ЖИЗНЕОПИСАНИЯ
ДРЕВНИХ И НАИСЛАВНЕЙШИХ
ПРОВАНСАЛЬСКИХ ПИИТОВ,
ВО ВРЕМЕНА ГРАФОВ ПРОВАНССКИХ
ПРОЦВЕТШИХ
LES VIES DES PLVS CELEBRES ET ANCIENS POETES PROVENSAVX,
QVI ONT FLOVRI DU TEMPS DES COMTES DE PROVENCE
СОБРАНЫ ТУТ СОЧИНЕНИЯ РАЗЛИЧНЫХ АВТОРОВ,
ПОИМЕНОВАННЫХ НА СЛЕДУЮЩЕЙ СТРАНИЦЕ,
КОИ ИХ ПИСАЛИ И КАКОВЫЕ СОЧИНЕНЫ БЫЛИ
ПЕРВОНАЧАЛЬНО НА ЯЗЫКЕ ПРОВАНСАЛЬСКОМ,
А ПОТОМ ПЕРЕЛОЖЕНЫ НА ЯЗЫК ФРАНЦУЗСКИЙ
ЖАНОМ НОСТРДАМОМ, ПРОКУРОРОМ ОКРУЖНОЙ
СУДЕБНОЙ ПАЛАТЫ В ПРОВАНСЕ
В СИХ ЖИЗНЕОПИСАНИЯХ
ПОКАЗУЕТСЯ ДРЕВНОСТЬ
МНОГИХ РОДОВИТЫХ ДОМОВ
КАК В ПРОВАНСЕ,
ЛАНГЕДОКЕ И ФРАНЦИИ,
ТАКО ЖЕ В ИТАЛИИ
И ПРОЧАЯ[261]
АВТОРЫ, СОБИРАВШИЕ СОЧИНЕНИЯ И ЖИЗНЕОПИСАНИЯ ПРОВАНСАЛЬСКИХ ПИИТОВ1
Инок монастыря Святого Гонория на острове Лерене, прозванный Монахом Златоостровским.
Другой инок сего же монастыря, собрат его, имя коего неведомо.
Другой инок сего же монастыря, именем Дом Эрментер, который собрал сочинения вышереченных пиитов повелением Ильдефонса Второго, короля Арагонского и графа Провансского 2.
Инок монастыря Святого Петра в Арльском Монмажуре, прозванный Бичом провансальских пиитов или Истязателем трубадуров.
И паки один инок вышереченной обители, именуемой Святого Цезария.
И еще инок монастыря Святого Виктора в Марселе, именуемый в своих сочинениях Гиларием.
И паки инок того же монастыря, Ростан де Бриньоль, именуемый в своем сборнике, в котором он сочинил жития неких провансальских пиитов и многих святых мужей и жен сего края.
Инок обители Флорежской Божией Матери в Торонне по имени Пейре де Сольер 3.
Государыня! Как в любые времена и годы бывали люди, наделенные великим и дивным умом, которые тщились употребить его в различных своих сочинениях на пользу мирскую, совокупленную с пречестным наслаждением, тако же бывали и иные, кои из похвальной любознательности старались по мере сил своих предать их гласности и увековечить память предшественников, каковая либо по давности, либо из-за невежества минувших веков пребывала погребенною и якобы угасшею, полагая, что если собственная их слава и не достойна равняться с оною авторов таковых творений, то уж по крайности тщание их и рвение заслуживали бы некоторого одобрения читателями, поелику сии судили бы не токмо о памяти, но также и о совокупности восхитительных творений столь блистательных умов. И так, рассматривая, видя и зная, в каком почете и славе издревле бывали и оставались, даже у наиученнейших людей в Италии 5, имена и творения наших провансальских пиитов, счастливым случаем попавшие мне в руки и собранные мною несколько лет назад, возымел я необычайное и – мнится – похвальное желание выпустить их в свет, преложив их с наречия [262] провансальского, на коем они были написаны, на язык французский, дабы имена, фамилии и достоинства сих блистательных пиитов были известны за пределами тех мест, откуда пошла их слава. Я сделал бы это и раньше (побуждаемый к тому покойным братом моим достопочтенным Мишелем Нострдамом, магистром медицины и астрологии в Салоне де Кро 6), когда бы бедствия, происходящие от смут, которые возникли и столь часто повторяются в королевстве Французском, не воспрепятствовали мне, быв помехою не токмо моему уму, но и лишая меня почти всякой возможности и способности над сим трудиться.
Сей сборник и преложение, Государыня, хотя моя доля в нем весьма малозначительна и не достойна быть преподнесенной Вашему Величеству, чаю, удовольствует Вас в некоей мере, как самою материей своею, так и достоинством людей благородных и искусных, коих жизнь в сей книге описуется. Но паче того имею надежду на Ваши благорасположение и милосердие, которые многими были изведаны въяве, купно с надеждою на милость усладить любителей добродетели, в чаянии, что Вы, Ваше Величество, не осудите меня, если я посвящу Вам сей малый мой труд, понеже смиреннейше молю Вас соизволить взять его под свое покровительство и счесть меня в ряду тех, кто пребывает в поразительном восхищении от сияния Ваших редкостных и великих добродетелей, не желая большего, нежели явить Вам смиреннейшую и приятнейшую услугу, а также моля Господа Бога сохранить Вас и впредь во всем благополучии и величии.
Экс в Провансе, в лето 1575 июня первого дня
Вашего Величества покорный слуга
Жан де Нострдам.
СОНЕТ
О Музы, вы привыкли воспевать
На лире доблесть, и пиитам славы
Не пожалели в старые года вы,
Им даровав такую благодать
Народным красноречием блистать 7
Увеселенья ради и забавы.
А нынешний пиит их величавый
Внимает стих, умевший возглашать
Хвалы деяньям бранным королей,
От коих мир восторгом потрясен.
Вы ныне всякий час благоволите,
Любезны нифмы, Феб и Геликон,
Амур с Венерою 8, ко мне, пиите,
Дабы и я стяжал себе трофей. [263]
ПРЕДУВЕДОМЛЕНИЕ ЧИТАТЕЛЮ
Жития наших провансальских пиитов собраны у разных старинных сочинителей, мужей отменных и превосходных, которые писали на нашем провансальском языке, и также у Монаха Златоостровского и Юка от Святого Цезария, составивших Каталог, отобравших их произведения и сочинивших на том же языке описания их жизни и обычаев, коими я воспользовался, составляя сей сборник, а равно и сочинениями Монаха из Монмажура, которого некоторые прозвали Истязателем трубадуров сиречь Бичом пиитов, понеже он писал противу них 9, и многими другими авторами, из коих некоторые свидетельствуют, колико славен был древле наш Прованс великим числом пиитов, порождая их целые толпы, по каковой причине и был прозван Лавкою Трубадуров. Кто смог бы собрать все их творения, от коих осталась у одного тетрадь, у другого половина ее, у третьего лишь одно стихотворение, тот сочинил бы толстую книгу величиною с Гомерову Илиаду 10. Довольно указать на Данта с его "Народным красноречием", Петрарку 11, Чино да Пистойя, Гвидо Кавальканти 12, Бокачия, Бембо, Мария Эквиколу, Куртизана, Жана де Гутта, преложителя Ариоста; сочинителя франко-итальянской грамматики, Эсперона Эсперена, Людовика Дольче с его Апологией и многих других как старинных, так и нынешних тосканских писателей 13, кои утверждают, что язык провансальский был отменно славен бесконечным числом наших провансальских пиитов, которые жили в разные столетия и много писали на своем родном наречии прежде пиитов тосканских. Основой благоденствия и процветания сего языка были в старину множество пиитов и иных превосходительных людей, кои на таковом писали, а сей язык существовал более двух с половиною столетий или около того, считая от лета 1162 14 – того времени, когда Фридрих I именем императора пожаловал Прованс Раймону Беренгиеру 15, который женился на Риксенде или Ришильде, своей племяннице, королеве Гишпанской, и до конца царствования Иоанны Первой, королевы Неаполитанской и Сицилийской, графини Провансской, примерно в лето 1382-е, которая любила их и жаловала, оказуя им великие милости подобно своим предшественникам, королям Неаполитанским и графам Провансским, родом из французского королевского дома. Но коль скоро перестали быть меценаты, перестали быть и пииты, ибо со времени Людовика Первого, сына Иоанна, короля Французского, который наследствовал вышереченной Иоанне и унаследовал от нее помянутые королевства Неаполитанское и Сицилийское, купно с графствами Прованс и Форкалькиер и землями соседними, и после Людовика Второго и Третьего, токмо немногие из них были любителями пиитов, сколь я по меньшей мере видел, ибо не нашел в писаниях никого, опричь короля Рене, сына вышереченного Людовика Второго, который был государь ласковый, исполненный всяческих добродетелей и любитель мужей ученых и достойных.
Сказано есть в писаниях, что императоры, короли и прочие знатные лица в любой стране были тому обычны, яко оное художество было в редкости и почиталось. Во свидетельство сошлюсь на Фридрихов Первого и Второго, на Ричарда, короля Английского, на графов Пуату, Тулузских и Провансских, на [264] графиню де Диа, на сеньоров де Бо, де Со, Гриньяна, Кастеллана, Прованса 16 и многих знатных лиц, кои в свое время споспешествовали обогащению поэзии. Кардинал Бембо 17, достойный муж своего времени, писал прозою о том, что первыми поэтами, рифмовавшими на родном простонародном языке, были провансальцы, а уже после них тосканцы; а еще говорит он, что и сумневаться в том нечего, что язык тосканский перенял умение рифмовать скорее всего у провансальцев, а не у иного народа. Эсперон Эсперен 18 в своей беседе, озаглавленной "О языках", когда один из собеседников, именем господин Ласкар, посетовал на то, что его италианскому языку не достает склонения имен, что глаголы без [правильных] спряжений и причастий не имеют никаких достоинств, говорит, что видно как на ладони, что оный язык произошел и обогатился от провансальцев, от коих заимствовал не токмо имена, глаголы и наречия, но также пиитическое и риторическое искусство 19. Сеньор Луи Дольче в "Апологии", сочиненной им противу поносителей Ариоста 20, говорит, что он был наиславнейшим пиитом изо всех тосканцев, а еще, что он немало помогал себе провансальским языком и пением, как это делали другие провансальские пииты. Отколе же обогащали речь свою и перенимали выдумки Дант, Петрарка, Бокачий и прочие старинные тосканские пииты, как не из творений провансальских пиитов наших? Отношусь до толкований Ландина, Вилютеля, Жезуальда 21 и других славных мужей, кои писали о творениях сих пиитов. И вправду могу заверить, что я видел и читал два больших тома, написанных красивыми литерами на пергаменте, расцвеченном золотом и лазурью, кои находятся в архивах владетельного графа де Со и в коих красными буквами начертаны жизнеописания провансальских пиитов (именуемых тут трубадурами), а черными – стихотворения их на родном их наречии 22, сочиненные как мужчинами, так и женщинами, числом более восьмидесяти, по большей части дворянами и владетельными государями, влюбленными в королев, императриц, герцогинь, маркиз, графинь и прочих владетельных особ и благородных дам, мужья которых почитали за счастье, когда наши пииты обращались к ним с какой-нибудь новою песнью на родном провансальском языке. Наипочетнейшим вознаграждением, какое могло быть оказано сим пиитам, было то, что их одаряли сукном, конями, оружием и деньгами, по каковой причине они весьма часто преподносили поэмы своим меценатам и тем, кто оказывал им почести и милости. Сии пииты назывались трубадурами, сиречь выдумщиками или поэтами 23, а оное слово трубадур Вилютель в предуведомлении ко главе четвертой "Триумфов" Петрарки, озаглавленной "Торжество любви" 24, – пытался перевести словом трубачи, поелику он худо понял слово трубадур. Иногда их называли скрипцами от скрипачей; иногда – жонглерами – от флейтистов; музарами – от музыкантов и комиками – от комедиантов. Стихи, которые они сочиняли, назывались песнь, кансона, напев, лад, сонет, стих, слово, комедия, сатира, сирвента, пря, лэ, депор, сула и проч. Сочиняли сии также пасторали 25 и многие иные стихиры, кои имеются в сочинениях вышеупомянутых пиитов тосканских, исполненные великого мастерства. Что же до сирвент, то это был род стихов сатирический, как сие описует Жан Мэр де Бельж в первой книге "Галльских украшений", описующей бракосочетание царя Пелея и прекрасной нимфы Фетиды, а также в [265] своем "Храме Венеры" 26. Вышереченные сирвенты содержали резкие порицания пороков императоров, королей, герцогов и других владетельных государей, а также осуждали лицемерие лиц духовных и тиранство. При были спорами о любви, происходившими между благородными стихотворцами, мужчинами и дамами, которые вели беседу о некоем прекрасном и тонком любовном вопросе, и когда не могли дотолковаться, то отсылали их за приговором к великолепным дамам-председательницам, которые содержали полномочные Суды Любви в Сине и в Пьерфе, а также в Романене или в иных местах, и там изрекали приговоры, которые назывались приговорами любви 27. Пииты, сочинявшие слова и напевы (которые были музыкальной записью речи), почитались превыше и одарялись более всех прочих. Помянутый король Английский Ричард сладости ради, кою он находил в нашем провансальском языке, сочинил на сем языке песнь, обращенную ко принцессе Эстефанетте, супруге Юка де Бо, дочери Жибера Второго, графа Провансского 28. Фридрих, именуемый Первым, император, услыша, как исполнялись некие прекрасные песни провансальскими пиитами, сопровождавшими Раймона Беренгиера по прозванию Младшего, коего он тогда пожаловал Провансом, сочинил на нашем провансальском языке добрую эпиграмму в восхваление всех тех народов, что следовали за его победами, среди которых он хвалит пение провансальское, разумея под сим пиитов и их стихотворения 29. Прошу вас посмотреть, с каким изяществом сочинена эпиграмма Раймона Тулузского, обвиненного в ереси 30. В Эксском храме Спасителя и по всей оной епархии в день поминовения святого мученика Стефана поют на провансальском языке гимн "Когда предатели его камнями били". Сколь же необычайными и искусными стихами сочинены те семь покаянных псалмов, кои распевают побирающиеся с сумой по дворам, если, пожалуй, и не сыскать стихов прекраснее. Но сколь прекрасно и изукрашено наречие сиречь провансальское, на коем сочинены уставы в Провансе, относящиеся до законов и обычаев 31 и разумеющие также прошения и вопросы, подававшиеся на ассамблеях трех держав графам Провансским, королям Неаполитанским и Сицилийским купно с ответами их величеств. И коль скоро все на свете подвержено переменам, наш провансальский язык столь опустился и выродился, что и мы, уроженцы здешние, еле его разумеем, ибо по слову господина Балтазара де Кастильона в его "Придворном", понеже он отчасти смешался с речениями французскими, гишпанскими, гасконскими, тосканскими и ломбардскими 32, легко видеть, что он должен был стать одним из совершеннейших наречий среди всех народов; а коль скоро так, то и имеется множество книг, преложенных на наш провансальский язык как прозою, тако же и стихами, коих у меня бессчетно, опричь уймы житий святых, сочиненных то прозою, то стихами, виденных мною в различных местах, а также других отменных книг, кои я собрал семо и овамо и кои писаны от руки то по-латыни, то по-французски, то по-провансальски, и даже сочинения трех вышереченных монахов, которые были у меня похищены и отняты во время смуты лета 1562-го. Но колико же их имеется еще неведомых и неучтенных, кои скрыты в книжницах монастырских, обительских и церковных и в архивах знатных домов сего края, а также в прочих домах, быв перемешаны с личными бумагами и документами. Не было в [266] Провансе такого родовитого дома, чтобы не имел он списка в виде романа, где были описаны на провансальском языке великие судьбы и деяния их предков 33, пребывавших при дворе наших графов Провансских, кои были королями Неаполитанскими, Иерусалимскими и Сицилийскими 34 и своими победами охраняли вышереченные королевства и графства, а такожде города Арля, графств Ницейского, Пьемонтского и Форкалькиерского, а такожде земель и виконств в Марселе, Иере, Винтимилле и Тенде противу некиих неправедных захватчиков оных земель и королевств Неаполитанского, Сицилийского, Арагонского и прочих, дабы провести мятежников к послушанию и изгнать силою оружия Шарля Дюраса, прозванного Миротворцем и вторгшегося в помянутое королевство Неаполитанское и графство Прованское 35, а такожде противу Раймона Рожера, прозванного Туренским 36, и других недругов, возмущавших народное спокойствие; из коих одни были возведены в высокий сан и отличены поясом воинским, а другие щедро награждены многими должностями, землями и имениями с великими доходами. Некоторые из сих знатных домов любили и жаловали людей ученых и почитали их за различные науки, другие же предавались более винопитию и блуду, нежели просвещению, так что память об их деяниях не сохранилась.
Я поместил наперед жизнеописания провансальских пиитов наших, кои мне сдавались не заслуживающими пренебрежения, ради разнообразия и великого числа родовитых домов, о каковых они толкуют, а также оттого, что они говорят вкратце нечто примечательнейшее о державе Провансской, по череду лет, и коими я воспользовался в моей "Гиштории Прованса", мною сочиненной и печатаемой в особицу 37.
Хочу упредить читателя, что сопоставляя между собой старинные книги, из коих я собрал сии жизнеописания, он увидит, что пользовался я наилучшим слогом, какой мне был посилен, соображаясь с порчею и трудностию провансальского языка; я разместил их также в соответственном порядке по череду годов, сиречь при каких из наших графов они процветали. Да будет читатель также упрежден, что я говорю токмо лишь о наших провансальских пиитах, писавших на нашем языке, а что до иных, писавших по-латыни во всяких других родах словесности и наук, то отсылаю к тому, что на сей предмет писал Раймонд де Сольер, правовед в Эксе, в своих "Толкованиях на провансальские древности", по настоятельному требованию которого, вкупе с сеньором Сципионом Сибо, генуэзским дворянином, и Жаном Жюдичи, тако же правоведом из города Массы в Луничиане, и господином Леонардом Косме, адвокатом судебной палаты в Провансе 38, я выпустил в свет сию книгу, в чаянии способствовать большему удовольствию читателя, когда на то будет милость Господня. [267]
Джауфре Рюдель, дворянин, владея имением Блие в Провансе, был добрый провансальский пиит, слагавший любовные песнопения легко и просто. В молодости удалился он в поместье Со господина Агута, который долго его содержал. Граф Джоффруа, брат Ричарда, короля Английского, проезжая по Провансу и гостя у господина Агута 40, восхитился достоинствами сего пиита ради прекрасных и потешных песен, которые он пел при нем в похвалу своему хозяину. Увидя восторг графа, господин Агут попросил его взять пиита к себе на службу, с чем граф был согласен и обходился с Рюделем весьма милостиво, который пробыл у него долгое время, воспевая обоих своих господ и хозяев. Услышав от некиих паломников, побывавших в Святой Земле, о добродетелях графини Триполитанской и о ее учености, пиит влюбился в нее и сложил в ее честь прекраснейшие песни. До смерти возжелав ее увидеть, он распрощался с графом Джоффруа, и хотя сей последний пытался отговорить его странничать, он не внял ему и в паломническом одеянии отправился по морю; во время же морского странствия был так охвачен тяжким недугом, что корабельщики, почтя его за мертвого, хотели бросить его в море. В таковом состоянии он был доставлен в Триполитанскую гавань, а по прибытии туда спутник его уведомил графиню о приезде недужного паломника. Графиня явилась на корабль и взяла пиита за руку, он же, зная, что то была графиня, и быв ею столь нежно и ласково привечен, собрался с духом, поблагодарил ее за то, что она возвратила его к жизни, и сказал ей: – Сиятельнейшая и добродетельная принцесса! Не стану сетовать на смерть, когда... – И не быв в силах окончить свою речь, ибо недуг схватил его еще пуще, отдал Богу душу на руках у графини, которая велела похоронить его в роскошной и почетной гробнице из порфира и высечь некие стихи на арабском языке, что было в лето 1162, в годы его расцвета. Графиня же, быв в великом огорчении от смерти столь внезапной, никогда по том времени не вкушала пиршественных яств. Его спутник, именем Бертран де Аламанон 41, бывший каноником Сильвеканским, поведал ей о достоинствах сего пиита и о причине его приезда: ей он преподнес все его песни и кансоны, сложенные в ее честь, а она велела переписать позлащенными буквами. Говорят, что она вышла замуж за графа Триполитанского, который был причиной утраты Иерусалима, отнятого Саладином 42 у христиан.
В одной из песен он доказует, что его любовь была любовью издали, ибо во время странствия он, боясь, что не сможет говорить с графинею Триполитанской, когда приедет туда, и что будет ему великая мука возвратиться из столь дивного и опасного путешествия, сказал так:
Печаль и радость тех бесед 43
Храню в разлуке с дамой дальней,
Хотя и нет таких примет,
Что я отправлюсь в край тот дальний. [268]
Я верой в Господа согрет –
И встречусь я с любовью дальней.
Но после блага жду я бед,
Ведь благо – это призрак дальний.
С Творцом, создавшим тьму и свет,
Любви не позабывшим дальней,
Я в сердце сохраню завет,
Чтоб дал свиданье с дамой дальней.
Даю безбрачия обет,
Коль не увижусь с дамой дальней,
Ее милей и краше нет
Ни в ближней нам земле, ни в дальней
(Перевод А.Г Наймана.)
Монах Златоостровский в составленном им Перечне провансальских пиитов упоминает о беседе Жерара и Пейронета друг с другом, в коей вопрошалось, в каком случае сильнее любовь к даме – в отсутствии ея или в присутствии, и что сильнее вовлекает в любовь – взор или сердце 44. И по приведении многих доводов и примеров, а также жалостной истории сего Джауфре Рюделя, изречена в одном двустишии такая суть: всякий человек в здравом рассудке знает, что сердце господствует над глазами и что от глаз в любви нет проку, когда сердце ее не чувствует, и что и без глаз сердце любить может нечто никогда не виденное, подобно Джауфре Рюделю Савойскому, и приводят они еще в пример Андрея Французского 45, который умер от чрезмерной любви к той, которую никогда не видел; в конце же концов, видя, что сей вопрос высок и труден, отослались они за решением его к сиятельным дамам, содержавшим Суд Любви в Пьерфе и Сине, каковой был суд полномочный, исполненный бессмертных хвал и украшенный цветом местных благородных дам и кавалеров. Дамы, председательствовавшие в Суде Любви, о ту пору были нижеследующие: Стефанетта, дама из Бо, дочь графа Прованского; Адалазия, виконтесса Авиньонская; Адалета, дама из Онгля; Эрмиссенда, дама из Покьера; Бертрана, дама из Юргона; Мабилла, дама из Иера; графиня де Диа; Ростанья, дама из Пьерфе; Бертрана, дама из Синя; Джауссеранда, дама из Клостраля.
Сей поэт описал войну Трессена, князя Сарацинского, противу королей Арльских. Юк от Святого Цезария, который также составил поименник провансальских пиитов и жил много позже Монаха Златоостровского, коему я следовал почти слово в слово, также повествует о сей жалостной истории. А Монах Монмажурский, сочинивший хульную песнь на всех провансальских пиитов и прозванный Бичом провансальских пиитов, говорит, что сей пиит Рюдель человек был грубый, мужлан-горец, ненавистник дам и любитель всяких паршивок. Что же до романа об оном Андрее Французском, то он еще не попадался нам в руки. [269]
Фридрих, первый с таким именем император, был муж весьма ученый и мудрый, любивший пиитов и почитавший и жаловавший их милостями. Когда он осадил мятежный город Милан 47, взял его и подчинил его себе и вторично снес градские стены, равно как в некоторых других городах ломбардских, то, будучи в Турине, сиятельный Раймон Беренгиер 48, прозванный Юным, граф Барселонский и Провансский, сын Беренгиера, третьего сына Дульче, графини Провансской, сопровождаемый многочисленными риторами и провансальскими пиитами и кавалерами своего двора купно с принцессою Риксендой или Ришильдой, женою своей, явился к императору, который торжественно принял его славы о его деяниях ради. А в рассуждении дружеского расположения императора к принцессе Риксенде или Ришильде, его племяннице, королеве Гишпанской, он почтил его графством Провансским и Форкалькиерским с последующим вводом во владение, загодя объявив, что ленная дарственная на Провансские пределы, жалованная императором Конрадом Третьим, дядею вышереченного Фридриха, Юку, князю в Бо, отменяется в пользу вышеупомянутого Раймона, умолявшего отдать ему в ленное владение земли Арльские, Марсельские, Пьемонтские и другие, кои он приобрел силою оружия, что и было ему незамедлительно даровано в лето 1162-е 49. По сему поводу граф Раймон Беренгиер велел своим провансальским пиитам спеть несколько прекрасных песен на провансальском языке в присутствии императора, каковой был восхищен и изумлен прекрасными и потешными вымыслами и ладами стихослагательства, щедро одарил их и сочинил на провансальском языке эпиграмму 50 в честь поочередно покоренных им народов, глаголя тако:
Мне французский рыцарь мил,
Каталонка так и снится,
Генуэзец люб мне был
И кастильская столица,
Я в Провансе полюбил
Песнь, а в Арагоне лица,
У тревизцев пляски пыл,
Перл индийский, что лучится,
Бритта лик меня пленил
И тосканская девица.
Монахи Златоостровский и от Святого Цезария пишут о сем пространно и называют того Фридриха Златобородым. Монах же Монмажурский говорит, что сей Фридрих горазд был раздавать владения и наследные земли, на кои у него не было никакого права. [270]
Пейре де Вернег, дворянин и владелец помянутого места, был муж обходительный и изящный, красив и взрачен лицом. Дофин Овернский 52, у которого он был в услужении, являл ему величайшие милости, даря конями и оружием. У него была сестра по имени Нассаль де Клотр 53, коя была весьма красивая и добродетельная дама, жена Барраля де Меркуора, великого барона Овернского, в которую влюбился Пейре. Ее брат Дофин возымел такую к Пейре слепую любовь (ибо тот был величайший пиит в провансальском стихосложении), что сам побудил сестру любить и жаловать Пейре, а сей последний к тому же преподнес принцессе несколько песен, сложенных в ее честь, так что она принуждена была забыть любовь супруга ради любви пиита. Уведав о том, сердце Барраля, ее супруга, исполнилось ревностию. Приметив сие, она нашла средство избавиться от такой докуки и разлучилась с пиитом по чести, а он по малом времени оказался без оружия, без коней и без денег. И видя себя в такой нужде, сделался он забавником при дворе знатных господ, от коих вкратце времени получил сукна, деньги, оружие и коней, понеже песни сего пиита и служба его были ими высоко ценимы. А по малом времени отбыл он в Прованс. Процветал он при Альфонсе, графе Барселонском и Провансском, сыне Раймона Беренгиера 54, что было в лето 1178-е. Монах Златоостровский говорит, что он изложил прекрасными провансальскими стихами скорбное сочинение, озаглавленное "Взятие Иерусалима Саладином". Скончался он в Провансе на службе у графини, которой слагал столь прекрасные песни, что она велела похоронить его в красивой гробнице подле мавзолея в Вернеге, следы которого явственны еще и до сих пор, а сам он разрушен неправедным временем и небрежением людей, мало озабоченных столь редкостными древностями. Святой Цезарий говорит, что видел оный мавзолей до его разрушения. Монах Монмажурский, Бич пиитов, говорит, что сей пиит был простой мужик, грубый и вовсе невежда.
Элиас де Барджольс был барджольский дворянин, добрый провансальский пиит, человек острого ума и потешных измышлений, и пел весьма отменно. Принцесса Гарсена, дочь Гильома, графа Форкалькиерского, которая потом вышла замуж за Рене Клостраля, князя Марсельского 56, держала его при себе за провансальского пиита. Все песни, сложенные им в честь той, в кого он был влюблен, он посвящал в последнем двустишии принцессе Гарсене, в одном из которых, жалуясь на то, что он в нее на свое несчастье слишком влюблен, он говорит так:
Сколь дорого мне обошлись
Краса и обхожденье Ваше.
Графу Раймону Беренгиеру Провансскому, во времена которого он процветал, а было то в лето 1150-е, по возвращении с войны, которую он вел против [271] Эстефанетты де Бо и ее детей, принцев де Бо и сеньоров Бургнефа Арльского, и из-за оного Бургнефа и их земель, прозванных Боссанскими, а также из-за их притязаний на графство Провансское, было доложено, что Элиас сложил песнь, в коей воспевал победы графа Провансского, а также и усмирение принцев Боссанов, и граф наградил его щедрыми дарами, а он с той поры неизменно пребывал на службе у графини Гарсены и скончался в расцвете лет в год 1180-й. Сочинил он трактат "Война Боссанов", о котором Монах говорит, что написан он был прекрасным и изящным слогом. Монах Монмажурский же говорит, что принцесса Гарсена не удостоила ни читать, ни петь ни единую из песен, сложенных сим пиитом, ибо в них не было ни складу ни ладу.
Гильем д’Агут, дворянин в поместье Агут, в свое время добрый пиит в провансальских виршах, человек отменных знаний и честности, образец истинного знатока, во всю свою жизнь благодушный и скромный, с доброй славой, счастливый, богатый, согласно своей добродетели, муж высокого роста, красивый лицом и почтенного вида, являвший всегда необычайное достоинство, был влюблен в Джоссеранду де Люнель, дочь, как пишут некоторые, Галсеранда или Джоссеранта, принца Фретского, и Гольсиеры, которая была в то время одною из превосходнейших дам по своим притязаниям, красоте телесной, сиянию добродетелей и по образу жизни. В ее честь он сложил многие хорошие песни и направил их Ильдефонсу Первому, королю Арагонскому, графу Барселонскому, при дворе которого он был ближний дворянин. Сей пиит столь высоко ценил любовь, что, сетуя в своих песнях на то, что в его время не любят, как долженствует любить, он говорит, что никого не должно восхвалять, если у него нет перед глазами достойного образца, ибо истинная любовь живит человека и радует и освобождает от сердечной печали. Он отнюдь не почитал за истинного и верного любовника того, кто плутует в любви, говоря, что не должно искать любовного приключения, если дама на то не изъявляет согласия, а когда и изъявила бы, то должно брать во внимание слабость женска пола, иначе неможно называться истинно влюбленным. Говорит он также, что в былые времена искали в любви токмо чести, и дамы, кои славны были честью и добротой, не учиняли ничего противного своей чести, в нынешние же времена мир зыблется, ибо влюбленные творят совсем обратное прежнему и тако приходят к великому посрамлению и в ущерб добрым и верным любовникам.
Он сочинил на сей предмет трактат, озаглавленный "Как любили в былые времена" Жил он при вышереченном императоре Фридрихе и тогда же скончался, и в ту пору, когда вышереченный Ильдефонс получил Прованс по кончине своего брата Санция, каковая воспоследовала в лето 1181-е 58. Монах Златоостровский говорит, что читал сочинения сего пиита; такожде речет от Святого Цезария. Монах же Монмажурский говорит в своей песне, что сему пиите бывало за все его поступки великое посрамление от благородных девиц. [272]
Гильем де Сент-Дидие был богатый дворянин в местности именуемой Велэ, муж почтенный, в оружии искусный, широкодушный, просвещенный и вежественный, любимый людьми и за всякие достоинства проелавляемый. Он влюбился в маркизу де Пулиньяк, сестру Нассали де Клостраль, в честь коей Гильем сочинил много прекрасных и славных песен. Он именовал ее Мой Бертран. Тем же именем он называл своего закадычного друга Юка де Марешаля, к каковому Бертрану оный Гильем и обращал свои песни, дабы не возбудить подозрений в маркизе, ее супруге. Она такожде довольствовалась тайным именем Бертран, коим Гильем ее называл. А Юк Марешаль, зная все тайны Гильема и маркизы, затеял удалить его от двора маркизова, мысля таким образом занять место Гильема у маркизы, она же, видя наглость и бесчестность Юка Марешаля, послала его кормиться в одно из своих имений, где он был неведомо почему убит тамошними селянами. В то время Гильем удалился в Прованс и поступил на службу к Ильдефонсу, королю Арагонскому и графу Провансскому, что произошло около 1185 года, в каковое время он и скончался. Так сбылось толкование сна, сделанное маркизой, которая предсказала ему все, что приключится с ними обоими из-за зависти и измены его приятеля. И открыла ему тайну безошибочного, согласно мнению наимудрейших философов, правила истинно толковать сны – будут, дескать, они истинными, если мы будем жить в трезвости и таким образом ложиться опочивать; ибо когда мы спим, а желудок обременен вином и мясом, то мы видим токмо нечто сумбурное, смутное и темное. Монах Монмажурский говорит, что сей Гильем пел охотно, однако был обездолен в любви. Он преложил Басни Езоповы народными провансальскими стихами, а кроме того, сочинил прекрасный трактат "О сражении на мечах", посвященный графу Провансскому.
Арнаут Даниэль роду был благородного, но сын бедных родителей. Отец послал его учиться в лучших университетах края, где он упражнялся в изящной словесности, а обретя по малом времени знания в поэзии, начал стихотворствовать на провансальском языке. Все деньги, получаемые за стихи, он изводил на дальнейшее обучение и сочинял изрядно и многоучено как на латыни, так и на родном своем провансальском языке. Быв признан, он оставил язык латинский и всецело предался языку народному ради некоей дворянской жены в Провансе, в которую он влюбился и в честь которой сочинил много хороших песен на разные придуманные им лады, каковы секстины 61, сонны 62, песни, сирвенты и прочие весьма прекрасные и изобретательные, но не желал ее назвать ни тайнословием, ни как-нибудь иначе, а не быв в силах ничего у ней достичь, влюбился в некую гасконскую благородную даму, жену Гильема де Бовилля, которую он называл тайным именем Сиберны 63. Но о них не мнили дурно, как то можно видеть по речам в его собственных песнях, а в одной из них он даже [273] говорит, что тысячу раз на дню молится Господу о ниспослании ему милости; что не надобно ему Римской империи, лишь бы она укрепила его единым поцелуем, что он, Арнаут, стал ветробором и травит борзых хромым быком 64. А в другой говорит, что он по праву и небеспричинно воспевает любовь, понеже так долго воздыхал. А в третьей – что он сочинил стихи противу злословящих клеветников, где молит Бога, чтобы Господь устыдил их, столько зла причиняют они влюбленным, говоря противу истины, а еще пуще, когда их срамят. Монах Златоостровский говорит, что Даниэль Арнаут влюбился в некую даму де Ноготок, дворянскую жену в Провансе, именем Алаэтта (которую он называет Сиберной, дабы не оглашать его), и что, намекая на ноготь, он сочинил секстину, где говорит, что его стойкость в любви к оной даме не могут повредить ни клюв, ни ноготь клеветника 65. И правда, говорит Монах, что он не умел писать так темно и скрытно, чтобы из последнего двустишия песни не стало ясно, что оная сочинена в честь дамы де Ноготок, которая была в то время дамою красивою, ученою и искусною говорить о любых материях. А Монах Монмажурский говорит, что Арнаут никогда не сочинял, а токмо хорошо придумывал, что он употреблял слова темные, которые нельзя понять; а с тех пор как стал писать для Сиберны своей, ни сам ничего не стоил, ни борзые быка уже не травили 66.
Юк от Святого Цезария говорит, что Арнаут был муж весьма красноречивый, владеющий словоизобилием и важный в изречениях своих, что и явствует из его поэмы. Процветал он во время войны, которую Ильдефонс Первый, король Арагонский и граф Провансский, вел против Бонифация, господина в Кастеллане, не хотевшего признать его за сеньора. Против оного пиит сочинил прекрасную песнь об отваге Бонифация, что было в лето 1189-е. Что же до его рода, то одни писали, что он был родом из Тараскона, другие – из Бокера, а третьи – из Монпелье. Сочинил он многие комедии, трагедии, обады 67, мартегаллы 68 и песнь, озаглавленную им Призраки язычества с прекрасным поучением, с которым он обратился к Филиппу, королю Французскому. Никто из провансальских пиитов не был ученее его, кому во многих местах подражал Петрарка и много пиитических выдумок у него похитил. Скончался он примерно в указанное выше время.
Гильем Адемар был провансальский пиит, беспримерно любимый и чтимый за свои знания и добродетель императором Фридрихом. Полагают, что он был сыном Жерара, которому император Фридрих пожаловал поместье де Гриньян; был он пиит языка провансальского и весьма потешный. Прибыв на помощь графу Провансскому, он влюбился в одну из тамошних дворянских жен, кто бы она ни была, а, должно быть, была она дама разумная и весьма сведущая, ибо в одной из песен он говорит, что если бы он был столь же сведущ, как Гомер или Вергилий, то сочинил бы целый томище славословий своей даме; был он любим и чтим всеми последующими пиитами. Монах Златоостровский говорит, что он [274] был влюблен в графиню де Диа, одну из председательш Суда Любви в Сине и Пьерфе 70, а Юк от Святого Цезария и не поминает про сию графиню, но про другую, коей имя не могли узнать. А Монах Монмажурский говорит в своей песне так: Гильем Адемар никогда не был ни поседелым воином, ни хорошим пиитом, ни забавником, но был он нищий старик, который одолжался старым платьем, распуская слух, что оно его собственное, и что был он не меньший хвастун, нежели Пейре Видаль, другой провансальский пиит. Сочинил он на провансальском языке "Перечень знаменитых дам", который посвятил императрице, жене вышереченного Фридриха. Скончался он в Гразиньяне в лето 1190-е прежалостным образом, как будет о том сказано ниже 71. Пишут о нем, что был он изобретателем наушной игры, дабы пособлять влюбленным, каковой была его внучка, открываться в любви, не вызывая подозрения у присутствующих.
Графиня де Диа была в свое время дама весьма умная и добродетельная, великой красоты и честного образа жизни, искушенная в поэзии и в стихотворстве провансальском и отнюдь не уступавшая в красоте своей тетке, председательнице Суда Любви, о которой уже была речь 73 Влюбилась она в Гильема Адемара 74, провансского дворянина, в честь которого она написала много прекрасных песен; в одной из них она доказывает, что он должен был быть дворянин весьма прекрасный собою и добродетельный, а также добрый кавалер: ибо она, будучи родом знатная, дочь графа де Диа, говорит, что дама прежде, нежели отдать кавалеру любовь и сердце, должна хорошенько поразмыслить, понеже избрала одного такого из тысячи, который храбр, отважен и искусен сражаться. Кавалер Адемар так дорожил сочинениями сей графини, что обычно носил их с собою и, бывая в сообществе кавалеров и дам, пел несколько строф из ее песен. Жила она в одно с Адемаром время. В песнях о сей великодушной графине говорится, что кавалер Адемар впал в крайний недуг от любви к ней и словно ума лишился, когда ему донесли, что она выходит замуж за графа д’Эмбрюнуа. Она же, зная о его недуге, пришла проведать его купно со своей матерью. Кавалер, который был чуть жив, взял ее руку и поцеловал ее и вздыхая отдал Богу душу. Обе дамы, совершенно потрясенные сей прежалостной смертию, были так удручены, что молодая графиня пребывала оттого всю жизнь в покаянной скорби, не хотела выходить замуж, а, напротив того, стала монахинею у Святого Гонория в Тарасконе и сочинила там и написала многие прекрасные творения, в том числе "Тарасконский трактат", сложенный провансальскими стихами. Мать графини похоронила кавалера Адемара и воздвигла ему роскошное надгробие, на коем велела выразить высокие деяния сего кавалера купно с некиими египетскими гиерогрифами искуснейшей работы, а иночествующая графиня преставилась от горя в том же году, сиречь в 1193-м, в то время, когда Гильем, граф Форкалькиерский, выдал свою дочь замуж, даровав ей графство Форкалькиер, за Ильдефонса, графа Провансского, сына [275] Ильдефонса Первого 75, короля Арагонского; и оная графиня де Диа была одной из придворных дам помянутой Гарсены – чтобы изыскать способ видеться и посещать друг друга они обетовались паломничать к Пресвятой Богородице Эстарельской.
Раймон Джордан происходил из виконтов Сент-Антуанских в Керси и был человек великого проворства, вежественный и красивый, искушен сражаться, смелый и великодушный, хороший пиит, сочинявший на всех народных наречиях, но больше всего был приклонен к поэзии провансальской, нежели к любому другому языку, понеже сей был в то время языком, на котором любили писать все народы. Удалился в Прованс на службу к Раймону Беренгиеру, сыну Ильдефонса Второго, короля Арагонского, графа Провансского, и был им весьма любим и чтим, а равно и кавалерами его двора. Влюбился в Мабиллу де Риес, знатную провансскую даму, в честь коей он пел весьма красивые песни, а она не хотела его любить даже для виду, дабы не возбудить подозрений у мужа. Виконту бывшу в военном походе против графа Раймона Тулузского, Мабилле донесли, что он убит, от каковой печали она скончалась. Возвратясь из похода и узнав о смерти сей несчастной дамы, виконт обессмертил ее память огромным мраморным изваянием великой красоты, которое он воздвиг в Монмажурской церкви, а сам принял там чин иноческий и пребывал в жизни созерцательной, не сочинив ни песни, ниже единого стиха.
Монах Монмажурский в своей песне говорит, что виконт никогда и не наслаждался любовью, и что с той поры, как он разлучился с дамой и отправился в поход, он только и делал, что печалился. Монах Златоостровский говорит, что в том монастыре исполинское мраморное изваяние вышереченной Мабиллы почиталось за статую святой. И сочинил он трактат, озаглавленный "О призрачности дам". Жил в одно время с Гильемом Адемаром и скончался в то время, когда епископ Кюзеранский, авиньонский посол папы Иннокентия Третьего 77, снес замок Понт де Сорг, принадлежащий графу Раймону Тулузскому, обвиненному в ереси, что было около 1206 года 78, поскольку многие люди оного графа Тулузского удалились туда и многажды разбойничали.
Фолькету Марсельскому отец его, именем Альфонс, богатый купец генуэзский, живший в Марселе, оставил прекрасное и обширное наследство, а также серебра и золота. Сей Фолькет, быв в большой чести и став на службу к доблестным мужам, усердствовал купно с ними и достиг почестей.
Он был весьма любезен Ричарду, королю Английскому, графу Раймону Тулузскому и Барралю де Бо, сеньору Марсельскому 80, своему хозяину, сочиняя [276] отменно и умело на провансальском языке, а пел еще лучше, был красив лицом, забавник и храбрец. Он, как говорят, показал пиитам своего времени, как надо рифмовать, и был в ладу с Адалазией, женою Барраля 81, своего сеньора, сочиняя в ее честь многие прекрасные песни. Но ни красноречие его, ни песни не сыскали ему милости у Адалазии, и, стало быть, не был он вознагражден ни единым даром любви, как он сам толкует о том в своих песнях, отчаянно сетуя на ее суровость. Было, что Барраль и Адалазия скончались, равно как и король Ричард и граф Раймон Тулузский и Ильдефонс, король Кастильский 82, от коих ему бывало толико милостей, и по коим печалясь, он оставил мир и вступил в обитель цистерцианскую 83. И быв избран настоятелем монастыря в Торондете Провансском, близ Лукки, а потом епископом Марсельским и наконец архиепископом Тулузским, пошел войной на еретиков и почил в бозе около 1213 года.
Монах Монмажурский говорит в своей песне, что Фолькет был купец, который, дабы разбогатеть, дал лжеприсягу, по каковой причине объявлен был клятвопреступником, и что он отродясь ни пел хорошо, ниже сочинял. Написал трактат, озаглавленный "Сетования Барраля", в котором изобразил Барраля, горююща по жене своей Адалазии.
Монах Златоостровский и Юк от Святого Цезария писали, что хотя он и был родом из Генуи, однако же великой молвы о нем ради и искусства его, прозывался он Фолькетом Марсельским, а не Генуэзским, как то удостоверяет Петрарка в "Торжестве любви", главе четвертой 84, где он выводит великое множество наших провансальских пиитов.
Гильем де Кабестань прозывался так, понеже в юности был в услужении у некоего дворянина Кабестаня, но роду он был древнего и знатного, из Сервиеров в Провансе. Был он хороший провансальский пиит. Оставя хозяина, он удалился в Прованс, где влюбился в некую марсельскую даму по имени Беренгиера де Бо, дочь Бертрана, в честь которой он сочинил несколько песен на провансальском языке. Она же, горя желанием поддерживать сию любовь постоянно и удвоить приязнь, дала ему по совету старой колдуньи съесть травки, именуемой приворот-травой, и как скоро он ее отведал, так и начало лицо у него морщиться, словно он хотел рассмеяться, но то был яд смертоносной травы, от коего он уже умирал. Но его сотоварищ, ученый лекарь, узнав о том, поспешил ему на помощь с отменным противоядием, и он избежал опасности и отправился к Россильонской даме по имени Триклина Карбонель, даме в те времена исполненной учености и добрых достоинств, жене Раймона Сейльянса, владевшего в тех местах поместьем, в которую он влюбился и послал ей одну из своих песен, обращаясь в последнем двустишии к ее мужу Раймону, человеку грубому и мрачному, только и знавшему что грабить, понеже у провансальских пиитов было в обычае обращаться в своих стихах к мужьям, а посему в одной из его песен можно прочесть: [277]
Эн Раймон, красотою
В рабство взят Ваш сосед,
Жертва ее побед.
(Перевод А.Г. Наймана.)
От сей песни ее охватила такая любовь, и так проникла ей в сердце, что Раймон заподозрил ее и возревновал, а уверясь в том, что они сблизились, и встретив однажды Гильема одного в поле, схватил его за ворот и вонзил в него меч по самую рукоять, отрезал ему голову, вынул из нутробы сердце, принес домой, велел приготовить из того сердца отменное жаркое, накормил им Триклину и сказал ей: "Вкусно ли было жаркое?" – "Да", – отвечала она – "вкуснее сроду не едала" ‘Так вот оно из нутробы твоего блудодея", – молвил рассвирепевший Раймон и показал ей голову Гильема, которую держал за волосы. Узрев ее, Триклина пала в обморок, а по малом времени, опомнясь, молвила жалобно Раймону: "Жаркое было столь прекрасно, что вовек не буду есть другого" И молвив сие, вытащила из платья нож, ударила им себя в сладкие перси и умерла.
А Монах Монмажурский говорит так: Гильем был храбрый и славный малый, но, влюбясь, сдурел и стал трусом, понеже дал себя убить столь мерзкому и ревнивому борову. Монахи же Златоостровский и от Святого Цезария написали, что он был умерщвлен предательски в лето 1231-е, в то время, когда Раймон, граф Тулузский, был гоним папой Иннокентием и королем Французским 86. Петрарка упоминает о сем пиите в главе четвертой "Триумфов" 87.
Раймон де Мирво был бедный каркассонский дворянин, владевший только частью замка Мирво, где в ту пору не жило и шестидесяти душ. Но благодаря своей прекрасной и богатой поэзии он увеличил свою часть и пел так отменно, что в конце концов приобрел и все поместье. Он знал толк в любви и вежестве, а также во многих прекрасных науках, которые были в обычае в его время, более нежели кто-либо иной из сочинителей. Его любил и жаловал граф Раймон Тулузский и оказывал ему столько милостей и общался с ним так запросто, что они промеж себя называли друг друга тайным именем Аудьярт 89. Граф пожаловал его оружием, конями и всем, в чем он нуждался. Также любили его и жаловали Педро, король Арагонский, виконт де Безье и Бертран де Сайссак 90 и все сеньоры и дворяне тех мест. Не было ни дамы, ни девицы, какого рода она ни будь, чтобы она не пожелала водиться с Раймоном де Мирво. Все оне желали его видеть, иметь при себе, слушать как он поет, знаться с ним и водиться запросто, ибо он умел отменно чтить их и весело проводить с ними досуги, и ни одна из них не сочла бы себя почтённой, если не была им любима, благодаря чему он знался и якшался со многими из них, распевая им всякие прекрасные песни. Никогда не шла ни о нем, ни о них худая слава, как описует Юк от [278] Святого Цезария и теми же речениями Монах Златоостровский, ниже получал он от них каких-либо милостей в любовном деле, а, напротив того, все его обманывали. Есть тенсона или беседа Раймона де Мирво с Бертраном де Аламаноном 91, другим провансальским пиитом, который жил в то время, а в той беседе идет прекрасное прение: который народ благороднее и превосходнее, провансальцы или ломбардцы. Раймон выставляет пылкие доводы о том, что сие есть народ провансальский и сама страна, изобилующая добрыми провансальскими пиитами, чего отнюдь не видать в Ломбардии, и что никогда не выходило из утробы коня троянского столько владетельных особ, доблестных рыцарей и полководцев, сколько имелось превосходных пиитов в Провансе.
Сей вопрос был отослан на усмотрение дамам Суда Любви 92, заседавшим в Пьерфе и Сине, по приговору коего предпочтение было оказано пиитам провансальским, яко имущим первое место среди всех народных наречий.
Монах Монмажурский говорит, что Мирво был столь расточителен и легкомыслен, что не единожды дарил замок своей даме, но по миновении года слезно умолял ее вернуть ему замок 93.
Он сочинил прозою трактат "Восхваление Провансу" Скончался в лето 1218-е, обремененный годами, в бедности и скудости.
Гаусельм Файдит был мещанский сын, который правил делами Авиньонского посольства 95, пел лучше всех на свете, был добрый провансальский пиит и сочинял отменно и слова и музыку к песням, которые провансальские пииты называли на своем старинном наречии краснословием и краснозвучием; был он чревоугодник, жил беззаботно, по каковой причине проиграл в кости все свое состояние; стал хорошим комиком и торговал комедиями и трагедиями, которые сочинял за две или три тысячи гильемских ливров 96, а иногда и подороже, глядя по выдумке. Сам же и заправлял на подмостках, получая всю мзду со зрителей и слушателей. Был он такой расточительный и беспутный и так любил сладко есть и пить, что истрачивал весь доход от стихотворства и оттого чрезмерно ожирел. Долгое время ему не было удачи, и он весьма бедствовал, понеже ни от кого не получал ни наград, ниже почестей, доколе Ричард, король Английский, в услужении у коего он находился до самой его смерти в лето 1189-е 97, не пожаловал его щедрыми дарами. Более двадцати лет он ходил по миру нищий. Женился он на некоей даме, которую долгое время таскал с собой по княжеским дворам. Звали ее Гильемона де Сольер 98, и была она из благородного провансальского дома. Взял он ее из женской обители в Эксе, улестив красными словами, а была она весьма красива, учена и весьма наставлена во всяких добродетелях и отменно пела все те песни, кои сочинял ее Гаусельм. Но от беспутной жизни, коею они жили, она подобно ему раздалась, а потом, занедужив, скончалась.
Овдовев, Гаусельм отправился к Бонифацию, маркизу Монферратскому 99, барину добродушному и любившему всех ученых мужей, который его весьма [279] любил и жаловал. Быв у него на службе, Гаусельм сочинил комедию, озаглавленную "Ересь поповская", которую долго берег в тайне, не молвя о ней и слова, кроме как вышереченному маркизу, который в то время держал руку графа Раймона Тулузского 100, а тот велел представить ее в своих владениях. Маркиз долго не разлучался с Гаусельмом, щедро одаряя его платьем, латами и конями, и награждал его за прекрасные и изобретательные выдумки.
Наконец он ушел к Агуту, сеньору де Со, который долго держал его в чести, жалуя дарами и оказуя милости. Будучи у него на службе, он и скончался в лето 1220-е. О том говорит Монах Златоостровский, а Монах Монмажурский говорит в своей песне, что с тех пор, как Файдит влюбился, он переменил свой слог и что его песни никогда никто не хвалил и не считал за добрые. Но во всяком разе оказывается, что пиит он был отменный. Он сочинил также похоронную песнь о покойном короле Ричарде Английском 101 и песню с описанием Амура, его дворца, его суда, державы его и власти, в подражение коей Петрарка сочинил подобную же и упомянул о сем пиите в своем "Торжестве Любви" 102.
Арнаут де Марейль был провансальский дворянин; у его отца было какое-то право на владение имением в Марейле, около Экса в Провансе, а оскудев, он был вынужден его продать. Арнаут, постигнув кое-что в словесности и не имея чем жить, ниже кормиться своим умением, отправился по белу свету и странствовал в сообществе пиитов, у коих научился сочинять стихи и музыку на провансальском языке, ибо он тогда был в ходу и любезен всем, кто находил утеху в поэзии. Поступил на службу к виконту де Безье, прозванному Талайфером, который был родом из графов Тулузских, где и влюбился в графиню Бурлац именем Алеарду, супругу вышереченного Талайфера.
Сей пиит был человек любезный, красивый собою, хорошо пел и хорошо читал романы. Графиня оказывала ему многие милости, но Арнаут никак не осмеливался признаться ей, что песни, которые он пел, были его собственного сочинения, а хвалы он будто бы расточает другой. Было однажды, что любовь извела его так, что он сочинил песню, в которой заявил напрямик о своей любви к графине и сказал, что не может забыть благосклонного обхождения от графини, как он то показует в конце сонета 104, который начинается: "Спешите, бедные стихи печали", а к концу говорит:
Заставьте целомудренные просьбы
Так зазвучать, чтоб милость к ним склонила
Свой нежный слух – к мольбе моей законной.
Сей сонет имел столько достоинств и возымел такое действие на графиню, что она, отнюдь не отвергая его целомудренных молений, к ним прислушалась и милостиво вняла им, что и было причиною того, что она снабдила его платьем, оружием и конями и оценила по достоинству его песни, и с тех пор продолжая [280] стихотворствовать, он сочинил прекрасный и подобающий сборник песен, напевов, сонетов, кантов, тенсон, сирвент и изречений.
Монахи Златоостровский и от Святого Цезария оба признают изобретательность сего пиита; он тако же написал сочинение, озаглавленное "Графинины упреки".
Монах Монмажурский говорит, что Арнаут происходил от бедных родителей, что дама его никогда не проводила с ним приятных досугов и что петь он искусно не умел. Жил он в то же время, что и преждереченные поэты, и скончался в лето 1220-е. Петрарка упоминает сего Арнаута в главе четвертой своих "Триумфов" 105.
Юк Брюнет, родесский дворянин, зная толк в словесности, хорошо сочинял на провансальском языке, был он умен и рассудителен и пошел в скоморохи. К песням, которые распевались на подмостках, он сам сочинял музыку и указывал, как их надобно петь, а порою заставлял петь кого-либо из своих приятелей. Он только и знал оную свою часть, ибо вовсе не было у него голоса.
Король Арагонский хотел иметь его у себя в услужении, как то сделали граф Тулузский, и граф Родесский, и Бернард Андюзский, и Дофин Овернский.
Был он влюблен в дворянскую жену из благородного старинного дома Монтейлей, по имени Жюльетта де Монтейль, почитавшуюся за наикрасивейшую, красноречивейшую и умнейшую даму в Провансе, она же и виду не подавала, что любила его. Уразумев сие, он совсем удалился к графу Родесскому, своему хозяину и господину, и там влюбился в графиню. Граф же, приметив меж ними любовь, был вынужден ради любимой им поэзии Юка Брюнета сделать вид, что не замечает сего, быв уверен в честности и целомудрии своей графини.
Скончался он в лето 1223-е; сочинил трактат под названием "О вежесгве любовном"; однако иные говорили, что оный есть деяние Бертрана Карбонеля, пиита Марсельского 107.
Монахи Златоостровский и от Святого Цезария излагают о нем, что сказано выше, а Монах Монмажурский ничего не говорит. Петрарка же в главе четвертой своих "Триумфов" упоминает сего пиита.
Бернарт де Вентадур был сын бедного человека из Вентадура, который поселился в Провансе. Был он человек изобретательный и великий ловкач, умел весьма прекрасно сочинять стихи и петь. Виконт Вентадурский весьма любил его и оказывал ему большую честь добрых и разнообразных стихотворных выдумок его ради. Песни его были столь приятны виконтессе, которая была дама благородная, молодая и добродетельная, что она в него влюбилась, а он в нее. Их любовь продолжалась долго, доколе виконт ее приметил, а когда [281] однажды уверился в том, видя, как она говорила с ним, и оба изменились в лице, то он и виду не подал. Однако виконтесса, оберегая разум от мыслей, развращавших ее воображение, устроила так, что он был уволен с почестями и отправился к герцогине Нормандской, которая была в то время дама важная и великой учености и приняла его весьма человеколюбиво и велела дать ему должность, в которую почти не надо было ходить. Герцогиня же наблюдала тщательно за достойным обхождением с нею пиита и внезапу они были охвачены любовью друг к другу. Все песни, кои Бернарт сочинял на провансальском языке, он посвящал герцогине, отчего ей и пошла бессмертная слава. По недолгом времени Ричард, король Английский, прослышав про прелести и достоинства сей герцогини токмо благодаря стихам Бернартовым, взял ее за себя и увез из Нормандии в Англию 109. Бернарт же, быв лишен лицезрения герцогини, направился к Раймону, графу Тулузскому, где влюбился в графиню де Бокер, по имени Жоанну, которая была весьма красивой и блистательной принцессой и в честь которой он сочинил много прекрасных песен, в одной из коих просит соловья втолковать сей принцессе 110, что без нее ему не надобно и царства Тирского, и что если она захочет, он может остановить поток слез и воздыханий, расточаемых ея ради. Когда графиня была при смерти, Бернарт постригся в Монмажурском монастыре и там написал много отменных книг, среди коих "Испытания любви возобновленной", "Весенние песни", "Листвие", а также несколько "Элегий о сиренах" 111. Скончался по чину иноческому в лето 1223-е. Эблес де Вентадорн, сын виконтессы, которую Бернарт так любил, рассказал все сие некоему ученому человеку тех времен, имя коего неведомо и который был провансальским пиитом и изложил сие письменно 112, откуда Монах от Святого Цезария оное извлек и поместил в Перечень провансальских пиитов. Монахи Златоостровский и от Святого Цезария пишут, что они читали его сочинения, а Монах Монмажурский говорит, что сей Бернарт писал столь дурно, что нужно было вызвать его из могилы, чтобы он прочел свои писания.
Пейре Раймон ло Про или Доблий был уроженец Тулузы, прозванный так за храбрость и доблесть в ратном деле, и превосходный лирический пиит, писавший на нашем родном провансальском языке. Воевал в Сирии купно с императором Фридрихом противу неверных и сочинил тогда много прекрасных песен, обращенных к Гаусеранде дель Пюэчь, родом из старинного и знатного Тулузского рода, сетуя ей премного на то, что его нет при ней, и в одной из них он говорит так:
Ни луг, ни лес, ни сад
Отнюдь не воспевая,
Но Вас лишь обожая,
И весел есмь и рад. [282]
А в другой песне, после того, как любил ее больше года, сетует, что любовная мука еще длится, и начинает так:
Мне ныне суждено опять
Любовну муку испытать,
И сердце плачется навзрыд,
Не преставая трепетать,
А лекарь голодом морит
И даже взглядом не дарит,
Хотя и может исцелять.
Монах Златоостровский говорит, что он был тулузец и сочинил много песен на провансальский лад, обращенных к некоей дворянской жене из рода Кордоллетов, к коей он воспылал любовью по возвращении из ратного похода. Он сочинил прекраснейшую песнь о власти любви, которая имеет сей зачин:
Амур, когда ты властен так,
Как всякому известно
и в коей он описует бесчисленные случаи со всеми теми, кого Амур подчинил своей власти. А в другой песне с таким зачином:
Невежда и глупец тот, кто хулит
Амура и чернит со всех сторон.
Мужланам вежество дарует он
И счастьем скорбные сердца целит –
он красно говорит, что благословенны были время, год, месяц и день, когда сердце его воспылало любовью к очам той, которая столь совершенна красотою и добродетелями. Он написал сочинение "Против заблуждений ариан", а также против тирании князей и даже о том, что французские короли и императоры дали себя подчинить попам. Наипаче процвел он при вышеупомянутом императоре Фридрихе II, а скончался на войне, которая шла между графом Провансским и Тулузским, что произошло около 1225 года, в каковое время король Французский Людовик VIII осадил и взял Авиньон у вышереченного графа Тулузского, обвиненного в Альбигойской ереси. Сему пииту подражал во многих местах Петрарка.
Юк де Сент Сирк, дворянин, был добрый провансальский пиит, влюбленный в некую дворянскую жену в Провансе именем Клермонда де Кикерам из города Арля, которая была женщина красивая и столь совершенная и блистательная среди тамошних дам, что ни одна не могла с нею сравниться не токмо в красоте, но также в рассудительности и доброте, и в честь которой он [283] сочинил на провансальском языке много прекрасных песен на всевозможные стихотворные лады, а она велела ему ради сокровения их любви посвятить их принцессе Беатрисе Савойской, графине Провансской, жене Раймона Беренгиера, как о том можно прочесть в последнем куплете одной из них, гласящем:
Графине Провансальской благородной,
Чья вежественна речь и чьи черты
Исполнены прелестной красоты,
Понеже было ей сие угодно,
Я посылаю ныне песнь мою,
В которой, полн любви, ее пою.
В сей песне он говорит, что у него есть три врага, которые денно и нощно побуждают его покончить с собой: его глаза, которые заставляют его любить совсем не по чину, другой враг – Амур, держащий его в своей власти и принуждающий его любить свою даму, и третий враг, наижесточайший, есть его дама, которой он не смеет открыться в таком образе, страшась, что убьет себя от страсти и желания обладать ею. Он жалуется своей даме – что ему делать, когда он нигде не сможет обрести покоя, если она не станет его держать у себя на службе, он не знает, что делать и что говорить; он не может умереть, а она томит его в отчаянии и спрашивает, как он может претерпевать толико трудов; что он искал мест уединеннейших, дабы бежать своей слепой и глухой дамы, что никто ему не помогает, кроме как кипучий рокот Дюрансы, сопровождающий его плач и сетования. Амур сие видит, дама его о том знает, а он чувствует жестокие муки и в конце концов обрящет успокоение токмо в могиле.
Пишут о том монахи Златоостровский и от Святого Цезария и прибавляют, что он сочинил труд, озаглавленный "О великих достоинствах дамы", который он обратил к вышеупомянутой графине. Монах же Монмажурский говорит, что сей Юк был невежда, который не умел сочинить толково ни единого стиха, а совсем даже напротив того, и что его дама никогда не считалась с ним, ниже почитала его. Скончался он от досады и ее суровости около 1225-го года. Можно рассуждать о том, перенял ли Петрарка у сего пиита многие его выдумки.
Раймбаут де Вакейрас был сын провансальского рыцаря, сеньора де Вакейраса, в том краю. Он был добрый провансальский пиит и скоморох, долгое время находился при принце Оранском, который был к нему весьма милостив, поощрял его стихотворчество и с похвалою представил его самым знатным персонам своего двора, которые находили отраду в провансальской поэзии и любили добродетель.
По некотором времени, а то было около 1218 года, он отправился к моссену Бонифацию, маркизу Монферратскому и долго пребывал при его дворе. Там он и обзавелся нарядами, оружием и конями, а также напридумывал многая в [284] стихах. Был он пленен любовью к Беатрисе, сестре маркиза, которая была замужем за Генрихом Каретом и в честь которой он сложил отменные песни, называя ее тайным именем "Прекрасный рыцарь мой". Каждый хорошо знал, что Беатриса питала к нему страстное чувство, но, быв принцесса рассудительная, совершенно отдалилась от пиита, дабы не вызвать подозрений у мужа, а Раймбаут, движимый пиитической яростью, сочинил песню на разных языках, которая соответствовала его положению, и как только в песне изменялось мнение, так он менял и языки 116. Первая строфа на провансальском языке говорит:
Коль на зелень я гляжу...
Вторая строфа на языке тосканском говорит так:
Тот я, кто всех благ лишен...
Третья строфа по-французски говорит так:
Сладостная госпожа...
Четвертая строфа по-гасконски говорит так:
Дама, предаюся вам....
А пятая строфа по-гишпански говорит так:
Вашего страшусь суда...
В последней же строфе перемешаны все пять вышеупомянутых наречий.
Отправляясь в Восточную империю, маркиз в сопровождении Бодуэна, графа Фландрского, графа Генриха де Сен-Поля и Людовика, герцога Савойского, кои ополчились крестом на Сарацинов, а такожде с ними Раймон, маркиз и граф Провансский, взял с собою Раймбаута и посвятил его в рыцари, и все сии принцы и владетельные князья наградили его большими поместьями, и сам император Фридрих II 117, в присутствии коего он часто пел и сказывал многие свои прекрасные песни, великой утехи ради, кою он испытывал в провансальских стихах, дал ему править в Салониках, каковые отвоевал у сарацинов, и тот умер там в лето 1226-е, еще в нестарых годах.
Монахи Златоостровский и от Святого Цезария писали, что он был влюблен в графиню де Бурлац 118, и что сей Раймбаут был из Оранжа, а не из Вакейраса.
Он сочинил провансальскими стихами труд, озаглавленный "Сетования века", в коем он пишет о блаженстве, которое Бог даровал мужу и жене, поселив их в раю, и о бедах, проистекших оттого, что они преступили его заповеди. Монах Монмажурский отвергает и отшвыривает сие сочинение, говоря, что сии доводы общеизвестны и что сей Раймбаут был глупец и ума лишился. Петрарка же однако упоминает его в местах вышеуказанных. [285]
Понс де Брюйель – провансальский дворянин из горного края, как думают некоторые, а другие, что он из Италии, но сему нельзя верить, ибо Монах Златоостровский говорит, что он происходил из древнего и весьма знатного провансальского роду Апериокулос; от Святого же Цезария, что оное прозвание есть италианское. Он был весьма искушен в словесности и в провансальской поэзии, пел хорошо под музыку, а еще лучше играл на всех инструментах. О нем писали, что он был доблестный воин, отменно вежественный и куртуазный; не было у него больших доходов, но благодаря своим достоинствам он получал все, что хотел, ходил всегда в красивых и богатых нарядах и, согласно со своим чином, весьма опрятных. Был влюблен в Аэлис де Мерильон, жену Озиля де Меркуора и дочь Бернарда Андюзского, овернского дворянина, человека весьма почтенного, в честь которой он сочинил много хороших песен, и доколе был жив, не любил ни одной иной. Когда же она скончалась, он отправился в заморский крестовый поход купно с провансальскими дворянами и их графом и овамо скончался в лето 1227-е. Сочинил прекрасный похоронный кант на смерть Аэлис, а песни свои обращал к Беатрисе, меньшой дочери графа вышеупомянутого края, и к Одиаурде, королеве Английской, и к Марии, королеве Французской. Сочинил рукописный трактат, озаглавленный "О любовном бешенстве Андрея Французского" 120, который умер от избытка любви, как о том сказано в житии Джауфре Рюделя.
Монах Монмажурский говорит, что сей пиит был стихотворный вор и за всю жизнь не сочинил ничего достойного. Что же до оного Андрея Французского, умершего от избытка любви, то мы мало что знаем о сем романе, как уже было сказано.
Юк де Лобиер был провансальский дворянин из города Тараскона, хороший провансальский пиит со многими тонкими выдумками. Своим умением он обогатил провансальскую поэзию и стал на одном ряду с сюместными князьями и помещиками, да так, что вздорил со всеми, такой он был хитрец и лукавец; он думал, что никто не превосходит его достоинствами. Но сии последние были столь омрачены честолюбием и жадным и яростным любострастием до женщин, что никто не хотел писать о нем, ниже в его честь, равно как многие думали, что он по мнению всех должен быть таким образом похоронен.
Монахи Златоостровский и от Святого Цезария составили о нем крохотные рассуждения, говоря, что писатели того времени молчат о деяниях сего пиита, чтобы их не сочли людьми недостойными за то, что они сие огласили. И сколь он ни был умел, умер он во всяком случае как скотина, не оставя по себе памяти, и творения его утопли в реке вечного забвения. О Монахе же Монмажурском примечено, что пиитов невежд и тех, о коих была дурная слава, он [286] возвысил и превознес до небес, как он сие учинил с оным Юком де Лобиером, и напротив того, о пиитах хороших и прославленных он злословил, искусно мешая хулу с похвалой.
Барраль де Бо был один из первейших дворян знатнейшего рода в Провансе, владычил в Марселе и любил словесность и даже философию. Он обнаружил у одного каталонского физика, который в то время был в услужении у графа Провансского, несколько книг на арабском языке, толкующих о звездогадании, и даже Альбохазенали, сына Абена Рагеля, араба 123, "Рассуждение о небесных светилах", переведенное на гишпанский или каталонский язык 124, и предался им так, что стал скорее суеверным, нежели истинным наблюдателем небесных законов. Ибо, как о том повествует Монах Златоостровский, выехав со спутники в полнолуние из замка де Бо и держа путь в свое Авиньонское наместничество и быв близко города Сан-Реми, Барраль встретил престарелую добрую женщину, которая поутру на заре собирала некие травы, бормоча что-то и глядя то на небо, то на землю, и спросил ее, сотворя крестное знамение, не видела ли она нынче утром нескольких воронов или иных подобных птиц.
– Да, – сказала она, – вот на сей сохлой иве сидел охрипший ворон и вертел головой направо и налево. – Барраль счел сие за весьма опасное предсказание, высчитал на пальцах, в каком месте была луна, и, боясь лихой беды, внезапу повернул коня в замок де Бо, говоря: – Ни сегодня, ни завтра не след подвергаться опасности.
Монах Монмажурский говорит, что летающие птицы вселили такой страх в суеверного Барраля, что он вынужден был повернуть коня вспять.
Он был хороший провансальский пиит и любил пиитов. Монах Златоостровский говорит, что Барраль женился на дочери короля эрулиенов и ободритов 125. Скончался он в юности, в Марсельском своем дворце от недуга, причиненного пением одной из сих черных птиц, которая уселась на крыше супротивного дома перед окнами дворцовой залы, когда он обедал купно с женою и всеми своими придворными, оставя в наследниках другого Барраля, что было около 1229-го года.
Рауль или Роллет де Гассен был первейший провансальский дворянин из замка Гассен на побережьи залива Гримо, превосходный пиит, великий ритор и достопамятный летописец, а также отважный боец, который благодаря своему изяществу и редкостным достоинствам в стихотворчестве всегда бывал желанным гостем у наизнатнейших людей, а также у священства, невзирая на то, что писал противу их пороков, однако твердо держал их руку против суждения альбигойцев и лионских вальденсов, учение коих было тогда распространено 127. [287] Был всюду вхож и знаком с дамами и принцессами, которые услаждались провансальскими стихами и которым он был столь желанен, что получал от них коней, вооружение, платье и деньги согласно тогдашнему обычаю. Не бывало такого ратного похода, будь то противу тюшенов 128 или иных врагов церкви, чтобы его не призвали в числе первых к оружию, благодаря чему он всеми был чтим и прославляем. Поелику он был провансалец, то была и причина (как сие описывает Монах Златоостровский) стать ему на службу к своему владетельному сеньору графу Провансскому, к которому он и отправился и был оным жалован, чтим и любим. Ибо, наслышавшись от своих наизнатнейших придворных об умелости и ловкости сего Рауля, он поставил его сокращать в графстве Провансском тех, кто не хотел быть у него в повиновении, ниже воздавать ему почести. И ему бывшу возвышену до такой степени, фортуна не оставила его бесчувственна ко своей пременчивости и непостоянству, ибо он был на ассамблее в городе Монпелье, где внезапу так влюбился в некую даму по имени Риксенда или Ришильда из дома Монтобан, что принужден был забыть все свои добрые и честные деяния, и в честь нее он сочинил многие хорошие и умелые песни и принес ей их в дар, но она, быв лукавицей, смеялась над пиитом и трещала о том, что сие против ее обычая, ибо она была красива, умна, добродетельна и просвещена, находя усладу в поэзии. Пиит же, быв невероятно уязвлен во мнении сей обманщицей, такое возымел в сердце своем презрение, что из ярости пиитической сочинил кант на манер центурии 129, исполненный неблагодарности его дамы, и не возмогая честнее отомстить ей, оставил жизнь мирскую и постригся в монахи в одной из наиболее строгих авиньонских обителей, какую только мог сыскать, не известив о сей странной перемене жизни никого из родичей и друзей, которые, не встречая его больше в городе, были изумлены, когда услышали, что он стал монахом и не хотел к ним показываться. Вести о сем новом монахе достигли слуха епископа Кюзерана, о ту пору посла в Авиньоне 130, который весьма изумился и проведал его в монастыре, где сей святой отшельник токмо ему одному открыл свое лицо, показуя ему, что он пригоднее на службе у Святого отца в Риме и у Церкви противу врагов сей последней в столь смутное и бедственное время, а не там, где он находится, и что когда бы его Святейшество был о том уведомлен, то призрел бы его, даровав ему награду и некий сан. Пиит указал ему, что никому не след изумляться его столь благочестивому и рассудительному решению, и что во сне наставил его святой Августин жить так и провести остаток жизни у него под началом, став напослед смиренным слугою его Святейшества. Покуда шла сия беседа, прискакал гонец с грамотою о назначении на место настоятеля в Пиньяне, которое было не занято по смерти последнего его обладателя, и с той поры было назначено вышереченному Раулю, каковое он принял и благодарствовал папскому послу и по папскому повелению незамедлительно оставил свой монастырь и приял настоятельство в Пиньяне, имея на то согласие и утверждение графа Провансского, поелику то относилось до его ведения и усмотрения. Удалясь туда, он был занят то делами ірафа Провансского, то делами церкви и исполнял тем самым свой долг. Монах от Святого Цезария, толкуя о сем поэте в своем Перечне, говорит, что тот был необычайный человек своего времени, [288] красивый лицом, веселый и благожелательный, хорошо сочинял стихи на всех языках и даже на провансальском, и что судьба у него была странная и разнообразная, а отец его из дома Альмариков был одним из богатейших дворян, какие были в пределах Прованса, что женился он на дворянке из дома Сиппиеров, что она была красива, умна и добродетельна, и что от нее имел он множество детей, от коих и повелся род Альмариков Провансских.
Монах же Монмажурский в своей песне противу пиитов не запамятовал сказать о нем, что сей Роллет был болтун, вор, урод, назойливый и докучливый человек и со многими пороками.
Скончался он от ненависти к одному из Пиньянских монахов, от горя и досады в лето 1229-е.
Раймбаут Оранский был оранский дворянин, владелец Кортезона, добрый рыцарь и храбрый воин, весьма чтимый в провансальской поэзии. Были они закадычные друзья с Рамбаутом де Вакейрасом 132. Он предался поискам любви у придворных дам, в честь которых сочинял прекрасные песни. Более всех прочих дам он любил и почитал в своих стихах госпожу де Кастель Верт, по имени Марию, знатного рода в Провансе, с коей у него бывали великие вольности и невероятные милости, как он сам то раскрывает в слове к своим песням 133, называя ее тайным именем Мой Жонглер 134. Удалясь от нее по лживым наветам, он предпочел отправиться к графине д’Юргейль, дочери маркиза де Бюска, быв наслышан о ее достоинствах, и так ею пленился, равно как и она им, токмо от прочтения одной из его песен, что охваченный недугом, Раймбаут не смог завершить путешествие 135. Однако к ней он обращал все свои песни. Выздоровев, он утешился любовью с некоей девицей простолюдинкой, от коей не было ему ни прибытку, ни чести. И по малом времени скончался в лето 1229-е.
Монах Златоостровский говорит, добавляя еще к житию Раймбаутову, что графиня не преминула сказать одной из своих ближних девиц, что если Раймбаут навестил бы ее, так был бы щедро награжден. Говорит также, что то была не графиня д’Юргейль, а графиня Монрузье.
Он сочинил трактат, озаглавленный "Владычество любви", который он посвятил графине Маргарите Провансской, дочери графа Раймона Провансского, которая потом вышла замуж за Людовика Святого, короля Французского 136. И наместо вознаграждения от нее он был сослан великим Ромео, дворецким графа Прованского 137, на Иерские острова, откуда вышереченный граф истребовал его по просьбам оной Маргариты, когда она стала королевою.
Процвел он во времена Гильема де Бо, графа Оранского 138, прозванного Делькурносом, когда его император Фридрих Второй 139 пожаловал королевством Арльским и Вьеннским. Оный имел золотой герб со звездным полем о шестнадцати серебряных лучах и с голубым рожком. О сем Раймбауте и другом вышеназванном Петрарка упомянул в своем "Торжестве Любви". [289]
Пейре Видаль был сын тулузского меховщика 141, певшего лучше всех на свете, как и сын его, ибо он был превосходный музыкант. Все, что он видел, и все, что ему нравилось, он считал за свое. Он хорошо сочинял стихи на провансальском языке и был такой искусник мгновенно класть их на музыку, каких уже давно не видели; был он великий хвастун, воспевал великие любовные безумства и ратные деяния и злословил о каждом. Рыцарь Сен-Жилль отрезал ему язык за то, что он злословил о некоей придворной даме, его родственнице. Из боязни, что ему достанется пуще, он отправился к принцу Юку де Бо, у которого побыл малое время и научил его править умело и заботливо. Выздоровев, он разлучился с ним и отправился к марсельскому принцу Райньесу 142, любителю провансальских пиитов, который увез его за море в лето 1227-е, где он влюбился в красивую гречанку и женился на ней. А про нее есть слух, что она была племянница императора Константинопольского, по каковой причине ей принадлежала Восточная империя.
Поверив всему сему, все золото и серебро, которое он получал за стихи, он употребил на строение кораблей, дабы отправиться воевать свою несбыточную империю, и с тех пор он добавил к гербу златой трезубец, а себя именовал императором, жену же свою – императрицею. Влюблялся он во всех дам, которые попадались на глаза, всех умолял о любви и всем назывался в услужение, и такое было у него о себе мнение, что он не стыдился им приказывать и думал, что все они умирают от желания иметь его своим другом и что он наилучший рыцарь на свете и наиболее любимый дамами.
Состарясь и видя беды, происходящие от многоглаголания, он составил и написал трактат, озаглавленный "О способе придерживать свой язык" 143. Среди прочих им сочиненных песен (как о том пишет Монах от Святого Цезария) есть и такая, где он похваляется, что ни снег, ниже дождь, ниже мрачная погода 144 не препятствуют его великим и славным завоеваниям. Он уподобляет себя Говену 145 тем, что все, что он захватывает и чего досягает, он ломает и крушит, и не будь ему нужды идти отвоевывать свою империю, так он заставил бы трепетать весь мир. Кто-то написал сочинение "Похвальба Пейре Видаля"
А Монах Монмажурский говорит о нем так: Пейре Видаль был подлый скорнячишка с увечьями. Было бы лучше, кабы у него язык был золотой, сиречь говорил бы он с толком, тогда бы ему так легко язык не отрезали 146. И что блажь и слава лишили его рассудка, и что ему была всегда великая нужда в траве Антисир, дабы промывать мозги, обремененные меланхолическими соками.
Скончался он, домогаясь своей империи, через два лета по своем путешествии, а было то в 1229 году. Петрарка упоминает сего пиита в своем "Торжестве Любви" 147. [290]
XXVII. О ГИ д’ЮССЕЛЕ, ЭБЛЕСЕ, ПЕЙРЕ И ЭЛИАСЕ, ИХ ДВОЮРОДНОМ БРАТЕ148
Ги д’Юссель был единственный владелец упомянутого места. Хоть и был он наследником своего отца купно с братьями, однако прибыток их во всяком разе был столь мал, что они не могли от него кормиться. Эблес, младший из братьев, быв человеком лукавым, убедил своих братьев Ги и Пейре в том, что на малый их приход им не прокормиться и что, взяв в рассуждение ихние достоинства и умение в стихосложении, лучше им отправиться искать счастья при княжеских дворах, нежели оставаться в праздности дома и помирать с голоду. Мнение Эблеса братья весьма одобрили и обо всем поведали Элиасу, их двоюродному брату, который был бедный дворянин и хороший жонглер, и стали просить его отправиться с ними, а он сразу же согласился. Перед отъездом они уговорились о том, что песни, которые придумает Ги, и сирвенты, которые изобретет Эблес, будет петь Пейре, который был очень хорошим музыкантом, и что они вовеки будут неразлучны, а Ги будет хранить деньги и распределять поровну между ними. Сойдясь на том, они обратились к виконту д’Альбюссону, по имени Райнаут, и к жене его Маргарите 149, крайне любившим услаждаться провансальской поэзией, и были встречены весьма человеколюбиво и доказали там всячески, сколь они горазды на выдумки и стихосложение, и пребывая там долго, получали щедрые дары от виконта и виконтессы. И быв так снаряжены, в полном порядке отправились в гости к графине Монферратской 150, в честь которой сказывали и пели весьма прекрасные и ученые песни, тенсоны и сирвенты, содержащие материей всю "Жизнь тиранов" А за то, что в сирвентах были обвиняемы папа Римский и великокняжеские особы и сеньоры и оглашены их пороки, папский посол заставил их обещать и поклясться, что они никогда впредь не станут сочинять песен против папы и других князей 151. Сие и было причиной, что оные четыре столь превосходные пиита (я бы сказал, пророка) с тех пор не сочиняли и не пели, по меньшей мере, на людях, и разъехались по домам со всем добром, которое добыли благодаря поэзии.
Жили они во времена Раймона Беренгиера, последнего графа Провансского из носивших сие имя 152. Жомм Мотт 153, арльский дворянин, превосходный провансальский пиит той поры, писавший без страха против князей-тиранов, высмеял их в одной песне за глупое обещание, которое они дали послу. Во всяком разе, Монахи Златоостровский и от Святого Цезария говорят, что, вопреки сему обещанию, они только и знали, что писали против тирании князей. А сей арльский Жомм Мотт, как о том пишет монах в житии сих четырех пиитов, составил описание гробниц, пирамид, обелисков и других древних памятников, находящихся в Провансе. [291]
XXVIII. О РАЙМОНЕ БЕРЕНГИЕРЕ, ГРАФЕ ПРОВАНССКОМ154
Раймон Беренгиер, граф Провансский и Форкалькиерский, сын Ильдефонса, короля Арагонского, графа и маркиза Провансского, родом из благородной и сиятельной семьи Беренгиеров Арагонских, был добрый провансальский пиит, любитель людей ученых и тех, что писали на нашем провансальском языке. Был он князь человеколюбивый, благодушный и милостивый. Он был столь счастлив, что, вступив на престол после кончины своего отца Ильдефонса, приобрел много земель более разумением, нежели оружием. Он женился на Беатрисе, сестре Фомы, графа Савойского, принцессе столь же умной, сколь красивой и добродетельной, в честь которой многие наши провансальские пииты сочиняли бесчисленное множество песен, напевов и сонетов, обращенных к ней, она же, почтя сие за великую честь, облагодетельствовала их оружием, конями, сукнами и деньгами.
У сего князя были четыре красивые дочери, умные и добродетельные, выданные все удачливо замуж за королей и владетельных князей, благодаря тщанию и попечению некоего мудрого паломника, который был долгое время у графа дворецким 155. Первая, по имени Маргарита, была замужем за Людовиком Святым, королем Французским; вторая, Гелиона или Алиенора – за Генрихом Третьим, а иные пишут за Эдуардом, королем Английским; третья за Ричардом Английским, впоследствии королем Римским, а четвертая, Беатриса, объявленная по отцову завещанию наследницей Прованса, была замужем за Карлом, братом французского короля Людовика Святого, впоследствии венчанным короной неаполитанской обеих Сицилии 156.
Монахи Златоостровский и от Святого Цезария писали, что поколе сей добрый князь был жив, вовеки не бывало никого, кто более жаловал бы провансальских пиитов, и ни при ком провансальцы не мнили себя счастливее и никогда не были менее принуждаемы платить подати, которые мы называем сбором денариев, взятком или займами.
Скончался он весьма молодым, сорока семи лет отроду, в 1245 году.
Злореча о нем, Монах Монмажурский с полным правом называет его Непостоянным Каталонцем 157, каковой, если верить злословам (коих он называет "Дурные глотки"), наскучив своим двором, уволил того паломника (коего звали Ло Рометто), который столь благочестиво и счастливо управлял делами его двора и благодаря которому четыре его дочери были выданы замуж за королей. Такожде он называет его князем неблагодарным и лишенным ума. Пиит Данте пространно поминает сего князя 158.
Саварик де Маллеон был дворянин, родом англичанин, который взял сторону короля Французского, был разумен и доблестен и отличился в ратном деле, быв рыцарем своего времени и любителем людей ученых. Все пииты того [292] времени, писавшие будь то по-латыни, будь то по-провансальски, направлялись к нему, а он принимал их радушно, содержал и щедро одарял. Нет в летописях такого барина (как о том написали Монахи Златоостровский и от Святого Цезария), который явил бы большую щедрость к пиитам, нежели сей Маллеон, ибо он был искушен в грамоте и вольнодум, И если пииты его времени воздавали ему премногие хвалы, то позднейшие пииты к тому еще более присовокупили. И напротив того, некие отменные и редкостные достоинства, коими он блистал, Монах Монмажурский, бич провансальских пиитов, попытался омрачить в одной из строф своей песни, говоря так: Саварик де Маллеон полез петь, а лучше бы помалкивал со своими песнями, понеже всему, что он сочиняет, грош цена и ему потребен добрый толковник, столь его стихи темны и докучливы. Надо, стало быть, заключить (ибо такова правда, и его сочинения сие показуют), что писал он в ученом и тяжком стиле 160.
Был он влюблен в аквитанскую дворянку из дома Аспремонтов (иные пишут Леви 161), женщину несравненного благоразумия, ума и достоинства, в свое время отличившуюся в поэзии, в музыке, а такожде в иных науках и редкостных достоинствах. На ней же он женился и привез ее в Прованс, когда приехал в гости к графу Провансскому. Она же по малом времени скончалась, а он влюбился в другую провансальскую дворянку, из дома Гландевесов, в честь которой сложил много хороших песен, и в одной из них, сетуя на нее, говорит, что он скорее одолел бы толстое дерево, разумея под сим дуб с желудями и намекая на ее прозвание 162, нежели ее сердце, как он то показует в таковых стихах:
О злое сердце, ты неумолимо.
Стократ тебя трудней, чем дуб согнуть.
Когда ж со мной престанешь быть свирепым!
Несколько лет спустя она вышла замуж за провансальского дворянина из рода де Бо, сына Юка де Бо, виконта Марсельского, от госпожи Барраль 163. А Саварик возвратился во Францию, где и умер в каком-то ратном походе на помощь королю Французскому 164, но никто из писавших о нем не уточняет, когда это было. Сдается, что Монах Златоостровский мимоходом говорит, что то было во времена вышереченного Раймона, графа Провансского.
Бонифаций Кальво был родом из Генуи; смолоду он оставил родной город и отправился к королю Ферранду, который в том 1248 году правил Кастилией, где он был встречен с почетом. Малое время спустя за отменные выдумки и стихосложение было пожаловано ему рыцарство. Влюбился он в Беренгиеру, племянницу короля Ферранда, в честь коей сочинил много песен на языках провансальском, гишпанском и тосканском 166, где касался философии, быв в ней [293] отменно сведущ. Среди его песен есть одна на трех помянутых языках, обращенная к кастильскому королю Ильдефонсу и убеждающая его воевать с королем Наваррским и Арагонским возврата своих земель ради 167.
Монах Златоостровский по поводу философии говорит, что и песни и слова будут больше разумеемы теми, кто слышал об основаниях и доказательствах, нежели теми, кто о них никогда не слышал; мастер же сей, сочинивший песни, написанные в книге, хотел, чтобы можно было видеть основания и доказательства, ради которых они были сочинены. И далее он указывает писать так, тем паче, что многажды бывало, что не разумеющие песен, ниже избрать тонкое творение людей ученых, становились их исправителями и по слабоумию и невежеству искажали многие прекрасные слова, кои были столь умело придуманы. По сей причине прошу всех, кто увидит оное сочинение Бонифация Кальво, и не думать исправлять его, понеже есмь сам философ и знаю вышереченного Бонифация за отменного мастера в пиитическом ремесле. И тако сужу о том, что всяк, кто возьмется переделывать да исправлять стихотворные сочинения, которые он написал, сочтен будет и объявлен невеждою, глупцом, наглецом и моим врагом. Монах от Святого Цезария говорит, что, уехав из Генуи, он отправился к Ильдефонсу, королю Кастильскому 168, а отнюдь не к Ферранду, а тот отослал его к графу Провансскому, который женил его на тамошней девице из дома графов Винтимиллей, с коей он почти и не жил; и все-то благоденствие сего пиита и философа длилось не более года. И скончался он приблизительно в то же самое время.
Он сочинил трактат под заглавием "О нежных влюбленных". Монах Монмажурский называет сего пиита сумасбродом и говорит, что его изгнали из Генуи за то, что он был чересчур добрым гражданином.
Аймерик де Пегильян, тулузский дворянин, умел хорошо сочинять провансальские стихи, даже злословные. Он влюбился в некую городскую девицу и сочинил противу ее сатирическую песню, за что получил тяжелый удар по голове от родственника сей девицы, после какового случая был вынужден отправиться в Каталонию к Гильему де Бергедану, которым был принят по чести, а оправясь от раны, пел в его честь прекрасные песни. Тот по сей причине щедро одарил его, свел его и познакомил с королем Альфонсом Каталонским, у которого он пробыл долгое время. А сочинив сатиру противу Госельма, королевского дворецкого, откуда легко можно было уразуметь, что сей Госельм украл кубок, из которого пил король, был вынужден удалиться в Прованс к принцессе Беатрисе, наследной дочери Раймона, графа Провансского, до ее бракосочетания с Карлом, графом Анжуйским, братом Людовика Святого. У нее он обрел гостеприимство, любовь и почет за отменные и веселые выдумки в стихосложении, в каковом он воистину знал толк. Он сочинил песню и спел ее перед принцессой, возглашая, что нет на земле толико зверей, ниже птиц в лесах, ниже звезд на небе, колико каждою ночью досадных дум у него на сердце. [294]
По малом времени он удалился в Ломбардию с одною из маркиз Малеспин, в честь которой он сочинил прекрасные и весьма искусные песни; был он большой приятель с Ги д’Юсселем, с Пейре Видалем 170 и обоими Раймбаутами 171.
Скончался, быв на службе у вышереченной маркизы, около 1260 года, в которую был влюблен, как о том писали Монахи Златоостровский и от Святого Цезария, и про которую он сочинил трактат под заглавием "Любовные печали". Монах Монмажурский осуждает его за то, что он там сказал. Петрарка подражал ему и следовал во многих местах, а также упомянул его в своем "Торжестве Любви" 172
Гаусберт де Пойсибот был лиможский дворянин. Малым дитятей отец отдал его в тамошний монастырь, где он научился грамоте и музыке, а также играть на всех духовых и струнных инструментах; умел хорошо придумывать в провансальских стихах, ибо был добрый трубадур.
По воле некоей девицы, своей родственницы, которая часто навещала его в помянутом монастыре под видом благочестия и указывала ему, что жалко и стыдно изводить его годы на такое узилище и что лучше бы ему уйти в мир, нежели без проку пребывать тут, он отправился к Саварику де Маллеону 174, к которому уходил всякий сведущий человек, ибо он таковых любил и жаловал (как о том было сказано выше), и от него он получил богатые и щедрые дары, быв тем самым почитаем и ценим за свое стихосложение самыми знатными владетельными особами в Провансе. Он влюбился в красивую и добродетельную девицу в Провансе из дома Баррасов по имени Барраса, в честь которой он сложил на новый лад несколько хороших песен, но как он не был рыцарь, она не захотела его полюбить, а как станет им, так была согласна за него замуж. Пылая желанием, Гаусберт поведал о сем Саварику, который посвятил его в рыцари и дал ему право на большие земельные доходы и женил его на девице де Баррас, и были они некоторое время вместе, доколе Саварик не отправился с посольством в Гишпанию, взяв с собою Гаусберта. Когда Барраса осталась дома одна, ее стал непрестанно домогаться некий англицкий рыцарь, который увез ее в Арль, где и покинул ее, забыв и проститься. На обратном пути из Гишпании, проезжая через Арль, Гаусберт остановился в доме напротив того, где жила его жена. Он узнал ее, и они проспали одну ночь вместе, а во утрие он увез ее в Авиньон и заключил в монастырь, втолковав монахиням, что то его двоюродная сестра. Сам же с досады воротился в свое поместье, продал все, что у него было, и принял чин монашеский в Пиньянском монастыре, а Монах Златоостровский говорит, что то было в Торонете, где не бывало видано, чтобы он пел и сочинял стихи, кроме нескольких молитв, которые были ему заказаны знатными персонами, и там он скончался в лето 1223-е. Так говорит Монах от Святого Цезария, и прибавляет, что он сочинил трактат "Любовные обманы" и был на службе у Карла I, графа Прованского 175, когда тот вторично усмирял мятежных марсельцев. [295]
Монах Монмажурский называет его лжецом и лицемером, который умел колдовать; а еще говорит, что он надумал увезти жену к Аржантьерскому колодцу, сиречь ужасной пропасти в море, высокой и глубокой, насупротив Золотых Островов, или в Аванк де Крюи, где древле был обычай бросать туда жен, виновных в прелюбодеянии, но ласковыми словами она перелукавила его и предпочла заточиться в вышепоименованном монастыре.
Пейре де Сен-Реми, дворянин из города Сен-Реми в Провансе, был из благородного дома Гюголанов, рода весьма знатного и старинного, и обучен был грамоте и свободным искусствам. Монахи Златоостровский и от Святого Цезария ставят его в ряду хороших провансальских пиитов, говоря, что он подражал на все лады и в удачных вымыслах искусному и ученому Арнауту Даниэлю 177, своему соседу, по каковым можно уразуметь, что то был за человек.
Монах Монмажурский в своей песне изображает сего пиита иначе, говоря о нем так: сей Пейре сочинял еще грубее и резче и, быв не в ладу с честью, хотел, чтобы его почитали любителем жизни суровой и трудной, который готов в гневе на все. А другой написал совсем иначе, то бишь Монах Златоостровский, говоря, что сей пиит был человек красноречивый, просвещенный и шутник, умел вести беседу и был достоин любви за иные хорошие качества, однако весьма подверженный чревоугодию и наслаждениям, а посему, истратив все свое состояние, сделался жонглером при дворе у принцев и сим иждивением кормился. Он сочинял прекрасные комедии и песни, которые обращал к одной провансальской даме из семьи Ламбесков, именем Антуанетта, госпожа де Сюз. Она же была в свое время столь несчастлива, что сей пиит, быв неблагодарен за те редкие милости, которые он обрел у столь умной и добродетельной дворянки, из-за любви к ней как бы помешался в уме, да так, что однажды, находясь подле нее, впал в такую ярость и злость, что зверски убил свою даму, а потом с горя и себя. И было то примерно в вышеуказанное время. А другой написал и вовсе иначе, говоря, что сей пиит от избытка любви как бы лишился рассудка и скончался в сем помешательстве, она же от горя немногим пережила его, а было так, понеже родители их не хотели согласиться на брак, о котором и тот и другая между собой уговорились. Вышереченные Монахи Златоостровский и от Святого Цезария писали в жизнеописании сего пиита, что он сочинил трактат, в котором описует, что гневится и изумляется тому, что граф Провансский не карает наглость и гордость арлеатинцев, мятежный дух и высокомерие марсельцев, честолюбие и властолюбие и неправый суд своих офицеров в Эксе, мерзость, царящую в граде Авиньоне, насмешников в Дине, дикое племя ницейцев, разительную скупость и плутовство мужиковатых горцев и бездельников в Мартего, а также многочисленных тиранов в земле Провансальской, где богатый пожирает бедного, а знатный оскорбляет и угнетает смерда 178. Оный трактат он преподнес в дар королеве Французской Маргарите, жене Людовика Святого, короля Французского. [296]
Аймерик де Бельвезер знал грамоте, был добрый скомрах-стихотворец, хорошо пел и сочинил много прекрасных песен в честь некоей гасконки, дворянской жены из семьи де ла Валетт, в которую был влюблен. И видя, что про нее и про него заговорили неприкровенно, отправился к Раймону Беренгиеру, графу Провансскому, и в его честь и в честь его жены Беатрисы Савойской сложил также несколько хороших песен и пробыл там долгое время, доколе не влюбился в некую провансальскую принцессу именем Барбосса 180, даму неувядаемой красоты, доброго и святого нраву и бесконечно милосердную, изящнее всех на свете и просвещенную в семи свободных искусствах, в честь которой сложил несколько песен, в одной из коих сетует на нее за данный ему суровый ответ, так что с той поры он не осмеливался появляться к ней на глаза, и что он умирает от страстного желания ее видеть, и что выпади ему такой случай, так он бы помер от радости, а оттого предпочитает пребывать с оным желанием всю жизнь, нежели умереть, увидя ее. Однажды госпожа Барбосса беседовала с ним при инфанте Беатрисе, дочери графа Раймона Провансского. Аймерик поднял перчатку, которую она уронила, и, поцеловав перчатку, подал ей, за что она была порицаема притомными девицами, коим ответствовала с величавым добродушием, поддерживаемая инфантой Беатрисой, что придворные барышни не могут вдосталь наизъявлять благопристойных милостей пиитам, которые воспевают им хвалу и делают их бессмертными благодаря своим стихам. Быв о том уведомлен, пиит сложил песню, с которой обратился к ней, а также еще одну к вышереченной инфанте Беатрисе.
По некотором времени оная госпожа Барбосса была избрана в игуменьи Монлежезского монастыря в Провансе, а Аймерик скончался от горя, ибо обычай запрещал беседовать с монахиней, если она уже постриглась и дала обет целомудрия.
Жил он в то время, когда вышереченный Раймон Беренгиер воздвиг город Барселону в провансских горах, что было около 1233 года, а скончался в 1264 году.
Монах Златоостровский дополняет жизнеописание сего пиита, говоря, что он сочинил трактат под заглавием "Любовь его неблагодарной", который он отослал сей игуменье незадолго до своей смерти. Однако монах Монмажурский говорит в своей песне, что это не было пиитическим даром Аймерика, понеже он был горазд токмо огородничать.
Пердигон был скомраший пиит, музыкант и игрец на струнных и духовых инструментах. Он был дворянин из Гаваудана. Мастерства своего ради был на службе у Дофина Овернского 182, который посвятил его в рыцари и наградил большими и весьма доходными угодьями. Все местные дворяне изъявляли ему великое почтение. Доколе он был при особе Дофина, он мнил себя весьма [297] счастливым, но как тот скончался, Пердигон не сумел ужиться с новым Дофином, его сыном, понеже сей был юн и не разумел блага и счастья, кои приобретаются от благородной поэзии, так что Пердигон сразу лишился плодов своего отменного благосостояния и отправился к Раймону Беренгиеру, последнему из графов Провансских с сим именем, любителю провансальских пиитов, который наградил его всем, чего только можно пожелать, зане он воспел все победы, одержанные графом в Провансе над тамошними мятежниками, изложил сие на бумаге и преподнес ему под заглавием "Победы господина графа", что было в то время, когда оный подчинил себе всю землю Провансскую, графства Вентимилльское, Ницейское и Пьемонтское и Генуэзскую сеньорию.
Сей пиит был приятель обоих вышепомянутых Аймериков 183, женился на провансальской даме из дома Собранов именем Саура 184, от коей у него вовсе не было детей. И скончались оба около 1269 года, сделав своим наследником графа Провансского.
Комментарии
Перевод выполнен по изданию: Jehan de Nostredame. Les vies des plus celebres et anciens poetes provencaux qui ont fleuri du temps des comtes de Provence / Ed. С Chabaneau. P., 1913 (издательством Slalkine Reprints в Женеве в 1970 г. перепечатано оригинальное издание 1575 г.). В Примечаниях использован, наряду с другими источниками, комментарий к этому изданию. Римские цифры в примечаниях к жизнеописаниям трубадуров Нострдама, представленным также в оригинальном памятнике, отсылают к соответствующим "биографиям" в первой части книги и примечаниям к ним; отсылки к его собственным текстам сопровождаются пометой "главка" или "раздел". Слова, отсутствующие в оригинале и ради связности текста добавленные издателем либо переводчиком, помещены в квадратные скобки.
Оговорив в нашей статье (см. Приложения) специфические особенности метода Нострдама, примешивающего к положительным сведениям о трубадурах добрую долю фантастических вымыслов, а иногда и довольствующегося этими последними, мы не считаем необходимым в каждом случае вдаваться в интересующее лишь узких специалистов кропотливое разграничение вымысла от правды, что невероятно утяжелило бы комментарий, доведя его, без существенного тому оправдания, до непомерных размеров. Мы подходили к сочинению Нострдама как к художественному произведению, прелесть которого заключена именно в этом причудливом смешении Dichtung und Wahrheit, придающем ему пикантное своеобразие и оригинальную остроту.
Римские цифры, отсылающие к разделам первого памятника (Жизнеописания трубадуров), выделены здесь курсивом; римским цифрам, обозначающим главы сочинения Нострдама, предшествуют обычно слова "раздел" или "главка".
1. Авторы, собиравшие сочинения и жизнеописания провансальских пиитов. – Большая часть приводимых в списке имен вымышлена Нострдамом. О Монахе Златоостровском и "иноке монастыря святого Петра в Арльском Монмажуре", далее именуемом Монахом Монмажурским, см. в посвященной Нострдаму нашей статье в Приложениях. Этим двум персонажам, так же как и св. Цезарию (LXXVI), Нострдам уделяет отдельные жизнеописания (LXXV и LXVIII), в которых он говорит и о других упоминаемых в списке лицах, якобы участвовавших в создании целой придуманной им "рукописной традиции", – иноках Эрментере, Гиларии и Ростане де Бриньоле.
2. ...Ильдефонса второго... и т.д. – Т.е. короля Альфонса II Арагонского. См. ХСІІ.
3. Пейре де Сольер – см. нашу статью в Приложениях и примеч. 373.
4. Христианнейшей королеве Французской. – В 1564 г. Карл IX и его мать посетили Прованс. Они приняли астролога Мишеля Нострдама и его семью. В память этой встречи "Жизнеописания..." могли быть посвящены Екатерине Медичи. Однако адресатом посвящения могла быть супруга короля Генриха III – урожденная Луиза Водемон, происходившая из Лотарингского дома, родственного Гизам. Бракосочетание состоялось 16 февраля 1575 г., на следующий день после коронации Генриха III (сочинение Нострдама закончено 24 апреля 1575 г.). В переводе Джудичи этого посвящения нет. Есть другое – Альберику Сибо, принцу де Масса, датируемое 24 апреля 1575 г. и следующее непосредственно за предисловием издателя, которого нет во французском издании.
5. ...даже у наиученейших людей Италии... – Некоторые материалы, связанные с отношением к трубадурам Данте, Петрарки, Дж.-М. Барбьери, читатель найдет в наших Дополнениях – первом, II, 5, 7 и 8, и втором, I, 2, 3 А и 9; III. Имена других писателей и ученых Нострдам упоминает в Предуведомлении читателю (см. примеч. 17–21).
6. ...побуждаемый... братом моим... Мишелем Нострдамом... и т.д. – См. статью в Приложениях; Салон де Кро – город, расположенный между Авиньоном и Марселем.
7. ...народным красноречием блистать... – Здесь и далее автор пользуется термином Данте, который тот использовал в названии своего трактата, цитированного в Дополнении втором, III.
8. ...нимфы, Феб и Геликон, // Амур с Венерою... – Подобно тому как сонет открывается традиционным обращением к Музам, в конце его автор испрашивает Благоволения античных богов поэтического вдохновения и любви, и даже нимф и Геликона – горы муз, где текут ключи Гиппокрена и Аганиппа, вдохновляющие поэтов.
9. ...Монаха Златоостровского и Юка от Святого Цезария... Монаха из Монмажура... и т.д. – См. примеч. 1.
10. ...толстую книгу величиной с гомерову Илиаду. – Число только дошедших до нас песен трубадуров составляет около 2500, не считая жизнеописаний трубадуров, эпических поэм, стихотворных и прозаических повестей и романов, энциклопедических трактатов и мн. др.
12. Чино да Пистойя (ок. 1265-1270, ум. в 1336?) – поэт "сладостного нового стиля", участвовавший, как и Кавальканти, в борьбе партии гвельфов и гибеллинов. Гвидо Кавальканти (ок. 1260-1300) – итальянский поэт, возглавлял школу "сладостного" нового стиля во Флоренции, в которую во времена Данте входили Джанни Альфани, Лапо Джани, Чино да Пистойя, Дино Фрескобальди. См. также Дополнение первое, II, 8.
13. ...Бокачия, Бембо... и многих других... тосканских писателей... – Нострдам перечисляет своих предшественников – итальянских и французских писателей, интересовавшихся провансальским языком и поэзией трубадуров. Известнейший гуманист, автор "Декамерона" Дж. Боккаччо (1313-1375) касается трубадуров главным образом в связи со своим комментарием к "Божественной комедии" Данте. Пьетро Бембо (1470-1547) – воспитан в школе грека-гуманиста Ласкариса. Между 1520 и 1542 гг. секретарь папы Льва X, а в конце жизни – кардинал. Основал в Венеции библиотеку св. Марка и считался историографом республики; автор трактата "О подражании" (1512), диалога "Рассуждение в прозе о народном языке" (1525), художественной прозы "Азоланские беседы" (1505). Мария Эквикола (1460-1525) – итальянский писатель, эрудит, создавший теорию происхождения провансальского языка, который рассматривается им как смешение каталонского, французского, провансальского и генуэзского языков. Известен как автор сочинения "О Природе Любви" (1554), в четвертой части которого речь идет о трубадурах, и сочинения по поэтике (1541). Куртизан – прозвище Бальдассара Кастильоне (1478-1529), названного так Нострдамом по наименованию его основного сочинения "Придворный" (1528), своеобразной антитезы "Государю" Макиавелли. Жан де Гутт – французский писатель XVI в., родился в Лионе или Нарбонне. О его жизни ничего не известно. Ему приписывают первый перевод на французский сочинений Ариосто (Лион, 1544), хотя известно, что автором перевода был Жан Мартин, а Жан де Гутт являлся лишь его издателем. Жан де Гутт – автор "Удивительной истории Филандры, прозванной Благородной, принцессы Марселя и Пассероз, дочери короля Неаполитанского" (Лион, 1544), автор перевода трактатов Лукиана (Лион, 1557). Эсперон Эсперен – Спероне Сперони (1500–1588) – итальянский философ, теоретик языка, ученик Бембо. Его "Диалог о языках" (1542) состоит из 10 частей; первая посвящена рассуждению о любви, седьмая – о языках. В последней в качестве собеседников выступают Бембо, Лазар, Куртизан, Ласкарис и др. Шабано полагает, что Нострдам был знаком лишь с переводом этих диалогов, сделанным в 1551 г, Клодом Грюже. Лодовико Дольче (1508-1566) – итальянский писатель, р. в Венеции. Как отмечает Тирабоски, "он был историком, драматургом, ритором, философом, поэтом трагическим и комическим, лириком, издателем, переводчиком, писал во всех жанрах, но ни в одном не преуспел и ни один не усовершенствовал". Ему принадлежат переводы Горация, Вергилия, Цицерона, Гомера, а также исторические сочинения: Жизнь Карла V (1561) и Жизнь Фердинанда V (1566). Апология – т.е. апология Ариосто в его издании "Неистового Роланда" (Венеция, 1535).
14. ...а сей язык существовал... и т.д. – Нострдам имеет в виду поэтический язык, почти прекративший свое существование вместе с поэзией трубадуров. О представлениях Нострдама относительно ее хронологических границ, сильно им смещенных и связываемых им с позднейшими историческими судьбами Прованса, о которых он говорит в следующих строках, см., как и о самих этих исторических перипетиях, нашу статью в Приложениях, с. 553 и сл.
15. ...Фридрих /... пожаловал Прованс Раймону Беренгиеру... – Весьма неточное изложение исторических событий, о которых см. XI, примеч. 160–162 и ХСII, примеч. 3 и 5. Так, Раймон Беренгиер женился не на "Риксенде... королеве Гишпанской", а на Петронилле, дочери короля Рамиро II Арагонского, благодаря чему присоединил к своим владениям Арагон, и т.п. Фридрих I (Барбаросса) – германский король, император Священной Римской империи (1152-1190). Ему посвящена Нострдамом главка II (см.).
16. ...на Фридрихов Первого и Второго... и т.д. – См. историческую справку в нашей статье в Приложении; о Ричарде, короле Английском (Львиное Сердце), – см. XI, примеч. 6, а также здесь ниже, гл. XLI; среди графов Пуату был прославленный "первый трубадур" – Гильем, граф Пуату, герцог Аквитанский (I; раздел LIX, посвященный ему Нострдамом, ничего общего с реальным трубадуром не имеет); графиня де Диа – см. LXIX. Из сеньоров де Бо (Баусских) известен как трубадур Гильем Баусский (LXXII), другие сеньоры Баусские – как покровители трубадуров. Нострдам многократно упоминает на страницах своей книги различных представителей этого дома (см. примеч. 29, 163, 318 и др.), заканчивая ее своего рода панегириком ему (ср. примеч. 390 и заключительные строки последней главы). Не раз возвращается он к войнам между соперничающими графами Провансскими и графами Баусскими (Боссанами, см. раздел IV, а также примеч. 187 и 383). Перечисляются также некоторые другие владетельные сеньоры.
19. ...глаголы без [правильных] спряжений и причастий... и т.д. – При всей фантастичности этих грамматических рассуждений справедливым остается утверждение о преемственности ранней итальянской поэзии в отношении к провансальской.
20. Сеньор Луи Дольче в "Апологии’’, сочиненной им противу поносителей Ариоста... – См. примеч. 13.
21. Отношусь до толкований Ландина, Вилютеля, Жезуйльда... – Кристофоро Ландино (1424-149?-1504?) – итальянский гуманист Кваттроченто. Автор комментария к "Божественной Комедии", внесший значительный вклад в дантистику (см. Дополнение первое, II, 5. Б). Ландино родился во Флоренции. В угоду отцу изучал юриспруденцию, но благодаря Козимо Медичи смог заняться изучением философии и литературы. Став членом Академии, основанной этим принцем, получил должность профессора филологии во Флоренции, на каковой находился до 73-х лет. Атмосферу этой новой Платоновской Академии Ландино описал в своих "Камальдунских беседах". Именно он завершал обучение сыновей Пьетро Медичи. В преклонном возрасте был назначен секретарем сеньории своего родного города и за заслуги получил в дар дворец. Ландино многое сделал для возрождения литературы своей родины, и его сочинения и лекции имели большой успех. Он комментировал Овидия (1481), Вергилия (1478), сравнивая их с новыми итальянскими писателями – Боккаччо, Петраркой, Данте. Алессандро Велутелло (1457-1576) – итальянский писатель Чинквеченто. Происходил из патрицианской семьи ди Лукка, жил в Венеции. Последователь Ландино в изучении Данте. Его комментарии к "Божественной Комедии" изданы в Венеции в 1544 г., переизданы в Лионе в 1551 г. Андреа Жезуальдо – второстепенный комментатор Данте, многое заимствовавший у Велутелло, комментатор Петрарки.
22. ...два больших тома... и т.д. – Подобные же рукописи, содержащие написанные красными буквами жизнеописания (так как они обычно открывают раздел, посвященный данному трубадуру), Нострдам описывает в двух заключительных (LXXV и LXXVI) главках своего труда.
23. Сии пииты назывались трубадурами, сиречь выдумщиками или поэтами... –Об этимологии слова см. в начале статьи в Приложениях, с. 508.
24. ...ко главе четвертой "Торжества любви" Петрарки... – См. Дополнение первое, II,8.
25. ...скрипцами... жонглерами... музарами... песнь... напев... сула... пасторали... – Слово жонглер никогда не имело того специального значения, какое ему пытается придать Нострдам. Что касается скрипцов, музаров и комиков, то эти названия никогда не встречаются в провансальских текстах. Анахронизмами в перечислении жанров поэзии трубадуров здесь являются только такие наименования (употребляемые Нострдамом и далее), как комедия, сатира и сула; лэ – жанр, употребляемый в северофранцузской поэзии. См. об основных жанрах – песне, или кансоне, сирвенте, "пре" (т.е. тенсоне) соответствующие разделы нашей статьи в Приложениях. О терминологических различиях, связанных с наименованием песни см. III, примеч. 12. Напев, лад, сонет (so, sonet) – равнозначное наименование песни как музыкального произведения; депор (deportz) – небольшое сочинение развлекательного жанра. Сула – ассоциируется с депором и в своем обычном значении содержит нечто от дивертисмента (увеселение, развлечение). Пасторали – т.е. пастурели – см. II, примеч. 4.
26. Жан Мэр де Бельж... в своем "Храме Венеры". – Крупный французский поэт (1473-ок. 1525), примыкавший к поэтической школе "великих риториков", один из зачинателей французской поэзии Возрождения. Его прозаическое сочинение "Прославление Галлии и удивительных судеб Трои" (1511-1512) – подробное историческое изыскание. Другие сочинения – "Послание зеленого возлюбленного" (1505) и "Согласие двух языков", куда вошла поэма "Храм Венеры" (1513). ...Пелей и Фетида... – Пелей – мифический царь Фтии в Фессалии, сын Эака. Фетида – морская нимфа, дочь Нерея. Во время их бракосочетания Эрида, греческая богиня раздора, не приглашенная на свадьбу, возбудила между богинями Герой, Афродитой и Афиной спор из-за яблока, предназначенного "прекраснейшей". Судьей в этом споре был избран Парис, чье решение послужило поводом к Троянской войне.
27. ...полномочные Суды Любви... и т.д. – Институциональный, так сказать, характер "судов любви", о которых пишет также Андрей Капеллан (см. Дополнение второе, IV, 1 и соответствующую статью в Приложениях), предстает у Нострдама здесь и дальше сильно преувеличенным. Трубадуры нередко апеллировали, в заключение неразрешенного спора, к суду (в условном значении этого слова) какой-либо дамы.
28. ...король Английский Ричард... сочинил... песнь... и т.д. – Одна из двух дошедших до нас песен короля Ричарда Львиное Сердце (1157-1199) адресована не Стефанетте или какой-либо другой провансальской даме, но графине, которую Ричард называет "сестрой", вероятно – Марии Шампанской. Мария и Ричард – дети Алиенор Аквитанской. Песня приводится в Приложении первом, I, В. Некоторые исследователи склонны думать, что речь идет об утраченном стихотворении.
29. Фридрих, именуемый Первым... и т.д. – См. примеч. 15, 16 и 21, а также гл. II и примеч.
30. ...Раймона Тулузского, обвиненного в ереси. – См. LIX, примеч. 9.
31. ...уставы в Провансе, относящиеся до законов и обычаев... – Использование провансальского (а не латинского) языка в юридической и деловой письменности юга Франции относится к весьма раннему времени. В "Законах и обычаях Прованса", изданных в 1554 и 1557 гг., почти все уставы написаны на латинском языке, но некоторые ходатайства и ответы – на провансальском.
32. ...господина Балтазара де Кастильона в его "Придворном", понеже он отчасти смешался с речениями французскими... и т.д. – О "Балтазаре де Кастильоне" см. примеч. 13. В связи с проблемой диалектизмов и иноязычных заимствований в языке трубадуров см: Мейлах М.Б. Язык трубадуров. Указ. соч., гл. 2.
33. не было... дома, чтобы не имел.он списка в виде романа... и т.д. – Несомненное преувеличение автора.
34. ...графов Провансских, кои были королями Неаполитанскими, Иерусалимскими и Сицилийскими... – См. нашу статью в Приложениях. Титул короля Иерусалимского принесла в 1218 г. в качестве приданого Фридриху II Гогенштауфену (1220-1250, германский император, король Сицилийский с 1198 г.) его жена Иоланта де Бриенн, отцом которой был Иоанн, или Жан, де Бриенн, муж Марии, дочери Конрада Монферратского, короля Иерусалимского. Вот почему все короли неаполитанские именовались с тех пор также иерусалимскими, поскольку в 1282 г. Сицилийское королевство распалось на Сицилийское, подпавшее под влияние Испании, и Неаполитанское, оставшееся во владении наследников Анжуйской династии, которые оставались также владетелями Прованса и за которыми остается и титул королей Иерусалимских. Ссылкой на этот титул Фридриха II папа Иннокентий Ш стремился подвигнуть императора к крестовому походу. Среди наследников этой династии как король Иерусалимский упоминается, например, Рене I Анжуйский (1409-1480).
35. ...Шарля Дюраса, прозванного Миротворцем и вторгшегося в помянутое королевство Неаполитанское и графство Провансское... – Карл III Дураццо (1345-1386), граф Провансский, король Неаполитанский (1382-1386, см. примеч. 36, 327, 330), также носил титул короля Иерусалимского. Миротворцем был прозван его дядя Карл II Дураццо (ум. 1348), примиривший венецианцев с Людовиком Венгерским, что произошло во время похода Людовика в Италию (1340). См. также примеч. 376.
36. ...Раймона Рожера, прозванного Туренским... – Людовик I, брат французского короля Карла V, был назначен наследником Иоанной I, королевой Неаполитанской, графиней Провансской, но смерть Карла V (1380) и убийство Иоанны (1381) по приказу Карла Дураццо помешали ему утвердиться на престоле. Борьба Карла Дураццо, захватившего власть в Неаполе, и Людовика I Анжуйского вызвала гражданскую войну в Провансе между сторонниками обеих партий. После смерти Людовика, скончавшегося в Бари 21 сентября 1384 г., Анжуйскую партию (вдову Людовика I Марию Блуа и ее семилетнего сына Людовика II) поддерживали папа Клемент VII, сенешаль Фолькет д’Агут и города Марсель, Арль, Пертез. Раймон Роджьер возглавил лигу под названием Союз Экса, подчинившуюся Карлу Дураццо. Первоначальное соотношение сил было в пользу последнего. Но после смерти Дураццо, убитого в Венгрии 6 февраля 1386 г., и некоторых предпринятых Марией Блуа шагов ориентация нескольких городов изменилась. Во главе оставшихся сторонников – наследников Дураццо – был Раймон Рожер де Бофор, виконт Тюренский, внучатый племянник папы Клемента VII и племянник папы Григория XI. Его семья, родом из Лимузина, получила от королевы Иоанны большие поместья и многочисленные замки в Провансе. Обладанию этими феодами угрожали указы Людовика I и Людовика II, которые отменяли все отчуждения, совершенные после короля Роберта (1309-1343). Если Гийом Рожер де Бофор, человек миролюбивый, вернулся в Париж, то его сын Раймон Рожер, который уже принимал участие в войнах Лиги Экса в 1389 г., вновь берется за оружие. Его отряды, расположившиеся в замках де Бо и Рокмартин, грабили всех проезжающих в Авиньон. По свидетельству источников, жестокость его войск не уступала жестокости сарацинов и венгров, не различавших ни возраста, ни пола. В 1391 г. заключается мир. Людовик II предпринимает поход в Италию против Владислава Дураццо в конце 1392 г., Раймон де Тюрен возобновляет враждебные действия, которые длятся еще 7 лет. Лишь после передачи Марией Блуа зятю Раймона Рожера, маршалу Франции Жану Леменгру, женившемуся на единственной дочери виконта Тюренского, прав на значительное число провансальских владений Раймон Рожер уезжает во Францию.
37. ...в моей "Гиштории Прованса"... и т.д. – Нострдам пишет эту фразу в 1575 г., но ни один библиограф или историк не дает ссылки на такое издание. Скорее всего, оно не было осуществлено, хотя Нострдам намеревался опубликовать свои исторические труды. Рукопись имеет вид чистовика, подготовленного к публикации. Должно быть, слово "печатаемой" надо понимать в смысле "переписанной", "подготавливаемой". Известная нам публикация "Истории Прованса" Нострдама осуществлена его племянником Цезарем де Нострдамом, им же она и дополнена.
38. ...Раймонд де Сольер, правовед в Эксе... и т.д. – Писатель, ученый, историк, автор "Провансальской хроники", отразившей поистине энциклопедические знания автора. Был близким другом Нострдама, несмотря на то что последний был ревностным католиком, а де Сольер – пылким кальвинистом. Сципион Сибо (1531–1597) – корреспондент Нострдама, принадлежал к знатному итальянскому роду. Его мать – Бьянка Вижери делла Ровере (вероятно, ее имя хотел прославить Нострдам в биографии Пейре де Руерга, гл. LVI). Имел брата, который увлекался ботаникой. Сам Сципион, вероятно, имел случай познакомиться с Нострдамом во время путешествия по югу Франции. Сибо связаны с домом Чибо Маласпина, принца де Масса и Каррары. Ср. примеч. 389. Жан Жюдичи (Джудичи) – юрисконсульт города Массы, автор перевода "Жизнеописаний..." на итальянский язык. Известно, что в феврале 1575 г. Джюдичи жил в Лионе, где тогда же были изданы "Жизнеописания...". Леонард Косме – адвокат парламента Прованса, о котором почти ничего не известно. Очевидно, он принадлежал к числу друзей Нострдама.
39. Джауфре Рюдель – (V); См. нашу статью в Приложениях, Родина поэта – Блайа – заменено здесь на Бдиё, чтобы привязать Рюделя к Провансу.
40. господин Агут – одному из представителей этого дома посвящено нижеследующее жизнеописание V; ...граф Джоффруа, брат Ричарда, короля Английского... См. XI, примеч. 7.
41. Бертран д’Аламанон – см. XXXIX и ниже, раздел LI. Этот эпизод вымышлен; Бертран д’Аламанон не был каноником.
43. Печаль и радость тех бесед... – приведены несколько строф подлинной кансоны Джауфре, целиком воспроизведенной при его жизнеописании.
44. ...о беседе Жерара и Пейронета друг с другом... сердце. – Речь идет о диалоге (партимене) Гираута де Салиньяка с Пейронетом (Р.-С. 249,2). Нострдам фантазирует, говоря, что трубадуры обратились "к сиятельным дамам, содержавшим Суд Любви в Пьерефе и Сине", ибо они всего лишь ссылаются, согласно традиции, на мнения двух избранных ими дам из этих мест. "Теория" Нострдама о Судах Любви основывается на подобных вымыслах.
45. ...пример Андрея Французского... – Авторство (разумеется, вымышленное) вымышленного же трактата "О любовном бешенстве Андрея Французского" Нострадам приписывает ниже трубадуру Понсу де Брюейлю (см. гл. XXI). "Избыток любви" (sobreamar), вообще, всяческая неумеренность (desmezura) были серьезным пороком в куртуазном универсуме. С именем Андрея Французского в поэзии трубадуров связывается понятие безответной любви.
46. О Фридрихе, первом с сим именем императоре. – См. примеч. 15; о приведенных в главе стихах см. примеч. 50.
47. ...когда он осадил мятежный город Милан... – Во время второго итальянского похода (1160-1162) Милан подвергся двухлетней осаде войсками Фридриха Барбароссы и был разрушен.
48. ...сиятельный Раймон Беренгиер... – См. примеч. 15.
49. ...почтил его графством Провансским... и т.д. – Нострдам продолжает (см. примеч. 15) весьма неточно излагать историю графа Раймона Беренгьера и его путешествие к Фридриху Барбароссе. Ленная дарственная – подтверждающая, в феодальном праве, законность владения (лена), полученного вассалом от своего сюзерена. Конрад III – первый германский король из династии Гогенштауфенов, император Священной Римской империи (1138–1152). В связи с Юком, князем де Бо (Баусским), см. примеч. 16. По поводу "эпиграммы" см. след. примеч.
50. ...сочинил на провансальском языке эпиграмму... и т.д. Вопрос об авторстве этой строфы остается открытым. Абсолютно невероятно, чтобы ее автором был Фридрих I, но вполне возможно, что это сочинение Фридриха II. Вольтер, упоминая это стихотворение, приписывает его Фридриху II.
51. О Пейре де Вернеге. – В этом жизнеописании, целиком вымышленном, на первый план выступает патриотический характер мистификации Нострдама.
56. Принцесса Гарсена... и т.д. – Гарсенда де Сабран де Форкалькье, см. о ней там же, примеч. 3, и LXXXI. Рене, сеньор Кастийарда, сын Ростаня, сеньора де Сабран, в источниках упоминается с прозвищем Клостраль ("монастырский") и титулом Принца Марсельского. От их брака происходят сын Рене и две дочери – Гарсенда II и Беатрис.
57. Гильем д’Агут – имя д’Агут много раз упоминается в поэзии трубадуров, поэтому не случайно его присутствие и в сочинении Нострдама. Франсуа д’Агут, граф Сосский, был одним из друзей и покровителей Нострдама, который в его библиотеке познакомился с некоторыми древними рукописями, французскими романами, легендами и жизнеописаниями провансальских святых. Ср. примеч. 40 и 345.
58. ...когда вышереченный Ильдефонс получил Прованс...в лето 1181-е. – В искаженной форме передаются события, о которых говорился в XI, примеч. 168. Нострдам, по-видимому, путает королей Альфонса I (ум. в 1134 г.), о котором он говорил в начале главы, с Альфонсом II, чьим братом был Санчо Арагонский и который действительно был графом Провансским с 1181 по 1209 г.
59. Гильем де Сент-Дидие – французская форма имени Гильема де Сент-Лейдьера (XLI). Нострдам, однако, приписывает трубадуру сочинение одного из своих современников и соотечественников, носящего то же имя – Анри Сан Дидьер, издавшего свой труд "О фехтовании" в 1573 г.
61. ...секстины... – Секстина Арнаута приведена при его основном жизнеописании (IX).
62. Соны – см. примеч. 12. В первой строке песни, которую дальше пересказывает Нострдам, Арнаут называет ее sonet.
63. ...влюбился в некую гасконскую благородную даму... которую он называл тайным именем Сиберны. – См. XI, примеч. 5; Сиберна – отнюдь не имя дамы, а неправильно понятое слово той же песни (по-видимому, неологизм Арнаута) со значением "прилива", "полноты". Песня эта – Гну я слово и строгаю – приведена при основном жизнеописании (IX).
64. ...тысячу раз на дню молится Господу... и т.д. – Пересказывается та же песня; он, Арнаут, стал ветробором... и т.д. – См. IX, примеч. 6.
65. ...некую даму де Ноготок... не могут повредить ни клюв, ни ноготь клеветника. – Ноготь (в русском переводе песни – бритва) – одно из ключевых слов секстины, исходя из которого строится эта фантастическая гипотеза.
66. ...что он употреблял слова темные... ни борзые быка уже не травили. – Этот пересказ очень близок к тексту посвященной Арнауту строфы "сатиры" Монаха Монтаудонского (XLVI), подражающей "галерее трубадуров" Пейре Овернского (Дополнение первое, I, 1 А).
67. Обада – французское название альбы (рассветной песни).
68. Мартегалла. – искаженное "мадригал" (?) либо неологизм Нострдама со значением "военная песнь" – жанр, трубадурам неизвестный.
69. Гильем Адемар – см. LVI. Невероятно, чтобы поэт был "чтим императором Фридрихом", так как писал после 1200 г. Это жизнеописание, кажется, составлено, чтобы угодить семье Адемара Монтей. Одному из членов этой семьи покровительствовал Генрих II, а именно Луи Адемару де Монтей, которому он пожаловал графство де Гриньян.
70. ...графиню де Диа... и т.д. – См. LXIX, а у Нострдама следующую главку. См. также примеч. 28.
71. ...сказано ниже. – Нострдам, однако, больше к этому не возвращается.
73. ...своей тетке, председательнице Суда Любви, о которой уже была речь. – Не вполне понятно, о которой "тетке, председательнице Суда Любви" идет речь, – той ли, которая упоминается в главе о Джауфре Рюделе или в предыдущем разделе, в которую в этом случае также был влюблен Гильем Адемар. Ср. Дополнение второе IV, 3 и нашу статью о Франческо да Барберино в Приложении.
74. Влюбилась она в Гильема Адемара... – Ср. предыдущую главку. Романтическая история любви Гильема Адемара и графини де Диа, вымышленная Нострдамом, вероятно, навеяна основным жизнеописанием Джауфре Рюделя.
75. ...когда Гильем, граф Форкалькиерский, выдал свою дочь замуж... за Ильдефонса, графа Провансского, сына Ильдефонса Первого... – См. выше, примеч. 2, ср. XXIV, примеч. 2.
76. Раймон Джордан – см. XVII. Имя подлинной возлюбленной трубадура – виконтессы де Пена из Альбеж – переделано Нострдамом в Мабиль де Риес.
77. ...епископ Кюзеранский, авиньонский посол папы Иннокентия Третьего... и т.д. – Авиньон – важный центр на границе графств Провансского и Тулузского, куда в 1309 г. был перенесен папский двор. Здесь очередной вымысел автора. До убийства легата папы 15 января 1208 г. военные действия против альбигойцев не предпринимались. Нет никаких сведений и о епископстве Кюзеранском. К событиям Альбигойских войн более позднего периода причастен Кайль де Кюзеран, викарий, посланник императора Фридриха II. Понт де Сорг – Сорг – река, протекающая недалеко от города Альби.
78. ...графу Раймону Тулузскому, обвиненному в ереси, что было около 1206 года... – См. примеч. 30. Нострдам указывает дату, годом более раннюю, чем действительная. За этим событием последовало спровоцированное убийство папского легата, отлучившего его от церкви, а в 1209 г. Альбигойский поход. См. нашу статью в Приложениях.
80. ...Ричарду, королю Английскому, графу Раймону Тулузскому и Барралю де Бо, сеньору Марсельскому... – См. там же, примеч. 2-4; о Баррале де Бо см. ниже у Нострдама (XXIII).
81. ...с Адалазией, женой Барраля... – См. LVII, примеч. 7.
82. ...Ильдефонс, король Кастильский... Он, однако, сливается у Нострдама в единое лицо с Альфонсом Арагонским (LXXII, примеч. 7).
83. ...в обитель цистерцианскую. – См. XI, примеч. 22, и LXXII, примеч. 8.
84. ...Петрарка в "Торжестве любви"... – См. примеч. 24.
85. О Гильеме де Кабестане. – См. ХСІV и примеч. 1, а также Дополнение третье. С тем, чтобы привязать этого трубадура к Провансу, Нострдам помещает его в семью Сервьеров и превращает Раймона де Кастель Руссильона в Раймонда де Сейльянс. Имеются акты, относящиеся к семье де Серверис (Сервьерис) в период 1390–1423 гг. Версия Нострдама частично расходится с версией жизнеописания, где героиня, в частности, бросается с балкона, – у Нострдама она закалывает себя ножом.
86. ...в лето J231-е, в то время когда Раймон, граф Тулузский, был гоним папой Иннокентием и королем Французским. – Ср. примеч. 78. Речь идет о событиях тех же Альбигойских войн, однако дата указана слишком поздняя, хотя бы уже потому, что папа Иннокентий III умер в 1216 г.
87. ...Петрарка... и т.д. – Гильем де Кабестань в "Торжестве любви" как раз не упомянут. См. примеч. 24.
88. Раймон де Мирво – французская транскрипция имени Раймона де Мираваля. См. LVIII.
89. ...они промеж себя называли друг друга тайным именем Аудьярт. – См. там же, примеч. 4.
90. ...Педро, король Арагонский, виконт де Безье и Бертран де Сайссак... – См. там же, примеч. 5-7.
91. Есть тенсона... Раймона де Мирво с Бертраном де Аламаноном... – О последнем см. примеч. 42. Тенсона эта на самом деле, вероятно, принадлежит "тезкам" названных трубадуров – Раймону де лас Салас и некоему Бертрану (см. LXXXIV, примеч. 1); в ней не говорится о троянском коне.
92. ...Суда Любви... – см. примеч. 28. В тенсоне о Суде ничего не говорится.
93. Монах Монмажурский говорит... замок. – Нострдам пересказывает строфу об этом трубадуре из "сатиры" Монаха Монтаудонского, приведенную в LVIII, примеч. 1, к которой он, однако, от себя добавляет, что тот "по миновении года слезно умолял вернуть ему замок".
95. ...правил делами Авиньонского посольства... – Обстоятельство, совершенно немыслимое. Ср. примеч. 77. Нострдам, таким образом, привязывает трубадура к Провансу.
96. ...торговал комедиями и трагедиями... и т.д. – Еще один анахронизм в отношении как самих жанров (ср. примеч. 25), так и факта продажи произведений. Гильемские ливры – монета, чеканенная Гильемом де Форкалькьером.
97. ...Ричард, король Английский... до самой его смерти в лето 1189-е... – Нострдам указывает год, в который Ричард Львиное Сердце еще только стал английским королем. См. примеч. 16 и XVIII, примеч. 11, а также раздел XLI у самого Нострдама.
98. Звали ее Гильемона де Сольер... – Нострдам, по-видимому, в шутку нарекает знаменитую Гильельму Монашку (XVIII, примеч. 3) именем семьи своих друзей. См. примеч. 3.
99. ...к Бонифацию, маркизу Монферратскому... – См. XVIII, примеч. 5.
100. ...графа Раймона Тулузского... – См. примеч. 78. Знаменательно, что еретическая "комедия", державшаяся от всех в тайне, представляется именно в его владениях.
101. ...сочинил... похоронную песнь о покойном короле Ричарде Английском... – Т.е. "плач" (см. Дополнение первое, I, 1 А). Р.-С. 167,22.
102. ...песню с описанием Амура, его дворца, его суда и т.д. – Имеется в виду аллегорическая кансона Гираута де Калансона со стихотворным комментарием Гираута Рикьера. См.: Песни трубадуров. М., 1979. С. 180.
103. Арнаут де Mарейль – см. VII и примеч. Этот трубадур также обращен здесь в провансальца.
104. ...в конце сонета... – См. примеч. 12. Цитируемые стихи вымышленны.
106. Юк Брюнет – см. XXI, там же примечания об исторических персонажах.
107. ...Бертрана Карбонеля, пиита Марселъского. – Трубадур, сочинявший, среди прочего, куплеты (песни, состоящие из единственной строфы) и воображаемые тенсоны, в том числе с конем, с собственным плащом и т.п.
108. Бернарт де Вентадур – французская транскрипция имени Бертрана де Вентадорна. См. VI. Нострдаму было бы трудно сделать этого трубадура выходцем из Прованса, поэтому он говорит, что там жил его отец. О виконте Вентадорнском и Эблесе Вентадорнском, а также "герцогине Нормандской" и графе Раймоне Тулузском см. там же примеч.
109. ...Ричард, король Английский... взял ее за себя и увез из Нормандии в Англию. – Нострдам умножает исторические ошибки оригинального жизнеописания: согласно этому утверждению, Ричард Львиное Сердце женился на собственной матери, Алиенор Аквитанской.
110. ...песен, в одной из коих просит соловья втолковать сей принцессе... – Нам известны две песни Маркабрюна и Пейре Овернского, в которых трубадуры отправляют птиц, в одном из случаев соловья, с посланием к даме. У самого Бернарта есть знаменитая кансона, открывающаяся описанием полета жаворонка.
111. "Испытание любви возобновленной", "Весенние песни" и т.д. – Названия книг, приписываемых трубадуру, характерны для поэзии, современной автору.
112. ...имя коего неведомо... и т.д. – В оригинальном жизнеописании о своем авторстве заявляет трубадур Юк де Сент-Сирк (см. VI, примеч. 12), которому здесь посвящен раздел XIX.
113. Пейре Раймон ло Про – второстепенный трубадур, в оригинальных жизнеописаниях не представленный. Обильные цитаты заимствованы из подлинных песен.
114. Юк де Сент Сирк – см. VI. Поскольку факты оригинального жизнеописания этого трубадура были использованы Нострдамом для жизнеописания Монаха от Святого Цезария (см. гл. LXXVI), автор вводит здесь вымышленные факты. Имя "благородной дамы Клермонды де Квикеран" (другую представительницу этого дома Жанну де Квикеран Нострдам упоминает в главе, посвященной Бертрану де Паразольсу, LXXII) появляется, очевидно, чтобы почтить Пьера де Квикерана, написавшего "Похвальное слово Провансу" на латинском языке (французский перевод – 1614 г.).
116. ...сочинил песню на разных языках... и т.д. – До нас дошел этот интереснейший для своего времени лингвистический эксперимент.
117. ...император Фридрих II... – В песнях Раймбаута нет упоминаний императора.
118. ...был влюблен в графиню де Бурлац... – См. VII, примеч. 2.
119. Понс де Брюейль – "провансализирующая" модификация имени Понса де Капдюэйля из оригинального жизнеописания которого (XLVII) заимствованы имена дамы, возлюбленной трубадура, ее мужа и отца (см. примеч).
120. ..трактат, озаглавленный "О любовном бешенстве Андрея Французского" ... в житии Джауфре Рюделя. – См. примеч. 45.
121. Юк де Лобиер – действительно существовавший трубадур родом из Тараскона, чьи произведения до нас не дошли.
122. Барраль де Бо – см. о нем LVII и примеч. Ни в одном из источников о нем не говорится как о поэте. Рассказ Нострдама представляется чистой выдумкой. Анекдот о вороне заимствован из Новеллино (ХХХIII).
123. ...Альбохазенали, сына Абена Рагеля, араба... – Арабский ученый и астролог родом из Марокко, автор многочисленных сочинений, около 1230 г. путешествовавший по Югу Испании. Юк де Сент-Сирк, обменявшийся строфами с Гильемом Баусским, обвиняет последнего в помешательстве на физике и астрономии, откуда Нострдам, возможно, и черпает эти сведения.
124. ...переведенное на гишпанский или каталонский язык... – В арабской Испании, долгое время бывшей под арабским владычеством, что привело к частичному симбиозу обеих культур, была проделана колоссальная работа по переводу сочинений арабских ученых, философов и т.д. на европейские языки – латинский и испанский; таким путем средневековая Европа знакомилась с достижениями не только арабской, но и древнегреческой науки. Арабские астрологические книги переводились для Альфонса X Кастильского.
125. ...женился на дочери короля эрулиенов и ободритов... – Вымысел автора, играющего, в раблезианском духе, экзотическими названиями "варварских" племен. Эрулиены (лат. герулы) – восточногерманское племя, в III в. вытесненное датчанами из Скандинавии, распространились по обширным пространствам, к VI в. исчезают как этнос. Королевство ободритов (т.е. прибрежных жителей Одера) – одно из крупнейших славянских государств на правом берегу Эльбы, занимавшее весь север Германии, впоследствии захваченное германцами.
126. Роллет де Гассен – история этого певца, несомненно, вымышлена Нострдамом. Имя Роллет не встречается в Провансе. Многие персонажи с именем Рауль играли известную роль в Альбигойских войнах. Вероятно, одного из этих исторических героев Нострдам сделал трубадуром.
127. ...против суждения альбигойцев и лионских вальденсов... и т.д. – См. нашу статью в Приложениях. Ересь вальденсов, или лионских бедняков, последователей Петра Вальда, купца, который в 1173 г. роздал свое имущество нищим и начал проповедь бедности и покаяния, приобрела чрезвычайную популярность среди крестьянства южной Франции и Италии. В 1176 г. основал общину "совершенных", выступал против папы римского, отрицал таинства, почитание креста, догмат о чистилище.
128. ...противу тюшенов... – Тюшены (лесные разбойники) – группы сельских жителей, которые в отчаянии от многочисленных поборов вооружались против королевских чиновников. Первые такие группы появляются в 1361 г. Тюшены вели беспощадную войну против богатых, разоряли города (в 1384 г. – Арль), совершали разбой. Результаты их деятельности не уступали ущербу, наносимому гражданскими войнами, опустошавшими в то время Прованс. Впоследствии многие тюшены были казнены, примкнувшие к ним дворяне – обезглавлены.
129. ...кант на манер центурии... – Т.е. песнь, состоящую из ста строф, – форма, немыслимая у трубадуров. "Центурии" – так озаглавил свою пророческую поэму брат писателя, Мишель Нострдам (см. нашу статью в Приложениях); поэма составлена 12 центуриями (стокатренниками). т.е. главами, состоящими из 100 строф по 4 стиха (катернов).
130. ...епископа Кюзерана, о ту пору посла в Авиньоне... – См. примеч. 77.
132. Были они закадычные друзья с Раймбаутом де Вакейрасом. – См. LXX и здесь, раздел XX. Это утверждение восходит к "Торжеству любви" Петрарки, где упоминаются "два Раймбаута", и комментарию к нему Велутелло, которым пользовался Нострдам; впрочем, ни там, ни там они не названы друзьями.
133. ...как он сам то раскрывает в слове к своим песням... – Нострдам приписывает поэту авторство разо к собственным песням, каковые разо, если и существовали, до нас не дошли.
134. ...называя ее тайным именем Мой Жонглер. – См. LXVIII, примеч. 4.
135. ...к графине д’Юргейль... не смог завершить путешествие. – См. там же, примеч. 5 и 6.
136. ...Маргарите Провансской... вышла замуж за Людовика Святого, короля Французского. – Людовик Святой (1226-1270), человек глубоко религиозный, был организатором и руководителем двух крестовых походов. Его брак с Маргаритой Провансской, дочерью графа Раймона Беренгиера V (1209-1246), состоялся в 1234 г.
137. ...великим Ромео, дворецким графа Провансского... – См. примеч. 155.
138. ...во времена Гильема де Бо, графа Оранского... – См. LXXII.
139. ...император Фридрих Второй... – См. примеч. 117.
140. О Пейре Видале. – См. LVII. Ср. раздел XLVIII.
141. ...сын тулузского меховщика... – Эта легенда, как и история об отрезанном языке, восходит к посвященной трубадуру строфе в песне Монаха Монтаудонского, послужившего Нострдаму прототипом Монаха Монмажурского. См. LVII, примеч. 1 и 2, а также дальнейшие примечания к данном тексту.
142. ...к марсельскому принцу Райньесу... – Нострдам принимает за имя собственное сеньяль (условное поэтическое имя), которым называли друг друга трубадур и виконт Барраль Марсельский. См. там же, примеч. 5 и 8.
143. ...написал трактат, озаглавленный "О способе придерживать свой язык". – Название этого вымышленного сочинения, несомненно, связано с легендой об отрезанном у Пейре Видаля языке (см. примеч. 141).
144. ...похваляется, что ни снег, ниже дождь, ниже мрачная погода... – Один из вариантов распространенного у трубадуров песенного зачина (argumentum a tempore); другой вариант состоит в том, что прекрасное время года идет в лад с любовью поэта. Ср. Р.-С. 364,30.
145. Он уподобляет себя Говену... – См. XII, примеч. 15.
146. ...кабы у него язык был золотой... и т.д. – См. примеч. 141. Нострдам правильно понимает метафору о золотом (у Монаха Монтаудонского – серебряном) языке, раскрывая ее словами "сиречь говорил бы он с толком", но все же добавляет происшедший от нее миф об отрезанном языке.
148. О Ги д’Юсселе, Эблесе, Пейре и Элиасе, их двоюродном брате. – См. XXII.
149. ...к виконту д’Альбюссону, по имени Райнаут, и к жене его Маргарите... – См. XVIII, примеч. 13.
150. ...к графине Монферратской... – См. XXII, примеч. 5. Нострдам путает Монферан из оригинального жизнеописания с Монферратом.
151. А за то, что в сирвентах были обвинены папа Римский... и т.д. – Нострадам, как бы "пользуясь случаем", значительно развил тему, лишь вскользь затронутую в оригинальном жизнеописании, где она к тому же приурочена к имени одного лишь Ги д’Юсселя.
152. Жили они во времена Раймона Беренгиера, последнего графа Провансского из носивших сие имя. – См. след. главку.
153. Жомм Мотт – трубадур конца XII в. Приписываемая ему песня, как и связанная с ней история, вымышлена Нострдамом.
154. Раймон Беренгиер, граф Провансский – Раймон Беренгарий IV (V) (1209-1246).
155. ...некоего мудрого паломника... дворецким. – История Ромэ де Вильнёв, легендарного министра Раймона Беренгария IV, заимствована Нострдамом из комментариев (Бенвенуто да Имола, Ландино, Велутелло) к рассказу Данте (см. примеч. 158). Ромео – паломник (первоначально – в Рим, откуда имя).
156. ...венчанного короной неаполитанской обеих Сицилии. – Т.е. Пульи (Неаполитанского королевства) и королевства Сицилийского. См. историческую справку в нашей статье в Приложениях.
157. ...Непостоянным Каталонцем... – Раймон Беренгарий унаследовал от отца титул графа Каталонского.
158. Пиит Данте пространно поминает сего князя. – В сзязи с Ромэ де Вильнёвом, которого Данте поместил на небо Меркурия; о нем повествует поэту император Юстиниан в конце своей речи о судьбах империи (Рай, VI, 127-142). См. примеч. 155.
159. Саварик де Маллеон – см. ХХVIII. В связи с его репутацией "вольнодумца" см. там же, примеч. 1.
160. ...писал он в ученом и тяжком стиле. – С этим утверждением трудно согласиться. Две тенсоны, в которых принял участие Саварик, приводятся при его жизнеописании и разо (XXVIII).
161. ...из дома Аспремонтов (иные пишут Леви)... – Эта и следующие истории вымышлены Нострдамом. Этот род известен с XI в. В ХIII в. известен Ги де Леви, участник крестового похода против альбигойцев.
162. ...из дома Гландевесов... разумея под сим дуб с желудями и намекая на ее прозвание... – Представители этого дома известны в Провансе с ХII в. Современниками Нострдама были Антуан де Гландевес, провансальский дворянин, ратовавший за независимость Прованса от французского королевства, и Гаспар де Гландевес. Glande по-фр. желудь; возможны непристойные импликации.
163. ...сына Юка де Бо, виконта Марсельского, от госпожи Барраль. – Ср. LVII, примеч. 3, и здесь выше, примеч. 16.
164. ...умер в каком-то ратном походе на помощь королю Французскому... См. ХХVIII, примеч. 1.
165. О генуэзце Бонифации Кальво. – См. С. Провансальское жизнеописание этого трубадура неизвестно.
166. Влюбился он в Беренгиеру, племянницу короля Ферранда, в честь коей сочинил много песен на языках провансальском, гишпанском и тосканском... – Беренгиера, дочь короля Кастилии Альфонса VIII (1158-1214), жена короля Альфонса IX (1188-1229), – не племянница, а мать короля Кастилии Фердинанда III Святого (1217-1252), в 1230 г. присоединившего Леон. Помимо провансальских песен, нам известны две песни трубадура на галисийско-португальском языке.
167. Среди его песен есть одна на трех помянутых языках, обращенная к кастильскому королю Ильдефонсу... – Одна из сирвент трубадура написана на трех языках... – К двум упомянутым языкам в ней добавлен французский. При дворе Альфонса X трубадур находился в 1253-1254 гг.
168. ...к Ильдефонсу, королю Кастильскому... – См. пред. примеч.
169. Аймерик де Пегильян – см. LXIII и примеч. к тексту. Нострдам более или менее придерживается, расцвечивая ее выдуманными им добавлениями, канвы оригинального жизнеописания, называя лишь Альфонса VIII Кастильского Альфонсом Каталонским и добавив к странствиям трубадура эпизод посещения им двора Беатрисы Провансской (см. раздел ХХ VIII и примеч. 154), на смерть которой в 1269 г. он отозвался плачем (Р.-С. 10, 22), а место упоминаемого там маркиза Монферратского занимает "маркиза Малеспин" (т.е. Маласпина).
170. ...был он большой приятель с Ги д’Юсселем, с Пейре Видалем... – См примеч. 148 и 140. Выше упоминается Гильем де Бергедан – см. ХСІІІ.
171. ...и обоими Раймбаутами. – Т.е. Раймбаутом де Вакейрасом и Раймбаутом Оранским. См. примеч. 115 и 131.
173. Гаусберт де Пойсибот – см. XXIX и примеч. Нострдам использовал провансальское жизнеописание, несколько его видоизменив: имя Барраса в провансальской биографии не упоминается (Баррасы – дворяне Прованса. Бастард Баррас поддерживал Карла V, был назначен им правителем Экса и там был убит). Арль, Авиньон, монастыри Пиньян и Торонет там также не названы. Дата смерти поэта (1263) – слишком поздняя.
174. ...к Саварику де Маллеону... – См. примеч. 159.
175. ...был и на службе у Карла I, графа Провансского... – Обстоятельство, хронологически несовместимое ни с приведенной датой смерти трубадура, ни с его близостью с Савариком де Маллеоном, так как Карл Анжуйский получил графство Провансское только в 1246 г.
176. Пейре де Сен-Реми – вполне вероятно, что Нострдам избрал для этого вымышленного им трубадура имя одного из своих современников или просто своего родного города.
177. ...искусному и ученому Арнауту Даниэлю... – См. примеч. 60.
178. ...наглость и гордость арлеатинцев... марсельцев... и т.д. – В 1216 г. Марсель, Арль, Ницца и Авиньон восстали против графа Провансского Гильема де Бо, принца Оранского, получившего от императора Фридриха II титул короля Арля и Вьенны. Упомянутые процветающие торговые города проявляют недовольство ограничениями, чинимыми подеста и магистратом, подчинявшимися "иностранным сеньорам" (намек на каталонскую династию, правившую Провансом). Эти города, по примеру итальянских городов-республик, стремятся к независимости. В интересах развития торговых связей Марсель и Ницца заключают союз с Генуей, Авиньон – с Сен-Реми, Арль – с Пизой и Нимом.
179. Аймерик де Бельвезер – подобно Данте и его итальянским комментаторам, Нострдам заменяет сомнительно звучащее имя этого трубадура (см. XXXVI и примеч.) на привлекательное "Приятный для взора".
180. ...к Раймону Беренгиеру, графу Провансскому... – См. примеч. 154; ...принцессу именем Барбосса... – Производное от Барбосо, вероятно, то же, что Баррас из жизнеописания Гаусберта де Пойсибота (см. примеч. 173).
181. О Пердигоне – см. LIX. Иная сравнительно с оригинальным жизнеописанием ориентация варианта Нострдама может служить материалом для различных гипотез.
182. ...на службе у Дофина Овернского... – См. XLII.
183. ...приятель обоих вышеупомянутых Аймериков... – Т.е. Аймерика де Пегильяна и Аймерика де Беленоя. См. примеч. 169 и 179.
184. …женился на провансальской даме из дома Собранов именем Саура... – Имя вымышлено Нострдамом. Саура – "русая" (пров.).
(пер. С. В. Петрова) Текст воспроизведен по изданию: Жизнеописания трубадуров. М. Наука. 1993
