САРЫЧЕВ Г. А.

ПУТЕШЕСТВИЕ

флота капитана Сарычева

по Северо-восточной части Сибири, Ледовитому морю и Восточному Океану, в продолжение осьми лет, при Географической и Астрономической морской Экспедиции, бывшей под начальством флота капитана Биллингса, с 1785 по 1793 год.

Печатано с Указного дозволения в типографии Шнора, 1802 года.

ЕГО ИМПЕРАТОРСКОМУ ВЕЛИЧЕСТВУ

ВСЕПРЕСВЕТЛЕЙШЕМУ ДЕРЖАВНЕЙШЕМУ

ГОСУДАРЮ ИМПЕРАТОРУ

АЛЕКСАНДРУ ПАВЛОВИЧУ

ВСЕЯ РОССИИ САМОДЕРЖЦУ.

ВСЕМИЛОСТИВЕЙШИЙ ГОСУДАРЬ!

Вечной памяти достойная ВСЕАВГУСТЕЙШАЯ ГОСУДАРЫНЯ ИМПЕРАТРИЦА ЕКАТЕРИНА Великая, простирая материнские СВОИ попечения и на дальнейшие пределы обширного Российского государства, повелела в 1785 году отправить нескольких Чиновников в морскую Экспедицию к Северовосточным границам России, как для сочинения вернейших карт сей части, не довольно еще известной; так и для излияния благости СВОЕЙ и возвещения покровительства всем обитающим в тех подвластных Ей странах диким народам.

Я имел щастие быть в числе избранных для исполнения воли ЕЯ ВЕЛИЧЕСТВА. Путешествуя чрез Северные необитаемые страны Сибири, и плавая по Ледовитому морю и Восточному океану более осьми лет, употребил я все мои силы и способности к описанию [*] виденных мною мест, положил их со всевозможною верностию на карты, и сделал рисунки всему, что показалось мне примечания достойным. А дабы сии труды мои послужили в пользу будущих путешествий и к безопасному плаванию подданных ВАШЕГО ВЕЛИЧЕСТВА, имеющих ежегодные промыслы на тех морях, И подвергающих себя часто бедствиям, по неизвестности гаваней, заливов и рейдов; составил я из дневных моих записок и примечаний повествование, под названием Путешествия, которое и осмеливаюсь с благоговением поднести ВАШЕМУ ИМПЕРАТОРСКОМУ ВЕЛИЧЕСТВУ.

ВСЕМИЛОСТИВЕЙШИЙ ГОСУДАРЬ!

ВАШЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА

Верноподданный Гаврила Сарычев.

ПРЕДУВЕДОМЛЕНИЕ.

Нет морей менее известных в нынешние времена, как Ледовитое море и Северо-восточный океан, и нет Государства, которое бы более имело причины, как Россия, оные описывать, и более способов и удобностей к исполнению сего полезного дела. Многие были со стороны России на сей конец покушения; но все оные, выключая двух первых морских Экспедиций, клонившихся более к открытиям, мало принесли пользы: потому что расположение их не сообразно было ни морским правилам, ни препятствиям, каковые должны непременно встретиться исполнителям тех умственных начертаний, кои сделаны в кабинете, за десять тысяч верст от мест, бывших предметом таковых плаваний, с темными об них понятиями и ложными заключениями, основанными на одних догадках. — Толь недостаточными наставлениями руководимый мореплаватель находит везде затруднения и препятствия, напрасно теряет время и тщетно употребляет свои усилия достигнуть желаемого; наконец принужден бывает с малыми успехами, а часто и без всякой пользы возвратиться обратно.

Из всех многочисленных со стороны России морских предприятий, первое [II] важнейшее учинено для открытия неизвестных берегов Северовосточного океана, по начертанию вечной памяти достойного Императора ПЕТРА ВЕЛИКОГО, совершенное уже после кончины Его, в 1728 году Капитаном Берингом, которой решительно доказал, что берега Азии к Северу не соединяются с Америкою. Потом в 1741 году тот же мореплаватель с Капитаном Чириковым на двух судах путешествовал от Камчатки до Американских берегов: первой из них приходил под широту Северную 60°, другой под 57°, и по сему в первые известно стало, как далеко лежит Америка от Камчатки. — В 1742 году Капитан Шпанберг, Лейтенант Вальтон и Мичман Шелтинг, плавая на трех судах, определили положение Курильских островов, простирающихся от Камчатки к Японии, а чрез то назначенные на картах, почитаемые доселе пространными землями Езо и Компанейская (Ныне достоверно уже, что мнимые земли Езо и Компанейская, суть Курильские острова, из коих первый, отделяющийся от Японии узким проливом, известен под именем Матмая, а вторый под именем Урупа, и считается осмым надесять из сих островов.) заключились в теснейшие пределы.

За сими открытиями следовали морские путешествия, клонившиеся более к описи берегов. В 1743 и 1744 Лейтенант Хмитевской [III] описывал берега от города Охотска к Камчатке и кругом оной. — В 1768 Лейтенант Синт на боту плавал от Камчатки к Берингову проливу. — В 1768 и 1769 Капитаны Креницын и Левашов на двух судах плавание имели от Камчатки, мимо Алеутских островов, до острова Унимака, и обратно.

Берега Ледовитого моря описываемы были по частям посыланными нарочно в разные места морскими Офицерами: в 1734 и 1736 Лейтенант Овцын плавал на сей конец от устья реки Оби к Енисею; в 1735 Лейтенант Прончищев, от устья реки Лены к Западу, а Лейтенант Лаптев к Востоку; в 1736 Лейтенант Малыгин о треки Печоры до реки Кары, и в 1737 от реки Кары до Оби; в 1738 Мастер Кошелев, от реки Оби к устью Енисея; в 1738, 1739 и 1740 Штурман Манин делал покушение опт устья Енисея к Северу; в 1738 Штурман Головин, от реки Оби до реки Кары, и потом к городу Архангельскому.

Прочие частными людьми деланные плавания не заслуживают внимания; ибо столь мало принесли пользы как в рассуждении открытий, так и описи берегов, что не стоят быть упомянуты.

При всех таковых покушениях употреблялись мореходные суда, что и было [IV] причиною малых успехов в описании берегов Северовосточного океана. Не говорю о предприятиях для открытия неизвестных островов и берегов, где нужно переплывать пространные моря: тогда других судов кроме мореходных и употребить нельзя. Но для верной описи берегов оные совсем неудобны: на них нельзя приближиться без опасности близко к земле: подводные камни и мели, протягающиеся далеко в море, часто угрожают дерзкому мореплавателю неминуемою гибелью; густые туманы, господствующие здесь во все лето, закрывают настоящую опасность; лот, единое остерегательное средство на море, здесь часто бывает обманчивым показателем; ибо неизмеримая глубина иногда находится близ самых камней и близ самого берега, и для того благоразумие требует в таковых случаях удаляться от них, оставляя неосмотренными и неописанными самые важные места. Когда ж благоприятные ветры и ясные погоды дозволяют итти близ земли; то и тогда самый искусный и наблюдательный мореплаватель не может с большого судна издали определить верно положение берега, которой кажется непрерывным там, где находятся многие хорошие заливы, устья рек, и близ берегов лежащие острова: от чего описание бывает недостаточно, и другой, [V] подошедший ближе к тем местам, найдет их совсем в ином виде.

Кто более из мореплавателей имел искусства, предприимчивости и терпения, как Капитан Кук! Его рвение к обстоятельному определению на картах берегов, было толь велико, что и самая видимая опасность иногда не могла ему в том воспрепятствовать. Но будучи в здешних морях, принужден он был многие места, за крепкими ветрами, туманами и отмелями, оставить неосмотренными (Американского берега от Нутки до широты 55°, за крепкими ветрами и мрачностию, не видал; также берег, от губы Бристоль до широты 63°, при всех его усилиях должен был за мелководием оставить неосмотренным.), да и те берега, которые видел, означить на картах в некоторых местах не соответственно настоящему их положению (**)(Мыс Гревиль положен на карте Англинской 13 минутами по широте южнее; Афогнак и ближний от оного маленькой островок, называемой Еврашичей, 15 минутами, острова Цукли южная оконечность 13 минутами, а Медной остров на Меркаторской Генеральной карте 25 южнее; Умнацкой столб, или высокой пирамидальной камень, по долготе западнее 48 минутами.), некоторые заливы пропустить, островов не отделить от матерой земли, и наконец туманы почесть за острова (***)(Андерсонов остров и другой севернее Кляркова, маленькой, безымянной, совсем не существуют.). [VI]

Следовательно, чтоб иметь верные карты здешних морей, надобно опись делать, так сказать, ощупью. Для сего нужно производить ее на больших кожаных байдарах, или на малых гребных судах, удобных, по малому углублению своему, безопасно плавать подле самых берегов, и могущих находить всегда закрытие себе, при крепких ветрах, в мелководных речках или заливах.

Таковая опись если хорошо будет расположена и по частям разделена; то в одно или в два лета можно верно описать все берега северной части Восточного океана, от широты 56° до самого Берингова пролива, и острова как Курильские, так и Алеутские: притом все это будет стоить очень малых издержек.

Некоторым, может быть, покажется невероятно, чтоб в одно лето можно было описать такое великое пространство берегов; и скажут, что надобно употребить для сего множество байдар. Но я полагаю, что их нужно не более десяти; ибо каждая байдара может в день описать, при благополучном ветре, до 50 верст и более. Я в 1789 году на деревянной байдаре описал морской берег от города Охотска до реки Улькана, что зделает 400 верст, в 8 дней; потом в 1791 году на маленькой [VII] Алеутской байдарке, северную сторону острова Уналашки, на сто верст, в полтора дня; прочие же немалые заливы, с промером глубины, описывал не долее, как по одному дню; и при всей этой скорости соблюдаема была совершенная верность.

Все таковые описи производимы мною были в продолжение Географической и Астрономической морской Экспедиции, предпринятой в северовосточную часть России, в 1785 году, под начальством Капитана Биллингса; где и я был в числе прочих морских Офицеров, данных ему в помощь.

Сия Экспедиция продолжалась около осьми лет. Во все это время старался я вести верные дневные записки, внося в них все, что встречалось примечания достойного, не думая впрочем издавать их в свет; потому что никогда не готовил себя в Сочинители, и не имел намерения, а тем более тщеславия быть оным. Но Его Превосходительство Логин Иванович Голенищев-Кутузов принудил меня, дневные мои записки обработать, привесть в порядок и составить из них связное повествование. Когда ж первая часть сего моего труда была окончена; то Его Сиятельство Граф Григорий Григорьевич Кушелев, прочтя оную, одобрил, и приказал мне продолжать и последнюю часть. Между тем [VIII] по службе моей должен я был ехать к городу Архангельску, потом на новопостроенном корабле отправиться в Англию, откуда возвратился уже в 1800 году: это было причиною, что последняя часть моего труда не прежде 1801 года приведена к окончанию, в то самое время, как Его Высокопревосходительство Николай Семенович Мордвинов вступил в Государственную Адмиралтейскую Коллегию Вице-Президентом. Его благотворительное расположение и покровительство, оказываемое всем трудящимся для пользы отечества, доставило и мне то щастие, что труды мои были поднесены ЕГО ИМПЕРАТОРСКОМУ ВЕЛИЧЕСТВУ, и Высочайше повелено напечатать, как журнал мой, так и карты.

Нет нужды объяснять, сколько пользы мореплавателям и сколько удовольствий любопытной Публике доставляют такового роду издание: сие доказывается тем, что все описания морских путешествий, при самом появлении их в свет, переводятся уже на разные языки.

Учиненные до сего Россиянами плавания как по Восточному океану, так и Ледовитому морю, сопряженные с величайшими трудностями, сопровождаемые нещастными происшествиями, без сомнения имеют в себе весьма много полезных примечаний для [IX] мореплавателей и очень любопытны для Публики; но из всех их только малая часть напечатана в Ежемесячных Изданиях, и то так нерадиво писана, что все морские нужные наблюдения пропущены: а это от того, что или Сочинитель не был морской Офицер, или не имел случая выбрать из журналов полезных примечаний. Теперь можно надеяться, что впредь не будут оставаться в забвении подобные морские путешествия: ибо при Адмиралтейств-Коллегии учрежден морской Комитет, от которого издаются, трудами Начальствующего в оном, Его Превосходительства Александра Семеновича Шишкова, всех плаваний журналы, прошедших и нынешних времен.

Предлагаемое мною повествование относительно красоты в слоге конечно недостаточно, также и в принадлежащем до физического описания ( * ) (Для описаний по части Естественной Истории, вместо назначенного в Именном Указе Шихтмейстера Патрина, оставленного за болезнию, определен был к нам в Экспедицию из Иркутска Доктор Мерк, которой и находился при оной до окончания. По усердию его, с каковым он трудился, можно ожидать от него полного и верного журнала. Смерть его постигла по возвращении в Петербург; однако ж успел он привести в порядок свои записки, и препроводил их к Профессору Палласу, известному всем своими дарованиями. Г. Паллас конечно не упустит со временем издать их в свет.): напротив того, могу [X] сказать, что до пользы мореплавателей касающиеся наблюдения учинены со всякою точностию и описаны, сколько можно, обстоятельнее.

Во все те дни, в которые видна была земля, или встречалось на море что-либо достопамятное, означал я в повествовании моем полуденную широту и долготу, какова была но журналу нашему. Притом расстояние до виденной земли и величину островов внес не глазомерную, но определенную чрез плавание и верные пеленги, так что из оного можно сочинить карту всего плавания, с берегами и островами, в таком виде, как наше счисление пути показывало.

Все пеленги и румбы внесены так, как они были записаны в журнал, то есть, но неправому компасу.

К приготовляемому мною журналу нужно было приложить карты, планы гаваней и рисунки. А как оные, по окончании путешествия нашего, были отобраны и хранились в Государственной Адмиралтейств-Коллегии; то дано повеление снять в чертежной со всех моих карт и рисунков копии, которые и сняты с уменьшением против подлинных, мною сочиненных.

При составлении Меркаторской генеральной карты, счислимые долготы каждых суток поправлял я по пропорции вышедшей [XI] погрешности, от одной сысканной по наблюдению долготы, до другой; и исправленное таким образом плавание полагал на карту, от чего на ней полуденные долготы каждых суток означились уже не те, какие находятся в повествовании моем.

Все те путешествия, в коих я был как на сухом пути, так и во время плавания по Восточному океану и Ледовитому морю, положил я на генеральную карту, с означением в каждые полдни места, где мы тогда по счислению нашему находились, подписав притом числа дней; а для отличения плаваний разных годов, также пути вперед и обратно, употреблял я особливые точки, непрерывные черты и черту смешанную с точками. — Я не мог положить на свою карту одного только берегового путешествия Капитана Биллингса чрез Чукотскую землю от Берингова пролива к реке Колыме (Со временем может быть издано будет полное путешествие и Капитана Беллингса со всеми его примечаниями.), потому что я в сем вояже с ним не был; а сверх того вознамерился я издать собственные мои описания, и мне позволено было приложить к оным одни только моих трудов карты и рисунки.

Наконец, скажу, что я не упускал ни одного представлявшегося мне благоприятного [XII] случая к описанию, где только можно, морских берегов, островов или заливов, и сочинил всему верные карты. Усердие мое толь велико было, что не удерживали меня ни препятствия, ни сопряженные с оными трудности, ни самая видимая опасность, которой часто я подвергал жизнь свою, в той утешительной надежде, что принесу пользу будущим после нас мореплавателям, и что может быть чрез то впредь избавлю многих себе подобных людей от бедствий и кораблекрушений, которые часто случаются здесь, по неизвестности гаваней, при опасных берегах, в жестокие ветры.

Кроме пользы для мореплавателей, я желал бы изданием сего Путешествия угодить и почтенной Публике. — Я не старался, по примеру некоторых странствователей, украсить повествование свое привлекательными, чрезвычайными и забавными, но вместе вымышленными приключениями; а только, следуя всегда одной истине, с точностию вносил в оное подлинные происшествия, и местами делал свои замечания.