8. К КЕСАРИЙСКИМ МОНАХАМ.

Показывает причины, по которым, удалившись от них, медлит своим возвращением; предостерегает от учения ариан, и в опровержение возражений арианских объясняет, что Бог един по естеству, а не по числу, и что понятия подобного и не подобного неприлагаемы к Отцу и Сыну; также дает истинный смысл тем местам Писания, какие ариане приводили против единосущия Сына с Отцом; наконец доказывает Божество Духа Святого, и заключает письмо умозрением о том, что царство небесное есть созерцание (360 г.).

Неоднократно дивился и, что у вас за расположение ко мне, и от чего такую силу имеет над вами моя малость, которая разве не много и не за многое чего-нибудь стоит, а может быть, и ничем не привлекательна; между тем вы обращаете ко мне слово, напоминая и дружбу и отечество, пытаясь отеческим сердоболием снова обратить к себе, как будто какого беглеца. Признаюсь и не отрицаюсь, что стал я беглецом; но узнайте и причину, если желаете уже знать. Всего более пораженный тогда неожиданностью, подобно людям, которых вдруг поражает внезапный шум, не удержал я помыслов, но удалился бегая, и довольно времени жил вдали от вас; а в последствии овладела мною какая-то любовь к божественным догматам и желание любомудрствовать об оных. Я говорил сам себе: «как прийти мне в состояние, чтобы преодолеть живущий со мною грех? Кто будет для меня Лаваном, избавителем моим от Исава, и детоводителем к горнему любомудрию»? Но поелику, при помощи Божией по мере сил достиг я цели, нашедши сосуд избран (Деян. 9, 15), и глубокий кладезь, разумею уста Христовы – Григория; то не много, прошу вас, не много дайте мне времени; прошу не по тому, что возлюбил городскую жизнь [25] (ибо не скрыто от меня, что лукавый подобными вещами вводит людей в обман), а потому, что обращение со святыми признаю всего более полезным. Ибо, сам рассуждая о божественных догматах, а чаще слушая рассуждающих, приобретаю навык к умозрениям, от которого трудно отказаться. И таково мое положение!

А вы, о божественные и для меня паче всех любезные главы, берегитесь филистимских пастырей, чтобы кто из них не заградил тайно ваших кладезей, и не возмутил чистоты ведения касательно веры. Ибо у них всегда в попечении – не из божественных Писаний научать души простые, а подрывать истину внешнею мудростью. Кто вводит в нашу веру Нерожденное и Рожденное, кто учит, что всегда Сущий некогда не был, что Тот стал Отцем, Кто по естеству и всегда есть Отец, что Дух Святый не вечен; таковой не явный ли Филистимлянин, завидующий овцам патриарха нашего, чтобы не пили они воды чистой, текущия в живот вечный (Иоан. 4, 14), но навлекли на себя предреченное Пророком: Мене оставиша, Источника воды живы, и ископаша себе кладенцы сокрушенныя, иже не возмогут воды содержати (Иерем. 2, 13)? Должно исповедовать Бога Отца, Бога Сына, Бога Духа Святого, как научили Божии словеса и уразумевшие их возвышенно. А укоряющим нас за троебожие да будет сказано, что исповедуем Бога единого не числом, а естеством. Ибо все, именуемое по числу единым, в действительности не едино и по естеству не просто: о Боге же всеми исповедуется, что Он прост и не сложен. Следовательно Бог един не числом. Сказанное же мною объясняется так. Говорим, что мир числом один, но не говорим, что он есть нечто единое по естеству и простое, потому что делим его на стихии, [26] из которых состоит – на огонь, воду, воздух и землю. Еще человек именуется по числу единым, ибо часто говорит: один человек; но и он, состоя из тела и души, не прост. Подобно и об Ангеле говорим, что он числом один, но не один по естеству и не прост; потому что ангельскую ипостась представляем себе сущностью, в которой есть святыня. Поэтому, если все единое по числу не едино по естеству, то единое по естеству и простое не есть единое по числу. А Бога именуем единым по естеству. Как же они вводят у нас число, когда совершенно исключаем оное из сего блаженного и умного Естества? Ибо число – принадлежность количества, а количество сопряжено с телесным естеством; потому число – принадлежность телесного естества. А мы веруем, что Господь наш есть Создатель тел. Посему всякое число означает нечто такое, что получило в удел природу вещественную и ограниченную; а единичность и единство есть признак сущности простой и беспредельной. Поэтому, кто Сына Божия или Духа Святого исповедует, как число или тварь, тот скрытным образом вводит вещественное или ограниченное число. Ограниченным же называю не только естество, объемлемое местом, но и такое естество, которое объял Своим предведением Тот, Кто имел произвести его из небытия в бытие, и которое можно объимать познанием. Потому все святое, если естество его ограничено, и святость имеет приобретенную, и может допустить в себя порок. А Сын и Дух Святый – источник святыни, из которого освящается всякая разумная тварь, по мере ее добродетели.

При том мы, по истинному учению, не называем Сына ни подобным, ни не подобным Отцу: ибо то и другое в отношении к Ним равно не возможно. Подобным и не подобным называется что-либо [27] относительно к качествам, а Божество свободно от качественности. Исповедуя же тождество естества, и единосущие приемлем, и избегаем сложности, потому что в сущности Бог и Отец родил в сущности Бога и Сына. Ибо сим доказывается единосущие: в сущности Бог единосущен с Богом же в сущности. Правда, что и человек называется богом, как то: Аз рех, бози есте (Псал. 81, 6), и бес наименован богом, как то: бози язык бесове (Псал. 5): но они именуются так по благодати, а другие лживо. Единый же Бог в сущности есть Бог.

Когда говорю: единый, означаю святую и не созданную сущность Божию. Ибо слово «единый» говорится и о каком-нибудь человеке, и просто об веществе в совокупности взятом; о каком-нибудь человеке, например, можешь сказать о Павле, что он один восхищен был до третьяго небесе, и слышал неизреченны глаголы, ихже не леть есть человеку глаголати (2 Кор. 12, 2. 1): об естестве же в совокупности взятом, когда, например, говорит Давид: человек, яко трава дние его (Псал. 102, 15); потому-то здесь означает он не какого-либо человека, но в совокупности взятое естество; ибо всякий человек привременен и смертен. Так об естестве сказанным разумеем и следующее: един (μονος) имеяй безсмертие (1 Тим. 6, 16): и: единому (μονω) премудрому Богу (Рим. 14, 26); и: никтоже благ, токмо един (εις) Бог (Лук. 18, 19); ибо здесь слово «един» (εις) тождезначительно с словом «единственный» (μονος). И прострый един (μονος) небо (Иов. 9, 8); и еще: Господу Богу твоему поклонишися, и Тому единому (μονω) послужиши (Матф. 4, 10); и: несть Бог разве Мене (Втор. 82, 39). Ибо слово «един» и «единствен» (εις και μονος) употребляются в Писании о Боге не в различии от Сына или Святого Духа, а в отношении к недействительным богам, именуемым [28] богами лживо; например: Господь един (μονος) вождаше их, и не бе с ними бог чужд (Второз. 32, 12); и: отвергоша сынове Израилевы Ваалиама, и дубравы Астарооа, и поработаша Господу единому (μονω) (1 Цар. 7, 4); и еще Павел говорит: якоже суть бози многи, и господие мнози, но нам един (εις) Бог Отец, и из Него же вся: и един (εις) Господь Иисус Христос, Имже вся (Кор. 8, 5. 6).

Но спрашиваем здесь, почему, сказав: един Бог, не удовольствовался сим речением (ибо сказали мы, что слово «единствен» и «един» (μονος και εις), употребленное о Боге, означает естество), но присовокупил: Отец, и упомянул о Христе? Догадываюсь поэтому, что сосуд избран Павел почел теперь недостаточным проповедать единого Бога Сына и Бога Духа Святого, что выразил речением: един Бог. если чрез присовокупление: Отец, не укажет и Того, из Негоже вся, а упоминанием о Господе не означит и Слова, Имже вся, и опять присовокуплением: Иисус Христос, не возвестит вочеловечения, не изобразит страдания, не откроет и воскресения. Ибо слова: Иисус Христос, дают нам таковые понятия. Почему Господь не хочет, чтобы прежде страдания именовали Его Иисусом Христом, и повелевает ученикам, да некомуже рекут, яко Сей есть Иисус Христос (Матф. 16, 20). Ибо предположено Им было – уже по совершении домостроительства, по воскресении из мертвых и по вознесении на небеса дозволить ученикам проповедать Его Иисусом Христом. Таково значение слов: да знают Тебе единого истинного Бога, и Егоже послал еси Иисус Христа (Иоан. 17, 3), и: веруйте в Бога, и в Мя веруйте (14, 1). Так Дух Святый везде приводит в безопасность наше понятие, чтобы, приступая к одному, не теряли мы другого, углублялись в богословие, не оставляли в пренебрежении [29] домостроительство и по недостаточности в чем-либо не впали в нечестие.

А те речения божественного Писания, которые берут противники, и перетолковав согласно с своим разумением, выставляют против нас к умалению славы Единородного, разберем таким же образом по мере сил, уяснив себе значение оных.

И во-первых, положим, что нам предложено следующее место: Аз живу Отца ради (Иоан., 6, 57). Ибо это одна из стрел, какие бросают в небо толкующие сие место нечестиво. Но здесь изречение, как думаю, именует не предвечную жизнь; ибо все живущее ради другого не может быть источною жизнью, как нагреваемое другим не может быть истиною теплотою; а Христос и Бог наш сказал о Себе: Аз есмь живот (Иоан. 11, 25); но означает сию жизнь во плоти, совершившуюся в сем времени, какою жил Он Отца ради; ибо по Его изволению пришел в жизнь человеческую. И не сказал: Я жил Отца ради, но говорит: Аз живу Отца ради, ясно указывая на настоящее время. Может же речение сие именовать и ту жизнь, какою Христос живет, имея в Себе Самом Слово Божие. И что таково подлинно значение сих слов, узнаем из присовокупленного. И ядый Мя, говорит Он, жив будет Мене ради. Мы ядим Его плоть, и пием Его кровь, делаясь причастниками Слова и Премудрости, через Его вочеловечение и жизнь, подлежащую чувствам. А плотию и кровию наименовал Он все таинственное Свое пришествие, означил также учение, состоящее из деятельного, естественного и богословского, которым душа питается и приуготовляется со временем к созерцанию Сущего. И таков, может быть, смысл сего изречения!

И еще: Отец Мой болий Мене есть (Иоан. 14, 28). И сим изречением пользуются неблагодарные [30] твари, порождения лукавого. А я уверен, что и сими словами выражается единосущие Сына со Отцем. Ибо знаю, что сравнения в собственном смысле делаются между имеющими то же естество. Говорим, что Ангел Ангела больше, человек человека праведнее, птица птицы быстрее. Поэтому, если сравнения делаются между принадлежащими к одному виду, а Отец называется большим Сына по сравнению; то Сын единосущен с Отцем. – Но и другое понятие заключается в сем изречении. Ибо удивительно ли, что Отца исповедал большим Себя Тот, Кто есть Слово и стал плотью, когда показался Он умаленным и пред Ангелами по славе, и пред человеками по виду? Сказано: умалил еси Его малым чим от Ангел (Псал. 8, 6); и еще: а умаленного малым чим от Ангел (Евр. 2, 9); и: видехом Его, и не имеяше вида, ни доброты: но вид Его умален паче всех человек (Иса. 53, 2. 3). Все уже сие претерпел по великому своему человеколюбию к твари, чтобы погибшую овцу спасти, и спасенную приобщить к стаду, и шедшего из Иерусалима во Иерихон и впадшаго в разбойники опять ввести здравым в его отечество. Ужели в укоризну Ему обратит еретик и ясли, чрез которые сам он, будучи бессловесным, воспитан Словом? Ужели станет указывать и нам нищету; потому что Сын тектонов не имел у Себя и малого ложа? Потому Сын меньше Отца, что ради тебя стал мертвецом, чтобы тебя избавить от мертвости и соделать участником небесной жизни. Поэтому иной обвинит и врача за то, что наклоняется к ранам и обоняет зловоние, чтобы уврачевать страждущих?

Для тебя не знает Он также о дне и часе суда, хотя ничто не сокрыто от истинной Премудрости; потому что все Ею приведено в бытие: но и между людьми не найдешь человека, который бы не знал [31] что сам сделал. Домостроительствует же Он ради твоей немощи, чтобы согрешившие не впали в уныние от краткости срока, под тем предлогом, что не оставлено им и времени к покаянию; и те, которые ведут долговременную брань о супротивною силою, не оставили воинских рядов, по продолжительности времени. Поэтому приписываемым Себе неведением благоустрояет тех и других: одному за добрый подвиг сокращает время, а другому, по причине грехов, сберегает время на покаяние. Впрочем в евангелиях причислив Себя к незнающим, по немощи, как сказано, многих, в Деяниях апостольских, беседуя наедине с совершенными, исключает Себя из не знающих, говоря: несть ваше разумети времена и лета, яже Отец положи во Своей власти (Деян. 1, 7).

И это пусть будет сказано мною, по нашему разумению сих слов, какое приобретаем с первого взгляда, но должно исследовать смысл сего изречения и с высшей уже точки зрения. Надобно толкнуть в дверь познания; тогда, может быть, и возбудим Домовладыку, Который просящим Его дает духовные хлебы, потому что мы усердствуем угостить тех, кто нам друзья и братия.

Святые ученики Спасителя нашего, поступив уже на предел умозрения возможного человекам, и очистившись Словом, вопрошают о конце, и желают познать крайнюю степень блаженства; и о сем-то отвечал Господь наш, что не знают того ни Он, ни Ангелы Его, – именуя днем всякое точное постижение Божиих помышлений, а часом – умозрение о единстве и единичности, которых ведение присвоил Он единому Отцу. Поэтому, как догадываюсь, сим выражается, что Бог знает о Себе, что такое Он есть, и не знает, что Он не есть. Ибо говорится, что Бог знает правду и [32] мудрость, Сам будучи источною правдою и премудростию, но не знает неправды и лукавства, потому что Сотворивший нас Бог не есть неправда и лукавство. Посему, если говорится, что Бог знает о Себе, что такое Он есть, и не знает, что такое Он не есть; а Господь наш, относительно к понятию: вочеловечение, и к низшему учению, есть не крайний еще предел вожделеваемого: то следует, что Спаситель наш не знал конца и крайнего предела блаженства. Но сказано, что не знают и Ангелы, т. е. их умозрение и законы их служений – не крайний предел вожделеваемого; потому что и их ведение грубо в сравнении с познанием лицом к лицу. Знает же, сказано, един Отец; потому что Он есть конец и крайний предел блаженства. Ибо, когда познаем Бога не в зерцалах и не чрез что-либо постороннее, а приступим к Нему как к единственному и единому, тогда познаем и последний конец. Христово царство, как говорит, есть всякое вещественное ведение; а царство Бога и Отца – ведение невещественное и, как сказал бы иной, созерцание самого Божества. Но Господь наш и Сам есть конец и крайний предел блаженства, относительно к понятию: Слово. Ибо что говорит в евангелии? И Аз воскрешу его в последний день (Иоан. 6, 40), воскресением называя переход от вещественного ведения к невещественному созерцанию, а последним днем именуя сие ведение, за которым нет другого. Ибо ум наш тогда воскреснет и воздвигнется в блаженную высоту, когда возможет созерцать единство и единичность слова. Но поелику огрубевший ум наш связан перстью, примешан к брению, и не может остановиться на голом созерцании; то, руководясь красотами, сродными его телу, представляет себе действование Творца, и познает сие до [33] времени по произведениям, чтобы таким образом, постепенно возрастая, возмог Он некогда приступить и к самому непокровенному Божеству.

В этом же, думаю, разумении сказано и следующее: Отец Мой болий Мене есть; и: несть Мое дати, но имже уготовася от Отца (Матф. 20, 23). Ибо сие же означает и то, что Христос предаст царство Богу и Отцу (1 Кор. 15, 24), будучи начатком, а не концом, по низшему, как сказал я, учению, уразумеваемому относительно к нам, а не относительно к Самому Сыну.

А что сие так, видно из того, что в Деяниях апостольских, на вопрос учеников: когда устрояеши царствие Израилево? говорит опять: несть ваше разумети времена и лета, яже Отец положи во Своей власти, то есть, не обложенным плотью и кровью принадлежит ведение такового царствия; потому что созерцание сие положи Отец во своей власти. И властию называет состоящих под властию, а Своими именует тех, которыми не обладает неведение низших предметов. Времена же и лета разумей не чувственные; но представляй себе некие расстояния в ведении, производимые мысленным Солнцем. Ибо надобно, чтобы оная молитва нашего Владыки была приведена к своему концу: потому что молившийся есть Иисус. Дай им, да и тии в Нас едино будут, как Я и Ты, Отче, едино есмы (Иоан. 17. 21. 22); потому что Бог, будучи един, когда бывает в каждом, всех соединяет; и число исчезает с пришествием Единицы.

И я так выразумел сие изречение по вторичном рассмотрении. А если кто скажет лучше, или благочестиво исправит мое толкование; то пусть говорит и исправляет: Господь воздаст ему за меня. У нас не водворяется никакой зависти, потому что приступили мы к сему исследованию речений не [34] из любопрительности или тщеславия, но ради пользы братий, чтобы не подать мысли, будто бы скудельные сосуды, содержащие в себе сокровище Божие, сокрушаются людьми каменносердыми, и необрезанными, вооружившимися юродствующею мудростью.

Еще у премудрого Соломона в Притчах созидается (ибо сказано: Господь созда мя, Притч. 8, 22), и именуется началом путей евангельских, ведущих нас к царству небесному, не Тот, Кто в сущности тварь, но Тот, Кто соделался путем по домостроительству. Ибо сие выражают слова: «стань» и «быть создану». Так стал Он путем, и дверию, и Пастырем, и Ангелом, и Овчатем, и еще Архиереем и Апостолом; потому что дается Ему то или другое имя в том или другом отношении.

Что же скажет еще еретик о Боге непокорном, и о соделавшемся за нас грехом? Ибо написано: егда покорит Ему всяческая, тогда и сам Сын покорится Покорившему Ему всяческая (1 Кор. 15, 28). Не приходишь ли в страх, человек, что Бог наименован непокорным? Ибо твою непокорность признает собственною Своею, и пока ты противоборствуешь добродетели, Себя именует непокорным. Так некогда сказал о Себе, что Он и гоним. Ибо говорит: Савле, Савле. что Мя гониши (Деян. 9, 4)? когда Савл спешил в Дамаск с намерением заключить в узы учеников Христовых. И еще именует Себя нагим, как скоро наготует один кто-нибудь из братий. Ибо говорит: наг бех, и одеясте Мя (Матф. 25, 36). И когда кто в темнице, о Себе говорит, что сам Он заключен. Ибо Сам грехи наши подъял и болезни понес; одна же из наших немощей есть и непокорность; потому и ее понес. Посему и встречающиеся с нами несчастия Себе присвояет Господь, по общению с нами приемля на Себя наши страдания. [35]

Но и слова: не может Сын творити о Себе ничегоже (Иоан. 5, 19), богоборцы толкуют к развращению слушающих. А по мне и сие изречение всего более возвещает, что сын – того же естества с Отцем. Ибо, если каждая из разумных тварей может делать нечто сама по себе, имея свободу преклонятся на худшее и лучшее; а Сын не может творити чего-либо о Себе: то Сын – не тварь. Если же не тварь, то единосущен с Отцем. И еще: ни одна из тварей не может делать всего, что хочет. Но Сын на небеси и на земли, вся елика восхоте, сотвори. (Псал. 113, 11). Следовательно Сын – не тварь. И еще: все твари или состоят из противоположностей, или могут вмещать в себе противоположности. Но Сын источная правда и невеществен. Следовательно Сын – не тварь. А если не тварь; то единосущен с Отцем.

И сего, по мере сил наших сделанного нами исследования предложенных речений для нас достаточно. Теперь обратим уже слово к отрицающим Духа Святого, низлагающе всяко возношение их ума, взимающееся на разум Божий (2 Кор. 10, 5).

Ты говоришь, что Дух Святый – тварь. Но всякая тварь рабственна Сотворшему. Ибо сказано: всяческая работна Тебе (Псал. 118, 61). А если Дух рабствен, то и святость имеет приобретенную; все же, что имеет приобретенную святость, может допустить в себя порок. Но Дух Святый, будучи в сущности свят, именуется источником святыни. Следовательно Дух Святый – не тварь. А если не тварь; то единосущен с Богом. Притом, скажи мне, как называешь рабом Того, Кто чрез крещение освобождает тебя от рабства? Ибо сказано: закон Духа жизни свободил мя есть от закона греховнаго (Рим. 8, 2). Но не осмеливайся выговорить, что сущность Его когда-либо изменяема; имеешь пред [36] глазами природу супротивной силы, которая, как молния, спала с небеси, и отпала от истинной жизни; потому что имела приобретенную святость, и за злым намерением последовало в ней изменение; а таким образом, отпав от единичности и сринув с себя ангельское достоинство, за нрав наименована диаволом; потому что в диаволе угас прежний и блаженный навык, а возгорелась эта супротивная сила. Сверх того, если еретик называет Духа Святого тварию; то вводит мысль, что естество Его ограничено. Как же будет иметь место сказанное: Дух Господень исполни вселенную (Прем. Сол. 1, 7); и: камо пойду от Духа Твоего (Псал. 138, 7)? Но видно, что Он не исповедует Духа и простым по естеству: потому что именует единым по числу. А что едино по числу, все то, как сказал я, не просто. Если же Дух Святый не прост; то состоит из сущности и святыни; а подобное сему сложно. И кто столько неразумен, чтобы назвать Духа Святого сложным, а не простым и по простоте единосущным Отцу и Сыну?

Но если должно поступить словом далее и вникнуть в важнейшее; то из сего наипаче увидим Божескую силу Святого Духа. В Писании находим поименованными три рода творений: одно и первое – приведение из небытия в бытие; второе же – изменение из худшего в лучшее; и третье – воскресение из мертвых. Во всех сих творениях найдешь Святого Духа содействующим Отцу и Сыну. Ибо возьми осуществление небес. Что говорит Давид? Словом Господним небеса утвердишася, и Духом уст Его вся сила их (Псал. 32, 6). Человек вновь созидается чрез крещение. Ибо аще кто во Христи, нова, тварь (2 Кор. 5, 17). И что говорит Спаситель ученикам? Шедше научите вся языки, крестяще их во имя Отца и Сына и Святого Духа (Матф. 28, 19). [37]

Видишь, что Святый Дух и здесь соприсущ со Отцем и Сыном. Что же скажешь и о воскресении из мертвых? Когда нас не станет, и возвратимся в персть свою; потому что мы – земля, и в землю отидем, послет Духа Святого, и созиждет, и обновит лице земли (Псал. 103, 29. 30). Что святый Павел назвал воскресением, то Давид наименовал обновлением.

И еще послушаем восхищенного до третьего неба! Что говорит он? Вы храм живущаго в вас Святаго Духа (1 Кор. 6, 19). Всякий храм есть храм Божий. Если же мы – храм Духа Святого, то Дух Святый есть Бог. Храм называется и Соломоновым по имени соорудившего. А если и в этом смысле мы – храм Святого Духа: то Святый Дух Бог. Ибо Кто все соорудил, тот есть Бог. Если же мы – храм Его, как поклоняемого и обитающего в нас: то будем исповедовать, что Он – Бог. Ибо Господу Богу Твоему поклонишися, и Тому Единому послужиши (Матф. 4, 10).

Если желали бы они избегнуть слова: Бог; то пусть узнают, что означается сим именем. Ибо от того, что все утвердил (τιθημι), или все видит (θεαομαι) именуется Бог (Θεως). Поэтому, если Богом называется, Кто все утвердил, или все видит; а Дух знает все Божие, как дух в нас все наше (1 Кор. 2, 11), следует, что Дух Святый есть Бог.

И еще, ежели меч Духа есть глагол Божий (Еф. 6, 17); то Дух Святый есть Бог. Ибо меч есть Того, Чьим и глаголом называется. И если именуется десницею Отца, ибо десница Господня сотвори силу (Псал. 117, 16); и: десница Твоя, Господи, сокруши враги (Исх. 15, 6); если Дух Святый есть перст Божий, по сказанному: аще ли Аз о персте Божии изгоню бесы (Лук. 11, 20), что в другом евангелии написано так: аще ли Аз о Духе Божии изгоню бесы [38] (Матф. 12, 20): то Дух Святый – того же естества с Отцем и Сыном.

На сей раз довольно сказано мною о покланяемой и Святой Троице; потому что ныне и невозможно в обширнейшем виде исследовать учение о Ней. А вы, получив от моего смирения семена, возделайте в себе самих зрелый клас; потому что, как известно вам, в таких вещах требуем от вас и лихвы. Но верую Богу, что по чистоте жизни своей принесете плод и в тридесять,. и в шестьдесят, и во сто. Ибо сказано: блажени чистии сердцем; яко тии Бога узрят (Матф. 5, 8). И не иным чем, братия, почитайте небесное царство, как истинным разумением Сущего, которое в божественных Писаниях называется и блаженством. Ибо царствие Божие внутрь вас есть (Лук. 17. 21). О внутреннем же человеке, не иное что составляется, как умозрение. А из сего выходит, что царство небесное есть созерцание. Теперь, как в зеркале, видим тени вещей, а впоследствии, освободившись от сего земного тела и облекшись в тело нетленное и бессмертное, увидим их первообразы. Увидим же, если жизнь свою управим по прямому пути, и будем заботиться о правой вере, без чего никто не узрит Господа. Ибо сказано: в злохудожну душу не внидет премудрость, ниже обитает в телеси повиннем греху (Прем. Сол. 1, 4).

И никто не возражай мне так: «не зная того, что под ногами, любомудрствуешь нам о бесплотной и вовсе невещественной сущности». Безрассудным признаю дозволять чувствам, что невозбранно наполнялись свойственными им предметами, и один ум удерживать от свойственной ему деятельности. Ибо как чувство заведывает чувственным, так ум – мысленным.

Но должно вместе сказать и сие: сотворивший нас [39] Бог соделал естественные составления в нас познаний неизучаемыми. Ибо никто не учит зрение, как принимать впечатления от цветов или очертаний, слух – от звуков или голосов, обоняние – от запахов, благовонных или зловонных, вкус – от влаг и соков; осязание – от мягкого и жесткого, или теплого и холодного. Никто не учит и ум, как постигать мысленное. И как чувства, если потерпят какой вред, имеют нужду в попечительности о них, и тогда удобно исполняют свое дело: так и ум, обложенный плотью и наполненный плотскими представлениями, имеют нужду в вере и в правом житии, которые совершают нозе его; яко елени, и на высоких поставляют его (Псал. 17, 34). Сие же самое советует и премудрый Соломон и иногда представляет нам в пример непостыдного делателя – муравья, и в его образе начертывает нам путь деятельности (Притч. 6, 6), а иногда указывает на орудие мудрой пчелы, которым она строит соты, и в ее примере дает разуметь естественное умозрение, с которым соединяется учение о Святой Троице, если от красоты созданий сравнительно Рододелатель их познавается (Сол. 13, 5).

Но, возблагодарив Отца и Сына и Святого Духа, положу конец письму; потому что, как говорит пословица, во всем хорошо знать меру.