САРЫЧЕВ Г. А.

ПУТЕШЕСТВИЕ

ГЛАВА X.

Описание острова Уналашки.

Остров Уналашка, или как Островитяне называют Нагуналаска, есть самой большой из всей гряды Лисьих островов, лежит под широтою северною 64°, 00', долготою от Гренвичского меридиана 193°. С западной стороны смежен он с островом Умнаком, а с восточной прилежат к нему небольшие острова: Спиркин, Кигалга и Уналга. В длину простирается он от югозапада к северовостоку на 74 мили, ширина его самая большая по средине 20 миль; к западу у острова Умнака кончится он узким мысом. Множество заливов со всех сторон вдались внутрь его, и так далеко, что вершины их подходят близко одна к другой. Из числа сих заливов три суть самые большие: первый называемый Угадьях или Бобровой с восточной стороны простирается в длину на 16 миль. Второй Макушинской с западной стороны на 10. Третий Капитанской с северной стороны на 7 1/2 миль: все они имеют еще от себя вдавшиеся посторонние заливы. Глубина во всех их по средине большая, так что шестидесяти саженным лотлинем [152] не могли доставать дна; также по северную и южную сторону острова во сте саженях от берега в море, глубина оказывалась более 100 сажен; в проливах же по западную и восточную сторону, от 20 до 40 сажен. Весь остров Уналашка состоит из высоких к верху скалами оканчивающихся каменных гор, между коими одна есть огнедышущая; оная лежит в северной стороне. Вся южная сторона острова кончается высокими каменными утесами, северная же не так утесиста и имеет местами отлогой берег. Верхи гор состоят из голого камня, а от половины вниз покрыты мохом и травою. В разлогах, по берегам текущих с гор ручьев, растет кустарниками ивняк и ольховник. Низменные места покрыты высокою тучною травою, между которою во множестве находится сладкая трава, кипрея, путагарник и ангелика. По косогорам растет местами голубика, жимолость, шишка, толокнянка и малина отменной величины, которая вкусом не так приятна и сладка, как в Европе, и очень водяна. Коренья употребляемые островитянами в пищу суть макарша и сарана, да еще есть особливой род желтого корня, которой они почитают лекарством для глаз; едят его только по вечерам и сказывают, что на другой день по утру от оного бывают глаза так ясны и чисты, что в весьма далеком расстоянии видят самые малые предметы; и для того, те Алеуты, кои намериваются ехать в [153] море за промыслом зверей, накануне того дня едят вышеупомянутой корень.

Из береговых зверей на острове водятся много лисиц черных, чернобурых и сиводушек; красных же очень мало; Руские промышленики ловят их клепцами. Мехи сих зверей здесь в безлесных местах не так хороши, как в лесистых странах Сибири; шерсть на них грубая и жесткая, отчасти свалявшаяся; цвет на черных лисицах несколько рыжеватой, почему и продаются они гораздо дешевле Сибирских; однако при всем том приносят Руским купцам, имеющим здесь промыслы, не малую прибыль.

Других земляных животных никаких нет, кроме множества небольших мышей с короткими хвостами, которые под дерном по всем местам острова прорывают дорожки, для искания в пищу. себе кореньев, и по оным бегают свободно, как летом, так и зимою; следовательно им нет нужды запасать на зиму в норах своих подобно Камчатским мышам, а потому Алеуты не имеют от сих животных таковых выгод, как Камчадалы, которые пользуются находимыми в норах у своих мышей кореньями.

Что касается до береговых птиц, то их также мало: мы видели только орлов имеющих белые головы и хвосты, ястребов, куропаток и несколько родов [154] маленьких птичек, из коих некоторые поют довольно приятно. Напротив того морских птиц великое множество, как-то урилов, ар и топорков; жители ловят сих птиц по утесам каменным в их

гнездах; из шкур их островитяне шьют муские парки. Урилы величиною с дикого гуся среднего рода, шеи длинные, нос вострой как у утки крахоля; перья на них черные, с зеленым на шейке прекрасным отливом, а у самцов шея изредка испещрена тоненькими белыми перьями. Ноги имеют у самого хвоста, и когда сидят на каменьях, кажутся стоящими, вытягивая туловище и шею перпендикулярно. Ары величиною с утку и походят на гагар, перья имеют черные и брюшко белое. Топорки величиною с ару, перья на них исчерна-серые, шеи короткие, нос красной, широкой и плоской, но отвесу от головы простирающийся; на голове от глаз имеют из белых узких перышков длинные брови висящие косицами. Шкуры сих птиц по крепости своей почитаются преимущественно против прочих, и из оных шьют по большей части муские парки; а носки сей птицы употребляют к украшению женского платья. Никакой птицы не было для нас труднее застрелить дробью, как топорка; перья на нем так плотно лежат, что дробь по оным скользит; при том ныряют в воду очень часто и долго держатся под оной. Мы приметили, что плавая [155] под водою, употребляют они крылья подобно как и на воздухе.

На острове Уналашке временно бывают два рода гусей; одни прилетают в половине Апреля из южных стран и водятся во все лето по озерам, величиною они с среднего роду дикого гуся, цвет перьев на них серой, шеи и головы черные; улетают с острова в Сентябре и Октябре; на место их появляются другие, величиною подобные первым, но цвет перьев имеют пестрой, или белой с пепельным по полам. Сии гуси прилетают от Севера, живут всю зиму на каменьях понимаемых временно водою, где питаются растущею на оных травою, известною под названием морской капусты. По наступлении весны, в Апреле улетают к северным странам, уповательно для выводки детей. В бытность нашу в Чукоцкой земле, сего рода гусей мы не приметили, почему заключать должно, что летом водятся они на Северном Американском берегу.

Водоземных животных здесь менее нежели на прочих Алеутских островах; бобров прежде было множество, так что островитянки носили из кож их парки; но со времени прибытия Россиян, сих животных стало умаляться, и ныне весьма редко можно увидеть бобра. Морские коты появляются здесь весною и осенью на короткое время; весною идут к Северу, а осенью возвращаются к Югу. Сивучи живут на [156] отделенных от берегу каменьях зиму и лето. Тюленей есть несколько разных родов, только в небольшом числе.

Рыбы ловятся около острова, палтусы, треска и терпуги, с виду похожие на судака, но испещренные красными, зелеными и желтыми пятнами. В речки из моря идут, в Июне, Июле и Августе месяцах, кета и горбуша. Из черепокожных есть подле берегов три рода раков: первые большие круглые с длинными ногами, походят с виду на паука, почему и называются морскими пауками; другой род меньше оных, видом круглые же, но ноги имеют короче и клешни побольше; третий род маленьких раков, похожих на речных, но хвост или плесо имеют они не покрытое черепом, и для того прячутся в пустые улитковые раковины, которые таскают с собою.

Судя по бесплодности, дикости и недостаткам потребных для жизни произведений на сем острове, казалось бы, что не можно на оном обитать людям; однако при всем том уверяют, что по прибытии Россиян был он довольно многолюден, но после разные стекшиеся неблагоприятные для островитян случаи, как-то болезни и голод, истребили большую часть жителей, и ныне осталась едва третья часть оных. Селения их находятся по берегам близ моря, на Северной, Восточной и Западной стороне острова, южная же необитаема; всего [157] считается 14 селений, в них жителей мужеска пола 323 человека. Каждое селение состоит из двух или трех разной величины землянок, из коих самые большие длиною в девять, шириною в три сажени. Основание землянки врыто несколько в землю; верх оной сделан плоскою кровлею из выкидного по берегам лесу, покрыт травою, потом дерном, и засыпан землею. В самом верху оставлено несколько четвероугольных отверстий, коими освещается внутренность землянки, и чрез оные же жители входят внутрь ее, по лестнице, сделанной из бревна с вырубленными на нем ступеньками. От сторон юрты, уступя к средине фут на сем, поставлены столбы, поддерживающие верх землянки, они же отделяют места для каждой семьи, где вместо постель посланы травяные плетеные рогожи; днем сидят на оных упражняясь в рукоделии, а ночью спят одеваясь своими парками. Островитяне по средине землянки льют помои и всякую нечистоту, от чего бывает мокро и грязно, и ежели б не было в верху юрты отверстий, чрез которые вытягивает сырость и духоту, то нельзя бы было долго пробыть внутри оной. Каждая семья пред своим отделением в особенных деревянных посудах скопляют урину, как для крашения в ней травы, так и для умовения рук; ибо она так как и мыло выедает всякую грязь; однако ж после сего умыванья ополаскивают еще руки в свежей [158] воде, и потом не вытирая ничем сушат их на воздухе, махая ими.

Огонь в юрте разводят весьма редко, и единственно токмо для варения рыбы, или мяса морских зверей, которое в пищу сырое не употребляют; треску же едят свежую, надрезывая поперек тоненькими кусочками, для того, как сказывают, что в теле сей рыбы находятся червячки, которые ежели не будут перерезаны, причиняют вред здоровью. Огонь достают ударяя камень о камень над птичьим пухом усыпанным горючею серою, которая от упадающих от удару искр скоро загорается. По вечерам жгут в каменных плошках китовой жир, и на место светильны употребляют сухой мох. Сим огнем не токмо освещают юрту, но и согревают себя во время холоду, ставя плошку под платье и закрывая ворот у парки, от чего теплота не может выходить вон, и чрез несколько минут под платьем бывает так тепло, как в бане. Камень из которого делают плошки очень мягок, и удобен для выдалбливания другими крепкими каменьями не только ношников, но и противней, в коих варят рыбу. Ныне мало употребляют их, и по большой части варят пишу в медных или железных котлах, привозимых Рускими промышлениками. Деревянной посуды у островитян другой нет, кроме делаемых из выкидного лесу лукошки, для [159] держания в них воды. Жир китовой и тюленей хранят в пузырях, прочие же сухие провизии в корзинках, или мешочках сплетенных из травы.

Ножи и топоры получают от Руских, только настоящих топоров употреблять не умеют, а делают их по своему, привязывая к ним деревянную рукоятку, так что ими как шляхтою можно только шляхтить, а не тесать или рубить; большие же деревья колят обыкновенно деревянными клиньями.

Нет медлительнее и скучнее их плотничей или столярной работы, которая состоит в делании лукошек, стрел, и для байдар решеток: год целый или более потребно времени для составления одной байдары; чего ради и покупают их дорогою ценою. Великого также стоит труда набрать по берегам довольное число годных для построения байдары деревьев. Главный член ее есть киль длиною в 21 фут; оный всегда бывает составной из двух или трех штук; к нему укрепляют согнутые штевни и ребра из прутьев ивовых и ольховых, привязывая их волокнами из расколотых китовых усов; на верхние концы ребр накладывают раму с поперечными распорками, шириною на средине фута полтора, которая и связывает всю байдарку. Решетку обтягивают кругом кожею морских львов или больших тюленей, оставляя в верху круглое небольшое отверстие, в котором должен садиться человек. [160] Все члены байдарки делаются так тонки и легки, что вся она совсем готовая не тяжелее пуда. Весло для байдарки делают длинное, имеющее на обоих концах по лопасти; во время гребли держут за средину оного и гребут на обе стороны, то тою, то другою лопастью.

Оружия островитян состоят в одних только стрелах и для бросания их маленьких дощечках. Стрелы употребляют они при разных случаях и надобностях, а потому и имеют их пять разных родов: первые, для нападения на людей и на больших зверей, длиною бывают в 4 фута; в передний конец их вставляют на место копьеца, сделанной наподобие же оного кусок лавы, длиною в полтора, шириною в три четверти дюйма. Второй род меньше первых, употребляется. для малых зверей; у сих стрел на место каменных копьецов вкладываются костяные носки, привязываемые составляемыми из жил веревочками. Третий род употребляемый для стреляния птиц, величиною равен первого рода стрелам; передний конец их вооружен четырьмя костяными спицами с зазубринами. Четвертой род, также для зверей, величиною в 9 фут; в переднем конце вставлено костяное копьецо, привязанное к жиленому снурку, у которого другой конец раздвоен и привязан лапкою, то есть в двух местах, по средине стрелы; к заднему концу ее прикреплены орлиные перья. Пятый род, длиною 4 фута и 4 [161] дюйма, с костяным носком и привязанным по средине стрелы надутым пузырем; сия стрела употребляется для того, чтобы зверь когда умрет не утонул. Дощечки для бросания стрел длиною бывают в полтора фута, шириною в два дюйма; на одном конце сделано место, чтоб ловко можно было держать рукою, а на другом вставлена на подобие гвоздика косточка, в которую во время бросания стрел конец ее упирается.

Стрелы и дощечки мажут красною краскою, которую достают из утесов, и разводят ее на воде отстаивающейся от крови: от чего краска так крепка бывает, что ни дождем, ни соленою водою не смывает.

Кровь для сего употребления достают Алеуты из своего носу, вкладывая в него соломинку и ковыряя ею в ноздре, доколе вытечет достаточное количество крови. Каждой Алеут при выезде в море, все стрелы свои и дощечку кладет перед собою и позади себя, в ремешки прикрепленные к байдаре. Стрелы бросает одною правою рукою, а левою поддерживает веслом байдарку, сохраняя равновесие оной. Все брошенные стрелы собирает опять и кладет на свои места.

Островитяне на байдарках своих так скоро ездят, что никакая легкая шлюпка догнать их не может; мы приметили, что когда судно наше шло по четыре мили в час, то и тогда они его догоняли. [162]

Господин Мирс в своем путешествии пишет, будто Алеуты на своих байдарках могут по произволу опрокидываться и опять вставать, но сие не справедливо; ежели нечаянно и случится таковое нещастие, то без помощи других должен опрокинувшийся погибнуть, и потому в предосторожность ездят по большой части несколько Алеут вместе; к удержанию же равновесия байдарок, ежели нет никакого грузу, кладут каменья. Когда понадобится остановится для исправления какой-нибудь нужды, тогда соединяют вместе байдарки и держат их одна подле другой. Во время приставания к берегу, когда ходит большой бурун, находящиеся на берегу Алеуты прибегают на помощь и подхватывают байдарку приезжего.

Хотя островитяне на байдарках своих ездят проворно и с великою способностию управляют ими, однако плавать без них совсем не умеют; и я не видывал, чтоб они когда-нибудь купались; может быть потому, что здесь больших жаров не бывает и вода всегда холодна.

О наружном виде Алеутов, их одежде и рукоделии, здесь повторять не нужно; ибо об оном упомянуто уже было в первой главе сей книги; почему я присовокуплю токмо здесь разные мнения их о своем начале или происхождении, також упомяну о суеверии, обыкновениях и обрядах их при погребении. [163]

Весьма трудно определить начало или происхождение народа, отдаленного и дикого, не имеющего никаких письменных преданий, кроме одних изустных пересказываний, преходящих от одного человека к другому, и запутанных нелепыми баснями. Кажется в таковом случае нет лучшего средства доходить до истины, как сличая нравы, обряды и сходство языков одного народа с другим, и делать из того вероятные заключения. Не отвергая однако ж и сего, что и самые глупые сказки могут иногда подать некоторый свет, или повод к догадкам, старался я разговаривать с некоторыми престарелыми Алеутами. По малолюдству на здешних островах думал я, что оные не очень давно должны быть населены, и что жители по преданиям помнят откуда они перешли на сии острова, однако ж ничего на вопросы мои не мог я от них узнать, кроме пересказанных мне стариками двух басен, не сходных одна с другою, и не могущих послужить ни к каким заключениям: одни говорили, что Бог по сотворении островов создал и людей, которые с начала были бессмертны и когда доживали до старости, то всходили на одну высокую гору и бросались в находящееся там озеро, откуда выходили опять молодыми. Между тем Бог влюбился в одну их девицу, взял ее к себе на место жены; и как она некогда разговаривая с ним сказала ему, что он при сотворении [164] Алеутских островов сделал великую погрешность, произведя их гористыми и безлесными, то за таковую дерзость Бог разгневался и умертвил ее брата, после чего и здесь человеческий род стал смертным.

Другою баснею уверяли меня, что все Алеуты происходят от ниспавшей с неба на остров Умнак собаки, родившей двух младенцев, мужеского и женского иола, с собачьими лапами; от сих двух произошли уже совершенные люди. По умножении же народа, когда тесно стало жить на одном острову, так что восстали от того частые междоусобия и несогласия, принуждены были многие искать других мест к поселению: одни поехали на восток к мысу Аляксе, другие к западу по лежащей гряде островов, на коих и поселились, получив разные наименование: жители на острове Атту называются Сасигнанами, на Крысьих кагохами, на Андреяновских негохами, на четырех сопошных акоганами, на Умнаке и Уналашке кагуланцами, на Акунском и прочих около его лежащих островах Кигегонами, на Унимаке, Саннахе и Унге кагантаяумами, на Кадьяке канягами, в Куковой реке Кенайцами, в губе Принца Вильгельма Шугачами. Откуда взяты сии названия никто из Алеут не знает. Все сии народы хроме Каняг, Кенайцов и Шугачь, имеют одинакие обыкновения, одежду, и почти одинакой язык с некоторыми малыми отменами в словах и [165] произношении, так что они друг друга разуметь могут.

На тех островах, где более пристают Российские купеческие суда, как-то на Уналашке, Унимаке и Андреяновских, Алеуты стали гораздо просвещеннее; некоторые из них говорят довольно хорошо по руски, и многие окрещены в Христианскую веру. На прочих же островах почти столько же грубы и дики, как были и прежде. Хотя признают они Бога Всемогущим и Всеблагим существом, но поклонения, жертвоприношения и молитв никаких не делают, говоря что Бог лучше, чем они сами, знает их нужды, и без просьбы их все то им даст, что для них полезно. Случающиеся с ними нещастия и болезни почитают происходящими от злых духов, и в таком случае прибегают всегда к шаманам, надеясь, что они пм пособят и дадут исцеление от болезни. Шаманы здешние не имеют особого одеяния и во время призывания духов не делают никаких чрезвычайных движений, но поют песни с прочими Алеутами, сидя спокойно на одном месте и ударяя изредка в бубен. Бубны их не большие и те же самые, которые употребляются у них при всяких песнях и пляске.

Алеуты имеют по одной, по две и по три жены, смотря потому кто сколько содержать их в состоянии. При бракосочетаниях обрядов свадебных ни каких не бывает. Обыкновенно жених договаривается с [166] родителями невесты, обещает дать им что имеет у себя излишнего, как-то Калги (Калгами называются полоненные с других островов люди, или оставшиеся без отцов и матерей сироты, которые сами для своего пропитания определяются к богатому Алеуту в работники, и когда хозяин вскормит их, то может продавать кому хочет.), парки или байдарки. И когда между собою согласятся, тогда, чтоб невеста привыкала к будущему мужу, жених начинает ездить к ней в гости и проживает по нескольку времени. Наконец, когда полюбят друг друга, тогда жених берега к себе невесту, или сам, переходит к ней. Если они согласно жить будут, то тесть с своей стороны взаимно делает зятю подарки. Буде же муж женою будет не доволен, то может отослать ее от себя, только не имеет права требовать обратно своих подарков; но когда жена сама не захочет жить с мужем, то он волен взять от тестя своё назад.

Муж жену не может продать; однако может по согласию ее уступишь другому, вовсе или на время, что не редко случается. Сим правом всегда пользуются руские промышленики и берут к себе от Алеут жен и девок на время, платя какую-нибудь безделицу. Никогда не случается, чтобы жена без согласия мужа оказала благосклонность другому, ибо не любострастие делает их податливыми, но одно только [167] корыстолюбие. Сей порок вероятно до прибытия Россиян не был известен островитянам; они и теперь не без стыда пользуются таковым гнусным торгом, а некоторые мужья и ни за что на оное не соглашаются. Мне сказывали, что было прежде обыкновение, не из прибытку, но из жалости и усердия угощать возвратившегося после долговременного отбытия Алеута, всем женщинам той юрты, где он живет, препровождая с ним по очереди каждая одну ночь. От сего происходит, что отец родившихся детей от его жены не может признавать точно своими, и мать всегда имеет одна над ними власть: даже дядя с матерней стороны более почитается нежели отец. Дети одного отца, но разных матерей не считаются родными, и им позволено совокупляться браком; но одной матери и разных отцов детям сие запрещается. Наследство после смерти отца делят родственники; жене и детям дают большую часть, остальное же берут себе..

Похорон умерших я не имел случаю видеть; слышал однако ж от здешних жителей, что прежде было обыкновение по смерти Тоена, или какого богатого Алеута, убивать одного из его любимых прислужников и класть с ним. Ныне сей варварской обычай отменен, а кладут только с покойником его байдарку, стрелки и другие подобные сему вещи. Брюхо из мертвого вынимают и набивают туда сена. Не зажиточных Алеут хоронят [168] просто в землю, или иногда под утесом в пещерах; богатых же погребают в сделанных нарочно из наносного лесу срубах, где насыпав несколько земли постилают травяные ковры и кожу с байдарки; на оную кладут покойника спиною, связанного ремнями таким образом, как они обыкновенно сидят, колени пригнуты к грудям и руки под оным; потом покрывают с верху Черелами и засыпают землею. Байдарошную решетку ломают в куски и обломки втыкают сверху могилы в землю. Жена умершего, ежели она любила своего мужа, в знак печали обрезывает на голове свои волосы, и оплакивает его несколько дней; некоторые же из любви к покойнику держут его по нескольку недель в юрте, сделав для него рамы на подобие лежащей боком, треугольной призмы. Сии рамы делают они по величине мертвого, обтягивают и обшивают их кругом кожами. Сажают туда покойника, так чтоб он был в положении сидячего человека, и до тех пор хранят его в отделенном месте юрты, покуда жестокой смрад не принудит похоронить оного. Маленьких же детей, так как удобнее и крепче можно сделать для них таковое хранилище, держат по году и более, или до тех пор как родится другой ребенок. Украшают оное снаружи бисером, корольками, ремешками, топорковыми носками, и подвешивают его близь своих постель. [169]

Я окончу описание мое об островитянах общим замечанием о их способностях, нраве и склонностях. Алеуты одарены природным разумом, имеют многие способности и довольно понятны: я видел некоторых из них играющих в карты (Сему искусству обязаны они руским промышленикам, которые от праздности здесь, тем только и занимаются, не думая ни мало показать островитянам, что-нибудь полезное: проживая по нескольку лет без всякого дела на одном месте, могли бы сделать пробу над хлебопашеством, садить огородные овощи, развести домашних животных и выучить Алеут нужным рукоделиям; из всего оного увидев островитяне не малую пользу охотно бы последовали их примеру.) и в шашки, большую игру называемою тах, так хорошо, что никто из сопутников наших не мог у них выигрывать.

Природные жители нраву тихого и миролюбивого; мы во все наше здесь пребывание не видали между ими никаких несогласий или раздоров.

Во время путешествия моего кругом острова, в селениях принимали меня с отменною ласкою и угощали весьма усердно, можно сказать, что гостеприимство между сими дикими есть первая добродетель, оказываемая не токмо приятелям или знакомым, но вообще всем проезжим чрез их селение; я сам был свидетелем, что других островов, не знакомым совсем Алеутам отдавали половину последнего своего запасу, без всякой платы; притом наблюдается еще [170] похвальное обыкновение, чтоб не иметь стыда просишь себе пищи; стоит только имеющему в ней нужду надеть дорожное верхнее платье, камлею и шляпу, придти в юрту и сесть посредине оной, тогда уже всякой узнает его нужду и дает ему что имеет. К похвале Алеут надобно еще сказать, что они не воры, и сего общего порока, свойственного всем диким, населяющим берега и острова восточного и южного Океана, не имеют. Также и прочих худых склонностей в них не приметно, кроме лености и неблагодарности. Сильных страстей никогда не изъявляют и при чрезвычайных происшествиях не видно на лицах их ни досады, ни печали, ни радости; ежели из дальнего отсутствия возвратился ближней родственник, то так равнодушно его встречают, что не встанут с места и не показывают даже виду удовольствий, как будто приехавшей никуды не отлучался; входит он в юрту не делая никакого поздравления и не говоря ни слова, садится в своем отделении близь жены или родни, снимает дорожное платье, и когда попросит, дают ему есть, а ежели озяб, согревают плошкою с огнем; потом без дальнего любопытства с обеих сторон, ежели вздумается, один рассказывает про свое путешествие, а те ему объявляют случившееся без него. [171]

ГЛАВА XI.

Приуготовление к походу. Совет о расположении сего лета плавания. Оправление с острова Уналашки. Плавание к Петропавловской гавани и к Охотску. Окончание Экспедиции.

1792 г. Апрель. В начале Апреля месяца, приехали с острова Кадьяка на маленьких байдарках двое руских промышлеников, от находящегося там управителя, купца Баранова (После отбытия нашего из Кадьяка прежней управитель Деларов сменен.), с просьбою о снабдении их некоторыми нужными для них припасами; мы отпустили им сколько могли из остающихся за употреблением нашим излишние.

В прошедшую компанию примечена была течь в катере Черном орле, почему для осмотрения подводной части его, выгрузили мы из него все тягости и балласт на берег, поставили его при полной воде на мелкое место, и сумнительные места в пазах у обшивных досок оконопатили; после сего отведя на глубину, погрузили в него опять балласт и все тягости.

10. Острова Акуна Алеуты привезли к нам свежей рыбы, которой мы тем более обрадовались, что здесь [172] еще мало оной ловилось. С сими островитянами приехал с острова Унимана, Атхинской Тоен Паньков. Он сказывал, что во время его зимовки на сем острову, находившиеся с ним Алеуты все были больны, двое умерли и сам он опасно был болен.

15 Числа был совет в рассуждении расположения сего лета нашего плавания, в коем Капитаны Галл, Беринг и я согласно положили; при следовании ныне в Камчатку, сделать сей путь сколько можно полезным. С начала идти от острова Уналашки по северную сторону Лисих островов к острову Атхе, и по возможности осмотреть лежащие между ими прочие острова; а как известно, что на острове Атхе есть заливы, в кои входили прежде руские промышленичьи суда, то при случае ежели ветры будут способствовать, войти в один из заливов, для описания сего острова; на такой конец, по согласию главного тех островов Тоена Панькова, взяты на каждое наше судно, из находящихся с ним знающих те места по два Алеута. От Атхи следовать по северную ж сторону островов, до острова Семисопошного, стараясь как возможно вернее определить расстояние между островами Атхи, Егитки, Ситхина и Адаха. Осмотря Семисопошной, пуститься в пролив на южную сторону островов, и идти мимо Амчитки и Кыски; потом держать между сим последним и Булдырем [173] в пролив к северозападу. При обходе северной стороны Семича и Атту, ежели ветры благоприятствовать будут, зайти в залив лежащий на северной стороне сего последнего острова, в коем прежде сего стаивали на якорях промышленичьи суда. В противном же случае, ежели сему что воспрепятствует, тогда не теряя времени исполнять данное от Капитана Биллингса предписание; то есть поспешать к Камчатке в Петропавловскую гавань. В половине сего месяца показались вновь прилетевшие гуси отменного рода, называемые Канадскими.

17. Видя, что хорошая погода установилась, поехали мы, Капитан Галл и я, на трехместных байдарках к восточному мысу острова Уналашки, для взятия полуденной высоты солнца; но мы не успели доехать до залива Самгануды, как сделался крепкой юго-восточной ветр с дождем и снегом, так что мы принуждены были пристать к берегу и идти пешком чрез гору в селение Боброво; измучась и перемокнув, наконец достигли мы до оного и ночевали спокойно. На другой день (18) стало опять ясно, и мы успели чрез наблюдение полуденной высоты солнца, с мысу лежащего в одной с половиною мили от селения к востоку, определить широту места 53°, 58'. В вечеру переехали мы чрез Бобровую губу на Спиркин остров и в селении того ж имени ночевали.

19. Возвратились к своему судну. [174]

21. Приехал посланной для описи островов Унимака, Саннаха и мыса Аляксы, Геодезии Сержант Худяков н с ним 55 человек Алеут. Сии Алеуты охотно положили на себя ясак, и каждой из них по состоянию своему обещал платить ежегодно бобра или лисицу (Я здесь прилагаю табель, сколько на каждом острову всех жителей, с различением селений, и сколько обязалися платить ясаку.). Мы Тоенам дали медали, а прочих одарили табаком бисером и ножами. При возложений именем ЕЯ ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА на Тоенов медалей объясняли мы им, как они должны уважать и беречь сей знак Монаршого благоволения, и что имеющий оной может без опасения ехать на всякое пришедшее к островам их судно, какой бы оное нации ни было; ибо тотчас по знаку сему увидят, что они находятся под покровительством ЕЯ ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА и потому никто не дерзнет делать им обиды. Островитяне слушали нас с великим вниманием и были весьма довольны. Каждому получившему медаль даны грамоты за подписанием начальствующего Экспедициею и с приложением печати.

В.последних числах Апреля рыба палтусы и треска стала ловится более прежнего, и 26 числа в первые показалась красная рыба, в речке при Веселовском селении.

К стр. 174.

ТАБЕЛЬ

Алеутским островам, на оных селениям и числу мужеска полу людей, как ясашных так и не ясашных, с показанием сколько в котором селении обязались ежегодно платить ясаку, равно и число внесенного ныне за 1791 год.

[175]

1792 г. Апрель. К 27 числу изготовились мы совсем к походу, вытянули оба судна из-за островка и стали на якорь против селения Иллюлюк. Больные наши, при употреблении в пищу свежей рыбы и зелени, приметно оправлялись; но при всем том 30 человек было еще больных и несколько слабых. Сие самое побудило нас остаться здесь еще на две недели.

В девяти месячное наше пребывание на сем острову, погоды беспрестанно продолжались ненастные, небо было всегда покрыто облаками и редкой день проходил, чтоб дождь, снег, или туман с мокротой попеременно нас не беспокоили. Солнце так редко показывалось, что во все оное время насчитали мы только девятнадцать дней, в которые оное было видно.

16 Маия. При тихом юговосточном ветре вышли мы из гавани в море, и в вечеру миновали Веселовской мыс. Ночь всю и следующей день было безветрие и мы очень мало подвигались в перед. В полдень широта по наблюдению найдена 54°, 05', долгота 192°, 39’; склонение компаса сыскано чрез азимуф 20°, 24' восточное.

В вечеру сделался тихой попутной ветр от юговостока, с которым продолжали мы идти к Западу. На другой день поутру в 8 часов увидели высокой камень на подобие столба, показавшийся нам издали большим судном с распущенными парусами. В полдень был он от нас до компасу на ZW 10, 00’ [176] в 5 милях. Тогда находились мы в широте 54°, 01', долготе 191° 54’; из сего видеть можно, что на карте Капитана Кука сей камень положен западнее по долготе 48 минутами. Я не думаю чтоб с нашей стороны могла быть погрешность, ибо пред полуднем за два часа, на острове Уналашке видели мы многие приметные места, по пеленгам коих утвердил я широту и долготу нашего места.

Следующие два дни, при противном ветре от юго-запада и пасмурной погоде, лавировали.

20. В полдень найдена по наблюдению широта места 54°, 00', долгота 190°, 26'. Скоро после полудня ветр стих, и открылись из под туману острова Умнак и Уналашка. По положении нами пеленгов на карту усмотрели мы, что против счисления нашего находимся северовосточнее 29 милями: причиною сему должно полагать течениё моря.

В вечеру ветр сделался от юговостока, чего ради и пошли мы в паралель острова Умнака. Поутру хотя берег сего острова и закрыт был мрачностию, но временно показывались верхи гор. В 9 часов, на ZZO открылись два острова из числа Четырехсопошных; тогда же видна была на Уналашке высокая огнедышущая сопка на NO 88°, 00'. Широта в поддень найдена 53°, 11', долгота 190°, 00': ближней из Четырехсопошных островов был от нас в сие время ZO 80°, 00', в 8 [177] милях; другой же за оным ZO 64^о, 00', в 12 милях; первой величиною в окружности до двух, второй около 13 миль; оба гористы. Сей последний, называемый Чугинок, должен быть один из четырех виденных нами в 1790 году; прочие же острова закрыты были от нас туманом.

23. Поутру по прочищении несколько тумана увидели мы на Юговосток землю; бывшие у нас Алеуты почитали оную северовосточным мысом острова Атхи; но после, когда воздух от тумана совсем очистился, узнали, что видимая нами земля есть остров Сегуам; в тож время открылся и остров Амля. В полдень найдена по наблюдению широта 52°, 27'; долгота 187°, 09'. Сигуам был тогда от нас на OZO в 8 милях, а восточной мыс острова Атхи на ZW 10°, 00', в 27 милях. Когда я по широте и по сим пеленгам определил место нашего судна, на карте сочиненной мною во время плавания моего в 1720 году, тогда в счислении нашем оказалось разности в долготе только 25 минут.

24. В полдень по наблюдению найдены: широта 52°, 37'; долгота 187°, 08'; склонение компаса 14°, 44', восточное. В прошедшую ночь примечено, что течением моря снесло нас на NTO, 10 миль. Пред полуднем ветр задул от северозапада, а к вечеру усилившись перешел к Западу и нагнал густой туман. [178]

25. Поутру, не видно было судна Слава России, хотя туман и довольно прочистился, ветр стал отходить к Югу, и наконец сделался от Юговостока. Я приказал ночь всю держать на ZZW1/2W прямо к северо-восточному мысу острова Атхи, уверен будучи, что судно Слава России должно туда ж идти, где и надеялся с ним соединиться; но 27 числа поутру увидели мы оное назади, почему убавив парусов его дождались; между тем, ветр стал переменяться, и обходя чрез Север сделался от Запада.

28. Поутру увидели в мрачности на ZZO северо-восточной мыс острова Атхи. На сем мысу есть отменная высотою от прочих гор, бывшая прежде огнедышущая сопка, которая давно уже гореть перестала.

Двои сутки, при переменных противных ветрах от Югозапада и Юга, лавировали в виду берегов острова Атхи. В сие время примечено, что течением моря сносило нас к Северовостоку по 11 миль в сутки.

29. В полдень по наблюдению широта места найдена 52°, 40', долгота 185°, 49'. Острова Атхи оконечность к Северовостоку была от нас ZO 61°, 00', в 22 милях; мыс Коровинского Залива ZO 10°, 00', в 20 милях. Склонение компаса сыскано чрез Азимуф 13°, 42', восточное.

30. Ветр сделался от ONO, с мрачностию; и как при оном нельзя было войти ни в которой [179] залив острова Атхи; то не теряя напрасно времени стали держать к острову Ситхину, после чего скоро открылись два небольшие острова Конюжей и Косаточей, виденные нами в 1790 году. Ночью ветр утих и поутру очистился совсем туман, тогда открылись острова Адах, Канага и Ситхин, сей последней состоит из одной огнедышущей горы, поднимающейся так высоко, что самые верхние облака опоясывают оную на половине ее высоты. В полдень 31 шпрота по наблюдению найдена 52°, 13', долгота 183°, 27’; остров Ситхин был тогда от нас на О, в 13 милях, Адаха северной мыс ZO 40°, 00' в 12 милях, острова Канаги северозападной мыс ZW 35°, 00', в 21 миле.

Взятые нами на острове Уналашке, здешних островов Алеуты, по желанию их отпущены с наших судов в свои домы; они имея с собою байдарки и будучи в близком расстоянии от берега, при настоявшей тихой погоде, удобно могли доехать до своих селениев.

Июня первого, в полдень миновали остров Танагу. После полудня туман закрыл от нас все острова. При северо-восточном ветре, держали мы прямо к острову Семисопошному, и на другой, день поутру увидев оный поворотили на Юг, в пролив к острову Амчитке. В полдень широта 52°, 05' долгота 180, 24'; острова Семисопошного, восточный мыс был [180] тогда от нас ZW 11°, 00', в 6 милях. Сей остров обитаем людми, величиной он в окружности до 30 миль, состоит из не высоких гор; на восточной его стороне, из одной небольшой горы, видели мы выходящей густой дым.

Замечания достойно, что начиная от Америки, по всей цепи Алеутских островов, продолжающихся грядою, есть огнедышущие горы; многие из них гореть совсем перестали, а из некоторых идет только дым; прежде же сего как сказывают бывали сильные извержения, с страшными землетрясениями, опровергавшими горы и утесы, да и по берегам островов видно, что подземельной огонь произвел великие перемены: во многих местах слои каменных утесов находятся в чрезвычайном беспорядке; иные опускаются под острым углом в море и опять подымаются в верх, то перпендикулярно, то косвенно, а в иных местах и переопрокинуты. Сие самое дает повод к заключению, что вся оная гряда островов продолжающихся один за другим, от мыса Аляксы до Камчатки, была может быть некогда беспрерывным кряжем матерой земли, которая от сильных землетрясений разделилась на острова и произвела проливы.

После полудни ветр стал усиливаться и к вечеру сделался чрезвычайно крепкий, с немалым волнением. До шести часов держали мы прямо к острову [181] Амчитке, в надежде засветло его осмотреть; но как густая пасмурность с наступающей ночною темнотою закрывала сей остров, то поворотили мы прочь от оного. Ночь всю мы шли под малыми парусами к Югу, следуя за судном Слава России; пред утром густый туман закрыл его от нас, и как в шесть часов утра, по прочищении воздуху от туману не видно его было, то я переменил курс, и приказал держать на WTZ.

В полдень широта по наблюдению найдена 50°, 34', долгота 179°, 30', ветр стал несколько стихать и заходить к Северозападу.

6. В поддень широта по наблюдению найдена 50°, 23', долгота 175°, 41' склонение компаса сыскано чрез Азимуф 11°, 04' восточное.

Намерение мое было осмотреть остров Атху, и для того старался я приближиться к оному. 8 числа по счислению были близко сего острова, но густая мрачность закрывала его от нас. Туман, продолжался беспрестанно и следующие дни, между тем восстал ветр от Юга, почему не теряя напрасно времени, решился я оставя сей остров идти прямо к Авачинской губе.

16. Прочистилось несколько от туману и открылся на Северозападе Шипунской мыс в 46 милях. Тогда увидели, что счисление нашего пути от острова [182] Уналашки, показывало место наше назаде, по долготе на 3°, 29’. Причиною таковой погрешности я полагаю течение моря, которое было попутное по выходе нашем на южную сторону островов; на против того будучи на северной стороне оных, видели мы, что оно было нам противное, и ежели б мы тогда при счислении нашего пути, не исключали примеченного течение моря, то счислимой пункт наш далеко бы был впереди.

Алеуты Андреяновских островов сказывали, что сие действие моря продолжается только до осени, тогда переменяется течение; на северной стороне острова обращается оно к Западу, а на южной к Востоку. При рассматривании журналов прежних плаваниев, видеть можно, что мореплаватели отправляющиеся летом из Камчатки, по северную сторону островов к Востоку, всегда находили, что счисление их было назади, идущие же осенью к Западу по южную сторону оных, счислением были впереди. Прошедшего года Капитан Галл идучи сим путем на Уналашку нашел, что счисление его было назаде 3°, 25', по долготе. В 1790 году осенью при возвратном нашем пути от Америки, на судне Слава России, счисление на карте было далеко на берегу Камчатки, но мы не видели еще земли.

17. В вечеру вошли мы в устье Авачинской губы и за безветрием остановились на якорь пройдя [183] не много три высокие камня называемые Три брата, на глубине 9 саженей, дне пещаном.

19. При восставшем благополучном от Юга ветре вошли в Авачинскую губу, и стали на якорь близ Петропавловской гавани. Здесь нашли судно Слава Россию, пришедшее прежде нас тремя днями, и другое стоящее на якоре купеческое двухмачтовое, под Англинским флагом.

Во время стояния нашего в устье Авачинской губы, примечено, при началах прилива и отлива моря, два разных течений, одно верхнее, глубиною от поверхности моря на сажень или несколько более, идущее с приливом или отливом, другое нижнее, под слоем первого течения, стремящееся совсем в противную сторону (Известный естества-испытатель Граф Бюфон в XI статье доказательства своего на теорию земли, на 64 странице, говорит, что примеченные некоторыми наблюдателями, верхние течение в Босфоре и Гибралтарском проливе несправедливы, и что таковые течения противны законам Гидростатики. Однако после в примечании своем на сию статью признается в несправедливом своем заключении, получив от Г. Деланда убедительные с опытами доказательства о существовании верхнего и нижнего течения. Г. Деланд следствие сего явления относит давлению воды и действием ветров; но причины примеченного нами течение, полагать должно от прилива и отлива Океана; ибо заметил я, что при окончании отлива, вода во всю глубину свою стремилась в одну сторону, и при начале прилива, когда вода должна была обращаться на прилив следуя движению луны, тогда поверхность моря подлежащая большому ее действию, прежде переменяла свое течение, и стремилась на прилив, между тем, как внизу или в глубине она следовала еще прежнему своему направлению; от чего и происходили два течения, верхнее и нижнее.). Таковое же действие моря примечено нами было и прежде, во время тишины, близ Американского берега у острова Цукли, на глубине 60 сажен: [184] опущенный на дно лотлинь изгибался по направлению течения в разные стороны, и привязанные к лотлиню марки из фландуку, означающие сажени, верхние, обращены были по направлению верхнего течения, а нижние, влекомы были совсем в прошивную сторону исподним течением.

По прибытии нашем в Петропавловскую гавань, оставалось еще исполнить нам предписание Капитана Биллингса касающиеся до описи Корейского моря. На двух судах к сему делу приступить мы не могли, в рассуждении малого количества оставшейся морской провизии, и худого состояния парусов и такелажа, почему с совету всех офицеров положено, большое судно Слава Россию оставить в Петропавловской гавани, а катер Черной орел исправив и снарядив

всем нужным с другого судна, употребишь к плаванию в Корейское море. На сей конец оба судна ввели в гавань, и катер Черной орел стали исправлять; [185] а как во время прошедшего плавания примечено на сем судне, что мачта очень низка и топ ее короток, да и многие паруса пришли в ветхость, то мачту вынули и увеличили, паруса переправили, и худой такелаж переменили на хорошей, с судна Слава России.

1792 г. Июль 7. Англинское купеческое судно, по запасении водою и дровами, отправилось в море. Сие судно приходило из Бенгал, на оном был сам хозяин, Англичанин Барклей; товары его состояли в железе, листовой меди для обшивки судов, простой бумажной материи и разных мелочах: к нещастию его в сие время из Российских купцов, никого в Камчатке не было и потому ничего он не продал, кроме некоторых мелочей частным людям; нам же променял часть своей провизии на мягкую рухлядь и моржовые зубы.

Ежели иностранные купцы вознамерятся привозить в здешнюю гавань товары, то должны непременно сделать прежде условие в Петербурге с Российскими купцами, имеющими торги свои в Сибири, как о свойстве товаров, так и о цене оных; в противном случае, не взявши сей предосторожности, не возможно здесь продать товаров, ибо настоящие купцы сами сюда не ездят, а посылают своих прикащиков, не имеющих от хозяев, ни доверенности, ни денег на покупку большого количества товаров. [186]

К 15 числу, судно Черной орел приуготовили совсем к походу; вывели его из Петропавловской гавани и в ожидании попутного ветра поставили на якорь в Авачинской губе. Капитан Галл перебрался ко мне на судно. Несколько нижних чинов прибавили с судна Слава России, так что всех с чиновниками находилось 40 человек. Капитан Беринг с прочею командою остался в Петропавловской гавани; ему предписано было от Капитана Галла, отдать судно Слава Россию в ведение командира здешней гавани, и по прибытии из Охотска транспортного судна, отправиться на оном с командою в Охотск.

Августа 6. Противные ветры и безветрия, продолжавшиеся беспрестанно, не выпускали нас из Авачинской губы по 6 число Августа, тогда при восставшем попутном ветре вышли в море и направили путь к Югозападу, вдоль Камчатских берегов и Курильских островов.

До 20 Августа ничего примечания достойного не случилось, густые туманы с мокротою закрывали от нас всегда берег, а поутру сего числа из-под туману увидели на WZW землю; по приближении к оной открылся небольшой гористой остров; в полдень был он от нас NW 30°, 00', в 7 1/2 милях, а на WTZ видны были верхи гор, в расстоянии примерном 20 миль; широта тогда по наблюдению найдена 47°' 28', долгота [187] 154°, 04’. По положении на Англинскую карту широты нашего места оказалось, что виденной нами берег должен быть остров Мариакан, а по Российским бывшим у нас картам, (хотя верно и нельзя узнать, в рассуждении положения Курильских островов не в настоящих широтах), полагать надобно, что виденные нами острова должны быть четвертойнадесять и пятойнадесять.

Мы хотели осмотреть обстоятельно сии острова, но скоро после полудни закрыл их от нас густой туман, и продолжался беспрестанно следующие дни. Ветры были в сие время от Юга, Югозапада и Юго-востока, препятствовавшие нашему плаванию, так что не подавались мы нисколько вперед. Сие самое принудило отменить предприятое нами плавание в Корейское море, до коего оставалось еще не малое расстояние: наступал Сентябрь месяц и приближилось время бурных ветров свирепствующих здесь осенью, при коих не токмо описывать не известные берега, но опасно плавать и на открытых морях; и так положено было с общего совету всех офицеров идти в Охотской порт.

25. В полдень находились по наблюдению в широте 48^о, 10', долготе 155°, 41', после полудня в 4 часа седьмой Курильской остров был от нас NW 43^о, 00', в 48 милях; вдали острая высокая гора на второмнадесять [188] острове видна была на ZW 80°, 00', в 70 милях.

После полудни густой туман закрыл от нас виденные острова. Южнозападной ветр стал усиливаться и к 26 числу сделался чрезвычайно крепок, так что принуждены мы были, поравнявшись против третьего пролива, лечь в дрейф.

28. Ветр стих и туман прочистился, тогда открылась южнозападная часть второго острова, и верх трех сопок на пятом острове.

30. Будучи в полдень в широте по наблюдению 49°, 55', долготе 156°, 29', в вечеру чрез Азимуф найдено склонение компаса 5^о, 30' восточное.

31. До 31 числа при противном северозападном ветре лавировали между вторым и пятым островом. В полдень широта счислимая 50°, 05', долгота 156°, 15', второго острова южнозападной мыс был от нас ZO 72°, в 14 милях, пятого острова северная оконечность на ZW, 12°, в 25 милях. К вечеру, ветр сделался от Юговостока, и мы к другому дню отделились довольно далеко от островов.

Сентября 10 числа, находясь в широте 55°, 57', долготе 149°, 22’, нашли склонение компаса 2°, 49' восточное.

13. По утру на рассвете увидели землю на Северо-западе, милях в 15; глубина тогда оказалась 36 саженей, на дне мелкой камень. До полудни лавировали мы при [189] северном ветре в виду сей земли, которая была утесистый берег лежащий не много южнее устья реки Ульи.

15. Сделался попутной нам от Юговостока ветр, с помощию оного подошли мы к устью реки Охоты, но за наступившею ночью стали на якорь, прошив Охотских соловарен, на глубине 10 саженях, дне пещаном.

16. Поутру ветр зашел к Востоку и стал крепчать, почему простояли мы на якоре до следующего дня, тогда ветр отошел к Северозападу, и мы приближились к Охотскому рейду и стали на якорь на глубине 7 саженей дне пещаном, в ожидании приливу воды.

18. В вечеру при исполнении воды вошли в устье реки Охоты, и остановились в сей реке, близ самого города.

На другой день все люди перебрались на берег и судно стали разоружать, и выгружать из оного как провизию так и материалы.

По выгрузке из судна и по разоружении, подвели оное при полной воде к самому берегу, и втащив несколько на оной, подложили под его киль, блоки и подставили подпоры, дабы безопасно оно могло стоять в продолжение зимы.

Мы известились здесь, что Капитан Биллингс кончил благополучно свой путь чрез Чукоцкую землю и прибыл в город Якутск; Капитан Галл послал [190] к нему рапорт, как о прибытии своем в Охотск, так и о расположении нашем к зимовке, а между тем требовал дальнейших повелений.

В начале Октября пошли морозы и выпал снег, а 24 река Охота покрылась льдом.

С прибытия нашего, и чрез всю зиму ветры стояли северные, между северовостоком и северозападом; при ясной погоде; восточные редко когда были, которые здесь обыкновенно в сие время дуют не продолжительно, но с жестокостию и приносят с собою ненастные погоды и снег.

1793 г. В начале февраля, Капитан Галл получил из Якутска от Капитана Биллинса повеление оставить продолжение экспедиции, и отдать судно Черной орел со всеми принадлежащими снарядами в здешний порт, команду же отправить при первом удобном случае в Якутск.

За неимением в Охотске лошадей, не могли мы отправиться в Якутск так скоро как бы мы желали, но должны были дожидать прибытия из Якутска конвоев с провиантами, дабы лошадей из-под оных употребить для отправления нашего. Первые лошади пришли в Охотск не прежде Июля, но тогда наставшие ненастные погоды с беспрерывными дождями удержали нас еще две недели. [191]

14. Выехали мы из Охотска; за разлитием реки Охоты наводнившейся от бывших дождей, с нуждою в два дни добрались до первого селения, отстоящего от Охотска в 30 верстах, называемого Медвежья голова; где должны были жить до 20 числа. Тогда убыло воды на 4 фута, река стала входить в берега и мы отправились далее.

24. Прибыли мы к Юдомскому кресту, где по приказанию Капитана Галла приготовлена была для нас лодка, на которой мы пустились вниз по реке Юдоме и чрез четыре дни выплыв на реку Алдан, пристали к Устьмайской пристани. От сего места до города Якутска ехали берегом на верховых лошадях, и 6 Августа прибыли в сей город; здесь нашли Капитана Биллингса и прочих бывших с ним в пути чрез Чукоцкую землю.

Как от Якутска к Иркутску тележной дороги нет, то в летнее время, доколе река Лена не покроется льдом, все желающие ехать в Иркутск, должны плыть на больших судах, отправляющихся в верх по реке бичевою до Качугской пристани, а оттуда уже ехать на лошадях телегами; мы принуждены были три недели дожидать отправления такового судна, на котором очень покойно дошли до города Киринги, где дождавшись зимнего пути, лошадьми уже на санях доехали до города Иркутска. [192]

1793 г. Август. В сем городе препроводили мы три месяца, между тем всех служителей взятых из разных городов Сибири разослали в прежние их команды; прочие же бывшие из Петербурга отправились с нами в сию Столицу, куда и прибыли в Апреле месяце.

КОНЕЦ.