Мобильная версия сайта |  RSS
 Обратная связь
DrevLit.Ru - ДревЛит - древние рукописи, манускрипты, документы и тексты
   
<<Вернуться назад

РАШИД-АД-ДИН

СБОРНИК ЛЕТОПИСЕЙ

ПОВЕСТВОВАНИЕ

о Кубилай-каане, сыне Тулуй-хана, сына Чингиз-хана, а оно в трех частях

Когда Ариг-Бука пожелал в сердце своем стать кааном и возмутился против [своего] старшего брата Кубилай-каана, он оказывал помощь и поддержку сыновьям Менгу-каана Асутаю, Урунгташу, их детям и свойственникам. В конце концов дело не вышло, и они подчинились Кубилай-каану. Поэтому история и рассказы о них будут изложены, если всевышнему Аллаху будет угодно, в этом повествовании.

Часть первая. Изложение его родословной; подробное перечисление [его] жен и ветвей его потомков, имеющих отрасли до сего времени; изображение его и родословная таблица его потомков.

Часть вторая. Об обстоятельствах, предшествовавших восшествию его на престол; изображение трона, жен, царевичей и эмиров во время [153] восшествия его на ханский престол; дата [восшествия] и рассказы о времени его царствования; истории и рассказы об Ариг-Буке и царевичах, кои с ним были; [рассказы] о данных кааном битвах и одержанных [им] победах и памятка о его эмирах.

Часть третья. О его похвальном образе жизни и нраве; о биликах, кои он говорил; о хороших приговорах, кои он давал; о событиях и происшествиях, кои случились в его время, из тех, что не вошли в предыдущие две части и стали известны порознь из разных книг и от разных лиц [и сходятся с истиной]. 625

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ПОВЕСТВОВАНИЯ О КУБИЛАЙ-КААНЕ, ИЗЛОЖЕНИЕ ЕГО РОДОСЛОВНОЙ, |A 166а, S 390| ПОДРОБНОЕ ПЕРЕЧИСЛЕНИЕ ЕГО ЖЕН И ВЕТВЕЙ [ЕГО] ПОТОМКОВ, ИМЕЮЩИХ ОТРАСЛИ ДО СЕГО ВРЕМЕНИ; ИЗОБРАЖЕНИЕ ЕГО И РОДОСЛОВНАЯ ТАБЛИЦА ЕГО ПОТОМКОВ; ПАМЯТКА О ЕГО БЛАГОРОДНОМ ПРОИСХОЖДЕНИИ

Кубилай-каан – четвертый сын Тулуй-хана, он появился на свет от Соркуктани-беги, его кормилицей была мать наложницы Муке из племени найман. И так случилось, что Кубилай-каан появился на свет за два месяца до рождения Муке. Когда взор Чингиз-хана на него пал, то он сказал: «Все наши дети рыжие, а этот мальчик черномазый, очевидно он похож на [своих] дядей, 626 пусть скажут Соркуктани-беги, чтобы она отдала его кормить хорошей кормилице». Его отдали матери Муке, которую звали Сарук, а когда спустя два месяца появилась Муке, то мать отдала ее кормить кормилице из племени тангут, а сама кормила Кубилай-каана, пока он не вырос. Она считала его своим ребенком и всячески блюла и оберегала его. Каан очень ее почитал, и когда она скончалась, он постоянно вспоминал ее и давал милостыню за [упокой ее души]. Вот и все!

Памятка о его женах и сыновьях

Кубилай-каан имел много жен и наложниц. 627 Всех старше была Чабун-хатун, дочь Ильчи-нойона из рода государей кунгират; она была очень красива и одарена прелестями и была им любима. Она скончалась в бичин-ил, в год обезьяны, соответствующий 682 г.х. [1283-1284 г. н.э.], еще до смерти Кубилай-каана. Кубилай-каан имел двенадцать достойных сыновей. И подобно тому, как четыре столпа 628 Чингиз-хана, которые родились от его старшей жены Бортэ-фуджин, пользовались большим почетом, [так и] из этих двенадцати влиятельнее были те четверо, матерью которых была Чабун-хатун.

Имена этих сыновей 629 излагаются в таком порядке. [А] Первый сын – [154] Дорджи, родился от Чабун-хатун, он имел сына по имени Ананда и был годом старше Абага-хана, он постоянно хворал и умер от той хронической болезни. Вот и все!

Второй сын – [Б] Джим-Ким, первоначально Ким-Джим; он появился на свет от старшей хатун по имени Тай-ху, а некоторые говорят, что это есть та же самая Чабун-хатун, а Тай-ху 630 – это ее титул. Эта жена была из племени кунгират, а «Тай-ху» значит мать каана. Этот Джим-Ким скончался в молодых летах, от него осталось три славных сына в таком порядке:

[I] Первый сын – Камбала, у него есть три сына: Йисун-Тимур, Джункшай, Дилькун-Бука; [II] второй сын – Дармабала, он тоже имеет трех сыновей: Хайшанк, Аманкэ, Барма; [III] третий сын – Тимур-каан, который в настоящее время является кааном эпохи, его называют также Улчжейту-кааном, у него есть один сын по имени Тиси-Тайши, и еще один сын по имени Тагайлан.

[В] Третий сын – Миклукан, также родился от Чабун-хатун, он имел старшую жену по имени Кутуй, что на языке хинди значит «царевна»; [она была] племянницей Ильчи-нойона из племени кунгират, у него было три сына в таком порядке: [I] первый сын – Арслан Бука, [II] второй сын – Алтун-Бука, [III] третий сын – Ананда. [История его имени такова]: когда он родился, [поблизости] было восставшее племя. Их эмира звали Ананда; его нарекли таким же именем; он мусульманин, каан пожаловал ему для становища область Тангут, у него есть один сын по имени Урук-Тимур, он имеет [также] одну дочь, [имя которой не известно]. [155]

[Г] Четвертый сын – Нумуган, он также появился на свет от Чабун-хатун, о нем есть много рассказов, каждый [из них] будет приведен в своем месте. У него были две дочери, имена их не известны.

[Д] Пятый сын – Куридай, родился от Курукчин-хатун из племени меркит. Кубилай-каан взял ее [в жены] раньше других жен, она была и летами старше других, под конец влияние ее упало; она была дочерью Куту, брата Токтай-беки, государя меркитов, которые во времена Чингиз-хана восстали и неоднократно с ним воевали, а в конце концов из-за [своей] слабости по необходимости покорились и подчинились. Вот и все!

[Е] Шестой сын – Хукачи, появился на свет от Дурбачин-хатун из племени дурбан. Каан пожаловал ему для становища область Караджан. 631 Однажды он взял с какой-то деревни дичи 632 больше, чем следовало. [Это] дошло до слуха каана, который приказал дать ему [за это] семьдесят палок, так что его ягодицы превратились в куски [мяса]. Он имел сына, имя которого было Есун-Тимур. Когда Хукачи умер, каан назначил его [Есун-Тимура] на отцовское место во главе области Караджан. На языке хинди ту область называют Кандар, 633 то есть «Большая область». У него есть три сына: Тус-Бука, Тоглук, Пулад.

[Ж] Седьмой сын – Агрукчи, родился от Дурбачин-xaтун. Каан пожаловал ему область Тибет. Он имел двух сыновей: [I] первый сын – Тимур-Бука, а у него два сына – [один] по имени Саскиэ, а другой ..., 634 когда он [Агрукчи] умер, область [Тибет] отдали этому Тимур-Буке; [II] второй сын [Агрукчи] – Иджиль-Бука.

[З] Восьмой сын – Аячи. Его матерью была Хушинджин, дочь Урукул-нойона из племени хушин, этот сын сосватал себе жену, и долгое время они были вместе, [но детей у него не было].

|A 167а, S 392| [И] Девятый сын – Кокеджу. Этот сын появился на свет от матери Аячи – Хушинджин[-хатун] из племени хушин. Некоторое время тому назад он вместе с Нумуганом выступил с войском и прибыл в Дерсу 635 на войну с Кайду. Его захватили вместе с Нумуганом и спустя некоторое время отправили к каану. Вот и все!

[К] Десятый сын – Кутлук-Тимур. Имя его матери не известно. Он появился на свет в том году, когда Ариг-Бука оказал каану сопротивление, а скончался двадцати лет; он сосватал себе жену, но детей не имел.

[Л] Одиннадцатый сын – Туган, он появился на свет от Баявчин-хатун, дочери Боракчин из племени баяут, и имеет сына по имени Лаучанк. В стране Манзи, 636 которую называют [также] Мачин, есть большой город, название которого Джинкджу. 637 Это будет область приблизительно в десять туманов. Всю [ее] каан ему пожаловал. Вот и все! [156]

[М] Двенадцатый сын – не известен, [т.е. имя его не известно], 638 он появился на свет от Намбуй-хатун, которую он [Кубилай-каан] сосватал [себе], после того как умерла [Чабун-]хатун. Спустя один год [после ее смерти] он привел [Намбуй-хатун] в ее юрт и ставку, так как она была племянницей [Чабун-]хатун, дочерью Начин-гургэна.

|A 167б, S 393| Этим кончается перечисление потомков Кубилай-каана, а таблица ответвлений упомянутых потомков [представляется] в том виде, как она [ниже] приводится. А Аллах – споспешествующий!

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ПОВЕСТВОВАНИЯ О КУБИЛАЙ-КААНЕ; ОБ ОБСТОЯТЕЛЬСТВАХ, ПРЕДШЕСТВОВАВШИХ ВОСШЕСТВИЮ ЕГО НА ПРЕСТОЛ; ИЗОБРАЖЕНИЕ ТРОНА, ЖЕН, ЦАРЕВИЧЕЙ И ЭМИРОВ ВО ВРЕМЯ ВОСШЕСТВИЯ ЕГО НА ПРЕСТОЛ; [ДАТА] ВОСШЕСТВИЯ И РАССКАЗЫ О ВРЕМЕНИ ЕГО ЦАРСТВОВАНИЯ; ИСТОРИЯ И РАССКАЗЫ ОБ АРИГ-БУКЕ И ЦАРЕВИЧАХ, КОТОРЫЕ С НИМ БЫЛИ; [РАССКАЗЫ] О ДАННЫХ КААНОМ БИТВАХ И ОДЕРЖАННЫХ [ИМ] ПОБЕДАХ; ПАМЯТКА ОБ ЭМИРАХ И ВОЙСКАХ, НАЗНАЧЕННЫХ ИМ НА КАЖДОМ РУБЕЖЕ; ПАМЯТКА О ЦАРЕВИЧАХ, КОТОРЫЕ НАХОДЯТСЯ ПРИ НЕМ, И ИМЕНА ЕГО ЭМИРОВ

[Рассказ] об обстоятельствах, предшествовавших восшествию его на ханский престол

Когда справедливый государь Менгу-каан воссел на ханский престол, а столица его была в пределах Каракорума, в местности Онон-Келурен, 639 то после устройства дел государства он назначил своего брата Кубилай-каана в восточные города и страны Хитая, 640 а меньшого брата, Хулагу-хана, он послал на запад и в области таджиков, как о том [уже] упоминалось в повествовании о нем. Он приказал, чтобы вместе с ним [Кубилай-кааном] в Хитай отправилось восемьдесят туманов войска сплошь из монголов и джавкут, чтобы они там остались и покорили область Нангяс, смежную с Хитаем. Кубилай[-каан] отправился, но воздержался от путей на Нангяс: поскольку тамошние государи очистили от [всего] съестного те местности, которые лежали на пути, то идти в ту сторону было очень затруднительно; [поэтому] он послал к Менгу-каану гонца и, изложив положение, просил разрешения завоевать раньше области Караджан и Чаганджан, чтобы добыть для войска провиант и тогда [уже] пойти к Нангясу. Те две области на китайском языке называют Дай-лиу, 641 то есть Великие царства, на языке хинди ..., а на языке этих мест – Кандахар. Те области граничат с Тибетом, Тангутом, с некоторыми областями и городами [157] Индустана, с областями Хитая и Золотозубых. 642 В общем, каан одобрил ту речь и дал разрешение. Кубилай[-каан] в лу-ил [год дракона], соответствующий мухаррему 654 г.х. [30 января – 28 февраля 1256 г. н.э.], учинил в тех областях избиение и грабеж, а их государя по имени Махараз, 643 что значит «Великий султан», захватив [в плен], привел с собой, когда вернулся из похода.

Затем, когда Менгу-каан вознамерился покорить Нангяс, он сказал: «Так как у Кубилай-каана болят ноги, до того он [уже] выступал [в поход] с войском и подчинял мятежные области, то теперь пусть он пребывает дома в покое». И согласно указанию [Менгу-каана] он отдыхал в своих ставках, что в Моголистане в местности Караун-Джидун. 644

Спустя год, когда Тогачар-нойон и царевичи левого крыла, ходившие на Нангяс, вернулись без результата из похода и Менгу-каан послал ярлык о взыскании с них и гневался на них, последовал такой неукоснительный указ: «Так как Кубилай-каан прислал извещение, что „ногам моим стало лучше, и как это возможно, чтобы Менгу-каан отправился в поход, а я буду сидеть дома", то пусть он возьмет войска, которые имел Тогачар-нойон, и направится к рубежам Нангяса». Согласно приказу [Кубилай] отправился с одним туманом отборного войска и несколькими туманами джавкутов, которые были с Тогачар-нойоном и которые он у того взял. Когда он достиг границы Нангяса, он покорил большую часть городов и областей. А в это время Менгу-каан был занят осадой крепости Дули Шанк. 645 Вследствие гнилого воздуха распространилась холера. Менгу-каан заболел и скончался. Известие о его смерти застало Кубилай-каана на берегу реки Кара-Мурэн. 646 Он [Кубилай] устроил совещание с Бахадур-нойоном, племянником Мукули-Куянка, отца Хантум-нойона из племени джалаир, [и заявил]: «Мы прибыли сюда с войском |A 168б, S 395| [многочисленным], как муравьи и саранча, как же мы вернемся, ничего не сделав из-за ложных слухов», – и направился в сторону Нангяса, напал внезапно на их войско и захватил [их] караулы. [Затем] он сложил вместе ... из коры деревьев и бересты, переправился через реку Ковк шириною в один фарсанг, текущую как море, и осадил большой город Уджу. 647

А еще раньше Менгу-каан послал войско приблизительно в три тумана с другой стороны Нангяса. Предводителем его [был] Урянхадай, сын Субэдай-бахадура. С ними он послал пятьдесят царевичей левого крыла, а из потомков Чагатая [одного] по имени Абишка. Так как дороги были тяжелые, а местности и крепости трудно доступные, то они неоднократно вступали в бой; продвижение оказалось для них трудным.

Из-за гнилого и скверного воздуха многие из того войска заболели и умерли, так что всего их осталось не больше пяти тысяч. Они получили известие о прибытии Кубилая и решили пойти по направлению к нему. [158] Спустя двадцать дней они неожиданно с ним соединились в окрестностях того города. Население города из-за [своей] беспомощности отправило послов и покорилось. Вдруг подошло то войско города, которое отправилось [ранее] против Менгу-каана, ликуя по случаю его смерти. Горожане 648 с приходом их стали уповать [на освобождение]. В это время прибыли гонцы от Чабун-хатун и эмиры ее ставки – Тайджутай и Яку – и передали весть о том, что от Ариг-Буки прибыли старшие эмиры Дорджи и Алямдар и отчисляют стражников 649 из [войска] монголов и джавкутов, а причина сего не известна, – давать ли нам то войско или не давать? Они привели поговорку-загадку: отрублена голова у большой рыбы и у маленькой, кто остается, кроме тебя и Ариг-Буки? Если вернешься, то хорошо это или нет? 650 Через два дня к Кубилай-каану прибыли гонцы также и от Ариг-Буки и доложили: «Нас послали справиться о здоровье и передать привет». Он их спросил: «В какую сторону посылает он тех стражников и ополченцев, которых он выделяет?». Гонцы ответили: «Мы – слуги, ничего не знаем, очевидно [это] ложь». Так как они скрывали, то Кубилай впал в сомнение и подумал: «Если бы он потребовал это ополчение для того, чтобы послать в какую-нибудь сторону, то зачем бы он это скрывал? Здесь возможны хитрость и уловки». И тайно совещался с Бахадур-нойоном и Урянхадаем [и сказал]: «Таково положение, и неизвестно, что Ариг-Бука имеет в мыслях о нас. Вы оба с частью ополчения оставайтесь здесь, пока я, возвратившись рекой Кара-мурэн из пределов Хитая, не разузнаю о положении дел и не пришлю вам известие». И на том было решено.

Царевичи Тогачар, Кадан и Йисунке, каждый с аймаком войска, выступили по разным дорогам, забирали и разрушали области и селения. А Кубилай, когда достиг города Намкин, 651 что на берегу [реки] Кара-мурэн, и выяснил [достоверно], что Дорджи и Алямдар прибыли с требованием войска и чинили много насилий монголам и джавкутам, послал к Ариг-Буке гонца [передать]: «[Это] не годится, что отчисляют ратников из домов монголов и области джавкут, то имущество и скот, который взяли из области, пусть он вернет им и даст нам и войску, которое было со мной, Тогачару, Йисунке, Нарин-Кадану и войскам левого крыла, а [также] пусть даст войску правого крыла, которое [раньше] отправилось с Менгу-кааном, а теперь находится с Муке, Каданом, Асутаем, Джанту и эмирами правого крыла, чтобы, наладив средства передвижения, провиант и оружие, мы покончили с Нангясом», – и таким образом известил [Ариг-Буку].

В то время Алямдар туда [уже] отправился, а Дорджи остался в городе Джунду, который называют «Ханским городом» [Ханбалык]. 652 [159] Кубилай-каан послал к нему [передать]: «Ты также пошли с гонцами одного нукера». Он послал своего нукера передать тайно на словах Ариг-Буке: «Кажется, Кубилай узнал о вашей сокровенной мысли, сейчас самое лучшее – это пошли одного из старших эмиров-темников вместе с гонцами с кречетами и [охотничьими] животными [к Кубилаю], чтобы Кубилай был |A 169а, S 396| спокоен и беспечен». Ариг-Бука одобрил эти слова и отправил вместе с послами эмира-темника с пятью кречетами в дар [Кубилаю] и велел сказать, что он-де придет справиться о здоровье, и [наказал], чтобы они вместе с Дорджи-нойоном говорили Кубилай-каану сладкие речи, дабы он в сознании безопасности скорее вернулся к беспечности и спокойствию. Согласно этому, они говорили ему любезные и приятные речи и вместе с послами Ариг-Буки доложили ему, что он [Ариг-Бука] отменил требование ратников и «чарика». Кубилай сказал: «Так как вы объяснили эти недостойные слухи, 653 то все [теперь] спокойны», – и довольный отпустил их и послал гонцов к Бахадур-нойону и Урянхадаю: «Немедленно снимите осаду города Уджу и возвращайтесь, так как жизнь людей меняется подобно вращению судьбы». Когда гонцы туда прибыли, Тогачар, Йисункэ и Нарин-Кадан [уже] вернулись, а Бахадур и Урянхадай, остановившись вместе с войском, прибыли к Кубилай-каану.

Когда Дорджи и Туган прибыли к Ариг-Буке и объявили ему о положении [дел], Ариг-Бука сказал: «Так как Кубилай кое-что узнал о нашем коварстве и обмане, самое лучшее – это вызовем царевичей и эмиров, обитающих по юртам и домам своим, и решим на месте оставленное в пренебрежении и заброшенное дело о ханском престоле». Посоветовавшись, они отправили гонцов во все стороны. Наймадай [сын Тогачара] и Тису, младший брат Чинг-Тимура, оба к нему прибыли, а другие царевичи, каждый под каким-нибудь предлогом, не выполнили [его требования]. Так как народа оказалось немного, то Ариг-Бука еще раз устроил совещание с эмирами и [сказал]: «Лучше всего – пошлем еще раз гонцов к Кубилаю и ложными речами прельстим его и успокоим, [внушив сознание безопасности]». Они послали Дорджи с двумя другими эмирами и битикчиями и известили, что для устройства траурного поминовения Менгу-каана было бы хорошо и необходимо, чтобы прибыли Кубилай и все царевичи, у них был замысел захватить их всех, когда те прибудут. Когда гонцы [Ариг-Буки] прибыли к Кубилаю, то с другой стороны прибыли к нему в город Джунду царевичи Тогачар, Йисункэ, Нарин-Кадан и другие эмиры-темники. Гонцы передали поручение, все в один голос сказали: «Это – правильная речь, и это самое благое дело, необходимо и нужно поехать, но мы еще не вернулись из похода, [не перешли на мирное положение]. Раньше мы пойдем по домам, а оттуда, собравшись все вместе, приедем». Дорджи ответил: «С этим ответом вернутся мои нукеры, а я подожду здесь, чтобы отправиться вместе с вами». С тем решением он и послал нукеров. После этого Кубилай отправил гонцов к тому войску, которое пошло с Менгу-кааном в область Нангяс, и передал Асутаю, чтобы тот скорее прибыл, а Мука в том самом походе скончался. Когда нукеры Дорджи прибыли к Ариг-Буке и передали поручение, все присутствующие царевичи единодушно сказали: «До каких пор мы можем их ждать?». И те, которые там были, сговорившись, посадили Ариг-Буку на каанство в местности Яйлаг-Алтай. А это были: Ургана-пири, жена Кара-Хулагу, Асутай и Уренгташ – сыновья Менгу-каана, Алгу – племянник [160] Чагатая, Наймадай – сын Тогачара, Есу – младший брат Чинг-Тимура, сыновья Кадана – Курмиши и Начин, сын Орды – Карачар и один сын Бэлькутай-нойона.

Когда Асутая отстранили от начальствования над войсками, то послали во главе войска Алямдара в звании эмира и шихнэ, чтобы при полном доверии он охранял его, дабы оно не разбрелось. А затем отправили гонцов в ставки Менгу-каана, потомков Кутана и Чинга, [а также] в области народа монголов, тангутов и джавкутов, послали указы и объявили во всеуслышание: «Хулагу-хан, Берке и царевичи согласились и объявили 654 меня кааном, не обращайте внимания на слова Кубилая, Тогачара, Йисункэ, Еке-Кадана и Нарин-Кадана и не слушайте их приказов». И таким образом сотканные из лжи речи они написали и разослали. Чинг-Тимур и китайские эмиры перехватили тех гонцов и письма и отослали [их] Кубилай-каану. Тогда для него стало несомненным, что Ариг-Бука устраивает смуту. После этого Тогачар, Йисункэ, Еке-Кадан, |A 169б, S 397| Нарин-Кадан, Чинг-Тимур, Чавту и другие царевичи и эмиры – сыновья Мукули-Куянка, Курмиши, Начин-гургэн и Дарки-гургэн – и эмиры левого крыла: сын Судун-нойона Бурче и сын Турчи-нойона Иджиль, и оба тархана, и все эмиры правого крыла – все вместе собрались и решили на совете: «Хулагу-хан ушел в область таджиков, род Чагатая далеко, род Джучи тоже очень далеко, а люди, которые находятся [в союзе] с Ариг-Букой, совершили глупость. Еще до прибытия Хулагу и Берке, по вызову эмиров, к Ариг-Буке прибыла со стороны Чагатая Ургана-Пири; если мы теперь кого-нибудь не поставим кааном, то как мы сможем существовать?». Посоветовавшись таким образом, все согласились и в бичин-ил, в год обезьяны, соответствующий 658 г.х. [18 декабря 1259 – 5 декабря 1260 г. н.э.], в середине лета, в городе Кай-Минг-фу 655 посадили Кубилай-каана на престол царства, в то время ему исполнилось 46 лет; и, как полагается по обычаю, все упомянутые царевичи и эмиры дали письменные обязательства, преклонили колена и провозгласили его кааном с помощью Аллаха всевышнего и благодатью его промысла!

Рассказ [о том, как] царевичи после возведения на престол Кубилай-каана послали гонцов к Ариг-Буке, о двух-трех сражениях его войска с кааном и о поражении в конце концов его войска

После этого назначили сто гонцов от царевичей, послали [их] к Ариг-Буке: «Мы, царевичи и эмиры, посоветовавшись, единодушно |A 170а, S 398| посадили на каанство Кубилай-каана». В тот день они пировали; когда наступила ночь, Дорджи убежал; они [об этом] узнали и послали по его следам гонцов; курьеры его захватили и привели. Его допросили с угрозами, он сознался и раскрыл от начала до конца историю смуты и все то, что они замыслили. Его заточили и затем поставили Абишку, сына Бури сына Мутугэна сына Чагатая, во главе улуса его деда и отправили [его туда], вместе с ним послали Нарин-Кадана – старшего брата. В пределах области Тангут их настигли многочисленные гонцы Ариг-Буки и, захватив их, привели к нему, [где] и содержали в заточении, и гонцов Кубилай-каана не отпустили. [161]

В то лето они посылали друг к другу много гонцов, но соглашение не осуществилось. А потом распространили слухи, что прибыли Хулагу, Берке и другие царевичи и что их решением и могуществом Ариг-Бука стал кааном. И такого рода ложные слухи они распускали, пока не наступила осень. Ариг-Бука дал войско Джумкуру, старшему сыну Хулагу-хана, Карачару, сыну Орды, и с несколькими другими царевичами послал [их] войной на Кубилай-каана. В передовой рати каана были Йисункэ и Нарин-Кадан. Когда они встретились на земле ..., они вступили в сражение, и войско Ариг-Буки было разбито; Джумкур и Карачар с небольшим числом [людей], убежав, ушли с поля битвы. Ариг-Бука и войска его испугались, обратились в бегство, рассеялись и прибыли в область киргизов, а до этого они убили тех двух царевичей, что были в заточении, и [всех] сто гонцов.

Обычно съестные припасы и питье привозили в город Каракорум на повозках из Хитая. Кубилай-каан это запретил, и там начался сильнейший голод и дороговизна. Ариг-Бука оказался в безвыходном положении и сказал: «Самое лучшее – это чтобы Алгу, сын Байдара сына Чагатая, который давно несет придворную службу и знает правила и обычаи каждого дела, отправился и стал ведать столицей своего деда и его улусом, прислал бы нам помощь оружием и провиантом и охранял бы границу Джейхуна, чтобы войско Хулагу и войско Берке не могли прийти с той стороны на помощь Кубилаю». Он отправил [его] обратно, прельстив его такой мыслью. [Алгу] полетел, как стрела из лука, и принялся устраивать свои дела. Когда он дошел до границы Кашгара, у него [уже] собралось около 150 тысяч всадников, храбрых бойцов. Он начал бунтовать и оказывать противодействие. Каан, выступив в поход, двигался быстро и когда прибыл в местность …, то услыхал, что Ариг-Бука убил Абишку и еще тех двух других царевичей, которые с ним были, и [всех] сто гонцов. [Кубилай] пришел в ярость и убил Дорджи-нойона, которого он держал в заточении.

А перед тем, как выступить в поход, он послал царевичей Екэ-Кадана и Тайджу, сына Джучи-Касара, с несколькими другими царевичами, а из эмиров – Тури с большим войском в область Тангут, так как [ему] сообщили, что Ариг-Бука послал Алямдара и Кундакая в качестве эмира и шихнэ во главе войска, которое было с Менгу-кааном под Нангясом и которым после него владел Асутай, прибывший туда один [без своей орды]. А они [Алямдар и Кундакай] были в пределах Тангута. Когда Еке-Кадан и Тайджу до них дошли, то дали [им] бой. Алямдар был убит в том сражении, часть войска была побита, часть рассеялась, а оставшиеся бежали и присоединились к Ариг-Буке в области киргизов. Кубилай-каан, когда прибыл в пределы Каракорума, застал все четыре ставки Ариг-Буки и ставки кулюков, вернул их обратно и перезимовал у реки Унки-мурэн. А Ариг-Бука, расстроенный и растерянный, стоял с отощавшим и голодным войском на границе Кем-кэмджиют у реки ..., из боязни прихода каана он отправил [к нему] гонцов и просил прощения, [заявив]: «Мы, [162] младшие братья, согрешили, и они [тоже] совершили преступление по невежеству, [ты] мой старший брат и можешь за это судить, я прибуду, куда бы ты ни приказал, приказа старшего брата не преступлю, подкормив животных, я направлюсь [к тебе], подойдут также Берке, Хулагу и Алгу – я ожидаю их прихода». В таком роде он послал сообщение.

Когда гонцы прибыли к каану и передали поручение, он промолвил: «Блудные сыновья теперь пришли к себе и отрезвились, поумнели и одумались и признались в своей вине». И в ответ сказал: «Когда Хулагу, Берке и Алгу туда прийдут, то пусть они непременно пошлют гонцов, и как только гонцы их прибудут, то мы назначим место, где нужно собраться; прежде всего нужно, чтобы они сдержали свое слово, и если вы прибудете до их прихода, будет лучше». Он отпустил обратно гонцов, а сам вернулся и остановился у своих становищ в местности Караун-джидун, войску он разрешил разойтись и отправиться по своим юртам, а становища Ариг-Буки 656 и кулюков 657 Чингиз-хана он отпустил по своим юртам и приказал им там остаться, а Йисункэ, который приходился каану племянником, 658 оставил с десятью туманами войска у границ улуса и приказал [им] там пребывать, чтобы, когда придет Ариг-Бука, прибыть вместе с ним.

А в то время Хулагу и Алгу склонялись на сторону каана и беспрерывно посылали друг другу гонцов. Хулагу-хан посылал гонцов к Ариг-Буке, сердился и сдерживал его, он посылал также гонцов и к каану, точно так же и Алгу посылал гонцов, а когда узнал, что Кайду и Кутуку находятся на стороне Ариг-Буки, несколько раз нападал на них и отгонял [их]. В то время каан послал Хулагу-хану и Алгу [следующее] сообщение: «В областях смута. От берегов Джейхуна до ворот Мисра войском монголов и областями тазиков должно тебе, Хулагу, ведать и хорошо охранять, оспаривая славное имя наших дедов. С той стороны Алтая и до Джейхуна пусть охраняет и ведает улусом и племенами Алгу, а с этой стороны от Алтая и до берегов моря-океана я буду охранять». И Берке посылал гонцов к обеим сторонам и примирял их.

А Ариг-Бука, откормив летом и осенью лошадей, не сдержал своего слова, нарушил обещание и еще раз выступил на войну с кааном. Когда он приблизился к Йисункэ, который стоял на границе области, то послал гонца [передать]: «Я иду с покорностью», – и, усыпив этим его бдительность, неожиданно напал на него, обратил его вместе с войском в бегство, рассеял их, а становища Чагатая, 659 кулюков и свои становища все вернул обратно. И, пройдя степь, он направился в сторону каана. Каану сообщили, что подходит мятежник, он послал гонца к Тогачару и собрал войско. А сам Тогачар, Хулагу, сын Илджидая и Нарин-Кадан с войсками, которые они имели, были впереди. Хулагу, Начин-гургэн и Даракан-гургэн из племени икирас и кадак, каждый со своим туманом, переночевали в авангарде и хорошо сражались, а Йисункэ, так как его войско [163] рассеялось, не принимал участия в том сражении. Во время этих событий каан с упомянутыми войсками подошел к границе степи напротив Ариг-Буки, и в местности, которую называют ..., у горы Ходжа Булдак, [возле] озера, которое называют Шимултай, они дали бой, разбили войско Ариг-Буки и перебили много [людей] из племени ойрат, когда Ариг-Бука с войском был разбит и бежал, каан сказал: «Не преследуйте их, так как они [ничего] не понимающие дети, [надо], чтобы они поняли и раскаялись в своем деянии». Десять дней спустя Асутай, сын Менгу-каана, который был в арьергарде Ариг-Буки, [прибыл к нему] 660 и услыхал, что войско Тогачара и другие войска каана отошли назад. Ариг-Бука и Асутай еще раз сговорились, вернулись и у песчаной пустыни, которую называют ..., в местности Ширкан-Тагун у горы ... после полудня дали бой, каан разбил правое крыло Ариг-Буки, а его левый фланг сопротивлялся до [самой] ночи, а ночью каана снова заставили отступить, и оба они повернули обратно и ушли с войсками в свои становища. Большая часть войска погибла из-за дальности пути и пешего перехода. Зимою они прибыли в свои жилища и прожили [там] весну и лето. Так как Ариг-Бука несколько раз просил у Алгу помощи вооружением и провиантом, а тот не внимал этому, то он собрал войско и решил с ним сразиться. Вот и все!

|A 171а, S 400| Рассказ о враждебных отношениях Алгу к Ариг-Буке, о причинах этого; о битве, данной им войску Ариг-Буки, о поражении Алгу и о том, как [впоследствии] он снова обрел силу, о бедственном положении Ариг-Буки и о том, как разбежался его сброд

Когда Алгу, сын Байдара сына Чагатая, которого Ариг-Бука назначил главою улуса Чагатая и которого отправил [туда], прибыл в Туркестан, у него собралось около ста пятидесяти тысяч всадников.

Ургана-хатун, которая правила улусом Чагатая, [сама] отправилась в столицу Ариг-Буки, а Алгу, Никпей-Огула с пятью тысячами всадников, из эмиров – Учачара, из битикчиев – Сулейман-бека, сына Хабаш-амида, из яргучиев – Абишку послала в Самарканд, Бухару и области Мавераннахра, дабы они охраняли рубежи того края и выполняли приказания Алгу. Когда они прибыли в те пределы, то убили всех нукеров Берке и зависимых от него людей, вплоть до потомка шейха-ал-ислама, Бурхан-ад-дина, сына знаменитого шейха Сейф-ад-дина Бухарзи, которого они также зверски умертвили. Они забрали все имущество тех людей, движимое и недвижимое; некоторые редкостные вещи отослали Никпей-Огулу, а Учачар отправился в Хорезм. Во время этих событий прибыли гонцы Ариг-Буки во главе с битикчием Буритаем и Шади, сыном Юшумута, и привезли ярлык с приказом выставить скот, лошадей и оружие; за короткий срок они собрали много добра. Алгу, позарившись на это имущество, [164] задерживал под разными предлогами, пока ему однажды не донесли о том, что они говорят: «Это имущество мы собрали по ярлыку Ариг-Буки, какое дело до этого Алгу?». Он рассердился и в гневе приказал их схватить и забрал то имущество. Его эмиры сказали: «Раз ты совершил такой поступок, то Ариг-Бука как сторонник [для тебя] потерян, в особенности после того, как Эргэнэ-хатун отправилась [к нему] с жалобой; нам не выдержать его упреков и гнева. Так как мы против него восстали, самое лучшее, [что мы можем сделать], – будем служить каану». С этими словами [все] согласились; гонцов тех убили, а [собранное] имущество поделили между войском.

Когда Ариг-Бука услышал о том, он крайне разгневался, убил гонца Алгу и сказал: «Население Каракорума окажет нам содействие». Имамы, бахши и христиане доложили [жалобу]: «Как нам оказать [содействие], когда повинность тяжка?». Он сказал: «Какое войско разбили эти три разряда [людей] и какая от их [помощи] польза? Пусть они остаются здесь и помогают нам [только] молитвой, а если прибудет каан, то пусть поспешат к нему!» – и отправился воевать с Алгу. Вскоре после его ухода к Каракоруму подошел каан с большим войском и обложил город. [Из города] вышло по нескольку человек от каждой религиозной общины; они доложили [каану] об образе действий Ариг-Буки. Он обласкал их и в соответствии с указами Чингиз-хана и Менгу-каана сделал тарханами на прежних основаниях. Он намеревался идти по путям Ариг-Буки, [но] прибыли гонцы и доложили, что в Хитае, ввиду отсутствия каана, обнаружились промахи и расстройство в [делах]. По этой причине он вернулся в столицу Хитая.

А Кара-Бука, который был в авангарде Ариг-Буки, сразился с Алгу у города [Пулац], в местности, которую называют Суткул. Алгу оказался победителем, а Кара-Бука был убит. Алгу прославился и в душе возгордился тем, что я вот, мол, разбил передовой отряд и убил Кара-Буку. Возвратившись к реке Или, он беспечно остановился в своих становищах и распустил чарик. Асутай с войском был тыловым отрядом Ариг-Буки. |A 171б, S 401| Пройдя холмы, называемые в этой области Тимур-кахалка, он разграбил и забрал Или-мурэн и Алмалык и захватил улус Алгу.

Алгу, так как его войско [чарик] разбрелось, забрал свою жену и войско правого крыла, до которого Асутай еще не дошел, и бежал в Хотан и Кашгар. Следуя за ним, Ариг-Бука провел ту зиму в Или-мурэне и Алмалыке. Постоянно пируя, он убивал и грабил воинов и народ каана. Через месяц к Алгу присоединились беглецы [его] войска; откочевав вместе с обозом, он направился в сторону Самарканда. Джумукур, сын Хулагу-хана, слегка заболел; под тем предлогом, что «я-де поеду в Самарканд для лечения», он отпросился у Ариг-Буки и в кулкун-ил, год мыши, соответствующий месяцу раби I 662 г.х. [2 января – 31 января 1264 г. н.э.], отделился от него. Так как Ариг-Бука безбоязненно убивал без вины воинов и народ каана и обижал их, его эмиры отделились от него, и каждый отошел от него под каким-нибудь предлогом. Они сказали: «Как нам не возмутиться и не уйти от него, [когда] он так безжалостно уничтожает монгольское войско, которое собрал Чингиз-хан?». И в ту зиму большинство [из них] ушло. Когда наступила весна, в Алмалыке появились нужда и голод; воины давали коням вместо ячменя и пшеницы хлеб, а когда [потом] кони досыта наелись травы, то все попадали. Много народа из жителей Алмалыка умерло от голода, а живые от притеснений и насилий воинов прибегали к защите всевышнего бога и со смирением воздевали в мольбе руки. [165]

Однажды Ариг-Бука предавался развлечениям и удовольствиям, как вдруг поднялся вихрь, [который] разорвал приемный [ханский] шатер из шелковой материи, «хазар-михи», и сломал опорный столб, и из-за этого было ушиблено и ранено много народа. Его приближенные эмиры и вельможи сочли это обстоятельство предзнаменованием начала упадка его могущества и совсем отстали от него и все разбрелись. Там остались Ариг-Бука и Асутай с небольшим войском, и они с достоверностью поняли, что [это] плачевное состояние и расстройство есть [последствие] проклятий несчастных людей, отдавших [богу] душу во время той нужды и голода. Какое может быть сомнение в том, что множество могущественных родов рухнуло под воздействием вздохов угнетенных?!

Стихи

Воистину, утренний вздох обиженного
Хуже стрелы из самострела и копья.

А Урунгташ, сын Менгу-каана, был в то время в стране Моголистан, возле Алтая, у реки, которую называют Мурган.

Когда эмиры-тысячники достигли тех пределов, они послали ему передать: «Мы вместе с войском идем к каану, что ты посоветуешь относительно этого?». Урунгташ [это] одобрил и согласился с ними. Он послал гонца к Ариг-Буке и потребовал от него большую яшмовую печать [своего] отца, которая была у [Ариг-Буки], и тот отослал ее к нему, [затем] он вместе с эмирами-тысячниками и с войском отправился к каану. Когда Алгу узнал о бедственном положении Ариг-Буки, он устремился против него, а Ариг-Бука, когда получил известие о его намерении и узнал, что [Алгу] уже подошел близко, отпустил обратно Ургана-хатун вместе с Мас`уд-беком и отослал [ее] к Алгу, так что его возбуждение успокоилось. Алгу взял ее [себе] в жены и из угождения к ней обласкал Мас`уд-бека, назначил [его] начальником дивана своего государства и послал править в Самарканд и Бухару. Он туда отправился и беспрерывно взимал с населения налоги и отсылал непосредственно Алгу, дела которого благодаря этому снова стали устойчивы, – он собрал рассеявшееся войско, сразился один раз с войском Берке, разбил его и разграбил Отрар. Через год он скончался, а Ургана-хатун, с согласия эмиров и везиров, посадила на место Алгу своего сына Мубарек-шаха, как [о том] было сказано в повествовании о Чагатае. Вот и все!

|A 172а, S 402| Рассказ [о том, как] Ариг-Бука по бессилию и необходимости пустился в путь к каану, о признании [им] своей вины и об исходе его дела

Когда эмиры и войско отвернулись от Ариг-Буки, а царевичи занялись каждый своим делом, то он оказался в безвыходном положении и ввиду [своего] бессилия по необходимости пустился в путь к каану в хулуга-ил, год мыши, соответствующий 662 г.х. [4 ноября 1263 – 23 октября 1264 г. н.э.]. Когда он прибыл в резиденцию каана, последовал приказ собрать много войск; [каан] приказал ему явиться на прием. И так принято, чтобы в таких случаях, во время приема, на плечи провинившегося набрасывали дверной полог шатра и, покрытый таким образом, он представлялся [государю]. Через час дали разрешение, он вошел, и его задержали на месте битикчи. Через некоторое время каан взглянул на него и пробудил в нем родовую честь и братские чувства. Ариг-Бука заплакал, у каана также навернулись слезы на глаза. Он вытер [их] и [166] спросил: «Дорогой братец, кто был прав в этом споре и распре – мы или вы?». Тот ответил: «Тогда – мы, а теперь – вы». При этом присутствовал Чингкур, гонец, прибывший от Хулагу-хана. Когда он вернулся, то описал этот случай. Хулагу-хан [послал] передать каану: «Как это совместить с ясой, что он разрешает устраивать таким способом прием [членов] нашего дома и позорить наших родичей?». Каан одобрил эти слова и послал ответ: «Хулагу прав, – я поступил невежливо». И после этого он в течение целого года не допускал к себе Ариг-Буку.

Между прочим, когда это происходило, Ачиги, брат Абишки, погибшего от руки Асутая, сказал ему: «Ты убил моего брата». Тот ответил: «Я убил [его] по приказу государя, [которым] тогда [был] Ариг-Бука; кроме того, я не хотел, чтобы член нашего дома пал от руки карачу. Ныне государь всей земли – Кубилай-каан, если он прикажет, я и тебя убью!». Каан сказал Ачиги: «Теперь не время для таких речей, у них силен гнев». Среди разговора поднялся Тогачар-нойон и сказал: «Приказ каана – не внимать нам сегодня речам о прошлом, а пировать и развлекаться!». Каану [это] понравилось, и [все] принялись за питье. Тогачар сказал: «Ариг-Бука стоит, да соизволит государь назначить ему место, где сесть». [Каан] велел ему сесть с царевичами. Они закончили тот день пиром и развлечениями.

На другой день утром во дворце собрались старшие эмиры и царевичи: Тогачар, сын Отачи-нойона, Йисункэ, сын Джучи-Касара, Хулакур, Екэ-Кадан, Чинг-Тимур, сын Кадака, Джавуту и Ачиги. Каан приказал взять и заковать эмиров Ариг-Буки, а царевичам Тиреки, Тогаю, Джирку и Бай-Тимуру и эмирам Хантун-нойону, Дурбаю и Пулад-аке допросить эмиров Ариг-Буки и доложить. Ариг-Бука сказал: «За ними нет никакой вины, я был источником того преступления, [которое] получило такое распространение!». Его слова не были приняты во внимание, и каан приказал сказать виновным эмирам: «В век Менгу-каана тогдашние эмиры ничем не согрешили против него даже в мыслях, и не было большой смуты. Людям известно, какая кара и возмездие постигли их только за незначительное сопротивление, которое они замышляли, а что же будет с вами, возбудившими все эти распри, посеявшими среди всех такое волнение и смуту и погубившими столько царевичей, эмиров и войска?». Все молчали. [Тогда] Туман-нойон, старший из них, из знатного рода, сказал: «Почему вы не даете ответа, эмиры? Почему онемел ваш красноречивый язык? В тот день, когда мы возводили на престол Ариг-Буку, мы обязались друг перед другом, что умрем перед его троном, сегодня – тот день смерти. Сдержим свое слово!». Каан сказал: «Да будет слава твоему обету и клятве, ты сдержал свое слово!». И спросил тогда Ариг-Буку: «Кто подстрекал тебя на бунт и восстание?». Тот ответил: «Булага и Алямдар сказали мне: „Кубилай и Хулагу оба выступили в поход, а великий улус каан поручил тебе, какие ты имеешь замыслы, [неужели] ты допустишь, чтобы нам, как баранам, перерезали горло?". Я спросил: „Вы говорите [это, уже] посоветовавшись с Дорджи?". Они ответили: „Мы еще не совещались". [Тогда] я сказал: „Посоветуйтесь с Туманом, Токузом и |A 172б, S 403| Ходжой". На совете все пришли к единогласному решению, так как Дорджи по случаю болезни не присутствовал, то я сказал: „Вызовите его, чтобы окончательно договориться". Он пришел и согласился с общим решением. [Все] это дело устроили и совершили те люди с общего согласия, и из них Туман на это не возражал и исполнял все то, что я приказывал, а Чин-Тимур навредил, то есть сказал относительно каана то, что не следует [говорить] ему подобным». [167]

Те эмиры все единогласно показали, что дело обстоит так, как говорит Ариг-Бука, и что все его слова совершенно правдивы. А Чин-Тимур сказал: «Ариг-Бука сам меня научил, как же он теперь возлагает ответственность на меня? И Булга-ака осведомлен об этом деле, он знает». Каан приказал устроить очную ставку Чин-Тимура с Ариг-Букой. Чин повторил те же слова в присутствии Ариг-Буки. [Ариг-Буке] пришлось туго, и он сказал: «Раз так, то ты оставайся в живых, а я умру». Слова эти доложили каану, он понял, что Чин говорит правду, и отпустил его. Посоветовавшись со всеми царевичами и родичами, [каан] сказал: «Булга-битикчи слышал слова Угедей-каана и Менгу-каана, отпустим его живым; кроме того, он будет свидетелем по их делам в этих событиях перед Хулагу-ханом и другими царевичами». И по совету всех царевичей он отпустил его.

Когда Асутай получил известие о даровании [Булга-аке] свободы, то сказал: «Как это возможно, что Булга останется в живых? Я стану на очную ставку с ним и докажу его большие преступления». Он сказал Булга: «Ты рассказал монгольскую басню, смысл которой в том, что мы дело сделали и возможно, что от него откажемся, и в этом [не] следует проявлять беспечность. В этом и заключается твое великое преступление, за которое ты должен умереть». Булга-нойон не отрицал этого и согласился с ним. Эти слова доложили каану, [который] сказал: «Раз так – пусть его казнят».

За Илджидаем было больше вины, чем за другими, так как он оклеветал Курмиши, сына Кадана, и приложил усилия к тому, чтобы его убили. Поэтому его передали Кадану, чтобы [тот] его казнил. Много преступлений было также и за Токузом, который постарался, чтобы перебили множество [людей] каанова улуса. Все упомянутые эмиры были казнены. А Хуку, сына Гуюк-хана, Чапата, сына Нагу, Кутука, сына Карачара, и еще несколько других царевичей [каан] выслал в Туркестан. Затем он пожелал допросить Ариг-Буку и стал ждать прибытия Хулагу, Берке и Алгу. Так как они были очень далеко и [дело] задерживалось, то царевичи той страны Тогачар, Йисункэ, Екэ-Кадан, Нарин-Кадан, Хулакур, Чин-Тимур, Чавтух и прочие, [а также] монгольские и китайские эмиры собрались вместе и допросили Ариг-Буку и Асутая.

[После того, как] убили десять эмиров Ариг-Буки, а его самого и Асутая допросили, во все концы государства отправили царский указ. Все эмиры советовали так: «Что нам смотреть на вину Ариг-Буки и Асутая. Даруем им жизнь ради каана». Послали гонцов к Хулагу, Берке и Алгу [с такими словами]: «Так как по причине дальности пути и множества дел и событий вам не удалось присутствовать и поскольку в случае дальнейшего промедления возможно ослабление [власти] и непоправимый ущерб в делах окраин государства, то мы казнили их эмиров и допросили их обоих. Советуемся с вами: мы, родственники, все решили простить Ариг-Буку и даровать ему свободу: что вы скажете об этом?». Сначала гонцы прибыли к Алгу и передали поручение. Он ответил: «Я сел на место Чагатая тоже без совета каана и старшего брата Хулагу; когда все родственники соберутся и спросят меня, проверив дурное и хорошее, и если одобрят меня, [только] тогда пристало мне сказать: это плохо, а это хорошо». Затем гонцы прибыли к Хулагу-хану и доложили [ему] суть дела. Он сказал: «Пусть будет так, как решили после совета все родственники; как только Берке выедет на курилтай, мы тоже сразу выступим». И он послал вместе с ними и своих гонцов к Берке, чтобы назначить определенный срок, в который они выедут в столицу на [168] курилтай. Когда гонцы прибыли к Берке и доложили обстоятельства дела, он сказал: «То, что решили каан, Хулагу и все родственники, – правильно. Мы в год быка тоже непременно выступим и, пройдя [все] расстояние в год тигра, прибудем в год зайца на курилтай вместе с Хулагу». Когда гонцы вернулись к каану и доложили обо всем, Ариг-Буке и Асутаю дали разрешение представиться [каану] и привели [их] в ставку. И осенью того года, года барса, соответствующего 664 г.х. [13 октября 1265 – 1 октября 1266 г. н.э.], Ариг-Бука заболел и скончался, а между Хулагу и Берке случилась ссора и произошла война, как о том упомянуто в повествовании [о них], и оба они скоро скончались. Государь ислама [Газан-хан] пусть живет многие годы и несчетные века и да пользуется жизнью и [царственным] счастьем.

Когда весть об их смерти дошла до высочайшей особы каана, он назначил Абагу, старшего сына Хулагу, на место [его] отца во главе монголов и таджиков иранской земли, а улус Берке пожаловал Менгу-Тимуру. У Алгу тоже оказалась затяжная болезнь, и он не смог поехать на курилтай, он тоже скончался, а Ургана-хатун по совету своих эмиров посадила своего сына Мубарек-шаха на место Алгу. Борак, сын Йисун-Дувы сына Мутугэна сына Чагатая, доложил каану: «Почему Мубарек-шах сидит на месте моего дяди Алгу? Я готов к службе и подчинению, если [только] последует приказ ведать мне местом дяди!». Каан выдал ему ярлык: «Ведать Бораку улусом, пока не вырастет Мубарек-шах». Он пришел и занял его место, а сыновья Алгу Чупай и Капан и их родственники отделились от Борака и ушли со [своими] войсками к каану. Вот и все!

Рассказ о том, как каан послал своих сыновей Нумугана и Кукджу с другими царевичами на войну с Кайду 661 и о том, как царевичи замыслили обоих их предать

Когда каан избавился от смуты и мятежа Ариг-Буки, все царевичи, за исключением Кайду, сына Каши сына Угедей-каана и некоторых потомков Чагатая, выразили готовность повиноваться ему. Он послал к ним гонца, старался расположить их к себе и сказал: «Все другие царевичи здесь были, почему вы задержались? Наше заветное желание – осветить наши очи лицезрением друг друга; посоветовавшись обо всем, вы вернетесь, получив разные милости». Кайду не собирался покоряться, он принес извинения: «Наши животные отощали, когда они подкормятся, я последую приказу». Под этим предлогом он отговаривался три года, а потом в союзе с Куинджи-нойоном они обратили в бегство, разбили и разграбили Нарина, который находился вблизи от них и был в зависимости от Урунгташа [сына Менгу-каана], [этим] они положили начало мятежу и смуте. Каан для подавления мятежа Кайду отправил своего сына Нумугана с царевичами правого крыла и левого крыла: из потомков Угедей-каана – Ширеки и сыновей Ариг-Буки, Букура и Мелик-Тимура, а из братьев каана 662 – Тук-Тимура, сына Сукту, и Ургадая, и из племянников 663 каана …, и Укина с эмирами и с беспредельным и безмерным войском, а во главе эмиров – Хантун-нойона. [169]

Проводя лето у воды, они отправились на несколько дней на охоту и разъехались в разные стороны. На охоте Тук-Тимур и Ширеки встретились и порешили совместно: «Захватим Нумугана и выдадим неприятелю». Тук-Тимур соблазнил Ширеки, сказав: «Тебе достанется царская власть, каан же причинил много обид нам и нашим отцам». 664 Ночью они схватили их обоих, Нумугана и его брата Кокеджу, отослали к Менгу-Тимуру, а Хантун-нойона – к Кайду и передали: «Велики ваши права на нашу [признательность], не забывая об этом, мы отсылаем вам царевичей и эмиров Кубилай-каана, которые имеют замыслы против вас; нам нужно не замышлять друг против друга, а вместе отразить врага». Гонцы вернулись и передали ответ: «Мы вам очень признательны и на это уповали; |A 173б, S 405| оставайтесь на месте, так как в тех краях хорошие вода и трава».

Тук-Тимур выступил в поход и подошел к ставкам Угедея и Чагатая; он захватил царевичей 665 Сарабана и брата Менгу-Тимура, бывших во главе тех ставок, и посеял слухи о том, что сыновья Бату, Кайду и царевичи соединились и идут следом. [Тогда] все они перекочевали и отправились вместе с Тук-Тимуром. Неожиданно подошло войско каана во главе с Беклемишем. В ставках стало ясно, что [слухи о] приходе сыновей Бату и Кайду ложны. Тук-Тимур и Сарабан соединились с Ширеки и вместе дали сражение войску каана. Ширеки, Тук-Тимур и Сарабан бежали к берегу реки Ирдыша, решили покориться Нарину и оба занялись боевой подготовкой. Тук-Тимур выступил оттуда, чтобы напасть на область киргизов, а войска каана подошли и разграбили его обоз. Он вернулся, чтобы отбить обоз, и попросил у Ширеки помощи, тот не внял [просьбе]. [Тук-Тимур] обиделся и когда повернул обратно, то встретил на пути Сарабана и на зло Ширеки его также прельстил обещанием царской власти. А в то время между ними и Ширеки было большое расстояние. [При этом] присутствовал Ит-Бука из рода ..., 666 он был зависим от Ширеки и поторопился известить его, Мелик-Тимура и других царевичей о положении дела. Ширеки и Мелик-Тимур собрали своих, выступили из степи …, и послали гонца к Тук-Тимуру [передать]: «Почему мы устраиваем 667 смуту и смятение в улусе?». Он ответил: «У Ширеки нет смелости и отваги, мы хотим, чтобы государем стал Сарабан, который годится [на это]». Так как Ширеки не видел [иного] средства, то послал [передать] Сарабану: «Если тебе нужна царская власть, проси у меня, почему ты ищешь [ее] у Тук-Тимура?». Тук-Тимур в ответ на эти слова сказал: «Зачем нам просить у тебя царской власти и идти к тебе? Приезжай ты сам к нам». Так как Ширеки знал, что он не сможет противостоять [им], а если будет воевать, то бесцельно погибнет много войска, он прибыл к ним. Тук-Тимур тотчас потребовал выдать Ит-Буку. Тот бежал, за ним отправились [в погоню], когда его настигли, он зарезал себя ножом и умер.

После этого они между собой порешили, чтобы на первом месте сидел Сарабан, а Ширеки вменили в обязанность: «Если ты прибыл с чистым сердцем, то сейчас же пошли к сыновьям Бату и к Кайду гонцов с сообщением: «Мы по своей доброй воле сделали Сарабана своим [170] предводителем и вождем». Он срочно послал гонцов. Тогда ему сказали: «Ты возвращайся в свою ставку, а Мелик-Тимур пусть будет здесь до прибытия Букура». Ширеки уведомил Букура, и тот отказался отправиться к Сарабану. Тук-Тимур повел против него войско и когда подошел ближе, то послал гонца [передать]: «Так мы порешили на совете, если ты соглашаешься [на это] – тем лучше, а не то – готовься к войне!». Букур послал ответ: «Я не буду воевать, прошу пять дней срока, чтобы приготовиться к „тикшимиши"». А [сам] занялся приведением войска в боевой порядок. На пятый день вышел с войском и построил [его] в ряды, чтобы дать бой. Войско Тук-Тимура сразу же повернулось и перешло к Букуру. А [Тук-Тимур] бежал с двенадцатью людьми 668 и спустя три дня дошел до жилищ монголов. Надев черную войлочную одежду, он попросил воды. Его узнали 669 и принесли «маст». 670 Очень скоро вслед за ним прибыло несколько человек и, обнаружив его следы, шли по пятам. Вскоре он дошел до болотистого и грязного ручья. [Тогда] он сказал нукерам: «Лучше [всего] сразимся и умрем со славой!». [А] они сказали: «Ты ханского рода и тебе не причинят вреда, а нам будет плохо». Отчаявшись в нукерах, он бросил оружие и очутился в плену у неприятеля. Его отвели к Букуру. Ширеки потребовал от Букура [выдать] ему Тук-Тимура. Букур [на это] ответил: «Если ты будешь его защищать, то станешь моим большим врагом». Ширеки сказал: «Если от него произошло [хоть] одно злодеяние, то ему не помогут и десять добрых дел!». И убил Тук-Тимура. Сарабан пришел к Ширеки и сказал [ему]: «Меня к тому вынудил Тук-Тимур». Ширеки отобрал у него войско, так что он обходился двумя-тремя нукерами. Спустя некоторое время они толпами бежали и уходили на службу к каану. Ширеки хотел отправиться за беглецами и вернуть [их], [но] боялся, что Сарабан подымет смуту, [поэтому] он отправил его с пятьюдесятью нукерами к Куинджи, внуку Джучи; |A 174а, S 406| случайно путь их проходил через Дженд 671 и Узгенд, 672 у вотчины Сарабана. Его люди 673 собрались и освободили его, захватив пятьдесят человек его охраны. Сарабан снова выступил с войском, перехватил обоз Ширеки и приказал [ему] откочевать к каану. Впереди он отправил посла с уведомлением о своем положении. Ширеки [об этом] узнал и подошел, чтобы вступить с Сарабаном в бой. Его войско сразу же перешло к Сарабану, и он остался в одиночестве. Сарабан приказал, чтобы его охраняли пятьсот всадников. Когда [об этом] услышал Букур, он подтянул войско, чтобы сразиться с Сарабаном. Его войска также перешли к Сарабану, а его захватили и поручили пятистам всадников. [Все] они направились к каану. Букур, притворившись больным, попросил дня на два-три отсрочку и [171] тайком послал племяннику Чингиз-хана Укину, 674 юрт которого был в тех пределах, большое богатство наличными деньгами и драгоценностями и попросил вызволить его из этой страшной беды. Царевич Укин собрал войско и внезапно отогнал их коней, а воинов окружил. Сарабан бежал верхом на одной лошади со своей женой. Один из бахадуров Укина, когда увидел, что хатун убегает, решил поймать ее; хатун закричала, Сарабан обернулся, свалил его одной стрелой и вместе с женой пустился в путь к каану. Ширеки прибыл туда [еще] до его приезда, но не был принят кааном. Последовал приказ поселиться ему на одном острове, где был совершенно гнилой воздух. Там он провел остаток жизни и в конце концов умер. А Сарабана [каан] наградил и дал ему область и войско; через некоторое время и он скончался.

Букур захватил ставки Ширеки и Сарабана и вошел в лен к Куинджи. Мелик-Тимур в союзе с Курбука перешел к Кайду, а сын Ширеки Улус-Бука вошел в лен к Куинджи и некоторое время оставался в нем. Букуру надоела служба у Кайду; бежав, он прибыл на службу к каану, точно так же как и Улус-Бука, со своей матерью и со ставками [Ширеки и Сарабана].

Когда умер внук Джучи Менгу-Тимур и на его место посадили Туда-Менгу, Ногай, Куинджи и Туда-Менгу, посоветовавшись, послали к каану Нумугана и доложили: «Мы покоряемся и все явимся на курилтай». Точно так же и Кайду послал Хатун-нойона, но на курилтай не поехал. Они тоже отменили [свое] решение. А через год скончался Нумуган.

Рассказ об отправке кааном войска в Нангяс и о покорении той страны 675

Каан, дав монгольскому войску несколько лет отдохнуть от походов, задумал взять также Нангяс, так как государство Хитай было полностью покорено. Во времена Менгу-каана тамошний государь был с Менгу-кааном в большой дружбе и они постоянно обменивались послами, так как государи Нангяса были исконными и почитаемыми [царями] и в старые времена владели также государством Хитай. Был хитайский хан Алтан из джурджэнских племен, которые, выступив, захватили то государство; [их] древние цари доходили до Нангяса, как о том будет изложено в их истории в конце этой книги, и так как они враждовали с государями Хитая, то помогали Чингиз-хану во время завоевания им государства Хитай. Особенно в эпоху Угедей-каана, когда они послали целое войско и помогли окончательно победить государя Хитая, как об этом подробно излагалось в повествовании [об Угедей-каане]. |A 174б, S 407|

Вначале Менгу-каан стремился покорить Нангяс. Такого же рода намерение имел и Кубилай-каан, в особенности когда его столица была в Хитае и оказалась близкой к их владениям. Вообще он в разные времена посылал к их границам войска, но дело не осуществлялось до даты ..., 676 когда был великим эмиром Баян, сын Кокчу из племени баарин, деда которого, Алак-нойона, казнили за какое-то преступление. [172] Этот Баян достался Кубилаю на [его] долю при дележе рабов, так как он был в Иранской земле у Абага-хана, то Кубилай-каан послал гонцом Сартак-нойона, сына Судун-нойона, вместе с Абд-ар-Рахманом [к Абага-хану] и потребовал Баяна. 677 В год быка, когда скончался Хулагу-хан, его послали вместе с Сартак-нойоном к каану, а Абд-ар-рахман остался в этих областях 678 для окончания проверки счетоводства. [Баян] прибыл туда [к каану], каан подготовил тридцать туманов войска из монголов и восемьдесят туманов из китайцев. Во главе китайского войска он поставил Шинка 679-бахадура из китайских эмиров города Болагасуна, 680 покорившихся [еще] при Менгу-каане и служивших с чистым сердцем, а во главе монгольского войска поставил упомянутого Баяна и эмира Аджу, 681 внука Субэдай-бахадура из племени урянкат; начальником над всеми он приказал быть Шинка-бахадуру, так как тот твердо правил и дела всегда исполнял хорошо. Каан послал их в сторону Нангяса; Шинка, по случаю болезни, вернулся с дороги, а предводителями обоих войск стали Баян и Аджу. Войско пребывало в ... Так как земли страны Нангяс были крайне обширными, а войско – несчетным и безмерным, то покорение ее могло затянуться на долгий срок. Они проявляли [к этому] усилия и старания около четырех лет и покорили [только] часть, а затем послали гонца к каану [передать], что войска недостаточно. Поскольку каану не удавалось быстро собрать войско, то он издал указ представить всех узников хитайского государства. Их было около двадцати тысяч человек. Он сказал [им]: «Вы все подлежите смерти, ради своей головы я вас освободил, я вам дам коней, оружие, одежду и пошлю [вас] в войско. Если будете стараться, то станете эмирами и почтенными людьми!». Способных из них он сделал начальниками тысяч, сотен и десятков и отправил их на соединение с главным войском. Затем он отправил гонца и потребовал, чтобы Баян и Аджу прибыли на подставах. Они прибыли, сменив семь подстав. Он их наставлял и обучал, как вести войну; они вернулись и на седьмом году от начала их выступления в ту страну дали сражение на берегу реки Конк-мурэн, разбили войско Нангяса, состоявшее из восьмидесяти туманов, забрали ту страну, а тамошнего царя по имени Су-чу 682 убили. Кроме того, они покорили области: ..., ..., ..., …, ... и другие. Область Солангэ, покорившаяся во времена Менгу-каана, а затем, когда на престол воссел [173] Кубилай-каан, восставшая, вторично подчинилась и вошла в подданство его высочайшей особы. Послали войско в область Яву, 683 [одну] из стран Индустана, и с боем завладели [ею], а на кораблях он послал гонцов в большую часть стран Хинда, чтобы они покорились. По необходимости они [на это] согласились и до сего времени, состоя в подчинении, обмениваются гонцами.

Государство Нангяс [каан] разделил между царевичами и в каждом владении тех рубежей 684 посадил организованное войско. Эмир Пулад-ака, имеющий точные сведения о состоянии того государства, передает, что, хотя в Нангясе обычно считают [при переписи] только почитаемых людей, как вождей племен и имеющих подданных, число тамошних [жителей] по переписи – девяносто девять туманов. Нет [на свете] ни одного более обширного государства, потому что в книгах передают, что пятый пояс земли начинается с того государства. Вместе с этим все постройки соприкасаются одна с другой. До сего времени там проживают войска монголов и чавкутов, и они никогда не выступали оттуда. Вместе с войском в каждом владении сидит эмир-темник, которому поручено тамошнее управление. При каждом [эмире] состоят на службе от дивана по четыре битикчи. Когда с области требуется налог, то ярлык о нем [каан] посылает тому |A 175а, S 408| эмиру, а [уже] он согласно приказу собирает [налог] со всех зависимых от того [владения] городов и отсылает [его]. Никто из них не занимается каким-либо другим делом. А те узники все стали важными эмирами и получили для себя зимние и летние кочевья.

Так как рассказы о Кубилай-каане и обстоятельства его [жизни] с самого рождения и до того времени, когда он воссел на царский престол и покорил целиком Хитай и Мачин, изложены подробно, мы включим в описание, если Аллаху великому будет угодно, несколько других рассказов о том, что присуще его государству, о правилах, которых он придерживался, и о положении войск, назначенных в каждое владение и на каждую границу тех областей.

Рассказ о зданиях, построенных кааном в областях Хитая, и о принятых в той стране правилах, обычаях, установлениях и порядках

Область Хитая 685 – крайне обширная, большая и полностью заселенная страна. Заслуживающие доверия повествователи рассказывают, что ни в одном государстве из всего обитаемого мира нет [стольких] населенных мест и такого множества людей, как там. 686 C юго-восточной стороны океана в пределы побережья между Манзи и Гаоли 687 вдается не очень большой залив, доходящий до середины Хитая, на расстоянии четырех фарсангов от Хан-Балыка, 688 туда доходят суда. Вследствие близости моря [здесь] выпадает много дождей. Некоторые из областей [Китая] относятся к теплым странам, а другие к холодным. Чингиз-хан покорил в свою эпоху [174] большую часть той страны, а во время владычества Угедей-каана [ее] забрали полностью. У Чингиз-хана и у его потомков в Хитайском государстве не было 689 столицы, как о том упоминалось в повествованиях о каждом [из них]. Но ввиду того, что Менгу-каан отдал это владение Кубилай-каану и что вокруг него [находится] много важных областей и царств, он [Кубилай-каан] обратил [на него] внимание и избрал местом своего пребывания [эту] очень населенную страну. А столицу тамошних государей, город Хан-Балык, который по-китайски называют Джунду, 690 он сделал [своей] зимней ставкой. Его построили в старые времена по указаниям астрологов и ученых, под исключительно счастливой звездой, и всегда считали самым полным его счастье и могущество. Так как Чингиз-хан его разрушил, то Кубилай-каан пожелал благоустроить его во славу своего имени и основал рядом с ним другой город, имя которого – Дайду, 691 так что они соприкасаются один с другим. Его крепостная стена имеет семнадцать башен; от одной башни до другой расстояние – один фарсанг. Он так населен, что и снаружи [за крепостной стеной] построено зданий без числа.

Из каждой области привезли различные фруктовые деревья и посадили там в садах и на баштанах. Большинство [из них] приносит плоды. Посреди того города он построил для своей ставки великолепный дворец и назвал его Карши. 692 Колонны и пол в нем целиком из мрамора, он очень красив и наряден; вокруг него четыре двора, 693 один от другого на расстоянии полета стрелы. Внешний [двор] – для дворцовых слуг, внутренний – для сидения эмиров, которые собираются каждое утро, третий – для стражи и четвертый – для приближенных. Зимой каан живет в этом дворце. Вид его художники изобразили во многих книгах летописей. 694

В Хан-Балыке – Дайду есть большая река, 695 текущая с северной стороны, из пределов Чемчиала, 696 где дорога в летовку. Есть и другие реки. За городом построили очень большой водоем, вроде озера. На нем построили плотину для того, чтобы спускать на него суда и кататься. Вода этой реки текла прежде по другому руслу и впадала в тот залив, который из океана доходит до Хан-Балыка. Так как около [города] залив был узок и суда не могли до него доходить, грузы привозили в Хан-Балык, [175] навьючив на животных, то землемеры и ученые Хитая, проявляя [известную] осторожность, утверждали, что суда могут доходить до Хан-Балыка из большинства областей Хитая, из столицы Мачина, 697 из города |A 175б, S 409| Хинксай, 698 из Зейтуна 699 и других мест.

Каан приказал вырыть большой канал и впустить в него воды упомянутой реки и нескольких других речек, выходящих из Карамурэна и тихо текущих через города по области. Из Хан-Балыка идут суда до Хинксая и Зейтуна, гавани Хиндустана и столицы Мачина, до которых сорок дней пути. 700

На этих реках есть много плотин, поставленных для [снабжения] водой областей. Когда судно доходит до этих плотин, его вместе с грузом, сколько бы его ни было и как бы он ни был тяжел, подымают вверх лебедкой и спускают на воду по ту сторону плотины, чтобы оно шло [дальше]. Ширина того канала больше тридцати гязов. 701 Каан приказал укрепить камнем стенки того канала, чтобы в него не осыпалась земля. Подле того канала есть большая, широкая дорога, которая идет в Мачин. [По ней] сорок дней пути, и вся она вымощена камнем, чтобы во время больших дождей ноги животных не вязли в грязи. По обеим сторонам дороги посажены ивовые и другие деревья, 702 так что на всю дорогу падает тень от деревьев; и ни один человек, будь то воин 703 или кто-либо другой, не дерзнет отломать ветку от тех деревьев или дать животным [хоть] один лист от них. По обеим сторонам [дороги] построили селения, капища и лавки, так что тот сорокадневный путь идет всецело по населенной местности.

Крепостной вал города Дайду построили из земли, так как обычай той страны таков: кладут две доски, между ними насыпают влажной земли и уминают [ее] большой дубиной, пока не затвердеет, доски отнимают – получается стена. Так как [там] выпадает много дождей, а земля той области рыхлая, то такая стена бывает крепкой. В конце [своей] жизни каан приказал привезти камни и хотел ту стену укрепить камнем, но скончался. Если богу будет угодно, то Тимур-каану промысел божий будет сопутствовать в окончании этого [дела].

Каан хотел построить такой же дворец и возвести здание в летней резиденции, в городе Кайпин-фу, 704 который находится на расстоянии [176] пятидесяти фарсангов от Дайду. Туда ведут из зимней ставки три дороги: одну дорогу сделали заповедной, для охоты, – и никто, кроме гонца с ярлыком, по той дороге не ездит; другая дорога – к городу Чжучжоу, куда едут по берегу реки ..., там много винограда и фруктов. Вблизи этого города находится другой город, называемый Симали; большинство жителей этого города – самаркандцы, они развели по обычаю Самарканда много садов. Есть [еще] одна дорога по возвышенности, которую называют Сиклинк, когда минуют эту возвышенность, до города Каймин-фу [идут] степь, луга и летовье. 705 Прежде постоянно летовали в пределах упомянутого города Чжу-чжоу, а потом [каан] сделал [летовьем] пределы города Каймин-фу, на восточной его стороне он заложил для себя дворец под названием Лян-Тин. 706 Увидев однажды ночью какой-то сон, [каан] перестал [строить] его и посоветовался с учеными и зодчими о том, где ему строить другой дворец. Все единогласно решили, что самым лучшим местом является озеро, находящееся возле города Каймин-фу, посреди луга. Захотели его осушить. А в той стране имеется такой камень, который употребляют вместо дров; его собрали в большом количестве, а [также] много угля; засыпали то озеро с его источником известью и измельченным кирпичом; расплавили много олова [и залили] это, так что стало крепко. [Все это] возвели в вышину человеческого роста, а сверху сделали каменный настил. Так как вода оказалась запертой в недрах земли, то она выбилась с других сторон, на другие лужайки, и потекли источники. На том каменном настиле построили дворец в китайском вкусе, тот луг окружили стеной, от той стены до дворца поставили деревянную стену, 707 чтобы никто не мог входить на луг. На тот луг выпустили разную дичь, и она расплодилась и размножилась. В середине города построили дворец и [еще один] дворец поменьше. От наружного дворца до внутреннего провели дорогу [улицу], так что по этому ходу идут во дворец приближенные, а для каанского двора вокруг того дворца |A 176а, S 410| возвели стену, длиною в полет стрелы. Большую часть времени [каан] пребывает во дворце за городом.

В том государстве есть много больших городов. Каждому [городу] дали название, имеющее особое значение по [своему] словопроизводству. [177] Степени хакимов определяются по названию тех городов, так что совсем нет надобности писать в ярлыке или спорить о том, хаким какого города старше; на собраниях не бывает у них никаких разговоров о том, где [кому] сидеть; каждой степенью уже определено, какой хаким должен выходить навстречу другому и становиться перед ним на колени. Эти названия идут в том порядке, как [ниже] излагается:

первая степень – Кин, 708 шестая степень – Цзюнь,
вторая степень – Ду, седьмая степень – Сянь,
третья степень – Фу, восьмая степень – Чжень,
четвертая степень – Чжоу, девятая степень – Цунь.
пятая степень – ..., 709  

Первой [степенью] называют обширную область вроде Рума, Фарса и Багдада; второй – называют престольный город, и в таком порядке [постепенно] идет вниз: седьмой [степенью] называют небольшие города, восьмой – местечки, девятой – деревни и хутора. А Мо-цянь 710 – это та же деревня и[ли] хутор. Приморские гавани называют «Матоу». 711

Такого устройства и порядка нет в других странах. Большая часть государственных дел [устроена] по такому образцу. [Это] твердо поддерживается и сохраняется. 712

Рассказ об эмирах, везирах и битикчиях Хитайской области; подробное перечисление их степеней; существующие у них правила и порядки и принятые у того народа названия

Старших эмиров, которые могут быть наибами и везирами, называют чжэн-сян, а начальника войска – тайфу, а эмира-темника – ..., [178] а везиров и наибов дивана, которые бывают [из] тазиков, китайцев и уйгуров, – пин-чжан.

А обычай таков: в великом диване [заседают] четыре чжэн-сяна из старших эмиров и четыре пин-чжана из старших [же] эмиров, из различных народов – тазиков, китайцев, уйгуров и христиан – в диване бывают у них также наибы.

Эмиры и хакимы занимают там должности согласно степени. Степени [же] их в таком порядке:

первая степень – Чжэн-сян (он может быть везиром и наибом), 713

вторая степень – Тайфу, Тайфу бывает начальник войска, как бы знатен он ни был, он обращается [с докладом] к чжэн-сяну,

третья степень – Пин-чжан (пин-чжанами бывают наибы и везиры дивана из различных народов),

четвертая степень – Ю-чжэн, 714

пятая степень – Цзо-чжэн, 715

шестая степень – Цань-чжэн,

седьмая степень – Цань-и,

восьмая степень – Лан-чжун (все книги находятся в его ведении), 716

девятая степень – (не известна, все книги находятся в его ведении). 717

Во времена Кубилай-каана чжэн-сянами были следующие эмиры: Хантун-нойон, Очачар, Олджай, Тархан и Дашмен. В настоящее время Хантун-нойон [уже] умер, а прочие по-прежнему [еще] с кем-то другим чжэн-сяны [Тимур-] 718каана. Прежде должность пин-чжана давали [179] только китайцам, а в настоящее время дают также и монголам, тазикам и уйгурам. Первенствующего пин-чжана называют Су-пин-чжан, то есть «сливки пин-чжанов». В настоящее время, в эпоху Тимур-каана, глава всех пин-чжанов – Баян пин-чжан, сын Сейида Насир-ад-дина, внук Сейида Аджалля. 719 Его тоже теперь называют Сейидом Аджаллем. |A 176б, S 411| Второй Омар пин-чжан из монголов, третий – Теке 720 – пин-чжан из уйгуров. Прежде был Лачин пин-чжан, племянник эмира Сунджака, а теперь его сын по имени Курмана. Четвертый – Бигмыш 721 пин-чжан, который вместо Тимур пин-чжана, он также из уйгуров.

Так как каан большую часть времени живет в городе, то для великого дивана, называемого шэн, соорудили место, в котором устраивают диван. А обычай таков: имеется наиб, который ведает воротами; принятую челобитную 722 относят этому наибу, и он допрашивает. Название этого дивана – Ляйс; после допроса пишут отчет о деле и вместе с той челобитной отсылают в диван Лусэ, который степенью выше Ляйса. Оттуда пересылают в третий диван, называемый Чу-ми-юан, а потом относят в четвертый диван, под названием Туиджи-юак, этот диван ведает делами «ямов» и курьеров. Эти три упомянутые дивана находятся в подчинении того дивана. А потом относят в пятый диван, называемый Руштаи, в котором вершат дела войска; а после этого – в шестой диван, называемый Сиюнишэ, там бывают все послы, купцы, прибывающие и [180] отбывающие [лица]; этот диван ведает ярлыками и пайзами. В настоящее время эта должность поручена персонально эмиру Дашменду. Когда [дело] будет отнесено во [все] эти шесть диванов, тогда [его] несут в Великий диван, называемый шэн, [там] допрашивают и снимают отпечатки пальцев допрашиваемых лиц. А значение отпечатка пальца таково: как известно и подтверждено опытом, суставы пальцев у [всех] людей не одинаковы. Каждый раз, когда кто-либо дает какое-нибудь показание, эту бумагу кладут ему меж пальцев и по оборотной стороне того показания обводят чертой место, [где находятся] суставы его пальцев, для того чтобы [это] сличить со снимком суставов его пальцев, если он когда-нибудь отречется [от своего показания]. Если же они в точности совпадут, он не сможет запираться. Поступив таким образом с осторожностью во всех диванах, делают доклад и выполняют смысл приказа в отношении того [дела]. И такой существует обычай, что упомянутые эмиры ежедневно отправляются в шэн, допрашивают людей и вершат важные дела государства. Когда эти четыре чжэн-сяна уже сядут, [тогда] и другие упомянутые чины и битикчии садятся по порядку, каждый соответственно своей степени. Перед каждым ставят столик, похожий на стул, на него поставлена чернильница. Они должны постоянно находиться там. Каждому эмиру назначается определенная тамга и нишан. 723 Назначено несколько битикчиев, обязанность которых записывать имя того человека, который не является [на службу] в диван, так что кто не явится несколько [дней], 724 то вычитают 725 из его содержания, а если кто-нибудь еще реже приходит в диван и у него нет [на то] ясного оправдания, то его увольняют. Каану докладывают эти четыре чжэн-сяна. 726

|A 177а, S 412| Шэн Хан-Балыка очень большой, там находятся книги дивана за несколько тысяч лет, в книги записывают аккуратно и хорошо соблюдают правила. Служащих в том шэне около двух тысяч человек. Шэн имеется не во всяком городе, а только в таком месте, 727 которое является столицей для многих городов и областей, наподобие Шираза, Багдада и Конии в Руме. В государстве каана двенадцать шэнов. [Во всех шэнах], за исключением шэна Хан-Балыка, чжэн-сянов нет, а во главе [каждого] из них стоит один эмир со званием эмира и «шихнэ», четыре [же] пин-чжана, другие диваны и чины имеются по положению.

Местонахождение двенадцати шэнов и степени их [идут] в таком перечислении и порядке, [как здесь показывается]: 728

Первый – шэн Хан-Балыка и Дайду.

Второй – шэн области Джурдже и Солангэ. Этот диван учредили в городе Чанчу, самом большом из городов Солангэ. Там находятся [181] Ала-ад-дин пин-чжан, сын Алмалыкского цань-чжена Хисам-ад-дина Хасан цзо-чэнь.

Третий – шэн Гаоли и ..., составляющие отдельное государство, его мелика называют «онг-ван». [Кубилай-каан] 729 отдал за него свою дочь, его сын любимец [каана], 730 но он там не «онг-ван».

Четвертый – шэн Намкинк, а это один из больших городов в хитайском государстве на берегу реки Кара-мурэн. [Это] одна из древних столиц Китая.

Пятый – шэн города Никджу. Этот город расположен на границе Хитая. Там пребывает Туган, сын ... 731

Шестой – шэн города Кинксай. Это столица Манзи. 732

Там состоят хакимами: Али-ад-дин пин-чжан, сын Сейф-ад-дина, Тогачар-нойон с китайским нукером по имени Сучинк, Омар пин-чжан Манзитаф и ... пин-чжан.

Седьмой – шэн [города] Фу-чжоу, [это один] из городов Манзи. Прежде шэн был там, а [потом его] перевели в Зейтун. В настоящее время его [опять туда перевели]. Хакимом этого города был брат эмира Дашмена ..., а теперь брат Баян пин-чжана эмир Омар. 733 Гаванью для кораблей является Зейтун. Его хаким – Беха-ад-дин Кундузи.

Восьмой – шэн [города] Лукин-фу, это город области Манзи, прилегающей с одной стороны к области Тангут, там хакимами Хасан пин-чжан, брат Баян пин-чжана, и брат Лачин пин-чжана, также по имени Хасан.

Девятый – шэн ..., который тазики называют Великим Чином. Очень большой город на берегу моря, ниже Зейтуна, и крупный порт. Хакимами там некто по имени Нокай (?) и Рукн-ад-дин ... пин-чжан.

Десятый – шэн Караджана. Это отдельная страна, там есть большой город, называемый ... В этом городе и находится шэн, все жители там [182] мусульмане. Хакимы там: Таган-Текин и Я`куб, сын Али-бека, из потомков Ялавача.

Одиннадцатый – шэн Кинхан-фу, [один] из городов области Тангут. В этой области имеет пребывание Ананда, сын Нумугана, хакимом там [Каитмыш], 734 брат Дашмена, а его пин-чжан – китаец Омар. Юрт Ананды находится в местности, называемой Чаган-нор, и [там] построен дворец.

Двенадцатый – шэн Камджу, это также [один] из городов области Тангут. Страна очень велика, и несчетные области подвластны ей, и подданных в ней без числа. Там сидит Аичи, а некто по имени Эмир Ходжа находится там в звании шахнэ и хакима.

Так как эти области отстоят далеко одна от другой, то в каждой из них пребывает с войском какой-нибудь царевич или влиятельный эмир. К нему обращаются жители той области, в его ведении находятся тамошние снаряжение и материальные средства, он управляет ею и охраняет ее.

Шэн каждой области находится в самом большом из ее городов, 735 [183] каждый шэн бывает размером с деревню, так как [там] построено много домов и комнат для сотрудников и подчиненных, при них много гулямов и работников. Мельчайшие подробности распорядка и управления в тех диванах [доведены] до тонкости и очень хороши. А обычай таков, что некоторых провинившихся и преступников убивают, а иных отлучают от семьи и владения, так что у них не остается никого из домочадцев, и посылают возить телеги, на земляные работы и на переноску тяжестей, дабы люди, видя эмиров и влиятельных людей в таком положении, имели бы |A 177б, S 413| назидательный пример. У них есть много разных обычаев и порядков. [Есть много] рассказов об этой стране, обо всем и очень подробных, но так как летопись этого края появится отдельно, то этим [пока] и ограничилось [наше изложение]. Вот и все! [184]

Рассказ о рубежах государства каана и памятка о царевичах и эмирах, сидящих с войском на границах для охраны государства

С юго-восточной стороны у каана нет ни одного непокорного, так как в его государство входят все области, которые лежат в этом направлении вплоть до океана, за исключением области Джурджэ и Гаоли, [находящихся] недалеко от берега океана.

Посреди океана есть большой остров под названием ..., 736 его окружность равна приблизительно четыремстам фарсангам. На острове много городов и деревень, он имеет своего государя и по-прежнему не покоряется. Люди на том острове низкорослые, с короткой шеей, толстобрюхие. Там много рудников. С восточной стороны непосредственно с побережья океана и границы области киргизов [каан] не имеет ни одного непокорного.

С юго-западной стороны между областью ... и Зейтуном, от области Манзи, по берегу тянется 737 громадный лес. Туда бежал один из сыновей государя Манзи, и хотя он не имеет никакой силы и могущества, но проводит время в разбое и плутовстве.

С западной стороны находится область, которую называют Кяфча. 738 [В ней] труднопроходимые местности и леса, она граничит с областью Караджан и частично с Хиндустаном и побережьем. Там есть два города, ... и ... [Область] имеет отдельного государя, он не покорен каану. Туган, сын [каана], 739 сидящий с войском в Лукин-фу, 740 [одном из городов] области Манзи, и охраняющий ее, принимает также меры предосторожности и против непокорных. Однажды он отправился с войском к тем городам, которые находятся на побережье, взял [их] и целую неделю там царствовал. Неожиданно появилось из засады с моря, из лесу и с гор их войско и разбило войско Тугана, занятое грабежом. 741 Туган выбрался цел и невредим и пребывает по-прежнему в пределах Лукин-фу.

С северо-западной стороны, граничащей с областью Тибета и [страной] Золотозубых, [каан] не имеет противников, разве только что с того края, который примыкает к войску Кутлуг-ходжи, но так как посредине [имеются] труднопроходимые горы, то противник не может пройти; все же для охраны этой стороны поставили некоторую часть войска.

Северо-восточная [сторона] на [всем] пространстве [соприкасается] с владениями Кайду и Дувы; 742 от их границ до границ владений каана сорок дней пути по пустыне. С обеих сторон по границе стоят войска и караулы, они охраняют [ее] и бдительно стерегут. Иногда происходят и [185] сражения. Граница владений каана 743 тянется с упомянутой стороны к востоку на один месяц пути. В большинстве тех мест имеются необходимые войска и караулы. Начиная с востока [по границе] посажены царевичи и эмиры с войском. В [самом] начале восточной границы 744 сидит с войском царевич Камила, брат бабки каана по отцу, ниже его Кургуз-гургэн, зять каана, а ниже его Чункур, сын Токтака, одного из великих эмиров Кубилай-каана, а [еще] ниже Нанкидай, 745 сын Баяна-Кубукчи, тоже великого эмира, а ниже его – Кокеджу, дядя Тимур-каана по отцу. А потом [граница] доходит до области Тангут, которой ведает царевич Ананда, сын Мангалы; 746 он сидит там с войском в пределах Чаган-нора. Ниже его – пределы Караходжо, города уйгуров. Там хорошее вино. Он находится между пределами каана и Кайду. Они [уйгуры] ладят с обоими и оказывают услуги обеим сторонам. Ниже сидят царевичи Ачиги, 747 внук Чагатая, и Чупай, 748 сын Алгу. 749 А ниже – труднопроходимые горы Тибета, о которых [уже] упоминалось. Летом по упомянутым дорогам и областям нельзя ездить по причине безводья, а зимой [можно] ездить, если только употреблять воду, [добытую] из снега. Вот и все!

|A 178а, S 414| Рассказ о царевичах и великих эмирах, постоянно находящихся при каане и зависящих от него

Из царевичей Токта-Гун, зять эмира Олджая чэн-сяна, ведает вместо Наяна уругом Тогочара. 750 Когда Наяна убили, вышел указ отпустить обратно всякого захваченного гуляма и [обращенного в рабство] пленного, все они собрались вокруг него [Токта-Гуна]. Кроме того, ..., 751 сын Тогуз-хатун, [одной] из жен ..., 752 живет в юртах Онона и Келурэна. [Здесь были [186] также] некто по имени Хишенк и ..., 753 сын ..., [одной] из жен Асутая, которая была чрезвычайно красива и каан взял ее [себе], он – царевич; 754 Тюра-Огул и Ясар, два брата, Coca, сын Кучу, 755 старший царевич из дома Угедей-каана, а из дома Чагатая всех старше летами Ачиги, 756 сын Бури сына Мутугэна. В настоящее время он очень могуществен и влиятелен.

Зятья каана из тех, что известны, – сын государя области Солангэ, другой – Мензитай из племени кунгират, он имеет дочь по имени …, и еще один [зять] – сын государя Манзи, который в прежние времена был государем [Манзи], 757 а в настоящее время он свергнут и обретается у каана в качестве [его] зятя и эмира. Вот и все!

Рассказ о сыне Сейида Аджалля Бухари, везире каана, и о его внуке Баян пин-чжане

Внук Сейида Аджалля Бухари был после Ялавача везиром у высочайшей особы Кубилай-каана, и каан пожаловал ему область Караджан.

В те времена, когда Кубилай-каан отправился по приказу Менгу-каана в те страны 758 и его войско оказалось голодным и раздетым, он [Аджалль] явился и выполнил, как должно, обряды служения. Кубилай-каан согласился покровительствовать ему на службе у Менгу-каана и так и сделал. Менгу-каан его обласкал и пожаловал многими наградами. Когда пришел черед царствовать Кубилай-каану, то наградил его и пожаловал ему должность везира, а его сына Насир-ад-дина послал на его место хакимом области Караджан. Он исполнял должность везира в продолжение двадцати пяти лет. На него ни разу не поступило ни одного доноса и ни одно несчастье [его] не постигло. Он скончался, прозванный Аджаллем [т.е. славнейшим]. А [его сын] Насир-ад-дин был по-прежнему хакимом в Караджане и [не] 759 прибыл сделать каану «тикшимиши», он скончался в эти [последние] пять-шесть лет, его похоронили в его собственном саду в городе Хан-Балыке. А еще до того сына Насир-ад-дина по имени Абу-Бекр, которого в настоящее время зовут Баян пин-чжан, послали хакимом в город Зейтун. Когда умер Сейид Аджалль, везиром каана стал эмир Ахмед Фенакети. Управление [всеми] делами было в его руках. Еще в то время, когда Чапун-хатун жила в доме своего отца, эмир Ахмед был с ними близок, поэтому, когда она стала женой каана, он постоянно находился при его 760 ставке, обрел влияние, стал [одним] из великих эмиров и захватил [187] в руки управление государством. Китайские эмиры из зависти относились к нему недоброжелательно. Джим-Ким тоже не был к нему расположен, и до такой степени, что однажды ударил его луком по голове и рассек ему лицо. Когда он пришел к каану, [тот] спросил: «Что сделалось с твоим лицом?». Он ответил: «Лошадь лягнула». Джим-Ким присутствовал [при этом], он рассердился и сказал: «Тебе стыдно сказать – [это] ударил Джим-Ким». И еще раз, [уже] в присутствии каана, побил его сильно кулаком. Ахмед его всегда боялся.

Летом того [же] года, когда каан отправился из города Дайду на летовку, он оставил Ахмеда во главе дивана и казны и одного эмира по имени Туркана из племени кипчак охранять дворец. А китайские эмиры из зависти и по давнишней вражде стали злоумышлять против него. Вот и все!

|A 178б, S 415| Рассказ об эмире Ахмеде Фекакети, о гибели его от руки Као пин-чжана и об освобождении Манзи благодаря [Као пин-чжану] 761

Во времена Кубилай-каана, когда Ахмед Фенакети был пин-чжаном и везиром, был также везиром один китаец по имени Као пин-чжан. Так как эмир Ахмед имел полное влияние, его называли «Су-пин-чжан», то есть «Бдительный везир». 762 Су есть звание старшего пин-чжана. Као пин-чжан имел много приверженцев и завидовал эмиру Ахмеду. В упомянутое лето, когда каан оставил его во главе дворца и дивана Хан-Балыка и Дайду, Као пин-чжан с группой китайцев решили погубить его. Один гулям из стремянных Ахмеда узнал об этом обстоятельстве и сообщил ему. Эмир Ахмед ночью взял сорок отборных коней из собственных меринов каана, которые были на привязи, и отправился в путь. Китайцы узнали [об этом]. Когда настал день, он достиг деревни, [находящейся] в расстоянии пяти фарсангов, которую называют ..., тазики [же] зовут [ее] Чуле, а также ямом Сейида Аджалля. Так как китайцы еще раньше поручили [стеречь] дороги, то ему не давали перейти по мосту; он хотел броситься в реку и перейти, китайцы преградили дорогу и не пускали. В это время следом прибыл Као пин-чжан, он схватил [коня] эмира Ахмеда за повод и сказал: «Каан оставил нас здесь вершить важные дела дивана, почему ты уезжаешь без совета с нами?». Тот ответил: «Меня требует [к себе] каан». Во время этих разговоров [подъехали] четыре гонца, [которые] следовали от каана по важным делам в Хан-Балык. Когда эмир Ахмед их увидел, он крикнул: «Я еду к каану, а меня не пускают». Гонцы сказали: «Каан нас послал за эмиром Ахмедом». Као пин-чжан ответил: «Он нам нужен по делам дивана»; 763 гонцы настояли [на своем] и освободили его, так что он уехал и присоединился к каану в местах летовки. Он достал черное блюдо, насыпал в него разного жемчугу, положил поверх [жемчуга] нож, покрыл [все] красной шелковой материей [188] и отнес к каану. [Каан] спросил: «Что это такое и что значит?». Он доложил: «Когда я, [твой] покорный слуга, давно когда-то 764 поступил [к тебе] на службу, борода моя была черна, как это блюдо; за время [моей] ревностной службы она побелела, как этот жемчуг, а Као пин-чжан хочет ножом сделать мою бороду красной, как этот шелк!», – и он изложил [каану] обстоятельства [дела], как оно было. Гонцы, бывшие очевидцами, засвидетельствовали его правоту. Каан приказал, чтобы поехали схватить [Као пин-чжана]. Так как [Као пин-чжан] знал, что рассказ об этом дошел до места представления жалоб, то бежал в город Саян-фу, находящийся в пределах Манзи, на берегу реки Карамурэн. Одна половина [города] на одном берегу [реки], другая половина – на другом.

В былые времена одна половина [города] платила налог государям Хитая, а другая – государю Манзи. При таком общем положении между ними был мир. Когда Хитай попал во власть монголов, государь Манзи завладел тем городом целиком.

Сильная крепость, крепкий вал и глубокий ров находятся на этой стороне реки. Сколько раз ни отправлялось монгольское войско [в поход против крепости], взять ее не удавалось. Когда туда уехал Као пин-чжан, – а он был известным и влиятельным эмиром, – они стали с его прибытием рассчитывать на его помощь и полагаться на него. Он и там стал одним из влиятельных эмиров. Каан приказал Баяну отправиться вслед за ним с войском. Раньше в Хитае не было больших франкских камнеметов. Из этого государства [Ирана] туда отправился камнеметный мастер из Баальбека и Димашка. Его сыновья – Абу-Бекр, Ибрахим и Мухаммед – и его подручные устроили семь больших камнеметных машин и отправились брать тот город.

Као пин-чжан послал лазутчика к эмирам войска [передать]: «Я никакого преступления не совершил, между мной и эмиром Ахмедом была вражда, и мы злоумышляли друг против друга. Я бежал сюда из страха, если каан дарует мне жизнь, я предам город в [ваши] 765 руки, а этот |A 179а, S 416| город – основа государства Манзи, если он будет взят, то вся область покорится». Гонца Као пин-чжана отослали в резиденцию каана, и он доложил положение дела. Каан его наградил, а для Као пин-чжана отослал охранную грамоту и меч. [Као пин-чжан] был этим обнадежен. Войска установили против крепости камнеметы и разрушили башню. Као пин-чжан сделал изнутри [в стене] отверстие и ушел. Когда государь Манзи узнал о разрушении башен и об измене Као пин-чжана, он оставил крепость и с большим числом людей ушел на другой берег реки. А когда Баян на этом берегу [реки] взял крепость и учинил грабежи и убийства, он [государь] бежал с войском также и с другого берега и не смог нигде остановиться, чтобы померяться силами с войском каана. И [таким образом] вся область Манзи покорилась и была завоевана. А Као пин-чжан присоединился к войску каана. Когда он прибыл к его высочайшей особе, то был отличен разными наградами и назначен по-прежнему на должность пин-чжана и стал соучастником [в управлении] эмира Ахмеда.

Эмир Ахмед с честью исполнял обязанности везира около двадцати пяти лет. Као пин-чжан после случая еще девять лет участвовал вместе [189] с ним в управлении и по [своему] обычаю враждовал и завидовал. Спустя девять лет он вторично стал злоумышлять против эмира Ахмеда.

Случилось так, что один китаец выдавал себя за обладателя божественных свойств и непогрешимости и в ставках прославил себя [своими] подвигами и благочестием. Однажды он притворился больным и послал к эмирам нескольких [своих] муридов [передать]: «Я умру, а через сорок дней оживу». [И вот] пришли и сказали, [что] он умер. [Тогда эмиры] послали людей расследовать. Он лежал в доме как мертвец, а его дети плакали и рыдали. Подумали, что он действительно умер. Через сорок дней он вышел и распустил слух, что он ожил. К нему собралось много китайцев, и дела его стали блестящи. Као пин-чжан и чины дивана Дайду устроили с ним совет, как устранить эмира Ахмеда. Так как тот был очень осторожен и бдителен и при нем постоянно находились телохранители, а помещение, где он спал, не было определенным, то они решили послать десять тысяч 766 человек в ущелье, известное под названием Чемчиал, в четырех фарсангах от Дайду, чтобы подстеречь его, и чтобы тысяча человек пошли и распустили слух, что едет Джим-Ким. [Тогда эмир Ахмед] выйдет ему навстречу, и его убьют.

Као пин-чжан сел в паланкин. А обычай государей там таков, что они иногда садятся в паланкин, а ночью едут большей частью [именно] таким способом.

Из того ущелья посылали одного за другим гонцом и торкочиев 767 [с сообщением], что едет Джим-Ким. А Ахмед его боялся. Всех, кого он [Ахмед] высылал вперед, убивали. Ночной порой они прибыли с факелами и свечами, как это принято у государей. Когда они приблизились ко дворцу, эмир Ахмед вышел, чтобы поднести чашу, его схватили и убили. А эмир Туркан, который был у него нукером, принял меры предосторожности и, догадавшись о том, что дело неладно, стоял поодаль с нукерами, он взял стрелу и пустил ее в Као пин-чжана, [сидевшего] в паланкине, и убил его. Китайцы разбежались, а эмир Туркан засел во дворце. В ту ночь было большое смятение и много убийств. Китайцы разбрелись по закоулкам за городом. Когда об этом происшествии доложили каану, он отправил эмира Пулад-аку и Хантун-нойона перебить всех воинов китайцев, 768 поднявших бунт. Он приказал, чтобы выдали четыре тысячи балышей на расходы по погребению эмира Ахмеда, и послал вельмож и эмиров похоронить его со всеми почестями.

После того через сорок дней каан стал требовать большой солитер, чтобы посадить его в корону. [Такого] не находилось. Там были два купца, они пришли и заявили: «Мы уже однажды привозили для каана большой солитер и отдали [его] эмиру Ахмеду». Каан сказал: «Мне он не принес [его]». И послал разыскать [его] в доме [эмира Ахмеда]. Тот [камень] нашли у жены [эмира Ахмеда] Инджу-хатун и отнесли [его] каану. Каан очень рассердился и спросил тех купцов: «Какое наказание должно быть [190] слуге, совершившему такое вероломство?». Они ответили: «Если он жив – его следует убить, а если умер – нужно выкопать [его труп] из могилы и нанести ему бесчестие для поучительного примера другим». Кроме того, китайцы сказали Джим-Киму: «Он был тебе враг, поэтому мы его убили». И Джим-Ким посеял в сердце каана ненависть [к эмиру Ахмеду]. Поэтому |A 179б, S 417| он приказал вырыть его [труп] из могилы и, привязав веревку к ногам, тащить на «чарсу» базара, [где] по нему проезжали телеги. Его жену Инджу-хатун убили, сорок других жен и четыреста наложниц, которых он имел, роздали, его имущество и утварь забрали в казну, с его сыновей – эмира Хасана [и эмира Хусейна] 769 – живьем содрали кожу, остальных его детей и потомков простили. После его смерти везирство передали одному уйгуру по имени Санке, и в течение пяти-шести лет решение и заключение [всех дел] было в его руках.

Рассказ об уйгуре Санке, который стал после эмира Ахмеда везиром каана, и об исходе его дела

Во времена везирства Санке в столицу каана прибыло несколько купцов мусульман из областей Кури, 770 Бурку 771 и киргизов. Они преподнесли [каану] белоногого красноклювого кречета и белого орла. Каан пожаловал им награды и дал им кушанье со своего стола, они не ели. Он спросил, почему они не едят. Они сказали: «Эта пища для нас поганая». 772 Каан рассердился и приказал, чтобы мусульмане и люди писания 773 впредь не резали баранов, а рассекали им по обычаю монголов грудь, 774 и всякого, кто зарежет барана, [приказал] убивать таким же способом, а его жену, детей, дом и имущество отдавать доносчику.

Христианин Иса Калямчи, Ибн Маали и Байдак, которые были из числа зловредных, подлых и порочных [людей] своего времени, уцепившись за [этот] приказ, получили ярлык казнить каждого, кто [у себя] в доме зарежет барана. Под этим предлогом у людей забрали много богатств. Прельщали рабов [гулямов] мусульман, [говоря]: мы освободим того, кто донесет на хозяина, – и ради своего освобождения они наговаривали на хозяев и обвиняли [их] в преступлении. Иса Калямчи и его проклятые подчиненные довели до того, что мусульмане в продолжение четырех лет не могли совершать обрезание своих сыновей. Мавляна Бурхан-ад-дин Бухари, который был из учеников благочестивого Шейх-ал-ислама Сейф-ад-дина Бахарзи, да будет над ним милосердие Аллаха, проповедовал в Хан-Балыке. На него донесли, его выслали в Манзи, где он и скончался. Дело дошло до того, что большинство мусульман оставили хитайскую страну. После этого вельможи мусульман той страны – Беха-ад-дин Кундузи, Шади Цзо-чжэн, Омар Киргизи, кашгарский мелик Насир-ад-дин, индус Цзо-чжэн и другие влиятельные люди – поклонились большой суммой [191] везиру Санке, так что он доложил [каану]: все купцы мусульмане отсюда уехали, из мусульманских стран купцы не приезжают, таможенные доходы недостаточны, редких и ценных товаров не привозят, [а все] потому, что вот уже семь лет, как не режут баранов, если последует разрешение резать, то купцы будут приезжать и тамга будет получаться полностью. Вышел указ о позволении [резать баранов].

Кроме того, поскольку во времена каана христиане относились к мусульманам с большой религиозной нетерпимостью и злоумышляли против них, то они [христиане] доложили, что в Коране есть такой стих: «Убивайте всех многобожников без исключения», – так что каан на это рассердился и спросил: «Откуда они это знают?». 775 Они ответили: «Относительно этого прибыло письмо от [людей], находящихся при Абага-хане». Каан потребовал это письмо, вызвал ученых мусульман и спросил старшего из них – Беха-ад-дина Бехаи: 776 «Есть в вашем Коране такой стих или нет?». Он ответил: «Да, есть». 777 [Тогда каан] сказал: «Раз бог приказал убивать неверных, то почему вы [их] не убиваете?». Тот ответил: «Еще время не настало, и нам не представляется [еще] возможность». Каан пришел в ярость и сказал: «Мне представляется возможность!». И отдал приказ казнить его.

Везир эмир Ахмед и казий Беха-ад-дин, который также имел степень везира, и эмир Данишменд 778 удержали его под тем предлогом, что надо спросить также и других. Они вызвали Мавляна Хамид-ад-дина, в прошлом самаркандца, который был казием, и спросили его о том же. Он ответил: «Такой стих есть». Каан спросил: «Почему [же] не убивают?». Тот ответил: «Всевышний бог приказывает убивать многобожников; если каан дозволит, я скажу, кто считается многобожником». [Каан] сказал: «Говори». [Тогда] он сказал: «Так как ты пишешь в начале ярлыка имя бога, то ты не многобожник, многобожник – это тот, кто не признает [единого] бога и приписывает ему товарищей, а великого бога отвергает».

Каану [это] чрезвычайно понравилось, и эта речь пришлась ему по душе. Он оказал почет Мавляна Хамид-ад-дину и обласкал [его]. |A 180а, S 418| Остальные благодаря его речи получили освобождение.

В общем, Санке был семь лет везиром. Как-то однажды каан потребовал у него несколько жемчужин. Тот ответил: «У меня нет». Один дамганец, некто по имени Мубарек-шах, имел доступ к каану, и речь его была [каану] приятна. Он выжидал удобного случая причинить зло Санке и доложил [каану]: «Санке держит дома целый харвар жемчуга и драгоценных украшений, я [сам] видел, пусть каан займет его [чем-нибудь], пока я схожу и принесу [это] из его дома». [Каан] задержал Санке у себя, пока Мубарек-шах не принес из его дома пару ящиков. Их открыли, там были изящные жемчужины и драгоценности, не имеющие себе равных. [Каан] показал их Санке и сказал: «Как [это так], – ты имеешь столько жемчуга, а я просил у тебя две-три жемчужины, и ты не дал!» Пристыженный Санке сказал: [192] «Мне дали вельможи-таджики, которые могут это подтвердить. Каждый из них был хакимом определенной области». [Каан] сказал: «Почему они также и для меня не приносят жемчуга и драгоценностей? Мне ты приносишь платья из грубой шерсти, а себе берешь деньги и бесподобные драгоценности!». Санке ответил: «Они [так] дали, пусть каан издаст ярлык, чтобы я вернул обратно!». Так как его слова были грубы и дерзки, то [каан] приказал наложить ему в рот нечистот, его схватили и вместе с Хинду, [одним] из эмиров таджиков, бывшим налицо, казнили. Остальные были в области Манзи. [Каан] послал захватить их всех. Когда привели Беха-ад-дина Кундузи, кашгарского мелика Насир-ад-дина, Омара Киргизи и Шади Цзо-Чжэна, он приказал и их также убить. Затем он сказал: «Беха-ад-дина Кундузи я потребовал от его отца». Он закричал на него, дал ему собственноручно несколько пощечин и, надев на шею развилину, бросил в яму. 779

Про Насир-ад-дина он также сказал: «Я вызвал [его] из Кашгара. Верните ему его имущество».

Когда [Насир-ад-дин] был помилован, то, как только он сел на коня, с ним отправилось верхом много людей, ибо он был щедрым и великодушным человеком и имел много приверженцев. По дороге он встретил стольника эмира Гирея, который из-за старости ехал, сидя в повозке. Мелик Насир-ад-дин из-за толпы людей не видел его и не оказал внимания. Тот рассердился. А Пехлеван, мелик бадахшанский, который однажды приезжал сюда, 780 сказал ему: «Это мелик Насир-ад-дин, которого хотели казнить. В одно мгновение, едва только его освободили, он забрал себе в голову столько гордости и высокомерия! С ним выехало столько верховых! Он посылает ежегодно для Кайду больше тысячи тенге!». Гирей рассердился на [мелика Насир-ад-дина] и, когда он приехал в столицу каана, оклеветал его. Вышел указ привезти его снова. И его казнили. За Омара Киргизи и Шади Цзо-Чжэна заступился царевич Ачиги. [Каан] даровал им жизнь, Беха-ад-дина Кундузи он тоже освободил, а вместо Санке посадил Олджая, чжэн-сяна. Вот и все!

Рассказ о старших эмирах каана, об именах их почетных людей и о поприще каждого

Из старших эмиров каана один был Баян-нойон, из рода барин, которого взяли отсюда, 781 он умер через восемь месяцев после [смерти] каана, у него есть сыновья и дочери. Другой – Хантун-нойон, чжэн-сян, которого взяли в плен вместе с Нумуганом, он умер годом раньше каана.

Еще Очачар-нойон, который в настоящее время по-прежнему живет у Тимур-Буки занимает [некую] должность. Олджай, чжен-сян, так же [как] и Дашмен, по-прежнему влиятелен и ведает делами ярлыков, пайз, купцов, ввоза и вывоза. Тархан чжэн-сян в настоящее время [193] влиятельнее, чем прежде, и состоит в диване. Талику, Чиркулан и Чиртаку – все трое были [между собой] братьями [и один] начальником сокольничих, а [другие], во главе диванов ... и ..., чтобы докладывать все, что узнают, и заключать под стражу.

Талику умер в год смерти 782 каана. А Бадам-нойон был старшим сокольничим и братом Сунджак-аки битикчи, и когда он умер, его сын Лачин пин-чжан был старшим эмиром битикчием; и он тоже умер. В настоящее |A 180б, S 419| время на его месте [сидит] 783 сын его Екэ пин-чжан, он ведает диваном и многими ямами. Стольник Гирей умер после [смерти] каана. А из старших эмиров войска Амбай был во главе всего войска, и в настоящее время он состоит в той же должности. А … пин-чжан был «букаулом» войска и состоит [им по-прежнему]. Хокутай был и продолжает так же быть эмиром [всех] четырех дворцовых караулов. А эмиры шукурчи: Исмаил, Мухаммед-шах, Ахтачи ..., Турмыш и брат его Игмыш, а этого Игмыша воспитал Тимур-каан, слова каана он записывает, как [это] у них в обычае. Вот и все!

Рассказ о битве каана с Наян-нойоном из дома Тогачар-нойона и с царевичами, бывшими в союзе с ним, и о назначении Джим-Кима наследником престола 784

Рассказывают, что в год свиньи, 785 соответствующий 688 г.х. [25 января 1289 – 13 января 1290 г. н.э.], Наян-нойон, из рода Тахачар-нойона, внук Отчи-нойона, с некоторыми из потомков Йисункэ-аки и другими царевичами изменил каану и решил [перейти] на сторону Кайду и Дувы. Войско каана выступило вслед [за ними] и сразилось [с ними], а они осилили [это] войско. Когда высочайшей особе каана [об этом] сообщили, он, хотя имел ломоту в суставах и был уже стар и немощен, [все же] выступил в паланкине на спине слона. Было близко к тому, что войско каана обратится в бегство. Слона с паланкином погнали на вершину холма и ударили в большой барабан. Найян-нойон и царевичи с войсками побежали, а войско каана преследовало их. Свои [же] соратники их схватили и привели к каану, всех их казнили, 786 а войска их он разделил и рассеял. После этого каан вследствие болезни ног больше не выезжал, а войска оставались во владениях Кайду и Дувы.

Каан несколько лет назад, когда войско Кайду еще не увело [в плен] Нумугана, обмолвился относительно наследования им престола и это страстное желание было [постоянно] у него на уме. А потом, когда он стал замечать, что Джим-Ким очень умен и способен, то очень полюбил его. В то время, когда Туда-Менгу [уже] возвратил Нумугана, каан приказал посадить на каанство Джим-Кима. Нумугану стало тяжко, и он сказал: «Когда он [194] [Джим-Ким] станет, как же тебя будут именовать?». Каан рассердился, разбранил его, прогнал от себя и сказал: «Пусть больше ко мне не является!». И он [Нумуган] через несколько дней умер. [А каан] посадил на царство Джим-Кима. Он царствовал три года и тоже умер, а трон его опечатали. Его жена по имени Кокчин была очень умной, каан очень благоволил к ней 787 и исполнял все ее приказы.

В области Манзи, ниже Саян-фу, есть на берегу [моря] 788 страна, называемая Люкин. В конце эпохи [правления] каана она восстала. Для того, чтобы их [жителей этой страны] наказать, он послал с войском Игмыша и Тархана из монгольских эмиров, из китайских эмиров Су-чжена, из тазиков – гуляма Цан-чжэна и Омара Ю-чжэна, брата Сейида Аджалля. Они их разбили и разграбили. Со стороны Кайду и Дувы дозоры все время сталкивались друг с другом, но никаких сражений, однако, не было.

В конце эпохи каана Дува один раз, отправившись с войском в поход, прибыл к той границе и к ..., где находился Чутай, охранявший тот рубеж с десятью-двенадцатью тысячами людей. Дува хотел учинить на него ночное нападение, а тот проведал, [сам] ночью напал на передовой отряд Дувы и перебил три-четыре тысячи человек. Дуве той же ночью стало [об этом] известно, и он выступил со всем [своим] войском. Утром они сошлись, и с обеих сторон было убито много [людей]. А Чутай, не известив Ачиги и Ананду, наспех выступил, конечно, не смог устоять и обратился в бегство. Когда Ачиги получил [об этом] известие, он послал сообщить Ананде, чтобы тот выступал, Дува до их выступления и соединения повернул обратно, и войско не настигло его. Это обстоятельство было одной из причин того, что Дува отважился [пойти] на войско каана. Каан, узнав об этом, обвинил Ачиги, дал ему девять палок, а потом опять |S 420| пожаловал его и послал по-прежнему во главе войска. И до сего времени он там и ведает той границей. А Кабан, который был старшим братом Чутая, умер за некоторое время до этой войны.

Как известно, страны Туркестана [сначала] опустошили Алгу, а потом Кабан, Чутай, Борак, Наян, [сын Куинджи], которые были царевичами [правого крыла]. Кабан и Чутай сперва были у Кайду, а потом покорились каану. Вот и все!

Рассказ о Сейиде Аджалле, везире каана, ему же дали звание Баян пин-чжана

Из внуков покойного 789 Сейида Аджалля был [один] по имени Абу-Бекр. Каан пожаловал ему звание Баян пин-чжана. Он вместе с Олджаем был нукером и исправлял должность пин-чжана, то есть должность [195] начальника дивана. 790 В эпоху Кубилай-каана он два года был везиром. В то время из диванов каана выступили доносчики против него и утверждали, что он растратил шестьсот туманов 791 балышей. Каан [их] от него потребовал обратно. Он ответил: «Эти средства я отпустил для населения, так как в течение трех лет были стихийные 792 бедствия, всходы не поднялись, и подданные обнищали. Теперь, если каан прикажет, я продам их жен |A 181а| и детей и доставлю в казну деньги, но государство от этого разорится». Каану понравилось проявленное им сочувствие к подданным, и он сказал: «Все наибы и эмиры заботятся [лишь] о себе, а Баян пин-чжан печалится о государстве и о подданных!». Он пожаловал его многими наградами, обрядил в одежды, украшенные драгоценными камнями, и все значительные дела поручил ему.

В тот же день его позвала мать [Тимур-]каана, Кокчин-хатун, и сказала: «Так как ты получил такие награды и каан возложил на тебя дела государства, пойди и спроси: „Уже девять лет как опечатали трон Джим-Кима, что ты прикажешь на счет этого?"». А [Тимур-]каан в то время был в походе против войска Кайду и Дувы. Баян пин-чжан положил эту речь [каану]. Каан от безмерной радости поднялся с одра болезни, призвал эмиров и сказал: «Вы говорили, [что] этот сарт плохой человек, а о подданных из жалости к ним он докладывал, о престоле и о царствовании он говорит, о моих детях он печалится, чтобы после меня между ними не было распри и споров!». И он еще раз наградил Баян пин-чжана и назвал его высоким именем его деда – Сейидом Аджаллем. Ему и семи его братьям, бывшим налицо, он пожаловал почетные халаты, выдал ярлыки и пайзу и сказал: «Сейчас же садись и верни с дороги моего внука Тимура, который идет с войском походом в сторону Кайду, посади его кааном на трон его отца, устрой пир на три дня, закрепи за ним царствование, так, чтобы он через три дня выступил в поход и отправился к войску». Сейид Аджалль согласно приказу отправился, вернул Тимур-каана с дороги и в городе Кайпин-фу посадил его на трон Джим-Кима. Три дня спустя [Тимур-каан] выступил к войску, а Сейид Аджалль возвратился к каану.

Тимур-каан был большим любителем вина. И сколько его каан ни увещевал и ни взыскивал с него – пользы [от этого] не было. [Дошло] до того, что [каан] бил его три раза палками и приставил к нему нескольких охранников, чтобы они не давали ему пить вино. Некий ученый по прозвищу Риза, из Бухары, находился постоянно при нем и претендовал на знание алхимии, белой и черной магии. Фокусами и надувательством он прельстил его сердце и постоянно тайком пил вино с Тимур-кааном, из-за этого каан был на него сердит. И сколько ни старались, не могли отлучить его от Тимур-каана, ибо он был приятным сотоварищем и остроумным собеседником. А так как охранники и соглядатаи мешали [им] пить вино, то Риза научил его ходить в баню и говорить банщику, чтобы тот вместо воды тайком вливал в канал вино, которое шло по трубе в бассейн бани, [196] а они [его] пили. Об этом узнали караульщики и доложили каану. Он приказал насильно разлучить его с Риза, [Ризу] под [каким-то] предлогом послали в город ... 793 и по дороге тайно убили.

В настоящее время, когда он [Тимур] стал кааном, он добровольно бросил [пить] и пьет редко и мало. Бог всевышний изгнал из его сердца |A 181б, S 421| любовь к вину, когда он [Тимур-каан] стал державным властелином, тогда как Кубилай-каан не мог помешать [ему пить] ни настойчивыми просьбами, [ни] принуждением. Несмотря на молодость, у него в двадцать пять лет постоянно болели ноги, и он ездил в паланкине на слоне, в настоящее время он из-за ложных слухов и осторожности выезжает реже. Вот и все!

Рассказ о ламах, 794 которые были и сейчас находятся при каане, и памятка об их значении

В конце эпохи Кубилай-каана было двое тибетских лам, одного звали Танба, а другого – Ламба. У ламы Танба два передних зуба были очень длинные, так что [обе] его губы не сходились. Они жили в собственных кумирнях каана, называемых ... Они были родственниками и [пользовались] у каана большим доверием и значением. Ламы и их род [происходят] от государя Тибета. И хотя есть много лам из китайцев, индусов и прочих, но тибетцам больше верят. Есть еще и другой лама – кашмирец, его зовут Карантас. Он тоже пользуется доверием. Тимур-каан по-прежнему верит им. Те два тибетских ламы приказывают и властвуют. Своих нукеров, которые знают искусство врачевания, они приставили к каану, чтобы те не давали каану много есть и пить. На случай, если им не удается этому помешать, у них есть две дощечки, связанные вместе. Они ударяют одну о другую, так что получается звук удара дерева о дерево; каан начинает остерегаться и ограничивает себя в еде и питье. Их слова имеют большой вес. Из всей совокупности рассказов о ламе Танба и о [его] влиянии мы расскажем один в повествовании о Тимур-каане. Вот и все!

Рассказ о смерти Кубилай-каана

Кубилай-каан процарствовал тридцать пять лет и, достигнув восьмидесятитрехлетнего возраста, преставился в морин-ил, в год лошади, соответствующий месяцам 693 г.х. [2 декабря 1293 – 20 ноября 1294 г. н.э.], тленный мир оставил своему внуку, каану эпохи, знаменитому государю Тимур-каану. Да уделит Аллах всевышний его великому роду, в особенности шахиншаху ислама, величайшему султану, помощи мира и веры, Улчжейту-султану долгие годы могущества и счастья! Вот и все!

Рассказ

Отсутствует. [197]

КРАТКАЯ И СЖАТО ИЗЛОЖЕННАЯ ИСТОРИЯ

Государей Мачина, султанов, меликов и атабеков Ирана, Шама, Мисра, Магриба и прочих, которые от начала бичин-ил, года обезьяны, соответствующего 658 г.х. [18 декабря 1259 – 5 декабря 1260 г. н.э.], до конца морин-ил, года лошади, соответствующего 693 г.х. [2 декабря 1293 – 20 ноября 1294 г. н.э.], были современниками Кубилай-каана; 795 редкостные происшествия, кои случились за упомянутое время.

ЛЕТОПИСЬ

государей Мачина, кои были в упомянутое время

Лизун…

Сорок один год, за вычетом двадцати шести лет – пятнадцать лет...

Тузун...

|A 182а, S 422| Десять лет...

После упомянутого Тузуна государем той страны стал Шунджоу, а когда прошло два года [с начала] его воцарения, войско Кубилай-каана забрало полностью ту страну, и он покорился. Вот и все!

ЛЕТОПИСЬ

султанов, меликов и атабеков

Летопись султанов

В Руме 796 был султаном Изз-ад-дин Кей-Кавус, 797 сын султана Изз-ад-дин Кей-Хосрова, 798 который был разбит при Кусэдаге войском монголов под начальством Байджу-нойона. Он правил совместно со своим братом, [султаном] Рукн-ад-дином. А так как Му`ин-ад-дин Парванэ был управителем государства [со стороны] Рукн-ад-дина и воспитывал его, то между ними вышел раздор, и султан Изз-ад-дин предоставил правление 799 брату и направился в Ладикийю, а оттуда – к кесарю Византии.

Когда войско Берке дошло до Стамбула, его [Изз-ад-дина] отвели к Берке, [который] дал ему султанство над городом Крымом, 800 и там он скончался. А его брат Рукн-ад-дин в [6]64 г.х. [13 октября 1265 – 1 октября 1266 г. н.э.] принял от рук неверных мученическую кончину. Его сын Гияс-ад-дин Кей-Хосров ибн Клыч-Арслан воссел на султанство, и его [также] зверски убили в Эрзинджане. После него султанская власть утвердилась за Гияс-ад-дином Мас`удом ибн Кей-Кавусом, который в настоящее время является султаном.

А в Диярбекре и Мосуле султаном был Бадр-ад-дин Лу`лу, а в Шаме [198] и Мисре некий туркмен [Айбек] 801 одержал верх над Мисром. С владетелем Халеба и Димашка у него несколько раз возникали распри, но в конце концов они заключили мир. А Кудуз выступил против туркмена и убил его и овладел Мисром и Шамом. После того как Хулагу-хан, взяв Халеб и Димашк, вернулся [к себе], Кудуз в союзе с эмирами Шама и Мисра и ханами Хорезма, которые были остатком войска султана Джелал-ад-дина, 802 сразился с Китбука-нойоном, а мелик Насир [Селах-] 803ад-дин Юсуф, который был владетелем Сирии, прибыл к Хулагу-Хану и был казнен в степи Муш; Кудуза, когда он вернулся с войны с Китбука-нойоном, убил Бундукдар и захватил власть в [свои] руки. Бундукдар умер, когда вернулся из Рума с войны с Тугу и Туданом; а государем стал Альфи. А после Альфи его сын Ашраф сел на место отца.

А в Кермане султаном был Кутб-ад-дин. 804 Когда он умер, после него осталось два сына: Музаффар-ад-дин Хаджджадж и Джелал-ад-дин Суюргатмыш. У султана Хаджджаджа было [только] имя султана, а правила единодержавно Туркан-хатун. Так как Абага-хан взял [в жены] Падшах-хатун, дочь Туркан, то она каждые два-три года ездила к его высочайшей особе и возвращалась с полным почетом и уважением. Однажды она приехала сюда, 805 и ко времени ее возвращения султан Хаджджадж выехал ей навстречу. [Еще] до встречи [с ней] он стал подозревать неладное, уехал в Керман, [оттуда] направился в Хиндустан и искал спасения у делийского султана Шамс-ад-дина. Там он пробыл около пятнадцати лет и в конце концов умер.

Туркан-хатун была очень справедливой. Благодаря ее справедливости и правосудию государственные дела Кермана были приведены в полный 806 порядок. Во времена султана Ахмеда она прибыла в ставку и умерла в пределах Тебриза; [тело] ее перевезли в Керман, а власть была вверена Джелал-ад-дину Суюргатмышу. Поистине, он был очень умным и превосходным государем.

Во времена [Гейхату-хана] 807 Падшах-хатун, которая была его женой, отправилась в Керман, захватила своего брата Суюргатмыша и заточила его в крепость. Он бежал из крепости и, прибыв тайком к Гейхату-хану, просил у него пощады. Гейхату-хан отправил его к Падшах-хатун. |A 182б, S 423| Несколько дней она его держала под стражей, а потом убила. Когда выступил Байду, а дочь Суюргатмыша Шах-Алям была его женой, они послали гонца, и Курдучин дочь Менгу-Тимура, которая была женой Суюргатмыша, захватила Падшах-хатун. [Ее] привезли в ставку и между Ширазом и Исфаханом убили согласно закону кровной мести. Вот и все!

Летопись меликов и атабеков

В Мазандеране ...

А в Магрибе ...

А в Фарсе был атабеком Музаффар-ад-дин Абу-Бекр, 808 и когда 809 он умер, его сын, атабек Са`д, прибывший к высочайшей особе [каана], [199] возвращался больной. В местности Турагу из уездов Фарагана до него дошло известие о смерти отца. Он сам через двенадцать дней скончался. Когда в Шираз привезли известие о его смерти, то на престол посадили его двенадцатилетнего сына, атабека Мухаммеда, и нарекли [его] султаном Азуд-ад-дином, а его мать Туркан-хатун, дочь атабека Кутб-ад-дина Махмуд-шаха Йездского, управляли делами государства. Этот сын также вскоре умер, и его мать стала правительницей.

Мухаммед-шах, племянник атабека Абу-Бекра, просватал [за себя] его дочь Салгум, он начал ссориться с тещей, в конце концов его убили. А [свою] младшую дочь Абиш-хатун [Туркан-хатун] обручила с царевичем Менгу-Тимуром. В итоге Туркан-хатун стала женой Сельджук-шаха. Спустя некоторое время Сельджук-шах убил ее, а обеих ее дочерей заточил в крепость Белую [Сапид]. Об этом обстоятельстве доложили высочайшей особе [каана]; послали эмира Алтачу с войском, чтобы атабек Йезда Ала-ад-доуле, который был братом Туркан-хатун, вместе с Рукн-ад-дином, меликами Шебанкарэ 810 и войском тазиков той области 811отправились захватить Сельджук-шаха.

Когда войско дошло до Абаркуха, навстречу [ему] выступило шесть тысяч ширазских 812 всадников. Атабек Ала-ад-доуле ударил на них с пятьюстами всадников и гнал до ворот Шираза. Сельджук-шах искал убежища в Казеруне. Войско [монголов] пошло туда; они дали сражение, взяли город, грабили и убивали, а Сельджук-шаха нашли и убили; голову его отправили в Шираз. Атабек Ала-ад-доуле был там ранен и спустя несколько дней умер, а дочерей [Туркан-хатун] вывели из крепости, их бабку Якут-Туркан, которая была дочерью Кутлуг-султана Борак-хаджиба Кермана, привели к высочайшей особе [каана]. Абиш-хатун отдали Менгу-Тимуру, а атабекство Шираза [дали] номинально Абиш-хатун, а другую сестру, Биби-Салгум, [отдали] атабеку Йезда Юсуф-шаху, который приходился ей двоюродным братом [со стороны матери]. 813 Абиш-хатун скончалась во времена Аргун-хана, ее [тело] отвезли в Шираз и похоронили в медресе Азудийе, которую построила ее мать в честь Азуд-ад-дина, вышеупомянутого атабека Мухаммеда. Ей наследовала царевна Курдучин.

Хотя уже несколько лет, как должность меликов Шираза исполняют торговцы и купцы, однако до сих пор бьют в накры 814 у ворот дворца атабеков и там же держат Великий диван.

А в Систане 815 мелик Шамс-ад-дин Мухаммед Курт Гури убил по приказу [Менгу-кана] 816 мелика Систана [Шамс-ад-дина] 817 и стал хакимом. А после этого мелик Насир-ад-дин, племянник убитого мелика, привел гонца от Хулагу-хана, отобрал Систан от мелика Шамс-ад-дина Курта и овладел той страной и по сие время является хакимом и меликом. 818 [200]

ЛЕТОПИСЬ

достопримечательных происшествий, случившихся в упомянутое время 819

В 659 г.х. [6 декабря 1260 – 25 ноября 1261 г. н.э.] скончался Бадр-ад-дин Лу`лу.

И еще семнадцатого раджаба лета 664 г.х. [24 апреля 1266 г. н.э.] скончался Муайид-ад-доуле Арази, не имевший равных в математических науках и ученый врач.

И еще девятнадцатого сафара лета 669 г.х. [7 октября 1270 г. н.э.] утренней порой в Нишапуре произошло такое землетрясение, что казалось, будто в горах не осталось камня на камне, а в равнине глыбы земли рассыпались в воздушных просторах. В течение пятнадцати суток земля содрогалась ежечасно.

И еще – в году 671 г.х. [29 июля 1272 – 17 июля 1273 г. н.э.], в середине зимы, в богохранимом Тебризе произошло большое землетрясение, и в течение четырех месяцев время от времени содрогалась земля.

И еще – в понедельник семнадцатого зу-ль-хидждже лета 672 г.х. [24 июня 1273 г. н.э.] в Багдаде на закате солнца скончался ходжа Насир. Ходжа завещал похоронить его у гробниц мучеников Мусы и Джавада. У подножия могилы Мусы нашли свободное место, разрыли землю, а там оказалась устроенная могила, отделанная изразцами. Когда произвели расследование, [то выяснилось, что] халиф ан-Насир ли-дин-иллахи вырыл ее для своей гробницы, но сын его Захир, вопреки завещанию [отца], похоронил его в земле Рисафе среди своих предков. Достопримечательностью [тех] дней и чудом тех лет было то, что в тот день, когда кончили [строить] этот склеп, был также день рождения ходжи Насира, – в субботу одиннадцатого джумада 597 г.х. [17 февраля 1201 г. н.э.]. Всего жития его было семьдесят пять лет, семь месяцев и семь дней.

И еще – двадцать пятого зу-ль-хидждже 673 г.х. [21 июня 1275 г. н.э.] на луговой равнине Радекана Тусского скончался Аргун-ака.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

|A 183а, S 424| ПОВЕСТВОВАНИЕ О КУБИЛАЙ-КААНЕ; О ЕГО ПОХВАЛЬНОМ ОБРАЗЕ ЖИЗНИ И НРАВЕ, О БИЛИКАХ, КОТОРЫЕ ОН ГОВОРИЛ; О ХОРОШИХ ПРИГОВОРАХ И УКАЗАХ, КОИ ОН ИЗДАВАЛ; О СОБЫТИЯХ И ПРОИСШЕСТВИЯХ, КОИ СЛУЧИЛИСЬ В ЕГО ВРЕМЯ, ИЗ ТЕХ, ЧТО НЕ ВОШЛИ В ПРЕДЫДУЩИЕ ДВЕ ЧАСТИ И СТАЛИ ИЗВЕСТНЫ ПОРОЗНЬ ИЗ РАЗНЫХ КНИГ И ОТ РАЗНЫХ ЛИЦ

Рассказ о положении жен и детей Ариг-Буки после его смерти, о разделе кааном его станов между его сыновьями и памятка о его эмирах и сыновьях 820

После того, как погасло пламя мятежей, Ариг-Бука отправился к своему брату Кубилай-каану и встал на путь мольбы о прощении и извинении. Жен, которые у него были, он всех взял с собой, а четверых [201] сыновей – Юбукура, Мелик-Тимура, Найру-Буку и Тамачи – оставил в своем юрте. 821 Его летнее становище было в Алтае, 822 а зимнее – в Теке и Киргизе. Между ними [расстояние в] три дня пути.

Соркуктани-беги была там, а Ариг-Бука был у каана месяц и шесть дней, а потом скончался. Его [прах] отвезли в Будда [Буре] Ундур, 823 великий заповедник Чингиз-хана, вблизи реки Селенга. Соркуктани-беги и все другие царевичи, за исключением Кубилай-каана, тоже там похоронены.

Из жен Ариг-Буки одна была Илчикмыш из племени ойрат, другая – Кутукта-хатун из рода кучукур-клана [племени] найман. Он имел от нее двух дочерей: старшая – Халукан-ака, ее отдали за Татакта-гургэна из [племени] баявут, дочь этой 824 Халукан, по имени Некудер, высватал [за себя] Мелик-Тимур. Она [Кутукта-хатун] жила в юрте и жилище Соркуктани-беги, он имеет от нее одну дочь по имени Камтай, ее еще не выдали замуж. И другая дочь по имени Нумуган, ее выдали за Чупан-гургэна из племени ойрат. Третья жена была Кутлу-хатун из племени кунгират. Она также жила в юрте Соркуктани-беги, детей у нее нет.

У него была наложница по имени Ирау-гуй из племени барулас, сестра ладана, который приезжал сюда 825 гонцом, от этой наложницы был сын по имени Найраку-Бука. Он имел еще одну наложницу, которая сейчас жива. Ее зовут Ашитай, [она] из племени кунгират и была в ставке Кутукты-хатун. От нее был один сын по имени Тамачи.

Когда Ариг-Бука скончался, его жены отправились по своим юртам. Спустя три года каан приказал: «пусть сыновья Ариг-Буки приедут меня лицезреть». Когда они удостоились этой чести, [каан] приказал, чтобы Юбукур ведал большим юртом, где жила Йисудер-хатун. Юбукур взял [в жены] Йисудер, и они пробыли вместе три года, жена не принесла [ему] детей и скончалась. Он взял вместо нее [жену] из семьи [Йисудер-]хатун из рода ушин и имел от нее двух сыновей: Хулачу и Олджай-Тимура. Хулачу находится при отце в местности Арикан ..., зависевшей от ..., а Олджай-Тимур находится при Улчжайту-каане. У него есть еще один сын, старше [этих] двоих, по имени Ил-[Бука], 826 от [202] Чапун 827-хатун из рода каранут, ветви кунгират и курлас, есть и еще один сын по имени Урла, рожденный от Огул-Текин из племени найман, племянницы Кушлук-хана.

И была у него еще жена, [ранее] принадлежавшая Тулуй-хану, по имени Баян-хатун, из рода кунгират. А юрт [Соркуктани-беги] передали Ариг-Буке, а когда Кутуй-хатун прибыла сюда, 828 царевичей Джумкура и Тарагая оставили в том стане, и поскольку там никого не было из [семьи] Хулагу-хана, то сказали: «Как мы допустим, чтобы пустовал такой стан?». И поселили там Огул-Текин-хатун. Теперь этот стан принадлежит Урле, которому в настоящее время восемнадцать лет, он находится при |A 183б, S 425| Мелик-Тимуре и имеет жену по имени Байка, дочь Чапу-нойона из племени сулдус, и внучку Судун-нойона.

Второму сыну Ариг-Буки – Мелик-Тимуру – [каан] приказал ведать станом Линкум-хатун. Дочь Кушлук-хана была очень умной и способной, она была матерью царевича 829 Кутукты, а у Кутукты был сын по имени Тукал-Бука, рожденный от кипчакской наложницы по имени Туба-Икачи. Этот Тукал-Бука скончался в зрелом возрасте. У него было также две дочери: старшая – Келмиш-ака, которую выдали за Салджидай-гургэна из племени кунгират, и младшая – Ширин-ака, родившаяся от Конду-Икачи из племени баявут, ее выдали за Токчи-гургэна из рода ушин. Когда Линкум-хатун скончалась, от нее осталась дочь по имени Ил-Тимур, ее выдали за Парс-Бука-гургэна, а Мелик-Тимур взял вместо нее [т.е. Линкум-хатун] Гильтэ-хатун, дочь Таран-нойона, внучку Улдукур-нойона из племени джалаир, и поселил [ее] в этом большом юрте. А этот юрт поступил в удел Хулагу-хана, но ввиду дальнего расстояния и отсутствия членов его семьи им владеет Мелик-Тимур; от этой Гильтэ-хатун он детей не имеет. У Мелик-Тимура есть еще одна жена по имени Бура, 830 дочь Ширеки из рода дурбан, который был джасаулом из старших эмиров. От нее у него два сына: один, Ойратай, находится при отце, другой, по имени Махмуд, – там же. От нее же он имеет двух дочерей: одну по имени Эмуген, ее выдали за Тук-Тимура-гургэна, внука Парс-Буки из ойратов, который является внуком Буралджи-гургэна, и другую по имени Иль-Кутлуг, ее выдали за сына Кубака из рода сулдус, который состоит у Дувы главой эмиров и живет по эту сторону реки Амуйе. У него есть [203] [также] одна наложница по имени Туклуг-Олджай, дочь Байгары из Анаклыка, 831 он был эмиром-сотником. Сыновей Мелик-Тимура четверо, в таком порядке: Мингкан, Ачиги, Йисун-Тува, Баритай. Они родились от Эмуген-хатун, дочери Парс-Буки из племени ойрат.

Кубилай-каан также отдал ставку Ильчикмыш, старшей жены Ариг-Буки, его сыну Найрак-Буке, [который] в момент смерти Ариг-Буки покушался на свою жизнь, [его] не допустили [до этого], и он умер от горя; в этом юрте у него была дочь по имени Ашиктай. А после того как он отправился к каану, этот юрт достался Мелик-Тимуру, в настоящее время [им] владеет Ачиги, сын Мелик-Тимура. А Тамачи он дал юрт Кутукты-хатун. Не успев [с ним] сойтись, Кутукта скончалась. Вместо нее он высватал [за себя] Ер-Текин, дочь стольника, Суркуду из найманов, племянницу Сартака и Бурундука, которые находятся здесь. 832 А когда он увез эту жену с собой к каану, тот юрт остался незанятым.

У Найраку-Буки есть пять сыновей, в таком порядке: Курбага, Бачин, Самгар, Баян-Эбуген, Ура-Тимур. 833 Мать Ура-Тимура – Учин-Икачи из племени олкунут. А [мать] остальных четырех – Ашиктай-хатун из племени кунгират, племянница Чапун-хатун, старшей жены [Кубилай-каана].

А у Тамачи два сына: один по имени Баян и другой [Дурбан].

Старшие эмиры царевича Мелик-Тимура, сына Ариг-Буки, которые в настоящее время [находятся] вместе с сыновьями 834 Кайду: первый – эмир Чапту из рода сулдус, внук Судун-нойона сына Сунджак-нойона. Он эмир-темник левой руки и имеет одного сына по имени Кадан, [который] ведает одним караулом и оружием, он взял [в жены] дочь Мелик-Тимура.

Еще есть Кипчак, внук Мингелика-Ичике из рода хатакинов. Его отец 835 Кокджу был сокольничим и эмиром-темником правой руки, он ведает одним караулом и оружием.

И еще Алака, эмир тысячи хатакинов, сын Джилке сына 836 Бахадура, который приезжал сюда. 837 Еще Джанки-гургэн из джалаиров, эмир тысячи. Это та самая тысяча, эмиром которой был до этого Укай. Он с тысячей ойратов согласно указу охранял Будда [Буре] Ундур, великий заповедник, где хоронят кости царевичей. Когда царевичи, спутники Нумугана, оказали неповиновение и войска распались, большинство этой тысячи присоединилось к войску Кайду, и некоторые остались там, а теперь эта тысяча принадлежит потомкам Укая. [204]

|A 184а, S 426| Еще Киридай 838 – старший из битикчиев, из племени сулдус.

Еще Кяхтай – молочный брат Мелик-Тимура, тоже из племени сулдус, он ведает в ставке пищей и прочим. Еще Кадака из племени меркит, он старший эмир и начальник стольников, дело созыва войска находится в его руках. Еще Сакмай из племени хатакинов, эмир дворцовой стражи, еще Суке из племени хатакинов, он ведает одним караулом.

Еще Батуха, сын Кутука-нойона, эмир тысячи. Еще Эсэн-Тимур, стольник, сын стольника Нойона. 839

Еще Йисутай-нойон, эмир ставки.

Еще Ариг-Бука-нойон из найманов.

Еще Чаудар, сын судьи Бургучи из племени арулат.

Еще Эбургэн, сын судьи Бугры из джалаиров.

Еще Туган-Ахтачи 840 из семьи Джэбэ-нойона из племени исут.

Еще Тугрул, сын Буртака 841 из [племени] сулдус.

Еще казначей Кундукай, сын ... из кара-хитаев.

Еще зонтичий Абишка из хурлатов.

Еще дворецкий Мелики из тазиков. Вот и все!

Комментарии

625. Доб. С, L, Bl.

626. Шутливый намек на арабскую пословицу: *** «законнорожденное дитя похоже на своих дядей».

627. О женах Кубилая см.: Минаев, стр. 115-117; Jule, I, стр. 356-359.

628. См. примеч. 406 на стр. 103.

629. О сыновьях Кубилая см.: Минаев, стр. 117-118; Jule, I, стр. 359-362.

Сыновья Кубилая (ЮШ, цз. 107, л. 11а): 1) *** До-р-чжи (*Дорджи); 2) *** Чжэнь-цзинь (*Джингим); 3) *** Мань-гэ-ла (*Мангала); 4) *** На-му-хань (*Номухан); 5) *** Ху-гэ-чи (*Хугэчи); б) *** Ай-я-чи (*Аячи); 7) *** Ао-лу-чи (*Огругчи); 8) *** Ко-ко-чу (*Кокочу); 9) *** То-хуань (*Тогон); 10) *** Ху-ду-л-те-му-р (*Кутлук-Тэмур).

Сыновья Джингима (ЮШ, цз. 107, л. 12в-14в): 1) *** Гань-ма-ла (*Камала); Сыновья Камала: 1) *** Сун-шань, имевший сына по имени *** Ван-чань; 2) *** Е-сунь-те-му-р (*Есун-Тэмур), царствовавший в Китае с 1324 по 1328 г., канонизирован под именем *** Тай-дин; 3) *** Де-ли-гэ-р бу-хуа (*Дэл-гэрбуха), имевший сыновей по имени *** Ба-ла-ши-ли и *** Да-ла-ма-ба-ла (*Дармабала).

Сыновья Мангалы (ЮШ, цз. 107, л. 11а): 1) *** А-нань-да (*Ананда). Сын Ананда *** Юэ-лу-те-му-р (*Урук-Тэмур); 2) *** Ань-тань-бу-хуа (*Алтан-Буха).

Сыновья Хугэчи (ЮШ, цз. 107, л. 11в): 1) *** Е-сянь те-му-р (*Эсэн-Тэмур).

Сыновья Аячи (ЮШ, цз. 107, л. 11в): 1) *** А-му-гань в «Чо-гэн-лу» *** – А-бу-гань (*Эбугэн). Сын Эбугэна – *** Е-ди-гу-бу-хуа (*Эдигу-буха); 2) *** Бо-янь те-мур (*Буян-Тэмур или Баян-Тэмур).

Сыновья Огругчи (ЮШ, цз. 107, л. 11в): 1) *** Те-му-р бу-хуа (*Тэмур Буха).

Сыновья Кокочу (ЮШ, цз. 107, лл. 11в-12а): 1) *** Се-чэ-ту; 2) *** А-ду-чи (*Адучи).

Сыновья Тогона (ЮШ, цз. 107, л. 12а): 1) *** Лао-чжан; 2) *** Куань-чэ пу-хуа; 3) *** Те-му-р-бу-хуа; 4) *** Мань-цзы; 5) *** Бу-та-ши-ли.

Сыновья Кутлук Тэмура (ЮШ, цз. 107, л. 12в): 1) *** А-ба-е-бу-гань, имевший сына по имени *** Ба-лу-до-р-чжи.

630. Китайское *** тай-хоу «императрица».

631. См. примеч. на стр. 144.

632. Буквально «уток».

633. Вl ошибочно – *** о применении названия Кандар и Кандахар к этой территории см.: Jule, II, стр. 39.

634. С, L, Bl – опущено.

635. Dersou (le grand), le pays de Tharse d`Haithum, 237: E. ВIосhet. Introduction à l`histoire des Mongols. Leyden – London, 1910, стр. 320,

636. См. примеч. 132 на стр. 25.

637. Так С, L, I, Bl.

638. Согласно ЮШ, цз. 114, л. 4в, имя этого сына *** Te-мe-чи (*Тэмэчи).

639. А – пробел.

640. В 1251 г. Мункэ по вступлении на престол поручил Кубилаю ведать Китаем: *** (ЮШ, цз. 3, л. 2в; также см.: Иакинф, стр. 307 и 310). *** (ЮШ, цз. 4, л. 1а; также см.: Иакинф, стр. 307 и 310).

641. Караджан по-китайски назывался *** Да-ли го. (Дай-ли го) – государство Дали, см. стр. 144.

642. О «золотозубых» см.: Минаев, стр. 178-182; Julе, II, стр. 84-98. В период монгольской династии страной Золотозубых (*** «цзинь-чи») называлась западная часть провинции Юнь-нань с главным городом *** Юн-чан-фу, населенная некитайскими племенами.

643. «Махараджа», *** «великий царь».

644. Монг. Хараун Джидун, ср. Сокр. сказ., § 183.

645. Гора и крепость *** Дяо-юй-шань (см. примеч. на стр. 146).

646. Река *** Хуай-хэ, Хара-мурэн (Кара-мурэн), «Желтая река».

647. Ао-чжоу, см. ЮШ, цз. 4, л. 5а.

648. А – ошибочно: *** «царевичи».

649. Об этом см.: ЮШ, цз. 4, л. 5а-в.

650. Может быть: «если отгадаешь (буквально „откроешь")».

651. Кит. Нань-цзин (Нам-гин) – южная столица, современный город Кайфэн в провинции Хэнань.

652. На месте современного Пекина.

653. Буквально «слова».

654. Буквально «подняли».

655. Кай-пин-фу.

656. Bl – «Чингиз-хана».

657. Кулюк – «столп», человек, стоящий выше других (см. Тизенгаузен, стр. 39, примеч. 4).

658. В, Bl – «двоюродным братом»: ***.

659. Bl – «Чингиз-хана».

660. Доб. Вl по В и L.

661. О восстании Кайду см.: Минаев, стр. 309-315; Jule, II, 457-462.

662. Bl – «племянников».

663. «Двоюродных братьев»

664. Bl – «братьям».

665. Дословно «сыновей».

666. В рукописях пробел.

667. С, L, Bl – «ты устраиваешь».

668. Bl – «нукерами».

669. Bl – «не узнали».

670. «Кислое молоко».

671. Дженд – один из больших городов империи Хорезмшахов, его развалины на левом берегу Сыр-Дарьи, ниже Кзыл-Орды.

672. Узгенд – город по нижнему течению Сыр-Дарьи, ниже Дженда; ныне не существует.

673. Ср. «албату»: Владимирцов, стр. 163, 164.

674. Bl – «Отчигину».

675. Последний и окончательный поход монголов для завоевания южного Китая был предпринят в 1274 г. Об этом завоевании см. также: Минаев, стр. 198-201; Jule, II, стр. 144-151.

676. В рукописях пробел.

677. Подробную биографию Баяна см.: ЮШ, цз. 127, лл. 1-20.

678. Т.е. в Иране.

679. Ши Тянь-цзо (чжай). Его биографию см.: ЮШ, цз. 155, лл. 10-16в.

680. Монг. письм. «город».

681. Биографию Аджу см.: ЮШ, цз. 128, лл. 1а-6а.

682. По Вl. В остальных рукописях пробел.

683. См.: Минаев, стр. 247; JuIе, II, стр. 272-275. Экспедиция в страну: *** Гуа-ва была предпринята Кубилаем в 1293 г.

684. По В, Bl.

685. Здесь речь идет о Северном Китае.

686. По переписи населения 1290 г. при Юаньской династии в Китае насчитывалось 13 196 206 семейств или 58 834 711 душ населения. В этот итог не вошли данные о людях, живших в горах, а также по рекам и озерам на судах [И. Захаров. Историческое обозрение народонаселения Китая. Труды членов Российской духовной миссии в Пекине, т. I, 1909, стр. 178 (нов. изд.; ЮШ, цз. 58, лл. 1б-2а)].

687. Манзи – Южный Китай, Гаоли – Корея.

688. Хан-Балык – монгольская столица в Китае, современный г. Пекин.

689. Так по S и Bl.

690. Чжун-ду, Средняя столица, так назывался Пекин при Цзиньской династии. Кубилай установил здесь свою резиденцию в 1264 г.

691. Дай-ду, Великая Столица, так назвал вновь построенный город Кубилай в 1271 г.

692. Монг. письм. харши – «дворец».

693. «Стены».

694. Доб. С, L, Bl; описание Хан-Балыка см.: Минаев, стр. 118-123; Jule, I, стр. 362-378. Подробное описание см.: *** Юань-Дай-ду гун-дянь ту-као. Автор *** Чжу цзе. Шанхай, 1936; Е. Bretschneider. Archeological and Historical Researches on Peking and its Environs. Shanghai. 1876.

695. Очевидно, речь идет о *** реке Хунь-хэ или *** Сан-гань-хэ, она же *** Юн-дин-хе и *** Лу-гоу-хэ.

696. Чамчиял, древнее монгольское название ущелья Гуань-гоу (***), замыкающегося укреплением *** Цзюй-юн-гуань в 50 км к северо-западу от Пекина.

697. Вероятно, под столицей Мачина здесь разумеется Кантон – Синкалан арабск. писателей.

698. Кинсай, столица Южной Сунской династии, гор. Хань-чжоу в провинции Чжэцзян. Описание его см.: Минаев, стр. 213-225; Jule, II, стр. 185-218.

699. Зейтун – г. Цюань-чжоу в провинции Фуцзянь, один из крупнейших портов в средние века. Вследствие обмеления рейда торговая деятельность Цюань-чжоу переместилась в Амой. Описание см.: Минаев, стр. 213-225; Jule, II, стр. 185-218.

700. Здесь речь идет о Великом Канале (*** Юй-хэ, *** Юнь-хэ, *** Юнь-лян-xэ), простиравшемся на 1500 км от г. Ханьчжоу в пpoв. Чжэцзян до г. Тянь-цзина в провинции Хэбэй и соединявшем Север и Юг Китая. Этот канал существовал задолго до монголов, и по распоряжению Кубилая в 1289-1292 гг. были произведены главным образом восстановительные работы. См.: Минаев, стр. 209; Jule, II, стр. 174-176; Е. Bretschneider. Archeological and Historical Researches on Peking and its Environs. Shanghai, 1876, стр. 39-50.

701. Мера длины, равная приблизительно 3 футам.

702. Минаев, стр. 151; Jule, I, стр. 440.

703. Буквально «войско».

704. Кайпин-фу, город, построенный Кубилаем в 550 км к северу от Пекина. После переноса столицы в Дайду (Пекин) в 1264 г. Кайпин-фу был переименован в *** Шан-ду («Верхняя Столица») и сделался летней резиденцией Кубилая. Описание Кайпин-фу (Шан-ду) см.: Минаев, стр. 99-109; Jule, I, стр. 298-327. О развалинах Кайпин-фу, известных у монголов под именем Джун-найман-сумэ, т.е. «Сто восемь храмов», см.: А.М. Позднеев. Монголия и монголы, т. II, СПб., 1898, стр. 300 и далее.

705. Подробное исследование указанных трех путей на Кайпин-фу см.: Е. Bretschneider. Archealogical and Historical Researches..., стр. 56-63.

706. Лян-тин – «прохладный павильон».

707. Да-бань-цян, дословно «большая деревянная стена».

708. *** (на южном диалекте); Цзин – на пекинском диалекте.

709. В тексте пропуск.

710. Bl – *** Мо-цянь, дословно «сотня земли» и «тысяча земли».

711. *** ма-тоу «пристань».

712. ЮШ, цз. 58, л. 2а, дает следующее административное деление Китая при монголах: 1) *** шэн – провинций – 12; 2) *** лу – областей – 185; 3) *** фу – округов – 33; 4) *** чжоу – префектур – 359; 5) *** цзюнь – комендатур – 4; б) *** ан-фу-сы – управлений окраинными районами – 15; 7) *** сянь – уездов – 1127. Нормальная схема подчинения административных единиц была: шэн управлял лу, лу управлял фу, фу управлял чжоу и чжоу управлял сянь. Если теперь попытаемся установить соответствия между таблицей, приводимой Рашид-ад-дином, и наименованиями китайских административных единиц, включая и самые мелкие, то получим следующее: 1) *** шэн – провинция; 2) *** лу – область; 3) *** фу – округ; 4) *** чжоу – префектура; 5) у Рашид-ад-дина – пропуск; 6) *** цзюнь – административный район; 7) *** сянь – уезд; 8) *** чжэнь – волость; 9) *** цунь – деревня. Имеются несоответствия в «первой» и «второй степени» (кин и ду вместо шэн и лу). Возможно, что здесь ошибка переписчика, написавшего кин вместо шэн и ду вместо лу.

713. Доб. В и Вl.

714. Дословно «правый советник».

715. Вl – *** дословно «левый советник».

716. Доб. В.

717. Доб. Вl. Высшим органом управления Китаем во время Юаньской династии был *** чжун-шу-шэн – Государственный Совет, во главе его стоял 1) *** чжун-шу-лин – председатель Совета, каковым назначался всегда наследник престола. За ним следовали два министра: 2) *** ю-чэн-сян и *** цзо-чэн-сян – «правый министр» и «левый министр», фактически правившие делами Государственного Совета. Непосредственно за министрами шли четыре «администратора политических дел»: 3) *** пин-чжан чэн-ши. За ними – два «вице-министра»: 4) *** ю-чэн и *** цзо-чэн – «правый вице-министр» и «левый вице-министр». Затем следовали два «вице-директора по политическим делам», 5) *** цань-чжэн и, наконец, два директора департаментов: 6) *** цзо-сы лан-чжун и *** ю-сы лан чжун, т.е. «директор левого департамента» и «директор правого департамента».

718. Доб. В и Вl.

719. Сейид Аджалль – в китайских источниках Сай-дянь-чи шань-сы-дин (***) носивший имя *** У-ма-р (*Умар) (ЮШ, цз. 125, лл. 1а-5а). Там же и биография его сына *** На-су-ла-дина (*Наср-ад-дин) (цз, 125, лл. 5а-6а). Старший сын Наср-ад-дина *** Байянь (*Баян), занимавший в центральном правительстве пост *** чжун-шу пин-чжан чжэн-ши, упоминается в биографии отца. Сейид Аджалль, согласно китайским источникам, служил монгольским императорам со времени Чингиз-хана и пользовался их исключительным доверием. С 1274 г. он управлял провинцией Юньнань, где и умер в 1279 г. Сын его, Наср-ад-дин, занимал в провинции Юньнань пост *** сюань-вэйши ду-юань-шуай. Умер в 1292 г. Сейида Аджалля и Наср-ад-дина китайские мусульмане считают насадителями мусульманства в провинции Юньнань. О Наср-ад-дине см. также: Минаев, стр. 183; Jule, II, стр. 101, 104, 111, 114.

720. ЮШ, цз. 112, лл. 10-14а: Те-кэ (*Тэкэ).

721. ЮШ, цз. 112, лл. 9б, 10а-10б, 11а: Бу-ху-му. Из его биографии (ЮШ, цз. 130, 3в-14в) известно, что он происходил из Канлы.

722. Вl, стр. ٤٧٩; Будагов, Т. I *** «упрашивать», «умолять».

723. Тамга – большая ханская печать, грамота, снабженная такой печатью; нишан – знак отличия.

724. Доб. С, L, I, В и Вl.

725. Буквально «откладывают».

726. По С, L, I, В и Bl; S, А – «Пин-чжана».

727. По С, L, I, В, Bl; S, А – «в Китае».

728. Доб. по С, L, I.

729. Доб. Вl.

730. Доб. Вl.

731. В тексте пропуск.

732. Quatremère. Histoire des Mongols de la Perse par Rachid-Eddin. Paris, 1936, стр. LXXXVII и XCII.

733. По Вl.

734. Доб. Вl.

735. Владения юаньских императоров были разделены в целях удобства администрации на 12 частей или провинций. Из них одна – Центральная, находилась в ведение *** чжун-шу-шэн, в остальных же были открыты *** син-чжун-шу-шэн – провинциальные управления.

1) Центральная провинция. Территория ее обнимала современные провинции Шаньдун, Шаньси, Хэбэй и часть земель за Великой Стеной к северу и северо-западу от Пекина. Центр провинциального управления находился в *** Дайду (Пекине).

2) Провинция Лин-бэй (***) находившаяся в Северной Монголии с центром управления в Каракоруме.

3) Провинция Ляо-ян (***) занимавшая территорию современной Манчжурии. Центр управления находился в г. *** Ляо-ян.

4) Провинция Хэ-нань (*** Хэ-нань Цзянь-бэй), обнимавшая все районы, лежащие между реками Хуан-хэ и Ян-цзы-цзян. Центр провинциального управления находился в г. *** Бянь-лян, другое название которого было *** Нань-цзин (*Намгин) = современный г. Кайфэн в провинции Хэнань.

5) Провинция Шэньси (***), в которую входили современная провинция Шаньси, большая часть провинции Ганьсу и часть Ордоса. Центр находился в г. *** Цзин-чжао (*Гинчжао), современном г. Сиань в провинции Шэньси.

6) Провинция Сы-чуань (***), состоявшая из современной провинции Сучуань и частей провинций Хубэй, Хунань и Гуйчжоу. Провинциальный центр находился в г. *** Чэн-ду.

7) Провинция Гань-су (***) центр в г. *** Гань-чжоу (*Гамчжиу).

8) Провинция Юнь-нань (***), включавшая современную провинцию Юньнань, часть провинции Гуйчжоу и части Тибета и Бирмы. Центр находился в г. *** Чжун-цин, современный город *** Куньмин.

9) Провинция Цзян-чжэ (***), занимавшая территорию современных провинций Чжэцзян, Цзянсу и восточной части Цзянси. Центр находился в г. *** Хан-чжоу, который был известен у мусульманских писателей под именем Кинсай (надо полагать, от кит. *** цзин-ши «столица», так как Ханчжоу с 1127 г. был столицей Южной Сунской династии).

10) Провинция Цзян-си (***), центр находился в г. *** Лун-син-фу, современный г. Наньчан.

11) Провинция Ху-гуан (***), состоявшая из южной части провинции Хубэй, всей провинции Хунань, Гуанси, части Гуандун, включая и остров Хайнань. Центр находился в г. *** У-чан, в современной провинции Хубэй.

12) Провинция Чжэн-дун (***) была учреждена в Корее в связи с походом Кубилая на Японию в 1283 г. Центр находился в *** Шэнь-ян. См.: ЮШ, цз. 58-63; цз. 91, 1а-8в.

1-й шэн Хан-Балыка соответствует Административному Управлению Центральной провинцией, функции которого выполнялись *** чжун-шу-шэн в Дайду (Хан-Балыке), т.е. в современном Пекине.

2-й шэн области Джурджэ и Солонга соответствует Административному управлению провинции Ляоян, населенной в то время племенами тунгусо-манчжурскими, к которым принадлежали джурджени – предки манчжуров, владевшие Северным Китаем с 1115 по 1234 г. Солонго – монгольское наименование для северных корейцев. Город Чанчу не поддается объяснению.

3-й шэн Гаоли (Голи?) соответствует 12-й провинции.

4-й шэн Намкина соответствует 4-й провинции.

5-й шэн – соответствие не выяснено.

6-й шэн Кинсай соответствует 9-й провинции, описание г. Кинсай см.: Минаев, стр. 213-225; Jule, II, стр. 185-218.

7-й шэн Фу-чжоу. Провинция Фуцзянь несколько раз то выделялась в самостоятельную административную единицу, то включалась в состав соседних провинций Цзян-си и Цзян-чжэ, пока, наконец, в 1286 г. она окончательно не была объединена с провинцией Цзян-чжэ. См.: ЮШ, цз. 91, л. 2а. Город Фу-чжоу – главный город современной провинции Фуцзянь. Описание провинции Фуцзянь и г. Фучжоу см.: Минаев, стр. 227-230; Jule, II, стр. 224-234. Город Зайтон отождествляют с г. *** Цюань-чжоу, бывшим во время монгольского владычества очень оживленным портом, но впоследствии потерявшим свое значение вследствие обмеления рейда. Описание Зайтона см.: Минаев, стр. 230-233; Jule, II, стр. 234-245.

8-й шэн города Лукинфу соответствует 10-й провинции.

9-й шэн. Здесь речь идет, очевидно, о Кантоне, но там, по китайским источникам, никогда не учреждалось административного управления, так как Кантон входил в состав провинции Цзянси, административный центр которой находился в городе Лун-син-фу (10-я провинция).

10-й шэн Караджан соответствует 8-й провинции. Административное управление провинции Юньнань находилось в современном городе Куньмин, который имел туземное название, транскрибируемое китайцами *** и *** Я-чи. Описание провинции Караджан см.: Минаев, стр. 174-178; Jule, II, стр. 64-84.

11-й шэн Кинджанфу соответствует 5-й провинции. Описание см.: Минаев, стр. 164-165; Jule, II, стр. 24-31.

12-й шэн Камджу соответствует 7-й провинции.

736. Жи-бэнь-го – Япония. Марко Поло дает описание Японии, называя ее островом Чипангу. См.: Минаев, стр. 239-243; Jule, стр. 253-263.

737. Дословно «существует».

738. Вероятно, *** Цзяо-чжи (*Гя-чжи) – северная часть Аннама.

739. В рукописях пробел; Вl – «каана».

740. Аннам являлся вассалом Китая (с II-III в. до н. в. – с 111 или 234 г. до Р.Х.).

741. Дословно «добычей».

742. Кайду-хан, сын Каши сына Угедея. Дува – хан из дома Чагатая: Jule, II, стр. 458, примеч. 1.

743. Имеется в виду Тимур-каан.

744. Дословно «стороны»

745. А – ***; S – без диакритических точек; Вl – ***; Тизенгаузен, стр. 129, примеч. 1.

746. Ман-гэ-ла (*Мангала), сын Кубилая, получил титул в 1272 г. *** Ань-си-ван, т.е. князь Ань-си, с местопребыванием в г. Чан-ань в провинции Шэньси (ЮШ, цз. 107, л. 11а, цз. 108, л. 1в).

747.*** (*Аджиги) и *** (*Алуху), сыновья *** Ха-ла сюй-ле (*Хара Хÿлэÿ), внуки Чагатая (ЮШ, цз. 107, л. 6в).

748. Bl – Чутай.

749. См. прим. № 747

750. Та-ча-р (*Тачар) китайских источников. Он был сыном Джибугэна, сына Тэмугэ Отчигина. Наян, происходивший из рода Тачара, был вычеркнут из списков императорской фамилии за восстание против Кубилая, и потому его имя отсутствует в таблицах ЮШ, цз. 107. Ту Цзи, гл, 107, л. 44, называет его сыном *** А-чжу-лу (*Аджул), сына Тачара. Однако по упомянутым таблицам (ЮШ, цз. 107, л. 4а-4б) Аджул был сыном брата Тачара *** Во-дуань (*Одон), старшего сына Тэмугэ Отчигина. Токта-гун, о котором говорит здесь Рашид-ад-дин, есть, вероятно, То-то (*Тохто), сын *** Бо-ло (*Болот), правнук Тачара, получивший в 1316 г. титул *** Ляо-ван, т.е. князя владений Ляо. Нам известно, что удел Тэмугэ Отчигина и его потомства находился в Ляо-Дуне, в пределах современного северо-восточного Китая.

751. Пропуск в тексте и у Вl.

752. Пропуск в тексте и у Вl.

753. В и Bl – опущено.

754. Можно перевести: «она царевна».

755. *** Ко-чу (Кочу) – сын императора Угедея имел одного сына по имени *** Си-ле-мэнь (*Ширэмÿн): ЮШ, цз. 107, л. 7в.

756. Согласно ЮШ, цз. 107, л. 6в, *** А-чжи-цзи (*Аджиги) и *** Ба-ла (*Борак) были сыновьями *** Ха-ла-сюй-ле (*Хара Хÿлеÿ), сына Чагатая.

757. В тексте – ***; Вl – «их».

758. Т.е. в Китай.

759. Доб. Вl.

760. Или «ее».

761. Доб. В и Вl.

762. На стр. 179 сказано: «Первенствующего пин-чжана называют Су-пин-чжан, то есть „Сливки пин-чжанов"».

763. Дословно «у нас к нему есть дело».

764. Дословно «перед этим».

765. Доб. Bl.

766. С, L, I, В, Bl – «две тысячи».

767. Разноцветный кусок ткани, прикладываемый к началу грамот для охранения бумаги: Будагов, стр. 388; Вl – *** «судей».

768. С, L, Bl – «с войском перебить всех китайцев».

769. S, А опущено.

770. Кыр? кори? См.: Тизенгаузен, I, стр. 155.

771. Баргу?

772. Буквально «падаль».

773. Т.е. евреи и христиане.

774. Т.е. не проливали на землю кровь.

775. Буквально «говорят».

776. S, А – *** Бахати.

777. С, L, I, В и Вl – доб.: «Он сказал: „Вы слушаетесь Корана господнего?" Он ответил: „да"».

778. S, А и В – Данишменд.

779. Доб. L, Bl.

780. Т.е. в Иран.

781. Т.е. из Ирана.

782. Bl – «спустя два года после смерти».

783. Доб. L и Bl.

784. О восстании Наяна в 1287 г. см.: Минаев, стр. 107-113; Jule II, стр. 332-347.

785. Так А и Bl; S – пробел.

786. I, В, Вl – «он всех их казнил».

787. Bap. Bl – «был к ней очень добр».

788. Доб. Вl.

789. А, С, L, I, В – опущено.

790. Вся фраза добавлена Вl.

791. Т.е. шесть миллионов.

792. Дословно «небесные».

793. Вероятно, в [главный] город какого-то шэна.

794. Из санскритского bhiksu «буддийский монах».

795. Так в С, L, I, В и Bl; S, А – Тимур-каана.

796. В, Bl; А – «в Хорезме».

797. Сельджук, Кей-Кавус II.

798. Вl – «Гияс-ад-дина».

799. Так С, L, I, В, Bl; S, А – опущено.

800. I, Bl – «Кумом».

801. Доб. Bl.

802. Хорезмшаха.

803. С, L – доб. «ибн Селах-ад-дин»; I, В, Вl – доб. «Селах-ад-дин».

804. Кутлуг-хан.

805. Т.е. в Иран.

806. Доб. С, L, I, В, Вl.

807. Доб. I, В, Вl.

808. Салгарид.

809. Вместо «когда» у Вl – «в шестьсот пятьдесят восьмом году».

810. Фазлуиды, см.: Лэн-пуль, стр. 298.

811. Так в С, L, I, В, Bl; A – «из областей таджиков»

812. Доб. В, Вl.

813. Лэн-пуль, стр. 298.

814. «Литавры».

815. Собственно – в Герате.

816. Доб. В, Вl.

817. Доб. В, Вl.

818. Доб. В и Вl.

819. Весь отрывок до «части третьей» опущен в S, А, С и L; перевод по I, В, Вl.

820. С, L, В, Bl – «эмирах государства Тимура».

821. Согласно ЮШ, цз. 107, л. 9в, Ариг-Бука имел трех сыновей: 1) *** Юй-му-ху-р (*Юмхур); 2) *** Най-ла-ху-бу-хуа (*Найраху-буха); 3) *** Ла-гань ши-гань.

822. Bl – *** Улиа су-ту.

823. К Великому Будде.

824. Доб. С, L, В, Вl.

825. Т.е. в Иран.

826. Доб. Вl.

827. Bl – «Чалюн»; В – «Чатун».

828. Доб. Вl; т.е. в Иран.

829. Дословно «сына».

830. Bl – «Тура».

831. Bl – «Алмалыка».

832. Bl – «здесь», т. е. в Иране; А – «который находится здесь».

833. По Вl.

834. А – «с сыном».

835. В и Вl – «сын».

836. Вl опущено.

837. Т.е. в Иран.

838. По Bl.

839. Bl – «Тумана».

840. Конюший?

841. По Bl.

Текст воспроизведен по изданию: Рашид ад-Дин. Сборник летописей. Том 1. Книга 1. М.-Л. АН СССР. 1952

Еще больше интересных материалов на нашем телеграм-канале ⏳Вперед в прошлое | Документы и факты⏳

Главная страница  | Обратная связь
COPYRIGHT © 2008-2024  All Rights Reserved.