, но с тех пор как они таким образом согласились между собою в избрании себе шейха, как это объяснено мною, они стали известны под общим названием соединенных (муттэфик); с течением времени слово это, искаженное употреблением, обратилось в мунтэфик или Минтифик ⁸⁰, и таким образом и пишется.

Оджак Аш-Шебиб разделяется на восемь оджаков, называющиеся каждый по имени одного из членов этой фамилии, а именно: Ас-Саадун, Ар-Рашид, Ас-Сакыр, Аль-Азиз, Ас-Салих, Аль-Иса, Аль-Али и Аль-Осман. Члены каждого из этих оджаков бывали в свою очередь шейхами племени, и потому, так как дети их имеют право на занятие этой должности, то в случае прекращения рода в одном из этих восьми оджаков, шейхом назначается член другого оджака по избранию аширетов и утверждению правителей Багдада и Басры.

Состоящие на лицо члены всех восьми оджаков должны постоянно находиться при особе шейха, на месте и в походе. Каждый из них, вместе с своими подвластными, составляет так называемое у них хамуле или фамилию. Все же вместе, носят собирательное название хамайл ⁸¹. Ни один из этих восьми оджаков фамилии мунтэфикских шейхов не выдает дочерей своих за постороннего, а отдает за одного из своих. Сами же они выбирают себе жен только из двух аширетов Рэбиа [49] и Маадан-Хэйкян ⁸². В настоящее время шейх мунтэфикский Салих-аль-Иса из фамилии Саадун.

Места жительства коренных Мунтэфиков и некоторые их особенности.

Каждая из упомянутых выше 36 тайф аширета Бени-Малик имеет своего частного шейха, но все они признают над собою власть одного старшого. Мелких старшин этих не называют даже шейхами. Исчисленные в первом параграфе 16 тайф проживают в мукатаатах, расположенных на 12 мильном пространстве, начиная от мукатаата Даиджи до Нэшуэ и реки Суэйб на левом берегу Шатт-эль-араба, а потом на берегах Каруна в пустынях Исмаили, Шуштера, Дизфуля и Хювейзе; весною же следуют за шейхом Мунтэфиков в Шамийе. Другие 20 тайф некоторую часть времени проводят в Шамийе; большую же часть его проживают на правом берегу Тигра между макамом Узейр-Неби и Корною, в Джезире, на правом берегу той же реки, и наконец на левом его берегу, называемым Бэрр-уш-шарки ⁸³. Весной возвращаются они, с шейхом в Шамийе.

17 тайф, составляющих аширет Аль-Аджуад, кочуют вдоль Ефрата в Шамийе и Джезире.

Аширет Бени-Саид живет в Джезире на пространстве от начала харга Бэдэт-Мухаммед или Нахр-эс-себилэ, отходящего от р. Мусерхед и до места называемого Химар.

Деревни касабы, принадлежащие главному шейху аширетов мунтэфикских; общее число душ и некоторым подробности их пребывания.

Самое большое из населенных мест, принадлежащих шейхам Мунтэфиков, это касаба Сук-эш-шуюх, расположенная [50] в милях в 30 на запад от Басры, на правом берегу Ефрата. Касаба имеет около 800 каменных домов, одну джами и небольшой базар. Деревня Самауа, в половину меньше Сук-эш-шуюха, у них тоже называется касаба. Места этого мы не видали; говорят, что там много красавиц.

Они имеют несколько других деревень, между прочими Шатре, Талба и Гализа, о значении которых можно судить по числу душ, показанных в списке.

Кроме того, начиная от Самауи и до мукатаата Дэвасир, находящегося по близости Басрского залива, по обоим берегам Ефрата и Шатт-эль-араба, у них есть бесчисленное множество так называемых кутов, этих укрепленных жилей посреди земляного вала, обыкновенных деревень и наконец жилищ, построенных из тростника. В главах, посвященных Басре и Мухаммере, я говорил об этих тростниковых жилищах, возводимых там на подобие хижин или пастушьих навесов (кулюбэ), но они нейдут в сравнении с теми, которые возводятся здесь; иногда арабские постройки этого рода бывают очень обширны и даже обнесены забором тонко сплетенным из того же камыша. Я уже сказал, что Арабы такие жилища называют сарифе; но им дают также название хинейа. Одну тайфу, живущую в такого рода жилищах, называют община (джемаат); несколько таких вместе составляют общины (джевами).

Число арабских и кабильских душ мужеского пола, годных к работе, показанных каждая в своем месте, т.е. по мукатаатам басрского владения, хотя и простирается до 60.000, но если принять еще в расчет некоторую часть населения, незанесенную в список мой по недостатку достоверных сведений, и детей показанного народа и стариков, неспособных к делу, то сумма всего этого населения может возрасти до цифры 75,000 душ мужеского пола. Если же на каждый дом считать по три души мужеского пола, как допускают это лица знакомые со всеми обстоятельствами жизни багдадского народа и [51] аширетов, то число упомянутых Арабов может достигнуть ста и даже, пожалуй, 6oлее полутораста тысяч; но показания этих, разумеется, нельзя принять за основание идущих к делу положительных выводов.

Кроме упомянутых выше харгов, проведенных из Ефрата в Джезире и Шамийе, и из Тигра — также в Джезире, там есть еще и много других.

В чаще камышовника и мелкого леса (дженгел) водятся разные породы диких зверей, птицы и даже львы. Этих последних мы не встречали, но не раз видели следы их, не раз рыканье их пугало слух наш. Особенно, рассказывают, их много в местности, где две ветви р. Шатт-эль-Хея сбегаются снова, и это в такой степени, что прежде там жившие несколько арабских семейств, теснимые присутствием львов растерзавших из них несколько человек, принуждены были совершенно очистить это место и перенести свои жилища далее.

Подразделения в среде мунтэфикских аширетов и условия каждого класса.

Упомянутые аширеты разделяются на четыре класса, на Бэдауи ⁸⁴, Шауи, Маадан или Даббат и Феллахов. Приступаю к описанию каждого отдела.

1) Бэдауи воспитывают жеребцов, кобыл, верблюдов, составляющих главные их средства к жизни; но занимаясь также, по врожденной наклонности всех жителей пустыни, воровством. Они из этого позорного ремесла извлекают свои выгоды, называя хищнические свои подвиги газу ⁸⁵, от слова газо ⁸⁶. Хотя некоторые из бэдауи собственно мунтэфикского племени и владеют пальмовниками (нахлистан) и землями в разных местах, из которых одни были уже указаны мною, а другие названы будут далее; но сами они не удостаивают заниматься их возделываньем, а предоставляя дело это феллахам, делят [52] потом с ними финиковые сборы, т.е. получают с них, как владельцы, известную долю. Ветви их душевного настроения постоянно колышутся под дуновением ветра презрения к людям и нахальства, а ярмо повиновения и преданности, вследствие любви их к свободе, слишком тяжело для их шей.

2) Шауйе (Шауийе есть множ. от слова Шауи — рассеянные, разделенные). Капитал этого класса Арабов состоит весь в баранах и из некоторого числа волов. Земледелием они очень мало занимаются. Хотя частью они и воспитывают жеребцов и кобыл, но главные средства своего существования извлекают из баранов и волов. Шауийе в отношении свободы уступают классу бэдауи, но стоят выше остальных двух классов, потому что они в случае надобности легко пользуются возможностью, пася стада свои, переноситься из одного места жительства в другое.

3) Маадан. Третий класс — мааданы, торгуют и живут преимущественно буйволами; но некоторые из них занимаются и хлебопашеством. Буйволов своих они не могут ни перегонять с места на место, ни заводить далеко от воды. Этот класс Арабов кочует около разливов, прудов, камышников, на том основании, что животные их очень любят водные места. А так как ни конное, ни пешее войско не может во всякое время пробраться в такого рода затопленные местности, то мааданы эти, как только воды начнут подыматься, подымаются также против власти, и по мере того, как воды, выступая, образуют озера, и они выступают на путь неповиновения и мятежа; когда же воды спадут, спадает и их гордыня и они дружатся с теми аширетами, которые бы иначе в это время могли напасть на них. От воровства же они не отстают ни в какое время. Из всех других классов, это самый негодный и самый позорный. Затем [53]

4) Феллахи. Четвертый класс, феллахи, живут произведениями своих нахлистанов и небольшого числа пашен; не имеющие же нахлистанов занимаются на местах своего жительства, смотря по удобству каждого, возделыванием рисовых полей (чельтук), пшеницы, ячменя, маиса. Хотя и они предаются воровству, но все же не так шаловливы, как остальные Арабы.

Места жительства этих тайф, местные их произведения и другие средства к жизни.

Мунтэфикские аширеты, в большей части земель своих, исчисленных выше, а именно на правом и на левом берегах Шатт-эль-араба и на островах реки этой имеют нахлистаны, производящие финики. В промежутках же этих деревьев, как говорил я при описании Басры и Мухаммере, сеется разное семя, как-то пшеница, ячмень, маис и арнаутка, называемая у них духун; на пространстве между Корной и Сук-эш-шуюхом, на обоих берегах Ефрата, Мунтэфики имеют множество финиковых деревьев; кроме того в Шамийе, в городе ⁸⁷, на островах и еще выше и в самой Джезире производится у них огромное количество рису и других земляных продуктов. Шауийе же и мааданы или даббаты владеют бесчисленными стадами баранов, буйволов и волов.

Между Сук-эш-шуюхом и Самауа, на обоих берегах Ефрата возделываются финики, сарачинское пшено и другие естественные произведения; что же касается Тигра, то по всему его протяжение только около Корны есть несколько финиковых плантаций, а в Джезире между Тигром и Ефратом, и именно та местность, где, согласно описанному мною, проходят большие харги, все пространство занято полями, засеянными большею частью пшеницею, ячменем и частью чельтуком ⁸⁸ и посевами маиса. Кроме того Мунтэфики извлекают здесь выгоды из своих стад верблюдов, жеребцов, кобыл, волов и буйволов. [54]

Часть произведений своих, как от земли, так и от стад, остающуюся от потребления, они отвозят в Багдад и продают Арабам Анэзэ, этому совершенно неуправному народу; а то, что остается от продажи, спускают по Тигру и Ефрату в Басру, а оттуда далее, в места, продовольствующаяся Басрскими произведениями. Взращиваемых ими жеребчиков покупают у них барышники, живущие в Сук-эш-шуюх, и Басре, и отправляют в Индию. Анэзэ также продают своих жеребчиков, как в этих двух, так и в других местах. Лучшие кровные лошади скрываются у аширета Анэзэ.

Приготовляя произведения свои к продаже ли на месте, или к отсылке, они делают из рогожки, плетеной из камыша, корзины в виде бочонка, облепливают наружность их глиною и потом уже наполняюсь своим товаром. Такая посуда называется у них мянсяр, а во множест. числе мянасир. Если финики, уложенные таким образом, не должны быть тот же час проданы, а остаются на некоторое время, то они закапывают их с корзинами в землю. Этот обычай закапывать в землю свои запасы существует также в Ираке и некоторых местах Арабистана, Курдистана и Анатолии.

Аширеты подвластные мунтэфикским шейхам и существующие у них условия распределения доходов.

Главные шейхи мунтэфикских аширетов, облекаемые властью со стороны валиев Багдада или Басры, отдают на откуп казенные повинности с нахлистанов и пахотных полей. Откупщики, с своей стороны, делят сборы с феллахами тем же порядком, который, согласно описанному мною, существует в Басре и Мухаммере. Коротко сказать, помимо всякой скидки, с фиников взимается 3/4 сбора, с других земляных произведений 2/3, а феллахам оставляется от фиников 1/4, а с других произведений 1/3. С владельцев же баранов и [55] буйволов, а именно с мааданов и шауийе, по приблизительному расчету одной и двух третей сбора, взимаются кухонное масло и бараны, а именно 4/3 этих произведений идет владельцу, 2/3 шейху.

Кроме этого, с каждого взрослого лица, принадлежащего этим трем классам подданных, взимается подать, называемая давудийе и состоящая, по словам одних, из сумм взимаемой с каждого человека, достигшего совершеннолетия, смотря по средствам его, от 8 до 30 шами. По словам других, каждый достигший совершенных лет Мунтэфик, без изъятия, платит по 20 шами. По сведениям, полученным мною из верного источника, пошлина давудийе дает 100.000 шами. Упомянутые три аширета коренных Мунтэфиков избавлены не только от платежа подати давудийе, но и от всякой повинности с нахлистанов, которыми владеют почетнейшие члены этой среды.

Так как сказанные аширеты не имеют своих пашен, то хотя и уплачивают повинности с одних жеребцов, кобыл и баранов, но в соразмерности с их достоянием, они несут пошлину одинаковую с пошлиною, которая выплачивается другими подвластными тайфами. Убийца, кроме платы за кровь (дийэт), получаемой наследниками убитого, вносит еще шейху 1200 шами штрафу, который у них называется никах ⁸⁹. Если сам убийца не в состоянии выплатить этой суммы, то она раскладывается на весь аширет, к которому он принадлежит, и взимается с него. Если наследники убитого не согласны удовлетвориться дийэтом, а потребуют за кровь крови (кысас), а шейх, с своей стороны, или не в состоянии будет, или не захочет удовлетворить их в этом, то между тайфами убийцы и жертвы его завязывается борьба, которая и решает тяжбу. Как таможенная, так и другие пошлины Сук-эш-шуюха отдаются также на откуп за 50,000 шами. В местечке Зыккийе на Тигре выше Корны, шейх имеет другую таможню, [56] взимающую с каждого судна, называемого бут (Бут подымает 20 — 30 каре фиников ⁹¹; в одном каре 1000 ок) ⁹⁰, как бы и чем бы он нагружен ни был, если он идет от Багдада к Басре,— 75 шама пошлины, а с идущего с грузом из Басры в Багдад 100 шами (Шами, как было сказано мною при описании Басры, имеет 8 пиастров ⁹²).

По сведениям, полученным иною, ежегодный доход этой таможни Зыккийе доходит до 6000 шами. А так как нахия Зыккийе отдается на откуп за 12000 шами, то половина этой суммы получается со сборов произведений, а другая с таможни.

С аширета Бени-Хеким, упомянутого выше, и живущего, в составе тысячи душ мужеского пола, на р. Кырым, шейх взимает 100,000 шами откупной суммы в год.

Хотя из сведений, здесь предлагаемых, положительной цифры ежегодного дохода мунтэфикского шейха вывести и нельзя, но по этим подробностям и по числу душ можно составить себе о ней некоторое понятие.

Хотя сумма, вносимая мунтэфикским шейхами в казну и ничтожна, но нет сомнения, что им приходится еще сверх того делать страшные издержки, нужные и ненужные.

Образ управления и обычаи (адэт) мунтэфикских шейхов.

Второстепенные шейхи кабилов и Арабов, состоящих под управлением шейха всех Мунтэфиков, находятся всегда в его присутствии, и через каждого из них, племя, ему подвластное, получает от главного шейха приказания, выговоры и одобрения, милости или отказы. Прогневается ли шейх мунтэфикский на кого-нибудь из людей аширета, он его убивает и за кровь его не отвечает никому; если это один из родственников или из племенных старшин, при нем находящихся, шейх [57] убивает его своеручно. Как бы ни был отважен осужденный, он не посмеет поднять руки на своего шейха. Если, в случай раздора, за право ли наследия шейхского достоинства, или по какому-нибудь другому делу, аишреты разделятся на две партии и вспыхнет между ними борьба, шейхи и тут не наносят ударов ни одному из членов восьми упомянутых мною оджаков и бьют только свою братью или рабов своих и их детей. Сказано было, что каждый из этих восьми ханэданов владеет большими имениями, состоящими из нахлистана и пашен, которые еще сверх того освобождены от всякого рода повинностей. В случае мятежа которого нибудь из них против шейха или даже при простом сопротивлении, он уже не может оставаться ни при шейхе, ни в одной из подведомственных ему тайф; и шейх накладывает секвестр на все его достояние до последней вещи. Если же затем последует между ними примирение, то шейх, если захочет, возвращаете отнятое, а не захочет, никто его к этому принудить не может. Случалось даже, что он забирал имущество и тех, которые уходили от него в Багдад. Одним словом, мунтэфикский шейх есть полновластный повелитель подведомственных ему кабилэ и аширетов. Никто в аширете не имеет права воспротивиться назначению или смене шейхов валиями Багдада и Басры, если только они не будут теснимы или если между самыми фамилиями не произойдет вражды по этому случаю.

С наступлением весны, главный шейх Мунтэфиков отправляется в Шамийе и до лета, в продолжение трех месяцев, кочует в степи, в местах, где есть травы и вода, предается охоте, рыбной ловли и всем наслаждениям жизни на вольном и благорастворенном воздухе. Те из коренных мунтэфикских аширетов, которые живут бедауийской жизнью, где бы они не находились, но к началу весны, забрав с собою палатки свои, детей, жен, животных и весь народ свой, идут к шейху в Шамийе и в продолжение всего сказанного [58] срока безотлучно кочуют с ним. С наступлением лета, а именно в июле месяце, все возвращаются на свои места и становятся на обычные свои квартиры. Главные шейхи покочуют сначала в степи между Зобеиром и Сук-эш-шуюхом, а потом уже идут на место своего расположения, избранное ими в окрестностях этой последней касабы, и остаются там в продолжение всей весны и всего лета. Так как большая часть многочисленных стад, принадлежащих как главному шейху, так и тем из ханэданов, которые по весне ходят с ними на кочевку, пасутся летом и зимою в Джезире, то для переправы их весною в Шамийе, Арабы устраивают на Ефрате мост. Для этого они забирают бесплатно все лодки, которые стоят у Сук-эш-шуюха, а также и те, которые без груза идут в то время по реке, лишь бы они найдены были годными для постройки моста. Рассказывают, что до эпохи управления Багдадом Абдуллах-паши не было обыкновения ставить мост; что этот вали, с целью схватить Саид-бея (Саид-бей этот был сын Сулеймана-паши, одного из багдадских правителей. По некоторым причинам, он ушел из Багдада и поселился у мунтэфикских аширетов. Во время его там пребывания, паша, для разъяснения разнесшихся слухов о смене своей, выступил против Мунтэфиков; но случилось противное его ожиданиям. Паша был убит и на место его правителем Багдада сел Саид-бей. Подробности этого события изображены в истории Багдада), пошел на Мунтэфиков; но по воле предопределения, счет его дней окончен был руками этого народа. Следуя примеру своих предшественников, паша имел с собою цепи для устройства моста на случай преследования упомянутого аширета. Цепи эти были, после смерти паши, приобретены Арабами, которые с того времени употребляют их для наведения моста, служащего им для легчайшего сообщения с Шамийе, во время кочевок их туда из Джезире и обратной переправы в это последнее место.

Главные шейхи Мунтэфиков, с минуты возведения своего в это звание, не могут более ступить ногою в какое бы то ни было строение. Таков у них обычай, который запрещает им даже вступать в г. Сук-эш-шуюх, им принадлежащий и находящейся в одной мили расстояния от постоянного их местожительства ⁹³. [59]

Аширет Аз-Зафир, союзный Мунтэфикам.

Аширет Аз-Зафир, могущий выставить 3000 бойцов, кочует летом в степях Шамийе, которые тянутся миль на полтораста ⁹⁴ между местностью Реади, находящеюся по близости Багдада, и касабою Куэйт; а зиму проводят на местах кочевки мунтэфикских шейхов.

В местах, посещаемых ими около городов Зобеир и Куэйт и на горе (джебель) Шаммар, проточной воды нет нигде; но аширет пользуется там и сям накопившеюся дождевою водою. Рассказывают еще, что у них есть несколько лощин: Рафиийе, Кабидэ и Куфидэ, расположенных выше касабы Зобеир, и две другие: Гывак и Нисаб в открытой степи; что в каждой из этих лощин есть 400 — 500 обделанные камнем колодцев; что кроме этого есть еще у них одна местность, называемая Ихника, в которой хотя и нет колодцев, но стоит там хоть немного копнуть в песке, как тотчас же появляется отличная вода, что эти-то воды и употребляются ими. Этот аширет ведет уже жизнь совершенно бедауийскую и потому вовсе не занимается хлебопашеством; нет у них ни владений (мюльк), ни недвижимых имуществ (акарат). Все их достояние заключается в верблюдах, жеребцах, кобылах, баранах. Опустошения свои распространяют они до окрестностей Мосула; и не раз случалось, что они расхищали достояния жителей деревень и аширетов. Таким образом, не имея постоянных жилищ и владений, не имея, что называется, ни кола ни двора, аширет этот, хотя и проживаете теперь в [60] упомянутой мною местности, но так как для него ничего не значит переноситься с места на место, то для ограждения себя от угнетения сильных мунтэфикских аширетов, он принужден ладить с ними. Вследствие этого шейхи Мунтэфиков ежегодно дарят Аз-Зафирам большое количество пшеницы, фиников, и сверх того халаты и другие одежды, и тем окончательно их привязали к себе; а в случай отражения неприятелей, призывают еще их к себе на помощь. Так-то они сделались друг другу необходимыми и взаимно обязанными; и друзья и враги у них общие.

Священные макам и тюрбе угодника Узейер Нэби (пророка Эздры).

В конце владений мунтэфикских аширетов, простирающихся от Корны вверх по течении Тигра, на правом берегу этой реки, возвышается священный макам прор. Эздры (Узейр пейгамбер). Так как святой пророк этот принадлежал к племени Израилеву (Бени-Исраиль), и как в тех местах живет много Евреев, то они составляют наибольшее число поклонников ⁹⁵, посещающих эту гробницу; мусульмане же и христиане посещают ее только во время плавания своего из Багдада в Басру и обратно, когда лодка их пристает в этом месте к берегу; нарочно же никто из них не ходит на поклонение; тогда как Евреи предпринимают особенные для этого путешествия. Покойный Ахмед-паша, бывший вали Багдада, возобновил эту гробницу, построив просторный мавзолей с куполом, выложенным голубыми изразцами. На двери этой тюрбе начертана следующая надпись ⁹⁶: “это священное место, в котором погребен Узейр (привет ему), возобновил и восстановил высоко-именитый великий визирь вали Багдада Ахмед-паша в 1151 г.”. Гробница обнесена стеною и снутри двора сделаны в ней, с трех сторон, несколько келий (хюджре). Мы нашли их пустыми [61] и никто не заботится поддерживать в них чистоту и опрятность. Но дверь торбе замкнута и ключ от нея хранится у одного человека из живущего там аширета. Снаружи тюрбе есть несколько деревьев, а на дворе пять пальм. Хотя упоминание об этих деревьях кажется излишним в этом месте; но я сказал о них из чувства благодарности, потому что, постранствовав несколько дней в пустыне, где не видали мы ни одного дерева, я несказанно обрадовался встречи с ними.

Текст воспроизведен по изданию: Сияхэт-наме-и-худуд. Описание путешествия по турецко персидской границе. М. 1877