СНОШЕНИЯ ЦАРЯ ИОАННА ВАСИЛЬЕВИЧА С ИМПЕРАТОРОМ ФЕРДИНАНДОМ О ЛИВОНСКИХ ДЕЛАХ

Ливонская война начата была двадцать второго января 1558 года. В это время в Ливонии был магистром ордена Фирстенберг, преемник фон Галена. Быстрые завоевания Иоанновы в Ливонии обратили внимание северных государей; из них ходатайствовали: король польский — Август; шведский — Густав Ваза; датский — Фердинанд II. В его же время ливонцы тайно заключили трактат с императором Фердинандом. — В одно время от всех государей, в 1559 году, пребыли послы в Москву.

От императора Фердинанда прибыл туда же гонец с грамотой, в феврале месяце. Об этом [4] сохранилось известие: в продолжении царственной книги: “Прихал гонец от Цесаря Римского и наивышшого Короля Фердинандуса, Ероним, с грамотой... И Царь и Великий Князь гонца Цесарева отпустил, почтив, а к Цесарю с ним грамоты послал, объявляя свое государство, что силу Бог дал, и похочет Цесарь быти в любви и в братстве... и он бы прислал своих великих послов от советников своих, и тогда о всех делах договор учинят”.

Ходатайство Фердинанда было безуспешно. Иоанн, изложив причины войны ливонской, требовал от него полномочных послов для заключения трактата. Между тем военные действия в Ливонии продолжались. После взятия Феллина, Фирстенберг, как пленник, был привезен в Москву. Иоанн дал ему во владение костромское местечко, где он и кончил дни свои.

Все это написано в ответном письме Иоанна. Карамзину были известны: грамота Фердинанда, по ватиканским выпискам Альбертранди, и ответная грамота Иоанна; но где сия последняя находится — об этом ничего он не сказал. — Обе эти грамоты представляются здесь в переводе с латинского, по спискам господина Штрандмана, хранящимся в Румянцовском музее и учиненным с подлинных рукописей, находящихся в Ватиканской Библиотеке в Риме.

Грамота императора Фердинанда к Великому Князю Московскому.

Король Фердинанд Светлейшему Царю.

Не без душевного прискорбия осведомились мы, в последних месяцах, что недавно ваше светлейшество, под предлогом какого-то противозаконного [5] собирания доходов, или контрибуций, с Дерптской Епархии, пошли злейшей войною, не только против преподобного Вильгельма Фирстенберга, магистра тевтонского ордена в Ливонии, но даже против самого ордена и ливонских провинций; и между тем, как заключили, с магистром и с орденом, чистейший, справедливейший и христианнейший трактат, - неоднократно, вражески и безмилосердно, стали мечом и огнем опустошать озвученную епархию и прочие ордену принадлежащие земли; причем осаждали, брали и занимали многие города и укрепления, с тем, вероятно, намерением, чтобы всю Ливонию. отторгнуть от священной Империи Римской и власти своей подчинить!

Но так как упомянутый магистр и орден, со своими ливонскими провинциями, состоит значительным членом священной Империи Римской, и не может посему, без тяжкого оскорбления нашего и священной империи, быть обеспокоиваем и томим войною; и нам, по императорскому сану нашему, надлежит ревностно заботиться о том, чтобы провинций и прав сей Империи Римской никто не стеснял и не отнимал: мы признали необходимым объяснить это вашему светлейшеству настоящей грамотой. — Впрочем, мы считаем совершенно невозможным, чтобы ваше светлейшество, по справедливости своей и старинной дружбе, которую с блаженными предшественниками вашими, римскими императорами и королями, а также с курфирстами, герцогами и прочими чинами Империи Римской, вели пресветлейшие предки ваши, и которую ваше светлейшество сами доселе доказывали нам, ныне вдруг, переменив свой образ мыслей, вздумали подать какой-либо повод к оскорблению нашему и чинов империи; о чем легко бы можно заключить, если бы ваше светлейшество, старались кого-либо из помянутых чинов подчинить своей власти; и это потому что, как мы, так и они, обязаны его [6] покровительствовать, и защищать. Но не могли бы мы также перенести, равнодушно и того, чтобы сам магистр с орденом и своими ливонскими провинциями вышел из повиновения и верноподданства империи нашей, или же был притесняем!

Посему благосклонно просим в требуем, дабы ваше светлейшество от ведения войны с вышереченным магистром и орденом ливонским, а равно и с подданными их, — так как они суть почетные члены Империи Римской и от нас зависят, — совершенно воздержались, и все места, земли в подданных, что только отняли у них, в целости же им возвратили, а также и впредь не делали им отнюдь никаких неприятностей и неприязненных нападков; а если бы считали себя со стороны того магистра и ордена обиженными, то лучше бы ласково и дружески с ними примирились, а не разведывались оружием.

Мы, однако ж, обещаем, по выразумении неприятностей вашего светлейшества, действовать в этом деле так, чтобы ваше светлейшество не могли иметь ни малейшего повода к неудовольствию — чего и ожидаем от благочестия и умеренности вашей. Что же касается до нас, то мы, как с своей стороны, так и со стороны чинов священной империи, сохраним всяческое доброхотство, дружбу и соседственное благорасположение; везде и всегда будем готовы, по желанию вашего светлейшества, способствовать к преуспеянию всего того, что касаться будет сохранения и умножения чести и благоденствия взаимного.

Впрочем, остаемся в полной уверенности, что ваше светлейшество поступите, как подобает благочестию и сообразно благоразумно в справедливости. За сим, желая вашему светлейшеству здравствовать и в намерениях ваших успевать, ожидаем желаемого с вашей стороны ответа. Вена.

19 октября 1558 года. [7]

Ответная грамота Великого Князя Московского к Цесарскому Величеству

Соизволением Всемогущего Бога, в Троице славимого, Премудрого Создателя всех живых, Совершитетеля всего благого, Единого, Мудрого и Грозного, Всевышнего на престоле своем, Судьи всех и Хранителя, Коим цари царствуют: а князи правят, и могучие поддерживают царя, — Его всещедрой милостью, — Мы, великий государь Иоанн Васильевич, царь казанский, и астраханский, государь московский и великий государь, смоленский, и великий князь тверский, югорский, пермский, вятский, болгарский и иных. Государь и великий: князь Новогорода низовской земли, и черниговский, рязанский, волотцкий, ржевский, бельский, ростовский, ярославский, белоозерский, удорский, и обдорский, кондинский и иных, и всея сибирские земли, и всея северные страны, повелитель и государь ливонские земли и Юрьева и иных — Фердинанду королю венгерскому, богемскому, далматскому, кроатскому, славонскому, природному королю испанскому, эрцгерцогу австрийскому, герцогу бургундскому, брабандскому, штирийскому, каринтийскому, каринскому (шверинскому), марграфу карниольскому, моравскому, герцогу луксенбургскому и обеих Силезий, виртембергскому и обеих Сицилий, и фетскому государю луцкомитскому (?) графу габсбургскому и тирольскому и тридентскому и кобургскому горицкому и.... графу альзацкому (?) марграфу Римской Империи, бургундскому. (1), верхней и нижней Лузаций, и государю Славонии и порта навского и салинского, — нашему любезному другу; от Бога Всехранителя, здравия, всех благ поспешения, в сие настоящее время, и благоденствия твоему светлейшеству желаем. [8]

Грамоту твою, присланную к нам с человеком твоим Еронимом, мы получили, и так как с уважением упоминается в ней, о предшественниках наших, великих государях, Василие и Иоанне, блаженные памяти родителях наших, и о тех дружеских и совершенно братских отношениях, в которых вышереченные великие государи, всегда находились с твоими прародителями — Филиппом, Максимилианом и Фридериком, и которые благосклонно желаешь сохранить и с нами равномерно, — то и наказали мы, чрез послов твоих, пожелать тебе здравия, и в особенности, передать нашу великую милость!

Что же касается до просьбы твоей у нас о ливонцах, дабы я простил им негодование наше на них, и пристал на мир; пред лицом любезнейшего пресветлейшества твоего, то да будет известно, что за вину и несправедливости их и за нарушение христианства и всякое не правое деле, следовало бы, чтоб и твое негодование и гнев обрушилась на них, как на нарушителей справедливости и правоты;

Во-первых, они нарушили наказ Господень и приняли учение Лютерово. Притом со времен предков наших, начиная с Георгия Великого они обязаны были доселе платить нам контрибуцию и чинить всякое повиновение: ибо замок Юрьев (arcem Georgii), именуемый Дерптом (Derpto); во имя свое соорудил предок наш царь Руси (Coesar Russiae), по имени Юрий Ярослав, лета пять тысяч тридцать восьмого, равно как и прочие многие города в землях ост-зейских основал; а также в Гивергене (in Gyvergeno) Колывани и Риге соорудил храмы Божьи (Lectias Dei) и купцам своим русским устроил, в тех городах, рынки; построил дворцы и крепости, и установил свободные ярмарки, без всякого взимания с них пошлины; и дозволив им вести свободный торг со всеми вашими итальянцами, утвердил это и [9] грамотами своими; и с того времени учреждение это существует и поныне. Равным образом и в новейшие времена магистром или князем и архиепископом, и епископом юрьевским, а также и собственным их епископом и всеми ливонскими людьми эта торговля утверждена, в их грамотах, под христианской клятвой, и на всех таковых приложены их печати, дабы сие было и впредь также ненарушимо и сохранялось по-прежнему. Но ливонцам христианская клятва в собственные, на их печатями, грамоты ничего не значили: они христианские церкви наши осквернили (violaverunt), располагая там конюшни, места человеческих нечистот (loca excrementorum humanorum); и иконы Спасителя нашего Иисуса Христа, Его Пречистой Матера, святых апостол, святых угодников Божиих и святых мучеников, одни пожгли, а другие побросали даже в нечистые места (in loca immanda); все же площади, и окрестности дворца и другие службы жилые и городские. (alias necessitftes vitae et terrae) под подножный корм заняли (pascetis occupaverant) и старые долги свои, следующие нам, начали пренебрегать. Несмотря на все это, мы часто увещевали их, дабы они обратились к Богу, и от нечестия к благочестию, грамотами нашими и посланиями старались их направить к древнему их закону, как хороший врач ко здравию, и все это для собственной их пользы и спасения; но упорство их слабоумия изменилось в кость и ребро, и сердце их закоснело, как сердце Фараона, пока не обрушится на них, что сказано (в Св. Писании): “Ожесточу Фараоново сердце, да проявлюсь в нем!” И таким образом, когда неслушают они ни нас, ни наказов наших, то да и терпят ныне за своевольство свое от огня и меча, не по желанию нашему, а по собственному умышлению, как гласит пророк: “Возложили уста свои на небо и язык прейде в землю!” [10]

Буде же угодно пресветлейшеству твоему и с нами пребыть в дружбе и любви, то весьма похвально и хорошо помышление твоего высочества (Tuae altitudinis), как сказано о блаженных и достохвальных предках наших; что же касается до нашего в Ливонии правления и поверки правосудия (Justiti? revisio) и усмирения смут и грабежей и успокоения их мятежнического духа, то было бы хорошо, чтоб кого, из честных и благоразумных советников своих, твое пресветлейшество ко мне прислало; и если очи пресветлейшества твоего провидят из того посольства наш достойнейший и неукоризненнейший ответ изложенного в грамоте великодушия (responsum profatae in officio magnitudinio), о чем доселе не было известно твоему отличному и здравомыслящему пресветлейшеству, тогда познается что было прежде и что ныне есть, и для вящщего устранения всякой сомнительности будет оно обнародовано!

Писано в великом городе Москве, во дворце нашем, лета семь тысяч шестьдесят восьмого (1560), месяца февраля 24 числа, царствования нашего на русском престоле в двадцать седьмой год; в Рязани же в восьмой, и в Астрахани в третий.

(перевод В. Любич-Романовича)
Текст воспроизведен по изданию: Сношения царя Иоанна Васильевича с императором Фердинандом о ливонских делах // Сын отечества, № 9. 1842