АФАНАСЬЕВ Д. М.

РОССИЙСКО-АМЕРИКАНСКИЕ ВЛАДЕНИЯ

(Историческое обозрение образования Российско-Американской компании и действий ее до настоящего времени. Составил П. Тихменев. Часть I, 1861 г. и часть II, 1863 г. С тремя портретами первых деятелей компании и четырмя картами).

В статье «Амурский край и его значение» (Мор. Сбор. 1863 г., № 11), проводя идею о необходимости морского развития у берегов Восточной Сибири, в видах утверждения русских интересов на Восточном океане и достижения действительной полезности амурского края, мы указали и на некоторые, необходимые, по крайнему разумению, меры к воссозданию там русских морских элементов. Интересуясь этим развитием и обдумывая способы водворения морских промыслов на русском крайнем востоке, мы остановили свой взгляд на русской Америке, открытие которой было причиной первого знакомства нашего с Восточным океаном и породило заметное частное судостроение в охотских портах. Говорят, что с половины прошлого столетия, т. е. со времени открытия северо-западных берегов Америки, до водворения там российско-американской компании, из охотских портов выходило ежегодно до 20 промысловых судов, вызываемых обильным пушным промыслом на американском берегу и окружающих его островах. Этот американский берег и в настоящее время манит нашу мысль. Положение этого края, богатого многими данными для прочной морской оседлости, обращает на себя [2] особенное внимание при обследовании возможности утверждения у берегов Сибири нашего национального мореплавания и морских промыслов.

В последние три года, по поводу исхода срока привилегий Российско-американской компании, появилось несколько статей, в Морском Сборнике и в других журналах, трактовавших о дествиях этой компании, о ее принципах и значении в общем государственном строе, о необходимости изменения монопольной системы ее пользования и т. п.; но все эти статьи, за и против, имели по большей части полемический характер, без строгого критического обследования исторического развития организации этого, странного в наше время, правительственно-коммерческого учреждения, и потому не представляют твердой почвы для исследователя.

Останавливаясь, как мы сказали, с живым сочувственным вниманием на современном состоянии русской Америки, мы с особенным любопытством встретили книгу г. Тихменева, выставившую нам довольно полное собрание фактов о деятельности Российско-американской компании, история которой есть история управляемой ею страны. Компания эта именем России заняла обширную американскую территорию, освоила ее за государством и владеет краем на особых льготах более 60 лет, и потому исторические факты о действиях компании, выведенные г. Тихменевым из архивной пыли на свет, представляют для нашего интереса неоцененный сборник.

Мы не можем не высказать здесь своей благодарности г. Тихменеву за составление такого интересного сборника, который довольно удовлетворительно, на наш взгляд, объясняет положение Российско-американской компании в ее административном и коммерческом значении, хотя объемистый труд этот, заключая, повидимому, панегирик компании, требует от читателя некоторых усилий для самостоятельного уяснения значения выводимых им фактов. Впрочем, такое уяснение не требует большого труда. Здесь дело говорит само за себя. Г. Тихменев, делая свои выводы о полезной деятельности компании и усиливаясь выставить эгоистические действия ее в благоприятном для нее свете, конечно писал под влиянием интереса существования этой компании, предоставившей в его пользование свои архивы и обязательно принявшей на себя издержки издания обозрения. Но надо отдать справедливость, что он в своем историческом обозрении был во многом верен истине и добросовестным собранием подробно изложенных архивных сказаний, помимо игривых, иногда очень блестящих, похвал своему патрону, дает возможность довольно [3] легко читать между строками и выводить самую суть о знаменательной и, может быть, очень благонамеренной, но вполне несовременной и вялой деятельности Российско-американской компании.

Не станем цитировать книгу г. Тихменева и искать недостатков в частностях изложения. Мы смотрим на его труд, как на сборник исторических сведений о деятельности компании и, пользуясь этими материалами, попробуем сделать беспристрастный обзор современного состояния Российско-американских владений и возможного улучшения для них настоящего, к несомненно-полезному и необходимому участию этой страны в общем развитии всех русских приокеанских владений.

Русские владения в Америке, на северо-западном берегу ея, состоят из материка, заключающего в себе (по приближенному нашему определению) до 20000 кв. геогр. миль, с протяжением морского берега до 6000 верст, в главных изгибах, окруженного на всем пространстве группами множества островов.

По замечаниям исследователей этого края, характер всея страны, в разных ее местностях, имеет много общего: всюду высокие горы вулканического происхождения, множество хвойного леса, тундристая почва и суровый, сырой и холодный климат, препятствующий исключительному водворению земледельческой оседлости. По климату, в отношении земледелия, этот материк можно разделить на два отдела – северный и южный, разграничением которых служит полуостров Аляска, выдающийся острым углом далеко в море на юго-запад, на 320 миль. Все побережье к северу от Аляски, по наибольшей суровости, положительно неспособно к земледелию; здесь по нужде могут разводиться только немногия огородные овощи. Южная часть – от Аляски до широты северной 54°40', т. е. до границы с английскими владениями – хотя также сурова по продолжительной зиме, постоянным туманам и сырости почвы, но при опытном уходе может давать хлеб для местного потребления. Особенно обращают на себя внимание: громадный Кенайский залив и стахинский берег, из которых, по всей вероятности, образуются со временем земледельческие округи. Конечно, по многим неблагоприятным условиям, здесь нельзя ожидать полного земледельческого развития, тем более, что иные естественные произведения страны и изобилие морских промыслов представляют выгодное занятие для жителей, а соседство на юге более благоприятных для земледелия английских колоний и Калифорнии даст возможность жителям нашей Америки получать оттуда хлеб в обмен на свои промыслы. [4]

Озер, рек и ручьев много; но между ними нет особенно замечательных по каким либо удобствам торгово-промышленного развития той или другой местности. Все реки, при большом падении, порожисты и несудоходны; но в дикой, лесной и гористой стране, далекой от удобств гражданского благоустройства, oнe представляют хорошие зимние торговые пути вглубь края и должны служить путем цивилизации для внутренних туземных племен.

Леса, как все необъятные леса нашего тундристого севера, представляя первобытную чащу с оголенными корнями, прикрытыми мхами, валежником и гнилью веками наваленных стволов, по большей части состоят из дряблых тонкоствольных дерев – ели и лиственицы. Сосна, береза и ольха показываются местами, другия же породы встречаются еще реже. В этих лесах попадаются и толстомерные крепкие деревья, но их надо выбирать по одиночке и притом оне встречаются по большей части внутри, на далеком расстоянии от берегов.

Геологические богатства страны можно считать почти необследованными. Каменный уголь замечен в некоторых местах, а в Кенайском заливе он разработывается по нуждам местного потребления, для пароходов; там же замечены признаки золота; по Медной реке предполагается большое содержание меди; на полуострове Аляска оказались графит и железо; в заливе Бристоль, к северу от Аляски, предполагается янтарь, а выше к северу, по всему побережью, замечено много мамонтовой кости; но все это далеко не дает понятия о вероятном богатстве содержания почвы такого обширного края и степени возможного пользования им для будущих поселенцев.

Весь берег этого материка изрезан множеством заливов и бухт, которые, на юг от Аляски, обставленные высокими обрывистыми берегами, очень приглубы и по большей части не замерзают; на север же почти все, при низменных берегах, заносятся песком и илом от впадающих в них речек и недозволяют глубоким судам близко подходить к берегу. Впрочем, по всему побережью часто встречаются более или менее удобные якорные стоянки, и в этом отношении берег русской Америки представляет замечательная выгоды мореплаванию.

Из островов, рассыпанных вокруг материка, особенно замечательны архипелаги: Ситхинский, Кадьякский и Алеутский; последний тянется от оконечности Аляски длинною грядой далеко в океан, по направлению к Камчатке, и может служить естественным путем для каботажного сообщения двух противоположных [5] материков. На многих островах есть удобные гавани и почти всюду хорошие якорные стоянки. Лесу, кроме Ситхинского и Кадьякского архипелагов, нигде нет; но за то, на Алеутских островах и выше от них, к северу, по всем островам много выкидного леса, приносимого к берегам ветрами и океанским течением. На одном из Алеутских островов, Амчитка, замечен слой выкидного леса над водой, высотою до 50 фут.

На всех островах и по прибрежью материка изобилие различных морских зверей представляет, со времени открытия их, в продолжение целого столетия, неиссякаемый прибыльный морской промысел для туземных, русских и иностранных промышленников. Киты, моржи, сивучи, нерпы, выдры, морские коты и бобры совершенно могут обеспечивать многия тысячи жителей. Один остров Павла, в группе Прибылова, дает ежегодно 70 тысяч морских котов. Островитяне не ведут правильной охоты на китов, а между тем, китовый жир и мясо в общем употреблении между ними, – они довольствуются только мертвыми китами, случайно выкидываемыми морем. Рыба всех сортов, в том числе треска и сельди, в большом изобилии всюду и составляет главный продукт местного потребления. Различных пушных зверей, внутри страны и по островам, также очень много; из них замечательные по ценности: лисицы, речные бобры, соболи и песцы.

Всех жителей в русской Америке, туземцев, считается примерно до 50 тысяч; но это гадательная цифра, ни на чем неоснованная. Все жители материка разделяются на два главных племени: колошенское – самое многочисленное, занимающее южную часть наших владений, и северное или эскимоское. По счету Российско-американской К°, всех колош, в известных ей селениях, расположенных у берегов, насчитывается до 8 тысяч душ обоего пола. Как морской берег представляет для туземцев все выгоды промыслов и их обмена, то они преимущественно группируются на нем, и потому чем дальше внутрь страны, тем жителей надо полагать меньше. На этом основании, можно быть уверенным, что, приняв сосчитанное компанией число колош вдвое, мы можем определить близкую численность этого племени в 16 тысяч душ. Для счета всех северных племен мы можем принять ту же цифру, что составит для них наибольший предел, так как большая суровость и бедность природы северного края составляют значительное препятствие к числовому развитию населения. На островах, по счету Рос.-ам. компании, жителей до 6 тысяч. [6]

Администрация всей страны, с 1799 года, вверена правительством акционерной Российско-американской К° на особых для нее льготах по торговле, промыслам и владению. Для управления страной, или лучше своими промысловыми учреждениями в ней, компания имеет, в основанном ею порте Новоархангельске, на острове Ситха, правителя, колониальный совет и гарнизон, а в прочих местах, по прибрежью и на островах, конторы и агентства. На основании привилегий, разширенных в 1821 и в 1844 годах, все занятые компаниею земли, все промыслы и торговля в наших американских владениях предоставлены в исключительное ее пользование, а инородцы, крещеные и вообще признающие власть компании, могут быть назначаемы ею на работы с платой по таксе, составленной от компании, т. е. обязаны службой компании.

Составленная частной предприимчивостию, Российско-американская К°, в разных ее видоизменениях, официально существует около 75 лет, с 1788 года, т. е. с того времени, когда Екатерина II удостоила благодарить рескриптом учредителя К°, Шелихова, за полезные действия его в Америке. В последующее за тем царствование, в 1799 г., по поводу соединения двух промышленных обществ в Америке в одну компанию, предоставлено ей исключительное право всякого промысла и торговли в том крае на 20 лет, причем даны в ее пользование, на таком же праве, и Курильские острова, лежащие между Камчаткой и Японией. В акте того года об учреждении К°, между прочим, сказано: «Сообразуясь с Высоко-Монаршей волею Его Императорского Величества Всемилостивейшего Государя Императора, благоволившего удостоить соединение наше Высочайшим одобрением, с тем, чтобы образовались мы по достойному подражания порядку иностранных европейских компаний, и Всемилостивейше повелевшего, чтобы, по образу тех, учредить между нами такую коммерцию и порядок, по которому бы следуя, всю истинную пользу, можно было обратить к российскому купечеству». Там же о намерении и предмете компании сказано: «входить во всякие торги и промыслы, купеческому состоянию сходные и законами дозволенные во всей Российской империи и вне оные»; а Высочайше утвержденной в то время привилегиею пояснено: «производить ей мореплавание ко всем окрестным народам и иметь торговлю со всеми около лежащими державами».

Из этого мы заключаем, что главнейшая цель образования Российско-американской К° была в установлении морских [7] торговых сношений, в общее коммерческое пользование нашего купечества, на далеких морях, в новых для нас странах. Правительство того времени находило нужным открыть такие пути и тем разширить торговые обороты отечественных капиталов; поэтому, воспользовавшись предприимчивостию промышленных предпринимателей на берегах Америки, разрешило им составить общество с исключительным правом пользования всеми богатствами этой страны, в виде особой гарантии на трудное дело, предстоявшее этому обществу – основать и утвердить комерческое сближение России с народами, обитающими по Восточному океану. И действительно, первый период существования Российско-американской К° резко отличается от последующего за тем времени торговою предприимчивостию в соседних странах. Корабли Баранова, первого правителя, ходили в Калифорнию, в Кантон, в Манилу, на Сандвичевы острова и даже в Южную Америку. Не смотря на свое недалекое образование, на совершенный недостаток добросовестных, дельных помощников, на отсутствие приличных средств к мореплаванию и торговле, он всюду старался о коммерческом сближении, прокладывая торговый путь на недоступные до того времени рынки, чрез своих русских и иностранных агентов. Будь у Баранова несколько более образованных помощников и более благонадежных судов и командиров, которым бы без боязни он мог вверять ценные грузы, он был бы более счастлив в этих стремлениях и, конечно, достиг бы прочного утверждения своих торговых интересов на иностранных рынках. К сожалению, агенты, по большей части американские шкипера, обманывали его в обмене доверяемых им товаров; суда были до того гнилы и так дурно строены, почти без всякого металлического скрепления, что их беспрестанно раздергивало на волнении; наконец, управление этими судами, по большей части под командой какого нибудь пьяного матроса (морехода), было из-рук-вон плохо. Долги и мучительны были плавания таких мореходов. Незная ни места, ни времени, незная где север, где юг, они вместо Алеутской гряды попадали в тропики и потом, поворачивая от солнца на-авось, иногда благополучно достигали цели. Обыкновенно плавание из Охотска в Америку совершалось в продолжение двух лет и считалось благополучным, если судно не разбивалось. Вообще в первый период, с 1799 по 1820 г., компания купила у иностранцев 13 судов и построила собственными средства 15; из них – 16 потерпели крушение и 5 разобраны по негодности. Если бы можно было поднять завесу того времени, раскрыть все [8] подробности этих необыкновенных морских вояжей, то мы бы, конечно, с содроганием сердца прочли эту повесть первого знакомства нашего с океаном, потому что нашли бы в ней все ужасы бедствий, лишений и гибели, постигавших наших предпринимателей, и притом увидели бы полное невежество этих людей в морском деле, достойное плавателей времен Трои, когда мореходное искусство греков было еще в первом периоде младенчества. Но нас поражает не совершенное отсутствие необходимых знаний, а необыкновенная смелость этих людей, равнодушных к опасности. Так, промышленник Слободчиков, в 1806 году, отправившись, по распоряжению Баранова, с партией на 50 байдарках (туземная легкая лодка, сшитая из сивучьих шкур) на промысл бобров к берегам нового Альбиона, пошел оттуда, по окончании промысла, на тех же байдарках, на Сандвичевы острова, имея штурманом, по своему незнанию пути, американского матроса, и потом, тем же способом, возвратился на Кадьяк, уже без штурмана, потеряв на пути только одну байдарку и 2-х человек. Не смотря, однако, на все неудачи Баранова в проложении торговых путей, на значительные убытки от частых крушений, с потерею иногда очень ценных грузов, на необходимо большие расходы первого устройства и обзаведения, материальные выгоды компании в первый период нельзя назвать плохими. Первоначальный, основной капитал ее из 730 000 руб. вырос, к концу первого периода, к 1820 году, в 4 570 000 руб.; кроме того, за все время выдано дивиденда по акциям 4 157 000 руб. и уплачено в казну разных пошлин по ввозу чаев, обмененных на меха, 2 миллиона рублей. Начало всегда трудно и первый опыт дорого стоит; но начало сделано, путь указан и нужна была только энергическая последовательность в духе первого периода, т. е. устраивая и улучшая промышленные обзаведения в Америке, стараться утвердить чрез смышленых агентов начатые с народами, окружающими океан, коммерческие связи, распространяя их более и более. К несчастию, вышло иначе.

По привилегии, утвержденной в 1821 году, все острова Российско-американских владений признаны как бы собственностию компании, а населяющие их жители, островитяне, §§ 51 и 53 – обязаны служить компании для ловли морских зверей, с правом назначения половинного числа всех жителей, с платою не менее 1/5 против платы вольнонаемных русских промышленников. В отношении материка и его жителей сказано: «что компания, имея [9] главным предметом ловлю морских и земных зверей, не имеет посему надобности распространять свое владычество внутрь тех стран, по берегам которых она производит сии ловли, и не должна стараться о покорении обитающих там народов; а посему, если бы компания находила свои выгоды в учреждении факторий и в некоторых местах американского материка, для безопасности своих торговых действий, то она должна производить cиe с согласия природных жителей тех мест». Впрочем, по этой же привилегии еще существовал условный § 7 – «производить мореплавание ко всем окрестным народам и иметь с ними торговлю, по изъявлении на то согласия от их правительства.

С окончанием вторичного срока, в привилегии, утвержденной в 1844 году, уже нет разделения островитян от береговых жителей, но, в § 265 сказано об обязательной службе вообще инородцев; плата за обязательную работу также неточно определяется: § 267 назначает плату эту по таксе, установленной от компании. Там же, § 264, сказано: «но если пожелают (инородцы) продать что либо из приобретенной ими мягкой рухляди, то cиe не иначе им дозволяется, как только одной компании исключительно, по таксе, которую правление ее имеет представить правительству». По § 281 запрещается компании силою распространять свои владения внутрь страны. В отношении мореплавания и торговли по Восточному океану, § 6 дозволяет только компании отправлять суда свои ко всем окрестным народам и в китайские порты, «буде пожелает».

Следя за постоянным развитием привилегий компании в различные ее периоды, мы заметим, что она, водворяя крепостное право в русской Америке, все прочнее и прочнее утверждала там свою помещичью власть, отстраняясь в то же время от первоначальной цели своего основания, от торгового сближения с окружающими океан народами, и наконец, выхлопотав официальное дозволение предпринимать эти торговые плавания, «буде пожелает», компания признала за лучшее не предпринимать вовсе таких плаваний, а довольствоваться возможным доходом с дарованного ей поместья. Поместье это, как мы указали, громадное. Оно имеет более 10 тысяч душ, вполне обязанных работать на компанию, и все естественные богатства страны для пользования ими по желанию на исключительном праве, без платы каких бы то ни было податей или пошлин. Кроме того, в этом поместьи около «30 тысяч» других инородцев, признающих и непризнающих власть компании, но вообще подчиненных ее [10] влиянию и зависимых от нее в своем материальном благосостоянии, потому что кроме компании никто не может ничего продавать этим инородцам и покупать от них. Вся торговля в русской Америке вообще, по праву привилегий, есть исключительное право компании; даже служащие в ее административных учреждениях не имеют права приобретать необходимое иначе, как только чрез магазин компании, по ценам, какие вздумает поставить компания, и таких достоинств, какие случатся; поэтому денег там не существует – оне ни к чему не служат. За труд служащих компанейские конторы обыкновенно выдают марки разных достоинств, и марки эти меняются в магазине на возможные продукты. Инородцам, назначаемым на компанейские промыслы, уплата по таксе делается обыкновенно необходимыми им товарами по компанейской разценке. Мена на меха с независимыми инородцами производится также кругло, без особых колебаний и ущербов; впрочем, последние стараются, по возможности, избегать этой цены и при всяком удобном случае входят в контрабандные сделки с американскими китобоями, беспрерывно рыскающими у наших берегов, в особенности к северу от Аляски.

Мы не скажем, что в системе исключительного права торговли компании и ее управления скрывается много злоупотреблений. Пусть управление ее будет самое добросовестное, желания ее самые благонамеренные. Но странно и совершенно непонятно в наше время видеть такую неестественность положения целого края, в век уничтожения на Руси откупа и крепостного права, в век обобщения взаимных интересов. Мы понимаем возможность существования откупной монополии, когда откупщики уплачивают государству на его нужды миллионы, рассчитанные по возможному доходу; в виду этих миллионов допускается зло. Но какую же пользу приносит Российско-американская компания? В виду каких государственных доходов существует эта монополия и притом не с торгов, а на каком то помещичьем праве исключительно привилегированного общества?

Мы не станем ни хвалить, ни охуждать действий этой компании. О похвале своей она сама позаботилась в изданном ею «Историческом обозрении». Да мы и не считаем возможным говорить об этом, потому что не имеем под рукой достаточно определительных фактов. Все факты, представленные в «Историческом обозрении» говорят только о деятельности компании в первый период ее существования, а потом... потом она старалась принести пользу государству, поддерживая промен мехов на Кяхте, [11] снабжая по временам Камчатку хлебом, устраивая порт на Охотском море, помогая занимать Амур и т. п. Все эти заслуги оплачивались деньгами, а насколько оне были действительно полезны и необходимы – это не ее дело.

Мы не входим в подробности существования Российско-американской компании потому, как мы сказали, что не имеем под рукой достаточных для этого фактов; да и находим это излишним. К чему нам знать, как велось ее хозяйство? Оно велось как всякое временное русское хозяйство, без всяких улучшений, без всяких затрат на возможность будущего дохода. Бить различного зверя дознанным исстари способом и продавать его – вот и вся деятельность. Чтобы затрачивать значительные капиталы на устройство разработок естественных произведений страны, не хватало решительности, да и не было уменья; а дозволять это на откупном праве, другим – нельзя, потому что с разработкой явится непременно торговля с инородцами, помимо компании. На этом же основании нельзя допустить и свободных поселенцев. В отношении устройства поселений, по положению компании, существует правило, что в колониях может поселиться тот, кто выслужил компании 20 лет, т. е. кто уже никуда неспособен, как только продолжать службу на компанейских промыслах. От этого в Российско-американских владениях нет ни земледелия, ни скотоводства, и можно сказать никакого гражданского устройства. Там труд каждого принадлежит компании, волей-неволей всякий работает на нее, потому что помимо ее нет исхода.

Не затрогивая внутренней деятельности Российско-американской компании, мы желаем говорить только о ее принципе, о ее привилегиях на право исключительного пользования всем достоянием этих владений. Какой повод к терпимости подобных привилегий, какая цель их существования? Всякая привиллегия составляет монополию, а монополия водворяется на определенной, хотя часто близорукой, полезности для государства. По духу учреждения компании и первых ее привилегий мы заключили, что право исключительного пользования в Российско-американских владениях предоставлено компании как основа и гарантия для развития торговых предприятий на Восточном океане. По смыслу последней привилегии, 1844 года, торговля с соседними странами не обязательна и компании вменяется уже в особенную заслугу управление краем, как будто она делает этим одолжение. § 8 этих привилегий говорит: «для доставления компании большей возможности удовлетворить цели правительства, вверившего управлению ее столь [12] обширное пространство земель с значительным на оном числом жителей, Всемилостивейше даруются служащим компании следующия преимущества», и т. д. как на коронной службе в отдаленных краях. Сказать откровенно, мы совершенно не понимаем такой цели. Если предположить, что компания оказывает большую услугу, управляя страной без всяких на то со стороны государства пожертвований, то в таком случае всякий помещик делал больше одолжений потому, что, управляя своим поместьем и причисленными к нему крестьянами, он в то же время нес все государственные повинности – деньгами, натурой и собственной своей службой. Право самостоятельной помещичьей власти уничтожено, пора бы покончить и с привилегиями Российско-американской компании.

Мы не отрицаем ее заслуги в постепенном, ничего нестоющем государству освоении за Россией огромной территории и сохранении ее неприкосновенною от всех иностранных покушений; но за это она более 60 лет владела привилегией исключительного пользования страной и богатым пушным в ней промыслом. По собственному сознанию ея, она не в убытке. Получая до 20 руб. дивиденда на акцию ежегодно, компания имеет запасный капитал в различных его подразделениях 1 572 630 руб., что превышает капитал по акциям на 450 000 рублей; кроме того, различное движимое и недвижимое имущество в Poccии и в колониях – на 2 миллиона. Имея хороший запасный капитал, суда, продолжительный навык и окрепнувшую промысловую организацию, она и без привилегий может продолжать промыслы и торговлю в российско-американских владениях, с большим успехом, нежели всякий новый предприниматель; а между тем, устраненная от управления краем, администрация ее будет стоить меньше, чем до сего времени. В продолжение долгого периода своего существования Российско-американская компания, постепенно приобретая различные льготы на право владения и для служащих в ее учреждениях, незаметно, вследствие самых льгот, утратила естественную возможность своего существования и развития, и из комерческого общества преобразилась в казенно-административное учреждение; но всякое административное учреждение от правительства имеет целию безкорыстное управление страной на пользу развития и обобщения ее интересов; компанейская же администрация существует с единственной целию – исключительно в свою пользу извлечь возможно больше дохода из богатств страны. Недопуская других пользоваться прибыльным промыслом зверей и торговлей с туземцами, и только, по праву привилегий, дозволяя самим [13] туземцам производить промысел у места их жительства, но не иначе как продавать промыслы только в компанию, она имеет целию обнять своим интересом весь край, с тем, чтобы все имеющее цену сбыта не проходило мимо ее магазинов. Компания справедливо сделала заключение, что для нее самый легкий, верный и единственный источник дохода – улов морских зверей чрез наем туземцев, которые, по своей настоящей грубости – терпеливые, малотребовательные, дешевые работники. Второй источник дохода – промен у тех же туземцев мехов собственного их улова на необходимые им предметы. В виду этих выгод организована ее администрация. Все прочия, приписываемые ей привилегиями заботы – устройство колоний и земледелия, просвещение туземцев, распространение христианства, развитие производительных сил края и постепенное приготовление его на общее пользование – все это несовместно с выгодами компании, а потому неестественно и недоступно для ее администрации. Благоразумие капиталиста допускает там расход, где есть хорошая прибыль. Иное дело государство – оно действует в виду будущего благосостояния и потому развитие в стране всех отраслей народного богатства, хотя бы с пожертвованием в настоящем, составляет необходимое условие правительственных действий. Рассчет коммерческого человека должен быть основан на настоящей, осязательной выгоде, а до возможного развития края в будущем ему нет дела, если только это развитие вызывает от него непроизводительную в настоящем трату. Российско-американская комиания, в какую бы ни облекалась форму, все же она есть коммерческое учреждение, и потому виды ее в пользовании вверенным ей краем никогда не сойдутся с видами правительства. Правительство не может допустить бесплодного в будущем владения страной, а эти плоды требуют предварительного посева. Для компании же невыгодно тратиться на посев, потому что, как временное учреждение, она вероятно не воспользуется всходами. A между тем, ее административные учреждения в Америке наполнены чиновниками, пользующимися правами коронной службы в отдаленном крае, как будто в самом деле чиновники эти своей службой в Америке могут принести действительную пользу государству.

Дух бюрократии, проникший в Российско-американскую компанию во второй период ее существования, с 1820 года, исказив сущность ее учреждений, принес с собою неисправимый вред делу компании, обманув в то же время своей офицальностию надежды правительства. Нельзя сказать, чтобы в учреждениях компании [14] служили худые люди. Напротив, выбор служащих был безукоризнен. Все правители колонии, при просвещенном уме, были в высшей степени благонамеренные люди, а некоторые выказывали и замечательные административные способности; подчиненные им лица также, за все время существования компании, не подали повода на жалобы в недобросовестности отправления своих обязанностей. Но неестественность положения между двух совершенно противуречивых требований сделала чиновных людей в русской Америке бесполезными для целей правительства и вредными для дела компании. Честный, человек, служа компании и пользуясь за эту службу жалованьем от нее и различными льготами и наградами от правительства, по представлениям компании, предан ее интересам и ревниво следит все ее выгоды; но в то же время, неполучив коммерческого воспитания, он смотрит на торговое дело слишком близоруко, с точки бюрократа, не понимая существа коммерческих оборотов компании и возможности способов истинных выгод в развитии того или другого предприятия. Между тем, всецело отдаваясь интересам компании, он утрачивает и прямую цель своего существования, – быть проводником интересов правительства, в основе задатков к будущему, предполагаемому развитию края, потому что интересы эти несовместимы с интересами компании и не могут быть проводимы на ее счет, в ущерб ее насущных выгод.

В подтверждение наших слов, мы предлагаем обратиться к современному состоянию Российско-американских владений. Какое развитие получила там жизнь, какие возникли там отрасли народного богатства? Чему научились жители в долгий период управления ими Российско-американской компанией, и кто такие эти жители? В шестидесятилетний период управления компанией Российско-американскими владениями, край этот остался в таком же диком состоянии, как он был в первый период своего существования, с той разницей, что создан, по собственному сознанию компании, ленивый, тунеядный новый класс в компанейских учреждениях – креолы; а островитяне, алеуты, развращены до того, что к предупреждению между ними голода необходим строгий колониальный надзор за непременным производством ими достаточных к обеспечению себя промыслов, и этот надзор компания умеет ловко выставить, как оказываемое ею благодеяние туземцам и как заслугу перед правительством в жертвах и заботах по управлению краем. Но кто же заботился об алеутах, о том, чтобы они были сыты и одеты, до водворения там [15] компании? A ведь жили жe они и не умирали от голода, да и вероятно, обладая свободой своих действий, были счастливее, нежели в настоящее время, когда без позволения компании они не могут сделать ни одного шага и проглотить ни одного куска.

О чем может мыслить алеут, о материальных нуждах которого приняла издавна на себя заботу компания, а забота эта водворилась вследствие близорукой, эгоистической мысли – чтобы все выработанное алеутом прошло чрез компанейскую лабораторию и принесло ей известный доход. Племя алеутов в 70 лет сближения своего с русскими превратилось в компанейскую машину, в особую породу зверей, употребляемую компанией для ловли других морских и земных зверей. И этих людей, без воли и мысли, совершенно подавленных долгим гнетом рабства, хотят развивать морально, чему-то в комнанейских школах, или покрайней мере показывают вид этого желания. Напрасный труд и напрасные слова – алеут недоступен никакому развитию в настоящее время, при нынешних условиях его положения. Чтобы подавить апатию алеута, сделать его человеком, таким, каков он был до подчинения своего кампанейскому управлению, одной свободы действий для него уже недостаточно – он отвык от самодеятельности; необходимо, при постепенном приучении его к свободной заботе о материальном благе, дать ему наглядный пример возможности такого пользования свободой. A между тем, это кроткое и более других развитое племя доверчиво, без сопротивления, отдало себя на службу компании, и все время, со дня водворения ея, служит главным звеном в выгодности компанейских промыслов.

Я сказал – более других развитое племя, в том предположении, что, живя на островах, предпринимая по необходимости промысловые и торговые поездки к соседним берегам, существуя преимущественно морским промыслом зверей, они должны были усвоить большой морской навык и сопряженное с ним умственное развитие. Они изобрели особый род легких судов, называемых байдара (барказ, сшитый наглухо из шкур сивучей, с небольшими отверстиями для человека), способный, чтобы переплывать на нем океан. Самый трудный морской промысл, бой китов, был доступен алеутам, и они, еще в недавнее время, умели залучить кита на свой берег. Придуманные алеутами способы добывания прочих морских зверей служат до сих пор основанием компанейских промыслов.

Счастливое положение Алеутских островов, протянувшихся [16] длинной грядой от северо-западного берега Америки к Камчатке, служит естественной связью к сообщению двух противуположных материков и вероятно было путем движения народов из Азии в Америку. Алеуты, остатки этих народов на пути их движения, поселившись на островах, необходимо должны были сделаться посредниками к обратному сообщению проследовавших народов и, до появления русских, конечно были единственными деятелями на этом пути, занимаясь торговым просредничеством на северо-западном побережьи Америки. О большей развитости их, сравнительно с другими племенами, можно судить и из того, что первые русские промышленники нашли их очень кротким, гостеприимным народом, живущим в селениях, семьями и охотно вступающим в торговые сделки.

Но, не увлекаясь возможностию былого, мы находим алеута в настоящее время в состоянии тупого равнодушия к своим выгодам. Покорно исполняя волю компанейских распорядителей, он усердно работает по наряду, ест и пьет что дадут, живет – как укажут. Выезжая на бобровый и прочий звериный промысел по наряду, на своей байдарке, по указанию и под руководством компанейских распорядителей, он, пробившись иногда целое лето, ничего не получит за свой труд, потому что рассчет платы основан на игре счастия – чья стрела убьет зверя; тот, кому не посчастливилось убить зверя, хотя, может быть, и всадил в него не одну стрелу, поступает для прокормления своего на зимния компанейские работы. Навык алеутов к промыслу бобров, сивучей, нерп и других зверей поддерживается заботой компании из личных ее выгод, хотя может быть, заметное уменьшение количественности промыслов есть следствие постепенного понижения уровня снаровки и находчивости алеутов; что же касается до боя китов стрелами, требующего большей удали от промышленника, то он окончательно прекратился, так как с отупением алеутов не находится между ними на это дело охотников.

Прочие туземцы, обитатели материка и Ситхинского архипелага, постепенно, настойчивым усилием компанейской системы управления, приводятся исподоволь в положение алеута и современем должны составить вместе с ними общую массу отупелых, покорных рабов компании.

Креолов числится в ведении компании до 1000 душ мужчин. Половина из них состоит на компанейской службе, а остальные – по большей части выслужившие срок своей службы и получающие [17] за это пенсионы. Всякий креол (родившийся от русского и туземки) обязан служить компании 20 лет, начиная с 16 летнего возраста; по окончании службы он записывается в колониальные поселенцы. Компанейская служба для креола заключается в конторских занятиях, в различных портовых и других мастерствах, в назначении прикащиками, нартовщиками на промыслы, сторожами и т. п. – вообще равносильна нестроевой казенной службе нижних чинов. Креол, прослуживший 20 лет, способен продолжать только те занятия, к которым привык, он не может с успехом заниматься хлебопашеством, скотоводством, огородничеством, лесным или горным производством, потому что не имеет необходимого навыка, да и труд этот, после долгой, казенной для него, т. е. малодеятельной, службы, будет ему противен. Получая пенсион, он кое-как перебивается безцельно, из насущного хлеба, рассчитывая притом, что компания обязана заботиться о его благосостоянии и не допустить до голода. Да и чем может заняться неслужащий креол! Все промыслы и торговля составляют исключительное право компании. Если поселенцу и удастся упромыслить какого-нибудь зверя, взростить что нибудь в своем тощем огороде, смастерить какую-нибудь вещь, то он может продать только в компанейский магазин, откуда обратно ожидает пополнения всех своих потребностей. Ведь это не есть правильное удовлетворение нужд, свобода торговли и труда; здесь главную роль играет не возможность прижимки, обдела от компанейских прикащиков, а нравственная подавленность, полное стеснение желания и мысли, хотя бы и вздорной, сделать и продать так, как хочется. Немудрено, что креолы составили ленивое претендательное, тунеядное племя, обременяющее в настоящее время, компанию. Это кантонисты былых времен.

«Историческое обозрение образования Российско-американской компании и действий ее до настоящего времени», в особенности с большим чувством говорит о неусыпных заботах комнании по распространению христианства между туземцами. Мы не станем повторять толков, может быть неимеющих никакого основания, что счет новообращенных христиан ведется по числу выданных им одеял, а что будто бы одеяла выдаются по несколько раз одному и тому же лицу, изъявляющему желание креститься под новым именем, ради получения подарка. Бесспорно, водворение христианства в новой, глухой стране, среди диких племен – заслуга великая, если только она безкорыстна. Дикарь, проникнувшись духом нового для него ученья, бросает свое селение и, принявши крещение, [18] невольно, в простоте сердца, жмется к оседлости своих просветителей. Компания из таких обращенных образовывает свои селения, водворяя их на определенных местах, под надзором поставленных от нее старшин и прикащиков. Потом – эти новообщенные являются на службе компании, на ее промыслах и других работах, по наряду, за плату по компанейской таксе. Может быть, это и хорошо, может быть, оно и должно быть так для большего утверждения новообращенных в духе христианского смирения; но ведь это дает повод злым языкам говорить, что распространение христианства в Российско-американских владениях служит предлогом к водворению крепостной зависимости туземцев от компании.

По словам г. Тихменева, компания насаждает семена гражданственности в Российско-американских владениях. Нет! Своим исключительным правом на пользование трудом всех обитателей колонии, она сеет семя, из которого выростает только терние. Развитие гражданской жизни в стране заключается в разнообразии личных свойств и отношений между ее жителями; чем сложнее, разновиднее эти отношения, тем больше пищи для ума и труда, и общая деятельность страны больше получает возможности для внешних проявлений. В Российско-американских владениях мы не видим никакого разнообразия отношений. Там есть управляющая компания – господин, и инородцы – крепостные, не имеющие права продать свой труд кому-либо другому. Вся деятельность направлена к тому, чтобы доставить возможно больше дохода компании, следовательно, оставить инородцам, в вознаграждение их труда, лишь самое необходимое. Каких проявлений ума и труда можно ожидать при такой системе? Труд человека зависит от деятельности ума, а грубый ум дикаря подавлен постоянной борьбой с нуждою под распорядительным монопольным гнетом компании, в стране, которая, по своей климатической суровости, и без компании не слишком благоприятна для умственного и материального развития своих обитателей.