 Имеретия и соседняя с ней Мингрелия, была подвластна России. Обитатели ее — настоящие атлеты; они трудолюбивы, честны, одарены умственными, способностями, как все кавказские горцы, самостоятельны и отважны. Кинжал в руке сванета то же самое, что линейка в руке школьного учителя, и дикий горец не задумается употребить его в дело при малейшей ссоре или обиде. Мудрено ли, что у такого народа каждое убийство влекло за собой кровавое возмездие, и что семейство, не отмстившее смертью за смерть, считалось у них опозоренным.
Так, лет тридцать тому назад, подобное кровомщение велось между двумя родственными домами князей Дадишкилиани.
Жили они в домах, укрепленных на подобие средневековых замков, среди народа, находившегося в совершенно диком состоянии, не имевшего понятия, за исключением набегов и разбоев, о других занятиях, кроме земледелия. Приятное же препровождение времени составляли охоты, джигитовки да некоторые игры, где выказанная ловкость или сила ценились превыше всех нравственных достоинств, и которые нередко оканчивались ссорой и поранением. Из этого не следует, однако, заключать, чтобы по природе они были злы и жестоки: напротив того, нрава они мягкого и чувствительны к ласковому обращению с ними. Но кровомщение исполнялось у них, как закон, и князья Дадишкилиани после каждого убийства, совершавшегося в одном из семейств их, отплачивали тем же. Обиженная сторона вооружалась, осаждала жилище врагов своих и не отступала, пока сила или хитрость не решала победы, т. е. пока им не удавалось убить одного из членов враждебного дома.
В одном из названных двух семейств два старшие брата — Александр и Константин Дадишкилиани, были воспитаны в России и считались в лейб-гвардии казачьем полку; но служба с них не спрашивалась: они проживали в горах своих и спускались с них только в редких случаях, — большей частью, когда того требовало начальство.
Раза два, для прекращения распрей между враждующими домами, сванетскими Monteci и Capuletti, были посылаемы к ним небольшие команды русских войск, но мера эта не принесла ожидаемой пользы; нападения повторялись, и тогда князь Гагарин решился вызвать к себе князей Александра и Константина.
Получив приказание генерал-губернатора, оба брата тотчас же собрались в путь налегке, не взяв с собою ни вещей, ни денег, ибо рассчитывали скоро вернуться домой, и прискакали в Кутаиси, где узнали совершенно неожиданно, что они арестуются, и что возвращение в Сванетию им запрещается. Их, однако, оставили на свободе, но потребовали, чтоб они вызвали с гор младших братьев своих — Тенгиза, Ислама и Циоха, на что они не согласились, говоря, что братья их — дикари, что двое из них очень молоды, что они никогда никуда не выезжали и ни за что не согласятся спуститься с гор, тем более, если узнают об их арестовании.
Несколько дней спустя, по распоряжению князя Барятинского, бывшего тогда наместником, князь Александр был отослан в Тифлис, а оттуда в Сибирь, на Амур. Граф Муравьев взял его к себе в адъютанты и, в продолжение нескольких лет служения его при нем, был им очень доволен и повышал в чинах.
<…>
Судьба князя Константина разыгралась иначе. Его приказано было задержать в Кутаиси, куда, на несчастье его, был прислан для наблюдения за ним и помещен в одной с ним квартире полковник Б-ей, человек весьма болезненный и желчный. В беседах с князем он не только не щадил его самолюбия, но старался умалять и унижать сан его и значение в подвластном ему народе и, вместе с тем, положение его в обществе русских, не воображая, вероятно, как глубоко уязвлял этим и без надобности раздражал порученного ему гордого князя. Подобным обращением полковник Б-ей довел его до исступления, так что, чувствуя уже сильнейшую ненависть к нему, князь Константин отправился однажды предупредить князя Гагарина, что он не в силах долее переносить такие оскорбления. Не застав его дома, он выяснил положение свое супруге его, прося ее передать князю все сказанное им, и прибавил: «Не забывайте, что во мне течет кровь горца, и что, если пытка моя продлится еще несколько дней, я не отвечаю, чем это кончится».
Мы хорошо знали князя Константина и легко могли представить себе, что происходило в его душе, какое озлобление он должен был получить против ментора своего. Красивый собой, огромного роста, полный силы и энергии, князь Дадишкилиани нимало, однако, не походил на юного Телемаха и, хотя ему было не более 35-ти лет, он был мужем и отцом восьмерых детей. Носил он всегда черкеску без галунов, что доказывало высокое происхождение, на кудрявых волосах папанаку и на ногах чувяки. придававшие походке его какую-то особую мягкость и элегантность, а на поясе кинжал. неизбежную принадлежность всех горцев.
Не раз, я думаю, в пылу горячности, при выслушивании оскорбительных речей полковника Б-ее, рука его бессознательно опускалась на рукоять кинжала, а в голове пролетала мысль о возможности одним взмахом этого оружия освободиться от своего притеснителя.
Покойный муж мой знал по опыту, что этот самый, как казалось, необузданный человек, в минуты сильнейшего раздражения, при изъявлении дружеского участия или от уговоров, выраженных ласково, тотчас же смирялся, как дитя, а на глазах его навертывались слезы благодарности за доброе отношение к нему. Таков был злополучный убийца трех своих невинных жертв.
Между тем, прошла неделя, другая и третья, и князь Гагарин в ожидании скорого и окончательного решения судьбы князя Константина не принимал никаких мер для облегчения его тяжкого положения. Но как всякому, так и этому делу настал конец: получено было распоряжение о ссылке князя Дадишкилиани на жительство в Эривань, что следовало немедленно сообщить ему. Приближенные генерал-губернатора, знавшие, в каком озлобленном настроении находился тогда горский князь, и предчувствуя что-то недоброе, советовали князю Гагарину не объявлять ему о приговоре самолично, а поручить это кому-нибудь другому, но князь не послушал предложенного ему совета.
Это происходило в воскресенье. Князь Константин был у обедни, и за ним послали в церковь.
Не догадываясь, зачем его требуют, он отвечал, что обедня скоро кончится, и тогда он придет.
Князь Гагарин, весьма добрый и мягкий человек, но в эту минуту, вероятно, взволнованный тяжелой обязанностью сообщить близкому знакомому своему неприятную весть, остался недоволен ответом князя Константина и, когда тот пришел, принял его сухо, объявив ему довольно сурово, без всяких предосторожностей, что он ссылается в Эривань.
— Ссылаюсь!... За какое же преступление наказывают меня? — спросил князь Дадишкилиани. — Я, кажется, не изменник, — прибавил он.
Не знаю, что отвечал ему на это генерал-губернатор, но последняя фраза его была следующая: «Перекладная готова, жандармы тоже — садитесь и поезжайте».
— Позвольте мне, князь, съездить в Сванетию, проститься с женой, детьми и взять денег; я здесь без всего.
— Этого дозволить я не могу.
— Во второй раз прошу вас об этом, князь; я тотчас же возвращусь.
— Нельзя, не могу.
— Прошу вас о том в третий раз.
— Нет, нет... уезжайте.
Тут князь Константин, взбешенный отказом, не помня уже себя, в тупом отчаянии, с глазами, налитыми кровью, выхватил кинжал и вонзил его князю Гагарину в живот.
Несчастный князь, смертельно раненый, не упал, он имел даже довольно силы, чтобы, зажав рану рукой, повернуться и сделать несколько шагов из кабинета к дверям спальной; но князь Дадишкилиани, видя, что жертва его еще на ногах, хотел нанести ему вторичный удар. В эту минуту Ильин, стоявший позади, схватил его за плечи.
Почувствовав, что его держат, обезумевший убийца рванулся и, одним размахом кинжала сняв противнику своему часть черепа, выбежал в другую комнату; здесь бросился на него переводчик, но и этого он положил на месте. Очнувшись немного, когда он находился уже на чистом воздухе, князь Дадишкилиани, видя, что его преследуют, вбежал в первый попавшийся дом и заперся там в одной комнате; но вскоре, раненый через окно, из которого сам сделал, в защиту свою, несколько выстрелов, — он был взят призванной командой солдат, связан и отведен на гауптвахту. Недели через две, осужденный полевым судом, он был расстрелян.
Полный текст
Метки к статье: 19 век Кавказ Российская империя
Если Вы заметили в тексте опечатку, выделите ее и нажмите Ctrl+Enter
|
