Мобильная версия сайта |  RSS
 Обратная связь
DrevLit.Ru - ДревЛит - древние рукописи, манускрипты, документы и тексты
   
<<Вернуться назад

ГЕОРГ ФОРСТЕР

ПУТЕШЕСТВИЕ ВОКРУГ СВЕТА

ПРЕДПРИНЯТОЕ С 1772 ПО 1775 ГОДЫ

НА ВЫСЛАННОМ, ЕГО НЫНЕ ПРАВЯЩИМ ВЕЛИКОБРИТАНСКИМ ВЕЛИЧЕСТВОМ, ДЛЯ ОТКРЫТИЙ И ВЕДОМОМ КАПИТАНОМ КУКОМ КОРАБЛЕ "РЕЗОЛЮШН"

REISE UM DIE WELT

WAEHREND DEN JAHREN 1772 BIS 1775 IN DEM VON SEINER ITZTREGIERENDEN GROSSBRITANNISCHEN MAJESTAET AUF ENTDECKUNGEN AUSGESCHICKTEN UND DURCH CAPITAIN COOK GEFUEHRTEN SCHIFFE THE RESOLUTION UNTERNOMMEN

Глава двадцать пятая

Вторая стоянка у мыса Доброй Надежды. – Плавание оттуда до острова Св. Елены и острова Вознесения

В Столовой бухте мы увидели много кораблей, в том числе судно «Сириз» Британской Ост-Индской компании под командованием капитана Ньюта. Едва мы достигли входа в залив и капитан Ньют узнал нас по выцветшим снастям и потрепанному виду, как он послал нам шлюпку со свежей провизией и предложил свои услуги, если наша команда больна. Нас, пробывших столь долго в море, тронуло такое благородное поведение, и мы заново почувствовали, какое величайшее удовольствие общаться с людьми (Было бы несправедливо ставить капитанов кораблей Ост-Индской компании в один ряд с другими мореплавателями. Их щедрость и человеколюбие в большинстве случаев отличают их от так называемых «морских чудовищ»).

Вскоре мы сошли на берег, нанесли визит губернатору, наиболее видным служащим компании и наконец направились к господину Бранду, где были встречены с той искренностью, при которой забываешь о всяких национальных [883] различиях и учишься понимать, что подлинное благородство не ограничивается определенными областями земли и народами. Погода была на удивление жаркая, за все путешествие мы еще не испытывали такой жары. Тем не менее отобедали мы по голландскому обычаю в час дня, как раз когда жара была особенно немилосердной, и жадность, с какой мы ели, свидетельствовала о нашем долгом посте и всех перенесенных нами тяготах больше, чем самое лучшее их описание. Но поскольку для наших изголодавшихся слабых желудков так много есть могло оказаться вредно, мы решили отойти от стола, все еще до конца не насытившись. Довольно скоро мы убедились, что такая осторожность пошла нам на пользу, и за время пребывания на мысе Доброй Надежды мы заметно поздоровели, посвежели и окрепли.

На следующий день офицеры тоже получили квартиры в городе. Они, однако, не остереглись и сразу наелись не в меру, из-за чего испортили себе желудки и получили отвращение ко всякой еде; это поистине их сделало несчастными. Двух или трех страдавших цингой капитан Кук отправил в госпиталь. Кроме них, все остальные наши люди могли выполнять свою работу, и за короткий срок, постоянно получая свежую пищу (особенно полезны оказались всевозможные овощи и свежий хлеб), быстро набрались сил.

Как описать удовольствие, какое мы испытали, вскрывая полученные нами письма от родных и друзей? Может ли кто-нибудь себе представить, как общение с европейцами после столь тягостного путешествия помогло нам забыть все перенесенное и вновь вернуть жизнерадостность, угнетенную до сих пор разными обстоятельствами? Мы очень приятно проводили время и собирали из всех старых газет сведения о происшедшем за те годы, пока мы, так сказать, были отлучены от мира. Поскольку осенью и весной у мыса Доброй Надежды стояли корабли всех наций, это место показалось нам более цветущим, чем во время первого нашего пребывания здесь в 1772 году. Наряду с большой флотилией [884] кораблей Голландской Ост-Индской компании мы увидели здесь несколько французских кораблей с острова Маврикия (Иль-де-Франс) и один из Европы, которым командовал как раз господин Крозе, побывавший в Новой Зеландии. В Столовой бухте находилось также несколько датских и два шведских ост-индских корабля. Несколько дней здесь стояло португальское военное судно. Три испанских фрегата, один из которых возвращался из Манилы, а два других направлялись туда, тоже находились здесь несколько недель.

Для нас были совершенно неожиданными и новыми важные замечательные события, которые произошли за время нашего отсутствия в Европе. Юный герой, руководимый духом Густава Вазы, освободил Швецию от гнета аристократической тирании! Мрачное варварство, сумевшее удержаться на востоке Европы и в Азии, даже вопреки геркулесовым усилиям Петра, не устояло перед повелительницей, чье явление, словно чудо на северном небосклоне, превратило своим сиянием ночь в день! Наконец после жестокой гражданской войны и анархии великие державы в Европе объединились, дабы восстановить столь долгожданный мир в Польше, а Фридрих Великий отдыхал от своих побед и в тени лавров приносил жертвы музам, вызывая восхищение и любовь даже былых своих врагов! Нам вдруг открылись великие, неожиданные перспективы, сулившие счастье человечеству и предвещавшие времена, когда людской род предстанет в сиянии благородства, превосходящего все известное до сих пор!

Во время пребывания на мысе Доброй Надежды мы предприняли небольшую поездку в бухту Фальзе, куда Голландская Ост-Индская компания назначила комендантом господина Бранда. Из-за летней жары зелень всюду поблекла, а многочисленные африканские кустарники и травянистые растения как будто почти выгорели. Тем не менее довольно многие разновидности растений процветали, и мы пополнили ими свою коллекцию. Дороги на мысе Доброй Надежды [885] ужасно плохие, то и дело теряются в глубоком песке, а недалеко от бухты Фальзе покрыты кучами камней. Там и тут мы видели большие стаи куропаток особой разновидности, которых голландцы здесь неверно называют фазанами. Они не очень дикие, и их легко поймать и приручить. Голландцы придумали способ, как приучать этих птиц к местам, где они обычно не водятся. Они берут пару-другую ручных куропаток, окунают их в воду, посыпают золой и в таком виде, засунув голову под крыло, оставляют в кустах, откуда те больше не улетают. Многие читатели, возможно, усомнятся в достоверности сего эксперимента; могу, однако, заверить, что слышал про это на мысе Доброй Надежды от вполне заслуживающих внимания людей.

Окрестности бухты Фальзе еще более пустынны, чем места вокруг Столовой бухты. Они совершенно безлюдны, если не считать дома коменданта, двух-трех частных домов и нескольких складов и контор компании. Но горы здесь не такого темного, меланхоличного цвета; есть много разных растений и птиц; часто встречаются также антилопы. Некоторые обитают в недоступных скалах, другие, напротив, на равнинах, покрытых травой и мелким кустарником. Мы целый день лазали по горам и возвратились, весьма утомленные жарой. В горах мы видели несколько нависающих скал, которые образовали небольшие пещеры; там иногда устраивались на ночлег голландцы, охотившиеся на антилоп.

Часть бухты Фальзе, лучше всего защищенная от порывов зимнего норд-веста, называется Симонс-Бей. Мол, выступающий в море неподалеку от комендантского дома, делает погрузку на корабли воды и всевозможных товаров столь же удобной для моряков, как и в Столовой бухте. Здесь часто вылавливают рыбу хороших, вкусных сортов, а всевозможную провизию без труда можно завезти с плантаций на перешейке или из Капстада (Кейптаун), который находится отсюда всего в 12 милях. Прибытие кораблей привлекает в бухту Фальзе множество городских жителей. Они скорее [886] смирятся с неудобством и теснотой жилья, нежели откажутся от удовольствия пообщаться с иностранцами. Эти особые обстоятельства способствуют возникновению многих более тесных связей, которые иностранцы не упускают, тем более что здешним женщинам нельзя отказать ни в темпераменте, ни в привлекательности.

Через три дня мы возвратились в город, где знакомились с животными в зоологическом саду Компании и заходили ко всем торговцам мехами, дабы заполучить коллекцию шкурок антилопы. Нам показали также живого орангутанга, или яванскую обезьяну, которому многие философы оказывают честь считать нашим близким родственником. Животное это имеет в длину примерно 2 фута 6 дюймов и предпочитает ползать на четвереньках, хотя умеет сидеть и ходить на задних лапах. Пальцы на его конечностях были довольно длинные, а большой палец весьма короткий, брюхо толстое, морда самая безобразная, какую только можно представить, нос похож на человеческий немного больше, чем у других пород обезьян. Зверя этого, как я узнал, везли в Гаагу, в зверинец принца Оранского (Орангутанг умер в январе 1779 года. Набитое из него красивое чучело в очень живой позе было установлено в кабинете принца Оранского. Тело получил в свое распоряжение знаменитый анатом господин Кампер 2).

Во время нашего здесь пребывания мы познакомились с капитаном Крозе, который по приглашению капитана Кука и нашему обедал у нас со всеми офицерами и рассказал о подробностях своего недавнего путешествия. Мы также познакомились с испанскими офицерами, среди которых были умелые и умные люди, делающие честь своему сословию. Они нанесли визит нашему астроному господину Уолсу и были восхищены долготными хронометрами, которые у него хранились. В то же время они жаловались на неправильность всех астрономических инструментов, полученных из Лондона. Господин Уолс подарил им превосходный секстан [887] Хедли, поскольку наше плавание можно было считать, по существу, законченным. Однако капитан Кук не желал с ними встречаться и всячески избегал общения. Причины этого никто не мог понять.

Достоинства их фрегатов наши офицеры оценили весьма высоко. Тот, что направлялся в Испанию, назывался «Хуно», командовал им дон Хуан Арраос, другие именовались «Астрея» (капитан дон Антонио Альборнос) и «Венера» (капитан дон Габриэль Гуарна). Голландцы когда-то не допускали испанцев высаживаться на мысе Доброй Надежды и затрудняли им тут стоянку. Можно было подумать, что такое нерасположение связано с папской буллой, которая определяла границы судоходства и делила мир между Португалией и Испанией 3. С тех пор они стали мыслить, однако, более протестантски, а с некоторых пор, должно быть, и вовсе позабыли о своей неприязни к испанцам, поскольку им понравилось загребать пиастры, коими те богаты.

Наша команда хорошо подкрепилась, все теперь были здоровы, сам корабль отремонтирован и заново выкрашен. Мы уже взяли на борт провизию на обратный путь и приготовились отплыть с первым же попутным ветром. Утром 27 апреля мы поднялись на корабль, попрощавшись до этого со всеми своими друзьями, особенно с доктором Спаррманом, который вместе с нами вынес все опасности и тяготы путешествия и чье сердце полюбили все, знавшие его (В июле 1776 года, проведя почти год в опасном и трудном путешествии по глубинным областям Африки и сумев проникнуть дальше, чем доктор Тунберг, доктор Спаррман вернулся в Швецию. См. его собственное описание этого путешествия, которое в 1783 году я издал в немецком переводе 4).

В полдень поднял паруса и отошел корабль английской компании «Даттон» под командованием капитана Райса, и мы, отсалютовав крепости, последовали его примеру. Испанский фрегат «Хуно» приветствовал нас девятью пушечными выстрелами, а наши медлительные констебли ответили [888] на сию неожиданную вежливость лишь четверть часа спустя. Капитан датского корабля Хансен приветствовал нас одиннадцатью выстрелами. Оба корабля шли на всех парусах и скоро оставили нас далеко позади.

Мы плыли на север между материком и Пингвиньим островом, или Роббен-Айленд, как называется он на английских морских картах. Это бесплодный песчаный холм, где под стражей содержатся по приказу Голландской Ост-Индской компании убийцы и другие преступники. Среди них есть и несчастные жертвы этих жестоких, честолюбивых торговцев пряностями. Достаточно назвать хотя бы короля Мадуры, который был лишен своего царства и обречен на страшную участь – влачить в отчаянии горестную жизнь простого раба (Не стану пересказывать страшную историю сего несчастного монарха, которая вечным позором ложится на его бесчеловечных палачей. Полное и прочувствованное описание ее можно найти в малоизвестной книге под названием: A Voyage to the East Indies in 1747 and 1748 containing an account of St. Helena, Java, Batavia, the Dutch Government etc. Amboina! Amboina 5!).

...escape who can

When man's great foe assumes the shape of man.

Cumberland

(... спасайся, кто может,

Когда великий враг человеческий облик приемлет людской.

Камберленд 6).

Утром 28-го в нашем трюме был найден спрятавшийся там человек. При дознании выяснилось, что несколько дней назад его привел сюда один из боцманов, который делился с ним своей дневной порцией. Доброту его вознаградили дюжиной ударов, и бедный чужак в знак гостеприимства тоже получил свою дюжину. Это был добропорядочный ганноверец, которого обманом похитил некий торговец людьми (Ziel-verkooper) и заставил служить у голландцев. На мысе Доброй Надежды он обращался к капитану Куку, прося у него [889] защиты. Однако в этой защите, которая по праву распространяется на всех английских подданных, ему, немцу, было начисто отказано; потому и пришлось ему пробраться на борт тайком, спасаясь от жестокой службы, к коей его принудили незаконно. Скоро он показал себя одним из прилежнейших людей на корабле, его полюбила вся команда, не верившая до сих пор, что ганноверец может оказаться толковым, не хуже других малым.

Отдалившись от берега в районе Столовой бухты, мы сразу взяли курс на остров Св. Елены. Английский корабль «Даттон» шел вместе с нами, ибо его капитан полагался на большую точность наших вычислений. Ведь обычно корабли [Ост-Индской] компании добираются лишь до широты острова, а затем ищут его на западе.

Утром 15 мая мы увидели остров прямо перед собой и в полночь бросили якорь в заливе Джеймс-Бей, обычном месте стоянки. Северный берег, мимо которого мы плыли, оказался довольно высоким, он состоял из отвесных, ноздреватых, черно-коричневых скал, подмытых там и тут постоянным напором волн.

На следующее утро нас спозаранку приветствовал Форт-Джеймс – главная крепость в заливе. Мы тотчас ответили, а вслед за нами откликнулся на приветствие и «Даттон». Город перед нами лежал в узкой долине, со всех сторон окруженной крутыми пустынными горами, которые казались выгоревшими и убогими едва ли не больше, нежели остров Пасхи. За долиной были видны еще зеленые горы, а в самом городе росло несколько кокосовых пальм.

Позавтракав, мы сошли на берег по недавно сооруженной лестнице, которая из-за высоких приливов была здесь крайне необходима. Мы прошли между высокой нависающей скалой и стеной парапета вдоль моря к воротам с подъемным мостом, который защищали несколько маленьких батарей. По нему мы направились к крупной батарее перед эспланадой и к тенистой аллее баньяновых деревьев [Ficus religiosa]. [890] Губернатор, господин Скоттови, встретил капитана Кука с величайшим почетом и приказал приветствовать его тринадцатью выстрелами.

Вскоре нанесли визит губернатору и пассажиры «Даттона» (Это были достопочтенный Фредерик Стюарт, младший сын графа Бьюта; Джон Грэм, эсквайр, находившийся на службе в Бенгалии, с супругой; И. Лорел, эсквайр Джонсон, эсквайр с супругой, полковник Л. Маклин и др. Господин Грэм скоро умер в Монпелье). Сей достойный бравый человек, который, служа своему отечеству, состарился и стал калекой, не упускал ни малейшей возможности сделать приятным наше пребывание на острове и особенно облегчить нам натуралистические исследования.

В тот же день мы познакомились с наиболее видными офицерами Компании, которые встретили нас с самой непринужденной вежливостью. В губернаторском доме есть несколько просторных, удобных комнат, в этом жарком климате они особенно приятны потому, что высоки. Снаружи дом лишен каких-либо украшений, как и все другие городские здания. Не составляет исключения и новая церковь, построенная недавно из известняка, добываемого здесь, на острове. В маленьком саду за домом губернатора есть несколько тенистых аллей; там можно встретить кое-какие редкие ост-индские деревья, в том числе баррингтонию. Казармы гарнизона, которые содержит здесь Ост-Индская компания, лежат немного выше в долине. Там же можно увидеть и госпиталь с садом и огородом, где прогуливаются больные. В той же долине находится еще несколько принадлежащих Компании зданий.

Несмотря на морской ветер, жара здесь бывает почти невыносимая, поскольку с одной стороны долина прикрыта высокой горой, что временами делает жизнь в городе не только мрачной, но и крайне неприятной. Самые видные жители сдают иностранцам, которые останавливаются здесь проездом на торговых и прочих судах, несколько комнат на [891] время пребывания. Цены почти такие же, как на мысе Доброй Надежды, однако на столь маленьком острове, как Св. Елена, производится недостаточно съестных припасов, чтобы жизнь здесь была такой же хорошей, как в этой голландской колонии, которая недаром славится во всем мире.

Мы поселились у господина Мезона, достойного старого человека, остров может считать его одним из лучших и любезнейших своих жителей. Вместе с ним мы отправились на прием к губернатору. Разговор пошел оживленный, сразу легко было заметить, что здесь не упускают ни малейшей возможности почерпнуть полезные знания из хороших книг. Сделанное Хауксуортом описание первого плавания капитана Кука вокруг света на «Индевре» дошло сюда уже совсем недавно. Его прочли здесь с великим любопытством. Там было несколько мест, относившихся к этой колонии, о чем теперь и зашел веселый и шутливый, но при всем том приятный разговор. Кое-что в этом описании сочли здесь особенно обидным: место, где здешних жителей обвиняли в плохом обращении со своими рабами, и замечание, что на всем острове нельзя было найти ни одной тачки (Собрание Хауксуорта, т. 3, с. 411. На Св. Елене есть много тачек, равно как и несколько больших повозок, в коих запрягают лошадей; некоторые из них нарочно все эти дни подгонялись под окно капитана Кука. Обращение с рабами также описано неверно. С ними не обходятся жестоко, но они и не оказывают вредного влияния на воспитание детей, как на мысе Доброй Надежды, где они лишь сильнее раздувают в них пламя дурных страстей, возникающих из-за жаркого климата). От капитана Кука потребовали объяснения. Мадам Скоттови, супруга губернатора и одновременно самая темпераментная дама на острове Св. Елены, весьма удачно шутила на сей счет, и у капитана Кука не нашлось другой отговорки, как только сказать, что сии замечания были взяты не из его дневника, а вписаны спутником-философом 7.

Рано следующим утром господин Стюарт, капитан Кук и я отправились на верховую прогулку. Мы поднялись на гору, [892] которая лежит на западе и называется Лестничной горой (Leiterberg). Недавно устроенная дорога поднимается на нее зигзагом и весьма удобна. Она 9 футов шириной и со стороны долины огорожена трехфутовой стеной из того же самого камня, из коего состоит вся гора. А состоит она из нагромождений лавы, которая кое-где выветрилась и превратилась в коричневую пыль, но во многих местах образует большие скопления черного ноздреватого шлака, который иногда кажется словно бы остекленевшим. Местами эти скалы нависают над дорогой и временами к ужасу жителей и с большой опасностью для них обваливаются; виной тому обычно бывают пасущиеся в горах козы. Солдатам гарнизона приказано стрелять во всех коз, появляющихся на этих высоких утесах, а поскольку убитые козы им же и достаются, они охотно сей приказ выполняют.

По гребню горы мы прошли в глубь острова, и через полмили нашим взорам открылся прекраснейший вид. Перед нами лежало несколько красивых холмов, покрытых великолепной зеленью и разделенных плодоносными долинами, в коих находились сады и прочие посадки. Некоторые пастбища были обнесены каменными оградами, за которыми пасся рогатый скот мелкой, но красивой породы, а также английские овцы. В каждой долине протекал небольшой ручей: многие из них, видимо, брали начало на двух высоких горах, что возвышались посреди острова окутанные облаками.

Мы прошли по горам дальше, и перед нами открылся залив Санди-Бей – небольшая бухта на другой стороне острова, охраняемая батареей. Вид здесь был необычайно романтический; горы до самых вершин были покрыты густыми лесами, и некоторые, особенно пик Дианы, имели очень красивые очертания. Скалы и камни на этой возвышенности были совсем иного рода, чем ниже в долинах. Внизу имелись бесспорные признаки давней вулканической деятельности; здесь же, наверху, все состояло из темно-серых глинистых, лежавших слоями камней; иногда это был известняк, [893] а кое-где жирный и мягкий мыльный камень (Эти наблюдения не согласуются с замечаниями в собрании Хауксуорта. Неверно, что вулканы должны непременно находиться в самых высоких горах, а соответствие углов наклона у противолежащих гор для критически мыслящего наблюдателя значит столь же мало, как мнимые ландшафты на флорентийском мраморе. Вообще доктору Хауксуорту весьма не везет в замечаниях, касающихся природы и естествознания; порой он бывает не более удачлив и в иных философских отступлениях, ибо то и дело превратно понимает Паува и графа Бюффона, причем грабит их то и дело без ссылки. Читателей, желающих узнать, как обстоит дело с вулканами на самом деле, мы отошлем лучше всего к письмам господина Фербера из Франции и Италии (английское издание, Лондон, 1776). В предисловии, примечаниях и указателе господина Распе содержится очень много поучительных соображений и замечаний. То, что он здесь говорит об истории вулканических систем, особенно же о вулканах и вулканической деятельности на море, является совершенно новым и оригинальным. Заслуживают внимания также «История Земли» упомянутого господина Распе (на лат. яз. Амстердам, 1763) и его «Account of some German Volcanoes». L., 1776, особенно же, хотя бы из-за гравюр, «Campi Phlegraei» сэра Уильяма Гамильтона (Неаполь, 1777) 8). Земля, покрывающая эти слои, состоит во многих местах из жирной почвы толщиной от 6 до 10 дюймов, что благоприятствует великому многообразию превосходно развивающихся растений, среди которых я заметил несколько кустарников, не встречавшихся мне ни в какой другой части света. Среди них можно увидеть капустные деревья, каучуковые деревья и красное дерево, как его называют местные жители. Первые растут на влажной почве, последние же – в горах, где земля очень сухая. Такое разнообразие растений связано отнюдь не с различием климата в разных частях острова, как полагает в своей книге Хауксуорт, поскольку все эти растения я встречал рядом друг с другом, да и вообще весь остров не так уж велик и не так уж особенно высок, чтобы климат в отдельных его частях слишком отличался. Капустное дерево растет дико, у него довольно большие листья; вскоре выяснилось, что его здесь употребляют только на топливо и даже не задумываются, почему же оно называется капустным. Его никак не следует путать с капустным деревом, которое растет в Америке, [894] Индии и Южном море и которое относится к семейству пальмовых.

Не один раз мы попадали под сильный ливень и изрядно промокли, но за несколько минут солнце высушивало нас опять. В пути мы расспрашивали каждого из рабов, которые шли впереди нас, как с ними обращаются хозяева. Нам хотелось выяснить, можно ли доверять печатавшимся сведениям о жестокости здешних жителей. В общем и целом ответы рабов были благоприятными для их господ, они вполне освобождали живущих здесь европейцев от упреков в жестокости. Конечно, некоторые жаловались на то, что их очень скудно кормят и строго содержат; однако мне достоверно рассказывали, что и сами хозяева их порой бывали вынуждены питаться солониной. Хуже всего, кажется, приходится солдатам, из года в год ничего не получающим, кроме солонины, которую Ост-Индская компания к тому же выделяет весьма скупо. Жалованье у них также маленькое и проходит по пути из Англии через слишком многие руки. Нетрудно догадаться, что при этом оно не становится больше. Самые усердные иногда получают разрешение работать на местных жителей и доставлять в город дрова с гор. Мы видели несколько стариков, занятых этим делом, они казались веселыми и довольными, покуда мы не сумели вызвать их на откровенность и они не рассказали нам, что им, конечно, приходится 4 нелегко. Но все были единодушны в своей любви к губернатору, который пользуется на острове всеобщим уважением и немало печется об их благополучии.

По склону горы с другой стороны долины мы вернулись обратно в город, чувствуя, что прогулка нас освежила. Лошадей сюда завозят главным образом с мыса Доброй Надежды, но теперь в небольшом количестве выращивают и на самом острове. Они небольшого роста, но хорошо приспособлены для поездок по горам.

На следующий день губернатор пригласил к себе в загородный дом большое общество, состоявшее из пассажиров нашего корабля и «Даттона». Мы миновали ту же самую гору, [895] на которую поднимались вчера, и в трех милях от города нашли этот дом. Приняли нас там прекрасно. Дом невелик, но очень приятно расположен посреди большого сада, где мы встретили различные европейские, африканские и американские растения; особенно много было роз, лилий, миртов и лавровых деревьев. Персиковые деревья на аллеях отягощены были плодами, превосходными на вкус и непохожими на наши. У всех других европейских деревьев был жалкий вид; если я не ошибаюсь, они никогда не плодоносили. Виноград здесь в разное время сажали, но из-за климата он развивался плохо. Капуста и прочие овощи росли здесь превосходно, но по большей части пожирались гусеницами.

Мы совершили прогулку по окрестным горам и увидели несколько участков, засеянных ячменем, который, однако, как и другие высеваемые здесь зерновые, почти сплошь поедают крысы; их на острове несметное множество, так что земля тут покрыта лишь травами, чей прекрасный зеленый вид удивителен для краев, лежащих между тропиками.

Нам сказали, что остров мог бы прокормить 3 тысячи голов крупного рогатого скота, но пока на нем водилось 2600 голов. Судя по площади неиспользованной земли, здесь можно было бы содержать гораздо больше, но нам объяснили, что потравленная скотом трава до зимы снова не вырастет, поэтому некоторые пастбища приходится беречь для зимы. Говядина здесь сочная, вкусная и очень жирная. Так как потребность в ней велика, мясо никогда не успевает стать жестким.

Обычный европейский колючий дрок (Ulex Europaeus), который наши земляки с большим трудом пытаются искоренить, был здесь посажен и теперь разросся по всем пастбищам. На острове нашли способ использовать сей кустарник, который всюду в других местах считают бесполезным и вредным. Ведь здешний пейзаж не всегда был таким привлекательным, как теперь; еще недавно земля совершенно выгорала от ужасной жары, трава и прочая зелень едва росли. Одни лишь ввезенные сюда кусты дрока разрастались, несмотря на солнце, и сохраняли в земле хоть немного влаги. В их [896] тени стала расти трава, и постепенно вся земля оделась превосходнейшими лугами. Теперь дрок стал уже не нужен, его с немалым трудом выкорчевывают и используют как топливо, которого на острове мало и которое нигде не расходуют бережливее, чем здесь и на мысе Доброй Надежды. В самом деле, можно только удивляться тому, как на мысе Доброй Надежды ухитряются приготовить множество кушаний на небольшом огне, на котором английская кухарка смогла бы разве что вскипятить чайник.

На обратном пути мы увидели стаи куропаток. Они здесь мелкие, красноногие; этот вид распространен на африканском побережье. Мы заметили также несколько красивых фазанов, коих наряду с цесарками и кроликами завез сюда нынешний губернатор. Еще недавно за убийство фазана платили штраф 5 фунтов; но теперь они так сильно размножились, что подобное ограничение охоты стало уже излишним. Сюда можно ввезти еще много полезного. Можно сеять клевер и люцерну, что даст скоту более богатую пищу, нежели обычная трава, разведение же таких бобовых культур, как фасоль и бобы (Dolichos sinensis et Phaseolus mungo), из которых в североамериканской колонии Джорджии изготовляется саго (Это саго по качеству ничем не отличается от настоящего ост-индского. Последнее представляет собой сердцевину папоротникового растения, которое встречается на островах Ост-Индии. Североамериканская разновидность известна в Англии под названием саговая мука Бауэна. Ею снабжается королевский флот 10), здесь особенно не стоит рекомендовать. Терпение и усердие позволят в конце концов искоренить крыс и гусениц, больше всего мешающих развитию здешнего земледелия. Из Сенегала стоит завезти ослов; по сообщению господина Адансона 9, они там превосходной породы. Сие весьма облегчило бы перевозку тяжелых грузов, а использование пустующих участков земли под пастбища позволит обеспечить кормом этот вид вьючных животных, весьма неприхотливых по части питания. [897]

Следующий день мы провели в загородном доме господина Мезона и 4–6 милях от города. Во время верховой прогулки мы сделали крюк, чтобы подняться на гору близ пика Дианы, где в довольно дождливую погоду мы нашли несколько редких растений. Во время прогулки мы также обнаружили маленького сизого голубя; для него, как и для красноногих куропаток, это родные места. А вот рисовую птицу (Loxiae oryzivorae) завезли сюда из Ост-Индии.

Примерно в четверти мили от нас остался небольшой хутор, где содержались два брамина, которых обвиняли в том, что они пытались вредить Компании в Индии. Действительно ли они были в чем-то повинны или нет, сказать трудно, но на их примере можно было увидеть разницу в отношении к пленным между голландцами и англичанами. Король Мадуры был заперт в тюрьме на острове Роббен, браминам же на острове Св. Елены было позволено прогуливаться, у них были свой дом и сад, а также необходимый запас продовольствия и прочие удобства, в том числе несколько рабов для услуг.

Вечером мы вернулись в город, где господин Грэм дал жителям бал. Войдя в комнату, я был приятно поражен при виде множества красивых, со вкусом одетых женщин. Мне показалось, будто я ненароком попал в одну из самых блистательных столиц Европы. Черты лица у них были правильные, фигуры привлекательные, цвет кожи ослепительно хорош. К тому же их отличали непринужденность манер, свободный нрав, приятная живость и немалое остроумие, которое они умели весьма удачно применить в разговоре. На следующий вечер то же самое общество собралось еще на одном балу, и мы тем более могли восхищаться живостью и неутомимостью женщин, что времени для отдыха у них было немного. Их было гораздо больше, чем мужчин, хотя тут присутствовало много офицеров и пассажиров с обоих кораблей. Нам в связи с этим рассказали, что на этом острове, как и на мысе Доброй Надежды, рождается гораздо больше девочек, нежели мальчиков. В самом деле, интересно было [898] бы толком выяснить, не стало ли сие общим явлением для теплых стран, ведь отсюда могут быть сделаны важные выводы относительно законов о браке у разных народов. Соотношение рождаемости мужчин и женщин в самой Европе тоже не вполне выяснено и не засвидетельствовано. Во Франции и Англии рождается больше мальчиков, в Швеции же – больше девочек.

Число жителей Св. Елены не превышает 2 тысяч человек, считая около 500 солдат и 600 рабов. Остров имеет в окружности приблизительно 20 миль и 8 в месте наибольшей длины. Ост-индские суда, которые здесь останавливаются и забирают на борт провизию для своих команд, снабжают жителей всякими индийскими изделиями. Компания посылает также одно-два судна каждый год по пути в Индию на Св. Елену, дабы доставить туда необходимый запас европейских товаров и продовольствия. Много рабов постоянно занимается ловлей рыбы, которой довольно много у скалистых берегов острова; ею жители кормятся круглый год. Рогатый скот, птица, различные коренья, заменяющие хлеб, иногда английская солонина дают им достаточно разнообразное пропитание. Таким образом, похоже, их жизнь течет здесь в покое и довольстве, свободная от многочисленных забот, которые мучают их соотечественников в Англии.

То же самое общество, что вечером присутствовало на балу, рано утром отправилось в церковь. Господин Kapp, достойный молодой человек, произнес серьезную, рассчитанную на прихожан проповедь и произвел на нас самое благоприятное впечатление. Затем мы еще раз отобедали у губернатора и, попрощавшись с нашими новыми знакомыми, которые за недолгое время нашего здесь пребывания показали себя достойнейшими самого высокого уважения, возвратились на корабль.

Отплытие капитана Кука, как и его прибытие, было отмечено салютом с крепости. Вечером мы подняли якорь и отправились на север вместе с «Даттоном». Недавно Ост-Индская компания послала приказ своим кораблям на Св. Елену, запрещая им впредь приставать к острову Ассеншн [899] [Вознесения], на котором они обычно прежде ловили черепах 11. Капитану Куку хотелось посетить этот остров, и вечером 24-го он распрощался с «Даттоном»; до этого мы пообедали на борту сего корабля, где нас очень любезно приняли капитал Райе и пассажиры.

Рано утром 28-го мы увидели землю и шли к ней весь день до 5 часов вечера, когда стали на якорь в заливе Крестовом (Кросс-Бей). Этот остров впервые открыл в 1501 году португалец Жуан да Нова Гальегу, который назвал его Ильа-да-Консейсан. Тот же самый адмирал открыл на обратном пути в 1502 году остров Св. Елены, названный так в честь дня, когда его заметили (Эти сведения я почерпнул из одной португальской рукописи, которую любезно передал мне господин Джордж Перри, недавно возвратившийся из Индии. Называется она «Conquista da India per huas e outras Armas reaes e Evangelicas». Автор, по-видимому, был иезуитом). Остров Вознесения был вторично открыт в 1503 году Альфонсо д'Альбукерком, который дал ему его нынешнее название 12. Однако уже тогда он находился в жалком диком состоянии, в коем пребывает и сейчас (См. описание путешествия Джованни д'Эмполи, который плавал на одном из кораблей Альбукерка: Ramusio Raccolta di Viaggi. Vol. 1, p. 145. Изд. 1563 г. 13).

Мы сразу послали на берег несколько групп наших людей, дабы наловить черепах, когда они ночью выйдут из воды откладывать в песок яйца. Пустынный вид этого острова был столь жуток, что мы не могли сравнить с ним даже остров Пасхи; Огненная Земля с ее заснеженными вершинами и та выглядела приятнее. Это было дикое нагромождение скал, в большинстве своем, насколько можно было видеть с корабля, опаленных вулканическим пламенем. Почти посредине острова возвышалась большая гора белого цвета, на ней через подзорные трубы мы различили что-то зеленое, способное хоть как-то оправдать название Зеленая гора.

Рано утром мы высадились на скалах, так как прибой у пляжа был на редкость высокий. Этот пляж покрыт был глубоким сухим ракушечным песком, состоящим по большей [900] части из крошечных, белых как снег частиц, при ярком солнечном свете он слепил глаза. Мы поднялись наверх среди нагромождений черных ноздреватых камней, совершенно таких же, как самые распространенные лавы на Везувии и в Исландии. Некоторые высились чудовищными глыбами и казались творениями рук человеческих. Вероятно, они приобрели такой вид из-за быстрого остывания потоков лавы. Поднявшись на 12–15 локтей над поверхностью моря, мы оказались на большой равнине, 6–8 миль в окружности; в разных местах ее возвышались большие конусообразные холмы красноватого цвета, стоявшие совершенно обособленно. Часть равнины была покрыта нагромождениями камней из такой же застывшей лавы, какую мы видели на берегу; если два куска стукнуть друг о друга, они издавали стеклянный звон. Земля между двумя соседними камнями была твердая, черного цвета, но за пределами этих нагромождений представляла собой просто красную пыль, такую сухую и сыпучую, что ветер взметал во все стороны целые тучи.

Конусообразные холмы состояли из совсем другой породы лавы; она была красной и такой мягкой, что ее без труда можно было растереть в порошок. Один из холмов поднимался прямо посредине перед заливом; на вершине его стоял деревянный крест, по которому залив получил свое название. Холм этот со всех сторон очень крутой, но на него поднимается такая извилистая тропа, что достигает в длину без четверти милю.

Долго и внимательно рассматривая сию странную местность, мы пришли к выводу, что равнина, где мы стояли, скорее всего, когда-то представляла собой кратер. Здесь прежде находился вулкан из пемзы и пепла, которые он выбрасывал, возникли конусообразные холмы, потоки же лавы, имевшие теперь вид отдельных нагромождений, возможно, постепенно покрылись пеплом, а дождевые потоки, стекавшие с гор из глубины острова, смывали все на своем пути в кратер, который со временем совершенно заполнился.

В черных скалах гнездились бесчисленные фрегаты и олуши. Они подпускали к себе совсем близко. Большинство [901] фрегатов имели под клювом большой ярко-красный мешок, или зоб, который они умели раздувать так, что он становился величиной с кулак. Он очень похож на мешок пеликана и, возможно, предназначен для той же надобности. На всем этом большом участке скалистой земли нам встретилось не больше десятка отдельных полузасохших растений; все они были только двух сортов: разновидность молочая (Euphorbia origanoides) и вьюнок (Convolvulus pes Caprae).

В полдень мы возвратились на судно и увидели там всего шесть пойманных ночью черепах. Мы почти упустили сезон, когда они откладывают яйца. Офицер, посланный осмотреть восточную часть острова, обнаружил там остатки потерпевшего крушение корабля. Часть их обгорела; вероятно, команда вытащила обломки на берег для собственного спасения. Мысль о бедствиях, кои должны были претерпеть эти люди на столь пустынном острове, прежде нежели их смог подобрать другой корабль, вызвала сострадание даже у наших матросов. Для нас их несчастье, однако, обернулось выгодой; поскольку у нас был недостаток в топливе, капитан Кук послал шлюпки, дабы забрать оставшиеся части этого корабля.

В восемь часов вечера, когда уже совсем стемнело, в залив вошло маленькое суденышко и стало на якорь между нами и берегом. Капитан Кук несколько раз запросил прибывших, кто они, и наконец получил ответ, что шлюп из Нью-Йорка под названием «Лукреция» идет с африканского побережья от Сьерра-Леоне, дабы наловить черепах и продать их на Антильских островах. Один из наших лейтенантов был послан на это судно и услышал от шкипера, что тот принял наш корабль за судно Французской Ост-Индской компании. Он был весьма не прочь торговать с нашими ост-индскими кораблями, так что новое распоряжение Компании опрокинуло все его расчеты. На другой день он отобедал с нашими офицерами, а 31-го на рассвете поднял паруса.

Рано утром 30-го мы еще раз съехали на берег, пересекли равнину и достигли громаднейшего участка лавы. В ней [902] были промыты каналы глубиной от 6 до 8 локтей; явные признаки свидетельствовали, что это работа мощных дождевых потоков, которые теперь, когда солнце находилось в Северном полушарии, совсем высохли. В сих углублениях мы нашли небольшое количество земли, состоявшей из черной вулканической породы, смешанной с частицами белого твердого песка. В этой сухой почве росло немного портулака и трава Panicum sanguineum.

С большим трудом перебравшись через сей мощный лавовый поток, мы достигли подножия Зеленой горы, которая, как мы уже видели из гавани с корабля, состояла из совсем других пород, нежели остальная земля. На частицах лавы здесь на редкость обильно разросся портулак, а также отдельные кусты папоротника Lonchitis ascensionis, кои давали пищу стадам диких коз. Внизу гора разделена большими расщелинами как бы на множество корней, вверху они, однако, соединяются. Вся гора довольно высокая и состоит из песчаного пористого или туфообразного известняка, который не был затронут вулканом и, вероятно, существовал еще до извержения. Склоны ее всюду обильно поросли травой, характерной именно для этой горы; кавалер фон Линней дал ей название Aristida ascensionis. Мы увидели также несколько козьих стад; козы были, однако, дикие и пугливые, они с громадной скоростью убегали от нас по ужаснейшим обрывам, так что преследовать их было невозможно.

Шкипер нью-йоркского судна заверил нас, что на этой горе есть источник пресной воды, падающий с высокой крутой скалы и теряющийся в песках. Я, со своей стороны, твердо убежден, что остров Вознесения без труда можно было бы заселить. Если, например, высадить тут кусты колючего европейского дрока (Ulex europaeus) и другие подобные растения, которые хорошо развиваются на сухой почве, то почему бы им не произвести здесь такого же хорошего воздействия, как на острове Св. Елены, тем более что благодаря их свойствам козы и крысы, единственные здешние четвероногие обитателя, не могут их тронуть? Влага, стекающая с [903] высоких гор в центре острова, не будет тогда больше испаряться под жаркими солнечными лучами, а соберется в мелкие ручьи и постепенно обводнит весь остров. Через некоторое время всюду появятся красивые луга, отчего слой плодородной земли с каждым годом будет становиться все толще, покуда здесь не смогут развиваться более полезные растения.

Медленно, под палящим полуденным солнцем мы возвратились через равнину к Крестовому заливу, и, так как надо было пройти более 5 миль, мы достигли берега к трем часам, совершенно измученные, с обожженными лицами, затылками и ступнями. Мы искупались в маленькой бухте между скалами, а затем с корабля на наш сигнал пришла шлюпка, которая и доставила нас на борт.

Утром следующего дня мы еще раз вместе с капитаном Куком совершили прогулку к Зеленой горе, но ни у кого не хватило сил до нее добраться. На сей раз не удалось сделать никаких новых наблюдений. Берега этого острова всюду неописуемо пустынны и бесплодны. После полудня мы забрали все свои шлюпки и подняли паруса. На борту у нас было двадцать четыре черепахи, каждая из которых весила 3–4 центнера. Три недели они служили нам пищей. Каждый день мы забивали одну, иногда две, и команда получала столько вкусного, здорового мяса, сколько могла съесть.


Комментарии

1. Здесь Форстер в комплиментарном духе высказывается о некоторых европейских властителях, а также о событиях, происшедших после отправления экспедиции в дальний вояж.

«Юный герой» – Густав III (1746–1792), шведский король с 1771 года. В 1772 году он произвел государственный переворот, ликвидировав правление феодально-аристократической олигархии, и фактически установил неограниченную власть короля. Пытался править в духе «просвещенного абсолютизма». Форстер проводит параллель между ним и Густавом I Вазой (1496–1550), шведским королем с 1523 года, при котором была восстановлена национальная независимость Швеции.

«Повелительница, чье явление... превратило ночь в день» – Екатерина II (1729–1796), императрица всероссийская с 1762 года, которая в начальный период своего царствования также отдала некоторую дань идеям «просвещенного абсолютизма».

«Долгожданный мир в Польше» – первый раздел Польши в 1772 году между Россией, Пруссией и Австрией. Ему предшествовала вооруженная борьба шляхты, объединившейся в Барскую конфедерацию, против войск польского короля и поддерживавшей его царской России.

Фридрих Великий – Фридрих II (1712–1786), прусский король с 1740 года, крупный полководец, при котором Пруссия выдвинулась в число великих держав. Стремился утвердить за собой славу ценителя и покровителя искусств, был автором ряда философских и исторических сочинений.

2. Кампер, Петрус (1722–1789) – известный голландский анатом и путешественник.

3. Имеется в виду булла папы Александра VI о разделе между Испанией и Португалией всех открытых и еще не открытых заморских земель, обнародованная в мае 1493 года. Линия раздела проходила на расстоянии 100 итальянских лиг к западу от островов Зеленого Мыса. Все нехристианские страны, расположенные к западу от этой линии, объявлялись владениями Испании, а к востоку – владениями Португалии. Но это решение папы не удовлетворило испанского короля Хуана II. После длительных и сложных переговоров в Тордесильясе в июне 1494 года был подписан испано-португальский договор, по которому рубеж проходил в 370 лигах (ок. 2300 км) к западу от островов Зеленого Мыса.

4. О Л. Спаррмане и К. П. Тунберге см. прим. 8 и 20 к гл. 3.

5. Книга, на которую ссылается Форстер, была издана в 1762 году в Лондоне. Как сообщается в предисловии, ее автор – «путешественник, чиновник Ост-Индской компании»: В книге рассказывается о печальной судьбе одного из правителей индонезийского острова Мадура, который пытался вести борьбу против голландских колонизаторов, но был коварно схвачен и отправлен в заточение в Капскую колонию. Остров Роббен и в наши дни используется властями ЮАР в качестве тюрьмы, где томятся борцы против апартеида, участники национально-освободительного движения.

6. Камберленд, Ричард (1732–1811) – английский драматург, автор 54 пьес.

7. Кук ознакомился с описанием своей первой экспедиции, выпущенным в свет Дж. Хауксуортом (см. о нем прим. 9 к предисловию), лишь находясь на остров Св. Елены. Хауксуорт «литературно обработал» дневники Кука, дополнил их извлечениями из дневников Дж. Банкса (см. о нем прим. 18 к введению) и собственными рассуждениями. Сообщение о жестоком обращении с рабами на острове Святой Елены и отсутствии там колесных экипажей, тачек и повозок было взято из дневников Банкса. Следует, однако, отметить, что положение рабов на этом острове было действительно тяжелым.

8. Распе, Рудольф Эрих (1737–1794) – немецкий писатель, переводчик и популяризатор науки, с 1775 года живший в Англии, друг Форстеров. Приобрел известность литературной обработкой приключений барона Мюнхгаузена. В 1776 году перевел на английский язык книгу И. Я. Фербера, содержащую ценные минералогические наблюдения (см. прим. 23 к гл. 20). Говоря о написанной Распе «Истории Земли», Форстер имеет в виду книгу: R. Е. Raspe. Specimen historiae naturalis globi terraquei, praecipue de novis e mari nalis insulis. Amsterdam et Leipzig, 1763.

Гамильтон, Уильям, сэр (1730–1803) – британский дипломат и археолог. Будучи многие годы послом в Неаполе, занимался археологическими изысканиями и изучением вулканов. Речь идет о книге: W. Hamilton. Campi Phlegraei. Observations on the Volcanoes of the Two Sicilies. Vol. 1–2. Neapel, 1776.

О Пауве и Бюффоне см. прим. 8 и 9 к гл. 2.

9. См. прим. 7 к гл. 4.

10. Настоящее саго – крахмальная крупа, приготовленная из сердцевины ствола саговой пальмы (Metroxylon) семейства пальм. Искусственное саго вырабатывается из картофельного, кукурузного и других сортов крахмала.

11. Запрет кораблям Британской Ост-Индской компании посещать остров Ассеншн объясняется тем, что команды этих судов нелегально сбывали здесь индийские товары бостонским и нью-йоркским купцам. Последним было запрещено вести торговлю с Индией, где монопольно господствовала Британская Ост-Индская компания, и они стремились любыми способами обойти это запрещение.

12. Остров Вознесения (Ассеншн) был открыт в 1501 году португальским мореплавателем Жуаном да Нова в день христианского праздника вознесения.

Албукерки, Афонсу д’ (1453–1515) – португальский мореплаватель и завоеватель, основатель португальской колониальной империи в Ост-Индии.

13. См. прим. 5 к введению.

Текст воспроизведен по изданию: Георг Форстер. Путешествие вокруг света. М. Дрофа. 2008

Еще больше интересных материалов на нашем телеграм-канале ⏳Вперед в прошлое | Документы и факты⏳

Главная страница  | Обратная связь
COPYRIGHT © 2008-2024  All Rights Reserved.